Аннотация: Она падала, бесконечно падала в бездонную черноту...
Она падала, бесконечно падала в бездонную черноту. Ужас сковал ее. Она хотела закричать. Но не могла. Скорость падения нарастала. Ужас был безграничен. С огромным трудом выдавила из себя душераздирающий вопль. Но сквозь сон это прозвучало слабым, тихим стоном. Она металась по кровати. Одеяло сползло. Подушка сбилась на пол. Но проснуться она не могла, продолжая с криком ужаса падать в бездну.
В какой-то момент все прекратилось. Память не сохранила даже кошмар предыдущего мгновения. Она оказалась перед длинным-длинным кирпичным домом с множеством огромных мутных окон. Был вечер. Вдали чернела полоса деревьев. А перед ними тянулась ограда из проволоки в рост человека. За оградой стояли две высокие стройные девушки. А перед оградой - девочка лет десяти. Тоненькая, худенькая. Вечерние сумерки скрывали их лица. Трое стояли и молча смотрели на нее. Она точно знала, что они ее ждут. От этой мысли становилось страшно. Три женские фигуры не двигались и молча продолжали смотреть сквозь тьму. Она громко позвала на помощь своего мужа. Он был в том огромном, длинном кирпичном доме с мутными окнами. "Помоги мне! Помоги!" - Отчаянно звала она его. И, стоя перед домом, видела, как он пытается разбить стекла, чтобы прорваться к ней. Но мутные, непрозрачные стекла не поддавались. И только паутина трещин от его сильных ударов расползалась по холодным и безучастно-крепким стеклам. От страха женщина продолжала кричать, уже зная, что прорваться к ней он не сможет. А две девушки и девочка также молча и неподвижно стояли вдали и ждали ее.
Наконец, не выдержав леденящего до боли страха, она проснулась. Была глубокая ночь. В окно холодно струился свет полной луны. Нежные маленькие ручки любимой дочери ласково тормошили ее, пытаясь разбудить. Глазенки испуганно и сонно смотрели на маму, губки бесконечно повторяли: "Мамочка, проснись! Мамочка, проснись!" Была глубокая ночь. Она успокоила ребенка. Закрыла глаза. И тьма вновь поглотила ее: она продолжала падать в бездну. Но уже без страха. И конца бездне не было. Только слышалось, как в ее отрешенном существе, будто заклинание, чей-то голос монотонно повторял:
"Красота. Страх. Жизнь. Смерть. Любовь. Красота. Страх. Жизнь. Смерть. Любовь".
Постепенно слова стали путаться и сливаться в одно неизвестное ей слово. И, вдруг, она увидела невероятное: нечто ослепительно мелькнуло над ней. Звезда! Ее изумрудные и рубиновые грани отбрасывали лучи невиданного света, сливаясь с отблесками других сверкающих звезд. Она мчалась между ними и глубоко потрясенная, скорее почувствовала, чем осознала, что это не падение в бездну, а стремительный взлет. Взлет ввысь, в царство звезд, в неведомую даль столь поразительной красоты, что не было ей ни сравнения, ни определения. Все ее существо, освобожденное от пережитого страха, вдруг воспламенилось столь огромной силой, что она уже сама, осознанно, рванулась в манящую звездную высь, сгорая от жажды и желания неведомого ей никогда чувства, - слиться с Мирозданием, раствориться в нем и остаться в его неведомых, но неповторимо прекрасных мирах навсегда.
Вдруг, откуда-то из далекого, почти забытого далека, в ее, освободившуюся от тела Душу, легким дуновением скользнула тень воспоминаний. Из них всплыла печаль утрат, доверчивой любви, мелькнули образы родных лиц. И в то же мгновение Душа, остановив полет, потянулась к этому тонкому отголоску, лучику теплых и горьких земных чувств. И еще не открывая глаз, она вдруг увидела окно своей комнаты. Увидела, как сквозь полуоткрытые шторы струится знакомый свет желтой луны. Почувствовала, как чьи-то маленькие нежные ручки тормошат ее еще безжизненное тело, и тревожный детский голосок повторяет: "Мамочка, проснись! Мамочка, Проснись!" Любовь малышки была сильнее Смерти. Она горела ярким пламенем любви и безграничного доверия к самому святому, что было у нее - к своей маме. Ледяная безжизненность сломленного, безвольного существа вдруг встрепенулась. Холод отчужденности от земной жизни вдруг прорвался соленой волной безудержных слез. Слезы каплями теплого летнего дождя неистово заструились из еще закрытых от этого мира глаз. Девочка вобрала в себя смертельную слабость матери и подарила ей силу своей детской любви. Глаза матери дрогнули и открылись навстречу встревоженному, но смелому детскому взгляду.
Вместе они встретили утренний рассвет. Успокаивающий шум дождя. И Жизнь, которую можно осознать, только победив страх и всегда помня о своей Смерти.