Поселягин Владимир Геннадьевич : другие произведения.

Четвертое измерение. (Черновик) книга 1-я

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.19*77  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ожидали ли вы попасть в горнило самой страшной войны в истории человечества? Вот и Михаил Солнцев, студент-заочник технического вуза этого никак не ожидал. Получив удар электрическим током, Михаил очнулся в теле немецкого диверсанта из полка "Бранденбург" в июле сорок первого, который под видом командира Красной Армии, был внедрен в одну из многочисленных групп окруженцев под Смоленском. Первый же вопрос что делать, решился сам собой, ты командир, значит командуй, так что теперь ... в бой? (Обновленная версия от 11.02.2012.)
  
  
   Пролог.
  
   Все. Баста. Финита. Закончил, завершил, все сделал. Я зевнул, и устало протер глаза - спать охота в невмоготу. Покосившись на мобилу, только печально вздохнул, 3 часа ночи. С отвращением, посмотрев на курсовую, лежащую на столе, которую наконец-то переписал, отложив черновик в сторону, зашарил по столу в поисках ручки, нужно поставить число и подпись. Блин, только же в руках держал! Посмотрев под столом и приподняв курсовую, ручку я так и не обнаружил. Вообще-то, со мной такое происходит регулярно, причем от меня это никак не зависит, пропадают вещи, оказавшиеся у меня в руках, или на небольшом от меня расстоянии. И это у меня с детства, с грудного возраста, с первой пустышки, так и происходит, посей день. Пропадает все от мелкой вещи до крупной в несколько тонн. Причем все происходит, когда я один, или на меня ни кто не смотрит. Вершиной всего стала пропажа экскаватора соседа дяди Паши, когда он отошел обедать, вышел после обеда, а трактора то и нет, только соседский мальчишка, семилетний Мишка, в песочнице играет. Сам я это не помню, отец рассказал, когда я подрос. Кроме меня об этом знают только родители, и думаю о чем-то, подозревает младшая сестренка Ленка. По крайней мере, когда пропал новенький уазик военкома, около которого я крутился, она пару раз на меня покосилась. Папа говорит, что я 'черная дыра', в меня все затягивает, да я и сам такого же мнения, особенно когда начал почитывать фантастику.
  Еще раз сладко зевнув и потянувшись, открыл пенал и взял запасную, расписавшись и поставив дату убрал курсовую в папку. Встав из-за стола, с трудом разогнулся, сделав пару разминочных движений, пошел умываться, прихватив зубную щетку и полотенце, вернувшись, покосился на пустую кровать соседа-одногруппника, благо он завис у какой-то девчонки у нас в общаге, а то изворчался бы, что я ему спать не даю. Взяв мобильник, поставил будильник на восемь утра, в девять надо сдать курсовую, завтра крайний срок. Дотянулся, в один день и курсовую сдаю, и экзамен. Утром меня разбудил не будильник, а сосед Леха Шерстнев эта рыжая сволочь, ворвавшись в комнату, с ходу врезав ногой по моей кровати, заорал:
   - Миха, вставай! Мы на экзамен опаздываем! - И стал судорожно переодеваться. Приоткрыв один глаз, я простонал:
   - Сколько?
   - Что сколько?
   - Время.
   - Десять, до экзамена полчаса осталось.
   - Б..я!
   Вскочив, будто подброшенный пружиной, начал одеваться. Черт, почему будильник не сработал? Бросив взгляд на стол, мне все стало ясно, мобилы не было!
   - Чертова дыра! Блин, четвертый мобильник!
   - Ты это о чем?
   - Да так мысли вслух!
   И схватив полотенце, побежал умываться.
   - Место займи! - Крикнул вслед Леха.
  
   ....
  
   - Шерстнев, хорошо!
   - Валиев, удовлетворительно!
   - Солнцев, хорошо!...
   Забрав зачетку я вышел из класса, около окна кучкова́лись мои одногруппники, решали, куда пойдем отмечать сдачу,
   - Мишка, идем в Икею. Там новую кафешку открыли и цены небольшие...
   - Не, я сестре обещал. Ей стрельнуло сегодня ноут покупать, обещал помочь, может позже подойду.
   - Ну, мы допоздна будем, если что. Освободишься, присоединяйся!
   - Лады!
   Зайдя в общагу, я взял записную книжку и пошел в ближайший салон сотовой связи, купил бэушную мобилу и симку, без телефона как без рук. Вставив симку и активировав ее, пошел в сторону ближайшей автобусной остановки, на ходу забивая номера в адресную книгу. Подойдя к остановке, спросил у стоящего с банным веником и тазиком в руках дедка:
   - Извините, не подскажите, тридцать пятый давно был?
   - Да только что, минуту не успел. Следующий минут через двадцать будет.
   - Спасибо.
   Дождавшись автобуса я поехал до тк Кольцо, где мы с Ленкой договорились встретится. Подойдя к автоматическим дверям, около которых стояла пара электриков, я услышал как один из них говорил в рацию,
   - Все, включай, сейчас проверим.
   Обойдя их, я подошел к обычному входу и взялся за рукоять двери... Это было последним, что я помню.
  
  
   ....
  
   Очнулся я сразу, просто открыл глаза и сперва ничего не понял, где я нахожусь. Почему я вижу небо, ветки деревьев, двух парней в танкистской форме с карабинами. То, что они танкисты, я определил очень просто - они были в танковых шлемофонах. Приподняв чуть голову, я огляделся: вокруг по лесу шла толпа красноармейцев, вперемешку с танкистами. Некоторые несли раненых, некоторые оружие. Тут в голове что-то щелкнуло, и появился звук, бряканье оружия и амуниции, стоны раненых, где-то слышны матюги. Оглядев себя, я обнаружил, что одет в точно такой же комбинезон, как и у танкистов. То, что я очнулся, похоже, заметили бойцы, которые меня несли.
   - Товарищ капитан, вы очнулись!- вскричал танкист, который нес меня со стороны ног.
  '- Чего?? Какой еще капитан? Это он кому?'- озадачился я.
   - В чем дело, Карпов?
   - Товарищ младший лейтенант госбезопасности, товарищ капитан очнулся!
   - Да? Ну-ка опустите капитана на землю. Товарищ капитан? Капитан Михайлов?- Носилки аккуратно положили на землю. Перед глазами появился парень лет 30-35, в старинной форме военной форме до 43-го года с тремя кубарями в петлицах. Что мне не понравилось сразу, так это то, что у него была фуражка с васильковым околышком, и взгляд был, ну уж очень подозрительным.
   '- Михайлов? Какой еще Михайлов? Я Солнцев Михаил Геннадьевич, двадцати трех лет отроду'- изумленно подумал я.
   В голове был сумбур, какие-то чужие воспоминания. То всплывет, как я стреляю в спину красноармейцам, отступающих в пригороде Луцка, то нахожусь на каком то стрельбище, (Квенцгут, тут же подсказала вторая память), где фельдфебель в форме Вермахта и взглядом профессионального убийцы показывал, как разбирать и собирать русский ППД. То парашютирование семерых диверсантов в форме командиров Красной Армии, в район действий 20-й танковой дивизии, посланных для диверсий и уничтожения командного состава.
   - Товарищ капитан?- прервал воспоминания лейтенант. Я вспомнил всю память, того конченого ублюдка, в тело которого я попал. Литовец по национальности Вацлав Шведа детства ненавидел русских, из за родителей, погибших в застенках ОГПУ. По крайней мере об этом рассказал его родной дядя, нашедший Шведа в Харьковском детдоме и взявший его на поруки. Что не помешало отслужить ему в Красной Армии в танковых войсках, демобилизовавшись сержантом, командиром танка. Швед был завербован в 38-м немецкой разведкой, с помощью ее активного члена, своего дяди. И до 40-го участвовал в акциях устрашения, или проще резал мирное население. Я на секунду заглянул в эти воспоминания и тут же заблокировал их. Такое не выдержит и подготовленный человек, а не такой домашний мальчик как я. Да я даже в армии не служил, судорожно вздохнув, гарантированно закрыл их. Настоящая фамилия Шведа, была Швядас, но когда записывали в документах, писарь толи не расслышал, толи неправильно записал. Так Швядас и стал Шведом.
   - Товарищ капитан?- уже с напором спросил НКВДшник,
   - Да, да. Я Михайлов Александр Сергеевич, капитан, командир танкового батальона девятнадцатой танковой дивизии,
   - И как же вы, товарищ капитан, попали в плен, из которого мы вас освободили?- требовательно глядя мне в глаза, спросил лейтенант.
   И тут к нам подбежал старшина пограничник лет 30, и тихо сказал толи младшему лейтенанту, толи старшему лейтенанту, я пока не разобрался в местных знаках различия:
   - Товарищ младший лейтенант гозбезопасности, там дорога и наши,- после чего замолчал, покосившись на меня.
   - Что наши? Какая дорога?- повернулся лейтенант к старшине, оставив меня пока в покое.
   - Дорога проселочная, за дорогой лес, нужно пересечь двести пятьдесят метров открытой местности, но там, наших окруженцев несколько сотен. Товарищ полковник велел вас позвать.
   - За мной!- приказал НКВДшник и, подхватив, хорошо мне знакомый по любимой стрелялке, немецкий карабин Маузер Kar.98k, который я до этого не заметил, скрылся в месте со старшиной.
   - Как вы, товарищ капитан? Хотите воды?- спросил у меня Карпов, и отстегнув фляжку, подал мне. Взяв фляжку, я никак не мог открутить крышку. Руки дрожали как с похмелья, хотя я чувствовал себя более или менее нормально, сказывалось нервное перенапряжение.
   - Давайте помогу, товарищ капитан,- забрав у меня фляжку, боец открутил крышку, поднес фляжку к моим губам. Выбивая дробь зубами, я сделал несколько судорожных глотков. Шумно вздохнув, я спросил у Карпова, разглядев у него треугольники:
  ' Старший сержант',- тут же подсказала память Шведа.
   - Сержант, где мы?- спросил я, оглядываясь, хотя прекрасно знал, где мы память Шведа подсказала.
   - Где-то в районе Смоленска, товарищ капитан,
   - Помоги подняться. - Карпов и второй танкист, оставшийся неизвестным, помогли мне подняться. Поддерживая меня, довели до ближайшего дерева, на которое я оперся спиной. И сделал вид, что пережидаю, когда пройдет головокружение, но на самом деле дело было в том, что тело Шведа мне плохо подчинялось. Швед был невысокого роста с хорошо тренированным телом, где-то около метра семидесяти, тогда как мой рост, к которому я привык, метр восемьдесят четыре и сто шесть моих килограммов против семидесяти двух Шведа. Моторика движений совсем другая, поэтому, встав, я стал двигать конечностями, крутить головой, телом, и делать другие разминочные движения. Проведя рукой по животу, я нащупал мощный пресс. Ого! И небольшого животика нет, к которому я привык. И вообще отличий много, с моим родным рыхлым не натренированным телом. Чувствуя небывалый подъем и ни на кого, не обращая внимания, стал делать приседания. 10 - нормально, 20.... Ого, даже отдышки нет, 30 - ну ничего себе! После 40-ка в голове начало шуметь, перед глазами двоится, и я стал заваливаться на бок, делая вид, что вот-вот потеряю сознание. Подобное поведение объясняется просто, задание Шведа было под видом капитана Михайлова попасть в одну из групп окруженцев, обнаруженной воздушной разведкой, втереться в доверие к старшему комсоставу и с их помощью занять штабную должность. Делая вид, что из-за тяжелой контузии не может служить в боевых частях, выйти из окружения, пройти фильтр НКВД, затаится и вести обычную службу штабиста, ничем не выделяясь, пока с ним не свяжутся. Пароль и отзыв были вбиты в голову Шведа намертво. Попасть к окруженцам оказалось просто, Шведа немного побив, чтоб были синяки, а потом профессионально вырубили.
   На одном из хуторов остановился немецкий грузовик, из которого с грохотом посыпались немцы, и стали разбегаться по хутору, четверо вломились в дом, остальные стали обыскивать хозяйственные постройки. Из кабины грузовика вылез молодой офицер и махнув рукой трем солдатам, оставшихся у кузова грузовика, направился к дому. Один из немцев залез в кузов и стал сбрасывать под смех остальных немцев связанные тела, одетые в форму командиров Красной Армии. Один из них был в комбинезоне танкиста. Внедрение разрабатывали аналитики Абвера. Когда было выявлено, где находятся окруженцы из 20-й танковой, был разыгран небольшой спектакль.
   Нужно торопиться! Пошарив по поясу, я не обнаружил ни ремня, ни кобуры. Блин! Меня же из плена освободили, какое оружие? Шведа я уже считал собой, наши личности полностью слились, только заблокировал память с его развлечениями, оставив те воспоминания, что могут пригодиться. Службу в армии оставил почти всю. До этого я танки только в инете видел, когда читал про попаданцев, да технику на Площади Победы, а тут в воспоминаниях в живую прокрутив память, я узнал, что знаю все 'бэтэшки'. Т-26, Т-28 и не много трофейный польский 7ТР. Уже неплохо. Вот ведь никогда бы не подумал, что это произойдет, именно со мной. Сколько ни читал про это, а все равно ни как не могу поверить, в перемещение.
   - Товарищ капитан, ну нельзя же так, вы же контужены,- запричитал боец с санитарной сумкой, перевязывающий до этого раненого в голову сержанта-зенитчика, и сунул мне под нос ватку. В голове сразу же просветлело, и я судорожно пытаясь вздохнуть, попытался разглядеть сквозь слезы, брызнувшие из глаз, где этот гадский медик, что б порвать его как тузик грелку, но ловко увернувшийся санитар уже подавал мне небольшую тряпочку.
   - Вот, вытретесь, товарищ капитан,- протерев лицо и зажав нос, я попытался унять пожар, полыхающий у меня в носу. Наверное, все волосы там сгорели! Вытирая продолжающие течь слезы, слушал жужжание санитара, что делать контуженым можно, а что нет. Уф, вернув тряпицу санитару, отправил его осматривать других раненых. Вдалеке было слышно гул канонады, я и раньше его слышал, но как-то не обращал внимания. С востока послышался гул авиационных моторов. Девятка 'Юнкерсов' не торопливо шла на километровой высоте. За последним тянулся шлейф дыма, но было незаметно, что он отставал. Проводив 'Юнкерсы' взглядом, один из бойцов сказал:
   - Вот и нас такие же бомбили, от всего полка едва батальон наберется,- в голосе невысокого, с ранней сединой бойца, слышалась неприкрытая ненависть.
  Интересно, а сколько времени? Судя по солнцу около десяти утра, что я не замедлил спросить у сидящих вокруг бойцов и командиров. У бойцов часов не оказалось.
   - Десять часов, тридцать семь минут, товарищ капитан,- сказал круглолицей младший лейтенант-минометчик, баюкая раненую руку. И тут я кое-что узнал из памяти Шведа,
   - Карпов, мне нужно оружие, НЕМЕДЛЕННО!- От моего тихого крика оба танкиста и сидящие рядом красноармейцы вздрогнули.
   '- Ого, наследство Шведа проснулось! У меня никогда командного голоса не было'.
   - Товарищ капитан, товарищ младший лейтенант приказал оружие вам не давать, пока он не разрешит,- сказал Карпов, не отводя взгляда, и покосился в сторону. Обернувшись, я увидел курносого пограничника, лет девятнадцати с ППД, внимательно за мной наблюдающего.
   '- М-да, пока не пройду проверки буду под наблюдением'.
   Присев и облокотившись о дерево, стал вспоминать, как Шведа освобождали из плена. Воспоминания Шведа я уже стал считать своими. Было даже как-то странно, такое впечатление как будто мою душу внедрили в его сознание, то есть я остался со своими воспоминаниями но приобрел еще при 'перемещении' и память Шведа. Она как-то легко соединилась со мной став вроде симбиота.
  Двое из пяти красных командиров были настоящими командирами. Где их захватили, мне не известно. Их нам сунули для правдоподобности. Остальные были профессиональные диверсанты из полка 'Бранденбург', причем с обер-ефрейтером Клаусом Шнитке, Швед был хорошо знаком. План состоял в том, чтоб на виду у русской разведки сделать вид, что озверевшие от потерь немецкие солдаты, собрались казнить захваченных русских командиров на одном из хуторов. Первыми должны были уничтожить настоящих командиров, и русская разведка, увидев эти зверства над военнопленными, атакует и отбивает пленных. Немцы же при атаке организованно отходят, оставив планшет с удостоверениями, и отстреливаясь, уходят с минимальными потерями. Но наши, и тут преподнесли неприятный сюрприз. Оказалось, что несколько пограничников сумели скрытно попасть в одну из хозяйственных построек. Причем, снайперская группа обер-лейтенанта Гауэрта, обеспечивающая огневое прикрытие их не засекла, и это сыграло решающую роль в освобождении пленных. Пара немцев, осматривающие постройки, из этой так и не вышла, поэтому, когда одного из пленных, старшего лейтенанта-артиллериста облили бензином, пограничники неожиданно атаковали. Так что внедрение, можно сказать, прошло успешно, если бы не большие потери среди личного состава солдат СС, обеспечивающих спектакль.
   - Голиков, дай винтовку посмотреть, - услышал я справа. Повернув голову, я увидел здоровенного бойца, со шрамом на подбородке, протирающего немецкую снайперку.
   - Мал еще,- сказал шрамолицый молодому танкисту в изорванном комбинезоне. Не узнать эту винтовку я не мог - наградная обер-лейтенанта Гауэрта, которой он хвастался. Значит и эта сволочь от наказания не ушла! Шведу он хвастал, что подстрелил более 25-и советских командиров, и даже одного генерала. Так, кроме меня тут еще два диверсанта, и их надо уничтожить, только как?
   - Приготовится к движению,- негромко передавали командиры. Бойцы вставали, оправляли гимнастерки, проверяли оружие, поднимали носилки с ранеными. Тут и там раздавались позвякивания и стоны.
   - Тихо, не шуметь, выдвигаемся.
   - Товарищ капитан, ложитесь на носилки,- попросил Карпов.
   - Нет, сержант. Я в норме, только голова немного кружится. Ты лучше положи того бойца с простреленным плечом, у него лицо бледное вот-вот свалится. Боец, как тебя?
   - Красноармеец Кульков, товарищ капитан.
   - Ложись на носилки, это приказ.
   - Хорошо, товарищ капитан.
   Со стороны дороги, куда убежали НКВДшник и пограничник, вдруг началась стрельба, бухали Мосинки, трещали немецкие МП, где-то бил Максим, ему вторили несколько МГ, хлопали немецкие карабины, но все меньше и меньше. Вот несколько раз отметился ППД. Ну, понятное дело, в окружении патронов не найдешь, вот и приходится экономить и пользоваться трофейным оружием. Забухали ручные гранаты, и тут передали приказ.
   - Вперед, вперед, не задерживаемся,- разноголосо закричали командиры, и вся масса войск пришла в движение. Интересно их тут сколько? Я стал вертеть головой. На глазок прикинув, только наведу ни как не меньше двух сотен, и это только тех, кого я видел. Вот интересно, у этого козла Шведа оказался прекрасный слух, по крайней мере, я в той стрельбе, что была у дороги, прекрасно различал любой вид оружия.
   ' Большой опыт в использовании'- тут же подсказывала память Шведа. Карпов со своим бойцом понесли носилки с Кульковым, а я пристроился за ними пошел, следом крутя головой на 360 градусов. Мне стало интересно ВСЕ! Когда еще такое у видишь? Тело Шведа слушалось все лучше и лучше, и становилось легко управляемым. Пограничник с ППД шел недалеко, не теряя меня из виду.
   '- Любопытно, а других так же охраняют? И вообще где они?'- однако ответов на это пока у меня не было.
   Вот показался просвет среди деревьев, выстрелы уже минуту как прекратились. Мы вышли на дорогу.
   - Быстрее, быстрее,- махал рукой с ТТ походу движения, какой-то майор со стрелковыми эмблемами. Я огляделся, лежащий на боку немецкий грузовик, похожий на полуторку, разбитые и горящие машины, несколько бойцов толкали в лес мотоцикл. Везде, а где и вповалку лежали тела в немецкой и в советской форме. Вот лежат в смертельных объятиях сержант грузин, сдавив руками горло немецкого унтер-офицера и кинжал, в боку сержанта зажатый в руке унтера. В некоторых местах ходили бойцы в защитной форме и склонялись, то над немцем, то над нашим.
  ' Документы собирают и оружие, - подумал я, - раненых, похоже, уже унесли'.
  Заметив, что отстаю от Карпова, я ускорил шаг. И тут в стороне увидел убитого немецкого офицера, с перерубленным из пулемета почти пополам телом. Повернувшись, я поспешил к офицеру. Пистолет на ремне - вот что мне было нужно. Подойдя к телу, мне в нос ударил тяжелый запах крови и разорванных внутренностей. Ни сколько не смущаясь, я наклонился и расстегнул ремень с орлом на пряжке, правда, орла не было видно из-за крови, но я знал, что он там есть. Перевернув тело, я освободил ремень. Встав, я наткнулся на взгляд погранца.
  Этот взгляд говорил 'даже не думай!'.
  Тряхнув головой, я открыл кобуру и достал парабеллум. С кобуры капала кровь, но пистолет был чистым. Сунув его в карман комбинезона, я стал искать запасной магазин. В кармашке кобуры его не было. Я, наклонившись, спокойно зашарил по карманам офицера, и таки нашел магазины в карманах галифе, причем два, оба снаряженные.
   - Товарищ капитан,- позвал погранец. - Уходить надо, замыкающие уже идут.
   - Да, идем,- и мы бросились догонять наших, пока, наконец, не догнали Карпова.
   - Карпов, воды не одолжишь? Кровь с кобуры надо смыть,- мне уже надоело ремень на вытянутых руках нести. К сожалению, водоемы на пути не попадались, да и руки помыть надо.
   - Вот товарищ капитан, возьмите мою,- протянул мне бледный Кульков, - почти полная.
   - Спасибо, боец,- взяв фляжку, я отошел в сторону. Закончив отмываться, протер сначала руки, потом кобуру платком, найденным у меня в кармане гимнастерки, и застегнул ремень на поясе. Вложив парабеллум в кобуру, поспешил догонять Карпова. Он для меня уже стал как родной, погранец шел за мной как привязанный. Да, с оружием сразу ощущаешь себя другим человеком. Правду говорят, что человек с оружием становится увереннее. Догнав мои носилки, я вернул пустую фляжку Кулькову,
   - Спасибо боец. Извини, вода закончилась.
   - Ничего, товарищ капитан,- слабо улыбнулся боец.
   Идя вслед за бойцами, задумался. Я спокойно обшаривал немецкого лейтенанта, не обращая внимания на кровь и остальное. Мне было безразлично. Я как будто смотрел сквозь призму эмоций Шведа, а не своих. Но я то не такой, меня всегда от одного вида и запаха крови мутило, а тут... Странно это все! Может наследие Шведа? Он то настоящий мясник. Ладно, нечего заморачиваться, увидим, что будет дальше. Пройдя еще около пяти километров, объявили привал. Бойцы опускали носилки, и падали кто, где стоял. Этот бросок вымотал и раненых, и бойцов, что их несли, некоторые отходили до ветру. Я же, отойдя в сторону, стянул сапоги и размотал портянки.
   'Ууу! Ооо! Как хорошо!'- Шевеля пальцами ног кайфовал. Расстелив портянки, я оставил их сохнуть. Некоторые бойцы последовали моему примеру. Привалившись спиной к пеньку и прикрыв глаза, я стал делать вид, что подремываю. Сидя, я усиленно размышлял. Черт его знает, что делать. Решил, пусть пока все идет своим чередом, а дальше видно будет.
   Тут, из ниоткуда проявился тот старшина-пограничник, уже с МП на плече.
   - Товарищ капитан, вас товарищ майор госбезопасности видеть хочет. Следуйте за мной.
   Я, подтянув портянки, которые почти высохли, быстро их намотал и одел сапоги. Тоже странно, раньше портянки в глаза не видел, не то что намотать, а и как это сделать не знал, а тут... руки сами все сделали без меня! Хорошо иметь чужую память! По крайней мере в некоторых ее проявлениях. Минут через десять подошли к группе командиров. Я быстро пробежал по ним взглядом. 11 человек: полковник, подполковник, 3 майора, 2 капитана, старший политрук и три командира НКВД, полковник и два старших лейтенанта. Один из них, знакомый мне, бросив задумчивый взгляд на кобуру с пистолетом, покосился на погранца, следовавшего за мной, как хвост. Козырнув, я сказал:
   - Товарищ майор государственной безопасности, капитан Михайлов по вашему приказу явился,
   - Это хорошо, что явился. У меня есть к вам несколько вопросов,- мы пошли за майором у которого были шпалы полковника, мы это я и знакомый лейтенант, второй остался.
  - Садитесь, капитан,- приказал мне майор, указав на ящик из под 76-миллимитровых снарядов. С трудом сдержав шутку, что лучше постою, но подумав, что меня не поймут, сел на ящик и глядя на главного майора, вопросительно приподнял правую бровь. Вертя в руках командирское удостоверение, майор представился:
   - Майор госбезопасности, Савельев Игнат Всеволодович. Начальник особого отдела двадцать второго механизированного корпуса. За спиной у вас младший лейтенант Никаненков Александр Юрьевич, из особого отдела двадцатой танковой, ну а вы?
   - Капитан Михайлов. Командир батальона девятнадцатой танковой дивизии.
   - Как попали в плен? Где ваша часть?
   Отвечал я, как меня учили. Было даже так - психолог, одетый в форму НКВД, кричал, бил, задавал каверзные вопросы, пытаясь поймать на не соответствии. Эти работали, похоже, разве что не били. Я отвечал на вопросы, а сам обдумывал, как бы мне сдать тех двоих.
   - Ладно, капитан пока все. Но как выйдем из окружения, снова поговорим,- и протянул мне мое удостоверение. Взяв его в руки, раскрыл. Так, углы потертые, а вот следа от ржавой скрепки нет. Лажа, плохо Абвер работает! Кстати, когда снимал сапоги на привале, портянки просушить, забыл посмотреть какие у меня гвозди. Если еще и гвозди квадратные, то тогда можно смело вешать табличку на грудь 'Я немец!'.
  '- Ладно, потом посмотрю',- подумал я, и положил удостоверение в грудной карман формы.
   - Можно идти?- спросил я майора.
   - Да можете идти. Вас ждет полковник Соколов,- ответил майор. Развернувшись и обойдя лейтенанта, я пошел в сторону сборного штаба. Удалившись метров на двадцать, я обернулся, лейтенант, наклонившись, что-то тихо говорил майору не спускавшего с меня взгляда. Пожав плечами, подошел к полковнику. Тот, расстелив карту на траве, сидя на корточках что-то объяснял тому майору с общевойсковыми эмблемами,
   - ... ... возьми у Сонева два отделения саперов, и все обнюхай, тут и тут. Здесь должны мины быть... Должны.... Не могли они брод не заминировать. Если там поста нет, значит мины. Все, выполнять.- Майор, молча кивнув, направился к группе командиров, тусующихся и что-то обсуждающих около двух полуторок и одного ЗИСа с зенитным пулеметом, стоящих под деревьями без всякой маскировки, что заставило меня осуждающе покачать головой. Непрофессионально! Если уж тебе платят, то работай с полной отдачей, ведь у военных тут самая большая зарплата. У нас всегда так, чуть что, не я виноват, кто-нибудь другой, но не я! Ну что им стоит машины замаскировать?! Приказал бойцам, они все сделают. Так нет, прилети какой-нибудь 'птенчик Люфтваффе' разбомбит, так это он виноват, а не мы. Что ему стоило мимо пролететь? Полковник указал рукой перед собой:
   - Садитесь, капитан. Комбат?- спросил он у меня, когда я сел перед расстеленной картой.
   - Да,
   - Т-34, КВ знаешь?
   - Нет, служил на Т-26,- ответил я. Кивнув, полковник химическим карандашом показал на карте;
   - Вот здесь, нашей разведкой обнаружен танк, наш танк. Хорошо замаскированный, так что его не видно с воздуха. Красноармейцы не смогли опознать этот тип танка, но по описанию похож на Т-34. Я видел их, когда перегоняли с железнодорожной станции. Так что, по описанию узнать смог. Осмотрев его, один из бойцов, бывший тракторист, доложил, что у него кончилась горючее. Танк нужно забрать, капитан. В одной из полуторок две бочки с соляркой. Возьми танкистов, сколько нужно и ступай. Новейший танк нужно вывезти. Вот здесь брод. В пять часов утра мы его перейдем. В это время ты должен быть тут. Если не сможешь вывезти, уничтожь его. В общем, бери одну полуторку и поезжай.
   - Товарищ полковник, разрешите кроки срисовать?- вырвав листок из блокнота, полковник дал карандаш и листок. Аккуратно срисовывая, я задумался, что делала разведка так далеко от нас, почти 25 километров. Ближайшая деревенька в 7-и километрах, если только.... Да, точно брод, около деревни брод.
   - Товарищ полковник, а что этот брод у Озерков,- спросил я, стукнув карандашом по карте,- Занят противником?
   Хмуро кивнув, полковник сказал:
   - Д. Разведчики доложили, что там стоит до батальона пехоты, пушки, еще и танковая рота, на дороге патрули на мотоциклах. Да, и спросите лейтенанта Крылова, как найти танк, он был там за старшего. Выполняйте.
   - Разрешите идти?- возвращая карандаш, спросил я,
   - Да, свободны.
   Развернувшись, я пошел к Карпову. Подойдя, спросил:
   - Сержант, сколько тут танкистов?
   - Не знаю, товарищ капитан. Где-то около тридцати,- сказал сержант, торопливо пережевывая сухарь. Вокруг стоял хруст сухарей. Бойцы обедали. Я невольно сглотнул - все-таки не ел с утра.
   - Собери всех танкистов, кто сможет пройти двадцать пять-тридцать километров. Раненых не бери. Да, и опроси, кто на чем служил, мне нужны кто знает Т-34. Сбор около машин, через полчаса. Выполнять.
   - Товарищ капитан, возьмите, поснедайте,- протянул мне три сухаря старшина пехотинец.
   - Спасибо, старшина,- взяв сухари и на ходу жуя, я стал искать Крылова. После недолгих поисков нашел. Подробно расспросив, собиравшегося в очередной поиск лейтенанта, я потопал к машинам. Пройдя через небольшой, но глубокий овраг вышел к машинам со стороны ЗИСа. У пулемета дежурил невысокий красноармеец азиатской наружности. Обойдя ЗИС, я подошел, дожевывая последний сухарь, к крайней полуторке с бочками в кузове. У открытого капота, нагнувшись и опершись о колени, стоял красноармеец, что-то, разглядывая внутри. Хмыкнув, я не сильно пнул бойца по седалищу:
   - Жопа-жопа, повернись ко мне передом, а к машине задом.
   Немедленно вытянувшийся боец повернулся ко мне лицом. Было интересно наблюдать, как меняется его лицо: от возмущенно-злого до невозмутимо-философского. Торопливо достав пилотку из под ремня и нахлобучив ее на голову, он доложил:
   - Товарищ капитан, машина к выезду готова. Бак полон, машина загружена двумя бочками солярки, двумя бочками с бензином и одной с машинным маслом, - доложил ефрейтор Журов.
   - Сколько людей можем посадить в кузов, ефрейтор?- спросил я разглядывая этого ефрейтора. Невысокий, коренастый, светловолосый парень, лет 22-25. Типичный водила, во всем их проявлении: засаленная форма, въевшееся в кожу рук масло, и кусок ветоши в руках. Правда у ефрейтора руки были пусты, но все равно водила - он и в Африке водила.
   - Человек семь-восемь, не больше, товарищ капитан.
   - Через двадцать минут выезжаем. Да, и кстати! Откуда машины взялись? У нас же их не было?
   - Разведчики нашли разбомбленную автоколонну тут недалеко, и пригнали то, что уцелело к нам. Минут пятнадцать назад к колоне ушли бойцы из хозвзвода, может еще, что полезное найдут, разведка ее бегло осмотрела.
   - Товарищ капитан!- Повернувшись направо, я увидел подходящего капитана-интенданта с вещмешком в руках.
   - Мне полковник Соколов приказал забрать у вас две бочки с горючим, и вот, сухпай с собой дать.
   - Хорошо. Забирайте бочку с бензином и бочку с соляркой, - сказал я, убрав вещмешок в кабину.
   - Но мне приказали забрать и бочку с маслом тоже.
   - Нет, масло мне нужно.
   Интендант задумался, потом спросил:
   - Капитан, а двадцати литров масла вам хватит?
   - Вполне хватит.
   - Отлично, у меня есть двадцати литровая канистра, мы вам в нее отольем.
   - Хорошо. Журов, проследи,- хлопнув по плечу ефрейтора, я пошел встречать танкистов подходящих к машинам. Вперед вышел Карпов и, козырнув, доложил:
   - В строю двадцать семь бойцов, раненых нет. Вот список, на каких машинах они служили,- и протянул мне список. Так, так... Четырнадцать человек служили на Т-26, есть полный экипаж БТ-7М, двое на Т-40, шесть на Т-28, один на КВ-1 и один на Т-34. Механиков-водителей девять, один из них с КВ-1, семь башнеров, шесть командиров танков, два стрелка-радиста, один из них с Т-34 и два пулеметчика с Т-28. Боец с тридцатьчетверки был в звании младшего сержанта по фамилии Молчунов, механик-водитель с КВ старшина Суриков, сложив листок, я приказал:
   - Постройте бойцов, сержант.
   Карпов тут же скомандовал:
   - В одну шеренгу становись,- танкисты сразу же пришли в движение. Несколько секунд, и передо мной стоит стройная шеренга. Некоторые были в комбинезонах, некоторые в обычных гимнастерках, но все с оружием
   - Сержант Молчунов!
   - Я!
   - Старшина Суриков!
   - Я!
   - Ко мне!
   Из строя вышли два танкиста, и подошли ко мне. Посмотрев на старшину с кобурой пистолета на поясе и немецким карабином, я спросил:
   - Старшина, насколько хорошо вы знаете Т-34? Сможете вести?
   - Хорошо знаю, товарищ капитан. Я сперва на тридцатьчетверках начинал. Перегонял их с железнодорожных станций к местам консервации. Пока меня как опытного мехвода на КВ не пересадили,- сказал старшина.
   - Встать в строй.- Скомандовал я, и, отдав честь, старшина вернулся в строй, Я же повернулся к Молчунову. Им оказался тот самый танкист в изодранном комбинезоне, что спрашивал снайперку посмотреть. Он был в том же комбезе, сквозь прорехи было видно кожу тела.
   - Сержант, почему вы не в форме?
   - Товарищ капитан, мы ее сняли перед боем, в танке было жарко. Ну а когда нас подбили, я выскочил, а форма в танке сгорела, - Молчунов пожал плечами, видя, как я смотрю на него изодранный комбез
   - Мы с тобой вроде одной комплекции,- сказал я, расстегивая свой комбез. Скинув сапоги, я снял комбез и протянул его Молчунову.
   - Возьми, переоденься. А не то твой, сейчас вообще развалится.
   Взяв комбинезон, Молчунов быстро переоделся и вернулся в строй.
   - Товарищ капитан, мы закончили,- ко мне подошел Журов, вытирая на ходу руки.
   - Сколько мест освободилось?
   - Можно пятнадцать человек посадить, товарищ капитан.
   Быстро отобрав бойцов, я приказал грузиться, отпустив остальных. Стоя около кабины полуторки, я смотрел, как споро грузятся бойцы. Назначил старшим Карпова, приказав распределить сектор стрельбы, в случае, если встретим немцев, и внимательно следить за небом, и если что стучать по крыше кабины. Сев в кабину, я стал ждать, когда Журов заведет машину. Тот, взяв, кривой стартер и несколько раз крутанув его, завел машину. Затарахтев и задрожав как трактор, полуторка, сминая кусты, выехала на дорогу, которая оказалась неожиданно близко. Подпрыгивая на каждой кочке, мы неторопливо поехали в сторону далекой артиллерийской канонады. Минут через десять, перевалив через небольшой распадок, мы увидели уничтоженную автоколонну: разбитые и сгоревшие машины, воронки от бомб, перевернутый БА-10, загнанную в кусты эмку с выбитыми стеклами и изорванным боком. Убитых не было видно. Похоже, их уже убрали бойцы хозвзвода, копошащиеся тут и там. Проехав мимо ЗИСа, уткнувшегося капотом в лежащую на боку полевую кухню, мимо полного лейтенанта, что-то записывающего в блокнот, мимо лежащей вверх колесами полуторки. Объехав последнюю машину, через пару километров проехав по небольшому броду через маленькую речушку, мы въехали в лес. Сразу стало как-то темно, и видимость упала до двадцати метров. Вечер. Быстро темнело. Приказав остановиться, я вышел из машины. Оглядевшись, подозвал Карпова:
   - Сержант, скоро стемнеет, а нам еще километров шесть осталось. Значит, сделаем так: не хочется попасть в засаду, поэтому три бойца в головном дозоре на расстоянии метров семьдесят-сто, двое в арьергарде, ДП на кабину. Если что, может открыть огонь по ходу движения. Пистолет-пулемет у нас один?
   - Да, у рядового Хусаинова, товарищ капитан.
   - Его в головной дозор, если что хоть какая-то помощь. Все, командуй!
   - Голиков, Хусаинов, Иванов - в головной дозор. Голиков - старший. Двигаться на расстоянии ста метров. Манков, пулемет на кабину, сектор стрельбы по ходу движения. Вон того рыжего возьми вторым номером. Ты и ты - арьергард. Расстояние пятьдесят метров, ты старший.- Названые бойцы разбежались согласно приказу, остальные сели в кузов.
   Через двадцать минут стремительно стемнело, пришлось послать бойца с фонариком, чтобы показывал дорогу. Фары у машины не работали. Еще через час мы прибыли на место.
  Выйдя из машины, я подозвал Голикова. Дозор остановился на краю опушки, наблюдая за шоссе.
   - Что там?- спросил я Голикова.
   - Пусто, товарищ капитан. Только разбитая техника стоит, движения нет. С востока было слышно перестрелку, но быстро стихло!- ответил он, закинув Мосинский карабин на плечо.
   - Да немцы ночью спят, воюют по часам, мать их. Ладно, бери еще пятерых бойцов и выстави секреты, а мы пока танк поищем. Здесь он рядом.
   Голиков убежал отбирать себе бойцов.
   - Черт, не видно ни хрена,- ругнулся сержант. Ко мне подошел Карпов:
   - Ничего, скоро луна выйдет, посветит. Так сержант мы прибыли на место. По рассказам разведки, до танка от развилки четыреста метров. Его загнали на пятьдесят метров вглубь леса. Там приметное дерево - дуб с горевшей верхушкой. Поэтому, разбей бойцов на пары. Ищите!
   Раздав ЦэУ и выгнав водилу из кабины, я лег 'поразмышлять', укрывшись курткой водителя. Через пару минут меня разбудили:
   - Товарищ капитан, нашли,- тряс меня за плечо Карпов. Сон мигом слетел. Зевая на ходу, я пошел за Карповым, слушая рассказ сержанта, как нашли танк:
   - Вот он, Суриков его уже осматривает. В темноте показалась громада танка. В открытый люк мехвода были видны отсветы фонарика.
   - Суриков, ну что там?- спросил Карпов, заглядывая в люк.
   - Норма, Санек. Правда, аккумуляторы сдохли. Придется сжатым воздухом заводить. Заправить только и масло надо,- не заметив меня, сказал старшина, вытирая руки ветошью.
   - Старшина, что это за танк?- спросил я.
   - Извините, товарищ капитан, не заметил вас. Да это тридцатьчетверка,- в голосе старшины слышалась радость обладания любимой игрушкой.
   - Боекомплект полный, замок и прицел на месте. Снят только курсовой пулемет. По танку незаметно, чтобы он в бою побывал. Кстати он командирский. Сейчас я вам башенный люк открою.
   Внутри что-то звякнуло, и с легким скрипом открылся люк. Встав на гусеницу и держась за скобу, я легко взлетел на башню танка. Старшина, подсвечивая фонариком, показывал мне машину. Башня танка мне как-то не понравилась сразу. Как будто ребенок вырезал из бумаги, она была маленькая, неудобная. Не то, что я видел на постаменте у танкового училища. Тот сразу внушал уважение своей мощью и соразмерностью. В общем, тот был красив и грациозен, а тут.... Эх!
  Слушая пояснения старшины, я осматривал внутренности танка. Казенник пушки, магазины со снарядами. Осмотрел место командира. Повернувшись к Карпову, я велел подогнать полуторку и приступить к заправке, потом залез в танк. Сев на командирское место, покрутил штурвал наводки. Привыкая к командирскому месту, и задумался:
   '- Надо подобрать экипаж. Ну, Суриков с Молчуновым - это понятно. Командиром я, а вот заряжающим Манкова поставлю. Он был заряжающим на Т-28'.
   Я вылез из танка и подозвал экипаж. Объявил о своем решении, велел Молчунову проверить рацию и внутреннюю связь, найти и подобрать шлемофоны. Манкову проверить орудие, снаряды и башенный пулемет. Сурикову руководить заправкой машины, а Журову достать вещмешок с сухпаем и разделить на порции.
   Несмотря на темноту и опасения застрять на броде около так и оставшейся неизвестной нам речушки, мы благополучно вернулись обратно. Загнав, ревущий дизелем и лязгающий траками, танк под деревья, я велел экипажу замаскировать его ветками и отдыхать. До пяти утра осталось три часа.
   '- Хоть немного отдохнут'- подумал я, а сам последовал за лейтенантом, который встретил нас.
   - Докладывайте,- сказал полковник, протирая глаза. Похоже, он так и не ложился. Козырнув, я доложился:
   - Танк в полном порядке. Бэка полный, экипаж подобран, рация исправна. Танк к бою готов.
   Сделав жест рукой, чтоб я устроился напротив него, сказал:
   - Конев, посвети.- Давешний лейтенант, который привел меня, сюда достал фонарик.
   '- Ого! У них даже стол появился сколоченный досками из под ящиков!'
   Он посветил на карту, лежащую на столе. Полковник, тыкая карандашом в карту, стал объяснять, что нужно делать:
   - Слушай сюда, капитан. Твоя задача такая: брод наши саперы облазили весь и утверждают, что мин нет. Передовой дозор был на том берегу - немцев там тоже нет, но посты я приказал выставить. Выдвигаемся в пять утра. Ты в передовом дозоре с ротой капитана Савельева. Переправитесь, займете оборону вот на этом холме. Будете прикрывать нас. При пресечении брода, вас прикроют взвод сорокапяток. Два орудия. Все ясно?- и в ответ на мое согласие, что я все понял, отправил меня спать.
  - Эх, если б не раненые, мы бы уже к своим вышли,- услышал я за спиной тихий вздох полковника.
  Дойдя до танка, я залез на свое место, и привалившись к спинке спокойно уснул.
   - Товарищ капитан, пора! - тряс меня за плечо Манков. Я вылез из танка и спустился на землю. Солнце еще не взошло, но видно было все прекрасно. К танку подбежал Молчунов с пачкой галет в руках:
   -Вот, товарищ капитан, сухпай дали, немного, правда...
   - Все нормально, сержант. Все продовольствие раненым. Так, быстро завтракаем и готовим танк к бою!
   Через десять минут подбежал связной, пора!
  
