Деметрий. Йездигерд, сын Пакора

Йездигерд, сын Пакора

При рождении ему пророчили великое будущее. Дед, шах Кавад, принимая ребенка из рук сына-наследника, нарек его Йездигердом - Созданным Богом - и произнес, что держит на руках надежду Кхшатры, будущего шахиншаха, полководца и законодателя. Отец, царевич Пакор, был очень рад, что после двух умерших в младенчестве сыновей и двух здравствующих дочек - Артазостры и Масисты - у него наконец-то появился долгожданный сынок. Радовалась и мать, Сисигамбис, ставшая из просто красавицы в гареме старшей женой наследника престола.

Первые пять лет жизни ничего не омрачало жизнь мальчишки. Он проводил время в покоях матери, на женской половине дворца, где был предоставлен заботам всевозможных бабушек, тетушек, сестер. Но уже предпочитал убегать к отцу, сидеть у него на коленях, теребить его одеяния и тянуться к оружию, кормить хлебом его лошадей, уже сидел с отцом на коне. Любил он забираться на колени к деду, хватать его за бороду и слушать рассказы о войне с апи Дэе, южным соседом. К деду он частенько убегал, раздразнив сестер и спасаясь от их гнева. Потом его перевели в мужскую половину и поручили заботам дядьки Рустама - достойного кхшатра, бывшего некогда сотником пахлаванов. Тот стал учить царевича держать меч, стрелять из лука, скакать на коне как заправский наездник. У Йездигерда появились друзья - всевозможные двоюродные братья и дети знатных вельмож шахского двора. Царевич полюбил играть ними в войну. И частенько, с двоюродным братом Дариушом (сыном дяди Спитамы) на пару они налетали на Спитридата и Митрофена (сыновей дяди Готарза), размахивая деревянными мечами и восклицая "Берегитесь, презренные дети Аз! Честные пахлаваны сразят вас".

А потом отец ушел на войну. Йездигерд запомнил, как Пакор подсадил его на коня, проскакал с ним по двору и передал матери. А потом по дворцу пошли слухи, что царевич - плохой вояка, что пришельцы с севера громят его армию, что шаху следовало бы сменить главнокомандующего или самому отправиться на войну. Царевич еще не очень понимал, что это значит, почему мрачнеет дед и уже не радуется приходу внука.

Вскоре деда не стало. Йездигерд хорошо запомнил уход деда на войну, тот, как и несколько месяцев назад отец, подсадил Йездигерда на седло, проехал по двору с внуком и, отпуская, расцеловал. "Придется помочь твоему отцу и дядям, им достался сильный враг" - проговорил тогда дед. В тот день много звенело оружия и доспехов, потрясали копьями воины, истошно ржали лошади. Как и многие мальчишки в Митрагарде, царевич с братьями смотрели на уходящих воинов, а потом играли в войну. Но не прошло и двух лун, как тело мертвого деда привезли во дворец. Нет, дед не был убит в бою таинственными пришельцами с северных гор, он вообще не доехал до мест, где шли бои. Дядька Рустам рассказывал, что высоко в горах у деда внезапно перестало биться сердце.

Вскорости вернулся отец. Мальчишка был рад, он бросился тогда Пакору на шею, заговорил о том, что любит своего дорогого батюшку, получил от него подарок - кинжал в золотых ножнах.

Следующие дни были едва ли не самыми радостными в жизни Йездигерда. Отец получил шахскую корону. Как сейчас помнил царевич церемонию на священной горе, когда отец стоял в храме Митры в золотых одеждах и приносил дары. А потом взял его на руки и показал народу наследника.

Жизнь если изменилась, то не сильно. Все те же игры, все та же война против Спитридата и Митрофена в союзе с Дариушем. Шуточная потасовка едва не переросла однажды в драку когда Спитридат произнес, мол, не должно быть твоему отцу шахом, не удачлив он на войне. А вот мой, мол, отец, Готарз - то воин и удача с ним. За что и получили дети Готарза тумаки и обзывания проклятыми апи Дэеми и детьми Аз. Йездигерд уже тогда знал, что царица Дейотара, мать дяди Готарза - не из кхшатров, что ее родная страна - Эльпидия, южный сосед, которую в Кхшатре называли Алпи Дэе, а ее жителей - водяными демонами, апи Дэеми. Дядька Рустам много рассказывал царевичу об истории Кхшатры, о войнах, о соседях. А на войне с Эльпидией он даже участвовал, в войске деда Кавада.

Прошло еще несколько лун. И вот однажды Йездигерд не увидел Спитридата и Митрофена. Куда-то пропали царевичи. А сестры, с которыми он иногда виделся, сказали, что с женской половины пропали царица Дейотара, жены и дочери дяди Готарза. А на вопрос, куда они подевались, который царевич задал дядьке Рустаму, старый воин не ответил. Йездигерда это удивило, раньше воспитатель всегда отвечал на его вопросы. Позже, через несколько дней Дариуш сообщил, со слов своего отца царевича Спитамы, что дядя Готарз и его мать - предатели, которые хотели отдать Кхшатру апи Дэем. И всю родню Готарза тайно по приказу шаха удавили. Йездигерд не поверил, бросился за объяснением к отцу. Пакор встретил сына не ласково, разговаривать не пожелал и велел отправить изучать военное дело.

Прошло еще некоторое время. Началась война с Алпи Дэе. А с севера - с Готарзом. Тут Йездигерд и вправду поверил, что его дядя - продался южному соседу. Мальчик мечтал поскорее вырасти и встать среди пахлаванов, добывающих победу во славу Кхшатры, повести их от победы к победе...

...Не успел... Это война была не удачной для Кхшаты. С юга эльпидийцы брали крепость за крепостью. Вот уже в из руках два города, захваченный прадедом Спитамой и дедом Кавадом в прошлой войне, вот уже и под Задракартой и Зереджем стоят их войска. Казалось бы, вот судьба улыбнулась шаху Пакору. Лаэрт, сын шаха Алпи Дэе был убит в бою, Задракарта отбита. Но не долго улыбался Митра - Готарз ударил с севера. Пока войска Пакора были связаны на юге, он разобрался с северными варварами, что наседали над Кхшатрой и пошел на брата. Йездигерд все чаще слышал разговоры, что его отец потерял благословение Митры.

Потом же случилось страшное. В поместье под столицей, куда отвезли Йездигерда с Дариушем, ворвались пахлаваны. Перебили охрану, схватили царевичей, скрутили им руки-ноги, закинули на лошадей и куда-то потащили. Из разговоров стало понятно, что царевичей везут к шаху Алпи Дэе и, что самое ужасное, шах Пакор убит, причем своими вельможами.

Апи дэвы оказались никакими не дэвами, обычными людьми, разве что говорили на непонятном языке и их одежды и доспехи отличались от кхшартских. Мальчишек кинули в шатер и велели кланиться в ноги какому-то молодому воину в красном плаще, расшитом золотыми нитями. Видимо это и был шах Алпи Дэе. И тут, на удивление мальчишек то заговорил на языке Кхшатров:

- Так вы и есть дети шаха Пакора? Я - Андромах, сын Лаэрта, внук Георгия, повелителя Эльпидии. Не бойтесь, мы не воюем с детьми. И отца вашего убили не мы, а предатели в войске кхшатров. А вот моего отца убили ваши. Но вам ничего не угрожает. Сейчас вас накормят...

Так из царевича Йездигерд превратился в пленника. Его, вместе с Дариушем, увезли в страну Алпи Дэе. Вот тут и понял мальчишка, почему южных соседей зовут апи дэями. Ибо вскорости их посадили на корабль и повезли вниз по реке. А потом, поллуны спустя, открылся бескрайний океан. Потянулось плаванье на юг, вдоль бесконечного берега, с редким заходом в гавани. А потом - вглубь океана, когда со всех сторон была только вода и вдруг стало жутко холодно. Царевича мутило, качало, тошнило. Но вот наконец показалась земля, корабль прошел вдоль одного острова и причалил к гавани на втором.

- Арионовы острова, - произнес Пиксодар, старший корабельщик, - Теперь, щенки, это ваш дом.

III

Прошло восемь лет. Из нескладного мальчишки Йездигерд превратился в сильного и стройного юношу. За это время он узнал, что такое снег и холодные дни. Схоронил Дариуша, умершего от простуды. Самого же, казалось холода не брали. Он плавал в холодной воде океана, умывался снегом и бегал по нему босиком. А еще пас овец, добывал птиц, в том числе и загадочных аптинодитов, черноспинных и белогрудых толстяков с мощным клювом, ростом в полчеловека, что не летали, а только плавали. Он ловил рыбу, ходил с моряками под парусом. И учился у старого Линкеста премудростям Апи дэвов. С удивлением бывший царевич обнаружил, что у южных соседей удобная система счета, неплохая поэзия, хорошо развитая математика. Положение Йездигерда было не понятным, его можно было охарактеризовать словами "почетный плен". Да, он был свободен, но куда можно было бежать с этих Арионовых островов?

Он узнал от Линкеста, что острова открыли во время войны Кхшатры с Эльпидией, открыли случайно рыбаки с острова Клеотера. Дело было в том, что снабжение острова золотодобытчиков было ухудшено и им пришлось ловить больше рыбы. И вот однажды корабль некого Бардилла был отнесен течением вглубь океана. Моряки уже потеряли надежду на спасение, но вдруг увидели дельфина, который словно указывал им дорогу. Дельфин привез их на острова, которые были названы Арионовыми. Линкест рассказал, что жил на далекой прародине, за океаном, герой Арион, брошенный в воду пиратами и спасенный дельфином. Вокруг островов оказалось много рыбы, еще было много китов. На самих островах - много птицы, а также удобных мест для разведения овец. Басилевс Георгий проявил дальновидность - уже тогда, хоть и шла война, повелел отправить на острова людей, скот, построить поселения. А теперь развитие Арионовых островов продолжалось. Йездигерд узнал, что на островах есть и другие пленные кхшатры, но попадались ему только невежественные декхане, а еще пукины, мелкие дети горных дэвов. От них бывшего царевича воротило.

А вот эльпидийцы, которых он привык считать апи Дэеми, оказались не такими плохими людьми. Кроме старого Линкеста, относившегося с Йездигерду как к сыну, был еще и немногословный корабельщик Таршиш, преподавший парню уроки обращения со снастью, продолживший его обучение бою на мечах и стрельбе из лука. Таршиш, строго говоря, был из какого-то таинственного морского народа, подвластного Алпи Дэе, молился каким-то Мелькарту и матерее Кибеле и говорил на языке, отдаленно похожим на язык кхшатров. Еще был пастух Эрехтей, делившийся с юношей молоком и сыром. Еще были девушки, из рода варваров керанди, весьма искусные в любви.

Однажды на пороге хижины Йездигерда показались воины. Он дивился их доспехам, снаряжению, а главное - не понимал, зачем они пришли. Неужели шах Алпи Дэе решил, что внук Кавада должен умереть. Но нет. А вот сказанное предводителем воинов удивило:

- Собирайся, тебя хочет видеть басилиса...

Что еще за басилиса? Сын Пакора знал, что басилевс - это шах на языке апидэвов, а басилиса - его жена. Но что делать жене шаха на этих холодных островах, житье на которых хорошо только для ледяных дэвов. Пока его вели до побережья, а потом везли на одномачтовом кораблике, подобном тем, на которых он с Таршишем ходили ловить рыбу, Йездигерд все гадал и гадал. А корабль между тем добрался до соседнего острова, причалил. Бывшему царевичу предложили сесть на лошадь. И кавалькада понеслась вглубь, вдоль лугов со стадами коров и овец, каких-то полей и невзрачных хижин. День уже клонился к завершению, когда они добрались до какого-то поселения, огороженного каменной стеной. Старший воинов произнес, что это и есть владения басилисы.

Дворец... сложно было назвать его дворцов. У владык Кхшатре дворцы были куда богаче. Кто знает, может у апидэвов дом, приличествует разве что не очень богатому пахлавану считается дворцом. Но, кажется, кхшартские дворцы строить нанимали мастеров из страны Алпи Дэе. Но тут бывший царевич понял, что здание построено недавно и, пожалуй, еще не до конца. Оно было одноэтажным, не столь широким - очевидно не больше десяти комнат внутри, на переднем фасаде каменные колонны, во дворе каменные статуи - женщина, закутавшая свои бедра и грудь в покрывало и мужчина с мечом, со шкурой какого-то зверя на плечах.

- Так вот каким ты стал, племянник, - услышал он голос, о Митра, на родном языке.

В басилисе Йездигерд с глубоким удивлением узнал тетку Пасаргаду, младшую дочь деда Кавада, некогда поверявшую секреты его сестрам и гонявшую шахских внуков, когда те слишком расшаливались. Прошло лет десять, с тех пор как они виделись в последний раз. Но что она делает здесь? Почему на ней такой странный наряд, видимо такой носят женщины в Алпи Дэе, и кто этот мальчишка лет четырех или пяти, что сидит около ее кресла и играет деревянными фигурками?

- Возмужал, уже не толстый мальчишка, а муж, - продолжала Пасаргада, - сходя с кресла и обнимая и целуя родича, - Жаль, что Дариуша нет с нами.

- Почтенная Пасаргада, - Йездигерд очень удивился, - откуда ты здесь? Почему тебя называют царицей?

- Я была женой Георгия, басилевса Эльпидии, семь лет, пока он не умер. А это наш сын, его зовут Главк. Сынок, поздоровайся скорее, этот мужчина - твой двоюродный брат, внук моего отца.

Взяв мальчишку на руки, Йездигерд не переставал удивляться. Сын шаха Алпи Дэе - его брат. О, боги, как вы порой любите шутить! Мальчишка между тем осведомился, любит ли Йездигерд лошадей, как он относится к рыбной ловле и будет ли с ним играть.

