Поселягин Владимир Геннадьевич : другие произведения.

Комсомолец. (Черновик)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.30*202  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он умер, но его душа воскресла. Воскресла, чтобы отомстить. Месть, вот что его ведёт. Предвоенные годы, банды националистов у Западной границы, и молоденький паренёк, который никогда не улыбается, колесит на телеге по просторам Западной Украины. А над границей уже нависает коричневая орда и вот-вот прорвет её. Наступают смутные времена 1941 года. (Выложил ознакомительный фрагмент от 07.08.2014 г). Книга закончена, правится до 10 августа.(Коммерческий проект).
  
  Пролог.
  
  - М-м-м... - замычал я от стреляющей боли в левой руке. Также горел огнём левый бок.
  Кроме этих чувство вдруг включились другие. Чувствовалось, что меня на чём-то везли, причём по неровному деревянному полу, был слышен перестук колесиков по доскам. Рядом кто-то успокаивающе бормотал, из-под век чувствовалось, как мелькал свет от потолочных ламп. Было такое впечатление, что я в больнице и меня везут на каталке. Вот это уже казалось бредом. Вряд ли после того как у тебя сгорела вся кожа на теле, а потом ещё выстрелили из старого потёртого пистолета, попав в лицо, можно выжить. Бывали, конечно, такие случаи, не отрицаю, но со мной это вряд ли произошло. Меня, скорее всего, банально бы добили... да и добили.
  В это время появились силы, и я приоткрыл глаза. Судя по всему, я лежал на правом боку, голый прикрытый простынёй. Сил не хватало, чтобы приподнять голову и осмотреться.
  Сперва, я никак не мог сфокусировать взгляд, только и видел размытое покачивающееся светлое пятно рядом. Но вот, наконец, зрение вернулось в норму и я неожиданно, можно сказать поразительно чётко разглядел рядом конопатую девушку в медицинском белом халате. Она меня поразила выше всякий слов. Мало того что на ней были странные, я бы сказал старинные халат с завязками и шапочка, так ещё из-под халата выглядывал воротник формы света хаки. Там виднелись петлицы, с медицинскими эмблемами на зелёном фоне и по два треугольника.
  'Сержант, - отметил я, мысли плавали и никак не получалось сосредоточиться. - Реконструкторы? На майдане? Что за бред?'
  В это время мы въехали большое просторное и светлое помещение, где звучали мужские голоса. Девушка-сержант заметила, что я очнулся, и негромко сообщила неизвестному и невидимому мне врачу:
  - Игорь Павлович, мальчик очнулся. Глаза открыл.
  'Мальчик? Где мальчик? Я что ли? Чушь какая. С моими тридцатью шестью мальчиком меня назвать сложно. Да и похож я сейчас, наверное, на обугленное полено... как там дочка? Может, есть шанс?' - вихрем пронеслись мысли в голове. Им не помешала даже сильная слабость от кровопотери и обезвоживания. Мне было знакомо это состояние, и я догадывался о характере травм. Всё-таки есть огнестрел, не показалось в болевом шоке.
  - Очнулся? Это хорошо. Петрович, что там с его отцом?! - крикнул неизвестный какому-то Петровичу.
  Кому я не видел, так как смотрел на девушку, на светлые стены, и на старинные медицинские шкафчики. Пахло больницей. Больше всего меня озадачил плакат на стене, военно-медицинской тематики и с датой в углу: 1940 год.
  'Конструкторы долбанные, до мелочей всё повторяют', - мелькнула мысль и пропала.
  - Остывает, - на грани слышимости, всё-таки расслышал я. - Со стола снимаем.
  - Вот это плохо, - сказал неизвестный, и тут же скомандовал. - Давайте парня на стол, будем оперировать. Готовьте инструменты.
  Когда меня приподняли в несколько рук, бок пронзила резкая боль и, застонав, я перетерял сознание.
  
  ***
  
  Приподнявшись, я встал с кровати и, сунув босые ноги в тапочки, пошаркал к окну. Бок уже так не тянул, и недавно сняли гипс с руки, так что я по привычке сунул её в косынку. Ходить я мог уже две недели как, чем активно пользовался, для зарядки обходя утром и вечером весь госпиталь. Удобно, хоть в туалет сам хожу. Не то чтобы я стеснялся, просто сам привык всё делать. Я раньше бирюком был, только будущая жена и смогла меня растормошить и впоследствии показала, что такое это семейное счастье. Эх, Наташа-Наташа, надеюсь в раю с дочкой и сыном тебе хорошо.
  Присев на подоконник я со второго этажа посмотрел на двор госпиталя, где с полуторки разгружали медикаменты двое солдат. Или как их тут называли - красноармейцев. Недавно закончилась пурга и пожилой санитар разгребал снег большой лопатой в кучки, приготавливая их к вывозу. Вывозили снег на сенях куда-то за окраину города.
  В этом мире я находился вот уже чуть больше месяца. Да, для меня было шоком, что я оказался в чужом теле в чужом мире. Если разбираться, то получалось вот что:
  Я погиб в том мире, возможно в будущем и это моё прошлое, и очнулся тут, в теле пятнадцатилетнего парнишки, в декабре тысяча девятьсот сорокового года.
  Как всё начиналось? М-да, в двух словах и не расскажешь.
  Ну, начнём с нашей незалежной 'украины', чтобы она в гражданской войне сгорела. Так, это я с темы съехал. Мне было тринадцать лет, когда Союз рухнул, жили мы во Львове, там и продолжили жить. Потом было становление молодого государства, срочная служба, офицерское училище, и служба в небольшой части подчиняющейся СБУ государства. Наша часть занималась поиском и отловом диверсантов противника, но так как с этими диверсантами всё было не так хорошо, ну мало их у нас было, мы работали и по другим силовым акциям. Включая захватом и отловом бежавших из мест заключения зеков. Короче не пойми что за часть, как и всё у нас в стране. К тридцати шести годам я был капитаном, заместителем командира части. Давно бы дали майора, но я особо не проявлял патриотических чувств к своей стране, будучи честным служакой. Ровно я к ней относился, мозгов хватало разбираться в хитросплетениях той мути, что сыпалась на нас с экранов телевизоров. К тому же ещё и женат был на россиянке, с которой познакомился в Крыму на отдыхе.
  Я западнец, как бы меня назвали русские, и чистокровный украинец. Что есть, то есть. Мой дед по отцу прошёл всю войну, закончил её в Вене, ротный старшина, был награжден двумя орденами и четырьмя медалями. А вот дед по матери был самым настоящем бандеровцем. Вступил в УНО в срок третьем, когда ему исполнилось семнадцать, и так развлекался со старшими товарищами дивизии 'Галитчина', что его Советы найдя в сорок шестом, осудили на два десятка лет. Вернулся он из советских лагерей сломленным и тихо угас ещё до моего рождения. Так что родственники со стороны матери у меня были ещё те.
  О чём это я? Ах да. Началось всё с волнений, этого проклятого майдана тринадцатого-четырнадцатого годов. Вроде всё начиналось нормально, мирные митинги и заявления, а потом всё как-то повернулось. Появились эти ублюдки из 'Правого сектора'. Наша часть, что располагалась на окраине Киева, находилась в полной боевой готовности, но приказа усилить парней из 'Беркута' и из внутренних войск так и не поступало. Две роты личного состава специально подготовленных к подобным мероприятиям было бы неплохо кинуть в помощь, но приказа всё не было и не было. Командир части, полковник Бульбаш, ушёл на больничный, сняв с себя всю ответственность. Часть находилась на мне. Я сразу отдал приказ на усиление постов, а так же в случае штурма 'правосеками', делать сперва предупредительный в воздух, потом по конечностям. Слухи о захватах армейских складов с оружием уже гуляли в новостях. Тогда я ещё был цивилизованным и испорченный демократией. Идиотом был, сейчас я это понимая со всей ясностью.
  Приказ не был странен, начались странные звонки с угрозами мне домой и на сотовый телефон. Это настораживало, вот и отдал этот приказ, а не самоустранился как многие наши командиры. Уже несколько частей подверглось нападению, и как я уже говорил, оружие стало ходить среди боевиков майдана.
  Думаю, меня слил старший лейтенант Михайлец, видимо он имел прямые контакты с боевиками и собирался сдать нашу часть и влиться в их ряды. Он не раз делал заявления в поддержку 'правосеков' и их хозяев.
  Я имел немалый авторитет среди бойцов, поэтому предполагаю, боевиками было решено нейтрализовать меня... Твари.
  Я тогда спускался по лестнице, и на выходе из парадной буквально столкнулся с десятком молодчиков. Раздался крик:
  - Бей в кость!
  На меня посыпались удары. Однако я успел оттолкнуть ближайших и заскочить в подъезд, рвя на боку кобуру с пистолетом. С недавних пор все офицеры нашей части носили табельное оружие. Я под свою ответственность отдал такой приказ. Двое заскочивших следом, получили по пуле в ноги. Нет, я как положено сначала сделал предупредительный выстрел, в сторону подъездного окна, чтобы не было рикошета, только потом уже стал стрелять на поражение. Вот тут то и раздался звук бьющегося стекла, гудение пламени и дикий крик. Я узнал его, это кричала моя жена. Ей завторили дети.
  Я сразу же побежал наверх, на второй этаж, где находилась наша двухкомнатная служебная квартира. Рванув дверь, я отшатнулся от той стены огня, что рвалась наружу. Подонки забросали мою квартиру бутылками с зажигательной смесью. Яростно заорав, я рванул в огнь, кроме жены в квартире находились сын и годовалая дочка. Её визг я слышал из спальни. Жена и сын уже молчали.
  Я как-то вторым сознанием чувствовал, как вспыхнула форма, как начали взбухать волдыри на руках и лице и лопаться с ужасающей болью, но я выскочил на лестничную площадку с дочкой в руках. Вернее с тем, что от неё осталась. Жутко держать в руках, переставший шевелиться кусок прожаренного мяса. Мне хватило силы воли, думаю, её мне придавала та ненависть, что до сих пор бурлила во мне.
  Тогда я яростно заорал сожжённым горлом и лёгким, выплескивая всю ту ненависть, что скопилась во мне, и из последних сил рванул вниз, держа мёртвую дочку на сгибе руки. Выскочив на улицу, я успел сделать всего пять выстрелов, больше в магазине не было патронов. Все прицельные, все в грудь напротив сердца. Последнее что помню, разглядев единственным уцелевшим глазом, второй лопнул от яростного огня, как какой-то мальчишка с трясущимися руками и перекошенным от ужаса лицом направляет мне в лицо старый 'ТТ' с облупившимся воронением и жмёт на спусковой крючок. Наверняка у него были полные штаны, увидев, как выскакивает во двор живой дымящийся факел и стреляет в его друзей подонков.
  На этом всё, сознание у меня померкло и буквально сразу я очнулся в этом, новом теле. Я тогда фактически сжег самого себя, не в прямо смысле этого слова, в духовном. Поэтому когда очнулся, воспринимал всё с некоторым отстранением. Нормально я уже в себя пришёл и стал воспринимать более-менее окружающую действительность через пять дней после операции. Вот так и закончилась моя прошлая жизнь. Память о семье ещё тянула душевной болью, но я смог это пережить, с трудом, но смог. Это навсегда останется в моей памяти и душе, но я знаю, как выплеснуть всю ту черную ненависть, что во мне скопилось, знаю, это-то и придавало мне сил.
  Мои соседи по палате думали, что меня терзают душевные муки из-за гибели единственного близкого родственника, отца, но в действительности скрежетал я ночами не по нему. Я его не знал и не помнил, у меня было по кому страдать.
  Теперь пора рассказать по этому миру, и в чьё тело я попал и в котором потихоньку осваиваюсь.
  Комбриг Иванов был командиром строгим, но справедливым. Бойцы его любили и уважали. Комбриг это скорее должность, у моего нового отца было звание подполковника РККА.
  Так вот, вечером тридцатого декабря сорокового года он отправился в одну из своих частей, что стояла под Луцком, чтобы поздравить бойцов и командиров с Новым Годом и вернуться обратно. В это поездку он взял своего сына, пятнадцатилетнего Евгения Иванова. На обратном пути машина была остановлена предположительно поддельным патрулем и что там дальше было не совсем понятно. По этой дороге двигались две военные машины они то и спугнули диверсантов в нашей форме и нашли Ивановых и водителя на дороге. Водитель был убит, комбриг Иванов тяжелораненый лежал у переднего колеса штабной машины с 'наганом' в намертво зажатой руке, а его сын, в кювете с ножевыми ранениями в боку и огнестрельным ранением руки.
  Ивановы не имели родственников. Семья комбрига сгорела в огне Гражданской войны, жену он потерял чуть позже. Он воспитывал только сына, единственного своего ребенка. По дальнейшей полученной информации я узнал, что комбриг женился год назад на женщине, которая имела двух дочерей, девяти и одиннадцати лет. Она была военврачом, по специальности стоматолог, зубной врач, проще говоря, и работала в этом же госпитале где я лежал.
  Судя по её виду, у нас были прохладные отношения, я не стал их улучшать, и оставил на том же уровне. А вот её дочки так не считали, и после школы бежали сперва к ней на работу, следом навестить меня и уже потом домой. Забавные такие девчонки, они не понимали, что своим щебетанием фактически вывели меня из тех переживаний и душевных мук и, дав встряхнуться, уже по-новому посмотреть на этот мир. Подумать какое у меня будет место в нём. Какое бы ни было, я сам решу, где мне лучше быть.
  Женя Романович Иванов родился в Баку, в августе двадцать пятого года. Когда я узнал дату, сразу назвал его 'десантником', он родился второго августа. Мать у него умерла во время родов, мне именно такую выдали информацию. Он мотался с отцом по всей необъятным территориям Союза, и вот закончилось всё тут, под Луцком.
  Я комбрига не знал, хотя фотографию видел. Это был стройный мужчина с широким разворотом плеч и решительным лицом с несколько рубленными чертами лица. Я на него был мало похож внешне. Вот только сабля на его боку смотрелась слегка неуместно, но оказалось, отцу её по должности носить было положено. Он был артиллеристом.
  Теперь по себе, с того момента как попал в это тело. После операции, когда очнулся, я замкнулся в себе. Ни жена отца, чуть позже я уже вжился в роль Жени и стал считать его отца своим. Так легче было адаптироваться.
  Так вот ни жена отца, ни её дочки, мои сводные сёстры никак могли меня из этой апатии вывести. Как мне потом по секрету сказали, я медленно угасал. Но всё-таки сестры смогли меня вытащить, да и я немного пришёл в себя и стал говорить. Волю к жизни мне дало не щебетание сестричек, а другое, хотя они мне тоже помогли. ЦЕЛЬ. Именно цель вернула меня к жизни. Сначала я не понимал, как всё это произошло и для чего, почему. Но чуть позже меня как молния пронзила догадка. Ведь мне даётся второй шанс отомстить, то есть то, что я желал больше всего на свете. Сильнее всего конечно желал вернуть семью, но и эта жажда мести тоже пылала яростным огнём, которое ничем не затушишь. После этого осознания, у меня сразу появилась цель в жизни, которая мне и помогла выкарабкаться. Теперь я жил этим. Моя цель состояла уничтожить как можно больше этой бандеровско-националистической швали и их приспешников. Где я в этом году мог это сделать без особых проблем? Конечно же у границы. Значит, неизвестный кукловод, что забросил меня в Луцк, намекал, зачем и для чего я здесь.
  Тогда обдумав за ночь свою легенду, я решил взять на вооружение банальную амнезию. А как ещё прикрыть незнание местной жизни?
  Это стало первым шоком для врачей, но не единственным. Понемногу я выкарабкался, начал вставать, ходить и понемногу адаптироваться. Даже строил планы на будущее, и вживался в местную жизнь, в чём мне изрядно помогали соседи по палате. Такие же военные как мой отец.
  Ко всему прочему я, то есть прошлый хозяин этого тела, ещё и в школе местной учился. Вот и пришлось вспоминать школьные годы, благо задания мне носила прямо в палату староста класса. Она же забирала сделанное задание.
  Вживание шло с переменным успехом, понемногу освоился, а вот со школой были проблемы. Тут учили немного по-другому, чем я привык, поэтому приходилось реально корпеть над учебниками, чтобы решить ту или иную задачу. Труднее всего было с идеологией, которая почему-то называлась историей за восьмой класс. Ничего, вроде как справлялся.
  Вот так я и жил уже месяц. Сегодня было четвертое февраля тысяча девятьсот сорок первого года. Если кто спросит, почему я не бегу с криками: слушайте меня, я знаю будущее? К чему? Я не верю, что меня кто-то послушает, тем более после истории с нападением. Определят в психушку, да и всё. Войну мы выиграем - я это знаю. А потери?.. Эх-х, посмотрим, попробую их уменьшить. В одиночку, государству, даже местному, я теперь не доверяю. Да и не хочу я, чтобы обо мне кто-то знал, категорически не хочу. Никто не должен знать, что я попаданец, остальное вторично.
  
  - Всё у окна сидишь? - услышал я за спиной голос одного из своих соседей, ефрейтора Блинкина. Михалыча, как он сам просит его называть. - Что в столовую не идёшь, а? Манка сегодня удалась.
  Он подошёл ближе и встал рядом, тоже выглянув во двор.
  - Да я чуть позже, вторым составом, чтобы столовая не полная была, - пояснил я.
  Спрыгнув на пол, я, держась правой рукой за подоконник, стал делать приседания, громко дыша для вентиляции лёгких. На одиннадцатом приседании, на лбу выступил пот, но я упорно продолжал занятие.
  - Вон твоя мачеха вышла. Получает что-то, - сообщил Михалыч.
  При одном из подъёмов, не останавливаясь, я мельком посмотрел во двор, там действительно стояла тётя Нина, вдова моего отца. Она была в накинутой на плечи шинели, несмотря на мороз, и без шапки.
  - Простудится. Из тепла на мороз выскакивать, - буркнул я, не прекращая приседания. На двадцатом я 'сдох' поэтому отдышавшись, направился в столовую.
  В коридоре я столкнулся с остальными соседями палаты. Гоша-артиллерист, после аппендицита и Лёха-механик. Он из лётного состава, оружейник в истребительном полку. Сюда попал, когда словил плечом случайную пулю. Местные бандиты обстреляли территорию аэродрома, и отошли, когда охрана открыла ответный огонь. Один самолёт сгорел, как сказал Леха.
  Мы уже обсуждали нападения местных бандитов, Михалыч вон тоже от них пострадал, пуля попала в ногу, и пришли к выводу, что бандиты стали наглее. Ладно летом они шалят, но зимой? По следам же на них можно выйти. И ведь выходили. Вон, тех, что Михалыча обстрелял на дороге, нашли и задержали. Только вот напавших на прежнего Женьку и его отца, а так же аэродром Лёхи задержать не смогли. Ушли они.
  Всё это было мне на руку. Плохо, что бандиты ушли, конечно плохо, а вот для меня это приемлемо. Да, когда я восстановлю форму, вернее наработаю её, я начну охоту на бандеровцев, или как их тут называют? Эта и была та отдушина, ради которой я хотел жить. Я буду по ленточкам резать этих тварей и для меня только один закон: живыми не брать и не оставлять. Никого.
  Так что мне оставалось воплотить всё это в жизнь. Я знаю, что есть одержимые идеей люди, я сам стал именно таким. Но по виду этого не скажешь. Я был тихим и не приметным мальчиком, юношей, что лечился в военном госпитале после нападения бандитов. Я не привлекал к себе внимания, так что сотрудники милиции, что меня опрашивали, и особист госпиталя, ушли ни с чем. У меня была амнезия, да я имени своего не помнил, какое нападение? Так и жил.
  
  Когда я вернулся из столовой, в палате на моей койке сидели сводные сестрёнки, Аля и Ольга. Младшая Ольга, она же самая шебутная.
  - Привет малышки, - поздоровался я. Они уже не обижались такому моему отношению, хотя раньше всегда говорили, что они немаленькие.
  - Женька, привет, - заулыбалась Ольга. - А мы тебе пирожки принесли. Их у нас в школьной столовой делают. С повидлом, вкусные-е-е.
  - Спасибо. А сами как? Вон тощие какие.
  Девчушки были в теплой зимней одежде, только верхнюю сняли внизу в гардеробе, но и по ней было видно, что полнотой они не блещут. Я сам старался их подкормить, а тут видимо они сделали обратный ход, принесли три пирожка. Разгадав их хитрую уловку, я поделил пирожки поровну. Два им и один себе. Действительно вкусно. Осторожно поедая пирожок, я слушал их щебетание, внутренне улыбаясь, внешне же я, похоже, навсегда разучился это делать.
  -... о, забыла совсем! - воскликнула Аля и, повозившись в школьной сумке, достала маленький резиновый мяч. - Ты просил принести.
  - Спасибо, - я взял его правой рукой, и несколько раз сжал, потом перекинул в левую, и попытался повторить. Было видно, что получалось плохо. - Для тренировки пальцев.
  - А-а-а, - понятливо протянула Аля. - Маришка приходила?
  Марина Селезнева, была старостой моего класса в школе и каждый день кроме выходных приносила задания для меня.
  - Была час назад. Принесла уроки, что нам задали. Вечером займусь.
  - Хорошо. Нам тоже полно назадавали...
  Слушая сводных сестричек я, крутил в руке больничную утку. Весила она прилично, для тренировки кисти подходила идеально, поэтому я тренировал правую руку, опуская её и поднимая, пока не трогая слабую левую. У меня много было своеобразных тренажеров и снарядов, вроде этой утки, вот только эспандера не было, пришлось заменять его мячиком. Жаль надолго его не хватит, сжую в тренировках, пока не лопнет.
  Наконец сестрички наболтались и, попрощавшись, поскакали вниз, к матери. Домой они уходили вместе, такой у них создался порядок в последнее время.
  Проводив девчушек, я немного потренировался у окна в приседании, за окном уже стемнело и светил фонарь во дворе, бликуя на снегу и, вернувшись к своей койке, пододвинул ближе табурет. Пора приниматься за домашнее задание, никто кроме меня это не сделает. Чуть позже я поиграл с Лёхой в домино, и когда пробило время, вместе со всеми уснул. Это был один из многих дней проведённых мной в госпитале. Особым разнообразием они не отличались.
  
  Так и шло моё время, я создавал заново физическую форму теперь уже своего тела, и учился, учился всему, благо соседи по палате, некоторые сменились, помогали мне в этом деле. Только уроки я делал сам, читая учебники, что проносила курносая Селезнева. А в местный мир я вживался, туго и со скрипом, но вживался. На многое моё незнание врачи качали головой - амнезия.
  Так прошёл ещё один месяц. К этому времени я полностью восстановился, но ехать к Ивановым не хотел. У нас был серьёзный разговор с женой отца Ниной, она сказала, что в детдом меня не отдаст и будет воспитывать сама. Молодец, хорошее решение, дальше посмотрим, но быть на попечении, то есть под приглядом я не хочу. Мне нужна была свобода.
  Вот после этого разговора, подождав пяток дней, я стал симулировать лёгкие слабости, и головокружения. Это позволило задержаться в госпитале ещё на три недели, довести тело до нужной кондиции и дало больше времени изучить окружающий мир.
  За мной пришли третьего апреля, в середине весны во время таянья снегов. Дороги уже вскрылись, открывая грязь и побитую брусчатку на улицах города, но сугробы ещё были. Я в последнее время часто гулял по району рядом с госпиталем, и смог познакомится с тем, как живут местные жители. Бедновато, были видны следы былой роскоши, но стать тут своим вполне можно. Требовалось вести себя так же как в госпитале. Не привлекать к себе внимание, вот и всё.
  
