Аннотация: Вычитка не проводилась. Удалил часть текста по просьбе издателя.
В мирное время, эта самая обычная Московская районная больница, была довольно тихим местом, но с начавшейся войной, больных мирного времени с насморком и кашлем в ее стенах теперь встретить было трудно. Во всех палатах находились раненные бойцы и командиры Красной Армии, которая не жалея себя, сдерживала черные орды немецко-фашистских войск. Так что никого не удивило что в первых числах сентября, у входа появилось трое командиров, которые накинув на плечи белые халаты, спокойно шагали в кабинет главного врача.
- Ожил ваш парень. Ожил. В себя еще не пришел, но глаза открывал, а это хороший знак. Очнется не сегодня завтра, поверьте моему опыту,- немедленно ответила главврач, как только один из командиров в форме капитана ВВС открыл дверь ее кабинета. Похоже было, что она по виду вошедших определяла к кому они приходили.
Анна Семенович, в белоснежном больничном коротеньком халатике с большим декольте, склонилась надомною, и произнесла грудным голосом:
- Еще нектара?
- Да!!!- ответил я, давясь слюной не сводя взгляда с этих двух великолепных полушария.
Еще больше изогнувшись, отчего я испытал естественное неудобство в определенной части тела, Анна поднесла к моим губам стакан с молоком.
Сделав несколько судорожных глотков, отчего по подбородку потекла белая жидкость, а кто в присутствии такой женщины сможет пить спокойно?
- Сейчас вытру,- тихим сексуальным голом сказала Семенович и расстегнула верхнюю пуговицу халата, как что-то дернуло меня, и я очнулся...
А очнулся я от давления на мочевой пузырь.
'Ну вот так всегда!!! На самом интересном месте!!!'- была моя первая мысль в сознании.
Открыв глаза, я посмотрел на белый потолок с пересекающей его трещиной. Судя по всему, я находился в больничной палате. Открыв рот чтобы крикнуть санитарку, или еще кого-нибудь кто носит утки, вдруг понял что это уже не требовалось, что-то горячее потекло по ногам, и подомной замокрело.
'Зашибись я проснулся!'- только и подумал я.
'Похоже слишком много молока выпил. А ведь знал, не верь красивым девушкам. Запоят!'.
Вместо звука голоса, мое горло вдруг выдало какое-то блеклое карканье. Прокашлявшись, я довольно внятно сказал:
- Иесть тут хто-нибудь?- однако меня продолжала окружать тишина.
Судя по всему в палате кроме меня никого не было. Осторожно покрутив внезапно тяжелой головой, и переждав небольшое головокружение, я осмотрелся. Это была одиночная, персональная палата. В углу белый шкаф, у изголовья тумбочка, рядом табурет с наброшенным на него белым материалом, и только через несколько секунд до меня дошло, что это обычный больничный халат. В окно было видно крону дерева, по которому можно было определить, что я находился на втором, а то и на третьем этаже.
На тумбочке стояли банки-склянки с лекарствами, но не они привлекли мое внимание, а графин с водой. Горло пересохло до состояния наждачной бумаги и пить хотелось неимоверно. Несколько секунд жалобно посмотрев на воду, я осмотрел себя как только смог. Одна из ног, оказалось обрублена наполовину. С испугом посмотрев на левую, забинтованную снизу доверху, потом на обрубок, и от ужаса потерял сознание. Печальным было еще то, что ног я не чувствовал. Только ноющую боль.
Жанна Фриске, склонилась надо мною, и ложечкой зачерпнув кусок мороженного, вазочку с которым держала в руках, тихо сказала грудным сексуальным голосом:
- Ну съешь еще кусочек мой сладенький.
Несколько секунд я удивленно разглядывал ее. После чего быстро осмотревшись, не обращая внимания на ложку с мороженным у лица, пробормотал:
- Что-то мне все это напоминает.
