Это сейчас пятнадцати-двадцатилетние всё ещё дети, мальчики и девочки, а двадцати-тридцатипятилетние всё ещё молодые люди, юноши и девушки. А в середине шестидесятых первые признавались уже вполне зрелыми и самостоятельными, а вторые вполне взрослыми и ответственными людьми. Кто-то пока учился, кто-то учился и работал, а кто-то уже давно только работал. Все были разными, но почти все были при деле. Поэтому днём в будние дни праздно шатающиеся трудоспособные персоны на городских улицах встречались редко.
Итак, поздняя осень, пасмурно, дождь. Строительство нового жилого района на окраине Москвы. Рядом с возводимыми домами передвижные вагончики строителей. На одном из них трафаретная надпись: "Бригадир Сергей Рудин" и номер телефона.
- Ладно, обед кончился, пошли, - командует Рудин, высокий широкоплечий, сутулый мужчина, на лице которого, кажется, никогда не сходит добродушная улыбка.
- Ну, дай ещё немного подрыхнуть, - зевая и потягиваясь на куче проводов, жалобно вздыхает худющий на вид длинноволосый парень. - Опохмелиться бы. У меня со вчерашнего башка трещит, никак не проходит.
- Вставай, Костыль, - требует бригадир. - Ты и так всю смену ничего не делаешь.
- Ну, не все же такие мордовороты, как ты.
- Только и знаешь стонать да нукать, - ворчит и улыбается Рудин. - Как пить, так ты здоров, а как пахать или в армию идти, так у тебя сил нет.
- Ну, чё ты мне всё про эту армию талдычишь, - с раздражением оправдывается Костыль. - Не сил у меня нету, а веса, понял. Пока отсрочка, но всё равно, сказали, заберут.
- Совести у тебя нет, - уточняет Рудин. - Ты, наверно, и кликуху сам себе такую придумал, чтобы не работать. Чего с костыля взять.
- Да причём здесь это, - продолжает оправдываться Костыль. - Говорю тебе, здоровья у меня нету, устаю быстро.
- А практикант вон не устаёт, - кивает в сторону Николы бригадир. - Пацан ещё совсем, а пашет, как надо. Хотя мог бы и сачкануть втихаря, он же тут временно, до весны только. А ты вроде как форменный рабочий и ничего не можешь. Кабель протащить не можешь, дюбель забить не можешь, кувалду поднять не можешь. Правда, пацана этого с кувалдой я тоже ещё не видел. Тоже, поди, силёнок маловато.
- Ты это серьёзно? - уже на выходе из вагончика, пропустив вперёд других рабочих, спрашивает Никола, крепкого телосложения парень, аккуратно подстриженный под бокс.
- Да ладно, не заводись, - обращается к нему Рудин. - Пошутил я, чтобы Костыля пристыдить. Только пользы от этого никакой.
- А то попробуем, - надевая кепку, предлагает Никола. - Ты же и меня задел зачем-то.
- Чего попробуем?
- Насчет силёнок.
- Например? - спрашивает Рудин.
- Ты же сказал, что с кувалдой меня не видел. Давай тогда посмотрим, кто больше дыр сделает.
- Да не тронь ты его, - приказным тоном, но опять же с улыбкой, произносит Рудин. - И вообще никого не трогай. А то, я слышал, тебя тут побаиваются уже.
- А чего меня бояться. Людей я не трогаю.
- А ты сам-то человек? - спрашивает Костыль.
- Человек! - отвечает Никола. - А таких, как ты, давить надо. И чем больше, тем лучше.
- Это почему же?
- Потому, что ты нас позоришь.
- Кого это вас?
- Бригадира и вообще всех. Не хочешь пахать, вали отсюда.
- Опять сцепились, - говорит Рудин. - Пойдём лучше дыры бить.
- Так мы будем соревноваться или нет? - пристаёт Никола.
- Будем, конечно, если ты такой настырный. А с какого ты года, между прочим?
- С пятидесятого.
- У-у, так тебя же на тяжёлую работу ставить ещё нельзя, - качает головой бригадир. - Но извини, ты сам напросился. Давай так. Ты ведь до четырёх работаешь. И в субботу не работаешь. Вот до четырёх, кто больше дыр сделает, тот и победил. Если победишь, в понедельник можешь не выходить, отдыхай. Чуть чего, мастеру своему из училища скажешь, я разрешил.
- Всё, договорились, - соглашается Никола. - Кого на крюк дашь?
- А вот с Костылём и иди. Больше меня всё равно не сделаешь. Зато его погоняешь, если получится.
- Да куда он денется, - уверенно заявляет Никола.
Квартира в строящемся доме. Две стремянки. Стоя на одной из них, Костыль держит длинный металлический крюк острым концом зубила к поверхности потолка. Напротив, на другой стремянке, как бы оседлав её, стоит Никола. В руках у него увесистая кувалда. Видно, что он изготовился к удару. Отверстия в межэтажных перекрытиях необходимы, чтобы смонтировать скрытую электропроводку. Для того, кто с кувалдой, работа очень тяжелая, требующая большой физической силы и выносливости. Замах кувалдой делается из-под ног, снизу вверх, при резком разгибании спины. С одного удара бетонная панель пробивается редко - для этого надо правильно выставить крюк, точно под внутренней полостью в панели, очень сильно ударить и попасть прямо в зубило. Промахи, как правило, приводят к повреждению деревянной рукоятки кувалды, потому что часто при этом именно рукоятка, а не сам боёк, попадает в зубило. На потолке почти в каждом отдельном помещении пробивается как минимум два отверстия, у стены для ввода провода и где-то посередине - для вывода его к светильнику.