  Я как раз вернулся с обеда, когда к нам в палату заглянула Ольга.
  - Можно? - спросила она.
  У нас в палате был один лежачий, и ему часто требовалась утка, так чтобы не смущать парня, предупреждённые девчушки начали спрашивать, прежде чём ворваться к нам со своим задором и молодостью. Новенький, что лежал у нас вот уже три недели был из подрывников-саперов, он пострадал, когда снимал мину-ловушку на дороге. В результате множественные повреждения осколками. Ладно хоть не погиб. Большая часть осколков прошла мимо. Он был интересным собеседником, и чтобы отвлечь его от болей, я вёл с ним дискуссии насчёт подрывов, сказав, что мне вроде как нравится это дело. Соседи понимали мой мотив, они и сами слушали стоны парня, поэтому одобрили мой подход для его отвлечения. Действовало, между прочим.
  - Можно, проходи, - разрешил я. - Его нет, увезли в процедурную.
  - Мы одежду принесли. Вот, - занесла Ольга небольшой тюк. Следом появилась Аля, по отдельности они не ходили, где одна там вторая.
  - Спасибо, положи на кровать, я сейчас, допишу и мы продолжим.
  Пока девушки развязывали тюк и доставали одежду, я закончил дописывать задачу по алгебре. Как же я мучился с этой писаниной. Почерк то у нас с Женькой был разный, но моторная память помогла. Сперва я писал каракулями, а потом, сравнивая по записям в тетрадках с оригиналом, довёл почерк до идеала. Теперь и не отличить. Закончив, я закрыл тетрадь и убрал её к стопке, что лежала на тумбочке.
  Одежда Евгения, то есть моя, во время трагедии фактически пришла в негодность, поэтому принесли запасную. Гулял я у госпиталя в той, что мне одалживали соседи по палате. То есть шинелях и будёновках. О, знаменитые будёновки. Как оказалось, это была нормальная зимняя форма одежды, хотя вроде её собирались заменять на более подходящий головной убор.
  Подойдя к кровати, я посмотрел на выложенную одежду. Вязаный свитер и перешитые отцовские галифе это ладно, тут считалось, что такая одежда норма. Но вот отдельно лежавшая будёновка меня расстроила. Не нравился мне такой головной убор, не нравился и всё тут. Кроме уже описанного, я увидел стандартное солдатское бельё, лёгкое и довольно дорогое чёрное пальто, видимо сшитое здесь, в Луцке, ну и чёрные полуботинки. Шерстяные носки прилагались.
  'Странно, я думал, что красные командиры прилично получают. Что у меня за такой компот из разной одежды?' - озадаченно подумал я. Однако выгнав в коридор девчат, скинул халат и, оделся. Только с завязками на армейском белье слегка потерял время, вспомнив молодость на срочке. У нас было такое же.
  Пройдя по палате и попрощавшись со всеми соседями, я повесил пальто на сгиб руки и, подхватив все вещи, что были приготовлены, включая учебники и тетради, и с девчатами направился вниз, на первый этаж. Железные подковы на каблуках громко отбивали дробь по деревянному полу, но я ничего не мог сделать, получил такую.
  Внизу помог девчатам одеться, сам накинул и застегнул пальто, не забыв будёновку, и держа в одной руке тюк с вещами, толкнул тяжёлую дверь. На крыльце с большими колонными я вздохнул полной грудью и, осмотревшись, сказал:
  - Ну что? Ведите меня. Показывайте где мой новый дом.
  - Не новый. Ты там уже жил с нами. Целый год, - вздохнула Аля. - Только ты этого не помнишь. Жаль.
  Мы спустились на доски, что были проложены по грязи, чтобы не запачкать обувь и, пройдя по ним до брусчатки, уже зашагали дальше по ней. Хотя всё равно приходилось беречься. Мусору и грязи хватало. Конский навоз под воздействием сырости практически устилал брусчатку сантиметровым слоем дурно пахнущей жижи, но весенние ручейки, что текли по улицам, смывали её.
  Шли мы городу довольно долго, я смотрел на прохожих, внимательно изучил работу двух попавшихся военных патрулей, военных на улицах хватало, пока не вышли к домам старинной постройки, как и большинство строений этого города. Трёхкомнатная квартира Ивановых находилась в трёхэтажном здании, что занимали семьи командиров и политработников Красной Армии.
  Когда мы свернули во дворы, вход был оттуда, нам на встречу попалась стайка ребятишек, которые хором поздоровавшись, долго смотрели нам вслед, перешёптываясь. Слух у меня был отличный, и я слышал, что обсуждали меня, как я спасся, и остальное что предшествовало той трагедии. Кстати, детишки явно были из семей командиров, говорили на чистом русском и были с пионерскими галстуками.
  Мне вот пришлось довольно трудно. Акцент присутствовал, но со временем я его убрал и тоже начал говорить довольно чисто. То, что я знаю ридну мову, так никто и не догадался.
  Я был в курсе, что наша квартира располагалась на втором этаже, на одной площадке с батальонным комиссаром Ефремовым, что проживал там со своей семьей.
  У входа дворник долбил лёд и отбрасывал крупные льдины в сторону, расчищая площадку перед подъездом. Там уже были проброшены такие же доски, как и у госпиталя. Весна, грязь, слякоть и сырость.
  - Здравствуйте, дядь Жень, - хором поздоровались с дворником сводные сестрёнки.
  Тот перестал скоблить промёрзшую землю и лёд и, оперившись о лопату, убрав ломик в сторону, с интересом посмотрел на нас, улыбаясь в усы. Кроме усов он имел аккуратно подстриженную бородку. Одним словом типичный дворник, с кожаным передником, чтобы не забрызгаться.
  - И вам не хворать... Что тёзка уже вылечили?
  Последний вопрос адресовался мне, поэтому пришлось отвечать:
  - Да вроде как.
  - Что, память не вернулась?
  - Ещё нет, - так же нехотя ответил я.
  - Ну дай-то бог вернётся. Ты в бога то веришь?.. Нет? Ну и зря. Нужно верить...
  'Где он был, когда нас убивали?!' - с колыхнувшейся в душе ненавистью подумал я.
  Отряхнув обувь и почистив её о старый ноздреватый снег, мы оставили бурчащего себе под нос дворника на улице и прошли в подъезд.
  Поднявшись на второй этаж по деревянной лестнице, я взял у Али ключ и, пощёлкав врезанным замком, открыл дверь. Девчонки первые втиснулись в прохожую, пыхтя, снимая обувь и верхнюю одежду, поэтому пришлось подождать, пока они закончат.
  Раздевшись и сняв обувь, я на миг остановился, разглядывая ряд тапочек. Большие, несомненно погибшего отца. Чуть поменьше, тёти Нины, девчонки свои уже одели и убежали. Получается, что третьи были мои. Сунув в них ноги, я убедился в своей правоте, вошли как родные. Были ещё и гостевые тапки, но они хранились отдельно, мне об этом Ольга как-то нашептала, описывая квартиру, а я запомнил. Девчонки суетились на кухне, готовя лёгкий полдник и с интересом поглядывая через открытую дверь, как я изучаю квартиру. При этом о чём-то перешёптываясь и хихикая.
  Находился я в большом общем зале, в который вели четыре двери. Постоянно открытая та через которую я попал, то есть в коридор ко входной двери. В коридоре тоже присутствовало четыре двери, одна входная, та что вела на лестничную площадку. Вторая и третья, туалет и ванная соответственно, и четвертая кладовка. Пятую в зал я не считал. Теперь по залу.
  Справа от двери в коридор находилась кухня, с двумя окнами, что выходили на улицу и дровяной печкой, её как раз старательно раздувала Ольга. Третья вела в спальню родителей, как я убедился, заглянув в полуоткрытую дверь, а вот четвёртая вела в так называемую детскую, где стояло три кровати, был стул, письменный стол и два шкафа. Одна из кроватей была моя.
  Закончив изучать квартиру, я сходил в прихожую и отнёс к кровати и столу рядом с ней тюк с вещами, начав раскладывать тетрадки, учебники и писчие принадлежности на столе. Часть столешницы была занята учебниками и тетрадками сестёр, но и для меня места хватило.
  - Ну вот я и дома, - сев за стол в спальне, пробормотал я ещё раз оглядевшись. Радости в моём голосе не присутствовало, скорее подытоживание факта.
  К тому же завтра первый день в школу, хоть и суббота, а уроки идут. Вот заодно и с одноклассниками познакомлюсь. А то в классе в основном местные, которые не сказать, что по-доброму к нам относились. Из семей комсостава и других русских что приехало сюда после того как эти земли были присоединены к Союзу, в классе присутствовало всего восемь человек, из них пять девочек. Пацанов я знал, они раз пять навещали меня, но после того как убедились что я их в упор не помню, стали меньше ходить, хотя через Селезневу приветы передавали.
  Было много евреев, пара поляков, но больше всего украинцев. Посмотрим что это за украинцы.
  Встав, я подошёл к окну и выглянул во двор, именно туда выходили окна. Больше всего меня интересовал не оттаивающий сад, а небольшой спортгородок рядом с детской площадкой. Когда мы шли по двору, я мельком посмотрел на него, сейчас же занялся этим более основательно.
  Было видно, что сделано всё это недавно, год-два. Не больше. Меня интересовал этого спортгородок, особенно турник. Судя по протоптанным в снегу тропинкам, и зимой он не простаивал.
  Вернувшись на место, я выдвинул один из ящиков стола. Там лежало несколько вещей, мальчишеских, тех, что они любили собирать. Гильзы, бляха командирского ремня, обломок сабли, половинка неплохого бинокля, и самый настоящий штык-нож с ножнами. Армейский. Вынув клинок, я посмотрел на надпись на лезвии. Было написано не по-нашему. Думаю это штык от немецкой или австрийской винтовки, скорее всего подарок отца. Надо будет у сестёр уточнить.
  В небольшой коробке лежали значки, свёрнутый пионерский галстук, и новенький комсомольский билет. Взяв его в руки, я открыл и посмотрел на черно-белое фото. Там был снимок паренька, которого я часто видел в зеркале. Мой можно сказать единственный документ. Ещё были бумаги, в том числе об окончании седьмого класса, свидетельство о рождении и свидетельства о смерти отца и матери. Но последние хранились в другом месте. Нужно перед отъездом забрать их.
  Найдя в пачке фотографий фото матери Евгения, я встал и подошёл к шкафу, где находилось зеркало в полный рост. Теперь стало понятно, в кого я пошёл, то есть Евгений пошёл, я уже полностью отожествлял себя с ним. Входил в образ.
  Пошёл я в мать, это без сомнений. Отец был этакий крестьянский парень, а вот мать явно не из простых. Да и платье у неё на фото не собственноручно сшитое, портной постарался. Посмотрев на своё изображение, я вдруг понял, что мне знакомо это лицо. Один из российских актёров, очень походил на Евгения, или он на него, но не суть. Так вот Евгений был похож на очень молодого Дмитрия Певцова. Отдалённое сходство, но есть. Фигура была ещё тощей, под свитером не разглядеть, но вот зелёные глаза смотрели с прищуром, с постоянным прищуром.
  Вернувшись к столу, я сел на стул и разглядывая фото, стал крутить в руках клинок, привыкая к его весу.
  Держа в руках штук, я отодвинул пачку фотографий в сторону и откинулся на спинку стула, задумавшись. Мне не мешали даже лучи заходящего солнца, которые выглядывали из-за туч и били через окно прямо в глаза.
  Дело в том, что этот клинок, решал часть моих проблем. Как уже говорил, я собирался мстить, и я буду мстить бандеровцам. Да, те, кто заживо сожгли мою семью, остались в будущем, но я решил донести свою месть через их дедов и прадедов. В принципе, какая разница кого мне резать? Но было одно но. Я не мог справиться со взрослым мужчиной, мне это просто не по силам. Ну, может один на один при внезапном нападении, со спины... когда он спит... ещё как-то вкривь и вкось можно, но не в открытом бою. Подготовка у меня ещё не достаточная. Получается что? Мне требовалось оружие. Как говориться в знаменитой американской пословице: Бог создал людей разными. Полковник Кольт уравнял их шансы.
  С оружием наше неравенство с бандитами уровняется, так как я очень хорошо умею пользоваться оружием, особенно пистолетами, в этом я настоящий гуру. У нас в части полгода работали семь американский инструкторов, так вот я с одним из них скорешился и тот будучи самым настоящим мастером пистолетной стрельбы за эти полгода сделал меня своим ровней. Я доставал патроны, он учил стрелять. Украинский он не знал, но неплохо говорил на русском, так и общались. Хороший парень Мэтт, но вот страна у него говённая. Я знал кто начал всю эту свару в Киеве.
  Вот и мне требовалось оружие. Лучше конечно огнестрел, глушитель я сам сделаю, благо опыт ещё из той жизни имеется, но вот для начала и штык вполне сойдёт, с ножами я тоже на ты. Не спец, но куда бить и как, знаю, учили, хорошо надо сказать учили. Это уровняет мои шансы. Пока всё у меня в стадии проектов и разработок, но как леса оттают и зазеленеют поля, я выйду на охоту, к этому времени мне нужно быть в полной вооружённой готовности. Потому что с этого мгновения я уйду в леса. Для меня лес, это дом родной. Именно в нём я чувствую себя как рыба в воде и собака конуре, даже военная подготовка у меня больше всего ориентирована по действиям в лесах. Надеюсь, за те два месяца до начала войны я изрядно повеселюсь и уменьшу поголовье рогатого скота оуновцев.
  Скажу честно, я не помню особо дат войны кроме, естественно самых громких и известных, и что тут происходило в предвоенное, военное и послевоенное время. Но я постараюсь всеми силами убрать ту коричнево-оранжевую заразу, что копилась вокруг города, стреляя и убивая русских.
  Честно скажу, последние мне в принципе безразличны, у меня своя война, и я уже готов к ней приступить. Пока мешает погода, но я сделаю из этого выгоду, начну подготовку. Для этого тоже требуется время.
  В этом крае ходит много неучтённого оружия, попробуем достать его. Скорее всего, незаконными методами, но на законность мне сейчас плевать. Беспокоили только местные сыскари из городского НКВД, я с ними общался и иллюзий не строил. Вычислят они меня, сомнений нет, не сразу, но вычислят. Нужно обдумать эту ситуацию. Вполне возможно, что это тоже можно повернуть в плюс себе. Например, пойти к ним работать внештатным сотрудником, ведь мы делаем одно дело, очищаем родину от чумы. Идеальное прикрытие. Вот только прийти не наобум, а имея козырь в рукаве, вот тогда можно с ними нормально поговорить.
  С громким щелчком вернув клинок в ножны, я убрал всё выложенное со столешницы в ящик стола, перебрав другие вещи, включая ещё одну пачку фотографий, мельком поглядев изображения, потом убрал всё на место и, встав, направился к двери.
  Выйдя в зал, где на большом круглом столе, что стоял в середине зала, девчата накрывают столешницу, расстилая скатерти, спросил:
  - Помощь нужна?
  - Не-е, мы сами привыкли, - отрицательно помотала головой Аля, из-за чего её косички заметались из стороны в сторону.
  Наблюдая, как они таскают бутерброды с кухни и стаканы, я заподозрил, что у нас будут гости, приборов было слишком много. В это время без стука отворилась входная дверь и появилась Селезнева с незнакомой девочкой тех же лет, то есть пятнадцати на вид. Они быстро скинули обувь и прошли в зал. Судя по тому, что девочки-подростки были без верхней одежды, они пришли не с улицы. То, что Селезнева живёт над нами, я был в курсе, но вот незнакомку видел впервые.
  - Раиса, - представилась она. - Не помнишь меня да? Я с тобой за одной партой сижу, мы на первом этаже живём.
  - Нет, не помню, - вздохнул я в какой уже раз.
  Одноклассницы стали помогать сестрёнкам, а я принёс дополнительные стулья из других комнат, как чуял, что не хватит. В течение десяти минут подтянулись остальные одноклассники из семей комсостава. Как оказалось, мы старались держаться вместе. 'Мы' - это и я тоже. Я уже говорил, теперь полностью отожествляю себя с этим парнем, тело которого невольно занял. Тело я занимал один, откликов от бывшего владельца как не было, так и нет, похоже он так и умер на той дороге рядом с раненым отцом.
  Мы пили чай и общались, нормальные оказались ребята и девчата. Обговорили завтрашние уроки и договорились, что пойдём все вместе. Оказалось, все мои одноклассники жили в двух домах, в этом и соседнем, что были выделены военным.
  Вечером я узнал у сестёр насчёт штыка. Оказалось, это не был подарок отца, я сам его нашёл в разбитом польском доте где-то в лесу под Луцком.
  
  ***
  
  В школе было сперва трудно, но за полтора месяца я вполне освоился и стал активно готовиться к выпускным экзаменам. Вчера я общался с директором школы и попросил по окончании экзаменов выдать мне на руки выписку об окончании восьмого класса с табелем оценок. Тот не понял, зачем это мне было нужно, но я-то знал, что буду продолжать учиться, и с этим листом подписанным директором мне будет куда легче устроится в будущем. Без бумажки ты букашка, а с бумажкой - человек! Правильно в пословице говорится.
  Кроме этого я забрал у тёти Нины своё свидетельство о рождении, другие документы, и сделал копию свидетельства о смерти отца. Осталось только получить бумаги с подписями и печатями из школы, и всё, все документы будут у меня на руках.
  
  Спустившись по каменным ступенькам крыльца на землю, я вздохнул, набрав полную грудь воздуха, и медленно выпустил. До окончания экзаменов в школе и последнего звонка осталось полторы недели, тогда и закончится для меня эта поднадоевшая учеба, которую правда я тянул, как полагается, со всем упорством. Но дело в том, что у меня уже не было этих десяти дней. Расцветали поля и леса, начался последний месяц весны. Дороги просыхали, хотя их регулярно мочили дожди, вроде того что был вчера. И как уже прошёл слух активизировались бандиты. Было одно нападение на почтальоншу, закончившееся её смертью. Ко всему прочему пропала сумка с деньгами, понятное дело она и была целью бандитов. В лесу уже разбухали почки и начинали ярко зеленеть листья. Это было начало охотничьего сезона местных бандитов на граждан Союза. Я об этом знал и решил половить рыбку в мутной воде. Перво-наперво мне требовался язык-говорун, что даст общие сведенья по местным бандитам. Я не следователь и доказывать вину не собираюсь. Может в мои сети попадётся невиновный, не буду отрицать такого факта, но я приму на себя этот крест и переживу. Это была ирония - если кто не понял. Плевать, если сейчас он не виновный, то потом может что-нибудь натворить.
  Без языка на шару начинать войну с местными националистами стрёмно, можно влипнуть. Без разведки очень трудно начинать работу. Поэтому последние три недели я готовился к первому своему делу.
  Где обычно гнездо националистов? Естественно их поддерживает католическая церковь. Была такая и в Луцке, вот я и вёл вечерами наблюдение за всеми, кто посещает местного священника Петропавловского костёла, благо свободного времени после школы и работы у меня хватало, домашней работы не задавали, все готовились к экзаменам, а я собирался открыть сезон охоты на бандитов. Пока я их не трогал, чтобы не спугнуть странными смертями, только присматривался. Прикидывал, как начну действовать.
  Сегодня в школе шёл экзамен для восьмого класса по русской литературе. Я первым сдал конспект и вышел из класса. У меня много планов и они как-то не пересекались с планами одноклассников на сегодня, поэтому я постарался банально сбежать. Не хотелось мне идти гулять, провожая девчат. Детство у Женьки, то есть у меня, закончилось четыре месяца назад и меня интересовало совсем другое.
  Осмотревшись, я энергично зашагал в сторону ближайшего проспекта, оттуда дошёл до окраины города, где находились войсковые конюшни.
  Через два дня после того как покинул госпиталь, гуляя по городу, изучая его, я набрел на эти армейские конюшни и наблюдал за работой местных бойцов. Меня это заинтересовало. Была причина для этого. Причём очень веская.
  Можно поставить вопрос. Могу ли я владеть автомобилем? Сразу скажу - нет. Я не Стаханов, которого наградили автомобилем. Но вот иметь во владении коня с телегой я вполне мог. С небольшими вариантами, но мог. Для меня это идеальное прикрытие чтобы мотаться по всей Волынской области. Кто обратит внимание на мальчонку в деревенской одежде проезжающий мимо на телеге с сеном, да ещё говорящего только на украинском и очень плохо понимающего русский? К тому же в сене можно прятать оружие и продовольствие с посудой. Взять тот же котелок. Размер не маленький, я пятилитровый собрался брать.
  Сначала подумывал о велосипеде, у Женьки был такой, стоял в кладовке, но после я отринул эту идею. Ладно, пацан катается на велике. Но если на раме и багажнике узлы? Как мне без запасов мотаться неделями в отрыве от населённых пунктов? Бандиты оттаяли и из зимовок в населённых пунктах, где жили под видом мирных граждан, уходили в леса, сбиваясь в банды. В небольшие, мелкие, но всё же. В крупные они сбиваются перед массированным нападением, такие в прошлом году было зафиксировано шесть раз. Это я из сплетен узнал.
  Вот я и говорю, лошадь с телегой идеальное прикрытие, да и на будущее она мне ой как пригодится. Поэтому-то я и решил устроиться на конюшни. Так как требовалось научиться ухаживать за четырёхкопытными помощниками. Я ещё тот лошадник, все уроки деда из молодости уже поистёрлись, вот и требовалось их обновить. На этих конюшнях так же базировались подразделения противотанковой бригады отца, которой он ранее командовал. Боевые подразделения бригады были раскиданы по всей Волынской области, но штаб находился в городе. Поэтому прогулявшись к нему, у входа тогда ещё помню, стояло три 'эмки' и полуторка, меня там знали, это я никого не знал, попал на приём полковому комиссару Дюжеву, хорошему другу отца. Он-то выслушав, и отдал распоряжение устроить меня на конюшни с послаблениями. Вот я там и работал каждый день по три часа после уроков.
  От платы я отказался, мотивируя своё решение любовью к лошадям. Этому решению удивились, но согласились. В действительности в деньгах острой необходимости у меня не было. Конечно, до накоплений отца мне не добраться, они принадлежали тёте Нине. Я сам так решил. Ей ещё дочек содержать, но оказывается у Женьки были свои накопления. Мне этого вполне хватало на мелкие покупки, хотя честно скажу, финансы начали истощаться. Крупные я буду делать с помощью трофеев. Для меня слово трофей - не пустой звук, грех не воспользоваться уничтожением бандеровцев для укрепления своего технического превосходства. Вот на их деньги я и собирался купить коня и телегу, а так же и другие необходимые вещи. Да и благосостояние поправить не помешает, во время войны это хорошо так пригодится. К тому же хохол я или не хохол? То-то.
  Сзади засигналила машина, и я посторонился, пропуская её. Улица была узкая и без тротуара, так что пришлось сделать пару шагов в сторону. Кстати, легковушка была марки Газ-А, точно такая была и у отца. Мы ехали на таком фаэтоне, когда нас остановили и начали убивать. Я-то думал, у него была 'эмка', но нет, именно такая, с убирающимся верхом. У этой тоже был убран верх и, судя по пассажирам, она принадлежала какой-то гражданской организации. Одеты они были в простую и лёгкую одежду, с обязательными шляпами.
  Вокруг все ходили в шляпах, в пилотках, платках и фуражках. С непокрытыми головами очень редко встретишь, разве что только мальчишек и девчат. А так у всех были головные уборы. Хотя у меня, например, не было. Я был одет в широкие по моде черные брюки, белую рубашку, с экзамена как-никак, и в выходные туфли. Вот и всё, только значок комсомольца блестел на рубашке.
  На перекрестке осмотревшись, нет ли ещё таких лихачей, я пересек улицу и, дойдя до конюшен, прошёл в жилой барак. Там я переоделся в старый списанный застиранный светло-серый комбинезон танкиста, не известными путями попавшего сюда и перешитого на меня, и прошёл в небольшое помещение, где обычно чаёвничали коневоды. В комнате за столом сидели трое пожилых мужиков в красноармейской форме. Остальных не было, видимо работали или были на выезде.
  - О, вот и Женёк! - воскликнул седоусый мужчина в засаленной пилотке и с пилой старшины в петлицах. - Здорово. Чай будешь?
  - Буду, Матвеич. Привет. Дядь Саш. Ефим Игоревич, вам тоже не хворать.
  - Как экзамен? - спросил второй коневод, дядя Саша.
  - Там диктант и спрашивали про писателей. Устно сдал, а письменное завтра узнаю. Попросил учительницу пораньше меня отпустить.
  - Понятно. Твой Огонёк копытом бьёт, ожидает, когда ты его на прогулку выведешь.
  - Его вчера вроде посыльный брал?
  - Вчера и вернул. Вечером прискакал. Оба грязные с ног до головы. Я два ведра использовал, пока Огонька отмыл.
  - Это хорошо. Сейчас попью, и выведу его на прогулку. Хочу до ближайшей деревеньки проскакать, дать ему полный ход, пусть развеется, а потом обратно.
  - Давай, - согласился старшина.
  По договорённости с местными работниками я занимался только работой с лошадьми. То есть седланием, починками сбруи, немного подковыванием, ну и конечно поездками, как в седле, так и на телегах. Мне в последнем случае давали мелкие поручения перевезти то или это. А вот выгребанием навоза я не занимался, для этого были другие люди, подчинённые можно сказать. Так что теперь я был неплохой лошадник. Наработал кое-какой опыт, для меня нужный и в некотором роде уникальный.
  Налив себе из мятого чайника кипятка в свою личную кружку, сыпанул заварки и, помешивая, сел на лавку, с интересом поглядывая на собеседников.
  - Слышали, нападение на почтальоншу было? Вчера её у деревни подстерегли. Совсем немного до околицы не дошла. Муж и сельчане только поздно ночью её нашли. Изуродовали всю, говорят... - старшина сделал глоток чая и продолжил. - Груди там отрезали, во-всю изгалялись.
  - А что милиция? - спросил третий присутствующий Ефим Игоревич, взяв со стола колотый кусок сахара. В отличие от него я пил простой чай, без сахара и конфет.
  - А что милиция? - вопросом на вопрос ответил Матвеич. - Ищет милиция. Уже определили, что их трое было. НКВД тоже там было, посмотрели да уехали. Разбойное нападение, милиция заниматься должна.
  - Ага, только работу бы на кого свалить, - поморщился дядя Саша. - Вот сколько мы лошадей за прошлый год потеряли? А ездовых? Банды тут орудуют. Банды.
  - Женя ты иди, Огонёк уже заждался, - ласково предложил Матвеич.
  - Хорошо, - кивнул я.
  Выплеснув остаток чая в помойное ведро, я вернул кружку на место и вышел из комнаты, на выходе заметив боковым зрением, что Матвеич показывает кулак дяде Саше.
  Оседлав жеребца, я накинул уздечку и, выведя подрагивающего от предвкушения скачки Огонька с территории конюшен, ловко вскочил в седло и, крикнув, ударил каблуками рабочих ботинок по бокам, сразу взяв высокий старт.
  Бешенная скачка по подсохшей после вчерашнего ливня дороге, выветрила у меня из головы тяжёлые мысли. Сегодня у меня первое дело, но я почему-то не мандражировал и не нервничал. У меня было такое чувство, что я буду делать привычную работу, трудную и опасную, но привычную. Необходимую - вот самое правильное слово.
  На околице я заставил Огонька сбросить скорость и, поднимая кучу брызг, пересёк напрямую большую лужу на дороге, после чего спокойно въехал на окраину населённого пункта. Деревенька была не большой, хат на двадцать, на единственной улице находился колодец, вот около него я и спрыгнул с седла.
  Подняв ведро воды воротом, я сперва напился сам, плечом отталкивая морду коня, которого тоже мучила жажда. Напившись, я поставил ведро на сруб колодца и, потрепав коня по холке сказал:
  - Рано тебе ещё, запаленный ты. Заболеешь. Вода-то холодная, колодезная.
  Через пару минут я вылил воду в небольшую бадью, что лежала рядом с колодцем специально для лошадей и коров. Поилка одним словом.
  Наблюдая, как Огонёк утоляет жажду, я прислушался. Вдали вдруг отчетливо хрустнул выстрел, потом второй и как очередь ещё несколько. Дудукнул пулемёт и стих.
  - О как, это ещё что такое? - пробормотал я, вслушиваясь в затихающую перестрелку. Не знаю, кто победил, но выстрелы стихали. С учётом того что бандиты нападали большим числом на маленькие группы или одиночные машины, нашим не позавидуешь, скорее всего вверх взяли националисты.
  В тех местах я уже бывал и знал, что там находился поворот и к дороге очень близко подходили высокие кусты. А на повороте водители как раз сбрасывают скорость. Идеальное место для засады.
  За кустами был небольшой лесок с глубоким оврагом, потом поле и ещё один лес, уже гораздо больше. Если это бандиты, а это, несомненно они, то отходить они будут к большому лесу. Больше некуда, кругом поля. А в лесу можно разбежаться в разные стороны, чтобы потом собраться в определённом месте. Не знаю, как они действовать будут, но я бы отдал именно такой приказ на месте бандитского командира.
  - Шанс? - тихо спросил я сам у себя и, кивнув, ответил. - Шанс.
  Вскочив в седло, я ударил по бокам, заставив Огонька свернуть в узкий тенистый проулок между хатами и выбравшись по нему в раскисшее поле за деревушкой прямо по этому полю рванул вперёд. Из-под копыт коня в разные стороны разлетались крупные комья не просохшей земли. Через пять минут я был вынужден сбавить скорость, Огонёк начал уставать, выдергивая копыта из пашни. Надо было по дорожке, а не прямо по пашне, вон запалил коня. Но ничего тут метров сто до оврага осталось, доберёмся. А там метров триста и лес, тот самый, большой.
  'Странно, что они напали так близко от деревни с учётом того что в сельсовете есть телефон. Тут приходят на ум два ответа. Преследования они не опасаются и отходить из этих мест будут как можно дальше. Второй, связи с городом нет, и пока найдут обрыв, банда скроется', - размышлял я, прижимаясь к гриве коня.
  Подскакав к краю оврага, я спрыгнул с седла и, взяв коня под узду, стал с ним осторожно пересекать его. Наверху я снова вернулся в седло и погнал дальше.
  Естественно я не собирался нападать на банду с одним штыком. Да-да, я в поездках брал его с собой. Он у меня на верёвочке крепился под комбезом. Кроме него ещё была та половинка бинокля. А что? Подумаешь одна, десятикратный с артиллерийскими рисками на дороге не валяется, он тоже мне пригодится.
  С такими силами с бандитами не схлестнёшься, но вот проследить можно и желательно.
  Я специально делал крюк, чтобы быть первым в большом лесу и встретить бандитов на его опушке. Проехав по деревенскому полю, я въехал под тень деревьев и дальше двинулся медленнее. Тут надо пересечь где-то метров триста тенистого весеннего леса и будет другая опушка с соседним полем, где я и надеюсь разглядеть бандитов.
  Когда впереди показался просвет, я покинул седло и, привязав Огонька к низкой ветви березы, трусцой побежал к опушке, на ходу доставая половинку бинокля.
  Приблизившись, я быстро огляделся. Метрах в тридцати росла высокая береза, но заинтересовала меня не высота, а то, что по её ветвям можно было без проблем забраться метров на пять. Она находилась метрах в десяти в глубине леса от опушки, и я надеялся, что меня на ней не засекут.
  Быстро перебирая ногами и руками, я поднялся метра на четыре и, спрятавшись за стволом, осторожно выглянул, приложившись к биноклю.
  - С тактикой бандитов я не ошибся, - пробормотал я. - Как вас много оказывается... О, а это ещё кто?
  Метрах в трёхстах от меня по полю, хотя, скорее всего по невидимой мне тропинке бежало шесть человек, в разнотипной гражданской одежде. Но зато все вооружённые. Кажется, у одного даже пулемёт был. Причём наш, я разглядел блин диска сверху. Больше всего моё внимание привлёк седьмой, который перебирал ногами под присмотром 'гражданских', изредка получая от конвоира прикладом винтовки по спине. Он был в командирской форме, с синими бриджами, без фуражки и с непокрытой головой. На ремне болталась пустая кобура. Один наплечный ремень слетел, но командир не обращал внимания, загнанно дыша он выполнял команды бандитов. Судя по виду и оторванному вороту, брали его жёстко, вроде и на лице отметины присутствуют. Судя по нашивкам на рукавах старший комсостав, знаки различия я не рассмотрел, далековато. Не знаю, сколько он проживёт, но не думаю что долго. Допросят и приступят к своим любимым пыткам. Я этих тварей знаю.
  В это время группа достигла леса и скрылась в нём. Опустив половинку бинокля, я задумался. Следовать ли мне за бандитами, или просто сообщить о нападении ближайшему патрулю указав, куда двинули бандиты? Собаки след не возьмут это точно, я видел, как замыкающий посыпал тропинку каким-то порошком. Опытные с-суки.
  - А это ещё кто? - заметив движение на поле, пробормотал я. Подняв в бинокль, я разглядел ещё двух молодчиков, что следовали за своими. Видимо они прикрывали тылы. - Хм, двое это не шестеро, глаз меньше. Вот за ними и проследим.
  Спустившись вниз, я на миг замер, посмотрев в сторону Огонька скрытого от меня деревьями, и вздохнув, бросился бежать вглубь леса. Мне требовалось перехватить арьергард банды, и конь для этого дела мне будет мешать. Ничего, закончу, вернусь за ним. Повод длинный, травку пощиплет. Пить он недавно пил. До вечера с натяжкой хватит, а к тому времени я надеялся вернуться.
  На бегу я подумал:
  'А ведь встречи в теплых и дружественных компаниях со священниками, похоже, откладываются. Не хорошо, лишние сутки проживут твари. Посмотрим, может, останется время и на них, тем более навестить первого я собирался после того как стемнеет', - так размышлял я на бегу.
  Мне требовалось пересечь четыреста метров достаточно густого леса, чтобы выйти на арьергард банды, но случай повернул всё по своему разумению, а не по моим планам.
  Когда я выбрался из небольшого, но на удивление топкого распадка, то боковым движением заметил слева движение, отчего сразу на автомате рухнул на старую прошлогоднюю листву и перекатился за удачно попавшийся старый поросший мхом ствол дерева. Выдернув клинок из ножен, я приготовился, в голове стучала только одна мысль, заметили или нет?
  'Они должны были быть на сто метров дальше. Чёрт! Они от опушки пошли не прямо, а взяли правее, как раз в мою сторону, отчего наши пути тут и пересеклись. Значит и та группа прошла где-то здесь, - размышлял я, при этом затаив дыхание вслушивался в звуки леса. Было отчетливо слышно похрустывание высохших веток под подошвами сапог двух бандитов и их тяжёлое дыхание. Бандиты шли точно на ствол дерева, это меня изрядно напрягало. Так заметили они меня или нет? Напружинивавшись и приготовившись атаковать, я ждал, когда вдруг буквально метрах в пяти от укрытия расслышал вопрос одного бандита адресованное второму:
  - Передохнём, или наших догоним?
  (Бандиты говорили на западноукраинском суржике, я его более-менее знал и чтобы не ломать язык, стал мысленно переводить на русский. Наверное, я всегда теперь так буду делать, чтобы было понятно, ну и сам более осовечусь. В будущем это пригодится).
  - Прохор сказал догонять у урочища.
  - Жрать охота.
  Второй ничего не ответил, только вздохнул и поставил ногу на ствол, видимо обходить бандиты не захотели. Меня он заметил сразу, но среагировать не успел, я атаковал с низкой позиции стремительно, на уровне броска кобры, тот только и успел, что дёрнуться в попытке уйти назад, но клинок в коротком замахе, не заметив препятствия, чиркнул его по горлу, достав до позвонка. Дальше я уже не обращал внимания на этого противника, то был занят собой, хрипя и захлебываясь кровью пытаясь зажать рану руками. Винтовку он отбросил в сторону. Как оказалось, атаковал я в более чем удачное время, пока один перебирался через ствол дерева, второй стоял к нему спиной и отслеживал тыл. Арьергард как-никак, они должны были отсечь противника и увести его в сторону, чтобы преследователи не смогли найти основной отряд с пленным. Уже опуская клинок на шею второго бандита, я передумал и перевернул оружие, отчего удар пришёлся не разрубающий в шею, а рукояткой в макушку прикрытую кепкой. Ни слова не говоря, низкорослый бандит, стал заваливаться назад, то есть на меня. Судя по тому, как он падал, это не было осмысленное падение, я действительно выбил его из сознания.
  Подхватив второго подмышки, я услышал, как хрустя ветками и листьями, упал первый, и стал скрести каблуками по прошлогодней листве, собирая её в кучи. Быстро обернувшись и убедившись, что первый не представляет опасности и фактически отходит, занялся вторым.
  К этим событиям я не готовился, поэтому связывать бандита пришлось ремнём его же карабина. Ремень был матерчатый, старый, с бахромой по краям, но в дело ещё годился. У этого молодчика кроме всего прочего, был самодельный патронташ, а так же большой мешок за плечами, не сидор, тоже самоделка. Пришлось снимать и то и другое, и только потом связывать руки, благо он очень спокойно себя вёл, даже не стонал, отдыхал, как будто спал, только однажды причмокнул губами. Похоже, крепко я его достал.
  Связав молодчику руки за спиной, я встал, держа в руках карабин и внимательно осмотрелся, после чего прикрыл глаза и уже прислушался. Шумел ветер в верхушках деревьев, слегка поскрипывали стволы, шелестела молодая листва. Где-то недалеко журчал ручеёк, стрекотали жучки и пели птицы. Ничего лишнего не было. Открыв глаза, я склонился над связанным бандитом, при этом проверив карабин, он был полностью снаряжён и стоял на боевом взводе, положил его на расстояние вытянутой руки, и стал обхлопывать карманы бандита, складывая всё найденное в кепку молодчика. Не всё уместилось, но и того что было в карманах куртки, штанов и в тайном кармашке в сапоге меня порадовало.
  После этого я стал возиться со вторым, стараясь не запачкаться. При ударе я успел уйти в сторону и брызги крови попали только на ботинки, поэтому не хотелось мараться, замучаюсь кровь отстирывать.
  У связанного бандита я нашёл в карманах небольшую пачку советских денег, десяток винтовочных патронов россыпью, одну гранату. Не Ф-1, но что-то похожее, только не нашего производства. Её я осторожно отложил в сторону, не зная, сколько горит замедлитель можно и самому пострадать, запал был ввёрнут в ребристый корпус.
  Ещё в его карманах была пачка польских сигарет, и зажигалка, последнюю, я сразу подрезал. Ещё был армейский патронташ, с сорока четырьмя патронами в чехольчиках, а так же в самодельных ножнах был охотничий нож с наборной деревянной рукояткой. В кармашке сапог был обнаружен складной ножик. Похоже, у бандитов был один сапожник, если судить по этим кармашкам. У живого в нём я обнаружил золотые запасы на черный день. Выбитые у кого-то золотые зубы. Их я брать не стал, побрезговал.
  Оружие у молодчика было старым советским кавалерийским карабином 'Мосина'. Посмотрев на год издания, 1907, я только покачал головой. Ну и старьё, видимо из личных запасов. Однако при этом карабин был ухожен, прошлый хозяин хорошо знал своё дело.
  Трофеи с трупа были куда более обширными, видимо он был начальником, или старшим, возможно даже зам командира банды.
  Первым делом я снял с запястья часы, стараясь не испачкаться в крови, и отложил их в сторону. Потом снял патронташ, такой же как у первого, и так же откинул в сторону, и только после этого занялся карманами. На винтовку что лежала у ствола, за которым я до этого прятался, только покосился, но подходить не стал. Это тоже была 'Мосинская' поделка, но куда более новой. Видимо уже трофей, добытый при нападениях на подразделения Советов. Да и патронташ на это намекал, он тоже был достаточно новым.
  Первое что меня порадовало, это не, достаточно крупная сумма советских и польских денег, что всё ещё ходили по этим территориям, а новенький 'ТТ' что я извлёк из внутреннего кармана бандита вместе с двумя магазинами, набитыми патронами. Проверив пистолет, я сунул его в карман. Это оружие куда как привычнее мне, чем тот же карабин или винтовка, хотя в своё время я пострелял и из таких экземпляров. Вот из 'ТТ' я например выпустил более десяти тысяч патронов, два пистолета этой Тульской марки были одним из наших тренировочным пособием, когда Мэтт учил меня пользоваться короткостволами. До исчезновения нарезов в стволах и поломок мы из них стреляли. В ноль выработали.
  Граната, металлическая, возможно оцинкованная литровая фляга, небольшой засапожный ножик, а так же небольшой бинокль, в чехле пошли фоном, самое радостная находка это конечно же пистолет.
  В мешке оказалась сложенная материя, видимо скатерть, продовольствие и перевязочные средства, место ещё было и я убрал внутрь большую часть находок. Только патронташи прикрепил сверху. Положив мешок у ствола дерева, рядом с прислонённым оружием, я подошёл к связанному бандиту. С момента первого удара прошло минуты две, поэтому следовало поторопиться. Подхватив под мышки, пыхтя, я подтащил его к стоявшему дубу и прислонил, после чего присев на корточки замахнулся для первого удара.
  Несколько ударов по щекам и тот, застонав, открыл глаза, а то я уж собирался применить более жёсткие меры. Но не потребовалось, сам очнулся.
  - Ты хто? - спросил он и, поводив языком по полости рта, тягуче сплюнул, попав себе на левую штанину.
  Не давая тому размышлять и анализировать ситуацию, я сразу стал давить на него, быстро задавая вопросы, стимулируя на ответы болезненными тычками остриём ножа с внутренних сторон бёдер. Там мягко и болезненнее всего. Бандит попытался свести ноги, но я не давал этого сделать. Меня интересовало всё: кто он, кто его друзья, где основная база, где запасные, кто помогает, где перезимовали, кураторы и остальное. Молодчик имел честное русское имя Иван, однако по делам его не скажешь, что он любит русских. Он их ненавидел, люто, со всей возможной злобой. Правда он ещё оказался настоящим расистом, кроме украинцев, он ненавидел всех и готов был их убивать. Это нападение на военную машину, в данном случае 'эмку' у него было третьим, а так и в других случаях он успел отметиться. Нападения, вооруженный грабёж, запугивание, шантаж, групповое изнасилование, причём не единожды. Слушая его, морщился, не от рассказа, это меня не особо шокировало, а от вони, молодчик успел обделаться, пока плача изливал душу. Про обрезанную связь в деревне он подтвердил. Это как раз работа этой группы.
  Работал я с ним минут пятнадцать, после чего поняв, что он стал повторяться и, не дожидаясь пока он начнёт гнать дезу, чтобы продлить время, с коротким замахом вогнал подонку, клинок в живот и дважды повернул.
  - Полежи пока, вспомни всех тех, кто пострадал от тебя, - похлопав его по плечу, сказал я и стал вытирать штык от крови, об штанину фашиста. - Зло порождает зло, запомни это.
  Быстро встав, оставив тела как было, один остывал, второму осталось часа три, причём в муках, я повесил на левое плечо мешок и, подхватив карабин и винтовку, побежал по лесу дальше. Следы прошедшей тут банды я не искал, потому что знал, куда они идут и где их можно застать. В тех местах я не был, придётся ориентироваться по словесному описанию, что выдал язык. Не думаю, что он врал, я следил за выражением его глаз, да и слишком туп он был для этого. Шестёрка мелкая, мясо националистов, которое они бросали на диверсионно-бандитскую войну с Советами, задурив голову.
  Жаль, со старшим поговорить не удалось, он действительно был не последним человеком в этой банде, которая насчитывала тридцать семь человек. Ранее он был капралом в Войске Польском, хоть и миномётчик, но азы знал. Предполагаю информации о банде от него я бы получил больше, куда больше.
  Думаете, я побежал сразу к месту встречи и ночной стоянки банды? Ага щас-с, пешком что ли?
  Нет, первым делом я добрался до ручейка и стал отмывать вещи от крови, пока она не высохла. К тому же я обнаружил на рукаве комбинезона несколько капель незамеченных ранее, так что кроме вещей, ботинок, смыл кровь и с него.
  Часы были немецкие, хорошие, поэтому тщательно оттерев от крови, я убрал их в карман. Ремешок был не по размеру. Нужно ещё одну дырочку прокалывать, да и отмыть, как следует тоже нужно, всё равно часть крови осталась, недостать было в труднодоступных местах. Чуть позже этим займусь.
  От ручья я побежал к Огоньку. Там закинув винтовку за спину, благо ремень имелся, подвесил мешок на луку седла и, отвязав коня, вскочив в седло, дал шенкеля. Карабин пришлось держать в руках, ремень остался с молодчиком Иваном.
  Проехав по краю леса километра на полтора, я заметил большой дуб, с густой листвой. Он мне приглянулся. Тащить все вещи с собой было стрёмно, поэтому прямо с седла забравшись на нижнюю ветвь, она была высоковата от земли, укрыл на дереве большую часть трофеев. Оставил я при себе кроме пистолета, карабин с патронташем, и гранату. В принципе больше ничего мне не нужно. Только перед отбытием, сунул в карман бинт, и на этом всё.
  На краю большого и открытого поля, находился давно заброшенный хутор. Он уже обветшал, да и часть материалов крестьяне прибрали, но кое-где кровля сохранилось и как временный лагерь, подходил очень неплохо, так как это урочище редко посещали.
  Пользуясь тем, что имел большую скорость передвижения, хоть у бандитов и была фора во времени, но зато я двигался напрямую, а они петляли, успел первым к хутору. Огонька я решил с собой не брать, может выдать наше присутствие ржанием, закон подлости ещё никто не отменял, поэтому решил оставить его неподалёку от заброшенного хутора. Чтобы был под рукой, но и не выдал себя. Такое место нашлось в пятистах метрах от хутора, в неглубоком овражке, по дну которого тёк ручеёк.
  - Вот тебе вода. Сена извини нет, а трава ещё маленькая, - сказал я коню. Рассёдлывать я его не стал, только ослабил подпругу. Я хотел спеленать ноги, чтобы далеко не ушёл и не поднялся наверх, теоретически он мог это сделать. К сожалению, привязать повод было не к чему, а то бы я не беспокоился. Хотя, подумав, вытащил из карабина шомпол и воткнул его в плотную не до конца оттаявшую землю, забив дальше прикладом, и спокойно привязал повод. Вот и всё, и до воды хватит и травку пощиплет... где сможет. Только после этого подхватив поудобнее карабин и стал по оврагу приближаться к хутору. Метров через триста, можно перебежать к трём сохранившимся строениям, надеюсь, банда ещё не прибыла на место.
  По открытому полю бежать не пришлось, я полз по-пластунски, так как прошлогодний высохший бурьян неплохо скрывал меня. Через полчаса, испачкав в земле комбинезон на локтях, животе и коленях, я оказался у крайнего здания. Осмотр строений показал, что я был первый. После этого быстро смотрев строения, нашёл самое оптимальное место для наблюдения и, устроившись там, достал половинку бинокля, приготовив его.
  Вытащив из кармана трофейные часы, я негромко пробормотал:
  - До темноты час остался, где же вы махновцы долбанные?
  Ожидание продлилось до самых сумерек, к этому времени я закончил с чисткой часов и примеркой на руку, как родные подошли, и только когда за горизонтом виднелся только краешек солнца, я заметил слегка покачивающуюся длинную тень на земле. Кто-то двигался к строениям, но кто именно я не видел, неудачно закрывало строение слева. По моим прикидкам бандиты должны были идти через дикий сад, это было логично, только так можно было подобраться незамеченным к хутору, я таким способом воспользоваться не мог, сад находился с противоположной стороны от оврага, где я оставил Огонька. Но вот для бандитов это был идеальный вариант, и я отслеживал весь сад, пытаясь уловить движение, но разведчик шёл по полю, явно никого не опасаясь.
  Разогнув усики гранаты, и положил её рядом, прикрылся рваной дерюгой, пусть хоть по мне ходит высланный на разведку бандит, но я дождусь основного отряда. У меня было удобное лежбище, на чердаке покосившейся бани.
  Когда появился незнакомый парень лет двадцати, я быстро осмотрел его. Теперь стало понятно, почему он шёл без особой опаски. Выглядел он как обычный крестьянин, без оружия и другого дискриминирующего предмета, однако на меня его маскировка не произвела никакого впечатления. Я видел его среди бандитов, что несколько часов назад под моим присмотром пересекали поле. Это он бил прикладом по спине неизвестного командира, подгоняя его. К тому же националист Иван, описал мне всех, кто участвовал в этом нападении, так что я знал, что за зверёк этот националист Олесь, двадцатого года рождения житель села Поддубцы. Участник нескольких нападений, и захватом в плен участкового милиционера, которого потом демонстративно повесили на ветке дуба у родного села.
  Олесь покрутил головой, осматриваясь, и стал осторожно исследовать руины хутора. Наконец он вышел из хаты и, выйдя на открытый участок перед строениями, замахал руками. В этот раз бандиты вошли в хутор именно так как я и предполагал. Через сад, незаметно.
  Почти совсем стемнело, что нарушало мои планы, поэтому пришлось действовать незамедлительно. Ночью бой мог идти в равных условиях, а этого мне было не нужно. Трое бандитов, подсвечивая фонариком, направились в покосившуюся хату, готовить ночлег, там были набросаны доски, сделать лежанки нетрудно. Один встал на часах, а последний оставшийся, тот самый разведчик-Олесь, которому вернули оружие и другие личные вещи, вместе с главарём усадили связанного командира у сруба сарая, и склонились над ним, что-то спрашивая. Вот Олесь, замахнулся и опустил приклад винтовки незнакомой мне системы на ногу командира. Я при слабых лучах солнца успел разглядеть, что это был аж целый полковник, моложавый, но полковник, с двумя наградами на груди. Боевой оказался.
  С моего места гранату внутрь хаты не добросить, метров тридцать, да и лежу я для этого неудобно. Поэтому пока шёл допрос, осторожно покинул чердак и, выдернув кольцо, стараясь ступать так, чтобы не попасться на глаза часовому, он находился в сорока метрах от меня на окраине хутора, бросил гранату внутрь хаты. После чего вскинул карабин к плечу и выстелил в часового.
  Дальше пришлось действовать очень быстро, откинув карабин в сторону, выхватил пистолет и дважды нажал на спуск. Одна пуля вошла оборачивающемуся Олесю в бок и видимо попала в кость, потому как его бросило на сруб, от которого он отскочил как мячик и покатился по земле. А вот командир среагировал похвально быстро, метнувшись в прыжке в сторону, пытаясь перекатом уйти за угол сарая, но пуля что вошла ему в ногу и не дала этого сделать. Мне хотелось с ним поговорить, поэтому и проследовал такой точечный выстрел. С двадцати метров по движущейся мишени, да ещё из 'ТТ' между прочим, а это показатель.
  В это время раздался взрыв в хате, в унисон криков державшегося за ногу главаря, и часового. Я оказывается, его не убил, хотя метил в грудь. В хате тоже кто-то шумел, но после взрыв остался только стон на одной ноте.
  Сунув пистолет за пояс, я поднял карабин и, выбив гильзу, взвёл затвор, после чего вторым выстрелом добил стенающего часового. Подбежав к главарю, я дважды ударил его прикладом по левой руке, ломая её. Тот был левша, так я старался обезопаситься. Перезарядив карабин, я подошёл и в упор всадил в Олеся вторую пулю, контроль, и только потом побежал к хате. Требовалось проверить остальных трёх, сомневаюсь, что все они погибли от гранаты. Пока оглушены и занимаются своими ранами нужна зачистка. О главаре я не беспокоился, от боли он потерял сознание, полковник же находился в том состоянии, в котором ему ни до чего не было дела. Привести полковника в норму могла пара оплеух, но мне пока было не до него.
  У входа я оставил карабин, прислонив его к стене дома и достал 'ТТ'. В тесных помещениях автоматическое короткоствольное оружие предпочтительнее.
  В хате всё было перевёрнуто вверх дном, раскидано продовольствие, видимо бандиты готовили ужин, валялись вещи и оружие. Двое бандитов лежали без движения, оглушенные, а вот третий пытался встать, но постоянно падал, поскальзываясь в луже пролитой крови. Это он стонал не переставая. По виду он тоже получил серьезную контузию. Без раздумий я открыл огонь, всадив в каждого по две пули. После чего на ходу перезаряжаясь, вышел наружу и осмотрелся. Уже фактически стемнело, был сумрак, но разглядеть детали вблизи ещё можно.
  Вернувшись в хату, я подобрал фонарик, который, несмотря ни на что продолжал светить и, подсвечивая себе путь, подошёл к полковнику. Рядом со стоном зашевелился главарь. Поэтому пришлось изменить направление. Обыскав Прохора-главаря и лишив его всего оружия и других вещей из карманов, включая офицерского ремня, наложил жгут на ногу и оставил валяться на сырой земле, а сам подошёл к полковнику. Пяток оплеух и тот, заморгав, посмотрел на меня.
  - Ничего не скажу... сук-ки,... - пробормотал он разбитыми губами. Жмурясь от слепившего глаза света.
  Судя по всему, весь бой на заброшенном хуторе он пропустил, будучи без сознания. Быстро ощупав его, я понял, что кроме сломанной ноги и отбитых ребер особо серьёзно он не пострадал. Бандиты берегли его, ведя к своему лежбищу. Полковник всё же в сети попался.
  - Да мне и не надо. Я не бандит, так прогуливался мимо. Увидел, что бандиты пытают красного командира и решил помочь.
  Теперь полковник посмотрел на меня уже более внимательно, благо я немного отодвинул фонарик.
  Подтащив главаря ближе, тот стонал сквозь зубы, я отдал фонарик полковнику и попросил его подсветить, а сам, открыв планшет Прохора, достал блокнот с карандашом.
  - Ну что гражданин Прохор Окопенко, тысяча девятьсот пятого года рождения, бывший вахмистр польской армии. Хотелось бы внимательно выслушать всё, что ты знаешь о местном националистическом движении. О не местном тоже любопытно узнать. Давай, кайся, а я запишу...
  Разговорить главаря сразу не удалось, терпел он мои выходки в течение аж десяти минут. Орал, мочился, гадился под себя, но молчал, пока мне не удалось сломать его. Я довёл его до того состояния, в котором язык больше всего хочет умереть чтобы прекратить всё это. Я и прекратил, только уже глубоко за полночь, когда блокнот почти весь был заполнен мелким убористым почерком с откровениями ублюдка-националиста. Под конец фонарик светил еле-еле, но всё-таки хватило, не успел до конца испортить глаза писаниной.
  Вся банда у Прохора состояла из украинцев, поляков не было. Допрос показал, что на территории Западной Украины действовали абсолютно обособленно оуновские и польские бандгруппы. Друг друга они люто ненавидели, и смешанных не было. И польские и оуновские комплектовались исключительно по национальному признаку. Именно поэтому в банде присутствовали одни украинцы.
  За всё время допросов полковник молчал, но слушал с интересом, только однажды прошипел с ненавистью сквозь зубы. Когда главарь взял на себя уничтожение армейских складов.
  -... твари... Это были склады моей дивизии. Шесть погибших...
  Когда Прохор выдохся, то есть, рассказав всё что знал, причём с подробностями, я достал из ножен клинок и дважды ударил его в грудь, не обращая внимания, как поморщился полковник. После этого убрав блокнот в планшет, пристегнул последний к своему армейскому ремню. Нагнувшись над одним из мешков, я достал ракетницу и, зарядив сигнальную, выпустил её в небо.
  - Ты не представился, - сказал полковник, потом добавил. - Хотя о чём это я? Полковник Кириленко, командир стрелковой дивизии.
  - Извините, своего имени назвать не могу. Есть причины для этого. У вас сломана нога и два ребра. Заниматься мне вами некогда, но и бросить не могу. Поэтому когда патрули что наверняка продолжают поиски напавших на вас сориентируются по ракетам и доберутся до хутора, я оставлю вас на их попечении. Хорошо?
  - Отказываться не буду, - криво усмехнулся Кириленко.
  - Пока есть время, я соберусь. Надеюсь, вы не претендуете на мои трофеи?
  - Всё что взял с сабли всё твоё. Я служил в Азии, там закон трофея священен.
  Много вещей я решил не брать. Мне требовался короткоствол, с учётом того что действовал я фактически на стороне Советов, мне нужно было именно их оружие, но единственный 'наган' принадлежал полковнику, тот это подтвердил, сразу же затребовав его себе обратно, и тут же стал проверять заряжен ли он. Проверив успокоился, став меньше нервничать. Так что все мои трофеи уместились в одном армейском сидоре. Там были документы убитых, всего три, главаря, и двоих из хаты, остальные их не имели, деньги, боеприпасы, три гранаты, двое наручных часов, третьи пришлось так же вернуть полковнику вместе с его документами. Вот и всё, больше ничего я не взял. Был один 'браунинг', польский 'WiS vz35' и 'парабеллум'. 'Браунинг' меня не заинтересовал, патроны фиг найдёшь, а вот польский пистоль и 'парабеллум' я взял, вместе со всеми запасами патронов и магазинов. Оба пистолета использовали люгеровские патроны. Мой запас будет на чёрный день. Временные машинки, до окончания запасов патронов, да и у бандитов не сказать, что их было много. По сотне на ствол всего.
  Из армейского снаряжения, прибрал фляги, походные котелки, и другую необходимую мелочь, включая посуду. Правда часть оказалась попорчена осколками от гранаты, и я их оставил.
  На десятой минуте я выпустил ещё одну ракету, и стал ожидать помощи. Та прибыла только через два часа. Когда я выпустил шестую ракету. Осталось всего три, да и то осветительные.
  Настроение у меня было на высоте, после того как я помог полковнику сменить места лежания, сделал косынку для руки, и подстелил материал чтобы он не застудился, земля была ещё холодная, то прогуливался по двору, весело насвистывал и ожидал патрули.
  Заметив вдали свет фар, я выпустил седьмую ракету и направился к полковнику. Разбудив его, он лежал на свёрнутой материи, сообщил о новостях и, отдав ракетницу и оставшиеся осветительные патроны, подхватил мешок, после чего побежал в сторону оврага. У самого края я остановился и прислушался, также осматриваясь. Шум двух машин приблизился, вот в оптику бинокля стало видно, две полуторки, кузова которых покидали красноармейцы с длинными винтовками в руках в такой знакомой форме. Светили фонарики, забегали бойцы, видимо обнаружив убитых и раненого полковника. Наверняка орали командиры, отдавая приказы, но меня это уже не интересовало. Убедившись, что полковник в безопасности, я спустился вниз и, подсвечивая фонариком, что обнаружил в вещах Прохора-главаря, подошёл к Огоньку.
  Тот к моему удивлению нагло спал. Пришлось будить. Подтянув подпругу, я отвязал повод, плюнув на оставшийся в земле шомпол, и запрыгнул в седло. Всё, меня тут больше ничего не держит, пора сваливать куда подальше, чтобы переждать ночь. Двигаться сейчас к городу смысла нет, нарвусь на патруль, ещё подстрелят с перепугу, а вот завтра с утра можно. Если что скажу Матвеичу что заблудился и ночевал в лесу.
  В данный момент при себе я имел 'ТТ' из огнестрела, оставив карабин на хуторе, так что кроме, двух пистолетов, трёх гранат и двух ножей, не считая складного, на себе другого оружия у меня не было. Надеюсь, для быстрой сшибки хватит, а то пока развяжешь горловину мешка, пока достанешь остальные стволы, раз десять изрешетят.
  Переночевать я решил в лесочке у знакомого озера, что находилось в трёх километрах от той дороги, где было совершенно нападение на Кириленко. Там снял седло, спеленал передние ноги Огонька, лёг на потник и, положив голову на седло, я спокойно уснул. Сразу, без мук совести от невинно убиенных и другой мути. Я уснул также легко как рабочий или крестьянин засыпают дома после сделанной за день качественной, необходимой и главное любимой работы.
  