- Будет, будет. Он теперь живет с нами. С этого дня - ты геквет моей охраны, - произнесла Пасаргада, - да ты голоден, мой дорогой племянник. Пойдем, стол накрыт.

Йездигерд успел заметить неодобрительный взгляд какого-то толстого бородача, стоявшего недалеко от входа.

Пиша на столе была простой, далеко не царской, но давно не наедавшемуся внуку Кавада она показалось достойной стола шахов. Басилиса отозвала слуг и сама то подливала племяннику то разбавленное вино, то предлагала мясо, сыр, финики, хлеб. Потом они продолжили беседу.

- А что с моими братьями, сестрами? Что с мамой? - Йездигерд не мог не спросить о семье.

Судьба его родни сложилась по разному. Сисигамбиз, любимая жена Пакора не перенесла его убийство, пленение сына и, как понял бывший царевич, свой позор. Старшую сестру Артазостру выдали замуж за эльпидийского хилиарха. Другую - Масисту еще ожидало замужество, а пока она жила при дворце нового шаха Кхшатры - Готарза. Судьба младших братьев была не милостлива - Кодоман умер от лихорадки лет пять назад, до того он воспитывался при дворце Готарза и, как доходили слухи, на самом деле был отравлен. Другой брат - Арсес - пропал, словно в воду канул. Его не нашли после того, как Готраз вступил в Митрагарды.

- Можно сказать, что твой отец обошелся более жестоко с семьей Готарза, чем Готарз с твоей, если слухи об отравлении Кодомана лживы, - произнесла Пасаргада.

Что касается остальной родни, то судьба их была похожей. Кого-то, как оказалось, казнили еще по приказу Пакора. Дядя Спитама, единоутробный брат басилисы, погиб в бою под Задракартой, его дочери достались в жены вожакам горных пукинов. Тетка Шахрияда оказалась женой нынешнего шаха Алпи Дэе Андромаха, родила ему сына и трех дочерей, две из которых умерли в младенчестве. Тетка Роксана, которую в свое время хотели выдать замуж за Никандра, сына басилевса Георгия, убитого в Кхшатре дядей Йездигерда по матери Фирузом, стала женой одного эльпидийского вельможи, умерла родами, но жива ее дочь. До сих пор жива бабушка, царица Кассандана, жива и мать Пасаргады, царица Атосса.

- А нашей Кхшатрой, - продолжала Пасаргада, - правит Готарз. И правит неплохо. Ох, напрасно твой отец повелел казнить его семью. Мальчишек жаль. Да и маленькую Кассандану.

- Готарз был изменник, проклятый сын дэвов Аз, полукровка!

- Дурачок ты, мой милый племянник, - бывшая царица подлила ему вина. - Не Готарз, а его мать, Дейотара. Ты знаешь, видимо, про прошлую войну Кхшатры с Эльпидией.

- Да, почтенная тетя, мне рассказывал мой воспитатель Рустам. Он с дедом воевал и отвоевал у апидэвов город Фешабур, до того бывший нашим владением и завоеванный ими лет сто назад.

- Только Фешабур отдал наш родич Искандер, сын Статиры, дочери моего деда Спитамы и эльпидийского басилея Ксанфа. Отдал за то, что Спитама посадил его на трон.

- И зачем мы связываемя с детьми Аз? Что можно ожидать от них хорошего.

- Ты не забывай, та династия Эльпидии вела род от Кавада Основателя. Ксанф пытался добыть себе трон, а когда не удалось - сбежал в нашу страну. На троне Эльпидии сидел его родич, он умер не оставив наследников. Тут Искандер, который воспитывался в Кхшатре и молился нашим богам, решил заявить о своих правах. А дед его поддержал. Но Эльпидия его не приняла. Георгий, мой покойный супруг, был тогда женат на дочери предыдущего царя. Он - потомок древней династии Эльпидии, его дальний предок, басилевс Деметрий, был убит Кавадом Основателем, а сын Деметрия был увезен за далекие моря, на остров, названный в честь эльпидийского бога морей.

- Воистину Алпи Дэе - страна водяных демонов.

- Но будет тебе, - Пасаргада потрепала Йездигерда по волосам, - все ты категоричен. Георгий был не плохим человеком. За годы правления он много сделал для своей страны. Ну а Дейотара была сестрой его жены. Искандер отдал ее в жены Каваду. Ты помнишь, что незадолго до своей смерти Кавад отправил твоего отца на войну? На север тогда пришли гадарханцы. Они говорят на языке, отдаленно похожим на нащ, молятся тем же богам, что и мы, а живут где-то далеко на севере, на берегу старого океана. Они - хорошие воины. Нашим в той войне не повезло.

- Я помню, тогда еще ходили разговоры, что мой отец - никудышный воин и полководец. Неужели это так?

- Не знаю. Мой отец решил тогда самолично возглавить войска, но умер высоко в горах, не доехав до армии. И твой отец, оставив армию на брата, поспешил короноваться. Тут с юга замаячила угроза Эльпидии, тогда Пакор повелел заключить с Гадарханом мир. А Готарз перед этим одержал первую в той войне победу. И был недоволен.

Пасаргада рассказал, что мать Готарза начала плести интриги. По стране пошли гулять слухи, что Готарз - сын царской дочери, а Пакор - только дочери кхшартского пахлавана. Что наследовать должен Готарз. Подумаешь, рожден раньше. Нужно же было шаху удовлетворять свои чресла, пока он не встретит достойную жену. Перехватили письма Дейотары Готарзу, в Эльпидию. Взятые люди Дейотары сознались, что вдова Кавада давно помогает мужу своей сестры. И тогда Пакор повелел казнить Дейотару, жен и детей Готарза, дочерей и зятьев своей мачехи и многих верных им людей. Самому же Готарзу повезло, его вовремя предупредили. А потом началась война. Странная, в которой и Пакор и Готарз воевали на два фронта. Поэтому Эльпидии и удалось вернуть свои города и взять кхшартские.

- Ну а потом многие кхшартские вельможи решили, что Пакор и вправду неудачный шах, - проговорила Пасаргада, - и решили его убить. А голову принесли Георгию. Но они просчитались. Муж рассказывал, что предатели ожидали он него денег и земель, власти в захваченных городах от имени Эльпидии. А он повелел их казнить.

- Похоже, что шах Алпи Дэе был человеком не лишенным чести. Я начинаю его уважать, - произнес Йездигерд.

- Он был таким, мой дорогой, - вздохнула бывшая царица, - когда Готарз отдал меня ему в жены, я боялась. Ему было больше шестидесяти лет. Страшно - отдали в дом врага. Но он оказался добр ко мне, ласков. И очень полюбил Главка. Я была его последней любовью.

- А ты, как ты оказалась на этих проклятых островах?

- Георгий умер, шахом стал Андромах, его внук.

- Я с ним однажды встретился, - вспомнил Йездигерд, - нас с Дариушем схватили и доставили к нему. Тогда я счел, что царевич не лишен великодушия.

- Он не плохой человек и не плохой правитель. Когда война окончилась и между Кхшатрой и Эльпидией наступил мир, Андромах отправился с пятью тысячами воинов на север, вместе с Готарзом воевать против тамошних варваров, что приносят на своих алтарях жертвы демонам. Тогда он и женился на Шахрияде. Впрочем, потом он нашел еще двух жен. И хотел взять меня на свое ложе. А когда я отказалась - не неволил, но отослал сюда. И вот мы с Главком здесь. Мы - правители этих островов. Смешно, правда? Дочь шаха, жена басилевса - правит пастухами и рыбаками. Боюсь, как бы здешние холода не сгубили моего мальчика. Здесь так холодно. Обними меня...

На следующее утро Йездигерд проснулся в постели Пасаргады и много следующих ночей он проводил в ней. Он познал истинную любовь, душевную и телесную, нашел родную душу, свою половину. Далеко было керандийским девкам, что до того разделяли с ним ложе, до басилисы. Геквет охраны, в которой было три десятка человек, бывший царевич опять стал жить жизнью воина. Оказалось, что он не так уж плохо держит меч, некоторые воины из охраны стали его друзьями. А еще он играл с Главком, учил его держаться в седле, стрелять из лука, ловил с ним рыбу

Потом Пасаргада понесла. Йездигерд был счастлив. У него будет сын! Или дочь, что тоже не плохо. Но, наверное, сын. Они назовут его Кавадом. Счастливый Йездигерд готов был носить возлюбленную на руках и не замечал косые взгляды ее придворных, и в первую очередь того толстого бородача Карана, жреца и воспитателя маленького Главка.

А Каран время даром не терял. Его можно было видеть то среди воинов, то среди придворных, то в порту. И вот как-то он показался на дворе, где сын Пакора тренировался с воинами охраны, и произнес:

- Не уделит ли почтенный геквет скромному служителю Посейдона толику своего времени?

- Хорошо, достойный Каран, - отвечал Йездигерд, - Комавент Агесилай, останешься старшим! А я последую за жрецом.

С удивительной проворностью для своей фигуры Каран быстро прошел к незаментной двери в боковой стене дворца, открыл ее и предложил проследовать за ним. Комната была не велика. Стол, несколько скамей, на столе амфора с вином, два кубка, сыр и фрукты.

- Прошу, уважаемый геквет, - жрец налил вина, - Пусть этот благородный напиток с виноградников Амфитритии укрепит нас во время беседы. Это - хорошее вино, которое умеют делать только на моей родине. Мой далекий предок, тоже жрец Посейдона, именем Стратоник, основавший Амфитритию вместе с Филотой, по преданию посадил за городом виноград. От него и берет начало знаменито амфитритское вино. Мои предки, - Каран словно хвалился, - я могу долго говорить про них. Род наш восходит к Посейдону, но наверняка я могу назвать лишь Клеметера Македонянина. Он прибыл из-за моря вместе с другими основателями Эльпидии. Среди его товарищей был и твой дальний предок Камбиз. А еще моим предком был знаменитый Клеотер Мореход. Как гласит семейное предание, он добрался до далеких земель, открыл Посейдонию и Мегалию и привез из-за морей дочь. Она и была моей далекой прапрабабкой.

Каран заметил удивление бывшего царевича.

- Почтенный геквет никогда не слышал об этих землях? Позволь мне просветить тебя. Возможно, ты слышал о далекой прародине и великом басилевсе Александре, который был, возможно, сыном Зевса? Он объединил под своей державой многие народы. В том числе твоих предков - персов и моих - эллинов. Ваши люди должны называть его шахиншах Искандер. Но Александр умер, его держава распалась. И вот один из его достойных мужей, наварх Неарх, решил добывать себе державу за морями. Он собрал могучий флот и отплыл с родных берегов. Предания гласят, что поход был долгим и мучительным, флот терпел крушения, часть кораблей затонула, в пути они разбились на группы. К берегу, где теперь стоит Дельфинополь, главный город нашего басилевса, прибыли корабли во главе с Филотой и Андромахом. Да, Андромах Спартанец - далекий предок своего тезки, нынешнего правителя Эльпидии. А еще там был мой предок Клеметер, твой предок Камбиз и его дядя Мардоний. А другие корабли попали к разным берегам, на остовах Мелькартова моря образовалась Дахия, ее основали персы, выше Месерменова залива эллины образовали Мегалию. Шли годы, и вероятно почтенный геквет знает, как его предок Кавад, бывший сатрап Керандии, предал своего басилевса, убил его, но вынужден был уйти в горы и создать себе новую державу. Но, не надо делать злое лицо, умение скрывать эмоции - добродетель мужчины, тем более мужчины царского рода. Хотя, очевидно, в Кхшатре бытует иное мнение на счет основания своей державы. Но позволь мне продолжить. Басилевс Деметрий был убит, но его шурин Главк, правнук Клеотера Морехода, жрец Посейдона, наварх Эльпидии и мой родич спас его сына и вместе с флотом отплыл к далеким берегам, где когда-то побывал его прадед. Там они и основали Посейдонию. Именно оттуда родом покойный басилевс Георгий.

- Что же вы взяли чужеземца себе в повелители? - не удержался Йездигерд.

- А я думал, что достойный геквет знает, что Георгий был зятем басилевса и героем Эльпидии, великим навархом. Ему держава обязана была землями в Макрии.

- Я знаю о той войне. Законным государем был Искандер, сын Ксанфа, а его убили.

- И тебе, я думаю, ведомо почему это произошло. Наши народы могли бы жить в мире, но твой предок Кавад решил иначе. А мы могли бы стать единым народом...

- Народом полукровок, детей Аз. Как Готарз, например.

- Успокойся, в жилах всех нас много разных кровей. Антиподов например. Я слышал, что владыки Кхшарты любят родниться с вождями горных антиподов. Чья в тебе кровь?

- Моя мать не из пукинов, а из кхшартских пахлаванов. Я не из детей Аз! - вспыльчиво сказал Йездигерд.

- Да, ты предпочитаешь возлежать с родной теткой. У кхшартов это не считается немыслимым. Они женятся на сестрах, скоро отец возляжет с дочерью, а мать с сыном. И после этого кто-то говорит о полукровках как о детях Тартара! - Каран словно изменился. Куда то пропал вежливый подобострастный тон, обострились черты лица. Да, жрец умел быть сердит, - И нечего замахиваться на меня, я смогу себя защитить, хотя бы своим жреческим посохом.

- А как же ваши боги, что же они женились на сестрах, - пробовал возражать сын Пакора.

- Зевс и Гера, - согласился жрец, - но лучшие дети Зевса были от других жен - Геракл, Аполлон, Афина. От Геры у него были только хромоногий Гефест и злобный Арес. А не слышал ли ты, геквет, историю об Эдипе. Он был басилеем одного полиса на далекой нашей прародине. Известен тем, что убил отца, женился на собственной матери, потом возлег с дочерью и за это был проклят богами. Собственно об этом я и хотел поговорить с достойным гекветом. Я бы очень порекомендовал почтенному геквету задуматься... Ну а теперь предлагаю еще раз отведать этого чудесного вина и прошу прошение, что отнял у него столь драгоценное время, - лицо Карана вновь стало вежливым и подобострастным.

