Потапина Светлана Александровна : другие произведения.

История рода Валынских. Некроволхв. книга 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Викторианская Англия - не лучшая эпоха для сирот, сумасшедших, отщепенцев и людей с темным прошлым. Но именно в это время довелось родиться на свет Марии, девочке из древнего рода Валынских, которая отчаянно отвергает некроволхование и стремится к простому человеческому счастью с любимым мужчиной. Но Судьба - дама капризная, и жизни героев сплетаются в причудливое магическое кружево, состоящее из нитей-драм и нитей-преступлений. Ибо гласит проклятие Валынских: "Не быть ни одной девочке из рода счастливой, и будет тянуться за каждой сквозь всю историю человечества кровавый след". Смириться с предначертанным или пытаться бороться? Бояться ли, что когда-нибудь простой люд восстанет против магических узурпаторов? Кто знает... "Ведь иногда даже среди зимы могут расцвести розы".
  Нас забудут, лишь звякнув бокалами,
   Опуская в могилу заздравицы,
   Ах бы только, ах только бы знали мы:
   Умереть или сдохнуть: в чем разница?
  
   Нас забудут с весенними ливнями,
   Где труп крысы потоком смывается,
   Ах бы только, ах только б мы видели:
   Крыса иль человек: в чем же разница?
  
   Нас забудут с молитвенной строчкою:
   Пусть душа в небеса поднимается,
   Ах, и только бы нам напророчили:
   Ад, покой или рай: в чем же разница?
  
   Нас забудут под камнем и оловом,
   Где нет боли, нет мыслей, нет сладости.
   Над плитой лишь один склонит голову.
   И заплачет, заплачет от радости.
  
  
  Пролог.
  
  Россия, 1856 год.
  ...Прошлой ночью разыгралась метель, которая старательно замела все дороги, преградив путь к городской заставе. Редко в Петербурге были такие бураны, хотя, знамо, чаще, чем за границей. Иноземцы порой пугались мощи русских морозов и высоты сугробов, делали смешные лица и яро кутались в куцые одежи. Но все равно неприятно по колено в снегу-то, а порой еще и с лопатой в руках, чтоб расчищать путь.
  Пара лучших орловских рысаков стояла, нервно взбрыкивая, пофыркивая. Иногда они принимались рыть снег мокрыми и теплыми носами. Извозчик, нанятый за целых 85 копеек, изрядно волновался вместе с ними. Сегодня как раз был такой случай, когда его нанял заграничный человек, судя по одежде, неплохого достатка. А такие не любят ждать.
  Как ни странно, иноземец не испугался мороза, хотя одет был относительно легко: плотный темный сюртук, котелок да брюки, из-под которых не видно сапог. Да и сам этот человек выглядел довольно странно. Изящный, тонкокостный юноша, почти мальчишка, со смазливым личиком и вьющимися темными волосами, собранными сзади в конский хвост. Рядом с ним лежал футляр, судя по форме, для скрипки или альта. Говорил по-русски довольно хорошо, хотя и с видимым акцентом: пришепетывал, картавил, иногда вставлял необычные, явно не русские словечки. Встретились они тоже странно: молодой дворянин сидел посреди дороги, изрядно усталый и потерянный, а, когда извозчик предложил довезти до города и заломил завышенную цену, с радостью заплатил назначенную сумму и залез в экипаж. Что такой юный человек здесь делает? Тайна покрытая мраком. Да и, по правде сказать, не было извозчику Михею дела до того, кого он подвозит. Лишь бы не лихой человек да не бедняк, который заплатить не может.
  
  '- Сынок, осторожнее с собакой! Она же может покусать тебя! - кричит пухлая женщина с волосами под золотистой легкой сеткой, деловито вытирая руки об аккуратный белый передник.
  - Бросьте, Марта, - представительный высокий человек с седой бородкой отрывается от чтения газеты и смотрит на жену, - наш Михаэль уже достаточно взрослый мальчик, не стоит контролировать каждый его шаг.
  - Барон, вы слишком жестоки, - качает головой Марта, - он еще совсем ребенок. А укус собаки вреден и для взрослого человека, что уж говорить о нашем сыне. Ох, у меня сердце кровью обливается, когда я думаю, что ему предстоит поездка в Марсель! Как вы можете отпускать его одного?!
  - Матушка, - темноволосый юноша вбегает в дом, поглаживая по голове здоровенного волкодава с добрыми карими глазами и свалявшейся в нескольких местах шерстью, - не стоит так волноваться за мою безопасность. Я думаю, я прекрасно полажу с местными магами. Говорят, они горазды на выдумки и вообще знают толк в развлечениях...
  - Знаем мы эти развлечения, - проворчала женщина, раскатывая тесто, - испортят тебя своими 'развлечениями'.
  - А вдруг, матушка, я встречу там прекрасную француженку? Или, что еще лучше, спасу ее из лап злого колдуна!
  - Начитался сказок, - нежно пробормотала Марта, грязными от муки руками поглаживая сына по голове, отчего темные волосы быстро 'поседели'.
  - Отец, - вдруг испуганно проговорил юноша, поворачиваясь к окну и будто не замечая изменения цвета своей макушки, - что это там, за деревьями?
  - Ну-ка, дай посмотреть! - барон фон Андерман подходит к сыну и долго вглядывается в образы деревьев, облитых кровавым закатным золотом, - о духи предков, только не это... Марта, Михаэль, бегите! Я постараюсь их задержать!
  - Отец, что произошло?! Я не оставлю тебя! - юноша кричит изо всех сил, но нежные женские руки неумолимо уводят его в сторону потайного хода, что начинался сразу за маленькой кухонькой.
  - Пойдем, сынок, все будет хорошо, - дрожащим голосом произносит мать, хотя ясно видно, что в своих словах она уверена меньше, чем том, что ее сын - взрослый мальчик, который может о себе позаботиться.
  За спиной послышался взрыв. Они бежали по узкому коридору, ведущему к потайному выходу, но кто-то неизвестный, видимо, вычислил их и теперь жестоко загонял в угол, как испуганных мышей. Запах гари. Они что, подожгли поместье? От этой мысли Михаэль остановился, и это спасло ему жизнь. Прямо перед его лицом пронесся обломок балки и с ужасным грохотом поприветствовал пол.
  - Путь закрыт, - отчаянно говорит юноша, с ужасом осознавая, что, будь он один, у него был бы шанс.
  - Иди, малыш, - видимо, мать тоже это поняла и теперь решительно подталкивала его в спину, - иди без меня. А я... пойду найду нашего отца.
  - Нет! Нет!
  Снова взрыв. Мать отходит на несколько шагов, и ее лицо с трогательными веснушками тонет в алом зареве пожара...'
  
  Михаэль мотнул головой, откинулся на сидении и закрыл глаза. Путь из родного Дюссельдорфа в Петербург отнял у него много сил и времени. Конечно, будь он простым человеком, было бы гораздо хуже, но, к счастью, юный немец просто не знал как это - быть не магом. Он и извозчика-то чуть не принял за своего, хотел разболтать ему все, но вовремя проверил его ауру, серенькую, будто бы покрытую пылью. Наверное, в России просто меньше магов, и им приходится прятаться среди простых людей.
  - Сударь, потерпите еще немного, - послышался басовитый голос откуда-то справа, - дорогу замело: ни пройти, ни проехать. Придется объезжать или лопатами работать. На весь день можем задержаться.
  - Я никуда не спешу, - негромко сказал Михаэль, приоткрывая один глаз.
  Действительно, куда ему теперь спешить? Его родные мертвы, его дом разрушен, его родина покинута, а впереди страна, о которой он знает совсем не много. Пожалуй, только русский язык да силу русских морозов он изучил в мельчайших деталях...
  Но, несмотря на метель и заметенные дороги, к вечеру экипаж подъехал к заставе. Барон фон Андерман покинул теплое сидение и стал с интересом оглядываться по сторонам. Вот он какой - Петербург... Виден отсюда как на ладони, каждая башенка, каждый выступ, каждая мачта корабля в речном порту. Неяркое заходящее солнце играет бликами на Адмиралтейской Игле и крыше Петропавловской крепости, отражается в Малой Невке, проходит по статуям на Аничковом мосту. Даже больно глазам от такого великолепия.
  Вопреки суевериям, медведи по улицам там не ходили. Зато человек, который встретил Михаэля у заставы, был ужасно похож на этого лесного зверя. Огромный как в высоту, так и в ширину, с копной рудых волос, в которых просматриваются седые прядки, на плечах бурый меховой тулуп.
  - Куда путь держите, сударь? - спросил Медведь, как его мысленно окрестил немец, - на постоянное жительство али в гости к кому?
  - Погостить. У дальней родственницы, - коротко ответил Михаэль, отрываясь от созерцания непривычного для него городского пейзажа.
  Незнакомец медвежьей наружности кивнул. То ли ему было все равно, куда направляется иностранец, то ли ответ его удовлетворил.
  - Можете проезжать, - он махнул рукой, и шлагбаум стал медленно подниматься. Послышался свист кнута, кони всхрапнули, и экипаж лениво двинулся вдоль дороги к мосту.
  
  Глава 1. Сон в ночь на пятницу.
  
  'В России я уже третий день', - мелкий почерк с множеством завитушек будто повторял характер своего утонченного хозяина, мягко перетекая чернилами с одной страницы на другую, - 'и за это время я узнал, что здесь отвратительное пиво, вкусное варенье и вечно усталые люди...'
  Михаэль подождал, когда чернила высохнут, и решительно захлопнул дневник. Идея начать записывать все свои наблюдения пришла к нему уже давно, но воплотить ее в жизнь он смог только вчера, когда, наконец, нашел место на постоялом дворе. Недорого, чисто и внимания не привлекает.
  'А еще', - подумал немец грустно, - 'тут совсем нет магов, потому приходится жить жизнью простого человека, чтоб затеряться в толпе'.
  ***
  
  Михаэль вскочил с кровати и схватился за голову. Сколько еще его будут мучить эти сны о прошлом? Сколько еще он будет видеть, как умирает его семья, как исчезает в безжалостных языках пламени его дом? Сколько еще ему жить с осознанием того, что не смог их спасти, и со страхом, что неизвестные убийцы придут и за ним? Что им вообще понадобилось от их скромной, никому не переходившей дорогу семьи? Кому надобилось убивать радушную мастерицу Марту и строгого, но добрейшего в душе музыканта и поэта Вольфа фон Андермана? Вопросы, вопросы... Столько вопросов на его бедную голову! И некому помочь найти выход.
  Быстро накинув сюртук на изрядно помятую рубаху, Михаэль выскочил из комнаты и, пройдя через уснувшую на ночь кухню, оказался на улице. Ветер обдал его запахами свежей выпечки, рыбы, отходов, дорогого одеколона, только что выпавшего снега - целой какофонией воспоминаний и образов.
  Мосты еще не опускались, потому пути с Васильевского острова не было. Почти полная луна ехидно поглядывала на усталого и измученного юношу из вод холодной Невы, переливающейся в свете фонарей. Неповторимые ощущения ожидания чего-то необычного рождается, когда смотришь на эту умиротворенную городскую пастораль. Еще несколько шагов по гранитной набережной до Дворцового моста, еще несколько минут до полета...
  - Сударь, поберегитесь! - чей-то грубый голос вороньим криком прервал новую мелодию, рождающуюся в голове.
  Юный барон фон Андерман обернулся и тут же потерял дар речи. На него неслась огромная тварь, из зубастой пасти которой на несколько метров разносился запах несвежего мяса и смерти. Густая бурая шерсть торчала клоками, кое-где были видны залысины, видимо, от старых шрамов. Короткие лапы заканчивались толстыми черными когтями, даже на вид ужасно острыми.
  Не успел Михаэль хоть как-то отреагировать на приближающуюся гибель, как в бок странного существа вонзилось световое копье. Тварь взвизгнула, страшно захрипела и стала медленно заваливаться.
  - Фух, успел! - к фон Андерману подбежал низкорослый блондин средних лет и, уперев ладони в дрожащие коленки, стал переводить дыхание, - сударь, не следует здесь гулять в это время. Опасно, знаете ли, - незнакомец поднял на юношу глаза и улыбнулся уже чуть приветливее, - а, так вы тоже маг! А чего тогда щит не натянули?
  - Я-а... - протянул немец, пытаясь восстановить власть над непослушным органом речи, - не слишком силен в магии защиты, - наконец смог выдавить он.
  - Понятно, - буркнул незнакомец, выпрямляясь, - и все-таки будьте осторожнее. Ну, бывайте!
  Светловолосый был уже в нескольких метрах от Михаэля, когда юноша осознал, что упускает важный, а возможно, и единственный, источник информации о местной магической обстановке.
  - Постойте, господин! - немец подбежал к своему недавнему спасителю, - я... я не думал, что тут есть маги...
  - А? - не понял незнакомец. Он обернулся и удивленно уставился на Михаэля.
  - Точнее, - поправился юноша, - я не думал, что они прячутся здесь среди простых людей. Никого из одаренных не видел на своем пути...
  - А-а, - протянул светловолосый, - так вы из этих... из заграничных беглецов, - не дожидаясь утвердительного кивка, мужчина продолжил, - магов тут много. У нас даже есть своя община. Если хотите, я могу вас туда проводить, аура у вас вроде чистая.
  
  ***
  
  - Так говорите, из Германии? - спросил седовласый человек в дорогом сюртуке из темного бархата, беря с низкого кофейного столика чашку чая, - слышал, там отвратная зима. Дышать невозможно.
  Небольшая группа магов, состоящая из десяти человек, сейчас сидела в круглой уютной гостиной с камином, кирпич которого от жара стал алым, стенами, на французский манер обитыми зеленым шелком, и глубокими мягкими креслами, в которых и расположилось большинство присутствующих. В воздухе повис удушливый аромат дорогого табака.
  - Вы ошибаетесь, - стараясь быть вежливым, проговорил Михаэль, - конечно, у нас нет таких сугробов, как у вас, но в целом погода вполне удовлетворительная.
  - Хех, - серые глаза собеседника лукаво заблестели, - и как вам здесь, в такой-то мороз, а?
  - Неплохо, - сдержанно ответил немец, - хотя, конечно, немного непривычно. Так вы говорили о каком-то приеме, господин Гривнов? - постарался плавно сменить тему юный барон.
  - Да, один из наших друзей устраивает небольшой прием в своем загородном поместье. Все как обычно: похвастаться своими богатствами для него и наесться от пуза для нас, - названный Гривновым разразился неприятным, похожим на рассыпавшийся по полу сухой горох смехом.
  - Можно ли не идти? - степенно просил Михаэль, слегка касаясь губами края фарфоровой чашки с кривоватым голубым цветком сбоку.
  - Ну, уважаемый, - протянул Гривнов с улыбочкой, - вы же новичок в нашем обществе. Людям будет интересно поглядеть на такую заграничную диковинку как вы. Так что ваш поход туда - вопрос решенный.
  Барон фон Андерман невесело усмехнулся. Ему совершенно не нравился тот факт, что его называли 'заграничной диковинкой'. Он чувствовал себя какой-то малахитовой вазой, привезенной из дальних краев и поставленной на пьедестал, чтоб каждый мог вдоволь поглазеть.
  Один из присутствующих, молодой человек с нелепым котелком на голове, затянулся трубкой, и его глаза затянула мечтательная поволока.
  - Надеюсь, на этом приеме будет много прекрасных незамужних дам, - произнес он негромко.
  - Зачем они вам, Андрей Иванович? - отозвался все тот же разговорчивый Гривнов. - От них одни проблемы, уж поверьте женатому человеку. То это не так, то другое. То на охоту не уезжай, то в театр своди. Это сейчас они молодые, притягательные и для всяческих утех годятся, а потом...
  Романтичный юноша гневно фыркнул, но воспитание не позволило ему высказать все, что он думает о таком отношении к любви. Михаэль, стоит сказать, тоже не поддержал старика. 'Для всяческих утех'! Будто бы о какой-то породистой кобыле или вообще о вещи. Но юный немец тоже решил оставить свое мнение при себе: в Гривнове чувствовался дух неутомимого спорщика, а доставлять ему удовольствие доказывать свое мнение до хрипоты Михаэль не собирался.
  - Боги, как поздно, - юный барон посмотрел на часы, - прошу прощения, господа, но я вынужден откланяться. Завтра нам предстоит тяжелый день, надо достойно к нему подготовиться.
  
  ***
  
  'Здесь тихо и спокойно. Здесь я почему-то начинаю чувствовать себя таким же счастливым, как и дома. Здесь совсем другой воздух и дышится гораздо легче. Кошмары уходят, последние несколько дней я прекрасно спал и больше не просыпался в холодном поту. Возможно, со временем я смогу, если не отомстить за семью, то хотя бы забыться', - еще одна короткая запись навеки легла на страницу дневника, покрывая его белую поверхность темным узором воспоминаний. Скольжение пера по бумаге чем-то напоминает саму жизнь. Светлое и невинное быстро становится грязным от чернил. И кто знает, что лучше: девственное незнание или засоряющий душу опыт...
  С этими невеселыми мыслями Михаэль лежал на кровати, иногда поглядывая в зарешеченное окно. До приема оставалось еще несколько часов, и юный немец маялся от безделья. Интересно, какое оно, это высшее общество? Вспомнился бледный, седоватый господин Гривнов, странный мальчишка с котелком на голове, Андрей Иванович, кажется... Юный немец закрыл глаза.
  Экипаж мерно покачивался, подскакивая на неровностях дороги. Кони иногда всхрапывали и принимались меланхолично жевать удила. Свистел кнут. Откуда-то издалека уже можно было расслышать веселый и искренний смех.
  Загородное поместье таинственного 'друга' вряд ли можно было назвать сооружением громоздким. Легкие белые фронтоны с тонкими колоннами, на капителях которых примостились хитрые обнаженные амуры. Ажурная беседка, сейчас присыпанная искрящимся в свете фонарей снежком. Замерзший пруд, простирающийся аж до самой рощи со стройными березками. Наверное, летом все это ангельское летящее великолепие выглядит не хуже. К чему было приглашать всех сюда именно зимой, когда природа этого места спит?
  Михаэль шел вдоль узкой дороги и иногда отрывался от разглядывания местных красот, ибо внимание его привлекали люди. Сколько самых разных людей! Важные мужчины в теплых темных одеждах, женщины, брезгливо, двумя пальчиками приподнимающие свои пышные накрахмаленные юбки. Иногда встречались даже долговязые подростки, которые пытались подражать взрослым.
  Михаэль любил людей. Любил их разглядывать, а потом переносить наиболее запомнившиеся образы на холст. Не только музыкант, но и художник, он любил экспериментировать с красками и оттенками, иногда придавая привычному совершенно другой вид. Своеобразная визуальная симфония. Юный немец уже давно заметил, что ближе всего к живописи именно музыка. Как из семи нот рождаются тысячи звучаний, так из семи красок рождаются тысячи оттенков, взаимодействующих, изменяющих друг друга, создающих вместе единое целое.
  Тем временем все ближе становились ступени, затем небольшая прихожая и вот - зал для празднеств.
  Первая мысль юного немца была вполне прозаичной: здесь невыносимо душно. Но, к сожалению, пришлось с этим фактом смириться, ибо впускать в помещение морозный воздух не хотелось никому.
  Здесь было много зеркал, висящих друг напротив друга, отчего создавался необычный эффект туннеля. Картины тоже привлекли внимание немца. Написаны умелой рукой, но в непривычной манере. Михаэль остановился у одного из полотен, когда к нему подошел уже знакомый до боли господин Гривнов.
  - Любуетесь, сударь? Достойные внимания работы, спору нет. А вон тот портрет, да будет вам известно, создавался рукой нашего Андрея Ивановича!
  Юный барон фон Андерман пораженно уставился на изображение молодой златокудрой девушки в простеньком лиловом платье. В волосах ее белели живые лилии, улыбка открытая и искренняя, будто натурщица даже не знала о том, что с нее сейчас пишется портрет.
  - Да, молодой человек, внешность обманчива. И это относится не только к нашему юному художнику. Сия прекрасная нимфа тоже оказалась непростой. Сначала принимала ухаживания кавалера, друзья радовались и одновременно завидовали этой красивой страсти. А потом... взяла и сбежала с богатым французом в Париж и так там и осталась. Эх, любовь, любовь, какими слепцами мы становимся в ее власти! Ну да не будьте так грустны, мой друг. Сегодня праздник, всем полагается веселиться!
  Гривнова поглотила жадная, вовсю празднующая толпа, а барон фон Андерман остался стоять у полотна. Мазки немного широковаты для изображения такого изящного создания, но, определенно, талант в этом полотне есть...
  Фортепьяно, стоящее в углу огромной светлой залы, не привлекало к себе внимания юного немца, пока оттуда не донеслась нежная музыка. Юноша медленно повернулся и застыл. За клавишами сидела совсем молодая девушка. Тщательно завитые темные локоны спускались на плечи, обтянутые золотистым шелком. Большие зеленые глаза, обрамленные пушистыми ресничками, вдруг поднялись, и сердце Михаэля сладко екнуло. Ангел. Настоящий ангел. Юный немец дернулся, подался ей навстречу, но чудесная девушка уже больше не смотрела на него, сейчас ее взор был обращен на тонкие пальчики в белых перчатках, которые порхали над бело-черной гаммой клавиш.
  - Г-господин, кто эта юная фг'ойляйн? - от волнения Михаэль стал картавить сильнее обычного. Он чувствовал, что еще немного, и он вообще перейдет на родной язык.
  Человек, к которому обратился немец, чинно повернулся и одарил юношу снисходительным взглядом теплых карих глаз.
  - Ее имя Анна. Анна Валынская. Она из одного небогатого польского рода, но о ней мало что известно. Красиво играет, не правда ли?
  Михаэль не ответил. Все его мысли были поглощены этим прекрасным созданием. Сможет ли он хотя бы раз прикоснуться к этой далекой звезде с колдовскими зелеными глазами?
  
  ***
  
   Светский вечер проходил в атмосфере скрытой тоски. В глазах веселящихся господ в разноцветных одеждах Михаэль не мог разглядеть ничего кроме смертной скуки, сверху присыпанной песком напускного счастья. Кто-то что-то говорил, некоторые смотрели на него с интересом, как на всамделишную заморскую диковинку, но он старался избегать их испытующих взглядов и снова возвращался к созерцанию картин.
  - Сударь, прошу прощения... - мелодичный голос прервал ленивое течение дум юного барона, - вы не могли бы мне помочь?...
  Михаэль обернулся и узрел своего ангела в непосредственной близости. Приятный румянец на фарфоровых щечках, пушистые длинные реснички вокруг стыдливо опущенных глаз. Молодой человек стоял, не в силах вымолвить и слова, наслаждаясь этим дивным зрелищем.
  - Сударь... - повторила девушка, еще больше смущаясь, - я, наверное, вас отвлекаю, просто здесь так душно и...
  - Не хотите ли прогуляться? - разгадал мотивы юной девушки очнувшийся от оцепенения Михаэль.
  Она охотно кивнула, видимо, воспитание не позволяло ей предложить что-либо самой, и она была ужасно рада, что кавалер догадался сам.
  Сад встретил их морозным воздухом, кажущимся амброзией после духоты бального зала. Анна молча шла рядом, кутаясь в белое манто и иногда кидая взгляд на замерзшее озеро, в темноте кажущееся черной дырой.
  - Как вы попали сюда, госпожа Валынская? - фамилия девушки далась Михаэлю с трудом, потому в его устах она прозвучала несколько фальшиво, хотя и вполне узнаваемо.
  - Откуда вы узнали?... - Анна впервые за всю прогулку посмотрела на своего спутника, - ах да, я и забыла, как быстро порой разлетаются слухи. Я здесь недавно. На родине матушка хотела выдать меня замуж, но я была против, и мне пришлось сбежать. Вполне обычная в наше время история. А как вы очутились здесь, сударь? Не сочтите за дерзость, но в этом обществе вы кажетесь совершенно чужим.
  Михаэль вздохнул и невесело усмехнулся. Он и сам понимал, что эти люди никогда не станут ему близкими друзьями. Даже тот смешной мальчишка в котелке. К сожалению.
  - Я тоже ушел из дома, - поняв, что пауза затянулась до неприличия, откликнулся юный немец, - только по другой причине. Всю мою семью убил кто-то неизвестный мне, а поместье сожгли. Фактически, я в бегах, - он не знал, почему его вдруг потянуло на откровенность, захотелось рассказать все этой кукольной малышке. Возможно, просто в ее взгляде было что-то такое... располагающее к себе и вызывающее на откровенность. А, может, фон Андерман просто ослеп от охватившего его чувства острой симпатии.
  - Какой ужас... - прошептала Анна, и ее юное лицо приняло выражение искреннего страха, - что же вам пришлось пережить, сударь!
  Теплая ладошка в шелковой перчатке осторожно коснулась его руки, снова заставляя сердце сбиться с ритма и бешено застучать в груди. Михаэль прикрыл глаза и поспешил сменить тему, пока чувства не перевесили светское воспитание.
  - Этот сад прекрасен, но зимой он был бы гораздо лучше, - ручка девушки отдернулась, и юноше стало немного легче.
  - Иногда даже зимой могут зацвести цветы... Если пожелать... - прошептала Анна и сделала пасс рукой.
  В следующий момент из снега стали появляться алые, как капельки крови, бутоны. С каждой секундой они становились все больше, и вот уже весь сад пестреет прекрасными розами, будто и не было зимы вокруг. Это странное и завораживающее зрелище красного на белом надолго пленило взгляд Михаэля. Затем он повернулся к Анне. Ее зеленые глаза искрились поистине детским интересом и любопытством. Она явно ждала похвалы.
  - Это... восхитительно. Я не знал, что хоть кто-то из магов может так... Чистейшая магия жизни... - говоря все это, юный немец ощущал себя полным идиотом. На прогулке с красивой девушкой он хвалит не ее лучезарные глаза и шелковистые волосы, а дает оценку редкости ее умений... Как странно! И в то же время... почему бы и нет?
  - Да. Магия жизни... - теперь она была настолько близко, что он мог почувствовать на своей коже ее дыхание.
  Легкое прикосновение губ к губам. Не поцелуй даже, а его тень. Только почему так подкосились ноги и так рвется из груди сердце?
  
  ***
  
  - Захарий, ты пьян. Уйди!
  - Нишка, вы прекрасны.
  - Захарий, уходи, не мешай работать!
  - Я пленен вашей... ик... красотой. Позвольте предложить вам руку... черт, откуда у меня в кармане эта конечность?
  - Фу, какая мерзость! Захарий, убирайся, ты мне мешаешь, так еще и мусоришь!
  Уютный сельский домик за лугом. Рядом замерзшая речка, хлев, в котором спит скотина. На резном крыльце тщательно умывается полосатая кошка. Все это показалось бы вполне обычным, если бы не странная парочка в комнате с пучками трав на стенах. Миловидная девушка в простом крестьянском платье с пятнами копоти на фартуке и высокий светловолосый, почти седой мужчина средних лет, который старательно вис на вышеописанной крестьяночке.
  - Захарий, уйди, прошу тебя! - уже почти умоляюще проговорила Нишка. - Отец вернется, мало никому не покажется! И тебе морду набьет, и мне не поздоровится!
  - М-мне? Набьет? - мужчина глупо захихикал. - Пусть попробует!
  - Захарий! - девушка попыталась стряхнуть с себя назойливого ухажера, но не слишком-то в этом преуспела.
  - Нишка, солнышко, ну не будь такой вредной, ну поцелуй меня, голубушка... - влажные губы вытянулись в трубочку.
  - Захарий, ну что тебе нужно, чтоб ты оставил меня в покое? - устало вопросила измученная девушка.
  - Всего один поцелуй, медовая моя, - нажим усилился, видимо, визитер уже с трудом стоял на ногах, - и все будет хорошо. Всего один ма-аленький поцелуйчик.
  - Если я тебя поцелую, ты от меня отстанешь? - с надеждой спросила Нишка, сама чуть не падая на пол. Лишь ненадежная опора в виде веника не давала шаткой конструкции рухнуть.
  - Конечно-конечно, моя хорошая. Всего один поцелуй, - мужчина с готовностью закивал.
  - Черт с тобой, - зло пробормотала Нишка, с огромным трудом склоняясь к ухажеру.
  Его губы были всего в паре сантиметров от нее, когда он с нетипичной для вусмерть пьяного прытью рванул к ней. Последнее, что запомнила девушка - боль.
  
  ***
  
  Романтичный Париж с его avenue des Champs-Élysées и круассанами по утрам, потом цветущий Кёльн с его развеселыми праздниками, затем разноцветная и блестящая Венеция с ее каналами и гондольерами, снова Франция, Марсель, и бесконечная суета спешащих куда-то экипажей, а потом тихие ночи, которые и таят в себе самые смелые откровения.
  - Посмотри, посмотри! Звезда падает! Загадывай желание! - воскликнула темноволосая девушка, которая сейчас лежала рядом с хрупким мужчиной, бесстыдно обнажив гладкие ножки до самых колен.
  Ее спутник зажмурился и некоторое время провел так, потом открыл глаза и, повернувшись на бок, стал гладить девушку по волосам.
  - Загадал? - капризно надув губки, спросила его спутница.
  - Да. Я загадал, чтоб мы никогда не расставались, - он улыбнулся и потянулся к ней, но тонкий пальчик, прижавшийся к губам, остановил его.
  - Что ты?! Нельзя говорить свое желание вслух! А вдруг не сбудется, - девушка смешно округлила глаза, отчего еще больше стала похожа на дорогую фарфоровую куклу.
  - Я не верю в приметы. Я люблю тебя, Анна...
  - И я тебя, Михаэль... Знаешь... я никогда не была так близко... Я не знаю... - Валынская закусила губу и с мольбой посмотрела на своего спутника.
  - Не бойся, звездочка, эта ночь наша... - его губы слегка коснулись обнаженной шеи, выводя затем влажную дорожку от уха до ключицы.
  Легкая дрожь прошла по ее мраморной коже, руки потянулись, чтоб обнять партнера, пальцы которого, осмелившись, коснулись завязок на корсаже.
  - Как хорошо... - прошептала Анна негромко, будто боясь спугнуть мгновенья счастья.
  - Я всегда буду любить тебя....
  
  ***
  
  Горные пики Швейцарии, снова Кёльн, но уже другой, мерцающий сотнями ночных огней, Дувр и вот он - Туманный Альбион, остров, овеянный легендами, точно как и туманами. Три года пролетели для влюбленных как один миг, и вот на пороге замка появился представительный молодой человек в дорогом костюме, держащий на руках маленькую кудрявую девочку, и улыбчивая темноволосая женщина, идущая немного неуклюже за счет довольно внушительного, трогательно округлившегося животика.
  Михаэль и Анна поженились довольно быстро, презрев всякую пропаганду поздних отношений и долгих испытаний для партнера. Они любили друг друга - какие еще преграды для них могут быть?
  Долго молодая пара колесила по свету, набираясь магического опыта, укрепляя связи и свои бурные отношения. Вскоре родился их первенец - чудесная девочка, очень похожая на маму, в меру капризная и до невозможности любопытная. За все эти качества она и получила гордое имя Элизабет фон Андерман. Но вскоре выяснилось, что в ближайшем будущем у молодых появится еще один ребенок, потому Михаэль решил перевезти всю свою семью в забытое английское имение рода фон Андерман. Отец юноши не любил сей дом, потому редко наведывался в свой заграничный замок, а вот молодому барону это место приглянулось, тем более, что старательные слуги всегда держали его в чистоте и порядке.
  Длинные ухоженные аллеи в типичном английском стиле, плющ, не прекращающие свое цветение розы. Красные.
  - Давайте, дорогая, осторожнее, - проговорил Михаэль, открывая перед супругой дверь и помогая ей переступить порог.
  - Благодарю, - молодая женщина благодарно улыбнулась, - это было хорошей идеей - остановиться именно здесь. В поместье моих предков нам вряд ли были бы рады.
  - Мой дом - ваш дом, - серьезно сказал фон Андерман, устраивая Анну на софе. - Как вы себя чувствуете? Перелет был сложным...
  - Что вы, я ничуть не устала, - неумело соврала девушка, принимая из рук мужа стакан воды. - Позаботьтесь о том, чтоб Элизабет была накормлена и уложена спать. А мне нужно отдохнуть...
  - Конечно, любимая, - Михаэль поцеловал тонкую ручку своей супруги и, коротко поклонившись, удалился вместе с малышкой.
  
  ***
  
  Все началось той же ночью. Первым крик услышал юный барон фон Андерман, который удалился в соседнюю комнату, чтоб не досаждать своей беременной супруге. Когда он вбежал, то увидел страшную картину: Анна корчилась на окровавленных простынях, в судороге цеплялась за пододеяльник и пыталась что-то сказать.
  - Я вызову лекаря, - прошептал Михаэль, подбегая к постели и сжимая ее холодную, дрожащую руку, - все будет хорошо...
  Встрепанный мужчина средних лет, явно вытащенный из теплой постели и ужасно недовольный, прибыл через несколько минут и закрылся в комнате с роженицей, ни слова не сказав встревоженному отцу.
  Крики Анны не стихали еще, по крайней мере, полчаса, зато потом пугающую тишину прорвал требовательный детский плач.
  - Все в порядке, - усталый лекарь вышел из комнаты и хлопнул Михаэля по плечу, - с вашей женой все хорошо, ей просто нужен отдых. Девочка. Здоровая, горластая и капризная.
  Вокруг суетились слуги, убирающие окровавленные ткани и несущие тазики с водой, но для юного отца все это уже ничего не значило. Девочка! Еще одна девочка! Разве это не прекрасно? Еще много лет назад в родительском доме он мечтал, что встретит прекрасную принцессу, и та подарит ему двух прекрасных дочек. И, кажется, его наивная мечта сбылась. Пусть и не совсем так, как он представлял. Хотя, пожалуй, так даже лучше.
  Юный отец решился зайти в комнату супруги, только когда суета вокруг него немного поутихла. Бледная Анна лежала среди белых простыней, ее черные волосы разметались по жемчужного цвета подушке, что придавало ей еще больше сходства с призраком. А на руках она держала розового младенца. До этого малышка спала, но с приходом мужчины разразилась громовым плачем.
  - Тихо, солнышко, тихо... - ласково забормотала Анна, укачивая младенца на руках.
  - Она прелестная.... Такая же красивая, как и ты, - прошептал Михаэль, садясь на край кровати и нежно прикасаясь к нежной детской щечке. Девочке это категорически не понравилось, что она и выразила в настойчивом и громком крике.
  - Да... Где Бетти? - спросила супруга, открывая на несколько секунд от своей второй дочери.
  - Она с кормилицей, с ней все в порядке, - с улыбкой успокоил ее юный барон, - как мы ее назовем? Может...
  - Подожди, - прервала его Анна, - первую нашу девочку называл ты. Теперь дай и мне проявить инициативу. Как насчет имени Мария? Мария Валынская, баронесса фон Андерман? Звучит?
  - Звучит, - согласился Михаэль, - пусть будет Мария. И пусть же это имя принесет ей удачу и смягчит ее непокорную душу.
  
  Глава 2. Сказка про некроволхва .
  
  ....Три года спустя
  По комнате человека можно многое о нем самом рассказать. Вплоть до мельчайших его пристрастий, если окинуть помещение опытным взглядом. Конечно, детской обычно занимаются взрослые, но характерик Марии даже при этом условии успел проявиться во всех ее вещах.
  Наверное, эту обстановку можно назвать спартанской, по детским меркам, конечно. Стены без всяких ярких картинок по-взрослому обиты тканью, на полу пушистый ковер, в углу устроился высокий дубовый стол с бумагой и красками для рисования. Хотя, конечно, Машутке больше понравился папин мольберт, но завести такой же девочке не разрешили. Вышеупомянутое дитятко хотело устроить истерику по этому поводу, но угроза быть наказанной несколько приостановила кипучий характер маленькой баронессы фон Андерман.
  Детская кроватка несколько выделялась на фоне довольно серьезной и несвойственной для девочки обстановки. Застеленная мягкими, дорогими кружевами, она казалась маленьким облачком, где сидели красивые куклы в разноцветных платьях и спали две бирманские кошки, Лапка и Хвостик. Больше Марии, конечно, нравилась Лапка, более быстрая и игривая, чем ее сестра. Хвостик же постоянно спала, потому девочка быстро теряла к ней интерес.
  Но кроватка не была любимым местом юной баронессы, хотя она искренне радовалась, что больше не спит в комнате своей старшей сестры, пятилетней Элизабет. Девочки вообще не слишком хорошо ладили, постоянно дрались и делили родительскую любовь. Но так уж получилось, что родительские симпатии и так были разделены. Матери больше нравилась покорная Бетти, а Михаэль просто души не чаял в своей маленькой Машутке, хотя старшей старался уделять не меньше внимания.
  Больше всего юная баронесса любила садиться за массивный стол, где лежали ее краски, болтать не достающими до пола ножками в узорных туфельках и рисовать все, что приходило ей в голову. Конечно, получалась откровеннейшая мазня, но папа с улыбкой признавал, что у девочки есть талант. Это и придавало малышке сил для дальнейших творческих потуг.
  Еще она любила розовые аллеи у дома. Мария могла часами проводить там время, что-то негромко бормоча и гладя тугие бутоны. Иногда к ней присоединялась и сестра, но тогда над цветочными кустами нависала нешуточная угроза быть уничтоженными в пылу драки. Но родители тем не менее с большим удовольствием отмечали, что дочки начинают проявлять способности к флористике, разговаривая с растениями.
  Ну а самым желанным местом в доме для двух девочек было, конечно, отцовское пианино. Каждый день сестры дрались за то, чтоб немножко подолбить пальчиками по клавишам. Усталый от шума и возни Михаэль вздохнул и, смирившись, стал давать своим дочерям уроки игры на пианино. Энтузиазма Марии и Бетти хватило урока на два. Виданное ли дело! Побаловаться с музыкальным инструментом - это одно, а изучать сложные ноты со всеми этими диезами и бемолями - это совсем другое. Однако терпение отца семейства было безгранично, потому он покорно сносил все перерывы на драки, ссоры, походы в сад за цветами да и просто детские капризы. Он никогда не повышал голоса и тем более не поднимал руки, считая это откровенной слабостью по отношению к своим малышкам. Это в нем многие и любили.
  - Папа, расскажи мне сказку, - пискнула Мария, протягивая ручки, чтоб ее взяли на коленки.
  Барон фон Андерман оторвался от чтения книги, найденной в забытой части библиотеки, и воззрился на своего ребенка. Она сама, пожалуй, была похожа на кукол, с которыми порой играла. Тщательно завитые темные волосы, большие зеленые глазки, обрамленные пушистыми ресничками, чистое темно-синее платьице с кружевным воротником. Поразительно похожа на свою мать. Впрочем, как и Бетти.
  - И о чем же тебе рассказать? - спросил Михаэль, поднимая дочку и усаживая ее к себе. - О белом драконе, который украл принцессу и требовал с деревни выкуп?
  - Нет, - девочка смешно сморщила чуть вздернутый носик, - это ты мне в прошлый раз рассказывал. Я хочу какую-нибудь страшную...
  - Солнышко, зачем же тебе страшная сказка? - удивился Михаэль. - Ты же потом спать не будешь.
  - Буду! - упрямо заявило неразумное дитя, капризно надувая губы.
  - Ну хорошо... В одном поселении близ Кёльна жил да был один очень злой некроволхв...
  - Па-ап... - дрожащим голосом прервала рассказ Мария, - давай не про некроволхва? Какую-нибудь другую? Хорошо?
  - Ну ты же сама попросила страшную, - мягко возразил Михаэль, поглаживая дочку по мягким локонам, - чем тебя некроволхв в качестве пугалки не устраивает?
  - Не надо про некроволхвов, - повторила Мария, заметно нервничая.
  Барон фон Андерман обеспокоенно посмотрел на девочку и осторожно потрогал ее лоб: уж не больна ли она. Нет, малышка была вполне здорова, просто напряжена до предела, будто услышала что-то крайне неприятное. Впрочем, мало ли, какие у детей бывают страхи? Сам Михаэль очень долгое время боялся мышей и не мог ничего о них слышать. Почему бы его дочке не бояться до дрожи в коленях некроволхвов? Она же такая впечатлительная, нежная...
  - Ну хорошо, тогда я расскажу тебе другую сказку, - сдался наконец барон. - Жил был на свете один монстр. Был он горбат, носат, весь в бородавках. Существовал отшельником и никого не подпускал к себе. Селяне боялись его, потому не трогали, но в тайне ненавидели за уродство и сварливый характер. И вот однажды...
  Все это время Мария сидела у отца на коленях вполне спокойно и благосклонно слушала его рассказ, иногда неуютно ерзая, чтоб устроиться получше.
  - Значит, чудовище не стало прекрасным принцем? - разочарованно протянула девочка, когда Михаэль наконец замолчал, давая усталым связкам несколько секунд блаженного покоя.
  - Нет, солнышко, не стал, - подтвердил он.
  - Но как можно любить чудовище? - Мария наморщила в усердной мыслительной работе лобик, - оно же... страшное, злое.... А вдруг оно скушает ее?
  - Нет, дорогая, чудовище же само преобразилось. Изнутри, понимаешь? Любовь сделала этих двоих ближе духовно, и их внешность уже не имеет никакого значения.
  Но юная баронесса не понимала. Всем своим детским мозгом она пыталась осознать все то, что сказал ей отец, но упорно не могла уразуметь, как так можно жить с чудовищем. Нелепость какая-то!
  - Не нравится мне эта сказка, - вынесла вердикт Мария, - лучше расскажи мне про Крысолова!
  - Нет, маленькая моя, - Михаэль осторожно ссадил девочку с колен и встал сам, - потом как-нибудь. А то скоро мама придет, ругаться будет.
  - Хорошо.... - понуро согласилась юная баронесса и медленно затопала в свою комнату. Возможно, фон Андерману и почудилось, но в ее глазах проскользнула странная, совершенно не детская печаль.
  
  ***
  
  - Дорогая, я хочу с тобой поговорить, - Михаэль придвинулся поближе к супруге и склонился к ее уху так, чтоб дочери не могли их услышать.
  Все небольшое семейство чинно сидело за обеденным столом в жаркий июльский полдень. Солнце пробивалось сквозь зарешеченные окна и рисовало красивые белые полосы на разогретом, пахнущем смолой и летом дереве недавно постеленного паркета.
  Анна повернулась к мужу, но тут же отвлеклась на младшую дочь, которая, презрев поговорку 'после драки кулаками не машут', во всю кидалась в старшую сестру вымоченными в остром соусе фасолинами, которые оставляли бесформенные пятна на дорогом зеленом шелке.
  - Мария, немедленно отправляйся в угол! - решительно проговорила женщина. - Сядешь за стол, когда успокоишься!
  Девочка прервала свое увлекательное занятие и недовольно засопела, выражая свое отрицательное отношение к таким антигуманным заявлениям, но под строгим взглядом матери послушно встала из-за стола и нарочито медленно пошла к указанному месту дислокации.
  Михаэль неодобрительно покачал головой, но промолчал. Ему не нравилась излишняя строгость его супруги по отношению к дочерям. Иногда барону даже казалось, что те боятся своей матери, но упорно не давал себе развивать эту мысль дальше. Это просто глупо, другие же дети не боятся своих родителей только потому, что их воспитывают...
  Однако теперь Бетти, которая отвлеклась от своей сестры, вполне могла услышать их разговор, а это было крайне нежелательно.
  - Меня беспокоит наша младшая дочь, ее поведение... - все-таки решившись, прошептал Михаэль на ухо жене.
  - Да, - отозвалась Анна несколько раздраженно, - она очень своенравная, с ней порой трудно правиться.
  - Я не об этом, - прервал ее барон, - просто сегодня я рассказывал ей сказку про некроволхва... Она сама попросила страшную... и тут она повела себя довольно странно. У меня возникло ощущение, что любое упоминание о некроволхвах вызывает у нее нервную дрожь. Уж не обидел ли кто нашу девочку?
  - Да? - Анна задумчиво посмотрела на младшую дочь, которая хитро поблескивала зелеными глазищами из угла. - Но тут нет ничего удивительно. Некроволхование - это магия смерти, а Маша, скорее всего, будет магом жизни. Вот ее и пугает то, что противоречит ее внутренней магической сути.
  - Ты так считаешь? - немного успокоился Михаэль, - надеюсь, что все и правда так, как ты говоришь.... Машут, иди к нам, - несмотря на протестующие взгляды жены, мужчина поманил девочку к себе и стал сплетать из солнечных лучей разные фигурки.
  Юные баронессы забыли о прошлой драке, испачканном платье одной и временной ссылке другой и стали, разинув рты от восхищения, наблюдать за чудесными преображениями. Анна же, не доев свою порцию, внезапно манерно встала из-за стола и вышла из комнаты.
  
  ***
  - Стой. Я не враг тебе. Не сегодня.
  Двое стояли в полупустой комнате, сверля друг друга взглядами. Одна темноволосая, болезненно худая, в безразмерной мужской рубашке; другой высокий брюнет с косым шрамом на шее. Второй явно устал после долгой дороги, о чем свидетельствовало осунувшееся лицо и осевшая на его темном плаще пыль.
  - Зачем ты пришел?
  - Это касается моей жены, - незнакомец без разрешения повесил шляпу на крючок, после чего приблизился к собеседнице.
  - Что ты с ней сделал? - худая девушка чуть попятилась.
  - Ничего. Вы, Валынские, живучи как саранча. Просто... просто выслушай меня. Больше сейчас некому.
   ***
  
  - Ведьма! Смерть ведьме! - скандировала разгоряченная толпа, норовя поднять на вилы хрупкую девчонку лет восемнадцати, лицо которой опухло от слез.
  - Я не ведьма! - кричала она, но разве можно перекричать такую кучу людей в стадной жажде изгнания нечистой силы...
  - Ведьма-а-а-а-а! - гул разросся, заполняя собой все вокруг и поглощая все остальные звуки.
  - Она ворует наших детей и пьет их кровь! Она уводит наших мужей и бросает их в лесу на съедение волкам! На ней метка Дьявола! - крикнула одна из особо ретивых женщин, и толпа разразилась целым потоком выкриков 'смерть, смерть, смерть!'.
  Бедная девушка пятилась, размазывая слезы по щекам и зажимая ладонью две миниатюрные дырочки на шее, которые и явились толчком к произошедшей ситуации.
  - Папа! Папочка! - крикнула она, кидаясь к высокому, полноватому мужчине, который стоял неподалеку и ничего не предпринимал, - ну ты-то хоть поверь мне! Пожалуйста!
  - Я... это... - старательно отводя глаза, проговорил старый владелец таверны на отшибе, - не надо было связываться с Дьяволом, Нишка. Тело твое уже отравлено ядом, так хоть твою душу спасут... - с этими словами мужчина отцепил от своего воротника сведенные судорогой пальцы девушки и исчез в доме, хлопнув дверью.
  Все. Конец. Если даже отец не верит ей, то что говорить о толпе соседей, которые только позавчера заходили к ним за солью и здоровались каждое утро, а сейчас хватаются за факелы и теснят ее к наскоро сколоченному 'эшафоту'.
  - Расступитесь! Немедленно! - внезапно откуда-то со стороны ворот, которые загораживали сотни людских голов, раздался громкий мужской голос.
  Толпа послушно расступилась, пропуская к тому месту, где стояла Нишка, высокого темноволосого человека в дорогом темном костюме с золотой нитью. Явно из приезжих господ, ни на кого из местных не похож.
  - Господин, вы бы это... поосторожнее, - прогундел плечистый детина в первом ряду, - ведьма все-таки.... Сейчас набросится на вас... и...
  - Эта девушка пойдет со мной, - громко проговорил пришелец, хватая ничего не понимающую девушку за руку, - она будет предана суду в столице!
  Нишка ожидала, что толпа набросится и на него, но, как ни странно, люди побросали вилы и стали послушно расходиться, будто только и ждали этого приказа.
  - Как вам это удалось? - ошарашено спросила девушка, наблюдая за тем, как быстро пустеет улица.
  - Не время для беседы, - отрезал незнакомец, - давай убираться отсюда, пока никому не пришло в голову, что никакой идиот не потащит обычную сельскую ведьму для суда в столице.
  - Но я не ведьма! - возразила Нишка, послушно позволяя себя увести из опасной зоны, - я...
  - Знаю, что ты не ведьма, - жестко проговорил мужчина, выходя за ворота, - ты нечто похуже.
  Внезапно он остановился и, убрав волосы с шеи застывшей девушки, стал рассматривать ранки на ее шее. В иной ситуации Нишка не преминула бы влепить наглецу пощечину, но сейчас она была слишком ошарашена происходящим, потому позволила холодным пальцам путешествовать от подбородка до ключицы и обратно.
  - Кто? - коротко спросил мужчина, убирая руку.
  - А... я... не знаю... ко мне заходил Захарий, он из приезжих... Был ужасно пьян, лез целоваться. Попросил всего один поцелуй а дальше... дальше было больно и все...
  - Да, только смертная могла купиться на такую простую уловку, - покачал головой незнакомец, - Захарий любит такие шуточки.
  - Вы знаете его? - задала глупый вопрос девушка, - кстати... я еще не знаю вашего имени. Должна же я знать, как обращаться к своему спасителю. Меня зовут Нишка.
  - Можешь звать меня Константином, - бросил мужчина через плечо. - Пойдем, - с этими словами он сделал шаг в противоположную от деревни сторону.
  - Но... подождите! Как я могу уйти? Мой дом, папа... - пробормотала Нишка, догоняя своего спасителя.
  - Ты думаешь, что они будут тебе рады? И сильно ли помог отец, когда тебя хотели поднять на вилы? - мужчина круто развернулся и посмотрел девушке в глаза так, что той сразу захотелось сжаться в комочек и заскулить как побитая собака.
  - Но... но... он же не знал, он думал, что.... А сейчас... - по щекам девушки снова потекли слезы, и она спряталась лицо в ладонях.
  Константин приобнял ее и успокаивающе погладил по спутанным соломенным волосам. Нишка уткнулась ему в грудь и начала тихонько всхлипывать, оплакивая свою тихую и спокойную жизнь, которой ныне пришел конец.
  - Крепись, твое существование уже никогда не станет прежним. Вампир не может жить без чужой крови, а люди очень не любят ей делиться...
  - Вампир? - Нишка подняла заплаканное лицо, - но я же...
  - Нет, ты не мертвая, - понял ее с полуслова Константин, - и никогда ей не станешь. Твое сердце будет биться, твой желудок будет работать, твоя кровь будет бежать по венам и артериям. Но чужой кровью все равно питаться придется, как и скрываться от глаз людей. Хотя бы потому, что они всего этого не знают и будут считать тебя ужасной тварью. В какой-то степени это так и есть...
  - А вы... вы тоже вампир? - спросила девушка.
  - Нет, я простой человек. Но мне приходится мириться с жизнью среди вампиров. Потому пойдем со мной. Я смогу дать тебе защиту на какое-то время.
  
  ***
   Ночь - приятное время суток. Хорошо иногда проснуться перед рассветом, помечтать, посмотреть в окно на колышущиеся образы деревьев, послушать шум дождя, тихо барабанящего по крыше дома, скрип качелей во дворике, редкое всхрапывание лошадей в конюшне...
   Вот только Маше редко удавалось насладиться всеми дарами тихой ночи. Шаги на лестнице возвестили о том, что Она уже здесь. Девочка накрылась одеялом с головой, превращаясь в маленький подрагивающий холмик.
  Она открыла дверь, подошла к кроватке и откинула единственную защиту от окружающего мира. Машу берут за руку и тащат к выходу, не обращая на ее попытки вырваться.
  - Не надо! Я не хочу больше! Я не могу!
  - А кто тебя спрашивает? - слышится жесткий женский голос, и Машу все-таки уводят от уютной кроватки и сочно мурчащих кошек.
  
  ***
  
  - Дорогая, мне кажется, что наши дочери сильно осунулись за период моей отлучки. Как это объяснить? - спросил Михаэль, когда его жена вошла в комнату и присела на софу, притворившись поглощенной томиком немецкой поэзии.
  - Любимый, вы же знаете, как девочки скучают без вас, - проговорила Анна, на миг поднимая на мужа глаза, - они плохо едят и постоянно спрашивают, когда вы вернетесь. Это же дети.
  - Странно все это, Анна, странно, - покачал головой Михаэль. - Мне постоянно кажется, что девочек что-то или кто-то мучает. Они боятся, они вздрагивают от каждого шороха и постоянно хотят мне что-то сказать, но постоянно убегают, как только ко мне кто-то приближается. Думается мне, что вам известна причина, или вы хотя бы имеете какие-то догадки относительно причин их странного поведения.
  - Мне ничего не известно, - отрезала женщина, снова углубляясь в чтение.
  - Неужели вам совершенно безразлично, что происходит с нашими девочками? - удивился Михаэль. - А вдруг это что-то серьезное? Как вы можете закрывать на это глаза?
  - Вы обвиняете меня в том, что я плохая мать? - повысила голос Анна.
  - Нет, что вы, дорогая, - поспешно проговорил барон фон Андерман, - но, право, вы слишком беспечны по отношению к таким ситуациям. Вдруг девочек и правда кто-то обижает?
  - А мне, дорогой, кажется, что вы слишком трясетесь над ними! - женщина встала и кинула книгу на пол. - Если так пойдет и дальше, то они скоро станут никчемными папенькиными дочками.
  С этими словами Анна круто развернулась и вышла из комнаты, оставляя своего мужа недоуменно смотреть ей вслед.
  
   'Я заметил, что Анна стала слишком раздражительной', - перо быстро строчило по бумаге, выводя новые узоры ровного почерка, - 'и меня откровенно пугает ее отношение к нашим дочерям. Когда я уезжал, Мария вцепилась в меня и умоляла остаться, потому что она боится нежити. Но откуда нежить в нашем доме, если я лично проверял все заклинания против злого духа? Да у нас даже домовые не водятся, потому что я боялся, как бы нечисть не навредила нашим дочкам!
  Что-то странное творится в нашем доме. Иногда я слышу детский плач откуда-то из подвала, хочу проверить, что случилось, но бессильно падаю на кровать и просыпаюсь только утром в полнейшей тишине и одиночестве.
   Что стало с моей нежной и заботливой женой? Что вообще происходит вокруг? Я чувствую себя так, будто я все еще во сне, будто я проснусь, и все будет как прежде. Анна будет обожать наших дочек, которых мы так ждали, Маша и Бетти будут бегать по саду, драться и шуметь, а не сидеть по углам, как две испуганные мышки... Нет, я должен понять, что здесь происходит. Я должен один раз побороть себя и спуститься в подвал нашего замка. Мне кажется, что там я найду хотя бы что-то, что натолкнет меня на правильный путь в этом клубке тайн...'
  