Никола бьёт кувалдой по крюку, ещё бьёт... Закончив в этой квартире, Никола и Костыль перетаскивают стремянки, крюк, кувалду в другую квартиру. И снова замахи, удары... Затем на другой этаж. Видно, что Костыль устал, передвигается и залазит на стремянку медленно, крюк в руках у него вихляется, зубило перед ударом в одном положении он не фиксирует.
- Держи ровнее! - смахивая пот со лба, требует Никола.
- Руки затекли, - жалуется Костыль. - Давай перекурим.
- А я сказал, держи!
Никола бьёт и промахивается, потому что перед самым ударом Костыль чуть качнул крюк в сторону. Никола попадает по зубилу не металлической частью кувалды, а рукояткой.
- Ещё пару раз так смажешь, - предупреждает Костыль. - И молоточек накроется.
Никола продолжает наносить удары... Следующий этаж, другая квартира... В очередной раз крюк в руках у Костыля перед ударом сдвинулся в сторону, и рукоятка кувалды после удара расщепилась так, что тяжёлый боёк просто отвалился.
- Хана! - с облегчением выдыхает Костыль.
- Беги за другой, - командует Никола.
Но Костыль не реагирует.
- Глухой, что ли?
- Ну, чё упираться-то, - возражает Костыль. - Посмотри на часы, пятнадцать минут осталось.
- Беги, говорю, за кувалдой, - угрожающе повторяет Никола.
- А я говорю, пора сматываться, - успевает произнести Костыль.
После этих слов Никола резко пинает стремянку, на которой стоит Костыль, и тот валится на пол. Никола спрыгивает со своей стремянки и заносит ногу над головой лежащего на полу Костыля.
- А я раздавлю тебя!
В этот момент с нижнего этажа раздаётся голос Рудина.
- Ну, где вы там, орлы?
- Мы здесь, здесь, - громко вопит Костыль.
Никола оставляет Костыля в покое и выходит навстречу Рудину, который поднимается на этаж, откуда послышался голос.
- Почему раньше? - спрашивает Никола.
- Ладно, хватит, - говорит бригадир. - Я и так сорок штук надолбал, руки отваливаются. Сегодня раньше смену заканчиваем.
- А я сорок две.
- Не свисти, не верю.
- Тогда сам считай, - предлагает Никола.
Рудин проходит в квартиру и спрашивает:
- А Костыль-то куда делся?
- В другой комнате отдыхает.
Рудин заглядывает за стенку и подходит к лежащему на полу Костылю.
- Сдох, что ли?
- Живой пока, - вставая, отвечает Костыль. - Но если б не ты, не знаю.
- Что, попало?
- Да он же в натуре бешеный какой-то, на глазах звереет, - с опаской поглядывая на Николу, жалуется Костыль.
- А с тобою по-другому нельзя, - говорит Рудин. - Ты же лодырь, каких свет не видел. И слова на тебя не действуют. Правда, что ли, сорок две дырки пробили?
- А хрен его знает, я не считал, - равнодушно отвечает Костыль. - Оно мне надо?
- Ладно, сам посмотрю. Пошли отсюда.
Тот же строительный вагончик. Входят Рудин, за ним Никола и Костыль.
- Да, пацан, - говорит Рудин Николе. - Хребет у тебя крепкий. В понедельник можешь отдыхать, как договорились.
- Он что, один вкалывал? - возмущается Костыль.
- С тобой, Костыль, с тобой, - успокаивает его бригадир. - Ты тоже молодец. Поэтому сгоняй-ка за горючим. Такой случай обмыть надо. Пэтэушник, малолетка, самого Рудина уделал. Вот тебе червонец, возьми пару пузырей.
Вся бригада в вагончике. Все сидят за столом. У кого в руках алюминиевая кружка, у кого стеклянная банка. На столе хлеб, колбаса, лук, консервы.
Рудин держит бутылку водки и обращается к Николе:
- Будешь?
- Немного можно.
Рудин подставляет Николе гранёный стакан и заполняет его наполовину.
- Единственный стакан у нас, так сказать, для торжественных случаев. Сегодня для победителя, - объясняет Рудин и спрашивает. - У всех налито? Тогда давайте за Николу.
- Дело не в этом, - успевает сказать вдруг Никола. - Бригадир наверняка не старался или наврал, что у него всего столько дырок. Выпейте лучше просто за меня.
- А как это я мог соврать, - недоумевает Рудин. - Я ведь раньше тебя свой результат объявил.
- Говорю, борзый нашёлся, - усмехаясь, перебивает бригадира Костыль. - Хочет, чтобы мы просто так за него пили.
- А у меня сегодня день рождения, - признаётся Никола.
- Ну, ты даёшь! - удивляется Рудин. - Подарок, значит, себе сделал. Ладно, тогда вначале пьём за твои шестнадцать лет, если я правильно подсчитал, а потом уже за твою победу. Работяга из тебя классный получится.
С того дня прошло много, очень много времени. Рудина перед смертью наградили орденом Ленина. Костыля в армию так и не призвали, и он окончательно спился. А Никола, сильно избив соседа, тот мать его обидел, сел, вышел и устроился монтёром по обслуживанию столовых. Хорошо обслуживал. И не только сами электрические плиты, но и тех, которые за ними и на раздаче. С обедами у него долго проблем не было.