   Тридцатьчетверка, рыча двигателем на высоких оборотах, забиралась на бугор. Впереди шли красноармейцы роты, с которой мы будем прикрывать переправу. Их командир стоял на броне рядом с башней, в шлемофоне заряжающего, показывал, как лучше взобраться на холм.
   - Там на холме большая яма. Мои бойцы расширили ее, получился отличный капонир с круговым обзором. У меня там сейчас дозор с пулеметом находится,- кричал капитан. Мы непроизвольно морщились. Ну сколько раз объясняли ему, что кричать в ларингофон не нужно, что мы его и так прекрасно слышим. Все - равно, капитан непроизвольно повышал голос, пытаясь, докричатся до нас сквозь рев двигателя. Следуя указаниям выскочившего из небольшого окопчика бойца, мы въехали в окоп. Я огляделся, из капонира торчала только башня.
   - Глуши! .. Манков. Проверь сектор обстрела,- скомандовал я. Танк, напоследок рыкнув дизелем, заглох. Наступила тишина, нарушаемая только скрипом, лязгом и матюгами. Рота окапывалась. Сделав круговое вращение башни, Манков доложился:
   - Норма, товарищ капитан. Но склоны холма в мертвой зоне.
   - Ну, тут мы вас прикроем, ни один немец не подберется, - сказал капитан, слезая с башни, на которую он запрыгнул, когда башня вдруг начала вращаться. Вернув шлемофон башнеру, он спрыгнул на землю, и пошел к своим бойцам придерживая на ходу планшет. Достав бинокль, я уселся на край люка и стал вести наблюдение. От брода, на котором уже показались разведчики на полуторке, проселочная дорога, огибая холм, пробегала мимо небольшой рощи, пересекала поле, засеянное рожью, и уходила прямо в лес, видневшегося в полутора километрах от нас. Я, опустив бинокль, огляделся. Полуторка пропылила мимо нас и скрылась за рощей.
   - Манков, возьми бинокль и веди наблюдение,- и, согнав с места радиста, я сел за рацию. Крутя настройки, я пытался что-нибудь услышать и вдруг что-то уловил:
   - ..едка прошла на хол...,- и снова помехи. Говорили на немецком. Я немецкий не знал, но его прекрасно знал Швед. Крутя настойку, дальше я снова уловил голоса немцев:
   - На холме русский тяжелый танк и до взвода пехоты. Даю наводку: квадр....
   '- Черт, черт! Немцы не ждали нас у брода, а просто отошли на два-три километра, оставив разведку и корректировщиков с рацией, которых я сейчас только что слышал. Как только наши втянутся в ловушку, меня накроют тяжелые орудия. От прямого попадания никакая броня не спасет! Черт, черт. Черт!!!'
   Я вылез из танка и побежал к капитану.
   - Капитан!- капитан, отчитывающий своего бойца за плохой обзор из окопной ячейки, обернулся ко мне. Я быстро рассказал ему, что слышал.
   - Уходить надо. Как наши пойдут, нас тут же накроет артиллерия,- сделал предложение я, но капитан отрицательно покачал головой:
   - У меня приказ, обеспечить проход. Без приказа не уйду,- и тут же крикнул:
   - Тухватуллин, ко мне! Беги к нашим, передай, что немцы устроили засаду. Скажи, что танкисты уловили по рации разговор корректировщиков. Брод не переходить, ты слышал? Брод не переходить! Передай, что жду приказов,- и взмахом отпустив бойца, повернулся ко мне:
   - Что делать думаешь?- спросил меня капитан. Покачав головой, я сказал:
   - Погибать под снарядами, за просто так, не собираюсь! Рвану вперед. Этого они от меня точно не ждут. Может, прихвачу сколько-нибудь немцев.
   Капитан подумав, спросил:
   - Может, успеем к нашим отойти? После получения приказа?
   Я отрицательно покачал головой:
   - Не дадут нам отойти! Единственный шанс - это вперед!
   Внимательно посмотрев на меня, капитан протянул руку. Пожал ее, потом мы обнялись.
   - Не погибай зря, и помни, мы победим,- сказав это, капитан вытянулся и приложил руку к фуражке. Развернувшись, я рванул к танку, крикнув на ходу, чтоб заводили, запрыгнул в него и сел на свое место. Подключив шлемофон, я рассказал все что слышал и что решил. Суриков только выругался, но, кивнув, сказал:
   - Приказывай, командир,- остальные его вразнобой поддержали.
   - Значит так. Спускаемся по правому склону. Он крут, но спустится сможем. Потом обходим рощу до тех стогов. Очень уж они для наблюдения стоят удобно. Дальше по полю за полуторкой слева от дороги. Ну, а там дальше видно будет. Все, вперед, поехали!- скомандовал я, и, выглянув из люка, стал руководить выездом из капонира. Притормозив перед спуском, мы стали на медленной скорости скатываться с холма. Прежде чем закрыть крышку люка я, оглянувшись, увидел стоящего капитана, продолжавшего отдавать нам честь. Стоящие рядом бойцы смотрели нам вслед. Эту картину я запомнил надолго.
   Рыча двигателем, мы спустились с холма и, набирая скорость, рванули к роще. Манков лязгнув затвором, зарядил осколочным. Объехав рощу, мы рванули к стогам и стали их давить один за другим. В четвертом вдруг брызнули в стороны люди в форме мышиного цвета. Коротко протрещал пулемет радиста. Развернув башню, дал очередь из башенного пулемета.
   '- Три - ноль, наши ведут!'- подумал я.
   Один за радистом, два за мной, сколько за мехводом не знаю. Развернув танк, мы погнали прямо по полю в сторону леса. Подъезжая к лесу, я открыл люк и выглянул. В приборы наблюдения ни хрена не видно, поэтому приходится выглядывать, чтобы оценить обстановку. Оглядевшись, заметил маленькую противотанковую пушку, направленную на дорогу, около которой суетились немцы, и, упав на свое место, заорал:
   - Пушка справа! - И стал быстро наводить прицел на пушку, крутя штурвал наводки, но не успел. Танк подпрыгнул, вминая пушку в землю и, скрежеща металлом об днище, мы рванули дальше. Развернув башню, длинной очередью полоснул по артиллеристам. Вряд ли попал, хотя нервы им наверняка попортил, после чего повернул ее обратно. Я снова выглянул из башни, чтобы оглядеться, Мы приближались к опушке леса. В метрах трехстах от нас дорога ныряла в лес, и сквозь рев двигателя я отчетливо различил перестрелку.
   - Давай к дороге, там наших прижали,- и, захлопнув люк, накинул на него кожаный ремень, стал наблюдать в перископ. Выскочив на дорогу, мы увидели полуторку, уткнувшуюся капотом в куст неподалеку от опушки.
  Были отчетливо видны огни бьющих пулеметов. От полуторки отлетали куски кузова и появлялись новые пробоины. Около кузова лежали тела погибших. Из открытой кабины свешивалось тело убитого водителя.
   - Стоп!- Заорал я и, наведя перекрестья прицела под правый пулемет, нажал на педаль пуска. На месте пулемета вырос куст разрыва, второй тоже замолк.
   - Осколочный.
   - Готово,- дав три выстрела вслед отходящим немцам и выпустив по диску вслед из пулеметов, я приказал прекратить огонь и сдать назад. Похоже, противотанковая пушка тут была одна, но на всякий случай заехали за кусты, в которые въехала полуторка. Я откинул ремень и чуть приоткрыл люк, осторожно выглянул. Не хотелось бы получить пулю от какого-нибудь немца. Осмотрелся, со стороны кювета к нам перебежкой направлялись два бойца в пограничных фуражках, один с МП, другой с ППД в руках. Уже смелее открыв люк, выскользнул на землю, оставив шлемофон на сиденье.
   - Вовремя вы, товарищ капитан. Спасибо. Еще бы немного и нас гранатами забросали,- сказал тот самый старшина пограничник, которого я видел, когда очнулся и меня НКВДшник допрашивал.
   - Еще живые есть?- спросил я его, но старшина только головой покачал:
   -Только мы, товарищ капитан. Остальных наповал, почти в упор били. Хорошо еще, что Журов их заметил и успел руль вывернуть,- и добавил - Разрешите документы у наших забрать.
   Кивнув, я задумался, что делать. Но долго думать мне не дали. Километрах в трех вдруг залпом ударили пушки. 105-х миллиметровые орудия узнал я с помощью Шведа.
   '- Черт! Да они же наших перемалывают!'
   Подбежавшим погранцам, я указал на танк и сказал, чтоб лезли на него. От полуторки погранцы притащили две Токаревские самозарядки и еще один МП. Отдав их Манкову и следом запасные обоймы в кожаных чехлах. МП я тут же отжал себе, снял ремень, быстро накинул немецкую разгрузку и полез в танк. Переехав дорогу, мы рванули на максимальной скорости вдоль опушки в сторону бьющих орудий. Через два километра нам попался овраг, идущий поперек движения. Спрыгнув с танка, погранцы подбежали к оврагу, я подошел за ними следом.
  '- Так с нашей стороны пологий овраг пройти можно, но с противоположной стороны был слишком крут',- подумал я прикидывая маршрут движения. Оглядев овраг в разные стороны, я заметил, что дальше склон вроде проходящий. Сбегав за биноклем, посмотрел уже в него. Точно, можно, и орудия как раз где-то там бьют. Махнув рукой, я приказал погранцам спустится в овраг, и прикрыть нас, а сам залез в танк. Тридцатьчетверка осторожно съехала в овраг. Посадив пограничников, мы поехали в сторону стреляющих немецких батарей. Через километр - полтора, овраг стал меньше, и орудия били как будто над головой. Приказав остановить танк, я отправил погранцов в разведку. Дойдя до края оврага, они осторожно выглянули. Старшина, обернувшись, активно замахал руками. Позвав с собой Суркова и прихватив автомат, мы подползли к погранцам.
  На небольшом поле стояло две батареи 105-х миллиметровых орудий. Вдали под деревьями стояли грузовые машины, пара заправщиков и легковая машина. В середине поляны стояло две зенитные автоматические пушки. Разглядывая в бинокль немецкий дивизион, я увидел, как к крайней батареи подъехал грузовик со снарядами, и немцы стали быстро разгружать ее. Оглядевшись, я стал говорить Сурикову:
   - Здесь мы легко поднимемся. Как поднимешься, сразу остановишься. Я два раза выстрелю по зениткам, потом по тем заправщикам и тем грузовикам со снарядами. После этого бьем по орудиям. У них нет ничего легкого, противотанкового, так что можно безнаказанно их расстреливать. А орудия попробуй разверни, тем более под огнем.- Приказав погранцам оставаться тут, и посмотрев на их пистолет-пулеметы, я сказал:
   - Возьмите у Молчунова и Манковым винтовки и прикрывайте нас. В первую очередь отстреливайте офицеров и наводчиков. Ну все, выполнять!- Дойдя до танка, отдали винтовки, погранцы вернулись и стали наблюдать за немцами, сжимая в руках винтовки и положив рядом автоматы.
  Взревев двигателем, тридцатьчетверка мощным рывком взлетела на склон оврага. Оставив погранцов в двадцати метрах слева, мы выехали наверх и сразу же остановились. Я навел прицел на крайнюю зенитку. Расчет замер, в изумлении глядя на нас. Выстрел. Черт! Разрыв снаряда вспух слева! Выстрел. Есть! Наведя прицел на второе орудие, расчет которого быстро разворачивал стволы спаренных орудий, я выстрелил. Еще одно готово! Пулемет радиста бил короткими очередями по расчетам ближайших орудий, благо корпус танка был повернут в нужную сторону. Наведя прицел на грузовики и не обращая внимания, что пара расчетов пытаются развернуть орудия в нашу сторону, я открыл огонь по грузовикам. Выпустив одиннадцать осколочных снарядов и фактически уничтожив автомашины, я стал стрелять по орудиям. Начав с ближайших, расчеты тех орудий, что пытались развернуть их на нас, лежали в пыли. Молодцы погранцы! Выстрелив пару раз, я понял, что толку от этого не будет и скомандовал:
   - Вперед! Дави орудия, тарань их!
   Как будто ждавший этого, старшина втопил педаль газа. Подскочив к орудию и развернув башню, мы наехали на него. Раздался скрежет, и танк изрядно тряхнуло. Вдруг тридцатьчетверка дернулась и заглохла. В наступившей тишине послышался мат старшины. Нажав пуск, старшина вновь завел танк и опять все повторилось. Танк заглох.
   - Гусеница застряла, товарищ капитан,- сказал мне очевидную вещь, старшина. Покрутив перископом, я сказал:
   - Последние немцы ушли в лес, это те, кто выжил. Суриков, остаешься в машине. Манков - тоже. Будешь нас прикрывать. Молчунов, покинуть машину.
   Мы, выпрыгнув из танка, осмотрелись. К нам подбегали пограничники:
   - Отлично вы их побили, товарищ капитан!
   'Да уж!' - подумал я, глядя на горящие машины и бензовозы. Вдруг один из горящих грузовиков взорвался. До тридцатьчетверки долетел кусок кузова и, воткнувшись в землю в шагах двадцати от танка, заставил нас вздрогнуть.
   - Молчунов, что там?- спросил я сержанта, осматривающего танк. Из-за корпуса показался радист:
   - Кусок щита попал в гусеницу, но если сдать назад, то освободимся,- сказал сержант. Запрыгнув на танк, я объяснил Суркову, что сказал радист. Руководя с помощью радиста, назад, влево, направо, мы освободили гусеницу. В это время пограничники нас прикрывали. Освободив танк, я задумался. Немцы убежали. Сейчас нажалуются большому папе, что их тут обидели и нам придется кисло. Но орудия надо уничтожить и тут мне пришла мысль как это сделать, что я тут же объяснил старшине:
   - Значит так, старшина. Чтоб подобного не случилось, делаем вот что: подъезжаешь к орудию, роняешь корпусом и наезжаешь гусеницами на ствол,- но старшина покачал головой:
   - Гусеницы порвем товарищ капитан. И так чудом не разулись.
  Я задумался. Старшина прав. Нужно, что-то делать. Объяснив пограничникам, как можно уничтожить орудия. Приказал им приступить, дав в помощь радиста. План был прост. Нужно было зарядить орудие, и забив ствол, дернуть пуск на длинной веревке. Правда, приходилось прикрывать их корпусом танка. Быстро покончив с этим делом и забрав погранцов, осматривающих разбитые машины. Особенно их заинтересовал грузовик, к которому была прицеплена кухня. Закинув немецкие вещмешки чем-то набитые в танк, мы вернулись в овраг и поехали дальше по нему. Но проехав не более ста метров, наткнулись на немцев, мертвых немцев. Остановив танк, я велел старшине осмотреть их. Взяв в прикрытие второго бойца, старшина подбежал и осмотрел немцев. Вернувшись, сказал:
   - Наши их, товарищ капитан. Ножами сняли. Ни документов, ни оружия нет,- а я все думал, что должен же быть пост, а он вот где.
  Ну и ладно! Махнув рукой, чтоб старшина садился, мы двинулись дальше.
  
   Разглядывая деревню в бинокль, я думал, как обойти ее. Слева река, справа пруд, переходящий в болото, дальше лес. Проехать можно только через деревню. Выход только один - на полном ходу проскочить ее. Погранцы ушли в обход деревни, час назад, и должны встречать нас за деревней. Еще раз осмотрев деревню, пост с противотанковой пушкой, станковым пулеметом и почти взводом пехоты, увидел, что из-за крайней хаты выглядывал ствол танковой пушки. Опустив бинокль и передав его Сурикову, сказал:
   - Видишь, за хатой ствол танковый торчит? Как бы не напороться. Старшина минут пять разглядывал деревню, и опустив бинокль, сказал:
   - Не танк это, самоходка. На штуку похоже... как ее.. StuG III вроде.
   Развернувшись, мы поползли обратно. Как только небольшой бугор скрыл нас от немцев, мы встали и пошли обратно к танку. Закинув МП на плечо, я сказал:
   - Как только выскочим на прямую видимость, остановишься. Я уничтожу пушку. Потом жарь в вовсю железку. Жаль не видно, что там дальше в деревне,- сокрушался я. Подойдя к танку, и сев в него мы минуту помолчали.
   - Ну, пора. Манков, осколочный!
   Танк, медленно набирая скорость, выехал на дорогу из леса, где мы прятались. Выскочив к деревне, тридцатьчетверка замерла. Выстрел. Около пушки появился цветок разрыва. Добавив второй снаряд, мы рванули вперед, проскочив пост. Влетели на полной скорости в деревню. Повернув заранее башню, где мы видели самоходку, загнал ей в бок бронебойный, когда мы проскочили мимо. После чего развернул башню обратно, и всадил в ближайшую машину осколочный снаряд. По всей улице стояли грузовики, бронетранспортеры, мотоциклы, легковые машины. Радио и штабные машины сгрудились около здания похожего на сельсовет. Из-за угла с соседней улицы на большой скорости вырулили два грузовика набитых солдатами. Увидев все эти машины, не помня себя, я заорал:
   - ДАВИИИИ!!! Дави сук, дави тварей!!!
   Танк, подпрыгивая и качаясь, вминал, плющил технику и людей. Посылая снаряд за снарядом в скопление штабных машин и по сельсовету, зачастую безбожно мажа. Мы выскочили из деревни. Вдавив вместе с артиллеристами противотанковую пушку другого поста, танк рванул по дороге дальше, не обращая внимание на хлопки пуль по броне, Объехав край леса, где-то здесь должны быть погранцы. Мы выехали на развилку дороги и то, что я там увидел, мне очень не понравилось.
   - Стой, бронебойным заряжай!!!
   Но было поздно, нас ждали. Удар, еще удар. Танк трясся под ударами снарядов четырех немецких танков. Двигатель заглох, появился дым.
   - Экипаж, из машины,- приказал я, наводя прицел на ближайший танк под башню. Смахивая кровь, текущую на глаза, я нажал на педаль пуска. На месте Т-III появился огненный шар. Явно рванул боезапас.
  Тридцатьчетверку изрядно тряхнуло. Из последних сил, перевалившись через край люка, я свалился на землю и пополз в канаву за танком. Перед глазами все плыло. Вдруг меня кто-то подхватил под локти и потащил в лес. По лицу били ветки. Стараясь помочь пограничникам, я разглядел фуражки, но ноги меня не слушались. Пытаясь взмахнуть рукой, обнаружил, что держу МП. Тут деревья закружились, и я потерял сознание.
  