   На следующий день, сказав, что отправляется в краткосрочную командировку в другой город, Михаэль не остался ночевать дома. Замок погрузился в ночную тьму, в окне погас последний огонек, и тени завальсировали по белым кирпичным стенам.
   Никогда еще барону фон Андерман не приходилось тайком проникать в свой собственный замок, но особых трудностей с этим не возникло. Пройдя по скрипучей лестнице, ведущей к погребам, Михаэль оказался у входа в подвал. Возможно, ему послышалось, но оттуда доносились чьи-то голоса, перемежающиеся с тихим детским всхлипыванием.
   Не медля больше ни минуты, барон взял со стола лучину и стал спускаться. Подвал встретил его запахом сырости, затхлости и еще каким-то странным пряным и очень противным. Будто несколько крыс где-то сдохло, и теперь несчастные трупы животных медленно разлагаются.
   Но то, что увидел мужчина за следующим поворотом, было хуже всяких крыс. В одном из ответвлений длинного подземного коридора стояла его жена. На ней была ночная рубашка, волосы распущены, отчего та выглядела как призрак. Рядом с ней стояли Мария и Элизабет, обе перепуганные до смерти и едва сдерживающие слезы. А на полу... а на полу лежал труп неизвестного барону мужчины. Причем, судя по запаху, умер он несколько дней назад и все это время лежал здесь.
  - Так и будешь строить из себя тупицу, которая не понимает человеческой речи? - эти слова, видимо, были обращены к Марии, которая стояла ближе к Анне.
  - Я не могу... я боюсь... а вдруг он меня схватит... - прохныкала девочка, пытаясь отойти на шаг.
  - Дура! Мертвые не кусаются, кусаются живые, сколько раз вам можно это повторять! А еще претендуете на звание некроволхвов! Хотите оказаться рядом с ним?! - с этими словами Анна схватила Марию за волосы и попыталась подтащить ее к мертвецу.
   Пока женщина не замечала Михаэля, но он больше не мог стоять в стороне и вышел из тени.
  - Анна, что здесь происходит?! Как все это понимать? - Михаэль сделал шаг вперед, морщась от распространившегося вокруг непередаваемого аромата мертвечины.
  - Что именно ты хочешь понять? - резким, так непохожим на обычный голосом проговорила Анна, выпрямляясь и вперяя усталый взор в нарушителя спокойствия, - кто вообще просил тебя сюда спускаться?
  - Почему? - единственный вопрос вырвался из груди и повис в воздухе, оставшись без ответа.
   Анна молчала. Зелени ее глаз почти не было видно за счет расширившихся до нечеловеческих размеров зрачков, а подол белой сорочки был вымазан дурно пахнущей субстанцией из слизи и человеческой крови.
  - Бетти, бери Марию и идите вместе наверх, - скомандовал Михаэль, - нам с вашей мамой надо серьезно поговорить. Так что, дорогая, - проговорил барон, когда испуганные девочки испарились из поля зрения, - ты ничего не хочешь мне сказать?
  - Хорошо. Твоя взяла. Я расскажу, - дыхание Анны старо прерывистым и быстрым, - это... это началось еще много поколений назад, когда моя пра-пра-пра-прабабка...
  
  'Снег. Такой пушистый, невесомый, хлопьями ложащийся на плечи и дрожащие губы, запутывающийся в черных волосах. Ветер свищет в облысевших кронах деревьев, кустарник одиноко покачивается, грозя промерзшими ветками вслед.
   Сколько еще? Шагов сто, не больше. Ломота въедалась в кости, в натруженные мышцы, боль разрывала суставы. Сто шагов. Ровно сто шагов.
   Алия рухнула на колени, туго завитые локоны разметались по дрожащей спине. Было ли это верным решением, или же злой рок с самого начала играл с ней, после просто выбросив как сломанную марионетку? Нет. Нельзя сдаваться. Ради него. Ради того, кто сейчас отчаянно молотит еще маленькими ножками внутри нее. Ради будущего она просто обязана это сделать.
  - Кх-кк... кровь моя, жизнь моя, связываю вас с кровью и жизнью призванного, освобождаю вас от пут крови и жизни, навязанной узами родства... - забормотала она, с силой сжимая порезанную руку, чтоб капельки старательно окрасили белоснежный покров под ногами.
   Скоро все закончится, надо только потерпеть... Уйдет, сгладится, пропадет так, как сейчас пропадает неверное сознание, размоется так, как размывается сейчас безупречно белая картинка перед глазами...'
  
  - Она безумно влюбилась в парня из другой деревни, но, увы, родственники были решительно против такого союза. Однако запреты, как водится, не помогли. Она забеременела и, понимая, что ничего хорошего ее не ждет в случае если родители прознают про сей факт, приняла довольно глупое решение провести ритуал отречения от семьи и рода. Только вот не знала, что такие ритуалы не проводятся зимой, иначе это может быть чревато... побочными эффектами.
  
  'Стоны, перемежающиеся с криками, изнеможденное тело мечется по простыням, извивается как червяк, вылезший на дорогу после дождя. Кровь. Море крови, заливающей белые простыни, будто напоминая о том, что случилось много ночей назад. Тогда, когда все решилось и окончательно полетело в пропасть.
  - Она не выживет, - короткая, отрывистая фраза камнем падает на пол, создавая после удара неестественную тишину, - что-то убивает ее изнутри, и тело цепляется за жизнь последние секунды. Мне очень жаль.
   Слышатся отдаленные рыдания, чей-то басовитый голос, в нос ударяет запах неизвестных трав. И снова боль, боль, боль...'
  
  - Сразу после рождения дочери она умерла, - губы Анны презрительно искривились, - оказалась слишком слабой для того существа, которое она своими же руками создала и породила на свет.
  - Какого существа? - до сих пор молчавший Михаэль решился подать голос. Получилось слабо и жалко.
  - Примерно такого, которое ты сейчас видишь перед собой. Девочку из рода Валынских. Некроволхва, который удивительным образом может сочетать в себе жизнь и смерть. Который может создать цветущий сад и тут же уничтожить его одним мановением руки. Существо, которое совершает свое первое убийство, едва появившись на свет. Девочка из рода Валынских убивает свою собственную мать. Если та недостаточно сильна для того, чтобы противостоять.
   Михаэль опустил глаза. Воцарилось тягостное молчание, которое прерывалось лишь тяжелым дыханием Анны. Прошло несколько минут, прежде чем барон фон Андерман посмотрел жене в глаза и вмиг окрепшим голосом произнес:
  - Не желаю больше ничего знать. Что бы вы себе в своей семье ни надумали, моих дочерей это не коснется. Никогда. Я уезжаю на родину, в Дюссельдорф, и забираю девочек. Надеюсь, что наши с тобой пути больше никогда не пересекутся.
   С этими словами мужчина развернулся на каблуках и, прижимая в носу изрядно помятый в стиснутых кулаках платок, направился к выходу из подвала.
  - Глупец, - настиг его уже на лестнице лишенный эмоций женский голос, - никому еще не удавалось обмануть судьбу, лишь попытавшись от нее сбежать.
   Анна засмеялась. Но Михаэль уже этого не услышал.
  
  ***
  
  - Папа, а что ты делаешь? - маленькая ручка легла на тонкую руку, которая в этот момент возилась с замком чемодана.
  - Мы на некоторое время уедем, Машут, - напряженно проговорил Михаэль, стараясь говорить как можно более ласково, - ты ведь хочешь узнать, где родился твой отец? Хочешь увидеть Германию?
  - Угу, - кивнула девочка, садясь на один из уже собранных чемоданов и принимаясь болтать ножками в туфельках с бантиками, - а мама с нами?
  - Нет, мама останется дома, - проговорил барон, замечая, как его дочь с облегчением выдыхает и заметно веселеет.
   - Па-ап, - протянула Мария через несколько минут молчания, - а можно мне с твоим кольцом поиграть? Из него такие молнии забавные вылетают...
  - Хорошо, только осторожно, не покалечься, - мягко сказал Михаэль, с некоторым трудом снимая с пальца магическое кольцо, - и не потеряй. Твой папа без него как без рук.
  - Угу, - снова буркнула Мария, осторожно, будто священную реликвию, принимая из рук отца заветный артефакт. При этом детская рожица приняла такое напряженное и ответственное выражение, что невозможно было не улыбнуться.
   Часы на стене мерно отбивали такт, оповещая присутствующих о том, что уже перевалило за полдень, за окном робко чикнула мелкая птаха, будто хотела привлечь к себе внимание, но потом почему-то передумала. На диване сонно мурлыкала кошка, хотя ей, пушистой шалопайке, первой надлежало чувствовать приближающуюся беду.
   Но увы. Как говорится в таких случаях - ничего не предвещало беды.
   Зато яркую фиолетовую вспышку мог видеть каждый, кому вздумалось бы проходить мимо особняка почтенного семейства фон Андерман.
   Когда же последние вспышки погасли в воцарившейся гробовой тишине, в мирной картине мира ничего не изменилось. Кроме одного. Михаэля нигде не было, будто и не существовал на свете такой человек. А по щекам его младшей дочери катились слезы испуга и боли.
  
  ***
  
  - Мама, я хочу к папе, - ныла Мария, ведомая по ненавистному хлипкому полу подвала, - где он? Что ты с ним сделала?
  - Ничего с твоим отцом не сталось, - раздраженно проговорила Анна, сильнее сжимая руки дочерей, - просто телепортировался и скоро вернется.
  - Ты все врешь! - на глаза девочки который раз за день навернулись слезы, - это ты!
  - Помолчи! Вон, бери пример со своей сестры. Идет себе спокойно и слова не молвит, - Анна с некоторым трудом отворила тяжелую металлическую дверь и впустила дочерей в комнату, где те были впервые за всю свою короткую жизнь.
   Помещение было странным и страшным, по мнению самой Марии. Множество непонятных приборов, сделанных из изъеденного ржавчиной металла, влажные стены темного кирпича и никакой мебели за исключением высокого кресла с приделанными к нему толстыми ремнями цвета сырого мяса.
  - М-мама, это зачем... - послышался дрожащий голос обычно неразговорчивой Бетти, - что ты хочешь....
  - Я вам, кажется, велела молчать, - раздраженно осадила ее Анна, делая шаг в сторону посеревшей от времени печи, - Мария, ты первая. Садись на стул.
   Девочка не решилась ослушаться в этот раз и с трудом забралась на странный предмет мебели. Некоторое время ничего не происходило, но вскоре Валынская подошла к дочери, держа в щипцах отдающий жаром, раскаленный добела кусок железа. Если раньше Маша волновалась, то когда мать начала стягивать на ее руках ремни, девочка начала бояться по-настоящему.
   Одно неуловимое движение, и разум застлала боль, которою просто невозможно выдержать. Которая ломает суставы и рвет связки. Которая подчиняет и заставляет сознание меркнуть.
   Крик. Только вот чей? Непонятно. Все перемешалось, слилось в единую какофонию звуков, действий...
   Свет. Лучик света бьет прямо в лицо, но сейчас кажется, будто кто-то выжигает ей глаза, настолько больно и непривычно после мрака подземелья.
   Мария тихонько застонала и попыталась приподняться на локтях, но чья-то неласковая рука с силой прижала ее к полу.
  - Эй, - послышался хрипловатый женский голос, - осторожно, старый черт, не раздави ее! Хочешь, чтоб вместо двух трупов тут еще и третий появился?!
   Девочка потрясла маленькой головкой, отчего черные, но уже изрядно запачканные обильно покрывающей пол пылью волосы застлали ей лицо, еще больше мешая разглядеть говорящих.
  - Бери девку и выматываемся отсюда, - последовал короткий приказ, - если она перебила всю свою семейку, то не представляю, что она сделает, когда очнется. Это может нам сильно помешать. И помочь. В дальнейшем.
   Чья-то не особо ласковая, явно мужская рука схватила ничего не понимающую Марию, после чего закачало, замотало.... Замутило.
  - Если она блевать соберется, я хвачу ее башкой о стену, - прямо над головой девочки раздался раскатистый громовой бас, отдавшийся тупой ноющей болью в голове.
  - Потерпи, не кисейная барышня. Испражнения этой малявки будет отстирать легче, чем кровь, которую она может из тебя пролить.
  - Я все равно не верю, что трехлетняя мерзавка могла убить взрослого некроволхва. Черт, да ей бы даже на ту еще одну малявку сил не хватило. Ты точно все проверила?
  - Тут проверять нечего, - отрезала женщина, - посмотри на ее плечо и просканируй ауру помещения. Видать, сестра решила выжечь ей наше фамильное клеймо, но вот реакцию недоучки на боль немного не рассчитала. И даже не хотела думать о том, что кто-то может оказаться сильнее ее. Вечно выше всех и умнее всех. Вот к чему это приводит. Никому не избежать проклятия нашей семьи. Никому.
  - Мне на миг показалось, что ты не жалеешь о смерти своей сестры...
  - А чего ее жалеть? Сильные не нуждаются в жалости, а слабые жалости не достойны.
  
  Глава 3. Когда встречаются двое.
  - Зачем ты все это мне рассказываешь? - худая девушка поджала острые коленки к груди и кочергой пошерудила в догорающем очаге. На ее лице была написана задумчивость: видно было, что сидящий рядом мужчина для нее враг настолько естественный, как восход солнца в новом дне. Представьте себе свое удивление, если солнце однажды не взойдет.
  - Ты же хочешь узнать, что произошло до нашей встречи там, в Румынии? Хочешь понять, с каким родом проклятия столкнешься ты и твои потомки? И что случилось с Михаэлем, когда вы нашли его...
  - Тихо. Не повышай голоса, иначе разбудишь моих детей. Просто... просто продолжай... Я тебя слушаю.
  
  
  ...11 лет спустя
  - Знаешь, иногда мне кажется, что скоро моя жизнь перевернется. Можно считать это дурным предчувствием.
   Нишка оторвалась от протирания низкой кривобокой столешницы и воззрилась на своего хозяина. Он сидел в кресле, лениво перелистывая пожелтевшие от времени страницы одной из библиотечных книг. О ногу в высоком сапоге старательно терлась серая полосатая кошка - любимица всей кухни, что явно показывали жирные бока мурлыки. Константин морщился, животных он не любил.
  - И что же заставляет вас так думать изо дня в день? Это уже не предчувствие, а какая-то навязчивая мания, господин, - наконец решилась ответить служанка.
  - Не знаю, Нишка, - мужчина лениво потянулся и, взяв с тумбы кинжал, принялся ковырять им в крепких зубах, - наферное, зфезды так фтоят фторую неделю.
   Служанка вздохнула и покачала головой. Она прожила в этом доме уже больше десяти лет. В качестве служанки, но это не помешало ей многое узнать о тех, кто здесь живет. Были тут два разгильдяя и выпивохи, Берт и Том, которых держали тут только из-за их впечатляющей физической силы даже по меркам вампиров. Была скромная девочка Лилия, которую с боем пришлось вырывать у владельца борделя. Была старая домоправительница, которая даже в самую жаркую погоду не снимала черного балахона с воротником под горло. И все они, кроме последней, были вампирами.
   И был Константин - человек среди вампиров, сын давно почившего графа, темный маг и менталист . Никто не мог точно сказать, сколько ему лет, но на праздничном торте у него никогда не было свечей. Ибо не выпустили еще такого большого количества свечей и не изобрели таких огромных тортов. Но несмотря на такой солидный возраст, хозяин дома всегда оставался избалованным юнцом, за которым нужен был глаз да глаз.
   Одни боги знали, сколько сил потратила Нишка, чтобы женить это чудо природы. Но Константин вечно отшучивался, говорил, что ждет свою принцессу. Уже который век. А на тонкий намек на то, сколько девушек уже побывало в его постели, он неизменно отвечал, что сказки должны заканчиваться свадьбой, а не постелью.
   Хотя, Нишка снова вздохнула, с такой-то семейкой и свою семью заводить не захочешь. Что стоит одна сестра ее господина - Марья. Это же надо было возненавидеть своего брата только потому, что он родился человеком! Нет, людей еще можно понять, Нишка вспомнила перекошенное раскрасневшееся лицо отца и ненависть в глазах селян, ведь они ничего не знают о вампирах, считают их опасными тварями, которые убивают младенцев и девственниц, разрушают дома и приносят болезни. Но сами вампиры же все знают о людях! Конечно, многие из них считают простых смертных слабыми и униженными от рождения, но Константин вполне мог о себе позаботиться и ничем не уступал своим клыкастым собратьям. Загадки да и только....
  - Нишка, радость моя, что там с моим плащом? - голос господина вырвал служанку из ее размышлений о превратностях судьбы.
  - В прихожей висит на крючке, почищенный и поглаженный. Вы уже три раза мимо него проходили, - проговорила Нишка, вытирая руки о передник, - вы куда-то собрались на ночь глядя?
  - Собрался, - кивнул Константин, вставая и откладывая книгу, - ибо сегодня просто чудесная ночь. А свежий воздух полезен для здоровья.
  - Свежий воздух, может, и полезен, а вот укус вампира плохо сказывается на самочувствии, - возразила служанка, пинком отгоняя полосатую попрошайку с незатейливым именем Кошка. То ли у хозяина была бедная фантазия в области имен, то ли он так тонко поиздевался над бедным животным. И не разберешь.
  - Брось, что со мной может случиться? Опасаться тут надо за здоровье того вампира, который встретится мне на пути, - граф усмехнулся и скрылся в прихожей.
   Послышался насвистываемый им незатейливый мотивчик, шуршание грубой ткани, хлопок входной двери, лай дворовых псов снаружи... и все стихло.
  
   Мария сжалась в дальнем углу, всей душой надеясь, что все закончится быстрее, чем по дому начнет распространяться сладковато-едкий, знакомый еще с детства трупный запах. В воспаленной памяти стояли звук удара и нелестные эпитеты в адрес отца, ее самой и того, чем ей приходится заниматься вне зависимости от ее собственного желания. Странно, что в этот раз ее реакция была несколько другой... Наверное, она просто устала. Устала от такой жизни.
   Живот схватило болью. Наверное, от голода, она уже не могла точно сказать, когда ела в последний раз. Потерпи, осталось совсем немного... Правда, с каждой минутой терпеть становилось все труднее и труднее. Боль въедалась в кости, подобно кислоте разъедала внутренности, острой иглой тыкалась в мозг.
   На лице вдруг появилась улыбка. Еще чуть-чуть... Не больше суток, и все закончится. И можно будет наслаждаться покоем. Если ТАМ вообще что-то есть.
   Руки сжались на рукояти простого, без всяких украшений (кроме засохшей багровой крови на лезвии) клинка, который и убил ее опекунов пару часов назад. Почему-то не хватало смелости напороться на него самой. Теперь придется ждать... Жаль.
   Вдруг впереди показалась чья-то неясная фигура, которая на миг остановилась в нескольких метрах от нее, а потом стала стремительно приближаться, чтоб вскоре оказаться в круге неверного света, который дарила пара свеч на обшарпанном столе. Человек. Красивый длинноволосый брюнет. Одет в черное. Наверное, это за ней. Но она не хочет. Зачем им это, если она все равно умрет скоро? Или смысл человеческого существования вообще направлен только на то, чтобы причинять страдания другим? Зачем? Что она им всем сделала?
   - Убейте меня... пожалуйста, - тихо проговорила девочка, протягивая незнакомцу клинок; руки ее слушались плохо, - зачем вам забирать меня в тюрьму? Мне же и так осталось недолго. А так вы сделаете доброе дело. А своим скажете, что я покончила с собой.
   Маша старалась говорить как можно более убедительно, чтоб у незнакомца не осталось сомнений. Выход вдруг показался ей таким легким, что, остались бы у нее силы, она пустилась бы в пляс. Если повезет, то все закончится гораздо быстрее, чем она даже могла мечтать...
  
   Константин просто проходил мимо, когда почувствовал этот запах. Кровь. Очень много уже давно остывшей крови. При обычных обстоятельствах он не обратил бы на это внимание. Мало ли кто кого убывает и кто где умирает? В большом городе это происходит на каждом шагу, ночью, за закрытыми дверями или на улице, среди белого дня, у всех на виду. Убийство другого живого существа будоражит человеческую кровь. А безнаказанное убийство тем более.
   Не в правилах Константина было вмешиваться, навлекая на себя чужие беды. Но не сегодня. Что-то остановило его и заставило подойти поближе к небольшому облицованному серым камнем дому, из которого и доносился запах смерти. Внутри был живой человек. Вернее сказать, морально сдавшийся, загнанный в угол зверек, балансирующий на грани жизни и смерти. Константин явно ощущал, как в воздухе витает отчаянье, смирение, страх, паника. Однако к нему примешивался и другой запах. Запах невинности, юности. И магии.
   Это еще больше заинтересовало мужчину, потому он, толкнув тяжелую незапертую дверь, вошел в дом. Тишину нарушали лишь скрип деревянных половиц под ногами и чьи-то тихие всхлипывания, доносившиеся из боковой комнаты, отгороженной от пытливого взгляда лишь тонкой резной дверью, тоже незапертой.
   Наконец он увидел странную картину: два трупа, мужчины и женщины, и ребенок неподалеку. Девочка. Она сидела на полу, прислонившись к стене, и держала в дрожащих, посиневших от холода руках окровавленный клинок. В ее широко раскрытых зеленых глазах, с мольбой обращенных на него, стояли слезы. Они просили слишком много. Больше, чем он мог дать. Ведь она еще совсем ребенок. Дитя.
   Не обращая внимания на трупы и кровь, разлитую по всей комнате, Константин бережно взял ее на руки и тесно прижал своей к груди. Она - убийца, это ясно можно было сказать по тем ранам, коими сверкали трупы, и по крови на лезвии. Что же заставило это нежное создание взять в руки оружие и убить аж двоих человек? И почему внутренний голос твердил Константину, что это существо непременно надо защитить и укрыть вместо того, чтобы сдать ее властям? Может быть, сыграло роль то странное сочетание слабости и силы, которое исходило от этого перепуганного создания, что с упорностью настоящего воина стремилось умереть....
   Константин молча протянул руку, требуя отдать ему оружие. Девочке это явно не понравилось. Она вздрогнула и взвилась как осой укушенная.
  
   Все надежды рухнули. Незнакомец не стал дарить ей свободу. Вместо этого он взял ее на руки, странно бережно и осторожно, по логике вещей такую, как она, стоило бы взять за шиворот или вообще пнуть пару раз. Впрочем, девочке было не до этого. Мало ли какие прихоти у работников Тауэра... Почему-то у Маши не было сомнений, что это именно работник той страшной тюрьмы.
  Все. Конец. Тетя рассказывала, что там пленников могут держать десятилетиями и не давать им умереть. Тогда... тогда можно хотя бы попытаться продать свою свободу подороже. Зачем он протягивает руку? Неужели и правда наивно полагает, что она отдаст ему свою последнюю надежду?
   - Не хотите убивать? Тогда я убью вас! - крикнула девочка и подняла руку, стараясь уколоть держащего ее на руках человека. Но рука дрогнула, клинок выпал, и звон возвестил о том, что тот встретился с полом. Тогда Мария заплакала. Тихо и безнадежно. Хоть девочка и выглядела младше своего возраста за счет смертельной худобы и криво обрезанных волос, но ей было уже 14, а в этом возрасте стыдно плакать. Но уж очень обидно, что она так бездарно лишилась надежды на окончание страданий.
  - Тс-с-с-с.... - проговорил мужчина невнятно, - все будет хорошо. Я обещаю.
   Константин крепче прижал к себе плачущего ребенка и направился к выходу. От ее грязных волос и немытого тела нестерпимо несло мышами, потом и пылью. В глубине души мужчина принимал непростое решение. Каждый шаг, приближающий их к выходу из дома, сопровождался сомнениями в правильности содеянного и усиливающимся плачем. Оказавшись на улице и посмотрев на уже рыдающую девчушку, Костя тяжело вздохнул и, больше не раздумывая ни секунды, телопортировал вместе с ней. Домой.
  
  ***
  
  - Эй! Кто-нибудь! Немедленно приготовьте горячую ванну и еду для нашей гостьи!
   Ничего не понимающая Мария вздрогнула от громкого мужского голоса, который прозвучал над самым ее ухом. Руки, отчаянно цепляющиеся за жизнь вопреки разуму, заползли под плащ незнакомца и вцепились в его нагретую льняную рубашку.
  - Я не хочу в тюрьму... мне больно, - совсем уж по-детски прохныкала Маша, когда ее попытали оторвать от незнакомца, заставляя тем самым еще крепче к нему прильнуть, - не надо, умоляю... они меня мучили.... Я не виновата....
  - Хозяин, кто это? - послышался мягкий женский голос совсем близко, и чьи-то руки снова предприняли попытку отцепить ее от теплого тела и куда-то уволочь. Не вышло.
  - Не знаю, - ответил незнакомец, стараясь отстраниться от Марии, - нашел ее в одном из домов в компании двух трупов и холодного оружия.
  - Вы хотите сказать, что она убила двоих человек? - чья-то рука на миг больно ухватила девочку за руку, отчего та сдавленно пискнула, - хозяин, вы с ума сошли! Да она же опасна! Если эта девица убила кого-то, то ей не составит труда убить еще раз!
  - Нишка, посмотри же на нее, - жестко ответил незнакомец, - она вся дрожит, она напугана, она явно ничего не ела уже долгое время, у нее на теле куча синяков и кровоподтеков. Я не знаю, что с ней делали эти двое, которых она убила, но я не дам сдать ее властям. Они погубят ее своим правосудием.
  - А вы не рассматривали другой вариант? - на повышенных тонах ответила оппонентка, - вдруг она обычная попрошайка с улицы, которая пробралась к двум честным людям, чтобы их обворовать, и убила, когда ее поймали за руку? А синяков ей мог понаставить какой-нибудь такой же отщепенец общества или любовничек!
  - Не забывай, что я маг разума, - раздраженно ответил незнакомец, - если бы это было так, то все отразилось бы в ее мыслях. И хватит уже со мной спорить! Взяла манеру! - сильные пальцы наконец смогли разжать кулачки Марии, и девочка оказалась на полу, после чего ее подхватил еще кто-то, видимо, та женщина, что разговаривала с незнакомцем. - Отмой ее, приодень во что-нибудь приличное и вели, чтоб накормили. Много сразу не давайте, чтоб ей плохо не стало. Все.
   Тут Мария открыла глаза, и перед ней замаячили разноцветные круги, мешающие разглядеть как следует то место, где она находилась. Ее куда-то несли, это было ясно точно.
   Хлопнула дверь, вспыхнул свет, кислотой разъедающий глаза. Мария снова зажмурилась и, кажется, даже тихо заскулила против своей воли.
  - Давай, не бойся, - послышался уже знакомый женский голос, - сейчас я тебя раздену и вымою.
   Маша часто заморгала, привыкая к свету и дожидаясь, когда тьма перед глазами сменится на возможность хоть что-то увидеть.
   Перед ней предстала просторная комната со стенами, обитыми зеленым с золотым шитьем шелком. С потолка свисала причудливая люстра в виде большого шара, по бокам которого застыли разноцветные магические огоньки, а в углу притулилась огромная ванна, наполовину завешенная белой струящейся тканью. На небольшом столике с гнутыми ножками стояли какие-то непонятные цветные предметы разной формы. Кажется, внутри них были жидкости, но точно девочка не могла сказать.
   От созерцания комнаты Марию отвлек тот факт, что молодая женщина с пепельными кудряшками принялась снимать с нее тряпку, несколько лет назад еще гордо именовавшуюся платьем.
  - Н-не надо... я н-не хочу больше... - выдохнула девочка, пытаясь помешать этому действу, - больно... не хочу.
   Говорить было трудно, нужные слова находились с трудом. Легче ей было бы объяснить все на родном русском языке, но вряд ли эта женщина понимала его.
  - Чего ты не хочешь? Мыться не хочешь? - незнакомке все-таки с трудом удалось снять с девочки платье, - о боги... Кто с тобой это сделал?
   Мария непонимающе посмотрела на женщину и опустила глаза, чтоб разглядеть себя саму. Торчащие ребра, синева под небольшими грудками, на ногах, пара царапин на бедрах... Наверное, про это она и спрашивает.
  - Они... - негромко ответила девочка, - они... не хочу больше... я не виновата...
  - Тебя насиловали? - задала женщина непонятный вопрос.
  - Не знаю... не помню.... Больно... - пробормотала Мария, пытаясь скрыться от пытливого взгляда этой незнакомки. Ей не хотелось ничего говорить. Ей хотелось спать.
  - Ох, что с тобой делать, - возвела очи горе женщина, - запрыгивай в ванну. Сейчас немного пощиплет и станет легче. Не пугайся и потерпи.
  
   Константин стоял у окна, его взгляд лениво блуждал по темной вечерней аллее с бликами из небольших фонтанчиков и неясными фигурами ровно подстриженных кустов. Где-то в отдалении переругивались собаки, за спиной уютно потрескивал камин, наполняющий дом танцующими на стенах тенями и окутывающим с ног до головы теплом.
   Кто эта девочка? Откуда вдруг в ней взялась сила, чтоб убить двух взрослых людей? Или это все-таки сделала не она, а кто-то просто воспользовался ей для этого преступления? И самый главный вопрос: что с ней делать дальше? Просто так у себя не оставишь, поползут грязные слухи, которые могут испортить ее и без того небезупречную репутацию. Сделать ее служанкой? А если она не справится? Слишком хрупкая, слишком напуганная, искалеченная... Сдать в приют? Нет, начнутся всякие ненужные вопросы, и тогда правда точно вскроется. Ох...
   - Хозяин, вы ее у каких-то зверей отобрали, - покачала головой подошедшая Нишка, руки которой скользили по белому переднику с вышитыми там морковками, - мало того, что ее били, так еще, похоже, и насиловали несколько раз. Хоть она и не понимает, что с ней произошло.
   Услышав эти слова, Константин помрачнел. Эти двое подложили девочке большую свинью. Мало того, что она без роду, без племени, без копейки денег, так теперь еще и порченная. Хорошо хоть у властей вряд ли будет повод подозревать ее в убийстве: Константин приложил все усилия, чтоб замести следы. Но вывод все равно неутешительный: ей вечно придется быть у кого-то приживалкой, так как удачно выйти замуж у нее слишком мало шансов.
  - Иди. Мне нужно подумать, - сказал он, нервно барабаня пальцами по подоконнику.
   Ситуация патовая. Слишком беззащитна она сейчас в этом мире, полном слухов, домыслов, манер и идей чести. Общество как голодный зверь, безжалостная машина, что не признает своих ошибок, но не прощает чужих. Пожалуй, есть только один выход, который потом может выйти боком самому Константину. Но другого нет. В конце концов, он часто вкладывает в казну местных органов управления свои деньги, которые идут на так называемую 'благотворительность'. Это заткнет рты самым любопытным.
  
  ***
  
   Обычная полосатая кошка с забавным тупым носом, будто бы в родственниках у нее были благородные персидские коты, высокомерно задрав хвост, шествовала вдоль комнаты по зеленому с аляповатыми розовыми цветами ковру. Причем вид у нее был такой, будто вышагивала она по красной дорожке по направлению к личному замку с тысячей слуг в придачу.
   Мария не сдержала смешок и, присев на корточки, выставила вперед руку.
  - Киса-киса-киса.... - звала она, но пушистое создание обращало на нее внимания не больше, чем на вазу с цветком.
  - Любишь животных? - послышалось сзади, - хотя чего я спрашиваю... Все маленькие девочки любят.
   Мария резко повернулась и узрела своего недавнего спасителя. Она так и не узнала его имени, стеснялась спросить. Наверное, его можно было бы назвать красавцем, хотя в этом девочка не очень-то и разбиралась. Высокий, стройный, чуть смуглый. Волосы черные, собранные сзади в небрежный хвост. На щеке едва виднеется белая полоска застаревшего шрама, который у глаза будто бы раздваивался подобно змеиному языку. Либо же это были два слившихся в одно шрама, трудно сказать. А глаза зеленые. Как у нее самой...
  - Молчишь... - устало сказал мужчина, присаживаясь в кресло и жестом приказывая девочке сесть напротив. - Почему ты всегда молчишь? Что тревожит тебя? Что затаилось в твоей маленькой головке?
   Девочка, опустившись возле его ног, продолжила молча рассматривать того, кому обязана жизнью. Она не видела смысла что-то говорить, если скоро ее все равно вышвырнут отсюда. Нет, не было смысла винить их в этом. Мария преступница в их глазах, странно, что эти люди вообще связались с ней, рискнув при этом своими головами.
   Наверное, стоило поблагодарить. Но слова благодарности застревали в горле, как только приходила мысль о том, что когда-то придется расплачиваться за внезапно проявленную доброту.
  - Нет, девочка моя. Я сказал сесть в кресло, а не на пол, - покачал головой мужчина и, подхватив Марию за талию, усадил ее туда, где хотел ее видеть, - скоро тебе принесут поесть, а то смотреть на тебя жалко, кожа да кости.
   Внезапно мужчина встал с кресла и опустился рядом с сидящей Марией, отчего девочка вжалась в спинку и зажмурила глаза, будто опасаясь удара.
  - Ну чего ты боишься? - сильные пальцы подцепили трясущийся подбородок, в то время как другой рукой незнакомец небрежно смахивал с глаз наметившиеся слезинки, - неужели ты думаешь, что я тебя спасал для того, чтобы причинять тебе боль? Открой глаза! Учись видеть страх, ибо, если ты не видишь, это не значит, что страха нет. Это значит только то, что ты теперь еще более уязвима перед ним. Вот так, хорошо. А теперь посмотри на меня и скажи свое имя.
  - М-мария Валынская, - пробормотала девочка, специально назвав свое полное, чтоб показать, что она уже взрослая, и ей не надо читать нотации.
  - Молодец. Проявляешь характер, - улыбнулся мужчина, - а меня ты можешь звать Константином. Итак, Мария, скажи мне, пожалуйста, что ты умеешь? Читать, писать, считать?
   Девочка заметно занервничала. Ничего из этого она не умела делать: в планы садистов редко входит обучение своих жертв грамоте и основам счета. Что же делать? Соврать? А вдруг этому Константину приспичит устроить ей экзамен, чтоб проверить ее слова? Сказать правду? А если он, узнав, что она ничего не умеет, ударит или, еще хуже, не даст есть? Пустой желудок вновь напомнил о себе тупой сосущей болью.
  - Ну не трясись, не трясись, вижу уже, что ничего из этого не умеешь. Значит, будем учить, что с тобой поделаешь. Ты не виновата. О, вот и принесли поесть. Иди, садись за стол, а как насытишься, я принесу кое-что из бывших вещей моей сестры, может, тебе что-то да подойдет.
  - Спасибо, - Мария натянуто улыбнулась: после этих добрых слов ей не хотелось обижать этого странного, но все равно очень доброго человека, - я... я... правда, спасибо...
   Теперь Валынская просто не знала, что ей говорить. У нее вообще с лексиконом было не ахти, говоря откровенно. Ей хотелось выразить свою признательность как можно более полно, но она просто не знала как.
   - Что со мной теперь будет? - окончательно запутавшись и решив оставить все это на потом, девочка задала вопрос, который больше всего ее сейчас мучил. Несмотря на жизнь в заточении, глупой она не была и понимала, что все хорошее быстро кончается, если ты не нужен кому-то для чего-то.
   На миг девочке показалось, что в глазах Константина мелькнула с трудом сдерживаемая обреченность. Но мужчина не дал Маше додумать эту мысль: он осторожно погладил ее по волосам и сказал:
  - Останешься в замке. Будешь помогать по хозяйству. А сейчас садись за стол.
  - Хорошо, - безропотно согласилась Мария, которая видела в этом лучший для себя вариант.
   Стол, который слуги занесли в небольшую комнату с множеством ярких гобеленов, изображавших диковинных зверей с клыками, вытянутыми шеями, большими ушами и даже крыльями, был невообразимо велик. Застеленный плотной белой тканью и украшенный небольшими декоративными вазочками, он выглядел каким-то совершенно самостоятельным элементом в этой картине.
   Ну а Маша за ним чувствовала себя тараканом, который ползет по огромной белой печи и просто теряется на фоне ее величия.
  - Кушай давай, - тем временем поощрил севший рядом Константин, - неизвестно в чем душа держится.
  - Вы похожи на моего отца, - неожиданно для себя сказала девочка, уткнувшись в тарелку, - только я почти уже не помню его... - с этими словами Мария осторожно взяла какой-то странный прибор с зубчиками и осторожно ткнула им что-то круглое и оранжевое. Брызнул сок. Девочка виновато посмотрела на хозяина дома и, решив больше не рисковать, взяла со стола более-менее знакомый продукт - хлеб, и начала увлеченно его жевать. Он оказался очень вкусным и свежим, что не могло не радовать голодную Марию. Вскоре в хлебнице ничего не осталось, а девочка чувствовала себя резко потяжелевшей и осоловело хлопала большими зелеными глазами.
  
  ***
  
   Бокал с тонкой хрупкой ножкой резко раскололся в сильных гибких пальцах и сверкающим дождем опал на залитый вином пол. Дубовые доски послушно впитали в себя жидкость, разнося по залитой солнцем комнате аромат букета 1688 года.
  - Черт возьми, почему тут никто не уберет?! - тут же вспылил Константин. - Бардак, а не дом!
  - Хозяин, прекратите, - твердо проговорила Нишка, пока испуганная служанка в белом чепчике торопливо убирала осколки, - вы сами заварили эту кашу, так и нечего перекладывать свои проблемы на других.
   Стоит сказать, девушка сильно рисковала, так разговаривая с тем, кто одним ударом мог стереть ее в порошок. Но за те годы, что они провели вместе, служанка научила вспыльчивого графа считаться со своим мнением, даже если ему оно не нравилось.
   Константин взвился со своего места и подошел к окну. Облокотившись ладонями на нагретый лучами солнца подоконник, мужчина выдохнул сквозь стиснутые зубы. Непослушные прядки черными щупальцами облепили его влажный высокий лоб.
  - Я не знаю, что с ней делать! Она почти всегда молчит! Ничего, кроме 'хорошо', 'спасибо' и 'да', от нее невозможно добиться! Она ничего не хочет рассказывать о себе, постоянно плачет, шарахается от каждого движения!
  - А чего вы от нее хотите, господин? Девочку насиловали и били долгие годы, при этом, скорее всего, внушая, что это норма. И я предупреждала вас о том, что будет, если вы возьмете эту сироту домой.
  - А что ты хотела? Чтоб я оставил ее умирать? Чтоб отдал в тюрьму, где из нее душу вынут и съесть заставят? Это тебе пришлось бы по вкусу, Нишка?
  - Так, по крайней мере, было бы справедливо. И вы сейчас не метались бы по комнате, портя нервы себе и окружающим!
  - Справедливо? - Константин резко повернулся к служанке, - ты считаешь, что загубленный ребенок, просто порешивший своих мучителей - это справедливость? Да мы даже не знаем, она ли их убила! Мария же не хочет ничего рассказывать об этом, а кто-то, подставивший ее, сейчас спокойно разгуливает на свободе и смеется....
  - У вас все слишком просто, господин, - прервала излияния мужчины Нишка, - просто убили, просто украли, просто подставили. Убийство оно и есть убийство. Ему нет оправданий.
  - И это говорит мне вампир, который не может жить без человеческой крови, - Константин уже почти кричал, - а если бы я тебя тогда не спас, если бы тоже подумал, что справедливо будет, если такое существо сожгут с потрохами, что тогда бы ты сказала?
  - Думаю, ничего уже не сказала бы, потому что была бы кучкой пепла, - уже чуть мягче сказала Нишка, идя на попятный, - но, по крайней мере, вы уже ответили на вопрос 'что делать?'. Станьте для нее тем же, чем стали для меня. А там... Проведение рассудит, хозяин, Проведение рассудит...
   Константин хотел что-то ответить, но вдруг из соседней комнаты раздался истошный крик. Уже не первый раз Мария кричала ночью, но сейчас день был в самом разгаре, потому мужчина тут же кинулся в спальню, которую отвели специально для его воспитанницы.
   Девочка стояла посреди просторной комнаты с простой обстановкой в виде пары мягких кресел, расписного сундука и кровати, держась за голову и тихонько подвывая. Черные волосы слиплись от пота в некрасивые сосульки и свисали на парчу цвета топленого молока и перванша.
   Константин подошел к ней и резко прижал ее к себе. Мария, тяжело дыша, вцепилась в него, вряд ли осознавая сейчас границы реальности.
  - Что случилось? Ты задремала? Видения? - спросил он обеспокоенно, не выпуская девочку из рук.
  - Нет... не спала... просто... шла... и видения... - отрывисто пробормотала Мария, - они... тянули ко мне руки... говорили, что я их убила... я не виновата.... Они....
  - Маша, - Константин сжал плечи девочки и чуть отстранился от нее, чтоб смотреть ей в глаза, - я очень тебя прошу, расскажи мне, что произошло тогда. Пойми, если ты дальше будешь молчать и бояться, я не смогу тебе помочь. Если тебя кто-то подставил, возможно, мы сможем доказать твою невиновность. А если это сделала все-таки ты... то я просто постараюсь тебя понять. Хотя, хоть убей, не понимаю, как такая маленькая девочка могла справиться с двумя взрослыми людьми...
  - Я.... Я не могу... не помню... не знаю... - Валынская закусила губку и затряслась.
   Нервы графа уже были на пределе. Ну как эта девчонка может молчать? Как она не понимает, что он не выгонит ее, потому что не позволит совесть? Как ему осуществить то, что он задумал, если девочка даже банально не может ему довериться. Кулак с силой врезался в стену позади Марии. Боль немного отрезвила мужчину, и он тут же принялся утешать испугавшегося его всплеска ребенка.
  - Ну не плачь, не плачь... Все хорошо. Не хочешь пока говорить, не говори. Я больше не буду тебя торопить, только успокойся.
  - В-все нормально.... - пробормотала Мария, выпутываясь из объятий потомка рода Конипович, - я... простите... я правда не могу сказать.
  - Ладно, - мужчина выдохнул, - ты уже немного набралась сил, значит, с завтрашнего дня начнется новая для тебя жизнь. С утра Нишка объяснит тебе твои обязанности, возможно, придется еще и нанять тебе учителя, так что постарайся хорошо выспаться, чтоб не клевать носом. А сейчас отдыхай.
   Отвесив Марии короткий поклон, Константин покинул ее комнату и плотно закрыл дверь, чтоб сквозняк не мешал девочке.
   Оказавшись, наконец, у себя в спальне, мужчина с облегчением скинул тяжелые сапоги и снял рубашку, после чего с блаженным стоном растянулся на кушетке с высокой резной спинкой. Вырезанные в дереве сатиры ехидно щерились, ветер раздувал тяжелые карминово-красные шторы.
   В дверь постучались.
  - Войдите, - расслабленно буркнул мужчина, кинув быстрый взгляд на визитера.
   Это была Нишка, которая несла на подносе сигару и виски. Девушка привычно поставила ношу на пузатую прикроватную тумбочку.
  - Как вы любите, хозяин.
  - Спасибо, - Константин потянулся и стал с наслаждением потягивать напиток, любуясь бликами солнца на стекле бокала, - я принял решение, Нишка. Я стану ее опекуном и постараюсь сделать так, чтоб она забыла обо всем, что с ней делали.
  - Вряд ли у вас это получился, - покачала головой служанка, отчего пепельные кудряшки рассыпались по ее напряженным плечам, - может, для вас она - милое и чудесное создание, а вот в глазах общества она будет выглядеть обычной порченной девчонкой без каких-либо выдающихся достоинств. Думаю, она вытерпит еще немало насмешек по этому поводу.
  - Да плевал я на это общество, - отмахнулся чуть захмелевший мужчина, - а достоинства мы ей разовьем. Потому завтра, с самого утра, отправляйся в город и приведи хорошего преподавателя этикета. Желательно, чтобы он еще и письму обучал. Деньги не имеют значения, ты это знаешь. Ах да, и еще займи Марию какой-нибудь несложной работенкой. Чтобы при деле была. Это все. А теперь можешь идти. Я хочу остаться один.
  - Не понимаю я, господин, что в этой девочке заставляет вас проявлять такое милосердие, - девушка взяла с тумбочки пустой поднос, - что же, не мне судить.
   Деликатно хлопнула дверь за спиной, и Константин остался в гордом одиночестве.
  
  "Она сидит в клетке с толстыми металлическими прутьями. Не проникает и луча света, лишь где-то догорает и противно чадит свеча.
   - Это ты нас убила... - из темноты выскальзывают тени. Тянут к ней руки, выкрикивают проклятия..."
   Да, эта ночь была беспокойной. Марию поместили в отдельную комнату, где неустанно гулял свистящий в щелях сквозняк. Вдобавок к этому широкое квадратное окно было открыто, и дул сильный ветер.
   Девочка ворочалась, пытаясь хотя бы задремать, но, стоило ей провалиться в сон, как к ней начинали тянуть руки убитые ей опекуны, будто желая ее задушить. Потом приходила мать с красным от жара железом, и на этом Валынская снова и снова просыпалась с истошным криком. Слава Богу, никто не приходил, чтоб ругать ее за шум. Видимо, не слышали или просто делали вид, что не слышат. Звукоизоляция тут была плохая. Хотя Мария и слова-то такого не знала... А вот выйти из комнаты и попросить кого-то побыть рядом девочка боялась. Хотя, конечно, больше стеснялась, чем боялась. А еще она не могла себе признаться в том, что этот человек, Константин показался ей очень красивым. Конечно, ничего такого, на свете много красивых людей, но если бы не гулко стучащее сердце при одной мысли о нем... Да что же с ней такое?!
   На следующий день ей, сонной и красноглазой, объяснили, что нужно делать. Ничего сложного, стоит сказать. Раньше было гораздо тяжелее. А тут носи себе подносы да подметай полы. И не работа, считай, а отдых.
   А вот мужчину, которого привели и представили учителем, Мария серьезно испугалась. Одетый в темный элегантный костюм с пышным жабо, он смотрелся очень благородным и даже несколько напыщенным. На раздутых щеках червяками лежали бакенбарды, заплывшие глаза едва было видно на неприятном одутловатом лице.
   Не говоря уж о том, что Мария вообще остерегалась мужчин... Потому девочка сразу же юркнула своему спасителю и служанке за спину.
   Однако маневр не удался. Константин отцепил ее руку от рукава своей рубашки и деликатно выставил ее перед собой.
  - Мария, познакомься, это твой учитель Штефан Дабижа. Веди себя с ним хорошо и ничего не бойся. Старайся во всем слушаться и прилежно учись. А вечером я посмотрю, что ты усвоила, постарайся меня не разочаровать. Будь хорошей девочкой.
  
  ***
  
   Вечерняя прохлада наполнила дом на отшибе, в лучах заходящего солнца серый камень казался почти черным, а красноватая крыша при взгляде на нее слепила глаза.
   Мария уже успела немного изучить то место, куда волею судьбы попала. Помимо залов с вычурной мебелью, картинами, гобеленами и скульптурами здесь было много заколоченных досками или закрытых магией дверей. Защита вокруг последних чуть заметно серебрилась. Здесь никого не хотели калечить. Просто предупреждали, что иногда надо держать любопытство в узде.
   В комнатах было много цветов: они стояли на полу в деревянных кадушках, свисали с вязаных кашпо, приветственно мигали цветами с подоконников. Помимо обычных фикусов, фиалок, пеларгоний, лимонных деревьев и миниатюрных роз тут были непентесы-мухоловы и какие-то совершенно диковинные растения с синими щупальцами, длинными красными шипами и живыми подвижными листьями. Скорее всего, последние были магического происхождения.
   Марии нравилось смотреть на это ботаническое великолепие. Пусть она не научилась за все свои годы читать, писать и считать, но в растениях разбиралась прекрасно. А если и не знала чего-то о цветке, то могла осторожно напрямую вызнать у него нужную информацию. Цветы лишь кажутся неподвижной красотой, выполняющей только декоративные функции. В иной момент они могут стать добрыми помощниками, если знать ключик к их зеленому сердцу.
   Увы, сейчас у девочки было слишком мало времени на то, чтобы любоваться и вести беседы. Она направлялась в кабинет Константина, как и было ей велено. Находилось это далековато от импровизированной классной комнаты, где Валынская провела почти весь сегодняшний день. Нужно было пройти по пустоватому коридору, освещенному лишь магическими огоньками, где тебя никогда не покидало ощущение взгляда в спину, пугающего и внимательного. На кухне, куда девочка забежала, чтобы прихватить пару сладких пирожков с вишней, поговаривали, что магические огоньки - живые существа. Они могут даже наушничать, если их научить. Хотя, конечно, трудно представить, что у такого маленького существа есть хоть какой-то разум, но все равно мысль о том, что за тобой может лететь подслушивающий огонек была несколько пугающей.
   Слава духам, коридор быстро закончился, Мария пересекла еще один пышный зал и остановилась у массивной двери с ручкой в форме виноградной лозы.
   А вот дальше возникла проблема. Девочка опасалась стучаться, ибо тогда ей придется рассказывать о том, как прошел день. А, по правде говоря, шла учеба у Валынской отвратно. Во-первых, Мария жутко стеснялась незнакомого человека и старалась находиться подальше от него и вообще избегать прикосновений. Потому, когда тот пытался выпрямить ей спину или поставить руку, она тут же отскакивала. Во-вторых, не привыкла Мария к интеллектуальным нагрузкам, потому материал усваиваться никак не хотел. Тем более он говорил так быстро! Видимо, многие его педагогические знания были рассчитаны на тех, кто хоть что-то умеет. Мария же не знала, как вообще многие предметы называются и что с ними делать.
   Окончательно поддаться страху девочка не успела, так как дверь отворилась сама, и на пороге возник хозяин дома. Взгляд у него был усталым, но при виде девочки он изобразил на лице приветливую улыбку.
  - Добрый вечер. Почему не постучалась? Проходи, присаживайся, - мужчина прошел в глубь комнаты и жестом указал на стул.
   Девочка с некоторой опаской вошла и огляделась. В кабинете хозяина дома она еще не была, а посмотреть там было на что! Удобные обитые темной кожей кресла, серебряные подсвечники, вырезанные в деревянных ножках стульев и столов сатиры, горгульи и виноградные лозы. Но это все не шло в сравнение с тем, чем была завалена комната. Мария никогда еще не видела таких странных металлических приборов: жужжащие, выпускающие струйки дыма, что-то наигрывающие на невидимых инструментах... Были и вполне узнаваемые вещи: заговоренные кольца, браслеты, посохи, кинжалы, кнуты, короткие мечи, наплечники и прочие, на которые только хватило фантазии у создателя. Девочка всегда хотела быть артефактологом. Ей нравилось разглядывать старинные вещи, вникать в их историю... Жаль, что у нее было так мало возможностей хоть что-то узнать об артефактах.
  - Ну как прошел первый день? Тебе понравилось? - вырвал Марию из задумчивости прозвучавший прямо над ухом голос.
   Девочка только сейчас осознала, что все еще стоит, а Константин рядом в ожидании возможности начать конструктивный диалог.
   - Ну, - протянула Мария неуверенно, приземляясь на предложенный ей стул, - нормально... Не могу пока сказать, понравилось или нет, еще не привыкла.
   Валынская решила пока не посвящать его в свои проблемы с учебой, надеясь, что сможет еще поправить плачевное положение дел.
  - Ну, это не так уж и страшно, - неожиданно мягко проговорил Константин (девочка-то ожидала, что ее сейчас будут ругать!) - Не успеешь оглянуться, как вникнешь и наверстаешь упущенное. Просто нужно немного времени и терпения, - мужчина подвинул девчушке вазочку со сладостями, - угощайся. А вообще как тебе здесь? Не обижают?
   Мария помотала головой, мол, нет, не обижают. Она осторожно, будто воруя, стянула из вазочки конфету в яркой обертке и быстро положила ее в рот. У нее внезапно, будто по волшебству, отнялся язык, и она уставилась в пол, отчаянно краснея.
   Духи предков, ну почему она теперь так на него реагирует? Почему у него такой проницательный и глубокий взгляд, от которого немеют ноги и екает сердце?
   - Я... мне тут нравится... - промямлила Мария, неуютно ерзая ну стуле, - просто... сегодня опять снился кошмар... и...
   Ну зачем, зачем она все это ему говорит? Какая ему разница, что ей снится и от чего она просыпается ночью? Ну почему он не опустит глаз...
  - Все еще снятся кошмары? - посерьезнел Константин, - это плохо... Послушай, Мария, если тебе снова будет сниться плохое, можешь позвать меня или Нишку. Не надо стесняться.
   Мужчина встал с кресла и подошел к девочке. Опустившись на корточки, он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
   - Ты меня поняла?
  - Х-хорошо, - пробормотала Мария, пытаясь снова вперить взгляд в пол и еще сильнее заливаясь краской. Но жесткие пальцы не давали ей опустить подбородок, и приходилось смотреть и тонуть в этой глубокой зелени... Рука рефлекторно дернулась, чтоб коснуться его руки, но девочка быстро дернулась и зажмурилась, отгоняя наваждение.
   - Я пойду... с вашего позволения, - нетвердым голосом сказала она, поднимаясь, - мне... мне нужно отдохнуть... - с этими словами Мария вскочила и почти выбежала из комнаты.
  
  Глава 4. Беда не приходит одна.
  
  - Константин, а что это за зеркало? Оно какое-то странное, - тонкий палец почти коснулся ничего не отражающей черной поверхности.
   Время шло быстро и неумолимо. Валынская начинала потихоньку привыкать к этому дому и положению служанки. Раны, как телесные, так и душевные, стали постепенно заживать, фигура выходить из положения "скелет на диете", а волосы отрастать. Кошмары иногда снились, но Мария так ни разу и не позвала своего хозяина, когда они приходили.
   К учителям девочка тоже начала привыкать, по крайней мере, не отпрыгивала от них при каждом резком движении. А недавний разговор удалось на время выбросить из головы, но порой вечерами Мария бездумно лежала в кровати и, поглаживая себя по плечу, вспоминала то единственное легкое прикосновение к своему лицу...
   Вскоре Константину удалось добиться того, что для него в кратчайшие сроки оформили документы на опекунство, и с этих пор Мария начала порою чувствовать себя дорогой фарфоровой куклой, которую ему нравится одевать и причесывать. Тонкие пальцы легко скользили по темным локонам, а в глазах не было ничего типично мужского по отношению к ней. Только любопытство мальчишки, который нашел куклу сестры и вдруг заинтересовался странной девчачьей игрой. Вот и сейчас Марию одели в не слишком-то удобное кринолиновое платье насыщенного зеленого цвета. 'Оно идет к твоим глазам', - говорил опекун.
  - Ох, Мария, - Константин подошел сзади и отвел ее руку, - я боялся, что ты это спросишь рано или поздно. Иногда это зеркало называют 'осколки прошлого'. По легенде, в нем можно увидеть свое прошлое, если очень хорошо приглядеться. Предвосхищаю твой вопрос: не знаю, никогда не видел. Могу только сказать, что оно было тут еще задолго до моего рождения. А вот кое-что появилось уже при моей жизни...
   Мужчина подвел девочку к обычному на вид зеркалу, где едва заметно колыхались призрачные тени. Несколько секунд ничего не происходило, и тут из тьмы вышли трое: вихрастый мальчишка в драной одежде, девочка с милыми светлыми кудряшками, одетая в нечто наподобие ночной сорочки, и еще одна девочка, только темноволосая и затянутая в синий шелк. Всем на вид не больше 11 лет.
  - Идем со мной, - твердо говорит первый, хватая девочку в сорочке за руку. Они поразительно похожи, наверное брат и сестра.
  - Нет, отпусти ее! - говорит ребенок в синем платье, хватая предмет спора за другую руку.
   Но мальчишка все-таки вырывает свою сестру и тащит ее куда-то за пределы зеркальной поверхности. Послышался звук удара и все стихло.
  - Что это? - Мария непонимающе посмотрела на опекуна.
  - Это случилось ночью примерно с век назад, - Константин чуть склонил голову, будто припоминая детали, но почему-то девочке показалось, что каждый момент того происшествия врезался ему в память, - был сильный ливень. Ко мне в дом постучалась женщина, с которой было трое детей. Двое - ее родные, близняшки, а одна то ли служанка, то ли камеристка, не знаю точно. Увы, я просто не мог их не впустить, хотя уже тогда видел, что от мальчишки исходят какие-то странные темные волны.
   Женщина оказалась не слишком разговорчива, потому я сразу же отправил ее с детьми спать в гостевую комнату, а вскоре лег и сам. Зря.
   Скорее всего, брат уже давно лелеял мечту избавиться от своей сестры, а нахождение в моем доме считал самым идеальным прикрытием. Ночью он вытащил девочку из постели и, наверное, предложил ей осмотреть незнакомое место. А когда представилась подходящая оказия, скинул ее вот с этой лестницы, - Константин указал крутые высокие ступени, у которых они как раз и стояли; Мария опасливо отодвинулась, - но девочка выжила после этого. У нее был сломан позвоночник и левая рука, но она еще дышала и пыталась что-то говорить. Мы пытались ее спасти, но было уже слишком поздно. Перед смертью она изрыгнула проклятие в адрес брата: каждый раз этот миг будет для него повторяться, изо дня в день, из года в год. И парнишку так и затянуло в зеркало.
   Их мать, конечно же, обвинила во всем меня и на следующее утро уехала. Больше я ее не видел, но напоминание о том, что тут произошло, до сих пор висит в прихожей.
  - Но почему она обвинила вас? - возмущенно проговорила Мария, - этот мальчик сам гад, натворил столько бед!
  - Во-первых, я попросил бы тебя не разбрасываться такими словечками, как 'гад', - беззлобно пожурил воспитанницу Константин, - во-вторых, а кого еще ей было винить? Некоторые матери скорее позволят отпилить себе ногу тупым лезвием, чем обвинят в чем-то своего ребенка. Ну а я оказался идеальной кандидатурой для сваливания вины. Так, что-то мы с тобой заговорились, Машут. Иди на кухню, помоги слугам, а я пойду к себе... И попроси принести мне виски. Или сама принеси. Ну все, иди.
   Марии нравилось на кухне: там всегда витали приятные ароматы и суетились вечно спешащие куда-то люди. Здесь, в отличие от остальных чопорных залов дома, всегда кипела самая настоящая жизнь во всей ее красе.
  - Мария, возьми поднос, пожалуйста, - устало сказала Нишка, вытирая руки о передник.
   В последнее время служанка смягчилась по отношению к найденышу ее хозяина, и Валынская стала думать, что она не такая уж и плохая, даже довольно добрая, хотя и ворчливая донельзя.
   - Да, конечно... - сказала Маша, ловко хватая поднос и поправляя съехавшие чашки.
  - Ты быстро учишься, - хмыкнула служанка, приоткрывая дверь, - ну иди, а то он ругаться будет.
   Валынская спустилась по лестнице и оказалась у входа в комнату хозяина дома. Он явно находился там, ибо дверь была приоткрыта, оставляя лишь небольшую щель. Но вдруг что-то заставило Марию задержаться и, привалившись к стене, заглянуть внутрь комнаты.
  