Разговор с Караном сильно смутил Йездигерда. Он никогда не думал, что его любовь к Пасаргаде кто-то посчитает преступной, порочной и недостойной. В Кхшатре случалось, что брат женился на сестре, браки между двоюродными родственниками и вовсе не считались ненормальным. И что теперь ожидать от этого толстяка, который не столь прост, как кажется? Что он может устроить против Йездигерда, а, главное, против Пасаргады и неродившегося дитя? Что теперь предпринять? Разговор с возлюбленной не получился - заболел Главк и басилиса не отходила он сына.

А потом наступили холода. Вокруг стал мерзнуть океан. Вот уже показались плывущие по нему ледяные горы. Сколько сын Пакора жил на этих проклятых островах, холода еще никогда не наступали так рано. И никогда не было так холодно. И, что самое опасное, из Эльпидии не пришли корабли с продовольствием. Арионовы острова как могли обеспечивали своих жителей мясом, рыбой, выращивался хлеб, некоторые овощи. А вот все остальное поставлялось. Обычно в это время приплывали корабли из Амфитритии, доставляли продовольствие и сообщали последние новости из метрополии. Иногда приезжал хелетомай из Дельфинополя и оглашал волю басилевса. А островитяне отправляли с кораблями рыбу, которую научились неплохо солить и коптить, шерсть и изделия из нее, шкуры морского зверя, китовый жир. Теперь все это было заготовлено и лежало на складах, а корабли все не приплывали. И, скорее всего, уже не придут до наступления теплоты. Следовало подумать, что возможен голод и, самое главное, цинга. Йездигерд вспоминал о людях с кровоточащими деснами и выпадающими зубами. Вспоминал, как Линкест заставлял их с Дариушем есть много чеснока и добывать водоросли. Правда, добыча водорослей стоила Дариушу жизни, он переохладился, и простуда его доконала.

Теперь следовало разыскать людей, которых, как и сына Пакора, не брала ледяная вода и попробовать отыскать водоросли. А заодно выяснить, сколько имеется запасов вина, чеснока и оливок. Иначе многие могут отойти в царство мертвых. Обдумав все это, Йездигерд отправился к Карану.

- Почтенный геквет хотел меня видеть? - жрец был удивлен.

- Да, уважаемый жрец. Я хочу поговорить о беде, которая может случиться на этих проклятых островах.

- Что еще может здесь случиться? - Каран в задумчивости почесал свою лысину, - у нас мало еды, я это знаю. Но мы можем продержатся на мясе. Для овец запасена трава. И еще есть рыба, не все птицы улетели. Мало зерна, но можно расходовать его разумно. Есть чечевица да бобы, немного кхшартских земляных яблок, хватает и вина. Я уже распорядился отпустить продовольствие всем жителям.

- Почтенный Каран поступил разумно, но не забыл ли он о проклятой болезни, от которой выпадают зубы?

- А что может предложить достойный геквет?

Йездигерд изложил свои соображения о водорослях и чесноке.

- Это разумно. Но в такой холод водоросли сложно добывать, если они еще остались.

- В проливе между двумя большими островами вода не замерзла. И пока этого не случилось, надо посылать туда рыбаков.

Жрец предложил немедленно поехать в порт и собрать из рыбаков желающих собирать водоросли. Там Йездигерд и познакомился с Арридеем и Аминтой, братьями-рыбаками. Арридею было уже лет сорок, он вполне соответствовал кхшартскому прозвищу эльпидийцев - водяной демон. Шатающаяся походка, запах соли от загорелого тела, растрепанные волосы и борода, левого глаза нет. Младший брат был лет на десять или двенадцать моложе, не выглядел такой страхолюдиной, пожалуй, его можно было назвать красавцем. Каран охарактеризовал братьев как бесшабашных удальцов, которые не боятся ничего на свете. А Арридея - как одного из открывателей Арионовых островов. Поближе узнав рыбаков, Йездигерд проникся к ним симпатией. Много дней, пока совсем не стало холодно, сын Пакора провел на берегу пролива между островами, добывая водоросли и лишь изредка наведываясь во дворец Пасаргады. Привел он и многих воинов из охраны басилисы, начиная от весельчака Агесилая.

Сезон холодов выдался тяжелым. Многие островитяне погибли - от голода, холода. Но заболевших цингой было мало, а умерло от нее всего трое. Йездигерда благодарил лекарь басилисы Ифтим. А Йездигерд в свою очередь благодарил Ифтима и его собратьев по ремеслу, лечивших его людей, лечивших рыбаков, выходивших тяжело заболевшего Главка. К окончанию сезона холодов Пасаргада родила дочь.

VII

Малышку назвали Кассанданой, в честь бабки Йездигерда, старшей жены шаха Кавада. Отец был не очень счастлив, ожидал та он сына, первенца-наследника. Но дочь была такой крошечной, такой беззащитной, что при ее виде сжималось сердце. Увы, малютка родилась болезненной, ей не хватало тепла, а Пасаргаде еды. Повитуха Горго, жена лекаря Ифтима не отходила от ребенка, то и дело кутая новорожденную в мягкие овечьи шкуры, смазывая ей грудку и спинку медом и китовым жиром. Ну а родители едва не впали в отчаянье.

Объявился Каран, о чем-то говорил с Горго, потом с басилисой. Пасаргада после сообщила любимому, что жрец считает болезнь девочки следствием порочной любви ее родителей и их неправильной веры. Советует молиться богам, в первую очередь Асклепию и Деметре. Сын Пакора едва не впал в бешенство и пообещал вырвать жрецу всю его бороду и приклеить ее к лысине. Ну а басилиса, ибо ничего уже не оставалось, решила последовать совету. Йездигерд не был в восторге, когда по обычиям Алпи Дэе его дочку подносили к огню (с этим он мог бы и смириться, призывай жрец при этом Митру, а не каких-то божков), окропляли морской водой, что-то делали еще. Про себя он решил, что от этих обрядов малышка скорее умрет, а вот тогда у него будут все основания расправиться с Караном.

Но Кассандана или Кассандра, как ее начали называть эльпидийцы, пошла на поправку. Ее выздоровление, по мнению отца, было обусловлено окончательным приходом теплоты, но никак не чужеродными обрядами. А мать, похоже, думала иначе. Йездигерда коробило, что басилиса начала появляться в храмах божков Алпи Дэе, чужих демонов, словно позабыла Пасаргада свет Митры. Они впервые крупно поругались, Йездигерд в сердцах назвал мать своего ребенка изменницей, услышал в ответ, что он ей не муж и не ему судить цариц.

А на острове все было голодно. Овец отправили на выпас, их пока не следовало трогать, рыба, птица уже приедались. Хлеба катастрофически не хватало. Посадили пшеницу, ячмень, чечевицу, лук, чеснок. Но до нового урожая было далеко, а корабли все не приходили. В один из дней Арридей и Аминта начали размышлять, что нужно отправить корабль, хотя бы до Амфитритии. Йездигерд застал братьев за спором.

- Наш "Арго" хоть и мал, но дотянул бы и до самого Дельфинополя, - утверждал старший, одновременно вычесывая вошь из бороды.

- В чем тогда дело, друзья, - вмешался сын Пакора, - почему бы не поплыть?

- Нет проблем добраться до Дельфинополя, воды сами вынесут туда твой корабль, - объяснил Аминта, доходят же до берегов залива Эльпидии ледяные горы, что иногда проплывают мимо наших островов. Собственно именно так и возвращаются в Дельфинополь хелетомаи. Но на "Арго" не погрузить столько припасов, а главное пресной воды. Корабль дойдет, но вся его команда будет уже мертва. Это я и пытаюсь объяснить брату.

- Так я и не предлагаю плыть в Дельфинополь, - Арридей наконец-то изловил вошь и засмеялся - Пока мы до него доплывем, не только мы, но и острова подохнут с голоду. Плыть надо либо на Клеотерис, то и там нечего делать, либо в Амфитритию. А с этим сложнее. В прошлом году мы потеряли путевик (компас). Можно промазать, свернуть не там и тогда точно попадешь в Дельфинополь.

- Я думаю, что надо рискнуть, - Йездигерд был настроен решительно, - Если вы решили отправиться в плаванье, то я - с вами. Не думаю, что меня будут удерживать.

VIII

Через неделю "Арго" покинул Арионовы острова. Йездигерда и вправду не удерживали, басилиса была даже рада, что он ее покинет, Карану было, похоже, все равно, а других представителей администрации Эльпидии не наблюдалось. Это морское путешествие запомнилось сыну Пакора еще больше первого. Если тогда, мальчишкой, он больше отлеживался в трюме, то теперь он постоянно был при деле. Вспоминая уроки Таршиша, помогал ставить паруса, правил такелаж, иногда и брал в руки правило. Братья вынесли вердикт, что, хоть Йездигерд и кхшарт, но в море из него выйдет толк. Кто бы тогда знал, что слова окажутся пророческими.

Ну, вот и Амфитрития. Первый город Эльпидии, основанный на далеком расстоянии от столицы, город купцов и моряков, родина Клеотера Морехода, надежда страны в первую Эльпидокхшатромахию. "Арго" без неприятностей добрался до гавани, где, словно ожидая, прогуливались стражники во главе с дородным мужчиной в богатом фаросе. Портовый чиновник с подозрением оглядел кораблик, долго вглядывался в лица команды. Словно не нравились ему арионцы. Спросил кто такие, откуда, зачем прибыли. Сказал, что морякам необходимо побывать у местного архонта Феогноста. И предложил проследовать в его резиденцию. Йездигерд не мог не заметить, что чиновник так и косится на него, а стражники, словно невзначай встали точно за его спиной.

Показался Феогностов дворец. А дворец хорош, не то, что у Пасаргады. Йездигерд уже знал, что основателем Амфитритии был сын басилевса Эльпидии, владыки Амфитритии долгое время именовались басилеями и передавали власть по наследству. Похоже дворец остался еще от тех времен. Сам архонт оказался не на много старше Йездигерда. Ростом чуть выше, в плечах пошире, глаза карие. Лицо украшала борода, которая не была столь густой, как например у жреца Карана или тех же Арридея с Админтой. Похоже, была кровь народа керанди в феогностовых жилах. Взгляд архонта надменный, но чуствуется, что не столь прост он.

- Значит вы прибыли с Арионовых островов? За продовольствием? А что, за зиму все сожрали? - нотки сомнения, помноженные на презрение в голосе Феогноста. - А что еще велел Вам сказать Черный Хирам?

- Какой еще Черный Хирам? - вспылил Йездигерд, - Ты не рехнулся часом, почтенный архонт?

- Кто это такой смелый, что оскорбляет архонта Амфитритии в его собственном доме? Меня, евпатрида?

- Я - Йездигерд, сын Пакора, сына Кавада! - гордо отвечал бывший царевич, словно и не был он бывшим, словно находился он как минимум в своем дворце, - Я по положению выше буду!

- Ты - внук басилевса Кхшатры? - Феогност был удивлен, - эй, геквет, позовите госпожу Масисту!

Вот так оказалось, что этому надменному архонту Йездигерд приходится шурином. Сын Пакора долго обнимал родную сестру, все поверить не мог, что они наконец-то увиделись после долгих лет разлуки. Пришлось обнять и ее мужа и простить надменное поведение. Которому было объяснение - у берегов Эльпидии появились пираты. Руководил ими некто Хирам, по прозванию Черный. Родом с каритианского побережья, предки его были финикийцы. Ходили слухи, что раньше был Хирам не то эпистолием в эльпиийском флоте, не то сотником, а то и пятисотником в войске Андромаха, отличился в последней войне, да в походе на земли северных варваров. Но потом провинился, и, едва избежав казни, дезертировал из армии. Вроде был Хирам повинен в мародерстве, незаконной продаже пленников, махинациях с поставками продовольствия и убийстве своего хилиарха. Так или иначе, Хирам вновь оказался на побережье Эльпидии, принялся пиратствовать, перехватывать корабли, идущие с золотом из Клеотериса, с вином из Амфитиритии и, вроде бы, с железом из Гефестия. И, что самое интересно, корабли с продовольствием на Арионовы острова отправляли, но их перехватил все тот же Хирам. Только один корабль сумел вырваться и вернуться в Амфитритию. А новые корабли отправлять было поздно - наступили холода.

Феогност тут же повелел начать снаряжение кораблей с продовольствием, в Амфитритии еще были запасы. А самого Йездигердя он решил отправить в Дельфинополь. Извини, мол, ты родич получаешься, но сам понимаешь, служба.

Когда десять лет назад Йездигерда увозили на Арионовы острова, он видел Дельфинополь только в отдалении, с борта корабля. Теперь ему предстояло увидеть столицу Алпи Дэе, которая по рассказам Пасаргады была даже лучше его родной Митрагарды. Положение сына Пакора на корабле было непонятным. Шурин архонта Амфитритии, родич жены басилевса, он мог спокойно передвигаться по кораблю, вести беседы с кем угодно, делать, что вздумается. Но при этом, как бы невзначай, на него поглядывали люли Феогноста. Йездигерд предпочитал не обращать на них внимания, довольствуясь обществом Админты. Арридей же решил вернуться на острова с предоставленными Феогностом кораблями с продовольствием.

Вот, наконец, взору кхшатра предстала гавань Дельфинополя. Сын Пакора был поражен. Он никак не мог представить себе столько кораблей одновременно, столько домов и столько людей на набережной. Корабль причалил, на борту немедленно показался портовый чиновник, который тут же получил свиток, переданный Феогностом капитану. Переговорив с капитаном, чиновник удалился. Час спустя в порту показалась кавалькада золотых гиппатов. Их командир, представившийся Селевком, предложил Йездигерду и его спутникам последовать во дворец басилевса Андромаха.