  Проснулся я не от щебетания птиц и ласковых лучей солнца, нет, я банально замёрз и именно от этого проснулся, весь дрожа в ознобе и пытаясь согреться. Вскочив, я быстро сделал несколько приседаний, прогоняя утреннюю дрёму и разгоняя кровь. Побегав на месте, я поймал любопытный взгляд Огонька, что с интересом наблюдал за моими кульбитами и смущенно хмыкнув, вернулся к седлу, рядом с которым лежал мешок. Достав из него кусок завёрнутого в тряпицу солёного сала и слегка зачерствевшего хлеба в той же упаковки, сел на седло, и достав нож, хорошенько вымытый в ручье от крови националистов, стал завтракать. Перо чеснока к салу я не забыл почистить.
  Утро уже вступило в свои права, солнца я ещё не видел, скрывали густые ивы с другой стороны озера, но было достаточно светло. Позавтракав, я убрал остаток продовольствия в мешок и, оседлав коня, вскочил на его достаточно широкую спину.
  - Пошли, - скомандовал я, стукнув его ботинками по бокам.
  Выбравшись на дорогу, мы обогнали две крестьянские подводы и, догнав застрявшую в луже полуторку, там бойцы её почти вытолкали, достигли окраин Луцка. Посты были на всех дорогах, я выбрал тот, которым пользовался чаще всего, в надежде, что попадутся знакомые. Не попались, но пропустили свободно, когда я сказал что с армейских конюшен.
  Матвеич к моему удивлению не обругал за задержку, а наоборот обрадовался, он сильно беспокоился, что я сгинул где-то в этих краях. О нападении на штабную машину в том направлении, куда я ускакал, уже было известно.
  Когда я сказал что заблудился и ночевал в лесу, чтобы не плутать, только похвалил и велел вести Огонька в стойло. Обиходив его, я переоделся в свою школьно-выходную одежду и, прихватив мешок с трофеями, направился в центр города. Всё добытое оружие я спрятал на конюшнях, там был множество мест для тайников, вот и подготовил заранее парочку, как знал что пригодиться. А к месту, где висел мешок и винтовка даже приближаться не стал, тоже тайник на будущее.
  Время было семь утра, но у здания городского отдела НКВД хватало и машин и сотрудников. Видимо ночное нападение их изрядно встряхнуло. Оно было первое в этом сезоне, вот и забегали. Нападение на почтальоншу не считается, этим делом занималась милиция.
  Прислонившись плечом к двухэтажному старинному зданию из красного кирпича, я наблюдал за мельтешением, местных оперов и бойцов войск НКВД. На моих глазах в кузов попрыгало пятнадцать человек, все в форме, в характерных фуражках, и с карабинами, после чего машина укатилась вниз по улице к выезду из города. Посмотрев на крыльцо, где курил оставшийся сотрудник, в его петлицах я разглядел по кубарю и, поправив одежду, перевесив сидор на другое плечо, энергично зашагал к зданию.
  - Доброе утро, - поздоровался я с сотрудником.
  Тот засёк меня ещё на подступах, поэтому пока подходил, успел осмотреть с ног до головы. Медленно выпустив дым, он кивнул и ответил:
  - Здоров. С чем-то важным пришёл или так, на одноклассников пожаловаться? - насмешливо спросил он.
  - Мне нужен начальник отдела. Он на месте? - проигнорировав насмешку, спросил я.
  - Будет в течение часа. Только он тебя вряд ли примет, часы приёма граждан расписаны на стенде, сегодня он не принимает. Будешь ждать?
  - Меня примет. Вы товарищ МЛАДШИЙ лейтенант лучше бы чем насмешничать нашли его и передали, что его ждёт человек что отправил на тот свет часть банды Прохора-Чёрного. Думаю, это его заинтересует.
  Мои слова вызвали мгновенную метаморфозу, из расслабленного состояния гебешник превратился в самого настоящего готового к нападению волчару. Он настороженно осмотрел меня и спросил:
  - Что в сидоре?
  - Доказательства.
  - Пошли.
  Открыв дверь, мамлей пропустил меня внутрь и приказал дежурному:
  - Сержант, срочно найди капитана Рогозова... А ты давай за мной.
  Мы прошли в отдельную комнатку, дверь находилась за спиной дежурного, и там мамлей обхлопал меня на предмет скрытого оружия, не найдя ничего кроме складного ножика в кармане брюк. Сидор он с моего разрешения тоже осмотрел, и сейчас присев на край подоконника с забранными решетками окнами просматривал найденные документы. Блокнот я ему не отдал.
  Судя по тому, как у него удивлённо взлетели брови, сейчас он держал в руках документы Прохора-главаря, которого здесь все знали под кличкой Чёрный.
  - Так это ты тот боец в танкистском комбинезоне?
  - Кириленко рассказал? - раздвинул я губы в усмешке.
  В комнате кроме стола и одной привинченной к полу табуретки никакой другой мебели не было, поэтому зайдя, я сразу занял единственное нармальное сидящее место. Вот и сейчас отвечая на вопросы лейтенанта, закинул ногу на ногу.
  - Значит точно ты. Зачем пришёл, похвастаться или доложиться?
  - Об этом узнает ваш непосредственный начальник, и если надумает сам доведёт нужную информацию, - скривил я губы.
  - Ну-ну. Сам-то кто, или это тоже узнает только начальник?
  - Именно.
  Мы молча продолжили ожидать запаздывающего начальника, а я задумался, правильно ли поступил что пришёл. По всем прикидкам получалось что правильно, но всё-таки было у меня сомнение.
  Дело в том, что без серьёзной поддержки мне тут будет тяжело, а вот если работать по местным бандам и националистам плечом к плечу с тутошними ребятами из НКВД, это выведет мою работу уже на другой уровень. Мне требовалась единственная помощь от них, информация, ну может ещё небольшое снабжение. Остальное я добуду у бандитов, перейду так сказать на самообслуживание. Не думаю, что они прогонят меня, так как знал, что они сами не очень любят местное отребье и стараются живыми их не брать.
  Кроме этого были ещё планы на будущее. Войну я встречу здесь, в этом сомнений нет, но оставаться на оккупированных немцами территориях я не собирался. Для этого нужна надёжная база, которой у меня не было, и подготавливать её у меня желания не имелось никакого. Да и вообще мне пятнадцать лет. К тому же мне было известно о том, как после войны относились к людям, жившим на оккупированных территориях, не всегда зажимали, но отметки в документах стояли. Вывод был один, мне необходимо переждать войну в таком месте докуда не дойдёт война. Да, я собирался жить в Москве, пока не придёт срок моего призыва на действующую службу. После войны, если я её переживу, то вернусь в Западные области и продолжу работу по уничтожению банд, бандеровцев и другой националистической швали. Вот такие у меня были планы. Так что мой приход к местным гебистам был продуман, мне требовались документы внештатного сотрудника местного отдела. В будущем это будет огромным подспорьем. Может быть по достижении определённого возраста попаду на службу в НКВД или СМЕРШа, я про него фильм смотрел. Тоже шанс, тем более это моя специализация, ловля диверсантов.
  Для того чтобы скорешиться с местными парнями мне требовалось доказать свою полезность и то что я им нужен куда больше чем они мне. Тогда работа пойдёт, нужно стать для них своим, тем, кому доверят спину даже такие недоверчивые парни, а я постараюсь их не подвести. Свои слова я старался держать и на ветер не бросать. Родители и дед воспитали так. Западнец, а слово держит. У меня на прошлой родине, это ничего другого кроме ядовитого смеха у населения не вызвало бы. А я вот старался держать слово и всё тут.
  Так что и получалось, что единственно, что мне требовалось от местных гебистов - это защита. Да-да, именно защита. Под их прикрытием я могу работать свободно, главное не переусердствовать, чтобы это не всплыло, а там работай, как хочешь, если договоримся, конечно. Бумага что мне возможно выдадут, в будущем ой как пригодится. Я буду в состоянии прикрыться буквально от действий любых органов. Очень мощная защита, ну кроме самой конторы конечно.
  Вот такие у меня были планы. Конечно, можно работать одному, попасться на глаза я могу пятьдесят на пятьдесят. Да и то если поймают на месте уничтожения очередного националиста, а так попробуй докажи. Но требовалась база и частичное снабжение, в основном боеприпасами и другими необходимыми средствами, которые у бандитов не достанешь. Короче, дело это решённое и менять я его не собираюсь. Если пошлют куда подальше, то тогда буду работать с оглядкой в одиночку, уйдя до начала войны в леса, а там уже можно отходить вглубь страны. Мне требовалась чистая жизненная история. Может я, и погибну, но уже сейчас думал, как буду жить после войны. Да, основная идея и смысл жизни у меня месть, и я буду мстить, жёстко, без сантиментов и компромиссов, но и о мирной жизни стоит подумать.
  Через десять минут дверь с лёгким скрипом отворилась, резанув этим неприятным звуком по нервам, и в комнату вошли двое мужчин в форме сотрудников НКВД. Один имел шпалы капитана ГБ, второй старшего лейтенанта. Оба коренастые мужики, обоим за тридцать, ближе к сорока.
  Обернувшись, я посмотрел через плечо на вошедших. Подумав, встал с табуретки и молча посмотрел на командиров, разговаривать в присутствии наглого мамлея не хотелось. Пусть старшие решают, кому тут быть.
  
  ***
  
  Выйдя на крыльцо отдела НКВД, я спустился и неторопливо направился вверх по улице в сторону школы. Прежде чем идти домой следовало узнать, что у меня там с экзаменом, какая оценка, и разузнать насчёт экзамена по географии, что должен быть завтра. Сегодня отдыхаем, ничего учительским составом для дальнейшего мучения детей не запланировано.
  Неторопливо я шёл по причине задумчивости, нужно было проанализировать наш разговор.
  