  ***
  
   С самого утра у графа было отвратительное настроение, хотя он и старался этого не показывать. Призраки прошлого не давали ему покоя. Сейчас он был у себя в комнате, готовясь ко сну и ожидая традиционный виски с сигарой.
   Граф снял рубаху и потянулся всем телом, поигрывая мускулами. Он уже собирался расстегивать брюки, но тут... Бросив случайный взгляд на зеркало, он заметил в отражении Марию. Девочка стояла у чуть приоткрытой двери, заглядывая в щель. Она за ним подглядывала. Это обстоятельство вызвало в мужчине странные чувства. Он никогда раньше не относился к своей подопечной как к женщине, воспринимал ее как ребенка. Но сейчас, пройдясь взглядом по тоненькой фигурке, маг заметил округлившиеся формы, четко виднеющиеся из-за тонкой ткани нательной рубашки соски, открытую линию декольте и смазливое личико. Вкупе с наивностью это была гремучая смесь. Медленно повернувшись, Константин посмотрел девушке прямо в глаза.
   - Мария... зайди, пожалуйста...
   Возможно, Мария и зашла бы, если бы была чуть понаглее. Но для девочки самым ужасным позором было смотреть ему в глаза после того, как он увидел, чем она занимается. Конечно, она случайно здесь оказалась и случайно заглянула в щель, но он-то этого не знает, а объяснять слишком стыдно... Да и Валынская не могла не признать, что ей понравилось увиденное.
   В общем, все закончилось вполне прозаично. Со страху Мария с ужасным грохотом ухнула поднос на пол и зайцем кинулась в свою комнату, первое место, которое пришло ей в голову. Хотя понятно, что там ее стали бы искать в первую очередь...
   То, что девчонка сбежала, еще и разбив при этом бутылку его любимого виски, очень разозлило мага. А, может, он злился на себя, за то, что так отреагировал на столь интимное действо. По молодости он, глупый и беспечный, часто подглядывал за тем, как переодеваются девушки ... Но чтобы наоборот...
   Как бы то ни было, с девочкой надо разобраться. Если она и дальше будет так поступать, то идея о воспитании истинной леди с хорошими манерами может провалиться.
   Костя быстро накинул рубаху на голый торс и широким шагом направился на поиски девочки. Нашел он ее очень быстро: та была в своей комнате, не найдя более изобретательного способа укрыться от возмездия. Открыв дверь, мужчина встал в дверном проеме, широко расставив ноги и уперев руки в бока.
   - Мария, будь так любезна объяснить мне, что это было? Разве ты не знаешь, что подглядывать нехорошо? И, кстати, виски, который ты разбила, был коллекционным, и я его долго хранил на особый день.
   Ответа не последовало: Мария сидела на своей кровати с ногами и смотрела на опекуна полными слез глазами. Тяжело вздохнув, Константин захлопнул дверь и, заперев ее изнутри на засов, вошел в комнату.
  - Извини, но я вынужден это сделать. Ты будешь наказана прямо сейчас.
   Он подошел к девочке и сжал ее плечо.
  - Не надо, умоляю... - тут же испуганно прошептала Мария. - Я знаю, я заслужила наказание, но только не так! Я умру, я не выдержу! Лучше ударьте! Умоляю, не делайте этого... - видимо, расценив молчание опекуна как отказ, девочка снова залилась слезами.
  - Да я, собственно, не это хотел... - начал мужчина, когда до него внезапно дошло, о чем именно подумала его подопечная. А еще он понял, что ему понравилось представленное. Отпустив девочку, Константин выбежал из комнаты.
   Не видя ничего перед глазами, он побрел куда-то, не разбирая пути, но автоматически заворачивая в нужных местах и спускаясь по крутым ступеням. Шок от содеянного и презрение к самому себе выгнали его на улицу и привели к небольшому, наполовину заросшему тиной и камышом пруду, что располагался примерно в сотне метров от его поместья.
   Чтобы хоть как-то снять напряжение и успокоить неудовлетворенное желание, маг в чем был окунулся в ледяные воды. Вконец замерзнув и немного успокоившись, Константин вернулся домой, дав себе обещание впредь держаться подальше от нее.
   Но было это не так-то и просто. С того самого момента наваждение в виде милого наивного личика с большими испуганными глазами на нем и постепенно округляющихся форм преследовало его неустанно. Лежа в постели, он мучился от нестерпимого желания прижать ее к себе и больше никогда не выпускать из рук. Ощущение не являлось для него чем-то принципиально новым, и он в какой-то степени научился сдерживать свои страсти, но его подопечная, как назло, постоянно мелькала перед глазами. То носила нагруженные посудой подносы, то протирала низкие столики на гнутых ножках, то поливала цветы и что-то бормотала в процессе.
   Мария тоже избегала его, хотя получалось у нее это весьма неумело. Боялась. Боялась, что он окажется таким же, как и ее предыдущие 'хозяева'.
   По правде говоря, девочка не была так уж далека от истины. Константин слишком часто представлял ее распластанной на постели, лишенной одежды и принадлежащей только ему, но усилием воли он прогонял это прекрасное видение. Нет, он не может так с ней поступить после всего того, что она пережила. Как потом смотреть ей в глаза?
   Так не могло вечно продолжаться, и настал день, когда на пороге его спальни появилась тонкая фигурка, затянутая в белый атлас. Распущенные черные волосы спадали на плечи, в длинных руках мотался из стороны в сторону игрушечный мишка в шутовском колпаке, которого Константин подарил своей воспитаннице на ее пятнадцатилетие.
   Оба молчали, когда она вдруг скользнула к нему под одело и прижалась к его груди.
  - Мария, что ты делаешь? Ты должна быть в своей постели, - попытался возмутиться мужчина, но девочка не обратила на это внимания.
   - Мне надо уйти, - видимо, собрав последние остатки смелости, проговорила Валынская, - я пока не знаю куда, но на этой неделе уже нужно решить. Я же вижу, как вы мучаетесь. И я тоже. Я не знаю, что со мной происходит. Я боюсь этих чувств. Я должна уйти. Мне кажется, что это неправильно...
   Несмотря на свои слова, девочка еще крепче прижалась к нему, и дрожь волной пробежала по каждой клеточке организма.
   Мария, как будто не замечая его мучений, взахлеб рассказывала о своих страхах и желаниях. Выслушав ее до конца, Константин прижал свою маленькую воспитанницу к себе и нежно поцеловал в лоб. Не зная, что ответить на эти искренние, наивные слова, он просто зарылся в ее волосы, вдыхая их аромат. От них пахло свежими пирожками с вишней, ее любимыми, и, кажется, миндальным маслом.
   Маг принимал сейчас самое главное решение в своей жизни. Теперь он уже ни за что не отпустит ее, не позволит миру погубить это создание. Это было сильнее его, сильнее здравого смысла и доводов разума. Безумие, безумие... Но разве он может позволить ей уйти в неизвестность, позволить ей мучиться и считать себя преданной? И плевать, что скажут.
   Наконец решившись, Константин легонько притронулся к губам Марии и тихо произнес:
   - Мария... ты станешь моей женой? Я хочу, что бы ты всегда была рядом...
   Дрожащие пальцы вцепились в его плечо. Мария мучительно пыталась заставить себя разжать объятья. Чем больше она у него в руках, тем меньше ей хочется уходить. Девочка потерлась о его грудь. Ну все, в последний раз, хватит. Она долж...
   - Женой? - переспросила Мария, услышав внезапно произнесенное предложение. Что-то из детства... Мама и папа, когда они еще жили хорошо... Кажется, ничего такого ужасного в этом нет, значит... - я тоже хочу быть с вами рядом... всегда.
   Константин улыбнулся помимо воли. Наверное, она даже не знает, что он только что ей предложил, ведь жизнь в заточении лишила ее представления о многих обыденных для других людей вещах. Но так оно, в конце концов, и лучше. Для нее же самой.
  
  ***
  
  - В последнее время эти твари слишком расплодились. Не к добру, - невысокий коренастый парень с мелким бесом на голове поморщился и склонился над трупом уродливой антропоморфной твари с длинными белыми волосами, струпьями на синей коже и птичьими когтями на всех конечностях.
  - Приходящие с рассветом не плодятся сами, пора бы тебе уже выучить эту истину, - его собеседник был немногим выше, но гораздо старше, его светлые волосы были чуть встрепаны, а худое тело облачено в дорогой твидовый костюм изумрудно-зеленого цвета.
  - И откуда они берутся, по вашему мнению, сэр? Из воздуха? - огрызнулся юноша, поднимаясь и разминая затекшие ноги.
  - Не дерзи, - спокойно и холодно ответствовал собеседник, - если появляются, значит, их кто-то призывает. А призвать их может не каждый. Это сужает круг подозреваемых.
  - У вас просто феноменальный талант к преуменьшению. Это полностью исключает всех, кого мы знаем!
  - Всех да не всех, - загадочно пробормотал названный 'сэром' и, помолчав, раздраженно добавил, - больше никогда не буду посвящать в свои дела неразумных разгильдяев, гордо именуемых 'студентами'.
  - И все равно я настаиваю на том, что они размножаются, - проворчал парень¸ но спутник уже не слушал его: он стоял у стены и напряженно вглядывался в пляшущие там тени, холеной рукой в белой перчатке водя по шероховатой поверхности. В стекла высоких готических окон лениво барабанил дождь, едва слышались отдаленные раскаты грома.
   Внезапно за балюстрадой с балясинами резного черного мрамора послышался резкий, зубодробительный звук, похожий на скрип когтей по стеклу.
  - Твою.... - выругался светловолосый и быстро распахнул окно, которое, впрочем, все равно не удалось спасти: сверкающие в свете свечей осколки осыпались на мозаичный пол царапающим плоть дождем.
   В резко потемневший коридор ввалилась жуткая тварь, из пасти которой невыносимо несло гнилым мясом и сумасшествием. Глаза старшего мужчины расширились: он прекрасно знал, что при прямом контакте от Приходящих с Рассветом нет никого спасения, если, конечно, у тебя в сумке случайно не завалялся посох Матери-дерева. Увы, в его арсенале не было такого, да и не имел он привычки носить с собой священные артефакты флористов .
   Краем глаза мужчина заметил, как исчезает в одном из ответвлений коридора его юный спутник, и досадливо сплюнул.
  - Понабрали по объявлению всяких недоучек, - процедил он сквозь зубы, отступая на шаг и судорожно соображая, что в такой ситуации можно предпринять.
   Увы, вариантов было немного. Самый простой из них был: расслабиться, не волноваться и спокойно помереть, накормив своим бренным телом голодающую зверушку. К сожалению чудовища, смерть пока не входила в планы его противника.
   Что же предпринять? Заклинания на них почти не действуют, стандартные духогонные круги и пентакли тоже не помогут. Речки, чтоб утопить боящееся воды создание, тоже поблизости не было.
   Представитель же полуразумной нежити явно не желал ждать, когда придумают способ его убить, и, оттолкнувшись от пола пружинистыми длинными лапами кинулся на мужчину, выставляя вперед нечто наподобие жала-трубки, через некоторую существо и высасывало все внутренние соки.
   Жертве ничего не оставалось, как резво пригнуться, перекатиться и позволить столкнувшейся со стеной твари вдоволь нажаловаться несуществующему собеседнику на жестокую судьбу и слишком резвый обед.
   Тварь, да еще невосприимчивая... Как бы только выманить ее к воде... Стоп! Мужчина перевел взгляд на бушующий за окнами дождь и подозрительно прищурил глаза. Как эта тварь прошла сквозь такое огромное количество воды, не получив никаких повреждений? Не по стене же лезла? Так даже если лезла, все равно капли попали бы.
   С криком 'чтоб ты подавился' мужчина выпустил в тварь небольшой красный шар и... она исчезла.
  - Твердая иллюзия! - процедил мужчина, вставая и отряхивая изрядно попортившийся от мелких осколков и пыли костюм, - узнаю, кто сотворил такую шутку, шкуру спущу!
  - Сэр, - послышался голос забытого всеми студента, - так, может, раз это иллюзия, то и других тварей тоже не было?
   Преподаватель кинул раздраженный взгляд на труса и не удостоил его ответом. Не нанимался он отвечать на идиотские вопросы. Конечно, твари были! Не их ли трупы они осматривали всего полчаса назад?
  - Зачет по бестиологии и практической магии можешь считать проваленным, - вместо объяснений проворчал мужчина, которого сейчас больше волновал порванный галстук и испачканный рукав, чем уровень знаний непутевого студента.
  - Но вы же преподаватель словесной магии, - неумно вякнул парень, пятясь.
  - И что? - деланно умиленно проговорил мужчина, - ты думаешь, что если преподаватели бестиологии и практической магии узнают, что ты банально сбежал от опасности и не счел нужным даже напрячь свой крошечный мозг, то они сразу кинутся тебя восхвалять? - мужчина прекратил кривляться и уже вполне серьезно проговорил: - идем. Я поговорю с твоим деканом насчет наказания за малодушие.
   Парень вздохнул и, решив больше не спорить с вредным преподавателем, дабы не навлекать на себя новые беды, последовал за удаляющейся фигурой в зеленом твиде.
  
  ***
  
  - Пустите меня!! Ну пожалуйста! Я лучше в монастырь уйду! - вопила Мария, которую два дюжих мужика и одна хрупкая девушка тащили по широкому коридору второго этажа. Девочка упиралась ногами, отчего белые туфельки скользили по паркету.
  - Может, ее таво... цепями? - сально ухмыльнулся один из мужиков, лысый со шрамом на голой волосатой груди, - а хозяин там сам разберется, что с ней делать.
  - Берт, ты идиот! - прошипела Нишка, - вы с Томом нарассказывали ей всяких баек, а она, глупенькая, и поверила! Поумнее не могли ничего придумать?! Машенька, не слушай их, все не так, как они говорят.
   - А как же?! - почти в истерике воскликнула Мария.
  - Как-как, возложат тебя на алтарь, окропят жертвенной кровью, прикуют цепями и будут жестоко избивать во славу любви и благоденствия, - добавил более образованный мрачный Том, и двое мужчин неприлично заржали.
  - Придурки! - тихо ругнулась Нишка, открывая дверь хозяйской спальни, - все, пришли. Выйдите немедленно, я помогу ей раздеться.
   Свадебное торжество прошло с размахом. Не сказать, что пир горой, но очень даже весело и долго. Только вот с заключительной частью торжества возникла небольшая заминка в виде крайнего нежелания невесты идти 'брачноночиться'. И ее можно понять! В принципе слуги просто хотели пошутить, но бедная девочка приняла все за чистую монету. Хотя, если бы она знала, что будущий муж собирается сделать с ней то же самое, что и ее дядя когда-то, она еще больше испугалась бы.
   Тем временем ловкие пальцы служанки прошлись по крючкам на пышном белом платье, расстегивая корсаж и спуская длинные полупрозрачные рукава с дрожащих плеч. Тонкий шелк мазнул по голым ногам, тесемки корсета ослабли, давая возможность вдохнуть полной грудью.
   Оставшаяся в одной нательной рубахе Мария зябко поежилась от непривычного холодка по всему телу и сквозняка, что радостно загулял по ее покрывшейся пупырышками коже.
  - Ложись давай, - Нишка приподняла уголок одеяла так, чтоб можно было под него проскользнуть, - если хозяин увидит, что ты еще не готова, он очень огорчится. И не вздумай бегать от него. Мало тебе было разбитого виски?
   Мария покраснела и опустила глаза: ей до сих пор стыдно было вспоминать о том знаменосном моменте своей биографии. Девочка быстро скользнула под одеяло и постаралась лечь поудобнее. Шелковые простыни с непривычки создавали определенные неудобства.
   Нишка накрыла девочку под самый подбородок и вышла, оставив горящим всего один канделябр на прикроватной тумбочке.
   Неизвестно, сколько Марии пришлось так лежать в полутьме, трясясь и ожидая своей участи, прежде чем послышались тяжелые гулкие шаги, и в проеме показалась неясная фигура. Константин постоял так несколько минут, а потом подошел поближе к свету, давая себя рассмотреть.
   Мужчина молча постоял у кровати несколько томительных секунд, потом щелчком пальцев зажег в камине огонь, и по комнате разлилось блаженное тепло, которое, впрочем, не смогло прекратить нервную дрожь, которая била лежащую в кровати девочку.
  - Не бойся, я не сделаю тебе больно. Все будет хорошо, доверься мне, - наконец проговорил он, садясь на край кровати и легонько касаясь ее волос.
   Эти слова новоиспеченного мужа ничуть не успокоили, даже скорее заставили еще больше занервничать.
  - М-мне г-говорили, ч-то в-вы меня в жертву п-принесете, - заикаясь, пробормотала Мария, отчаянно натягивая одеяло, будто желала накрыться им с головой.
  - И кто же тебе это сказал? Слуги? - серьезно спросил Константин и, дождавшись судорожного кивка, засмеялся. - Какой же ты у меня все-таки наивный ребенок. Совсем еще маленькая девочка...
   Валынская недовольно засопела и заерзала на кровати: ей не нравился тот факт, что ее считают совсем несмышленым ребенком. Да, некоторых премудрых вещей она еще не знает, но это еще не повод считать ее малышкой!
   Константин, заметив недовольство своей новой жены, насмешливо фыркнул и осторожно притянул Марию к себе.
  - Ну, ладно, ладно. Будем считать, что ты взрослая. Тогда только и вести себя старайся как взрослая. Расслабься, уйми свой страх.
   Мужчина склонился над девушкой, откидывая край одеяла и хватаясь за подол нательной рубахи. Кружева противно царапнули кожу, и вскоре тонкая материя оказалась на полу, а сама хозяйка шедевра текстильной промышленности попыталась сжаться, прикрыться от внимательного взора зеленых глаз.
  - Мне правда не будет больно?
  - Не будет. Тебе даже понравится, обещаю.
  - Тогда... ладно.
  - Если ты готова, девочка моя...
  
   ... '- Мне всегда было интересно, почему маги настолько трусливы, что еще не решились нарушить баланс, который отделяет их от истинного познания мира? Какие-то органы управления, тюрьмы, суды... Пережитки прошлого, уродливый атавизм, когда простые люди еще составляли большинство и устанавливали свои примитивные порядки. Но сейчас-то, сейчас! Что стоит прижать эту жалкую кучку суеверных крестьян, что ютятся по своим лачугам, и наконец, жить так, как жить было бы правильно. Вершить свое правосудие, провозглашать своих правителей, устанавливать свои порядки. Но нет, мы будем жалеть эту вонючую свору, будем стоять перед ними на задних лапках. Ой-ой, не дайте духи предков, узнают о том, что их судьбы вершат вовсе не такие же простачки, как они сами. О, да что тебе говорить. Ты же будешь такой же трусихой, которая боится даже помыслить о том, что прикоснуться к реальной власти. Ты будешь ныть, что в мире нет правосудия, что он погряз во тьме, но ничего реального предложить не сможешь. Вы все такие.
   Они висели где-то вне пространства и времени. Анна, одетая в какую-то непонятную белую хламиду, сидела на увитых плющом качелях, и ее распущенные волосы трепал игривый ветер. Женщина казалась умиротворенной, такой Мария никогда не видела ее при жизни. Большие зеленые глаза щурились так, что казалось, будто она что-то замышляет. Что-то приятное для нее и не слишком приятное для окружающих.
   Мария чувствовала невесомость под ногами, чувствовала, как и ее подхватывает ветер, качая из стороны в сторону. Приятно. И жутко.
  - А ведь все могло бы быть совсем иначе, - продолжала женщина, будто больше не замечая ничего вокруг, - если бы этот немецкий проныра не вмешался. Откуда в вашей породе столько страсти лезть не в свои дела?
  - Что ты с ним сделала? - впервые подала голос Мария.
  - Какая тебе разница? Ты вряд ли когда-нибудь с ним встретишься, а он не будет мешать тебе развивать твои способности. Зерно уже в твоей душе, ему осталось только прорасти и пустить крепкие корни.
  - Я никогда не стану такой, как ты. Никогда, слышишь? - девочка хочет подняться, но, увы, невозможно встать с ветра.
   Смеется. Безумно, страшно и одновременно привычно. Это раздражает, даже злит.
  - Не прикидывайся глухой! Ты прекрасно меня слышала! Я не стану такой, как ты!
   Смех. Хочется кричать, хочется ударить ее. Чтоб поняла...'
  
   Мария закричала и вынырнула из липкого забытья сна. А проснувшись, еле удержалась от повторного крика. Всю постель оплетали толстые лозы с фигурными листьями. Девочка села и покосилась на приподнявшегося с кровати мужа. Тот, естественно, тоже проснулся от ее криков.
   - Извините... - проговорила Мария, - тут нужен маг разума, но вряд ли найдется среди них тот, кому я доверюсь и откроюсь...
   Девочке не хотелось говорить мужу о том, что она тоже обладает магическими способностями, но лозы говорили сами за себя. Неизвестно теперь, как он отреагирует...
  Мужчина откинул одеяло и прижал дрожащее обнаженное тело к груди,
  - Ну успокойся, все хорошо, я с тобой. Зачем ты скрывала от меня это? Чего ты боялась? Я же столько раз говорил тебе, что поддержу тебя в любом случае. Что бы ни случилось, - губы легонько коснулись черноволосой макушки, - ну, успокоилась немного? А теперь я просто настаиваю на том, чтобы ты рассказала мне все от начала до конца. Я не хочу, чтоб впредь моя жена имела от меня какие-то секреты.
   Мария тяжело вздохнула и нехотя подчинилась.
  
  ***
  
   Константин очень внимательно слушал историю жизни своей супруги и с каждой минутой удивлялся все больше и больше. Воистину жизнь полна сюрпризов! Разве мог он знать, спасая дрожащую и грязную сироту, что на самом деле женится впоследствии на баронессе, да еще с магическими способностями?
   Последнее и есть самая большая проблема. Ее магия слишком опасна, если может вот так просто подвигнуть ее на убийство. Нет, мужчина не был разочарован, узнав, что его супругу никто не подставлял, и именно она явилась виновницей смерти двоих. Он понимал ее и даже искренне поддерживал, ибо тварям не место на этой земле, что бы там ни говорили представители доблестного правосудия. Но и оставлять такую ситуацию нельзя было просто так. Домашнее обучение более не подходит. Нужна школа. Только вот какая?
   На миг прервав свои размышления о будущем супруги, Константин кинул взгляд на предмет раздумий, который сидел у него на руках и тихонько всхлипывал.
  - Что же, я многое не знал о тебе, но и ты не все обо мне знаешь. Открой свой разум для меня. Ничего не бойся и доверься мне, как доверилась сегодня ночью. Тебе ведь не было больно?
   Продираться даже сквозь открытый разум - дело не из легких. Столько мыслей, воспоминаний, впечатлений, чувств. А уж искать ту маленькую травму сознания, от которой идет вся скверна, вообще работа кропотливая. Но чего только для любимой ни сделаешь....
  - Спасибо... - пробормотала Мария, видимо, уже почувствовавшая некоторое облегчение, - спасибо... люблю вас...
  - Хватит уже звать меня на 'вы', - буркнул Константин, выныривая из неподатливого сознания, - ты больше не служанка и не сирота, у которой ни гроша за душою. Ты графиня, а это положение обязывает. Ну все, спи, моя девочка. Спокойной тебе ночи и приятных на этот раз снов.
   На следующий день Константину пришлось встать очень рано, чтобы как следует обмозговать то, что он задумал. Девочку придется отдать на обучение в школу магии, это дело решенное. То, что она вдруг оказалась магом, значительно облегчило ситуацию, не придется кнутом и пряником делать из нее истинную леди и защищать от нападок тех, кто не обделен магическим талантом. Да и от жалости тех, для кого простые люди сродни калекам. То есть от большинства.
   Конечно, можно дать ей основы самостоятельно, но зачем девочке потом нужны будут эти мертвые знания? Она всю жизнь жила в четырех стенах, ей стоит познакомиться с тем, как устроен магический мир изнутри и как наиболее успешно можно контактировать с другими подобными тебе.
   Но какая школа будет наиболее удачной для его юной супруги? Любая не подойдет, слишком специфические у нее умения: некроволхвы-флористы Кониповичу еще не попадались, уж что говорить о бедных русских или немецких преподавателях. Значит, школы на родине Марии отпадают. В Румынии вообще нет нормально оборудованных учебных заведений, тоже не подходит. Впрочем, был один вариант, правильный почти идеальный. Только он все равно не нравился Константину. Английский Темперфорд испокон веков славился прекрасным образованием, которое давало каждому новому поколению глубокие знания и широкие возможности. Но к девочкам там относились еще более сурово, чем к мальчикам. Помимо бытовой магии, вышивания, музомагии, готовки они занимались еще и дипломатией, словесностью, фехтованием, практической магией и прочими другими вещами, которым девочек во многих других странах пока стараются не обучать, отвергая идущий семимильными шагами прогресс.
   Ну и как сказать этому милому существу: 'я отправляю тебя в Англию, где тебя будут муштровать и загружать работой, но в итоге все-таки выкуют из тебя достойного мага. Радуйся, милая, и будь мне благодарна за заботу'. И ведь придется, если он не хочет, чтоб ее странный дар навредил ей же самой...
   Впрочем, поразмыслив немного, Константин решил не говорить Марии пока всей правды. Быть может, учителя проявят снисходительность к пробелам в ее знаниях и не будут слишком сильно к ней придираться.
   Через несколько минут Мария уже сидела в кресле напротив, а Константин подбирал слова для того, чтоб сообщить ей о своем непростом решении.
  - Маша, я хочу с тобой поговорить, - сказал Константин, отрываясь от бумаг, лежащих на письменном столе, - Ты летишь в Англию, в Темперфорд. Это не обговаривается. Будь готова к отбытию через месяц. К тому времени мы успеем обновить твой гардероб. Платья моей сестры очень тебе идут, но знатной девушке не престало донашивать чужие вещи. Еще попроси своего учителя, чтоб он повторил с тобой все, что вы изучили за весь этот период. Тебе понадобятся навыки письма, счета, танцев, чтения и декламация.
   Увы, это прозвучало более резко, чем Конипович хотел бы на самом деле, но девочке надо было дать понять, что решение уже принято, и нет смысла противиться желанию мужа. Да, тяжело отрывать ее от сердца. Да, ей предстоит не самый легкий путь к получению знаний. Но так должно быть. Так правильно.
   - Зачем? - наивно спросила Мария, беспечно вертя в руках какую-то интересную штуковину, взятую со стола.
   - Тебе нужно магическое образование, - в очередной раз подумав, какой же еще ребенок его жена, проговорил Константин, - ты не сможешь прожить вот так, на всплесках магии, что у тебя иногда проявляются.
   - Но почему именно в Англию? Ведь я же могу учиться и здесь, дома. Или хотя бы ходить в школу в России.
   - Русские школы не адаптированы под обучение и воспитание некроволхвов, - отрезал Константин, - англичанам же часто приходится иметь с этим дело. Они дают прекрасное образование людям с любыми талантами.
   - Но я не хочу уезжать от тебя... и я английского не знаю, - прибегла к еще одному вескому аргументу Мария, которой не хотелось покидать уже ставший родным дом супруга.
   - Ничего, выучишь, - мягкий обычно голос Константина стал жестким и властным, - там отличная школа по обучению языку. Решение принято, девочка моя. Не стоит спорить. Это ничего не изменит. Все. Ты можешь идти готовиться.
  - Хорошо, - несколько устало проговорила Мария, подходя к двери, - но не думай, что я буду спокойно реагировать на плохое к себе отношение. Если... если они будут ко мне несправедливы, я буду защищаться.
   Эти слова прозвучали неожиданно твердо для всегда пугливой и покорной Марии.
  - Да хоть весь Темперфорд разнеси, только чтоб диплом о магическом образовании у тебя был, - последовал насмешливый ответ.
   За девочкой захлопнулась дверь, и Константин устало обмяк в своем обитом кожей кресле. Теперь он уже не был так уверен, что поступил правильно, приняв такое решение и сообщив его жене в столь резком тоне. Но маховик времени уже запущен. Поздно отступать: вскоре девочка на долгое время покинет его дом, и кто знает, что принесут ей эти годы в магической школе... Одно ясно точно: она вряд ли когда-нибудь их забудет.
   Немного посидев и выпив традиционную рюмку виски, недавно принесенную Нишкой, Константин задул свечу и вышел из кабинета.
  
  Глава 5. Открытый магический мир.
  
   Все началось около двух веков назад, когда в мире произошел резкий всплеск магической энергии, и дети стали поголовно рождаться с магическими способностями. Особенно огромно было число полиморфов: магов, что способны изменять форму своего тела. Вторыми по популярности стали иллюзионисты. А потом по всем городам многострадального мира прошло поветрие страшной болезни шейлен: кто-то умирал, а кому-то уже никогда не суждено было стать прежним.
   Вот тогда люди и поняли, что пора менять все от начала до конца. Немногочисленные ранее маги вышли из своих пещер, лабораторий и заброшенных зданий, чтобы установить новый порядок. Были созданы патрули магической полиции, отслеживающей нарушения особого характера. Как грибы росли такие организации, как ОСА (Открытое Сообщество Анимагов), ФПШ (Фонд Помощи Шейлен) и многие другие, которые занимались неизвестно чем неизвестно для чего и других заставляли заниматься тем же.
  Остро встала проблема магических родов, как древних, так и не очень. Многие дамы из первых вообще отказывались брать фамилию мужа, а потом так и повелось среди большинства дворян: все оставляли свои родовые имена, а детям давали имя того родителя, у которого род древнее. Это было первым шагом к женской эмансипации.
   Но самые большие споры родил вопрос простых людей. Не место им среди порядочных магов, говорили одни, но другие придерживались другого мнения: убийство и порабощение - не лучший выход из ситуации, значит, можно просто мягко и ненавязчиво установить контроль над простыми людьми, внушая тем, что почти ничего не изменилось, что ими правят те, кто одной крови с ними.
   Увы, люди плодятся как крысы, и никто не знает, будут ли их дети магами и можно ли будет выковать из них достойное поколение, значит, нужно по возможности избегать кровавых стычек и бунтов, убийств и репрессий, чтоб потом самим же угнетателям не пришлось худо от мести угнетенных. Так и приходилось показывать себя простыми людьми, а самым догадливым стирать память. Кто-то звал это политикой трусов, но им пришлось смириться с большинством.
   И тогда наряду с политическими проблемами возникла проблема образования юных магов. Тех небольших сельских школ, которыми руководили знахарки и ведуны, было уже недостаточно, и было принято решение отстраивать новые школы.
   Первым и появился величественный Темперфорд - готический замок, резными башенками стремящийся в хмурые английские небеса. Не все шло гладко, конкуренция школ возрастала. Особенно набирал обороты японский Хосётави, где изучались полным ходом темные искусства и средства умерщвления. Но и в Темперфордский педагогический состав попадали лучшие - они же и внесли первыми тезис о том, что девочек можно обучать искусствам не менее эффективно, чем представителей противоположного пола. На том и порешили, и впредь англичанки и заморские гостьи кропотливо изучали сложные науки, в которых им не давали абсолютно никаких поблажек. Разве что на фехтовании их старались сильно не калечить, а на летней практике им не доверяли переносить тяжелые доспехи и прочие артефакты.
   Делилось обучение там на 9 уровней-классов и три группы. Первые два-три года изучались основы магии и истории, дальше шел год магической практики, а после ученик мог выбрать себе любой профиль: словесную магию, артефакторику, бестиологию, трансмутацию, бытовую магию, магию духа, практическую или теоретическую магию.
   На группы же учеников распределяли по уровню их подготовленности: в первой группе были в основном дети, которые по каким-то причинам не знали даже основ, чаще всего туда определяли сирот и отстающих в магическом развитии. Вторая группа состояла из юных магов, которым уже были знакомы основы, но дальше них они еще не двинулись. Самая многочисленная группа. Ну а третья являлась довольно малочисленной, там учились те, кто уже шагнул дальше основ и теперь нуждается лишь в совершенствовании своих способностей. Это были большей частью дети из богатых семей, родители которых могли нанять дорогих частных учителей, что драли бы три шкуры с их отпрысков, подготавливая к обучению в элитном учебном заведении. Впрочем, были и самородки, которые достигли всего сами, но таких было крайне мало.
   Возраст учеников сильно разнился: в первом классе мог оказаться и вполне взрослый человек шестнадцати-семнадцати лет, и несмышленый шестилетний малыш. Главным здесь был магический дар. Ну и, конечно, умение писать и читать, куда без этого. Обучение последнему ложилось чаще на плечи родителей ученика, но существовали и двухгодичные подготовительные курсы, естественно, небесплатные.
   За каждым классом закреплялся старший учитель, который следил за порядком, занимался воспитанием заблудших овец и вершил правосудие на свое усмотрение. Не самая легкая работа, но увильнуть от нее еще не удалось ни одному преподавателю.
   На выходе получались разные дети. Если из второй и третьей групп, дети из которых были проплачены родителями или обладали феноменальным умом, после литров пролитых кровавых слез получались вполне достойные специалисты, то на первую группу учителя часто махали рукой: редко кто из этих детей потом мог перейти в более высокую группу и добиться успехов, ибо некому было им помочь на пути преодоления гранита магической науки. Что их ждало впереди? Как правило, освоение лишь базовых навыков, а потом тяжелая работа в магических шахтах или места работников на побегушках, это уж кому как везло.
   Порой учителя выступали за то, чтобы сразу отсеивать сирот и бедняков, от которых нет ни денег, ни таланта, но закон здесь был неумолим: всем нужно было дать шанс. Приходилось преподавателям сражаться за право возглавлять вторую или третью группы. Если случалось такое, что кого-то ставили на первую, то весь педагогический состав хором начинал утешать страдальца.
  
  ***
  
   Все это, опуская, конечно, скользкий финансовый вопрос, Константин рассказывал затянутой в синий шелк Марии, которая сидела рядом с ним в летающем кэбе и, раскрыв от удивления рот, заглядывалась в окно. Мужчину посещало чувство, что его жена пропускает мимо своих очаровательных ушек половину информации и предчувствовал кучу очевидных вопросов по приезде на место. Что же, ему надо набраться терпения. А его маленькой девочке наконец-то повзрослеть: преподаватели Марфорда будут видеть в ней ученицу, а не маленького ребенка, нуждающегося в защите и опеке.
   Конипович прекрасно знал судьбу детей, что попадают в первую группу, и отчаянно не желал, чтоб на его воспитанницу, которая в магии откровенно не разбиралась, плюнули с высокой башни, потому заранее договорился с директором данного учебного заведения, что за определенную плату ее примут во вторую группу, где у нее будет больше шансов на получение достойного образования. Возможно, это не совсем справедливо по отношению к тем, у кого нет денег на такое небольшое нарушение, но Мария была Константину важнее, а ей нужно было дать толчок, после которого она уже начнет добиваться всего сама. Она способная девочка, должна справиться с нагрузкой. За тот месяц, что они подбирали для нее красивые платья, она усовершенствовала навыки письма, поняла общий принцип чтения и даже заучила с десяток обиходных фраз на английском. На первое время ей этого хватит, а пока ей надо будет усиленно учить язык той страны, куда она приехала.
   Кэб резко подскочил и мягко опустился на землю, открывая перед парой двери. Константин вышел первым и тут же помог жене выбраться из экипажа, картинным жестом подав ей руку. Кажется, тут было так принято, хотя и не нравилась мужчине эта показная манерность.
  - Прошу, дорогая, - Конипович взял жену под руку и повел ее к тенистому саду, что раскинулся перед зданием Магфорда.
  - Тут все какое-то кукольное, ненастоящее, - звонко проговорила Мария, даже не понимая, что сейчас нарушает все правила приличия, - ровно все, все кустики как по линейке вымерены, ни пылинки на дорогах. Надо же, а в три года я и не обращала на это внимания. Хотя, может, я и не помню многого из своего детства...
   Константин тяжело вздохнул и возвел очи горе. Все-таки в этой черноволосой головке еще слишком много пробелов. Слишком многому ее не успели еще научить...
  - Дорогая, зато посмотрите на эти прекрасные розовые аллеи вокруг замка. На эти фонтаны, мне кажется, они привезены из самого сердца Франции. Видите, вода в них иллюзорная, что придает ей невесомость и небывалую яркость. Последний писк архитектурной моды. А как вы думаете?
   Мария недоуменно моргнула.
  - Д-да... прекрасно, - буркнула она неуверенно.
   Константин мысленно хлопнул себя по лбу. Он же не объяснил жене, что на людях лучше называть друг друга на 'вы', показывая свое блестящее воспитание. Лицо Марии вытянулось, но девочка предпочла смолчать. Или же просто не нашла что ответить.
   Ворота замка были все ближе, вокруг суетились по-разному одетые люди. Некоторые девушки и юноши носили коричнево-серые одежды из плотной ткани, из-под которых виднелись белые кружевные воротники. Явно ученики. Были и одетые преимущественно в темные шелка барышни и мужчины в плотных сюртуках с брюками или черных же мантиях. Преподаватели или персонал школы, трудно понять: тут все находилось в непрестанном движении.
   Константин почувствовал, как с каждым шагом белые тонкие пальчики его супруги начинали все сильнее стискивать его рукав, будто пытались выдрать данную деталь одежды с корнем.
  - Не бойся, - мужчина подхватил ладонь девочки и несильно ее сжал, - я пока с тобой, а потом о тебе позаботится кто-то из персонала школы. Никто тебя не обидит, если ты сама будешь вести себя корректно. Будь хорошей девочкой.
   Они прошли в ворота и, пройдя под аркой, оказались в просторном, выдержанном в бежевых тонах холле, освещенном колоссальной люстрой на, казалось, тысячи свечей.
   Пока Мария любовалась на эдакое великолепие, Константин потянул ее за руку и подвел к невысокому полноватому человеку, который то и дело принимался пыхтеть и протирать накрахмаленным платком свою и без того блестящую, будто смазанную маслом лысину.
  - Мистер Хабсон, - начал Константин уверенно, - вот та девушка, о которой я вам говорил. Знакомьтесь, моя жена, Мария Валынская. Мария, это мистер Телли Альберт Хабсон, директор заведения, где тебе предстоит учиться.
   Сильная рука мужа чуть сжала ладонь девочки, и она сделала неловкий книксен, при этом чуть не упав на коричнево-бежевый мозаичный пол. Но ее провал остался незамеченным, ибо сейчас взгляд директора Магфорда блуждал по лицу ее мужа, будто тот когда-то знал его, но потом забыл и вот сейчас снова пытался вспомнить, выискивая знакомые черты.
  - Прелестно, прелестно, - будто очнувшись ото сна, проговорил мистер Хабсон, в очередной раз касаясь платком своей лысины, - девочка будет зачислена в первый класс во вторую группу, как мы и договаривались. Увы, все дортуары уже заняты, потому мы пока поселим ее отдельно, с еще одной новенькой девочкой. Правда, она уже проучилась здесь пару недель: вы пришли не к началу учебного года. Надеюсь, ваша воспитанница сможет догнать программу, пройденную за этот небольшой период.
   Мария, которая поняла едва ли половину из сказанного, но слишком хорошо уловив суть последнего предложения, издала что-то среднее между хмыканьем и нервным смешком: уж в чем, в чем, а в том, что она сможет догнать программу магической школы, девочка сомневалась больше всего. Но под предупреждающим взглядом мужа Валынская поспешила сделать более-менее бесстрастную гримасу. Примерно как ту, которую она видела у одной их тех дам, что гуляли в саду.
  - Кхм... - откашлялся директор, - я попрошу Мартина, чтоб он проводил юную леди до ее комнаты и выдал ей расписание группы.
   В воздухе послышался сухой щелчок, и через несколько минут из бокового входа вышел невысокий человек в черной ливрее с медными застежками и сделал приглашающий жест.
  - Машенька, - на румынском, чтоб никто не понял, обратился к девочке Константин, - я постараюсь приезжать к тебе так часто, как только смогу. Приемный день для родителей здесь суббота, так что жди меня по этим дням. Учись хорошо, не расстраивай меня. Слушайся учителей и старайся не связывать с тем, что кажется тебе опасным или подозрительным. Лучше сначала спроси у старших, помни, что многих опасностей ты пока еще не знаешь. Все, иди, моя хорошая. Не скучай.
   Мария тихо всхлипнула: она бы кинулась сейчас мужу на шею, но ее ужасно нервировали две пары глаз, директора и управляющего, что сейчас вперились в ее спину, потому осторожно подобрала юбки и подошла к тому, кого назвали Мартином.
  - Я готова, сэр, - с трудом выговорила Валынская.
   Мартин кивнул и повел ее к крутой винтовой лестнице, что начиналась прямо по коридору за дверью, откуда в первый раз вышел мужчина. На пороге Мария обернулась и увидела лишь прямую спину удаляющегося мужа. Вздохнув, девочка ступила на резные ступени.
   Иногда по ходу движения возникали странные существа: то дети с золотистым пушком на голове, которых уж точно нельзя было причислить к ученикам, то остроухие карлики с паутинкой между длинных пальцев, то маленькие девы с крыльями, кружащиеся под сводчатым потолком.
  - Это дини ши, никси и феи, все в основном с Авалона. Перебрались сюда, когда их остров стали заваливать строительными материалами, - коротко пояснил Мартин, уверенно шагая по извилистому коридору, - они относительно безопасные, хотя и навязчивые, а вот с боггартами и баваан ши лучше не встречаться.
  - А как я пойму, что передо мной именно они? - не подумав, вякнула Мария.
   Мартин чуть повернул голову и искоса посмотрел на девочку, едва заметно морщась от ее произношения.
  - Захотите остаться в полном комплекте конечностей, отличите, юная леди. Уж простите за грубость, - проговорил он сухо и двинулся дальше.
   Больше вопросов не было.
   Вскоре они подошли к одной из тысячи одинаковых дверей традиционного бежевого цвета и остановились.
  - Мисс Ковалева, будьте любезны открыть дверь. К вам привели новенькую девочку, она будет вашей соседкой, - громко сказал Мартин, деликатно постучавшись.
   Послышался шорох, тихий ох, а потом дверь приоткрылась, и на пороге появилась высокая рыжеволосая девушка, затянутая в бирюзовую парчу с жемчужной нитью. Ее можно было бы посчитать ровесницей Марии, если бы не пышные формы, что нагло выглядывали из достаточно низкого декольте.
   Мартин покачал головой и указал на стоящую столбом Марию.
  - Мисс Нелли Ковалева, это миссис Мария Валынская, ваша новая соседка. Она только что прибыла, так что расскажите ей о школе и, в особенности, о наших порядках и ответьте на ее вопросы. Я же вас оставлю с вашего позволения, - откланявшись, Мартин круто развернулся на каблуках и скрылся за поворотом.
  - Мария Валынская, значит? Русская? - на чистом русском языке обратилась к девочке новая соседка, - ну понятно, с чопорной англичанкой тебя вряд ли поселили бы. Мы для них чужие. Ну, заходи, не стой, - девушка подвинулась, и Мария опасливо зашла в комнату.
   Обстановка там была более чем скромной. Две узкие кровати, застеленные белыми покрывалами, широкое окно, пропускающее много света, круглый столик с цветочной вазой и низкий охристый шкаф в углу - вот и вся роскошь.
   Оба чемодана Марии были не очень большими, потому она пока отставила их к стене, решив разобрать свои вещи потом, когда разберется с самым необходимым, что ей нужно тут знать.
  - Ммм... Мартин говорил, что вы расскажете мне о здешних порядках, - деликатно напомнила о себе девочка.
  - Зови меня на 'ты', не терплю этих великосветских формальностей, - Нелли опустилась на свою кровать, ту, что слева, и лениво продолжила: - ну а что тут рассказывать? Порядок довольно простой: учитель всегда прав. Если учитель неправ, смотри пункт первый. Завтрак в 8 часов, потом занятия, обед в 14, снова занятия. В перемену полдник, по средам подают замечательные круассаны со сливочной начинкой. Ужин в шесть вечера. Лучше не опаздывать. За территорию школы не выходить, ничего руками не трогать и гулять в саду только с разрешения 'надзирателя'. Так, этот высокомерный стручок дал тебе расписание? Давай посмотрим, кто у тебя старший преподаватель.
   Мария несколько смущенно протянула чуть смятый пергамент, где ровным почерком была заполнена объемная таблица.
  - Та-а-ак... Что? Арчибальд? - лицо склонившейся над пергаментом Нелли вытянулось, - Оу, сочувствую, подруга.
  - Почему? - нервно спросила Мария. Только этого ей не хватало!
  - Ну, просто у него на уроках даже мухи жужжать лишний раз боятся, - поморщилась Ковалева, - но ты старайся быть как можно более незаметной. Учи все прилежно, садись на первую парту, не опаздывай, может, он и не заметит тебя. Потому что стоит один раз проколоться, и тебе это потом припомнят.
  - А что он преподает? И... получается, он и твой старший учитель? - Мария кинула еще один взгляд на расписание, но, увы, имен преподавателей напротив предметов не было, только номера кабинетов.
  - Словесную магию он преподает, - девушка смахнула непослушную прядку с глаз, - нет, мне повезло больше, я в третьей группе. У нас старший учитель мистер О'Доннел, преподаватель магии духа и бестиологии. У него в роду были лепреконы, так что не удивляйся тому, что он немного странно выглядит. Вот у него на уроках можно немного расслабиться, он обычно не слишком сильно ругает за ошибки. Есть еще мадам де Лилль, она преподает артефакторику и французский. С ней тоже лучше не связываться, слава духам, она курирует старшие классы. Есть мистер Братт, преподает фехтование. Он немного... со странностями, - Нелли загадочно возвела глаза к потолку, - есть еще леди Цецилия, она апостол, но преподает вышивание и бытовую магию. Трансмутация на плечах нашего уважаемого директора. Впрочем, не засоряй сейчас голову лишней информацией. Со временем ты все это выучишь.
  - Подожди, а вышивание-то нам зачем? - округлила глаза Мария, которая наивно полагала, что магия ограничивается только взмахами волшебной палочкой, или еще чем, и произнесением зубодробительных заклинаний.
  - Не знаю, - пожала плечами Нелли, - нам говорят, что это развивает внимание и концентрацию, так важные для мага. Мы еще танцами, музыкой, пением и готовкой занимаемся. Хотя мне кажется, что это просто пережитки прошлого, когда все приходилось делать вручную.
   Взгляд Марии застыл на какие-то мгновения. Фраза 'пережитки прошлого' неприятно резанула слух. Вспомнился сон, что она видела в свою первую брачную ночь... Но Нелли, видимо, поняла ее выражение лица по-своему и беспечно сказала:
  - Да ты не беспокойся так сильно. Сначала всегда тяжеловато, а потом ничего, привыкаешь. Даже к белобрысому импотенту можно привыкнуть.
  - К кому? - непонимающе воззрилась на собеседницу Мария; эта странная кличка вывела ее из состояния оцепенения.
  - А-а... Да мы так Арчибальда называем порой. Он не знает, естественно.
  - Слушай, а как мне узнать этого моего старшего учителя? А то пройду по коридору и не поздороваюсь даже. Неудобно будет.
  - Да уж, неудобно, не то слово, - фыркнула Нелли. - Да ты его сразу узнаешь. Невысокий, светловолосый, часто одет в зеленый твид, на щеке небольшая красная родинка. Смотрит всегда вперед, разговаривает сухо и холодно.
  - Ладно... - неуверенно протянула Мария, решив, что вникнет во все позже.
   Сейчас скулы сводила зевота, и кровать с только что постеленной хрустящей простыней смотрелась довольно притягательно. Наскоро раздевшись и забравшись под одеяло, Мария некоторое время думала о муже, а потом провалилась в объятья Морфея.
  
  ***
  
   Первая неделя, как и предрекала соседка по комнате, оказалась самой тяжелой для Марии. Во-первых, она с большим трудом понимала, что говорят преподаватели, хотя ей и делали небольшую скидку на заморское происхождение. Во-вторых, куча новой и местами непонятной информации вывалилась на ее неокрепшие плечи. Оказывается, магия - это некий внутренний резерв, нечто вроде второй души. И у каждого она своя: у большинства она представляет собой шахматную доску, метаморфизм. У кого-то это большая огненная или ледяная птица, пиромаги и криомаги, у кого-то - текучий бело-фиолетовый сгусток энергии, маги духа. А у нее же это нечто вроде увитого плющом жезла, что непрестанно вращается у нее внутри.
   А еще Мария узнала, что большей частью маги поклоняются некоему культу предков, считая, что те, кто подарил жизнь и оберегал тебя все время, будет делать это и после смерти.
  - Валынская, выше локоть! - высокий усатый мужчина в легком охотничьем костюме опустил рапиру и недовольно сдвинул кустистые брови. - Вы держите благородное оружие, а не шампур!
   Кто-то подобострастно захихикал, и девочка погрозила этому загадочному 'кому-то' кулаком. Трудно было определить, кто это сделал: вторая и третья группы сейчас в полном составе собрались на уроке фехтования у мистера Братта, что проходил во внутреннем дворике замка. Откровенно говоря, Валынская так и не смогла понять, о каких странностях говорила ей Нелли. Вроде бы вполне обычный человек, хотя и шутки у него порой очень обидные.
   Мария подняла руку и сделала неумелый выпад в сторону преподавателя, чем вызвала еще пару на этот раз искренних смешков. Девочка оглянулась на толпу одногруппников, которые сливались друг с другом из-за одинаковых белых рубашек и светло-бежевых лосин. Огромное множество людей самых разных возрастов, от пятилетних девочек с трогательными светлыми кудряшками до высоких детин с трехдневной щетиной на мужественных и не очень лицах.
   Девочек тут было чуть меньше, чем мальчиков, и имен многих из них Мария не знала по той простой причине, что просто не могла выучить эти странно звучащие для ее уха слова. Без запинки она могла только назвать имя своей соседки и Дэвида Уайтбелла. Второй запомнился ей только потому, что за эту неделю успел уже ужасно ее достать. Этот сын зажиточного торговца коврами был из тех надоедливых людей, что не понимают слова 'нет' с первого, второго, третьего и даже двадцать пятого раза. И что самое возмутительное, парня даже не смущало замужнее положение объекта обожания. Девочка молилась только, чтоб ему не пришло в голову однажды залезть ночью в ее комнату, как это вчера случилось с парочкой старшекурсников. Мария помнила, сколько с утра было криков и какими пришибленными потом ходили провинившиеся.
   От мыслей девочку отвлек вопиющий факт: пока она думала о прошлых событиях, учитель ловко обошел ее сбоку и пребольно кольнул рапирой в поясницу, отчего Мария тут же взвизгнула и подскочила. Последовала вторая волна смеха, уже гораздо более сильная и искренняя. Не смеялись только Нелли, Дэвид и молчаливый парень с мелким бесом на голове, имени которого Мария не знала.
  - Ладно, на сегодня мы закончим наш урок, - мистер Братт опустил рапиру и указал в сторону ворот замка, - через неделю я хочу, чтоб каждый из вас научился хотя бы правильно держать оружие. Это касается всех. Даже тех, кто считает себя слишком способными и позволяют себе смеяться над другими.
   На пути к обеденной зале Валынская наконец-то увидела своего старшего преподавателя, о котором за всю неделю перед уроком словесной магии уже услышала немало легенд. Мужчина в высоком котелке, с костяной тросточкой в руках шел ей навстречу: не узнать его было трудно.
  - З-здравствуйте, - тихо пискнула Мария, помня о том, сколько раз Нелли упоминала о его злопамятности.
   Преподаватель моргнул и повернул голову на звук, видимо, удивившись незнакомому голосу. Валынская сделала неудачную попытку спрятаться за вазу с непонятным цветком, красные щупальца которого тут же потянулись, чтоб ухватить незадачливую ученицу за горло.
  - Я Мария Валынская, сэр. Новенькая в вашей группе, - несмело пробормотала девочка, неуклюже отбиваясь от стрекочущих отростков.
  - И часто вы прячетесь от преподавателей в ветвях Стрекача? - спросил светловолосый мужчина, останавливаясь и оценивающе глядя на новую подопечную.
  - Нечасто, - ляпнула Мария, сбрасывая с плеча очередную колючую ветвь, - просто....
   Девочка осеклась. Просто что? Просто мне рассказали, что с вами лучше не связываться. Достойный ответ для самоубийцы. Увидев, что преподаватель до сих пор выжидающе смотрит на нее, Мария откашлялась и неловко закончила:
  - Просто я не заметила эту вазу, сэр.
  - Бывает, - насмешливо проговорил Арчибальд.
   Трудно было понять, принял ли он это неуклюжее оправдание, или просто решил посмеяться над девушкой, но сделал себе зарубку в памяти.
  - Значит, моя новая подопечная? - переспросил мужчина задумчиво, - что же, тогда пойдемте немного прогуляемся в саду. Должен же я познакомиться с новенькой. Свое разрешение на прогулку я вам так и быть дам.
  - Хорошо, сэр, - более-менее окрепшим голосом проговорила Мария, следуя за удаляющейся спиной преподавателя.
  - Как продвигается ваша учеба, юная леди? По вашей фамилии и вашему же акценту могу заключить, что вы прибыли из России, - проговорил преподаватель, двигаясь вдоль аллеи с ровно подстриженной травой и бьющими прямо из земли иллюзорными брызгами.
  - Я почти не жила в России, сэр, - покачала головой Мария, отчего пара непослушных прядок выбилась из высокой прически, - но как вы определили?
  - Я же лингвист и преподаватель словесной магии, не забывайте об этом, - на чистом русском ответил ей Кёркленд, - мне по статусу положено много знать.
   Мария удивленно воззрилась на Арчибальда и даже не сразу заметила, что тот указывает ей на светлую резную скамейку со спинкой в виде фантазийных переплетенных волн. Присев, девушка доверительно пробормотала:
  - Я немного говорю еще по-румынски, потому что долгое время жила в Трансильвании с опекунами, а потом с мужем, - лицо девушки потемнело, когда она вспомнила своих тетю с дядей, - еще немного помню немецкий, потому что мой отец был немецких кровей. А вот с английским у меня плоховато. Привыкаю, конечно, понемногу, но еще учиться и учиться. Оттого бывают некоторые заторы в учебе.
   Арчибальд глубокомысленно кивнул и машинально повертел в руках свою тросточку.
  - Сэр, - так и не дождавшись ответа, проговорила Мария, - а чем здесь еще можно заняться помимо учебы?
  - Дополнительной учебой, - безжалостно отрезал Арчибальд, но, впрочем, через пару секунд напряженного молчания он смягчился, - но если вы спрашиваете о способах культурного времяпрепровождения, то могу посоветовать сыграть в шахматы и стихийный теннис. Хотя я и не слишком одобряю эти игры, мне больше нравятся интеллектуальные сражения, вроде настольных дуэлей.
  - Сэр, я тут не так долго... - пробормотала Мария, - не могли бы вы мне объяснить суть последней игры?
  - Это игра трех мячей и трех ракеток. Противник посылает вам один из мячей: огненный, ледяной и каменный. У вас есть три ракетки, соответственно тоже огненная, ледяная и каменная. Каждый мяч отбивается только своей ракеткой. Суть в том, чтобы угадать, какой именно мяч пошлют и вовремя на это среагировать. Если пропускаешь мяч, то тебя либо подпалит, либо заморозит, либо превратит в камень...
  - И что, потом не расколдуешься? - с ужасом спросила Мария, представив себе участь бедолаги, которому всю жизнь придется провести в облике камня или ледяной фигуры.
  - Да нет, почему, расколдовать можно, но долго и неприятно. Самых показательных игроков обычно так и оставляют в зале славы, потомкам на память, - сказал Арчибальд таким тоном, что непонятно было, шутит он или нет, - есть еще настольные дуэли. Это борьба заговоренных фишек. Важно знать, какими свойствами все они обладают (а они диаметрально разные) и разрабатывать стратегию, что мне больше всего и нравится в этой игре.
  - Ясно, - кивнула Мария, прикидывая, какую из этих игр будет безопаснее всего попробовать.
  - Рад за вас. Но помните, что первостепенное дело - это учеба. А потом уже все развлечения. Так. Мисс В...
  - Миссис, сэр, - робко перебила преподавателя Мария
  - Хорошо, миссис Валынская, - сухо поправился Арчибальд, - как бы то ни было, через десять минут у вас, насколько я помню, французский, и я бы советовал вам не опаздывать. Мадам де Лилль уже жаловалась мне на ваш курс и прозрачно намекнула, что может устроить опрос по пройденному материалу.
   Мадам де Лилль приехала из Франции в Англию около полувека назад. Однако омолаживающие заклинания позволяли ей при этом солидном возрасте оставаться всегда молодой. Фарфоровая кукольная кожа никогда не знала пигментных пятен, родинок и шрамов. Небольшая грудь и тонкая талия всегда были затянуты в тугой корсет, оттого казалось, что несчастная преподавательница скоро переломится в поясе. Холеные ручки всегда с деланной небрежностью поправляли идеально прилизанную прическу, состоящую из хитрого переплетения светлых локонов.
   Валынская не любила эту преподавательницу и та, надо сказать, отвечала девочке взаимностью.
  - Кто же еще мог опоздать на целую минуту, - презрительно скривив маленький ротик, проговорила женщина. - Садитесь на место, Валынская. Раз уж вы так не цените время преподавателей, вам и начинать первой читать текст, написанный на доске. Надеюсь, хоть читать-то вы умеете?
   Мария сцепила зубы и молча опустилась на свое место. Текст выглядел несложным, кажется, там было про рыбака, который однажды нашел в море золотой кувшин... Попытки понять содержание прервал въедливый голос преподавательницы:
  - Так я и думала. Валынская даже не умеет читать. А уж если я попрошу пересказать текст, то мы задержимся тут до ночи.
   Это окончательно вывело всегда старающуюся быть сдержанной Марию. Да, она только недавно научилась читать в принципе в отличие от своих одногруппников, которые умели это с детства! Но это же не повод оскорблять ее! И она заговорила. Только совсем не то, что было в предложенном тексте.
  - Жила была где-то на юге Франции одна старушка, с которой невозможно было ужиться. Большего всего она ненавидела детей и молодых девушек. Да, характер у нее был неприятный, что тут и сказать, наверное, потому что ее никогда никто не любил...
   Лицо преподавательницы, и без того бледное, теперь стало белее мела. Пухлые губки вытянулись в ниточку, а длинные музыкальные пальцы изо всех сил сжали спинку стула, у которого де Лилль находилась.
  - Что же вы так невнимательны, Валынская. Там написано про глупую девушку, что перечила учителям... - тем не менее, сухо ответила она.
  - Но, мадам де Лилль, приглядитесь внимательнее, - елейным голосом проговорила Мария, - дальше же там говорится о том, какая незавидная, видимо, судьба у учителей, которым перечат их ученики.
   Ребекка с нескрываемой ненавистью посмотрела на девочку и, отбросив преподавательскую этику, взвизгнула:
  - Валынская!
  - Да, мадам, - как можно более спокойно проговорила Валынская, делая вид, будто бы ничего не произошло, - смею сказать, что меня так зовут уже шестнадцать лет.
  - Очень жаль, что вы, Валынская, существуете уже шестнадцать лет, было бы всем лучше, если бы вас вообще не было, - прошипела мадам де Лилль, но через несколько секунд, немного успокоившись, проговорила: - в шесть вечера я жду вас на третьем этаже в конце коридора. Надеюсь, это послужит вам хорошим уроком.
  