- Ну съешь еще кусочек,- как заведенная просила она.
- Ты не настоящая,- слабым голосом сказал я, разглядывая ее.
- Это я не настоящая?- спросила она, скидывая халатик.
- Настоящая,- заворожено ответил я.
- Ну съешь еще кусочек,- вдруг сказала она, и около моего лица снова появилась ложка.
- Да не буду я. Не хочу.
- Будешь!- внезапно твердым и жестким голосом сказала Жанна.
Мою голову обхватили как будто клещами, и в мой полуоткрытый от возмущения рот, все-таки попало этот подозрительное мороженное. Как я не крутился, Жанна сумела впихнуть в меня еще три ложки.
Наконец я смог освободить одну ногу, и от мощного толчка девушка отлетела к стене, с глухим стуком врезавшись в нее.
Внезапно я понял, что снова обездвижен, как во сне с Анной Семенович.
С жужжанием и потрескиванием, тело Жанны зашевелилось и она стала подниматься. Через рванные прорехи кожи был виден металлический скелет андроида. С жужжанием и потрескиванием плат от замыкания она рывками двинулась ко мне, говоря грудным сексуальным голосом:
- Ну съешь еще кусочек.
- А-а-а!!! Разбудите меня кто-нибудь!!!
Ни ущипнуть, ни отбиться я не мог, поэтому сделал то, что первым пришло мне в голову. Я больно прикусил губу.
Над головой было тот же потолок с трещиной.
'Интересно к чему эти сны? Надо будет сонник почитать!'- успел ошарашено подумать я.
Вспомнив последствия встречи с Семенович, я тут же заорал:
- Сестра, утку!!!
- Елена Степановна, очнулся наш мальчик, очнулся,- без стука ворвалась в кабинет главврача дежурная медсестра.
- Как он?- вставая спросила главврач.
- Сразу затребовал утку. С ним сейчас Марья Петровна находится. Обмывает.
- Не успели?
- Да нет, утку во время принесли. Сам больной потребовал. Странно как-то это...
- Что именно?- спросила главврач выходя из кабинета и закрывая его на ключ, согласно инструкции.
- Бойкий он больно. Такое впечатление, что с момента операции не десять дней прошло, и из комы он вышел не сегодня, а не меньше месяца прошло.
- Речь не плавает, голова не кружится?- задумчиво спросила Елена Степановна, останавливаясь у двери без номера.
- Говорит, что чувствует себя хорошо. Кроме сильной слабости и обычных после операционных болей, с ним все в порядке. Кушать потребовал. Я велела ему каши принести, манной.
- Правильно, если немного, то можно. Но то, что он чувствует себя хорошо, вот это странно,- ответила главврач и постучала в дверь.
- Войдите!- послышалось за дверью.
Не входя, Елена Степановна сказала, полуоткрыв дверь:
- Он очнулся.
После чего прикрыв ее, направилась в отдельную палату. Через несколько секунд их догнал мужчина лет тридцати в форме сержанта НКВД.
Они вместе подошли к дверям палаты. Толкнув дверь, Елена Степановна первой вошла в палату.
- Нельзя больше больной,- как раз в это время отобрала у пациента, тарелку с остатками каши, пожилая санитарка.
- Можно-можно,- потянулся за тарелкой перебинтованный юноша, но сморщился и снова вернулся на место.
Несколько секунд посмотрев на Марью Петровну жалобными глазами, юноша начал всхлипывать.
Почти синхронно завторила за ним Марья Петровна, тоже начав жалостливо всхлипывать.
- На, покушай, еще немного можно,- наконец не выдержала санитарка.
- Ха, всегда срабатывает,- тихо промурлыкал юноша и снова стал наворачивать кашу. Голос он понизил, но не сильно, похоже ему было известно, что санитарка была туга на оба уха, но вошедшие его прекрасно слышали.
- Так что скажите Марья Петровна, к чему этот сон? А?- спросил уже громко больной.