  - Товарищ капитан госбезопасности, - обратился к нему младший лейтенант, сразу же приняв стойку смирно. - Вот, сам пришёл. Документы Чёрного принёс. По описанию схож. Хочет поговорить лично с вами.
  - Выйди, - негромко велел капитан, как только сотрудник это сделал, он приказал. - Говори.
  - Думаю сначала лучше представиться, - сказал я, мельком посмотрев на второго командира, что остался в комнате, видимо он имел полное доверие у начальника отдела. - Евгений Романович Иванов. Сын подполковника Иванова, которого убили бандиты в декабре прошлого года. О причинах моей схватки с бандитами теперь думаю, не стоит объяснять. Они лишили меня семьи и я хочу заняться их уничтожением. Ликвидацией если проще. Я бы хотел работать на вас, вернее даже не работать, а сотрудничать, это более близкое по смыслу слово. Моя работа, которую я себе выбрал, заключается в уничтожение бандитов в лесах и других местах, где их обнаружу, кроме населённых пунктов. По мере поступления сведений я буду передавать их вам, и именно вы будете заниматься задержанием бандитов и особенно их пособников, что скрываются в городах и сёлах. Моё только 'зелёнка', леса проще говоря. Буду работать под местного крестьянского паренька, передвигаясь на подводе с сеном. Прикрытие идеальное. Я понимаю, что слова пятнадцатилетнего парня не являются верой для вас, но у вас в руках блокнот с показаниями Прохора-Чёрного и есть показания полковника Кириленко. Это надеюсь, заставит серьезно отнестись к моим словам, а так же к тому, что я сам пришёл с предложением о сотрудничестве, так как на одном деле останавливаться не собираюсь. Действовать я начну через десять дней, уйдя в леса, остальное время собираюсь пустить на подготовку и окончание школы. Замечу, у меня экзамены, а я дисциплинированный ученик. За это время вы проверите всю информацию по блокноту и тогда мы поговорим более предметно. У меня пока всё.
  - Садись, - кивнул капитан на табурет, дождавшись, когда я выполню его приказ, он стал прогуливаться от стены к стене, но через минуту, наконец, сказал. - Молодец, всё по полочкам разложил, видно, что о нашем разговоре очень много думал. Только пришёл ты не из-за этого. Совсем не из-за этого. Я могу предположить, что у тебя хватит силы воли, охотится на бандитов в лесах, скоро это действительно станет бедствием, милиция не справляется. Однако некоторые моменты ты не озвучил, или не захотел или не учёл при планировании перед нашей встречей. Мне их описать?
  Посмотрев исподлобья на остановившегося перед столом капитана, я разлепил склеившиеся губы и сказал:
  - Сделайте милость, товарищ капитан.
  - Пришёл ты, потому что знал, мы быстро выйдем на тебя. Стоит передать твоё описание всем постам, и вот о чудо. Опознанный паренёк в старом танковом комбинезоне проехал на статном коне в сторону армейских конюшен. Так что не пришёл бы ты, всё равно бы сидел на этом табурете, только чуть позже. Именно поэтому ты и не забрал вооружение с хутора, знал что мы заставим тебя его сдать.
  - Допустим, - слегка неопределённо кивнул я, когда капитан на миг остановился. - Какие ещё у меня могут быть причины?
  - Прикрытие естественно, что же ещё? - развёл руками капитан. - Эти территории просто набиты войсками и ты, не смотря на маску деревенского паренька, быстро попадёшься если не в наши сети, то милиции. Осведомителей тут мно-о-ого, быстро сообщат куда следует. Именно поэтому тебе и нужны документы нашего сотрудника, хоть и внештатного. Тогда да, для постов ты станешь невидимым. Есть ещё одна, можно сказать не состыковка. Я часто приходил к вам домой, общался с твоим отцом, с которым был знаком ещё по другим местам службы. Ты меня не узнал, амнезия действительно есть. Но вот в таком случае встаёт вопрос. А за кого ты мстить собираешься? Отца ты не помнишь, он для тебя получается никто. Незнакомое изображение на фотографии.
  Капитан остановился у стола и, положив на столешницу руки, немигающе посмотрел мне прямо в глаза. Вспомнив семью, я зашипел от ненависти, и произнёс глядя прямо в глаза капитану:
  - Есть мне за кого мстить. Это... моё... дело... и я не становлюсь.
  Несколько секунд капитан молчал, после чего вздохнув и устало потерев переносицу, кивнул:
  - Верю, не остановишься... Непонятный ты, это-то и настораживает.
  - А вы поверьте мне, понимаю, что это трудно, но я постараюсь не подвести. Поймите, это наше сотрудничество, оно же взаимовыгодное. Вы мне передаете сведенья и моим рукам убираете неугодных. Я знаю что есть у вас такие что мешают, но тронуть их не можете чтобы не вызвать народный резонанс. Взять тех же священников что помогают националистам и откровенным бандитам. А мне их не жалко, могу так их отработать, что всё это будет напоминать несчастный случай. Лучину вон, например, не погасили. А бумаги с протоколом допросов будут у вас на столе. Только по детям и женщинам я работать не буду. Уж извините. Не бандит, до такой степени не оскотинился.
  - Пятнадцать лет значит?! Ха!
  - У меня было время подготовиться, - усмехнулся я. - И хорошие учителя.
  - Проверим... Ладно, я приму решение насчёт тебя. Сейчас пройдёшь за старшим лейтенантом Немцовым, и доложишь ему, как всё происходило с освобождением Кириленко. Потом свободен, но через семь дней я тебя жду. В шесть вечера. Ясно?
  - Да, - коротко кивнул я.
  - Пошли, - тронул меня за рукав, молчавший до этого командир.
  Мы с ним поднялись на второй этаж и в кабинете Немцова, оказавшегося замом капитана госбезопасности Рогозова, начальника Луцкого отдела НКВД по Волынской области, в течение часа разбирали все мои действия, занимались описанием трофеев, ну и написанием рапорта на имя Рогозова. После этого я расписался и в сопровождении рядового бойца был выпущен из здания, с повторным напоминанием явится через неделю в шесть вечера. Вот и всё.
  
  Два командира стояли у окна и наблюдали, как по улице неспешно идёт паренёк.
  - Ну и зачем ты его не привлёк? - спокойно спросил старший лейтенант Немцов. Было видно, что два командира были друзьями и когда находились вдвоём, позволяли себе панибратски обращаться друг к другу. - Лет на десять лагерей он вчера на стрелял.
  -... и спас половника из рук бандитов, - задумчиво протянул капитан Рогозов, не отрывая взгляда от фигурки парнишки. - Странный он... очень. Ты видел его глаза? Я столько ненависти ни разу не видел, даже когда допрашивал упёртых националистов. Думаю, он нам пригодится. Сам знаешь, моя чуйка ещё не раз не подводила. Ты кстати мотай на ус, у нас тут другие порядки, никак на твоей прошлой работе.
  - Да знаю, это я так... Ты что действительно его собираешь выпустить из рук? Что он там в лесу делать будет? А если это бравада была?.. Хотя отвечал он на вопросы очень грамотно, если бы не внешность подумал бы что передо мной сидит кадровый армейский командир.
  - Ты пригляди за ним, отправь Васильева, пусть проверит всё что с ним происходило и что он делал с момента того нападения.
  - А если это не Иванов?
  - Подмена имеешь ввиду?
  - Именно.
  - Да нет, Женька это. Странный, внезапно повзрослевший, но он. Меня очень сильно интересует, а за кого он мстить хочет?
  - Есть история о которой мы не знаем?.. Хм, сегодня же отправлю Васильева, сейчас же.
  - Да, пусть очень тщательно проверит подноготную этого парнишки...
  - А особисты?
  - А вот особистам сообщать о нём не надо. Это уже будет чёрной неблагодарностью, ведь спас Кириленко. Хотя парни там тоже нормальные, однако, могут перетянуть его к себе, а нам этого не надо. Нет, оформи всё как помощь неизвестного, которого по горячим следам найти не удалось. Пусть они там дальше копают, парня им не отдадим, самим пригодится.
  - Сделаю.
  Парнишка уже давно свернул за угол, а командиры продолжили разговор, сменив тему беседы. С той информацией, что принёс парнишка, у них появилось огромное поле для работы. Дней на пять для всего отдела без выходных. Именно это и обсуждали командиры.
  
  - М-да-а, поговорили, - пробормотал я себе под нос, механически переставляя ноги, шагая к ближайшему перекрёстку. - Сделали меня как младенца. А говорили что кроме расстрелов кровавая гебня ни на что не годна. Сюда бы этих умников свидомых. Однако, несмотря на то, что разговор пошёл не по-моему сценарию, закончился он как я и надеялся. Меня выслушали и пообещали после проверки принять решение, намекнув, что я для них тёмная и непонятная личность. Где-то так.
  Улица была пустынна. Поэтому я без опаски бормотал, мне так лучше думалось. Повернув на перекрестке, я задумался и, махнув рукой, будь что будет, энергично зашагал в сторону школы. Что мог я сделал, а правильно или нет, время покажет, чего горевать и мучится?
  До школы было идти недалеко и уже через семь минут, стуча каблуками по ступенькам я поднялся на крыльцо и, потянув на себя тяжёлую дверь, вошёл под прохладные своды школы. Неожиданно пустые и тихие. Учительница оказалась на месте, поэтому я без проблем узнал, что получил за экзамен. Оказалось что пять, хоть и с натяжкой. Не всё оказалось правильно. Были ошибки в диктанте. В основном из-за торопливости, как пояснила мне учительница.
  После этого я узнал насчёт завтрашнего экзамена и, покинув школу, направился домой. Наверняка сестрёнки волнуются, хотя я в последнее время приучил их, что могу не ночевать дома, оставаясь на конюшнях. Так я готовился к ночной работе по священникам, но вот пригодилось в другом случае. Удачно мне та банда попалась. Правда я по той дороге за два последних месяца раз двадцать проезжал, но всё равно, в двадцать первый раз хоть и случайно произошла эта удачная для меня встреча.
  В Луцке, как и в любом другом городе, был свой рынок. Он располагался на окраине и совмещал в себе разные направления. Там торговали и крестьяне продукцией со своих огородов, и горожане. Так что он совмещал в себе и продовольственные и колхозные и вещевые рынки. Вот туда после короткого раздумья я и свернул. Время есть, почему не начать делать закупки уже сейчас? Например, не купить крепкую крестьянскую одежду?
  То что за мной может быть установлена слежка я скорее предполагал, но не проверял. К чему? Мне требовалось их сотрудничество. Правда на подходе к рынку я всё-таки не выдержал и слегка проверился с помощью изображения на стекле витрины парикмахерской. Вроде была слежка, может мне и показалось, я скорее теоретик в этом деле, но невысокий мужичок в неброской одежке шёл в том же направлении что и я. Это было подозрительно. Ничего, на обратном пути проверимся ещё раз, мало ли.
  Неторопливо шествуя между рядов, я слушал шум базара и лениво крутил головой, поглядывая на товар, продавцов и покупателей. Было ещё утро, но народу хватало. Данный товар меня не интересовал, я шёл между рядов, где стояли крестьяне. Вокруг кудахтало, блеяло, пахло копчёностями и свежим хлебом ряды с домашней едой и живностью. Только в одном месте я не выдержал и остановился, купив два ещё тёплых пирожка с картошкой за четырнадцать копеек. А то завтракал три с лишним часа назад, уже проголодаться успел, а до обеда ещё два часа.
  Пройдя эти ряды, я вышел уже в другой район рынка. Так-то он был небольшой, но я специально шёл медленно, чтобы успеть поесть да поглазеть на крестьян, на их поведение. Они привлекали к себе внимание, крестьянской основательностью, не торопливостью, и лёгкой хитринкой. Мне попалось пара парней моего возраста, они были осмотрены особо тщательно. Хотя не думаю, что копирование их одежды мне пригодится. Крестьяне приехали в большинстве своём в парадной одежде, а не в повседневной, более простой, а мне нужна именно она. Крепкая, чтобы надолго хватило.
  В это время я заметил на одном из рядов, кроме пучков укропа, петрушки, лука и другой свежей зелени, две корзины с одеждой. Подойдя ближе, я присмотрелся к ней:
  - Что у вас тут? - спросил я пожилую женщину.
  - Сыночка моего, вырос, вот продаю. Только зачем тебе, видно же что городской?
  - Да мне для рыбалки. А то пошёл один раз, да под дождь попал, так извазюкался что не отстирать было, да ещё штаны порвал. Вот и хочу купить простую одежду.
  - Да у меня она почти новая, стиранная. Смотри конечно.
  Доставая одну вещь за другой, я стал примеривать на себя. Не переодеваясь, просто прикладывая. Женщина-продавщица квохтала рядом помогая и нахваливая товар.
  За десять минут я подобрал, серую рубаху с длинными рукавами, мой размер, и темно серые штаны из плотной ткани. Они мне были немного малы, по длине, но в сапогах не думаю, что это будет заметно. Кроме рубахи и брюк я купил чёрную жилетку из кожи, и ткань на портянки. Мягкая такая, самое то. За всё отдал четыре рубля с мелочью. Продавщица сложила покупки и перевязала тесьмой. После чего я двинулся дальше. Буквально в соседнем ряду, я обнаружил старичка-горожанина, что продавал несколько пар крепкий кожаных сапог. Кирзы похоже ещё не существовало. Стыдно признаться, я не помнил, когда её изобрели, и стали массово выпускать.
  - Почём сапоги дед? - посмотрев на его руки, я задал ещё один вопрос. - Сам шьешь?
  - Тачаю понемногу, - степенно ответил тот.
  Мы перемерили три пары сапог, и я остановился на одной паре. И размер мой и сидят как влитые. Главное не вырасти из них, сапоги были больше на пол размера, но если дальше буду расти останусь без обуви.
  В кармане у меня было без малого триста рублей, две зарплаты командира РККА. Часть трофеев с бандитов. Когда младший лейтенант меня обыскивал, нащупал пачку, удивлённо покачал головой, но доставать не стал. Он вообще только обхлопал на предмет оружия, всякое бывает.
  За сапоги я отдал тридцать пять рублей. Солидная сумма, но они были новыми и крепко сшитыми.
  - Не волнуйся, ты проносишь их столько, сколько я проживу, - успокоил меня сапожник-продавец.
  С сомнением посмотрев на ветхого старика, я вежливо поблагодарил и направился к выходу. Программа минимум выполнена, чуть позже фетровую шляпу куплю, с широкими полями вроде тех, что крестьяне носят, и всё. Можно сказать, вольюсь в серую массу местных жителей. А то я в своей парадной школьной одежде, да ещё со значком на груди, сильно выделялся на базаре. Да и постричься нужно по местной моде.
  На выходе, вышел я на другую улицу, заметил собачников. Четверо продавцов стояли у корзин с щенками и спокойно переговаривались между собой. У одной из корзин сидела крупная, самая настоящая немецкая овчарка. На миг остановившись и обдумав только что пришедшую идею, я кивнул сам себе и подошёл к сабочатникам.
  - Добрый день. Почём кобельки?
  Овчарка что сидела у корзины, где ползали пять щенков, повернула голову и посмотрела на меня на удивление умными глазами. Её хозяйка и трое других продавцов тоже осмотрели меня.
  - Что именно вас интересует?
  - Верный друг, охранник, сторож, - медленно перечислил я. - Овчарка думаю, подойдёт.
  - Это да, вы сделали самый лучший выбор, - затараторила хозяйка. - Лайла очень умная. Всё понимает, и щенки у неё такие же, чистокровные, без примесей. Папочка-то наш с соседний улицы, знали с кем вязали Лайлу.
  Присев на корточки у корзины, положив свёрток с одеждой на колени, а сапоги, поставив рядом, поглаживая, я стал осматривать щенков.
  - Три кобелька и две девочки, - пробормотал я. - Возьму этого.
  Щенкам было чуть больше месяца, маленькие ещё совсем. Неплохо было бы взять покрупнее, но в соседних корзинах вообще какие-то дворняжки дворовые были. А вот овчарка, это неплохо. Были у меня мысли подучить собаку для охраны тылов. Телегу я не передумал покупать. Но кто-то же на месте стоянки её должен охранять. Правда, данный щенок это будет делать нормально ещё не скоро, но с чего-то нужно было начинать.
  Щенок, кряхтя, пытался удержаться на ладони, приблизив его, я всмотрелся в глаза. Мути не было, открыв пасть, посмотрел нёбо. Нормально, розовое с прослойками чёрного, и добрый и злой.
  Конечно, так проверять характер собаки это дедовский способ и не совсем надёжный, чёрное означает количество меланина, это означало, что особо тёмным пес не будет. Как мать светло-коричневого окраса.
  Поднявшись на ноги, я положил щенка на сгиб левой руки и вопросительно посмотрел на хозяйку.
  - Пять рублёв.
  - Нормально.
  Отдав пятирублёвую купюру, я подхватил сапоги и, держа их в одной руке вместе с купленной одеждой, энергично зашагал к выходу. Там я остановился и обернулся. Лайла отошла от корзины с остальными щенками метра на три, и с опущенным хвостом и поднятыми ушами пристально следила, как я уношу её дитё, не обращая внимания на призывы хозяйки.
  - Умная девочка, - пробормотал я и зашагал дальше.
  Не успел я отойти метров на двести и повернуть на ближайшем перекрёстке, войдя под тень аллеи, как щенок зашевелился и заскулил. Сообразив в чём дело, я опустил его на землю, пару раз проведя по холке. Тот потоптался и, растопырившись, пустил лужу. Дождавшись, когда щенок сделает свои дела, я присел рядом, и снова погладив его, спросил:
  - Как мне тебя назвать-то, а?
  
  - Ой какая прелесть... Дай мне его, - буквально выхватила с рук щенка, Ольга. На крик из спальни выглянула Аля и тоже охая-ахая подбежала к нам.
  Не успел я открыть дверь и войти в квартиру как у меня отобрали щенка и засюсюкали над ним. С грустинкой наблюдая за радостью девчат, я снял обувь, поставил сапоги в углу, и отнёс сверток с одеждой в спальню. Где убрал её в шкаф.
  Неожиданно для меня щенок сыграл ширмой, отвлекая внимание сестричек, вот я и воспользовался моментом, чтобы убрать покупки из виду и избежать их вопросов. И так не спрашивают, где я пропадал всю ночь.
  - А как его зовут?
  - Свистом.
  - Свистом?! - удивились сестрёнки. - Странное имя.
  - Это не имя. Свистом его подзывать. Имя не заслужил ещё.
  - А-а-а. - захихикали девочки, но тут Аля встрепенулась и спросила. - А ты где был, опять на конюшне пропадал? Вон от тебя лошадьми пахнет.
  - Вы лучше лежанку для пса приготовьте и блюдце. Его уже оторвали от мамки, он обычную еду тоже ест, а я пока душ приму. Горячая вода есть?
  - Есть... Как экзамен?
  - Пять, - откликнулся я из спальни. Через минуту я прошёл в ванную комнату с чистым бельём в руках.
  До обеда девчата возились с щенком не давая ему спать, даже на улицу не пошли. Нет, блин, они своих подружек к нам пригласили, поэтому у себя в комнате я слушал многоголосый детский щебет из зала и кухни. Наконец мне всё это надоело и, отобрав щенка, я унёс его к себе, где мы спокойно поспали часок, пока нас не разбудила Аля. Время было полпервого, обед.
  
  Следующие шесть дней прошли довольно резво: экзамены, прогулки по рынку, заканчивающиеся мелкими покупками, и изучение жизни и поведения местных горожан и крестьян. Время потрачено с толком. К тому же будучи на конюшнях, я почистил 'ТТ' и переснарядил магазины. Я уже знал, что средства чистки и оружейное масло отец хранил в небольшом чемоданчике в шкафу своей спальни, вернее хранил. Тётя Нина разрешила мне их забрать. Без спроса я не мог залезть в шкаф. Ничего, только спросила, зачем мне оно, узнав, что чистить штык-нож, ржавеет, спокойно отдала.
  На шестой день, когда прошёл предпоследний экзамен, через два дня будет последний, я шёл домой с сумкой хлеба и бидоном молока, как вдруг мощный удар в шею чуть не свалил меня на землю.
  - Чтоб тебя расплющило, - воскликнул я, зажимая место удара и глядя на ворочающегося на земле крупного шмеля. Опустив на него ногу и ещё покрутив для надёжности подошвой, я зашагал дальше. Проверяя осталось ли жало в шее или нет.
  Эта история оказалась с продолжением. Когда я убирал колбаску щенка, маленький он ещё был, чтобы на улицу его выводить, я почувствовал боль в ноге. Мелкий пакостник подкрался ко мне и, играя, вцепился в ногу, в щиколотку. Причём так удачно, что, похоже, зацепил нерв. Хотя кожу и не прокусил, сил не хватило.
  - Вот хулиган, - возмутился я и поднял его за шкирку. Боль была такая же, как от удара шмеля, поэтому, подняв щеночка на уровень глаз, под любопытно-жалостливыми глазами сестрёнок, они подумали, я его накажу, сказал. - Нарекаю тебя Шмелём.
  - А почему Шмелём? - тут же спросила Ольга.
  - Потому что кусает как шмель, - ответил я, почесав шишку на шее. - Ужин, когда будет? Я проголодался. Давайте готовьте, пока тётя Нина с дежурства не пришла, а я пойду, отходы жизнедеятельности Шмеля вынесу.
  - Чего?
  - Какашку выкину.
  - А-а-а. Там под столом ещё одна.
  - Вот ведь машинка для создания какашек, - буркнул я себе поднос и, оторвав ещё один кусок газеты, полез под стол. Щенок был мой, соответственно и уход тоже на мне. Сестрёнки уже смерились, что оставлять его я не собираюсь, да и тётя Нина одобрила моё решение. Это сейчас он маленький и играть с ним интересно, а когда вырастет? То-то и оно. Зверюга будет, мама не горюй.
  
  На следующий день у меня был свободный график, отдыхал. Я подумывал купить телегу и коня. В наплечном мешке Прохора была мной обнаружена солидная пачка денег, на три подводы хватит, вот я и размышлял, покупать или нет. Тем более ещё дня три назад имел разговор на эту тему с Матвеичем, пояснив, что мне требуется конь для дальних поездок, тягловый, и крепкая телега, чтобы с нормальным уходом долго послужила, и тот пообещал поспособствовать покупке. Мол, есть у него знакомые в этой сфере, наведёт справки. Однако сегодня был тот самый день, в который мне было назначено явится в областной отдел НКВД. За все эти дни слежки я за собой так и не обнаружил, будем надеяться, что это добрый знак. Однако будучи человеком реальных взглядов, я решил подождать с покупкой подводы до разговора с Рогозовым, а вот уже после по обстоятельствам. Вдруг мне придётся уходить на перекладных?
  Особо я не волновался, помнил о назначенной дате, но не думал не переживал и не взводил себя. Ну встреча, ну важная, переживу.
  Весь день я провёл на конюшнях, помогая объезжать двух молоденьких жеребцов и одну строптивую кобылку. Они были ещё не объезженными. Мне дали одного из жеребцов, что поспокойнее. Опыт у меня конечно не первый, но всё-таки ответственен за меня Матвеич.
  Поэтому за подобным интересным делом я чуть было не пропустил назначенное время. Как показывали стрелки наручных часов, на которые я бросил случайный взгляд, было полшестого. Вскинувшись, я быстро сообщил старшине что убегаю и рванул переодеваться. Чуть не опоздал, вот стыдоба-то.
  
  Дежурный в отделе кивнул и сообщил, в каком кабинете меня ожидают. Поднявшись на второй этаж, я нашёл нужную комнату и постучался.
  - Войдите, - расслышал я приглушённый ответ.
  - Добрый вечер, - поздоровался я, входя в кабинет.
  Пройдя к столу, с разрешения хозяина сел и внимательно посмотрел на капитана Рогозова.
  - Ладно, тянуть не будем, - сказал капитан, крутя пальцами химический карандаш. - Мы проверили всю информацию, что ты нам предоставил из показаний Прохора-Чёрного. Он конечно не особо информированный главарь банды был, но с помощью его показаний удалось арестовать свыше сорока человек. Их показания дали нам большой фронт работ. Позавчера были обнаружены и уничтожены две банды. Количество погибших говорить не буду. У наших потерь нет, подошли тихо и врезали.
  - Ушёл кто из людей Прохора? - поинтересовался я
  В это время сзади открылась дверь, и в кабинет вошёл старший лейтенант Немцов.
  - Шестеро ушли. Успели в леса сбежать.
  - Поищем, - с прищуром кивнул я.
  - Не торопись. Я в принципе уже принял решение. Твоё участие в освобождении полковника Кириленко, очень положительно повлияло на моё решение. Да, мы тебя берём, да ты можешь по СВОЕМУ желанию изучить район и если обнаружишь бандитов, то вызовешь НАШИ боевые подразделения. Я надеюсь, ты уловил суть моих слов? Самодеятельности не нужно. Твоя гибель никому не поможет.
  - Вполне, но у меня тоже есть ряд условий.
  - Выкладывай, - кивнул Рогозов.
  - Я имею права защищать свою жизнь, и я буду это делать, в случае если столкнусь с бандитами.
  - Законное требование.
  - Именно. Так вот, мне требуется оружие. У меня оно конечно есть, но вот с боеприпасом беда. Да и карабин не помешает. Неплохо бы получить СВТ, но ведь не дадите?
  - Не дадим, в этом ты прав.
  - Тогда 'ТТ' и карабин 'Мосина'. К каждому боеприпаса, по пятьсот патронов, и документы внештатного сотрудника. Причём не настоящую фамилию, а под псевдонимом.
  - Оружие ты не получишь. Своим пользуйся. Не могу я дать оружие не совершеннолетнему. На службу могу принять, а оружие выдать нет, но вот боеприпасов подкинем, это не трудно. Теперь насчёт псевдонима...
  - Михайло Москаль из-под Луцка, - быстро сказал я.
  - Почему именно это имя и фамилия?
  - Требуется для конспирации.
  Рогозову и до сих пор молчавшему Немцову было невдомёк, что это моё имя и фамилия, настоящие, те ещё из прошлой жизни. Я буду бить националистическую мразь, под своими собственными данными. Это мне надо было, лично мне. Показать, кто несёт погибель бандитам.
  - Ладно, это сделать нетрудно. Ответь мне на один вопрос, что ты делал в мастерских армейского автобата? То что навещал ефрейтора, с которым лежал в госпитале, можешь не говорить. Ты работал за станками.
  - Глушители делал и собирал металлический хлам, вроде подшипников, гаек, болтов и другой мелочи. Только вы всё это и так знаете. Зачем спрашиваете? Видел я, как механик проверял, что я делаю. Подослали да?
  - Попросили. Для чего тебе всё это?
  - Глушители для пистолета, уже опробовал на пустыре, тихо работает, а железная мелочь это так, вместо грузила.
  - Ты мне скромные глазки не строй, поражающие элементы собираешь? - нахмурился Рогозов. - Зачем у водителей старый аккумулятор и кучу проводов выменял?
  - А вдруг пригодится? Тем более не на себе таскать, завтра телегу и коня покупаю. Там всё будет. А через два дня отбываю.
  - Ладно, по поведению ты не ребёнок. Глупостями я надеюсь, заниматься не будешь?
  - Не планировал.
  - Эти глушители, что они из себя представляют?
  Вздохнув я полез в карман и достал черный цилиндрик с переходником, а из другого, мятую стопку бумаг.
  - Это опытный образец, тут описание техпроцесса. Делать можно даже в ремонтных мастерских, как это сделал я.
  Капитан взял глушитель, с интересом повертев его, подсоединил переходник и спросил:
  - А это что?
  - Необходим для 'ТТ'. Без переходника никак, дуло слишком короткое.
  - Ясно.
  Подтянув стопку бумаг, он начал их перелистывать. Тут капитан очнулся и велел:
  - Сейчас иди с Немцовым, всё оформите... - когда я встал со стула капитан вдруг спросил. - Как из дома уходить будешь, решил уже?
  - Да. Комсомольский набор на стройку. Фиктивный естественно. Тётя Нина с девчатами меня проводят, а из автобуса я сойду за чертой города. Там улицами и по своим делам. Больше встречаться до осени я с ними не планирую. Не хочу навести бандитов. Всё, Евгений Иванов уехал строить светлое коммунистическое будущее, а на просторах Волынского района появится Михайло Москаль.
  - Не юродствуй. Насчёт этого тоже с Немцовым поговоришь, с этой минуты он твой куратор, а теперь свободен.
  Мы вышли из кабинета и прошли в другой, уже знакомый. Там просидели порядка трёх часов, поэтому домой я попал уже когда совсем стемнело.
  
  - Ты где пропадал? - спросила выглянувшая из кухни тётя Нина. - Мы думали, тебя сегодня уже не будет, опять на конюшнях остался ночевать.
  - Там я тоже был, тёть Нин. Слух прошёл, что идёт комсомольский набор на стройку. Я сходил, записался. Через три дня уезжаю, - показал я лист с печатью и подписью.
  Мои слова вызвали эффект разорвавшейся бомбы. На меня посыпались упрёки и обвинения, что я их бросаю, особенно мелкие старались, но через час я их успокоил и сказал, что это было взвешенное решение. После чего поужинав, отправился спать. У меня завтра много дел, последний экзамен, и покупка телеги с лошадью. Требовалось отдохнуть, перед беготнёй. Тем более Немцов попросил вечером после того как стемнеет, навестить его, будут готовы некоторые мои заказы, включая боеприпасы. Он завтра весь день дежурил, так что должен был быть на работе, если не вызовут куда.
  
