Жан-Кристоф сказал что все здесь знает. Так вот и заявил - Je sais tout ici!
Он и зазвал Мишку в это деревню, на выходной. Все ребята из хора уехали в Байё, смотреть какой-то знаменитый ковер, а Жан-Кристоф Мишу отговорил - чего, мол, там делать-то? Что, мон шер Мишель ковров никогда не видел?
Видел Миша ковры, чего уж...
Жан-Кристоф, между прочим, не просто так уговаривал - обещал показать отлив, сказал - ракушек наберем. Только для этого надо в деревню ехать - велосипеды есть, не так тут и далеко, тем более - по асфальту.
Уговорил... И в самом деле - зачем смотреть какой-то старый ковер, когда тут предлагают море! Ну, не совсем море - Ла-Манш - но все-таки...
Как раз выдалась среда, родители Жана-Кристофа были на работе, а в коллеже, где тот учился - выходной... то есть, не совсем выходной, а полувыходной, по средам они до полудня учились, между прочем - так, говорят, по всей Франции принято.
И все был хорошо, да только вот беда - соседка сынишку своего привела, десятилетнего, звали его Оливье, последить попросила - мол, вы все равно не заняты. Оливье в начальной школе учился - эколь пример - в классе с мудреным название "средний курс 1", что примерно соответствовало нашему четвертому, и, как, по секрету сказал Жан-Кристоф - был натуральным плаксой.
Отказать было ну никак нельзя - в свое время соседка эта вот так же по средам за Жан-Кристофом присматривала, когда тот маленький был. Пришлось согласиться.
- Ну, вы тут, мальчики, надеюсь, скучать не будете, а я вечером заеду, - мама Оливье - красивая такая женщина, на вид - так совсем девчонка - улыбнулась, чмокнула чадо свое в щечку и, усевшись в машину, серебристый такой "Ситроен", длинный - усвистала по каким-то своим надобностям.
А Оливье остался - светленький такой пацаненок с большими голубыми глазищами. В коротких, со стрелочками, шортиках. в белых гольфах. На девочку чем-то похож, сразу видно - плакса!
Первое, что, выпятив нижнюю губу, спросил Жан-Кристоф, это - умеет ли Оливье ездить на велосипеде?
- Умею, и очень хорошо, - похлопав ресницами, кивнул пацаненок. - Я даже в прошлом году велогонке участвовал, среди начальной школы. Правда, никакого места не занял.
- Увидишь. Не сомневаюсь, что тебе понравится. Сейчас вот только к приятелю сбегаю, велик для тебя возьму, и поедем.
Вот такой вот примерно разговор состоялся - Мишка хоть и немного чего понял, но смысл угадал верно.
Жан-Кристоф убежал, и Миша остался наедине с плаксой. Почесал голову - невежливо было вот так вот, молча, сидеть - и, вспомнив запас французских слов, спросил у Оливье - какая группа тому больше нравится, "Кидтоник" или, может, "Нуар Дезир"?
- Мне Ализе больше нравится, - снова хлопнул ресницами Оливье. - Она красивая.
- Ну, и что вы там сидите? - Жан-Кристоф уже махал со двора рукой. - Давайте уж... поехали.
Денек выдался чудесный, солнечный, теплый, и, конечно же, мчаться на велосипедах, подставляя лицо соленому морскому ветру было куда лучше, чем смотреть какой-то там пыльный ковер, тем более - старый. Чего уж там говорить - здорово было! Справа синело море, слева зеленели яблоневые сады, а в спицах колес отражалось веселое солнце.
- Оп-па! - обернувшись, выкрикнул Жан-Кристоф - А ну-ка, кто меня обгонит?
И ка-ак поднажал - только его и видели, Миша даже сообразить не успел - куда он там делся?!
Пришлось и самом попотеть, прибавить скорости, вымотался, конечно - тем более, в горку было... ага... вот и Жан-Кристоф, слез уже с велика, стоит у поворота, ухмыляется, в модных темно-синих велосипедках, весь такой загорелый - и где только успел-то?
Тоже мне еще - победитель Тур де Франс!
Миша притормозил рядом с приятелем и сплюнул:
- Это, что ли, деревня?
- Эта, эта... А плакса где? Отстал, что ли? Ну, вот, навязался на нашу голову! Теперь только и смотри - как бы не потерялся.
Оливье не потерялся... во-он, показался из-за поворота, подъехал, слез с велика... дышал он тяжело - видать, нелегко пришлось, все таки возраст не тот еще... Но улыбался:
- Если б велик получше был, я бы вас тут сделал!
Ага, сделал бы, как же... Впрочем, ладно, хоть не ныл.
Деревушка (или это был небольшой городок) называлась... ммм... как-то - сюр-Мер, в смысле - "на море", тут, на побережье, было много таких названий. В доме, что выходил окнами на Ла-Манш у Жан-Кристофа жила бабушка, симпатичная такая женщина... старушкой ее сложно было назвать. Внуку и его друзьям она обрадовалась - угостила сидром, что-то все время расспрашивала, смеялась. У нее и оставили велики, взяли корзины для ракушек, сняли обувь и зашагали себе босиком к морю.