Андромаху, которого прозвали Счастливым, только-только исполнилось тридцать три. Басилевс был высокого роста, широк в плечах. От него словно исходила мощь. Прическа басилевса соответствовала моде в гвардии - по бокам волосы сбриты, с макушки же зачесаны назад и спадают на плечи. Лицо украшали усы, переходящие в бородку, щеки же были гладкими. Такой внешний вид пошел от чибча, прибывших в Эльпидию с дедом Андромаха Георгием, тогда еще Великим навархом. После того, как Георгий стал басилевсом, чибча заняли ключевые посты в его личной охране, их вожак получил в жены вдову басилевса Искандера Ктимену. Постепенно внешний вид гвардейцев вошел в моду во всей армии.

- Так вот ты стал каков, сын Пакора, - Андромах улыбнулся, - я бы тебя не узнал. Признаться, я и забыл про твое существование. А ты меня помнишь?

- Ты - Андромах? Шах Алпи Дэе? Тот самый молодой воин, в чей шатер меня кинули изменники, убившие моего отца? Ты изменился, но у тебя все те же глаза. Как ни странно, но они - добрые.

- С басилевсам следует разговаривать - попробовал вмешаться кто-то из знатных апидэев, но был остановлен властным взглядом самого басилевса.

- Предоставь самому басилевсу решать, кому и как с ним надлежит разговаривать, почтенный Стратоник, - прозвучал твердый голос Андромаха, - Сиятельный Йездигерд из царского рода, к тому же родич басилисы. Он волен разговаривать со мной так, как пожелает. Это говорю я! Басилевс Андромах! Сын Лаэрта! А теперь оставьте нас с ним наедине.

Йездигерд прогнал от себя сожаление, что у него нет меча. С Андромахом он бы не справился. Да и что сделал ему Андромах? Отправил на острова? Так то был не басилевс, а его дед, муж Пасаргады. А сам басилевс тем временем оглядел еще раз своего собеседника, улыбнулся и, словно угадав его мысли, произнес:

- Думаешь, как бы получше наброситься на меня, чтобы прикончить? Ха-ха! Лучше пожми руку мужу своей тетки. И раздели со мной трапезу. Ну трапеза будет попозже, а пока поговорим. Давай, рассказывай, как ты жил на этих островах, у Посейдона, ха-ха, на заднице? Зачем дед тебя туда упрятал - не знаешь? Мне он это не сообщал.

- Мне то это откуда знать, тогда я был мальчишкой.

- Полно, не злись! Что мне теперь с тобой делать? Не к Готарзу же отправлять. Он еще вспомнит, как твой отец убил его сыновей.

Йездигерд промолчал, потом произнес, что Готарз был бы рад расправиться с ним, если расправился с его братьями. Но если Андромах хочет вернуть его в Кхшатру, то это в воле басилевса. Тогда Йездигерд хоть умрет на родине.

- Сейчас в Эльпидии живет твоих родичей больше, чем в Кхшатре, и ты оставайся, - отвечал на это Андромах, - Георгий тебя не для того в эту холодную дыру отправил, чтобы я Готарзу отдал. Ты еще можешь пригодиться. А что Пасаргада? У вас дочь? А ты молодец. А заодно оказал мне услугу. Теперь Пасаргада - не вдова басилевса, а жена своего геквета, а значит и у Главка права на трон уменьшаются. Пусть он и его потомки царят на Арионовых островах, я закрепил над ним и его потомками титул басилея. А твою дочь, если хочешь, перевезем в Эльпидию, нечего ей делать там среди льдов, а когда подрастет найдем ей достойного мужа из севастов.

Йездигерд не сдержал слез и сам не понял, как рассказа Андромаху, все, что тяготилось на его душе - эллинские обряды над дочерью, ссору с возлюбленной. Рассказал - зачем? Ведь Андромах - язычник и верует в тех же богов, что и Каран и другие.

- Понятно, понятно. Но я здесь тебе не советчик. Я достаточно долго прожил в Кхшатре и мне довелось общаться с тамошними жрецами. Я даже общался с ними здесь, им еще мой дед Георгий дозволил построить храм в долине Олимпии. И вот что я тебе скажу - мы, люди, понимаем богов в силу своего скудоумия и невежества так, как нам это удобно. И уже не скажешь кто они, эти боги? Может они - сила природы, может - далекие предки, оставшиеся в памяти потомков. Ваши жрецы так и не смогли ответить мне, почему если солнце в небе одно, то есть и Митра, и Аполлон, и Гелиос? А что до тебя и твоей малютки - то хорошо, что она выздоровела. Я потерял пятерых детей, Олимпиаду, Алкида, Пенелопу, Георгия, совсем недавно умерла моя любимица Дейотара. Если есть хоть что то, что может помочь не потерять ребенка, не следует этим пренебрегать. А боги пусть сами разберутся между собой, - Андромах хлопнул своего собеседника по плечу, - Пойдем, представлю тебя твоей тетке. А потом прошу к трапезе.

Следующий месяц Йездигерд проводил в царском дворце. Не то - дорогой гость, не то - почетный пленник. Беседовал с басилисой Шахриядой, своей теткой, играл с ее сыном девятилетним Лаэртом, наследником Андромаха, тренировался бою на мечах с воинами басилевса. После первых тренировок с воинами Йездигерд понял, что он еще плохой боец и ему следует совершенствоваться и совершенствоваться.

А затем Андромах неожиданно спросил сына Пакора, не желает ли тот отправиться на войну. Нет, не с Кхшатрой, с Готарзом, хвала Зевсу и всем богам, мир и союз. Варварская Керандия восстала, их вожди набрали много всадников и пошли на владения басилевса. И Йездигерд может присоединиться к войскам Андромаха. В чине геквета, который у него был, при ставке басилевса. Сын Пакора подумал и согласился.

Война была долгой, Андромах провел на юге Керандии около года, пока не разбил основные силы и не захватил вождей Хауша и Яхыка. После этого басилевс счел свое участие в войне законченным и вернулся в столицу. Война была жестокой. Йездигерд, проведший все время бок обок с Андромахом видел и убитых варварами женщин, стариков и детей. И жестоко казненных варваров. И пылающих местью воинов Алпи Дэе, врывающихся в селения Варварской Керандии, грабящих, убивающих и насилующих. Запомнил сын Пакора, как воюют слабые варвары, кочевники пампы, против регулярных войск басилевса, как неожиданно налетают на резвых конях, выпускают тучи стрел, а потом также неожиданно исчезают. Запомнил он и убитых им врагов, особенно первого, варварского вожака, ровесника, командовавшего сотней, что внезапно прорвалась к лагерю эльпидийцев. Сын Пакора тогда отбил его копье своим щитом, своим копьем выбил врага из седла и добил точным ударом в грудь. Не забыл Йездигерд и смерть Админты, легко раненого в бою, а потом тяжело умирающего от заражения крови. Рыбак все мучился и просил его добить, а Йездигерд брал его голову к себе на колени, обнимал и шептал, что все будет хорошо, они победили, скоро вернутся на острова.

Но вот и возвращение в Дельфинополь, с богатой добычей, пленными. Многие мятеные вожди приведены к повиновению, кто-то принес присягу, кто-то ушел далеко на юг. Основные же силы врага разгромлены. Йездигерд радовался победе, радовался тому, что остался жив, не получив почти ни царапины. Он уже и не думал, что войско, в котором он сражался, десяток лет назад воевало против его отца и захватывало земли его родины. Теперь эти воины были его товарищами по оружию, не считали его чужаком, порой делились с ним хлебом да водой, давали полезные советы, шутили над его промахами да радовались его победам. Йездигерд сделал себе такую же прическу, как у Андромаха и его воинов, да, он почти ничем не отличался от них

По возвращению в Эльпидию Андромах закатил пир, на котором присутствовал и сын Пакора, а на следующий день позвал Йездигердf для беседы.

- Ну что, дорогой мой родич, похоже нам следует расстаться, - басилевс ходил взад-вперед по комнате, - в Дельфинополь прибывают послы от твоего дядюшки Готарза. Не думаю, что тебе очень хочется с ними встречаться. А с Ариновых островов сообщают, что дочь твоя Кассандра жива-здорова...

- Кассандана, - поправил Йездигерд, - Дочку назвали в честь моей бабушки.

- Наверное, в письме переделали ее имя на наш лад. Ты слушай. С твоей дочерью все хорошо, а вот Пасаргада тяжело больна. Письмо было отправлено давно, мы еще были на войне. Дурак феогностов логофет, вместо того, чтобы переслать его в армию, гонец бы проскакал неделю другую, так нет, этот дурак предпочел и дальше посылать его по морю. В общем, корабль собирают. Возвращайся на острова, похоже, что ты будешь их правителем, пока не подрастет Главк.

XII

Йездигерд начал считать дни, когда он наконец-то отправится на острова, ставшие ему домом, возьмет на руки дочь, быть может, застанет еще живой Пасаргаду. Ифтим ведь прекрасный лекарь, он справится, он вылечит. Не может быть, чтобы не вылечил. Эти мысли сопровождали сына Пакора в порту, где он проводил едва ли не все дни и ночи, помогал в снаряжении кораблей. А еще вместе с людьми Андромаха он посещал купцов, советовал, что следует купить здесь, что можно взять в Амфитритии. Эльпидийцы вынесли вердикт, что у островов будет хороший наместник. К отплытию было уже все готово, Зудькарнай рвался в море, корабельшики же ждали какого-то дня, в который следовало возблагодарить Посейдона. Оставалось до него двое суток.

И вот, когда Посейдон был умаслен, корабельщики настроены на дальнее плаванье, хелетомаи и воины на службу в отдаленной дыре, а бывший кхшартский царевич и будущий архон Арионовых островов на встречу с семьей, в гавани Дельфинополя показался какой-то корабль. Следящий за погрузкой Йездигерд и не обратил на него сперва никакого внимания, а потом, когда корабль уже причалил, и к нему заспешили портовые чиновники, на борту он вроде бы разглядел Агесилая, своего первого комавента в охране басилисы. Точно, он. Значит, корабль пришел с островов! Йездигерд бросился туда, знавшие его стражники почтительно расступились, эльпидиец был немедленно заключен в объятия. Но поведанные им новости едва не заставили сына Пакора выброситься за борт. Пасаргада умерла. Собственно, ради этой новости и прибыл комавент ко двору басилевса. Ее дети, хвала богам (Митре, поправил Йездигерд), живы и здоровы, но саму дочь Кавада убили холода и лихорадка. Не помогли ни лечение Ифтима, ни молитвы Карана. Тут только Йездигерд понял как любил свою тетку, свою возлюбленную, свою жену, пусть и незаконную. Что все эти размолвки, ради них не стоило покидать дом. Что все эти боги, если они не пожалели Пасаргаду. Хотелось выть, хотелось напиться неразбавленным амфитритским, не хотелось жить.

Следующие дни сын Пакора все больше прибывал в забытии, иногда ощущая себя за кувшином вина, потом вдруг обнаружил себя в луже из мочи и блевотины, со вкусом желчи во рту. Тут его вдруг схватили непонятные люди, дотащили до холодного моря, облили с ног до головы, потом протянули миску с теплой бараньей похлебкой.

- Почтенного Йездигерда ожидает богонравный басилевс!...

Андромах встретил родича жены по простому, без общества придворных, без церемоний, даже без венца и золотого фароса. Посочувствовал горю, напомнил, что сам пятерых детей схоронил. Потом спросил:

- На острова вернешься? Назначение тебя наместником все еще остается в силе. Или отправить тебя в Гефестию, там много твоих друзей собралось. Что, не понял? Я про керандийских варваров, которых мы славно били. Ты проявил себя хорошим воином, можешь стать в Гефестии архихилиархом. Или в Макрию, к моему дядьке Митрофану. Нет, ваш Митра тут не причем, его имя означает - "сын достойной матери". Так к какому моему дядюшке ты хочешь, Митрофану или Главку?

- Я лучше вернусь на острова, басилевс, - ответил Йездигерд, - если ты хочешь, то я буду наместником, пока Главк не вырастет. Я помогу воспитать из него воина. Ведь в Кхшатру мне все равно дороги нет.

- Кто знает, друг мой, на все воля богов. Значит решено, корабли отправляются через три дня. Тебе бы неделю не пьянствовать... А теперь требуется новая жертва Посейдону. Моряки народ суеверный. Они и так уже говорят, что жертвы принесли, а не отплыли - значит жди несчастья.

- Пустое это все, Андромах, - вздохнул Йездигерд, - к чему все эти жертвы, если Пасаргаду не вернуть? Таким богам, таким демонам...

- Но полно, полно, - остановил его басилевс, - а то опять пойдешь и напьешься. Давай без этого, ладно. А теперь ступай. Грамоту о твоем назначении и золото я велю передать твоему новому логофету. Его зовут Пенефей, да ты вроде с ним уже знаком. Он был в порту, когда корабли собирали.

- Да, басилевс. С твоего позволения я удаляюсь.

Теперь уже ничто не могло остановить сына Пакора от отплытия из Дельфинополя. Но перед этим произошло одно событие... Для жилья ему выделили дом неподалеку от порта, приставили несколько слуг, илотов. Андромах тогда заметил, что при кхшартских послах Йездигерду лучше не появляться во дворце. Прибытие послов совпало с запоем, послы нынешнего шаха так и не увидели сына бывшего. В этот вечер, прощальный перед отплытием, архонт отпустил свободных слуг в харчевню, выпить напоследок. Некоторые из них предпочли пойти к гетерам, похоже, что туда отправился и Агесилай, поселившийся со своим командиром. А логофет Пенефей ночевал у своих родственников. Так что, если не считать илотов и пары стражников, в доме никого и не было. И вот Йездигерда разбудил какой-то шум. Словно звуки падения. А потом послышался тихонький топот ног, словно крадется кто. Ночные гости? Воры? Про таких судачили в Дельфинополе, равно как и про пиратов Хирама Черного. С ними боролась стража, им иногда помогал простой народ. Но что им надо в доме у Йездигерда? Ну конечно же, золото и серебро, полученное им от басилевса. Но вместо золота они получат железо! Йездигерд тихонько встал со своего ложа, вынул из висящих ножен меч. Жалко, шит далеко. Зато еще есть кинжал, вот он, рядом. Теперь тихонько встанем около двери...