  -... молодец, знание предмета у тебя Евгений хоть и на приличном уровне, но на некоторые вопросы ты ответил неполно. Поэтому извини, четыре, больше поставить не могу. Устраивает оценка? - чуть склонила голову, Нина Васильевна, наша учительница по физике.
  - Хотелось бы поднять выше, но не могу, Нина Васильевна, уезжаю послезавтра. Поэтому согласен, - вздохнул я. Это была моя третья четверка в табеле.
  Выйдя из класса, я по привычке и для экономии времени отвечал одним из первых, только Селезнева успела меня опередить, поэтому выйдя в коридор, поспешил к завучу, именно она должна была оформить мне выпускные бумаги. Жаль, годков мне мало, до паспорта не дотянул.
  Завуча на месте не оказалось, она была на экзамене другого класса, на год младше. Постучавшись в дверь и вежливо вызвав её, я сообщил оценку и попросил побыстрее составить нужные бумаги. Та пообещала сделать их к вечеру. Поблагодарив пожилую женщину, я поспешил к выходу. Сегодня у нашего класса гуляния, окончание школы в этом году, идём на речку праздновать.
  Я не хотел сначала идти, но Селезнева уговорила, да и почему нет? Хоть отдохну, а то только делами и занимаюсь. На речку мы пойдем в три часа дня, то есть у меня ещё было четыре часа, вот их я и хотел потратить с пользой.
  Через двадцать минут я был на территории конюшен, где сразу направился к Матвеичу, найдя его во второй конюшне у стойла с командирскими конями. Тот со слесарем решал, как перевесить калитку в стойло. Судя по выбитым петлям, конь, что тут стоял, хорошо так побушевал.
  - Всем привет, - поздоровался я, заглядывая в стойло. - Кто это тут как ураган прошёлся?
  - Ураган и был. Конь комдива-два Васильченко, из Игнатьевского полка. Вчера оставил его у нас, к семье отправился, а тот вон что устроил. Кобылу почуял, - пояснил старшина. - Едем, как договорились?
  - Да, сейчас схожу, переоденусь.
  - Тогда Сивого запряги в 'тачанку', пешком что-то лень идти. Парит, как бы дождь не начался.
  - Лады, сейчас сделаю.
  Сходив в жилые бараки, я там переоделся в свой танкистский комбинезон и недавно купленные сапоги, которые вот уже больше недели разнашивал. После чего поспешил в конюшни.
  Когда Матвеич освободился, я уже запряг Сивого в повозку, которую мы между собой называем 'тачанкой'. На самом деле один в один, только 'Максима' на задке не хватает. А так это была санитарная повозка, приписанная к санроте бригады. Удобная, с сиденьями.
  - Ну давай, - дёрнул Матвеич поводьями и мы покатились к выезду с территорий конюшен. Проехав ворота и часового, мы направились вверх по улице, пересекли весь город, рынок и речушку, пока не подъехали к кирпичным строениям фабрики на окраине.
  - Бывшая каретная мастерская, тут мастер один с помощниками, очень хорошие пролётки и повозки делает. Я с ним вчера разговаривал, случайно на улице встретились, пообщались, он сказал, что у него есть пара повозок как раз для тебя.
  - Это хорошо. Насчёт коня тоже решили?
  - У нас брать значит не хочешь?
  - Списанного? Извини Матвеич, но нет, знаю я у нас всех лошадей. Не-е, мне молодой конь нужен, чтобы мог весь день идти и тянуть телегу. Причём гружённую.
  - Тяжеловес значит, нужен, артиллерийский конь.
  - Что-то вроде, - согласно кивнул я, покидая следом за старшиной пролётку.
  Старшина накинул повод на кол и, обойдя повозку задумчиво ответил:
  - Знаю где можно такого коня купить, только это в Городище ехать надо. Там один местный коней разводит, немного, но разводит. Я уже ездил к нему на предмет купить, но у него только тяжеловесы-тягловые. Огромные, ноги как у тебя тело.
  - Посмотрим, - согласился я.
  - Ну-ну. Смотри, растратишь так все отцовские запасы, на что жить будешь? Или ты крестьянствовать решил?
  - Да нет, на комсомольскую стройку собираюсь, а там свои повозки и лошади очень нужны.
  - А-а-а. Ну ладно.
  В это время мы вошли в гулкое помещение чем-то напоминающее гараж, видимо это и была каретная фабрика. Тележные колёса на это намекали. Да и другие висевшие на стене запчасти, вроде лакированной дверцы с дворянским гербом, подтверждали, что мы в бывшей каретной мастерской. Указав на неё Матвеичу, я негромко сказал:
  - И не бояться ведь.
  - Да это же не их. Так для вида... Степан! Выходи, я тебе покупателя привел, как и обещал.
  Мы не успели осмотреться, как в помещение прошёл гигант под два метра роста с метровым разворотом плеч.
  - Здорово Матвеич, не ожидал тебя так рано, - прогудел он.
  С гулким хлопком соприкоснулись ладони, после чего местный мастер обратил внимание на меня. Рукопожатие у него было крепким, я даже не пытался перебороть нажим, но показал, что силу имею, просто я сюда не силой рук мериться пришёл. Мастер-Степан это понял, и в его глазах мелькнуло уважение.
  - Ты чего один, где ребята? - спросил старшина.
  - Так у колёсника моего. Он недавно женился, хату рубят. На десять дней отпустил. Через три должны вернутся.
  - Понятно. Вот это клиент, про которого я тебе говорил. Евгением зовут.
  - Так что тебе надо? - обратился ко мне мастер. - У меня телег восемь на продажу выставлено. За две, правда, я уже задаток получил, так что шесть есть.
  - Пойдём, посмотрим, - кивнул я.
  Мы вышли на другой двор, с противоположной стороны, где оставили повозку. Там рядком, как выставочные образцы действительно стояли пять телег, две пролётки и двуколка. Было видно, что Степан мастер широкого профиля. Осматривая все выставленные для продажи средства передвижения, я на миг замер и встав на ноги, до этого оси у телеги осматривал, направился к углу двора. Там стояло нечто интересное.
  - А эту, почему не показываете? - спросил я, разглядывая немного странную телегу.
  Первое что бросилось в глаза, автомобильные колёса дудики от старого автомобиля. На это намекали спицы на дисках. Так же были рессоры и сиденье со спинкой спереди для возницы, со ступенькой для ног.
  - Стоит дорого, - флегматично пожал плечами Степан. - По заказу сделал двадцать штук таких, девятнадцать ушло, а эта вот задержалась. Держал для одного, очень уж просил, да пропал куда-то.
  - Можно её осмотреть?
  - Конечно.
  Такую повозку я видел в Луцке, на рынке, куда приезжал один из крестьян, что каждый день доставлял свежие продукты. Особо в глаза она не бросалась, тут можно видеть разные поделки местных Кулибиных, но главное что она мне подходила.
  Дело в том, что кроме плавного и мягкого хода, что мне в будущем пригодится, а также кузова хоть и узкого и недлинного, но зато с высокими бортиками, эта телега имела шкафчики. Да-да самые настоящие шкафчики с дверцами. Сиденье возницы нависало над кузовом, если можно его так назвать и Степан этому свободному пространству нашёл интересное применение, сделав два шкафчика с ушками для замков. Их ещё и запирать можно. Совсем отлично. Тяжеловес для такой повозки с высокими бортами, самое то.
  - Сколько? - спокойно спросил я, стараясь не показываться своего интереса.
  - Тысяча, - спокойно ответил Степан.
  - Да побойся бога, мастер... Восемьсот.
  - Тысяча без торга. Я в неё душу вложил, эта телега лет двадцать без крупных поломок проездит, если ты её ничем тяжёлым нагружать не будешь. Тонна не больше.
  - Давай хотя бы девятьсот.
  - Тысяча.
  - Ладно, но перед тем как я её заберу, проведи осмотр, и смажь где нужно. А также мне нужны средства для ухода за ней, и смазку не забудь для осей.
  - Конечно. Уберу в грузовой отсек.
  - Договорились, - пожал я руку Степану и тут же спросил, не разжимая ладонь. - Надеюсь, с документами на покупку проблем не встанет?
  - Напишу расписку, у нотариуса можешь её заверить.
  - Вот и договорились, аванс сейчас платить?..
  Матвеич с интересом стоял рядом, он уже осмотрел выбранную мной повозку и довольно покивал, потом улыбался, слушая, как мы торгуемся. Правда, при сумме за повозку удивлённо поднял брови, но промолчал. Он тут был за зрителя и эксперта. Повозку он одобрил.
  Через десять минут мы выехали с территории каретной фабрики и покатили к выезду из города. Время ещё было, почему бы не купить и коня сразу? Тем более вес повозки мы знали, как и какого коня, нам нужно, чтобы он без проблем тянул её. К тому же в срочной покупке был ещё один плюс. Уздечки и другую упряжь нужно шить по коню, или подгонять. В армейских конюшнях была такая мастерская, так что можно договориться с ними за срочный заказ, чтобы они всё сделали. Так что через два дня у меня будет повозка, надеюсь конь и новенькая упряжь. На эту тему я уже перетирал с шорником, что шьет упряжи, седла и другое, он согласился помощь, а так же сшить ошейник для Шмеля и поводок.
  
  До Городища мы добрались за полчаса, деревушка находилась в пяти километрах от Луцка, размером она была не большой, хат на десять.
  Всю дорогу Матвеич в недоумении покачивая головой, освещал мою покупку повозки. Она ему очень понравился, уж он-то знал в них толк, но вот цена, это его и выводило из себя.
  - Ты не волнуйся, как приедем на базу, отправлю пару бойцов они-то и пригонят повозку к нам, а там мы за ней проследим, упряжь сошьём, благо есть кому и из чего.
  - Да, я с дядькой Яшей уже разговаривал на эту тему, обещал помощь. Тут главное купить коня. У этого крестьянина точно они есть?
  - У него всегда есть, десяток кобыл держит... вон, кстати, у поля отдельную хату видишь? Туда и едем.
  - Вижу и коней на поле тоже, много. Мне кажется или они действительно такие здоровые?
  - Не кажется. Таких ты ещё не видел, у нас что, так, верховые да тягловые для повозок. Сено там привезти или другое войсковое имущество. А артиллерийские-то лошадки в частях, на месте дислокации. Вот там уж крупные.
  - Почему не видел, у многих крестьян крупные кони.
  - Таких у крестьян, поверь мне, нечасто увидишь.
  - Это да.
  Мы подкатили к хате, тут же забрехала псина, сообщая хозяевам, что прибыли гости-покупатели. На счастье хозяин был дома, он как раз собирался в Луцк, а тут мы.
  Сговорится с владельцем лошадей, труда не составило. Мы направились в поле, где молодой травкой питались крупные кони.
  - Они наверное и едят как два коня, - двигаясь к лошадям пробормотал я.
  - Ну не как два, но ты прав, едят они больше чем один обычный конь, - засмеялся владелец. - Но и работает он за двоих, уж поверь мне.
  Из всех мне сразу приглянулся один каурый жеребец-трёхлетка, я покрутился вокруг него, пока Матвеич с деловым видом открывал рот коня, рассматривая зубы, поглаживая бабки и поднимая копыта.
  - Справный конь, - вынес он вердикт. - И подкован недавно.
  - Сколько? - поинтересовался я.
  - Семьсот, - ответил хозяин без запинки.
  - Договорились, - согласился я, когда Матвеич кивнул. Конь этой цены стоил.
  - Вот держи морковку,- вытащил из кармана галифе овощ, старшина. - Прикорми, теперь он твой, должен запомнить хозяина. Ты его хоть раз в день, стараясь в ближайшие месяцы баловать лакомством, так вы быстрее сдружитесь.
  - Спасибо, постараюсь воспользоваться вашим советом.
  Прикормив коня, тот осторожно снял морковку с ладони своими бархатными губами и с удовольствием захрустел корнеплодом. Погладив его по холке, я провёл рукой по широкой спине и, посмотрев, как Матвеич возвращается от нашей повозки с запасной уздечкой, направился с хозяином в дом, проводить куплю-продажу.
  Через пятнадцать минут мы отправились обратно. Сзади повозки бодро передвигал копытами Красавец, а в кармане лежала расписка, подтверждающая, что конь теперь мой. Перед отъездом я спросил о причинах побудивших назвать коня таким именем.
  - Дочка как увидела жеребёнка, так и назвала, а я не стал менять, - несколько смущенно ответил бывший хозяин. - Да и привыкли уже. Он в упряжи хорошо ходит, опыт у него есть. М-да, не верховой жеребец, спокойный, степенный. Себе хотел оставить, привык к нему, но раз уж он вам приглянулся...
  
  За полчаса мы достигли окраин, пересекли город и въехали на территорию конюшен. Красавца сразу же отправили шорникам, не забивать, на мерки, а старшина громко командуя, отправил двух свободных бойцов с двумя лошадьми за купленной повозкой. Я отправился с ними, на той же повозке. Там на месте пока один транспортировал покупку на конюшни, мы на пролётке со Степаном и вторым бойцом съездили к нотариусу и заверили покупку, после чего я отдал вторую часть суммы. Вот и всё. Время было полтретьего, поэтому попрощавшись с обоими, боец повёз Степана в свою мастерскую, я спрыгнул неподалёку от базы и поторопился переодеваться. Когда я вышел и направился к школе, где было назначено место встречи, меня перехватил Матвеич.
  - Женя, ты сильно торопишься?
  - В принципе да, у нас гулянка, празднуем окончании школы. А что?
  - Да нет, у меня не срочно. Бойца отправлю. Завтра поговорим.
  - Лады.
  Покинув территорию конюшен, я заторопился в сторону школы, раздумывая как отблагодарить за помощь Матвеича и других парней, что мне помогали. Ну с Матвеичем то понятно, очень уж он любил конфеты. Пару килограмм, и коньячок запить, думаю самое то. А ещё бы чаю пачку прикупить, грузинского. С чаем у лошадников беда. Знаю. Не раз с ними чаевничал. Остальным прикуплю по бутылке вина, самое оно за работу, а вот с дядей Яшей так просто не обойдёшься. Придётся поломать голову, чтобы расплатиться. Денег он не возьмёт, ещё обидится что предлагал, так что нужны подарки. Ладно, время до завтра ещё есть, успею голову поломать.
  Заметив у школы группу подростков моих лет, я прибавил шагу, похоже, все собрались, один я остался.
  - Опаздываешь, - постучала по подаренным отцом часикам Селезнева.
  - Извините, дела задержали, - повинился я, после чего осмотревшись, спросил. - Ну что идём гужбанить и развлекаться? Водки-то хватит?
  
  ***
  
  - Ты главное береги себя, - сказала тётя Нина.
  Мы стояли у автовокзала, рядом с автобусом, на который у меня был билет. Сестрички стояли рядом с мокрыми глазами, их наверное немного успокаивал Шмель на руках у Али, тот видимо чувствуя момент, собаки действительно могут это чувствовать, старательно лизал руку Али. Единственно чем привлекал внимание щенок, так это новым ошейником на шее. Ух, как он вчера возмущён был, когда я застегнул его. Полчаса по полу катался, содрать его пытался, а сейчас ничего, привык уже.
  - Обязательно, тёть Нин. Вы тоже берегите себя. Я у девочек спрашивал, у вас ведь вроде тётка есть в Свердловске?
  - Есть, - согласилась женщина. - Тётя Юлия, хорошая женщина, сестра моей мамы. Больше близких родственников у нас нет. Роман был, да ты, и всё.
  В автобус началась посадка, поэтому я быстро забормотал:
  - Тёть Нин, у вас ведь отпуск скоро, вы берите девчат и езжайте к тётке, только обязательно в середине июня, не позже. Хорошо? Не позже.
  - Почему именно в июне? - с удивлением спросила тётка.
  - Там уже поймёте. Главное не позже середины июня, обещаете?
  - Обещаю. Тем более главврач подтвердил летние отпуска. Правда я в Крым хотела, на море съездить, путёвку в санаторий обещали, но вот не получается.
  - Только не на море, тем более Крым, обязательно в Свердловск, отдохните лучше там, езжайте не позже середины июня.
  Повторив это, я обнял по очереди начавших всхлипывать девчат и после короткой заминки тётю Нину. Подхватив вещмешок, сидор в простонародье, чемодан я брать не стал, хотя мне его пытались всучить, взял на левую руку Шмеля, и ещё раз окинув оставшихся родственников взглядом, энергично зашагал к дверям автобуса, откуда на меня нетерпеливо поглядывал водитель. Всё, эта сторона жизни отрезана, пора начинать новую. Теперь я не Евгений Иванов, а Михайло Москаль.
  Заняв место в автобусе, помахал в окно Ивановым, и смотрел на них, машущих в ответ, пока автобус не свернул на перекрестке. Вздохнув, я откинулся на спинку сиденья и с интересом осмотрелся. Автобус был набит битком, в основном гражданскими. Но были и военные, две девушки-сержанты в синих беретах в форме с медицинскими эмблемами. В городе было много военных, так что для меня они уже стали фоном, гражданских меньше встретишь, чем военного.
  Как только автобус выехал на окраину и готов был вот-вот начать разгоняться по шоссе, я демонстративно хлопнул себя по лбу и, громко воскликнул:
  - Чёрт, забыл!
  Естественно этим я привлёк к себе внимания, но, не обращая внимания на взгляды пассажиров, прошёл по проходу до водителя и попросил высадить меня, сообщив, что забыл сделать одно дело, не уточнив какое.
  - Деньги не вернём, - возмутился водитель. - С билетом в кассы иди.
  - Ну ладно. Завтра уеду, - отмахнулся я.
  Открыв дверь, я спустился на пыльную дорогу и захлопнул её, повесив сидор на левое плечо. Автобус хрустнул передачей и, взревев мотором натужно ревя начал разгоняться, выезжая с обочины на шоссе. Посмотрев ему вслед, я потрепал Шмеля по макушке и спросил у него:
  - Ну что, пора и честь знать?
  Развернувшись, я энергично зашагал к крайним домам. До конюшен тут было километра два, двадцать минут ходу энергичным шагом.
  На подходе к конюшням меня догнал звук авиационных моторов. В голубом небе было видно шестёрку тупоносых истребителей, они делали на высоте километра, какие-то понятные только им манёвры. Когда я прошёл через ворота конюшни, звук моторов стих, истребители или убрались или совершили посадку. Недалеко был военный аэродром.
  - Здарово Матвеич, - нашёл я старшину у барака, где он с двумя бойцами осматривал поломанную ось у телеги.
  - Привет. За своим имуществом пришёл?
  - А как же. Всё готово?
  - Да, все, как и просил.
  Комбез, тот самый танкистский я отжал себе, старшина был не против, тот был перешит на меня. Переодевшись в комбез и натянув сапоги, я аккуратно сложил свою одежду, но не повесил её как всегда на гвоздик, а связав, убрал в сидор, завернув туфли в материю, специально подготовленную для этого. Больше я на эти конюшни в ближайшее время возвращаться не собираюсь, нечего разбрасываться вещами.
  Вчера я загрузил повозку всем тем, что мне выдали, не забыв и свои запасы. Вон, старшина кроме комбеза презентовал кусок старого, но ещё не дырявого брезента три на три метра. Укрыться там от дождя или ещё чего, самое то. Всё это я замаскировал сеном. А что, положил, что надо на дно повозки или в шкафчики, и сверху высохшим сеном прикрыть, да ещё с горкой. С виду сразу стало казаться, что это крестьянская повозка. Маскировка классная.
  Всё оружие тоже находилось в шкафчике, как и боеприпасы. Кроме них был металлический ящик с замками и красным крестом на боку. Да, Черкасов расстарался и подготовил мне металлический чемоданчик с перевязывающими средствами, жгутами и другими необходимыми средствами. Запасов хватало, два отделения бойцов можно было перевязать.
  Повозка стояла в углу у одного из бараков в ряду таких же повозок. Проверив всё ли на месте, может что пропало, хотя тут не воруют, служба хорошо поставлена, я бросил сидор на сено, позади сиденья, и направился к загону за конюшнями. Среди местных лошадей там находился и мой. Я уже знал, что Черкасов провёл личную беседу с Матвеичем, попросив его во всём мне помогать, правда, я узнал об этом чуть позже. Матвеич сам мне об этом сказал два дня назад, так, как бы между прочим.
  За полчаса я запряг Красавца. Специально делая это медленно, с качеством и только потом пошёл прощаться с местными парнями. Для них я уезжал вглубь страны на студенческие заработки, хорошая легенда. Проставив им пару бутылок 'Московской' и закуси, немного посидел, после чего пожав всем руки, направился к своему транспортному средству.
  Шмель всё это время постоянно был со мной, находясь на сгибе руки. Только в помещение, где мы посидели перед дорожкой, немного побегал. За неделю с момента покупки он немного подрос, правда до сих пор я так и не услышал как он лает, скулит или кряхтит это пожалуйста, а вот не гавкает и всё тут. Подойдя к повозке, я положил Шмеля на сено, где он сразу завозился, закапываясь и возмущенно поскуливая. А сам, отвязав поводья, повёл лошадь за собой. Красавец без натуги и видимого усилия тянул повозку за собой, было видно, что ему не трудно это делать.
  У ворот я обернулся и помахал Матвеичу, что курил на крыльце барака, после чего пройдя к повозке и забравшись на неё свистнув, стегнул поводьями по спине Красавца, отчего тот сразу довольно резво стал набирать скорость, пришлось даже притормозить. В городе действовали правила дорожного движения и превышать скорость не рекомендовалась. Милиционеры строго следили за этим.
  Протянув руку назад, я взял Шмеля и посадил его рядом на скамейку, придерживая и поглаживая, чтобы тот не свалился с мягко покачивающейся повозки. Всё-таки дудики и рессоры это вещь. Вчера, когда была готова упряжь, я прокатился с Матвеичем по окраине Луцка, пробуя как повозку, так и самого Красавца. Действительно на удивление спокойный, я бы даже сказал флегматичный конь, а повозка выше всякий похвал. Мастер Степан честно заслужил свои деньги. Я ездил на разных повозках, телегах и двуколках, но ничего даже близкого на армейских конюшнях не было. Так что деньги свои я вложил хорошо, с надеждой в будущее. Деньги что я отдал, были действительно мои, ну и что, что до этого они лежали в карманах и мешках бандитов, достал-то я при оплате из своих карманов? Значит мои. Трофей и хабар - это закон для меня. На мнение других мне было плевать с высокой колокольни. Дважды плевать.
  На выезде мне не повезло. Из боковой улицы выходила войсковая колонна и топала по той же дороге что была нужна и мне. Судя по количеству красноармейцев и командиров, шёл батальон. Шёл красиво, с залихвацкой песней, солнце блестело на штыках. Во главе колонны ехало двое всадников, видимо командиры, раз спереди и в фуражках.
  Судя по тому, что колонна шла через город, было видно, что бойцы не местные, не было у нас тут таких больших подразделений, командиры не захотели обходить город и двигаться ещё пять километров, вот и провели часть через Луцк. Так многие делали, только танкисты и, кажется, артиллеристы ездили по объездной дороге. А остальные обязательно по улицам, чтобы перед девчатами покрасоваться. Вот помню недели три назад кавалерийский полк проходил. Матвеич потом ругался, отправляя бойцов чистить улицы от навоза. Как будто месяц кормили лошадей и не давали им опорожнятся, а как вошли в город, так и пожалуйста.
  Наконец показалось окончание колонны, в котором кроме обозов тыловой службы, катились две пушечки на деревянных колесах. Знаменитые в войну сорокапятки.
  - Точно батальон, - буркнул я себе под нос, с интересом разглядывая подразделение. Я был в курсе, что по штату этих лет в батальоне должно быть две, а никак не четыре сорокапятимиллиметровые пушки, входившие в состав противотанкового взвода. Да и по колесам было понятно, что это ранние версии. У тех, что поновее были с дисковыми металлическими колесами ГАЗ/Форд-АА на пневмошинах. Библиотека у отца была обширной и вся посвящена армии, так что я всё свободное время посветил изучению этой литературы. Надо сказать довольно интересно, хотя пехотные уставы меня изрядно насмешили. Перлы там были, Задорнов отдыхает.
  За время простоя на улице скопилось приличное количество техники. Некоторые, видя колонну, разворачивались и ехали в обратном направлении, но другие дожидались пока пройдут военные. Передо мной стояла только одна машина, полуторка, но она поехала прямо, а мне нужно было налево, на дорогу что выходила из города. Быстро обернувшись, я надвинул кепку на глаза и стегнул Красавца. Сзади стояла 'эмка', на переднем сиденье находился полковник Селезнев, а на заднем сиденье виднелась и сама одноклассница. Причём она наклонилась вперёд и пристально меня разглядывала через лобовое стекло.
  'Блин, а ведь пытался тихо и незаметно уйти. Будем надеяться, она подумает что обозналась', - размышлял я, догоняя войсковую колонну.
  С одноклассниками я попрощался ещё у речки. Водки отпраздновать окончание учебного года не было, но один из одноклассников, Димид принёс две бутылки портвейна, для двадцати семи человек немного. Все что-то хотели сказать в качестве тоста. Тут Селезнева увидела меня грустно стоявшего в сторонке и весело предложила присоединится. Ну а я под настроение и выдал. Поднял стакан и сказал:
  - Дай бог нам всем пережить этот год.
  Веселье сразу как-то скомкалось, многие задумались над этими словами, но Селезнева потом всё-таки смогла растормошить людей, молодость и короткая память взяла вверх, и одноклассники продолжили отдыхать. Я же чуть позже со всеми распрощался и отправился школу, мне ещё документы забирать надо было. По этой причине и не хотелось встречаться бывшей одноклассницей. Да и вряд ли мы с ней больше встретимся.
  Обогнать колонну не получалось, встречные ехали постоянно, обернувшись я облегчённо вздохнул, 'эмки' сзади не было и пристроился за военными. Мне особо торопится сегодня некуда. Успею всё сделать.
  Да и куда мне на самом деле торопится? Базу мне организовывать не надо, она подомной. То есть, моя повозка и есть моя база, которая должна меня обеспечивать всем. Где поставлю повозку там и будет мой лагерь, тоже преимущество. И сворачивать лагерь можно очень быстро, и менять месторасположение.
  Военная колонна начала уходить влево, а я направил прямо, а то Красавец что привык идти последние полтора часа следом за телегой с армейским имуществом, хотел повернуть следом. Проехав памятную деревушку, где я слышал тот самый первый выстрел, повернул направо в поле. Уже началась распашка полей, поэтому народу хватало. Свернув в лес, малоезженая, можно сказать заброшенная дорога была хоть и узкой, но двигаться можно, я добрался до определённого места и, оглядевшись, остановил Красавца в середине этого небольшого леса. Тот сворачиванием в лес был доволен, пока тянул по нему, успел похватать ветки с молодыми листами, с аппетитом их хрумкая.
  - Побегай пока, - снял я с повозки Шмеля и поставил на землю, покрытую прошлогодней листвой с кое-где пробивающейся зелёной листвой. Накинув поводья на сук дерева, я стал доставать из повозки вещи, пока щенок оббегал территорию, опасливо обходя Красавца, и справлял свои нужды. Причём почти сразу как опустил на землю, видимо долго терпел.
  Переодевшись в крестьянскую одежду, я скатал комбез и убрал его в шкафчик, так же достав 'парабеллум' накрутив на него глушитель. Всего я изготовил четыре глушителя. Два для ТТ, но это были опытные образцы, один ушёл конторе, и два для 'парабелла', который должен был стать на ближайшее время моей основной рабочей машинкой. Это был обычный массовый пистолет Вермахта модели Р-08. Для меня самое то.
  Сунув в карманы гранату и два запасных магазина, убрал пистолет под жилетку, там были нашиты петли, и энергично зашагал по лесу, двигаясь в сторону опушки, оставив повизгивающего щенка у повозки. Тот не выдержал и рванул за мной. Скорость у нас была одна, поэтому пришлось сбавить её, чтобы он меня догнал.
  - Бросил Красавца, да? - с укоризной спросил я его. - Ты мне для чего нужен? Охранять моё имущество, а ты этого не выполняешь. Ну ничего, я возьмусь за твоё воспитание.
  На руки я Шмеля брать не стал и он, высунув красный язык, меховым комочком бежал следом. До опушки было метров триста от заброшенной дороги, которые я из-за щенка прошёл за две минуты.
  На поле работали местные, поэтому чтобы не показываться на глаза, я из глубины сориентировался и направился к дубу. Там пришлось повозиться, пока забираться наверх. В прошлый раз это было не трудно сделать, с коня-то. А тут пришлось с разбега толчком ноги от ствола подпрыгивать и хвататься за нижнюю ветку. Через минуту я спустился вниз с винтовкой, мешком, и армейским патронташем.
  Подхватив Шмеля, я энергично зашагал обратно. Следовала как можно дальше отъехать от Луцка за сегодня. Надеюсь, километров на пятьдесят-шестьдесят уеду, с парой часовых остановок для отдыха. Всё-таки первый выезд, не надо животины так резко напрягать, пусть втягивается в работу постепенно.
  Красавец спокойно стоял на месте и пытался по длине повода дотянуться до молодой травки. Потрепав его по гриве, опустил щенка на землю и, положив вещи на сено, снял жестяное ведро с крюка сзади. Вытащив из-под сена двадцатилитровую канистру с водой, ополоснул ведро от пыли и налил литров пять, поставив его перед мордой Красавца. Пока тот шумно пил втягивая воду, я закрыл канистру и достал флягу. Сам также попив. Как уже говорил, я очень хорошо подготовился к робинзонаде. Налив воды в ладонь, я присел на корточки и трижды дав напиться Шмелю, тот тоже страдал от жажды.
  - Смотри много не пей, а то долго ехать будем, - насмешливо сказал я.
  Пока щенок весело бегал вокруг, всё также опасливо обходя Красавца, я откинул от края сено и положил винтовку на днище, после чего стал осматривать всё, что было в мешке и патронташе. Сам патронташ я чуть позже отправил к винтовке под сено. А мешок, освободив от испортившихся продуктов, убрал во второй шкафчик, там как раз хватило места, первый был полностью забит.
  - Вот и появилось у меня дальнобойное оружие, - промурлыкал я себе под нос.
  Отвязав поводья, я поиграл в догонялки со Шмелём, посчитавшим это игрой и, заняв своё место, хлопнул поводьями по спине Красавца.
  - Пошли.
  
  Кабинет начальника Луцкого отдела НКВД по Волынской области, капитана госбезопасности Рогозова. Девять часов вечера.
  
  После стука и разрешения войти, в кабинет прошёл старший лейтенант госбезопасности Немцов.
  - Есть новости по 'малышу', - сообщил он и после разрешающего жеста занял один из стульев перед столом. - Я отправил за ним двух лучших следопытов из нашей отдельной роты. Он благополучно покинул город. У деревни Тарасова останавливался в лесу и снял с дерева ухоронку. Бойцы разглядели винтовку и мешок. Не уверенны, но вроде ещё армейский ремень был, с чехлами под патроны.
  - Он их заметил?
  - Да, сразу обнаружил. Те хоть и маскировались под крестьян, но всё-таки чем-то выдали себя. Михайло пару раз помахал им рукой, показывая, что видит и им пришлось отстать и вести его с дальних расстояний. Чуть не упустили один раз.
  - По какому направлению двигается и где он сейчас?
  - Вы были правы он не поехал ни к одну из схронов что выдал Чёрный, а так же к местам где могут появиться уцелевшие члены банды. Он двигается проселочными дорогами параллельно шоссе на Владимир-Волынск. В данный момент он встал лагерем на берегу речки в шести километрах от Берёзовичей. Остановился на середины пути между нами и Волынском. Едет он явно целеустремлённо. Или у него свои планы, которыми он с нами не поделился, или у него дополнительная информация по Чёрному.
  - Я думаю всё проще. Помнишь, на днях Васильев докладывал об обнаружении ещё двух бандитов из этой банды? Ну, где согласно рапорту Москаля он их оставил? Тот внимательно обсмотрел место схватки и вынес вердикт, что молодого допрашивали, и серьёзно допрашивали. А ведь этот молодой и его напарник бывший капрал, ранее состояли в другой банде. Помнишь банду Юдэныча? Где он 'работал' пока его не прищучили наши сослуживцы, напомнить?
  - В окрестностях Владимир-Волынска они действовали, - согласно кивнул Немцов.
  - Вот-вот и наш 'малыш' двигается проверить их ухоронки и известные лёжки. Хотя не думаю что ему много о них известно. Рядового бандита допрашивал... М-да.
  - Да, вполне возможно.
  - Ну это единственный логичный ответ на его маршрут движения. Что ещё ему там делать?
  - Что с наблюдением, снимать?
  - Да, эту банду ещё в прошлом году почти всю ликвидировали. Только часть ушла. Не думаю, что там что-то есть. Снимай. Нечего отвлекать наших лучших следопытов, чтобы охранять парня. Как он уже доказал он и сам вполне может справится со своей защитой. Не маленький уже. Побегает по пустым базам и вернётся, тогда уже нормально поработаем. Теперь давай по выезду в Антоновку, информация о появлении сына Марвихи подтвердилась?..
  