  ***
  
  - Ну и чего ты теперь ревешь? - ворчливо бормотала Нелли, ваткой стирая кровь с исполосованной кожи, - я тебя много раз предупреждала, что с де Лилль лучше не связываться!
  - Она...фссс... оскорбила меня... - прошипела Мария, морщась от боли и стараясь не вскакивать при очередном прикосновении смазанного пахучим зельем тампона.
  - Могла бы и потерпеть, - непреклонно ответила рыжая соседка, - если ты так каждый раз будешь ее дразнить, то у тебя целого клочка кожи не останется,
   - девушка обработала очередной участок и отложила окрасившийся красным тампон. - Ну а сэр Кёркленд тебе как? Он тоже любитель поиздеваться над учениками. Ему тоже истерики закатывать будешь, чтоб потом оказаться на густонаселенном погосте?
  - Он не такой уж и плохой, - привстав и в очередной раз поморщившись от прикосновения грубой ткани опавшего подола, проговорила Мария, - лично меня он еще ни разу не оскорбил. Мы с ним даже в саду гуляли. А недавно он рассказал мне о каких-то Приходящих с Рассветом... Ты не знаешь, кто это такие?
   Нелли пожала плечами: она не знала. Или знала, но не хотела говорить.
  - Я схожу в ванную, - вздохнув, проговорила Мария.
   Вечер близился к ночи, и многие ученики уже спешно отправлялись по своим комнатам, чтобы не попасться на глаза преподавателям, которым пришло бы в голову прогуляться по ученическому отсеку школы.
   - Валынская, подождите! - вдруг настиг продвигающуюся к ванной Марию чей-то до боли голос.
  - Дэвид, оставь меня в покое, ну пожалуйста! - девочка возвела очи горе и повернулась к коренастому темноволосому парню одного с ней возраста, которого у нее даже язык не поворачивался называть на уважительное 'вы'. По крайней мере, наедине.
  - Я хочу только сказать, что вы здорово ответили этой старой мымре, - заискивающе скаля зубы, проговорил Дэвид, тесня девушку к стене.
  - Ни к чему хорошему это не привело, - буркнула Мария, старательно обходя наседающего на нее парня.
  - А еще я безумно рад, что встретил вас здесь, Мария, - не разделил отношения Валынской Дэвид, - тем более в таком месте. Темный коридор. Вы, я. Нас никто не увидит.
   - Все мы едины пред ликом божьим, - копируя просветителей из числа простых людей, о которых им рассказывала леди Цецилия, проговорила Мария.
   - Бросьте, какие боги? Неужели вы в это верите? - парень подошел ближе. Теперь она могла чувствовать его дыхание.
   - Не подходи, - предупредила Валынская, пятясь к стене, - или я остановлю тебе сердце!
   - Не будьте такой строптивой, - беспечно отозвался Дэвид, окончательно прижимая девушку к стене, - я вас не обижу.
   В следующий момент парень схватился за горло и стал оседать на пол, страшно хрипя. Мария склонилась над ним и стала медленно поворачивать кисть со сжатыми в кулак пальцами.
   - Все вы такие, - совершенно чужим голосом проговорила Валынская, - я вас всех ненавижу. Вы вообще не должны жить.
   Красная пелена ярости застилала глаза, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не деликатное покашливание за спиной и последующая тряска: кто-то схватил девушку в охапку.
  - Эй! Эй! Очнись! - звал чей-то знакомый и незнакомый одновременно голос.
   Пелена спала с глаз, и Мария увидела Дэвида, лежащего на полу в позе эмбриона и отчаянно кашляющего. За плечи девочку тряс давешний шатен с мелким бесом на голове, который тоже не разделил чувства юмора преподавателя фехтования.
  - Убирайся отсюда, - жестко приказал он распростертому на полу парню, - и впредь не лезь к приличным девушкам, если они не жаждут твоего общества.
  - Ненормальная! - крикнул Дэвид и, кое-как разогнувшись, кинулся в обратную сторону, к дортуарам.
  - Я....я не хотела... он... хотел... я... - Мария уткнулась незнакомцу в грудь и затряслась еще сильнее, постоянно всхлипывая.
  - Я знаю. Ты защищалась. А этому слизняку впредь будет урок. Кстати, я Эльберт. А ты Мария, насколько я помню?
  - Угу... - девочка отстранилась и неловко пожала новому знакомому руку, - приятно познакомиться. Спасибо, что вмешался, а то я могла и... - Валынская судорожно сглотнула, - надеюсь, никто из учителей не узнает.... А то мне и так сегодня досталось.
  - Не узнает. Когда я шел, на пути мне не встретился ни один никси. В основном только эти мелкие проказники докладывают учителям о каждом нашем шаге. Хотя иногда мне кажется, что тут есть еще кто-то, кто выкладывает все как на блюдечке. Хотя чего удивляться? Здесь много лизоблюдов.
   Мария не могла не признать его правоту. Наушничать здесь было не то чтобы принято, но и укрывательство нарушителей не приветствовалось, даже если дело касалось стянутой с кухни ватрушки.
  - Знаешь, раз уж ты пострадала за правду, я хочу сделать тебе небольшой подарок: сводить тебя на Авалон . Там безумно красиво. Тебе понравится.
  - На Авалон? - недоверчиво переспросила Мария, - но это же далеко будет. А если учителя заметят?
  - Я здесь уже многое обследовал, в том числе и потайные ходы. Один есть как раз рядом с нашей любимой комнатой на третьем этаже, за статуей нимфы. Открывается прикосновением к третьему камню снизу. Правда, статуи тут имеют свойство оживать, так что нужно делать все осторожно, чтоб не разбудить эту даму.
   Некоторое время Мария колебалась, но вскоре интерес перевесил, и она сдалась.
  - Хорошо, я только предупрежу свою соседку по комнате, чтоб она прикрыла меня, если что случится. Она надежная, не доложит.
  
  
  Глава 6. Авалон.
  
  - Держись, это ладья-лебедь, она может в любой момент уйти под воду, если ей что-то не понравится.
   Мария судорожно вцепилась в трос и подставила лицо солоноватому морскому ветру, спускавшегося с мифической Этге и играющего с непослушными бурлящими волнами. Слегка защипало в горле. Ладья мерно покачивалась и пока не выказывала желания погрузиться под воду и утопить своих пассажиров.
  - А что вообще есть на Авалоне? - спросила Мария, налюбовавшись на морской пейзаж, ирреальный в ночной черноте.
  - Ведьминские алтари, логова пикси, пещеры лепреконов. Говорят, они полны золота. По предания, там же можно найти и могилу короля Артура, средневекового короля, - лениво проговорил Эльберт, руководя работой весел.
   Скрипели уключины, плескали волны, где-то перекрикивались неизвестные Марии существа с рыбьими плавниками и грустными человеческими глазами. Мария прикрыла глаза, наслаждаясь неторопливым ходом, ощущением свободы и свежестью, которую трудно было почувствовать в стенах замков...
   Тут ладья мерно качнулась и вошла в полосу тумана, таившего в себе странные шорохи и сотню внимательных глаз, следившей за каждым шагом двух вышедших на скользкий берег подростков. Мария подобрала юбки и сделала шаг в молочной пелене, стараясь разглядеть хоть что-то в его белизне.
  - Как же мы будем здесь ориентироваться? - спросила девочка больше с интересом и нетерпением, чем со страхом.
   Боязнь отступала вместе с тем, как душа наполнялась жаждой приключений, действий, свершений! Это нравилось ей гораздо больше, чем чинное сидение в аудитории и выписывание скучных букв гусиным пером
  - Подожди, я зажгу магический огонек, - буркнул парень, - я стащил несколько из кладовой, думаю, исчезновения парочки этих штук и не заметят.
  - Но они же вроде бы живые и тоже могут наушничать для учителей, - неуверенно ответила Мария.
  - Я и не собираюсь их возвращать, - пожал плечами Эльберт, щелчком пальцев зажигая яркий желтый огонек, - пойдем сначала в пещеру лепреконов, хочу посмотреть, правда ли, что там куча золота. Ну а потом и все остальное осмотрим, так уж и быть.
   Пещера нашлась через несколько минут упорных поисков, хотя такое гордое название ей явно не подходило. Скорее ее можно было именовать норой, притом не самой гигантской.
   Кое-как протиснувшись в узкий лаз, подростки стали двигаться вдоль постепенно расширяющегося прохода, со стенок которого сыпалась земля, и откуда иногда показывали скользкие хвосты черви.
  - Ну-ка, посмотрим... - бормотал Эльберт, на время забыв о своей спутнице, - ага, кажется, оттуда тянет магией, значит, нам туда, - длинный смуглый палец указал на одно из ответвлений норы.
   Из-за поворота послышалось тихое ворчание, и навстречу двум подросткам выбежал забавный человечек в зеленой шляпе. Ноздри его раздувались, он старательно принюхивался к гостям его дома и результат исследования его явно не радовал. Человечек замахал маленькими ручками и стал попискивать, указывая то на Эльберта, то на Марию, то куда-то себе за спину.
  - Мне кажется, нам здесь не очень-то рады, - осторожно проговорила Мария, делая уже бессмысленную попытку защитить подол маркого светло-зеленого платья от комьев влажной земли и глины.
  - Неужели ты думаешь, что мы не справимся с ватагой коротышек, которые нам и до пояса-то не достают? - насмешливо фыркнул Эльберт, пытаясь пройти мимо лепрекона.
   Но Мария резво схватила его за рукав и еще раз пригляделась к жестам, которые изображал маленький человечек. В них просто-таки явно скользила паника. Маленькие ручки выписывали самые невиданные узоры, а сморщенное личико смешно корчило рожицы.
  - Подожди. Мне кажется, что он не угрожает, а предупреждает нас о чем-то... - пробормотала девочка.
   Человечек, видимо, понявший что-то по ее интонации, резво закивал и принялся жестикулировать еще более отчаянно.
  - Давай уйдем отсюда, - попросила Мария, в очередной раз дернув спутника за рукав, - мне здесь что-то кажется подозрительным.
  - Вот трусиха, - возвел очи горе Эльберт, - ну пойдем, раз боишься... - несмотря на столь смелые слова, было видно, что он тоже нервничает.
  - Я не боюсь, - огрызнулась Мария, - не надо путать осторожность с трусостью! Там наверху что-то творится, неужели не чувствуешь?! Пойдем скорее.
   Обратный путь занял чуть меньше времени с учетом уже знакомой дороги. Впереди забрезжил свет, и подростки снова оказались на крутом берегу, о который бились пенистые морские волны. Чайки тревожно кричали, носясь над бурлящим водяным потоком. Ладья была на том же месте и привычно покачивалась из стороны в сторону.
  - Ну вот, ничего страшного, - пожал плечами Эльберт, - пойдем к могиле Артура, может, хоть там найдем чего. Не зря же сюда тащились.
   Сейчас спокойный и молчаливый парень казался мальчишкой, которому посулили морские сокровища из древних легенд, и теперь он мчится навстречу им, забыв об опасностях, что могут поджидать на пути. Мария покачала головой, но ничего не ответила. Самой, несмотря на страх, интересно было, чего уж тут говорить.
   Могила напоминала собой скорее полуразрушенное белокаменное здание с множеством арок и колонн. В темноте эта громада возвышалась, казалось, до самых небес и создавала ощущение угнетающее.
   Тут за белым камнем почувствовалось шевеление, и в темноте нарисовался искаженный человеческий силуэт с невероятно длинными конечностями.
  - Уж не король ли Артур решил почтить нас визитом, - нашла в себе силы сострить Мария, поворачиваясь к спутнику.
   И тут обнаружился страшный факт: Эльберта рядом не было. Мария стояла одна и ошалело смотрела на приближающееся нечто.
   Закричав, девочка подобрала безнадежно запачканные и тяжелые от земли юбки и понеслась в сторону оставленной ладьи. Сзади слышалось неясное ворчание, но Мария старалась не оглядываться, чтоб не испугаться еще больше.
   Внезапно что-то схватило Марию за ногу, и она покатилась по земле, больно ударившись предплечьем. Ворчание за спиной стало громче, и девочка зажмурилась в ожидании неминуемой гибели.
  - Эй, спокойно, спокойно, это я, - услышав этот знакомый голос, Валынская чуть не разрыдалась от облегчения.
  - Ты где был? - тут же возмутилась она. - Я тебя потеряла! Я так испугалась!
  - Да я сам тебя потерял, когда эта орясина появилась, и искать начал тут же. А тебя и след простыл, я тогда и побежал к ладье, думал, ты уже там.
  - Ты знаешь, кто это был? - спросила Мария, с трудом поднимаясь и, стараясь не оглядываться, делая шаг по направлению к морю.
  - Не знаю. Но уж точно не сам король Артур решил восстать из могилы, чтоб нас поприветствовать, - нервно отозвался Эльберт, - да и не Моргана тоже. У таких женщин голосок должен быть понежнее.
  - А это не могли быть... Приходящие с Рассветом? - затаив дыхание, спросила Мария.
  - Да нет, если бы это были они, то мы бы тут с тобой уже не разговаривали, - отмахнулся парень, - тем более они не выносят воды, а тут море кругом. Да и Авалон место священное, здесь обитают духи предков, которым мы молимся порой.
  - Слушай, а почему вы считаете, что предки святы? - с внезапным раздражением спросила Мария, отряхивая рукава, - ведь не все они любящие и чудесные люди. Моя мать вообще некроволхв, вот уж кто в последнюю очередь кинется меня защищать!
  - Это смотря как предков использовать, - хитро поблескивая глазами, проговорил Эльберт, - из некоторых душ можно сделать прекрасные артефакты: посохи, мечи, шпаги...
  - Посохи? - заинтересовалась Мария. - И что это дает?
  - Слушай, пойдем уже отсюда, - нервно оглянувшись, буркнул парень, - пока за нами никто не гонится, но это существо может вернуться, если уже не притаилось где-то за нашими спинами.
   Мария вздрогнула и первой забралась в ладью. Эльберт последовал за ней, и бурное море снова приняло их в свое не слишком радушные на этот раз объятья. Небольшой шторм мотал их из стороны в сторону, грозясь вскоре перейти в стихийное бедствие. Чистое звездное небо заволокли тучи.
  - Так ты расскажешь мне о посохах? - спросила Мария, стараясь перекричать порывы ветра, - как можно их изготовить?
  - Легко, - громко ответил Эльберт, запуская магические весла, - берешь заготовку посоха, в кабинете артефакторики их полно, и проводишь ритуал переселения. Я могу тебе помочь, если хочешь.
  - Хочу, - твердо проговорила Мария, прикрывая глаза. Хотелось сжевать чего-нибудь, принять ванну и лечь в постель. Ушибленное предплечье и незажившие рубцы заныли с двойной силой. Внезапно девочке на ум пришел странный вопрос, и она хихикнула: - интересно, а как получился мистер О'Доннел? Ведь лепреконы такие маленькие, как они могут иметь дела с женщиной?
  - Вот уж чего не знаю, того не знаю, - фыркнул Эльберт, - если тебе так интересно, можешь подойти к нему и напрямую спросить.
   Девочка представила лицо учителя, когда она задаст ему вопрос на столь интимную тему, и окончательно развеселилась.
   Замок еще был охвачен сонной марью, когда нарушители прошли через тайный лаз и на цыпочках как воры стали пробираться к жилому отсеку. Их никто не искал: Нелли не подвела, а Мария оглядела себя и возблагодарила высшие силы, что успела переодеться в одно из своих платьев. Исчезновение одной тряпки не заметит никто, а вот школьной формы могли бы и хватиться.
  - Ну у тебя и вид, конечно, - прокомментировала Нелли, когда усталая Валынская ввалилась в их общую комнату и принялась развязывать корсаж.
  - Я бы на тебя посмотрела, если бы ты побегала по лепреконским лазам и кладбищам Авалона, - огрызнулась Мария, но осеклась, когда увидела синие круги под глазами рыжеволосой соседки. - Ты что, всю ночь не спала?
  - А как мне было уснуть, если я волновалась за тебя, - раздраженно буркнула Нелли. - Мне вообще этот тип, с которым ты пошла, не нравится, если уж на то пошло.
  - Извини за то, что заставила тебя волноваться, - вздохнула Валынская, поборов завязки корсажа и стащив с себя грязный шелк, - но я вполне сама могу о себе позаботиться. Со мной ничего не случилось бы. А Эльберт только кажется мрачным молчуном, на самом деле он очень даже интересный, с ним не скучно.
  - Ну-ну, - коротко ответила Нелли, подходя к окну, где на широком подоконнике стоял горшок с белыми тюльпанами. Аккуратный ноготок нежно коснулся чуть склонившейся головки, и девушка тяжело вздохнула.
  - Ты так любишь тюльпаны? - спросила Мария, подходя к соседке сзади. - Что в них особенного?
  - Тут дело не в моей любви к фауне нашего мира, - покачала головой девушка, - просто на могиле моей покойной бабушки росли именно эти цветы. Хорошая была ведьма, сильная. Но, увы, даже у лучших бывают проколы. Мне было 10 лет, когда она умерла. Я ее очень любила. И многим обязана ей, особенно своими знаниями. Она... она была единственным человеком, который меня любил по-настоящему.
  - А родители? - бестактно спросила девочка.
  - А что родители... Отец мой вообще был против появления детей в семье, а мать хотела мальчика, но появилась я. Планировали спихнуть меня замуж в четырнадцать лет, а потом оказалось, что я унаследовала от них магические способности, и бабушка меня даже втихаря чему-то учила. Ну и отправили сюда с глаз долой - из сердца вон.
  - Понятно, - пробормотала Мария, не находя слов, которые можно было бы сейчас сказать ей. Что-то подсказывало, что сочувствие и громкие утешения сейчас ее соседке нужны меньше всего.
  - Как твои рубцы? - спросила Нелли, чтоб сменить тему.
   Девушка села на свою кровать и похлопала рядом с собой.
  - Больно, - призналась Мария, ложась рядом и кладя голову соседке на колени, - но уже не так, как вчера вечером.
   Нежная рука с длинными розовыми ноготками прошлась по темным волосам, потом по спине, слегка касаясь тех мест, где сейчас неприятно саднило. Мария закрыла глаза и блаженно улыбнулась.
  - Спи. Спи. Я постерегу твой сон, ибо мне сейчас совершенно не хочется спать...
  
  ***
  
  '- Скоро ты больше никогда не будешь мне сниться!
   Смех. Анна все так же сидит на качелях и беспечно болтает босыми ногами, будто ее совершенно не заботит гнев девочки.
  - Ты слышишь меня? - Мария уже почти кричала, - ты больше никогда не будешь мне сниться! Я больше не увижу твоего лица! Ты станешь всего лишь частью артефакта, безмолвной тенью!
  - Глупая девчонка, - наконец сказала Анна, повернув к ней голову, - глупая наивная девчонка. Неужели ты не понимаешь, кому ты даешь столь хрупкое убежище?
  - Ты станешь безмолвной тенью, - повторила Мария, - ты больше никому не сделаешь больно!
  - И девочка даже не хочет знать, где ее папочка? - глумясь, проговорила женщина, легко соскальзывая с качелей и становясь напротив нее. Теперь можно даже уловить тень ее дыхания.
  - Ты все равно никогда не скажешь мне, где он, - горько проговорила Мария, - какой смысл тебя слушать? Я сама его найду!
   Смеется. И снова этот сумасшедший смех пробирает до костей...
  - Иллюзии опасны хотя бы тем, что они отвлекают от главного...'
  
   Компания, собравшаяся в учительской, была, пожалуй, достойна внимания. Невысокий светловолосый человек в котелке, туго затянутая в корсет женщина, карлик в зеленом плаще с медной пряжкой и горбун со слезящимися красными глазами.
  - Дело принимает нежелательный оборот, потому я и собрал вас здесь, коллеги, - Арчибальд приземлился в обитое расписным бархатом кресло и потянулся за чашкой чая. - Полторы недели назад я обнаружил труп существа, называемого Приходящий с Рассветом. Ночью. В дождь.
  - Погодите, - перебил его горбун, - но ведь они же приходят...
  - Я прекрасно знаю, когда они приходят, - не стал дослушивать его мужчина, - и если бы я даже этого не знал, то путем нехитрых умозаключений выяснил бы это из названия данной нечисти. Дело в другом. Когда я решил проверить коридор, где мною был найден труп, я столкнулся с твердой иллюзией Приходящего с Рассветом.
  - Отлично, - пробормотала Ребекка де Лилль, - кто-то призывает нежить и одновременно насылает твердые иллюзии этой же нежити.
  - Вам только в следователи идти, Бекки, - иронично поднял бровь Арчибальд, - ни один преступник не скроется от вашей железной логики.
  - Не затыкайте мне рот, коллега, - прошипела де Лилль, - я всего лишь намекаю на то, что что-то творится под нашим же носом. Это не шуточка тех безмозглых существ, которых мы именуем учениками. Кто-то за нашей спиной играет с высшими силами и пытается отвлечь нас иллюзиями, чтоб мы считали это чем-то несерьезным.
  - Вы думаете, что иллюзии - это отвлекающий маневр, а не развлечения учеников, которые прознали про нашу проблему? - до сих пор молчавший карлик в зеленом плаще нервно дернул себя за куцую бороденку, - вот уж сомневаюсь. Слишком по-дилетантски для преступника...
  - Может, на то и идет расчет? - согласился с мнением Ребекки Арчибальд, - это вполне логично.
  - А кто вообще сказал, что есть какой-то преступник? - подал голос горбун, промокнув слезящиеся глаза платком, - сколько было замечено представителей этих существ? Один? Он мог и по чистой случайности оказаться в школе. А иллюзия и правда могла быть шуткой одного из учеников. Устроить им просто допрос с пристрастием и все дела.
  - Вам, Роберт, как преподавателю практической магии, - желчно ответила ему Ребекка, - должно быть известно, что Приходящие с Рассветом уже давно перестали ходить просто так, ради культурного времяпрепровождения. Если они есть, то их кто-то призывает, а это уровень повыше школьного. Эдак на академика некроволхования.
   Горбун пожал перекошенными плечами, что больше было похоже на конвульсивное вздрагивание, явно показывая, что он не согласен с ее точкой зрения, но спорить считает себе дороже.
  - В общем так, - подытожил Арчибальд, - устанавливаем комендантский час по всей школе. Всех уличенных в чем-то запретном, в том числе и в подозрительно похожем на наше дело, сразу же хватаем и допрашиваем. Директору, когда он приедет из Парижа, все объясним и мотивируем. Учеников лучше не предупреждать, чтоб не спугнуть преступника. А сейчас я вынужден откланяться, так как у меня через двадцать минут начинаются занятия с первым классом, а я, увы, не успел еще даже позавтракать.
  
  ***
  
   Мария неуютно ерзала на скамье, пытаясь найти удобное положение, но вновь и вновь терпела крах. Рядом сидела уткнувшаяся в учебник Нелли, глаза которой были красными от недосыпа. И девочке казалось, что не только от него.
   Рядом с дверью зажегся магический огонек и лениво поплыл к потолку, где и остановился, освещая теперь всю комнату и, конечно, многозначительную фигуру вошедшего преподавателя.
  - Доброе утро, - поприветствовал учеников мистер Кёркленд и, не обращая внимания на скептические взгляды учеников, которые не были согласны с ним насчет определения сегодняшнего утра, прошел к доске, - сегодня мы повторяем заговор на простуду. Мистер Альс, будьте любезны начертить его формулу на доске. Я буду очень рад, если это окажется именно заговор на простуду, а не на запор, как в прошлый раз. Пожалейте своих одногруппников.
   Мария тихонько фыркнула. Вот уж точно не жалко их преподавателю, а не бедному двоечнику, сыну полицейского и ткачихи. Арчибальд прекрасно знал, что начертил на доске бедный парень, но все равно не подал вида и заставил его произнести начертанное вслух, в итоге чего половина группы (в том числе и сам незадачливый ученик) слегла с сильнейшим расстройством желудка.
  Долговязый подросток лет тринадцати с крысиным хвостиком на затылке и вечно замученным выражением лица, будто мальчишка только учебой и занимался, обреченно поплелся к учительскому столу.
   Мел скрипел по доске, класс постепенно стала охватывать сонная марь. Послышались тихие шепотки на задней парте...
  - Отлично, - как ни в чем не бывало проговорил Арчибальд, когда Том Альс наконец закончил творить и с надеждой воззрился на учителя, - а теперь прочтите то, что вы сейчас начертали.
  - О не-е-т...- простонали самые сметливые, которые уже примерно догадались, что сейчас будет.
   Послышался противный скрежет, потом это сменилось нарастающим ревом пламени, и вскоре красные языки упорно лизали стулья и уничтожали одежду собравшихся в аудитории. Сам виновник 'торжества' истошно вопил, пытаясь сбить пламя с пылающих брюк.
  - Да уж, мистер Альс, - с ложным сочувствием произнес мистер Кёркленд, - совсем вы не жалеете своих одногруппников. Это уже третий неуд за неделю, задумайтесь.
   Мария сбила упорный язычок пламени со своей теперь безнадежно испорченной клетчатой юбки и вздохнула: теперь она понимала, почему Константин купил ей так много нарядов. Оказывается, не красоты ради, а просто потому, что ни один наряд тут невозможно сохранить в целости и сохранности дольше недели.
   Справившись со своей проблемой, Мария обернулась на Нелли: та была в порядке, огонь ее не задел. Зато Дэвид до сих пор не мог потушить огонь на задней части своих брюк, что пролилось бальзамом на опечаленную потерей платья душу девочки.
   Когда класс покидал аудиторию после урока, что-то заставило Марию задержаться. Возможно, это был внимательный взгляд Арчибальда, который сейчас складывал исписанные косым почерком листы в папку.
  - Да, сэр? - девочка обернулась и выжидающе посмотрела на преподавателя.
  - Кхм... Мэри, я всего лишь хотел предупредить вас: не ходите, пожалуйста, поздно по школе. Сейчас это небезопасно.
   Сердце девочки екнуло и будто упало с огромной высоты, разбившись после этого вдребезги. Неужели он знает об их ночной вылазке на Авалон? Конечно, у них с учителем были достаточно хорошие отношения, но кто его знает, как он может поступить, располагая такими знаниями...
  - Хорошо, сэр, - облизнув пересохшие губы, проговорила Валынская, - только не зовите меня, пожалуйста, Мэри. Я Мария, это немногим труднее для языка.
  - Не дерзите, юная леди, - беззлобно пожурил ее Арчибальд, - и, пожалуйста, не говорите ничего другим. Надеюсь, что вы были достаточно благоразумны, чтоб не рассказывать никому о Приходящих с Рассветом, о которых я вам имел глупость рассказать.
   Мария потупила взор. Интересно, считается ли вопрос о том, кто они такие, разбалтыванием доверенной ей тайны? Одновременно девочка думала, рассказать ли преподавателю о той неясной ворчащей фигуре, что преследовала их на кладбище короля Артура? Вдруг он прольет на это свет?
   Но потом девочка решила, что с нее пока и так достаточно приключений. А если она расскажет ему об этом, то, возможно, придется рассказать и о многом другом. К примеру, о том, что они с Эльбертом собираются сделать в скором времени, нарушив множество преподавательских запретов.
  - Нет, сэр, - поняв, что пауза затянулась до неприличия, проговорила Мария, - я никому не поведала открытую мне тайну.
  - Ну вот и хорошо, - чуть улыбнулся Арчибальд, слегка касаясь ее плеча. - Помните о том, что я вам сказал. Никаких вылазок, даже на кухню за куском хлеба. Даже если голод будет мучить вас и сводить с ума. Лучше язва желудка, чем грубое нарушение школьных правил.
  - Я учту, сэр, - склонила голову Мария, нервно поглядывая на погладившую ее плечо руку, - я могу идти? У меня через десять минут артефакторика.
  - Идите, - кивнул учитель, - и старайтесь не раздражать вашу Старую Мымру, а то она вам положительно открутит голову и скажет, что так и было задумано природой.
  - Д-да... - Мария запнулась и удивленно посмотрела на мужчину: вот уж не ожидала она, что ему известны их клички. Интересно, а знает ли он, как его самого ученики называют за глаза? И насколько, хотелось бы знать, верно это прозвище?
   Но Арчибальд уже не смотрел на Марию, он всецело был занят подготовкой к следующему уроку. Потому девочка подобрала прожженный подол и, стараясь быть как можно более незаметной, выскользнула из кабинета.
  
  ***
  
  - То, что вы собираетесь сделать - это безумие, - отрезала Нелли, которую Мария уже посвятила в их небольшое дело, - тем более, если белобрысый импотент может быть в курсе вашей прошлой вылазки.
  - Нелли, - Валынская приложила руку ко лбу и провела по лицу, будто снимая невидимую паутину, - я же просила тебя не волноваться за мое благополучие. Ничего страшного с нами не случится. Мы всего лишь стащим эту чертову заготовку из кабинета Старой Мымры и проведем ритуал.
  - Всего лишь, - фыркнула Нелли, - ничего себе 'всего лишь'! А если де Лилль поймает вас с поличным? Хорошо, если вы отделаетесь наказанием, а если в свете текущих событий вас посчитают замешанными в этих чьих-то темных делишках?
  - Вы напрасно беспокоитесь, - молчаливый Эльберт подал голос, - мы не собираемся делать ничего противозаконного, потому даже если нас поймают, а мы постараемся, чтоб этого не произошло, мы всегда сможем выкрутиться.
  - А вам, уважаемый, я вообще не доверяю, - сузила глаза Ковалева, - и не понимаю, в чем ваша выгода помогать Марии.
  - Вы не верите в интерес и бескорыстие? - спокойно спросил парень.
  - Не верю, - кивнула Нелли, - все совершается ради выгоды, даже самые благородные поступки. Хотя некроволховский ритуал уж точно нельзя назвать благородным поступком.
  - Но вы нам и не мать родная, чтоб указывать, что делать, а чего не делать, - пожал плечами Эльберт.
  - Если бы я была вашей матерью, то скинула бы вас со скалы еще много лет назад!
  - Значит, мне ужасно повезло, что вы не моя мать...
  - Да прекратите вы уже! - остановила этот бессмысленный спор Мария, - поссориться мы успеем потом, а сейчас нам нужно подумать, как мы будем осуществлять то, что задумали. Мы должны взять заготовку из кабинета артефакторики и провести ритуал. Я предлагаю делать это в два этапа. В первую ночь одно, во вторую - другое. Иначе мы не успеем сделать все это так, чтоб никто не заметил нашего исчезновения.
  - Хорошо. Но делаем все на всякий случай поодиночке. В первый день Мария крадет заготовку, я высматриваю место для ритуала. А во второй день по отдельности выходим из своих комнат и направляемся к месту дислокации.
  - Я иду с вами, - внезапно жестко проговорила Нелли, - я кое-что смыслю в ритуалах и смогу вам помочь.
  - Ты?! - вспылил парень, в порыве гнева позабыв про правила приличия, - нет, ты с нами не идешь. Это точно.
  - Кто сказал? - окрысилась Ковалева, - у меня, может, тоже 'интерес'.
  - Стойте! - воскликнула Мария, - Нелли... а ты уверена, что ты и правда хочешь с нами идти? Тебя ведь не касается это дело, ты только напрасно подвергнешь себя опасности.
  - Уверена, - подтвердила соседка, - заодно я и прослежу, чтоб этот хмырь чего-нибудь не привнес в ваш милый ритуал. От себя, так сказать. В подарок.
  - Ты подозреваешь, что я как-то замешан в этом жутко тайном деле и теперь хочу сделать гадость руками Марии? Извини, если бы это действительно было так, я выбрал бы жертву посолиднее, а не первоклассницу, которая даже магические огоньки зажигать не умеет.
   Мария обиженно надулась. Она не мнила себя великим магом, но правда слишком сильно резала глаза: она действительно пока была недоучкой, без чужой помощи не способной ничего сделать.
  - И все-таки мне кажется, что за одну ночь провести многоступенчатый ритуал, да еще и далеко от школы практически нереально, - задумчиво проговорила Нелли, не удостоив оппонента ответом.
  - Мы всегда можем назначить исполнение нашего дела на субботу, когда все встают позже обычного, - раздраженно отмахнулся Эльберт.
  - Нет, суббота не подходит, - помотала головой Мария, - в этот день может приехать мой муж, а он сразу почувствует, что что-то не так, когда увидит мои красные от недосыпа глаза.
  - Ну скажешь ему, что всю ночь занималась, в чем проблема?
  - Он маг разума, менталист, - возразила Мария, - ему ничего не стоит залезть мне в голову и посмотреть, так это или нет.
  - Это плохо, - скис парень, - в остальные дни все и правда поднимаются слишком рано. Мы не сможем успеть добежать туда, провести ритуал и вернуться обратно за столь короткий срок. Я ставил на субботу... Но раз уж такое дело, придется еще и пробираться в кабинет практической магии, чтоб стащить оттуда пару телепортационных накидок.
   Молчавшая Нелли нервно постучала ноготками по подоконнику и глянула в окно, где на площадке терлись массивными шеями пара единорогов. Заходящее солнце играло красноватыми бликами на их серебристой шерсти и золотило длинные рельефные рога.
  - Не надо ничего ниоткуда красть, - проговорила девушка внезапно, - у меня есть идея получше...
  
  ***
  
   Кража - вещь ответственная, потому к данному вопросу Мария подошла серьезно. Платье заменил костюм для фехтования: свободная белая рубаха, юбка на половину ладони ниже колена и узкие лосины до щиколоток. Отросшие за все это время волосы были распущены и спокойно спускались до самой поясницы.
  - Мэри? Что вы изволите здесь делать? - раздался за спиной крадущейся по коридору третьего этажа девушки до боли знакомый хрипловатый баритон.
   'Черт бы тебя побрал', - мысленно выругалась Мария, - 'ну почему ты всегда появляешься так не вовремя? Чего тебе у себя в комнате не сидится?'
   - Вы знаете, что распущенные волосы - это недопустимая вольность на территории нашего учебного заведения? Чему мы вас учим, скажите на милость? - продолжал тем временем 'невовременец'.
   'Понятно. Ты ведешь к тому, чтоб мне тоже перестало сидеться', - снова мысленно вздохнула Мария, но вслух ничего не сказала, продолжая стоять к нему спиной.
   - Извините, сэр, я еще не очень хорошо ознакомлена с местными порядками, вы же знаете, я поступила только месяц назад, - наконец отозвалась девушка, по напряженному молчанию поняв, что от нее ожидают ответ.
   - Незнание не освобождает от ответственности, юная леди, - на этих резко брошенных словах Мария повернулась к учителю, чтоб прожечь того ненавидящим взглядом.
   Педантично прилизанные светлые волосы, яркие зеленые глаза, неожиданно черные брови на фоне почти белой челки, спускающейся на бледный лоб, небольшая красная родинка, украсившая левую щеку. И в придачу ко всей этой прелести еще примерно полтора метра худого тела, облаченного в дорогой твидовой костюм. Арчибальд не спешил выполнять желание своей ученицы и проваливаться сквозь землю прямо в ад, но продолжал смотреть на нее с чувством собственного превосходства и презрением, вполне свойственным ему.
   И девочка прекрасно поняла, что его негодование связано не с распущенными волосами. Это скорее прикрытие, намек... Он же предупреждал ее, что ей нельзя ходить поздно, но она не подчинилась...
   - Десять, - без обиняков и лишних разговоров бросил он.
   - А торг уместен? - облизнув губы и откинув на спину длинные темные волосы, послужившие яблоком раздора, буркнула девушка в ответ, - один!
   - Десять, - точно тем же скучающим тоном ответил Арчибальд, прислонившись к стене и скрещивая руки на груди.
   - Ну так и быть, два. Но это мое последнее предложение!
   - Десять, - последовал все тот же предсказуемый ответ, - и хватит уже паясничать, юная леди. Идемте, - девушку взяли за руку и потянули к той самой красной дверце, за которой начинался сущий ад.
   Была эта заветная комнатка не так далеко от места происшествия, и ее Мария уже прекрасно знала, ибо именно с нее начался любой конструктивный диалог с преподавателями. Впрочем, любой конструктивный диалог вскоре превращался в неконструктивный, ибо к концу разговора ученики слишком уж односложно начинали выражать свою точку зрения.
   Мария почувствовала, как у нее дрожат коленки.
   - А, может, все-таки.... - начала она, но договорить не смогла, так как ее грубо втолкнули в комнату, милостиво позволив споткнуться о порог и чудом не упасть, ознакомив присутствующих с парой немецких ругательств, невольно вырвавшихся из груди.
   - Не стойте, вы знаете, что нужно делать, - проговорил Арчибальд, доставая из огромной, стоящей в углу бадьи пару прутьев и пробуя их в воздухе. Пара березовых листиков упала на гладкоструганый пол.
   Через несколько минут, уже находясь где-то на грани потери сознания, девушка заметила, как учитель отбрасывает измочаленные розги и касается веревок. Пришлось, наплевав на гордость, скатиться кулем к его ногам и уткнуться лбом ему в колени, чтоб хоть немного успокоить колотившую тело крупную дрожь. И трясло девушку даже не столько из-за боли и потрясения, сколько из-за все еще нарастающего жара там, внизу, где скорее всего уже было достаточно влажно, чтоб это можно было заметить. То-то он, гад ползучий, так усмехается.
   - Еще доктор Мейбомиус говорил, что это положительно влияет на эрекцию. Даже импотенцию лечит на ура. Может, вас тоже полечить? - едкая речь, к сожалению, была смазана тем, что в конце ее Мария разревелась.
   Арчибальд резко поднял девушку с пола и прижал к себе, давая всласть поплакать у себя на плече. Спина девушки была влажной, мышцы напряжены. Она как натянутая струна, которая в любой момент теперь готова сорваться и вырваться из рук. Испуганный зверек, который пытается показаться грозным и потому скалит клыки, обнажает когти.
   - У вас такие красивые губы. Поцелуйте меня, - вдруг раздался приглушенный голос. Девушка подняла голову и затуманенным взглядом посмотрела на недавнего мучителя. Ее грудь быстро вздымалась и опускалась от частого дыхания, будто Мария бежала перед этим кросс.
   - Вам надо отдохнуть, - холодно отозвался мужчина, слегка отстраняясь, - идите к себе в комнату.
   Но не тут-то было. Видимо, исстрадавшееся тело требовало эмоциональной разрядки, и девушка уже мало соображала, что она делает и на что идет. Маленькая нежная рука коснулась его груди и медленно поползла вниз, а язык дразнящими движениями стал обследовать чуть приоткрытые в стоне губы.
   Арчибальд не выдержал. Схватив девушку под колени, он прижал ее к стене, мало заботясь о том, что пострадавшая часть тела Марии сейчас упирается в жесткий камень, причиняя лишние страдания. Вот так, резко, без предварительных ласк и нежных слов на ушко. Несколько грубо, немного больно, но бесконечно сладко. Настолько, что хочется кричать, но, к сожалению, приходится сдерживаться, ибо кто-нибудь может услышать. Так ее еще никто инкогда не брал.
   - Да...да... боги... да.... - сведенные судорогой пальцы вцепились в ткань, под которой чувствуется напряженная мускулатура, горячая кожа, частый пульс. Хриплое дыхание обжигает шею.
   - Сладкая моя... Тебе нравится? - едва слышимый шепот, на который возможно ответить только протяжным стоном. Делай как хочешь. Я твоя, твоя... Но не мучай же, давай, это невыносимо...
   - А-а-а-а-х-х.... - Мария выгнулась дугой так, что Арчибальд чуть ее не выронил, и дрожащие в оргазме любовники обессилено сползли по стене на пыльный пол.
   - Мы не должны были этого делать, - прошептал немного пришедший в себя мужчина через несколько минут. Они так и остались лежать на полу, обнимаясь, тяжело дыша и стараясь осознать масштабы содеянного.
   - Не должны были, - согласилась Мария, погладив учителя по волосам и тяжело вздохнув, - но мы это уже сделали, перешагнули грань. И пути назад нет....
  
  ***
  
  - Ну что, достала заготовку? - нетерпеливо спросил Эльберт, когда Мария вошла в свою комнату.
   Девочка подняла на него глаза и уставилась невидящим взглядом. Она совершенно забыла о том, что ей надо было сделать... Черт, надо же было так оплошать!
  - Мария, - вырвал ее за задумчивости голос парня, - что-то случилось? На тебе лица нет!
  - Я... просто меня чуть не заметили, и мне пришлось отложить эту идею до лучших времен, - неумело соврала девочка, но, видимо, перспектива быть уличенным являлась для оппонента более важной вещью, чем желание копаться в психологии Валынской.
  - Да уж, придется опять все переносить на более удобное время, - проворчал Эльберт и, пользуясь отсутствием Нелли, приземлился на ее кровать, - меня это уже начинает тревожить. Будто духи предков говорят нам, что не стоит этого делать...
  - Но я хочу это сделать! - возмутилась Мария, возвращаясь к реальности, - как так можно предлагать, давать надежду, а потом отнекиваться?!
  - Не шуми, я не отнекиваюсь, - поморщился парень, - я просто высказал свое предположение, не более того. Конечно, мы совершим этот ритуал, как только это будет возможно.
  - Хорошо... - пробормотала Мария, снова погружаясь в воспоминания о сегодняшней ночи.
   Было ли ей хорошо? Глупый вопрос. Ей было безумно приятно, хотя она и не могла объяснить причин этой внезапно вспыхнувшей страсти.
  - Приветствую юных заговорщиков, - на пороге нарисовалась рыжеволосая соседка, несущая в руках пару сворованных на кухне пирожков.
  - Нелли, скажи мне... - игнорируя приветствие, проговорила вконец измученная Мария, - а можно ли любить двоих сразу?
  - Можно, - беспечно отмахнулась Нелли, - только нежелательно и вредно для нервной системы. А в кого ты кроме своего мужа собралась влюбляться, а?
  - Ни в кого, - быстро ответила девочка, - я просто интересуюсь теоретической стороной вопроса...
   Подростки замолчали, и за своими мыслями никто не заметил противно ухмыляющейся рожицы за окном, исчезнувшей через несколько минут.
  
  ***
  
   Арчибальд сидел в своем кабинете, попивая чай, когда через подоконник переползло тоненькое остроухое существо с паутинками между длинных пальцев. Преподаватель словесной магии неторопливо отставил чашку и склонился к пришедшему с новостями никси. Несколько драк между студентами, пара попыток поджечь неподжигаемый фолиант в библиотеке и....
  - Что?! - учитель подскочил, столик на тонких ножках пошатнулся и пролил на брюки мужчины все содержимое поставленной на него чашки, - как, говоришь?! - не обращая внимания на плачевное состояние своего костюма, стал выпытывать подробности Арчибальд.
   Существо встало на цыпочки и начало что-то нашептывать в подставленное ухо. При этом выражение морды его было самым что ни на есть пакостным.
  - Мало ей было сегодняшних событий, - чуть успокоившись, пробормотал преподаватель, - нет, решила еще больше неприятностей на себя навлечь. Мне надо с ней поговорить....
   Взор сэра Кёркленда упал на залитые чаем брюки. Мужчина выругался и направил на пятно магически вызванную струю теплого воздуха.
  - А вот теперь можно и идти, - заключил он, когда мокрые следы окончательно высохли, и брюки приобрели пристойный вид, - надеюсь, мне еще когда-нибудь удастся вбить в эту пустую голову хотя бы зачатки ума.
   Впрочем, Арчибальд вспомнил хрупкое, извивающееся в его руках тело, с такими внешними данными ум не очень-то и нужен. Разве что как приятное, но абсолютно бесполезное приложение.
  - Мария, - мужчина ухватил идущую на урок девочку за локоть, - мне нужно серьезно с тобой поговорить. Пойдем в мой кабинет.
  - Но, сэр, - попыталась возразить она, - у меня сейчас практическая магия и...
  - С Роб... кхм... с мистером Дейли я поговорю лично, поверь, это уже моя забота: защитить тебя от несправедливого обвинения в несоблюдении внутреннего распорядка школы. Идем.
   Арчибальду всегда нравилось проводить время в своем кабинете: стекла высоких стрельчатых окон всегда пропускали много света, потому сдержанные бежево-коричневые тона казались теплыми и уютными даже в самое холодное время года. Было и несколько совершенно бесполезных, но забавных эффектов: к примеру, бьющие прямо из стен иллюзорные фонтанчики и то и дело подскакивающая корзинка на ножках. В остальном же все было довольно серьезно и одновременно комфортно: мягкие, обитые черной кожей кресла, просторный черный же диван, высокий книжный шкаф и дубовый стол с аккуратной стопкой бумаг на нем.
  - Проходи. Присесть не предлагаю, - усмехнулся мужчина, однако и сам остался стоять, чтоб не нарушать этикет. Тот факт, что панибратское 'ты', которое теперь Кёркленд мог позволить себе наедине с ней, тоже является нарушением этикета, его совершенно не смущало.
   Девочка сверкнула на преподавателя глазами, но промолчала и принялась разглядывать незнакомое для нее место. Редко кто из учеников бывал здесь, и еще более редко это было для них приятным событием.
  - Я все знаю, Мария, - взял быка за рога Арчибальд, - я знаю, что вы хотите совершить. И я бы настоятельно рекомендовал тебе этого не делать.
   На него уставились расширенные от испуга глаза. Не отнекивается, знает, что это бесполезно. Умная девочка.
  - Откуда? - прошептала Валынская, потупив взор.
  - Здесь много существ, которые готовы доложить о каждом вашем шаге, - пожал плечами Арчибальд, - если уж что-то планируете провести мимо преподавателей, так хоть позаботьтесь о том, чтобы вас невозможно было подслушать.
  - Тогда почему, при такой системе оповещения, вы еще не поймали за руку того, что призывает тех странных существ, что, по вашим словам, могут быть опасны для всех нас? - дерзко спросила Мария.
  - Может, потому что преступник гораздо умнее, чем парочка первокурсников, строящих из себя великих конспираторов? - иронично спросил Арчибальд, скрестив руки на груди.
   Молчит. Соображает, что бы такого сделать, чтобы отвлечь его внимание. И ведь нашла самый подходящий, пожалуй, вариант... При других обстоятельствах.
  - Сэр... я... может... - девочка подошла к нему, дохнув ему в лицо ароматом яблочного пирога, что подавался за завтраком, - и....
   Привычное прикосновение тонких пальчиков к груди: сейчас их отделяет от цели всего лишь тонкая материя рубахи. Теплая, нежная.... но...
   Арчибальд внимательно вгляделся в ее лицо, напряженное и ждущее. Учитель и сам не мог понять, в какой миг он стал его ненавидеть. То, как уродливо она кривит рот, то, как масляно бегают ее глаза, как на молочной гладкой коже проступают совершенно чужие, острые черты.
   Хотя, вполне возможно, Арчибальд сам убедил себя в этом. Она замужняя женщина, а не до смерти влюбленная школьница. Интрижка на одну ночь и долгие отношения под носом у ничего не подозревающего румынского графа - это две совершенно разные вещи.
  - Шлюха, - чужой отдаленный голос, быстрый взмах руки, и вот Мария, держась за резко покрасневшую щеку, пятится от него как от чумного. - Мария... - пробормотал мужчина, опомнившись, но было уже поздно.
  - Не подходи ко мне... - одними губами прошептала она, за спиной у себя шаря свободной рукой, чтобы отыскать дверную ручку, - не подходи....
   Хлопнула дверь, послышались удаляющиеся шаги, и Арчибальд обессилено сполз по стене на пол, рассматривая свою горящую руку так, будто в первый раз ее видел. Он не хотел ее бить. Духи предков видят, не хотел: им в тот момент будто руководила чья-то навязанная воля. Но, возможно, то, что он сейчас оттолкнул глупую девчонку от себя - это знак судьбы...
  
  ***
  
   В субботу Константин так и не пришел, что явилось облегчением для чувствовавшей себя виноватой перед ним Марии и обернулось целой возмущенной тирадой со стороны Эльберта.
  - Мы сделаем это завтра, - решительно прервала поток его возмущения Мария, - так, как мы это запланировали.
  - Не уверен, что это хорошая идея, - протянул Эльберт, - о нашем походе могут узнать...
  - О нем и так уже знают, - Мария ранее не хотела огорчать приятелей тем фактом, что учитель словесной магии обо всем прознал, но сейчас, видимо, пришло время.
  - Только этого нам не хватало, - простонал парень, когда выслушал все, что сочла ему нужным рассказать Валынская, - дьявол, надо было ставить сети для любителей подслушивать! Я бы посмотрел, как этот гадкий никси изжарился бы в ней...
   Откровенно говоря, Мария поддерживала негодование парня, хотя в глубине души понимала, что эти пусть и не самые приятные существа просто выполняют свою работу. И выполняют, надо сказать, хорошо.
  - Теперь нам придется очень постараться, чтобы провести его. Он в этих делах стрелянный воробей, это сразу видно, - пробормотал Эльберт, чертя что-то в тетради по артефакторике.
  - Что ты там рисуешь? - спросила Мария, заглядывая ему через плечо. - Хочешь покончить с собой таким оригинальным способом?
  - Нет, - серьезно ответил парень, - просто пытаюсь воссоздать план входов и выходов школы. Смотри. В левом крыле на третьем этаже есть наш знакомый спуск за статуей нимфы. Учителя не знают, что мы свободно пользуемся им, но на месте Арчибальда Кёркленда я бы все-таки задумался, как студенты смогли под его же носом выбраться из школы ночью, и поставил бы там патруль или хотя бы соответствующее заклинание. Идем дальше... Центральные ворота сразу отметаем...
  - Почему? - наивно спросила Мария, - ведь от нас никто не будет ждать такого идиотизма, и как раз центральные ворота будут охраняться меньше всего.
  - Это, конечно, идея, - протянул Эльберт, - но уж больно дурацкая.
  - Надеюсь, наш белобрысый импотент будет одного с тобой мнения, - хмыкнула Мария, которая сама не слишком-то верила в то, что у них может все получиться.
  