   Мы уходили все дальше и дальше. С момента, когда немцы сожгли тридцатьчетверку, прошло меньше суток. Очнулся я как-то внезапно, ночью. В шагах пяти-семи неярко горел костер, над которым висел котелок, источающий приятный мясной запах. Около костра спали незнакомые красноармейцы. Один из них оперся рукой на ствол максима без щитка, но на станине, и что-то негромко говорил, шевеля в такт свободной рукой бойцу в фуражке. Еще раз осмотревшись, я заметил человеческое тело, завернутое в плащ-палатку лежащее рядом со мной, издающее легкое похрапывание. Я попробовал приподняться, и сразу закружилась голова, начало подташнивать. Что заставило меня со стоном рухнуть обратно. Храп сразу же прекратился, и на меня уставились обрадованные глаза Молчунова.
   - Товарищ капитан, вы очнулись!- Вскочив на ноги, радист рванул, куда-то вправо. Бойцы, разговаривающие у Максима, обернулись на шум. В бойце с фуражкой я узнал старшину, который, легко вскочив и хлопнув по плечу собеседника, направился ко мне, но подойти не успел. Радист притащил за руку зевающую девушку в форме военфельдшера, с двумя кубарями в петлицах блеснувших при свете костра. Присев около меня, и явив мне, свои восхитительные коленки, девушка начала опрос-осмотр. Не обращая внимания на старшину, топчущегося рядом, она, осмотрев меня, затараторила:
   - Товарищ капитан, у вас контузия и легкие множественные осколочные ранения. Некоторые из осколков, я удалила, когда вы были еще без сознания. Но несколько, осталось - слишком мелкие.
   Ну понятно. Это же осколки от брони, которые откололись при попадании бронебойной болванки в танк, когда в нас попали. Я вообще не понимаю, как мы тогда выжили?! Нас в упор расстреливали четыре танка, и первые выстрелы попали рикошетом. Только это нас и спасло. Последующие выстрелы были, когда экипаж уже покинул танк. Посмотрев на девушку, и стараясь не косится на ее колени, что создавало мне определенные неудобство, я сказал, старательно прокашлявшись:
   - Вода есть? Пить хочется!- Девушка сразу же достала из санитарной сумки фляжку, и не давая в руки старательно напоила меня. Напившись, я попросил помочь подняться. Подхватив под мышки радист и старшина подняли меня. Подождав, когда поляна со спящими бойцами перестанет кружиться, обнаружил, что стою в одних кальсонах и с перевязанной грудью. Я попросил своих бойцов отвести меня в ближайшие кусты, и побыстрее. Сделав мои дела, мы вернулись на поляну. Девушка уже спала, завернувшись в плащ-палатку радиста. Сев и прислонившись к стволу дерева, велел рассказать, что произошло, пока я был без сознания. Рассказывал старшина:
   - Мы с Полиповым расстались с вами там, у деревни. Обошли мы ее спокойно. Было правда два парных патруля, но мы их обошли по краю болота. Когда вышли к дороге, где договорились встретиться, обнаружили моторизованную колону, стоящую на отдыхе. Хотели вернуться и перехватить вас на дороге из деревни, но не успели. Немцы услышавшие бой в деревне успели приготовится. Пригнали танки, следовавшие во главе колоны. Вы выскочили из поворота на развилку прямо под их пушки. Как только вас подбили, мы подбежали к вашим бойцам, покинувших танк. Потом к вам, когда вы подожгли тот крайний танк и успели выскочить из своего, прежде чем он загорелся. Мы открыли огонь по пехоте, прижимая ее к земле. Вас под руки подхватили ваши бойцы и потащили в лес. Повезло, что подбили на опушке и мы смогли оторваться от преследования,...- и замолчав, он наклонив голову. Я понял, что кто-то не вернулся.
   - Кто?
   - Полипова на опушке, когда он нас прикрывал, скосило из танкового пулемета, а Манкова еще около танка в живот ранило. Он остался нас прикрывать. Минуты две слышали его СВТ, а потом разрыв гранаты. У него была одна. Отошли на два километра и сделали вам носилки и несли уже на них. Немцы нас не преследовали. Я пробежался вокруг и к месту боя, немцы там еще были, но в лес не заходили. К обеду встретили бойцов сто шестнадцатого стрелкового полка. Одиннадцать человек под командованием старшего лейтенанта Косолапова. Позвать его, товарищ капитан?
   - Почему он сам не подошел, не представился?- Старшина пожал плечами и сказал:
   - Мы не пустили, товарищ капитан. Вы не в том еще состоянии были. Сейчас позову,- сказал старшина. Вскочив, он подошел к бойцу, с которым разговаривал у максима и что-то ему сказал наклонившись. Мне вдруг как-то сразу захотелось есть. Я даже застонал от доносившихся от костра запахов. Радист, начавший клевать носом, встрепенулся:
   - Что-то болит, товарищ капитан?- Отрицательно покачав головой, я велел ему ложиться спать. Завтра может быть тяжелый день. Согласно кивнув, радист тут же пристроился около одного из спящих красноармейцев и быстро уснул. Скрипнув сапогами, подошел незнакомый командир, плохо различимый в темноте, и вытянувшись представился:
   - Старший лейтенант Косолапов. Командир комендантской роты сто одиннадцатой стрелковой дивизии.
   - Доложите старший лейтенант, как оказались в окружении.
   - В боях под Смоленском дивизия попала в окружение. Командир дивизии приказал идти на прорыв. Собрав всех вокруг, мы пошли в атаку. Но вырвались единицы. Я сам не понимаю, как уцелел в той бойне. Через сутки я встретил группу бойцов из сто шестнадцатого стрелкового полка под командованием старшины Егорова, после чего принял командование на себя.
   Старшина, обойдя Косолапова, подошел ко мне и подал миску с кашей с торчащей из нее ложкой. Взяв миску в руки и не обращая внимание что она обжигающая, я стал быстро ее поедать, невольно вспоминая, когда последний раз ел. Последний раз сегодня утром, перед тем, как заняли брод. Да и то немного - сколько было, столько и дали. Чувствуя, что сейчас вырублюсь, сытое тело вдруг бросило в сон, я велел озаботиться часовыми и отдыхать, успев заметить напоследок, как старшина покрывает меня какой-то тканью.
   Утро встретило меня прохладой и матерком раздавшегося откуда-то слева. Скинув влажную от росы ткань, оказавшейся в несколько раз сложенной маскировочной сетью, и поеживаясь от утреней прохлады, я поднялся, и огляделся. Несколько красноармейцев продолжали спать. Мехвод и радист, накрывшись одной шинелью, спали рядом. Над давно прогоревшим костром продолжал висеть котелок. Старшины не было видно. Ощутив острую необходимость посетить туалет, повернулся, и чуть не споткнулся о девушку-военфельдшера, продолжающую спать около меня. При этом я обнаружил, что все еще одет в одни кальсоны, причем несвежие кальсоны.
   '- М-да, наверное, пахнет от меня... . Надо организовать банно-прачечный день!'- решил я.
   Только выходя из кустов, я заметил, что голова практически не болит. Так, небольшой звон в ушах, плюс зуд по всему телу и под повязкой на груди. Обойдя девушку, я подошел к своей одежде и амуниции, на которой лежал мой МП.
  '- Да, мою форму спасет только костер', - подумал я, разглядывая дырки и сгустки крови на моей гимнастерке. Нательной рубахи не было. Видно ее всю пустили на перевязку. Подняв галифе и встряхнув их, одел, накинув на себя ремни с подсумками и кобурой с пистолетом. Забрав из нагрудного кармана гимнастерки свое командирское удостоверение, положил его в карман галифе и направился в сторону ругающегося бойца. Обойдя небольшой малинник, я обнаружил незнакомого старшину и двух бойцов, разбирающих пулемет Максим. Махнув рукой вскочившим бойцам, чтоб сидели, подошел к ним и велел представиться, кто такие, и откуда:
   - Старшина Егоров, сто шестнадцатый полк, товарищ капитан.
   - Красноармеец Истомин, сто шестнадцатый полк. Заряжающий второго орудия, второго взвода, усиленной противотанковой батареи.
   - Красноармеец Вихров, сто шестнадцатый полк, наводчик второго орудия, второго взвода, усиленной противотанковой батареи.
   - Ну, а я капитан Михайлов. - Представился я. - Командир танкового батальона, о чем вы, наверное, уже знаете.
   Старшина, тут же кивнув, ответил:
   - Да, товарищ капитан, ваши бойцы рассказали.
   - Где старшина Васин?
   - Ушел на разведку, часа полтора тому назад.- Васин, это тот старшина пограничник.
   - Старшина, расскажите, что за люди собрались. Остальные продолжайте заниматься тем, чем занимались.
   - Есть,- бойцы вернулись к своему занятию. Они, оказывается, изучали пулемет. Мы со старшиной отошли в сторону одинокой березы, и я велел начинать.
   - Да там бойцы все наши, кроме товарища военфельдшера и товарища старшего лейтенанта. Мы с ними встретились два дня назад около какой-то деревни и с товарищем военфельдшером, и с товарищем старшим лейтенантом.
   Кивнув, я задумался, что делать. Надо сначала узнать, что за бойцы мне достались. Про троих я уже знаю. Спросив у старшины, я получил полный список воинских специальностей, что здесь собрались.
   - Катков, Серов и Газеев из автороты. Они к нам на батарею боеприпасы подвозили. Сомин и Уральский - ездовые. Иванов, исполняющий обязанности командира орудия, и Стасов - повар.- По рассказам старшины их полк был разбит на марше. Сначала авиация отметилась, потом и пехота с танками добила. Куда шел полк старшина не знал, но двигались они в сторону Днепра. Велев старшине доложить о вооружении, боеприпасах, есть ли раненые и обо всем, что они смогли унести с собой.
   - Мало чего мы унесли. Как танки появились, комбат приказал разворачивать орудия, но не успели, орудия подавили танками. Кто успел спастись, разбежались по полю. Их расстреливали из пулеметов. Много там наших во ржи осталось. Раненых нет. Максим, масксеть и немного продовольствия мы нашли вчера в небольшом брошенном артиллерийском доте километров в восьми отсюда, на перекрестке дорог. Очень удобное место и хорошо замаскированное. Немцы, которые непрерывным потоком шли мимо, его даже не заметили. Он очень хорошо замаскирован.
   - Артиллерийское?
   - Да, там стоит семидесятишестимиллиметровое орудие и полный погреб боеприпасов. Скважина с водой, продовольствие, под землей подведено электричество. Кубрик на десять человек.
   - Почему не заняли дот, а ушли оттуда? - спросил я, на что старшина зло сплюнул:
   - Товарищ старший лейтенант не разрешил! Приказал собрать продовольствие и уходить. Я просил остаться, врезать немцам, но он накричал на меня и сказал, что должен вывести людей из окружения целыми. Мне кажется, что он струсил. Ну, а вечером в сумерках, нас нашел ваш старшина Васин и привел нас к вам на стоянку.
   - Когда Васин вернется. Немедленно отправьте его ко мне,
   - Хорошо,- ответил старшина, и козырнув, направился к своим бойцам. Проводив его взглядом, я задумался, о том, что в любой группе окруженцев, возможно может оказаться немецкий диверсант. Швед тому пример. То, что старлей может оказаться подсадной уткой, вероятность есть. При этом, владея памятью Шведа, я знаю немалое количество лиц, проходящую подготовку и переподготовку в частях, как Абвера, так и СД. И может так оказаться, что я смогу опознать его, если Швед видел его хоть раз. Думая о диверсантах, мне пришла в голову мысль, как сдать нашим тех диверсантов, что были со мной.
   Вернувшись на поляну, я объявил побудку. Народ зевая начал подниматься, и приводить себя в порядок. Те, кто успел оправится, пошли умываться в ближайший ручей, о котором я не знал. Сходив вместе с бойцами до ручья и приведя себя в порядок, я объявил построение. Откуда-то вынырнувший Косолапов построил людей, и отбив три уставных шага доложился:
   - Товарищ капитан, группа бойцов построена. Двое отсутствуют, стоят на посту.
  Я смотрел на этого подтянутого командира и думал:
   '- А здесь вообще русские есть?'- То, что он меня тоже опознал, я не сомневался. Вынырнувший из-за малинника старшина Васин, отвлек мое внимание. Махнув рукой, чтоб подошел и доложился, я снова повернулся к Косолапову. Его фамилию и имя я не знал. Так, сошлись пару раз в спарринге со Шведом. То, что его нужно валить, было понятно. Похоже, он тоже только сейчас меня опознал, в сумерках не успел меня рассмотреть и много наслушался рассказов о моих подвигах. Сейчас он составил свое мнение, что так диверсанты себя не ведут и не убивают десятками солдат вермахта. Поэтому, мы пристально глядя глаза в глаза, отслеживали движения друг за другом. Напрягшись, я молниеносно пробежал по своему вооружению. Пистолет отпадает, попробуй его из жесткой кобуры достать. Пистолет-пулемет снять с предохранителя, взвести затвор и пожалуйста, стреляй, если Косолапов даст на это время. То, что он волчара тертый, было видно по его движениям. У Косолапова кроме кобуры с табельным ТТ, другого вооружения видно не было, но то что оно есть я знал точно, должен быть второй пистолет и два ножа, один из которых метательный. Подходивший Васин насторожился, и остановившись, начал пристально нас разглядывать, при этом, сдвинув ствол ППД висящего на плече для стрельбы от груди, направив ствол оружия на Косолапова. В строю началось недоуменное шевеление. Все решил громко щелкнувший сучок под ногами одного из бойцов. Косолапов среагировал мгновенно. Перекатившись в бок так, чтоб если я стрелял, на линии огня оказалась шеренга бойцов, выхватив при перекате короткий клинок, метнул его в меня:
   - Не вмешиваться!- закричал я. Отбросив висящий на плече МП, ушел в сторону и выхватил свой клинок, вернее кинжал с длиной лезвия не менее тридцати сантиметров. Пролетевший рядом с моей грудью нож, с легким свистом улетел в кусты. Крепко сжав клинок, метнулся навстречу поднимающемуся Косолапову, уже достающего свой второй нож, который оказался стандартной финкой. Отбив удар направленный снизу вверх, я мощно ударил стопой ноги по опорной ноге Косолапова. Раздался хруст кости и Косолапов, продолжая крепко сжимать финку, начал заваливаться набок. Напоследок, в отчаянной атаке, он попытался вбить мне в бок финку. Крутнувшись, увел удар в сторону и открывшемуся для удара Косолапова, спокойно полоснул кинжалом по горлу. Ударил фонтан крови. Черт! Я не успел увернуться. Захрипев и забулькав, Косолапов несколько раз дернувшись, затих. Представляю, как я выгляжу со стороны: стоит мужик в одних галифе и сапогах, с перевязанной грудью, с ремнями сбруи пересекающие грудь, на боку кобура с пистолетом и подсумками с магазинами для МП и изрядно забрызганный кровью. Повернувшись к бойцам, сказал:
   - Это - немецкий диверсант. Их специально подсылают в группы окруженцев, для уничтожения и ликвидации подобных групп!- потом, повернувшись к старшине Егорову, приказал:
   - Немца раздеть, внимательно осмотреть все швы, подкладки, подошвы. У него должен быть отличительный знак с опознавательным штампом или кодом. Все что найдете, покажите мне. Я буду у ручья. Все старшина, командуй! Васин, Молчунов, Суриков, за мной!
   Прихватив автомат с земли и дойдя до ручья в молчаливом сопровождении старшины и бойцов, я быстро разделся и стал отмываться.
   - Доложитесь, где были, что видели,- приказал я.
   Старшина, будто стряхнувшись, спокойно заговорил:
   - Я попросил одного из часовых разбудить меня перед рассветом. Пробежавшись на семь километров в строну отступающего фронта, я обнаружил лесную заброшенную дорогу. По крайней мере, телега последний раз проезжала по ней пару суток назад. Пройдя параллельно дороги еще два километра, обнаружил небольшую деревушку на семнадцать дворов. Деревня находится на краю леса в стороне от главных дорог, дальше начинаются засеянные поля, и нет никаких укрытий. Я залез на самое высокое дерево на опушке и в ваш бинокль осмотрелся. Только поля. Леса дальше нет. Когда сидел на дереве, осмотрел также и деревню. Там стоит небольшой немецкий гарнизон, примерно около двадцати солдат. Видел одного офицера, живущего в самой большой хате. У них посты на въездах в деревню. Около хаты, где живут солдаты, стоят грузовик и мотоцикл с пулеметом. С краю деревни стоит большой амбар. Его охраняют два часовых и туда носили еду в большом котле. Мне кажется, там наши военнопленные, Ну, а когда вернулся, увидел это представление. Почему вы не стреляли?- В ответ, я объяснил:
   - Не дал бы он. Да и стоял на линии огня так, что если бы я воспользовался автоматом, то зацепил своих.
   Одевшись и вооружившись, велел обеспечить Молчунову и Сурикову нам спокойный разговор, чтоб никто не мешал. Потом сел вместе со старшиной в тени небольшого дуба, разбирая пистолет-пулемет, чтобы почистить, повел с Васиным разговор о случившемся:
   - Косолапов был агентом Абвера. Задачи у них были выводить группы окруженцев на засады, или как в моем случае выход из окружения и внедрение в какую-нибудь часть на штабную должность,- заметив, как старшина невольно дернул плечом, спросил:
   - Что-то хочешь спросить?
   - В вашем случае?
   - Да, ты не ослышался. Я один из подобных агентов,- старшина нахмурился и покосившись на уже разобранный МП. Я в это время разряжая магазины, спросил:
   - Так вы немец, товарищ капитан?- в голосе старшины было недоверие.
   - Нет, конечно, нет. Я из первого отделения ГУГБ НКВД, в звании старшего лейтенанта. Еще в тысяча девятьсот тридцать девятом был внедрен в немецкую разведку. Фамилию свою, я уж извини не скажу, да и незачем тебе, но разговор не об этом. Вместе со мной было освобождено несколько командиров на одном из хуторов,- старшина кивнул и сказал:
   - Я там был, товарищ капитан, и участвовал в бою с теми солдатами. Мы освободили вас и еще четырех командиров,- на что я ответил:
   - Да, двое из них, как и я, из полка Бранденбург восемьсот. Это капитан пехотинец и старший лейтенант мотострелок. Остальные двое возможно не диверсанты. Но оберест-лейтенант Шмайес, руководитель и организатор того спектакля, что был разыгран, гений многоходовых операций. Возможно, что это мы прикрытие для тех якобы невиновных командиров. Поэтому старшина слушай приказ. Тебе с самой возможной скоростью двигаться на соединение с нашими, и передать то, что я сказал. Пусть их возьмут под самое плотное наблюдение. Да не мне их учить, сами разберутся. В общем, скажешь, что получил информацию от агента Сверчок. Это мой оперативный псевдоним. Отправишься вечером после захвата той деревни. Я решил освободить наших пленных, заодно продовольствия добудем побольше, чтоб не отвлекаться на проблему питания.
   Раздавшийся неподалёку шум, предупредил нас о приближении постороннего. Из-за деревьев показался старшина Егоров. Махнув рукой радисту, чтоб пропустил Егорова, стал ждать, когда старшина подойдет. Не торопясь под нашими взглядами, старшина подошел и козырнул:
   - Товарищ капитан, тело осмотрено и обнаружены некоторые вещи. Они сложены около трупа.- Ощутимо напрягшийся Васин расслабился. Быстро собравшись, мы последовали за старшиной Егоровым. Выйдя на поляну и не обращая внимания на бойцов, суетящихся вокруг, мы подошли к трупу. Да, старшина подошел к обыску со всей тщательностью. Перед нами лежало, совершено голое тело, рядом с ним кучка вещей.
   - Я, товарищ капитан, его гимнастерку отдал Светочке, то есть военфельдшеру Беляевой. Она постирает ее и пришьет фурнитуру в соответствии с вашим званием. Вы вроде одной комплекции. Так вот, в гимнастерке мы нашли только удостоверение на имя Косолапова, в галифе в правом шве кармана нашли вот эту тряпочку,- и протянул мне небольшую серую тряпочку, на которой был небольшой штамп с орлом, и по-немецки было написано, что обладатель сего является агентом разведки. За номером таким-то и что по получении немедленно сообщать в ближайший отдел Абвера. Хмыкнув, я объяснил, что там написано и положил эту тряпочку себе в карман и спросил.
   - Еще что было?
   - Да в сапогах, в специальных кармашках мы нашли еще два удостоверения, на разные имена и звания.
   Кивнув, я приказал снова построить людей.
   - Ну что ж, давайте снова познакомимся. Я капитан Михайлов, из девятнадцатой танковой дивизии. Как старший по званию, я принимаю командование на себя. Старшина Васин будет отвечать за разведку, старшина Егоров - по хозяйственной части, старшина Сурков формирует два отделения стрелков. Первым отделением будет командовать он сам, туда войдут все водители. Младший сержант Молчунов командует вторым отделением, пока не появятся нормальные сержанты. Командиры отделений, выполняйте приказ! Да, и Сурков! Позаботьтесь о трупе, и приготовиться к выдвижению через час. Васин, Егоров, за мной,- Обойдя тело немца, мы отошли к Беляевой, сидящей на масксети, которой я укрывался ночью. Велев сесть старшинам рядом, я узнал, кто хорошо обращается с пулеметом. Оказалось, что оба его хорошо знают. Из бойцов его никто не знает. Ну не было у артиллеристов Максима, не изучали они его! Велев Егорову подобрать расчет, я назначил пока его командиром расчета. Велев Васину разработать маршрут движения для скрытого занимания позиций, и где мы рассредоточим бойцов. Кто пойдет на штурм, где установим пулемет и другое. Отпустив старшин, я повернулся к медику, занимающейся моей в скором будущем гимнастеркой, попросил девушку рассказать о себе. Девушка подняла голову от гимнастерки. Она в это время пришивала снятые с моей старой формы шпалы и начала рассказ:
   - Я, товарищ капитан, из отдельного медсанбата, входящий в состав девятого мехкорпуса. Была на должности второго хирурга. Четыре дня назад в село, где находился наш медсанбат, ворвались немцы,- девушка опустила голову и заплакала. После рыданий, судорожно вздыхая, она продолжила:
   - Когда немцы захватили медсанбат, я была в хате, где стояла на постое еще с двумя девушками. Переодевалась после тяжелого дня и дежурства. Было очень много раненых. Они убили всех раненых. Всех! А с женщинами сделали такое... Меня спрятала тетя Дуся, у которой мы жили. Вечером, когда стемнело, она помогла мне выбраться из села, дала еды на дорогу. Потом на следующий день я встретила товарища старшего лейтенанта Косолапова.
   Я уточнил:
   - Сама встретила или он вас первый увидел?
   - Он первый подошел, я его сразу не заметила. Он на меня еще так странно смотрел.
   Еще бы. Странно, что он ее еще там не трахнул. Свидетелей нет, делай что хочешь. Немецкие солдаты так и делали с нашими девушками-военнослужащими. Тряхнув головой, я велел рассказать подробно их встречу, и встречу с бойцами старшины Егорова, что делал и как вел себя Косолапов.
   - Встретились мы на дороге.
   - Вы что, по дороге шли?!!! - спросил я. Девушка недоуменно на меня посмотрела:
   - Конечно, так же удобней!
   Да, странно, что она раньше немецким патрулям не попалась.
   - Я пряталась, если что-нибудь слышала.
   Вздохнув, я велел ей продолжать.
   - Так вот, я шла по дороге, которая проходила через поле. Когда услышала мотоцикл и увидела пыль, спряталась во ржи. Мотоцикл проехал недалеко, потом остановился и поехал дальше, а через некоторое время я встала и пошла дальше. Потом меня окликнули, и ко мне подошел Косолапов. Представившись, он сказал, что тоже прятался от немцев и предложил идти дальше вместе. Вечером мы встретились с группой старшины Егорова. Мне кажется, что Косолапов сперва был расстроен, а потом ничего. Даже рад. Сразу командовать начал. Все, товарищ капитан. Я закончила. Вот, оденьте,- и протянула мне еще сырую гимнастерку. Но я сперва, одел нижнюю рубаху, сохнущую на ветке, а потом натянул и гимнастерку. Одевшись и накинув всю амуницию, я пошевелил плечами и подвигал туловищем. Немного жала в плечах, но в принципе нормально. Велев Беляевой собираться, я пошел к уже собравшимся бойцам. Лагерь был уже свернут, и бойцы поправляли обмундирование и амуницию. Подойдя к кучке обмундирования, оставшегося от Косолапова, я взял фуражку. Вот теперь я в полной форме. Ко мне подбежал Сурков и доложился:
   - Товарищ капитан, отряд к выходу готов.
   Козырнув в ответ старшине, я велел выступать, назначив головной дозор во главе Васина.
   Наблюдая в бинокль за немцами, я слышал пощелкивания справа. Там один из бойцов снаряжал обоймы к моему пистолет-пулемету. Я изрядно лоханулся, забыв их снарядить. Благо вспомнил вовремя, и сейчас один из артиллеристов их снаряжал. Взяв полный магазин, отсоединил полупустой и присоединил свежеснаряженый. Бросив тот бойцу для до снаряжения, забрал полные магазины и убрав их в чехлы, я снова приложился к биноклю наблюдая за деревней. Вот ватага мальчишек и девчонок с удочками куда-то направилась. Атаковать я решил в полдень, после обеда, когда немцы расслабленные переваривают пищу. Максим, расчет которого сейчас должен устанавливаться на въезде в деревню, чтоб держать все подступы и перекрыть возможные пути отхода немцев. В штурме деревни, решил, что будут участвовать те, у кого есть пистолет-пулеметы. Их у нас было всего три: у Васина, у Сурикова ППД и у меня. Но так как мехвод в штурме не участвует, то его оружие отдали бойцу поопытнее, остальные из винтовок и карабинов будут нас прикрывать. Посмотрев на часы, которые я тоже забрал у Косолапова, и сказав бойцам, моим напарникам, что пора, мы поползли к посту, что был на въезде в деревню. Из-за плетня показалась голова Васина и одного из его напарников. Характерным жестом он показал, что с часовым покончено. Подумав, я отдал одного из своих гранатометчиков старшине. Мне он фактически не понадобится. Мы разделились, и огородами двинулись к намеченным целям. Мой план был прост. Разбились мы на две группы по трое бойцов. Один в прикрытии с пистолет-пулеметом и два с десятком гранат (благо гранат было много). Почти три десятка увел старшина из брошенного дота. Одному из своих гранатометчиков я отдал свой парабеллум. Бойцу старшины достался ТТ Косолапова для личной защиты. Карабины они повесили на спину, освободив руки для метания. Так вот, задача старшины была забросать гранатами хату, где немцы устроили казарму и по возможности уничтожить их, захватив при этом целыми транспортные средства, (мне, что-то не охота было ходить пешком). Моей же задачей был захват офицера и освобождение пленных.
   Чтоб добраться до дома, где находился офицер, нужно было пересечь улицу, пересекающую наш путь. Пробежав сквозь один из сеновалов, мы с бойцом вышли к забору из плетня. Спрятавшись за ним стали наблюдать за двором, где находился толстый немец и резал курицу. Отрубив ей голову, фриц отдал ее хозяйке. Жестом показав, что курицу надо ощипать, довольно дородная женщина лет пятидесяти взяла курицу и ушла с ней за дом. Немец последовал за ней следом. Вдруг я услышал звук шагов сзади. Обернувшись, я увидел старушку, удивленно-обрадовано на нас глядящую. Быстро прикинув возможности, я тихо к ней обратился:
   - Здравствуйте, бабушка. Не бойтесь, мы свои, советские. Не поможете ли вы нам пересечь улицу к дому напротив?
   Старушка, судорожно закивав, сказала:
   - Сыночки, как я рада вас видеть! Тут немцы такое творят, такое! Конечно, я вам помогу.- Выйдя на улицу, бабушка огляделась и подала знак, что ни кого нет. Быстро перебежав улицу, мы затаились в тени плетня. Показав бабушке, чтоб она спряталась в доме, старушка кивнув, шустро скрылась с глаз. Перебравшись через забор и прячась за хозяйственными постройками, мы добрались до дома. Прижавшись к срубу, я выглянул за угол. Женщина сидела на скамейке и ощипывала курицу, немца не было видно. Черт, пока он где то ходит, я не могу пойти на захват офицера, а он мне нужен живым.
  Услышав звук шагов, я снова выглянул из-за угла. Немец вышел из постройки, где похоже находился погреб. В руках он держал запотевшую крынку, в которых обычно держат молоко. Увидев его, я подкинул рукой метательный нож Косолапова, который бойцы по моей просьбе, отыскали в кустах, куда он отлетел. Примерившись, метнул его. С тихим бульканьем немец мягко повалился, выронив крынку. Крынка, не разбившись, упала и покатилась, разбрызгивая молоко. Обернувшаяся на шум хозяйка охнула и начала крестится. Быстро добежав до немца, под прикрытием напарника, я добил бьющегося на земле фрица. Осмотревшись, приложил палец к губам, показав, чтоб женщина молчала. Закивав, хозяйка закрыла рот рукой, глядя на нас выпученными глазами. Подойдя к хозяйке, шепотом спросил, где офицер. Оказалось, что он 'почивать изволит'. Хозяйка хотела еще что-то добавить, но я спешил. Время подходило. Скоро старшина начнет атаку. Подкравшись к крыльцу, я тихонечко открыл дверь вошел в сени, оставив бойца на улице в прикрытии. Потянув ближайшую дверь, я оказался на кухне. Пройдя дальше, стал осматривать комнаты. К первой же, закрытой на ключ снаружи, я даже не стал подходить. Подойдя ко второй, открыл ее. На кровати развалился спящий человек. Лежащая рядом сложенная форма подтвердила мне, что это тот, кого я искал. Подойдя к форме, я достал пистолет из кобуры, свисающей со спинки стула. Ха, такой же парабеллум, как и у меня. Сунув его в свою пустую кобуру и забрав запасные магазины, я повернулся к немцу. Подойдя к офицеру, нанес удар по голове, чтобы вырубить его. Проверив пульс, перевернув офицера на живот, связал руки его же ремнем.
  Вдруг вдали началась стрельба, и были слышны разрывы гранат. Похоже, старшина начал. Выскочив из дома мы с Ивановым, с моим напарником, рванули к амбару. Пробежав огородами к месту, где находился амбар, выглянули из-за ближайшей постройки, которая, судя по запаху, оказался свинарником. Там были двое часовых, тревожно прислушавшихся к звукам из деревни. Из-за поворота вдруг выбежали три немца с карабинами в руках и со всей возможной скоростью рванули к амбару, крича на ходу, что на них напали русские. Я велел Иванову валить часовых, а сам занялся бегущей тройкой. Дав несколько коротких очередей по три патрона, свалил двоих бегущих рядом. Потом экономной очередью покончил с третьим отставшим немцем, свалившимся в пыль при звуках стрельбы. Посмотрев как там дела у Иванова, довольно кивнул. Оба часовых лежали, и не шевелились. Сказав Иванову, что нужно выполнить контроль, то есть добить, если есть раненые, мы вышли на дорогу. Контроль я заставил делать Иванова. Ничего, пусть учится. Я же его прикрывал. Иванов справился нормально, только слегка бледное лицо выдавало, что ему не по себе.
   - Товарищи, товарищи, мы здесь,- вдруг раздалось из амбара. Мне это, сразу не понравилось. Предчувствуя неприятности, я подбежал к амбару, и сбив замок, распахнул ворота.
  Черт! Мои предчувствия оправдались. Там не было наших бойцов, на которых я так рассчитывал. Голос, окликнувший меня, был женским. В амбаре находились девушки, одетые и в форму Красной Армии разных родов войск, и девушки в гражданке, причем все как на подбор - красавицы. Я быстро пересчитал девушек, когда они наконец перестали обнимать и целовать нас с Ивановым. Их оказалось девятнадцать. Велев вооружиться оружием убитых немцев, приказал Иванову принять командование по обороне амбара, от чего тот радостно закивал. Блин, я бы тоже так радовался в окружении таких красавиц! Вдруг одна из них, в форме сержанта связи, уже вооружившаяся карабином, подошла ко мне и сказала:
   - Товарищ капитан, а где Аня? То есть, старший сержант Светикова. Ее забрали вчера немцы.
   Пообещав сержанту, что обязательно найду Светикову, побежал к старшине, махнув на прощанье, чтобы Иванов занял оборону и выставил наблюдателей. Стрельба вот уже минуту стихла. Добежав до поворота, встретился с одним из бойцов Васина, бегущего на встречу. Встретившись, боец доложил, что все немцы уничтожены. Убит один из гранатометчиков и двое раненых, остался только пост немцев на въезде в деревню со стороны поля. Прихватив этого бойца, направился к последнему посту, но наша помощь не требовалась, на посту уже хозяйничал Егоров. Послав бойца охранять офицера, я подошел к старшине и велел доложить, что здесь произошло:
   - Так, товарищ капитан, как только начался бой, я оставил одного, красноармейца Вихрова, за пулеметом, а сам с Истомином по-пластунски подобрался к посту и уничтожил его гранатами. Убиты оба часовых, захвачено два карабина, пулемет МГ-34 и также четыре гранаты.
   - Ладно, оставьте тут пост, и займитесь трофеями, что мы захватили. А также позаботьтесь о пленных, которых мы освободили. Через час жду вас в доме, где жил офицер с полным списком. Там будет мой штаб.
   Развернувшись, я направился к Васину. Нашел я его во дворе разгромленной казармы. Выбитые окна, свежая щепа в множестве отколовшейся от сруба, показала, что тут шел ожесточенный бой. Васин сидел на завалинке, подставив руку, которую бинтовала Беляева, Кстати, откуда она здесь взялась?! Я же ей строго настрого приказал оставаться в лагере, который мы разбили в полукилометре от деревни. Махнув рукой, я подозвал Сурикова, приближавшегося со стороны леса со своими бойцами. Я велел ему выставить посты и заняться прочесыванием деревни. Наверняка же кто-нибудь остался в живых и прячется.
   - Узнать у местных, точное количество гарнизона, и пересчитать погибших немцев.- Отдав приказы Сурикову, я повернулся к Васину и спросил Беляеву:
   - Какого вы, товарищ военврач, не слушаетесь приказов?! Вам что, устав не писан?!!!- крикнул я. Беляева втянула голову в плечи и виновато смотрела на меня.
   - Товарищ капитан,- пришел Беляевой на помощь Васин. - Товарищ военфельдшер очень нам помогла, она перевязала всех раненых, отчего они не истекли кровью и еще ...,- начал он, но я его перебил:
   - Так, хватит защищать! Что сделано, то сделано. Что с рукой?- в моем голосе явно чувствовалась тревога. Старшина виновато сказал:
   - Извините, товарищ капитан. Случайно пулю словил, но ничего серьезного. Так, кожу содрало!
   Кивнув, я сказал Беляевой:
   - Хорошенько перебинтуйте старшину и принимайте командование над санвзводом. Сформируете его из пленных девушек, которых мы освободили...
   На меня уставились две пары удивленных глаз.
   - Да-да! Мы освободили пленных, которые оказались девушками. Почему их тут собрали я, кажется, догадываюсь, но все-таки уточню у офицера при допросе.
  Развернувшись, я вернулся в хату с офицером. Зайдя в дом, обнаружил, что дверь бывшая закрытой на ключ открыта, а из спальни, где находится офицер, доносятся голоса:
   - ...пусти же, я его все рано убью! Пусти!- В голосе просившей девушки была слышна лютая ненависть. Зайдя в комнату, увидел следующую картину. Боец, которого я отправил сюда, с трудом удерживал бьющуюся в его руках девушку в форме старшего сержанта с эмблемами войск связи. Увидев меня, боец обрадовано доложил:
   - Товарищ капитан, ваше задание выполнено. Немец цел и невредим.
   Обернувшаяся девушка, оказавшаяся удивительно красивой светловолосой особой с припухлыми губами и дорожками слез на лице, бросилась ко мне, и схватив за гимнастерку начала кричать, чтобы мы убили немца. После чего не выдержав, расплакалась. Прижав ее к себе, я дал выплакаться. Подождав, когда она успокоится, сказал:
   - Как только он мне будет не нужен, отдам его тебе, и делай с ним, что хочешь.
   Всхлипывающая девушка, кивнула. Бросив на бессознательного немца полный ненависти взгляд, она вышла из комнаты. Проводив ее взглядом, мы с бойцом молча подошли к немцу.
  
   ....
  
   - Боец, принеси воды, холодной, да побольше,- приказал я.
   Боец быстро вышел из спальни. Подойдя к кровати, я разглядывал веревки, оставшиеся привязанными к спинке кровати. Зачем они, догадаться было не сложно. Поэтому судьба этого офицерика мне безразлична. Освободив руки немца от ремня, я привязал его руки теми же веревками к спинке кровати. Вернувшийся боец с ведром воды, по моему знаку вылил его на немца. Дернувшись и застонав, офицер очнулся. Оглядевшись мутным взглядом, он заметил меня, и в его глазах появилось непонимание - как здесь очутился советский капитан. Но по мере понимания его лицо бледнело все больше и больше. Взяв в руки удостоверение лейтенанта, я открыл его.
   - Ну что, лейтенант Миллер, поговорим?
   Через полчаса я вышел из спальни, оставив за спиной воющего немца. М-да, перестарался я. Теперь это сто процентный псих, но по крайней мере, о многом офицер успел мне сообщить, и одно из них меня очень заинтересовало. Выйдя на крыльцо, увидел, что во дворе собрались почти все, кроме часовых, и прислушивались к происходящему в доме. Осмотревшись, я нашел взглядом Светикову. Та стояла обнявшись с той сержантшей из амбара, и о чем-то беседовали. Глядя на обернувшуюся Светикову, я молча кивнул и, сойдя с крыльца, направился к старшинам, собравшихся кучкой. Подойдя, я велел доложиться. Не обращая внимания на Светикову, которая сняв с плеча трофейный карабин, и передернув затвор, с полным решимости лицом направилась в дом.
   - Товарищ капитан,...- начал Егоров и замолк, услышав звук выстрела из дома. Показав Васину, чтобы проверил, я велел Егорову продолжать, начав с техники:
   - Мы взяли трофеями два грузовика, один из которых наша полуторка. Она стояла вон за тем сеновалом, поэтому мы ее сразу не заметили. Оба грузовика целые и на ходу, заправленные под пробку. Еще один мотоцикл с пулеметом. Захвачено три автомата, два пулемета и двадцать один карабин, два пистолета и сорок семь гранат, боеприпасы тоже есть. Трофейным оружием вооружили пленниц, тех кто просился к нам, числом в четырнадцать человек. Остальные местные уже разошлись по домам. Взято пять целых комплекта обмундирования немецких солдат.
   - Отлично, в комнате офицера заберите его форму тоже, пригодиться. Выдвигаемся через полчаса. Старшина, вы подобрали водителей для машин и мотоцикла?
   - Да, товарищ капитан. Серова на трофейный Опель, Каткова на полуторку, а Газеева на мотоцикл. Он оказывается на гражданке участвовал в мотогонках,- и посмотрел мне за спину. Обернувшись, я увидел выходящую Светикову с застывшим лицом. За ней следом вышел Васин и посмотрев вслед девушке направился к нам. Велев подошедшей Беляевой присмотреть за Светиковой, вернулся к разговору:
   - Старшина, вы узнали, все ли немцы присутствуют в деревне?
   - Нет, товарищ капитан. Мы так и не нашли трех солдат!
   - Можете не искать! Они на посту в четырех километрах отсюда. Я допросил офицера, и он рассказал о бронетехнике, брошенной нашими войсками из-за нехватки горючего неподалеку. Эту бронетехнику уже три дня как должны были забрать немецкие трофейщики, но у них нет времени. Слишком много трофеев, поэтому там и находится охрана. В общем, собираемся и едем туда. Старшина, грузовики с тентом или без?
   - Опель с тентом, полуторка нет.
   - Ясно, сколько у нас запаса горючего?
   - Две двухсотлитровые бочки. Одной мы воспользовались, так что где то около трехсот пятидесяти литров.
   - Маловато конечно, но что есть. Егоров, у нас ведь пять комплектов немецкой формы?
   - Да, товарищ капитан,
   - Значит, сделаем так! Всех водителей одеть в немецкую форму. Значит понадобится три комплекта. Впереди едет мотоцикл с пулеметчиком. Я поеду в офицерской форме, на Опеле с девушками, им дадим МГ с расчетом для охраны на всякий случай, за мной полуторка с бойцами одетых в немецкую форму. Пусть на кабину поставят последний МГ. Кто в красноармейской, тот пусть лежит на дне кузова и не высовывается. Выдвигаемся через десять минут. Васин, командуй погрузкой.
   Но бойцы не торопились выполнять приказ.
   - Товарищ капитан, а что немцы хотели сделать с нашими девушками?- негромко спросил Васин. Покосившись на стоящих в стороне девушек, я также негромко ответил:
   - Бордель они хотели сделать, офицерский бордель.
   Старшины возмущено зашумели:
   - Да как такое возможно, товарищ капитан?- внес свою реплику Егоров.
   - План Ост, старшина. Все народы славянского происхождения являются для немцев недочеловеками без прав. А они же сверхлюди, и мы для них рабы не более. Так что никто согласия девушек спрашивать и не собирался, они для них рабыни. План Ост был подписан лично Гитлером и некоторыми важными чиновниками из правления страны. Ладно, некогда сейчас об этом. Потом напомните, я подробнее расскажу. - По мере того как я говорил, бойцы и старшины, внимательно слушающие мой рассказ, двигались все ближе и ближе и лица их были, ну очень недобрыми. Взяв с меня крепкое обещание, рассказать про план Ост во всех подробностях, бойцы начали готовиться к выдвижению.
  
   Неторопливо пыля по полевой дороге, мы направлялись к брошенной колоне. В душе я надеялся, что трофейщики еще не прибыли, хотя немецкий лейтенант сказал, что они вот-вот должны прибыть. Следуя за мотоциклом мелькавшим впереди, почти на сто метров опередив нас, мы ехали и вокруг было море пшеницы, вымахавшая почти на метр. Вдруг краем глаза я, что то заметил. Велев Серову остановится. Я пытался осмыслить увиденное. Скрипнув тормозами, грузовики остановились. Прикрыв глаза, восстановил картинку. Точно, это была голова человека. В середине поля нас кто-то рассматривал. Открыв дверцу Опель-Блица я спрыгнул на землю, и сделав пару разминочных движении, со скучающим видом подошел к полуторке в кузове, на дне которой лежал Васин, и негромко сказал ему:
   - Старшина, в поле метрах в двухсот от нас я заметил прячущегося человека. Немцы прятаться не будут, у них тут уже глубокий тыл, так что, это точно наш. Ты в нашей форме, сходи узнай. Мне бойцы нужны, а не юбочное войско.
   Старшина, мягко выпрыгнув из кузова, широким, пружинистым шагом направился туда, куда я ему указал. Удалившись метров на сто пятьдесят, он остановился и после небольшой заминки взял левее. Бойцы с пулеметом его прикрывали, внимательно наблюдая, один из бойцов следил за противоположной стороной. Мотоциклисты заметившие, что мы остановились, развернулись и направились к нам. Старшина остановился, и минуты две стоял, похоже, с кем-то разговаривая. Рядом со старшиной вдруг встал человек в форме командира. Поправив фуражку, он со старшиной направились ко мне. Когда командиры подошли ближе, я по шпалам определил, что передо мной майор пехотинец. По уставу я должен приветствовать его первым. Поэтому, вскинув руку отдавая честь, сказал:
   - Здравия желаю товарищ майор. Капитан Михайлов. Командир группы окруженцев,- майор в ответ отдав честь, спокойно гладя на меня, ответил:
   - Исполняющий обязанности начальника штаба отдельной стрелковой дивизии майор Даниличев,- разговорившись, выяснилось, что группа майора бродит по тылам уже почти неделю. Договорившись действовать вместе, мы познакомились более тесно. Я рассказал свою историю, а он свою. Сходив в поле, майор вернулся с почти тремя десятками бойцов и командиров.
   Двое из командиров меня порадовали. Это были лейтенанты - танкисты в новенькой подогнанной форме, правда уже слегка грязной. Но после ползаний по немецким тылам и не такими станешь. Третий был- летчик капитан. Я повернулся к старшине отрицательно покачал головой. Никого из них Швед не знал. Старшина, державший их на прицеле расслабился, и опустил ствол ППД. Но все равно пристально за ними наблюдал. Мои бойцы за спиной также за ними внимательно следили. Первый представился капитан:
   - Капитан Крылов, комэкс, бомбардировочный полк.
   - Лейтенант Садков. Следовал по направлению к месту службы. Не доехал, началась война.
   - Лейтенант Серов, мы вместе с Садковым из одного училища.
   Посмотрев на машины, майор спросил куда мы направляемся. Я объяснил. Потом предложил оставить девушек здесь, под охраной, и на двух грузовиках съездить к колоне. Кивнув, майор согласился. С трудом высадив девушек, они почему то не хотели с нами расставаться, и, подобрав бойцов для захвата техники, мы сели в грузовики и поехали в сторону колоны. Я снова с Серовым в Блитце. Оставшийся километр мы преодолели за пару минут. Выехав из-за небольшого поворота, увидели колону и, что странно, следов налета авиации на нее явно не было. Все машины были целые, при этом аккуратно стояли на обочине. Я приказал Серову остановится. Что-то было не так. Не было часовых. Я достал бинокль и стал внимательно осматривать колону. Кое-что привлекло мое внимание. Присмотревшись, я увидел в тени танка Т-28 тело человека, одетого в форму Вермахта, причем мертвое тело. Майор сказал, что колону они не видели, левее прошли. Похоже, кто-то из наших отметился и они не успели уйти. Я заметил, как танковая пушка немного сдвинулась. Да, если у них есть артиллеристы, нам придется не сладко. Я вылез из машины и, достав из нагрудного кармана белый носовой платок, приподнял его над головой и помахал им, явно за мной наблюдающим бойцам. Пошел к колоне, дав своим бойцам знак оставаться на месте. Пройдя мимо трех полуторок с ящиками со снарядами, мимо БА-10 с грозно задранной пушкой, мимо ЗИСа с счетверенным зенитным пулеметом. За ЗИСом лежал немецкий унтер-офицер с перерезанным горлом. Причем профессионально перерезанным. Раздавшийся сбоку шорох не стал для меня неожиданным. Повернувшись, я увидел ствол потертого ППД направленный на меня, а над ним ярко-голубые глаза под выцветшей пограничной фуражкой. На петлицах пограничника были треугольники, значит сержант. Спокойно поглядев в пылающие ненавистью глаза, я спокойно представился:
   - Капитан Михайлов, комбат. Девятнадцатая танковая. Старшего позови.- В глазах сержанта мелькнуло удивление, что холеный немецкий офицер вдруг заговорил на чистейшем русском. Спокойно развернувшись, я стал ждать рассматривая технику. Т-28 явно с рембазы, в машинном отделение видна заплатка. Один бронеавтомобиль БА-10 с сорока пяти миллиметровой пушкой и восемь грузовиков. От разглядывания меня отвлек силуэт, мелькнувший рядом. Прикрываясь бортом ЗИСа, чтобы не заметили мои бойцы, на меня смотрел лейтенант пограничник. Опять пограничник! Как - будто других войск нет! Встречаются они мне постоянно. Посмотрев на него, сказал:
   - Чужое брать не хорошо товарищ лейтенант,- и пристально посмотрел на лейтенанта. Тот нахмурился и ответил:
   - Вы, товарищ гер лейтенант, сначала удостоверение покажите, а потом командуйте!- Достав удостоверение, я отдал его лейтенанту. За удостоверение я был спокоен. След ржавой скрепки на моем удостоверение видно четко - успел подсуетится. Вернув удостоверение, лейтенант сказал:
   - Все в порядке, товарищ капитан,- и козырнув, спросил, - Вы за техникой?
   - Ну, а зачем же еще?! Конечно за техникой. Я пешком ходить не люблю,- и повернувшись к моей колоне, несколько раз махнул рукой. Колона подъехала, и мои бойцы стали выпрыгивать. Увидев бойцов в красноармейской форме, лейтенант ощутимо расслабился. Я сразу же стал отдавать приказы:
   - Садков, принимай бронеавтомобиль, Серов, на Т-28 наводчиком пойдешь. Сурков и Молчунов, туда же, и подберите остальных для экипажа. Серов - старший. Егоров, осмотреть машины, что там за груз и доложить. Васин, выставить наблюдателей, чтобы нас врасплох не застали,- повернувшись к летчику, я велел ему взять освободившиеся грузовики и съездить за оставленными девушками. Наблюдая за суетящимися бойцами, как раз шла заправка танка с трофейного Опеля, я разговаривал вместе с майором и с лейтенантом. Мимо нас пропылили две полуторки, направляясь за девушками и оставленной охраной. Лейтенант-пограничник оказался командиром заставы по фамилии Соколов. Спросив его, как он решил-с нами, или нет. Получили ответ, что с нами:
   - Доложите, лейтенант, сколько вас и чем вооружены,- начал разговор майор, достав блокнот и остро заточенный карандаш из планшета.
   - Семнадцать бойцов, товарищ майор. Из них шесть моих бойцов, с моей заставы. Остальные бойцы из мотострелкового полка, что должны были нас усиливать в случае беспорядков на границе.
   Слушая, лейтенанта я спросил:
   - Новенькие были? Бойцы, которых вы не знаете,- лейтенант посмотрел на меня и с небольшой заминкой сказал:
   - Был один, дней шесть назад подобрали мы одного бойца, из БАО. Так он на следующий день исчез, а на нас немцы вышли. Два дня не могли от них оторваться. Семерых потеряли, но уйти смогли.
   Майор продолжал задавать вопросы, а меня отвлек звук запускаемого двигателя. Оставив беседующих командиров, я направился к танку, который выбросив мощный выхлоп, работал на холостых оборотах. Подойдя к люку механика водителя, шлепнул рукой по макушке Суркова:
   - Давай, старшина, обрадуй меня. Что с танком? То, что двигатель в норме, я слышу,- чтоб быть услышанным, мне приходилось кричать.
   - Норма, товарищ капитан. Похоже, он только что из рембата, а как он на ходу, в дороге увидим!- Кивнув, что понял, я подошел к приваренным скобам и взобрался на башню танка. Заглянув во внутрь, я увидел Серова, сидящего на командирском месте. Заметив тень сверху, Серов поднял голову. Увидев, что он меня заметил, я жестом показал ему покинуть танк. Спрыгнув на землю, я велел Сурикову наконец заглушить танк, чтобы можно было спокойно говорить. Взвыв, двигатель стих. Сразу же появились звуки, вместе с ними и родной мат. Велев Серову доложить о состоянии вооружения, я обернулся к подошедшему Егорову, жестом велев ему подождать.
   - Все в порядке, товарищ капитан. Замки на месте, все согласно штату на танке присутствует,- доложился Серов. Велев ему продолжать заниматься танком, я повернулся к старшине:
   - Егоров, подожди немного,- развернувшись, я направился к майору. Подойдя, я попросил Соколова отойти на минуту. Проводив лейтенанта взглядом, повернулся к майору, с интересом за мной наблюдающим.
   - Товарищ майор, пора решить, кто из нас будет командовать этим табором, вы или я.- Секунд десять майор пристально смотрел на меня, потом вздохнув, сказал:
   - Я штабист и всегда им был. Ты, капитан, будешь командовать этим, как ты сказал табором, я же возложу на себя привычные обязанности начальника штаба.
   -Хорошо. Значит так, сейчас быстро собираемся и двигаемся в противоположную от леса сторону. Немцы нас будут искать в той стороне, где лес. Нужно сформировать подразделения и назначить командиров, а то на самом деле табор. Ладно, вы поторопите с заправкой и поговорите со старшиной Егоровым на счет груза машин. Мы забираем все исправную технику, а я поговорю с лейтенантом,- крикнув ждущему лейтенанту, чтобы он подошел, я сказал:
   - Лейтенант, назначаю вас начальником разведки нашей моторизованной группой. Сформируйте разведподразделение из своих и других способных бойцов. Васина не трогайте, у него свое задание.- Сказав, что понял, Соколов побежал к головной машине, где стояла группа бойцов в фуражках. Около меня со скрипом тормозов остановился броневичок. Открылась дверца и от туда вылез улыбающийся Садков:
   - Товарищ капитан, машина в полном порядке, к бою готова. Готов к выполнению задания.
   - Слушай задание, лейтенант. Назначаю тебя командиром передового дозора, в который входят твой бронивик и мотоцикл с тремя бойцами. Одеть их в форму Вермахта. Удаление от колонны, не более полукилометра. Выступаем через полчаса, готовьтесь к выходу.
   - Есть-следовать в головном дозоре.
   Отпустив лейтенанта, я подошел к майору, формирующем боевые подразделения. Получалось пока сформировать только три неполных отделения с пулеметными расчетами. Велев ему назначить бойцов в передовой дозор, одетых в трофейную форму, я пошел встречать 'бабские грузовики', как окрестили их бойцы. Обдав меня облаком пыли, грузовики остановились. Я велел вышедшему капитану сформировать из девушек два медико-санитарных отделения с Беляевой в качестве заместителя. Выдав капитану задачи теперь уже его подразделений, пошел искать старшину Егорова. Нашел его около ЗИСа с зенитным пулеметом, около которого уже стоял расчет, и в бинокль наблюдал за небом. Отозвав его в сторону, велел доложить о грузе.
   - Так я уже товарищу майору все о грузе рассказал!
   - Я не товарищ майор, повтори.
   - В четырех машинах снаряды к семидесятишестимиллимитровым орудий, в одной к сорокапяткам, в остальных всякое вещевое довольствие: гимнастерки, галифе, ремни и так далее. Судя по следам, машин было на две больше. Похоже, слили бензин с оставшихся машин, сколько осталось, и уехали.
   - Странно, что они охрану не оставили.
   Старшина вздохнул:
   - Оставили. Бойцы по запаху нашли, в кювете лежит, Совсем молодой пацан. Да и в одной из машин мы нашли пять ящиков с тушенкой. Похоже, один из интендантов для себя припрятал под гимнастерками. Удивительно, что их немцы не обнаружили.
   Я посмотрел на часы:
   - Через восемь минут выезжаем. А мне еще нужно дать Садкову маршрут движения,- Отпустив старшину, я пошел в голову колоны к броневику, прихватив по пути начальника штаба. Достав из планшета карту того офицера раскрыл ее. Разложив карту на капоте БА-10, я сказал:
   - Слушайте вводную. Вот в этом районе находиться база МТС. Деревня от нее на расстоянии два километра. В этой деревне находиться гарнизон. Нужно будет оставить заслон на дороге в деревню. Нам нужно горючие. С тем, что есть, хватит максимум на двадцать пять - тридцать километров, учитывая, сколько жрет вся техника. А на базе должно быть горючее. По рассказам пленного, там сейчас расположена техническая рота неполного состава. Кстати, туда свозят всю брошенную и подбитую технику, это они должны были забрать эту технику. По рассказам допрошенного офицера, в этих местах сейчас мало войск. Все брошены в прорыв нашего фронта в стороне от нас, и у немцев здесь, кроме охранного батальона, раскиданного по деревням в качестве гарнизонов и всяких тыловых и ремонтных баз, практически никого нет, кроме пары пехотных дивизий держащих фронт. Все, в дорогу! Лейтенант, выезжайте!
   Козырнув, Садков начал залезать в броневик, но не успел. От поста бегом приближался боец. Добежав до нас, он доложил, что к нам приближаются немцы.
   - Сколько?
   - Немного, товарищ капитан. Пыль мешает, но вроде один тягач и два грузовика.
   - Оп-па! Мышки сами в капкан едут. ВСЕ! ВНИМАНИЕ! Делаем вид, что колонна брошена. Все, кто в трофейной форме, стоять на виду и вести себя естественно. Остальные прячутся и готовятся к бою. И главное, по машинам не стрелять, они мне нужны целые. - И повернувшись к майору, сказал:
   - В машинах наверняка есть горючее, а оно нам нужно как воздух. Все в укрытие!
   Над колонной стало тихо. Вдали показалась колонна техники и, густо пыля, стала приближаться к нам. Я вышел на середину дороги и подошел к мотоциклу, в котором делая вид, что что-то ремонтирует, возился Газеев. Скинув с плеча МП, я взвел затвор. Сбросив скорость, машины остановились около меня. Из кабины первого грузовика выскочил немец в форме фельдфебеля и поправляя на ходу пилотку подбежал ко мне. Вытянувшись, он отрапортовал:
   - Гер лейтенант, фельдфебель Леманн прибыл для эвакуации трофейной техники. Согласно приказу командира технической роты капитана Кляйна.
   Лениво козырнув в ответ, представился:
   - Лейтенант Хофманн, командир взвода. Фельдфебель, постройте солдат. Я хочу обратится с речью,- Фельдфебель построил солдат, их оказалось всего шестнадцать. Я подошел к Леманну и ударом кулака в висок вырубил немца, после чего быстро упал на дорогу. Раздался залп. Надо мной засвистели пули. Перекатившись в бок вскинул МП, но стрелять было уже в некого. Тела немцев лежали в разных позах. Увидев подбегающих красноармейцев, я сразу стал раздавать приказы:
   - Немцев проверить, раненых добить.- Шесть бойцов бросились к телам немцев, мне не нужны были подранки.
   - Вы двое и вы трое, проверьте технику. Остальные в оборону. Столпились как стадо баранов, одной очередью срезать можно!- Тут же закричали, отдавая приказы, младшие командиры.
  