- М-да. Кадр, нам попался?!- ошарашено пробормотала Елена Степановна.
Повернув голову, юноша, сверкнув ярко-голубыми глазами, с интересом посмотрел на вошедших, при этом интенсивней заработав ложкой. Похоже было, что он не безосновательно считал, что поесть ему не дадут.
Почти сразу на мой крик прибежала санитарка, а за ней медсестра. Никакого смущения я не испытывал, когда под меня ловко подсунули утку.
Счастливо улыбался я не от того что успел, ну и это тоже, а от того, что шевелил пальцами ОБЕИХ НОГ. Оказалось, я тогда посмотрел на полусогнутую ногу, то есть до колена увидел, а остальную часть нет. Ф-у-ухх, такое облегчение.
- Целые,- довольно сказал я.
- Больной как вы себя чувствуете?
- Да вроде нормально, пока не понял. Еще пить хочу, и... ф-у-у... помыться.
Выпив воды из чайника, носик которого поднесла к моим губам медсестра, я стал осматривать себя. Обе руки были целые. Левая только забинтованная по локоть. Левая нога была полностью в гипсе от паха до кончиков пальцев. Грудь и живот тоже были все в бинтах. Короче я был в смятении. Куда же меня ранили? Тут мне на глаза попала медсестра.
- Извините, мы не представлены друг другу. Вячеслав Суворов, а вы...?- спросил я у медсестры, пока санитарка уносила утку.
- Медсестра Маша Дроздова.
- Маша? Машенька. Как вы прекрасны сегодня.
Осмотрев зардевшуюся от комплимента медсестру, примерно лет двадцати шести-двадцати семи, я добавил:
- Машенька, не томите меня, скажите, я серьезно ранен?
- Я сейчас позову вашего врача, она все и объяснит,- отказалась отвечать Маша. В это время в палату вошла санитарка, неся тазик с водой, и тряпкой. Чем медсестра и воспользовалась, выскользнув из палаты.
- Ну что больной, приступим?- громко спросила санитарка.
- Ага. У меня тут вопрос образовался, вы... ага, Марья Петровна, скажите, можете объяснить, что означают некоторые сны?
- А то ж...
Манная каша бала на удивление вкусной. Наворачивая ее, я услышал от дверей чей-то ошарашенный голос:
- М-да. Ну и кадр, нам попался?!
Обернувшись, я посмотрел на стоящих в дверях людей. Уже знакомая медсестра Маша привела еще двоих. Женщину во врачебном халате, и сержант в форме НКВД. Сто процентов местный особист.
- Здрасте,- поздоровался я, и подхватив остатки хлеба стал им вытирать тарелку. В животе ощущалась приятная тяжесть.
- Здравствуйте больной,- сказала женщина.
Особист остался у двери, но смотрел и слушал внимательно.
- Я ваш врач, а также главврач этого госпиталя Елена Степановна,- сказала врач, и присев на стул рядом открыла папку, что держала в руках.
- Приятно познакомится,- ответил я.
- Давайте начнем осмотр...
- ... в общем, все хорошо. Заживление идет даже лучше чем мы предполагали, это показывает, что ваш крепкий и молодой организм справляется с ранениями. Вы что-то хотите спросить?
- Хотел? Да я у вас уже раз пять спрашивал, что со мной?
- У вас Вячеслав, тяжелое ранение левой ноги, перебита малая берцовая кость. Мелкие осколки получили также левая сторона тела. Живот грудь, досталось также и левой руке.
- А-а-а. Ну да, у меня же на крыле пушечный снаряд разорвался. Помню-помню, а как же. Но вот посадку нет. Помнится, как на аэродром свой ястребок вел, и все, расплывчато как-то... Можно еще воды, а то горло пересохло?
- Да, конечно. Маша!
Снова попив воды из чайника, я поблагодарил с Машу и спросил:
- Так, когда я на ноги встану?