  ***
  
   Мария старалась двигаться как можно более бесшумно и тщательно следить, чтобы ее не задели ловчие сети вокруг кабинета Ребекки. Эльберт потратил много времени на то, чтоб объяснить ей, как отличать то охранное заклинание от другого. Оказывается, ловчие сети делились на три вида в зависимости от воздействия на нарушителя. Первая группа просто задерживала до прихода хозяина. Вторая делала примерно то же самое, но при этом еще причиняла массу неудобств, чтоб 'скрасить' часы пребывания внутри заклятия. Ну а третья группа убивала нарушителя на месте. Ребекка со своей искренней любовью ко всему живому не держала сетей первой группы.
   Вздрагивая от малейшего шороха, Мария старательно обходила сети, натянутые по всему немаленькому по размеру помещению. В темноте проглядывались зловещие тени таких безобидных при свете дня предметов, в окно противно скребыхали тонкими ветвями деревья.
   'Где же оно... где же', - бормотала себе под нос Мария, глазами ища место, где можно было бы спрятать такую объемистую вещь, как заготовка на артефакт.
   Искомый предмет нашелся в одном из шкафов, что был защищен не так сильно, как письменный стол. Оно и понятно: кому придет в голову воровать незаконченный артефакт, если его можно попросить изготовить любого мастера за вполне разумную плату... Да и любопытные студенты чаще предпочитают воровать уже готовые вещи, а не безобидные деревяшки.
   Прижимая к груди заветную черную палку с круглым неразличимого в темноте цвета набалдашником, Валынская уже направилась к выходу, когда в помещении вспыхнул свет.
  - Так-так-так... - протянул чей-то до боли знакомый противный голос, - значит, Арчибальд не лгал, когда предупреждал меня об очень деятельных студентах, которые намереваются проникнуть в мой кабинет.
   Ребекка, одетая в пышное гродетуровое платье цвета утреннего неба, сделала шаг к застывшей девочке и с интересом осмотрела ее находку.
  - Та-ак... что там у нас? О, заготовка на посох. Даже не артефакт. Мелко плаваете, Валынская, я-то надеялась, что вы возьмете что-то более существенное. Впрочем, неважно. Сейчас мы с вами пойдем в кабинет директора, и уже там вы будете объяснять, зачем вы лазаете по кабинетам преподавателей и что вы там замышляете. В мой разум прокрадываются некоторые подозрения, Валынская...
  - Нет!!! - взвизгнула Мария, увернувшись от попытавшейся схватить ее руки, - мадам де Лилль, я...
   Не найдя ничего умнее, Валынская резко кинулась к открытому окну и рыбкой из него выскользнула, не потеряв при этом заветный посох. Однако уже в процессе полета молнией мелькнула мысль, что второй этаж - это не лучший старт для мягкого приземления.
   Додумать Валынская не успела, ибо деревянная палка зацепилась за выступающее украшение фронтона, и девочка повисла на рогах скалящейся прямо ей в лицо горгульи.
  - Стой, мерзавка! - послышался визг откуда-то сверху, и слева мелькнула желтая вспышка, от которой Мария на миг даже ослепла.
   'Либо расшибусь, либо попаду в лапы к де Лилль. Еще неизвестно, что хуже', - кисло подумала Валынская, ощущая, как с каждой секундой все сильнее затекают ее слабые руки.
  'Ну, двум смертям не бывать, а одной не миновать', - наконец решилась девочка и, зажмурившись, отпустила одну руку.
  - А-а-а-а-а! - протяжный визг и мягкий толчок под колени.
   Кажется, все нормально. Девочка с трудом поднялась и с радостью обнаружила, чтоб все кости в ее организме целы и готовы дальше служить ей верой и правдой. Лишь один факт омрачал это: своими криками Ребекка, скорее всего, уже подняла всю школу, и сейчас за ними, возможно, уже выслана погоня. Надо скорее предупредить ребят и бежать. Вот только как им сообщить, что она уже здесь?
  - Эй, все в порядке? - на плечо Марии легла чья-то рука, - тихо-тихо, не визжи, это я, Нелли. Мы услышали крики, потом треск и кинулись сюда, побоялись, что тебя Старая Мымра из окна выкинула.
  - Да нет, - горько ответила Мария, до побелевших костяшек пальцев сжимая 'яблоко раздора', - я сама бросилась из окна, когда де Лилль меня заметила и хотела тащить в кабинет директора. Арчибальд уже нашептал ей на ухо, но только то, что мы собираемся пробраться в ее кабинет, а не цель нашего похода. Я понимаю, конечно, что он хочет нас остановить, но это слишком жестоко - подвергать нас угрозе быть обвиненными во всех этих бесчинствах с Приходящими.
  - Хватит уже философствовать, - оборвал ее речь Эльберт, подбежавший следом за Нелли, - пока мы тут разговоры разговариваем, школа уже начинает подниматься и искать нарушителей спокойствия. Так что давайте быстрее, к лужайкам!
  - Тебе же не нравилась эта идея, - подколола его Нелли, которая, наверное, единственная в этой ситуации сохраняла полное спокойствие. Или, по крайней мере, пыталась показать, что все хорошо.
  - Я ее не поддерживал, когда сидел в теплой комнате и тщательно, поэтапно планировал незаметно исчезнуть из школы и так же незаметно вернуться. Сейчас ситуация, увы, немного изменилась, - едко ответствовал Эльберт, кинув многозначительный взгляд на Марию.
   Девочке стало стыдно. Они действительно почти весь день потратили на то, чтобы продумать, как им отвлечь охрану, как обойти патрулирующих этажи никси, как натянуть невидимость.... И вот сейчас все коту под хвост!
   С пути самобичевания ее сдернул нарастающий гул множества голосов, треск крыльев и отдаленные отблески магических огоньков, зажженных преподавателями. За ними началась погоня.
  - Бежим! - Эльберт махнул Марии и Нелли рукой, и подростки кинулись к небольшой рощице, где в магических конюшнях содержались взрослые единороги.
  - Они там! Бегут к лужайкам единорогов!
  - Черт! - выругался Эльберт и дал хода, подавая пример следовавшим за ним девушкам. - Давайте разделимся и встретимся уже на лужайке! Это хотя бы на время их отвлечет.
   Разделились. Мария свернула влево, задыхаясь и держась за колотящееся сердце. От продолжительного бега в боку кололо, а корсет стал сжимающейся тюрьмой, не давая нормально дышать.
   Но девочке то и дело казалось, что сзади ее уже загоняют, и тогда она, позабыв о боли и неудобствах, начинала бежать быстрее, высоко поднимая длинную юбку.
   Когда Мария прилетела к назначенному месту, более расторопные друзья уже ждали там, и вновь воссоединившиеся приятели кинулись к тому месту, где предположительно содержались единороги. Погони пока не было слышно, что вселяло некоторую надежду.
   Этих существ трудно было пропустить. Они будто волшебным образом светились изнутри, оставляя за собой шлейф из мерцающих звезд.
  - Какие красивые-э, - восхитилась Мария, заметив огромного мускулистого самца, что возбужденно косил на нарушителей спокойствия выразительным темным глазом.
  - Нет времени ими любоваться, - сказал Эльберт, указывая себе за спину, - надо скорее брать себе по одному и...
  - Подожди, но как же мы убедим их везти нас на себе? - спросила Мария, не слишком уверенная в благодушном расположении огромных рогатых коней к трем встрепанным подросткам, которым вдруг захотелось их оседлать.
  - Да они ручные должны быть, - отмахнулся Эльберт и уверенно подошел к облюбованному Марией самцу. Вцепившись в серебристую гриву, парень закинул ногу.
   Конь ехидно заржал и взвился на дыбы, сбрасывая незадачливого всадника на землю и вырвав из его груди пару ругательств.
  - Да уж, гениальный план, - фыркнула Нелли, доставая что-то из небольшой походной сумки, - кося-кося-кося...
   Небольшая кобылка с молочного цвета шерстью заинтересованно повела ухом и осторожно приблизилась к подзывающей ее девушке.
  - Радуйтесь, что у вас есть такая предусмотрительная я, что запаслась заранее морковкой, - самодовольно сказала Ковалева, потрепав кобылке холку, - вот вам, подманите себе пару и поедем скорее.
   Эльберт состроил недовольную рожу, но совету последовал. К нему подбежала еще одна кобылка, сестра-близнец той, что подманила к себе Нелли.
   А Марии, как ни странно, достался именно тот серебристо-белый самец, которого неудачно попытался оседлать Эльберт.
  - Ты ведь хороший мальчик, - зачем-то пробормотала Мария, гладя большую бархатную морду коня, - пожалуйста... от вас очень много зависит.
   На миг Валынской даже показалось, что самец понял ее, потому что в следующий момент он всхрапнул и повернулся к девочке боком, чтоб та могла на него взобраться. То же самое сделали и кобылки ее приятелей.
   Было немного непривычно, ибо никогда раньше Мария не ездила даже на обычных лошадях и в дамском седле. Сейчас же расставлять ноги, будучи одетой в длинное платье, было весьма неудобно, тем более спина жеребца оказалась очень широкой, и мускулы играли на его раздувавшихся от дыхания боках.
  - Скорее, они у единорогов!
  - Черт, вот вездесущий народ! - выругался Эльберт, вцепившись в гриву покорно застывшей лошади, - выдвигаемся быстрее!
   Мария опасливо оглянулась, и ее привыкшие к темноте глаза заболели от приближающихся к ним магических огоньком. Девочка поспешила отвернуться и неуверенно тронула бока взбрыкнувшего под ней жеребца. Послышалось тихое ехидное фырканье, и Валынская ощутила под собой мерный лошадиный шаг, а потом ее подбросило на пару сантиметров, и единорог пустился вскачь так стремительно, что девочка еле успела ухватиться за его развевающуюся на ветру гриву.
   Ребята скакали рядом: для них такой разгон явно тоже был в диковинку, хотя они и были более искусными в верховой езде, обучаясь этому с детства.
   Ветер нещадно резал кожу, кидая в глаза мелкий мусор и облетающие с деревьев желто-красные листья - вестники наступающей осени - и унося слова, что подростки пытались произнести.
   Луна щедро обливала серебром верхушки деревьев, отчего те казались почти белыми как головы умудренных опытом старцев. Одновременно круглый диск, щерясь, смотрел на то как три белых коня уносят вопящих подростков куда-то в глубь леса.
   Бешенная скачка не прекращалась ни на минуту: никто не хотел, чтоб посланные им вослед патрули достигли своей цели. Иногда Марии казалось, что в ветвях она видит ухмыляющиеся рожи никси и слышит треск крылышек фей. Но ни разу это опасение не подтвердилось, и бег наперегонки с ветром продолжался.
   - Куда мы хотя бы направляемся? - перекрикивая порывы, бьющие прямо в лицо, спросила Нелли, - Эльберт, веди, раз ты такой умный и главный в экспедиции! А мы за тобой пристроимся!
  - Т-ты д-думаешь.... она меня... слушается? - зло сверкнув на девушку глазами, проговорил судорожно вцепившийся в лошадиную гриву и непрестанно подскакивающий Эльберт, - о-они... кажется... в-в-в-вообще скачут туда... куда хотят-т-т!
  - Просто у тебя руки не из того места растут, - проворчала Нелли несколько неуверенно, - сейчас попробуем вот так... - девушка изловчилась и достала из сумки очередную морковку.
   Ее лошадь резко остановилась и стала обнюхивать предложенное лакомство. А дальше, будто делая одолжение, осторожно взяла морковку губами и принялась с наслаждением хрумкать. К импровизированному завтраку подтянулись и два других представителя единорожьей семьи.
  - Ну вот, так-то лучше, - удовлетворенно проговорила Нелли, вытирая обслюнявленные ладони, - кажется, погоня отстала.
  - Ненадолго, - мрачно проговорил Эльберт, - скорее всего, они просто решили, что преследовать нас на своих двоих - это глупо и непрактично. Сейчас, готов поспорить, они уже открывают телепорты и высылают альраунов и асраи патрулировать реки.
  
  ***
  
   Арчибальд готов был проклясть себя тысячу раз за свою вопиющую непредусмотрительность. Он искренне полагался на Ребекку, которая точно своего не упустит и задержит деятельных подростков, но преподавательница прокололась: она, как и сам маг, не ожидала от скромной обычно Марии такой решительности и смелости. Или глупости, это уж как посмотреть.
   Мужчина не мог сказать точно, что сейчас волнует его больше всего, благополучие ли девчонки, или же перспектива объясняться с ее дражайшим супругом, если с ней что-то случится. В любом случае, оставлять это просто так было нельзя. В конце концов, эта выходка может подорвать всю дисциплину их учебного заведения. Да и не нравился магу этот Эльберт... Скользкий тип и семейка у него не лучше, приходилось как-то общаться с этим почтенным родом, когда они чем-то не угодили Виктории, его младшей сестре. Впрочем, ей вечно что-то не так, но в тот раз ее претензии были вполне адекватны.
   Вспомнив об этой взъерошенной девице, такой же светловолосой и сероглазой, Арчибальд гневно фыркнул, но вскоре вернулся к насущному.
   Он не кинулся в погоню за нарушителями, как это сделали поднятые визгом Ребекки охранники школы. Вместо этого маг стащил драпировку с большого зеркала в тяжелой медной оправе и уставился в его гладкую поверхность, где не отражалось ничего кроме далеких неясных теней.
  - Расскажи мне, куда они направляются, - жадно проговорил мужчина, почти касаясь дрожащими от напряжения пальцами стекла.
   Тени лениво заворочались и отступили, являя взору темного мага небольшое поселение домов на пятьдесят, не больше. Похоже, это рядом со школой, подумал Арчибальд, вглядываясь в очертания деревьев и заборов.
   Что же... туда и можно направить портал.
  
  ***
  
  - О-ох... - Мария кулем свалилась с единорога и приземлилась на пока еще сочную изумрудную траву, - чтоб я еще когда-нибудь решилась на бешеную скачку по лесу, - рука потянулась к волосам, хотя разум подсказывал, что ничего хорошего девочка там не нащупает, - да еще и вслепую...
   Сейчас подростки стояли посреди все того же леса, только стволы деревьев вокруг были гораздо толще, а за кронами деревьев не было видно неба. Луна, сопровождавшая учеников на протяжении всего их пути, теперь предательски скрылась, оставляя путников наедине с мраком.
   Сами путники выглядели не лучше, чем вся окружавшая их обстановка. Несколько царапин на лицах от нещадно хлеставших их веток, порванная одежда и потерянная сумка с морковкой - вот цена за пробег с ветерком.
   Больше всего, конечно, было обидно потерять морковку, лишившись мощного рычага управления для своенравных рогатых скакунов, что сейчас безмятежно стояли и меланхолично ощипывали бархатными губами можжевеловые кусты.
  - Похоже, мы еще и заблудились, - вынес неутешительный вердикт Эльберт, - и мне кажется, что мы вообще ринулись не в ту сторону. Чертовы лошади!
  - Оставь единорогов в покое, - поморщилась Нелли, присаживаясь на корточки и разглядывая что-то видимое только для нее, - тут магические потоки слабые, мы и правда забрались слишком глубоко, в самую чащу. Надеюсь, тут нет лесных эльфов, иначе можем ног не унести.
  - Лесные? - удивился Эльберт, - а разве бывают другие?
   Мария промолчала, но мысленно присоединилась к вопросу приятеля.
  - Бывают горные, но они тут не водятся, их кланы селятся ближе к России, чаще - на Кольский полуостров. Противные твари, эти лесные. Тех, что покрупнее, убивают издалека, тех, что помельче, воруют и убивают потом.
   Марии, откровенно говоря, не хотелось сейчас слушать такие подробности, потому она похлопала своего спутника-единорога по крупу и вместе с ним шагнула наугад.
  - Эй, ты куда? - окликнул ее Эльберт, не двигаясь с места.
  - Нам надо куда-то идти, - пожала плечами Мария, обернувшись на миг, - стоя на месте мы ничего не решим, так что предлагаю двигаться хоть куда-то. Когда-нибудь да выйдем.
  - Или угодим в лапы каким-нибудь тварям, - проворчал Эльберт, дергая свою кобылу за гриву. Той явно не понравилось такое обращение, и она обиженно всхрапнула.
  - Не нервничайте, господин трус, - хмыкнула Нелли, догоняя Марию, - это плохо скажется на вашем драгоценном здоровье.
   Эльберт зло сверкнул на девушку своими карими глазами, но не удостоил ее ответом. Его кобыла, которой явно надоело, что ее постоянно дергают, покорилась судьбе и последовала за своими собратьями.
  - Эльберт, а все-таки, - с трудом перелезая через корень, спросила Мария, - почему ты вдруг решил мне помогать в организации этого дела? Ты ведь знал, на какой риск идешь и чем жертвуешь...
  - Захотелось, - мрачно огрызнулся парень, который явно не был в настроении для бесед.
  - Ну нет, так не пойдет, - протянула девочка, - это ведь что-то личное, да?
   Эльберт закатил глаза и, тяжко вздохнув, сдался.
  - Ну, угадала, - пробормотал он, - это и правда личное. У меня вся семья - некроволхвы, отчего меня все считают таким же опасным, как и они. Я... просто я понимаю, каково это, когда нельзя доверять даже самым близким людям. Потому меня все и считают нелюдимым молчуном. Просто разучился доверять.
  - А мне ты доверяешь? - спросила Мария, на миг замерев.
  - Просто чувствую, что тебе пришлось еще тяжелее, чем мне. О счастливом детстве обычно рассказывают взахлеб.
   Нелли хмыкнула, но промолчала, прикосновением побуждая застывшую девочку идти дальше. Некоторое время шли, не разговаривая и думая о чем-то своем. 'Мы многим похожи', - подумала Мария, - 'нас троих связывает что-то, будто судьба вяжет причудливый узор жизни, подбирая наиболее подходящие нити...'
  - Смотрите, там впереди свет мелькает, - Эльберт остановился и указал куда-то в непроглядную тьму, создаваемую цепкими ветвями деревьев.
  - Я ничего не вижу, - пожала плечами Мария.
  - Он прав, - кивнула Нелли, тоже останавливаясь и вперяя взор во тьму, - здесь очень сильные потоки магии. Похоже, мы все-таки наткнулись на жилище эльфов или тому подобных существ. Может, нам обойти их по широкой дуге?
  - Не знаю, как вы, а я устала настолько, что готова пойти даже в лапы к эльфам, лишь бы у них в темнице было сухо и тепло, - вздохнула Мария, разглядывая безнадежно испорченную одежду.
  - Боюсь, единственное, на что мы сможем у них рассчитывать - это персонально для нас вырытая яма с видом на звездное небо, - горько усмехнулась Нелли, - так что....
   Договорить девушка не успела, ибо в спины всех трех путников стало тыкаться что-то острое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся неумело смастеренными копьями. Держали их в своих маленьких ручках отвратительные существа с морщинистыми мордашками, на которых поблескивали черные без отсвета глазки с затаенной злобой в них. На тонких слабых ручках были длинные и по виду ужасно острые коготки.
  - Это и есть эльфы? - стараясь унять дрожь в голосе, спросила Мария.
  - Хуже, - мрачно буркнула Нелли, опасливо косясь на ворчащих за ее спиной существ, - их уродливая форма - ментаур. То есть 'отщепенец', 'отверженный'. Ими часто пугают маленьких детей, мол, они присасываются к горлу и выпивают все жизненные соки. На самом же деле если у эльфийки родится такой урод, то она просто выбрасывает его на голодную смерть в лес. Так что сама понимаешь, характер у них несладкий.
   Ворчание стало громче, и, кажется, за спиной путников наметилось шевеление. Уродливые существа расступились, и к подросткам вышло, а точнее было вынесено парой старательных ментауров, еще более ужасное существо, чем те, что сейчас их окружали.
   Наверное, оно было женского пола. Хрупкая фигурка была покрыта поблескивающей в свете качающегося на импровизированном паланкине фонарика чешуей. Руки и ноги представляли собой уродливые обрубки с плавниками на концах. Лицо же трудно было описать словами. Исполосованное глубокими морщинами и изъеденное черными рытвинами, на нем почти не видно было черных поблескивающих глаз.
   Существо разверзло плохо слушающиеся рыбьи губы и изрекло свистящим шепотом:
  - Ты права, дитя. Почти во всем права, - дева-рыба тяжко вздохнула, - только ты не сказала о том, как маги прогоняют нас со своих земель. Видите ли, мы портим всю эстетику в отличие от фей с расписными крыльями и изящных никси. Не рассказала о том, как они, прикрываясь заботой о безопасности людей, охотятся на нас и медленно истребляют. Не упомянула, как они лицемерно организовывают фонды помощи нечеловеческим существам и помогают лишь тем, кто не оскорбляет их 'эстетический вкус'.
  - Ну, - смутилась Нелли, - честно сказать, я не...
  - Вы не слишком-то похожи на ментаура, - перебила ее Мария.
  - Ты поразительно бестактна, дитя, - трудно было определить, что выражает лицо существа, но, кажется, она раздраженно поморщилась, - как и все маги. Я не ментаур. Я потомок асраи. Что же мне с вами делать, - обрубок руки коснулся рыбьих губ, - проще было бы вас убить и прикопать под ближайшим деревом. Да, пожалуй, вы этого заслуживаете.
  - Но нельзя же мстить всем за тех, кто вас обижал, - наивно проговорила Мария, по-прежнему боясь пошевелиться под прицелом пусть и неуклюжих, но достаточно острых, чтоб насадить ее как бабочку, копий.
   Существо разразилось противным смехом, за ней последовало большинство ментауров: маленьких уродцев явно насмешила брошенная в их адрес фраза.
  - Ты забавна, человек, - отсмеявшись, проговорила женщина и тут же посерьезнела, - насадите их на копья. Я хочу посмотреть, как эти выродки будут корчиться на них.
   Острие уже приблизилось к груди, когда один из ментауров, что покрупнее, подошел к рыбине и стал нашептывать ей что-то на то место, где предположительно у нее было ухо. Выражение морды дочери асраи переменилось, злые черные глазки вперились в приятелей.
  - Мой шаман углядел в вас странную ауру, люди, - просвистела она, - пожалуй, я пока не буду вас убивать. Опустить копья! Ведите их в мою хижину, я хочу лично их допросить. Не спускайте с них глаз.
  - Было бы еще неплохо нас накормить и напоить. Где же ваше гостеприимство? - дерзко отозвался Эльберт, которого один из ментауров только что толкнул в спину так, что парень чуть не полетел на землю.
  - Ты слишком наглый, человек, - разозлилась женщина, - впрочем, подайте им еду. Ту, которую мы держим для пленников.
  
  - Я, пожалуй, не хочу есть, - сдерживая рвотные позывы, пробормотала Нелли, перед которой ехидно ухмыляющийся ментаур поставил полное блюдо извивающихся червей, - голодание вообще полезно для фигуры и образа настоящей страдающей леди.
  - Не знаю, как леди, а мой растущий мужской организм требует питательной и жирной еды в больших количествах, - морщась, пробормотал Эльберт.
  - Вот и ешь эту гадость, - проворчала Нелли, отодвигая от себя неаппетитное блюдо, - надеюсь, там достаточно жиров и углеводов, так нужных для твоего растущего мужского организма.
  - От такой еды у меня, пожалуй, только мужской комплекс разовьется... - буркнул Эльберт, и беседа как-то сама собой угасла.
   Обстановка хижины вообще не располагала к приятной задушевной беседе. Грубо сколоченная из массивных бревен, она давила на психику и заставляла чувствовать себя дрожащим беспомощным существом. Внутри почти не было мебели за исключением неровно струганных досок, сложенных одна на другую, которые служили столом и стульями. Также в углу было нечто наподобие большого, непрестанно вращающегося водяного шара, явно созданного магическим путем. Полом служил толстый слой несвежих опилок и жухлой травы.
   Руки пленникам решили не связывать, но внимательные взгляды недобрых черных глазок были лучшими путами и отбивали всякую охоту планировать побег.
  - Я и не думала, что в лесу живут теснимые магами существа, - с проблеском жалости проговорила Мария, на которую черви не произвели особого впечатления: в старом доме ей приходилось и большую гадость есть. Впрочем, пока девочка решила, что она тоже не настолько голодна, чтоб потреблять такое.
  - Вообще они сами не ангелы, - шепотом ответила Нелли, когда надзиратели решили, что собственная беседа интереснее чужой, - это именно им некоторые семьи обязаны тем, что лишились маленьких детей, порой младенцев. Эти существа воруют их, а потом жарят и едят. Некоторые предпочитают сырыми и живьем. Тут уж как повезет. Хотя их прародители-эльфы сами не лучше. На внешность может и миловиднее, но характер соответствующий.
  - Эй вы, хватит там уже шептаться! - пришепетывая, крикнул один из ментауров, - сюда идет хозяйка, а она не любит шума!
   Пленники замолчали и стали смотреть, как уродцы вносят в дом паланкин с женщиной-рыбой, после чего хватают ее подмышки и аккуратно усаживают на колоду напротив них.
   Дочь асраи благосклонно кивнула своим 'подданным' и уставилась на приятелей. Ее глаза ничего не выражали, или просто казалось, что они ничего не выражают.
  - Итак, вы забрели к нам. Я не знаю, зачем. И мне, если честно, все равно. Скорее, как и многие до вас, хотели привезти в свою школу пару-тройку трофеев в виде трупов наших соплеменников...
  - Мы не... - начала Мария, но под суровым взглядом черных глаз замолчала.
  - Еще раз повторяю: мне все равно. Вы умрете этим утром, но перед этим мне хотелось бы узнать, что такого в ваших аурах нашел мой шаман. Надеюсь, вы не будете создавать мне, да и себе, лишних проблем и расскажете все сразу.
  - Какой же нам смысл что-то рассказывать, если мы все равно умрем? - спокойно спросила Нелли, стараясь не отводить взгляда от этого ужасного изуродованного лица женщины-рыбы.
  - Есть разница: умереть в муках, либо же довольствоваться быстрой смертью, - верхняя губа существа поднялась в некоем подобии оскала, открывая розовые беззубые десны, - ну так что?
  - Позвольте услугу за услугу, - вклинилась Мария, - расскажите нам, как асраи попал к ментаурам, если вы по идее должны жить в воде...
   Существо смерило девочку взглядом, полным презрения, но все же соизволило ответить:
  - Это долгая история. Впрочем... раз уж вам все равно отсюда не уйти, я расскажу. И я очень надеюсь, что, умирая, вы будете вспоминать об этой истории каждую из последних секунд вашей жизни. Каждый из вас слышал историю о рыбаке, который выловил прекрасного асраи и влюбился. Он посадил ее в лодку и накрыл тряпками, а она была слишком слаба, чтоб сказать слово поперек. А с утренним солнцем тело ее испарилось, и на дне лодки осталась только лужица. Все это вам преподносят в таком чудесном и романтичном ключе. На самом деле все было иначе. Лодочник был ужасно пьян и с хмельных глаз принял прекрасную асраи за обычную купающуюся в водах реки девицу. Он затащил ее в лодку и надругался над ней, после чего изуродовал и сбросил в реку. Но она выжила, и через несколько месяцев у нее появился ребенок: дочь. От союза человека и магического существа не может получиться ничего хорошего. Девочка была слишком слабой, ее конечности деформировались, а лицо стало совершенно непохожим на прекрасные лица асраи.
   Тогда стая приняла решение избавиться от ребенка. Они просто выкинули эту девочку на землю, оставив без воды и еды. А мать ее умерла через несколько дней, не выдержав боли и горя.
   Но девочка выжила. Ее подобрал один из племени ментауров и хотел уже съесть, но его супруга пожалела дитя и приняла к себе, воспитав как родного ребенка. Женщины здесь вообще добрее своих достойных мужей. Оно и понятно, на них висит вся ответственность за воспитание подрастающего поколения.
   Да, девочка выжила. Выучилась у шамана и смогла постичь глас природы, стала понимать, о чем шепчутся ветра и что говорят шелестящие в глубине леса листья... Да... А потом просто убила их и стала владеть племенем ментауров сама. Умная Дрезге, хорошая Дрезге...
  - Она просто сумасшедшая... - одними губами прошептала Нелли.
  - Что ты сказала, дитя мое? - на несчастье приятелей, существо обладало весьма неплохим слухом.
  - Эм... ничего, - мило улыбнулась Нелли, - мы до глубины души поражены вашей историей, она способна исторгнуть слезы из самого большого сухаря.
  - В твоих глазах нет слез, - прямолинейно заметила женщина-рыба, назвавшая себя Дрезге, - да и мне не нужны ваши слезы, они не искупят всего того, что пришлось пережить мне и моему народу. Хватит болтовни, - отрезала она наконец, - я хочу знать, что такого особенного в вас? Кто вы? Каковы ваши ауры? Что вы нам принесли, отродья магов?
   В комнату внесли причудливой формы фонарики с живыми светлячками внутри, что наполнили помещение зловещим зеленоватым светом. Дрезге приблизила уродливое лицо к лицам приятелей: в таком освещении ее морщины стали еще глубже, а глаза казались еще злее.
  - Мы всего лишь заблудившиеся в лесу ученики магической школы, - проговорила Мария, стараясь подавить рефлекторное желание отшатнуться или хотя бы опустить глаза, чтобы не смотреть на эту ужасную застывшую маску.
  - Неверный ответ, - угрожающе ласково просвистела женщина-рыба, страшно раздувая жабры на щеке, - а что скажут остальные детки? Может, они порадуют меня рассказом о том, что кроется в их милых головках? Ну же, не заставляйте меня делать вам больно...
   Но Нелли и Эльберт молчали, не считая нужным посвящать в свои планы сумасшедшую уродину с рыбьим лицом.
  - Жаль, - заметив, что никаких подвижек в разговоре не намечается, сказала дочь асраи, - я уже надеялась, что мы обойдемся малой кровью. Несите факелы для наших гостей. Немного подпалим им пяточки, посмотрим, как они тогда запоют.
   Принесли горящие факелы, от которых пекло даже на расстоянии. 'Неужели все закончится так бесславно?' - зажмурившись, спросила у себя Мария, - 'нет, все не должно так кончаться. Это неправильно. Несправедливо'.
   Когда жар стал уже нестерпимым, вдруг послышался визг. Визжала обнимавшая себя руками-обрубками Дрезге. Все находящиеся в комнате замерли в замешательстве, в том числе и пара ментауров, что уже почти поднесли факелы к ногам пленников.
  - Он рядом, - чужим холодным как лед голосом проговорила дочь асраи, - он тот, кто всегда был рядом, незаметный и невидимый мастер иллюзий. Друг, что на самом деле злейший из врагов. Кровь от крови, невидимый иллюзионист, преданный некроволхву... Он придет, когда меньше всего будешь ожидать...
  - Кажется, она предрекает будущее, - догадалась Нелли и быстро сделала вывод из своего заключения, - бежим!
   Эльберт взвился со своего места и выхватил у замешкавшегося ментаура факел, который чуть не стал для них орудием пытки. Мария и Нелли последовали за ним, пока маленькие уродцы не опомнились и не начали погоню.
  - Скорее, сюда! - крикнула Мария, указывая на освещенную вновь взошедшей луной дорожку.
  - Подожди, я должен кое-что сделать... - пробормотал Эльберт и, подойдя к хижине, поднес к ее порогу пылающий факел. Сухое дерево занялось с пугающей быстротой, и вскоре тишину леса разорвал рев пламени и протяжный вой находившихся внутри существ.
  - З-зачем? - дрожащим голосом спросила Мария, расширенными глазами глядя на разворачивавшееся действие, - они же живые существа...
  - И сделали бы с нами то же самое, - отрезал Эльберт, - и боюсь даже представить, сколько погибло людей до нас. Невиновных во всех их бедах, а просто попавших в неудачное время в неудачное место. Возможно, там были даже дети. Да даже если не брать в расчет этот факт... Мария, это не жизнь, это жалкое существование.
  - У каждого есть право существовать без вмешательства добродетелей! - громко возразила Мария, - а если бы кто решил, что твоя жизнь - это существование, и решил бы освободить тебя? Что ты сказал бы тогда?
  - Мария, не кричи, - оборвал ее Эльберт, - а то сейчас их оставшиеся в живых соплеменники сюда придут. Я думаю, они не кинутся поощрять тебя за твои гуманистические рассуждения.
  - Все равно это неправильно, - понизив голос до расстроенного шепота, пробормотала Валынская, - неправильно...
  - Пусть так. Но дело сделано, и былого ты не вернешь, - пожал плечами Эльберт, который совершенно не испытывал жалости к тем, кто только что пытался его запытать, а потом убить.
  - Эй, смотрите сюда, - крикнула им стоявшая примерно в ста метрах от них Нелли, - я, кажется, поняла, где мы сейчас находимся. Отсюда по прямой можно выйти именно туда, куда нужно.
  - Плохо, что мы лишились единорогов, - вздохнула Мария, вспоминая своего резвого коня, - без них мы будем двигаться гораздо дольше.
  - Оно и к лучшему, - дернул плечом Эльберт, - эта скачка с препятствиями мне совершенно не понравилась.
  - О чем она говорила в своем предсказании? - спросила Мария через десять минут пути в полном напряженном молчании, - о каком-то друге, который рядом... О том, что он скоро придет. Если честно, ничего не поняла.
   Эльберт помрачнел еще больше и не ответил, а вот Нелли повернула рыжеволосую голову.
  - По-моему, она говорила о том, что происходит в школе, - проговорила ведьма, - о тех, кто расставляет иллюзии Приходящих. И мы, наверняка, знаем этого 'кто-то', раз уж он враг, который притворяется другом. Вообще не люблю этих прорицателей. Нет чтобы прямо сказать, мол, такого-то числа такого-то года произойдет то-то, готовьтесь, смертные...
  - А я считаю, что нам не надо заглядывать в свое будущее, - убежденно проговорила Мария, скребя искусанную вполне обычными немагическими комарами ногу.
  - Прекрати уже чесаться, - остановила ее приятельница, - до крови расчешешь, а на кровь кто только не слетится...
   Усилием воли Мария убрала руку и уставилась на серебристую лунную дорогу, по которой они шли.
  
  
  ***
  - Арчи, куда ты среди ночи собрался?
   Мужчина вздрогнул и оглянулся. У стены стояла и загадочно улыбалась его копия в женском обличии: светловолосая девчонка на вид лет семнадцати, немного полноватая, очень миловидная. Мужчина тихо застонал.
  - Я тоже рада тебя видеть, - нахмурилась девчонка, приподнимая полы нелепой синей мантии и подходя к зеркалу, где еще не погас образ небольшой деревеньки, - я, кажется, знаю, где это. За священной рощей поселилась небольшая иностранная колония. И зачем тебе туда понадобилось открывать портал?
  - Виктория, - сквозь зубы процедил Арчибальд, - иди уже домой. Наша с тобой матушка тебя заждалась небось уже.
  - Тебя она, между прочим, вообще месяцами не видит, - надула губки девушка, - и очень не довольна этим. Ты подрываешь ее и без того слабое здоровье.
  - Она нас всех еще переживет и в наследство все состояние отца получит, - проворчал Арчибальд, продвигаясь к мерцающему разноцветными завихрениями порталу, - так что передай нашей дражайшей матушке, что ее сын пока не жаждет теплых семейных вечеров за чашкой чая.
  - Злой ты, Арчи. И не любишь никого кроме себя, - вынесла вердикт Виктория, - и все-таки я жду подробностей твоего ночного похода. Должна же я проявить родственную заботу о родном брате.
  - Это тебя не касается, - отрезал мужчина, - это касается лишь школы и тройки сбежавших студентов, у одного из которых очень темное прошлое.
  - Тогда я с тобой! - радостно возвестила Виктория, подбегая к брату; собранные в небрежный пучок волосы избавились от своих пут и рассыпались по покатым плечам.
  - Никуда ты не пойдешь, - не разделил ее радости Арчибальд, - ты сейчас немедленно откроешь второй портал и направишься домой, к матушке, вышивать цветочки и готовить пирожки. И собери волосы нормально!
  - Приказывай своим студентам! - возмутилась Виктория, приглаживая взъерошенные белобрысые пряди, - и им же указывай, как выглядеть и как одеваться! Я ненавижу печь пирожки и вышивать! Я хочу с тобой! Сейчас!
  - О духи предков, за что! - страдальчески воздел глаза к небу Арчибальд, - ладно, ведь не отстанешь же, - заметив, как девушка энергично закивала, маг тяжело вздохнул, - запрыгивай в портал. Только если с тобой что-то случится, отвечать за все будешь сама. И труп твой домой тащить я не буду, прикопаю под ближайшим кустом и скажу, что так и было.
  - Ура! - не прислушиваясь к угрозам брата, пискнула Виктория, - я тебя обожаю, братишка!
   Девушка задрала мантию до колен и, чмокнув мага в щеку, прыгнула в портал первой. В первые секунды Арчибальд боролся с желанием изменить вектор и направить взбалмошную сестрицу прямиком в руки матери и нянек, но потом решил, что таким способом от этой проныры не отвязаться. Все равно добьется своего, тайно или явно.
  - Арчи, а они... эти студенты... они кто? - спросила Виктория, выходя из захлопнувшегося за ее спиной портала, - ой... кажется, мы немного промахнулись.
   Проход между двумя отдаленными местами - это не такое уж плевое дело, как может показаться. И отнюдь не мгновенное, потому маг был уверен, что они уже очень сильно отстали от деятельных беглецов.
   А еще это... Перед магами открылся вид догорающей хижины и нескольких уродливых существ, что, недоуменно перешептываясь, обступили ее. Атмосфера была самая что ни на есть траурная.
  - Вижу, - проигнорировав вопрос сестры, пробормотал Арчибальд, - кажется, тут был сильный выброс магической энергии, и портал на него среагировал. Пойдем, - мужчина схватил девушку под руку и повел ее к месту действия, где пришельцам явно не были рады.
  - Что у вас здесь случилось? - высокомерно задрав нос и пытаясь вырвать руку из цепких пальцев брата, вопросила Виктория.
   Ответом ее не удостоили. Уродцы с нескрываемой ненавистью смотрели на магов, их черные глазки блестели на изнеможденных лицах.
  - Ну что же ты, сестренка, - криво усмехнулся Арчибальд, - тут надо действовать куда деликатнее.
   Маг сделал в воздухе круговое движение левой рукой, и в тот же миг повязка на чреслах одного из существ загорелась, а сам уродец принялся истошно вопить, пытаясь сбить пламя. Его трусливые сородичи прыснули в разные стороны.
  - Продолжим конструктивный диалог? - спросил Кёркленд, опуская руку, - что здесь произошло?
   Ненависти в глазах страшных существ не убавилось, но они все-таки сподобились выставить парламентера. Это был уродец несколько крупнее других, видимо, самец, глава семьи.
  - Люди. Трое. Факел. Подожгли. Аура. Странная. Хозяйка, - отрывочно проговорило существо, щеря мелкие острые зубки, - Ненависть.
  - Ничего не понимаю, - поморщилась Виктория, отходя от дурно пахнущей конструкции на несколько шагов, - что там с хозяйкой и аурой?
  - Мне все равно, что там у них с хозяйкой и аурой, - отмахнулся Кёркленд, - главное, что наши удальцы здесь уже побывали и даже умудрились повздорить с местными отщепенцами. Идем. Отсюда не так далеко до деревни.
  - Мы что, оставим их здесь, за нашими спинами? - брезгливо посмотрев на уродцев, проговорила Виктория, - они не ласковые котята, если ты не забыл.
  - Не забыл, Виктория, - проговорил Кёркленд, шагая на лунную дорогу, - но я не хочу марать о них руки. Пусть за нас всю грязную работу доделают волки.
  
   За этой деревней начинались овечьи пастбища: стабильный источник дохода для переселенцев, у которых не было способностей или же они были настолько малы, что их и развивать не стоило. Разноцветные лоскутки полей разграничивались низкими заборчиками, где-то вдалеке виднелся сизый хребет невысоких гор.
   Луна мертвенным ликом отражалась в речке с чистой и прохладной даже на вид водой.
   Мария присела на илистый берег, уже мало беспокоясь о красоте своего наряда: очередное платье нашло свой вечный покой и скоро отправится в мусорную корзину.
   Интересно, что будет, когда они вернутся в школу? Неужели их будут судить? Да нет, Арчибальд Кёркленд знает правду, он не даст остальным это сделать. Впрочем, Мария вспомнила, что он предал их Ребекке, возможно, ему будет легче избавиться от взбалмошных студентов раз и навсегда. От этой мысли девочке стало нехорошо.
  - Не беспокойся, все будет хорошо, - будто прочитав ее мысли, сказала присевшая рядом Нелли, - мы не делаем ничего противозаконного. Это просто ритуал. Ну а нарушение режима школы - это отдельный разговор. За него с нами ничего страшного не сделают, вот увидишь.
   От девушки так и веяло уверенностью, хотя Мария просто нутром чувствовала ее беспокойство: Ковалева то и дело опасливо смотрела на Эльберта, хлопавшего себя по карманам плотных брюк. Все еще не могла ему доверять.
  - Дамы, у меня для вас весьма неприятная новость, - поморщившись, проговорил парень, - когда мы убегали от этих уродов, я потерял баночку с кровью баваан-ши. А это один из самых важных компонентов ритуала.
  - И что теперь делать? - испуганно спросила Мария.
  - Что-что... Искать баваан-ши и сцеживать у нее кровь. Другого выхода у нас нет, ибо я не вижу тут поблизости ни одной лавки магических предметов.
  - Опять в лес? - обреченно спросила Валынская, лицо которой продолжало гореть от царапин, а ноги чесаться от бесчисленного множества комариных укусов.
  - Опять, - тяжело вздохнул Эльберт, которому тоже не нравилась перспектива провести в лесу еще какое-то время, - придется на живца ловить.
   Нелли прыснула в кулак и кинула озорной взгляд на 'живца'. Да, баваан ши - это прекрасные рыжеволосые девы, охочие до крови мужчин. Чем им не нравились женщины в плане внутренних соков, никто не знал. Острословы ссылались на женскую солидарность.
  - Только где мы возьмем лошадиную подкову? - спросила Мария, которая не так давно интересовалась в библиотеке существом, о котором в первый же день сказал ей управляющий Мартин.
  - Придется обворовывать бедных крестьян, - продолжала веселиться Нелли.
  - Угу. Или просто пойдем к первому попавшемуся дому и попросим подкову на нужды нового фонда по борьбе с расплодившейся нечистью. То-то смеху будет.
  
  ***
  
  - Смотри, смотри, вон они! - громко зашептала Виктория, указывая пальцем на бегущих куда-то подростков, - это ведь они, да?
  - Да тихо ты, - шикнул на нее стоящий за деревом Арчибальд, - спугнешь, и они снова куда-нибудь улизнут. Надо проследить за ними и схватить в нужный момент. Если они оторвались от патруля никси, то и от нас оторваться им труда не составит.
  - А что они такого сделали-то? - спросила девушка, понижая голос, - они собираются сделать что-то запрещенное?
  - Пока нет, - напряженно отозвался сэр Кёркленд, - но у меня плохие подозрения на этот счет.
  - И какие?
   Но мужчина не удостоил младшую сестру ответом: он следил за тройкой подростков, что бежали по направлению к лесному массиву и вскоре скрылись среди деревьев.
  - Эй, они сбежали! - возбужденно прошептала Виктория, следя за направлением взгляда брата.
  - Ничего, они все равно придут на это место, чтоб совершить ритуал, - уже спокойно ответил Кёркленд, - пойдем в более закрытое место, чтоб оттуда нам было удобнее следить за ними. Не отставай.
  
  ***
  
  - Ты с ума сошла! - на бегу шипел Эльберт, обращаясь к Нелли, сжимающей в кулаке подкову, - я же просто пошутил, а ты устроила из этого целое представление!
  - Предупреждать надо, что шутишь, - беспечно ответила ему Ковалева, стуча сапожками по сухой, давно не ведавшей дождя земле.
  - В следующий раз специально для тебя сделаю табличку с надписью 'шутка' и буду поднимать ее каждый раз, когда решу пошутить.
  - И глупо улыбаться не забывай, - одобрила девушка, останавливаясь, чтоб отдышаться, - фух... ну и богатая же сегодня на физические упражнения ночь... Сказал бы мне кто раньше, что буду скрываться от учителей в компании двух некроволхвов, не поверила бы.
  - Да, жизнь порой преподносит сюрпризы, - кивнула Мария, колотье в боку которой все никак не желало утихомириться, - но вспомните, какое лицо было у той женщины, когда мы представились охотниками на нечисть!
  - Да уж, - хмыкнула Нелли, - 'А что, деточки, много нынче их, гадов ентих, в лесе-то раслодилося?' - копируя дребезжащий старческий голос, передразнила она, - 'а то, енто самое, недавно мужу моему такое стражбище привиделось после третьей бутылки руму-то, ууу'.
   Девочки тихонько прыснули, однако 'живец' остался серьезным как могила.
  - Грех над суеверным простым людом смеяться, - пожурил их Эльберт, - и зря ты, Нелли, обещала всех чертей из ее дома выгнать вместе с мужем.
  - А нечего пить, - поморщилась Ковалева, - самое жалкое зрелище в мире - это пьяный мужчина.
  - Уж и расслабиться после тяжелого рабочего дня джентльмену нельзя, - проворчал парень.
   Первое правило мира таково: когда ты забываешь о мире, мир не забывает о тебе. От полемики подростков отвлек противный скрежет, и им навстречу вышла затянутая в зеленый бархат рыжеволосая женщина удивительной красоты. Манящие формы призывно выступали из-под натянутой ткани, а лицо излучало молодость и свежесть юной богини.
   Подростки остановились, уважительно разглядывая эдакое произведение искусства. Точнее остановились Нелли с Марией. Эльберт же встал как вкопанный, вперив взор куда-то ниже лица существа, что вышло им навстречу.
  - Рыбка заглотила наживку, - вполголоса пробормотала Нелли, - что будем делать дальше? Да не волнуйся, у нас подкова, она не видит нас.
  - О прекрасный рыцарь, - сладкоголосо пропела девушка, приближаясь к не двигавшемуся парню и гладя его по щеке, - какая прекрасная сегодня ночь. Как прекрасна молодость. Давай же отпразднуем это великолепное время с вином, танцами и музыкой. Мои подруги играют на флейте как богини. А потом мы уединимся в нашей хижине...
   На последнем пункте жертва вдохновилась настолько, что рискнула схватить прелестное существо в охапку. Впрочем, возражений не последовало.
   - Девиз нашей компании: 'продумай план и сделай по-другому', - вздохнула Нелли, отбрасывая подкову и представая перед баваан-ши во всей своей рыжеволосой красе.
   Симпатичное личико вытянулось, хрупкое тельце выпуталось из крепких объятий.
  - Ну чего вам, отроки? - сухим и деловитым голосом, так непохожим на прежнее щебетание, проговорила баваан-ши, - вы портите мне всю охоту! Я уже второй день не могу нормально поесть.
  - А его нельзя есть, у него кровь зараженная. Знали бы вы, сколько до вас им перетравилось, - нашлась Нелли, - кстати, а нами вы закусить не хотите?
  - Я не пью кровь девушек. Невкусно, - поморщилась баваан-ши и вздохнула, - ну чего вы от меня хотите? Чтоб я его отпустила? Но я же вижу, что ты лукавишь: никакой он не зараженный. Здоровый и крепкий парень, каких поискать. Аура только порченная, но с голодной поры сойдет и такая. Ну ладно, раз уж так хотите его забрать, предлагаю решить все поединком на шпагах.
  - Кажется, в легендах этого не было, - вырвалось у Марии.
  - У каждого свои странности, - пожало открытыми плечами существо, - мне нравятся поединки на шпагах, я даже обучалась этому у одного из мужчин, что забрел ко мне. Знатный был фехтовальщик. И кровь у него была знатная, - баваан-ши медленно облизала розовые губки длинным раздвоенным язычком, - ну так что?
  - У нас с собой нет шпаг, - сказала Мария, для убедительности вытягивая абсолютно пустые руки.
  - А телепортировать? - возвела очи горе баваан-ши, - не можете? Ну, чему вас только учат, - существо на миг отошло за дерево и вернулось уже с двумя тренировочными рапирами, оснащенными простыми, без украшательств эфесами.
  - Давай я рискну, - вызвалась Нелли, - прости, Маш, но твои навыки фехтования... оставляют желать лучшего. Кстати, а что с нами будет, если я проиграю?
  - Оу, ничего особенного, - осклабилось существо, - вы просто-напросто умрете. Быстро и безболезненно. Ну а я заберу себе этого юношу и всю ночь буду наслаждаться божественной трапезой.
  - Невеселая перспектива, - отметила Нелли, беря рапиру и проверяя ее лезвие.
  - Не веришь мне? Думаешь, жульничаю? Ах, какой мне интерес биться нечестно? Здесь важен азарт, скорость, а не изворотливость ума.
  - Будем надеяться, - кивнула Нелли, вставая в стойку, - и еще посмотрим, чему нас научили в школе. Давно хотела проверить, насколько полезны в жизни эти навыки. Думала, уже не пригодятся в жизни.
  - Удачи, - одними губами прошептала Мария.
   Закипел бой. Валынская мало что понимала в фехтовании, потому для нее все смешалось в серии ударов, стоек и выпадов. Нежить все больше нападала, Нелли же приняла оборонительную позицию: отскакивала на пружинящих ногах и делала дразнящие противницу выпады.
  - Красиво дерутся, - послышался рядом с Валынской чей-то знакомый голос. Видимо, с Эльберта при отсутствии прямого контакта спали чары существа, и он теперь вполне отдавал себе отчет в своих действиях.
   Тем временем ситуация складывалась не в пользу Нелли: изворотливая бестия все больше теснила ее к деревьям, и девушке все труднее было уворачиваться от наносимых резких колющих ударов.
  - Ну вот и все, девчонка, - удовлетворенно проговорила баваан-ши, выбивая оружие из ослабевших рук противницы, - сейчас ты умрешь. Не волнуйся, больно не будет.
  - Надо что-то делать, - проговорила Мария вполголоса.
   На глаза ей попалась злосчастная подкова. Ее-то девочка и подняла, после чего прицелилась и метко запустила ею в голову прекрасной женщины.
   Послышался треск, тихий ох, и бездыханное тело повалилось на землю, взметнув в воздух тучу жухлой листвы, травы и пыли.
  - Вовремя, - прохрипела Нелли, поднимаясь с колен и щупая пораненное плечо, - эта бестия все-таки шельмовала. Она наложила чары не на шпагу, а на меня саму. В процессе. Жаль, что я поздно это заметила...
  - Плохому танцору ноги мешают, - насмешливо фыркнул Эльберт, поднимая с земли подкову и взвешивая ее в руке.
  - Да? - вспылила Нелли, - что же ты сам тогда не бился? Почему я должна была за тебя отдуваться? Ох и видел бы ты свою рожу, когда она вышла! Небось, ни одной живой, - девушка сделала особый акцент на этом слове, - женщине и не дождаться от тебя такого пылкого взгляда.
  - Замолчи уже, - поморщился Эльберт и, переводя разговор в другое русло, сказал: - надо уже сцедить ее кровь и начать ритуал. Кто знает, может, школьные нас уже выследили и пустили никси по нашему следу. Надо торопиться.
   Сбор крови не занял много времени. Из небольшой раны на руке существа потекла густая черная вперемешку с грязно-белым гноем кровь.
  - Фу-у-у, - отреагировала Нелли, отворачиваясь от неприятного зрелища. Мария уже давно заметила, что ее приятельница несколько брезглива. Странное свойство характера для ведьмы, если вспоминать все то, что девочка слышала о них.
   Впрочем, времени на расспросы не было, потому подростки быстро набрали нужное количество жидкости в импровизированную сплетенную из листьев и закрепленную магически тару.
  - Надо начертить пентаграмму, - взял на себя рычаги управления Эльберт, - давайте очистим этот участок от травы и камней, думаю, такого пространства нам будет достаточно, - парень указал на пятачок земли между забором и деревом.
   Пока очищали местность, пошел мелкий дождик, дополняя ту серию мелких невзгод, что выпала на долю грязных, усталых и голодных подростков.
   Мария изо всех сил стискивала зубы, стараясь не замечать неприятной ломоты в спине и тянущей боли внизу живота. Но потом все-таки не выдержала и тихо охнула, схватившись за болящее место.
  - Что, женские дни? - понимающе спросила Нелли, на миг отрываясь от своей работы.
  - Да рано еще вроде, - неуверенно протянула Мария, - хотя в прошлый раз была задержка...
  - Мне, черствому мужчине, конечно, не понять ваших сугубо женских проблем, - отозвался Эльберт, - но давайте вернемся к нашей намеченной цели. До рассвета остается какой-то час без малого...
  - Не уверена, что это уже имеет какое-то значение, - пожала плечами Нелли, но к выдергиванию непослушной травы вернулась.
   Марии тоже не хотелось показаться совсем уж никчемной на их фоне, и она принялась усердно работать над ландшафтом местности.
   Скоро площадка была подготовлена, и Эльберт стал увлеченно ползать на коленях, чертя лучи пентаграммы и наполняя внутреннюю часть пятиугольника замысловатыми рунами, что зажигались на земле по мере появления.
  - Да будет славен Один, - раздраженно проговорил Эльберт, вставая с колен и растирая затекшие ноги, - поэтому я и люблю духов предков: они не выдумывают всякие рунические головоломки для своих потомков. Наверное, маги с таким энтузиазмом им и поклоняются.
  - Ну да, рун они, может, и не выдумывают, но проклятия порой насылают такие, что никакому Одину не снилось, - хмыкнула Нелли.
   Сердце Марии болезненно защемило при упоминании о проклятиях. В последнем ее сне Анна Валынская говорила о каком-то проклятии их рода. Якобы случилось это очень давно, когда их еще не было на свете. И теперь, по этому проклятию, ни одна из девочек их рода не может жить счастливой жизнью и всегда будет связана с кровью и убийствами. Почему-то именно последний пункт заставил сердце девочки заколотиться от дурного предчувствия.
   Тем временем Нелли и Эльберт не теряли времени и уже расставляли по линиям пентаграммы тонкие свечи. Благо дело, уродцы не догадались их обыскать перед тем, как схватить, потому подростки отделались только потерей баночки с кровью баваан-ши. А то рассыпалась бы прахом вся их идея проведения ритуала.
  - Говорят, кровь баваан-ши делает девушку, что нанесет ее на свою кожу, прекрасной нимфой, равной которой нет никого на этой земле, - хмыкнула Нелли, хватая из рук Эльберта баночку, - интересно было бы попробовать, а?
   Мария недоуменно посмотрела на подругу: ее чистую кожу с кокетливой черной родинкой у вздернутого носа, длинные рыжие волосы, которые, несмотря на то, что сейчас испачкались в пыли и собрали на себя тучу листьев, все равно оставались яркими, примечательными. На высокую и большую грудь, которой хрупкая Мария порой даже завидовала... Зачем ей все это?
  - Отдай, - возмутился Эльберт, хватая драгоценную баночку, - никакая кровь баваан-ши не исправит то, что сделала природа.
  - Ты еще и грубиян, - хмыкнула Нелли.
  
  Глава 7. Опасности ритуальной магии.
  