   ...
  
  
   Громко рыча двигателем, заправленный под пробку, броневик Садкова преодолевал очередной подъем дороги. Я стоял на холме и слушал доклад Соколова:
   - Вот здесь, товарищ капитан, находится сборный пункт разной техники. Там танки, броневики, грузовики, пушки и трактора. Вот тут и тут посты, вот здесь секрет,- показывая мне на карте, Соколов косился одним глазом в сторону девушек, собравшихся около остановившихся машин. - Вот тут казарма, вот здесь столовая и рядом склад с запчастями. Вот здесь справа, как фельдфебель и говорил, находится сарай с нашими пленными. Если вот тут установить два пулемета, то весь двор будет под огнем.
   Всматриваясь в карту, я спросил:
   - Часовых снять сможете?
   - Да, товарищ капитан, снимем.
   - Всех немцев успели разглядеть?
   - Нет, товарищ капитан. Восьмерых не досчитались. Наверное они в большом ангаре, где ремонт идет, там и работают. Им туда и обед носят.
   - Слушай приказ. Снять часовых, проникнуть на территорию и гранатами забросать казарму. Огнем из личного оружия уничтожить немцев, использовать только своих бойцов. Под свое командование я забираю второе отделение, возьму штурмом ангар. Майор Даниличев возьмет первое отделение и займется освобождением пленных. Лейтенант Садков с третьим отделением становится в засаду, будет отбивать атаки гарнизона Малахово. Начинаем за два часа до заката. Через полчаса у машины начальника штаба снова по схеме переиграем все, от начала до конца.
   Отпустив лейтенанта, я подошел к танку, около которого стоял Серов и что-то говорил Сурикову. После того как отдал ему под командование танк, Серов прям расцвел. Предупредив, что Суриков и Молчунов мой экипаж, и я их сразу заберу, как только найду себе подходящую технику. Ну не лежала у меня душа к Т-28! Мало того, что экипажа требовалось аж шесть человек, так еще и тащиться с скоростью черепахи! Нет, конечно Суриков выжимал из него двадцать километров в час, но не то, не то! Привык я к тридцатьчетверке!
   - Серов, мы где-то через час уходим, на тебе остается наш тыл и женщины. Пехоты у тебя фактически не будет, так что смотри в оба глаза.
   - Так у меня же танк, товарищ капитан!
   - Танк танком, а о соблюдении маскировки помнить стоит. Загони его под вон-то дерево и накрой масксетью. Выстави наблюдателей. За женщин головой отвечаешь. Понял?- виновато кивнув головой, Серов спросил:
   - А меня возьмете?- на что я молча показал лейтенанту кулак, и велев выполнять приказ по маскировке техники, пошел к штабной полуторке.
   После уничтожения трофейщиков мы по возможности быстро дозаправили технику трофейным бензином. В одном из грузовиков оказалось четыре полных бочки с горючим. В один только танк влили две бочки, увеличив его дальность еще на семьдесят-сто километров. И это еще не считая БА-10, который тоже ест немало. В общем, я подумывал о том, чтобы оставить несколько машин, но жаба задушила. Спасло то, что очнулся связанный фельдфебель, оказавшийся очень разговорчивым парнем, и сообщил, что он с базы МТС, где расположена его рота. Находится она недалеко от деревни Малахово, в которой расположен гарнизон и ждавшие свою отремонтированную технику танкисты. Допрашивая фельдфебеля, меня заинтересовал один момент. Немецкие ремонтники срочно восстанавливают два русских танка, для майора Майера, которых майор сам выбирал. Больно уж Майеру нравились тридцатьчетверки. Я спросил у фельдфебеля время окончания ремонта, но он не знал, просто не интересовался. Выдоив немца до конца и места всех деревень, в которых есть гарнизоны, и в которых еще нет, фельдфебель знал все дороги и броды через речки. Он успел немало помотаться по окрестностям, собирая разбитую технику. Закончив с немцем и сложив карту с метками гарнизонов и бродов, я велел двум бойцам убрать труп фельдфебеля. Меня немного смутил тот факт, что я как-то спокойно прирезал этого немца, как то на автомате. Закончил с допросом, тюк ножом и все. Только посмотрев на уносящих немца бойцов я понял, что это не я убил немца, а Швед, то есть это его рефлексы сработали. Покачал головой, с этим надо было что-то делать, как-то контролировать себя, по крайней мере, при своих. Не знаю почему, но мне нравится пользоваться эмоциями Шведа. Никаких рефлексий, ни переживаний, ни чего.
  Собравшись и дозаправившись, наша колонна двинулась в сторону местоположения МТС. Проехав на Т-28 четыре километра, я громко обозначив, что я думаю об этом танке, моментально перевел стрелки на Серова, отдав это танк ему под командование и велев подобрать себе экипаж. Не доехав до МТС три километра, мы свернули в сторону небольшой лесопосадки, отправив дальше разведку. Маскируя технику под деревьями, и не обращая внимания, что лесопосадка просматривается насквозь, просто закрывали машины ветками. Главное, чтобы с воздуха не заметили. Выставив наблюдателей, я велел Егорову позаботиться об обеде, который мы пропустили. Вернувшиеся через два часа разведчики подтвердили все, что рассказал при допросе фельдфебель.
  
   ....
  
   - Готово, товарищ капитан,- прошептал невысокий красноармеец-татарин, приподняв, чтобы петли не скрипнули, створку дверей, встроенных в ворота ангара. Держа в одной руке нож, с которого стекала кровь, в другой пистолет, я вошел в ангар. В открытые под потолком окна струился свет заходящего солнца, освещая помещение. За мной в дверь тихо проникали бойцы отделения, рассредоточиваясь по ангару и беря на прицел немцев. Около двери спиной к нам стоял немецкий солдат с карабином на плече. Обернуться на шум он не успел. Нож легко вошел под ребра, достав до сердца. Аккуратно положив часового на бетонный пол ангара, я осмотрелся. В дальнем углу стоял КВ-1, вокруг которого возились несколько ремонтников в замасленных комбинезонах. Танк был уже окрашен в серый немецкий камуфляж и громко урчал двигателем на холостых оборотах. Как раз один из ремонтников закончил рисовать крест, убирая трафарет, но не КВ приковал мой взгляд, а тридцатьчетверка, стоящая в углу. Но что это была за тридцатьчетверка! На танке виднелась высокая радиоантенна, стояла командирская башенка, и на боку был приварен ящик для инструментов. На КВ было так же. И это еще не зная, что немцы сделали внутри. Не сводя с танка изучающего взгляда, я направился к ремонтникам, контролируя их боковым взглядом. Первым меня заметил ремонтник исхудавшего и изнуренного вида, в замаранном комбинезоне. Увидев его расширенные, изумленные глаза я поворотом головы велел ему уйти с дороги, и только подойдя ближе, разглядел у него под комбинезоном командирскую гимнастерку с знаками различия военинженера 1-го ранга с тремя эмалевыми прямоугольниками в петлицах. Молча кивнув головой, подполковник отошел в сторону, прихватив с собой еще одного ремонтника. На шевеление по ангару обернулся немец со знаками различия оберлейтенанта, с привлекающим внимания огромным носом. Я даже отвлекся от созерцания тридцатьчетверки, чтобы поизумляться величиной шнобеля немца. Взвыв дизелем, КВ смолк. Из люка механика водителя появилась голова еще одного немца. Опередив оберлейтенанта, уже открывающего рот, чтобы поднять тревогу, я громко, в ушах до сих пор звенело от шума двигателя, сказал:
   - Внимание! Никому не двигаться! Вы захвачены солдатами Красной Армии. Попытки нападения или другие способы помешать нам, расцениваются как способ самоубийства при использовании моих бойцов. Всем отойти в этот угол и построится в шеренгу.
   Ремонтники в изумлении разглядывали меня. До сих пор одетого в мундир лейтенанта Вермахта, со стороны я смотрелся наверное странно. В форме офицера Вермахта, с ножом в руке, с до сих пор капающей с него кровью и пистолетом в опущенной руке. Следуя взмаху моей руки, ремонтники двинулись к указанному углу. По моему приказу трое бойцов побежали к танкам. Через минуту осмотрев технику доложили, что все чисто - в танках пусто. Невозмутимо ожидая, пока бойцы проверят технику, я разглядывал двух ремонтников, одетых в наши гимнастерки. Взмахом руки, остановив подполковника, попытавшегося подойти ко мне, я после доклада бойцов повернулся к немцам:
   - Кто старший?
   - Гауптман Кляйн, но его нет в ангаре. Он вышел час назад, его заместитель, это я,- сказал тот самый оберлейтенант с огромным носом. Капитан Кляйн уехал с базы полчаса назад, прихватив с собой три грузовика, солдат и бронетранспортер. Поэтому захват МТС прошел без единого выстрела - разведка сработала чисто. Сейчас каждая группа работает по своему плану. Повернувшись к нему, я сказал:
   - Доложите, что за модернизацию вы провели с танками. Начните с Т-34.
   - Полная замена двигателя на новый, установка дополнительных запасных баков, замена всех прицелов на более совершенные. Установка командирской башенки, установка ящика для инструментов, замена масла КПП, установка дополнительных воздушных фильтров, замена масляных фильтров, установка новейшей рации и много мелких деталей...- Я кивал в такт его словам, в душе ликуя. Хрен я эту тридцатьчетверку кому отдам. Мой танк!
   - Теперь о КВ,- сказал я. Посмотрев через плечо на танк, оберлейтенант сказал:
   - Фактически все тоже, только мы не успели прицелы установить, они на складе.
   Скрипнув дверью, в ангар зашел майор Даниличев. Оборвав наш с немцем разговор, я спросил у майора:
   - Сколько?
   - Двадцать шесть, все ремонтники, значит, технику знают хорошо. Сейчас с ними люди Соколова разговаривают,- от цифры мне хотелось подпрыгнуть от радости, это фактически несколько экипажей, хоть и не опытных, но все же. Плюс можно сформировать ремонтный взвод.
   - Отлично, за нашими послали?
   - За женщинами? Да послал, должны уже подъезжать. Часовых выставили, секреты с пулеметами тоже, заслон со стороны деревни оставил на месте.
   - Я сейчас интересуюсь техникой, что нам досталась. А вы поговорите пока с товарищем подполковником до Соколова.
   Соколова я назначил еще и начальником особого отдела. Раз относится к органам НКВД, то пускай и работает по их профилю, совмещает должности. Повернувшись снова к оберлейтенанту, я спросил, как его зовут,
   - Оберлейтенант Бауэр, заместитель командира сто первой ремонтной роты,- ответил он.
   Велев бойцам забрать остальных немцев и посадить их в строение, где до этого сидели наши пленные, мы с Бауэром отошли в сторону. Постаравшись по жестче глядеть в его глаза, я велел перечислить все технику, что есть на сборном пункте и степень ее готовности.
   - Какая техника вас интересует, господин ... эээ ..?
   - Капитан,- подсказал я Бауэру. - Расскажите про русскую технику,- попросил я.
   Бауэр задумчиво почесал подбородок:
   - У нас шесть танков Т-26, из них два на ходу, четыре Т-34, на ходу этот, который в ангаре и танк капитана Клейна. Он себе присмотрел один. Правда мы его еще не переделывали. Кляйн хотел сперва попробовать на танке майора Майера. Остальные танки использованы для запчастей. Еще есть семь БТ разных модификаций. Из тяжелых только КВ, который в ангаре, из БТ на ходу четыре танка, это три БТ-7 и один БТ-2.
   Внимательно слушая Бауэра, я спросил про немецкую технику.
   - Шесть Т-I, на ходу нет ни одного. Четыре Т-III, один на ходу, но нет башни, она была снята. С двух разбитых, не подлежащих ремонту Т-III, сняты командирские башенки. Один Т-IV, не на ходу, было попадание в двигательный отсек. Есть два R-35, у них требуется замена двигателей, кончился ресурс. Есть еще три самоходки StuG III, ремонт у них закончен, завтра их должны забрать.
   - Отлично, пройдемте. Покажите всю технику.
   Осмотрев танки, штурмовые орудия и два бензовоза на базе МАН с полными цистернами, мы вернулись к ангару. Вокруг туда-сюда бегали бойцы, перенося разные вещи. Командовал ими старшина Егоров. Стоя в воротах большого склада, он орал на кого-то в глубине склада. Отдав немца пробегающему мимо бойцу и велев отвести его к остальным пленным, я направился к старшине.
   - Старшина, чем порадуешь?
   - Склад полон, товарищ капитан. Видно немцы недавно въехали на базу и ничего вывезти не смогли. Только немного с крайних стеллажей разгребли, а так все есть.
   - Полный список мне через час.
   - Есть,- козырнув, старшина убежал вовнутрь склада, а я пошел встречать Т-28 въезжающий во двор базы. Вслед за ним заехали грузовики с женщинами и вещевым имуществом. Подойдя к заглушенному танку, я постучал по броне и велел выглянувшему Серову покинуть вместе с экипажем машину, объяснив это тем, что захвачено много танков, поэтому будут формироваться танковые взвода из освобожденных пленных. В данный момент лейтенант Серов назначается командиром первого взвода. Какие танки туда войдут, я объявлю позже. Повернувшись к своим бойцам, Сурикову и Молчунову, я рассказал о модернизированной тридцатьчетверке. Велел осмотреть ее, выгнать из ангара и подобрать заряжающего к полному экипажу. Схватив личные вещи из Т-28 радостные бойцы убежали в ангар. Развернувшись, я направился к военинженеру 1-го ранга, с которым беседовал Соколов. Отозвав лейтенанта в сторону, я спросил:
   - Что скажешь о пленных?
   - Немцы внезапно прорвались и захватили рембат. Они не были предупреждены, поэтому не оказали сопротивления, кроме одного бойца, тот успел закрыться в танке, но боеприпасов в нем не было. Двигатель снят, поэтому через час сам вылез, а вот в соседней деревне почти час шел бой. Там стояли какие-то тыловые части и дивизион тридцати семи миллиметровых зениток. Вчера еще привезли лейтенанта.
   - Понятно, а что за лейтенант?
   - А, так вчера вечером привезли младшего лейтенанта артиллериста. Только странный он какой-то...
   - В чем странность?
   - Молод слишком, лет шестнадцать на вид. Хотя на вопросы отвечает уверенно, и еще у него глаза. Глаза много повидавшего человека. Как-то не вяжутся они с молодым возрастом. Да и ошарашенный он какой-то.
   - Ясно. Ладно, пошли знакомить меня с бойцами.
   - Построиться! - закричал Соколов. Мы подошли к подполковнику и капитану воентехникам.
   - Командир сборной моторизованной группы капитан Михайлов,- вытянувшись и отдав честь, представился я,
   - Зам по тылу пятой армии, военинженер первого ранга Титов Савелий Петрович. Находился здесь с инспекцией. Был захвачен в плен семь дней назад вместе с остальными бойцами рембата. Вынужден был не по своей воле помогать немцам.
   - Они, товарищ капитан, обещали расстреливать наших пленных бойцов, если мы не будем им помогать. Наших раненых бойцов, из госпиталя,- вступился за подполковника капитан. Я махнул рукой, прерывая его.
   - Особый отдел разберется, это их дело. Главное, чтобы вы были согласны воевать за советскую власть.
   Капитан прижал руки к груди и срывающим голосом сказал:
   - Да я их... да мы их... рвать будем, сук!- и сдавлено захрипел. Только через несколько секунд я понял, что капитан плачет. Да уж, довели человека!
   - У него старший брат в том госпитале лежит,- сказал подполковник и добавил, - Приехал офицер СС и сказал, что бы мы помогали им осваивать наши новейшие танки, а иначе будут убивать наших раненых. За попытку саботажа будут расстреливать каждого пятого.
   Уже успокоившийся капитан представился:
   - Командир первой роты, отдельного рембата, капитан Скворцов.
   - Уже лучше?
   - Да, я в норме.
   - Отлично, мне нужно сформировать несколько экипажей для танков и трофейных САУ. Сформировать ремонтный взвод и подобрать водителей к грузовикам. Займитесь этим, капитан.
   Скворцов ушел формировать экипажи, а я повернулся к полковнику:
   - Товарищ полковник, я бы хотел выяснить, как МЫ будем командовать мехгруппой?- Титов поднял руки ладонями ко мне, как будто защищаясь:
   - Нет, нет, капитан! Командование группой я на себя не возьму. Я мало понимаю в военных делах. Мне бы больше с железками возиться.
   - Тогда, товарищ подполковник, формируйте и принимайте под свое командование все технические части группы. Будете моим замом по тылу.
   Отправив полковника вслед за капитаном, я направился к тридцатьчетверке, выехавшей из ангара, но меня отвлек звук мотора. Закрутив головой, я обнаружил источник звука. На километровой высоте кружился серебристый самолет.
   - Наш СБ. Интересно, что он тут делает?- сказал подошедший майор Даниличев. Вдруг самолет резко пошел вниз и пропал из вида. Проводив его взглядом, я повернулся к майору.
   - Ну что?
   - С горючим проблем теперь у нас нет, два бензовоза полных бензина. Правда, дизельное топливо только в бочках, но его много - около сорока бочек. Их сейчас уже грузят на грузовики. Вот только со снарядами для КВ и Т-34 проблемы, на складе их нет. Только те снаряды, что у нас в грузовиках. Масло тоже в достатке.
   Кивая в ответ на слова майора, мы подошли к заглушенному танку, из которого доносились восторженные матерки. Отправив Даниличева формировать колонну, я заглянул в тридцатьчетверку.
   - Ну что там, Суриков? Давай докладывай, обрадуй меня.
   - Товарищ капитан, это не танк, это шедевр! Мы с Сашкой все проверили, все отлично. Только снарядов нет.
   - Ясно. Я сейчас пришлю грузовики со снарядами. Выгоните из ангара КВ и из-за вон того строения, там еще одна тридцатьчетверка стоит, и загрузите снаряды в танки. Все, выполняете!
   - Есть,- козырнув, Суриков убежал в ангар. Из люка мехвода появилась голова радиста:
   - Товарищ капитан, тут немцы что-то говорят. Я случайно на них вышел, когда проверял рацию.
   Велев Молчунову дать мне шлемофон, я прислушался к звукам из динамиков:
   - ... ители деревни говорят, что это были русские солдаты!
   - Принять все меры по их поиску, предупредить все гарнизоны, выставить посты на дорогах. Выслать мотопатрули и, лейтенант узнайте точно, сколько их было, а не сказки, что вы мне сейчас говорили.
   - Есть. Разрешите выполнять, гер майор?...
   Вернув шлемофон Молчунову, после того как дослушал все до конца, я сказал:
   - Ну все, на нас началась охота.
   Велев готовить танк к походу, я рванул на поиски майора Даниличева. Найдя его у выстроенных в ряд танков БТ, около которых уже суетились подобранные капитаном Скворцовым экипажи.
   - Товарищ майор, Павел Степанович,- окликнул я Данилечива. Подойдя ближе, сказал:
   - Молчунов, мой радист, перехватил немецкие переговоры о нападении на гарнизон Тетюшей. Так называется та деревня, в которой мы покуролесили. В общем, зона поисков двадцать пять-тридцать километров. Как только обнаружат про нападение на базу ремонтников, сразу увеличат зону до пятидесяти-ста километров. Могут привлечь авиаразведку. Значит нужно срочно, с наступлением темноты совершить бросок, не менее ста километров, что бы выйти из зоны поисков. Выходим через час. Да, и Егоров должен подойти со списком вкусняшек, находящихся на складе. Согласуйте с Титовым что брать, а что уничтожить в месте с базой.
   Подобрав экипажи для танков и мехводов для САУ, экипажей для них у меня не было, я стал назначать взводных. Капитана Скворцова - командиром тяжелого взвода, отдав ему Т-28 Садкова, КВ и Т-34 Клейна. Сам капитан выбрал себе под командирский танк КВ. Садкову отдал под командование три БТ-7. Подъехавшему Серову один БТ-2 и два Т-26. БА-10 забрал себе подполковник. Найденной на складе взрывчаткой, я распоряжался сам. Заминировав все, что можно: склад, с оставшимся имуществом, остатки горючего, которые мы не смогли увезти, более-менее целую технику. Так как детонаторов не было, пришлось использовать взрыватели гранат, хотя Егоров перерыл весь склад в поисках взрывателей. Но дело сделано и мы тронулись в путь. Отъехав от базы всего на полкилометра в сторону деревни, до перекрестка дороги нам навстречу попалась легковая машина М-1, советского производства. Из остановившейся машины с переднего пассажирского места выскочил невысокий немецкий майор танковых войск в натертых до блеска сапогах и начал что-то кричать Скворцову, ехавшему на своем КВ впереди колоны. Идущая после КВ тридцатьчетверка вдруг дала газу и выскочив из-за КВ подмяла под себя эмку. Майора застрелил Скворцов из пистолета. Через минуту колонна двинулась дальше. Проезжая мимо майора, я подумал, что это видимо тот майор Майер, для которого модернизировали мой танк. Видно судьба: хотел иметь тридцатьчетверку и умер из-за нее. Да, кстати перед выездом мой экипаж, в который включили заряжающего из артиллеристов красноармейца Истомина, я с ним познакомился одновременно со старшиной Егоровым, когда они изучали пулемет Максима, в общем, подарили они мне новенький комбинезон и шлемофон. Было приятно.
  
  
   ....
  
  
   Проснулся я от того, что над головой зачирикала птичка. Откинув брезент, которым укрывался, я встал и опершись локтем о крыло тридцатьчетверки осмотрелся. Солнце почти в зените. Стоявшая под деревьями техника и люди, спавшие в кузовах, или как я, и мой экипаж на земле около танков. На стоянке стояла тишина, спокойствие и умиротворение. Повернув голову на звук позвякивания, я увидел прицепленную к грузовому Опелю походную кухню, около которой тихо возились две девушки из подразделения капитана Крылова. Из-за грузовика вышел старшина Егоров. Подойдя к слегка дымящей кухне, старшина знаками что-то показал. Одна из девушек подала старшине миску с торчащей из нее ложкой. Взяв тарелку, старшина с задумчивым видом съел пару ложек, потом кивнул. Оглядевшись еще раз, я сделал пару разминочных движений, одел сапоги, и застегнувшись толкнул Истомина, спавшего рядом с со мной. Велев ничего непонимающему и лупующему глазами заряжающему поднимать экипаж, сам направился к Егорову, продолжающего стоять и есть кашу. Подойдя, я потребовал себе тоже каши. Девушки, оказавшиеся теми сержантами-связистками Светиковой и сержаншей, что про нее спрашивала у амбара. Быстро накидав мне каши с тушенкой и налив кружку чаю, девушки продолжили заниматься у кухни. Сейчас они мыли в ведре тарелки и ложки. Поедая кашу, я вспоминал прошедшие два дня гонок. Это были просто сумасшедшие деньки, но главное, мы смогли уйти практически без потерь, да еще с прибытком.
  Тогда, объехав деревню стороной, я приказал колонне остановится. Спрыгнув с танка, я подошел к полуторке, стоящей в центре колоны. Около машины уже стоял старшина Васин в полной готовности, с полным продовольствия и боеприпасами вещмешком, с ППД на груди и пистолетом на боку. Подойдя к нему, я сказал:
   - Пора старшина, пора! Все запомнил? Главное - не высовываться, у тебя задание! Понял?
   - Не волнуйтесь, товарищ капитан. Все сделаю, все передам.
   Я взял старшину под локоток и отвел его в сторону от лишних ушей. Некоторые бойцы пользовались остановкой и оправлялись, бегали до ветру.
   - Перейдешь линию фронта, сразу требуй старшего в особом отделе не ниже майора. Аргументируй это тем, что имеешь особо важную информацию. Доложишь только ему, остальных посылай подальше, говоря, что это не их уровень. Ну, вроде все,- обнявшись на прощание, старшина развернулся и исчез в надвигающихся сумерках.
   - Ни пуха, ни пера,- тихо сказал я вслед, и развернувшись, пошел к танку. Скомандовав продолжить движение, мы двинулись дальше. Сев на свое командирское место, я достал карту и фонарик. Посмотрев на карту, я велел радисту связаться с Соколовым, находящимся в передовом дозоре, и имеющим такую же карту и походную рацию, установленной на одной из машин с зенитным пулеметом, которую я закрепил за разведкой. Напомнив ему, что скоро поворот к броду, велел усилить внимание. Двигались мы медленно, не на всех машинах были фары, да и сам путь был извилист. Мы то возвращались по параллельной дороге, то пересекая какой-нибудь брод делали крюк. Все это по одной причине: оставаться незамеченными для местных жителей и патрулей немцев. Хотя слово майора Даниличева 'незаметно', меня изрядно позабавило. Это тихо в ночи двигалась танковая колонна и очень тихо лязгала гусеницами и рычала дизелями. Один только КВ шумел так, что было слышно за несколько километров. В первую ночь мы удалились, где-то на сорок километров. Встав на стоянку в довольно большом лесном массиве, отмеченном на карте как небольшой лес. Разведка ночью с трудом нашла какую-то мало езженую, лесную дорогу. Встав на ней под прикрытием деревьев и выставив заслоны и часовых, велел всем спать, несмотря на поднимающееся солнце. Следующий бросок я собирался совершить тоже ночью. Приказав дежурному по группе разбудить меня в двенадцать часов дня, спокойно уснул.
  Дежурный с трудом разбудил меня. Пока не умылся в близ лежащим ручье, чувствовал себя квелым и не выспавшимся. Подобрав группу в десять бойцов, приказал заправится тушенкой с сухарями. И взять сухпай с собой. Я решил расширить немцам зону поисков, взяв пару грузовиков, десяток бойцов и вооружив их немецкими пистолет-пулеметами и карабинами. Приказал отъехать на три десятка километров и устроить небольшой шухер, чтобы направить поиски моей мехгруппы в противоположную сторону. Пообедав и переодевшись в трофейную форму, благо на ремонтной базе нам ее досталось много и неповрежденной. Оставив за старшего майора Даниличива, мы поехали навстречу приключениям на свою 'пятую точку'.
  Сидя в кабине рядом с водителем, я думал, где бы взять бойцов. Насколько я помню историю, в начале войны немцы взяли в плен много наших бойцов и командиров. Значит, их где-то содержат, в каких-нибудь лагерях для военнопленных. Но, по крайней мере, нам пока такие не попадались. Да и колонны пленных тоже, может из-за того, что основные бои проходят дальше от нас по фронту. Где-то через полчаса, мы подъехали к небольшому мосту, длиной эдак метров пятьдесят, на котором была охрана. Приказав водителю остановиться перед опущенным шлагбаумом, я постарался сделать надменное лицо и повернулся к подошедшему рядовому.
   - В чем дело? Я очень спешу,- сказал я. Благо рядовой был с нашивками охранного батальона, а не из фельджандармерии, как я опасался.
   - Извините, герр лейтенант, но у нас приказ. Проверять все транспортные средства.
   - Да слышал я уже, вроде какой-то гарнизон русские разгромили?
   - Так точно, герр лейтенант. В Тетюшах, охранный взвод лейтенанта Миллера был полностью уничтожен,- сказал подошедший ефрейтор. Вытянувшись и отдав честь, ефрейтор представился:
   - Старший поста ефрейтор Шварцкопф. Попрошу проездные документы, герр лейтенант.- Протянув ефрейтору документы, удостоверяющие, что мы из 12-й танковой дивизии едем за вещевым довольствием и запчастями (почти час над ними работал, пока не получилось что-то путное). Осмотрев внимательно документы, ефрейтор вернул их и пожелал приятного пути. Рядовой поднял шлагбаум, и чуть дернувшись, мы въехали на мост.
   - У-фф, товарищ капитан! Как вы их! Я думал все, уже и гранату приготовил.
   - В германской армии, боец, все делается по порядку. К тому же нас проверяли обычные солдаты, а не фельджандармы. Эти бы мою липу на раз раскусили. Кстати, наш поворот следующий, налево.
   Повернув на проселочную дорогу, мы попылили в сторону небольшого городка, находящегося у нас на пути. Въехав на небольшой взгорок, я приказал остановить машину. Прихватив бинокль, вышел из машины и взобрался на кабину. Осматривая окрестности, услышал приближающиеся шаги. Оторвавшись от бинокля, посмотрел на подошедшого бойца. Им оказался заместитель Соколова, тот сержант, который держал меня на мушке, когда мы ехали прибрать колонну до приезда немецких трофейщиков. Сейчас глянув на сержанта, я не сдержал невольный смешок. Он был как будто с немецкого плаката: белокурая бестия в форме, с закатанными рукавами и МП-38 на груди. Подойдя, сержант вопросительно поднял бровь. Сдержав, готовый снова вырваться смешок, я сказал сержанту:
   - Васильков, чуть правее вон той посадки клубится пыль. Похоже на параллельной дороге кто-то едет. Если их немного, попробуем перехватить их у перекрестка. Будьте наготове.
   Козырнув, сержант убежал в свою машину. Обернувшись к своим бойцам, сидящим в кузове, повторил:
   - Перехватываем машину, если солдат немного. Старайтесь хоть одного пленного взять.- Я изрядно опасался, что бойцы не выдержат и полностью уничтожат немцев, после моего рассказа о плане Ост. Вчера перед отбоем ко мне подошли все командиры, во главе с майором, и попросили рассказать, что обещал. Похоже, старшины не держали языки за зубами, и командиры заинтересовались. Ну, я и рассказал все что помнил, хотя я помнил и немного, но впечатление этот рассказ произвел огромный. Слушая несмолкаемые пересуды, я понял, что они будут бить немца до последней капли крови и сдаваться не будут. Эти разговоры еще долго звучали в ночи, пока я своим криком не заставил их замолчать.
   - Возьмем, товарищ капитан,- сказал один из бойцов, погладив ствол МГ.
   - Не сомневайтесь, товарищ капитан, точно возьмем этих сверх людей.
   Подъезжая к перекрестку, всмотрелся в облако пыли, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь. Похоже, машина притормозила перед перекрестком, и облако пыли следующий за ней, накрыл ее. Наконец показался капот точно такого же Опель-Блица как и у нас. Велев водиле остановится, я вышел из машины и махнул рукой приказывая остановится. Скрипнув тормозами, грузовик в притиручку остановился около меня. Стараясь выглядеть беспечно-спокойным, я стал, обходя спереди машину, подходить к пассажиру в кабине и, как бы без интереса окинул взглядом Опель. Это были солдаты СС. Молнии, в их петлицах были отчетливо видны, не смотря на пыль покрывшую их. Унтерштурмфюрер СС сидящий в кабине как раз открывал дверцу с недовольным видом спросил:
   - В чем дело, лейтенант, мы спешим.
   Козырнув, я сказал:
   - Извините, герр унтерштурмфюрер, но дальше русскими окруженцами сожжен мост. Сейчас рота нашего батальона прочесывает все вокруг. Пока их не поймали. Вот и поставили меня тут на перекрестке всех предупреждать.
   Офицер спрыгнул с подножки на дорогу, и доставая сигареты подошел ко мне:
   - Лейтенант, мне срочно туда надо, понимаешь? Срочно,- предложив мне сигарету, унтерштурмфюрер продолжил, в ответ на мое пожимание плечами. - Ну и когда вы их поймаете?
   - А чего нас ловить, мы уже здесь,- и мощным ударом коленом между ног я свалил немца. Загрохотали автоматы с обоих грузовиков. Вскинув свой автомат, дал очередь по кабине, но этого уже не требовалось. Сияя свежими сколами и дырами в кузове, Опель стоял, накренившись на бок на простреленных шинах. Из кузова тонкой струйкой текла кровь.
   - Контроль!- заорал я и ударом ноги в голову оглушил офицера, который уже начал приходить в себя. Спрыгнув с кузовов несколько бойцов, кинулась к расстрелянной машине. Пулеметчики с машин их прикрывали. Стоя наготове, около тела офицера, я дождался, когда проверяющие кузов бойцы доложатся о зачистке. Прозвучало два выстрела из Вальтера. Обойдя грузовик, ко мне подошел, засовывая пистолет в кобуру Васильков:
   - Все в порядке, товарищ капитан. Этих ублюдков живых нет. Бойцы собирают трофеи.- Махнув рукой, прерывая сержанта, велел связать офицера и закинуть его в кузов моей машины. Подойдя к своей машине, я спросил водителя, сможет ли он утащить расстрелянный грузовик подальше и спрятать.
   - Да, товарищ капитан. Силенок хватит, утащим.
   Прицепив грузовик к нашей машине, мы бодро покатили в сторону, куда направлялись эсэсовцы. Проехав около двух километров, скинули грузовик в глубокий овраг, попавшийся по дороге.
   Стукнув несколько раз по щекам офицера, Васильков успеха не добился:
   - Слишком сильно вы его, товарищ капитан, приласкали,- сказал сержант, вытирая пот со лба. Отодвинув его в сторону, я подошел к лежащему немцу. Присев, взявшись за палец офицера, хладнокровно сломал его. Немец дернулся и застонал, после второго попытался лягнуть меня ногами, но я был на чеку, и ушел в сторону от удара. Через полчаса, стоивших немцу трех пальцев, он все-таки сломался и, пуская кровавые пузыри разбитыми губами, начал говорить. Сержант аккуратно записывал, а я вел допрос:
   - Куда вы направлялись?
   - Деревня Выселки!
   - Что вам там было нужно?
   - По приказу гауптштурмфюрера Зорге, мы должны были задержать, прятавшихся у родственников, семью, одного из командующих ваших армий!
   - Как вы их должны были найти?
   - Второй дом слева от начала улицы!
   - По какой именно улице?
   - Там одна улица!
   - Как их узнать?
   - Женщина лет сорока пяти, трое детей, восьми, одиннадцати и четырнадцати лет, все девочки! Больше я о них не знаю!
   - Как вы о них узнали?
   - Был взят в плен русский офицер, капитан, адъютант этого генерала. Он сам рассказал о них. Он должен был их вывезти, но занимался какими-то своими делами и не успел, наши победоносные войска пришли раньше!
   Задав еще несколько десятков интересующих нас вопросов, я велел сержанту добить немца и спокойно пошел к машинам, около которых нас ждали бойцы. Сзади сухо щелкнул выстрел.
   - По машинам!- скомандовал я, увидев подбегающего Василькова. Завывая двигателями, мы выехали из леса на дорогу. Пропустив на перекрестке автоколонну, повернули к деревне Выселки. Отдавать семью советского генерала мясникам из СС я не собирался, поэтому мы и направлялись в Выселки. Не доехав до деревни, приказал остановиться. Собрав вокруг бойцов, объяснил им ситуацию и распределил роль каждого. Хотя некоторые бойцы были недовольны своими ролями. Объехав небольшой пруд и сгоревший на окраине Т-II, мы въехали в деревню.
   - Похоже, вот этот дом, товарищ капитан. Второй слева. Остановиться?
   Кивнув, я вылез на подножку машины и осмотрелся. Это была обычная деревушка на окраине небольшого леска. Нужный нам дом как раз упирался огородом в опушку леса. Окинув взглядом деревушку, понял, что немцев здесь нет, хотя их присутствие было отчетливо видно. Поваленные заборы, следы гусениц и колес на улице, показали, что здесь останавливались немецкие войска на ночевку. Испуганная бабка, косясь на нас, прятала в сарай брехливого кобелька. Еще раз осмотревшись, я заметил, что улицы в деревне стремительно пустели, похоже, что крестьяне уже отведали немецкого порядка. Хотя насколько помню, они в начале войны вели себя более-менее прилично. Спрыгнув на землю, я не громко сказал подошедшему Василькову:
   - Действуем по плану! Занимай со своими оборону!
   Вскинув руку в нацистском приветствии, Васильков вернулся к своей машине. Работаем по плану: два бойца сержанта, спрыгнув с машины, разбежались в разные стороны по улице. Встав на одно колено, они вскинули к плечу МП-38, пулеметчик установил на кабине МГ-34 и стал контролировать улицу по ходу движения. Оставшиеся в кузове бойцы тоже внимательно следили за обстановкой.
   Убедившись, что бойцы Василькова заняли оборону, скомандовал своим, чтобы выгружались. Спрыгнув с машины, мои бойцы, распределившись, и прикрывая друг друга, направились к дому, в котором кто-то был. Я видел, как дернулась занавеска в окне. Такой спектакль объяснялся просто: мы уйдем, а хозяева останутся, и не хотелось бы их подставлять перед немцами. Подождав около крыльца, пока мои бойцы осмотрят все помещения, я, сделав надменное выражения лица, вошел в дом. В хате около печи сидел крепкий мужик с цепким взглядом, костыль рядом с ним, пустая штанина и георгиевский крест на груди показывали, что мужик успел где-то отметиться на просторах нашей Родины. Причем награду он не прятал, хотя насколько я помню, носить их было не принято. Окинув взглядом комнату, служащую и кухней, и спальней, и залом, я заметил за занавеской трех девочек, сидевших на кровати и прижавшихся друг к другу. Их контролировал один из моих бойцов красноармеец Вяткин, присоединившийся ко мне с группой майора Данилечива. Матери не было видно. Сзади в дверь из сеней просунулась голова одного из бойцов, и молча показал бинт со следами крови. Ясно, хозяйственные постройки пусты. Бойцы их осмотрели, нашли только бинт со следами засохшей крови. Молча наблюдающий за нами хозяин помрачнел, и бросил свирепый взгляд на занавеску. Вздохнув, я сел на лавку и закинув ногу на ногу, сказал:
   - Если вы еще где-нибудь и пулемет прячете, кроме семьи советского генерала и раненого, то...- я покрутил кистью руки в воздухе,-... вообще расстрельная статья. Можно сразу к стенке ставить.
   - Вы кто?- сказал бледный хозяин и, достав платок, вытер крупные капли пота на лбу.
   - Сын своей родины! Ну, а если серьезно, то мы перехватили солдат СС, которые ехали к вам, и любезно с ними пообщавшись, так и узнали про семью генерала ...
   - ... Соколовского,- сказал усмехнувшийся хозяин.
   - Вы это так спокойно признали. Удивительно, а если бы мы действительно были немцами?- спросил я.
   Насмешливо улыбнувшийся хозяин сказал:
   - То, что вы не немцы, я понял сразу.
   Черт, где я прокололся? Что я и поспешил узнать у хозяина:
   - Где мы прокололись?
   - Глаза, они у вас другие. Немцы смотрят на нас как на мясо, безразлично. А вы нет, так и мелькнет, что-нибудь сострадательное. Особенно ваш боец вас подвел - слишком добрый взгляд.
   Хмыкнув, я подумал:
  '- Ну ни чего себе, это у меня-то добрый взгляд?'
  Покачав головой встал, и вскинув руку к фуражке и представился:
   - Командир механизированной группы капитан Михайлов. Готов вывезти семью советского военачальника за линию фронта. Не сразу, но вывезу.
   Хозяин взял костыли и встав сказал:
   - Документы покажи.
   Достав свое удостоверение, я протянул его хозяину. Придирчиво по изучав его, хозяин вернул удостоверение со словами:
   - Сейчас можно все подделать,- повернувшись к детям, сказал, - Ольга, молоко принеси из погреба.
   Средняя из девочек, шустро выскочила из хаты. Проводив ее взглядом, я сказал:
   - Нам некогда, времени совсем нет. Нужно поторапливаться.
   Подробно расспросив о последних днях в деревне, мы попили холодного молока, и я вытер губы рукавом. Внимательно наблюдающий за мной хозяин улыбнулся, и сказал:
   - Немец бы платком губы вытер.
  Улыбнувшись в ответ, спросил:
   - Что с раненым?
   - Перелом ноги и сквозное ранение в руку. Он летчик, неудачно приземлился после боя. Софья сейчас за ним ухаживает.
   Поговорив с хозяином о своей задумке и получив его полное согласие на спектакль, я узнал, что Софья - это жена генерала Соколовского. При этом выяснил, как зовут других детей. Старшую дочку зовут Машей, младшую Тоней. Послав Ольгу предупредить о нас в небольшую землянку, где находился летчик, остальные девочки начали собираться. Я велел бойцу помочь им, пока разговариваю с хозяином:
   - Да, забыл сказать. У солдат СС мы взяли трофеями оружие. Вам оно может пригодится, если будете создавать партизанский отряд.
   - Вы думаете, немцы здесь надолго?
   - Я не гений тактики и стратегии, но тут даже я вижу, что немцы у вас задержатся не на месяц, и даже не на год. Два, а то и три. Больше вряд ли, там мы уже и силенок накопим да и воевать научимся. Немцы полюбому свой порядок наводить будут. Мало кто рад будет этому порядку, поэтому партизаны точно будут.
   В дверь заглянул один из бойцов и сообщил, что все готово. Обговорив, где мы оставим оружие, я дал десяток советов по организации партизанского отряда. Все, что помнил из мемуаров ветеранов, после чего сказал:
   - Ладно, Савелий Кузьмич пора прощаться,- мы обнялись, как старые знакомые.
   - Вы уж побыстрей возвращайтесь,- сказал хозяин, вытирая слезы. В дверь вошла моложавая женщина лет сорока. Вслед за ней проскользнула средняя из дочек Ольга. Повторив специально для Софьи Владимировны наш план, мы приступили к его выполнению.
   Для жителей деревни этот день запомнился надолго. В деревню вдруг приехали немецкие солдаты и ворвались в дом уважаемого жителя деревни, ветерана войны Савелия Кузьмича Потапова. Некоторые из жителей, подсматривающие за немцами видели, как из хаты вытолкали прикладами племянниц хозяина дома и вывели связанную и бьющуюся женщину. С хохотом закинув женщину и детей в кузов одной из машин, немецкие солдаты уехали из деревни. Правда, одному из деревенских послышалось, что за деревней машины остановились ненадолго, а потом снова поехали. Приехавшие на следующий день солдаты с молниями в петлицах, разыскивающих своих пропавших товарищей, услышала именно такую версию событий. И только приехавший к вечеру опытный следователь разобрался в происшедшем. Направленные за Потаповым солдаты вернулись ни с чем, дом был пуст.
  