- У вас тяжелые ранения. Полгода в госпитале это минимум, что я могу вам обещать, и это если осложнений не будет. А пока отдыхайте. Помните что сон лучшее лекарство.
- Понятно. Да, кстати, а какое сегодня число и время?
- Второе сентября. Десять часов дня. Отдыхайте,- сказала Елена Степановна и, подхватив папку, в которую что-то записывала при обследовании, направилась к выходу, а вот сержант задержался. Выпроводив всех из палаты, он подошел к койке и присев на стул, сказал:
- Ну что Суворов, давай знакомиться?
- Давайте,- ответил я осторожно.
- Я в курсе, так что со мной можешь разговаривать спокойно.
- Вы это о чем?- разыграл я удивление.
- Дивизионного комиссара помнишь? Макарова?
- Помню,- кивнул я.
- Ну вот и хорошо. А теперь давай рассказывай все что произошло, начиная с вылета на сопровождение бомбардировщиков...
- Шредера?- изумленно воскликнул я.
- Именно.
- Да вы шутите!!! Его группа была специально подготовлена для борьбы с асами противника,- не унимался я.
- Да точно, это он. Я тебе позже газету принесу он там с одним из своих подчиненных, капитаном Кляузе.
- Вот это новость так новость. Сколько говорите я сбил?
- Семь, восьмой разбился при посадке. Геринг рвет и мечет.
- Весело. Вы не знаете, что было после моей посадки?
- Ну почему не знаю, разговаривал я с вашим полковым особистом. Никифоров кажется. Он довольно подробно все рассказал, специально вам передать просил...
'....Что-то прохрипев, Вячеслав замер.
- Остановка сердца!- выкрикнула Лютикова, и с не девичьей силой оттолкнула Никифорова в сторону стала делать реанимационные действия. Особист ни сказал ни сказал не слова, наблюдая как деловито работает Марина.
Стоявшие вокруг бойцы и командиры молча наблюдали как она делает непрямой массаж сердца, и искусственное дыхание. Врач из полка Запашного, военфельдшер Микоян, контролировал ее, проверяя у лейтенанта пульс.
- Отошли все! Нам нужен воздух и освещение!- рявкнул он.
- Есть пульс,- через секунду выкрикнул Микоян. Через полчаса Суворов уже лежал на операционном столе, под капельницей и плазмой.
- Кровь больше не требуется,- отгоняла сестра Галя, добровольных доноров, от санчасти.
Как только шумиха вокруг раненного улеглась, и все снова занялись своими делами, иногда замирая и глядя на санчасть, к Запашному подошел приехавший с Никифоровым сержант, и лихо кинув руку к пилотке, представился:
- Товарищ подполковник. Старший сержант Суворов, представляюсь по случаю назначения.
- Суворов?- удивленно спросил подполковник, изумленно разглядывая лицо новичка.
- Да. Алексей Николаевич,- подтвердил Алексей, уже устав объяснять попутчикам и незнакомым людям, что он не тот Суворов, который всем известен, хоть и похож.
- Похож,- как будто прочитав мысли Алексея, задумчиво сказал Запашный,- только цвет глаз другой, у Вячеслава они голубые, а у вас сержант, карие.
Вокруг новичка с таким знакомым и родным всем лицом стали собираться все, кто был рядом. Слышались удивленные ахи и охи.
- Так вы родственники?- спросил Никитин.
- Нет, товарищ подполковник. У меня уже интересовались два месяца назад товарищи из органов, но я сразу сказал им, что не знаю Вячеслава Суворова.
- Но ведь похож,- выкрикнул кто-то из толпы.
- А ну все разошлись!- рявкнул Запашный.
Бойцы как-то мгновенно испарились, вслед за ними потянулись летчики обоих полков, бросая на ходу любопытные взгляды на двойника всеми любимого летчика.