Когда дверь толкнули и первый человек начал заходить, сын Пакора подставил ему подножку, а потом обрушил меч на голову. Один готов. Но их еще двое, а Йездигерду пришлось отступить, чтобы первый грабитель не упал на него. Оставалось атаковать второго и не давать втиснутся третьему. А они, как-никак, в кожаных рубахах, а сам сын Пакора обнажен, едва опоясал чресла полотном. Но, похоже, мечом он научился владеть получше налетчиков. Или сегодня ему подфартило. Второй упал, с отрубленной рукой, но третьего пришлось пропустить в комнату. Завязалась схватка. Этот противник оказался самым серьезным. Не давая Йездигерду атаковать, заставляя его парировать удары, грабитель все больше и больше продвигался от двери к центру комнаты.

До Йездигерда наконец дошло, что можно, и даже нужно звать о помощи, но на его крики никто не спешил отозваться. Грабитель с усмешкой произнес:

- Все твои слуги, эти два олуха с копьями и грязные илоты-антиподы уже у Таната, и спешат на встречу с Аидом. А скоро туда отправишься и ты! - сказано это было на языке Алпи Дэе, но с заметным акцентом.

Сын Пакора предпочел не вступать в разговоры. Он старался отпрыгнуть от соперника, надо было самому наносить удары. Мечом, кинжалом. А вот табурет весьма кстати - пинком Йездигерд толкнул его в ноги соперника. Получилось! Точно по пальцам! И пока грабитель, взвыв от боли, принялся махать ногой, Йездигерд метнулся к нему, метя своим клинком в том место, где кончалась кожаная рубаха, а кинжалом царапая правую руку соперника, чтобы тот выронил меч. Кинжал, впрочем, был лишним. Меч сделал свое дело, поверженный соперник упал на спину, струйка крови потекла изо рта. В это время очнулся и застонал второй грабитель, с отрубленной кистью руки. Сын Пакора метнулся к нему, не дал встать, приставил меч к груди.

- Кто вы такие, зачем пришли меня убить?

- Нам заплатили! - залепетал неудавшийся налетчик, - Это все Азибал, он предложил мне и Итобалу...

- Какой еще Азибал? Какой Итобал? И кто ты?

- Азибала ты только что убил, почтенный. А вот тот, что лежит у двери - Итобал. А меня зовут Атал. Атал из Таршиша.

- Кто заплатил?

- Я не знаю, почтенный, - затрясся Атал, - не мучай меня, из меня льется кровь и уже пробирает холод. Прижги мою рану.

- Кто заплатил, я спрашиваю!

- Я не знаю, клянусь Гермесом! Азибал говорил что-то о богатых северных гостях, в кошельках у них звенит много золота, которое они не жалеют.

Пока Йездигерд пока искал горящую головню, чтобы прижечь рану, Атал последовал за своими товарищами. Его слова о богатых северных гостях не долго мучали Йездигерда. Кхшатра, Готарз! Очевидно послы дядюшкины что-то пронюхали. Йездигерд долго размышлял, сообщать ли Андромаху о словах убийцы, или лучше промолчать. Потом решил, что басилевсу лучше совсем не знать об этом происшествие. Чем меньше о нем узнает народу, тем лучше. Ну а он, Йездигерд, немедленно покинет Дельфинополь и пока вернется на Арионовы острова. Ничего, он еще вернется и тогда берегись, Готарз!

XIII

Плаванье не заладилось едва ли не с первого дня, о чем кормчий, пропахший солью и ветром рыжебородый Тиндар не забывал повторять по пять раз на дню. Уже при выходе из эстуария попали в бурю, отчего "Ахиллесу", на котором плыл Йездигерд, и "Аяксу" пришлось вместо Керкинтиды на южном берегу поворачивать в Таршиш, "Одиссей" и "Полидевк" смогли взять южное направление, а "Кастор" вообще исчез в неизвестности. Позже, уже в Керкинтиде выяснилось, что его потянуло к северу от Таршиша, корабль сел на мель и пришлось чинить правый борт.

В Керкинтиде пополнили запасы воды и продовольствия, принесли жертву, чтобы умаслить Посейдона, Амфитриту, Тритона, Мелькарта и прочих морских богов и направились вдоль берега к Тритонополису, что лежал между Керкентидой и Тесейей. Этот город разросся лет пятнадцать назад из рыбачьего поселка, когда басилевс Георгий решил поселить в нем отставных моряков. Теперь это был еще один перевалочный пункт, с рынком, верфью, ну и, разумеется, акрополем и храмами. Йездигерд проводил время в беседах со своим логофетом, пытаясь научиться роли архонта, которую ему предстояло сыграть. Пенефей любил поговорить, особенно под пару чаш разбавленного вина. Как он сообщил Йездигерду, жизнь заносила чиновника едва ли не во все эльпидийские сатрапии. При Георгии, еще до войны, логофет начинал секретарем в аппарате макрийского сатрапа. Вместе с хилиархиями Андромаха Пенефей побывал в Кхшатре, где исполнял обязанности казначея, затем служил хелетомаем в Керандии, Каритиане. Потом была Гефестия, а вот теперь предстояли Арионовы острова. Пенефей прекрасно разбирался в математике, особенно в денежных расчетах, но был и неплохим геометром, знал толк в том, как надлежит вести хозяйство. В его лице сын Пакора обрел еще одного учителя. А еще Пенефей оказался превосходным игроком в пельтасты и петейи и преподал Йездигерду немало уроков игры, развивающей полководческий ум. Вторым учителем оказался Тиндар, сперва неохотно, но потом все больше и больше просвещавший Йездигерда ориентированию по звездам и путевику, умению видеть и слышать океан, обращаться со снастями и правилом. Йездигерду еще не было ведомо, как эти уроки окажутся ценными в его жизни. Третьим собеседником, хотя и не учителем, был Агесилай, с недавних пор официальный геквет охраны басилея Главка. С ним оттачивались приемы в рукопашных схватках и поединках на мечах, копьях, боевых топорах и палицах.

По расчетам Тиндара им оставалось плыть не больше суток до Тритонополиса, когда небо начало чернеть, полил сильный ливень, загремел гром и ударили молнии.

- Гневается Зевс Тучегонитель, - выдал кормчий после долгого почесывания бороды, - но ведь до сезона дождей еще далеко.

- Зевс и Посейдон опять сошлись в споре, - добавил Агесилай, - помяните слово сына эпистолия - будет шторм.

- Будет, - подтвердил Тиндар, - я же говорил, не стоило выходить в это плаванье, надлежало подождать хотя бы месяц. Посейдон гневается.

Шторм был ужасен. Опять рассеялись все корабли. С наступлением ночи ни "Аякса", ни "Одиссея", ни "Кастора" с "Полидевком", не было видно. На "Ахиллесе" порвался парус, поломалась мачта, Тиндар с трудом сдерживал рулевое весло. А Йездигерд с Агесилаем ему в этом помогали, то хватаясь за правило, то удерживая на ногах кормчего. Нескольких моряков смыло за борт. К утру корабль окончательно сбился с курса, его унесло в открытый океан. Других судов вблизи не наблюдалось. Тиндар отправил людей ставить мачту, менять паруса, проверять такелаж. Потом он сообщил, что их несет в обратном направлении и как бы опять не попасть в Керкинтиду, что надо причалить к берегу, и вообще, не стоило отправляться в это плаванье.

Уже ближе к вечеру путешественники заметили впереди горящий огонь. По мнению Тиндара именно в том месте и должен был быть берег. Очевидно, кто-то подавал сигнал, наверное, это были местные рыбаки. Решено было поспешить, команда приналегла на весла. Огонь светил все ярче и ярче, но до него было еще далеко. В самую темень "Ахиллес" подобрался к берегу. Вот уже можно было разглядеть людей на берегу. Бухта казалась такой удобной. Но кормчий велел кричать во всю глотку, чтобы на берегу ответили, какое тут дно, можно ли пристать и не унесет ли отлив. По ответам выходило, что все в порядке, к "Ахиллесу" уже побежали.

- Странные они какие-то, - вылез из своего чулана Пенефей, когда корабль причаливал, - на рыбаков не похожи, вон и оружие есть, - логофет недоверчиво осматривал освещенных костром людей, - но это и не воины басилевса. Я бы сказал...

И в этот момент на борт корабля заскочили вооруженные бородачи самого воинственного вида.

- Мы люди Хирама Черного! Хотите жить - не оказывайте сопротивление.

Йездигерд кивнул Агесилаю, схватил свой меч, и они дружно бросились на захватчиков. Часть моряков последовала их примеру. Тиндар схватил лежащий обломок мачты и пошел крушить пиратов. Но в этот раз удача не улыбнулась сыну Пакора. В схватке с пиратами ему удалось отправить к праотцам троих нападавших, потом он получил дубиной по голове, а очнулся уже связанным. Оглянувшись, увидел связанных Пенефея, Тиндара, а вот Агесилая поблизости не было. Рядом шел спор, очевидно разбойники не могли поделить добычу. Прислушавшись, Йездигерд услыхал нечто интересное:

- Корабль басилевса, с наместником и логофетом, идущий из Дельфинополя, - говорил один, - Зачем на него нападали? Кербер сожри, нам это даром не пройдет.

- А кто знал? Тартару в чрево, они же пришли со стороны Тритонополиса.

- А что теперь делать, Йаму в задницу? Всех под нож и концы в воду? Их не продать на невольничьих рынках Эльпидии.

- Пойдем к бухте Йаму-Адона, пусть решает Хирам. Он должен был пережидать шторм там. Прогляди пока пленных, надо добить тех, от кого не будет пользы. Остальных - на корабль, а их корыто я подожгу.

Йездигерд сделал вид, что еще не очнулся, но вскорости его больно пнули под ребра, велели подняться и следовать со всеми пленными. Вот уже они на пиратском корабле, в трюме, руки по-прежнему связаны. Хорошо еще, что дали напиться и съесть пару черствых лепешек. Так Йездигерд оказался второй раз пленником и первый раз рабом. Сколько длилось это плаванье и куда их привезли, сын Пакора не мог сказать. Очевидно, не очень долго, воду и еду им давали еще два раза.

Наконец пленники почувствовали, что корабль причалил, в трюм заскочил какой-то разбойник и велел вылезать. Их погнали от берега к ближайшим горам, то и дело подгоняя копьями. Привели в какое то поселение, напомнившее Йездигерду его первое обиталище на Арионовых островах - там были такие же убогие хижины. А вот домишко поосновательнее будет, не иначе обиталище главаря. Перед этим домом расположился весьма колоритный мужчина. Высокого роста, широкие плечи, огромная черная борода, украсившая бы и шаха Кхшатры. На плечах шкура леопарда, на голове - золотой обруч, на руках - золотые браслеты. Это и был знаменитый Хирам, пенитель морей, гроза побережья Эльпидии. Предводитель пиратов оглядел пленников, словно приценивался к ним, задержал взгляд на Пенефее, почти не обратил внимание на Тиндара, а вот на Йездигерда смотрел весьма долго и пристально.

- Ты кто такой? Только не говори мне, что ты из аргироспидов басилевса. Хоть у тебя и их прическа, но ты - не антипод и не эльпидей. И, раздери Йаму, где наместник?

- Перед тобой! Я - Йездигерд, сын Пакора...

- Я был прав, ты - кхшарт. И я даже припоминаю, что сына бывшего владыки Кхшарты взяли в плен и по Нерейе отправили куда-то в сторону океана. И если за эти годы я окончательно не растратил ум, везли его на корабле Пиксодара. Но вот как ты оказался наместником? Чего уставился? Чего смеешься?

А Йездигерда поневоле потянуло смеяться. Уж больно напомнил ему Хирам Черный тех незадачливых убийц - Атала, Азибала и Итобала, что проникли в его дом в Дельфинополе. Та же рожа, тот же финикийский акцент. Сын Пакора громко расхохотался и не мог остановиться.

- А ты или смел, или глуп. Не боишься смерти? Или не понимаешь, что она смотрит тебе в лицо?

- Можешь взять в руки меч, дать мне другой и узнаешь, - гордо ответил Йездигерд.

Вместо ответа Хирам пнул его ногой в грудь да так, что сын Пакора упал на спину.

- Каков гордец? Решил легко уйти из жизни? Не выйдет. Пойдешь на невольничий рынок, там тебе окончательно гордость обломают. А пока всыпьте ему сотню плетей!

Потом были побои, обритые лицо и голова, опять корабль и долгое плаванье в трюме. Йездигерд потерял счет дням. Что прошло очень много времени он понимал только по тому, что у него вновь выросла борода. В пути корабль останавливался в малозаметных бухтах, пленникам давали возможность искупаться в море или во впадающих в него речушках, потом была долгая остановка у какой-то огромной реки, впадающей в океан. Потом опять долгое плаванье, стоянка, на которой пленников вновь побрили, подстригли, одели в свежую одежду и накормили по-человечески. И вот, наконец, впереди крупный порт. Пленников вытащили из трюма и Йездигерд с удивлением услышал родную речь:

- Пошлина согласно указу вазарга Хашима уплачена, ты можешь продать своих рабов. Не желаешь чего приобрести, Хирам? Могу посоветовать...

Так Йездигерд оказался в Гадархане.