  
   ....
  
  
   Выезжая из деревни, я приказал остановиться у приметного дерева и выгрузить все лишнее оружие, захваченное у немцев. Подождав, когда бойцы закончат маскировать оружие ветками и вернутся в машины. После чего, забрав раненого летчика, велел возвращаться на базу. Поехали мы другой дорогой, дав небольшой крюк в двадцать километров. Проехав неохраняемый мостик, перекинутый через небольшую речушку с крутыми берегами и въехав в глубокий овраг, пересекающий дорогу, мы увидели огромное количество сидящих на земле людей, одетых в нашу красноармейскую форму. Повертев головой в притормозившей машине, увидел и охрану, несколько пулеметов установленных на склоне оврага и направленных стволами вниз. Шесть парных патрулей ходили по склону оврага, около дороги стояла полевая кухня. Рядом в тени небольшого деревца отдыхали несколько немецких солдат.
   - Да что же это такое? А? Товарищ капитан?- водитель стиснул руль так, что побелели кисти рук, на лице заиграли желваки, лицо приняло зверское выражение. Выбив из рук автомат, за который тот схватился, мне пришлось рявкнуть на бойца:
   - Замри, сиди смирно и не мешай мне думать, как их вытащить из того гов..а, в которое они попали.
   Вспомнив про бойцов в кузове, быстро открыв дверцу и не обращая внимания на унтер-офицера, который к нам направлялся от кухни, быстро сказал:
   - Замерли все!
   Здоровенный боец, с фамилией Капустин, с легкостью вертящий в руках МГ-34, словно это ивовый прутик, за что и стал пулеметчиком, уже устанавливал на кабину пулемет с таким выражением лица, что даже я испугался:
   - Тихо, боец, тихо! Убери оружие,- медленно показывая рукой, чтобы Капустин убрал пулемет, я тихо попросил бойцов убрать оружие и сделать спокойно-безразличные лица.
   - Сейчас мы им помочь ничем не сможем. Положат нас из этих пулеметов. Отъедем, тогда подумаем.
   Я окинул взглядом кузов. Семья генерала лежала на дне кузова, прикрывшись какой-то материей, из-под края материи похожей на простыню была видна маленькая детская ножка, одетая в синюю туфлю. Проследив за моим взглядом, Вяткин нагнулся и закрыл ногу простыней. Во второй машине было какое-то шевеление, но оно быстро стихло. Похоже, Васильков навел у своих порядок. Я спрыгнул на землю и повернулся лицом к унтер-офицеру. Тот остановился передо мной, и вскинув руку в отдал честь, после чего представился:
   - Унтер-офицер Берг, начальник охраны сопровождения колонны русских военнопленных.
   Быстро окинув взглядом унтера, слышал ли он наш шепот с бойцами или нет, но унтер был совершено спокоен. Козырнув, я представился:
   - Лейтенант Хофманн, почему вы остановились? Пленные устали?
   Унтер удивленно на меня посмотрел:
   - Да кого это интересует, герр лейтенант, устали эти свиньи или нет. Просто пришло время обеда, вот и остановились, обед-то готов.
   Окинув сидящих на самом солнцепеке военнопленных взглядом, я ничего различить не смог. До них было около двухсот метров. Издалека они просто казались большой зеленой массой. В некоторых местах белели пятна бинтов.
   - Это хорошо, что вы кормите русских обедом,- сказал я, за что удостоился еще одного изумленного взгляда:
   - Но мы их не кормим, это не наше дело. Нам дан приказ доставить их до временного лагеря в Кузьминке.
   Я представил перед собой карту.
  '- Ну ни хрена себе! Это же почти сорок километров, без еды, без воды, без лечения, без отдыха!!! На одной силе воли!'
  С трудом подавив в себе черную злобу, поднимающуюся со дна моей души, я с видимым спокойствием попросил Берга показать мне пленных. Подавляя желание свернуть унтеру шею и дать нашим сигнал на открытие огня.
   - Конечно, господин лейтенант, прошу сюда.
   Следуя за унтером, я обошел кухню, мимо солдат, вытянувшихся когда я проходил мимо, ответив на их отдание чести, стал быстро их пересчитывать. Семнадцать около кухни считая повара и унтера, пять пулеметов, расчет каждого два солдата. Это еще десять солдат, плюс шесть парных патрулей. Еще двенадцать солдат. Всего значит тридцать девять человек. Странно, что нет старшим офицера, что вместо него какой-то унтер. Это я сразу и спросил у Берга, подходя к сидящим пленным. Остановившись, не доходя до них десятка метров и слушая унтера, я стал внимательно их разглядывать.
   - Командиром у нас был лейтенант Шток, и он должен был вести эту колонну, но он попал в госпиталь. И по приказу гауптмана Шлоссе мне пришлось, как его заместителю, принять охрану на себя,- унтер достал из нагрудного кармана платок и стал вытирать пот на лбу и шее.
   - Что-то серьезное?- спросил я рассеяно, разглядывая пленных. Кто-то прятал стыдливо глаза, кто-то смело, со злостью смотрел на нас. Не опуская взгляда, я смотрел на эти глаза. Там было все: и злоба, и стыд, и безразличие, и радость, и боль, и .. удивление?
   - Да господин лейтенант, пьяные танкисты наехали ему на ногу. Врачи говорят, что он теперь будет не пригоден к службе.
   Разыграв удивление, я спросил, как это случилось. Стараясь не слишком пристально разглядывать пленных, я спокойно глядел в глаза Никаненкова, того младшего лейтенанта НКВДшника из особого отдела, с которым мы расстались всего два дня назад. А такое впечатление было, как - будто прошла целая вечность. Никаненков сидел в окружении группы бойцов, сплотившихся вокруг него. Некоторые из них были мне смутно знакомы.
   - Так господин лейтенант тоже немного выпил, но в отличии от танкистов, стоять мог. Вот выпивши, и стал командовать, как выгонять и сарая танк, который они туда загнали. Ну и когда водитель сдавал назад, то и наехал на ногу герр лейтенанта. Я сам не видел, но солдаты, которые видели, говорили, что нога лейтенанта была похожа на лепешку.
  '- Совсем как мы, русские!'- подумал я с усмешкой. Унтер продолжал рассказывать про службу, я же не сводил взгляда от Никаненкова. Тот сидел в простой форме красноармейца, и чуть наклонив голову на бок, разглядывал меня исподлобья. В его глазах я заметил появившееся презрение и ярость. Напружинившись, как - будто перед прыжком, он не сводил с меня взгляда. Бойцы вокруг также по его жесту стали готовиться. Внимательно окинув взглядом красноармейцев, нет ли еще знакомых. Нет, все лица вокруг были мне незнакомы, и я снова посмотрел на Никаненкова. Незаметно ему подмигнув, и повернувшись к Бергу, рассказывающего про свою семью, (похоже было, что у него был словесный понос), сказал прервав его:
   - Я хочу обратиться к русским солдатам с речью. Я немного знаю русский язык.
   Унтер пожал плечами, похоже ему было пофиг. Повернувшись к пленным бойцам, я начал говорить, страшно коверкая слова. На всякий случай, вдруг унтер знал русский:
   - Луские солгаты! Я хак официер хошу сказадь, што вы двались хак навстояшие воины и мне осень приядно идеть вас в насем плену. В плену с вани бутут обршаться по шеловецески и вам оказут медицинзкую помось и помось к вам придет,- последнее слово я сказал чисто, не коверкая язык, небрежно глянув при этом на Никоненкова. Чуть опустив веки, тот показал мне что понял, и будет наготове. Повернувшись к Бергу, сказал, что мне пора, мол, и так опаздываю. Дойдя до машины, распрощался с унтером и, сев в машину велел ехать дальше. Объехав пленных и провожаемые их взглядами, мы снова выехали на дорогу.
   - Нужно хорошее место для засады,- сказал я вслух, думая о том, что делать дальше. Понемногу план начал формироваться в голове, но меня отвлек водитель:
   - Вот здесь, товарищ капитан, отличное место для засады.
   Бросив взгляд вперед, я понял, что водила предлагает действительно отличное место. Даже есть, где можно машины спрятать. По крайней мере, с дороги их не будет видно. Приказав остановится, открыв дверь и встав на подножку, осмотрелся. Ехавшая и так с небольшой скоростью машина, скрипнув тормозами, остановилась. Повернувшись к подошедшему Василькову, я показал на два танка Т-26, подбитых рядом с дорогой. Я велел осмотреть их на предмет возможной засады, как на нас, так и нами на немцев, при этом качнув головой в сторону, откуда мы приехали. Радостно улыбнувшись, сержант, крикнув двоих бойцов, направился к танкам. Остальные внимательно наблюдали за дорогой. Место для засады действительно было отличным. Ровное поле, нигде не спрячешься. Два танка в ста метрах от дороги: один на вид целый, другой сгоревший. Судя по лежащей рядом башне, он взорвался от детонации боекомплекта. Еще и до леса почти полкилометра. В случае чего, можно отойти туда. Выбирая места для бойцов, где они залягут, я бросил взгляд вслед сержанту с бойцами, которые прошли уже на половину и тут же заорал:
   - Все из машины!
   Спрыгивая с подножки и укрываясь в небольшом на полметра кювете. Рядом был слышен топот бойцов и стук женских туфель. Мой приказ объяснялся просто: башня целого Т-26 медленно поворачивалась на нас.
   Выглянув из кювета, я смотрел, как сержант с бойцами зигзагами бегут к танку. Неожиданно грохнул винтовочный выстрел и один из бойцов упал. Васильков понимая, что в немцев могут стрелять только свои, огня не открывал. Крича что-то на бегу, он достиг танка и взбежав на броню дал в небо короткую очередь. Привстав, я наблюдал, как сержант в открытый башенный люк что-то говорил сидящему внутри. Потом, повернувшись в нашу сторону, замахал руками, призывая. Второй боец, держа в руках винтовку Мосина, отобранную у кого-то позади танка, бегом направлялся к упавшему бойцу. Встав и велев бойцам усилить внимание за окружающей обстановкой, отдав Вяткину свой бинокль, направился к танку.
  
   Глядя на этих детей, одетых в форму учащихся артиллерийской спецшколы. На вид им было около шестнадцати-семнадцати лет. Я думал, что вот именно такие характеры выиграли и победили в той войне, в которой я сейчас участвовал. Именно они защищали Москву, именно они воевали в бойне Сталинграда, именно они брали Рейхстаг. Глядя в эти глаза, я представлял себя на их месте. Смог ли я вот так с одной винтовкой пойти против вооруженного противника с одним патроном, с танком без снарядов и без замка на орудии? Что-что, а характер у них есть. И я в лепешку расшибусь, но вывезу их за линию фронта, чтобы они доучились и били немцев, как встали плечом к плечу против моих бойцов. Вздохнув, я сказал:
   - Представьтесь, товарищи курсанты!
   Все трое встали в шеренгу и вытянувшись, начали:
   - Курсант Суслов, курсант второй учебной батареи. Выходим из окружения после бомбардировки поезда во время эвакуации нашей школы с летнего лагеря,- отрапортовал невысокий брюнет, крепыш с волевым лицом. Вторым представился высокий худой паренек со скуластым лицом:
   - Курсант Белов, курсант второй учебной батареи,
   - Курсант Ищенко, курсант второй учебной батареи,- представился последний из курсантов с удивительно длинными ресницами.
   - Товарищ капитан, разрешите вопрос?- поднял руку Суслов. Похоже, у этой троицы именно он был за командира, да и движения выдавали в нем лидера.
   - Да, можно, курсант. Задавай свой вопрос,- разрешил я. Суслов немного замялся:
   - Товарищ капитан, а вы нас возьмете с собой?- судя по тому, как беспокойно закрутили головами курсанты, их этот вопрос волновал очень сильно.
   - Конечно, возьму. Не брошу же я вас здесь!
   Курсанты радостно заулыбались. Похоже, ходить одним по тылам противника им уже изрядно надоело.
   - Так, ну, а теперь рассказывайте, как вы тут очутились.
   Курсанты хором загомонили. Велев им замолчать, я приказал Суслову начинать. Подошедший к началу рассказа Васильков, успокаивающе махнул рукой. Курсанты, увидев этот жест, облегченно вздохнули. Быть убийцами своего, они не хотели.
   Да уж! Натерпелись курсанты за две недели блужданий по немецким тылам. Слушая с сержантом рассказ, я как в живую представлял, как они убегали от бомбардировщиков, как раненый комбатр приказал им выходить к своим, разбившись на мелкие группы, чтобы не привлекать авиацию, как их в поле расстреливали немецкие истребители, как убегали от немецких патрулей, чудом не попав под облаву. Глядя на эти исхудавшие лица, я представлял, как они собирал зерна в полях и ели их, как нашли одну винтовку с одним патроном в полузасыпанной стрелковой ячейке на месте боя. Где лежали десятки не захороненных красноармейцев и командиров. Как вышли на этот луг, где обнаружили два подбитых танка. Как спрятались в одном из них, и увидев подходящих от остановившихся машин трех немцев, решили драться до конца, до смерти.
   - Хорошо, что все хорошо кончается. Так курсанты?
   - Да, товарищ капитан.
   - Ладно, бойцы. Молодцы, что вышли к своим, не потеряв силу духа и человеческое лицо. Идите в головную машину и примите под охрану женщин находящихся там.
   Повернувшись через плечо, курсанты строем чеканя шаг по неровному полю, направились к машине. Проводив их взглядом, обернулся к сержанту:
   - Что с бойцом?
   - Жить будет. Санитар сказал, что пуля прошла на вылет плечо, не застряв в нем, сейчас его отнесут в мою машину, пускай там рядом с летчиком полежит.
   - Хорошо, то есть ничего хорошего. Конечно, мы лишились боеспособного бойца. Значит так, отдашь его МП старшему из курсантов и научишь их, как с ним обращаться. Вот в такие минуты сильно жалеешь, что отдал будущим партизанам все трофейное оружие. Сейчас бы оно нам, ой, как пригодилось.
   Отправив Василькова проверить, как маскируются бойцы для засады, я направился к машинам. Подойдя к грузовику и поставив ногу на колесо, заглянул в кузов. Я велел курсантам получить у сержанта пистолет-пулемет и обучится владением им, после чего крикнул водителя, ковыряющегося под капотом, и велел подошедшему бойцу отогнать с напарником обе машины под прикрытие деревьев и стоять наготове. Сразу после боя, по моему знаку вернутся назад, курсанты с автоматом будут охранять машины. Подойдя к курсантам, сидящих перед разобранным МП, который им показывал, как собирать и разбирать один из бойцов, велел, как закончат, садиться в машины, и брать их под свою охрану.
   - Товарищ капитан,- я обернулся, к окликнувшему меня Вяткину, стоящему с биноклем в кузове и активно машущему руками. Подбежав к нему, я выслушал все, что он увидел.
   - Они показались, товарищ капитан. Вон там появилась колона пленных. Минут через десять они нас увидят, как только выйдут из низины,
   - Все, внимание! Они идут! Немедленно укрыться по своим местам.
   Велев машинам уезжать я, посмотрев как курсанты на ходу запрыгивают в один из грузовиков, повернулся к стоящему рядом Вяткину, и сказал:
   - Давай на место. Не забудь, что ты должен делать.
   Проводив Вяткина взглядом, я осмотрелся. Бойцы хорошо спрятались, хотя в некоторых местах внимательный взгляд мог заметить, что тут кто-то недавно побывал. Сделав несколько замечаний укрывшимся бойцам, направился к своей, вырытой бойцами ячейке. Так как времени было мало, то ячейка получилась для стрельбы лежа, как и у всех бойцов. Устроившись поудобней в окопчике, разложил перед собой пару запасных магазинов и немецкую гранату с длиной ручкой. Сняв фуражку, я надел немецкую каску, хоть какая-то, но защита. Приготовившись ждать, мысленно прокрутил все в голове, не забыл ли чего. У каждого бойца был свой сектор стрельбы, как и у пулеметчиков. Немцев всего тридцать девять при пяти пулеметах, четырех пистолет-пулеметов и тридцати пяти карабинов против наших двух МГ-34 и семи МП-38, собранные по всей мехгруппе, двух ППД и четырех немецких карабинов. Так как пленные идут по дороге, а конвойные сопровождают их по обочине, то пулеметы, установленные в кювете и направленные вдоль дороги должны были изрядно проредить конвой. Довершить же дело должны были пистолет-пулеметы и карабины. Лишь бы пленные под пулеметные очереди не бросились от неожиданности. Взяв в руки бинокль, лежащий около магазинов к автомату, стал внимательно рассматривать в него колонну, показавшуюся на пригорке. Благо солнце светило со спины и стекла бликов не давали. Немцев было не тридцать девять человек, их было больше. Во время осмотра пленных я пересчитал конвой, но не учел, что полевую кухню кто-то должен возить. Сейчас впереди колонны шел битюг, таща за собой кухню. Им управлял немолодой ездовой. За кухней следовала телега, запряженная в такого же битюга, на козлах которого сидел еще один ездовой. Сзади на телеге вольготно устроились два пулеметчика, направив стволы пулеметов на пленных, следующих за ними на расстоянии метров тридцать и вынужденные нюхать запахи кухни. Я видел, как многие сглатывали и принюхивались к запахам. Рассматривая ездовых, думал, а какая разница? Больше их надвое или меньше, результат будет один. Пленные подходили все ближе и ближе. Увидев, что передняя лошадь пересекла черту, определяющую жить или умереть, я заорал:
   - Огонь!
   Тут же заработали пулеметы. Направив ствол МП на пулеметчиков, которые от неожиданности соскочили со второй телеги. И с расстояния в пятьдесят метров, крепко прижимая приклад автомата к плечу, я двумя короткими очередями перечеркнул тела пулеметчиков. Благо, из наших на линии стрельбы никого не было. Наши пулеметы, выпустив по полленте, дав несколько очередей, замокли. Случилось то, чего я так опасался. Волна пленных захлестнула конвой, и пулеметчики были вынуждены прекратить вести огонь. Увидев, как здоровенный немецкий солдат ударом приклада отбил атаку безоружного пленного и готовится выстрелить, мне пришлось из неудобного положения дать очередь на три патрона. Две прошли мимо, но одна попала в плечо, заставив немца крутанутся на месте. Через секунду его захлестнуло волной пленных. Закончив стрелять, ни я, ни мои бойцы не торопились показываться из ячеек. Пленные сейчас под адреналином и могут стрельнуть на появившихся людей, одетых в немецкую форму, Поэтому мы ждали, пока они успокоятся.
   - Эй, товарищи, вы где?- крикнул немолодой капитан с синими петлицами и перевязанной кистью руки. Потом повторил - Отзовитесь!
   Поднявшись на колени и встав на ноги, я вызвал небольшую волну. Все бывшие пленные рефлекторно сделали шаг назад. Некоторые, у кого было оружие, тот час вскинули его.
   - Не стрелять!!!- из задних рядов выбрался Никаненков в сопровождении пары бойцов вооруженных карабинами. У самого старлея, висел на плече ремень с кобурой.
   - Ну, привет, капитан Михайлов!- сказал он.
  
  
   ....
  
  
   Демонстративно отряхнув форму и собрав в разгрузку использованные и не использованные магазины к пистолет-пулемету, я не спеша, направился к Никаненкову, идущего к ко мне на встречу. Мои бойцы продолжали находиться в ячейках, отслеживая движение бывших пленных.
   - Вот уж кого не ожидал здесь встретить, так это вас, товарищ младший лейтенант госбезопасности!
   И я сразу же задал интересующий меня вопрос:
   - Наши прорвались? Вышли?
   Молча кивнув, Никаненков сбросил с плеча ремень и, застегнув его, провел ладонями по боку, сгоняя складки гимнастерки назад. Также молча, щелкнув пальцем по кобуре, старлей сказал:
   - И что это все значит?
   - У нас что, освобождение из плена советских бойцов, граждан СССР, это уже преступление?
   Никаненков поморщился:
   - Я не об этом, что ВЫ тут делаете? Господин Вацлав Швед!
   '- Оп-па! Ну ни фига себе! Как же это он узнал?'.
   - НО КАК?!!!...
   Никаненков улыбнулся и сказал, что меня опознал один из стрелков роты капитана Савельева, с которым Швед проходил срочную службу. Правда они узнали обо мне только после того, как разбитая и имеющая после артналета огромные потери рота вернулась на свою сторону берега. Благо, тот свидетель выжил, так как капитан Савельев его использовал как связного. Задумавшись, я просканировал память Шведа и вспомнил. Точно, красноармеец Тухватуллин проходил службу вместе со Шведом, только в мотострелковом батальоне. Тот самый, которого Савельев послал при мне предупредить наших о засаде. Глядя на меня с улыбкой, лейтенант сказал:
   - Ну что, Швед. Спета твоя песенка, хоть твои люди и держат нас на прицеле, но нас больше и шансов уцелеть в перестрелке ничтожно малы,- спокойно сказал Никаненков, но это меня интересовало мало:
   - Откуда Тухватуллин узнал, что я работаю на противника?
   - Сотрудники НКВД опрашивали сослуживцев, что тебя помнили после той акции, что ты провел во Львове. Им попался Тухватуллин, один из немногих, что остался в дивизии на сверхсрочную, и помнящий тебя. Ну, а там, имеющий уши да услышат.
   - Давай отойдем,- я подхватил лейтенант под локоть и отвел его метров на сорок в сторону, за нами наблюдали как пленные, так и мои бойцы.
   - Во-первых, мы с тобой в разных званиях, так что твое тыканье мне режет слух, мы же с тобой на брудершафт не выпивали? А насчет Шведа, то он был убит еще осенью сорокового года при захвате их базы сотрудниками МУРа. Мы тогда подсуетились, и по всем сводкам он сумел прорваться, убив несколько сотрудников милиции. Их действительно тогда погибло несколько.
   - Вы КТО?
   - Старший лейтенант Солнцев Михаил Геннадьевич из первого отделения ГУГБ НКВД. Был внедрен под видом Шведа в немецкую разведку, благо мы очень похожи. Сейчас командую механизированной группой. Да, кстати! Со мной было еще два диверсанта... - и я в сжатой форме рассказал, все, что было, и что я насочинял за это время. Вряд ли я сейчас спалюсь, но к нашим мне путь заказан. Уж лучше я здесь партизанить начну, чем попаду в застенки НКВД. То, что меня проверят и расколют быстро, я не сомневался. Никаненков повернулся к своим бойцам и успокаивающе махнул рукой. Напряжение, висящее в воздухе, заметно спало. Махнув рукой своим бойцам, что можно выходить я снова повернулся к Никаненкову.
  
   Посмотрев мне в глаза, лейтенант сказал:
   - Мне ничего не остается, как тебе поверить на слово.
   Улыбнувшись, я протянул руку и сказал:
   - Давай снова знакомится. Михаил, можно просто Миха,- представился я. Продолжая глядеть мне в глаза, Никаненков сказал:
   - Александр, можно просто Саша. Теперь уже не тезки. Что думаешь делать?
   - Уходить надо. И быстро.
   - Да, надо уходить к лесу,- Сашка приложил ладонь козырьком и посмотрел в сторону леса. От леса уже пылили к нам мои грузовики. Посмотрев на машины, я обратил внимание на выехавшую из леса колонну немцев. Быстро вскинув бинокль, я стал считать их. Одиннадцать. И плюс бронетранспортер впереди колонны. Плохо, что все машины с тентом и невозможно разглядеть численность немцев. Не гут. Быстро отдав бинокль в загребущие руки Сашки, я стал командовать. Было не до выяснения, у кого тут член больше, выяснять есть ли в колонне командиры старше меня по званию я не стал, обстановка не позволяла.
   - Все бывшие пленные строится в колонну, и делать вид, что вы на отдыхе. Все, кто в форме Вермахта, изображать из себя конвой. Все пленные, кто с оружием занимают позиции внутри строя и готовятся к бою. Внимание всем, мне нужны герои на поле боя, а не сейчас. Кидаться с голыми руками на стволы противника, как только что вы сделали не нужно. Поэтому, все у кого нет оружия, при начале стрельбы падают на землю, чтобы не перекрывать сектор стрельбы. Ясно? Раненых и убитых убрать за спины пленных, чтобы их не было видно с дороги. Васильков ко мне!- приказав подбежавшему Василькову занять позиции вначале колонны, со стороны подъезжающих немцев, и в случае если машины набиты солдатами, то мы их пропускаем, если же они с грузом, что подтверждает наличие брони, то мы их берем. Машины были нужны как воздух.
  Обговорили с сержантом, какими знаками будем общаться. Проследив на ходу, как бойцы быстро рассредоточились, мы с Никаненковым направились в конец колонны. Встав около дороги и пропустив наши грузовики, сделав водителю на первой машине, незаметный знак, чтобы они продолжили движение дальше, не останавливаясь. Я стал наблюдать за подъезжающей колонной противника. Следовавший во главе бронетранспортер, похожий на гроб имел гусеницы и колеса спереди. Махнув рукой подъезжавшей броне, велел остановиться. Из первой машины вылез тучный майор интендант, и обойдя бронетранспортер с сидящими в нем солдатами, с любопытством глазеющих на русских пленных, направился к ко мне. Его красное лицо, стремительно белело от гнева:
   - Лейтенант, что все это значит?- Васильков делая безразличный вид, заглянул в кузов. Заметив, что он отрицательно покачал головой кому-то в кузове, и отойдя в сторону, сделал мне знак. Опасность. Нужно было, что-то быстро решать. Захватить на шару грузовики явно не получалось. Лихо козырнув, и вытянувшись, я сказал злому майору:
   - Извините, герр майор, но там, откуда мы идем, была слышна перестрелка. И я хотел вас предупредить.
   Глаза майора продолжали метать молнии. Со свистом втянув воздух, майор сказал:
   - Хорошо. Спасибо лейтенант. Для русских окруженцев у нас есть неприятный сюрприз, так что, лейтенант, ваша тревога о нас беспочвенна.
   Еще раз поблагодарив меня майор, вернулся в машину, проходя мимо пленных бросил на них безразличный взгляд. Похоже, майор повидал много подобных колонн. Проводив взглядом последний проезжающий мимо грузовик, повернулся к подошедшим. Василькову и присоединившемуся Никаненкову:
   - Что там было?- спросил я у Василькова.
   - Зенитки, автоматические пушки, вроде на двадцать миллиметров. В остальных машинах солдаты. Сидят наготове. Внезапного боя не получилось бы.
   Хмуро слушавший Никаненков спросил:
   - Может, успели бы их внезапно взять?- предложил он, на что сержант также хмуро покачал головой:
   - Нет, товарищ младший лейтенант госбезопасности. Там егеря сидели. Настоящие волчары. У многих автоматическое оружие, пулеметы. Да и про зенитки забывать не нужно. У них быстро сбрасываемый тент и складывающиеся дуги. Несколько секунд и готовы к стрельбе,- на что Никоненков в ответ сказал:
   - Стрельба в упор, им вряд ли помогла бы. Мои бойцы их расчеты быстро бы свели на нет, пока они готовились к стрельбе.
   Сделав знак, открывшему рот Василькову молчать, и обернувшись на наши подъезжающие машины, я ответил:
   - Свели, не свели, сейчас уже поздно говорить. Убираться надо отсюда. Стоим тут на виду, как три тополя на плющихе. Грузите раненых и убитых на машины. К лесу двигаемся в том же порядке. Впереди кухня с телегой, конвоиры из моих бойцов. Дойдем до леса, там тщательно перевяжем раненых, а не как сейчас небрежно. Похороним убитых. Пообедаем и двинем к нашим. .... Черт, все-таки транспорт нужен. Так мы бы мобильней были, а не как сейчас. Ни от какой погони не уйдешь. Ладно. Сань, командуй своим бойцам построение и двигаемся,- скомандовал я. Проводив взглядом убежавшего Никаненкова, повернулся к подошедшей семье генерала и разведя руками сказал,
   - Извините, Софья Владимировна, придется пешком идти, хотя бы до леса. В машины раненых погрузили.
   - О, не беспокойтесь капитан, мы привычные, пройдем. Я хотела спросить, вам помощь в перевязки и ухаживания за ранеными не нужна?
   - Нужна Софья Владимировна, но не от вас. У вас дети, заботьтесь о них, а о раненых как мне доложили, присматривают два медика из бывших пленных. Так что раненых, погрузили. Вы лучше возьмите на себя командование кухней. А, все. Сигнал, пора идти.
   Не спеша, колонна двинулась по дороге в сторону леса. Курсанты и женщины спрятались в глубине колоны, как и остальные вооруженные пленные. Догнав неторопливо ехавшую телегу с двумя бойцами, одетых в трофейную форму, я сел рядом с возницей, оперся спиной о какие-то мешки, судя по форме, с картошкой. Пройдя большую часть пути, пропустили возвращающиеся назад наши порожние грузовики. Места для всех, в первом рейсе не хватило. Вот я и приказал сделать несколько рейсов, забрав также и убитых конвойных. Чем дольше их будут искать, тем лучше. Так я объяснил остальным командирам. Подумав, те пришли к мнению, что я прав. Поэтому шесть бойцов из пленных одели форму убитых конвойных, что поцелее. Первым рейсом они увезли раненых на пару километров в глубину леса, и с помощью медиков выгрузили их на нарубленный лапник. После чего вывезли наших убитых, которых оказались восемь человек. Последним рейсом вывезли тела оставшихся конвойных. Их мы не хоронили, просто скинули в первый попавшийся овраг, что поглубже. Для своих же убитых вырыли братскую могилу, на опушке леса в стороне от дороги. Бойцы сами нашли это живописное место, для своих павших товарищей. Пересчитав и покормив голодных бойцов, мне подали список. Освобожденных пленных оказалось двести сорок два бойца, раненых двадцать один. После того как Васильков их опросил, как заместитель Соколова по Особому отделу в моей мехгруппе, он имел на это право. Выяснилось, что в плен командиры и красноармейцы попали сегодня рано утром при прорыве немецкой группировкой нашего фронта чуть западнее Смоленска. На беду, незадолго до этого, там вышли окруженцы, под командованием полковника Соколова. Самих окруженцев отправили на фильтр, а вот Никаненков со своими бойцами задержались. Оказалось, что они, при проверке пути следования группы, случайно напоролись на легковую машину, следовавшую в сопровождении бронетранспортера. Встреча была внезапной, как для разведчиков, так и для немцев. В тут же завязавшейся перестрелке был уничтожен гранатами бронетранспортер и перебиты почти все немцы. Неожиданностью для разведчиков оказались небольшие потери и лежащий на полу в изрешеченной легковушке полковник артиллерии, причем без единой царапины не считая испачканных штанов. Охреневшие от такого сюрприза, бойцы выцарапали полкана из машины и сделали все, что бы немец оказался у наших. При прорыве немецких укреплений, даже закрывали его своими телами, чтобы не дай бог не задела шальная пуля ценного пленного. Так Никаненков, который первым допрашивал полковника, еще когда они шастали по тылам противника и задержался в расположении штаба дивизии, пока общался с контрразведкой. А утром должен был отбыть на сборный пункт, но прорыв немцев оказался неожиданным. Никаненков, когда рассказывал эту историю, постоянно морщился:
   - И пришлось надеть форму убитого красноармейца. Немцы сотрудников НКВД расстреливают, об этом все знают. Осуждаешь?
   - На хрена? Выжил, это главное. Ты, Александр, больше пользы принесешь живым, чем мертвым.
   - Так-то оно так,- вздохнул Сашка и добавил, - Но все равно, гложет. Понимаешь?
   - О, никак совесть проснулась?! Не обижайся, Сань, просто у меня шутки такие. Ладно, пошутили и хватит. Меня, как мне кажется, командиром назначили? Что-то с вопросами все ко мне бегут. Тут надо решать, кто командиром будет.
   - Что тут решать. Ты как командир мехгруппы и командуй. Мы уже так решили, пока ты обедал.
   - Ясно. Зови всех командиров.
   Наблюдая за собиравшимися командирами, я усиленно размышлял. Проблемы накатывались на меня просто лавиной. Сперва семья генерала, потом освобожденные пленные. План большого бума откладывался, надо вывести их до стоянки мехгруппы. То, что группу не обнаружат, я не сомневался. Слишком хорошо были они замаскированы. Вот только проблемы с охранением стояла остро, людей не хватало. Дошло до того, что пришлось ставить на посты девушек из медперсонала. Пехота была нужна, просто, ОЧЕНЬ НУЖНА. Собравшиеся вокруг меня командиры, терпеливо ждали, когда я очнусь от размышлений. Встряхнувшись, встал с поваленного дерева, на котором сидел, и, осмотрев всех командиров, спросил, повернувшись к Василькову, стоящим рядом и державшим в руках листок бумаги:
   - Это список собравшихся здесь?
   - Да, товарищ капитан. Вот возьмите,- и он протянул мне листок. Взяв в руки листок, я стал вчитываться в мелко написанный текст.
   Так кто у нас тут? Двадцать восемь командиров. Начиная от капитана и заканчивая младшим сержантом. В основном пехота, уже хорошо. Есть авиатехник, артиллеристы, медики, сапер, минометчик, командир пулеметной роты, интендант и два зенитчика. Танкистов не было. Познакомившись с командирами, я всматривался в лица. Благодать, ни одного знакомого лица. Я раскидал их по подразделениям, кроме зенитчиков и сапера. Не пронимаю, почему их гнали вместе с рядовыми. Ведь бойцов и командиров должны были сортировать. Но никто не знал почему. Приказав построить всех бойцов, прошел около строя, разглядывая лица. Тоже мимо, ни одного знакомого лица. Никаненков сопровождавший меня, за все время осмотра был напряжен как струна. Когда повернулся, и сказал ему, что ни одного знакомого лица не обнаружил. Было забавно наблюдать, как он воспрял духом. Несмотря на все проблемы связанные с такой толпой, я решил идти таким же Макаром. То есть, колонна пленных в сопровождении конвойных. Проблема, была в том, что пройти нужно было по прямой, тридцать два километра. Однако пленные уже отмахали почти сорок километров и это без остановки, без отдыха, бегом или быстрым шагом. Все слабые и легко раненые, остались лежать на обочине дороги. Конвойные с ними не церемонились, стреляли в упор. Некоторые со смехом. Никаненков, когда мы сидели и прорабатывали маршрут пути до стоянки мехгруппы, рассказал, как их вели. Даже меня мороз пробрал по коже. Теперь было понятно, почему пленные бросались прямо на пулеметы. Был шанс, и они его использовали. Выходить мы решили за два часа до заката, используя время для отдыха бойцов.
   - Слушай, Сань. Я решил, возьму раненых, пяток бойцов в трофейной форме и мотнусь до наших. Выгружу раненых, возьму свободные грузовики и сразу к вам. Один рейс точно сделать успею.
   - А что, план хорош. Кого возьмешь?
   - Семью генерала, это понятно. А больше места нет. Два же грузовика всего.
   - Когда выезжать думаешь?
   - Да прямо сейчас и поеду. Чего тянуть?
   - Ладно. Я буду готовить раненых к поездке.
   - Подожди, Сань. Я вот чего подумал, мы можем и не успеть к сроку. Так что, все пулеметы оставляем с вами. Выстави максимальное количество постов. Лады?
  