   Испокон веков ритуальная магия считалась одним из самых сложных компонентов волшебства, так как требовала долгих приготовлений и максимальной концентрации от всех участников процесса.
   Витые свечи отбрасывали на очищенную от травы землю зловещие тени, а дома деревеньки постепенно начали окрашиваться золотистым багрянцем восхода. Что же, самые сильные ритуалы обычно и совершаются в предрассветные часы.
  - Нелли, встань на левый луч пентаграммы. Я встану напротив тебя. Мария становится в центр и, когда я дам отмашку, начинает слово в слово повторять за мной, - начал распоряжаться Эльберт, хотя все в общем и целом знали свои обязанности, - посох...
  - Пожалуйста, остановись, - попросила Мария, хватая заготовку, - я и так знаю, что мне нужно делать. Мы уже все обсудили, незачем терять время.
  - Хорошо, - пробормотал парень с видом оскорбленного оратора, - тогда делайте, как запланировано, и начинаем.
   Все участники многоступенчатого процесса заняли свои позиции. Подростки были напряжены как три натянутые струны. Усталые, оборванные и голодные, они наконец совершали то, ради чего пережили столько приключений.
   Мария старательно повторяла за приятелем заковыристые слова неизвестного ей языка. Кажется, он говорил, как это называется... латынь. Точно, латынь. Они будут изучать ее со второго класса и по ней будут достаточно жесткие экзамены.
   Пламя свечей замерло, когда слова стихли в тишине предрассветного часа. Будто бы даже ветер перестал дуть, проникшись атмосферой творившейся вокруг высшей ритуальной магии. Сердце Марии сжалось и пропустило удар. Сознание стало меркнуть.
  '- Это забавно. Очень забавно, - Анна снова спрыгнула с качелей и предстала перед Марией лицом к лицу, - неужели ты действительно так хочешь, чтоб мой дух упокоился в этом посохе? Ты думаешь, что это избавит тебя от видений?
  - Да, - твердо сказала девочка, поднимая глаза.
   Она больше не будет бояться. Больше не спрячется от этих безумных глаз, что прожигают ее изнутри, вынимают душу и сводят с ума. Она уже не трехлетний ребенок, которого можно было просто так унизить, оскорбить, покалечить. Многое изменилось в ней. Слишком много пришлось пережить, чтоб теперь трусить перед бесплодной тенью прошлого.
  - Ты забавная, - искренне рассмеялась Анна, - ты думаешь, я не вижу истинного положения вещей, находясь здесь, в этой импровизированной темнице твоего сознания? Думаешь, не заметила я вчера, как ты взяла эту деревянную палку в постель и обнимала во сне? Что же тебе снилось?
  - Ничего, - голос Марии дал петуха, и она закашлялась, чтоб замаскировать этот унизительный факт.
  - Ах, ничего, - еще больше развеселилась женщина, - а мне почему-то кажется, что каждый раз ты видишь себя маленькой соплячкой, вокруг которой все водят хороводы. А? Я права? Маленькой девочке не хватает мамочки. Хоть впору разреветься от сочувствия. Маленькая девочка хочет, чтоб рядом были все, кого она отправила на тот свет, и дарили ей ласку и тепло.
   Смех. Опять этот смех. Хочется зажать уши, закричать, ударить. Как всегда. И всегда, когда она уже решится это сделать, сон развеется. Сон? А сон ли это вообще? Невозможно ничего вспомнить... Все как в тумане... Лес, Эльберт, Нелли, ритуал, посох....
  - А скоро и еще один глубоко любимый отправится к предкам, - покачала головой Анна, - как это печально...
  - Я тебя ненавижу! - закричала девочка, кидаясь вперед.
   Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Эхо отражается от невидимых стен, давит, лишает способности ориентироваться. А вскоре разум снова заволакивает туманная дымка.
  
  
  ***
  
   Хороша черника на рассвете, когда природа начинает только пробуждаться! Старшие братья еще не встали, чтобы отнять найденное, потому можно спокойно кидать большие спелые ягоды в рот и даже нести немного в горсти, чтобы растянуть удовольствие до дома и, может, оставить немножко для мамы.
   Но в этот раз феи, что были первыми вестницами рассвета вели себя странно, в чем одиннадцатилетняя Эмма увидела дурной знак. Мерцающие обычно в темноте крылья погасли, а тревожный треск так и слышался на каждом шагу, под каждым кустом.
   Уронив две спелые ягодки, найденные на самой опушке, девочка побежала домой, чтоб поделиться нерадостной вестью.
   Каркнул ворон. Эмма подняла голову и исподлобья глянула на птицу. Еще один вестник неприятностей. Взмахнув тяжелыми крыльями, черная птица перелетела на другой ясень и каркнула еще раз. А потом еще.
   Тогда Эмма испугалась по-настоящему: вороны кричат три раза только когда предвещают смерть. Потому в Тауэре, как говорила ей образованная бабка (да хранят духи предков ее душу!), эти птицы никогда не замолкают.
   Девочка не знала, правда все это или нет, но сердце все равно будто сжало в тисках. Оттолкнувшись от морщинистой коры высокого дерева девочка припустилась домой.
  - Мама! Мама! - длинный непослушный локон цвета потемневшей меди опустился спящей женщине на лицо, - ворон... кричал... три раза! Беда!
   Дама резко поднялась, чуть не столкнувшись лбом со своей малолетней дочерью, и ошалелым взглядом посмотрела в окно. Остатки сна слетели через несколько секунд, и она уже более осмысленно посмотрела на взволнованного ребенка.
  - Эмми, что опять за фантазии? - сдвинула она брови, - разве я не говорила тебе, что все это глупые выдумки? Ох, и запудрила тебе мозги твоя бабка перед смертью, а мне теперь мучайся с тобой!
  - Ну мама! - почти прохныкала Эмма, дергая женщину за полу длинной ночной сорочки, - пожалуйста, давай уйдем отсюда! Ну почему ты мне не веришь?!
  - Вот сейчас я тебе поверю! - зло проговорила женщина, вставая с кровати и босыми ногами шлепая по дощатому полу, - сейчас всю дурь из тебя выбью! Ишь, вороны у нее кричат! Вместо помощи и поддержки матери одни нелепые фантазии! Феи ей, видите ли, ви...
   Договорить женщина уже не успела. Да и вряд ли она сможет это договорить когда-нибудь. Мелькнула яркая белая вспышка, ослепившая находившихся в доме людей. И потом их всех просто не стало.
  
  ***
  
   Арчибальд почувствовал неладное первым, когда Мария свалилась с ног прямо на финальных строках заклинания. Но было уже слишком поздно... Страшные белые вспышки накрыли низкие деревенские домики, уничтожая все живое в них.
  - Арчи, что случилось? - испуганно спросила Виктория, внутренности которой болезненно сжались от мощного выброса магии, - что это такое? Мне так больно...
  - Как же я сразу не догадался! - воскликнул он, не обращая внимания на страдания сестры, - вот для чего ему нужен был весь этот ритуал!
   Сказав это, мужчина поднял руку и стал плести в воздухе невидимую сеть, которая вскоре обрела видимость и быстро поплыла по направлению к застывшим подросткам. Эльберт тихо охнул и рухнул на колени, связанный по рукам и ногам.
  - Сэр? - округлила глаза Нелли, - кто это с вами? Что здесь происходит? Мы же просто провели ритуал. Вы прекрасно это знаете! Вы не можете применять магию против нас! Мы не нарушители закона!
   Арчибальд недобро посмотрел на девушку. До нее еще не дошел весь смысл произошедшего, потому мужчина бесцеремонно схватил ее за плечи и повернул лицом к пылающей магическим пламенем деревне.
  - Просто ритуал, говорите? - почти срываясь на крик, проговорил он, - полюбуйтесь, что натворил этот ваш ритуал! Да вы уничтожили по меньшей мере сотню простых людей!
  - Но... - глаза девушки расширились, - мы не...
  - Я знаю, что это не ваша с миссис Валынской вина, - отрезал Арчибальд, - вот кто на самом деле всему виной! - маг указал на скорчившегося Эльберта, - теперь я понимаю, куда он все время пропадал в нужный момент. А еще его аура на всех этих магических отпечатках. Готов поспорить, он долго планировал это преступление! И даже подобрал себе идеального спутника: глупую наивную девицу и ее подругу, тоже не блистающую интеллектом. Браво, мистер Шерли, браво. Я поражен вашим актерским талантом и умением расположить к себе. Только вот одного вы не учли: по следам магии вас легко будет вычислить.
  - Сэр, - попытался подать голос обвиняемый, - я не делал этого, клянусь! Я правда хотел помочь Марии избавиться от ее прошлого!
  - А кто по-вашему это сделал? Ритуал сработал так, как и нужно было, просто вы сами его изменили по своему усмотрению, не сочтя, конечно, нужным предупредить об этом своих спутниц!
  - Выслушайте же меня! - отчаянно воскликнул Эльберт, пытаясь сбросить с себя оковы заклинания, - это не я, клянусь! Зачем мне это нужно? Чего я этим мог добиться? Меня подставили, правда, я не лгу!
  - Нет смысла отпираться, - раздраженно поморщился Арчибальд, - против вас говорит все. Ваши отпечатки ауры везде, даже приглядываться не нужно. А ваше любопытство уже давно мне не нравилось. А где вы были, когда пришел Приходящий с Рассветом? Вы же просто пропали с моих глаз и появились, когда все уже было кончено! Что же, я вижу, вы повинны еще и в этому преступлении.
   Виктория, которая до этого стояла смирно и ошарашено слушала перепалку преподавателя и студентов, настойчиво подергала брата за рукав.
  - Арчи... - прошептала она, - а если он и правда невиновен? Ты же не можешь вот просто так вынести ему приговор!
   - Виктория, - закатил глаза маг, - я же просил тебя идти домой! А раз уж увязалась, не лезь не в свое дело!
  - Но Арчи... - попыталась возмутиться девушка, однако брат ее перебил.
  - Приговор ему буду выносить не я, - покачал он головой, - его мотивы будет разбирать тюремный палач, а судьбу его решит высший магический суд. Однако я очень сомневаюсь, что найдутся улики, которые могут подарить ему оправдательный приговор. Это дело политики, Виктория. Он уничтожил целую деревню, где жили обделенные магическими талантами люди. Ему нет прощения и нет оправдания. Ты еще слишком мала, чтоб понять это.
   Внезапно сбоку от спорящих почувствовалось шевеление. Черноволосая девушка, о которой в пылу ссоры все уже успели позабыть, застонала и открыла глаза.
  
  ***
  
   Свет больно ударил по глазным яблокам, когда Мария открыла глаза. Некоторое время она привыкала к новым чувствам и пыталась хоть что-то разглядеть в той мутной пелене с цветными всполохами внутри. Перед ней был клочок темной земли, по которой стайкой пробегали куда-то спешащие муравьи. С минуту девушка тупо смотрела на их перемещения, а потом попыталась приподняться на локтях.
   Неподалеку от нее слышались до боли знакомые голоса. И один незнакомый, девчоночий, звонкий, будто говорящей не было и восемнадцати лет.
   Девочка тихо застонала и повернула голову, чтоб узреть свою подругу Нелли, Арчибальда, незнакомую встрепанную девицу со светлыми локонами волос и скрученного магической сетью Эльберта.
   Что произошло? Неужели они все-таки нарушили какой-то закон, сбежав из школы и проведя этот ритуал? Но почему в магических путах тогда только Эльберт, а не все трое?
  Мария разверзла пересохшие губы и попыталась что-то сказать, но язык будто присох к небу и совершенно не хотел ворочаться. Рядом с ней лежал посверкивающий в рассветных лучах посох и больно упирался ей в бедро.
   Нелли первой догадалась, о чем хочет спросить ее приятельница и, покаянно качнув головой, проговорила:
  - Твой приятель попал в переплет. В очень серьезный переплет.
   Виктория укоризненно посмотрела на присутствующих и помогла девочке встать, после чего щелчком пальцев телепортировала стакан воды.
  - На, выпей, станет легче.
   Мария благодарно кивнула незнакомке и парой судорожных глотков осушила емкость. Ощущение липкой жижи во рту не пропало, но язык ворочался уже более охотно.
  - Что произошло? - спросила она, кивая на Эльберта, - мы не делали ничего противозаконного. Он просто хотел мне помочь! Он не виноват! Если надо, хватайте меня, этот ритуал проводился для меня! Вы же знаете, сэр!
   Функции рассказчика на этот раз взял на себя сам Арчибальд. Маг сухо поведал девочке о случившемся и последствиях, к которым привел проведенный ими ритуал. При этом Виктория и Нелли напряженно молчали, не решаясь вставить даже слова в плавную речь преподавателя.
  - Нет... - прошептала Валынская, выслушав до конца, - этого просто не может быть... Это какая-то чудовищная ошибка...
  - Миссис Валынская, - официально проговорил маг, - я очень прошу всех вас в это не вмешиваться, если вы не хотите, чтоб вас сочли его пособниками!
  - Но ведь мы вместе это делали, - потерянным голосом проговорила Мария, - если уж наказывать, то всех сразу...
  - Похвально ваше желание защитить своего друга, - без всякого одобрения в голосе проговорил мужчина, - но этот 'друг' хотел вас подставить с самого начала! Если бы мы не оказались рядом, то наряды магической полиции взяли бы с поличным вас всех.
  - Пророчество, - вдруг прошептала Нелли и, заметив удивленные взгляды, обращенные на нее, пояснила, - асраи говорила про врага, который всегда рядом и притворяется другом. Так вот про кого она... Как же мы сразу не поняли...
  - Нет, Нелли, нет! - отчаянно воскликнула Мария, - это не про него! Да вспомни же, он все время был с нами! Он рисковал не меньше нас и тоже мог погибнуть! Да зачем ему все это вообще нужно!
  - А он получил хотя бы одну серьезную рану? - спросила Нелли тихо.
  - Нет... - повторила Мария, - нет... Эльберт, ну не молчи же, скажи, что ты не виноват! Скажи, что все это клевета!
  - Я не виноват, Мария... - подняв глаза на девочку, проговорил парень, - верь мне, пожалуйста!
  - Я тебе верю...
  - Довольно болтовни, - проговорил сэр Кёркленд, раздраженно дернув плечом, - как бы то ни было, мы не в силах что-то изменить в свою пользу. Все решит суд.
  - А что с ним могут сделать, если признают виновным? - с замиранием сердца спросила Мария, едва поспевая за быстрым шагом сорвавшегося с места преподавателя, - его же не будут сильно наказывать?
   Нелли издала нервный смешок, но в суматохе никто ее не услышал.
  - Он убил сотню людей, а за это суд предусматривает самое суровое наказание, - отрезал Арчибальд, - скорее всего, его казнят.
  
  ***
  
  Мария всегда любила ночь больше, чем день. Ночью серые и скучные города, согбенные под тяжестью гранитного камня положительно преображались: над каждой башней сотней переливающихся оттенков зажигались магические огоньки, превращая округу в парад тщеславия - кто кого перещеголяет в цветах?
   В своей небольшой жизни девушка видела не так уж и много: Трансильвания, где с опекунами и мужем провела почти всю свою жизнь, радостный и мягкий Лондон¸ в округах которого, усталый и покинутый, стоял старый замок фон Андерманов и училась сама Мария.
   Приятно было смотреть на яркие шарики звезд, что жемчужинами осыпали темно-синий шелк небес чьей-то щедрой десницей, а посередине кроваво скалилась уродливая брошь луны.
   Еще в своем старом доме Мария любила сбегать хотя бы на пару часов и просто бездумно лежать, созерцая эти красоты. Потом, конечно, ее били, но оно того стоило. Это помогало ей не сойти с ума и остаться человеком.
   А иногда в памяти даже всплывали рассказы отца о сером и тяжеловесном, закованном в гранит Петербурге. Михаэль рассказывал о русской монархии и ее представителях, облекая все эти факты в сказки с участием призраков, банников, домовых и прочих невиданных существ русского фольклора. Впрочем, вполне возможно, что все это тоже было правдой, хотя в призраков Мария совершенно не верила. Раз духи предков - это некоторые божества, которые живут в своих астральных домах, то зачем им расхаживать по миру в бестелесной форме, пугая незадачливых потомков? Однако отец и этому находил объяснение. Он искренне считал, что духи предков - это не божества, а просто посмертная энергия внутренних магических резервов. Якобы у простых людей вообще нет посмертия, потому маги так не любят их. А истинные божества - это давно забытые повелители стихий, умирающие и ушедшие в историю языческие боги. Странно... но притягательно, ничего не скажешь.
   Так мало воспоминаний осталось от отца, страшно и подумать... Лишь его теплые, несмотря на льдисто-голубой цвет глаза и любовь к России, отчаянная и трудная для уразумения. Многое отдала бы девочка, чтоб поговорить с ним именно сейчас, когда вокруг не было ни одного друга, и ей нужен был кто-то, кто приободрил ее, давая надежду на то, что все еще образуется... Кто сказал бы, что она не виновата в случившемся...
   Кеб качнулся на ходу, послышался стук копыт и нервное всхрапывание низкорослых британских коней. Животные тоже чувствовали разлитую в воздухе тревогу. И, возможно, даже смерть. Но о последнем Валынская упорно запрещала себе думать.
   За окном лениво проплывали ночные пейзажи. Раньше Мария их любила, да. Но не сейчас. Теперь в каждом фонаре она видела ехидно ощерившиеся рожи. Они подбирались к уху, нежно сдавливали горло мягкими пальцами и шептали: конец, конец... Из темноты тянули к ней руки те люди, которые умерли из-за их ритуала. Они ни в чем не были виноваты...
   На ночных мостовых водили хороводы опадающие с деревьев листья, а потом исчезали в ненасытной пасти серебристой Темзы, чавкающей вдали о низкие берега со стриженными кустами по краям. Холодно рябили ее воды, заставляя ежиться при одном взгляде на них.
   Навстречу и по пути спешили куда-то экипажи, шли редкие поздние путники, ветер разносил ароматы позднего ужина, конского навоза и страха.
   Хотелось остановить кеб и немедленно кинуться прочь, но крепкая рука в шелковой перчатке цепко ухватила Марию за запястье, не давая возможности даже пошевелиться без ведома обладателя этой руки.
   Серые глаза нехорошо сузились: сэр Кёркленд был взбешен ее непослушанием и уже раз десять пообещал устроить ей по возвращении.
   Но Мария не реагировала. Ее внимание было приковано к тюремной повозке, что шла вровень с ними. Там за стальной решеткой уже который час томился Эльберт, которого поутру будут судить, перед этим основательно допросив. Судя по тому, как траурно закатывала глаза Нелли, и как нервничал Эльберт, ничего общего с правосудием методы тюремного допроса не имеют.
   Валынская уже имела сомнительное удовольствие созерцать огромный и страшный, нависающий над ней Тауэр, что так резко отличался от белокаменного, похожего на выплывающего из вод лебедя Лондонского Моста. Пожалуй, находясь в плену этих серых средневековых башен с вытесненными там гербами, изображающими львов-пассантов, и стрельчатых окон, очень легко сойти с ума...
   Кеб снова качнулся, встряхнул своих пассажиров и замер. Приехали.
   Арчибальд отворил дверцу и, выйдя первым, галантно подал Марии руку. Игнорируя этот факт, девушка вылезла сама, оставив преподавателя, да и извозчика тоже, недоуменно на нее смотреть: им было непонятно столь странное проявление гордости и самостоятельности со стороны почти 16-летней девицы.
   Но девочка уже не смотрела на них: она оглядывалась вокруг, созерцая красивый парк с круглыми фонтанчиками, в водах которых тоже плескались маленькие фонарики. Сладковатый ночной воздух щипал ноздри.
   Мария сунула руки в кремового цвета муфту, подаренную мужем на день отъезда вместе с остальным довольно обширным гардеробом.
   Здание суда казалось монументальным: пять этажей, летящие фронтоны с ощерившимися горгульями, что держали в когтистых лапах огромные весы. Где-то девочка слышала, что горгульи стоят на страже магического баланса и одновременно служат охранниками от различного рода нападений. Эти существа порой оживают и носятся в ночных небесах, высматривая нарушителей границы и нападая на тех, кто совершает противозаконные действия. Сложно сказать, можно ли этому верить, но иногда Марии действительно казалось, что эти зубастые твари пристально наблюдают за ней, периодически поворачивая уродливые головы, увенчанные короной острых рогов.
   Неподалеку стояла и статуя Фемиды, женщины с завязанными глазами и точно такими же весами в изящных мраморных руках. Низкий бордюр, что огораживал зеленую зону, был выкрашен в черный, что еще больше давило на психику подсудимых, да и гостей тоже.
   Изнутри здание суда было не менее впечатляющим. Мария шла по красной ковровой дорожке, разглядывая амфоры с прекрасной греческой вязью, чуть шевелящиеся без ветра цветы в кадушках и, конечно, статуи Фемиды, что стояли на каждом шагу, прекрасные и передающие движение, будто живые. Будто сейчас все сойдут со своих постаментов и начнут вершить суд самостоятельно.
   На миг Мария даже забыла, зачем они сюда приехали, и очнулась только когда тяжелые створки ворот, ведущих в главный зал суда, отворились перед ними.
   Судейская коллегия заседала в полном составе: слишком уж серьезным было это дело. От мысли о том, что пока все собираются и устраиваются на своих местах, Эльберта скорее всего уже допрашивают с пристрастием, Марии стало нехорошо.
   Все в красных мантиях и париках, судьи перешептывались и тихонько прыскали в кулак. Не их судьба сейчас решалась, для них это была просто рутинная повседневная работа, к которой они относились с нужной долей цинизма. И, видимо, исход дела был для них уже предрешен.
   И лишь одна наивная девочка из первого класса еще на что-то надеялась, отчаянно сцепив пальцы и до ломоты стиснув зубы. Они не могут... Это неправильно, должны же они это понимать! Они же взрослые люди...
   Зал постепенно стал засыпать под тихий шепоток, что доносился отовсюду, когда створки снова отворились, и в зал ввели пленника.
   Сердце Марии сжалось. Она не представляла даже, что за какие-то два-три часа можно довести человека до такой степени отчаяния и отрешенности. Глаза парня были опущены, ноги переступали еле-еле. Он скорее всего упал бы, если бы двое мужчин в длинных темных мантиях не держали его под локти. На миг Марии даже показалось, что на грубой шерстяной ткани видны бурые следы запекшейся крови.
   Сидящая рядом Нелли, которую привезли на другом кебе, наклонилась к уху девочки и звенящим шепотом поведала, что над ним провели ментальное вторжение: заклинание, выворачивающее наизнанку все потаенные желания, поступки и страхи.
  - Но ведь они должны были тогда узнать, что он невиновен! Они же видели это в его сознании! - с глубокой убежденностью в голосе проговорила Мария, заслужив тем самым предупреждающий взгляд сидящего рядом Арчибальда.
   Нелли хмыкнула.
  - Даже если он невиновен, - сделав особый акцент на первом слове, сказала девушка, - то мы это уже не докажем.
   Мария не поняла, что ее приятельница хотела сказать этим. Ведь если они знают из его сознания, что он невиновен, то и не нужно ничего доказывать! Все и так ясно! Его должны отпустить! Но, увы, узнать поподробнее ей не дал пристальный надзор старшего преподавателя, потому девочка зажмурилась, досчитала до десяти и попыталась дать себе четкую установку не волноваться. Все будет хорошо... Все просто не может быть плохо...
   Тем временем суд начался, и чем дальше оглашались аргументы и доказательства, тем меньше Мария верила в благоприятный исход. И не зря.
  - К трибуне вызывается свидетель Мэри В... - председатель коллегии на миг запнулся и потом произнес по слогам: - Ва-лунь-скайа.
   Девочка еле сдержалась, чтоб не закричать. Повод был, конечно, пустячным, англичане редко могли выговорить ее фамилию правильно, но в сочетании со всеми событиями прошедшей недели, это было уже последней каплей.
   Не обращая внимания на взгляд подруги, девочка выскочила к трибуне и с вызовом посмотрела на седоватого мужчину с противной бородкой 'лопатой'.
  - Итак, Мэри, так как вы не достигли совершеннолетия, с вами должен быть представитель из учителей или родственников.
  - Я замужняя женщина, - дерзко проговорила Мария, - а вы допускаете большую ошибку, осудив невиновного человека!
  - Стоп-стоп-стоп! - поднял ладони председатель, - миссис Ва-лынь-ска... прошу вас, ведите себя поспокойнее, здесь никто и никогда не осудит невиновного. Но каждый преступник получит по заслугам.
  - Да, конечно... - пробормотала Мария с сарказмом, но судья не заметил этого или же решил просто не обращать внимания на возмущение вздорной девчонки.
  - Итак, миссис, дайте, пожалуйста, характеристику подсудимому, - мужчина откинулся на спинку высокого кресла, где восседал.
  - Он всегда был добр. Он даже защитил один раз мою честь. Черт возьми, да он даже немного труслив!
   Молоточек с грохотом опустился на подставку.
  - Я бы попросил вас, юная леди, не произносить таких ругательств в зале суда, - холодно отрезал судья.
  - Добрые люди не убивают людей, - вторила ему высокая голубоглазая женщина, что сидела по правую руку от председателя.
  - Но вы же осуществляли ментальное вторжение! - отчаянно крикнула Мария, - вы же должны были видеть, что он невиновен! Зачем мы вообще тогда здесь?!
  - Во-первых, юная леди, это называется 'ментальный метод допроса', а не вульгарное 'ментальное вторжение'. А во-вторых, данный метод не дает стопроцентной гарантии. Хорошо. Это все, что вы можете нам сказать? Займите свое место, - заметив, что девочка даже не думает подчиняться, он повторил громче, - займите свое место, юная леди! Мы не намерены сидеть тут до вечера!
   В общей сложности заседание суда длилось не более двадцати минут. Ровно столько, сколько понадобилось, чтобы огласить доказательства, говорящие отнюдь не в пользу Эльберта, замершего в руках надзирателях, связанного и ошеломленного. Результаты ментального опроса были деликатно замяты или просто-напросто забыты. А вот приговор Мария снова не поняла. Hung, drawn and quartered.
  - Не-э-эт! - закричал Эльберт, - почему не повешение?! Пожалуйста, не надо! Только не это! Пересмотрите дело, пожалуйста! Прошу вас! Проявите хотя бы каплю милосердия! - глаза парня стали совершенно безумными.
   Но его никто не слушал. Все засуетились и заспешили по своим делам, озабоченно поглядывая на наручные часы, а тюремщики не преминули схватить дрожащего пленника покрепче и потащить его вон из зала суда.
   Рука в шелковой перчатке снова деликатно коснулась руки Марии, предупреждая, чтобы девочка не делала глупостей. Хотя девочка и не пыталась. Она все силилась понять, что же сделают с ее приятелем. Ей было ясно, что ничего хорошего. Но вопрос в том, насколько все плохо и как это предотвратить...
  - Сэр, - наконец решилась спросить Валынская, - а что за приговор вынесли Эльберту?
  - Тебе лучше не знать, - нахмурившись, ответил Арчибальд, - я и сам, честно признаться, не рассчитывал на такое суровое наказание. Но убийца стольких людей должен и мучиться соответствующе. Так что все правильно.
  - Вы судите невиновного, - мертвым голосом проговорила Мария.
  - Опять за свое, - закатил глаза Арчибадьд, - пойдем.
   Из ворот выехала уже знакомая повозка. Лениво покачиваясь, она проехала мимо путников, и Мария, не выдержав, кинулась к железным прутьям так резво, что учитель не успел ее остановить. А, может, просто не хотел.
   Парень улыбнулся через силу и протянул руку, так что их пальцы переплелись. Девочка закусила губу, чтоб позорно не разреветься.
  - Мария... - прошептал Эльберт с трудом, сжимая дрожащие пальцы Валынской, - я клянусь тебе, я не делал этого. Я не подставлял тебя и Нелли. Я правда хотел тебе помочь.
  - Я верю тебе, - ответила Мария, сжимая кулаки до побелевших костяшек, - верю...
  - Маша, послушай меня, пожалуйста, - оглянувшись, чтобы никто не подслушал их, горячо прошептал Эльберт, - есть вещь, которую все упустили из вида. В школе есть тайный ход, напрямую связанный с Авалоном. Мне кажется, что именно оттуда идет вся скверна. И, кажется у того, кто все это делает, есть сообщник. Потому что проделать такую махину без смертельных затрат энергии невозможно.
  - Эльберт! - вскинулась девочка, - скажи им об этом! Это же может помочь спасти тебе жизнь! Они не посмеют казнить тебя, когда есть улики против других людей!
  - Да кто мне поверит, Маш, - горько хмыкнул Эльберт, глаза которого на миг зажглись прежним огоньком неутомимого авантюриста, - никто не сможет сказать слова в мою защиту. Наши одноклассники мало что обо мне знают. Моя семья говорит против меня. Арчибальд имеет с моими предками свои счеты... Нет, ничего не получится, сейчас они слишком разгорячены и не будут никого слушать. А уж тем более магов-недоучек.
  - Я все равно не позволю тебе умереть! - ожесточенно возразила Мария, по щеке ее скатилась одинокая слезинка и скрылась в темных локонах отросших почти до пояса волос.
  - Что ты сделаешь? Закроешь меня собой как Покахонтас из сказки? Или провозгласишь, что готова своей невинностью искупить мой грех? Боюсь, что на такое преступление и трех невинностей не хватит. А у тебя нет уже и одной, прости уж за грубость...
  - Я что-нибудь придумаю...
  - Нет, - отрезал Эльберт, - ты ничего сейчас не будешь делать. И ничем мне не поможешь. Скорее сама себе навредишь, вон на тебя уже пялятся. Могут и пособницей преступника объявить, а если еще и вспомнят, что ты меня на суде защищала... Нет. Просто поклянись, что докажешь мою невиновность посмертно. Поклянись, что найдешь того, кто меня подставил и проследишь, чтоб он мучился не меньше, а то и больше.
  - Но....
  - Мария! Поклянись!
  - Да... - поколебавшись, хрипло произнесла Мария, - я найду того, кто стал причиной твоей смерти, и докажу твою невиновность.
  - И знаешь что... - сделав над собой усилие и приблизив свое лицо к заплаканному лицу девочки, произнес Эльберт, - попроси его увести тебя с казни. Я... я не хочу просто, чтоб ты это видела. Я вообще не понимаю, зачем они тебя сюда притащили. Это не то зрелище, которое будет приятно молодой девушке.
  - Эльберт, а что они с тобой сделают? - в очередной раз задала этот вопрос Мария, - что? Никто не хочет мне сказать это...
   Эльберт заметно побледнел и отстранился от прутьев, что отделяли подростков друг от друга.
  - Пожалуйста, не спрашивай, - прошептал он разом побелевшими губами, - мне даже думать об этом тошно... и страшно. Мария, ты не представляешь даже, как я боюсь. Стыдно признаться, но весь вчерашний день я ревел, аж самому противно от самого себя было. Да, Маш, мы с тобой не герои легенд. Потому и кончится все у нас не так счастливо, как у них.
  - Я бы тоже ревела, если бы со мной случилось подобное, - пробормотала девочка, но ее приятеля это не успокоило.
   Увы, вскоре подоспел учитель, который с силой отдернул ее от повозки и снова стал не менее деликатно, чем раньше, запихивать в кеб. Снова тряска в повозке, правда, недолгая. Приговор должен был быть исполненным сразу после суда.
   Эшафот не понравился Марии сразу. Окруженный плотной толпой глазеющих крестьян, он был оснащен странным образом. И виселица, и пугающего вида крест и совершенно непонятный прибор были там.
   Странно... Эльберт же кричал, чтобы его лучше повесили, Или они решили выполнить его просьбу? Необычная щедрость. И для чего им тогда эти приборы? Неужели они после повешения еще и над трупом надругаться хотят?
  - Говорят, у висельников часто случается оргазм! Вот было бы интересно посмотреть! - две крестьянки в грязных после полевых работ платьях стояли рядом с Марией. Рты их были чуть приоткрыты от возбуждения, девушки с нетерпением смотрели на эшафот. Девочке неудержимо захотелось вырвать им глаза.
  - Не обращай внимания, - проговорила Нелли, которая заметила, как переменилась в лице Валынская, - для этого необразованного стада казнь - лишь развлечение, причем редкое. Иногда мне кажется, что если бы казнили их родных, они смотрели бы с не меньшим интересном.
   В голосе Ковалевой слышалось неприкрытое презрение. И в какой-то степени Мария ее поддерживала.
   Тем временем на эшафот вывели Эльберта. Глаза пленника были завязаны белой повязкой, губы дрожали. Мария, забыв обо всем, хотела кинуться к нему, но знакомая и уже ненавистная рука в белой перчатке предупредительно сжала ее ладонь.
   На шею парня надели петлю и быстрым движением открыли подпол. Но, как ни странно, высокий и волосатый палач тут же снял Эльберта с веревки. Рухнувшее сердце Марии тут же воспряло: его все-таки решили оправдать?
  - Не смотри, - вдруг сказал стоявший рядом Арчибальд и рывком прижал девочку к себе.
   Теперь Мария видела лишь белый шелк его рубашки и зеленый твид пиджака, вдыхая запах дорогого одеколона. Приятно, умиротворяющее...
   Но все умиротворение как ветром сдуло, когда относительную тишину разорвал влажный чмок, а потом отчаянный крик. Так кричат, когда боль превышает все допустимые пределы. Потому не получается громко, но от этого не становится менее страшно.
   Потом все повторилось. Еще и еще. Крики отчаянные, молящие вскоре слились в непрерывный вой, который просто не мог принадлежать существу из плоти и крови.
  - Нет... нет... - начала трепетать Мария, пытаясь вырваться из крепких рук учителя, - нет!
  - Вот глупая девка! - в сердцах бросил Арчибальд и, буркнув 'прошу прощения, у дамы был тяжелый день', телепортировал.
   Отворив в дверь комнаты Марии, Арчибальд зашел и грубо отстранил от себя рыдающую девушку. Она отскочила от него так, будто он ее ударил.
   Глаза Валынской были шальными, как у зараженного бешенством зверя. В них уже не было слез, только безумие, оставленное грузом невообразимой боли и потери, вины. Зрачок расширился так, что грозил полностью залить радужку пугающей бездонной чернотой.
  - Ты.... Ты... - срывающимся от гнева шепотом, начала Валынская.
  - Не забывайте, миссис, что я ваш преподаватель, - сухо оборвал ее Арчибальд, - и никто не давал вам права называть меня на 'ты'. Будьте любезны, наконец, уяснить правила общения с теми, кто старше вас.
  - Как ты мог... - не обращая внимания на его сентенции, проговорила Мария, - как... зачем... за что?!
  - Не устраивайте цирк. Ваш бывший приятель - преступник. И он получил то, чего заслуживал все эти дни, что водил вас и нас заодно за нос. Скажите спасибо, что пострадал только он, а не все трое.
   Ноги перестали держать Марию, и она рухнула на кровать. Как он может быть таким черствым к тому, что она испытывает? Как он может оставаться таким спокойным, когда в ее ушах до сих пор стоят истошные нечеловеческие крики и рев возбужденной толпы? Как он может так с ней поступать? Что она ему сделала?
  - И скольких еще вы вот так убили? - с горькой злобой в голосе спросила Валынская, - многие ли так же мучились, будучи невиновными?
  - Упрямица, - раздраженно ответил Арчибальд, - все еще считаете его невиновным, когда результаты его обмана видели все и каждый. Что же, ваше мнение имеет право на существование, когда уже ничего не может изменить. Суд вынес решение.
  - К черту ваш суд! - внезапно почти сорвавшись на визг, проговорила Мария. - К черту ваше правосудие, которое только губит!
   Девочку начала колотить мелкая дрожь. Она вдруг представила, что с ней сделали бы учители, если бы узнали, что однажды натворила она сама до того, как ее подобрал Константин. Губы горестно дрогнули. Жаль, что мужа нет сейчас рядом. Он точно поддержал бы ее в этом гадюшнике!
  - Я, кажется, уже просил не устраивать передо мной представлений, - не проникся всей глубиной ее злобы Арчибальд, - если я захочу посмотреть что-то захватывающее и драматичное, то пойду в театр, а не останусь заниматься вздорной и капризной девчонкой.
   Мария вскочила на ноги, будто туго скрученная и затем отпущенная пружина, и сделала шаг к преподавателю.
  - Вот оно, ваше правосудие, - прошипела она, - убивать, калечить судьбы и тела! А те асраи и ментауры в лесу? Не вы ли создали им такие условия, что они идут на убийства и отчаянно хотят отомстить?
  - Мало того, что вы заносчивая девица, - невозмутимо ответил ей преподаватель, - так еще и невежественны как прикроватная тумбочка. Если бы вы хотя бы раз заглянули в учебник истории, то поняли бы, что эти существа первыми начали вылезать из своих нор и нападать на магов, желая отхватить наиболее плодородный кусок земли.
  - Ложь! - закричала Мария, почти что в его невозмутимое лицо, - книги пишут маги и представляют все так, как они хотят! Может, я и невежественна как прикроватная тумбочка, но многие вещи начинаю понимаю лучше других!
   Рука преподавателя взвилась, но этот жест не остался незамеченным для Валынской.
  - Ну давай, ударь, - понизив голос почти что до злого шепота, проговорила девочка, - покажи свою силу. Покажи, какое я слабое и не имеющее права голоса существо. Давай же!
  - Ненавижу детей и подростков, - проворчал Арчибальд, опуская руку, - самые мерзкие на свете существа.
  - Учитель, который ненавидит детей, - горько усмехнулась девочка, - вот уж парадокс из парадоксов. Интересно, что сказал бы директор, узнав об этом?
  - Директор в курсе, - холодно проговорил мужчина, подходя к двери, - а вы, миссис Валынская, посидите и подумайте над тем, каковы ваши приоритеты в этой жизни. Если вы хотите якшаться с преступниками, то ваша жизнь будет короткой и закончится очень печально.
   Сказав это, мужчина вышел из комнаты, оставив Марию наедине с ее горем. И тогда девочка смогла дать выход всем своим эмоциям, вымещая злобу на ни в чем не повинной мебели и сбивая слабые кулаки в кровь.
   Вскоре, немного успокоившись, девочка кинулась на кровать и сжала до побелевших пальцев льняную простыню. Неизвестно, сколько она так лежала. В чувство ее привел лишь тихий скрип двери, вздох и хлопок. Нелли не пожелала входить в комнату и тоже решила оставить ее одну. Никто явно сейчас не хотел связываться с девичьей истерикой по поводу потерянного друга и раздавливающего чувства вины за произошедшее. И от этой мысли стало еще горше.
  
  ***
  
   Виски со льдом и глубокое кожаное кресло после тяжелого дня: что еще нужно для того, чтобы прийти в норму? Помня эту святую истину, Арчибальд наполнил граненый стакан и стал потягивать прелестный напиток, наслаждаясь его вкусом и любуясь бликами, что отражались в нем.
  - Наверное, вас можно поздравить коллега, - послышался сзади тонкий, но оттого не менее убедительный голос, - вы успешно раскрыли еще одно запутанное дело.
  - Не слышу в вашем голосе радости, Джон, - Арчибальд лениво повернулся к карлику в зеленом плаще с медной пряжкой, - присаживайтесь же напротив. Не стойте.
   Джон О'Доннел привычно дернул себя за рыжий бакенбард и приземлился в глубокое кресло, где его тщедушное тельце почти терялось. Анекдотичная ненависть между англичан к ирландцам распространялась на двух преподавателей лишь отчасти. По крайней мере, эти двое вполне могли друг друга терпеть.
  - В моем голосе нет радости, потому что нечему радоваться, - сказал карлик, - это открытие стало слишком тяжелым ударом для всех и для миссис Валынской в первую очередь.
   Арчибальд поморщился и отставил напиток на низкую столешницу. Чувство вины усиленно боролось в нем с накопившимся раздражением, и, похоже, второе побеждало с некоторым отрывом.
  - Не стоит ее так рьяно защищать, - ответил мужчина после минутного молчания, - она просто вздорная и капризная девчонка, которая не умеет выбирать себе компанию. Опекун, видимо, слишком избаловал ее.
  - Не буду спорить, - пожал плечами полулепрекон, - она ваша студентка, не моя. Но со своей стороны хочу сказать, что я на вашем месте никогда не стал бы подвергать своих учеников таким моральным экзекуциям как наблюдение за казнью лучшего друга. Иначе кто-то когда-то так может поступить и со мной.
  - Я не верю в эффект бумеранга, - спокойно ответил Арчибальд, снова беря стакан с виски и касаясь темной жидкости губами, - сколько я жил на этой земле, а вещи шли закономерно, без влияния каких-либо чудес. Я делал другим гадости и жил хорошо и мне делали гадости и жили не хуже.
   Надвигался вечер, и горизонт стал похожим на большой кровоподтек с синюшными тучами, в которых просматривались желтовато-красные прожилки света заходящего солнца.
  - Жизнь рассудит, коллега, - сказал мистер О'Доннел глянув в окно, - порою жизнь мудрее, чем мы думаем. И все-таки, несмотря на то, что проблема решена, я посоветовал бы вам пока не снимать патрули с коридоров. Всегда есть вероятность ошибки. Или не до конца продуманного дела.
  - Всенепременно, - кивнул Арчибальд, допивая виски и затягиваясь сигарой, - думаю, с недельку дозор пока останется. Хотя бы для того, чтоб ученики вновь не проявили свою бурную деятельность.
  - Не думаю, что после случившегося у них будет желание нарушать правила, - прошептал полулепрекон, вставая с кресла и подходя к двери, - всего доброго. Надеюсь, ночь выдастся спокойной.
  
  Глава 8. Когда прошлое стучится в двери.
  
   Бывают в жизни такие моменты, когда тебе кажется, что ты больше никогда не сможешь смеяться. Рот будто сведен судорогой, а внутри сидит уродливый карлик, что проводит своим заскорузлым пальцем по обнаженным нервам.
   Именно такой период настал в жизни Марии. Кто-то будто высосал всю радость из окружающего пространства, оставив только серые будни, щедро сдабриваемые ночными кошмарами.
   Когда девочка вспоминала обстоятельства казни, ей казалось, будто она резко начинает скатываться в пропасть, но боли не было. Будто в мозгу стояла какая-то перегородка и, если она сломается, то затопит все тело, лишит разума и окончательно добьет. Сознание защищается от боли и излишних эмоций слишком хорошо, чтоб быть сломленной чувствами.
   Арчибальд... Как он мог так поступить с ней? Девочка в очередной раз задавала себе этот вопрос и опять не находила ответа. Что между ними случилось такого, если это изменило всю систему его поведения? Как такие нежные руки могли принадлежать такой черствой душе?
   Совершенно не верилось, что недавно Валынская сладостно извивалась под ним и готова была отдать все, лишь бы он продолжал эти ласки, лишь бы это чувственное и острое наслаждение не прекращалось. Девочка даже не понимала всю серьезность совершенного ими. Лишь где-то на задворках подсознания поселилось сосущее чувство вины перед мужем.
   От воспоминаний о прошлом приятно защекотало в паху. И это было самым мерзким сейчас чувством с точки зрения Марии. Как можно думать об удовольствии, когда столько человек погибло?!
   Девочка посмотрела на посох, набалдашник которого светился ровным желтоватым светом. Сейчас она еще больше ненавидела эту палку, в которой теперь намертво засела душа ее матери. Анна больше не снилась ей, и это явилось единственным облегчением во всей этой истории.
   Первым уроком в среду шло вышивание, суть которого Мария так и не смогла уразуметь. Почтенная леди Цецилия, кажется, тоже не совсем представляла, зачем вышивание нужно магам, потому потчевала их одной и той же сказкой про концентрацию и собранность. Вопрос о том, можно ли тренировать эти несомненно полезные качества более научными способами, оставался без ответа.
   Мария присела на скамью рядом с подругой. Несколько дней девочки почти не разговаривали, но вскоре Нелли стала оттаивать, да и Валынская отчаянно потянулась к ее жизнеутверждающей уверенности в завтрашнем дне. Они старались не разговаривать на больную тему, а если беседа и сворачивала не в ту стезю, приходилось резко обрывать разговор.
   Одногруппники, и раньше не слишком дружелюбно настроенные, стали еще более невыносимыми. Юные леди брезгливо морщили носики, когда Мария появлялась рядом с ними, а джентльмены с полного одобрения преподавателей делали вид, что перед ними не девушка, а просто пустое место, которому не так уж и важно их светское воспитание. Наверное только карлик в зеленом плаще в некотором роде сочувствовал девушке, но этого было ничтожно мало для того, чтобы сдвинуть эту махину презрения, что образовалась вокруг юной Валынской.
  - Юные леди, - тоненьким голоском призвала класс к тишине невысокая полная женщина в длинной бесформенной рясе белого с золотистым оттенков, - полагаю, все ваши дела могут подождать до окончания урока. Сегодня мы проходим с вами наиболее распространенные формы для вышивания крестиком.
  - Лучше бы мы пошли на стрельбище как мальчики, - кисло вполголоса проговорила Нелли, подперев щеку, - почему им концентрацию не надо тренировать, а нам надо? Или они уже с концентрацией рождаются?
  - Юные леди, - повторила Цецилия, глядя прямо на Нелли и Марию, - еще один шепоток с вашей стороны и вы отправитесь в кабинет директора.
  - Больно ему надо с нами возиться. У него небось уже рука отсохла... - проворчала Нелли так, чтоб ее невозможно было услышать, а потом благоразумно замолчала и изобразила на лице раскаяние. К ее рыжим волосам оно совершенно не шло.
  - Иногда мне кажется, что ты не любишь мужчин, - проговорила Мария за обедом, вяло ковыряясь в тарелке с овсянкой и бобами под острым соусом.
  - Не люблю, - подтвердила Нелли, аппетит которой был гораздо лучше, чем у ее соседки, - хотя скорее у нас вооруженный нейтралитет: они не трогают меня, я не трогаю их.
  - Но почему? - спросила девочка, отрываясь от своего увлекательного занятия, - неужели они сделали тебе что-то плохое?
  - Не то чтобы плохое... - задумчиво посмотрела вверх Нелли, - просто я чувствую, что нашему обществу пора меняться. Раньше, когда магией владели немногие, женщина уступала в физической силе. Сейчас же мы ничем не уступаем им. Магический дар не зависит от пола, это можно понять и по обучению. Но мы все равно унизительно обучаемся вышиванию, готовке, пению, этикету. Слышим в свой адрес, что леди должна делать одно, должна делать другое... Это угнетает.
  - А мне нравится пение, - пожала плечами Мария, - да и готовить учиться тоже в какой-то степени полезно. Я все жду, когда смогу порадовать мужа чем-нибудь из изученного. Думаю, ему понравится... - девочка внезапно погрустнела.
  - Почему ты говоришь об этом так печально? - спросила Нелли, кладя в рот очередной кусок тоста.
  - С самого начала моей учебы он ни разу не приехал и даже не послал письма... - сказала девочка, уставившись в тарелку, - я боюсь, как бы с ним чего не случилось.
  - Брось волноваться, - попыталась успокоить ее приятельница, - скорее всего, у него какие-то дела, и он уверен, что с тобой тут ничего не может случиться, вот и не переживает за твое благополучие...
  - Да уж.... Ничего не случится... - пробормотала Мария и, уходя подальше от неприятной темы, вернулась к предыдущей, - так почему ты считаешь, что мы более униженные, чем мужчины?
  - Тебе повезло с мужем, - сказала Нелли невесело, - судя по твоим рассказам, он добр и ласков с тобой, не кичится своим положением и силой. Но, увы, не все такие. Вспомни хотя бы своего старшего преподавателя. Мой отец был примерно таким же. И хотел выдать меня за такого же. А мне... противно было бы быть игрушкой в руках какого-нибудь хлыща или садиста. Противно было бы называться неблагодарной приживалкой при благодетельном муже. Уж лучше полная свобода и независимость, чем такое...
  - Я уверена, что тебе тоже попадется такой же добрый и нежный человек, как мой Константин, - жарко проговорила Мария.
  - Я... знаешь... не проявляю интереса к мужчинам, - отвела глаза Нелли.
  - То есть ты.... - договорить Мария не успела, ибо внезапно почувствовала головокружение, и обеденная зала стала расплываться перед глазами.
  - Маша, что с тобой? - испуганно спросила соседка по комнате, подхватывая девочку и не давая ей упасть, - тебе плохо?
  - Я не знаю... - пробормотала Мария, держась за голову, - в последнее время ужасно себя чувствую. Постоянно кружится голова, тошнит... Вчера я даже чуть не упала в обморок. И есть совсем не хочется...
  - Так, подожди, - с подозрением проговорила приятельница, - а... женские дни в этом месяце были?
  - Нет... так и не пришли... - пробормотала Мария, поднимая глаза на Нелли, - на что ты намекаешь?
  - На то, что у кого-то через семь-восемь месяцев семья станет на одного человека больше, - улыбнулась девушка, но сразу же посерьезнела, - тебе надо срочно сказать все Арчибальду. Для тебя должны ввести щадящий режим.
  - Нет, я не хочу его видеть, - покачала головой Валынская, - и ты ему ничего не говори. Я не хочу, чтоб он опять видел мою слабость перед ним.
   Кажется, Нелли пыталась возразить, но Мария этого уже не услышала. Картинка перед глазами снова начала расплываться, и свет померк.
   Очнувшись, Мария увидела только белые стены больничной палаты, в нос тут же ударил запах спирта и трав. Видимо, она опять потеряла сознание, и кто-то добрый перенес ее сюда.
   За неплотно закрытой дверью раздавались крики, и девочка напрягла слух.
  - Негоже приличному господину врываться к отдыхающей благородной девице! - кричала медсестра.
  - Я друг ее отца, и я имею право знать, что случилось с этой девочкой, - отвечал ей чей-то громкий и одновременно лукавый голос.
  - Я уже сказала вам: у нее легкое недомогание, и она уже идет на поправку, - раздраженно ответила женщина, но ее не стали слушать. Судя по звуку, ее просто деликатно отодвинули с дороги.
   Секунду позднее в палату вошел представительный мужчина средних лет с редкой проседью в волосах, облаченный в дорогой темный сюртук. Одежда его мало напоминала то, что носили английские джентльмены, хотя говорил на английском он хорошо, по крайней мере, на дилетантский взгляд Марии.
  - Как ты себя чувствуешь? - уже на чистейшем русском обратился к ней незнакомец, - все в порядке?
  - В-все нормально, - промямлила девочка, натягивая одеяло по самый нос, чем вызвала искреннее веселье незнакомца.
  - Ах, забавная девочка. Думаешь, я мало видал женщин в свое жизни? А уж это были более спелые экземпляры, которым было что показать. А не смазливые пятнадцатилетние девчонки.
  - Мне на прошлой неделе исполнилось шестнадцать, - огрызнулась Мария с внезапной грустью: свой день рождения она пропустила. Даже не вспомнила о нем в связи со всеми событиями.
  - Взрослая, - хмыкнул мужчина, - ах, я же не представился. Алексей Гривнов к вашим услугам. Ты, конечно, меня не помнишь, но мы были знакомы с твоим отцом еще до твоего рождения, и я даже видел тебя совсем маленьким ребенком, когда заходил в ваше английское поместье. Да, такое несчастье... такое несчастье... К сожалению, я долгое время находился в долгосрочной командировке и узнал о том, что случилось, спустя долгие годы. Но как только узнал, сразу же прибежал проведать дочь моего хорошего друга.
  - Вы знали моего отца? - спросила Мария, уже по-иному глядя на Гривнова, - я даже почти не помню его...
  - Да, милочка, знал. Наивным он был человеком, доверчивым, но добрым. Ты чем-то на него похожа, дорогая. Хотя, видят духи предков, просто копия своей матери Анны. Та еще красавица была, а уж как играла на фортепьяно и пела... Да, такая трагедия...
  - Они не... - начала Мария, но вовремя придержала язык, - простите, господин Гривнов, но я... мне нужно отдохнуть, что-то мне опять нехорошо.
  - Отдыхай, девочка моя, - не стал перечить мужчина, - медсестра сказала, что тебя назавтра, в пятницу то бишь, уже выпишут, так что ничего страшного с тобой не приключилось. Я пока побуду у вас в школе, твой старший преподаватель в курсе. Если захочешь поговорить, я всегда буду готов тебя выслушать.
  
  
  Глава 9. О том, что воровать можно не только артефакты
  
   Увы, время не лечит, оно лишь дает иногда возможность посмотреть на ситуацию с другой стороны. Потому иногда все важное ранее потом кажется уже мирской тщетой.
   Мария сидела с ногами на кровати и восстанавливала в памяти каждую деталь прошлых событий. Ритуал... казнь... ссора с Арчибальдом... визит Гривнова... Последнее тревожило больше всего. До этого девочка не думала, что кто-то из окружения ее отца знает ее и даже не считает без вести пропавшей. Друг за дверью послышался тихий шорох, и девочка невольно вздрогнула. Обычно в такое время в коридорах не так-то много праздношатающихся любителей ночных прогулок. Разве что это никси решили проинспектировать наличие учеников в постелях и их же отсутствие в самых разных и неожиданных местах.
  
   Человек преклонил колени, стоя перед кроватью, на которой лежал старый, сделанный в светлых красках портрет молодой улыбающейся женщины. Тени отплясывали на ее изображении, отчего бледное с заостренными скулами лицо казалось живым и подвижным.
  - Осталось совсем немного... - пробормотал он себе под нос, - еще чуть-чуть... сейчас она мягка как воск, стоит лишь нажать, и она примет ту форму, что нам нужна. Подожди немного. Только подожди. Долгие страдания всегда окупаются большой радостью, веришь? Всегда.
  
   Шорох повторился, и Мария свесила ноги с кровати. Нелли мирно спала на соседней кровати, время от времени почесывая свой длинный нос и морщась. Наверное, ей снилось что-то неприятное, ибо вид у девушки был такой, будто ей предлагают съесть живую лягушку.
   Девочка хмыкнула и на цыпочках подкралась к двери, прислушиваясь. Послышались тихие, постепенно удаляющиеся шаги, натуженное сопение, и снова все стихло.
   Тихо скрипнула дверь, Мария сделала несколько шагов по коридору. Магические огоньки в факелах и держателях сонно затрепетали от поднятого сквозняка. Весь их вид выражал крайнее неудовольствие тем, что их отвлекают от такого ответственного дела как сон.
   Мария уже и сама не против была к ним присоединиться, но вдруг за углом мелькнула чья-то неясная тень, за которой девочка и последовала, стараясь ступать как можно более бесшумно.
   Коридор змеей извивался меж влажных стен, потому девочка не могла видеть толком, за кем она шла, но когда увидела, то испытала благоговейный и вместе с тем сладкий ужас. Эльберт. Впереди, спиной к ней, стоял Эльберт из плоти и крови. Его темный костюм, в котором его вели на казнь, его каштановый мелкий бес, который причинял кучу хлопот при расчесывании, его высокий рост... Мария хотела кинуться к нему немедля, но вдруг подумала о том, что духи не любят, когда их тревожат.
   Хотя вдруг.... Вдруг ему удалось спастись? Вдруг он применил какую-то магию и ускользнул из-под бдительного надзора тюремщиков? Но нет, она же слышала его крики, да и никто из учителей не поднял кипишь. Значит, это все-таки его дух.
  - Эльберт, - осторожно позвала Мария, вжавшись в стену, - ты меня слышишь?
   Не слышал. Дух продолжал стоять спиной к ней и смотреть куда-то, где, должно быть, кончался коридор.
  'Он меня не видит', - лихорадочно соображала Мария, - 'или не может видеть. Может, он хочет что-то мне показать?'
   Будто в подтверждение ее слов фигура двинулась в сторону бокового прохода, где отдыхали многочисленные слуги замка.
   За поворотом обнаружилась лестница, ведущая вниз, к подвалам. Девочка уже хотела двинуться, как кто-то тронул ее за плечо.
  - Т-с-с-с... - прошептал за спиной знакомый голос, - это я, Нелли. Ты чего среди ночи ходишь? Давно стоя не ела и на животе не спала?
  - Нелли, - трагическим шепотом проговорила Мария, - пожалуйста, тише! Там дух Эльберта, и он хочет что-то показать мне...
   Взгляд подруги стал сочувствующим, как у психиатра, которому достался безнадежный пациент. Заметив это, Мария махнула рукой и обернулась к удаляющейся фигуре. Внезапно она тоже обернулась, и девочки инстинктивно прыснули в разные стороны.
  - Кто бы ты ни был, выходи! Я знаю, что ты здесь! - проговорил чей-то совершенно чужой голос.
   Свет магического огонька упал на его лицо, и Мария едва сдержала тихий вздох. Это был не Эльберт, а совершенно незнакомый человек. Он тоже был молод, с острыми чертами лица, худощав, с мешками под глазами, будто работал с утра до ночи в последнее время. Ох, надо же было так попасть! Мало того, что пошла среди ночи к черту на куличики, так еще и на незнакомца весьма странной наружности нарвалась! На незнакомца, который к тому же ее еще и видел. Парень сделал шаг по направлению к тому месту, где затаились и старались не дышать две девочки-первоклассницы.
   Мария уже хотела подхватить Нелли и кинуться прочь в надежде, что незнакомец не разглядел их лиц, но вдруг он остановился и помассировал тонкую шею, будто испытывал в ней непрестанные боли.
   И как можно было спутать Эльберта с ним? На Марию внезапно накатило такое разочарование, что захотелось кинуться на землю и завыть на разные лады. Лишь страх быть обнаруженной предостерегал ее от сих опрометчивых действий.
  - Эти духи вечно везде шастают, - самому себе поведал парень и, круто развернувшись на каблуках, стал спускаться в подвал.
  - Идем за ним, - одними губами прошептала Мария и, не дожидаясь возражений со стороны подруги, потянула Нелли вперед по коридору.
   Несколько минут шли без остановок, но вскоре молодой человек остановился и саданул кулаком по стене, после чего часть ее отодвинулась, являя узкий проход, освещенный зеленым светом, который обычно давала желчь эльфа. Да, на одном из уроков бестиологии, кажется, рассказывали о таком способе освещения, только использовался он редко за счет дурного запаха.
   Шаги отдавались гулким эхо по всему коридору, и девочкам пришлось остановиться, ибо их сейчас было очень легко услышать.
  - Применим левитацию? - спросила Нелли, смотря странному человеку вслед.
  - Нас могут заметить на магическом уровне, но рискнуть все-таки можно, - кивнула Мария, отчаянно надеясь, что магия самой школы перекроет их собственные магические следы.
   Рискнули. Невидимая струя воздуха подняла девочек, неся над мраморным полом с непредсказуемыми спусками и поворотами.
   Идущий впереди был явно чем-то сильно занят: он бормотал себе под нос, порой принимался разговаривать сам с собой и отчаянно жестикулировать. 'Сумасшедший какой-то', - подумала Мария, но делиться своими мыслями вслух не решилась.
   Снова стена и поворот, но на этот раз незнакомец уже не произносил никаких заклинаний. Он просто исчез.
   Мария подошла к тому месту, где это произошло, и недоуменно потрогала стену.
  - Ничего. Просто камень. Ты не расслышала, говорил ли он что-то? - девочка обернулась к замершей подруге.
   Нелли растерянно покачала головой и посмотрела туда, откуда они пришли. Вдалеке еще можно было разглядеть проблески света.
  - Тогда, - вынесла вердикт Мария, - надо вернуться в комнаты, а завтра учителям пересказать все, что мы видели.
  - Угу, а заодно объяснить, что мы сами делали в подвалах среди ночи, - невесело усмехнулась ведьма, - и доказать, что мы не пособничали этому странному типу.
  - Знаешь, мне кажется, что это вход на Авалон, - почти не слушая подругу, пробормотала Мария, - тот, о котором говорил мне Эльберт перед своей смертью.
   Нелли неопределенно дернула плечом, что можно было толковать и как 'пойдем уже спать, надоело мерзнуть' и как 'не верю я в эту чепуху и тебе не советую'.
  