- Пойдемте в штаб там и поговорим!- приказал Запашный и командование обоих полков, включая сержанта, потянулись к штабу.
Пока начштаба изучал документы сержанта о переводе, комполка расспрашивал сержанта, одновременно приглядываясь к нему, и чем больше он наблюдал за ним, тем больше понимал, какая между ними разница.
Характеры у двойников были совершенно разными. Вячеславу достаточно просто поговорить с любым незнакомым человеком, рассказать пару анекдотов, как они уже не разлучные друзья, ну приятели в крайнем случае, настолько он был общителен, и интересен как собеседник. Алексей был другим, серьезен, не многословен, редко улыбчив. От Вячеслова, просто от общения с ним набираешься позитива, именно поэтому многие летчики так любили его вечерние посиделки, пока не начались концерты. Алексей же такого настроя не давал.
- Документы в порядке,- сказал начштаба.
- Ну что ж сержант. Назначаю вас во вторую эскадрилью. Какими машинами владеете?
- Перед самым выпуском одним из первых сдал на отлично пилотирование новейшим истребителем 'ЛаГГ'.
- О, как? Даже здесь похожи ... Ладно сержант приступайте к службе...'
- И что сейчас этот двойник летает в моем полку?- спросил я задумчиво. Значит, мне не показалось, я и вправду видел прадеда. Не бред, как я думал.
- Да. Насколько я знаю да. Хотели его выдать за тебя, но после отказались от этой идеи. Приказ сверху пришел, так что он уже не двойник, а просто очень похожий на тебя летчик и однофамилец, уж не знаю как так получилось
- А Лютикова?
- Довезла тебя до операционной, тут в Москве, но после того как тебя приняли местные врачи, отбыла по месту службы.
- А мои вещи?
- Все у завсклада.
- Понятно. А награждение?
- Ну я уж думал ты не спросишь. Думаю скоро. Как только сообщу, что ты очнулся, будут решать.
- Понятно. И что теперь будет?
- Ты как себя чувствуешь?
- Спасть хочу.
- Я не о том, разговор с корреспондентами выдержишь?
- Конечно.
- Ну тогда завтра-послезавтра жди. Ставкой решено осветить твой подвиг. Бой нашего аса против десяти немецких - это очень сильно. Так что готовь речь. Я завтра днем приду к тебе, обсудим ее.
- Хорошо,- сладко зевнув, ответил я.
Как только особист вышел я накрылся одеялом, стараясь не шевелиться, и вспомнил о прадеде. Мы действительно были очень похожи.
Он был летчиком. Закончил войну гвардии капитаном, комэском в штурмовом полку. Начинал на истребителях, а закончил на илах. Но не это было странным. Уж я то знал, он мне сам рассказывал, что до конца сорок второго, он был инструктором в летной школе по боевому пилотированию, где получив звание младшего лейтенанта, все-таки добился отправки на фронт. Так что я никак не ожидал его увидеть на фронте в сорок первом. Как же я все-таки изменил историю, раз произошло такое?
Утром, меня осмотрела группа врачей всех возможных специальностей. Там даже был гинеколог, по совместительству стоматолог, который быстро осмотрев мои зубы, сказал, что все в порядке. Я его осмотр воспринял скептически, но не запретил, поизучав некоторое время мою пломбу на одном из коренных зубов, приговаривая:
- Чудесненько-чудесненько. Миленько. Кто делал?- судя по всему, пломба его изрядно заинтересовала.
Пришлось быстро сочинить историю, про незнакомого врача, который поставил ее. Врач отвязался, но в дальнейшем заскакивал ко мне периодически, осматривал зубы. Что-что, а с ними у меня было все в порядке - кроме этой злосчастной пломбы - зубы были ровненькие, белые, результат работы профессионального стоматолога. Родители кучу бабок вбухали в них, что позволило спокойно улыбаться, не стесняясь неровных зубов, как было ранее, в детстве.