   Машины медленно переваливались через колдобины, небольшая ямка или кочка и сразу бешеный стук в кабину. То, что раненых нужно вести медленно, чтобы не растрясти, я не учел и сейчас пожинал плоды. Когда везли раненого летчика, проблем не было, он постоянно был без сознания, а тут. К сроку, мы теперь не успеем по любому.
   Ехали мы теперь по другой дороге, Нужно сказать большое спасибо немцам за тщательную проработку карт. Тут были даже проселочные и лесные дороги.
   Медленно двигавшиеся машины подъехали к глубокому оврагу. Дорога спускалась вниз и терялась во мгле. Высоченные сосны давали мало тени, и сверху казалось, что в низу царство тьмы. Водитель остановил машину прямо перед пропастью так, что капот нависал над обрывом и, открыв дверцу, выпрыгнул на дорогу. Сзади к нему подошел водитель второй машины. Уже вместе они подошли к краю дороги и стали о чем-то совещаться.
   - Архипов, в чем дело?- открыв дверцу, спросил я у своего водителя.
   - Опасно тут спускаться, товарищ капитан. Нужно бы осмотреться, спустится вниз.
   - Ясно, что ничего не ясно. Ладно, сейчас возьмем пару бойцов и спустимся вниз. Я тоже прогуляюсь. А то на этой дороге все кишки растряс.
   Построив бойцов, я двоих забирал с собой, троих оставил в охранении.
   - Товарищ капитан,- окликнул меня слабый голос, из кузова второй машины. Подойдя к ней, я увидел через откинутый с боку тент раненого летчика, которого мы забрали вместе с генеральской семьей. Летчик сидел, привалившись спиной к кузову, и смотрел на меня. Лицо его было перекошено от боли,
   - Слушаю вас, младший лейтенант,- когда его грузили в машину, мне дали его документы, и из них я узнал, что летчик является, штурманом дальней бомбардировочной эскадрильи, младшим лейтенантом Чубайсовым. Допросить его не получилось, он был постоянно без сознания. Только раз он пришел в себя, и я смог с ним поговорить. Выяснилось, что их сбили при возвращении с задания. И что когда весь экипаж выпрыгнул, немецкие летчики-истребители их расстреливали в воздухе. Лейтенанту повезло, что парашют он открыл с опозданием, почти у самой земли. Но немцы не оставили его без внимания. Результат, перелом ноги и сквозное ранение. Сам он с трудом смог перевязаться. Повезло ему еще в том, что его быстро нашли крестьяне и успели спрятать и перевязать.
   - Боец справа от меня, похоже, умер,- сказал он.
   Встав на колесо, заглянул в кузов. Прикрытый грязной шинелью боец смотрел в небо стеклянными глазами. Приложив руку к холодной шее, я с надеждой пытался уловить пульс. Его не было. Вздохнув, я провел рукой по лицу мертвого бойца, закрывая веки. Спрыгнув на землю, сказал лейтенанту:
   - Хоронить его будем, когда приедем на базу. Со всеми воинскими почестями,- но лейтенанту, похоже было все равно, закатив глаза, он уронил голову на грудь. Приложив руку к шее, я услышал слабый пульс. Вздохнув свободней, крикнул медика из первой машины. Нам пришлось из-за малого количества мест взять одного военврача. Я объяснил, что раненый летчик потерял сознание, нужно посмотреть его. Занимавшийся, кем-то в кузове, медик оторвался от работы и, кивнув, продолжил.
   Поправив ремень автомата на плече, я стал спускаться вслед за бойцами, державших оружие на изготовку. Оба водителя топали за мной, негромко переговариваясь. Идя рядом с глубокой колеей, я стал разглядывать трактор, увязший в воде поверх гусениц в середине огромной лужи. Подойдя ближе, увидел, что прошлые водители просто объехали лужу по краю, набив там даже новою колею. Разглядывая трактор, размышлял. Трактор наш, застрял, бросили, но не это привлекло мое внимание. Хмыкнув, громко сказал на русском:
   - Можете выходить, мы свои, русские. Просто одеты в трофейную форму.
   Бойцы, слушая мою речь, сразу же закрутили головой. У обоих на лице отразилась досада. Из-под трактора высунулась грязная голова в советской пилотке. Внимательно поглядев на нас, боец вылез весь. Даже сквозь грязь, стекающую по нему, было видно насколько он худ,
   - Вы кто?- хрипло выдохнул неизвестный, держась за трактор. Я вдруг понял, что он от голода еле-еле на ногах стоит. И что в лужу он залез в надежде найти что-нибудь съедобное в тракторе.
   - Капитан Михайлов. Боец, тебе нужна помощь?- спросил я. Неизвестный вдруг пошатнулся и стал падать лицом в лужу. Бойцы синхронно прыгнули в лужу и, разбрызгивая грязь, подбежали к упавшему. Подхватив его под мышки, потащили на берег.
   - Архипов. Давай медика сюда. Живо,- крикнул я. Сорвавшийся с места водила рванул наверх. Мы вчетвером вынесли высушенное тело на сухое место. Парень был в сознании. Редкая бородка и осунувшееся лицо говорило о многом. Закашлявшись, он попросил:
   - Есть, дайте поесть, пожалуйста,- сзади раздался топот двух человек. Обернувшись, я сказал подбежавшему военврачу,
   - Похоже на дистрофию. Он крайне истощен,- военврач оттер меня в сторону. Открыв трофейную медицинскую сумку, он стал в ней ковыряться, потом, повернувшись, спросил:
   - Вы его не кормили?- на мой отрицательный поворот головы, он улыбнулся и сказал:
   - Молодцы. Вы ему, считай, жизнь спасли.
   Обойдя врача, я подошел к незнакомцу с другой стороны:
   - Ты меня понимаешь?- парень чуть слышно прошептал:
   - Да.
   - Ты один?- незнакомец отрицательно покачал головой.
   - Сколько вас?
   - Ээтро.
   - Что?- незнакомец закашлялся:
   - Семеро,- повторил он.
   - Из лагеря сбежали?- незнакомец согласно опустил веки. Похоже, у него окончательно кончились силы. Я задал последний вопрос.
   - Где они?- из последних сил незнакомец приподнял руку и указал:
   -.. ам.
   - Я понял боец, мы их найдем. Ты слышишь меня? Мы их найдем,- но меня оттолкнул в сторону медик. Оставив с ним обоих шоферов, мы с остальными бойцами, направились, куда указал незнакомый боец.
   Нашли мы их быстро. Похоже, что как бежали, так и упали. Двое были в сознание. Увидев трех немцев, оба пытались бежать. Но силы покинули их, лежа они с ненавистью смотрели на нас и молчали. Я поднял руки и повернув ладони в их сторону, спокойно размеренно сказал,
   - Успокойтесь. Мы свои. Советские. Просто одеты в трофейную форму. Все. Спокойно. Успокойтесь,- я заговаривал их, чтобы они не наделали глупостей. На которые они были способны в отчаянной ситуации. Убедившись, что оба успокоились, я велел бойцам не трогать их, не кормить, особенно не кормить. Спокойно подойдя к тяжело дышащему бойцу. По виду похожего на командира. И присев, на корточки спокойно глядя ему в глаза, спросил,
   - Говорить можешь?
   - Д-да,- откашлявшись, повторил,
   - Да, могу,
   - Хорошо. Рассказывайте,
   Возвращаясь к машинам, я усиленно размышлял. Крупный лагерь военнопленных, про который рассказал сержант Герасимов, не давал мне покоя. Как освободить пленных из лагеря, я решил обсудить со своим штабом, вернувшись в мехгруппу. Оставлять же, истощенных бойцов бежавших из плена, я не собирался. Мне, это даже в голову не пришло. Поэтому выгрузив раненых, в неприметном лесочке в полукилометре от дороги. И отвезя на одной из свободных машин истощенных, бежавших из плена бойцов. Оставили с ними одну машину с водителем для охраны и медика. Посадив, всех бойцов в кузов, отправились на свободную охоту. Я решил устроить подвижную засаду. Про которую, вычитал в мемуарах офицера афганца. Идея была проста. Группа бойцов на автотранспорте едет по дороге. И в случае встречи с противником атакует его. Но тут есть свои подводные камни.
   Во первых нужно вести разведку по маршруту, чтобы обнаружить противника первыми и определить можно ли его атаковать.
   Во вторых, сходу массированным огнем, уничтожить, как можно больше противника. На случай продолжительного боя.
   В третьих в случае если противника больше чем определила разведка и группа вступила в бой, то по возможности оторваться от него, по проверенным путям отхода.
  
   ....
  
  
   - Ну что там?- спросил я взмыленного бойца, подбегавшего от поста на противоположной опушке леса, к машине.
   - Много. Уфф. Семь машин и мотоцикл,- боец ни как не мог отдышаться.
   - Ясно. Пропускаем. Давай отъезжай,- сказал я своему водиле. Взрыкнув двигателем Опель заехал за кусты. Проследив, за грузовиком, повернулся к бойцу,
   - Иди отдыхай. Пусть Минаев тебя сменит.
   - Есть,- приложил руку к немецкой пилотке боец. Вздохнув, я стал взбираться на дерево. Поднявшись на восьмиметровую высоту, достал из чехла бинокль. В окуляры была видна небольшая речушка и следовавшая параллельно ей дорога. Выехавшая из за края леса колонна, проследовала именно по этой дороге. Я с сожалением проводил ее взглядом. Слишком крупная дичь. Как бы не стать самим добычей. Проследив, как последний грузовик скрылся за поворотом дороги, стал спускать вниз.
   - Товарищ капитан. Грузовик едет,- подбежавший Минаев дышал на удивление ровно. Я бросил свирепый взгляд на прошлого бойца. Физ. подготовка у него явно страдает. Ну, ничего вернемся на базу, будет отрабатывать по полной. Устрою ему марш-бросок.
   - Один грузовик. Торопится. Видать от этих отстал,- я тут же заорал,
   - В машину. Приготовится к бою!
   Спустившись на землю и взведя затвор автомата, я с разбегу запрыгнул в машину.
   Мы встретились внезапно для них и поэтому они не успели отреагировать. Встреча произошла на повороте дороги с краю леса. Я видел орущего водителя Блица выкручивающего руль в сторону и пассажира сидящего рядом с выпученными глазами. Били автоматы, над кабиной. Но от тряски, очереди шли в сторону.
   - Стой!!!- заорал я на Архипова. Машина встала как вкопанная. В кузове послышался грохот и хор мата.
   - Из машины. Живо. К бою,- выскочив из кабины, я открыл огонь по двум немцам, видневшимся в глубине кузова,
   - Проверить кузов,- приказал я бойцам, спрыгивающим с машины. Сам же в это время, стал оббегать Блиц с боку со стороны водителя. Держа на прицеле кабину машины. Встав так, чтобы из кабины нельзя было меня поразить, крикнул.
   - Внимание в кабине. Выйти из машины держа руки на виду. В случае неповиновения открываю огонь,- щелкнув замком, чуть приоткрылась дверь. Мне пришлось заорать:
   - Граната!!!- и рывком уйдя в сторону, открыть огонь по кабине. Подбежав к машине ближе, пинком, отправил гранату в кусты. Упав на землю, прикрыл голову руками. Взрыв произошел спустя две секунды. Быстро вскочив, обернулся к бойцам. Вроде все живы, но что странно у всех были очень злые лица. Повернувшись я несколькими быстрыми шагами подошел к двери и держа автомат наготове, рывком распахнул изрешеченную дверь. Из кабины свесилось тело убитого водителя. Наведя на него ствол автомата, дал короткую очередь, в три патрона, в грудь водителя. Дернувшись, тело выпало из машины. Поставив ногу на убитого, я заглянул в кабину. На пассажирском месте, сидел, привалившись к двери, мертвый ефрейтор. В виске было отчетливо видно пулевое отверстие. Но мой автомат, все равно выдал короткую очередь по ефрейтору, просто для контроля.
   - Что там Вяткин? Архипов проверь машину, что с ней,- я подошел к заднему борту машины, где молча стояли злые бойцы. Мне, это резко не понравилось.
   - Что за смотрины? Двое в охранение, живо. Остальным отойти от машины,- подойдя к борту я взялся за тент, чтобы откинуть его. Но он сам отлетел в сторону. В кузове стоял Вяткин. Лицо его было каким-то мертвым, застывшим. Сзади протопал к кабине Архипов.
   - Что?- спросил я. Вяткин скрипнув зубами, молча мотнул головой в глубь кузова.
   Приказав откинуть тент, я взобрался в кузов. То, что увидел, мне, как и бойцам, очень не понравилось. Теперь было понятно, почему водитель с пассажиром не сдались. За такое убивают о-о-очень медленно. На дне кузова лежали две девочки, можно сказать девушки, лет по четырнадцать-пятнадцать. Мертвые девушки. Рассматривая их, лежащих голышом рядом друг с другом. Видел, что это не мои пули поразили их. Я стрелял поверх борта по телам встающих солдат, и задеть их не мог. Был третий немец. Почему он решил ножом убрать свидетельниц, не знаю, но он это сделал. Глянув на фарш мяса, оставшийся от третьего солдата, повернулся к бойцам и спросил,
   - Почему не взяли его живым?- но бойцы, только мрачно посмотрели на меня. Слово взял только Вяткин,
   - Это план Ост?- ни чего не ответив, я кивнул. Сказать было не чего. Бойцы теперь еще злее станут.
   - Товарищ капитан. Машина в порядке. Целая она,- отвлек меня от размышлений Архипов. Девушек, вместе с умершим от ран бойцом, мы похоронили рядом со стоянкой раненых. А немцев повесили на деревьях с кусками материи на груди и надписью на немецком.
  'Так будет с каждым, кто покусится на честь наших женщин'.
   Захваченную машину, вести пришлось мне. В лагерь стоянки мехгруппы мы въехали в сгущающейся темноте.
  
   ....
  
   Тихий вопрос старшины Егорова, вернул меня в реальность, от воспоминаний двух дневных гонок. Я переспросил:
   - Что старшина?
   - Я говорю товарищ капитан, что прокормить такое количество бойцов, одной кухней, очень трудно. Нужна еще одна. Да и продовольствия, что мы взяли на складе МТС, хватит только на неделю.
   - Будет тебе кухня. Будет,- отмахнулся я от Егорова. Вернув тарелку с ложкой Светиковой, неторопливо начал обходить лагерь. Да лагерь напоминает побоище. Везде разбросаны тела, кажущие из далека, на погибших в бою. И только легкий храп возвращает в реальность, что это все-таки, армейский лагерь на отдыхе. Из-за громады КВ, вышел зевающий Никаненков. Повернувшись к подошедшему дежурному, вернувшемуся с обхода постов, велел объявлять подъем и собрать командиров у моего танка. Махнув рукой Никаненкову, мы пошли к небольшой речушке, шириной метров восемь, но удивительно глубокой. Раздевшись, с разбегу кинулся в воду. Следом с шумом нырнул Сашка. Неторопливо плывя на одном месте против течения, мы молчали. Я вспомнил те сумасшедшие часы, последовавшие за моим приездом на место стоянки мехгруппы. Ночью вся группа снялась с места и двинулась навстречу колонне бывших пленных бойцов. Была еще одна причина срочно уходить. Младший лейтенант, освобожденный на базе МТС, исчез за два часа до моего приезда. Как доложил Соколов, двух бойцов приставленных к нему, они нашли спустя пятнадцать минут после того как их последний раз видели вместе. Со слов приведенных в сознание бойцов, они ничего не помнили. Все делали, как их инструктировал лейтенант Соколов, не приближались более чем на пять метров к нему. Один из бойцов запомнил только, что младший лейтенант идущий впереди вдруг исчез, после чего заметил смазанную тень справа, потом все померкло. Второй боец не помнил и этого. Жаль я не успел посмотреть на этого лейтенанта. Очень жаль.
   Встретились мы с группой Никаненкова, где-то через два часа. Васильков хорошо знавший, что немцы без особой причины ночью не ездят, в трофейной форме вышел на дорогу. Когда услышал гул двигателей и лязг гусениц. Остальные все попрятались на всякий случай. Потом бойцов начали сажать на машины. На всех места понятно дело не хватило. Поэтому их сажали на бочки с горючим, на танки, на самоходки, даже кухню прицепили к Опелю и то пару человек на нее посадили. Мест не хватало просто дико. Даже у меня в тридцатьчетверке сидело пара бойцов. Телеги, освободив их от лошадей, привязали тросами к машинам, добавив еще посадочных мест. Так что, как ни странно, на семнадцать грузовых машин и тринадцать танков с самоходками мы смогли усадить ВСЕХ. Даже на бензовозы верхом уселась пара десятков бойцов. Но, при движении, несколько красноармейцев из бывших пленных, заснули на броне танков и скатились, под гусеницы и колеса следующей техники. Ночью, водители не всегда успевали среагировать. Поэтому и случилось несколько трагедий.
   На берегу, стали группками в сопровождении командиров появляться полусонные бойцы. Закончив купаться, мы вышли на берег. Подхватив, взятую из танка материю, используемую, как полотенце, стал вытирать лицо. Отойдя от прибывающих к речке бойцов, мы разлеглись на берегу. Наблюдая за купающимися, я спросил Сашку:
   - Надо разбить бойцов по подразделениям. Все-таки плохо, что оружия на всех не хватает. Мы можем вооружить только сотню бойцов.
   - Да оружия мало. Я интересовался у Егорова. У него только полсотни единиц наберется. Да и то, только немецкое оружие. Плюс еще оружие убитых конвоиров. Как раз сотня наберется,- Никаненков потянулся и со стоном сказал:
   - Черт, не выспался совсем.
   - Много дел на сегодня. Не отдохнешь. Ладно, хватит прохлаждаться. Нужно собирать штаб. Устроим мозговой штурм.
   - Все-таки решил освобождать этот контрационный лагерь? Хотя да я с тобой согласен, там же почти десять тысяч пленных. По словам бежавшего бойца их фактически не кормят. Смертность более сотни человек в сутки,- я посмотрел на Сашку. Он не дрейфил, это было видно. Он действительно переживал, что мы с ними будем делать.
   - А тебя Саш куда вели?- Сашка замолчал. Находиться на месте тех бойцов в лагере ему не хотелось. Наш разговор прервал появившийся дежурный:
   - Товарищ капитан командиры собранны!
   Встав и потянувшись, я отпустил дежурного. Одеваясь, сказал Сашке:
   - Пойдем. Сегодня будет тяжелый день.
  
   Я стоял и смотрел на уезжающую автоколонну. Взвод Садкова, следовавший в головном дозоре, скрылся из вида уже минут десять назад. Взвод Серова шел арьергарде. Как раз, замыкающий Т-26, скрылся в глубине леса. Достав из кармана комбинезона платок, вытер мокрое от пота лицо. Рядом послышались шаги. Повернувшись, увидел подходящего Соколова вытирающим на ходу испачканные в грязи руки. Посмотрев в сторону ушедшей колонны, он перевел взгляд на меня, и сказал:
   - Пора, товарищ капитан,- ему, как и Никаненкову пришлось рассказать о 'моем задании' в рядах немецкой разведки. До проверки, они не должны были называть меня, старшим лейтенантом госбезопасности, или товарищем майором. Они так и делали, продолжая обзывать меня капитаном. Вспомнилась Беляева. Как она плакала, прощаясь у грузовика. Вздохнув, я повернулся и направился к своей тридцатьчетверке, слушая на ходу Соколова, о разведке предстоящего движения.
   О разделе мехгруппы на две части, решил я. Мне не нужен был балласт, в операции по освобождению пленных. Группа была разделена на две неравные группы. Все грузовики, кроме одного, я отдал второй группе под командованием майора Даниличева. Мне осталось: взвод капитана Скворцова с его танками. Батарея из трех САУ. Ее я сформировал из пленных артиллеристов. Командира назначил, старшего лейтенанта Суслова. Бывшего командира гаубичной батареи. Расчеты были подобраны из расчетов его бывшей батареи. Которые попали в плен вместе с ним, когда немецкие солдаты ворвались на позиции батареи с тыла. Что было не нужно майору Даниличеву, на время пути мы выгрузили и замаскировали в лесу.
   Подойдя к танку, приказал Скворцову построить бойцов. Смотря на эти лица, я чувствовал гордость за свой народ. Именно они не дали взять Москву. Именно они бросались под танки, прижав к груди противотанковую гранату. Именно они, горя заживо в танках, таранили противника. Именно они как один встали на защиту своей Родины. Добровольцы. Именно добровольцы, собрались на этой поляне. Медленно стянув шлемофон с головы, я сказал:
   - Спасибо бойцы, спасибо. Через три часа, мы достигнем лагеря военнопленных. И каждый из вас должен выложиться полностью, в предстоящем бою. Помните, там, в заточение, находиться более десяти тысяч наших товарищей. И мы спасем их. Мы. Так спасибо, вам, добровольцам. Спасибо.- Три десятка красноармейцев и столько же бойцов из экипажей танков, закричали, что 'погибнем, но своих спасем'.
   - По машинам! Приготовиться к движению!- экипажи бронетехники, быстро скрылись внутри своих машин. Наблюдая, как красноармейцы устраиваются на броне. Осмотрелся. На поляне царило оживление. Вот по моему сигналу тронулась с места полуторка разведчиков. Установленный в кузове зенитный ДШК, грозно смотрел в небо, своим тонким стволом. Рыкнув дизелем, темной глыбой сдвинулся с места КВ Скворцова. Вслед последовал Т-28, за ним пристроился я. Последними шли САУ. Замыкающей шла, тридцатьчетверка сержанта Гурова.
  
  
   Новости были странными. Я посмотрел на Соколова, и приказал:
   - Повтори. Не понял,- это или я кретин, или немцы. Соколов сам был ошарашен. Озадаченно почесав лоб, он повторил:
   - Лагеря нет. Он полностью уничтожен. Мы правда издалека смотрели. Там сейчас судя по всему, немецкие криминалисты работают. Много охраны, очень много. Не меньше двух батальонов. Близко мы подобраться не смогли, но рассмотрели отчетливо. Все палатки, где спали немецкие солдаты охранявшие лагерь, уничтожены. Вышки, колючая проволока, техника, сама охрана тоже. Видел длинный ров, который копала похоронная команда. И приготовленные березовые кресты. Убитых в нашей форме не видел. Только в немецкой,- все страннее и страннее. Задумчиво глядя на Соколова, сказал:
   - Делай, что хочешь, но языка мне добудь. Лучше из полицейских. Они больше знают,- лейтенант, озадаченно спросил в ответ:
   - Кого добыть?- что заставило меня, досадливо сморщиться. Блин забыл, общепринятое потом название пленных, для добывания информации, сейчас еще не известно. Посмотрев на лейтенанта, объяснил:
   - Язык- это солдат противника, взятый в плен разведкой, для добычи информации,- лейтенант козырнув, ответил:
   - Понял товарищ капитан. Разрешите выполнять?- отпустив Соколова, повернулся к Скворцову. Который стоял рядом, и внимательно слушал доклад лейтенанта.
   - Ну, что скажешь?- Скворцов задумчиво потер подбородок.
   - По словам лейтенанта. Уничтожен и лагерь стоянки крупной моторизованной части, стоящей рядом. Даже не знаю, что сказать. Кроме нас, тут вроде ни кого не должно быть. Но, кто бы это ни сделал, я пожму ему руку.
   - Не ты один. Я бы его вообще расцеловал. Но кое-что ты опустил,- капитан задумался. Видя, как у него мрачнеет лицо, понял, он сообразил, что мы в большой заднице. Свои чувства, он выразил одним словом:
   - Б..я!!!
   - Не то слово!
   - Что делать будем? Со слов Соколова бой был сегодня утром, значит пять часов назад. Они уже должны начать прочесывать местность вокруг. Если мы попадем под их гребенку, будет плохо.
   - Наша безопасность меня волнует меньше всего! Ты не учел одно! Забыл про группу майора Даниличива. Это раз. Так же тех молодцов, что разгромили оба лагеря. Это два. Так же и пленные из лагеря, не забывай, что там было десять тысяч пленных. Это три. Они тоже где-то должны быть. Судя по рассказам сержанта Герасимова, их фактически не кормили, и физическое состояние пленных остается желать лучшего. Так что вряд ли за это время они ушли далеко. Если немцы поднимут в воздух авиаразведку и вышлют мотопатрули, то время обнаружение сведется к минимуму. Это четыре. И времени у нас практически не осталось. Это пять,- после каждого моего слова Скворцов мрачнел все больше и больше. В это время подошел командир батареи САУ. До этого, занимающийся тренировкой своих расчетов в освоении трофейной техники. Так как времени на это было очень мало, то он использовал для учебы каждую свободную секунду. Уважаю профессионалов, и нетрудно в этом старшем лейтенанте, заметить такого. Подошедшему Суслову объяснили наше положение. Реакция была такая же, как и у Скворцова. После чего я сказал:
   - Времени у нас не так много. Тут нас сверху не обнаружат, если только моторизованным патрулем. По словам Соколова у немцев в охранении пехотные батальоны. И техники не так много, хотя противотанковых пушек он наблюдал по штату. Нужно дождаться захвата пленного и после допроса определиться. А пока усилить посты, остальным отдыхать,- проследив, как удаляются командиры, стал усиленно размышлять. Мне сильно не понравилось сообщение Соколова, что уничтожена моторизованная часть, стоящая на отдыхе вблизи контрационного лагеря. Не знаю, насколько велика была эта часть, но даже на нее уйдет много времени и нужна большая сила. Не меньше стрелкового полка, усиленного танковым батальоном. Меня отвлек Мочунов, позвавший обедать. Соколов вернулся только через два часа. За это время в небе наметилось заметное оживление. На высоте теперь постоянно висел 'хенкель'. Добычей лейтенанта, стал немецкий полицейский, отошедший в кустики, где и был прихвачен за яй..а разведчиками.
   О возвращении разведки с пленным мне сообщил вестовой, прибежавший с одного из постов. Быстро вскочив с кормы тридцатьчетверки, на которой я сидел, привалившись к задней части башни и рассматривал карту расположения немецкой артиллерии, нанесенную на нее внимательным Соколовым. Особенно меня заинтересовала батарея 'ахт-ахт', стоящая уж больно для нас неудобно. Убрав сложенную карту за голенища сапог, быстро подошел к матерящимся разведчикам, волоком тащившим мычащий куль. Выдернув из плащ-палатки немца одетого в форму СС, замотанного веревками и с большим кляпом во рту. Приказав выдернуть кляп у немца, я взял протянутые Соколовым документы. И не обращая внимание, на надрывно кашлявшего немца, стал с интересом изучать их. Прочитав удостоверение до конца, после чего сделал это еще раз. Повернувшись к гестаповцу, в это время отплевывающийся от кусков ткани, оставшихся во рту, сказал Соколову:
   - Вот Соколов тебе повезло. Взял не просто полицейского, а из самого гестапо. Правда, чин не высокий, всего лишь криминальассистент-кандидат. Это вроде как, унтерфельдфебель в вермахте. Но и мелкая сошка может много знать.- Приказав подошедшим командирам готовить технику, занялся гестаповцем. Его держали с боков два дюжих разведчика. Подойдя в плотную, и смотря ему прямо в глаза, спросил на немецком:
   - Что произошло утром,- но немец решил поиграть в героя. Видно близость своих, придало ему храбрости. Посмотрев презрительно на меня, начал говорить, медленно цедя слова через зубы:
   - У вас нет шансов уйти от наших войск. По приказу штурмбаннфюрера СС и криминальдиректора Франца Шульца район начала перекрывать танковая дивизия, следовавшая к фронту вместе с двумя пехотными дивизиями. Так что у вас шанс только почетно сдаться,- Попытавшись гордо расправить плечи, но крепко державшие его бойцы помешали. После чего он добавил, злобно глянув на бойцов и озадаченно на меня. Видно моя улыбка его нервировала:
   - Я готов принять вашу капитуляцию!- тут уж не выдержав, я захохотал во все горло. Отсмеявшись и вытерев слезы, объяснил стоящим рядом бойцам и командирам, причину смеха. Не все меня поддержали. Были попытки побить немца, за такое щедрое предложение. Посмеиваясь, велел отвести немца вслед за мной, после чего вместе с Соколовым направился вглубь леса. Отойдя от места стоянки метров на сто. Приказал привязать языка к дереву. Выгнув руки назад, стоял и морщился от боли, видно бойцы слишком крепко затянули узлы. Подойдя к гестаповцу, и взяв его за волосы, поднял голову. Глядя со всем возможным презрением, сказал:
   - Ну что Клаус Штаге, будем говорить?
   После допроса гестаповца кое-что прояснилось. Оба лагеря были уничтожены в пять утра. НО немцы узнали об этом, только три часа назад. После того как в одно из сел вышло два десятка красноармейцев и сдались патрулю. Они в основном были перебежчиками и предателями. Начальство лагеря держали их за осведомителей в среде пленных. Так вот Штаге не знает, что рассказали эти ублюдки лейтенанту Шамбахеру. Командиру гарнизона, стоящим в этом селе. Но он им не поверил и послал на проверку своего зама на мотоцикле. Тот по рассказам солдат, через полчаса прилетел на огромной скорости назад и сразу побежал на доклад к Шамбахеру. Штаге не знает, кому звонил лейтенант, но по приказу из Минска задержанных, изолировали. Туда немедленно последовали все доступные следователи и криминалисты. Включая и Штаге работающего под командованием гауптштурмфюрера СС Курта Ранга. Они прибыли только два часа назад и не во всем разобрались. Но кое-что, Штаге мне поведал. Странные отверстия в броне уничтоженных танков. Слишком изувеченная техника, как будто ее расстреливали из двухсотмиллиметровых орудий. Сожженные заживо немецкие солдаты. Пропало много легкого оружия и немало авто-техники, судя по всему их забрали пленные. Никто из охраны лагеря не выжил, как и моторизованного полка стоящего рядом на отдыхе и пополнение. Убиты были только немецкие солдаты. Среди убитых было и несколько русских, но медики утверждают, что они умерли от старых ранений и истощения. Около леса было обнаружено несколько советских бойцов, мертвых бойцов. По словам осмотревших их медиков, они умерли от разрыва сердца. Один из врачей стал утверждать, что бойцы умерли от испуга. Следов не было. Нет не так. Следов нападающих не было, совсем не было. Только множество убегающих из лагеря пленных. Нападавшие же, не оставили ни чего. По словам Штаге в лагере находился сейчас штурмбаннфюрер СС и криминальдиректор Франц Шульц командующий управлением IV A 4. Больше Штаге, ничего не знал, так как пробыл на месте 'бойни', как он выразился, совсем не долго.
   Задав еще несколько десятков вопросов по размещению прибывших частей. Которые Соколов также старательно записал в блокнот, огрызком карандаша, как и прошлый ответы пленного. После чего я спокойно достав нож, вогнал его под ребра заоравшего гестаповца. Немец мне, больше был не нужен. Вернувшись на место стоянки в сопровождении бойцов и лейтенанта, велел собрать бойцов и командиров.
   Осматривая строй, стоящий передо мной, и сглотнув комок в горле, сказал:
   - У нас совсем нет времени. Поэтому мы идем в этот бой, чтобы отвлечь немцев от поисков, хоть на какое-то время. Предстоящий бой будет танковым, поэтому пехота остается в прикрытии наших тылов. Чтобы нам было куда возвращаться. Все, готовиться к бою. Разойдись,- говоря это, я понимал, что никто не вернется. Поэтому отозвав в сторону Соколова, приказал уводить людей, как только начнется бой. Проработка плана предстоящего боя со слов гестаповца и разведки, заняла около получаса. Надевая шлемофон, махнул рукой Скворцову. Выдав мощный выхлоп КВ двинулся в перед. За ним пристроилась моя тридцатьчетверка. Стоя рядом с Соколовым, внимательно смотрел на проезжающую технику. Увидев подъезжающие САУ, хлопнул по плечу лейтенанта и побежал догонять свою машину. Взобравшись на движущийся танк и плюхнувшись на свое место, присоединил штекер разъема. После чего положив ладони на штурвал доводки, сказал:
   - Я в эфире.
  