  Утром меня разбудил влажный нос и вылизывание лица. Почуяв специфичный запах щенка, я не глядя потрепал его по макушке, давая понять что проснулся, и широко зевнув, сел в своей импровизированной постели. Что хотел Шмель, было понятно. Поэтому перегнувшись через бортик, я спустил его на землю, где он сразу присел и пустил лужу. Даже отбежать сил не хватило, так терпел. Молодец, хороший пёс, понимает, что можно, а что нельзя.
  Спал я на сене в повозке, а что, готовая постель. Так вот накинул на неё брезент и укрылся одеялом. Под головой у меня была чудо подушка. Как увидел её в военторге, сразу купил. Она была надувная, для походов. Удобно и места мало занимает.
  Вчера я двигался почти не останавливаясь, только один раз позволил передохнуть часок, напоив и накормив животину.
  Слежку я видел. Двое крестьян с военной выправкой только насмешили, но молодцы, я их не сразу засёк.
  Так вот, преодолев за день километров сорок, я встал лагерем на берегу реки. Место тут было не особо открытое, да ещё окруженное кустарником, однако самое то для лагеря. Варить ничего не стал, так что мой пятилитровый котелок остался нетронутым в повозке. Только вскипятил воду на костре в чайнике и сделал бутерброды. Шмелю я нажевал хлеба с салом, двух кусков вполне хватило, воды налил в его личную миску, а Красавцу навесил торбу с овсом. Пил он из речки, да и пасся на лугу со стреноженными ногами. До темноты я перекладывал вещи и делал так, чтобы всё было уложено удобно и легко доставалось. Не забыл и про оружие, перебрал, а винтовку дополнительно ещё и почистил. После боя бывший владелец по понятным причинам этого никак не мог сделать, да и я только сейчас нашёл для этого время. Благо знал эту систему, приходилось стрелять и чистить, как СВТ и СКС, жаль, что последней пока не существует. Отличная самозарядная винтовка... Будет.
  Зевая я вылез, из повозки, немного прохладно было ночью, так что не зря в повозке спал, на земле, даже с подстилкой, задубел бы. Почесав стволом пистолета бок, я лениво осмотрелся и накинул куртку, убрав 'парабеллум' в нашитый чехол-кобуру. Сторожа нет, вот и приходится держать оружие под рукой. Пока другого способа охранять себя не было, одна надежда на животин. Но и она пока слабая.
  Сделав пару приседания, я быстро навернул портянки и сунул ноги в слегка влажные сапоги, после чего заторопился в кусты, где у меня был обозначен туалет. Кроме сапог и одежда была влажной, роса выпала. Сам я спал в одном исподнем, байковое одеяло хорошо грело. Ничего, сейчас чайку вскипячу, согреюсь. Шмель бегал вокруг меня и радостно скалился, показывая красный язык. Пока я заседал в кустах он убежал к повозке и стал там носиться вокруг колёс, то ли согреваясь, то ли выпуская молодой задор.
  Помыв руки и лицо в прохладной речушке, судя по свежим следам копыт, Красавец уже приходил-припрыгал на водопой и сейчас лакомился молодой травкой на лугу метрах в тридцати от повозки. Ведро что я наполнил ему на ночь, было опрокинуто, видимо случайно, вот он и спускался к речушке. Дальше был подъем и поля, за ними дорога на Владимир-Волынск. Так что чтобы увидеть лагерь, надо было подойти поближе. Только конь меня демаскировал, выйдя из кустарника.
  Глядя как лижут языки огня начинающие чернеть бока новенького чайника, где закипала вода, я размышлял о своих дальнейших планах, нарезая сало на тряпице-скатерти, и локтем одновременно отгоняя Шмеля, что пытался прорваться к вкусняшке. Пока хлеб не зачерствел, нужно его съесть, а там уж можно и на запас сухарей приходить. К тому же Шмелю сало нельзя, в прошлый раз дал полакомится, да и то там было больше хлеба. Ничего, вечером супчику сварю, там нормально поест, как дома питался, а пока хлеб и вода, как я сам.
  Своё можно так сказать начальство я не обманул, о схватках и допросе рассказал всё что было. Но вот кое-что действительно утаил. Допрос того молодого, самого первого взятого языка. Так вот интересную историю он мне поведал, помимо тех действий, что тогда происходили. Раньше этот парнишка, его напарник и ещё один парень, его убили два месяца назад во время поножовщины в баре, действовали в другой банде. Ту частично уничтожили частично рассеяли, кто-то выжил, но большая часть или погибла или попала к нашим. Так вот особо много этот крысёныш не знал, но рассказал про одно очень заинтересовавшее меня место. Сам он там бывал трижды, два раза его водили с закрытыми глазами, а в третий, когда их гнали бойцы НКВД, он дорогу запомнил. Именно тогда они укрылись в этом бункере втроём и пересидели в нём две недели, трясясь от страха. Потом уж осторожно проверили и, убедившись, что парней в васильковых фуражках рядом нет, разбежались по своим хатам. Ну а потом капрал их собрал и привёл в банду Прохора-Чёрного.
  Так вот по бункеру. Он был польским, построенным лет десять назад с соблюдением всей секретности. Находится этот бункер, если Иван не врал, в восьми километрах от лагеря, где я сейчас нахожусь, и укрыт он был не в лесах или других труднодоступных местах. Нет, он находился в трёх километрах от шоссе на Владимир-Волынск, можно сказать в чистом поле, которое пашут местные крестьяне из ближайшей деревушки. А всё дело в овраге, что пересекал поле, глубокое, с отводами в разные стороны. Вот в стене одного из склонов, укрытый для маскировки проросшей травой и находился вход. Сперва деревянная крышка с прикрытым сверху дёрном, а дальше уже бронированные двери. Как я понял из пояснений молодчика, это был командный центр местной обороны. Бункер имел один уровень, десяток помещений, санузел, и даже электричество от генератора, но последний был сломан и пользовались лучинами.
  Меня заинтересовало в рассказе Ивана то, что капрал очень просил, когда ещё был живой, не рассказывать об этом бункере. Наверняка третий прирезанный его дела рук, отказался молчать. Ещё меня заинтересовали склады бункера. А это продовольствие долгосрочного хранения, а так же склад боеприпасов и вооружения, так и манили меня. С одной винтовкой и пистолетами с бандами не поработаешь. Хоть бы там пулемёт нашёлся. Вот это уже праздник.
  Чуть позже я размышлял насчёт этого бункера. Странно всё с ним было. Слишком большая секретность вокруг него наведена. Ну, надеюсь, сегодня я уже узнаю, что с ним не так.
  Вылив остатки чая в костёр, я собрался, всё сложил как было, для движения дальше и направился к Красавцу. Снял торбу, после чего повёл его к повозке. Тот спокойно стоял пока я его впрягал, понимая с земли оглобли и застёгивая ремни упряжи, после чего осмотревшись, не забыл ли чего, сбегал с ведром Красавца к речке, залил слегка дымящийся костёр и, повесив его на задок. Только после этого я занял своё место, не забыв положить Шмеля на сено, и дёрнул поводьями.
  Проехав по лугу вдоль речки, я через полкилометра выехал на полевую дорогу и свернул направо, к речке. Пересёк её вброд, тут было всего по колено и, поднявшись по крутому склону наверх холма, покатился дальше. Нужный мне отнорок оврага находился где-то левее. Поэтому, когда дорога начала спускаться в заросший кустарником овраг, повернул влево и неспешно покатил по дну, внимательно подглядывая на склоны и кустарники. Сюрпризов мне было не надо.
  Со слов молодчика Ивана, главная примета близости бункера это большой белый камень в поле, в ста метрах от оврага. Эта была первая примета. Поэтому каждый километр я останавливался и поднимался на склон, осматриваясь с помощью бинокля. Пока кроме крестьян, и их лошадей, что тянули плуги, ничего не было, а у них не спросишь из-за демаскировки. Наконец в один из подъемов, чуть дальше по мере движения и направления оврага, я заметил белую точку в поле. Километра два не меньше.
  Спустившись, я задумался. Двигаться на повозке, в относительно опасное место, хоть банда и уничтожена, но вдруг там кто-то есть, не стоило. Поэтому, не снимая упряжь, я привязал длинный повод к стволу кустарника. Тут было что обгладывать, а воду в ведро набрал из ближайшей лужи. Недавно были дожди, так что вода для коня подходила, тухлую я бы не стал набирать. Шмеля спустил вниз, бросил на землю под телегу накидку и поставил миску с водой. Хватит переждать, надеюсь, лисиц тут не нет, а то у щенка шансов никаких. Сам же стал переодеваться в комбез.
  Проверив, как он сидит, я застегнул патронташ, и надел наголову старую пилотку с красноармейской звёздочкой. После чего повесил на плечо винтовку. Всё, со стороны боец технической роты.
  Спустившись к большой луже, что разлилась по дну оврага, я зачерпнул горсть грязи и слегка измазал лицо. Вот теперь я готов к проведению разведки.
  Взяв винтовку наизготовку, я трусцой побежал по дну оврага, внимательно оглядываясь, в сторону бункера, но почти сразу остановился, подхватил Шмеля за шкирку и отнёс на место, несколько раз ткнув пальцем в его подстилку. В это раз щенок за мной не последовал, только с грустной мордочкой пристально наблюдал, как я убегаю.
  Так как в этот раз мне никто не мешал, я прибавил скорости, поглядывая в разные стороны. Мало ли.
  При приближении к предположительному местонахождению бункера, я вдруг остановился и глубоко втянул воздух, после чего присел на корточки и выставил в сторону источника запаха ствол винтовки. Пахло сигаретным дымом. Нет не так. Пахло домашним самосадом, причём ядрёным таким. Ветер был в мою сторону, запах густой. Значит, дымили недалеко.
  Может тут, где и крестьяне остановились передохнуть? За время разведки я заметил в полях шесть лошадей, что тащили за собой плуги, и крестьян. Однако для обеда рано, для завтрака поздно. Странно.
  Осторожно, по-пластунски я сблизился с ближайшим кустарником и нырнул под него, старясь не производить много шума, винтовка уже мешалась, поэтому я закинул её за спину, перекинув ремень через голову, а в руки взял 'парабеллум' с навинченным глушителем. Шуметь мне сейчас ни к чему. Вполне возможно сейчас на краю сидели крестьяне и дымили, перекуривая, то есть, отдыхая, но лучше поберечься. Странное уж больно совпадение, где-то тут бункер, а ещё запах табака. Это настораживало.
  Осторожно приблизившись к другому краю кустарника, я достал бинокль, в этот раз не тот поломанный, а нормальный, из трофеев, и стал внимательно осматривать каждую пядь отрытой поверхности. Метров шестьдесят оврага и его склонов я видел. Больше всего я осматривал именно кустарники, именно там самое удобное место для лежки.
  Крестьянина выдал дымок, что ушёл в небо густым облачком. Курил он с удовольствием и самозабвенно, как будто эти затяжки сама суть его жизни.
  Так-то я бы его не заметил, сидел он просто в отличной норке на вершине склона оврага и мог обозревать всё вокруг и не быть обнаруженным, частично его норку укрывала густая растительность, что поросла на склоне. Присмотревшись, я зло усмехнулся. Рядом с головой одетого в крестьянскую одежду мужчины виднелся ствол винтовки. Не-ет, это явно не крестьянин. К тому же то, что я принял за бугорок рядом с головой бандита, была крышка с дёрном наверху. Прикрыл часовой свой окоп этой крышкой и фиг его найдёшь, хоть по голове ходи. Умно, чтоб ему.
  'Но маскировка хороша-а, я бы не сразу его там рассмотрел. Жаль, что Иван не участвовал в караулах и не знал о местных постах для часовых. Да он вообще об этом бункере мало что знал, но хоть что-то. Вывод с этим курильщиком какой? Занят бункер, к маме не ходи'.
  Особо долго размышлять я не стал, до смены караула явно не скоро, иначе бы этот хрюша не курил бы так нагло на посту. Так что можно работать спокойно, может даже время останется для допроса.
  Подкрадывался я к курильщику в течение двадцати минут, причём убирая перед собой сухие веточки и другой мусор, что мог произвести много шума с моим появлением. Последний вообще обнаглел, выкурил трубку, выбил её об стенку и, повздыхав, стал ворочаться, потом привстал и начал вылезать из окопа. Мне до него оставалось метров семь, поэтому пришлось прижаться к земле, благо ветка кустарника склонилась достаточно низко, чтобы меня прикрыть.
  Тот протопал буквально в двух метрах, расстёгивая на ходу ремень и что-то бурча под нос.
  'Да тебя припёрло батенька',- подумал я, но в это время ситуация изменилась. На противоположном склоне, открытом для чужих глаз, на котором прорастала молодая травка, вдруг появился квадрат метра на метр и ушёл в сторону. После чего наружу из бункера выскользнули сначала двое, потом ещё один. Первый был в полувоенной одежде, второй с примесью гражданской. Штаны были солдатские, а вот рубаха и куртка крестьянская. Так же примерно был одет и третий. Однако все трое были вооружены. У военного пистолет в кобуре, судя по размеру, похоже, уже знакомый мне польский 'Вис', а двое остальных с точно такими же австрийскими винтовками 'Манлихера' образца 1895, как и у часового. Кстати, тот штык-нож, что обнаружил Женька в доте, которым я уже пользовался, и сейчас висел в ножнах у меня на поясе, был как раз от такой винтовки.
  - Где Дмитро? - спросил военный.
  - Тута я, - прохрипел тот в ответ, видимо, как и я, заметив появление сообщников, или вполне возможно даже начальства. Голос у него был какой-то напряженный. Хотя может, тужился. Он спустился ниже по склону и там присел, причём метрах в пяти от меня, даже запах стал чувствоваться. Как говорится, он был в процессе.
  - Я же говорил, что его нельзя на пост ставить, пронесёт... - поморщившись, начал говорить второй. Третий бандит, что стоял у проёма только хохотнул, внимательно оглядываясь.
  Фактически ситуация была идеальной для меня. Двое в тридцати метрах, третий в тридцати пяти, все на дистанции стрельбы, а внизу засранец-язык, которого пока не удалось прихватить. Так что я даже не раздумывал. 'Парабеллум' трижды дёрнулся, и два бандита у входа начали падать, а вот третий улетел спиной вниз в проём бункера, что меня изрядно озаботило. Вскочив на ноги, я двумя прыжками обрушился на засранца. Оглушив его рукояткой пистолета.
  Тот сразу вырубился, упав задом на своё творение, поэтому я подхватил его винтовку, отбросив её в сторону, и рванул к трём другим. Тот, что был одет как военный, лежал без движения, выстрел был наповал, а вот второй шевелился, тихо постанывая в забытье. Добив его вторым выстрелом, я осторожно заглянул в некотором роде бетонированный предбанник, и дважды нажав на спуск, отчего неподвижное тело третьего бандита дважды дёрнулось, закрыл крышку. У меня ещё тут дела есть.
  Приведение в чувство засранца долго не заняло. Как только я прикладом его же винтовки раздробил ему ступню, он как-то сразу очнулся.
  - Ну что засранец, вот и смерть твоя пришла.
  Тот, заметив красноармейца сразу как то по-бабьи завыл.
  - Не ори. Я задаю вопрос, ты отвечаешь. Первый сколько людей в бункере? Ну?!..
  Допрос у меня длился всего три минуты. Главные сведенья получены, остальное приложиться. Перевернув винтовку стволом вниз, со всей силы используя также свой вес, я опустил её на живот бандиту. Пробив заросший жиром пресс, и потянув за собой кишки повреждая их, тот дошёл до позвоночника. Сорокадвухлетний националист дядька Дмитро, захрипел и руками схватился за ствол, с ужасом глядя на меня.
  - В рай к моей семье ты не попадёшь, но передай, кого ты там увидишь, кто тебя и за что отправил в ад... Паскуда.
  После этого я побежал к входу в бункер, пока там не забеспокоились долгим отсутствием командира одного из отрядов и его заместителя. Да, допрос этого пожилого националиста Дмитро, из бывших зажиточных крестьян, прояснил ситуацию. В бункере было две банды общим числом в двадцать девять человек. Ну сейчас двадцать пять. О задачах, поставленных перед ними, он не знал, только то, что заказ шёл из-за границы, и будет крупное дело, в остальном рядовой боевик. Но самое главное, в бункере находился представитель заказчика, куратор банд с этой стороны, вот он-то заинтересовал меня больше всего. Куда как больше.
  В правой руке у меня был перезаряженный 'парабеллум', в левой 'ТТ'. На обои накручены глушители. Только 'Вис' остался в повозке. Третий пистолет я посчитал, мне не пригодится, кто же знал, что так всё обернётся?
  Положив винтовку у входа, я разоружил командира второй банды. Как и оказалось, в кобуре был 'Вис' в дорогом генеральском исполнении. Неплохая и качественно сделанная машинка, тоже под люгеровский патрон. Проверив его и поставив на боевой взвод, сунул за ремень сзади, будет третьим, запасным стволом. Всё, я готов войти в бункер. Пока там отдыхают и лениво ожидают начала операции, есть шанс застать их врасплох. Тем боле кроме пистолетов никто рядом с собой оружия не держит, оно находилось в специальной оружейной стойке. Но блин, двадцать пять единиц националистической швали, придётся поработать. Как ни странно, но я был уверен в себе.
  Открыв вход и заглянув внутрь, я обернулся. Там Дмитро, выдернув из живота винтовку, держал её окровавленными руками и, прижав приклад к плечу, старательно целился в меня. На его лице кроме мук боли, была и злорадная улыбка. Подловил мол.
  Усмехнувшись, я стал медленно поднимать ствол 'парабеллума'. Тот нажал на спуск и раздался сухой щелчок. С ужасом посмотрев на меня, он шустро открыл затвор и посмотрел на пустой патронник винтовки. Не успел он открыть рот, в ужасе глядя на меня, чтобы заорать, как щёлкнул 'парабеллум' и между двумя глазами бандита появился третий, кровавый глаз. Из его затылка вылетели ошмётки, и тот молча завалился на спину.
  С этим всё, осталось отработать тех, кто находился в бункере. С учётом того что у меня было автоматическое короткоствольное оружие и умение им пользоваться, то шансы у меня были очень не плохи и я собирался отработать их на все сто. Главное как-то прихватить засланного заграничного казачка, но это будем смотреть во время боя.
  Скользнув внутрь предбанника спрыгнув на мягкое тело мёртвого бандита, я закрыл за собой крышку и, спустившись по лестнице ниже, прошёл метров десять и потянул дверь за ручку, как и ожидалась, она легко повернулась на петлях, несмотря на тяжесть. Теперь я оказался в бетонированном помещении и первый сюрприз. Под потолком ярко горела электрическая лампочка. Закрыв дверь, я подкрался к следующей двери. По бокам от неё было две закрытые бронешторками бойницы, прислушавшись, я ничего, не услышал, поэтому крутнув штурвал влево, потянул дверь на себя. Эта тоже не оказалась закрыта.
  Причина, почему тут не была часового, была банальна, он лежал под люком, тот самый третий бандит. Об это мне сообщил Дмитро, чем изрядно облегчил проникновение.
  За этой дверью было третье отдельное помещение. Слева справа места для пулемётчиков, сами аппараты стояли на месте. Это были станковые пулемёты Браунинг м1930 на вертлюгах. Снаряжённые и готовые к бою они были грозным оружием. Единственно из-за чего не использовали их бандиты, большой вес, с таким оружием далеко не убежишь. Если только для разовой акции, чтобы потом бросить на месте боя.
  Немного повозившись, я обезопасил это оружие и поспешил дальше. Следующая дверь уже не была бронированной, деревянная обшитая листовым железом, находилась она не прямо, а за углом. Открыв её, я проследовал дальше. Стены были оштукатурены, но не покрашены. Под потолком проходили кабели и каждые десять метров выключенный плафон. Свет горел только в предбаннике. Тут кто-то его выключил, но свет из-за угла вполне давал, чтобы не спотыкаться, пока я осторожно крался этим сорокаметровым коридором. Осторожно подкравшись к этому углу, я выглянул и осмотрелся. Тут был ещё один коридор с несколькими дверями. Тянуло запахом портянок, ваксы, немытых тел, еды, табака, а так же едва чувствовалась вонь отхожего места.
  Коридор был пуст, но из ближайшего помещения, дверь в которое находилось в открытом положении, был отчетливо слышен негромкие разговор и шлепки карт о стол. Именно оттуда и падал свет, что освещал оба коридора. Судя по всему, в бункере был отбой. Это означало, что бойцы отсыпались днём, чтобы идти на дело ночью. Их готовили к ночным боям. Интересное дело.
  По описанию Дмитро, в этом коридоре шесть помещений. Справа четыре двери, это караулка, откуда и был виден свет, и слышались голоса, потом штабное помещение с неработающим узлом связи, дальше комната отдыха начальства, и арсенал. Слева две двери, одно большое помещение казармы, в конце коридора, склад продовольствия, а дальше коридор поворачивал. Там было две двери, одна постоянно закрыта, что за ней Дмитро точно не знал, среди бандитов ходил слух что там и стоит генератор, а вторая вела в туалет. Думаю, насчёт генератора бандиты правы, но так же считаю что там второй выход, тайный.
  Пользуясь пустотой коридора я подкрался к открытой двери, кстати, та что вела в казарму тоже была открыта, оттуда и шла вонь немытых тел, поэтому сблизившись, я, лёг на бетонный пол, и осторожно заглянул. В помещение находилось четверо бандитов. По виду командиров не было, скорее всего, тревожная дежурная группа для непредвиденных ситуаций. Вскочив на ноги, я зашёл в караулку, закрывая дверь локтём, она была открыта в сторону помещения и начал нажимать на спуски обоих пистолетов. Несмотря на глушители, пистолеты не были совсем бесшумны, как это показывают в фильмах, звук напоминал выстрел пробки из бутылки шампанского, так что в тишине бункера это было довольно громко. А если учесть лязг затворов, то вообще производился изрядный шум.
  Стрелял я так чтобы бандиты не издали ни одного шума, то есть в шеи. Только один падая, мог уронить, стойку с оружием пришлось придержать. Замерев на миг, перезаряжаясь, я прислушался. Тишина, бандиты крепко спали. Да и закрытая дверь приглушила хлопки и звон падающих гильз на бетонный пол.
  Проверив бандитов, живой был один, он зажимал рану на шее, добил и, выскользнув в коридор, направился к офицерской спальне, пройдя мимо помещения штаба. Двери в офицерскую спальню и солдатскую казарму были друг напортив друга, что напрягало. Конечно, по приближении к казарме я услышал мощный храп, звучавший в разных тональностях, но всё равно было неприятно. Нужно было решать с кого начать. Если займусь бандитами в казарме, проснуться и вмешаются офицеры в комнате за спиной, получалось, мне требовалась заняться сперва ими, причём тихо, и уж только потом основной массой бандитов.
  Дверь не была заперта, берлога непуганых идиотов, я толкнул её и скользнул в тёмное помещение. Достав фонарик, я осветил комнату. Две из четырех кроватей были пусты, а вот две других были заняты. Судя по одежде рядом с обычными такими кроватями, у одного была полувоенная одежда, у другого чисто крестьянская. Согласитесь, что делать крестьянину с бандитами? Поэтому я дважды выстрелил в главаря первой и более многочисленной банды. Тело второго лежало у входа. После чего сделав три быстрых шага, дважды ударил рукояткой пистолета по голове агента. Разрезав ножом простыню, я сделал кляп и связал ему самодельной верёвкой руки, пока шпион был без сознания.
  Только после этого перезарядившись, направился к казарме. Включатель находился у входа, без раздумий подойдя, я щёлкнул им. Казарму тут же осветил неяркий электрический свет.
  Быстро окинув взглядом это большое помещение с опорными столбами для поддержки бетонного свода, поднял на уровень глаз оба пистолета и открыл огонь. Трёхуровневые нары стояли в шесть рядов, но не все были заняты, половина пустовала, поэтому стрелял я прицельно. Думаю, если бы раздались оглушающие в тесном помещения выстрелы, бандиты бы среагировали сразу, тут собрались опытные бойцы, большая часть бывшие солдаты Войска Польского, но те не сразу среагировали на хлопки, что дало мне дополнительное время уменьшить поголовье этого отребья. Звон гильз и звук тупых чавкающих ударов, когда пули входили в тело их дружков, вот что начало выводить их из сна. Когда застонал первый, вскрикнул от боли второй, они начали шевелится и раздаваться удивлённо-испуганные голоса, я начал менять магазины в пистолетах. Бандиты быстро сообразили, в чём дело, последовала команда одного из младших командиров и выжившие рванули к стойкам с оружием, из восьми человек добежал только один, но словив три пули, только и смог что врезаться в неё и с шумов совместно обрушится на пол. Стало тихо, кто-то монотонно стонал на полу между нар, пахло горелым порохом, кровью, опорожненными кишечниками и поврежденными внутренностями.
  Снова сменив магазины, я вошёл внутрь. Стараясь не наступить в лужи крови, я занялся зачисткой, проще говоря - контролем, стреляя в каждого бандита напротив сердца. Это заняло меньше минуты, сопротивления не было.
  Всё, больше живых в этом помещении не было, правда, я насчитал двадцать три трупа, хотя, по словам языка должно быть девятнадцать. Спрашивал я серьезно, причём так, что тот просто не мог ничего утаить, я следил за выражением лица и глаз. Но людей было больше. Подсчитав всех ещё раз, я понял, что тот не включил в список начальство. Если это так, то тогда всё правильно.
  После контроля я направился к дверям, больно уж пахло тут не хорошо. Само помещение из-за низкого свода казалось большим, но это было не так. Метров пятнадцать на двадцать. Слева от входа вешалки с одеждой, справа стойки с оружием, длинный стол с лавкой, остальное в помещение занимают нары. Вот такая она была казарма.
  Выйдя в коридор, я обернулся, окинул взглядом разгромленную комнату заваленную трупами и с чувством сказал:
  - Обожаю свою работу.
  После этого я проверил все помещения, включая то самое закрытое у туалета. Ключ я нашёл на тумбочке рядом с застреленным мной командиром одного из отрядов. Тот подошёл, так что я изучил, что там за дверью. Дальше был длинный коридор, двигаясь по нему, я всё лучше слышал шум генератора.
  Изучив отдельное помещение с вытяжкой, проверил другую дверь. Та сперва вела по забетонированному туннелю, пока через триста метров не привела к деревянной двери. Осмотрев её, открыл и скользнул в небольшую пещерку. Свет виднелся снаружи через лаз в переплетении кустарника. Выглянув из норы наружу, я осмотрелся.
  - А, понятно. Я тут проходил полчаса назад.
  Возвращаясь, я дисциплинированно закрывал и запирал все двери. В генераторной подлил бензина в бак из одной из десяти канистр, что стояли у стены в ряд, тот уже наполовину опустел и подхватив две полные канистры проследовал в основные помещения.
  У меня в повозке было две канистры, но обе для воды, для бензина пока не было, вот и воспользуемся возможностью и заимеем нужные тары вместе с нужной жидкостью. Вдруг пригодится в будущем? Сорок или восемьдесят литров бензина не помешают. Канистры были двадцатилитровые, большие, армейские.
  Сперва я заглянул в арсенал. Включив свет, прошёл в длинную комнату не меньше чем казарма и стал разглядывать разные оружейные и патронные ящики. Посмотрев на лежавший на столе для чистки оружия длинный ящик, я открыл его и нежно провёл пальцами по длинному стволу польского противотанкового ружья. В ящике находилось одно ПТР, три запасных ствола и три магазина.
  - Ну здравствуй мой любимый... - нежно пропел я.
  Спустя десять минут пройдя в офицерскую, я похлопал по щекам агента и пока тот морщился от электрического света, бившего в глаза, выдернул кляп и зло крикнул-спросил:
  - Ну что шпиён, давай изливай свою душу! А то до-о-олго умирать будешь. Давай-давай, говори, вижу, что понимаешь меня!..
  