XIV

Прошел год, подходил к концу другой. Бывший царевич, бывший геквет, несостоявшийся архонт успел сменить хозяев и теперь пребывал в положении раба у одного из сподвижников вазарга Гадархана, имя которого, по иронии судьбы, было Готарз. Этот Готарз был некогда сподвижником ставшего легендарным Аршамы, принадлежал боковой ветви Хенгаменов, раньше был воином, но теперь отходил на покой и переключался на занятие торговлей, благо как родич и боевой друг получил от Хашима привилегии. Готарз владел кораблями, которые постоянно отправлялись то в Варку, то в Дахию, то в далекие Посейдонию, Мегалию, Ниархию и земли антиподов. Еще он отправлял караваны через горы в Доракан, от которого, как помнил, Йездигерд, рукой было подать до Кхшатры. Может быть, размышлял сын Пакора, ему удастся бежать. С караваном отправиться через горы, а там и в Кхшатру.

Поневоле переносил Йездигерд все что было связано с этим Готарзом на своего дядьку-шаха. Даже облик дядьки, которого совершенно не помнил, он представлял как хозяина - сухощавого, длинного как жердь, с острым носом, словно клюв хищной птицы, глазвми на выкате, редкой бороденкой, наполовину седой, лысой головой и без трех зубов во рту.

В рабах у Готарза Йездигерд оказался потому что его предыдущий хозяин Балаш не смог уплатить вовремя долг. Вместо уплаты пошли Йездигерд, Тиндар, Пенефей и еще несколько рабов. Тиндара сразу определили на корабль, чему старый моряк был несказанно рад, поскольку загибался от работы на поле Балаша. Пенефей высказал Готарзу совет по хозяйству и в скорости был назначен управляющим. Самого же сына Пакора ожидала участь надсмотрщика и охранника. Жестокость Готарза, который самолично мог избить провинившегося раба, пока не отражалась на Йездигерде. Жить стало немного лучше - у Балаша приходилось то работать в поле, то на дорожных работах, то на лесоповале, то на таскании камней. Последняя работа была самой тяжелой. Теперь же стало легче.

Готарз, в отличие от Балаша вроде поверил, что имеет дело со знатным человеком, волею судьбы ставшему рабом. Он даже обещал отправить корабль в Эльпидию, разузнать что и как, да за выкуп освободить Йездигерда. В свое время сын Пакора раскрыл свое происхождение предыдущему хозяину, так тот только смеялся в ответ. Мол хитрить вздумал раб, от работы отлыниваешь, так получи плетей и ступай работать. До захода солнца еще далеко. Новый же хозяин отнесся с пониманием, даже налил чашу вина.

- Посмотрим, сказал тогда Готарз, - если ты меня не обманываешь и если на то будет божья воля, то ты можешь и получить свободу. Ну а пока служи мне верною службой и помни, что от меня зависит вся твоя жизнь. Ну, ступай, рабы на полях требуют пригляда!

А еще Готарз иногда выставлял сына Пакора на ристалище против бойцов других хозяев. Йездигерд изучил некоторые приемы кулачного боя и загадочный панкратион, мастерами которого были мегалиец Фес и полупосейдонец-получибча Алк. Когда победы нового раба начали приносить хозяину новый доход, Готарз раздобрел, улучшил питание Йездигерд, предоставил ему пару рабынь из местных антиподок. Но, разумеется, это была не жизнь. Даже на Арионовых островах Йездигерд чуствовал себя лучше. Пусть там он был пленник, но не раб. Там его не унижали, не относились как к вещи.

Тут же, в Гадархане, Готарз, издевательски титулуя Йездигерда сиятельным, блистательным и царевичем, отправлял его охранять рабов или биться на ристалище, при этом ясно показывая, кто здесь по настоящему сиятельный и блистательный. Сын Пакора шел биться, а с рабами старался обращаться помягче. Из-за этого хозяин нередко покрикивал на него, иногда раздвая и пощечины.

Так что Йездигерд только и обдумывал, как расправится с этим Готарзом, потом доберется до Кхшатры и убьет другого. Но возможности пока не было.

После сезона дождей в Гадархане начались беспорядки - восстали сторонники Негора, свергнувшего некогда Аршаму, а потом схваченного и казненного после захвата Хашимом отцовской столицы. Бунтовщики собрали достаточно грозную толпу, которую можно уже было называть войском. То и дело к ним присоединялись местные лихие молодцы, которым приятно было покуражиться. Ходили слухи, что повстанцы дружат с пиратами Варки, что у них есть поддержка и в других местах, среди тех же састаров Доракана. Так что Хашиму не долго осталось царствовать. Предводителем всех повстанцев был некий Фарнабаз, племянник покойного Негора.

В окрестных имениях рабы принялись убивать хозяев, насиловать их жен и дочерей, грабить все, что попадется, а потом убегать к восставшим. Йездигерд понял, что его час пробил. Когда еще придет корабль, что должен принести весть Готарзу или даже выкуп за Йездигерда? А свобода - вот она, руку протяни. Так зачем ждать милость судьбы, когда можно добиться всего самому. И он начал потихоньку заводить разговоры среди рабов, Тиндар по его просьбе беседовал с моряками. Только Готарз как-то прознал о планах своего верного раба, велел его схватить, публично выпорол и запер в подвале. На следующий день запланировали казнь, должны были приехать судья и стражники вазарга Хашима.

Повезло. Когда по приказу Готарза схватили Йездигерда и трех его сообщников, включая Тиндара, вне подозрения оказался Пенефей. Управляющий даже советовал хозяину не ждать представителей закона. А сам между тем умудрился послать весточку повстанцам. И ночью на поместье напали, вел восставших лично Ариасп, правая рука Фарнабаза. Готарза, его охранников и домочадцев схватили, освобожденному Йездигерду предложили самолично покарать бывшего хозяина.

- Была охота марать руки о безоружного, - ответил сын Пакора, - дайте ему меч!

Поединок длился не долго. Или Готарз растерял былую силу, или долгие тренировки Йездигерда сказались, только вот уже валяется тезка кхшартского шаха с мечом в груди.

- Надо уходить! - подал голос Пенефей, - утром здесь будут стражники и судья.

- Прекрасно, мы остаемся, - было решение Ариаспа, - чем меньше судий и стражников останется у Хашима, тем лучше для нас. Собираем воинов, посылайте людей к морякам.

Все было разумно, только вожак не сумел удержать своих людей от грабежа, насилия и пьянства. Местное пойло крепко брало, так что утром больше половины ватаги можно было бы брать голыми руками. Ариасп бахвалился, что он и один справится с судьей и его охраной, но из города прибыл внушительный отряд. Как потом оказалось, кто-то из домочадцев Готарза сумел выбраться. Надо было принимать бой. Но у тех, кто оставался трезвым, не было единого мнения. Умирать никто не собирался, и пока была возможность удрать - следовало ей воспользоваться.

Тиндар и его друзья-моряки советовали прорываться в порт, можно было удрать на корабле. А среди людей Ариаспа находились те, кто знался с пиратами. Это был шанс.

Через несколько часов Йездигерд уже был на корабле, уходившем к северу. Начиналась новая страница в его биографии.

XVI

Прошло больше десятка лет. В Эльпидии уже и позабыли о сыне бывшего кхшарского шаха, который не стал наместником Арионовых островов. Пиратскую вольницу громили, преуспел в этом наследник Андромаха и двоюродный брат Йездигеря Лаэрт. Юноша подавал большие надежды, но, увы, не пережил мор, пришедший вслед за разливом Нерейи. В тот же мор умерла дораканка, младшая жена Андромаха. Сам же басилевс тяжело болел, но остался жив. Крепкий организм справился с хворью, и Андромах собирался пережить своего деда, прожившего много лет и последний раз ставшего отцом ближе к 70 годам. Кхшатра пребывала в состоянии перманентной войны с северными горцами, все не желающими покоряться. Дораканом правили шурин Андромаха састар Гиппий, сын Писида и его соправитель Азмун. Гадархан пребывал в мире, Хашиму удалось справиться с бунтовщиками. Фарнабаз удалился в Доракан и перестал тревожить вазарга. В Дахии правил шах Балаш, слабый, но хитрый, едва ли не единственным деянием которого можно было назвать убиение матушки Зардохт, бывшей до того регентшей. Ниархия пыталась подмять под себя остатки Мегалии, но появлялся сильный противовес - Священная Эносия. Посейдония усмирила пиратскую вольницу на Фетидии, пережила смерть архонта-эпонима Макария, а потом некий Эльпидий решил провозгласить себя ванактом и захватить в стране власть.

А что же Йездигерд? Он стал князем моря, многие пиратские вожаки признавали его своим начальником. А случилось все это так...

- Но, господин, - затараторил купец, - у меня же ничего нет, кроме этого корабля...

- Ты, жалкий червяк, смеешь мне возражать? - разнёсся по кораблю рык капитана.

Купца начала бить мелкая дрожь.

- Может быть, ты не знаешь, кто я такой? - пират угрожающе взглянул на своего пленника, - Так знай, потомок мокрицы: я - Ахрманзат, Сын Зла!

Лысая голова купца покрылась каплями влаги. Штаны тоже стали мокрыми - но, понятно, не от пота.

- Но господин...

- Ты осмеливаешься объявить себя моим врагом, несчастный? Знай, что у Ахрманзата нет врагов - он их всех убил! Эй, вы, взять его!

И пираты потащили несчастного пленника к мачте...

- А ну остановитесь, - в тишине бас Йездигерда раздался как гром среди ясного неба.

- Что это за лягушонок тут разквакался! Ты? - капитан был удивлен - Не ожидал. Вспомни, сколько ты в команде, вспомни, что я из милости взял тебя и твоих сухопутных крыс-приятелей, когда от лихорадки подох ваш Ариасп, а потом оспаривай мои решения! Хочешь пойти на корм рыбам с этим жалким купчиной?

- Вспомни морское право! Любой может бросить вызов вожаку, если посчитает его действия не правыми. А себя - лучшим, чем вожак. Я считаю, что и то, и другое - верно!

- Ха-ха! Этот жалкий слизняк осмеливается бросить вызов мне, Ахрманзату!

- Я - сын и внук шахов, а ты и не знал своего отца, шлюхино отродье, вынимай свой клинок, и дерись, если ты - мужчина!

Капитан уже праздновал победу, когда пошел в атаку. Сейчас он проучит этого наглого выскочку. Конечно проучит, ведь кто его соперник - вчерашний гадарханский раб, волею случая связавшийся с бунтовщиком Ариаспом. Что он там бормочет о своей шахской крови? Всем известны дети шахов, этот и рядом не валялся. Чем он проявил себя за годы плаванья с Ариаспом? Люди болтали, что не захотел казнить своего хозяина, предпочел дать ему меч и убил, старого и обрюзгшего. Но он, Ахрманзат, не стар и не обрюзг, рука твердо сжимает меч. Он справится, сейчас наглый выскочка познакомиться поближе со смертью! Капитан припоминал, что за годы в одной команде его соперник ничем не проявил себя, разве что не был жестоким. Да и раньше про него ничего не было известно столь значительного. Выходит, что это - слюнтяй, еще мнящий себя благородным. А таких легко победить!

Некоторые люди в команде думали по иному. В первую очередь Тиндар и еще несколько людей из бывшей команды Ариаспа. Но и ражий посейдонец Терентий, что бежал с Фетиды, один из старых сподвижников капитана, пожалуй поставил бы на Йездигерда. Он, как и не многие видел, что капитан разъярен, а его соперник спокоен, что капитан тупо машет мечом направо и налево, а его соперник парирует удары по всем правилам боевого искусства. И неизвестно, потомок ли он шахов, но вот военный опыт у молодца имеется.

И капитан вскорости почувствовал, что напрасно надеялся на скорую победу. Еще ни один его удар не настиг цели, а это выскочка уже нанес ему болезненный удар по руке. Индра раздери, да он навязывает ход боя, заставляет отступать к борту. Ахрманзат зарычал и, выставив меч, рванул вперед, ударом отвел клинок Йездигерда, но ту впереди вдруг никого не оказалось. А потом он ощутил удар по шее, рукой.

По команде пошел шепот, мол, мог бы и мечом, да нет, он не ударит в спину, и тому подобное. А следующее мгновение сын Пакора опять оказался перед своим соперником, нанес удар в грудь, да так, что его меч прошел насквозь.

- Отправляйся на корм рыбам! - произнес Йездигерд, вынимая меч и ударом ноги скидывая недавнего капитана за борт.

- Новый вожак, новый вожак! - закричали все на борту.

А купец, которого отпустили во время схватки, кинулся сыну Пакора в ноги, принялся их целовать, называть его своим благодетелем. Говорил, что он Атал из Гермия, что он не забудет, что у него есть дочь, которая станет наградой, но Йездигерд особо не слушал...

Потом была сходка князей моря, на которой утвердили полномочия нового капитана, налет на прибрежные купеческие города Дахии, в котором сын Пакора давал дельные советы. Был еще Гермий, где Атал помог удачно продать добычу. Была и его дочка, красавица Каллиопы, подарившая много бессонных ночей.

XVII

А потом была Посейдония. Эта островная страна в Мелькартовом море переживала кризис власти, связанный со смертью архонта-эпонима Макария, до того державшего всю Посейдонию в жесткой руке. Некий Эльпидий сумел захватить власть и провозгласить себя ванактом. При этом в Посейдонии отродясь ванакта, впрочем как и басилевса, проэдора и любого иного царя не было. Правивший некогда тиран Нестор хоть и смог передать власть сыну (названному с претензией на корону Василием), объявить себя монархом не сумел. А после смерти Василия все вернулось на круги своя. Вот и теперь недовольная толпа штурмовала акрополь Посейдониса, а Эльпидий убегал в джунгли. Нашлись однако, люди, поддержавшие несостоявшегося ванакта и в изгнании. Пираты, которым он пообещал возродить вольницу на Фетидии, периодически привозили оружие и продовольствие.