   Спрыгнув с танка, бегом направился за разведчиком, который показывал маршрут движения к предстоящему месту боя. Сзади шумно топали Скворцов и Суслов. Подразделение остановилось в полукилометре от опушки. Я опасался, что немцы услышат наши машины, и поэтому подстраховался. Аккуратно отодвинув ветку куста, стал осматривать лежащее впереди пространство. Передо мной открылось огромное поле, с большим холмом, находящимся чуть в стороне. Именно на холме и располагался лагерь военнопленных, там до сих пор была видна колючая проволока, остатки столбов от вышек, и огромные кляксы гари на месте казарм охраны, как будто использовали огнеметы. Внизу, в стороне от лагеря находилось множество сожженной и разбитой техники. Только в парке авто-техники я насчитал больше трех десятков уничтоженных грузовиков. Разбитые, уничтоженные, сожженные танки и бронетранспортеры, казались просто, кусками, перекореженными металла. В бинокль было плохо видно, но на пределе дальности я рассмотрел небольшое село, где остановились прибывшие полицейские из гестапо, которые сейчас бродили среди остатков обоих лагерей. Охрана располагалась немного в стороне, там было больше двух батальонов. М-да, с соблюдением тишины я мог и не париться. К немцам только что прибыло усиление. Тщательно пересчитывая серые коробки танков, тех, которые мне были видны, насчитал восемнадцать. Да, все веселей и веселей. Не поворачиваясь к Скворцову, спросил:
   - Что скажешь?- реального, командного танкового опыта у меня не было, и я не считал зазорным посоветоваться с другими. Почесав переносицу, ответил Суслов:
   - Если вылезем, сожгут. Точно сожгут!- кивнул в ответ, я считал также, после чего сказал:
   - У нас мало времени. Нужно их как-то отвлечь.- Скворцов опустив бинокль, в который рассматривал позиции противотанковой артиллерии, ответил:
   - Мы давали присягу, лейтенант! Раз так нужно, то погибнем с честью.
   Осматривая окрестности, и опушку леса, я сказал:
   - Погибать, напрасно, может не потребуется. Посмотрите налево, видите там склон оврага. Если проехать по дну оврага и приблизиться к позициям немцев, выставить наружу только башню и стрелять, не более трех с одного места, постоянно перемещаясь, то можем изрядно их пощипать. Как идея?
   - А что? Может вполне получится!- ответил Скворцов. Суслов согласно кивнул. Еще минуты три мы обсуждали предстоящий бой, слегка измененный в связи с обстановкой. Я подозвал одного из трех разведчиков, сопровождающих нас. Поправив на голове пилотку, боец по-пластунски подполз ко мне:
   - Доложитесь сержант!- боец, показав направо и налево, ответил:
   - Посты уничтожены. Там было всего по два солдата. Не знаю, товарищ капитан, когда у них смена постов, но нужно торопится.- Понятно. Скворцов и Суслов продолжавшие наблюдать в бинокли, синхронно обернулись, на мое:
   - Пора! Все всё помнят?- услышав, что помнят, велел возвращаться. Мы вернулись к технике, оставив за спиной разведку, она двинулась к оврагу проверять его на возможные посты и охранение.
   Чтобы попасть в овраг, нам пришлось вернуться немного назад, и, съехав с некрутого склона, двинулись по оврагу в сторону немцев. Батарея Суслова осталась на месте, они начнут после нас. Позиции для батареи уже были осмотрены. Задача старшего лейтенанта была, прицельно выпустив полный боекомплект, сматываться на полной скорости, прихватив разведку.
   Я двигался на своей тридцатьчетверке, во главе колонны техники. Высунувшись из командирской башенки, осматривал окрестности и помогал Сурикову вести машину. Танк въехал в заросли кустарника и мехвод ничего не видел. Оглянувшись, на следующую за мной тридцатьчетверку сержанта Гурова, улыбнулся. Вся техника была замаскирована ветками, и со стороны казалось, что часть леса двигается, дымя, ревя дизелями и лязгая гусеницами. Колонна хранила радиомолчание, из опасения быть обнаруженными немецкими радистами. Поэтому разговаривали знаками. Наконец, овраг стал мельчать, и мы выехали на небольшой луг, с густой травой, находящийся на дне оврага.
   Дав газу, тридцатьчетверка рванула вперед, уступая место другим. Дно оврага было довольно сухое, но мехводы все равно старались двигаться мимо следов впереди идущих машин оставлявших глубокие колеи. Оглянувшись, на широченную просеку в кустарнике. И выезжающий последним Т-28, махнул рукой, показывая на склон оврага. Тот действительно был удобен для стрельбы.
   Суриков, виртуозно подвел танк к позиции. Спрыгнув с него, я взбежал на склон и осторожно выглянув, осмотрелся, узнать что творится впереди.
   - Б..я. Су ..и, услышали все-таки,- несмотря на то, что до немцев было около километра и работающую у них технику, они услышали нас. Я это определил по разбегавшимся фигуркам и суетящейся прислуге 88-ми миллиметровых зениток. И только услышав, выстрелы справа, понял, что разведчики, сплоховали. Посты уничтожены не были. Убрав бинокль от глаз, и прикусив губу, задумался. Чтобы дальше не случилось, пора воевать, но и уничтожение как большего числа противника остро не стояла. Главное-шумнуть погромче. Убрав бинокль в чехол, побежал к танку, махая руками, показывая, что можно начать бой. Запрыгивая вовнутрь танка, услышал выстрел справа. Тридцатьчетверка Гурова первой произвела выстрел, дав газу и выскочив наверх.
   Захлопнув крышку люка и присоединив штекер шлемофона, сказал:
   - Пора Федя. Истомин, осколочный.- Суриков дав газ, кинул многотонную машину вверх по склону. Выскочив наверх, я стал быстро наводить на батарею 88-мых. Они самые опасные, и их надо уничтожить в первую очередь. Соблюдать радиомолчание сейчас уже не требовалось, и поэтому в эфире стоял сплошной мат, и раздавались команды. Из казенника с лязгом вылетела пустая гильза. Истомин тут же вбил следующий осколочный снаряд. Наведя перекрестья чуть левее батареи, снова нажал на педаль пуска. Около крайнего орудия вспухло облако взрыва, разметав расчет. Рядом показалось еще один разрыв, похоже, что кто-то добавил поэтому же орудию. Зная по книгам как опасны эти орудия, приказал сперва, подавить эту батарею. Поэтому все танки стреляли именно по ней.
   Осмотрев в прицел перевернутые орудия в разрывах снарядов, дал отбой. Теперь батарея ахт-ахт, опасности не представляла. Наведя прицел уже на лагерь разбегавшихся немцев, дал три выстрела осколочными, и приказал сдавать назад опять в овраг. Вокруг техники начали врезаться, вспахивая землю, болванки немецких противотанкистов. Хотя они и стреляли почти на предельной дальности, но повредить ту же гусеницу могли. Спускаясь задом в овраг, все-таки словили болванку по маске пушки.
   Дальше мы разбивались на пары. Пока батарея Суслова вела огонь, мы, быстро разделившись, рванули по своим сторонам. КВ Скворцова в паре с Т-28, должны были идти в лоб, отвлекая на себя внимание. Я же с напарником, обойдя, должен ударить с тыла. Не знаю, выгорит ли этот совместно выработанный план, но приложу к этому все силы. Тридцатьчетверка покачивалась и подпрыгивала на особо больших кочках. Стукнувшись, очередной раз о броню, стал громко материться. Посмотрев, в щели обзора на командирской башенке увидел, что мы выскочили на проселочную дорогу, которую пересекал овраг. Забитую машинами дорогу. Суриков, перед обзором которого, перестали мелькать ветки кустарника и небольших деревьев, увидел окрашенный в камуфляж борт немецкого бронетранспортера с двадцатимиллиметровой зенитной пушкой на турели. После чего матерно заорав, в топил педаль газа:
   - Ааа, су..и, н-на,- тут же раздался, скрежет метала, и танк, вминая борт с сидящими внутри солдатами в землю, стал наклоняться на бок. Проскочившая левее тридцатьчетверка сержанта Гурова, подмяла под себя штабную легковушку и, развернув башню, длинной очередью прошлась по остановившейся технике противника. Сдав назад, мы съехали с бронетранспортера, и, развернувшись, двинулись походу движения колонны, как раз в нужную нам сторону. Гуров, продолжая расстреливать боекомплект башенного пулемета, последовал за мной, после того, как я рявкнул на него по рации. Сминая, и сбрасывая технику с дороги, мы двигались по дороге и напоролись на два немецких танка ждавших нас. Так как я учел прошлый урок, то двигались мы с бронебойным снарядом в стволе пушки, стреляя только из пулеметов. Я всего на несколько секунд опередил немцев, успев, почти не целясь, беря их на испуг, произвести выстрел по правой 'трешке'. Ответный выстрел заставил на миг замереть мою тридцатьчетверку. Гуров, прикрывшись корпусом моего танка, выстрелил во второго. Тут же я добавил в первого, и из него начал валить черный дым. По внутренней связи, я спросил:
   - Все целы?
  В ответ, раздался хор голосов:
   - Нормалек командир!
   - В порядке, товарищ капитан!
   - Со мной в порядке, товарищ капитан! Что с танком не знаю, пока снаружи не посмотрю.- Отметился Суриков.
  В ответ радист тут же вставил слово:
   - Ага, немцы прям ждут, что ты вылезешь! Двигатель же не заглох, значит можно двигаться дальше.
   - Уймись балаболка. Может в ходовую попали!
   Пришлось, рявкнуть уже мне:
   - Уймитесь оба. Старшина давай вперед помалу. Дальше видно будет,- вздрогнув танк, стал набирать скорость. Вдруг, по рации за матерились голосом Гурова. Посмотрев в смотровые щели, увидел, что тридцатьчетверка Гурова вся облеплена немецкими солдатами, закрывшие все смотровые щели. Заорав, чтобы Истомин зарядил осколочный, стал быстро крутить штурвал, поворачивая башню. По броне сверху загрохотали ботинки и в крышку верхнего люка заколотили прикладами. И прежде чем прицел закрыла какая-то серая ткань, успел навести ствол орудия на танк Гурова и нажать на пуск. Что произошло дальше, не знаю, помешала ткань закрывшая обзор, внизу заматерились и мехвод и радист. Выпустив в ту же сторону, полдиска из пулемета, приказал старшине гнать в лес. Я надеялся ветками стряхнуть немецких солдат. Вдруг по броне забарабанили пули, приказав старшине, крутится на одном месте, чтобы Гуров мог достать немцев и с другой стороны, стал смотреть в одну из освободившихся смотровых щелей. Снова, забарабанили пули по броне, и сверху раздался крик, услышанный даже за грохотом работы дизеля. Осмотревшись в уже полностью свободные щели, стегнул очередью, по подбиравшимся по кювету, нескольким немецким солдатам которые несли противотанковые мины. Приказав Гурову продолжать следовать за мной, велел Сурикову, и дальше двигаться по дороге, давя брошенную из-за затора впереди, авто-технику. Немцы за это время успели отступить в ближайшие заросли кустарника. Некоторые автомашины объезжали затор, по вспаханному полю справа, слева был слишком глубокий кювет. Вот в этот затор мы врезались на полной скорости, Гуров проскочивший справа, начал уничтожать тех, кто не успел объехать затор.
   Нос тридцатьчетверки, стал задираться вверх, когда мы наехали на пустой грузовик, вминая его в дорогу. Я заорал Сурикову, пытаясь перебить мат радиста:
   - Давай назад,- сдавший назад танк, позволил мне навести все-таки прицел на скопление техники. Четырьмя осколочными снарядами я неплохо прошелся по ней.
   - Объезжай справа,- тридцатьчетверка, объехав начавший разгораться затор, и ревя на полных оборотах, последовала за танком Гурова, успевший заметно удалиться вперед и въехать на косогор небольшого холма мешавшего видеть, что твориться впереди.
   - Догоняй его!- наведя прицел на уматывающий на полной скорости грузовик, проложивший во ржи просеку, приказал:
   - Стоп!- довернув прицел, выстрелил. На месте грузовика появилось облако взрыва. Не знаю, что за снаряды он вез, но даже нас тряхнуло изрядно. Огненные обломки раскидало на сотню метров вокруг, и сухая рожь стала быстро разгораться. То, что тридцатьчетверка Гурова выскочила далеко вперед, спасло нас. Вдруг в эфире послышалась ругань, и приказ сдавать назад. Я увидел, что Гуров, стал уходить в сторону. Вокруг его машины вставали фонтанчики от врезавшихся в землю болванок. Несколько снарядов попало в его танк, на броне показались снопы искр. Я закричал по рации Гурову:
   - Сдавай назад. Быстрее сдавай!- но было поздно. Дернувшись, тридцатьчетверка Гурова повернулась боком, расстелив на земле порванную гусеницу.
   - Гуров, немедленно покинуть машину!!!- но этого не потребовалось. Открылись люк сверху и вместе с дымом оттуда выскочили два танкиста в синих комбинезонах. Под кормой показались две головы в танкошлемах выбравшихся через аварийный люк в днище. Вскочив, они рванули вслед за двумя первыми, бежавших к моей машине. Но тут вдруг танкисты стали падать один за другим, до меня не добежал, ни один. Я совсем забыл про немецких солдат, укрывшихся во ржи, и они напомнили о себе.
   - Су..и, тв..ри, что творят гни.ы,- орали внизу мехвод с радистом. Мне пришлось крикнуть на них:
   - Хватит, им уже не поможешь, остается только отомстить.
   - Что будем делать товарищ капитан? Немцы, подбившие Гурова наверняка двигаются сюда!- спросил старшина.
   - Ничего не будем делать. Мы сейчас в мертвой зоне. Как только немцы появятся на верхушке, мы можем спокойно расстреливать их, оставаясь в мертвой зоне. Нужно только следить за немецкими солдатами, чтобы не подобрались к нам, и гранатами не закидали.
   - О, черт,- воскликнул радист. Я спросил:
   - Что там?
   - Один из парней Гурова ранен, и ползет к нам,- посмотрев в смотровую щель, увидел его, медленно ползущего к нам.
   - Старшина, сдай вперед так, чтобы он оказался под нами, затащим его через люк в днище.
   - Понял командир, сделаем.- Чуть дернувшись, тридцатьчетверка медленно поползла вперед. Я же приказав зарядить бронебойным, внимательно наблюдал за верхушкой холма. Танк встал, Молчунов с Истомином втянули раненого вовнутрь танка, и положили его на днище.
   - Истомин на место!!!- заорал я, увидев башни показавшихся на верхушке холма немецких танков. Радист продолжал заниматься раненым, разорвав упаковку индивидуального медпакета, начал делать перевязку.
   Наведя прицел башню на головного Т-IV, нажал на педаль пуска. Истомин успевший занять свое место вогнал следующий снаряд. Первая болванка отрикошетив от брони четверки, отлетела в сторону. Зато вторая впилась в маску пушки, через секунду четверка исчезла во взрыве сдетонировавшего боезапаса. Быстро пока они не успели въехать на вершину холма, стал как автомат, посылать снаряд за снарядом в танки противника. Гильзы сыпались на раненого, лежащего на днище, но на это уже никто не обращал внимание. Из восьми немецких танков выйти на дальность выстрела смогли лишь два. Остальные, кто медленно разгорался, кто взорвался от детонации боезапаса, кто застыл, мертвым куском метала, размотав гусеницу и получив подарок в борт от попадания снаряда.
   - Давай вперед помалу,- приказал старшине. Тридцатьчетверка, работавшая на холостых оборотах, стронулась с места и медленно двинулась вперед, ведя на ходу огонь по оставшейся бронетехнике противника.
   - Уфф, все этот был последним,- сказал я, подбив последнюю тройку.
   - Давай двигай вокруг холма, чувствую, ждут нас на верхушке. Хотя подожди.- Наведя прицел на подбитую тридцатьчетверку, послал бронебойный снаряд в борт. Не хочу, чтобы она опять досталась немцам. Посмотрев на медленно разгоравшийся танк Гурова, приказал двигаться вперед на полной скорости. Вдруг на башне послышался какой-то звон, как будто на нее что-то бросили.
   - Гранаты, всем открыть рот!- с громким звоном, на танке разорвались несколько гранат. Нас спасло то, что крышку люка я закрывал не на замок, а на кожаный ремень. Я еще в свое время часто читал, что бывало, погибали танкисты от обычной гранаты, разорвавшейся на броне танка, от кинетического удара. Поэтому и подстраховался с ремнем. Развернув башню, длинной очередью прошелся по ближайшей ржи. Где скрывались немцы рассмотреть так и не смог, слишком высокая выросла рожь. Пытаясь вытряхнуть звон в ушах, приказал двигаться дальше. Пока объезжали холм, выкинули все гильзы от использованных зарядов через нижний аварийный выход.
   - Сержант, что там с раненым?- радист, сразу ответил:
   - В плечо товарищ капитан, сквозное. Я перевязал, но нужен врач.
   - Кто он, я не рассмотрел?
   - Заряжающий, красноармеец Осокин.
   - Ясно. Всем внимание, выезжаем на открытое пространство. Странно, что нам на встречу ни кто не попался. Должны же были послать дополнительные силы в обход холма. К бою,- перевалив через еще одну дорогу, на этот раз пустую, мы выехали на другую сторону холма. Там действительно стояло три танка, направив стволы пушек вверх. Очень похоже, как только что действовал я. На мое счастье это были Т-II, к тому же стоящие ко мне боком. Со своими двадцатимилимитровыми пушечками они были мне не страшны. Видимо, немецкий командир не рискнул послать их в бой под наши снаряды.
   - Стоп!- приказал я. После чего стал быстро наводить прицел на крайний танк. И только после того, как он загорелся, остальные меня заметили. Но было поздно, мои снаряды легко дырявили их слабую бортовую броню. Оставив слева три железных костра, на полной скорости рванул в сторону села. Соваться к тем батальонам, что охраняли уничтоженные лагеря, было опасно, мигом сожгут. А вот штаб и их машины, находящиеся в селе, был для меня лакомым кусочком. Я не сомневался, что их охраняют так же жестко, как и те лагеря. Но атаковать село по дороге я и не собирался.
  Двигаясь прямо к постройкам, увидел, как тройка бомбардировщиков что-то бомбила примерно там, где находилась батарея Суслова. После того как они отбомбились, в том районе к небу потянулся черный дым, какой бывает при сожжении техники. Похожих дымов в том районе было довольно много. Это показывало, что ребята работали хорошо, но все поднимающиеся дымы были заметно в стороне. Надеюсь, парни успели покинуть машины. Продолжая следить за обстановкой по сторонам и по ходу движения танка, увидел у приближавшегося села батарею мелкокалиберных зенитных пушек, находящихся в полукилометре от нас. Расчеты зениток уже навели стволы на нас, и терпеливо ждали, когда мы приблизимся.
   - Стой,- заорал я, быстро поворачивая башню в ту сторону.
   - Истомин осколочный!
   - Товарищ капитан, в стволе бронебойный!
   - Ах ты, черт!- крикнул, нажимая на педаль пуска. Болванка, безрезультативно зарылась в землю между двух пушек, осыпав расчеты землей. Истомин забил осколочный снаряд. Его я послал под звонкие оглушающие удары по броне, расчеты все-таки открыли огонь. Судя по всему, били разрывными, не бронебойными. Снаряд разорвался примерно там же где и первый только результат был другой. Обе пушки замолчали, послав еще три осколочных снаряда, полностью подавил батарею. Просветление сверху показалось мне подозрительным, подняв голову, увидел исковерканную командирскую башенку. Теперь через нее машину было не покинуть. Люк заклинило. Не знаю, как теперь тридцатьчетверка выглядит со стороны, но похоже, мы отделались легко.
   - Давай вперед, на полном газу!- приказал старшине.
   - Истомин, боезапас?- заряжающий поднял голову, и ответил:
   - Семнадцать бронебойных, четыре осколочных и три диска для пулемета товарищ капитан.
   - Понятно. Пока не заряжай ничего. Там видно будет.
   - Товарищ капитан куда дальше? Тут огороды начались,- влез в разговор старшина.
   - Давай я показывать буду,- высунув голову, в полуповрежденную башенку, стал смотреть в исковерканные смотровые щели.
   - Давай левее, через огород той хаты,- тридцатьчетверка, ревя и пугая живность, промчалась по огороду, давя картошку, выскочила во двор. Снеся ворота, и задев столб, выскочила на улицу, заставленную машинами и другой техникой.
   - Давай старшина, действуй!!!- приказа я.
  Дав полный газ, Суриков налетел на ближайший грузовик с Кунгом, полностью утыканного антеннами. Со скрежетом грузовик исчез под танком. Я почти не участвовал в дальнейшем, только внимательно наблюдал за обстановкой вокруг, пока старшина развлекался. Проскочив до конца улицы, мы развернулись и, набирая скорость, помчались обратно, тараня технику с другой стороны улицы. Увидев подбегавших слева двух солдат со связками гранат в руках, немного довернул башню и короткой очередью успел срезать одного. Второй пытался убежать, но получив в спину вторую очередь, свалился в пыль. Разрывы гранат, оставшиеся, у первого убитого солдата в руках, я уже не видел. По моим расчетам мы уничтожили уже более тридцати автомашин и мотоциклов. Село было довольно большое, встречались даже трехэтажные здания. И вот когда мы опять вылетели на площадь, на одной из машин у нас лопнула гусеница. Множество таранов не прошло даром. Размотав ее до конца, и крутанувшись, вокруг оси на голых катках, старшина заглушил двигатель, и громко сказал:
   - Все! Приехали,- я в ответ, быстро сказал:
   - Суриков, Молчунов, покинуть танк с личным оружием. Ребята, попробуйте захватить целую машину, мы с Истоминым вас прикроем, пока немцы не пришли в себя.
   Старшина с радистом со всей возможной скоростью покинули танк через нижний аварийный люк. И броском под свист пуль, преодолели расстояние до штабного бронетранспортера, стоящего недалеко.
   - Бронебойный!- крикнул Истомину. И наведя на бронетранспортер с зенитным пулеметом, выстрелил.
   - Осколочные. Все. Подряд.- Посылая снаряд за снарядом, в уцелевшие штабные машины, я вызвал пожар на одной из них. После чего развернув башню, открыл огонь из пулемета по мелькавшим между техникой солдатам противника. Вдруг один из грузовиков с натянутым на кузов тентом, отлетел в сторону, и предо мной оказался немецкий танк со своей короткой пушкой.
   - Бронебойный!- тут же заорал я, чуть повернув башню, благо она была повернута в нужную сторону. Мой выстрел был первый, немец не успел довернуть пушку в мою сторону, что и решило исход схватки. От удара болванки почти в упор, башня тройки сползла на корму, после чего свалилась на землю. Продолжая поливать немецкую пехоту из пулемета, я приказал Истомину готовится к эвакуации из машины, вместе с раненым.
   - Понял, командир. В стволе бронебойный.
   - Знаю. Всем покинуть машину.- Справа от танка, тихо урчал на малых оборотах, подогнанный Сурковым бронетранспортер. Выпустив по немцам последний диск, и выстрелив болванкой по двигателю стоящей без башни тройки, быстро покинул машину через нижний люк, и, стреляя из автомата по пехотинцам, запрыгнул через боковую дверцу вовнутрь бронетранспортера. Истомин вместе с раненым Осокиным уже находился там. Не дожидаясь пока я закрою дверцу, Суриков дав газу, рванул вперед. Рыча и подпрыгивая от кочек и ям, бронетранспортер мчался на максимальной скорости к выезду из села. Посмотрев на перекошенное от боли лицо Осокина, тряска не так полезна для раненых, как мягкая койка, я высунувшись над бортом, открыл огонь по мелькавшим по сторонам немцам. Вдруг Суриков заорал:
   - Аааа. Су..и,- после чего под нашей машиной раздался взрыв, и бронетранспортер перевернулся. При кувыркании меня выкинуло из кузова. Так и не выпустив автомат, я оглушенный перекувыркнулся через голову, распластавшись на земле, попытался справиться с головокружением. Наставив автомат на мелькавшим перед глазами человеческих фигурок, открыл огонь. Автомат, выдав короткую очередь на три патрона, заткнулся. Потянувшись за последним магазином, чтобы перезарядить оружие, но кто-то выбил его у меня. Последнее, что помню-опускавшийся на лицо, окованный металлом приклад немецкого карабина.
  
  
   Побуждение было тяжелым. С трудом смог открыть только один склеенный чем-то глаз, после чего посмотрел вверх. Судя по всему, я лежал на спине в каком-то сарае, перед глазами была балка и стропила, обшитые досками. Чувствовал я себя весьма хреново, как и любой человек получивший контузию. Попытка глубоко вздохнуть, привела к тому, что я закашлялся и после щелчка стал слышать звуки. Справа раздалось шуршание соломы, и я понял, что сам лежу на ней. Перед глазами показалась голова Молчунова, перевязанная разорванной нижней рубахой.
   - Товарищ капитан вы очнулись!- он попытался улыбнуться разбитыми губами. Два синяка под глазами, симметрично смотрелись на его избитом лице.
   - Помоги подняться,- прохрипел я пересохшим ртом. Подхватив меня под мышки, Молчунов с трудом помог мне усесться, привалившись спиной к стенке сарая. Дотронувшись до головы понял что у меня такая же повязка как и у радиста. Похоже удар прикладом не прошел даром.
   - Дывы, Фома Ильич, командыр проснулысь.
   - Ну и что, Мыкола? Все равно немцы нас за комуняк(большевиков) принимают, несмотря на добровольную сдачу..- Справа сидело двое в форме красноармейцев, и криво улыбались, смотря на меня. Посмотрев на радиста, спросил:
   - Что за чмошники?
   - Кто товарищ капитан? Извините, не понял!
   - Эти двое, кто такие?
   - А, предатели-к немцам переметнулись. Сдались, а те их в сарае заперли, вот и злобствуют. Один вроде украинец, другой наш русский, по говору из Рязани.- Так как мы оба были контужены, то говорили громко. Предатели, с интересом прислушивавшиеся к нашему разговору, недовольно заворчали.
   - Ни че, и на нашей улице будет праздник. У немцев порядок. Попили нашей кровушки, хватит. Поступим к ним на службу, мы сами возьмем свое. Все, что у отца советы забрали, все вернем,- слушать этот бред мне надоело, и я спросил у Молчунова:
   - Остальные где?- радист, молча, показал глазами в угол. Повернув голову, увидел двоих в комбинезонах. Лиц различить не смог, поэтому спросил:
   - Кто?
   - Истомин. Его придавило кузовом, когда перевернулся бронетранспортер.
   - Жаль парня. С остальными что?
   - Немцы злыми были. Осокину еще и руку сломали, когда ногами били. Старшина до сих пор в сознание не пришел. Врач, когда нас осматривал, сказал, что у него контузия, когда старшина очнется, он не знает.
   - Что за врач? Из наших?
   - Да, товарищ капитан, военнопленный.
   - Эти давно здесь?
   - Когда нас принесли, они уже были.
   Похоже, наши громкие переговоры, были услышаны часовым. Дверь со скрипом открылась, и в сарай вошли три немца. Один из них был офицером СС в звании штандартенфюрера. Ого, целый полковник нас посетил. Интересом, осмотрев меня, он сказал солдатам на немецком языке:
   - Офицера ко мне в кабинет,- после чего вышел наружу. Послышался звук запускаемого двигателя и, шурша покрышками, машина удалилась. Странно что я не расслышал шум двигателя подъехавшей машины, наверное на заглушенном моторе прикатились, вот и не слышал.
   - Вставай, русская свинья.
   Меня подхватили под локти, и волоком вытащили наружу. Как не странно обращались со мной довольно не плохо. Держа за плечи, терпеливо ждали, когда у меня закончится головокружение. Откуда-то справа подошел невысокий худощавый мужчина лет сорока, в нашей форме и грязном когда-то белом халате с чемоданчиком. Чуть сзади его сопровождал немецкий солдат.
   - Ну что же они вас так резко подняли. Осторожно нужно. Осторожно,- открыв чемоданчик, он достал пузырек с прозрачной жидкостью, и, смочив марлю, ткнул ей мне поднос. От запаха нашатыря меня чуть не стошнило, но голова просветлела. Убедившись, что я более-менее в порядке, врач кивнул немцам. Те осторожно повели меня по улице, направляясь в сторону площади, где меня подбили. Идя по улице, удовлетворительно смотрел на раздавленную и уничтоженную технику. Немцы, почувствовав мое настроение, больно сжали руки. По улице ходили солдаты и местные жители. Вдруг откуда-то справа выскочила старуха со злым лицом, и заорала, что я уничтожил ее огород, и разнес весь двор. Нагнувшись, она зачерпнула свежую коровью лепешку, и швырнула ее в меня. Попала. Коровьи экскременты стали стекать по лицу. Немецким солдатам, державшим меня, это не понравилось, им тоже досталось. Поэтому они стали гнать ее от меня, не отпуская рук. Сразу обнаружилось, что конвоиров больше чем я думал. Со спины показалось еще два солдата и стали шугать старуху. Но та, вывернувшись, успела подбежать ко мне и плюнуть в лицо. Увернуться я не смог из-за державших меня солдат. Похоже, что это им понравилось, но старуху они все-таки отогнали. Постаравшись вытереть лицо о плечи, я продолжал идти вместе с конвоирами к площади. Бабка двигалась в отдалении, продолжая выкрикивать угрозы и оскорбления, посмотрев на нее, постарался запомнить, после чего продолжал осматривать проделанную нами работу.
  Из-за кунга Опель-блица, показался корпус моего танка. Уже не моего. Около него суетились несколько ремонтников, восстанавливая гусеницу. Черт, надо было хоть гранату кинуть вовнутрь, чтобы он никому не достался. Хотя там оставалось очень мало снарядов для детонации. Подходя к дверям трехэтажного здания, в окна которого, я выпустил несколько бронебойных снарядов, обернулся, бросив последний взгляд на мой бывший танк.
   В кабинет я так и зашел испачканным коровьим гов..м лицом. Штандартенфюрер с улыбкой смотрел, пока меня сажали на стул. Конвоиры вышли из кабинета. Достав, из великолепного портсигара папиросу, штандартенфюрер закурил. После чего спросил, на плохом русском:
   - Ну как вам гостеприимство местных жителей?
   - Так себе. Остается желать лучшего,- ответил я на немецком языке, что заставило немца удивленно приподнять брови.
   - О, ваше произношение великолепно. Для русского просто отлично!
   - О, герр штандартенфюрер вы мне льстите. Позвольте представиться. Вацлав Швед, служу в полку 'Бранденбург'. Во шве моих галифе вы найдете мой опознавательный знак. В эту группу окруженцев попал совершенно случайно. Позвольте рассказать вам после того, как ваши солдаты достанут код. Сам извините, не могу, все тело болит.
   Разговор со штандартенфюрером затянулся почти на час, после того, как его адъютант ушел пробивать опознавательный код. Мне даже принесли воды в тазике и полотенце, чтобы я мог умыться. Врать мне было привычно. Только сложно было накладывать на недавние события. Не думаю, что он поверил мне, но слушал внимательно.
   Поверил он мне или нет, показали дальнейшие события. Меня отвели обратно в сарай.
   Пройдя в угол, где находились мои бойцы, сел рядом с радистом, Улыбнувшись, глядя на его синюшнее лицо, тихо спросил, наклонившись к уху:
   - Как у вас тут?
   - Пока все хорошо, сказал индюк, направляясь за хозяйкой к колоде.- Кивнув на угол, криво улыбнувшись, сказал,- когда вы ушли, эти двое пытались права качать, но я их послал.
   - Старшина не очнулся?
   - Нет, но Осокин пришел в себя!
   - Да? Потом подойду. Есть возможность уйти отсюда. Будь наготове.
   - Понял,- так же тихо сказал радист, его глаза радостно блеснули.
   Пройдя к Осокину, спросил у бойца:
   - Как себя чувствуешь, боец?
   - Рука болит, товарищ капитан. Невезучая она у меня. То пуля, то перелом.
   - Ничего, выберемся, сдадим тебя на руки красавицам медсестрам, будешь спать на простыне и кушать кашу.
   -Хорошо бы, товарищ капитан.
   - Спи, сон полезен.
   Еще почти час мы с Молчуновым общались склонив головы друг к другу, под подозрительными взглядами соседей. Вот что странно, я точно получил контузию, а сейчас ее почти нет. Так, легкий шум в ушах, что не скажешь про радиста. Речь его изредка начинала заплетаться и нормальный слух так и не вернулся. Я еще тогда заметил, когда сожгли мой первый танк, что пришел в себя после контузии довольно быстро. Странно все это... Отправив радиста отсыпаться, сам лег рядом и прикрыв веки, начал прокручивать в памяти наш разговор с штандартенфюрером.
   ....
  
   '- Я буду вас называть вашим настоящим званием, гауптман. Кстати, какое у вас звание в разведке?
   - Лейтенант Абвера, герр штандартенфюрер.
   - Хорошо лейтенант. Расскажите, что произошло с вами за последние два дня?'
   Мой так называемый рассказ длился почти час, хотя я и старался врать правдоподобнее, вставляя ключевые моменты, происшедшие за это время. Например, командиром моей тридцатьчетверки был рядовой Истомин, являющийся в действительности сотрудником НКВД. Повезло, что в танке на четыре человека экипажа, нас оказалось пятеро. Я же за все время боя пролежал на днище танка, притворяясь сильно контуженным. Потому как, являюсь честным солдатом Рейха и в своих, стрелять не желал. Офицер, проглотил эту ложь, не моргнув и глазом. Поняв, что о нападении на оба лагеря я ничего не знаю, сразу потерял ко мне интерес. Дальше допрос быстро закончился.
   ....
  
   Нас так и не накормили. Хмуро вздохнув, стал устраиваться спать. Я сейчас самый боеспособный из нас четверых. Еще через полчаса очнулся старшина.
   - Ну что, Федя, как себя чувствуешь?
   - Непонятно, товарищ капитан,- ответил старшина и начал ощупывать себя руками.
   - О, слышишь, уже хорошо.
   Как ни странно, старшина был в более приличной форме, чем я думал. Походив по сараю, туда-сюда, он лег рядом с нами, и мы с радистом начали посвящать его в наш план. Получивший его полное одобрение. Закрыв со старшиной радиста своими телами, от взглядов предателей, лежащих в противоположном углу, мы позволили ему и дальше раскачивать длинный гвоздь, забитый в стену сарая.
   Толчок в плечо разбудил меня. Открыв глаза увидел темный силуэт склонившегося надомной человека. Определив поторчавшим вихрам, что это был старшина, спросил свистящим шепотом:
   - Что? Рано же еще.- Действительно было еще рано. Сквозь щель было видно встающую луну.
   - Товарищ капитан, там за стенкой кто-то шебуршится.
   Мне в руку лег стержень из холодного метала. Ощупав его, понял, что это гвоздь двухсотка, все-таки вытащенный радистом из доски. Хозяева использовали его как крючок для упряжи. Вставая, я зашуршал соломой, замерев на миг, прислушался. Со стороны двух предателей продолжал раздаваться храп. Выйдя на середину сарая, стал прислушиваться, слева встал старшина. Было тихо, только слышны шаги часового ходившего около двери. Вдруг снаружи послышалось поскуливание.
   - Чертова собака, пшла вон!- послышался крик часового на немецком. Послышался удар, и громкий визг обиженной собаки стал удаляться. В углу зашевелился один из предателей, пристав стал прислушиваться к смеху часового. Подбежав, я футбольным ударом в голову, оглушил первого. После чего навалившись на второго, спавшего рядом, сжал его гортань и с силой вдавил ее. Послышался сип и бульканье из поврежденного горла. Сжав кулак, ударил его в висок. Предатель замер, только из горла продолжало доноситься бульканье. Повернувшись к первому, понял, что добивание уже не требовалось. Старшина закончил за меня. Быстро подойдя к двери, встал рядом со старшиной и тоже стал прислушиваться к происходящему снаружи. Похоже, часовой так ничего и не услышал и продолжал ходить недалеко от двери. Найдя довольно большую щель, размером в пару сантиметров, я смог разглядеть охранника. Хорошо освещаемый луной часовой повернулся к нам боком и, остановившись, прислушался. Постояв так минуту, продолжил хождение от одного угла сарая, до другого. Проблема что расстояние для броска было нормальное, только вот просунуть руку наружу и метнуть гвоздь не получиться, из-за малого размера щели. Знаками показав старшине ложится отдыхать я вернулся на свое место и прижав губы к уху старшины, тихо сказал:
   - Уходим на рассвете.- Кивком показав что понял, старшина отодвинулся, и замерев, стал издавать легкое похрапывание. Восхитившись мастерством старшины так подделывать звуки спящего человека, стал обдумывать, как мне суметь уложить часового. Ладно, как говориться 'утро вечера мудренее'.
  