  ***
  
   На следующее утро девочек разбудил ужасный грохот и звук чьих-то не самых дружелюбных и радостных голосов. Кто-то бегал, по коридору, отчего гул заполнил все помещения, проникая даже сквозь толстые стены.
  - Да как такое вообще случилось?! Куда вы смотрели?! Для чего, черт вас дери, вас вообще сюда поставили?! Для эстетического удовольствия присутствующих? - раскатистым басом разорялся почтенный директор не менее почтенной школы.
   Слышалось виноватое шмыганье и шарканье, что-то безуспешно пытался оправдаться противным писклявым голоском.
  - Я... я видел два силуэта, сэр. Два темных девичьих силуэта исчезли в темноте этого самого коридора, - произнес кто-то совсем рядом с дверью.
   Сердце Марии будто упало с большой высоты. Она не понимала, что происходит снаружи, но уже догадывалась, что ничего хорошего. И в этом не очень хорошем явно могут обвинить их с Нелли.
  - Как они выглядели?
  - Одна, кажется, рыжая, высокая. Другая темноволосая, худенькая. У рыженькой на предплечье белый цветок какой-то нарисован.
  - Белый тюльпан. Обыскать комнаты миссис Валынской и мисс Ковалевой! Немедленно!
   Раздался стук в дверь, и в комнату девочек вошла вся честная компания в лице директора, пары никси и преподавательского состава.
  - Юные леди, нам придется обыскать вашу комнату, - проговорил директор твердо.
  - К чему такое внимание к паре скромных студенток? - ехидно спросила Нелли, быстро накидывая на плечи цветастое покрывало, - да еще и когда они не одеты!
  - Сейчас не до приличий, мисс Ковалева, - извиняющимся тоном проговорил директор, но потом поспешил исправиться, - юные леди, мы вынуждены обыскать вашу комнату, ибо сегодня школа была ограблена. Из тайника пропал Кристалл Души.
  - А при чем тут мы? - деликатно осведомилась Мария.
  - Вас видели этой ночью в коридоре крадущимися в направлении подвала, - холодно вставил Арчибальд, указывая на робкого никси, что стоял у него за спиной и виновато шмыгал длинным носом.
  - Дамам нельзя отлучиться по женским делам? - подняла бровь Нелли.
  - Туалеты в другой стороне, мисс. Жаль, что за столь долгое время, что вы провели здесь, вы не открыли для себя эту истину.
   Ребекка, что стояла рядом со своим коллегой, щеголяя роскошным черным платьем с белым кружевом, ехидно поджала тонкие губы.
   По команде директора пара никси начала методично переворачивать все вверх дном. Ничего не найдя, они весьма огорчились, хотя и старались этого не показывать. Куда удобнее было бы все свалить на первоклассниц, чем отвечать за то, что упустили настоящего вора, что может причинить вред обитателям школы.
  - Да бросьте, - фыркнул мистер О'Доннел, - зачем ученицам красть такой серьезный артефакт? Слишком масштабно даже для столь склонных к шуткам существ.
  - Баловство порой не знает границ, - явно пошел на попятный директор, - впрочем, мы еще вернемся к разговору о том, что юные люди, которые должны пополнить ряды благовоспитанных дам, делают ночью в коридорах, что ведут в подвал. И почему после этого пропадают артефакты, которые способны создавать твердые иллюзии.
   Мария открыла было рот, но поймала предупреждающий взгляд Арчибальда и быстро замолчала.
  - Да, миссис Валынская? - заметил этот маневр мистер Хабсон, - вы что-то хотели сказать нам?
  - Ничего, сэр, - с трудом выдавила Мария, - я просто рада, что с нас сняли подозрения, вот и все. Надеюсь, более такие ситуации повторяться не будут.
   Воцарилось неловкое молчание.
  - Да, раз уж случилось побывать у вас, сообщаю, что в конце данной учебной недели состоится торжественный прием в честь высоких гостей. У вас будет время подготовиться. Более подробную информацию вы сможете увидеть сегодня к вечеру на информационном стенде над пляшущей статуей, - директор протер лысину неизменным красным платком и, махнув остальным учителям, покинул комнату.
   Девочки остались одним наедине со своими мыслями. Нелли очнулась первой и, убедившись, что их никто уже не может услышать или увидеть, скинула накрывавший ее плечи плед и пробормотала:
  - Да уж, ситуация... Разобраться бы еще во всем этом. Ну, раз уж у нас впереди бал, давай выберем платья, в которых придем туда. Это, скорее всего, поможет привести мысли в порядок. Как ты думаешь?
  - Выбирай, - кисло проговорила Валынская, - а я на этот прием идти не хочу. Что я на этих торжественных церемониях не видела?
  - Ты вообще хоть раз на балу была? - возвела очи горе Ковалева.
  - Нет. И не хочу, - уперлась Валынская, не двигаясь с места, - я уже насмотрелась на это высшее общество. Расфуфыренные дамы, джентльмены с гордо поднятыми головами и лицемерным уважением на лице, скучные танцы, вписанные в рамки этикета. Смертная скука и парад тщеславия.
  - По-моему, это лучше, чем носиться по лесу, общаться с ментаурами и есть предлагаемые ими деликатесы. Хотя вот поединок на шпагах я бы повторила. Так что не глупи. По-моему, тебе подойдет вот это золостисто-голубое платье. Хотя бы на один вечер покинем это убогое пристанище из черной шерсти и белых воротников.
   Мария не ответила, она была поглощена целиком и полностью в свои мысли, так что, кажется, даже не слушала свою соседку.
  - Скажи, Нелли, - через пару минут решилась спросить девочка, - ты веришь мне? Ты веришь, что я не защищаю преступника?
  - Знаешь, Маш... Теперь я тебе верю, - сделав над собой усилие, призналась ведьма, - здесь творится что-то странное, невозможно уже отрицать это. Должно быть, и учителя, и ученики постепенно начинают это осознавать. Кто-то крутит и мутит воду, а Эльберт был лишь одним звеном этой цепи. Я... я надеюсь, что мы сможем понять, что тут происходит до того, как кто-то еще пострадает.
   После этих слов Валынская на своем опыте поняла, что значит фраза 'гора с плеч свалилась'. Хоть кто-то ей верит. Хоть для кого-то она не зарвавшаяся ученица, которая связалась с отъявленным преступником и с глупым упорством продолжает его защищать.
  - Только что мы сами сможем сделать?
   Вопрос повис в воздухе. Ответа не было.
  
  ***
  
   Легкие занавеси подобно нежному утреннему туману колыхались на ветру, мягко обволакивая тонкую фигурку, что стояла у высокого стрельчатого окна с позолоченными шпингалетами. Нить черного жемчуга контрастировала с ее бледной, почти мраморной кожей, но почти сливалась с темными тщательно завитыми локонами.
   После вступительного полонеза, который ее просто заставили выдержать, Мария сразу же отошла от танцующих пар и стала разглядывать бьющий за окном фонтан. Даже несмотря на приближающиеся заморозки, когда оживающие статуи рьяно кутались в драпировку, он оставался действующим и радующим глаз бликами рыжеватого солнца на водной глади.
   Валынскую, увы, слишком мало учили танцам, потому двигалась она несколько неуклюже, чем всегда заслуживала презрительные кивки со стороны сверстниц и замечания от преподавателей, что вселило в нее настоящее отвращение к такого рода развлечениям.
   Внезапно в поле зрения девочки попала Нелли, которая отчаянно касалась веером своих чуть приоткрытых губ. Желала разговора, только как войти в круг танцующих пар, чтобы приблизиться к подруге? Валынская неуловимым жестом прикоснулась к своему лбу: жест получился немного неуклюжим, но никто ее маневра, слава духам предков, не заметил.
   Веселая кадриль сменилась размеренным вальсом, Нелли схватил за руку один из русских гостей, в честь которых и устраивался сей торжественный прием и бал. Веер скользнул по белой кружевной перчатке и пару раз ударился о вздымающуюся высокую грудь. Что-то заметила. Или кого-то, трудно понять. Снова неуловимое движение, на этот раз прикосновение к левому уху. Нас подслушивают.
   Мария резко обернулась и увидела перед собой Арчибальда, облаченного в темный пиджак и безупречные белые штаны. Мужчина чуть поклонился и неуловимым движением захватил руку в черной шелковой перчатке. Губы чуть коснулись ткани, возможно, даже остановились в миллиметре от нее.
  - Сэр, я не танцую, - шепотом просветила учителя Валынская, пытаясь отодвинуться от учителя так, чтобы не вызвать у кого-либо культурного шока с последующим обмороком.
  - Думаете, мне интересно ваше мнение, миссис Валынская? - таким же заговорщическим шепотом спросил преподаватель, притягивая девушку к себе. Как раз объявляли очередной вальс.
  - Мой кринолин ужасно неудобен, - предприняла очередную попытку вывернуться Мария, - я буду постоянно спотыкаться и опозорю вас, сэр.
  - Предпочтете надеть турнюр и выглядеть как вышедшая на прогулку гусыня? - издевательски поднял бровь Арчибальд.
  - Мне милее блумеры, сэр, жаль, что они еще не вошли в широкую моду, - натянуто улыбнулась Мария, изящно наступая на начищенную мужскую туфлю.
  - Неужели вы так рьяно поддерживаете тех странных дам в мужском платье, что кричат о равных правах? - удивился Арчибальд, будто даже и не заметив маленькой пакости от своей ученицы, - миссис и мисс, что разрушают саму хрупкую женскую природу?
  - Что вы, сэр, - тряхнула темными локонами Мария, - мне вполне достаточно тех прав, что я имею сейчас. А на мужское платье я не претендую. Говорю лишь, что блумеры были бы очень удобны для быстрых танцев.
  - Возможно, - согласился Арчибальд погодя, - но сейчас танец отнюдь не быстр, и я уверен, что вы с ним справитесь. Хоть с чем-то вы должны же справиться...
  - Ах, какое изящное оскорбление, - окрысилась Мария, пытаясь отойти от назойливого партнера по танцам, - вам бы в безжалостные сатирики идти, сэр. В этой среде вам не будет равных.
  - Что вы, миссис Валынская, - изобразил легкую улыбку Арчибальд, - это всего лишь констатация факта, не более того. Но давайте же войдем в ритм танца, а то на нас уже неприлично косятся вон те юные леди с вашего курса.
   Мария фыркнула. Под 'леди' ее учитель имел в виду двух шестилетних девочек-первоклассниц, которые, увы, действительно были на одном курсе и в одной группе с Валынской, что не добавляло ей оптимизма. Конечно, им развивали дар чуть ли не с пеленок, но...
   Рука изящно легла ей на талию, мягко и вместе с тем уверенно вводя ее в ритм танца, от которого за разговором учитель и ученица уже порядком отстали.
   Золотистый, освещенный множеством свечей, зал чинно проплывал перед ее глазами, радуя взор расписными фресками с греческими мотивами и разнообразной лепниной. Полилась знаменитая мелодия 'Зеленые рукава', и на этой прекрасной ноте Арчибальд наконец выпустил свою жертву из плена белого шелка.
  - Я вот все понимаю, но зачем тебе надо было вшивать крысу в пододеяльник почтенной Ребекки де Лилль? - донесся до нее напоследок насмешливый голос преподавателя словесной магии.
  - Решила отточить навыки вышивания, сэр, - нашла в себе силы съязвить Мария, после чего отошла к окну.
   Отлично. Преподаватель знает о ее маленькой пакости для вредной преподавательницы артефакторики. Но к чему он выдал свое знание? Хотел поселить в ее сердце страх, что он расскажет все самой Ребекке или учинит расправу самостоятельно? Или ему просто так нравится над ней издеваться?
   Тем временем, шурша бордовыми юбками, к ней подобралась Нелли, которую только что отпустил высокий нескладный юноша со светлым хвостиком на затылке.
  - Там есть шейлен, - вполголоса проговорила ведьма, останавливаясь рядом с подругой, - один из них со мной танцевал. Это... странное чувство.
  - Шейлен? - не поняла Мария, - а кто это такие?
  - Ну, подруга, надо было лучше мистера О'Доннела слушать, - повела соблазнительно облаженными плечами девушка, - шейлен - это зараженные болезнью через укус зараженных магической заразой насекомых. Когда-то было очень сильное поветрие, и многие погибли. Иные мутировали. У них теперь особенности насекомых есть.
  - Да уж, неприятно, - согласилась Мария, - представляю как это - жить со жвалами или в хитиновой оболочке.
  - У них на магии эти способности отражаются, невежда, - хихикнула Нелли, - внешне они остаются примерно такими же, как и до преображения. Это-то и опасно, ибо порой их дар выходит из-под контроля. Страшнее всего ничего не подозревающим партнерам шейлен-борогомола, если она женщина. Самка богомола отрывает своему самцу голову во время спаривания.
  - О духи предков, какой ужас, - поморщилась Мария, живо представляя себе, как она могла бы на супружеском ложе оторвать своему благоверному голову.
  - А мне даже нравится такой исход, - снова хихикнула Нелли, кокетливо откидывая рыжий локон, - можно сказать, я даже мечтаю о таком исходе.
  - Странная ты, - призналась Мария, - ведь все же у нас благополучно, нас никто не угнетает, чего не хватает тебе в этом мире?
  - Я не чувствую своих равных прав с мужчинами. Как ни крути, а мы все равно остаемся для них игрушками. И самое страшное, что мы не хотим ничего менять даже при достаточных средствах для переворота, довольствуясь своим второстепенным положением при сильных правителях. Это... печально, подруга. Очень.
   Мария недоуменно пожала плечами, совершенно не понимая позиции подруги, но спорить не стала, чтоб не портить им обеим настроение. Нелли странно вздохнула и, подобрав юбки, упорхнула в самый круговорот танцующих пар. Сейчас объявляли быструю мазурку, и дамы с покрасневшими лицами неистово обмахивались веерами. Увы, краситься было нельзя, видите ли, только падшие женщины могут себе это позволить. Мария была готова дать голову на отсечение, что сейчас многие степенные дамы и юные леди тайно завидуют своим товаркам из низших слоев общества. Но кто же признается в этом публично...
  - Попробуйте, госпожа. Эти фрукты приготовлены как амброзия, как истинная пища богов, - за спиной у Марии проговорил чей-то низкий басовитый голос.
   Девочка обернулась и в упор уставилась на сияющего улыбкой Гривнова, что снимал с седеющей головы высокий и довольно забавный цилиндр-шапокляк.
  - Ну и мода здесь, дорогуша, - с лукавым блеском в глазах проговорил мужчина, - просто-таки до колик в животе забавно.
  - Я думала, что в России мужчины тоже носят цилиндры, - ответила Мария, осторожно беря из рук оппонента длинную палочку с насаженным на нее кусочком ананаса в сиропе, - да и здесь уже в ходу котелки, господин Гривнов.
  - Возможно, но лично я давно уже отстал от моды моей родины, - лицо мужчины покрыла сеточка возрастных и мимических морщин, хотя на вид он был вполне еще симпатичным и подтянутым человеком, - не хотите ли станцевать со старым другом вашего отца?
  - Я не танцую, господин Гривнов, - стараясь выглядеть как можно более вежливой, проговорила Мария.
  - Да? - удивился Алексей Гривнов, - а я издалека видел, как вы лихо отплясывали с тем светловолосым юношей в белых брюках.
  - Меня принудили к этому. И он уже давно не юноша, вы же прекрасно это знаете, - девочка, положив пустую палочку на поднос, демонстративно вытерла правую руку о подол платья, будто та была чем-то испачкана.
  - Ах, как нехорошо принуждать молодую девушку к тому, что ей неприятно, - Гривнов в очередной раз расцвел дружелюбной улыбкой и перешел на менее официальный тон, - ну да я пришел к тебе не для того, чтобы рассуждать о моде. Я человек давно женатый, заматеревший, потому под юбки уже давно не имею привычки заглядывать. Надеюсь, ты не шокирована моей грубостью? Вот и прекрасно, дорогая, не люблю излишне слабонервных и склонных к обморокам девиц. Может, нам стоит выйти в сад, на свежий воздух? Пока снаружи не так прохладно, чтоб прятаться в замках.
  - Как скажете, господин Гривнов, - девушка взяла с длинного столика свою пуховую пелерину и быстро накинула ее на прикрытые лишь тонким кремовым шелком плечи, - я готова следовать за вами.
   Кое-где на выложенных фигурным камнем дорожках уже можно было разглядеть редкие, но безумно яркие осенние листья, что лениво поднимались от резких порывов ветра и источали приятный аромат дождевой свежести. Грозовое небо хмурилось, но пока что не спешило исторгать холодные струи.
  - Мария, - было ощущение, что Гривнов очень долго готовил эту речь, - разговор будет очень серьезным. От третьих лиц я знаю, что у тебя есть одна вещица, которую вы с другими учениками сделали путем проведения ритуала.
   Мария напряглась. Этот разговор не понравился ей с самого начала.
  - Не волнуйся, это не получит широкой огласки. Твой учитель попросил меня не распространяться об этом случае. Я и сам понимаю, что своим длинным языком могу втянуть вас всех в серию очень неприятных тяжб. Странно, что у тебя еще не отняли эту вещицу, но оно и к лучшему. У меня для тебя будет... совет. Сломай этот посох.
  - Я не ослышалась, господин Гривнов? - удивленно вскинув глаза, проговорила Мария, - вы действительно предлагаете мне сломать его?
  - Ну подумай, дорогая, что эта вещь вам всем принесла? Горе, страдания, смерть. А так ты избавишься от этой ужасной ноши...
   Двое вошли в лабиринт раскинувших дикие кроны деревьев, который надежно скрывал их от посторонних глаз.
  - Но... вдруг, если я сломаю его, то станет еще хуже? - Мария озабоченно посмотрела на собеседника, - ведь так нельзя... нельзя просто так разбить артефакт и избавиться от всех проблем. Это просто... неправильно. Простите, я не очень разбираюсь в науках, но все равно что-то подсказывает мне, что это не тот путь.
  - Но подумай, дорогая, - повторил Гривнов, - у тебя в руках очень опасный артефакт. А если он попадет не в те руки или, не дайте духи предков, выйдет из-под твоего контроля?
   Это изрядно напугало девушку. Перспектива, нарисованная другом ее отца, была очень неприятной. Но что-то во взгляде мужчины казалось Марии странным. Какой-то совершенно новый хищный блеск заставил девочку попятиться и закрыть лицо ладонями.
  - Нет... Нет, господин Гривнов, простите, но я не могу так рисковать. Это слишком опасное и непродуманное мероприятие. Простите, я не могу последовать вашему совету.
  - Что же, - голос Алексея стал твердым как сталь, - ты не оставляешь мне другого выбора, дорогая....
   Не успела Мария даже пикнуть, как на голову опустилось что-то тяжелое, и сознание стало уплывать.
  
  Глава 10. Немного о любви.
  
   - О-о-о-ох... - тихо застонала Мария, пытаясь разлепить тяжелые, будто забитые комьями земли веки. Боль внезапно хлынула нескончаемым потоком, прорвав плотину бессознательного, и превратила голову в раскаленную жаровню с вытекающими оттуда потоками лавы.
  - Больно? - спросил кто-то, стоящий за спиной, - понимаю, дорогая. Но вы ведь сами избрали этот путь, отказавшись подчиниться моей воле. Точнее последовать моему маленькому совету. А теперь... теперь, увы, придется действовать более жесткими методами. Но вы не обижайтесь на старика. Он всего лишь влюблен до дрожи и хочет помочь своей любимой освободиться.
  - Вы влюблены в мою мать? - задала глупый вопрос Мария, все-таки открывая глаза и пытаясь сфокусировать взгляд на размытой фигуре Гривнова.
   Она была в каком-то плохо освещенном подполье с темными кирпичными стенами, где виднелись выщербленные места, будто по ним проводили чем-то острым да несколько раз. И колонны. Множество фигурных, таких странных на фоне серости и сырости, колонн с резными коринфскими капителями. Где-то вдалеке плескалась вода, будто неподалеку был источник или, по крайней мере, фонтан. Не самая хорошая обстановка для дружеской беседы.
  - Да, дорогая, вы не поверите, - в руке мужчины появилось что-то длинное с желтоватым шариком на конце, - ваш покорный слуга влюбился как мальчишка пару десятилетий назад, но она, к сожалению, предпочла другого. Помочь ей породить на свет маленьких девочек Валынских должен был я, а не этот наивный ребенок немецкой крови.
  - Где мы? - прервала поток жалоб Мария, только что заметившая, что она сидит на стуле, крепко привязанная к его спинке, а к шее ее крепится странная конструкция с пугающего вида шипами, - и что вы собираетесь со мной сделать?
  - Где? Ах да, вы же не знаете этого места. Это подвалы немецкого сокрытого замка. Он заброшен, так что никто не будет вас здесь искать. А сделать я вам ничего не сделаю, если вы будете благоразумной и послушной девочкой. Вы всего лишь сейчас сломаете вот эту милую вещицу, а потом я сотру вам память и отпущу на все четыре стороны. Пусть эти английские олухи думают, что вы проявили самовольство и просто сбежали с ненавистного бала. Двести строк и пара пропущенных ужинов вряд ли хуже, чем цена за мое... негодование.
   Тон Гривнова стал совершенно далеким от того доверительного и лукавого, что был на том злосчастном балу. Даже панибратское 'ты', создававшее иллюзию благодушия и открытости, кануло в Лету.
  - Значит, вы не можете сделать это самостоятельно? - сделала вывод Мария, - и вам нужна моя помощь?
  - Увы, моя дорогая, только владелец артефакта может его уничтожить. Так что нам придется посотрудничать немного. Вы ведь не будете сопротивляться?
  - А что, если буду? - спросила Валынская, отчаянно поглядывая по сторонам в поисках путей спасения.
  - Тогда... будет немного больно, - мужчина щелкнул пальцами, и вокруг девочки завились противно гудящие осы с нацеленными ей в лицо жалами, - они не настоящие. Но жалят не хуже. Вы ведь не хотите, чтоб ваше прекрасное личико распухло, превратившись в очень неаппетитный масленый блин? Хах, смешная шутка, не находите?
  - Не нахожу, - сквозь зубы проговорила Мария, вжимаясь в спинку стула. Она всегда ненавидела ос, - зачем мне помогать вам, если вы хотите впустить в мир зло?
   Девочка изо всех сил старалась тянуть время. Хоть бы Нелли догадалась, что это не акт протеста, и сообщила учителям! Может, есть хоть небольшой шанс, что ей удастся спастись или ее смогут найти?
  - Зло? Не смешите меня. Что есть зло? Совершенно абстрактное понятие, которому даже определения-то нет. Нет добра и нет зла. Разве волк, что хочет задрать овцу, зло? Тогда любой человек, что ест мясо, тоже зло, дорогуша. Вот такая нехитрая философия. Но я вижу в ваших глазах отчаянное желание бороться. Что же. Эти подвалы обладают чудесным свойством: они показывают то, что было раньше. Достают самые потаенные мысли и делают их достоянием гласности. Не хотите посмотреть один очень интересный сюжет, пока в вашей головке идет борьба между страхом и ненавистью?
  
  '- Я сделала выбор. Его зовут Михаэль, - темноволосая женщина в длинном красном платье с черным кружевом поворачивается к сидящему на кровати скорчившемуся человеку средних лет. В нем трудно было узнать того Гривнова, что сейчас стоял перед Марией. Моложе, но... жальче.
  - Почему, Анна, дорогая? Почему он, а не я? - в карих глазах застыла немая мольба, - Мы ведь хотели... мечтали...
  - Хотели, мечтали, - презрительно повела изящным плечиком женщина, - хотел и мечтал ты, а я всегда смотрела на вещи трезво. Давай не будем устраивать драм на публику, терпеть этого не могу. Он будет моим. Он станет отцом моих детей. Потом от него можно будет избавиться, ну а ты, так и быть, сможешь воспитывать наших потомков так, как нужно нам. И для этого потребуется твоя помощь.
  - Все, что угодно, Анна....
  - Мы уже были знакомы с его отцом. Неприятное вышло знакомство, - женщина поморщилась, вспоминая давнишние события, - тогда мне помешала довершить начатое моя дражайшая матушка, но теперь этого зарвавшегося барона надо обвести вокруг пальца. И знаешь... - в чертах лица ее на миг проступило что-то человеческое, - если я по проклятию отдам жизнь потомкам, то они будут только твоими'.
  
   Картина погасла, и ее сменил новый кадр. На этот раз он изображал красивое кирпичное поместье с ухоженным садиком. Когда девочка увидела юношу, что возился с огромным волкодавом, сердце ее сжалось. Отец. Совсем еще молодой, полный сил и мальчишечьего задора. Такой родной и такой далекий теперь...
  - Нет! - закричала Мария, выплывая из марева чужих воспоминаний и чувств, - хватит! Прекратите это! Не надо... Это... это...
  - Жутко, правда? - хмыкнул Гривнов, потирая руки, как довольная подвернувшейся навозной кучей муха лапы, - мне и самому было немного неприятно все это делать, но Анна... Ваша матушка очень красива, юная леди. И даже смерть не сделала ее менее желанной.
  - Это не жутко. Это противно, - выдавила девочка, нервно поглядывая на ос, что застыли, ожидая лишь отмашки для атаки, - это просто мерзко.
  - Мерзко, - опустил глаза Гривнов и тут же оказался рядом со вздрогнувшей от неожиданности Марией, - что вообще вы знаете о мерзости? Не мерзость ли пресмыкаться перед простаками, у которых даже нет посмертия, ради призрачной власти над ними? Кто-то владеет этими, кто-то теми, все довольны, никто не воюет! Каждой шавке бросили ее лакомый кусочек власти, и она готова лизать пятки своему хозяину!
   'Да уж, лучше, конечно, захватить всю власть и единолично править всеми', - подумала Мария, но вслух это говорить побоялась, ибо глаза собеседника стали совершенно безумными.
  - Смотрите, - жесткие пальцы ухватили девочку за подбородок и повернули ее лицо к картине исчезающего в пламени пожара веснушчатого женского лица, - смотрите, что стоит все ваше сопротивление. Вы одна, совершенно одна здесь, госпожа Валынская, и никто, никто не придет, чтобы спасти вас. А если и явятся, то, как вы думаете, кому поверят больше: нагловатой и склонной к саботажу девице или представительному человеку, дорогому гостю школы? - перед глазами Марии теперь замаячило искаженное мукой лицо молодого парня с мелким бесом на голове, - может, вы хотите себе такой же участи, а, Мария?
  - Это вы подставили Эльберта, - с внезапной и оттого не менее страшной догадкой проговорила девочка, - это вы... Тот, кто прикидывается другом... Это вас он считал своим союзником...
  - Ну да, я и нашептал ему по секрету про этот ритуал. Но он был слишком догадливым. Пришлось его убрать. Заодно я лишил вас лишнего подсказчика, что, согласитесь, немаловажно. Так каково ваше решение, госпожа Валынская?
   Несколько томительных секунд Мария смотрела на то, как постепенно покрывается кровью лицо уже давно почившего друга и нервно кусала губы.
  - Развяжите мне руки. Я сделаю это, - сказала девочка наконец.
   Лицо Гривнова озарилось торжествующей улыбкой, и веревки разочарованными червяками сползли с покрасневшей натертой кожи.
   Дрожащая рука медленно потянулась к посоху.
  
  ***
  
   Дождь упругими плетями хлестал по не успевшей остыть за осеннюю пору земле. Вода отскакивала от листьев деревьев, поднимая тучу разноцветных брызг, размывала и без того рыхлую дорогу от пещеры к алтарю, где извивалось обнаженное человеческое тело. Совсем молодой человек, красивый, хорошо сложенный, с бугорками мышц, перекатывающихся под молочно белой кожей. Волосы светлые, чуть вьются на концах, будто в предках его был сам Аполлон Бельведерский. Окажись здесь живописец или скульптор, он без промедления ухватился бы за возможность заполучить себе такого колоритного натурщика.
   Но, увы, никого подобного поблизости не было. Лишь дождь норовистыми капельками стекал по слипшимся прядям, затем путешествовал от ключицы до груди, стекал по крутым бокам, вместо жертвенной крови окропляя белый мраморный алтарь, свечи вокруг которого не иначе как магией оставались ярко горящими, плачущими раскаленным воском.
  - З-зачем? Ч-то вам нужно? - ярко-голубые глаза с животным страхом смотрели на человека, что склонился над юношей.
  - Приходящие в рассветом должны напиться крови, чтобы явиться в этот мир, - голос был вполне естественным, даже с нотками отеческой покровительственности, - моя же кровь мне еще слишком дорога.
  - От-тупустите, умоляю! Мой отец - богатый человек, он заплатит столько, сколько вы попросите!
  - Это этот что ли? - тонкая рука указала на труп мужчины, с которого слетела только что пелена невидимости, - боюсь, он тебе ничем уже не поможет. Ну да не будем долго рассусоливать. Чего нам тянуть, верно?
   Капли дождя стекли по сверкающей стали, хищно ощерившейся зазубренным лезвием.
  - Да, меч, закованный в камень, меч, что захватывает душу, пришло твое время, - будто разговаривая сам с собой, забормотал человек, делая широкий замах.
  Свист.
  Хлюп.
  Хрип.
  Тишина.
   С последними каплями крови, соединяющимися с вязкой землей, твердь расступилась, и наружу вылезло уродливое существо с синюшными струпьями и птичьими когтями. Мертвецкие белые волосы облепили искаженную трупным окоченением морду.
  - Скажи мне, кто ты? - человек улыбается, будто встретил старого знакомого, и опускает меч, - кто?
  - Я никто. Я исполнитель воли.
   Снова улыбка, уже поощряющая, будто ученику, который хорошо выучил заданный на дом урок.
  - Верно. Ты никто и ничто. Ты лишь делаешь то, что тебе приказано. В тебе нет воли твоего вида, нет разума предков. Ты глупая машина-исполнитель. Наконец-то. Можно снимать иллюзии, ибо они уже больше не нужны.
   Существо сделало неуклюжий шаг к тому, кто его вызвал. Несмело и неумело, будто годовалый ребенок, что только-только встал на неокрепшие ножки и восторгом первооткрывателя и одновременно страхом поражения шагает навстречу непознанному.
   Вскоре земля расступилась вновь, и из расщелины вылезло еще одно уродливое существо. И еще. И еще, пока эта странная армия не заполнила всю поляну с алтарем в середине. Твари шевелили тонкими руками, поводили худыми плечами, почти по-человечески одергивали длинные белые и зеленые тоги с разводами грязи на них.
   И лишь один человек смеялся радостно и беззаботно, будто человек, который впервые за много лет поймал удачу за хвост и теперь ни в коем случае не упустит ее из рук.
  
  ***
  
  - Ну же, миссис Валынская, вы заставляете меня ждать. Всего одно движение, и все прекратится. И вы сможете вернуться в школу, пусть и выбросив из головы некоторые детали своей биографии. Вам даже не будет больно.
   Руки Марии ходили ходуном, будто после доброй попойки, не желая ухватываться за лакированную черную поверхность посоха.
  'Действительно, зачем мне все это нужно?' - спросила она сама себя, - 'к чему борьба, если все уже давно за тебя решено? Я же все забуду, и мне не придется стыдиться того, что я сейчас совершу. И пусть моя матушка подавится своей властью, лишь бы от меня подальше. Почему я, шестнадцатилетняя школьница, должна решать то, что по сути является обязанностью сильных и взрослых магов? Не слишком ли много от меня хотят?'
   Разозлившись и на себя, и на весь жестокий и несправедливый мир, девушка ухватилась за посох, но ломать его не стала.
  '... Нет. Просто поклянись, что докажешь мою невиновность посмертно. Поклянись, что найдешь того, кто меня подставил и проследишь, чтоб он мучился не меньше, а то и больше.
  - Но....
  - Мария! Поклянись!
  - Да...'
  - Что же вы медлите, миссис Валынская? Не задерживайте меня и себя саму. Чем меньше раздумий, тем меньше боли.
  - Нет, - уже твердо проговорила Мария, выпрямляясь во весь свой небольшой еще рост, - нет. Я поклялась одному человеку, и я не допущу вашего торжества.
  - Мерзкая... - рука взвилась, чтоб ударить девочку, но внезапно посох изогнулся подобно змее и несильно толкнул Гривнова в грудь.
  - Что?! - мужчина переменился в лице, - ах, Анна?! Что? Она носит ребенка, вот оно что... Теперь мне понятна причина этих 'недомоганий'. Ну что же, это нам даже на руку, любимая. Ведь девочка хочет доносить свое отродье положенный срок?
   Осы взвились, и из головы Марии, как назло, вылетели все заклинания, которым ее учили в школе. Не закаленная в боях, она, конечно, не имела навыка быстрого планирования дальнейших действий.
  'Вот и конец', - меланхолично и как-то даже отстраненно подумала Валынская, закрывая лицо руками.
  
  ***
  
   Арчибальд всю жизнь неотделимо прожил с мыслью, что он знатный английский лорд, потому должен соответствовать этому высокому и гордому званию, и среда, в которой он рос, ему в этом помогала изрядно. Дорогие гувернеры, строгий и безразличный к своему чаду отец, Роберт, в меру истеричная и жадная до семейного бюджета мать, уроженка великой Российской Империи, мигрировавшая на Туманный Альбион.
   За все века своего существования семья накопила не только солидные магические знания, но и изрядную сумму денег, обеспечив себе тем самым безбедное существование.
   Чуть ли не с пеленок маленький Арчи начал изучать французский, немецкий, русский, латынь, как литературные варианты, так и различные диалекты. Языки вообще давались юному английскому лорду невообразимо легко, и вскоре он начинал болтать на них, как на родных, лишь мягкий акцент порой выдавал в нем иностранца.
   Но родители реагировали на похвалы учителей довольно прохладно. Ольге Кёркленд, урожденной Соколовой, были больше интересны дорогие наряды и жемчуга. Роберт Кёркленд же навек надел безжизненную маску, которую не снимал ни на минуту. Иногда юного Арчи начинало сильно интересовать: а во время его зачатия отец тоже был с таким унылым лицом?
   Лишенный родительской ласки, мальчик рос замкнутым, поглощенным наукой, высокомерным и не прощающим обид. Многие его обидчики впоследствии сгнили в застенках Тауэра, всех и не перечесть. Среди них были даже чересчур строгие учителя, что осмелились поднять на него руку или, к примеру, разойтись с ним во мнениях относительно заальвеолярных звуков южного диалекта.
   Разгульный восемнадцатый век, период его детства и юности, охарактеризовался для мага пьяными дебошами, женщинами, обычными размалеванными шлюхами и благородными, среди которых он благодаря своим способностям пользовался успехом, и кропотливой ночной работой до покрасневших глаз и лопнувших сосудов.
   Потом, правда, пришлось остепениться и выбрать себе профессию. Избрана была карьера преподавателя. Нет, вы не думайте, начинал Арчибальд с благородными целями, хотел учить неразумных детей и передавать им свои бесценные знания. Вот только потом выяснилось, что знания нужны едва ли половине. Да и эта половина большей частью не в состоянии усвоить хотя бы половину преподаваемого материала.
   А тут еще подрастала маленькая сестренка: бесенок с характером отчасти матери, отчасти своим собственным, но оттого не более сладким, и внешностью самого Арчи. Здесь мировоззрение английского темного мага полностью и перевернулось.
   'Старею', - подумал Арчибальд, приложив ладонь ко лбу, - 'неизбежно старею. Если уж от одного бокала вина чувствую какую-то черную дыру в животе'.
   Хотя, вполне возможно, это была всего лишь тоска человека, у которого все есть, но которому все равно чего-то в этой жизни не хватает. Такого милого и маленького, чем может насладиться последний бедняк в порванных башмаках, но не может насладиться наследный английский лорд с тремя поместьями в разных уголках родной страны.
   Мужчина поставил бокал на поднос, подставленный услужливым никси в белой ливрее и огляделся вокруг, ища глазами представителей своей подведомственной второй группы. За этими детьми нужен глаз да глаз даже на таком мероприятии. Тем более на таком мероприятии, где обязательно подвернется что-то, что можно сломать, искорежить, заколдовать и просто с невинным взглядом скинуть с балкончика, прикрывшись как щитом этим ненавистным словом 'случайно'.
   Тут на глаза попалось бордовое пятно, которое вскоре превратилось в запыхавшуюся и явно чем-то взволнованную Нелли Ковалеву, что как раз спешила к нему, невежливо расталкивая попавшихся ей под горячую руку зевак в расписных платьях и костюмах.
  - Сэр Кёркленд, - чуть более громко, чем это позволял этикет, произнесла Нелли, - Мария Валынская куда-то пропала! Я уже везде ее ищу!
   Арчибальд возвел очи горе. Так и знал, что без происшествий на этом празднике жизни не обойдется!
  - Успокойтесь, мисс Ковалева, - стараясь придать своему голосу оттенок равнодушия, ответил Арчибальд, - вполне возможно, что миссис Валынская просто вышла в сад подышать свежим воздухом или решила подняться в свою комнату, не желая мириться с шумным празднеством.
  - Но сэр, ее нет в нашей комнате, я уже и туда успела подняться, - жалко пробормотала Нелли, - она... я видела, как она ушла с этим русским гостем, Гривновым, если не ошибаюсь. И он весь вечер не сводил с нее взгляда. Я пыталась сказать Марии, но...
  - Мисс Ковалева, - прервал ее Арчибальд, - господин Гривнов почетный гость нашей школы. Если миссис Валынская с ним, то нам с вами не о чем волноваться. Почему бы ей не пройтись со старым другом своего отца?
  - Да? А что вы скажете об этом? - девушка протянула учителю пару забытых на столике мужских перчаток, - просмотрите с помощью магии.
   Арчибальд нехотя склонился над предлагаемым ему для рассмотрения предметом и начал его сканировать, после чего переменился в лице и даже понюхал для верности. Некроволхование. Чистое и ничем не прикрытое некроволхование, слитое с магией, замешанной на крови. Самая взрывоопасная смесь.
  - Откуда это у вас? - спросил мужчина, поднимая глаза на Нелли.
  - Это перчатки господина Гривнова, сэр, - видимо, он снял их перед тем, как войти в зал, да так и забыл. Вы все еще думаете, что Мария в полной безопасности?
  - Хорошо, - сдался Арчибальд, - с чего вы предлагаете начать поиски?
  - Не знаю, сэр, - Нелли тревожно обернулась на окно, за которым уже сгущались сумерки, - но откладывать на завтра это нельзя, кто знает, что он может с ней сделать...
   Арчибальд нахмурился. Он до сих пор не мог понять, зачем Гривнову понадобилась обычная девчонка-первокурсница, да еще и отъявленная двоечница? Да и даже при всей своей нелюбви к русским отчасти не мог еще поверить, что вполне безобидный на вид маг может быть замешан в чем-то темном.
  - На территории школы их скорее всего уже нет, если все, что вы мне сказали, близко к истине, - вынес вердикт Арчибальд, - значит, он куда-то ее перенес.
  - Скажите, сэр, а вы не знаете, где он живет?
  - Знаю, - кивнул сэр Кёркленд, - только это верх глупости - телепортировать кого-либо в собственный дом, где и будут искать в первую очередь.
  - Но это может дать нам хоть какую-то зацепку, - проговорила Нелли, - насколько я знаю со слов Марии, он человек женатый. Может, его жена знает, чем занимается ее муж и что у него на уме?
  - 'Нам'? - ухватился за данное слово Арчибальд, - нет, мисс Ковалева, вы останетесь в школе. Подниметесь в свою комнату, ляжете спать и будете ждать меня. Не ж... - спохватившись, мужчина замолчал.
  - Не женское это дело, вы хотели сказать? - не на шутку разозлилась Нелли, - так вот раз обучают нас наравне с мужчинами и лупят наравне с ними же, я просто требую, чтоб и обязанности и дела у нас были одинаковыми! Я не кисейная барышня, которая падает в обморок от дуновения ветерка! И Мария моя подруга, я не смогу сидеть в комнате и ждать, зная, что ей может грозить опасность!
  - Или что она может быть замешана в темных делишках, как и ее друг, - проворчал Арчибальд, двигаясь к выходу.
  - Эльберт невиновен!
  - И эта туда же, - закатил глаза мужчина, - ладно, идемте, мисс Ковалева. Но я настоятельно не рекомендую вам путаться у меня под ногами в решающий момент.
   В путь двинулись тотчас же, даже не сменив бальной одежды на что-то более подходящее для дороги.
   Нелли сидела в летающем кебе и молчала, созерцая лениво проплывающий за окном серый осенний пейзаж. Девушка не любила осень, считала ее великой депрессией природы, будто после летнего счастья в жизни окружающего мира наступает черная полоса. Хотя вроде бы ведьмам и престало любить увядание. А еще летать на метлах в чем мать родила, воровать детей, устраивать шабаши, превращать кого попало в лягушек и козлов, изрыгать проклятия с костра священной инквизиции и, конечно, не забывать про демонический, леденящий душу хохот. Только вот, откровенно говоря, Нелли ни разу в жизни такого не видела, разве что в сказках, что читала ей на ночь старая нянька, от которой вечно пахло луком. Голос ее был настолько зловещ в тишине уснувшего дома, что после этого маленькой рыжей девочке даже раздувающиеся от ветра занавески казались ужасными призраками, пришедшими по ее душу.
   А вообще кто такая по сути ведьма? Вот про свою бабку Глафиру девушка точно знала: она очень сильная ведьма. Обычная старушка с лицом морщинистым как прелое яблоко, которая любила пышные юбки с оборками, носила отороченные соболиным мехом пелерины и порой совершенно курила трубку, во время данного процесса сурово сдвигая брови и нелепо отталкиваясь сухопарыми ножками от пола, чтоб кресло-качалка не останавливала свое движение. Этот скрип Нелли до сих пор иногда слышит в ночной тишине и чувствует качку, будто ее снова как маленького ребенка усадили на колени, давая иллюзию защиты и тепла. Женщина, которая завещала потомкам высадить на своей могиле белые тюльпаны: знак вечной молодости. Женщина, которая учила ее писать, читать, считать, занималась с ней языками, давала основы зельеделья и декоктоведения, учила разбираться в травах, смотреть в лоно природы, да и просто отстаивать свои интересы несмотря ни на что. Быть сильной и не давать в обиду ни себя, ни друзей. Женщина, которой никогда не везло с мужчинами, отчего та постоянно повторяла, что на них нет никакой надежды. Так убедительно, что вскоре и ее внучка в это поверила.
   Так кто же такая ведьма? Скорее всего самая обычная девушка, которая лишь стала чуть-чуть ближе к природе. Или не стала...
   Почему-то сразу вспомнилась подруга детства, кучерявая и светловолосая, как ангел с рождественской открытки, с голубыми наивными глазами. Кажется, ее и звали Анжеликой. Она очень любила лежать на траве, считая проползающих мимо шустрых жучков и придавая облакам самые невиданные формы. Во время такого занятия Нелли и ощутила тепло ее губ, что добиралось до самого сердца, заставляя его трепетать как загнанная в угол птица. Конечно, по закону подлости рядом оказалась няня и тут же донесла родителям обеих сторон. Анжелику затащили домой, после чего увезли в загородное поместье, а Нелли отец долгое время держал в чулане, где пахло засохшими травами и крысиным пометом. Мать устроила дочери и без того не прекращающийся бойкот. И лишь бабушка Глафира тонко усмехалась своими мясистыми губами, ничего не говоря о случившемся. Тогда Нелли так и не поняла, что плохого они сделали.
   А ведь если разобраться, то судьбы людей во многом похожи. Но какими разными они потом становятся...
   Кажется, Нелли заснула.
   Кеб затрясся, попав на неровный клочок дороги, затем дрогнул и остановился. Перед учителем и ученицей как на ладони лежало небольшое двухэтажное, выдержанное в песочных оттенках поместье без особых изысков. Небольшой садик с фигурками оленей, сделанных настолько натурально, что казались живыми, парочка канадских кленов - вот и вся роскошь.
   Арчибальд вышел вперед, оставив ученицу у одной из фигур, и деликатно постучался в легкую белую дверь резного дерева.
   Послышалась возня, тихая ругань, и на пороге появилась сгорбленная под тяжестью лет и горя женщина. Темная шаль на худых плечах, сморщенное обветренное лицо, каштановые, некогда шикарные волосы, собранные в скромный пучок на затылке.
  - Добрый день... - женщина выжидающе посмотрела на визитеров.
  - Мистер Кёркленд, - представился Арчибальд, - а со мной мисс Ковалева. Вы миссис Гривнова?
  - Да, господин Кёркленд, или как там у вас говорится, мистер. Чем я могу быть вам полезна? - голос женщины был сух и хрипловат.
  - Мы пришли по поводу вашего мужа, Алексея Гривнова. Мы бы хотели спросить, не знаете ли вы, где он сейчас находится? - робко подала голос Нелли.
  - Знаю, - холодно проговорила госпожа Гривнова, - он уже как двенадцать лет находится на родовом кладбище. Говорила я идиоту, что охота на магических вепрей ни к чему хорошему еще не приводила. Не послушался же, мол, молчи, глупая женщина, почтенному мужу надо как-то развлекаться и отдыхать от семьи. И развлекся. Посмертно. А дети малые без отца росли, мужской руки не зная...
  - Подождите, - не поняла Нелли, - то есть вы хотите сказать, что ваш муж уже давно мертв?
   Учитель и ученица обменялись короткими взглядами. Дело принимало неприятный оборот.
  - Кажется, у меня все в порядке с дикцией, юная госпожа, - с подчеркнутой вежливостью проговорила раздраженная женщина, - если вы сильно надеялись на то, что он еще пребывает на этом свете, то вы очень ошиблись. Если же он вам задолжал, то вы пришли слишком поздно, у меня нет ничего, чтоб с вами расплатиться.
  - Да нет, он нам ничего не должен, - ответил Арчибальд, что-то просчитывая в уме, отчего на его безупречно гладком лбу появилась пара складок.
  - Тогда я не вижу смысла отнимать друг у друга время, - проговорила госпожа Гривнова, пытаясь закрыть дверь.
  - Подождите! - окликнул ее Арчибальд, - последний вопрос с вашего позволения: ваш муж не вел себя странно в последние годы своей жизни?
  - Да он всегда вел себя странно, - пожала плечами женщина, - что ни день, то новая причуда. А в последний год так с цепи сорвался. Познакомился с каким-то подозрительным типом и проводил с ним больше времени, чем с родными детьми. Извините, но мне надо идти. Моя кухарка не справляется с объемом работы, приходится ей помогать.
  - Спасибо за разговор, - проговорила Нелли, прежде чем дверь закрылась перед ее носом, чуть не прищемив оный.
  - Полагаю, мы и правда вляпались в одну очень неприятную историю, - вынес вердикт Арчибальд, - и пусть меня раздерут черти, если я знаю, как из нее выпутаться.
  - Сэр, может, послать вестника? - спросила Нелли, - я... постараюсь помочь, хотя толка от меня будет немного. Но зато я могу передать вам слепок ее магических отпечатков, это ведь облегчит поиск.
  - Что же, попробуем, - согласился учитель, вытягивая руку и начиная бормотать себе под нос заклинание. Вскоре на рукав дорогого пиджака тяжело опустился крупный сокол, созерцающий присутствующих огромными желтыми глазами с хищным узким зрачком посередине.
   Арчибальд склонился прямо к подвижной голове птицы и пробормотал что-то в незаметное, но чуткое ухо. Сокол издал пронзительный крик и взмыл со своего 'насеста', оставив там пару небольших дыр. Англичанин поморщился, но ничего не сказал.
  - Будем ждать, - сказал он негромко, - вскоре он должен напасть на след, если этот тип не додумается перехватить вестника.
  - Кто же он такой, если господин Гривнов уже давно мертв? Неужели у него есть брат-близнец? - спросила Нелли, провожая отдаляющуюся точку взглядом.
  - Это не женский любовный роман, мисс Ковалева, - фыркнул Арчибальд, - тут все гораздо прозаичнее: скорее всего кто-то просто принял его облик, чтоб творить свои мерзкие делишки. Должно быть, именно для этого он украл Кристалл Души.
  - Возможно, - пробормотала Нелли, почти уже не слушая учителя.
   Вестник вернулся через несколько часов, когда пара ученик-учитель уже успела вспомнить все прошлые обиды и теперь сидели, буравя друг друга взглядами, будто маленькие дети, которые не поделили одну куклу.
  - Где? - спросил Арчибальд удивленно, - что говоришь, не смог пробраться? Но она там? Точно? Это плохо.
  - Что он вам сказал, сэр? - полюбопытствовала Нелли, на миг забыв о том, что она в ссоре с темным магом.
  - Мистер Гривнов, или кто он там на самом деле, перенес миссис Валынскую на остров Цауберхафт. Это замок в центре немецкого острова, где уже давно никто не живет. Есть даже легенда, что именно там обосновались духи предков и в определенные дни приходят в наш мир, чтоб с этого острова наблюдать за своими потомками. Глупо, как и любой предрассудок. Когда там случился пожар, никакие духи предков не помогли.
  - А там нет духов предков?
  - Конечно, нет. Что им делать в промозглом и обдуваемом всеми возможными ветрами замке да еще посреди острова? Есть гораздо более приятные места для наблюдения за нерадивыми потомками.
  - К примеру, клуб с мягкими креслами и бутылкой виски на столе, да, сэр? - поддела преподавателя изучившая немного его пристрастия Нелли.
  - Хотя бы, - не отреагировал на выпад Арчибальд, - и я бы все-таки уже начал собираться в путь, когда мы знаем, где искать Ма... миссис Валынскую.
   Летающий кеб был уже на подходе, и порядком потрепанные путники снова погрузились в его уютную тьму. Бордовое платье Нелли снизу запачкалось грязью размытой дождем дороги, костюм Арчибальда порвался в нескольких местах, обнажая тонкий шелк рубашки.
   Путники молчали, ловя блаженные минуты тишины, прерываемой лишь тихим поскрипыванием и тяжелым дыханием друг друга.
   Через буйное море пришлось переплывать на вызванной из пучины вод магической ладье, одной из тех, что всегда стоят на причалах, маскируясь под что-то незаметное или просто погружаясь.
   Замок, представший перед путниками был монументален. Арчибальд и Нелли остановились у тяжелых двустворчатых ворот с серебряным узором и замершим вечным стражем львом справа. Весь замок был выдержан в строгом готическом стиле - сводчатые арки, ребристые своды, высокие окна, острые шпили, стражи-горгульи, восседающие на крышах, тяжесть и гнетущая серьезность в каждом камешке этого завораживающего строения. Неподалеку можно было увидеть странного вида садик, где стриженные кусты принимали форму летящих и грозных валькирий, поднявших молоты языческих богов Скандинавии и невиданных существ с множеством голов, крыльев и, конечно, зубов. Также где-то в отдалении виднелось еще одно небольшое по сравнению с замком здание, только казалось оно полупрозрачным и каким-то нереальным, будто художник сделал небольшой набросок и забыл про него.
  - Это сокрытый замок, - охотно пояснил Арчибальд, - он появляется и исчезает в определенные дни и изменяется по невычислимой тенденции.
   Но Нелли было не до местных красот: ее сейчас интересовало только благополучие подруги.
  - Сэр, как вы думаете, с чего лучше начать поиски? - совсем не аристократично кусая большой палец, спросила Нелли.
  - С того места, куда труднее всего будет пробраться, - пожал плечами Арчибальд, - потому предлагаю начать с подвала. Он здесь достаточно неприятный. Имеет свойство создавать твердые иллюзии.
   Нелли отметила, как стремительно с ее учителя слетело покрывало чопорности и высокомерия. Сэр Кёркленд тоже волновался за свою ученицу, пусть и старался внешне казаться спокойным. А еще он нервничал... И вскоре Нелли поняла, почему.
   Спуск в подвал встретил их неласковым душком сырости и затхлости. Под ногами поскрипывали прогнившие половицы, звук отражался от стен, перерастая в навязчивое эхо.
   И первая иллюзия подкралась незаметно как кошка на мягких лапках. Поскребла коготками по душе и разлеглась довольным комком шерсти на склизком полу.
  
  'Видение кладбища - унылое зрелище. Ветер лениво гуляет среди нескончаемой череды странных магических росчерков, напоминающих пронзенное копьем колесо. Вокруг разрытой могилы столпились люди в белых одеждах. Знак молодости и непорочности и вместе с тем цвет траура. Хотя в процедуре погребения маги не разошлись с простыми людьми, покойники у них тоже закапываются в землю, откуда дух быстрее попадает в междумирье, где можно уже спокойно начать свою миссию по защите потомков. Ну а странные знаки, наполненные магией, помогают им в этом.
   И написанная на лицах скука тоже мало отличается от традиционного погребения. Лишь родственники, стоящие в первом ряду, хотя бы пытаются изобразить глубокие страдания.
   Как она могла, почти с отчаянием и какой-то детской обидой думает Нелли, хватаясь за прохладную руку матери, она же обещала мне... она же клялась, что никогда не оставит меня!
   Вскоре на этом месте пустят свои первые ростки белые тюльпаны'...
  