  Спустя полчаса я метался по помещениям бункера. Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, похоже, придётся сдать этот бункер со всеми запасами и пленным, с другой, чтобы всё это не попало в руки Советам, придётся в одиночку уничтожить больше девяти десятков бандитов. Причём это не обычная шваль, а самые опытные отряды, сведённые в один большой. Некоторые были даже переброшены из других районов. Немцы отбирали их по одному, подкармливая. Однако я хохол, а не супермен, с ротой в одиночку не справлюсь. Тут так, просто повезло. Вот теперь и мучился, разглядывая запасы.
  - Да что же это такое?! - возмутился я и зло ударил по бетонированной стене арсенала кулаком.
  Немецкая разведка собиралась ни много ни мало обезглавить войсковую группировку Киевского Особого Округа, что должна прибыть с войсковой инспекцией во Владимир-Волынск с заездом в Луцк. Проезжать они будут по той самой трассе в трёх километрах от этого бункера. Теперь становилось понятно, почему в арсенале большое количество тяжёлого вооружения. После акции его оставят на месте, и всю ночь будут уходить от преследования. По сообщению агентов германской агентуры в штабе округа, проезжать те будут примерно под вечер, вот и готовились бандиты.
  В этом бункере были собраны лучшие бойцы по тяжёлому вооружению. Пулемётчики, снайперы, пэтээрщики. Именно на них будет основная работа по уничтожению автоколонны со старшим комсоставом армии, включая представителей политуправления и замов первого секретаря Украины. Самого Хрущёва в колонне не будет, он находился в Москве.
  Другая группа в девяносто человек, находилась в других бункерах, тоже старых польских. Они располагались также недалеко, в пятнадцати километрах и входили в единую сеть с этим, где я находился. По словам агента там мог спокойно укрыться под землёй слегка обескровленный батальон, а не одна рота. Задача этой группы перекрыть трассу со стороны Владимир-Волынска, чтобы основная группа гарантировано уничтожила всю колонну. Всего в этом деле задействовано более двухсот бандитов, но другие скрывались, ожидая акции, в сёлах, деревнях и лесных схронах. Акция должна была пройти через два дня. Времени впритык.
  - Да чтоб вас! - чуть не плача вырвался у меня крик души.
  Развернувшись, я направился в офицерскую комнату отдыха. Я решил принять правильное решение.
  Вернувшись, в комнату с агентом я развязал ему руки и положил первый лист бумаги.
  - Рисуй и пиши, - велел я. - Всё, что знаешь о бункерах, схронах и хуторах где скрываются банды националистов. Всех их помощников не забудь.
  - Но они...
  - Да мне по хрен, пусть будут борцы за свободы. Пиши, а то и вторая рука без пальцев останется.
  Через полчаса на пяти листах, которые я нашёл в тумбочке у кровати убитого главаря банды, были показания языка. Всего дважды пришлось стимулировать. Понятливый оказался.
  После этого я убрал написанные листы в карман, и снова связав руки агента за спиной, вывел его в коридор и повёл за собой к генераторной. Там я заглушил генератор, не фиг бензин тратить, он не резиновый и, подсвечивая фонариком, повёл вражеского резидента к выходу. У казармы я остановился и оставив того в проёме двери, чтобы был на виду, выбрал из оружейной стойки пистолет-пулемёт, который я сначала принял за ППД, но потом разобрался что это финский 'Суоми'. Тогда я полюбопытствовал и убрал его на место, больно уж тяжёл он был, а сейчас решил прихватить вместе с чехлами, где находились запасные дисковые магазины.
  - Пошли, - скомандовал языку, который с интересом смотрел как, подсвечивая фонариком, я выбирал себе автомат. В стойке их было восемь штук.
  В проёме двери я развернулся и, прижав приклад к плечу, выпустил короткую очень в сторону нар. Брызнули щепки, хорошо видные при свете фонарика, и по ушам ударил грохот очереди. Лягался автомат довольно прилично и для моего веса был действительно тяжеловат. Но очередь легла кучно.
  - Чего на полу валяешься? - спросил я у языка, заметив, что тот вытянулся метрах в трёх от меня. - Вставай и пошли.
  Тот видимо подумал, что расстреливают его и то ли со страху, то ли по привычке грохнулся на пол. Вставать ему со связанными сзади руками было неудобно, пришлось подойти и помочь.
  - Э-э-э, батенька. Да ты тут я смотрю, лужу напрудил. Ну сам, виноват. Всё, топай давай.
  Наконец мы, откинув квадратную крышку, оказались снаружи. Тут ничего не изменилось, всё также недалеко лежали двое убитых бандитов, и благоухал у кустарника Дмитро.
  - Так, давай на тот склон и лёг лицом вниз.
  Как только язык выполнил мой приказ, я закинул автомат за спину, и начал таскать трупы к входу в бункер, сбрасывая их вниз. Следы волочения, конечно, оставались, но я и так с трудом пёр эти туши, они неожиданно оказались тяжёлыми. Оружие я отправил следом, а крышку окопа, где раньше сидел Дмитро, сбегав, бережно прикрыл, чтобы её тоже со стороны не было видно.
  - Вставай, - скомандовал я, держа автомат наизготовку. Тот перекатился на бок и с трудом встал, хмуро глядя на меня. Он знал, что шутки или промедление я не люблю.
  - Вперед по дну оврага. Скорость движения: быстрый шаг переходящий в трусцу. Шаг влево, шаг вправо, считается побегом. Прыжок вверх, попыткой улететь. Шаг назад попыткой совратить конвоира... Шучу, не смотри на меня так. Бе-егом!
  Мы действительно пошли быстрым шагом иногда переходящим на бег или трусцу. Буквально через десять минут за очередным поворотом показалась повозка. Вот это мне сильно не понравилось, то, что я там увидел.
  - Лежать лицом вниз, - тихим шёпотом скомандовал я языку, после чего привстав, стал разглядывать картину, что увидел. Там такой живчик лет сорока на вид, спокойно копался в моих вещах. По одежде типичный крестьянин-батрак. Рядом крутился Шмель, вдруг я отчётливо услышал, как он загавкал на вора. Это был первый лай Шмеля, что я услышал.
  - Пшла шавка, - пнул тот его не глядя. Щенок от удара отлетел в сторону и несколько раз перекувыркнулся по земле, скуля. Красавец повернул голову и с некоторой укоризной посмотрел на вора.
  - Эй? - привстал я над поротом оврага, он удобно скрывал нас. - Ты что делаешь су..а?!
  Быстро обернувшись, крестьянин вдруг побежал, держа в руках один из моих мешков. Он успел добежать до склона, и шустро начал взбираться по достаточно крутому склону скользя растоптанными ботинками по траве. Коротко прогрохотала очередь, патронов так в шесть-семь. Судя по тому, что справа и слева от вора поднялись облачка пыли, пара пуль прошла мимо, но вот остальные попали куда надо
  Вор на миг замер, вот ноги его подкосились и с той верхотуры на которую он успел подняться, покатился, вниз выронив мешок.
  Опустив автомат, и повесив его на плечо стволом вниз, я скомандовал языку.
  - Встать, вперёд к повозке.
  Шмель что забился под повозку, сперва несмело высунулся из-за колеса, но узнав меня, радостно побежал на встречу, с опаской оббежав языка. Подхватив его на руки, погладил и ласково сказал:
  - Молодец, защитник. Смотри, что я тебе принёс. Полбанки мясных консервов. Половину извини, съел сам, но тебе тут хватит. Ещё галеты есть. Вижу, что голодный принюхиваешься. Пока ешь, а я тут делами займусь.
  При приближении к повозке я снова скомандовал языку лечь, оставил Шмеля у повозки насыщаться консервами, а сам направился к вору, который к моему удивлению словив четыре люгеровских пули, был всё ещё жив, харкаясь кровью.
  Подойдя ближе, я в упор, короткой очередью добил его, после чего обыскал, найдя в карманах пару своих вещей из мелочёвки. Остальное не стал брать, не моё, трофеями это не назовёшь и, подхватив мешок, вернулся обратно.
  - Это был не наш человек. Ты убил невиновного, - злорадством сказал язык. Выглядел он как настоящий русак и чисто говорил на русском. Как я узнал из допроса, он был из белоэмигрантов, гражданин Германии.
  - Это был вор и получил он по заслугам, - лениво ответил я, проверяя всё ли в моём передвижном доме в порядке. Оказалось что да, мы успели вовремя, тот видимо только начал шевыряться в моих вещах, а после оклика схватив первое, что попалось под руку, рванул, куда глаза глядели.
  Как только Шмель поел и сыто отвалился от вылизанной консервной банки в сторону, я разворошил сено, на повозке оголив дно, и помог языку лечь на него, засыпав его для маскировки сеном.
  - Только слово скажи, прибью. Понял?
  - Да, - негромко ответил он.
  - Ни хрена ты не понял, - снова разворошив сено я вставил ему кляп. Он у меня в кармане заранее был заготовлен. - Шмель, поехали.
  Взяв флегматичного Красавца под узду, я заставил его развернуться, после чего заняв со Шмелём посадочные места, стегнул поводьями.
  - Поехали.
  Выехав из оврага на полевую дорогу, я направил Красавца в сторону шоссе. Там село недалеко, телефон по любому должен быть. Мне остро была необходима связь. Промедление смерти подобно.
  Через час, когда оказался на подъезде к селу, я выругался. На околице стояла полуторка с бойцами. Это был армейский пост. Я не переодевался, только пилотку снял, убрав её в карман, поэтому я был одет в комбез танкиста, с разгрузкой с дисками и автоматом на коленях. Некоторые встречные водители удивлённо смотрели на меня, но мне было по фиг. Сведенья которыми обладал язык, имели более важную стоимость чем раскрытие моей маскировки. Да и не знал тут меня пока никто, Волынская область большая, сменю район действий, да и всё.
  Армейцы на посту меня заметили сразу и заинтересовались. На дорогу вышел сержант с одним из бойцов. Тот взял останавливающегося Красавца под узду, а сержант подошёл ко мне.
  - Кто такой? - поинтересовался он, пристально меня разглядывая. Особенно автомат и разгрузку. Судя по тому, что у него увеличились глаза, и имелась медаль 'За Отвагу' на груди, он воевал на Финской и автомат узнал.
  - Спокойно, сержант, - сказал я и достал из кармана сложенный в четыре лист, где было указано, что я внештатный сотрудник Луцкого отдела НКВД.
  Тот внимательно изучил официальную бумагу, пока я разглядывал пост, и особенно пулемёт ДП, что был поставлен на кабине полуторки хоть и не в мою сторону, но пулемётчик сёк все мои движения и, попросив командира в звании лейтенанта подойти, спросил:
  - Почему в таком виде?
  - Боевое задание, сержант.
  - В чём дело? - подошёл молодой пехотный лейтенант, так же с интересом меня оглядывая, и покосившись на Шмеля.
  - Да вот, товарищ лейтенант, говорит, что внештатный сотрудник Луцкой конторы. Бумаги подтверждают это.
  - Товарищ лейтенант, - обратился я к командиру поста. - Мне требуется ваша помощь. Поэтому я своей властью снимаю вас с поста. Теперь ваша задача охрана моей персоны и транспортного средства до прибытия сотрудников НКВД из Луцка. Сейчас мне требуется телефон, срочно требуется, товарищ лейтенант. Если что сотрудники конторы подтвердят мою просьбу. Хорошо?
  С сомнением осмотрев меня, он спросил:
  - А не пулю льёшь?
  - Я буду всё время при тебе, к тому же во время разговора по телефону попрошу начальство подтвердить мои полномочия. Подойдёт?
  - До телефона тут метров четыреста, поверим и проверим. Сержант! Сопроводи этого... сотрудника. Может действительно что-то важное.
  - Есть, - козырнул тот.
  Сержант, подхватив Шмеля на руки сел на скамейку, и осторожно забрал у меня автомат, передав его подошедшему бойцу, что до этого держал Красавца, и стал поглаживать щенка, весело поглядывая на меня.
  - Правь к тому зданию. Это сельсовет, там телефон, - велел он.
  - Хорошо.
  Я стегнул поводьями по спине Красавца, заставляя его двигаться, а сзади заурчал мотором грузовик, мы отъехали всего метров на сто пятьдесят, а тот уже успел развернуться и догнать нас.
  Подъехав к сельсовету, я остановил Красавца и, накинув поводья на специальную перекладину, легко завязав, посмотрел на подошедшего от грузовика лейтенанта.
  - Я сейчас.
  Бойцы уже покинули кузов, да и сержант стоял рядом с повозкой, с любопытством наблюдая за шевелившимся сеном. Шмеля он держал на руках.
  - Сержант. Никто, я повторяю, никто не должен подходить к повозке и заглядывать под сено. Вам ясно?
  - Кто там? - с просил подошедший лейтенант.
  - Поверьте, вам лучше этого не знать. Но ответить могу честно. Там враг. Этого достаточно?
  - Пока да, - слегка склонил набок голову лейтенант. - Ну что идём? Звонить-то ещё не отказался?
  - Нет, идём... Сержант, не тереби щенку уши, у них хрящи слабые, потом стоять не будут.
  Отдав такие приказания, мы прошли внутрь сельсовета. Телефон нашёлся в общем зале, параллельный стоял у начальника. Мы попросили всех выйти, после чего я снял трубку и через телефонистку вызвал Луцкий отдел.
  - Дежурный Луцкого отдела НКВД по Волынско области сержант госбезопасности Данилец, - строго и даже как-то торжественно ответили с той стороны провода
  - Срочно, позовите к телефону старшего лейтенанта Немцова.
  - Товарищ старший лейтенант госбезопасности Немцов отсутствует.
  - Капитан Рогозов?
  - Кто говорит?
  - Передайте, Михайло на проводе, он поймёт. Это срочно.
  Несколько секунд я напряжённо слушал шорохи в трубке, пока, наконец, с той стороны не ответил начальник отдела.
  - Михайло? - с некоторой утвердительностью спросил капитан.
  - Да это я. У меня очень важная информация. Всё по телефону сказать не могу, но намекну. У вас тут скоро в больших количествах появятся люди с красными лентами на штанах?
  - Откуда ты?!.. Как?!..
  - Взял говорнуна, он прибыл с той стороны речки, которая из трёх букв. Очень много знает. Очень. То отчего вы меня предрекали, случилось, минус тридцать три забияки. Узнал, что именно на них и стояла задача встретить людей с красными полосками на штанах с хлебом и солью, который пахнет сгоревшим порохом.
  - Сколько их, - с заметной хрипотцой и напряженный голосом спросил капитан. Рогозов сразу схватывал суть и понимал, что я не вру.
  - К встрече гостей подготовились двести хозяев, минус тридцать три как я уже говорил. Основанная масса ждёт в одном месте, мелочь в разных местах. Пока информация на сторону не ушла.
  - Ты в Берёзовичах?
  - Да, причём под охраной. Пришлось снимать армейский пост и переподчинять их себе. Тут со мной их командир. Требуется подтверждение.
  - Передай ему трубку.
  Я передал трубку с интересом слушавшего меня лейтенанту, шепнув кто на той стороне провода, и отошёл в сторону, пока Рогозов накручивал армейца. Конечно, можно было оставить лейтенанта снаружи, но тот бы на это не пошёл. Не думаю, что он бы захотел выпускать меня из виду. Судя по его взгляду, он считал меня мутным.
  - Есть!.. Понял, товарищ капитан госбезопасности!.. Выполню!.. Есть!..
  Наконец лейтенант положил трубку на место и вытерев мокрое и красное лицо, во Рогозов молодец, вздохнул и протянул руку:
  - Лейтенант Семечкин, командир взвода семнадцатого батальона сто двадцать первого стрелкового полка.
  - Дивизия Кириленко?
  - Да его, - глянул на меня удивлённо лейтенант. - Вы его знаете?
  - Можно на ты... Было дело один раз, ничего так мужик, крепкий. Увидишь, передай привет от пацана-танкиста, он поймёт.
  - Ну где он, а где я.
  - Это да. Ладно, пошли нам требуется ожидать появления моего начальства. Подозреваю, он уже мчится сюда на всех порах.
  Мы вышли из здания сельсовета и, подойдя к повозке остановились.
  - Здесь подождём? - с вопросительной интонацией спросил лейтенант.
  Его подчинённые сразу уловили изменения в поведении командира и насторожились.
  - Да, если наши въедут в село, сразу увидят.
  - Хорошо.
  Лейтенант был исполнительным служакой, трёх бойцов с сержантом во главе он оставил со мной, охранять согласно приказу, а с остальными организовал пост буквально в ста метрах дальше по дороге и начал проверять все военные машины согласно приказу своего командира. То есть пытался усидеть на двух табуретках, и выполнить приказ своего непосредственного командира и капитана Рогозова.
  
  То, что капитан Рогозов принял мои к слова к сведенью и оперативно среагировал на них я понял спустя полтора часа, когда на улицах села появились пять грузовиков набитых бойцами в фуражках с васильковыми околышками. Впереди ехала черная 'эмка', та самая, 'чёрный воронок'.
  Когда машины остановились, принеся пыль, я отвернулся, чтобы не попало в глаза, прикрыв рукой Шмеля, то заметил, что от своей машины, к нам спешный шагом двигается лейтенант Семечкин.
  Дверцы 'эмки' разом распахнулись и на улице села появились четыре сотрудника конторы, где я не то чтобы работаю, но сотрудничаю. Там были Рогозов, Немцов, знакомый младший лейтенант, тот самый с которым я встретился в свой первый визит, и незнакомый лейтенант.
  Отмахнувшись от лейтенанта и переадресовав того тому саму незнакомому лейтенанту ко мне подошли Рогозов и Немцов.
  - Где он?
  - В телеге. Вроде живой, его минут пятнадцать назад поил. В туалет ещё просился.
  - Не водил?
  - Он до этого с перепуга сходил, один раз не пид... Кхм, - смущенно умолк я, но быстро сбросив это чувство и закончил. - Один раз сходил и второй сходит. Всё равно я повозку мыть собирался.
  - Васильев, прими клиента, - обернувшись, скомандовал Немцов тому самому младшему лейтенанту.
  - Давай отойдём в сторону, и там доложишься, - велел Рогозов, кивнув в сторону тенистого дерева, где была скамейка.
  Пока мы туда шли, я посмотрел как два крепких бойца в фуражках и с карабинами за плечами, разворошив сено, вытащили из повозки языка всего замусоренного травинками, и брезгливо отряхнув, повели к 'эмке'. Однако Рогозов тоже заметив, в каком тот состоянии, переиначил приказ, велев вести его к одному из новеньких ЗИСов. Нечего командирскую машину засранцем пачкать.
  После этого я подробно выложил суть своих приключений, когда пошёл за возможным хабаром. Ну а что на выходе получилось, то получилось. Под конец пользуясь вроде неплохим настроением Рогозова, я попросил разрешения покопаться в трофеях бункера, пока командиры разглядывали листы с показаниями и схемами зарисовок хуторов, бункеров и тех схронов о которых знал язык.
  - Ну если всё подтвердится, то копайся на здоровье, - рассеяно ответил Рогозов, после чего сказал Немцову. - Смотри, опять эти бункера. Мы вроде проверяли их неделю назад? Ведь предлагал подорвать их.
  - А они что известны? - удивился я.
  - Про тот, который ты сообщил, нет, слухи ходили, но поиски ничего не дали. А про эти да, знаем. Иногда наведывались, проверяли. Значит, вон они, где окапались.... Есть у нас крот, точно говорю.
  - Есть, - подтвердил я догадку капитана. - Только язык вам про него ничего не скажет. Он отвечал чисто за силовую акцию, а связь с агентами держал другой человек. В данный момент он находится на этом хуторе. Вот где я галочкой пометил.
  - Это шанс, - согласился капитан, после этого стал командовать Немцову. - Значит так. Роту отправляй к бункерам. Перекройте там всё, можете привлечь к этому делу сто двадцать первый стрелковый полк, он как раз рядом летними лагерями стоит. Сам бери два отделения и давай к этому хутору за вторым резидентом, а потом остальными займёмся.
  - Всё не охватим, - с сомнением сказал Немцов.
  - Думаю товарищей из отделов соседних городов привлечь, усилением нам пригодится. Есть по кому работать.
  Пока командиры совещались, я отошёл в сторонку, чтобы им не мешать и, забрав у слегка растерянного сержанта Шмеля, покачал его на руках.
  - Ну что друг, вот ведь день у нас какой. Тяжёлый и долгий.
  Проверив, как уложено сено, я поморщился и пообещал себе тщательно помыть повозку. Тот всё-таки её изгадил... Падла.
  Через двадцать минут меня окликнул куратор. Бойцы уже собирались по машинам, Рогозов раздавал приказы подчиненным, а Немцов дал мне задание.
  - Сейчас двигаешься к бункеру, сдашь его вот этим четырём бойцам. Главный младшей сержант Головин. Всё ясно?
  - Рапорт писать не надо?
  - Да успеешь ещё.
  - Я хотел поучаствовать в захватах бандитов.
  - Ну нет, это уже наша работа, всё что мог чтобы разворошить этот муравейник ты сделал. Отдыхай пока, радуйся весне и природе.
  - Понятно, - протянул я.
  - Всё, давай.
  Мы быстро распрощались и разъехались. Основная масса бойцов НКВД в сопровождении младшего лейтенанта Васильева поехала к бункерам, им как-то незаметно надо было их окружить, но парни путные, думаю, справятся. Рогозов на 'эмке' в сопровождении полупустого грузовика, куда погрузили языка, уехал в Луцк, чтобы провести более полный допрос, а ко мне в повозку погрузились четверо бойца НКВД, и мы поехали к выезду из села. Автомат мне армейцы вернули, поэтому я его повесил на плечо, и так до конца поездки и не снимал.
  - Чем так воняет? - спросил сидевший сзади боец, что гладил млеющего Шмеля.
  - Язык обделался. Ну этот, пленный.
  - А-а-а, - понятливо протянул тот и отодвинулся к краю.
  - Далеко? - спросил сидевший рядом Головин.
  - Километров шесть будет. Напрямик всего три. Во-он в том районе он, - показал я рукой.
  - Понятно.
  Ехали мы к бункеру уже не так быстро, как я гнал в село, поэтому добирались дольше. Больше часа. Наконец спустились в овраг и покатились уже по нему.
  - А это что там такое? - привстал на ступеньке сержант. Пытаясь разглядеть людское столпотворение впереди.
  - А, я и забыл. Это вор валяется. Я когда пленного вёл к повозке, то увидел, как он у меня в вещах швыряется. Там есть и подотчётные вещи. Пришлось окликнуть, а когда побежал, пристрелить. Успел мешок у меня свиснуть. Да по мелочи там.
  - Понятно, - сразу успокоился сержант. Бойцы что приготовили оружие, хоть и успокоились, но всё равно держались наготове. Кстати, у одного был ППД с рожковым магазином. Пока ехали, он всё с любопытством косился на мой автомат.
  Подъехав к группке из шести человек, мы действительно увидели у ног крестьян давешнего вора.
  - В чём дело? - спросил сержант, спрыгивая с повозки на землю. Остальные тоже покинули повозку, только один успел осторожно передать мне щенка.
  - Так вот, убили страдальца. Участкового ждём, пан офицер, - ответил один из крестьян. Пока сержант разбирался с этим делом, я тоже не скучал. Выкинул из кузова всё сено, в работу оно уже не годилось и, сбегав с ведром до лужи, вылил всё на дно повозки. Вещи из неё я предварительно вытащил и складировал рядом.
  Щели для стока присутствовали, так что я легко отмыл повозку от перевозки языка и набившейся пыли. После этого я взял короткий огрызок острозаточенной косы, что крепился на боку повозки и, найдя взглядом, где трава посочнее, направился туда, закинув косу на плечо. Тут метров сорок всего идти. Травка самая сочная была на противоположном склоне тому, где лежал убитый.
  Шмель радостно бежал рядом, забегая то вперед то назад. Отгоняя его, я стал с короткими замахами срезать траву, зорко следя, чтобы под замах не попал щенок, который думал, что с ним играют.
  Головин закончил с этим делом за пятнадцать минут. Он собрал показания, дождался милиционера и сообщил тому о причинах этого убийства. Тот понял и начал составлять рапорт. Ко мне вообще никаких претензий не было. Всё-таки хорошо работать на контору, отмазали.
  За это время я успел отмыть повозку, которая высохла под лучами солнца, и принести три охапки свежесрезанный травы. Так что дальше мы покатили уже под аромат полевых цветов, да и бойцы сидели в повозке с куда большим комфортом. Хотя травы мало, только-только дно да вещи закрыл, надо ещё охапок шесть-семь.
  Автомат за всё время езды висел у меня за спиной, я ремень через голову перекинул, поэтому остановившись на месте, сразу же спрыгнул и перекинул его на живот, внимательно оглядываясь.
  - Тут бункер? - поинтересовался Головин.
  - Да. Но сначала я покажу место для наблюдателя, нужно посадить туда одного, чтобы он контролировал окрестности. А потом уже можно и бункер принимать.
  - Хорошо, принимается, - кивнул сержант.
  - Туда в кусты не ходите, - сообщил я бойцам, один как раз двинулся туда. - Там испачкано, один засранец заседал. А ты пошли за мной.
  Боец, курносый рыжий паренёк лет девятнадцати, скинул карабин с плеча, серьёзно кивнул, нахмурившись, и последовал за мной.
  Поднявшись наверх оврага по отрытому склону, я подошёл к кустарнику и отодвинул в сторону маскировочную крышку. Парень заглянул внутрь, осмотрелся и одобрительно кивнул. Пост был создан с умом.
  - За псом присмотри, - попросил я его.
  - Хорошо.
  Оставив бойца устраиваться в окопе, я быстро спустился вниз, сбежал бегом и, пройдя мимо повозки, подошёл к тайному входу и отодвинул квадрат в сторону. Подскочивший боец, тот, что с ППД, помог мне.
  - Ага, а вот и тела, - заглянул внутрь Головин.
  - Все сразу пойдём или подождёте пока я сбегаю генератор запущу?
  - Так тут и генератор есть? - удивился сержант. - Вместе идём.
  У бойцов фонариков не оказалось, поэтому пришлось пользоваться моим. Мы шли по бункеру, и я подробно описывал Головину что где. Про пулемёты у входа честно сказал, что они не исправны, вытащены бойки. Бойки я достал из кармана и передал сержанту.
  Когда мы проходили мимо казармы, то ощутили сильный запах бойни и сгоревшего пороха.
  - Ага, вот ещё трупы, - пробормотал сержант.
  - Там в караулке ещё четверо, - не останавливаясь, ответил я, мельком осветив казарму. Было видно, что на бойцов всё это произвело впечатление.
  После того как генератор был запущен и бункере появился электрический свет, мы с сержантом все осмотрели и тот начал составлять список найденного, а я занялся своими делами. Подхватив две подготовленные канистры с бензином, я мелкими шажками заспешил к выходу.
  
  Немцов появился перед самой темнотой. Грузовик подъехал по верху и остановился когда мы дали себя обнаружить. С куратором было пятнадцать бойцов, что сразу рассредоточились вокруг входа в бункер, четверо нырнуло внутрь. На всё это я смотрел с интересом, так как в это время протирал стреноженного Красавца пучком травы. Помыть бы его потного после сегодняшней работы, но сержант просил не уезжать до приезда Немцова, вот я и ждал.
  Куратор легко сбежал с кручи и, ответив на приветствие появившегося из бункера Головина, внимательно выслушал его устный доклад, после чего подошёл ко мне.
  - Не расстроился? - спросил он, потрепав Красавца по гриве.
  - Почему вы задаете мне вопрос как архитектору Пизанской башни?
  - Чего?
  - Я говорю, что не понимаю, куда вы клоните.
  - Я про то, что раскрылся? А то ведь когда к нам пришёл больше всего на это упирал.
  - Ах вы про это... Ну уж тут ситуация такая сложилась, деваться было не куда. Нужно было оперативно реагировать, чтобы банды не ушли.
  - Это да, свили они тут гнёзда. До сих пор чистим. Вон даже армейцев привлечь пришлось. Правда, для второй линии.
  - Агента взяли?
  - Взяли, - поморщился Немцов. - Только ранили серьезно, сейчас в военном госпитале оперируют. Его там два десятка опытных вояк охраняло. Дрались до конца. Мы трёх потеряли, пока не подавали сопротивление и не взяли резидента.
  Отойдя от коня, старший лейтенант подошёл к повозке, взял пучок свежесрезанной травы, с удивлением посмотрел на слишком большую горку сена, и нагло закопался в нём. Заметив, что он поднимает за ствол оружие, я рванул к нему и, ухватив за приклад, захрипел:
  - Моё-ё.
  - Куда тебе противотанковое ружьё, лишенец?! - возмутился он, не отпуская. Но тут до него дошла глупость ситуации, на нас смотрели бойцы, смешков не было, но некоторые торопливо отворачивались, и он отпустил ствол. Почти сразу я закопал ПТР обратно, навалив сверху ещё травы.
  - Куда-куда, - проворчал я, осторожно как бы ненароком оттирая Немцова от повозки. - Агент же ясно сказал, что в июне будет война. Немцы нападут. Хотели напасть в конце мая, но у них мало боеприпасов было подвезено для ствольной артиллерии. Вот и увеличили срок ещё на несколько недель. В середине июня говорил должны напасть. Вы что с ним не говорили?
  - Откуда? Я с того хутора в ещё два заехал, и только уже потом к вам. Еле нашли. Но ориентир с этим камнем хорош. С Рогозовым по телефону беседовал, но сам понимаешь на такие темы не поговоришь.
  - Это да, - согласился я.
  - Парень ты как я успел определить надежный... Слухи о начале войны бродят среди комсостава армии и ГБ. Сам думаю, что война вполне может быть. Рапорты наверх были отправлены, пока молчок. Сам понимаешь, больше ничего мы сделать не сможем. Если только агент заговорит, но не думаю, что наше руководство ему поверит.
  Поняв, что сказал лишнее, Немцов перевёл тему:
  - Что там у тебя кроме ружья?
  - Да по мелочи. Головин в курсе. Кроме ПТР, немецкая снайперская винтовка, ручной пулемёт 'браунинга'...
  - Тысяча девятьсот двадцать восьмой? - перебив, спросил меня гебешник.
  - Да он. Ещё автомат 'Суоми', ну и боеприпасы для всего этого.
  - Солидное и разнообразное оружие для разных задач. Но всё-таки ПТР-то тебе зачем??!
  - Немцы, война, чем я технику у них жечь буду?
  - Думаешь, дойдут досюда?
  - Думаю и до Киева дойдут.
  - Ты кому другому такое не скажи. Ладно, начальство разрешило заиметь тебе такой арсенал, но не официально. Если что мы не в курсе. Ясно?
  - Конечно. Что я без понятия?
  - Пока не понятно. Тем более если не тут, в другом месте найдёшь. С твоим шилом в заднице, это нетрудно... Рапорт написал?
  - Да, он у сержанта.
  - Может, возьмёшь напарника, или лучше двух?
  - Анекдот такой есть. Один хохол - партизан, два хохла - партизанский отряд. Три хохла - партизанский отряд с предателем. Одному проще, доверяю я только себе.
  - Ладно, планы у тебя есть какие?
  - Да, иду к Ковелю. Там леса обширные, поохочусь.
  - Не советую, это уже не совсем наша зона ответственности.
  - А тут что делать? После сегодняшнего дня все бандиты сидят по своим ухоронкам и дрожат. Всех зверей распугали, охотнички.
  Невольно хохотнув, Немцов посоветовал всё-таки покататься недалеко от Луцка и так сильно не нарушать законы Советского Союза, а то ведь в другой раз могут и не успеть прикрыть. Законы-то тут стро-огие. А меня особо не назовёшь законопослушным гражданином, как будто война для меня уже началась. Так она и началась, ещё тогда когда я очнулся в этом теле. М-да.
  Обещал подумать. Пусть думает, что я где-то тут, а я рвану в леса. В том районе они обширные, есть, где разгуляться. Нет, всё-таки хорошо, что начальство так включилось в работу с этим делом, что им стало не до меня, вот и воспользуемся этим.
  Немцов ушёл инспектировать бункер, его решили уничтожить, вывезя всё имущество, а я спокойно запряг Красавца и, не забыв прихватить Шмеля, он спал на своей подстилке под повозкой, поехал искать место для лагеря. Стемнеет через час, следует поторопиться. Подумав, я решил править на место свой прошлой стоянки. А что искать новое, если есть хорошо изведанное старое?
  