   Старшина разбудил меня за час до рассвета. Тихо сказав мне на ухо, что караул только что сменился, тенью скользнул к двери и замер прислушиваясь.
   Встав и потянувшись, я подошел к щели и посмотрел на нового часового. В отличии от прошлого, этот был вооружен карабином. Чтобы его завалить у меня был только один выход. Отойдя от щели на пару метров, я встал, и стал разрабатывать кисти рук и пальцы. Был только один шанс из тысячи, что у меня получиться. Проснувшиеся бойцы с надеждой смотрели на мои приготовления. Достав гвоздь, осмотрел его. Нормально, остро заточен уже хорошо. Подкинул его на ладони, примериваясь к броску. Сделав несколько тренировочных движений рукой, стал ждать. Сердце в груди вдруг стало громко бухать, странно я раньше бы совершенно спокоен, а тут напал мандраж. Несколько раз глубоко вздохнув, смог успокоиться. Снова приготовившись, я внимательно смотрел на часового обрисованного луной сквозь многочисленные щели. И как только появилась его силуэт в нужной мне щели, метнул гвоздь. Остро заточенный стержень, пролетев сквозь дыру, вылетел наружу и пролетев три метра воткнулся острием в висок часовому. Стихом стуком и бряканьем амуниции тело караульного упало.
   - Давай начинай,- прошипел я в сторону бойцов. Старшина с радистом стали отрывать плохо прибитую доску обнаруженную радистом в процессе осмотра сарая. Плохо было в том, что находилась прямо у дверей, а значит под наблюдением часового. Стоящий рядом с ними Осокин, сквозь щели наблюдал за улицей.
   - Готово, товарищ капитан, отошла,- услышал я тихий шепот старшины. Отодвинув его в сторону, с трудом протиснулся наружу.
   Я быстро подбежал к часовому, и подхватил его карабин, соскользнувший с плеча во время падения. Открыв затвор, проверил, есть ли патрон в стволе. Держа оружие наготове, стал осматриваться, было тихо, село спало. Посмотрев в сторону леса, увидел едва заметное просветление на горизонте.
   - Федя, сними с него амуницию, быстро.- Стоя рядом со старшиной, возящимся с застежками ремней, слушал тихую ругань радиста, помогавшего Осокину протиснуться сквозь проделанную щель.
   -Товарищ капитан он живой,- тихо воскликнул старшина. Наклонившись над часовым, понял, что гвоздь вошел в висок всего на сантиметр, и ударом оглушил его. Достав из чехла штык-нож, и спокойно вогнал его под ребра часового. Теперь уж точно труп.
   - Держите, товарищ капитан,- сказал старшина, протягивая мне немецкую разгрузку. Отдав карабин радисту, стал быстро надевать ее на себя, при этом скомандовав старшине еще и снять с убитого сапоги. У радиста сапоги давно каши просили, да и у старшины были не лучше. Застегнуть ремень на поясе, стал накидывать на плечи, только отрегулировать их под себя, в темноте у меня не получилось. Отдав бойцам две обнаруженные гранаты, так называемые 'колотушки', и тихо двинулся к окраине села, держась тени заборов. Осторожно проскользнув мимо еще двух часовых, мы попали на площадь, которую охраняли аж трое фрицев. Крепко сжимая цевье карабина, я тихо перемещался, прячась в тени раздавленных и уцелевших машин. Видно немцы не все успели эвакуировать из села. Стоящая особняком легковушка, привлекла мое внимание. Судя по обводам, это был плавающий вездеход. Кивком, указав на него Сурикову, знаками показал, что хочу забрать его. Не обращая внимания на заметно округлившиеся глаза бойцов, уже хорошо различимых в рассеивающейся темноте. Снова, уже сердитым жестом, показал на машину. С одной стороны от часовых, ее прикрывал здоровенный трейлер, зачем-то оказавшийся на улицах села. С другой-борт грузовика с раздавленной нами кабиной. Показав жестами, что ее надо толкать, посадил за руль Осокина. Ничего и с одной рукой можно баранку крутить. Сняв машину с ручника и поставив на нейтралку, с трудом сдвинули ее с места. Тихо шелестя покрышками, машина под управлением Осокина въехала в узкий проулок. До толкав ее сколько хватало сил, остановились в тени большой яблони, склонившей свои ветви над проулком. Приказав Сурикову осмотреть машину, можно ли ее использовать или нет, велел остальным отдыхать. Осокина поставил следить за обстановкой, как самого не уставшего.
   - Товарищ капитан, не заводится, придется напрямую соединять,- голос старшины вывел меня из раздумий. Кивнув ему, сказал:
   - Работай, только быстро. Молчунов, помоги ему.
   - Есть, товарищ капитан.
   Во блин, даже в плену не забывали о субординации. Рассвело, но старшина с радистом продолжали возиться под капотом машины. Начали раздаваться звуки проснувшегося поселения, невдалеке мычали коровы, были слышны щелканья кнутов.
   Вдруг раздался звук запускаемого стартера, захлопнув капот, с закрепленной на нем запаской, старшина прыгнул за руль машины. Радист с Осокиным сели на заднее сидень, я же расселся на переднем.
   - Давай неторопливо езжай. Как будто мы свои, а вот если начнут стрелять, то дави педаль газа до предела. Понял?
   - Да товарищ капитан. Понял.
   - Ну, тогда трогай!
   Тихо работающий на малых оборотах двигатель, негромко взвыл, когда старшина дал газу. Проехав проулок до конца, выехали на луг с пасущимися на нем коровами. Из села, крестьяне все вели и вели новых коров. Наблюдая эту картину, удивлялся все больше и больше. Какого хрена немцы их не отобрали, не реквизировали. Вдруг сзади взлетели две ракеты, определив по месту взлета то, где находился наш тюремный сарай, понял-побег обнаружили. Приказав старшине прибавить немного газу, попросил Осокина, стонавшего от болей в руке, при каждом подпрыгивании машины, потерпеть.
   Скачущая на кочках машина, выскочила на дорогу, и довернув старшина по пылил по ней, что заставило меня заорать:
   - Куда!!! Там посты, давай напрямик, по полю!
   Сползая юзом в неглубокий кювет, машина, громко ревя на больших оборотах, рванула дальше по полю со сгоревшим урожаем. Мы держали путь, на далекий лес, видневшийся в километрах пяти от нас. Воспользовавшись тем, что уже рассвело, стал нормально застегивать немецкую разгрузку. Как только закончил, мне вдруг в лицо попала пригоршня земли. Старшина с матом стал крутить баранку, заставляя машину делать зигзаги. Пристав я закрутил головой, и заметил на горизонте башню танка. Судя по покачиванию, он двигался на нас и стрелял на ходу. Присмотревшись узнал Т-II, ну-ну попробуй на ходу попасть в движущуюся машину. Видимо немецкий командир-танкист это понял, потому я увидел, как башня танка замерла, и на конце тоненького ствола появился огоньки.
   - Стой!!!- заорал я старшине. Наводчик наверняка целился по ходу движения машины, но разрывы снарядов произошли метрах в семидесяти от нас. Видимо искривление поля в этом месте, не позволявшее полностью видеть нас спасло и на этот раз. Из-за этого искривления, мы ехали как бы в низине, и немецкие танкисты видели только наши головы, как и мы, только их башню танка, выделявшейся на фоне сгоревшего поля. Но было понятно, что как только они поднимутся повыше на это мелкий холм, то ехать нам не долго. Пригнувшись под пролетевшей над головой пулеметной очередью, я сказал старшине, который уже набрал приличную скорость машины.
   - Федя, до леса надо доехать на максимальной скорости. Через минуту, мы будем на его прицеле. Так что гони. Гони!!!
   После чего повернувшись к сидящим сзади сказал Осокину, уже закатывающий глаза на бледном лице:
   - Терпи, Осокин. Терпи!!! Будем гнать на полную.
   Уловив слабый кивок. Посмотрел на шлейф пыли и пепла, тянувшийся за нами. Теперь понятно, как немцы засекли нас. Я повернулся к старшине, который похоже уже выжал из машины все что смог. Еще минуты три, и мы уйдем из зоны прямого выстрела.
   Обернувшись к преследующему нас танку, стал всматриваться на заметно отставшего немца. Его уже было видно полностью. И только сейчас, я заметил десант сидящий на его броне, и как раз спрыгивающие с остановившегося танка. Заметив его остановку, тут же заорал:
   - Уходи в сторону!!!
   От стрелявшего в нас танка, до нас было уже километра два. Что затрудняло стрельбу, но врезающиеся в землю снаряды заметно нервировало нас. Машина вырывалась из сплошных разрывов и скрылась от внимания немецких танкистов за деревьями леса. Приказав старшине сбросить скорость и внимательно смотреть за дорогой, прокладываемой по опушке леса. Стал вспоминать стрельбу немцев. Странно, такое впечатление, что по нам стрелял не танк, а мелкокалиберная зенитная пушка. Вроде тех, что мы расстреляли на въезде в село. То что немецкие танкисты из пушки Т-II, смогут стрелять таким темпом я не верил. У Т-II в обойме только по десять снарядов, а по нам прошлись очередью не меньше тридцати. Видно были еще подобные танки которых я не заметил.
   С хрустом продираясь через заросли мелкого кустарника, машина ревя двигателем выехала на небольшую поляну. Приказав старшине остановиться, приказал:
   - Пятиминутный передых. Федя, насколько мы удалились от села?
   - Километров двадцать будет, товарищ капитан!
  Да, если считать что тот лесок мы проскочили насквозь за пять минут. И по новому полю минут через двадцать въехали уже в настоящий лес, то где-то так и выходило.
   - Осмотри машину на повреждения. После того ада из которого мы вырвались, наверняка появились пробоины.
  Повернувшись к пассажирам сзади, спросил:
   - Как вы?
   - Осокин сознание потерял минут десять назад, товарищ капитан. Почти сразу, как въехали в лес.
   - Ясно, осмотри его. А я вокруг пробегусь.
   Сделав круг по лесу, и обнаружив заросшую лесную дорогу, которой давно никто не пользовался, вернулся к машине.
   Старшина с радистом возились с Осокиным. Оказывается езда под огнем не прошла даром, довольно крупный осколок впился рядовому в бок и сейчас мои бойцы пытались помочь раненному. Старшина как раз разрывал белую ткань, обнаруженную в багажнике отделения, и стал обматывать Осокина этим импровизированным бинтом.
   Держа карабин наготове отслеживал обстановку вокруг, слушая бормотания старшины обследовавшего ранение Осокина. Не знаю, как он смог с такой раной доехать с нами сюда, но мы помочь, ни чем не могли, кроме как наложить повязку. Слишком много крови потерял Осокин. Через несколько минут, так и не приходя в сознание, он умер. Закрыв Осокину глаза, услышал всхлипывающие звуки с боку. Повернувшись к радисту, закрывшему лицо ладонями, мягко сказал, положив руку на сотрясавшиеся в рыданиях плечо:
   - Он умер, Саша. Его уже не вернешь. Но мы отомстим за него немцам. Ты слышишь Саш? Отомстим!- мой голос по мере разговора все повышался и повышался.
   - Немцы запомнят этот день на всю жизнь.
   После чего повернувшись к стоящему рядом старшине, сказал:
   - Пора ехать. Погоня может быть близко. Парня похороним позже. Кстати, как машина?
   - Да что ей будет железке!- махнул рукой старшина.
   - Радиатор пробит. Я залепил его смолой обнаруженной в багажнике и долил из канистры с водой. Удивительно, но колеса целые, ни одно не пробито. Еще есть полная с бензином. Эх, таких парней потеряли. Истомин, Осокин, а я ведь даже не знал, откуда они.
   - Федя, пора ехать!
   - Да, товарищ капитан, сейчас,- сказал старшина опустив голову, как будто прощался. Встряхнувшись, он сел за руль и спросил куда ехать.
   Радист снова сел рядом с Осокиным. Крепко держа карабин, я показывал старшине, как выехать на заброшенную дорогу.
  
   Теперь было понятно, почему дорога была заброшена. Видно ремонтировать разрушенный старенький деревянный мостик никто не стал. И дорога умерла. Обойдя молоденькую березу растущую прямо на дороге, подошел к обрыву и посмотрел вниз на небольшую речушку, несущую свои воды мимо нас.
   - Не объехать товарищ капитан,- сказал подошедший от вездехода старшина.
   - У нас плавающая машина. Не забыл?
   - Забыл,- кивнул старшина,- только у нас весь корпус в дырках, потонем ведь.
   - Тут восемнадцать метров, успеем! Но это потом. У тебя смола осталось? Которой, ты чуть не каждый километр радиатор чинишь?
   - Да, товарищ капитан, осталось. Только не понимаю, зачем она была нужна немцам.
   - Забей. Ладно, ты дыры заделай в корпусе, а мы с Молчуновым пока Осокина похороним. Лопата в багажнике?
   - Да, товарищ капитан, сейчас дам.
   Получив от старшины лопату, я стал выбирать место для могилы. Подошедший радист показал на небольшой склон у речушки с красивыми берегами.
   - Осокину тут бы понравилось товарищ капитан.
   Кивнув в ответ, направился к понравившемуся месту. Лопата легко входила в мягкий песчаный грунт. И то, что по близости не росло деревьев, сильно помогало нам.
   Пыхтя, бойцы принесли тело Осокина. Накрыв его голову найденной старой курткой водителя, сказали несколько слов прощания. После чего бросив по горсти земли, стали по очереди засыпать могилу. Радист приготовил крест, сделанный им пока я копал яму. Похоронив, я разрядив карабин, и передергивая затвор, три раза нажал на спусковой крючок, отдавая дань уважения погибшему танкисту. После чего оставили одинокий холмик с крестом, на котором радист вырезал штык-ножом.
  'Красноармеец Осокин, танкист, погиб смертью храбрых, при штурме села Высокое. 19.07.1941.'
  
   Речушка была маленькая, но удивительно глубокая, колеса потеряли сцепление с дном почти сразу же, как только въехали в воду. Посмотрев на дно машины, заметил прибывавшую воду. Хотя я бы не сказал, что она быстро прибывала. На середине речки двигатель стал работать с перебоями, и когда осталось меньше трех метров, окончательно заглох.
   - Быстро покидаем машину.- Крикнул я, вскакивая и перебираясь на капот.
  М-да об устойчивости машины я и забыл. Поэтому с трудом удержав равновесие, прыгнул на берег, все-таки черпнув сапогами воду. Выбравшись, обернулся, и смотрел, как умные бойцы подгребли руками к берегу и спокойно выбрались на берег. Хмыкнув, сказал, что они молодцы. Прихватив из полузатонувшей машины то, что могло пригодиться, определившись по солнцу, направились к Днепру.
   Услышав снова бурчание желудка, только выругался. Последний раз ели мы вчера, перед боем.
   Вдруг я услышал шум справа по ходу нашего движения. Повернувшись к старшине, тоже прислушивающегося к звукам, приподнял бровь в недоумении. На радиста я даже не посмотрел, с контузией он плохо слышал, и поэтому тихие звуки, раздающиеся не вдалеке, просто не мог услышать.
   - Плачет кто-то товарищ капитан,- тихо сказал старшина. Мне тоже так показалось, поэтому показав знаками, чтобы следовали за мной, направился в сторону источника шума. Обернувшись, улыбнулся, воины в походе. Старшина сжимает в руках мой штык-нож и держит в руках гранату. Радист, крепко держа черенок лопаты, следовал замыкающим, последняя граната была у него за пазухой. Отодвинув мешающую ветку в сторону, прислушался. Действительно плач. Определив по звуку направился в ту сторону, держа наготове карабин. Последние метры мы преодолели ползком, выглянув из-за дерева, я увидел двух девушек в нашей форме.
   Внимательно осмотревшись, увидел и того, о ком они плакали. Лежал он боком и звания я его не видел, но то что командир точно. Немногочисленные бинты, которыми он был перевязан, показывали о ранении, полученном этим командиром. Встав, еще раз осмотрелся, больше никого на полянке не было. Отдав карабин старшине, вышел на открытое пространство из-под деревьев, и был, наконец замечен девушками.
   - Ой, вы кто?- воскликнула одна из них, заметив меня.
   Подойдя поближе, представился, глядя на лежащего полковника, с петлицами летчика:
   - Капитан Михайлов, бывший командир механизированной группы. Умер?- спросил я, кивнув на полковника.
   - Да. Ой, не смотрите на нас!!!- тактично отвернувшись, все равно бойцы страхуют, терпеливо ждал, пока девушки не приведут себя в порядок. Дождавшись, когда они наконец закончат, спросил:
   - Вы кто, и как здесь оказались? А сначала представьтесь!
   - Сержант Марьина, операционная медсестра двести шестого медсанбата.
   - Рядовая Иванова, сестра-сиделка двести шестого медсанбата.
   Рассказ их был не такой уж и долгий. Позвав бойцов, мы вместе стали слушать их злоключения.
   Выяснилось, что этот район немцы захватили дней пять назад и стремительно двинулись дальше. Медсанбат был эвакуирован фактически полностью, остались только безнадежные. И как раз когда немцы ворвались в расположение медсанбата, там шла погрузка последних раненых. В общем, из-под огня смогли вырваться только две машины. Санитарный автобус, в котором и находились обе девушки, и полуторка из автобата, присланная в помощь. Полуторка, дав газу, смогла оторваться от автобуса, не обращая внимание на сигналы. Автобус же довольно скоро встал, получив повреждение во время бегства. Водитель и два пожилых санитара находившихся с ними, вынесли раненых, и по очереди унесли вглубь леса. На пять человек у них было три винтовки и наган у военфельдшера, старшего машины, плюс пара вещмешков с продовольствием. У девушек оружия не было. К вечеру на них набрел этот полковник с ранением в плечо. В общем, они провели в лесу все это время.
  Страшное началось вчера рано утром. Прибежал один из санитаров следивший за дорогой, и сказал, что только что на большой скорости пролетели три немецких грузовика полностью облепленных советскими бойцами. И что один из них на глазах санитара сорвался с машины и упал на дорогу, остальные даже не остановились. Когда санитар подбежал к неподвижно лежащему бойцу, первое что бросилось в глаза это невероятная худоба и вонь, немытого тела. Перевернув тело, он понял, что боец мертв. После чего сразу же бросился бежать в лагерь. Военфельдшер приказал принести его в лагерь, что и сделали санитары. Через несколько часов приехали несколько грузовиков и остановившись примерно в том месте где сорвался боец, начали выгружать солдат. Выстроившись в цепь, стали прочесывать лес. Военфельдшер приказал им уходить, оставшись с санитарами оборонять лагерь с ранеными. Полковник повел их в сторону фронта, чутко прислушивающиеся к перестрелке у лагеря, девушки поняли, когда наступила тишина, что все кончено. Перестрелка длилась всего пару минут.
   - А что с полковником случилось?
   - Остановка сердца. Похоже, у него были проблемы с сердцем.
   - Ясно. У вас покушать есть? А то мы только что из плена сбежали, голодные, со вчерашнего дня ничего не ели.
   - Нет, товарищ капитан, как стрельба началась, мы побежали и ничего с собой не взяли.
   - Ну и ладно. Посмотрите что с моими бойцами. Нас, правда, врач уже осмотрел, но вы все-таки тоже посмотрите.
   После быстрого медосмотра и похорон полковника, документов у него не было, и мы со слов девушек вырезали на деревце, под которым выкопали могилу.
  ' Полковник Иванцов 19.07.1941'.
  Через час мы отправились дальше уже большим составом.
   К полудню мы остановились на привал, радист из-за контузии стал совсем плох, и пока шли его по бокам придерживали обе девушки.
   Вдруг раздался шум бегущего человека. Встрепенувшись, я взял наизготовку карабин, и прислушался.
   - Товарищ капитан, там дорога,- вскричал подбежавший старшина, которого я отправил осмотреться.
   - Оставайтесь здесь, мы скоро.- Сказал я девушкам и радисту. Подхватив карабин, рванул вслед за старшиной, к обнаруженной дороге.
   - Вот, товарищ капитан. Я посмотрел следы, грузовики недавно проезжали,- сказал старшина, отведя ветку в сторону для лучшего обзора. Вдруг послышался звук мотора.
   - Если один будем брать. Приготовь гранату, кинешь по ходу движения.
   - Понял, товарищ капитан. Сделаем.- Ответил старшина, доставая из за пазухи гранату и отвинчивая колпачок.
  Решение на захват пришло мне, как-то спонтанно, под давлением обстоятельств. Тут и оружие нужно и продовольствие. Через несколько секунд определил, что едет мотоцикл, по звуку вроде один. Напомнив старшине, что замедлитель на этой гранате девять секунд, посоветовал дергать за веревочку заранее. После чего подполз поближе к дороге. Через просветы между деревьев было видно движущуюся технику, с двумя седоками. Держа на прицеле пулеметчика в люльке, ждал разрыва гранаты.
   -Хальт!- вдруг заорал один из немцев, видимо заметивший старшину. Мой выстрел заставил поникнуть голову пулеметчика. Тут грохнул разрыв гранаты, и передернув затвор, я послал пулю в грудь привставшего в седле второго немца. После чего перезарядив карабин, осторожно направился к мотоциклу, держа оружие наготове. Приблизившись шагов на двадцать к мотоциклу, произвел два прицельных выстрела в грудь каждого немца. После чего, махнув рукой настороженно наблюдавшему за мной старшине, и мы вместе подошли к мотоциклу. Оказывается, я мог и не стрелять в водителя, один из осколков разорвал его горло. То-то он привстал в седле, держась за горло.
   Нашими трофеями стали два карабина, ТТ, без запасного магазина в кармане пулеметчика. Пулемет МГ-34 с двумя запасными лентами. Боеприпасы, четыре гранаты, и ранец одного из немцев набитый продовольствием. К сожалению, мотоцикл пришел в полную негодность, осколки разорвали покрышку переднего колеса и оставили несколько рваных дыр в бензобаке.
   Прихватив трофеи, мы направились к нашей стоянке. Успокоив испуганных стрельбой девушек, и подхватив под руки радиста распределив груз между всеми, быстро покинули это место. Марш бросок на пять километров полностью вымотал нас. После небольшого отдыха попросил девушек приготовить ужин из трофеев.
   После ужина состоящего из свежего хлеба и сала с луком, стало значительно лучше. Есть хотелось еще, но девчата не дали, став вдруг серьезными медиками. Сказали, что много есть, после голодания опасно. На мое ворчание, что мы провели в плену меньше суток, они не обратили внимание. После ужина, Молчунову стало заметно лучше.
   - Федя проверь оружие, я пробегусь пока вокруг.- Старшина, успевший уже натянуть трофейную разгрузку, кивнул, подтянув карабин радиста. Свой он уже проверил. ТТ, я отдал сержанту Марьиной.
   Отойдя от лагеря километра на полтора, ощутил свежесть, которую принес ветерок. Направившись навстречу ветерку, вышел на довольно широкую речку, метров так на сто пятьдесят. Подойдя к воде и положив рядом карабин, набрал горсть воды, после чего плеснул ее себе в лицо. Тщательно умывшись, я потянулся за карабином, и тут что-то привлекло мое внимание. Присмотревшись к кустам, растущим прямо из воды, понял что там, что-то скрыто. Подхватив оружие, я аккуратно раздвигая ветки, и убирая паутину, направился к заинтересовавшему меня месту. Обойдя кусты, растущие у берега, я обнаружил, что тут недавно кто-то проходил. Дойдя по следам до берега, увидел то, что скрывали маскирующие кусты.
   Бронекатер, стоящий у самого берега завораживал своей красотой. Присмотревшись к артиллерийской башне стоящей впереди, опознал в ней прототип башни танка Т-34. Хмыкнув, по доскам используемым как трап, поднялся на палубу катера.
   - Есть кто живой? Выходи, свои!
   Вдруг услышал, что где-то внизу заколотили чем-то железным, и раздались крики о помощи. Быстро найдя крышку люка, в которую кто-то долбил снизу. Откинув ломик, которым она была заклинена, открыл люк и отскочил в сторону, держа карабин наготове. Из люка сипло кашляя и матерясь, вылезли три моряка в тельняшках, с обмотанными какими-то тряпками лицами.
   - Там еще двое, вылезти не могут,- хрипло выдохнул один из них, срывая повязку, лет под сорок пять с седыми усами. Подойдя к люку, увидел еще двоих лежащих внизу и не подающие признаков жизни. Закинув карабин за плечо, быстро спустился вниз. В нос сразу ударил запах выхлопных газов и бензина. Подхватив одного из матросов, подал его наверх. Чьи-то руки подхватили матроса и вытянули наверх. Подав последнего, вылез на палубу, и откашлявшись, спросил:
   - Что здесь произошло?
   - Вы кто?- хмуро спросил усатый.
   - Капитан Михайлов, бывший командир танковой группы.- Козырять не стал из-за отсутствия головного убора.
   - Главстаршина.. Михайлов. Боцман.
   - Так что тут произошло?
   - Никитин, сукин сын, матрос-рулевой, запер нас в машинном отсеке, когда мы ремонтировали дизель и пошел сдаваться к немцам. Кулак не добитый.
   - Давно?- спросил я, посмотрев на часы.
   - Да где-то минут сорок назад!
   - Дизеля целы? Двигаться можете?
   - Да, норма. В порядке.
   - Я за своими, и к вам. Дождетесь?
   - Дождемся, товарищ командир.- Упоминание о командире, натолкнуло меня, спросить:
   - А где ваш командир?
   - Погиб. Утром, внезапно налетел мессер, и пулеметами..- главстаршина махнул рукой.
   - И лейтенанта, и пол экипажа, как корова языком слизнула.
   - Ладно, потом дорасскажешь! Готовьтесь к выходу.
   Сбоку закашлялись, посмотрев на одного из очнувшихся матросов, которого только что полили забортной водой, громко топая по трапу, побежал за своими.
   До нашей стоянки было где-то, километра полтора. И поэтому я немного заплутал, пропустив лагерь левее. Сориентировавшись, я все-таки попал куда надо. Отозвавшись на окрик старшины, подошел к стоянке. Окинув всех взглядом, сказал, прищурившись от солнечных лучей, падавших на лицо.
   - Нашел наших.- Посмотрев на спавшего радиста, добавил:
   - Там у берега бронекатер стоит, нужно торопиться. Вот-вот подойдут немцы. Так что, бегом!
   Быстро собравшись, и разбудив Молчунова, мы со всей возможной поспешностью, направились к катеру.
   - Вещи сюда складывайте,- показывал главстаршина, остальные матросы готовили катер к выходу.
   -Товарищ капитан, матрос Газелин не отошел от отравления, надо бы посмотреть,- сказал боцман, кивнув на медработников.
   - Сержант,- окликнул я Марьину, помогавшая спуститься вовнутрь катера Молчунову. Радист стал совсем плох, похоже до этого он держался на одной силе воли, и очутившись более-менее спокойной обстановке расклеился.
   - Тут пострадавшего матроса надо посмотреть.
   - Иду.- Подав стоявшему внизу бойцу радиста, она, схватив, одну на двоих с Ивановой санитарную сумку побежала на нос катера, где лежал пострадавший от угарного газа моряк. Другой матрос, хлопотавший около пострадавшего от отравления, оставив его на попечении Марьиной, бросился помогать остальному экипажу.
   - Боцман!
   - Да, товарищ капитан!
   - Значит так, командование над катером я на себя не возьму. Я в вашей кухне плохо разбираюсь, командуй ты, а пока пристрой меня куда ни будь. Вон хотя бы командиром орудия, я воевал на таком, пушку знаю.
   - Хорошо товарищ капитан. У нас как раз расчет побило вместе с командиром.
   - Ладно, разберемся. Пойду осваивать орудие. Старшина ко мне!
   Вынырнувший из люка старшина вопросительно посмотрел на меня.
   - Значит так старшина, мы теперь расчет этого орудия. Принимай хозяйство.
   Осмотрев пушку, ни каких различий практически не нашли. Пушка оказалась той же ф-34, как и на моих обоих танках, тут даже шлемофоны были. Пока мы с Суриковым осматривали боевую башню, катер, потихоньку порыкивая двигателем, отошел от места стоянки.
   - Рулевой, возьми левее.- Скомандовал боцман не отрываясь от бинокля.
   - Есть взять левее.- Отозвался щупленький рулевой.
   Откинув крышку башни, я сидя с интересом крутил головой, следя за оживленной возней матросов. Для чего нужна половина из проделанных ими работ, я не понимал. В это время мы на малом ходу вышли из протоки на большую воду Днепра.
   - Справа большой катер.- Крикнул матрос, находившийся на носу бронекатера.
   - К бою.- Громко скомандовал, боцман. Плюхнувшись на место наводчика, я захлопнув крышку люка и стал крутить штурвал наводки, направляя ствол орудия на цель обнаруженную сигнальщиком. Выход на крупные волны Днепра дал мне оценить профессионализм наводчиков бронекатеров. Попасть в цель при пляшущем прицеле очень трудно. То вода в прицеле, то небо, и в этом промежутке иногда мелькала цель.
   Через минуту я приноровился. На танках тоже приходилось стрелять на ходу, что ж мне и здесь сплоховать, что ли.
   - Стрельба по готовности.- Услышал я голос боцмана в наушниках шлемофона.
   - Готов!- Откликнулся я в ответ.
   - Суриков осколочный!
   - Готов осколочный!- ответил старшина, после лязга затора.
   - Огонь.- Скомандовал боцман.
   Чуть опущенное орудие смотрело в сторону уже начавшего разворачиваться посудины противника. Ветер дувший им в корму, наконец развернул их знамя, укрепленное на небольшой мачте, что дало мне рассмотреть свастику. Поймав момент, когда наш катер замрет на мгновение, прежде чем опять качнуться в бок, произвел выстрел по катеру противника.
   - Рядом легла.- Услышал я боцмана.
   - Давай еще!
   Только после четвертого выстрела, я смог попасть в корму, улепетывающего от нас катера.
   - Ах ты бисов сын!- Вдруг в динамиках воскликнул боцман.
   - Что там?- отозвался я, на матерную тираду боцмана.
   - Никитин, су..а. Вот кто их сюда привел. Бейте их товарищ капитан. Бейте.
   - Суриков осколочный!
   - Готово!- после выстрела, услышал радостный вопль боцмана:
   - А молодцы добили. Они хода лишились. Рулевой поворот влево. Щас мы их бортовым залпом накроем.- Дослушивал я, быстро крутя ручки поворота башни, поворачивая ее вслед за поворотом катера. По остановившемуся катеру, где суетились фигурки людей, ударила пулеметная башня ДШКМ-2Б установленная на корме. Посмотрев на ее работу, спокойно откинув крышку люка, снова уселся на башне, с интересом глядя на приближающийся, полузатопленный большой катер. Пара матросов вооружившись моим трофейным МГ, держали на прицеле выживших немцев.
   - О, смотрите, и Никитин живой!- воскликнул из рубки, радостный боцман.
   Немцев, после шквального огня двуствольного зенитного ДШК, выжило около десятка, плавающие сейчас вокруг посудины. Самого Никитина я опознал, по матроской куртке. Испуганно оглядываясь на нас, он держась за спасательный круг, судорожно греб к берегу.
   - Сдавайтесь. Это, как его? А, хенде хох.- Крикнул немцам боцман.
   - Боцман, а они тебе нужны?- спросил я однофамильца.
   - Да нет вообще-то. Информация разве что!
   - Да на хрена они тогда нам сдались!!! Вон офицерик плавает, его и возьмем. Остальных в расход,- после чего достав трофейный карабин, я скомандовал:
   - По немецко-фашистским захватчикам! А-агонь!
   Матросы с трофейным пулеметом короткими очередями пересекли несколько плавающих голов рядом. Корма подбитого катера полностью ушла под воду. На поверхности остался только нос, за который держалось пара немцев, прося у нас пощады. Прицелившись в крайнего, я выстрелил ему в грудь, второй, тот офицер, смотревший на нас с круглыми от испуга глазами, ждал выстрела. Крикнув, чтобы плыл к нам, и пообещав, что я пальцем его не трону, стал ждать. Матросы подняли из воды мокрого немецкого лейтенанта, связав, оставили на палубе.
   - Боцман. Этого, сам не хочешь снять?- Кивнул я на Никитина, удалившегося от нас на сотню метров.
   - Давай!- Отдав ему свой карабин, с интересом, и комментариями, стал следить за отстрелом предателя.
   - Мимо. О, почти рядом. Мазила.- Дождавшись когда у боцмана кончаться патроны, дал ему запасную обойму.
   - На полную. Может все-таки, поближе подойдем, уже сто пятьдесят метров, да и качка еще.
   - Томилин. Давай малый вперед!
  Жалеть предателя никто не стал. Подойдя к нему поближе, боцман почти в упор всадил в скулящего от страха подонка оставшиеся в карабине три пули.
   - Бойцы, пленного на нос катера.- Крикнул я матросам, стоящим рядом с пленным офицером. После чего последовал за ними, сказав боцману, что пока допрошу его.
  
   - Ну что он рассказал?- спросил у меня боцман, вытирая лоб грязной тряпкой. Услышав за спиной шум сброшенного в воду тела, я спокойно сказал:
   - Смоленск они взяли. Могилев еще держится, но не сегодня-завтра их вышибут. Как смотришь на то чтобы помочь? Да и наш берег еще не весь занят, хотя попытки переправиться были.
   - До Смоленска идти часа три. До Могилева ближе. Горючки только полбака, до города хватит, а там встанем, и придем мы туда, когда стемнеет. Вечер же уже. Да и боеприпасов с гулькин нос.
   - Старшина ..!
   - Главстаршина, товарищ капитан!
   - Пусть так!- Я согласно кивнул головой, продолжив:
   - Идем в Могилев. По пути может чем прибарахлимся. Командуй.
   - Товарищ капитан, но Могилев же, глубоко в тылу у немцев!
   - Главстаршина, там в окружении бьются три наши дивизии. Не знаю как ты, а я себе не прощу, если не помогу им. Понял?
   - Да, товарищ капитан, понял.
   - Нужно избавиться от раненых. Да не смотри ты так на меня. Я в переносном смысле. В Могилев же их не возьмешь. Ладно, идем на наш берег, только осторожно, а то еще наши подстрелят.
   Встав на корме около зенитного пулемета, я смотрел на струю воды вырывающуюся из-под кормы нашего бронекатера. Слева была видна удаляющаяся спина мертвого немецкого офицера, плавающая в воде лицом вниз. Я выполнил свое обещание, даже пальцем его не тронул. За меня все сделал здоровенный матрос с симпатичной фамилией Красавчик. Когда он мне представился, я сперва подумал, что он надо мной издевается, однако, спросив боцмана, выяснил, что нет, действительно Красавчик Вадим Вячеславович, старший матрос.
   - Товарищ капитан, на берегу видны машины.- Услышал я крик боцмана.
   - К бою.
   От места боя мы успели отдалиться на пару сотню метров, когда боцман в морской бинокль узрел несколько грузовиков на берегу. Противоположный берег, к которому мы так стремились, скрывался вдали за небольшим туманом. Взяв у боцмана бинокль, я всмотрелся в грузовики, которые сразу определил как немецкие. Что-то в них мне сразу не понравилось. Всмотревшись, крикнул, не отрываясь от бинокля:
   - Сержанта Марьину ко мне!- Мой приказ сразу же предали по цепочке вовнутрь катера.
   - Боцман, катер тормози!
   - Томилин, стоп машина.- Спокойно сказал боцман.
   - Товарищ капитан по ваше...
   - Сержант.- Прервал я ее.- Напомните мне рассказ вашего санитара, который видел грузовики набитые нашими солдатами.
   - Он сказал, что видел три машины полные бойцов в советской форме.
   - Три?
   - Да, товарищ капитан. Он говорил три.
   - Хм, хорошо. Вернитесь на свое место.
  Слушая удаляющийся перестук каблуков, я смотрел на три грузовика накренившихся в разные стороны у самой кромки воды. Они стояли без колес и со снятыми тентами. Разбортированные колеса я обнаружил рядом.
   - Похоже, что они использовали камеры для плотов. Жаль, противоположного берега не видим. Уверен, они лежат на берегу.
   - Кто лежат, товарищ капитан?
   - Плоты. Давай-ка ты потихонечку к берегу, хочу осмотреть машины. Сдается мне, что у крайней машины лежит человек.
   Дождавшись пока боцман раздаст команды, сжато рассказал ему последние два дня наших приключений. Включив сюда и рассказ девушек.
   - Так кто все-таки напал на лагерь, товарищ капитан?- С интересом спросил у меня боцман. Опустив бинокль и протерев заслезившиеся глаза, спокойно сказал:
   - Не знаю, боцман. Свидетелей я еще не встречал.
   Катер ткнулся носом к берегу, метров в ста от машин. Оно показалось боцману нормальным для причаливания. Скинув сапоги, я с шумом обрушился в воду, держа карабин над головой. Следующим, прыгнул в воду матрос Красавчик, с пулеметом Дегтярева наперевес. Внимательно осматривая ближайшие заросли, я направился к машинам, под прикрытием пушки, с сидящим на месте наводчика, оставшимся на катере Сурковым. Перешагнув покрышку, подошел к крайнему Опелю. Я не ошибся, у заднего борта действительно лежал боец, и он умирал. Даже я понял, что жить ему осталось недолго, максимум пара минут. Быстро подойдя к нему и упав на колени громко, спросил:
   - Боец. Ты меня слышишь?
  С трудом сфокусировав на мне блуждающий взгляд, красноармеец, с хорошо различимыми следами треугольников на петлицах, что-то просипел:
   - Что?- переспросил я его.
   - ..о..ды.
   - Красавчик, воды живо!
   Поднеся ко рту раненого в живот сержанта, бескозырку с водой, стал потихонечку вливать ее в открытый рот. Сделав несколько судорожных глотков, он в устало прикрыл глаза. Дрожь пробегающая по его телу, казалось усилилась. Да я знаю, что раненому в живот нельзя давать пить, но мне надо было его расспросить.
   - Сержант, ты слышишь меня?- Повторил я свой вопрос.
   - Дааа, слыышууу.
   - Кто вас освободил из лагеря? Кто напал на немцев?
   - Демоны, это были демоны,- вдруг закричал раненный, после небольших судорог он застыл, его глаза, медленно стекленея, безразлично смотрели на небо. Вздохнув, я рукой провел по лицу, закрывая веки. В вороте гимнастерки была видна засаленная бечевка, потянув ее я вытащил на свет маленький деревянный крестик, и вздохнув убрал на место.
   - Красавчик, что в машинах?- спросил я матроса с интересом заглядывающего в машины.
   - Тут несколько убитых бойцов, товарищ капитан. И пулевые отверстия в бортах.
   - Наверное налетели на какой-нибудь патруль или пост.
   - А почему раненого оставили товарищ капитан?
   - Может сам не захотел. Или еще чего, не жилец он был. Ладно, возвращаемся.
   Глядя на удалявшийся берег, слушал Суркова, рассказывающего о наших похождениях по тылам немцев.
   - Может, там нет никого, товарищ капитан?- Спросил меня боцман.
   -Должны быть, продолжайте махать!
   С остановившегося в ста метрах от берега катера мы внимательно смотрели на как будто вымерший берег. В метрах трехстах от нас были видны вытащенные и разобранные остатки плотов, и плотиков. Посмотрев на Красавчика, махавшего белым полотнищем, стал ждать ответных действий от берега. Вдруг в наступающей темноте, на фоне белого песка появилось две фигуры, и послышался голос, окликнувший нас:
   - Эй, на катере, кто такие?
   - Свои!- Откликнулся боцман. Остальные матросы радостно его поддержали.
   Я внимательно вглядывался в стоящих на берегу бойцов. Каски, плащ-палатки, винтовки в руках, обмотки. Все это указывало что встречающие нас бойцы, все-таки наши. Бронекатер ткнулся в дно не дойдя до берега метра три. Разбежавшись и оттолкнувшись, я взлетел в воздух, песок смягчил удар поверхности берега по ногам. Выпрямившись после прыжка, я быстрым шагом направился к стоящим бойцам. Лишь подойдя ближе, в одном из них опознал командира в звании младшего лейтенанта. Что-то в них было не так. Проанализировав, понял-они не обстрелянные. Похоже, подошли свежие дивизии третьего эшелона.
   - Лейтенант, представьтесь!- Я говорил командирским голосом.
   - Командир разведвзвода, младший лейтенант Гаврилов.- Кинул руку к голове лейтенант. Мне ответить было нечем, фуражка осталась в танке, а шлемофон где-то на улице села. Поэтому представившись, я приказал:
   - Отведите меня к командиру. И позаботьтесь о раненых на катере.
   Отдав несколько приказов стоящему рядом бойцу, лейтенант повел меня в расположение своего полка. С трудом поднявшись по песчаному осыпающемуся склону, мы направились к видневшейся рядом темной массе, ночь вступила в свои права, и было плохо видно. Пройдя мимо часовых, спустились в небольшой блиндаж, расположенный рядом с мелкокалиберной зениткой 61-к, накрытой масксетью. Сдав по просьбе дежурного оружие, и спустившись по свежевырытым ступенькам, я вслед за лейтенантом попал в довольно большой блиндаж с двумя накатами. Осмотревшись в свете керосинки, опознал в ужинающем майоре командира полка. Да и лейтенант подтвердил это, подойдя к майору, он сказал:
   - Товарищ майор, часовыми обнаружен советский катер, подошедший к нашему берегу,- и наклонившись к уху, что-то зашептал ему. Пока они переговаривались, быстро осмотрелся. В блиндаже присутствовало восемь человек, связисты, командиры и политработник, в звании политрука. Спокойно отойдя от входной двери, подошел к майору. Вытянувшись, сказал:
   - Капитан Михайлов, личный порученец генерала армии Жукова.
   Судя по вытянувшимся лицам майора и других командиров, такого, от неизвестного оборванного капитана, они не ожидали.
   - Майор Гаранин, командир сто четвертого стрелкового полка, восьмой дивизии.- Озадаченно представился майор. Вслед за ним представились остальные.
   - Политрук Волгин, исполняющий обязанности замполита полка.
   - Капитан Романов, начальник штаба.
   - Старший лейтенант Карасев, командир второго батальона.
   - Лейтенант Сусанин, командир взвода связи,- представился последним щупленький лейтенант, с очками на покрытом веснушками лице.
   - Товарищ капитан, а что с вами случилось?
  Удивление майора было понятно, порученцы в таком виде не ходили. Комбинезон я скинул еще пред встречей с девушками, и хождение в форме по лесу не способствовало его виду, так как оно и так было не в лучшем состоянии.
  
   Конец первой книги.
Оценка: 5.19*77  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"