Почти час врачи кружились надо мной, осматривая и записывая что-то в историю болезни. Наконец эта утомительная процедура закончилась и что-то обсуждавшие врачи вышли, предоставив работу медсестрам, и все началось по новой.
Три медсестры стайкой кружили вокруг меня, ставя уколы и давая таблетки. Взяв несколько анализов, они также вышли.
- Как тяжело день-то начался,- пробормотал я, проводив их взглядом.
- Эй, а завтрак?- крикнул я вслед.
- Через десять минут усе будет,- сказала заглянувшая санитарка.
- Тогда ладно, а то я думал, забыли про меня,- пробурчал я. Все кто болеет становятся такими несносными, за собой я такого не замечал, но все бывает в первый раз в жизни.
День до обеда пролетел молниеносно, меня не трогали, так что я отдыхал, читая 'свежую' газету недельной давности.
Среди списка награждений моей фамилии не было, но своих я нашел, хорошо, что хоть их не обошел дождь наград. А вот про мой бой, там было все, так как выпуск был дополненный, как гласил заголовок. Видимо прошлой выпуске статья была общая, а в этом уже дополненная, увеличенная.
- Вот и почитаем, что тут пишут,- пробормотал я, разглядывая фотографии.
Статья была интересная, даже для меня.
В принципе ничего так написано, кое-что не правильно, как-то, что я очнувшись когда меня вытаскивали из кабины самолета пробормотал:
' Товарищ командир задание выполнено...'- и потерял сознание. Это был явный вымысел корреспондента.
А вот бой был описан довольно грамотно, видна рука специалиста, похоже, корреспондент с фамилией Андреев нашел грамотного профи. Были вставки от подполковника Шредера, как его привезли в штаб фронта, и где он давал показания. Много что было. Упомянули даже про разбившийся восьмой 'мессер' при заходе на посадку.
В общем, профессионально написанная статья про героя-летчика. Можно было бы возгордится, но нечем. Тут можно сказать одним словом, я в том бою дрался на смерть, решив для себя, что не отступлю. В общем, там я умер. Так решил для себя перед началом боя, и это помогло. Ни страха, ни каких других чувств, в том, уже известном на всю страну воздушном бою я не испытывал. Решив для себя: 'Или я их, или они меня, другого не будет! Не отступлю!'
Именно поэтому я не боялся атак 'мессеров' смело поворачивая им на встречу и встречая огнем, не обращая внимание на то, как на плоскостях и корпусе появляются все новые дырки, главное для меня было уничтожить как можно больше гитлеровцев. То, что я дрался с легендарной в мое время группой полковника Шредера, удивило меня. Если бы я знал до боя, шансов бы у меня не было. Совсем. Но я не знал, похоже, это и спасло, не погиб, выжил.
Фото на обратной стороне заинтересовало меня. Там было командование моей дивизии. Около десятка командиров позировало перед камерой. С интересом я посмотрел на заголовок статьи.
- О как! 'Успешный налет нашей авиации на крупный железнодорожный узел сорвали планы подготовки немецко-фашистских войск к крупному наступлению!'- вслух прочитал я.
Статья была интересная. Если отбросить мусор, то получалось группа наших бомбардировщиков примерно в тридцать машин, на рассвете налетела на этот узел, и смела бомбами все что только можно. Корреспондент написал, что с задания не вернулся только один самолет сбитый зенитками, это была явная ложь. Число можно смело увеличить раза, как минимум, в три. Думаю, не меньше пяти не вернулось. Уж я-то знаю, навидался, и как действуют немцы в таком случае, осведомлен прекрасно.
На фотографии был командир дивизии, начштаба, комиссар, и еще пятеро незнакомых командиров. Это они участвовали в разработке операции.
Несколько секунд я разглядывал капитана стоявшего за левым плечом полковника Миронова. Это был тот самый командир, что я видел в беседке, когда прибыл к генералу. Что-то в его лице было знакомое, но я ни как не мог вспомнить.