Тесть Йездигерда был сторонником Эльпидия, они одно время неплохо зарабатывали на транзитной торговле зерном из Ниархии в Дахию и Варку, на торговле рабами из земель майя в Посейдонию, на поставках оружия и наемников в Гадархан. Вот он и отправил зятя в помощь своему компаньону, надеясь, что то получит какой-нибудб крупный чин в армии или флоте ванакта. Вместо чинов и наград пришлось воевать в джунглях и болотах, то захватывая город, то из него поспешно убегая.

Именно здесь и пригодился сыну Пакора опыт войны в Варварской Керандии. Пусть вместо гиппатов у него были пельтасты, пусть вместо пампы здесь были тропические леса. Йездигерд организовал отряды, внезапно налетавшие из лесов, мечущие тучи стрел и копий и так же внезапно исчезающих. Казалось, удача улыбалась самопровзглашенному ванакту, его власть признал Несторополис, за него встали окрестные гаухатанатобеи. Армия пошла на столицу, но встретила превосходящего противника под стенами Дия.

Противников Эльпидия вел лавагет Фрикс, настоящий пес Арея, дальний родич умершего Макария. Он, некоторое время провел наемником в Доракане на службе састара Писида, воевал с Готарзом, с листригонами, называвшими себя мочика, потом участвовал в конфликте састров Доракана с гадарханским вазаргом и, в конце концов, вернулся на родину. Ну а в Посейдонии Фрикс очучился как раз перед окончательном изгнанием дахов и был одним из участников штурма Бахрам-Веха. Боевого опыта ему было не занимать. К тому же под началом у Фрикса была конница, были тяжелые гоплиты. Со всей этой оравой Эльпидию было не справиться. Самопровозглашенный ванакт тем не менее решил атаковать. Лучники выпустили все свои стрелы, пельтасты и пращники их поддержали, а основные силы пошли в бой. Точнее сказать на убой. Храбрости им было не занимать, но всего остального явно не доставало.

Сын Пакора на вороном коне скакал впереди правого фланга армии ванакта. Вот ирония судьбы. То страдал от Эльпидии, то служил басилевсу Эльпидии, с которым оказался в свойстве, а теперь вот служит человеку по имени Эльпидий. Йездигерд вглядывался в противника. Куда его легким пехотинцам против панцирников? Придется умирать, но при этом дорого продавать свою жизнь. Издав утробный рык, Йездигерд бросился в атаку, потрясая своим копьем. Вот уже первый противник упал, во второго гоплита было запущено копье, третий попал под копыта коня, лицо его было разбито. Четвертый лишился головы, неудачно попав под меч. Но тут строй воинов Фрикса расступился и на людей самозваного ванакта обрушились гиппаты. Надо было уходить, сражение было бессмысленным. Это понял и сам Эльпидий, вот уже флейты заиграли отход. И Йездигерд пустил коня прочь.

Последствия боя были ужасны. Армии ванакта Эльпидия больше не существовало. Жалкие ее остатки сумели скрыться в лесах. Решено было пробираться к Несторополису, но там ждали только закрытые ворота и камни, летевшие со стен. Городу не нужен был неудачник.

Несостоявшийся ванакт и его люди еще пару лет провели в лесах. Былого могущества они не достигли, в армии, а точнее сказать в шайке, оставались только те, кого ждала неминуемая казнь от законных властей Посейдонии. Их преследовали, то иногда наступая на пятки, то давая передохнуть. Был момент, когда с Фетидии пришло подкрепление, но первый же бой расставил все на места. Эльпидий решил бежать с Посейдонии, но боги ему не улыбнулись. В тайной гавани ждала засада, корабль пиратов был сожжен, сам ванакт схвачен. Сыну Пакора, как и немногим сопровождавшим Эльпидия удалось скрыться. Он еще некоторое время провел в лесах и болотах, убегая от властей, то защищая жизнь, то грабя деревни.

Среди сторонников Эльпидия оказались и таинственные танатофилы, безжалостные убийцы, служившие смерти. Ойнея назвали они своим учителем. Хотя и не думал тот посейдонец, во что превратится его детище. Йездигерду рассказали, еще пираты, как дахийский шах велел основать на острове Посейдонии несколько поселений, а потом их четверть века выгоняли. Тогда и решил Ойней привлечь на свою сторону островитян туземцев, научил их внезапно нападать и внезапно исчезать, потом кто-то рассказал об искусстве ядов, рабы из народа майя добавили свое умение...

"Сыновья Таната" не могли не заинтересовать Йездигерда. Да и им интересен был "сын Зла" (от своего предшественника Йездигерд унаследовал и прозвище Ахрманзат, так его звали все чаще и чаще). Прошло некоторое время и он стал настоящим знатоком их искусства. Обучился ядам, улучшил искусства боя, смог незаметно проникать в любое помещение. Танатофилы не раз выручали Йездигерда после того, как был схвачен Эльпидий, наконец смогли помочь ему вернуться на Гермий.

XVIII

Гермий встретил сына Пакора двумя новостями. Оказывается, уже три года как у него подрастал сынишка. Плод их любви с Каллиопой, в честь деда названный Аталом. Вторая новость была печальной - пока Ахрманзат (он уже начал привыкать к прозвищу как к собственному имени) скитался по посейдонским джунглям, умерла Каллиопа. Умерла она год назад, как-то внезапно и в одночасье. Видимо, не вынесла разлуки с любимым. Сам Йездигерд поймал себя на мысли, что переживает от смерти Каллиопы больше, чем когда-то о смерти Пасаргады. От тоски и горя спасал только сын.

Атал был ловким карапузом, большим задирой и балавнем. Он долго не принимал родного отца, боялся. Все наровил удрать к деду или кормилице, а оттуда показывал кулак или размахивал палкой. Потом между отцом и сыном появилась дружба, когда Йездигерд взял мальчонку прокататься на корабле, подарил большую раковину да сделал деревянный меч. Вот уже Атала было не оттащить с отцовской шеи. С любвоью к отцу могла соперничать только любовь к деду. А вот с тестем общий язык не всегда находился. Атал старший хотел вырастить Атала младшего как эллина, он считал, что внук должен веровать в Олимпийских богов, изучить эллинское письмо. В общем, видел в нем он только посейдонца. До прибытия Йездигерда мальчика воспитывали именно так, и менять воспитание дед не собирался. Отпускать внука с его отцом он тоже не хотел. Йездигерд же сам уже мало представлял, кто такие эти боги, чем Митра лучше того же Зевса. Потому почти был согласен с тестем, но требовал рассказывать мальчугану и об отцовской родне, о славных шахах Кхшатры, о подвигах пахлаванов. Требовал учить и кхшартсокму языку и рассказывать и о кхшартской религии. Пусть малец подрастет, а там сам решает, чьей же крови в нем больше - матери или отца.

Мирная жизнь на Гермии казалось никогда не закончится. Следовало опасаться только посейдонских властей. Вдруг прознают, где скрывается сподвижник самозваного ванакта. Тесть Йездигерда успокаивал, что совет купцов острова не имеет привычку выдавать кого либо. Ну а пока он советовал отправиться куда-нибудь. Например, возглавить корабли Анала в его многочисленных торговых экспедициях. Можно было поставлять рабов в Мегалию, оттуда привозить пшеницу, маис и просо. Можно было закупать посейдонское оружие через жителей Фетидии. Как раз пришла весть, что в Гадархане вновь неспокойно. Вазарг Хашим внезапно скончался, вполне возможно, что его отравили. Его сменил малолетний Аршама, но реальная власть оказалась у жестокого и коварного Хосрова, брата его матери и первого средь вельмож. Вновь объявился Фарнабаз, желающий заполучить власть. Хосровом были многие недовольны, так что племянник Негора мог рассчитывать на успех.

Когда о новостях узнал Атал, купец тут же решил, что на поставках в Гадархан можно хорошо разжиться. Он вести переговоры о закупке всего, что могло сгодиться - и посейдоского оружия, и мегалийского зерна, и ниархийских коней. А его зять пока играл в петейи с купцами, неожиданно выиграл приличную сумму денег, на которую смог снарядить свой корабль. А еще он обучил партнеров по игре пельтастам, стал у гермийских купцов своим человеком и даже уговорил некоторых вложиться в дело Атала.

XIX

В Мелькартовом море сын Пакора нежданно для самого себя обрел покой и радость. Он шел во главе семи кораблей, два из которых принадлежали Аталу, четыре были собраны купцами Гермия, а "Кавад" принадлежал самому новоиспеченному наварху. С Йездигердом пошел Пенефей, успевший сколотить на Гермии состояние, Аргесилай и несколько посейдонцев, проверенные во время службы у Эльпидия. Путешествие было спокойным, в свободное время капитан предавался игре в пельтасты и петейи. До Гадархана было уже рукой подать.

Вдруг на горизонте показалось несколько парусов. Не иначе пираты. Прозвучала команда приготовиться. Йездигерд надел панцирь. Приготовил верный меч. Вот уже корабли начали сближаться.

- Я знаю этот корабль, - произнес один из людей Йездигерда, - он принадлежит Мардонию с Варки. Ты должен его помнить, господин!

- Да, возможно удастся договориться, - ответил сын Пакора, - Мардоний честный князь моря, мы с ним неплохо ладили.

Так и случилось. Узнав, что командует торговцами Ахрманзат-шах, Мардоний, ранее требовавший спустить паруса и выдать весь груз и все драгоценности, тут же рассыпался в извинениях, предложил распить амфору вина, вспомнить былую дружбу и немедленно отправиться к Фарнабазу. Как оказалось, князь моря был верным сподвижником племянника Негора. Йездигерд немедленно согласился.

Фарнабаз был ровесником Йездигерда, но ниже и немного уже в плечах. Лицо его пересекал шрам от удара мечом, борода была редкой, а голова успела полысеть. Оставшиеся сзади волосы претендент на трон вазаргов Гадархана убирал в косичку. В руках чувствовалась сила, во взгляде - властность и жесткость. Безусловно, он был человеком познавшим жизнь, хитрым, но не лишенным понятия чести и благородства.

- Привет тебе, сиятельный Фарнабаз!

- Привет тебе, блистательный Ахрманзат! Твои корабли кстати! Я готов купить у тебя весь груз, главное, чтобы он не достался проклятому Хосрову.

Начался долгий торг. Пенефей с управляющим Фарнабаза едва не выдерли друг у друга бороды, но в итоге пришли к обоюдно приемлемому решению. Деньги уплачены, товар выгружен. Сделка отмечена пиром.

- Предлагаю поднять кубок за сиятельного Ахрманзат-шаха, - Фарнабаз был доволен, - Мы обеспечены и оружием и продовольствием. Скоро мы достигнем победы. Проклятый Хосров будет повержен. А малолетний ублюдок Аршама отправлен куда ему и положено - на женскую половину к материной сиське! А не желает ли почтенный Ахрамнзат-шах поучаствовать в этом достойном деле? Или участь воина он променял на участь торговца?

- Я принимаю твое предложение, сиятельный Фарнабаз! Многие из моих людей согласятся остаться со мной, - Йездигерд поднял ответный кубок.

Вскоре Пенефей с выручкой был отправлен на Гермий. С сыном Пакора осталось сто человек, в основном это были молодые моряки, даждующие подвигов, славы, богатства и женщин.

Увы, Фарнабазу и в этот раз не улыбнулась удача. Хосров оказался хитрее да прозорливее. Он нанял много людей с Варки и Дахии, обрушился на своего соперника и вынудил его к бегству.

Две тысячи воинов решили уходить в Доракан, где у Фарнабаза были связи среди састаров. Нужно было спешить, люди вазарга висели на хвосте.

Люди Фарнабаза добрались до реки Кауки. Там у местных аборигенов купили пироги, наняли проводников, пополнили запасы воды и пищи. И долго подымались вверх по реке. Сперва шли обработанные поля, с которых добывали пищу и громили поместья сторонников Хосрова. Затем болота, джунгли, леса, горные долины. Местные диковатые племена, торгующие с Гадарханом были дружественны Фарнабазу и дали воинов.

В этот момент армию Фарнабаза достиг авангард войск вазарга. Противников было больше, все они были на конях. Тут Йездигерд вспомнил антиподов Варварской Керандии и сумел организовать нападение на фланг. Победа! Люди Фарнабаза получили коней, захватили оружие соперников. Впереди были горы, где-то там проходила легендарная тропа, по которой Аршама, дед нынешнего, некогда прошел в Доракан. Следовало спешить - захваченные в плен люди Хосрова сообщили, что большой отряд в тири тысячи воинов следует по пятам.

Фарнабаз гнал отряд в горы все выше. Проводники обещали провести через перевалы, которые были известны только им. Но, похоже, среди них оказался предатель. На третий день на ночной стоянке, ближе к рассвету, люди претендента на стол Гадархана были атакованы. На свое счастье Йездигерд не спал, проверял посты. Шум приближающегося войска привлек его внимание. Сын Пакора начал подымать отряд. Когда люди Вазарга ворвались в долину, отряд Фарнабаза стоял, выставив копья и огородившись щитами. Задние ряды дали залп из луков, потом в воздух полетели камни из пращи. Люди Хосрова не ожидали сопротивление, немного замешкались.

- В атаку! - закричал Фарнабаз, выезжая из расступившихся пешцев. Йездигерд и конные воины за ним. Азарт захлестнул их. С утробным рычанием они врезались в отряд вазарга, скинув с коней пятерых врагов. Еще удары копьями, потом в ход пошли мечи. Строй пеших воинов двинулся вслед за всадниками. Все сражались, будто в последний день. Сам сын Пакора уже потерял счет убитым им врагам. Он уже потерял коня, но удачно смог спешиться. Его меч рубил направо и налево, сам он весь давно был в крови, и только боги могли сказать, чьей крови тут больше - Ахрманзатовой или вражеской. Лицо его пылало злобой, из глотки раздавался утробный рык. Да, он воистину оправдывал свое прозвище. Действительно, сын Зла!