Деревня (эта сюр-Мер) оказалось красивой, везде асфальт, ухоженные старинные домики, подстриженные квадратами и прочими геометрическими фигурами кусты, клумбы. Когда проходили мимо одного из домов, видневшийся в распахнутом окошке второго этажа какой-то старик с седой бородой и растрепанными патлами погрозил ребятам кулаком и что-то грозно выкрикнул.
- Чего это он, а? - опасливо покосился на старика Миша.
- А, не обращай внимания, - махнул рукой Жан-Кристоф. - Он всем грозит и на всех ругается. Вредный такой старикашка... очень вредный...
Примерно вот так Жан-Кристоф и выразился - Мише и переводить не стоило, и без слов можно было догадаться.
- Он ругается, а мы - смеемся! - Жан-Кристоф кинула на море. - Бежим?
Побежали. По песку, по пахнувшими йодом ленточкам морской капусты, по оставшимся на отливе соленым ручьям и лужам.
Здорово!
Даже плакса Оливье не отставал, не терялся.
Бегали, кричали, дурачились:
- А вон, смотрите - пароход!
- А вон - катер.
- А вон там - дельтапланы!
- Это не дельтапланы, это парашюты такие.
Сначала появилась маленькое облачко. Потом еще. С моря подул ветер, и стало как-то зябко. Миша поежился... и тут увидел старика. Похоже, что того самого - вредного. Порывы ветра развевали его и без того лохматые волосы, через плечо была перекинута большая корзина... Тоже собрался за ракушками? Тогда почему так странно оглядывается, словно бы боится, что его кто-нибудь увидит?
- Небось, задумал что-то недоброе, - прячась за каменной россыпью, сквозь зубы произнес Жан-Кристоф.
Миша этой фразы не понял, но общий смысл, опять-таки, уловил - что-то про старика. Нехорошее.
Жан-Кристоф прищурился, сдвинул брови - ни дать, ни взять - комиссар Мегрэ - ухмыльнулся:
- А давайте за ним проследим, а? Посмотрим, чего это он так таится? Кого опасается?
Проследить, так проследить - Миша эту фразу понял, тем более, что Жан-Кристоф сопровождал ее весьма красноречивыми жестами.
Почему бы не проследить? Интересно даже.
Мнения плаксы оливье Жан-Кристоф не спрашивал, обращался только к Мише. Ну, как же - приятель! А этот Оливье... с ним только она морока.
Правда, тот пока не ныл... и то хорошо!
А на побережье, между тем, сгущался туман, становилось холодно, промозгло, хищно накатывались на берег черные волны, и желтый солнечный свет едва пробивался сквозь мглистую пелену.
- Вон он... - взобравшись на холм, Жан-Кристоф обернулся и призывно махнул рукою. - Бежим...
Они пробрались по узенькой тропке, скользнули между камней, царапая ноги в колючих кустарниках...
И не увидели старика! Хотя, вот только что был здесь... и вот, куда-то пропал...
- Да нет, вон, там!
Жан-Кристоф показал рукою, и Миша, повернув голову, увидал, наконец, старика. Тот, склонившись, вытаскивал из корзины... цветы, аккуратно раскладывая их возле какой-то небольшой стелы.
- Памятник... - тихо прошептал Миша. - Наверное, у него здесь кто-то похоронен.
- Тсс!!! - Жан-Кристоф приложил палец к губам.
Старик обернулся, наверное, почувствовал что-то, Ребята проворно пригнули головы. Вредный дед еще повозился - видать, хотел выполоть сорную траву и бурьян, да это оказалось ему не по силам - возраст. Тяжелое дыхание старика, казалось, было слышно даже здесь, за камнями.
Махнув рукой, дед выпрямился... Схватился за спину... отдышался. Взял корзину. Ушел, скрываясь в тумане.
- А ну-ка, посмотрим!
- "Гийом Дюбуа", - так было выбито на стеле полустертыми, давно утратившими былую позолоту, буквами. - "1922 - 1944. Спи спокойно, герой".
1944-й! Миша знал, что летом этого года здесь, в Нормандии, открыв "второй фронт" против фашистов, высадились "союзники" - англичане, американца, французы из "Свободной Франции" Шарля де Голля. Немцы дрались отчаянно, почти все нормандские города лежали в руинах, и народу погибло видимо-невидимо. Англичан, американцев, французов... ну, и немцев - само собою.
- Гийом Дюбуа... - тихо произнес Жан-Кристоф. - Так вот он зачем сюда приходит. Интересно, кто ему этот Гийом? Отец? Старший брат?
Он зябко поежился, обхватил себя руками за плечи. Да и Мише тоже стало не по себе, не столок от промозглой сырости и тумана, сколько от вида этой одинокой неухоженной могилы... могилы героя далекой и кровавой войны.
- Оливье?! - резко обернувшись, вдруг выкрикнул Жан-Кристоф. - Где Плакса?
И действительно - где?