Продолжая пристально рассматривать фото, краем сознание зацепил в памяти воспоминание, как вдруг в палату вошла санитарка с подносом. Время обеда.
Воспоминание, как появилось, так и исчезло испуганное появлением Марьи Петровны. С легкой досадой бросив газету на табурет, что стоял рядом, я принялся за еду.
Проводив взглядом уходящую с грязной посудой санитарку, почувствовал, что упустил что-то важное, но сколько я в дальнейшем не смотрел на фото, воспоминание ко мне больше не вернулось.
Уполномоченный особого отдела сержант госбезопасности Путилин Александр Яковлевич, готовился к приему военной и гражданской прессы. Суворов, очнувшийся вчера, выразил полную готовность для освещения своего беспрецедентного подвига. Даже сержант, относившийся к подобным сообщениям довольно скептически, видел, что на это раз пресса не лгала, не преувеличила. Парень действительно герой, и гениальный летчик, как писали о нем в газетах. Еще раз просмотрев лист с фамилиями приглашенных корреспондентов Путилин снял трубку, но сказать ничего не успел, в дверь кто-то осторожно поскребся. Так делал только один человек, и Путилин знал кто:
- Войдите!
В кабинет сержанта проскользнула его осведомитель.
- Что Мария?
- Опять он пришел,- округлив глаза, сказала одна из санитарок.
Подхватив фуражку Путилин подхватив Марию под локоть выскочил в коридор и, заперев дверь, поспешил к кабинету главврача. Он знал, где найдет посетителя.
Молодой лейтенант авиации, что сидел закинув ногу на ногу в кабинете врача, ничем ни привлекал к себе внимание. Самый обычный командир, которых много в нашей армии.
- .. и когда его можно будет навестить?- спросил летчик, продолжая разговор.
- Сейчас он под полным обследованием, но думаю, завтра, если все будет нормально, я разрешу посещения,- ответила главврач.
В это время в кабинет без стука спокойно вошел местный особист. Было видно, что они с лейтенантом хорошо знакомы, так как пожали друг другу руки, как старые приятели.
- Елена Степановна, вы не оставите нас? Нам нужно поговорить наедине.
- Конечно, у меня как раз обход на втором этаже,- ответила главврач.
Как только женщина вышла, особист спросил:
- Ты опять на счет Суворова?
- Сам же прекрасно знаешь, чего спрашиваешь?- пожал плечами лейтенант.
- Зачем он тебе?
- Санька. Учеба у Мастера - это ТО, ЧТО МНЕ НАДО. Понимаешь? Это шанс, и я его не упущу. Хочу пробиться к нему в подразделение.
- Ох, Степа-Степа, что-то ты темнишь. Кстати, а где Василий? Это ведь его была идея?
- Его... Вызвали Васю. Летчиком-инспектором при Главном штабе ВВС назначали. Убыл по месту службы. Сердился очень, что не дождался.
- А ты?
- Переучиваюсь на новый тип самолета,- пояснил Степан.
- Вижу как переучиваешься... Зачем хоть Вячеслава видеть хочешь?
- Познакомится сперва хочу, вдруг не понравимся друг другу.
- Не советую я тебе к нему в часть идти. Не, не советую,- задумчиво покачав головой, сказал Путилин.
- Что так?- прищурился летчик.
- Подомнет он тебя. Я с ним полчаса общался. Лидер он, как есть подомнет. То еще... чудо.
- Думаешь?- без особого удивления спросил лейтенант.
- Сам увидишь,- отмахнувшись, ответил сержант.
Степан Микоян, насмешливо посмотрел на собеседника, легкая ироничная улыбка мелькнула на его губах.
- Когда его можно увидеть?- спросил он.