  ***
  
  Верхушка старого коренастого дуба покачивалась в такт порывов ветра, чувствовалось приближение непогоды, однако меня это не особо волновало или мешало. Я находился на высоте шести метров, и тут покачивание ствола не особо чувствовалось. Приложившись щекой к прикладу, я посмотрел в оптический прицел. С той стороны оптики картинка передавалась наиинтереснейшая. На лесной хутор заехали две телеги набитые крепкими такими молодцами. Вооруженными естественно молодчиками.
  - А вот это уже интересно, - пробормотал я, заметив, как со второй телеги как мешок с картошкой сбросили тело со связанными руками и в синей милицейской форме.
  За последний месяц, с того дня как оставил Немцова у бункера, я успел измениться. Нет, внутренне всё также ненавидел этих националистов, а охотился я в основном на них, но вот отношение к представителям Советской власти, да и вообще к гражданам этого государства, изменилось. Они стали для меня... своими что ли? Ранее я мог спокойно наблюдать, как там пристрелили русского. Ну убили и убили, мне-то что, русского же убили. А сейчас не-ет, уже чувствуется боль в груди, и подкрадывалась мысль: да они нашего убили, ах они су..и, урою и т.д! То есть я становился местным, и советские граждане уже не вызвали такого отторжения, как раньше: они сами по себе я сам. Поэтому появление связанного милиционера подстегнуло моё решение, на отстрел.
  Мгновенный анализ ситуации выдал мне результат. Нельзя им дать возможность скрыться с сотрудником милиции среди построек. Моё преимущество в открытой местности.
  Наведя прицел на молодчиков, я нашёл цель для стрельбы так, чтобы моя пуля, пройдя первого, обязательно зацепила второго, что стоит за ним. Поговорку помните про двух зайцев? Эти зайцы от меня не ушли. Я уже не в первый раз пользуюсь подобной уловкой, были пару сбоев в начале работы в этих лесах, но с опытом приходило и понимание моих действий. Я стал настоящим егерем. Теория получила богатейшую ежедневную практику.
  Винтовка сильно толкнула меня в плечо, но я не открываясь от прицела, отслеживая все перемещения бандитов, не глядя выкинул использованную гильзу и вернул затвор на место подавая новый патрон. Штатная снайперская винтовка 'Маузера' германского Вермахта за этот месяц ни разу не подвела меня. Жаль, что патроны для неё подходили к концу. Тут требовались специальные, и так уже начал переходить на обычные для пехотных карабинов.
  Второй выстрел. Пуля попала в грудь здорового, кряжистого и бородатого мужика, что открывал рот, чтобы заорать, отдавая приказы. Даже после второго выстрела бандиты ещё не сообразили, что их убивают, звук моего выстрела глушился деревьями, но вот этот второй успел связать нестрашный и далёкий хлопок и то, что начали оседать на землю два его дружка.
  Третий выстрел в спину, идущему к хате мужчине. Его движения и осанка выдавали опытного бойца. Вот когда последовал четвертый выстрел, и упал орущий пятый бандит, зажимая раздробленное колено, остальные мгновенно разбежались по постройкам, и я удержался от пятого и последнего выстрела. Целей в зоне видимости не было.
  Во дворе бесновались собака, даже до меня изредка с порывами ветра доносился её лай. Бандиты вряд ли могли определить, откуда стреляют. Позицию эту я нашёл ещё два дня назад и успел оборудовать. Этот дуб находился в шестидесяти метрах от опушки в глубине леса. В этом месте деревья расступались небольшим открытым языком, что позволяло мне фактически стрелять из глубины леса. Можно сказать природный глушитель. До самого хутора было едва триста метров, но из-за ветра я стрелял на пределе своих возможностей. Конечно, за этот месяц у меня была богатейшая практика. Даже из миномёта пришлось пострелять, выпустив последние десять мин и притопить его в болоте. Как бы то ни было, стрельба была удачной. При первом выстреле я надеялся хотя бы ранить второго молодчика, но оказалось, обоих положил наповал. За четыре секунды я выпустил четыре пули. Из пяти бандитов только один был жив, но и выстрел был специальный. Вдруг кто попадётся на эту детскую уловку и кинется на помощь?
  Пользуясь возможностью я, не отрываясь от прицела, стал по одному подавать патроны в винтовку. Жаль, что эту снайперку нельзя заряжать обоймами, прицел мешал, только по одному патрону.
  Пока перезаряжался, ситуация на хуторе не изменилась. Продолжали создавать звуковую какофонию собака и раненый бандит, и полная пустота на территории хутора. Разве что только связанный милиционер пошевелился и подтянул к животу колени, свернувшись калачиком. Я думал, это было неосознанное движение, но как оказалось, как раз оно и было осознанным. Перевернувшись на живот, он встал на колени и, пошатываясь уже на ноги, после чего заплетающимися ногами и шатаясь из стороны в сторону, направился к выходу с хутора. На миг, переведя прицел на него, я поразился, вместо лица у него была окровавленная маска. Бандиты превратили его лицо в отбивную. Судя по его движению, он поставил себе цель дойти до леса и ни на что больше не обращал внимания, перейдя в режим автопилота.
  Вернувшись к хутору, я заметил выглядывающего из-за угла бандита. Он как раз поднимал винтовку, вскидывая её к плечу. Чтобы определить скорость и направление ветра я использовал флюгер на крыше хаты. Поэтому мгновенно мысленно сделав поправку, выстрелил. Пуля попала ему в плечо. Тот упал и быстро откатился за защиту сарая. Винтовка осталась лежать на виду.
  После этого я стал выпускать пулю за пулей в те места, где могли укрываться бандиты. Один раз мне повезло, мелькнула рука, когда я насквозь прострелил дощаной сарай. Видимо зацепил кого-то.
  Перезарядив винтовку, я убедился, что милиционер скрылся на дороге, зайдя в лес. Потом с сожалением, что на эту уловку никто не попался, выстрелил в раненого молодчика, прострелив ему вторую ногу. Тот снова заорал, собака завторила. Но бандиты опять не отреагировали. Свои трусливые жизни они ценили куда больше чем товарища. Выб..ки националистические. Вздохнув, я двумя выстрелами добил раненого, после чего топориком перерубив веревку, что держала ствол винтовки, прижимая её к стволу дерева и начал шустро спускаться. Внизу я подобрал вещмешок и быстро побежал наперерез милиционеру. Вряд ли он в таком состоянии далеко уйдёт. Сейчас он пёр на адреналине, но я уверен, что скоро он свалится. Нужно было найти его до этого момента.
  Преследования бандитов я не боялся. За месяц столько раз встречался с ними, что понял, людей с характерами, среди них нет. Не пойдут они за мной. Более того уверен, что их на хуторе уже нет, они улепётывая и пуская газы, бегут куда подальше. Те, кто выжил естественно, наверняка даже о раненых не вспомнят. На моей памяти только один раз я видел как националист, убегая, пытался помочь раненому, неся его на закорках, но потом выяснилось, что это был его брат. Я это определил по лицам, когда проводил контроль. Очень они были похожи.
  Выбежав на дорогу, я скинул вещмешок и положил на него винтовку. Появляться в таком виде перед сотрудником милиции не следует, и так уже две недели идут слухи о лешем, что гнобит бандитов и оуновцев. Деревенских, что случайно встречаются, я не трогаю, вот и пошли слухи.
  Стянув шкуру лешего, а на самом деле самодельный маскировочный костюм, я скатал его в тюк, и прикрепил к сидору. После чего закинул последний за спину, накинув ремешки на плечи и подхватив винтовку, побежал по дороге. Свежие следы показывали, что милиционер тут уже прошёл. Теперь с виду я напоминал обычного солдатика первогодку. Танковый комбинезон, тот самый стиранный перестиранный до белизны, и старая пилотка со звёздочкой, чтобы показать, что я свой. Часто этой маскировкой пользуюсь, ещё ни разу не подвела.
  Милиционера нашёл я быстро, тот стоял за вторым поворотом, покачиваясь. Похоже, силы покидали его. Но и так неплохо, он смог уйти от хутора почти на километр.
  - Товарищ милиционер, товарищ милиционер вам помочь? - спросил я, подбегая и таким образом сообщая, что я свой, советский.
  Тот стал медленно поворачиваться, чтобы взглянуть на меня одним глазом. Второй уже заплыл.
  - Помогхи... - прохрипел он и начал заваливаться на спину.
  Я едва-едва успел подхватить его. Уложив милиционера на бок, я достал штык их ножен на поясе и тремя движениями срезал верёвки, освобождая руки. После чего отстегнув флягу, плеснул сперва на лицо, смывая кровь, потом приподнял голову и стал его поить. Сержант, как я определил по заляпанным кровью петлицам очнулся и стал жадно хватая вместе с водой воздух, пить.
  - Ну всё-всё, хватит. Минут через десять можно ещё, - сказал я, убирая флягу на место. После чего стал ощупывать ноги, руки и тело сержанта, пытаясь определить степень повреждений.
  Побит тот был изрядно, перелом руки, трёх рёбер, ещё в одном вроде трещина, мягкие ткани чуть не в холодец превращены. Лицо его может спасти только пластическая хирургия. Нос мне кажется, ему отрубили ножом. Не весь, кончик, но всё же.
  - Идти можешь? - спросил я у него.
  - Смогу, - осторожно кивнул тот, без особого интереса наблюдая за моими манипуляциями. Сейчас на него навалилась апатия, знакомое чувство, ничего пока идём, оклемается. Я сбегал в лес и, срезав кору, вернулся, наложив лубок, потом сделал косынку, куда повесил его руку, после чего осторожно помог встать и повёл по лесной дороге. Тут через два ответвления дорога приведёт к достаточно наезженной лесной дороге, где часто ездят армейские машины. Не в одиночку, естественно, это смерти подобно, колоннами. Конечно, местные банды оуновские я проредил, но нападения ещё случаются.
  Так-то с бандитами лицом к лицу в бою я не встречался, моя тактика удар-отскок всегда приносила плоды. Только трижды я использовал фугасы и самодельные МОНки для уничтожения крупных отрядов, по полученной заранее информации. В двух случаях успех ошеломляющий, в третьем те прошли по другой дороге, пришлось всё снимать и использовать в другом раз, уже не так массово. А в основном я обстреливал как на этом хуторе бандитов. Шесть раз так делал, и ни разу раненого из-под огня никто не вытащил. Приходилось добивать.
  Сержант в очередной раз споткнулся, и я поддержал его. Идти через лес, чтобы немного срезать расстояние я посчитал бессмысленным. Сержант на дороге часто спотыкался, а в лесу постоянно будет падать и меня тянуть. И так его уже трижды еле-еле удержал, а не то свалились бы оба.
  Через километр мы передохнули. Я снова напоил сержанта. Отдав последние капли воды. После чего снова подставив плечо, повёл дальше. Дошли всё-таки. Когда я увидел впереди просвет, то даже прибавил шагу.
  - Потерпи браток, немного осталось. Сейчас армейцев тормознём и госпиталь. А там белые простыни, врачи и медсестры с большими сиськами.
  - Точно с большими? - почти сразу среагировал сержант.
  'Ого, да ты ходок, братишка', - мысленно усмехнулся я, но ответил серьезным голосом:
  - Точно
  Мы вышли к дороге, и я посадил сержанта на траву, укрыв за кустарником, а сам вышел на дорогу. При приближении я слышал шум моторов, но когда мы дошли, шум уже стих, колонна проехала. Поэтому выйдя на дорогу, я посмотрел на противоположную обочину, до которой было метров двадцать, и к которой очень близко подходил лес, вздохнул. Следы свежие, но машин не было.
  Вдруг из-за поворота послышался шум мотора и, пыля, вылетела полуторка, у которой на скорости хлопал брезент на крытом кузове. Подняв обе руки я стал опускать их и поднимать, прося остановится. Судя по красноармейцу-водителю и командиру рядом, это были армейцы. Скорее всего, они отстали от той колонны, что только что прошла.
  Видя, что те из-за опасения попасть в засаду даже не пытаются остановиться, я вышел на дорогу, преграждая им путь. Водитель не выдержал и нажал на тормоза. С лёгким юзом машина встала.
  - В чём дело? - открыв дверцу и встав на ступеньку, спросил военинтендант, мужчина лет тридцати на вид.
  - Отвезите раненого в госпиталь. Милиционера у бандитов отбили, побит он сильно, - попросил я, и кратко описав ситуацию.
  Интендант был готов к схватке. Кобура расстёгнута, рука на рукоятке пистолета, глаза шарят по обочине, водитель держит в руках карабин. На мою винтовку, что висела за спиной, они посмотрели мельком, но всё равно движения мои контролировали.
  - Ищенко, посмотри, - велел интендант водителю.
  Тот осторожно покинул машину и, держа в руках карабин, отошёл от тихо порыкивающего мотором грузовичка.
  - Туда, - показал я и повёл за собой.
  Водитель сперва шёл с недоверчивым видом, но заметив лежавшего на траве сержанта, тот похоже опять вырубился, закинул карабин на плечо и, подбежав, захлопотал над ним, причитая. Мы подняли сержанта, отчего он очнулся от боли в рёбрах и застонал. Подбежавший на помощь интендант пробормотал, повторяя мои слова:
  - Потерпи браток, сейчас ещё намного и в госпиталь тебя отвезём. Он тут недалеко, медсанбат танковой дивизии.
  Когда мы несли сержанта к машине, только выйдя на саму дорогу, из-за поворота снова донёсся рёв моторов тяжело нагруженных машин, и появилась очередная колонна из трёх ЗИСов.
  Водитель передней машины сразу сообразил, что происходит и, притормозив, остановил грузовик, после чего побежал нам на помощь, так что мы осторожно погрузили сержанта в полупустой кузов полуторки. Судя по пачкам газет и мешков, везли они почту. Интендант залез следом, придерживая голову милиционера, тот опять впал в забытьё.
  - Что произошло? - подошёл командир головной машины колонны, водитель которой нам так помог. Сейчас он оттирал руки, что запачкал в крови. Видимо рана на руке сержанта опять закровила.
  - Бандиты взяли плен милиционера, избивали его, мучили, - спокойно ответил я. - Нашему отряду удалось его отбить. Остальные ушли преследовать их дальше, а мне поручили отвести до дороги и посадить в машину. К информации, два бандита были ранены, у одного пулевое ранение в левой плечо, какое у второго мне не известно. Если кто обратится к врачам с подобными ранениями, то они могут быть причастны в нападении на представителя Советской власти.
  - Понятно.
  - Что за подразделение? - спросил командир. В его петлицах были кубари старшего лейтенанта и эмблемы артиллериста.
  - Отдельное противодиверсионное подразделение Луцкого отдела НКВД.
  - Документы имеются? - поинтересовался артиллерист.
  - Ну конечно имеются, - вздохнул я и полез во внутренний карман.
  Тот изучил бумаги, после чего козырнул и отдал приказ двигаться дальше, вернув мне документ. Через несколько секунд колонна теперь уже из четырёх машин двинулась дальше.
  - Надеюсь, сержант, что тебя довезут живым, - пробормотал я и, развернувшись, скрылся в лесу.
  
  До разбитого мной лагеря по прямой было бежать километров двенадцать, но я сделал небольшой крюк, чтобы забежать и набрать очень вкусной воды. Фляга напомню, была пуста. Родничок бил прямо из-под корней дуба и был на изумление вкусен. Судя по состоянию дерева, он не был гнилым, пробился он не так давно.
  Как бы то ни было, за час до темноты я добежал до небольшой лесной поляны. Это поляна находилась в трёх километрах от окраины этого лесного массива, что раскинулся на семьдесят километров. Это был уже мой шестой лагерь за этот месяц. Я часто менял место временного проживания, чтобы меня не прихватили.
  За сто метров до опушки я сбросил скорость и дальше уже крался сторожась. Эту поляну я занимал вот уже семь дней. Уж больно удобная для стоянки, но и её могли вычислить, поэтому-то и я исполнял некоторые меры безопасности. Как оказалось сегодня, я проверялся не зря. На поляне были чужие.
  Достав из чехла бинокль, я рассмотрел гостя, и неопределённо хмыкнув, спокойно вышел на поляну, положив винтовку на сгиб руки, и не торопливо направился к замаскированному на противоположной стороне лагерю. Моему, естественно, не гостя.
  Под деревьями стояла моя повозка, был натянут брезент от дождя, яма для костра, в общем, обычный лагерь. Разве что только старая маскировочная сеть, что укрывала лагерь, не вписывалась в этот образ. Красавец пасся стреноженный на поляне, поэтому проходя её, я не забыл потрепать его по гриве. Тот ласку встретил с благодарность. Мы подружились, так что он уже считал меня своим хозяином. При приближении из-под телеги выкатился Шмель и подскочил ко мне, радостно бросаясь под ноги и напрашиваясь на ласку. В сторону гостя он только глухо рычал. Больше двухмесячный щенок сделать не мог. Но и это хлеб, не зря я с ним занимался.
  - Вот уж кого я тут встретить не ожидал, так это вас товарищ младший лейтенант, - сказал я, подходя к гостю.
  Тот на рукопожатие ответил спокойно, только поправил меня:
  - Уже две недели как лейтенант госбезопасности.
  Да передо мной стоял мой старый знакомый по Луцкому отделу НКВД лейтенант Васильев. Только был он в этот раз не в форме, а в обычной я бы сказал городской одежде, которая больше пристала рабочему завода, чем молодому сотруднику органов. Вот только в лесу она смотрелась не очень.
  - Что же такое случилось, что столь занятой сотрудник конторы сорвался вдруг с места и оказался в этом диком наполненном опасностями лесу? - спросил я, снимая сидор, и тут же добавил с вопросительной интонацией. - Чай, кофе? Или каши с мясом, у меня осталась утрешняя.
  - Давай кофе... Подожди, у тебя что, кофе есть?
  - Аргентинское, - кивнул я, прислоняя винтовку к стволу сосны. - А так у нас как в аптеке - всё есть. Даже виноград. Случайно встретился с крестьянами, что перевозили продукты для немецкого офицера-наблюдателя.
  Лейтенант насторожился:
  - Что с ними?
  - Крестьяне подорвались. Случайно наехали на мину, а резидент вдруг споткнулся и, скатившись с обрыва, трижды выстрелил себе в голову.
  - А доставить его к нам живым не мог?
  - Да не мог, - скривился я. - Этот придурок действительно с обрыва упал, вот я со злости ему очередь в голову и выпустил. Меня от полноценного захвата его охрана отвлекала, пока срезал обоих, тот и сорвался. Чуть не ушёл.
  - Подожди-подожди, - начал Васильев припоминать что-то. - Это случайно не четыре дня назад было возле военного аэродрома? По описанию подходит. Охрана услышала стрельбу и обнаружила трёх убитых.
  - Ну да у истребительного полка.
  - Бумаги у него какие были?
  - Да, вон там в тайнике спрятаны.
  - Где?
  Подойдя я убрал кусок дёрна в сторону, показав один из тайников.
  - Как ты понимаешь, прибыл я не просто так, - сказал Васильев, изучая документы и карты.
  - А то ж, хотелось бы выслушать о причинах побудивших...
  - Хватит ёрничать, а? Я тебе серьёзно, а ты всё своё.
  - Да ладно. Слушаю.
  - Первым делом хотелось бы знать о причинах твоей пропажи? Почему не сообщаешь о себе? Не поддерживаешь связь?
  - А смысл? У меня пока всё нормально. Нужды не было, - ответил я, снимая с повозки канистру и наполняя ведро Красавца водой. Всё на этой поляне хорошо, но вот источников воды и не было. Наверняка из-за этого меня так поздно и нашли. Искали там, где были источники воды, а я бегал к ручью, что протекал по дну глубокого врага с канистрами три километра по лесу. Дополнительная тренировка мне была не в тягость.
  - Ты не забыл, что числишься сотрудником НКВД?
  - Чего? - удивился я.
  - Ну, в смысле внештатным сотрудником, - поморщился Васильев, снова занимая чурбачок который я возил с собой и использовал для колки дров, а так же вместо табуретки, полученные документы он убрал за пазуху. - Ты меня понял.
  - Тогда и я напомню. У нас сотрудничество. Вы мне не работодатели.
  - А охоту ты на местных бандитов ведёшь от себя, да? Ты не подумал о том, что ты можешь нас так подставить? Законы Советского Союза для тебя уже ничто?
  - Лейтенант, иди на хрен, есть доказательства моей какой либо противоправной деятельности, так говори. Не надо пустого сотрясения воздуха, - сказал я и, подхватив ведро, понёс его Красавцу. Тот явно мучился от жажды и наверняка мысленно ругал непутёвого хозяина, который бросает его на такое долгое время. И так уже дважды ржал напоминая о себе.
  Когда я вернулся, лейтенант, который привёл мысли в порядок, сказал:
  - Хорошо. Как ты мне объяснишь что через четыре дня после того как ты перебрался в этот лес, вдруг загремели взрывы. Когда прибыла тревожная группа, то обнаружили на лесной полузаброшенной дороге пять десятков трупов. Как сообщили специалисты взрывотехники, дорога была заминирована. Только мины находились не на дороге, а на обочине и что совсем удивительно на деревьях. Все они были буквально напичканы разным... поражающим элементом? Кажется, ты именно так когда-то говорил?
  - Вполне возможно, - неопределённо кивнул я, продолжая заниматься обустройством лагеря. Сейчас, например, раскалывал полешко на щепки для костра.
  Мысленно же я улыбался. Эта акция действительно была на мне. Буквально на следующий день по прибытии я взял трёх олухов-оуновцев и телегу с лошадью, которую потом продал в деревеньке. Но не в этом суть, те сообщили, что скоро должен был выйти крупный отряд в шестьдесят, а то и семьдесят человек для какой-то акции, вроде как собирались обстрелять одну из воинских частей. Тогда следующий день пролетел в дикой спешке, я подготавливал взрывчатые вещества, МОНки одним словом, благо заготовки у меня были. Детонация естественно была от польских электродетонаторов. Их я набрал вместе с двумя ящиками взрывчатки в том самом бункере
  Где пойдёт банда, я был в курсе, они должны были дойти до хутора Кривого Луки и повернуть на запад, вот эту дорогу я и заминировал. Перед самым их приходом едва успел заканчивать маскировку. Ну а когда те пропустив разведку вошли в зону поражения с помощью аккумулятора запустил одновременный подрыв всех зарядов. Банду просто снесло с дороги. Единственно кто уцелел и смогли уйти, это разведчики. С остальными я провёл контроль.
  -... что самое интересное, - продолжал говорить Васильев. - К каждому подошли и выстрелили в сердце. С учётом точно таких же твоих действий в бункере, это очень странное совпадение.
  - Это всё? - поинтересовался я, раздувая костёр.
  - Потом, за следующие три недели и до сегодняшнего дня в лесу начали греметь взрывы, гореть хутора и некоторые дома в деревнях. Участковый одной из них поминал парнишку, что заходил к ним до этого. В крестьянской одежде. Молочка ему, видишь ли, захотелось.
  - И что, много расстроенных этими странностями?
  - Да нет, некоторые наши коллеги расцеловать этого героя готовы. За это время резко снизилось нападение на воинские части и одиночные машины. Но вот не знают кто он и всё тут.
  - Печаль для героя, - в унисон с его грустью вздохнул я.
  - Так ты насчёт всего этого ничего мне не хочешь сказать?
  - Ты факты, факты давай. Есть доказательства моего в этом участия? За руку поймали? Нет, вот и разговора на этом нет. Говори честно чего пришёл?
  - Это я его попросил... Женя.
  Стремительно обернувшись, я посмотрел на Немцова. Так же одетого в гражданскою одежду, как и Васильев.
  - Анатолий Гаврилович?! Какого хрена вы тут делаете?.. - вырвалось у меня, опустив пистолет, я сердито добавил. - То есть я хотел спросить, что вы тут делаете?
  - Разговор есть, Михайло, разговор. Хватит тебе затворничать и местных жителей лешим пугать. Наигрался и хватит. И так еле-еле тебя нашли. Думали, уж сгинул наш герой, ан нет, то тут, то там пошли слухи о юноше в комбинезоне танкиста. Странное совпадение, не так ли? За четыре дня мы тебя нашли.
  - Ну я особо и не играл, так выполнял свою задачу.
  - И какая же у тебя была задача? - согнав Васильева с чурбака, спросил он.
  - Уничтожить сто бандитов и отомстить за отца.
  - Мне кажется, ты перевыполнил этот план.
  - Ну-у... - неопределённо протянул я.
  Немцов даже не предполагал, как я его перевыполнил. Я его переперевыполнил. По моим последним подсчётам количество уничтоженных оуновцев и другой швали, давно перевалило за две сотни и приближалось к порогу с цифрой в двести пятьдесят. Хотя почему приближалось, если сегодняшних подсчитать, то даже на одного перевыполнил. Но вот сидевшим передо мной энкэвэдэшникам знать это было не обязательно. За каждого члена моей семьи по сотни жизней боевиков. Ещё сорок девять и всё... можно мстить дальше без счёта. Эти триста были просто планкой, до которой я упорно шёл. Но уничтожать националистов я на этом не прекращу.
  - Не надоело тебе тут? - спросил Немцов.
  - Да нет, мне тут нравится. Живу на природе, приключения какие-никакие.
  - А ты похудел. И раньше полнотой не отличался, а сейчас совсем высох.
  - Пробежки, товарищ капитан, творят чудеса. Особенно по десятку километров каждый день да с грузом по двадцать килограмм на плечах.
  Лейтенант смотрел как я ставлю на костерок закопчённый чайник, и изредка играя с щенком и насыпаю в жестяные кружки кофе.
  - Сахар сами берите, наколотый он у меня.
  Пока мои гости пили кофе, закусывая его немецкими галетами, я их разглядывал. Немцов немного изменился. Совсем чуть-чуть, но появилась у него такая жилка начальника. Похоже, в Луцком отделе произошли перемены. Нужно провести разведку.
  - Как там Евгений Андреевич, всё ещё сидит в своём кабинете? - спросил я, искоса посмотрев, как Васильев изучает срок изготовления галет. Свежие они были, месяца нет. Трофей.
  - Я думал, ты уже не поинтересуешься. Капитану Рогозову было присвоено внеочередное звание, и он сейчас в Киеве, замом самого работает. А я на его место поставлен, тоже мимо звания не пролетел. Ты-то сбежал, а мы всё тобой устроенное расхлёбывали, правда и благодарности на нас посыпались как из рога изобилия. По приказу майора Рогозова внештатному сотруднику Михайло Москалю была вынесена устная благодарность за службу на благо родины. Так что передаю тебе благодарность.
  Я молча кивнул, принимая его благодарность. Хотя она мне была нужна как... Не нужна одним словом, но вот в будущем воспользоваться некоторыми благами можно. Подумаем.
  - Теперь по тебе. Сам понимаешь, пока ты тут скажем так, занимался работой на благо родины, воюя с отщепенцами, нам потребовалась твоя помощь. Она поступила от местных ребят. Неделю назад пропал взвод красноармейцев, отправились на лесозаготовки и сгинули. Обширные поиски целым полком ничего не дали, потом пропал отряд НКВД, семь человек. Тоже как сгинул в этом лесу. Есть подозрение, что в наших рядах предатель. Мы пока их ищем, ты как сторонний наблюдателям проедешь в тот лесной район, где пропали армейцы и наши, и проведёшь собственное расследование. Ведь как мне сообщили мои люди для тебя лес набитый бандитами как дом родной. Так что?
  - Только, когда комар садится на твои яйца, ты понимаешь, что всегда есть путь решить проблемы без применения силы... Предложение интересное. Тем более пора менять место дислокации. Разворошил я местное гнездо и меня уже начали искать. Сегодня бандиты милиционера захватили. Как раз про меня и спрашивали. Он мне сам сказал. Ищут меня, наступил я им на родную мозоль.
  - Что с милиционером?
  - Отбил и передал армейцам, те должны довести его до госпиталя. Пришлось документами светить.
  - Значит, согласен, поучаствовать в этой акции?
  - Согласен, только смысла не вижу. Они все мертвы.
  - Подожди, до этого района сорок километров сплошных лесов. Откуда ты узнал?
  - Ну, я работаю километров на двадцать от лагеря, это так, далеко стараюсь не уходить, но вот ветер нашептал, что там произошло. Очень информированный ветер оказался.
  - Ты посмотри лейтенант, какие у нас сотрудники внештатные, уже с ветрами разговаривают, и главное ведь информацию получают, - обратился Немцов к Васильеву.
  - А что тут такого, ну досталась оуновцу фамилия Ветер, что в этом странного? - удивился я.
  Оправившись от удивления, Немцов спросил:
  - С этим Ветром поговорить можно?
  - Улетел он.
  - Может хватит?! - стукнув себя по колену, спросил Немцов.
  - Да правда улетел. Оказывается если наклонить, конём, сосну, сила натяжения сосны играет роль пружины. В общем, верхняя часть по пояс улетела остальная осталась на земле.
  - Что ты с ним сделал?
  - Пальцем не тронул, клянусь, - честно ответил я. - Просто, когда дружки его нашли, то из двух верёвок перерезали не ту, вот его и... раскидало. А так он жив был.
  - А если бы перерезали другую веревку? - спросил Васильев.
  - Да тоже-самое было бы, - равнодушно ответил я. - Та, что требовалось перерезать, в траве была замаскирована.
  - Что этот Ветер ещё нашептал?
  - Армейцев послали на убой. Вместо того чтобы их нормально вооружить отправляя на лесозаготовки, дали вооружения всего на одно отделение и по пять патронов. Причём ротный настаивал на полном вооружении. А политрук надавил свой должностью и заявил, что советским воином нечего бояться на своей земле. Вот и отправили взвод почти безоружным. Ладно хоть для одного отделения вооружение командир продавил. Теперь после пропажи подразделения со своим взводным, этого ротного под суд, а политрук вроде как ни причём, он за него не отвечает.
  - Ну, тут ещё разобраться надо, политрука этого застрелили. Пуля в висок попала. Из леса стреляли.
  - Повезло мерзавцу, или следы подчищали? Может этот политрук и сдал подразделение.
  - Ты про бойцов и наших сотрудников говори.
  - Да что там говорить? Армейцев почти всех в плен взяли. Троих только при сопротивлении убили. Заставили снять форму, она и была их целью, а потом по очереди закололи штыками. Трупы закопали. А про наших могу сказать, что расстреляли их засады, и также замаскировали следы боя. Интересно, какой идиот их в лес послал всемером?
  - Искали предателя в своих рядах, об отправке этого подразделения знали всего шестеро. Проверка показала, предателя среди них нет. Но подразделение назад не вернулось, как сгинули.
  - Есть, - покачал я головой. - Этот Ветер был участником обеих акций и в обоих случаях до них заранее довели, кого и какое количество советских солдат им ждать. Про наших даже оружие какое описали. Мол, не беспокоитесь, там всего один пулемётчик его снайпер снимет.
  - Чёрт! - стукнул себя кулаком по колену Немцов. - Тут чуть ли не война на носу, а у нас предатели в рядах.
  - А вы тоже в курсе про двадцать втрое июня? - заинтересовался я.
  - Уже трое перебежчиков от немцев. Все твердят одно и тоже. Получается, через шесть дней начнётся война. Сколько не отправлял рапортов наверх, всегда один ответ, информация проверяется. Не поддаваться на провокации.
  - Да уж начальство в своём репертуаре, - презрительно скривил я губы. - Ладно, когда намечается акция?
  - Да что уж теперь, если наших в живых нет, - вздохнул Немцов.
  - Но остались те, кто участвовал в уничтожении наших. А я знаю, где они укрываются и прячут снятую форму и оружие, - лениво выдал я.
  В обще-то эту информацию я приберегал себе. Сам через сутки хотел сниматься и перебираться на тот участок леса, куда и собрался направить меня Немцов.
  - Хорошая новость. Но действовать будешь не один. Нам на усиление передали взвод осназа, так что будешь у них проводником. Как, справишься?
  - Постараюсь соответствовать, - серьезно кивнул я. - Я там конечно не был, но ориентиры со слов допрашиваемых бандитов знаю. Главное сориентироваться.
  - После окончания этой операции чтобы был в Луцке как штык. Доложишься по этому месяцу. Ясно? - вставая с чурбачка, спросил капитан.
  - Да.
  - Всё, свободен.
  - Это вы у меня в гостях, - удивился я.
  - Извини, не сплю вторые сутки. Поиск предателя в наших рядах взвалили на меня.
  - Бывает.
  Немцов, встал и, посмотрев на меня сказал:
  - Васильев теперь твой куратор. Все подробности операции будешь обговаривать с ним.
  - Без проблем, товарищ капитан.
  - Ну всё, я надеюсь на тебя Михайло. Нужно раздавить эту падаль.
  - Сделаем, - уверенно ответил я. - Кстати. Почти стемнело, а вам до дороги ещё километра три по лесу идти.
  - У нас сопровождение, - отмахнулся капитан.
  - Восемь человек для леса ничто.
  - А ты?
  - А я бегаю быстро.
  - Как ты их засёк?!
  - Шумят, - прожал я плечами.
  Подошедший Васильев сообщил, у какой деревне он будет завтра к обеду ждать меня с бойцами осназа и заторопился следом за капитаном.
  - Странная ситуация, - вздохнул я и добавил. - Прощай веселая и беспокойная, но уже привычная жизнь.
  Через час, расставив растяжки, я уснул спокойным сном, в ногах у меня тихо посапывал Шмель, а на лугу спал стоя Красавец.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 5.30*202  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"