Парнишка, видимо, отстал, не смог угнаться за более старшими - куда уж ему! И теперь... и теперь мог запросто свалиться с какой-нибудь кручи... или проблуждать до прилива. А там...
Мишка похолодел... не зря здесь по всему побережью стоят памятники утонувшим! Море шутить не любит.
Они выбежали на пляж, едва не сорвались с обрыва:
- Оливье! Оливье! Плакса!!!
Кричали долго, наверное, с полчаса, и бегали езде, искали... Тщетно!
Жан-Кристоф уныло уселся на камень и зашмыгал носом:
- Что я теперь его маме скажу?
- Так, может, он дома уже? А мезон! Ну, у твоей бабушки?
И снова начали кричать, искать, бегать...пока совсем не охрипли, пока не сбили вкровь ноги...
И, когда уже совсем отчаялись - решили идти домой. А вдруг. Плакса и вправду уже там? Сидит, болтает ногами, пьет теплое молоко...
- Ладно, пошли... - Миша махнул рукой. - Только... А где деревня-то?
И в самом деле - где?
Вокруг клубился туман, стоял, висел плотным серым киселем, и было совершенно непонятно - куда теперь идти и что делать?
- Туда пойдем! - Жан-Кристоф хмуро показал на маячивший неподалеку холм. - Может, выйдем...
Они сделали несколько шагов и вдруг услышали крик. Кто-то кричал прямо там, на холме, куда и шли ребята. Переглянувшись, они ускорили шаг...
Вот уже закончился мокрый песок, лужи... пошла трава... камни... скала...
- Осторожнее, молодые люди! Здесь запросто можно сломать себе шею!
Старик!
Тот самый, вредный.
Постав в траву пустую корзинку, он стоял, опираясь на палку, и смотрел на ребят, вытирая глаза от поднятой налетевшим ветром пыли.
- Слава Богу, нашлись... Что у вас с ногами-то?
А с ногами было не очень: - царапины, синяки, шишки...
- Месье, - вежливо спросил Жан-Кристоф. - А вы, случайно, не видели где-нибудь здесь...
- Маленького мальчика? - неожиданно улыбнулся старик. - Его зовут Оливье, не так ли?
- Да! Да! Оливье! - хором заорали мальчишки. - Что с ним?
- С ним - ничего. Он просто заблудился, я на него наткнулся, хотел увести в деревню... Не пошел.
- Не пошел?!
- На отрез отказался - сказал, что у него здесь друзья, и он их ни за что не бросит.
Жан-Кристоф и Миша переглянулись - вот тебе и плакса!
- Здесь, на побережье, два очень опасных места, - между тем продолжал старик. - Одно - вот это, а другое - километрах в двух западнее. Я там оставил Оливье - вдруг да вы б там оказались.
- Так он там?! - изумленно воскликнул Жан-Кристоф.
- Ждет вас и время от времени кричит, чтоб услышали... Подул восточный ветер. Туман скоро рассеется, может быть, уже через час, - старик показал на проясняющееся небо. - А до того времени мы договорились ждать.
- И Оливье, значит, ждет... Так идемте же скорее к нему!
Вредный дед улыбнулся:
- Идемте...
Пока шли, туман уже почти совсем расселся, стало видно море, небо, солнышко... холм...
Оливье сидел у высокого обрыва, на камне и читал старый выпуск "Пети-Николя" - был такой сборничек забавных детских рассказиков.
- Интересно? - Мишка заглянул через плечо.
Оливье понял голову...
Ух, как он обрадовался!
Как громко засмеялся, закричал... Да они все теперь радовались, все трое... Прыгали, орали, дурачились.
- Надо бы поблагодарить месье Дюбуа, - вдруг вспомнил Плакса.
- Да, - Жан-Кристоф кивнул и обернулся. - ой... а где он?
Старик уже ушел - его сутулая фигура хорошо просматривалась на фоне светло-коричневого песка.
- Догоним?
- Нет, - Миша покачал головой.
Появилась у него кое-какая идейка.
Он ее растолковал ребятам, как смог - уже дома у бабушки Жан-Кристофа, со словарем...
А, между прочим, был уже вечер! Темно! Миша и Жан-Кристоф решили заночевать здесь, а за Оливье приехала мама... правда, не ругалась...
А рано утром привезла сына обратно!
Рано было еще, часов шесть...
Женщина развела руками и, ласково погладив сына по голове, пояснила:
- Уж очень просил. Едва не заплакал...
- Ну, мама!
- Сказал - дело какое-то важное у вас. Я не могу помочь?
- Нет, что ты, мама! Мы сами справимся, верно, ребята?
По пути они купили цветы. Затем выдергали весь бурьян, пропололи травку, и даже, как смогли, обложили могилу камнями. Могилу Гийома Дюбуа, отца того самого старика, вредного деда...
А затем, когда проезжали мимо его дома, помахали месье Дюбуа руками. Старик, конечно же, заметил их, улыбнулся и, приложив ладонь к виску, шутливо отдал честь.
Миша потом часто вспоминал эту историю, и мочил его только один вопрос - почему Оливье-то прозвали Плаксой? И в самом деле - почему?