- Да прямо сейчас, у меня как раз с ним встреча. Нужно обговорить кое-что. Заодно и познакомлю. Приглядишься.
Они вместе вышли из кабинета и направились к палате Суворова. Подойдя к палате, Путилин, открыв дверь первым вошел в палату, едва заметно помедлив вслед за ним зашел и Степан.
- Здравствуй Вячеслав, как себя чувствуешь?- спросил Путилин.
- Как будто меня изнасиловала трехсоткилограммовая красотка. Переломы, боль во всем теле, и некоторое сомнение, было или не было,- услышал Степан бодро-веселый голос.
Войдя в палату, он встретился взглядом с ярко-голубыми глазами молодого паренька, который без всякого смущения разглядывал его.
Я с любопытством рассматривал зашедшего вслед за Путилиным, парня. Судя по знакам различия, видневшимся через накинутый на плечи больничный халат, парень был таким же лейтенантом авиации, как и я. Похоже он был восточных кровей. Плохо в этом разбираюсь, но он вроде армянской крови, нос с головой выдавал его. Ничего так, довольно приятное лицо.
- Познакомься Вячеслав. Это лейтенант Степан Микоян. Он хочет с тобой пообщаться. Перенять так сказать твой опыт,- сказал особист, усаживаясь рядом с моей кроватью. Достав блокнот, он нашел нужную страницу, и бросив на меня быстрый взгляд, стал просматривать записи.
- Руки я думаю, пожимать друг другу не будем. Я сейчас не в форме,- сказал я, кивнув, здороваясь.
- Хорошо,- согласился лейтенант.
К своему удивлению, я понял, что парень волнуется. Тут слово взял особист:
- Кхм. Вячеслав, давай пока начнем с посещений. Елена Степановна их одобрила, но только через неделю. Так что десятого сентября, у нас начнутся встречи. Вообще-то, этим должны заниматься другие люди, но поручили мне.
- А что, уже список посещений есть?- искренне удивился я.
- Вячеслав, ты теперь известный человек в стране. Зачитать?- с легкой улыбкой спросил сержант.
- Давай. Ничего, что я на ты?
- Нормально. Значит так: Московские пионеры решили создать дружину имени летчика Дважды Героя Советского Союза лейтенанта Вячеслава Суворова, и принять его в почетные члены. Они записаны на двенадцатое сентября.
- Членом меня еще никто не объявлял, тем более почетным?!- ошарашено пробормотал я.
Хмыкнув, Путилин продолжил:
- Так же подали заявку на встречу ряд известных авиаконструкторов: Лавочкин. Петляков. Гудков. Яковлев... Ну это пока в сторону. Ходить ты не можешь. Список встреч сразу согласуем или потом?
- Давай потом. Сейчас я немного не в себе. Такие новости... Подождите. А как пионеры приняли меня в дружину если я еще не Дважды Герой?- не понял я.
- Во-первых, известие о твоем награждении уже прошло в массы. Во-вторых... узнаешь позже.
- Награждать будут?- с хитринкой спросил я.
- Ну раз ты понял, то да, решили награждать тебя прямо в палате. Мне пока подробности не известны, просто предупредили. Продолжим: Пресса дала заявку на встречу с тобой. Дали несколько, но мы решили свести их в одну, чтобы не загружать тебя.
- Их тоже через неделю?
- Нет, на этот раз нет. Приказ сверху, как можно быстрее дать статью о тебе в газету. Немцы в своих газетах вопят, что сбили тебя. Что ты погиб. Нужно дать опровержение. Приготовься, среди корреспондентов будут и иностранные.
- Понятно. Речь мне приготовили?
- Готовят, но тут нужно и твои мысли тоже. Я вечером зайду, запишем. Вопросы еще есть?
- Есть и не мало. Но я пока сформулирую их, вечером поговорим,- ответил я, бросив быстрый взгляд на Степана.
- Хорошо. Степан у тебя вопросы к Вячеславу будут?