Люди Хосрова, потеряв половину отряда предпочли отступить. Отряд стал собираться, считать убитых и раненых. Обнаружилось, что нет больше командира. Фарнабаз лежал с перебитым горлом и отрубленной рукой. Он еще был жив, но спасти не было возможности.

- Придется его добить, - произнес Йездигерд, - чтобы не мучился. Прости, друг! Да будет к тебе благосклонны боги в царстве мертвых! - и он вонзил кинжал Фарнабазу под ребра, точно в сердце.

Собравшийся отряд стал решать, что делать дальше. Можно было предполагать, что люди вазарга еще появятся. До Доракана, впрочем, было недалеко. Стоило рискнуть.

- Ахрманзат-шах, ты - наш командир! - крикнули в толпе. Вручаем тебе наши жизни и наши мечи! Веди нас!

Приняв командование, Йездигерд первым делом справился о знатоках пути в Доракан. К счастью, один из выживших людей Фарнабаза знал путь до одного посиления аборигенов. Там, по его словам можно было найти и пищу, и запасы воды, и проводников.

XXI

Прошло еще полтора месяца. Отряд перебирался через перевалы, шел выше облаков, попадал под обвалы, страдал от дождей и селей. Кто-то улетел в пропасть, кого-то засыпало камнями, кто попал в зубы ягуару. Наконец Доракан был достигнут. Это были владения мелких састаров, в подчинении которых было не больше двухсот человек. Они откровенно побаивались отряда Ахрманзата, поэтому старались накормить воинов и поскорее справадить их дальше, во владения састара Ахемена, который приходился Фарнабазу дальним родичем. Впрочем, их горные владения не представляли для отряда сына Пакора никакого интереса. А парочка састаров решили даже присоедениться к воинам Йездигерда, когда узнали о его действиях. С таким вождем, по их словам, можно было достичь большего.

Потом был путь через перевалы в долину Кито, дальше к Куэнке, спуск на побережье Гуаякильского залива, и вот, наконец, владение састара Ахемена.

Састар встретил славлившившихся на его голову полторы тысячи воинов дружелюбно. Погоревал о Фарнабазе, расспросил новости. Особенно он был рад, что перед ним Ахрманзат, знаменитый пиратский вожак, слава которого достигла и Доракана. Он расспрашивал гостя о морских битвах, о посейдонских кораблях, показал и свои. Флоту его конечно было далеко до посейдонского, но мог пройти далеко вдоль побережья. К удивлению сына Пакора не столь далеко были владения Эльпидии - крепость Главкия и два острова. Эльпидийцы вели торговлю, закупали рабов, продавали свои новинки. А еще тихонько подстрекали к действиям против Кхшатры.

Некоторые дораканцы, впрочем, и сами были не прочь пощипать южного соседа. Ахемен рассказывал, что несколько лет назад дораканцы ходили в поход на Кхшатру, пытаясь пограбить знаменитый оракул Пачакамак, святилище аборигенов, которое кто-то из предков Йездигерда взял под свое покровительство. Сын Пакора смутно помнил, что отец некогда ругал жрецов оракула за слишком самостоятельную политику. А еще он помнил рассказы Андромаха, о том, что некогда именно пачакамакские жрецы помешали окончательно разгромить мочика. С детства он испытывал к оракулу отношение скорее отрицательное, чем считал его святым местом.

И не удивительно, что он предложил Ахемену совершить поход. Састар припомнил, что прошлый поход не удался, потому что корабли дораканцев были разметаны морем. Но опытному моряку Ахрманзату он рискнул бы довериться. Надлежало бросить клич среди друзей, састаров, не входящих непосредственно в ближний круг верховных састаров Гиппия и Азмуна.

Те восприняли предложение с радостью. Прислали воинов, наняли мочика. Подтянулись и эльпидийцы из Главки. Те не особо жаждали идти в поход, но были готовы продать корабли в счет будущей добычи. А потом соглашались эту добычу сбыть. Среди эльпидийцев нашелся и некий Евмел, некогда ходивший еще с Анромахом. Он знал местность и мог указать короткую дорогу.

Всего набралось до семи тысяч отчаянных вояк.

XXII

Дораканские корабли дошли до кхшартского побережья. Евмел говорил, что дальше нужно подыматься по реке. Пока был разгромлено прибрежное кхшарсткое поселение, здесь осталась часть воинов. В основном это были эльпидийцы из Главки, принявшиеся немедленно загонять на свои корабли пленников.

Примерно пять тысяч воинов двинулась вверх по реке. Кругом было тихо, никто не ждал нападения. Евмел рассчитывал подобраться к Пачакамаку ночью, или на рассвете. Все зависело от скорости продвижения кораблей. Но вот и место для стоянки. Теперь следовало пробраться поскорее до оракула, пока не рассвело. Как можно тише отряд подходил к Пачакамаку.

- Смотри, Ахрманзат, - проговорил Ахемен, - вот там явно часовой. Но нерадивый. Прислонился к стене и спит на посту. Интересно, что твориться здесь? Не иначе кто-то пожаловал.

- Часового снимем из лука и будем неспешно пробираться, - отвечал сын Пакора, - а войдя в город начинаем подымать шум и сеять панику. Пусть жрецы считают, что нас гораздо больше. Врываемся в дома, что можно - поджигаем, а потом на храмы. Добыча нас ждет.

Кто же знал, что Пачакамак почтил визитом шах Готарз. Он прибыл с тысячей молодых пахлаванов, детей кхшартских вельмож, которые должны были пройти посвящение. Опытных вояк у него было не больше трех сотен. Кхшатры расположились по домам, многие из них сговорились с молодыми жрицами и весело проводили время. Да и ветераны расслабились. Что могло ожидать их здесь? Какие неприятности?

Поэтому нападение и вышло неожиданным. Кое-кто смог забаррикадироваться в домах и готовился дорого продать свою жизнь. Кто-то сразу пал под ударами мечей. Впрочем дораканцы немедленно приступили к грабежу. Сам Ахрманзат во главе сотни своих верных людей быстро шел к центральному храмовому комплексу. Там неожиданно встретился большой отряд, ощитинившийся копьями. В центре стоял седой мужчина в дорогих одеждах, в блестящем панцире и золотой диадеме на голове. В руке он сжимал меч.

- Сдавайтесь! - вскричал Йездигерд, - вам не справиться с нашими людьми. Нам не нужны ваши жизни, нам нужны только драгоценности оракула!

- Проклятые святотатцы! Дети Аз! Демоны! Дети Ахримана! - ответил тот мужчина в ответ, - Да падет на ваши головы гнев Митры!

- Меня и вправду прозывают Ахрманзат! И мне не страшны твои проклятия, безумный старик! Меня много раз пытались убить, но я до сих пор жив! У меня нет врагов - я всех убил! Меня не сразил ни холод Арионовых островов, ни копья варваров Керандии, ни мечи пиратов Хирама Черного, ни копья посейдонских гиппатов. Я сражу и тебя, ежели ты не желаешь сдаться!

- Ты хвастун, но Митра покарает тебя! Ты скоро попадешь к своему отцу Ахриману! Нечего болтать, пусть говорят мечи.

Начался бой. Силы отряда Йедигерда были вроде больше, но противник попался опытным. Каждый из защитников оракула сразил едва ли не трех дораканцев. На счастье, до храмового комплекса добрался отряд Ахемена. Они тоже жаждали храмового золота.

Защитники были сметены. Седого в богатом одеянии загораживал молодой парень, также одетый в богатый доспех. Очевидно, это был его сын, лица были похожи, к тому же молодой столь усердно защищал старика. Но вот он уже повержен мечом Йездигерда. Сын Пакора остался один на один предводителем защитников, ударом меча поверг его наземь.

- Кто ты такой, сын Ахримана? - спросил седовласый, - интересно, кто меня сразил?

- Изволь, я - Йездигерд, сын Пакора, сына Кавада.

- Проклятие! Я и не знал, что ты жив. Твой отец казнил мою родню, ты моего сына и я умираю от твоей руки. Но откуда ты взялся?

- Не понимаю, тебя старик. Откуда ты знаешь моего отца? Ты из кхшатртских вельмож?

- Ха-ха! Ты убил своего дядю! Я - Готарз, сын Кавада, шахиншах. Помнишь меня?

- Значит, справедливость есть! Я отомщу тебе за все мучения! - Йездигер еще долго вонзал свой меч в тело шаха. Наконец он опомнился...

XXIII

Когда ошеломленные как потерями, так и добычей пираты узнали, чье тело лежит на ступенях дворца - они пришли в ужас. И ребенок понял бы, что такого им не простят. Одно дело - грабит, пусть и оракул. Другое - убивать шаха. Ахемен уже думал, какие кары ожидают его и его земли. Ошеломленный, он не знал, что делать. Кое-кто из мелких састаров и их людей предпочли скорее собрать что можно и дать деру. Еще можно было спастись, добравшись до кораблей уйти на побережье, а оттуда как можно дальше. Лучше на эльпидийские острова. Часть дораканцев бросилась к кораблям с той добычей, что была в руках, не желая испытывать судьбу, другие лихорадочно принялись наполнять корабли, надеясь собрать побольше перед бегством. Кто-то пока оставался при Ахрманзате, словно поверив в его удачу. Они слышали его слова про шахскую кровь и думали, что она послужит защитой.

Ну а сам сын Пакора велел собрать пленных жрецов. Предъявил им тела Готарза и его сына Вазишты, а потом раскрыл свою личность.

- Готарз был самозванец, полукровка, из детей Аз. Я же истинный шах, сын Пакора и внук Кавада. Кровь шахиншахов течет в моих жилах. А мать моя Сисигамбиз из рода пахлаванов. Я - Йездигерд!

Жрецам пришлось поверить. У сына Пакора была наследственная родинка на правой руке. Была и татуировка, которую делали всем родичам шаха. Да, действительно, перед ними стоял человек из дома Кавада Древнего.

Йездигерд потребовал объявить его шахом и немедленно короновать в храме Пачакамака. Кто из жрецов рассмеялся, кто плюнул ему в лицо, кто заявил, что в доме Кавада не было сыновей Ахримана. Но нашлись и те, кто струсил и согласился.

XXIV

Ранним утром третьего дня, когда над ним пропели положенные молитвы и славословия и надели венец шахиншахов, Йездигерд был готов взойти на главную пирамиду и приветствовать богов.

Вот, наконец-то свершилось! Готарз повержен, его тело лежит на алтаре Пачакамака. А сам сын Пакора, внук Кавада в шахском одеянии, в золотой диадеме, со скипетром в руках подымается на вершину главной пирамиды. Но об этом ли он мечтал? Ради этого ли он бросил на Гермии сына, отправился в Гадархан, вмешался в грызню местных вазаргов, совершил чудовищный переход в Доракан, интриговал между тамошними састарами, а потом стал одним из предводителей налета на Пачакамак? Да, теперь он объявлен шахом. Но он то знает, что жрецы оракула пошли на коронацию под угрозой смерти. И еще он знает, что его шахский титул мало кто признает. Даже сподвижники, они уже шепчутся, что отправлялись в налет золотом храмов Пачакамака, но не собирались ни убивать шаха Готарза, ни устраивать в Кхшатре войну. Они уже в ужасе, они уже ждут, когда появятся воины Кхшатры, чтобы покарать за убийство Готарза и святотатство. Они уже бегут, пытаясь хоть что-то утащить из добычи. И новоявленный шах уже собирается уходить вниз по реке, а пока решает - плыть ему теперь на север, в Доракан, или лучше на юг, в Макрию, а оттуда уходить в Эльпидию, к Андромаху.

Как высока пирамида, как много у нее ступеней! От напряжения болит голова. Сын Пакора степенно ступает, гордая осанка, цартсвенный взгляд. Ничто не выдает мыслей, что гуляют в его голове. А мысли нерадостные. Эйфория от убийства Готарза, случайно сраженного в утреннем налете, сраженного рукой Йездигерда, давно прошла. Надо что-то делать дальше. Надо разбираться с товарищами по походу, многие из которых уже готовы всадить в спину нож. Надо срочно уходить к океану. Надо, Ахриман раздери, решать, что же теперь делать.

Вот он уже поднялся на площадку пирамиды, взмахнул жезлом, словно приветствуя собравшийся народ. И вдруг рухнул вниз...

Рассказы причине его гибели расходятся. Большая их часть говорит, что злобный Ахрманзат был поражен божьим гневом в момент своего торжества. В Эльпидии рассказывают о пролитом на ступени масле, в Доракане об отравленной пище, а танатофилы Посейдонии загадочно молчат, легким движением бровей намекая, что знают нечто недоступное непосвященным и профанам.

Аптинодит - по-гречески пингвин.

Пельтасты - настольная игра в Эльпидии, разработанная Кианохетом из Дельфинополя, осадных дел мастером, участником похода басилея Андромаха на земли мочика. Разновидность шашек, игроки или делают ходы шашками, или бросают кубик, бросание которого имеет смысл метания копья или срельбы из осадного орудия. Названа по однои менному роду войск.

Петейи - реальная настольная игра в Древней Греции. Разновидность шашек. По правилам похожа на турецкие шашки.

Оставить комментарий © Copyright Деметрий (althistportal@gmail.com) Размещен: 06/02/2012, изменен: 06/02/2012. 106k. Статистика. Повесть: Проза Сборник Македонская Америка.		Ваша оценка:
Аннотация: В некотором роде это - продолжение Андромахии. Ряд персонажей благополучно переправился на страницы этой повести. Итак, история кхшартского царевича, волею судьбы посетившего почти все страны мира ниархов.

Деметрий : другие произведения.

Йездигерд, сын Пакора