   Тяжело дыша, Нелли отстранилась от видения и коротко глянула на Арчибальда, чтоб посмотреть на его реакцию. Ничего. Как обычно. Мелькнула циничная мысль, что это еще не худшее, что мог показать этот коридор. К примеру, сэр Кёркленд мог увидеть Анжелику...
   Но темному магу было сейчас не до чужих видений. Перед ним мельтешило его собственное.
  
  'Роскошный кабинет в где-то даже аляповатом красном цвете с позолотой. Множество дорогих и явно коллекционных вещей: шкатулок, часов, фигурок из слоновой кости, книг в тисненных золотом и серебром обложках, оружия на стене. Шестилетний мальчишка со светлыми вихрами врывается в сию обитель роскоши и предстает перед высоким человеком с внушительными залысинами и унылым, каким-то даже неживым лицом.
  - Отец, я наконец-то научился выговаривать скороговорки французского языка. Здорово, правда? - прямо с порога закричал мальчик.
  - Почему вы, молодой человек, врываетесь ко мне в неположенное время? Мой камердинер должен был предупредить вас о том, что я сейчас не принимаю посетителей.
  - Но, отец, я же не...
  - Не перебивайте, юноша! Где вас учили манерам? Повторюсь: я не смогу вас сегодня принять, тем более по такому пустячному поводу как очередное достижение в учебе. Это забота гувернеров, не моя.
  - Я думал...
  - Не знаю, что вы там думали, молодой человек, но я прошу вас покинуть помещение и впредь не доставлять мне хлопот своими глупыми идеями.
   Мальчишка уже чуть не плачет, его нижняя губа дрожит, но он упорно сжимает кулаки и стискивает зубы. Он уже взрослый, он не будет плакать.
   Тем временем мужчина, забыв о сыне, поворачивается к нему спиной, и вежливый камердинер в черной ливрее деликатно выталкивает мальчика из отцовского кабинета'.
  
  - Пойдемте отсюда быстрее, - громко и зло проговорил Арчибальд, совсем не по-джентльменски хватая Нелли за руку, - нам здесь делать нечего, мисс Ковалева.
   Но следующее ответвление открыло им более страшную картину: вид связанной по рукам и ногам Марии, по телу которой ползают сонмы фантомных ос. Девочка онемела от страха и лишь тихо поскуливала, когда очередное насекомое переползало на ее лицо или запутывалось в волосах.
   'Гривнов' был там же. Его приятное широкое лицо сейчас приобрело резкие и отталкивающие черты человека, который искренне наслаждается чьими-то мучениями. Рядом лежало и яблоко раздора: черный лакированный посох с желтым набалдашником ехидно поблескивал в тусклом свете факелов.
  - Прекратите это немедленно! - вскричала Нелли, нарушив всю конспирацию и заработав многообещающий взгляд от учителя.
   'Гривнов' вздрогнул, контролируемые им осы исчезли, лопнув как мыльные пузыри.
   Предпринять что-либо участники действия не успели, ибо произошло одно весьма странное событие. Глаза Марии зажглись нехорошим фиолетовым огоньком, веревки сами собой слетели с ее запястий и лодыжек и змеями расползлись по всему помещению. Девочка начала медленно и пугающе карикатурно подниматься, будто марионетка, которую дергал за ниточки умелый кукловод.
  - У нее начинается приступ! - первым опомнился 'Гривнов' и не глядя бросился к шумевшему в некотором отдалении фонтану, где и застыл как памятник сам себе.
   У Арчибальда и Нелли под рукой фонтана не было, и им пришлось спешно отбегать за поворот, где их было труднее всего достать. Оглушительный раскат чужеродной магии в виде черного сгустка, к счастью, пронесся вхолостую, оставив на стене пару внушительных вмятин.
   Мария начала оседать на пол, и Нелли тут же кинулась к ней, Арчибальд же не обратил на учениц никакого внимания: преподаватель смотрел сейчас в ту сторону, где исчез Гривнов.
  - Кажется, этот идиот угодил в фонтан красноречия, - с усмешкой проговорил сэр Кёркленд, - сейчас я его и допрошу.
   Нелли чуть приобняла дрожащую как в лихорадке подругу, глаза которой все еще светились этим страшным мертвым огоньком. Однако вскоре заряд, видимо, кончился, и девочка обмякла, провалившись в глубокий и вместе с тем блаженный обморок.
   Вернулся Арчибальд минут через пятнадцать. Лицо его посмурнело.
  - Это он подал идею ритуала и уничтожил деревню. Но вместе с тем он ровным счетом ничего не знает о Кристалле Души и Приходящих с Рассветом. Значит, это сделал кто-то еще.
  - Когда мы были в подвале, сэр, - решила раскрыть карты Нелли, пока преподавателю не до дисциплины, - мы видели совсем еще юного человека, мы даже приняли его за духа Эльберта... Но я положительно думала, что у господина Гривнова, точнее его двойника, есть сообщник. Кстати, сэр, а как он принял его личину?
  - Очень неприятный способ метаморфизма, - поморщился темный маг, - иные могут превращаться по собственному почину, а некоторые могут так делать только после того, как убьют свою будущую 'оболочку'. Этот гад познакомился с настоящим мистером Гривновым еще до его смерти. Очаровал старика, подружился с ним, а сам творил чужими руками свои дела и прикрывался репутацией уважаемого в обществе человека, тем временем оставаясь в тени. Так и жил много лет под чужой личиной, притворяясь совсем другим персонажем. И вот сейчас решил пойти ва-банк ради какой-то семейной проблемы. Впрочем, потом мы еще разберемся, что это за приступы у вашей подруги. А сейчас я вызову наряды магической полиции, - тонкая рука потянулась к связной колбе, чтоб разбить ее, подавая тем самым сигнал полицейским, - а затем выходим наружу и отправляемся в школу.
  - Хорошо, сэр, - проговорила Нелли, у которой уже совершенно не было сил спорить, - только давайте отправим весточку туда. Думаю, в этом замке должна быть хоть одна статуя-связист.
   Не прошло и десяти минут, как наряд полиции был на месте. Объяснив им ситуацию и разобравшись с издержками, Арчибальд схватил только что прибывшее письмо из школы и жадно впился глазами в строки.
   Письмо упало на пол. Темный маг спрятал лицо в ладонях.
  - Сэр, - осторожно позвала Нелли, которая все еще сидела с бессознательной подругой, - что-то случилось?
  - На школу напали, мисс Ковалева, - проговорил Арчибальд глухо, - директор сообщает, что через один из неизвестных ходов в подвале всего пару часов назад в школу прорвались орды Приходящих с Рассветом.
  
  Глава 11. Тайный ход.
  
   Когда Мария открыла глаза, то обнаружила, что уткнулась лицом в бордовый шелк с причудливым светлым кружевом. Кажется, именно в таком платье была на балу Нелли... Черт, как же болит голова...
  - Ну наконец-то очнулась, - чей-то до боли знакомый голос над ухом.
  - Нелли? - Мария повернула голову и попыталась сфокусировать взгляд на расплывчатой фигуре.
  - А ты знаешь других идиотов, которые за тобой пойдут, когда ты внезапно пропадаешь с бала? - саркастично усмехнувшись, ответила Нелли.
  - Да, таких нездоровых людей маловато, - с трудом улыбнулась Мария, пытаясь подняться.
  - Юные леди, я бы попросил вас не выражаться, - вступил в беседу еще один элемент в виде несколько потрепанного, но вернувшего все свое высокомерие Арчибальда, - это не то, что приличные девушки должны произносить при преподавателе.
   Девушки вздохнули и примолкли, решив не спорить с вредным преподавателем. А Нелли даже показалось, что после инцидента в подвале Арчибальд стал еще противнее. Впрочем, все это относительно, многие люди порой противны в разной степени.
   Гнали изо всех сил, кеб трясся, соприкасаясь с дорогой, тонкая полетно-транспортная магия трещала по швам. Где-то вдалеке уже виднелись сигнальные башни школы, наполненные сейчас всполохами разноцветной магической энергии. Тревога. Старт для наступления.
   Ровные газоны теперь топтали паникующие статуи, нервно сдирающие драпировку и разгуливающие в чем ма... то есть скульптор изобразил, тем самым пугая нервных манерных учениц магической школы.
  - О Дионис, они поцарапают мою кожу! - прекрасная обнаженная нимфа из мрамора всплеснула тонкими ручками и с постамента кинулась прямо в череду стриженных кустов.
   Иные посмелее, в основном метатели диском и накачанные силачи уже во всю по приказу преподавателей таскали ведра с водой: единственную защиту от подступивших к ограждениям тварей. Некоторые даже умудрялись призывать к порядку своих трусливых товарищей по постаментам.
   Мраморные дети и купидончики ревели, держась за юбки матерей и просто случайно оказавшихся рядом леди. Количество обмороков росло в геометрической прогрессии.
  - Как хорошо, что вы подоспели, - проговорил мистер Хабсон, когда летающий кеб пронесся над головами тварей и оказался в когда-то прекрасном и безмятежном парке, - еще бы немного, и они прорвали бы оборону.
  - Они и так скоро это сделают, - не стал обнадеживать коллегу Арчибальд, - но мы, по крайней мере, можем отсрочить этот неприятный момент.
  - А куда вы, кстати, ездили, коллега? - спросил директор, подозрительно поглядывая на замерших в паре шагов от преподавателя девочек.
  - Миссис Валынская была околдована и украдена злоумышленником для... экспериментов, - солгал Арчибальд, - мы с мисс Ковалевой пошли по горячему следу, потому не успели никого предупредить. Но, к счастью, злоумышленник уже задержан, а девушки доставлены в школу целыми и невредимыми.
   Мария незаметно выдохнула с облечением. Она больше всего боялась, что сейчас Арчибальд выдаст ее. Судя по тому, что успела ей нашептать Нелли, учитель теперь тоже знал о ее 'маленькой особенности' и соответственно представляет себе масштаб опасности, которую она несет. Странно, что их правильный сэр еще не вызвал наряды полиции, чтоб забрать саму Валынскую.
  - С этими юными леди вечно что-то случается, - покачал маленькой головкой мистер О'Доннел, поправляя посеребренную пряжку на зеленом плаще, - хотя не сказал бы, что мне это не нравится. В какой-то степени я даже завидую вам, коллега.
   Арчибальд красноречиво посмотрел на карлика, ясно показывая, где он видел такое везение.
  - Мисс Ковалева и так под вашим попечительством, - процедил он, - только почему-то мне вечно приходится спасать обеих. Может, миссис Валынскую перевести к вам?
  - Увы, сэр, у меня не тот уровень подготовки, чтоб переходить в третью группу, - отрезвила преподавателя молчавшая до сих пор Мария.
  - И вряд ли он у вас появится, миссис Валынская, если вы и дальше будете обучаться по этим типично английским методам, - ехидно проговорил полулепрекон.
  - Да, ирландский же метод основан на алкоголе, от которого материал усваивается лучше, я и забыл, - огрызнулся Арчибальд.
   Девочкам показалось, что преподаватели уже забыли и об ученицах, и о намечающейся битве с Приходящими. Начался типичный спор о том, чья национальность лучше. И в этом споре, как правило, не бывает победителей.
  - Не вам говорить о любви к алкоголю, мистер Кёркленд...
  - Коллеги, коллеги... Джентльмены!- прервал начинающуюся ссору директор, - я думаю, вы можете выяснить свои нелегкие отношения и после того, как мы разберемся с нашей главной проблемой. Вспомните, в конце концов, об учительской этике!
   Пристыженные мужчины на миг прекратили буравить друг друга неприязненными взглядами и обратили сиятельный взор на ворота, которые уже едва сдерживали уродливых существ, которые переговаривались на своем странном похожем на постоянные щелчки и птичий клекот языке.
  - Рассвет, - проговорила Ребекка, глядя на краснеющий горизонт, - сейчас они в своей полной силе.
   Преподавательница была в пресловутых блумерах и коротком жестком корсете, что выглядело весьма странно на этой вечной ханже, хотя и терялось на фоне других дам, которые тоже сменили свои неудобные наряды на что-то более функциональное. Лишь те, кто не успел этого сделать, оставался в чем есть. Среди них были и Мария с Нелли. Ну и, конечно, леди Цецилия красовалась в извечной белой робе, ибо преподавательницу бытовой магии ничто не заставило бы надеть 'мужской' наряд.
   Защита, наложенная преподавателями, поддалась неожиданно. Ворота просто смели, будто бумажную конструкцию, и твари хлынули в парк с резко прекратившими функционировать фонтанами. Кто-то их отключил или забил. Кто-то изнутри. Значит, тот, кто все это задумал, был в школе.
  - Посмотрите, все ли ученики здесь, - крикнул мистер Хабсон, отступая.
  - Это не ученик, - в который раз проговорил О'Доннел, тоже не спеша вступать в бой с мерзкими существами, - ученикам такое не под силу.
  - Этой ночью пропал мистер Доруа, он с моего курса, - сказала Ребекка, - но он слишком труслив и слаб, чтоб такое сделать. Так что можно считать это не более чем досадным совпадением.
   Услышав в голосе преподавательницы нескрываемое презрение к оказавшемуся неугодным ученику, Мария в очередной раз порадовалась, что не она ее старшая преподавательница. Это и искать не стала бы, случись что.
  - Может, снова доведем Марию до приступа, и она их... ну, по-быстренькому разнесет? - осторожным шепотом спросила Нелли, отступая вместе со всеми.
   Мария не оценила идеи подруги. Ей сейчас совсем не улыбалось показывать кому попало свои особенности, будь они трижды прокляты.
   Все решил один шаг, что совершил первый из Приходящих, за которым тут же двинулась вся остальная ворчащая что-то на своем языке братия.
  - Воду, немедленно! - закричал мистер Хабсон, как только странные существа приблизились на достаточное расстояние.
   Хлынула вода, расплесканная старательными статуями и учениками помладше, которые еще не могли принимать участие в битвах. Ее струи текли, переливаясь в рассветных лучах, отчего казались жидким золотом, которое... без особого вреда прошло сквозь наступающих Приходящих.
  - Иллюзии, - тут же догадалась Ребекка, - это твердые иллюзии. Созданные Кристаллом души, иначе мы почувствовали бы это.
  - Что же, - обреченно проговорил карлик-лепрекон, - кто-то очень хорошо подготовился, а мы вовремя этого не поняли.
  - Что будем делать?
  - А у нас большой выбор? - раздраженно проговорил Арчибальд, - будем отбиваться всеми силами, что у нас есть. Призывайте горгулий, никси и лепреконов...
   Тем временем иллюзии лопнули как мыльные пузыри и из-за них стали выходить настоящие твари. Только теперь у обороняющихся не было оружия против них. Маг мог создать воду, но это был лишь суррогат, подходящий лишь для украшения фонтанов в парках, шутих да утоления некоторой жажды.
   Ребекка метнула заговоренные кинжалы, но они лишь чуть приостановили довольно быстрое приближение тварей. Рассветные лучи осветили синюшную кожу, заиграли на развивающихся робах и длинных белых волосах, становясь аурой силы и смерти.
   Адепты помоложе стряпали недавно выученные заклинания, швыряя в наступающих Приходящих заклятиями от мозолей, от родовой горячки, заговоры, превращающие в курицу и нейтрализующие действия алкоголя на организм. Но мозолей у Приходящих не наблюдалось, родовой горячки - тем более, в курицу они превращаться не хотели, а в повальном пьянстве замечены не были.
   Сотворив заговор замедления, заставивший землю превратиться в хватающие за ноги пальцы, Арчибальд повернулся к остальным участникам действия, у которых дела шли не лучше. Кого-то уже откровенно теснили, и им было не до праздной болтовни, кто-то все еще отчаянно отбивался, не давая тварям приблизиться. Иные вообще разбежались по кустам, взяв дурной пример с прекрасных мраморных нимф, любопытно выглядывающих из ровных ветвей.
  - Кто-то должен пойти по тому тоннелю, откуда они пришли, - проговорил Арчибальд, обращаясь к тем, кто еще мог его слышать и, самое главное, воспринимать им сказанное, - мы долго не продержимся, нужно понять, кто все это сделал и какой механизм управляет ими.
   Коллеги по преподавательской деятельности и жертвы оной уставились друг на друга, надеясь, что сейчас найдется кто-то смелый и бравым маршем пойдет на спасение родины. Патриотов, впрочем, как и смельчаков было маловато. Одно дело драться в общей куче, где тебя могут спасти, а совсем другое - в одиночку ходить по заброшенным ходам, где неизвестно еще, на что можно нарваться.
  - Хорошо, - сменил тактику Арчибальд, - кто в точности знает, где находится этот ход? Чтобы немедля его найти и обследовать.
   Все мрачные взгляды обратились к Марии и Нелли, что скромно стояли у уже надломившегося от чьего-то заклинания дерева и поддерживали дерущихся слабыми огненными искрами, а в случае Ковалевой еще и призывами к природе. Первокурсники в этом противостоянии оказались самыми слабыми звеньями, ибо за полгода они успели пройти лишь самые основы, и в основном теоретические.
  - Кхм... ну... да, мы там были, конечно, - осторожно проговорила Нелли, - но я бы не сказала, что мы так уж хорошо помним дорогу...
   Мария кивнула в подтверждение совершенно искренне: она и правда уже успела забыть про этот лаз, где первый раз они обнаружили вора и чуть не навлекли на себя беду.
  - Кто-то должен пойти с ними, - не терпящим возражений голосом проговорила Ребекка, - я не доверяю этим юным леди.
  - Я пойду с ними, - решился мистер О'Доннел, выступая вперед, - Нелли моя студентка, и я несу за нее ответственность. А миссис Валынская просто хорошая девочка.
   Карлика смерили скептическими взглядами, но возражений не последовало. Мария улыбнулась, мигом почувствовав к преподавателю невообразимую нежность. Вот уж кто вступался и защищал просто от души, а не потому что так надо...
   Умертвия наступали, сдерживающие заклинания трещали по швам, но преподаватели еще были готовы к обороне, потому в тварей полетели новые сплетенные заклинания. Статуи крушили голыми руками, теряя конечности, а порой и головы. Горгульи носились над головами бьющихся, насылая красноречивые проклятия и сбрасывая не менее красноречивые птичьи 'послания' на голову врагов. Впрочем, последнее Приходящих волновало не слишком сильно, а вот союзников, на которых случайно попадало ценное удобрение, - да.
  - Миссис Валынская, мисс Ковалева, нам нет смысла задерживаться, - сказал Джон О'Доннел, поворачиваясь к замку, - мы им ничем не поможем сейчас, если не поторопимся.
   Девочки отвлеклись от завораживающего зрелища магических вихрей и расступающейся земли, сопровождаемыми плавными напевными фразами из заговоров. Некоторые маги достали свои магические книги, что выдавались всем адептам на третьем курсе обучения.
  - Хорошо, сэр, - кивнула Нелли и, ухватив подругу за руку, кинулась к входу вместе с удаляющимся преподавателем.
   Знакомые извилистые коридоры со стрельчатыми окнами и держателями, где спали магические огоньки, ничуть не изменились, разве что опустели и лишились доброй половины своих статуй.
   Троица бежала вдоль одного из самых широких коридоров, что вел в жилые отсеки, откуда, как ни странно, легче всего было попасть в таинственный лаз. Прошел даже слушок, что ход был сделан одним из основателей школы, который влюбился в нимфу и таким образом бегал с ней на тайные свидания. Но скептики мало этому верили, полагая, что причина гораздо более прозаична: раньше Авалон использовали как склад для всякого ненужного барахла, когда стройка шла полным ходом. И, поскольку постоянно плавать на магических ладьях было неудобно, отстроили этот подводный лаз, закрепив его магией, чтоб вода не просачивалась. Заодно конструкция использовалась как отхожее место для рабочих.
   Несколько склонная к романтизации окружающего мира Мария предпочитала придерживаться первой версии.
  - Кажется, именно здесь он исчез, - проговорила Нелли, трогая кирпичную кладку на предмет скрытых рычагов, - тогда мы так и не поняли, как он это сделал.
  - Мы и сейчас не понимаем, стоит сказать, - грустно ответила Валынская, даже не представлявшая, что может заставить человека пройти сквозь камень.
  - Хм, ну это не так трудно, - сказал мистер О'Доннел, - тому, кто призвал приходящих, это удалось с помощью Кристалла Души. А для нас и заклинание сойдет.
   Преподаватель пробормотал себе что-то под нос и скомандовав:
  - За мной! - двинулся прямо на стену, вскоре погружаясь в нее, будто это всего лишь кусок плавленого сыра.
   Прохождение через стену было совершенно незаметным для девочек. Будто и не было ее вовсе.
  - Это твердая иллюзия, - пояснил Джон в ответ на недоуменные взгляды, - очень прочная, профессионал делал, каких сейчас не сыскать во всей Великобритании. Может служить и как стена, если проходящий не имеет нужного артефакта или не знает заклинания-ключа. Но вам, юным леди, я не скажу, как отпирать такие двери. Много знать будете, скоро состаритесь. Или попадете куда не надо.
   За тайным проходом обнаружился вполне обыкновенный прямой ход, освещенный все той же желчью эльфа, потому споткнуться идущему не грозило.
   А вот отсутствия приключений никто не обещал. На троицу двигался очередной представитель Приходящих с Рассветом, причем явно не из-за того, что был безумно рад их видеть.
  - Кажется, кто-то выставил стража, - пробормотал Джон, отступая на шаг, - это плохо...
   Нелли молча достала из декольте небольшую фляжку с водой и брызнула уродливому существо в ощерившуюся пасть, после чего Приходящий с Рассветом завыл и заметался, будто ошпаренный крутым кипятком.
  - Молодец, - оценил находчивость девушки преподаватель, потянув учениц дальше по коридору, пока не очнулся сей странный страж, - очень неожиданный ход.
  - Да уж, только после этого хода мне будет нечего пить в дороге, - для проформы проворчала Нелли, в душе довольная похвалой старшего учителя.
   Авалон. Могучие деревья туманного острова качались на ветру, создавая иллюзию несокрушимой армии, что встала на защиту родных мест. Солнце уже почти стояло в зените, значит, скоро защитники школы смогут прорваться сквозь орды неизвестно откуда взявшихся тварей. Если, конечно, они смогут продержаться до полудня...
   Авалон был не так велик, как казался с самого начала. Сейчас при свете дня он выглядел вполне небольшим клочком земли с пещерой, виднеющейся из-за строя высунувших свои корни из-под земли деревьев и кустарника.
   И именно из-за небольших размеров довольно хорошо просматривался окровавленный алтарь посреди старинного кладбища, где по слухам был похоронен сам король Артур.
  - Какой ужас... - прошептала Мария, приложив раскрытую ладонь к губам и морщась от приторного и тошнотворного трупного запаха. Знакомый с детства. Ненавидимый.
  - Я до сих пор не понимаю, - тряхнула головой Нелли, стараясь не смотреть на останки человеческой плоти, которые еще не приняла в свои объятья сырая, размытая дождем земля, - предсказание асраи... Она говорила про иллюзиониста, который всегда был рядом и прикидывался другом, а на самом деле предан некроволхву. Но ведь Гривнов уже пойман, не успев сделать что-то страшное, а тут объявляется еще один иллюзионист, который навредил нам гораздо больше, чем он...
  - Предсказание могло и ошибаться, - пожал плечами мистер О'Доннел, - это так ненадежно, мисс Ковалева.
   Видимо, карлик уже ничему не удивлялся, потому решил принимать все вновь открывающиеся факты из жизни буйных студенток как должное. Хотя, что более вероятно, он просто не имел привычки зацикливаться на мелочах.
  - А вот и то, что нам нужно, - преподаватель подошел к окровавленному Кристаллу Души, - о, тут еще и одна занятная некроволхвская штука...
   Не успел Джон наклониться за искомыми вещами, как его тонкой шеи коснулся проржавевший насквозь с зазубренным лезвием меч. Но от артефакта исходила такая сила, что карлик замер не в силах сделать и шага.
  - Не трогай это, уродец. Оно не для твоих грязных лап.
   Перед девочками, будто выйдя из-за невидимого занавеса, появился хрупкий молодой человек с мелким бесом на голове, чуть прикрытым смешным разноцветным котелком, будто бы стащенным у местного клоуна. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
   Внезапно Мария вспомнила, что видела его среди русских гостей на балу. Этот странный наряд невозможно было не узнать. Только потом этот человек исчез из поля ее зрения, а там уже Гривнов, похищение...
  - Мистер Мельницкий, - с трудом выговорив сложную фамилию, проговорил узнавший парня преподаватель, - зачем вы все это делаете? Что плохого мы сделали?
  - Помолчи, карлик, - процедил названный Мельницким, - а вы, - он строго зыркнул на замешкавшихся девушек, - идите обратно и скажите своим, что им не на что надеяться! Они окружены! Ну?! Вы еще здесь?!
   В голосе парня прорезались истерические нотки, меч в его тонкой руке заходил ходуном, грозя неосторожно перерезать преподавателю горло.
  - Андрей! - властный голос Арчибальда разнесся по округе, заставив всех участников действия нервно вздрогнуть, - это была дурацкая затея. Ты не вернешь прошлого. Незачем мстить тем, кто не причастен к этой истории.
  - Да что вы понимаете?! Что вы можете понимать, черствый сухарь, от которого даже шлюхи бегут на следующий день после ночи любви?! Я любил ее! Любил, понимаете?!
   Щека Арчибальда дернулась, но больше никаких признаков долетевшей до цели шпильки не последовало. Преподаватель умел держать себя в руках.
  - И ради одной женщины ты устроил нападение на всю школу, где никто кроме преподавателей не знает о том, что было? Это случилось пятьдесят лет назад. Может больше. Кстати, ты хорошо сохранился, поздравляю. Почти не постарел. Некроволхование?
  - Нет, особенности организма, - пробормотал парень, но потом опомнился и сильнее сжал в руке меч, - это знаменитый Экскалибур! Из гробницы короля Артура! Я убью этого уродца! А потом девок!
  - Убивай, - пожал плечами сэр Кёркленд, - Джон - ирландец, он мне никогда не нравился. А от миссис Валынской и мисс Ковалевой одни проблемы. Убьешь, скажу откровенное спасибо. Только почему так дрожат твои руки? Ах да, ты же никогда не убивал до несчастного принесенного в жертву ученика.
  - Откуда... откуда...
  - Догадался. Рука прирожденного убийцы тверда. А руки художника созданы только для красок и кистей. Мечи не для них.
  - Валынская... Валынская... Анна... Михаэль Вольфович... фон Андерманы... - забормотал парень неразборчиво, но Мария ясно услышала его.
   В следующий момент руки парня охватили невидимые путы, те же, что были и на Эльберте в тот самый знаменательный день. Не просто так Мельницкого развлекали беседами. Арчибальд все-таки выиграл время для того, чтобы сплести заклинание и незаметно послать его в сторону разнервничавшегося парня.
  - Ненавижу! Ненавижу! - скатившись до банального визга, закричал пленник, неистово вырываясь, будто не веря, что путы настоящие.
  - Ненавидь, - согласился сэр Кёркленд, - это признак уважения. А вот мне, веришь или нет, просто противно. Передо мной слабак. Слабак, который не смог отпустить прошлое и жить дальше. И отомстить нормально не смог.
   Мельницкий дернулся как от пощечины и воззрился горящими ненавистью глазами на преподавателя.
  - Ох, я уж думал, меня сейчас убьют, - пробормотал тем временем мистер О'Доннел, щупая шею на предмет повреждений. Обнаружилась небольшая царапина, к счастью, совместимая с жизнью, хотя и неприятно саднящая.
   И лишь одной Марии казалось, что она стоит посреди театра абсурда, где лишь она не знает своей роли и на потеху публике выдает неумелый экспромт. Выходит, и этот человек знал ее отца и мать? Конечно, род Валынских, да и фон Андерман, достаточно древний и известный, но слишком уж причудливо переплетаются их судьбы.
  - Так вы дочь Анны... - настиг ее приглушенный голос связанного пленника, когда преподаватели отошли, чтобы вызвать в очередной раз наряды магической полиции, а проинструктированная Нелли пошла разбираться с артефактами, которые вскоре заставят Приходящих с Рассветом действовать как разрозненная и неспособная договориться толпа. В общем, вернет их в обычное состояние, - ты тоже осуждаешь меня?
  - Кто я такая, чтоб вас судить....
  - Я Андрей Иванович. Я знал вашу мать и вашего отца. Гривнов крутил Михаэлем как мог, чтоб он пал в объятья Анны. Я уже тогда догадывался, что за его действиями кто-то стоит и изображал инфантильного идиота, чтоб его лапы не коснулись меня. А вы, значит, плод этой странной искусственной любви...
  - А вот здесь уже не вам судить, что натурально, а что искусственно, - огрызнулась Мария, разозлившись то ли Андрея Ивановича, то ли на себя саму, потому что так болезненно отреагировала на выпад.
  - Как говорила ваша подруга? Ложный друг, иллюзионист, который предан некроволхву... Знаешь, а это предсказание не ошиблось. Она была некроволхвом.
  - Она?
  - Да. Хотите, я расскажу вам? Хотите, я покажу вам, как все было на самом деле? Какой она была? - в голосе парня прорезались нотки отчаяния и нежности к той, что осталась в далеком прошлом, которое он не смог отпустить.
   Не успела Мария возразить, как ее сознание погрузилось в пучину чужих воспоминаний. Сначала картинка была неустойчивой, но потом девочка привыкла, и изображение приобрело небывалую яркость. Будто бы она сама проживала это...
  
  'Вереск чуть покачивался на пологих холмах, ласкаемый теплым августовским морским ветром. Шелестит трава, разогретая пьяным раскаленным солнцем, отчего по всей долине разносится пряный запах свободы и сладкого каштанового меда.
   Глубокие и мягкие звуки альтового гобоя пронзают тишину и безмятежность охваченного теплой марью луга. Ноты текут плавной рекой, берут за душу, заставляют до боли в легких вдыхать пряный воздух.
   Здесь нет никого, лишь вдалеке блеют овцы, гонимые сонным пастухом, что прикрывает белые вихры широкополой шляпой, изредка подставляя солнцу облупленный веснушчатый нос.
   Альтовому гобою начинает вторить безмятежный кузнечик. Тихие щелчки хорошо вписываются в исторгаемую английским рожком мелодию.
  - Андрюша, тебя ли я вижу? - слышится звонкий, наполненный юной и еще не подавленной тяжестью судьбы радостью.
  - Роза? - молодой парень в смешном котелке повернулся к подошедшей девушке, - Розочка... Да, я пришел к тебе.
  - Почему же ты не зашел в школу? - спросила девушка, присаживаясь рядом, отчего задравшееся платье обнажило стройные ноги с аккуратной коленной чашечкой.
   Кадык Андрея заходил ходуном от нарастающего возбуждения, что толкнулось в тело раскаленной жаровней.
  - Боялся, что не пропустят, - пробормотал парень, убирая гобой в сумку, - ты же знаешь, как они помешаны на морали.
  - Знаю, - серьезно кивнула она, но потом снова рассмеялась, легко и беспечно, - но сейчас мы вместе, и нет причины для печали.
   Она встала, откидывая за спину светлые вьющиеся волосы, и стала развязывать тесемки корсажа. Легкое лиловое платье волной скатилось по тонкой фигуре, оставляя девушку лишь в кремовой кружевной рубашке и панталонах, которые вскоре тоже оказались на сочной летней траве. Мягкое английское солнце осветило бледные изгибы тонкого стана. Снова хохочет, будто бы и нет в ее жизни ничего, что омрачает ее ум и заставляет гладкую кожу собираться в мелкие мимические морщинки.
   Бесстыдная хохотушка, что просто обожала показывать свое тело и сейчас откровенно наслаждалась его замешательством и желанием. Такой он ее и любил.
  - Подожди, я хочу тебя нарисовать, - проговорил он срывающимся шепотом, раскладывая мольберт, что до этого забытый лежал в траве, - стой так, не шевелись, тебе так идет. Я хочу навеки запечатлеть этот образ.
   Она улыбается и с радостью выгибается, подставляя обнаженное тело солнечным лучам, что оставляют на не привыкшей к загару коже красноватые пятна. Но они не обращают на это внимания, и вот скоро кисть начинает бешено скакать по бумаге, нанося топорные штрихи, что складываются в изящный девичий силуэт. Наметились черты лица, тени легли на бумажное тело, вдыхая в него новую жизнь.
  - Скоро там? У меня нос чешется! - едва сдерживая смех и любопытство одновременно, говорит девушка.
  - Совсем немного, - успокаивает ее парень, скидывая пиджак, чтоб он не мешал руке свободно двигаться, нанося штрихи, и оставаясь в плотных брюках и белой рубашке, - жаль, что рисунок не может передать всей твоей красоты.
  - Брось, - улыбается, - твои рисунки прекрасны, в них душа, чувства, движение. Это нельзя променять ни на какое мастерство. Творчество перестает быть таковым, когда перерастает в ремесло.
   Андрей пожал плечами: он был совершенно другого мнения и был готов отдать все то немногое, что у него было, ради того, чтоб хоть немного приблизиться к тем признанным мастерам живописи, картинами которых он восхищался в галереях и домах богатых дворян.
  - Ну вот, готово, - наконец проговорил Андрей, поворачивая мольберт так, чтоб девушка могла видеть изображение.
  - Ах, как красиво, - выдохнула Роза, прижимая ладони к губам, - если бы только я могла так рисовать...
  - К чему тебе изображать красоту, если ты и есть она сама? Я буду писать картины за нас обоих, - дрожащие пальцы чуть прикоснулись к обнаженному колену.
  - Попробуй догони! - сильное и ловкое как ветер тело взвилось с травы и понеслось навстречу теплым воздушным потокам.
   Андрей ринулся за нею, отчаянно потея в своем плотном наряде, потому рубашка и штаны вскоре тоже полетели на землю, и парень совершенно не волновался о том, что потом придется искать одежду по всему лугу и есть возможность нарваться на возвращающихся с пастбища пастухов. Какая разница, что будет потом, если сейчас нагое тело прекрасной нимфы бежит впереди, будто маяк прокладывая ему путь. Простенькие цветы вереска и картины - это все, что он, голодающий юный художник, может дать ей. Красноватый букет в протянутой руке - знак остановиться. И девушка останавливается, принимая подарок. Это и было ему нужно. Андрей накинулся на Розу и повалил ее на землю. Цветы вереска рассыпались по разогретой солнцем траве, дыхание участилось.
  - Андрюша... - говорит она шепотом, но он прикладывает палец к ее пухлым губам. Не надо сейчас слов. Ничего больше не нужно.
   Губы, пробуя каждый сантиметр пылающего тела на вкус, скользят от самых ступней до плоского живота, потом обследуют груди с темными твердыми сосками, переходя на ключицу и шею, и как финал покрывают лицо сотней маленьких поцелуйчиков.
  - Я....
  - Не нужно слов...
   Тогда тело беззвучно кричит о своем желании. Гибкая спина извивалась, и девушка становится настолько близкой, что невозможно больше тянуть. Всего одно движение, краткий стон, и мир совершенно перестает что-то значить. Как раньше он вообще мог жить вне ее тела? Это какое-то безумие.
   Они метались как два сумасшедших, разрывая тишину вересковых холмов отчаянными стонами и признаниями в любви, что уже невозможно было держать в себе....'
  
   Мария смутилась и отвела глаза, выныривая из пелены чужих воспоминаний. Ей казалось, что она подсмотрела что-то слишком интимное, сокровенное, что ей видеть не стоило.
  - Это не все. Смотри! - приказным тоном потребовал Андрей Иванович Мельницкий, и девочка снова ощутила, как чужая память накрывает ее с головой.
  
  '- Куда вы направляетесь, молодой человек? - расторопный слуга ухватил идущего по коридору школы Андрея.
  - К Розе Скетч, сэр, - выдавил парень, готовясь к тому, что его сейчас снова попытаются задержать по 'этическим соображениям'.
   Но вместо этого мужчина опустил глаза и выпустил его локоть. Мельницкий уже собирался пойти дальше, но слуга преградил ему путь.
  - Не стоит вам к ней ходить, молодой человек, - проговорил он после неловкой паузы, - сейчас не самое подходящее время для визитов к юной невесте.
  - К юной невесте? - не веря своим ушам, воскликнул Андрей, - подождите, это какая-то ошибка. Роза ни за кого не собиралась выходить замуж. Я бы узнал об этом!
  - Кто вы такой, чтоб докладывать вам о каждом шаге? - удивился слуга, - если девушка решила выйти замуж, то она не обязана ставить вас в известность, молодой человек.
  - Пропустите меня к ней! - воскликнул юноша и, не слушая негодующих воплей за своей спиной, кинулся к знакомой двери.
   Роза была там, все такая же цветущая и улыбчивая, но когда Андрей вошел в комнату, ее улыбка померкла.
  - Зачем ты пришел? - спросила она, расправляя складки на длинной темно-синей юбке, - тебя сюда никто не звал.
  - Роза, это правда, что ты собираешься выходить замуж? - пересилив себя, спросил Мельницкий.
  - Да, это так, - пожала она плечами, - а чего ты ожидал? Что я буду ждать, пока ты своими рисунками не накопишь на семью и детей? Я не хочу быть старой девой.
  - Но ты... ты же готова была ждать. Ты же любила мои рисунки! - юноше показалось, что в душе оборвалось что-то важное, без чего жить будет почти невозможно.
  - Была готова. Теперь не готова. Уходи. Не надо мучить и себя, и меня. Все изменилось, мистер Мельницкий, и наши пути расходятся. Уходите. Или я начну кричать, чтоб сюда сбежались мои сокурсники. Вы этого добиваетесь?
   Будто на ватных ногах Андрей покинул комнату девушки и остановился на минуту, в результате чего до него донесся звук разбивающейся вазы и сдавленные приглушенные рыдания, будто Роза ревела в подушку.
   На следующей день она уехала во Францию к новому мужу, и больше Андрей ее не видел'.
  
  - Ее подговорили, чтоб она вышла замуж за богатого француза, оставив своего бедного возлюбленного. Родители, учителя - все твердили ей, что она должна оставить свои 'глупости' и думать о будущем. И Роза не могла противиться, а чтоб мне не было больно, она изобразила остывшие чувства, но я-то, я-то знал, что любовь ко мне жила в ней до самой смерти. Она умерла скоро. Не выдержала свалившегося на нее горя и заболела. Она носила моего ребенка. И после этого я не должен был мстить тем, кто искалечил сразу две судьбы?
  - Не мне судить, - повторила Мария, нервно теребя ворот ужасно грязного теперь платья, - ведь большинство не виновато...
  - Представь, что тебя разлучают с тем, кого ты любишь больше жизни, и отдают человеку, которого ты ненавидишь. Что ты будешь чувствовать?
   Мария помимо воли представила, как ее отдирают от теплого и родного Константина и тащат под венец к уродливому и горбатому существу, которое почему-то отчетливо напоминало преподавателя практической магии, Роберта Дейли.
   Договорить им не дали, ибо вскоре на горизонте появились оба преподавателя и Нелли вместе с ними. Все были уставшими, но довольными проделанной работой.
  - Пойдемте, миссис Валынская, - позвал мистер О'Доннел, - больше эти мерзкие артефакты не потревожат наш покой.
  - Сэр, а что сделают с... преступником? - спросила Мария.
  - Вы не помните, чем караются нападение и попытка смертоубийства? - вмешался еще более раздраженный чем обычно мистер Кёркленд.
  - То есть... его казнят? Но...
  - Миссис Валынская, у вас что, патологическая страсть защищать преступников? - устало спросил Арчибальд.
  - Эльберт не преступник, как вы уже могли убедиться, - едко ответила Мария, - просто он же не сделал ничего непоправимого, и...
  - И продолжит всем мстить, если его отпустят. И обязательно дойдет до того, что совершит что-то непоправимое. И я очень надеюсь, что вы помните про принесенного им в жертву человека.
   Валынская прикусила язык. Находясь в потоке чужих чувств, она совершенно забыла о том, что один из учеников был убит страдальцем. Нет, зря она его жалеет. Вдруг внезапно вспомнились убитые ей опекуны... Нет, ну это совсем другое. Они сами были повинны в своей смерти. Не убей их Мария, их все равно казнили бы по приговору суда, узнай, что они с ней делали. Или не казнили бы? Теперь Валынская совершенно не верила в правосудие, которое отняло жизнь у невиновного человека, даже не разобравшись в деле.
   Что же, по крайней мере, обещание, данное Эльберту, она сдержала. Теперь вполне можно было позволить подруге взять себя под локоть и повести следом за удаляющимися преподавателями.
   Школа не слишком сильно пострадала, что явилось единственной радостью сегодняшнего дня. Если не считать усеянной мраморной крошкой травы и множества сломанных костей как у учеников, так и у преподавателей. Обнаружили заложенные камнями каналы, которые пропускали воду в фонтаны и небольшие кристаллы, что создавали иллюзии Приходящих ранее, отвлекая от готовящейся битвы.
  - Нелли, - засыпая, позвала подругу Мария, - может, это странно, но мне жаль этого... Андрея Ивановича.
  - А мне нет, - жестко ответила Нелли, приоткрывая один глаз, - я же не пошла мстить всем ради Анжелики.
  - Анжелики? Что за Анжелика?
  - Спи. Не было никакой Анжелики... Да, не было.
  
  ***
  
   Рождество - это особый праздник. Кто-то из магов говорит, что он тоже является глупым пережитком прошлого, но, наверное, это единственная традиция простых людей, которая прижилась везде, несмотря на культ духов предков. Шустрые просветители тут же придумали легенду о том, что в этот день духи предков тоже любят посидеть у жарко натопленного камина и посмотреть, как их потомки улыбаются друг другу, дарят подарки и поздравляют с праздником, становясь гораздо ближе. Никто спорить не стал.
   Утром узкие дорожки припорошил легкий рождественский снежок, создавая особую атмосферу в огромном бальном зале с накрытыми столами и огромной украшенной стараниями шустрой школьной нечисти елкой.
  - Я еще никогда не справляла Рождество, - призналась Мария, отворачиваясь от елки, - наверное, эта ночь особенная.
   В честь празднеств все ученики были освобождены от занятий и сейчас готовились к отмечанию. Кто-то запаковывал подарки, которые не успел приготовить ранее, кто-то выбирал наряд для тематической кадрили, кто-то помогал украшать зал гирляндами, а камины - носками.
  - Какая же ты наивная, подруга, - засмеялась Нелли, высовываясь из открытого окна и невзирая на холод ловя на протянутый язык редкие снежинки, - живешь в мире магов, а сама еще веришь в какие-то особенные ночи. Магия вокруг тебя каждый день, неужели ты этого не замечаешь?
  - Замечаю, - фыркнула Мария, - но вокруг меня ремесло, которому надо учиться долгие годы. А я хочу самого обыкновенного чуда. Чтоб взмахнул рукой, и вдруг все кардинально преобразилось. Люди стали добрее, счастливее, войны прекратились...
   Нелли передернула плечами, одним этим жестом выражая свое отношение к подобным заявлениям.
  - И все равно я жду, что в этот день произойдет что-то особенное, - скорее больше из упрямства проговорила Мария, глядя на далекие силуэты спешащих куда-то людей с подарками подмышкой.
   Ночь вступила в свои права совсем скоро, зажигая сотню магических огоньков на небольших домиках в отдалении и фронтонах замка. И, конечно, огромная ель в центре бального зала замерцала сотней красок, становясь центром внимания всей собравшейся ученическо-преподавательской аудитории.
   Шустрые лакеи в сине-серебристых ливреях разносили игристое вино в хрустальных фужерах, ловко снуя между роскошными нарядами.
   Все присутствующие были наряжены в красивые японские кимоно и держали в руках кто веера, кто легкие зонтики-парасоли. Раскрашенные вопреки моральным устоям лица, шпильки в высоких прическах или париках (это кому как повезло с волосяным покровом).
  Все были готовы к костюмированной постановке, что на этот раз делалась под японские мотивы. Идею поддержало большинство, и праздник имел место быть. Тем более большинство студентов после обучения в Великобритании скорее всего поедет на стажировку именно в японскую Хосётави, так что надо знакомить молодежь с культурой страны.
   Марии очень повезло с волосами, потому на ее черную шевелюру, собранную золочеными шпильками, завистливо поглядывали светловолосые англичанки, которым, увы, пришлось надеть парики. Это доставляло девочке несказанное удовольствие.
   Несколько наделенных актерским талантом учеников в миниатюре рассказали японскую легенду про дракона Ямата-но ороти, которого поил сакэ хитрый бог Сусаноо-но микото, после чего разрубил на кусочки. Первый в этом случае весьма потешно изображал крайнюю степень опьянения, а второй воинственно размахивал мечом, 'разрубая гадину, дабы не ел невинных дочерей Асинадзути и его жены Тэнадзути'.
   Зрители, позабыв про все свои заботы, от души смеялись над героями. Симпатии даже разделились. Практикующие темную магию кидали советы дракону как надо пить, а светлые поддерживали драконьего искусителя громким улюканьем.
   Вскоре на импровизированную сцену вышла еще одна актриса с марлевой повязкой на лице, а за ней маленький светлоголовый мальчик с первого курса, и зрители наглядно увидели, как опасно гулять ночью в одиночку.
  - Я красивая? - глухим голосом поинтересовалась женщина.
  - Н-ну... - растерялся мальчик, делая шаг назад.
   Тогда актриса содрала марлевую повязку, и зрители ахнули, увидев наведенную иллюзию в виде шрама от уха до уха и оскалившейся пасти.
  - А красива ли я теперь?
  - Н-нет... - выдавил парень и тут же рухнул от удара огромных ножниц. Брызнула наколдованная кровь.
  - А всего-то надо было ей в ответ задать какой-нибудь вопрос, - посочувствовал за спиной Марии один из знатоков японских легенд.
   Но, слава духам, вскоре время страшилок подошло к концу, актерам активно захлопали и под бурные овации они ушли переодеваться.
   Заиграла музыка, присутствующие построились парами, и начались танцы от полонеза до мазурки и кадрили. После всех пережитых ужасов девочка решила, что насмотрелась на чудовищ достаточно, так что переходу от постановок к танцам восприняла с воодушевлением, тем более что за время учебы она немного подтянулась по танцам и теперь не спотыкалась на каждом шагу, угрожая благосостоянию ног танцующих рядом.
   А еще были сладости. Марии пришлись по вкусу карамельные домики и индюшачье мясо. Ну и, конечно, пирожки с вишней. И с курицей... Нелли же, более прохладно относящаяся к мясу, наворачивала сладкий ягодный пудинг с таким довольным лицом, что хоть в пору умиляться.
  - Смотрите, летающие сани! - крикнул кто-то из малышни, и все высыпали во внутренний дворик. Кто-то из младших даже забыл надеть верхнюю одежду и тут же был отправлен учителями обратно, одеваться.
   На улице действительно стояли запряженные оленями сани, откуда выглядывал довольно странный Санта-Клаус. На нем красовался зеленый костюм с посеребренным ремнем и пряжкой, а на рыжеватой голове высился красный колпак.
  - Прошу прощения, не было времени переодеться, - покаянно сообщил мистер О'Доннел, выскакивая из саней и приоткрывая заднюю дверцу, - а теперь, уважаемые ученики и учителя, подарки для вас! Да не все сразу, в очередь, в очередь, ни от кого подарок не убежит! Молодые люди, не деритесь, от этого дело быстрее не пойдет!
   Пришлось успокаивать особо ретивых сигнальными молниями, угрозами, на которые никто, конечно, сейчас не реагировал, и банальными снежками в спину.
  - Ну вот, кажется, разобрались, - весело улыбнулся лепрекон, - а теперь по списку. Кто у нас хорошо вел в этом году?
   Мария и Нелли обменялись взглядами. Что-то подсказывало им, что топить камин в следующем году им будет чем. Ибо их поведение уж никак нельзя назвать примерным.
   Но худшие опасения не оправдались: девочки тоже получили по увесистой коробке, каждая в синей фольге и с золотистой лентой.
  - Ну, распечатывай! - нетерпеливо проговорила Нелли, которая уже вовсю орудовала руками в жажде добраться до вожделенного подарка, - ура, это даже не угольки для растопки камина, - воскликнула она, доставая книгу-путеводитель по сортам тюльпанов, - наверное, это из дома... Кто-то из соседей подсуетился, некоторые из них знают мои увлечения, - пробормотала Нелли с внезапной грустью.
   Мария наконец справилась с оберткой и достала из коробки жемчужное колье с короткой запиской.
  - Это от Константина, - прошептала Валынская затаив дыхание, - он выражает надежду, что со мной все в порядке.
   Девочка прижала записку к груди, почти что игнорируя подаренную драгоценность. Драгоценностей у нее было много, а вот муж всего один. И он так редко писал ей в последнее время...
  - Дорогой подарок, - протянула Нелли.
  - Давай пойдем в комнату, а то я уже немного устала, - проговорила Мария, кладя руку подруге на плечо, - у меня там есть подарок и для тебя.
  
  
  ***
  
   Арчибальд удалился от рождественской канители и уединился в своем кабинете, где наслаждался тишиной и покоем. Не то чтобы он не любил этот праздник, но одно и то же из года в год и так почти век... Надоедает, и со временем все больше стремишься к покою и уединению вместо шумных гулянок.
   Хотя нет, принять определенную долю алкоголя на грудь все-таки хотелось. Запоздало на него как снежная лавина накатила вина. Ему запоздало стало стыдно за то, что по его вине произошло с одной из студенток, а заодно и со студентом.
   Преподаватель до последнего думал, что совершил это дерзкое преступление именно Эльберт. И ведь никогда раньше он не ошибался в таких вещах, интуиция работала безотказно. Почему на этот раз все пошло не так, как хотелось бы? Старость не в радость...
   Рука потянулась к коллекционному виски и доверху наполнила высокий стакан искрящимся напитком. Мужчина отхлебнул. Даже алкоголь потерял сегодня свой вкус. Да что ты будешь делать, что за напасть!
   Увы, по единственному безотказному закону нашей жизни - закону подлости, - именно в тяжелые и кризисные жизненные моменты с нами нет тех, кто мог бы поддержать и сказать, что не все так плохо.
   Оправдал себя этот закон и в случае Арчибальда, потому пришлось утешаться в объятьях одной из знакомых 'доступных девочек'.
   Высокая, грудастая, грубоватая лицом и темноволосая, Жанетта была некрасива, но опытна, за что и ценил ее сэр Кёркленд. И плевать, как ее зовут на самом деле.
  - У моего лорда плохое настроение? - шаловливая ручка потянулась к карману, откуда неосторожно высунулся бумажник.
  - Не лезь, - коротко оборвал ее мужчина, перехватывая ловкие женские пальцы, - пока не отработаешь, и пенса не получишь. Знаю я тебя. Никаких авансов и предварительных плат, лиса.
   Губки вытянулись в трубочку, но Арчибальда это не впечатлило. Ночная бабочка вздохнула и нехотя приступила к работе. Вообще женатых в этот праздник цепкие жены не отпускали обычно, зато у свободных и неопытных юнцов открывалось второе дыхание, потому Жанетта сегодня была выжата как лимон.
  - Чего же хочет мой лорд? - пиджак расстегнулся не без помощи ловких пальцев.
  - Пожалуй, всего и помногу, - решил мужчина, скидывая ненужную деталь костюма и ослабляя галстук, - я никуда не спешу. И готов платить.
  - Последнее особенно меня радует, - облизнула губы Жанетта, наливая клиенту его любимый виски, - знаете ли, сэр, немногие готовы щедро платить бедной женщине.
  - Так и знал, что вам, женщинам, нужны только деньги, - криво усмехнулся Арчибальд, судорожно глотая восхитительный напиток сначала из стакана, а потом и из бутылки, - ради них готовы стелиться перед любым.
  - Ну, за других не скажу, а у меня такая работа, - игриво пожала Жанетта, - и платите вы мне, лорд, вовсе не за болтовню, ведь так?
   Дело уже привычное, будто бы тоже превратившееся в определенное ремесло. Темные локоны разметались по противной шелковой поросячьего розового оттенка подушке. Перед глазами как наваждение встала хрупкая одетая лишь в окровавленную рубашку фигурка с черными растрепанными волосами. Нет. Арчибальд потряс головой и прикрыл глаза. Это было ошибкой, которая уничтожила все хорошее. Не надо об этом вспоминать. У девчонки есть муж, она как-нибудь разберется со своей жизнью и без него.
   Из оцепенения его вырвал низкий грудной стон откуда-то снизу. Губы влажные, тело трясется.
  - Ты лучший... - тихий выдох после очередного резкого движения.
   Симулирует, зараза. Симулирует настолько явно, что и слепой это заметил бы. Сколько у нее за день таких 'лучших'? Мужчине неудержимо хотелось ударить ее наотмашь.
  - Я, пожалуй, пойду домой, - проговорил Арчибальд вставая и быстро натягивая штаны.
  - Ну вот, а кто-то обещал мне насыщенную программу на ночь, - обиженно надула губки Жанетта, переворачиваясь на бок и скребя ноготками по шелковой простыне.
  - Не сегодня, - мужчина оделся и кинул на постель деньги, - держи. И выспись, у тебя синяки под глазами. Загнешься еще от такой жизни.
   Мистер Кёркленд как в воду глядел. Жанетта действительно умрет через пару лет, подхватив галльскую болезнь. Но кого это в конце концов волнует? Мало ли, сколько шлюх умирает ежегодно? Кто их считает?
  
  ***
  
   Виктория вырвалась из тяжкого плена мамок-нянек, что старательно запирали ее в комнате и не менее старательно усаживали за вышивание, которое девушка, как уже известно, ненавидела до нервной чесотки.
   Увы, рождественскую ночь она уже почти пропустила, но была еще надежда застать хотя бы кусочек праздника и попробовать праздничную индейку.
   От дома в Бирмингеме до магической школы на летающем кебе было рукой подать, и девочка тут же загрузилась в поздний транспорт. Маг, управлявший движением, приветливо ей улыбнулся.
   Почивший отец Арчибальда и Виктории ненавидел Рождество, считая его пустой тратой времени, потому запретил семье и слугам праздновать его. С тех пор так и повелось, даже после смерти уважаемого Роберта Кёркленда. Матери было все равно, слуги не смели пикнуть слова против, Арчибальд не появлялся дома месяцами, а Викторию никто не слушал.
   Пуддинг и идейка вправду были восхитительны, но насладиться ими в полной мере только что прибывшая Виктория не успела. Шестое чувство буквально толкало ее подняться наверх, в кабинет брата.
   И не подвело. Глазам девушки предстал унылый вид пустых бутылок из-под виски и расхристанного Арчибальда, развалившегося в кресле и допивающего последний стакан.
  - Арчи, ты что, пьян? - задала очевидный вопрос Виктория, подбегая к брату, - и что ты удумал? Что матушка скажет? А ну, отдай!
   Девочка попыталась выхватить полупустой стакан из рук мужчины, но тот начал активно сопротивляться.
  - Уйди, ж-женщин-на... In vino veritas, з-знаешь ли! - стакан выскользнул из вспотевших рук и опрокинулся на пол, разливая драгоценную жидкость, - ну в-вот, - расстроился мистер Кёркленд, - а все ты ви-виновата! Все зло от женщин! Изворотливые, жадные до денег...
  - Да уж, - шепотом прокомментировала Виктория сложившуюся ситуацию, - дома грядет скандал. Надо будет спрятать от матушки все тяжелые предметы и зеркала, прибьет же ненароком...
   Как бы тихо девушка ни говорила, а Арчибальд все равно ее услышал и сильно возмутился:
  - Да чхал на эту ма-матушку! Что она мне? Ничего!
  - Это точно, - хмыкнула девушка, помогая брату подняться, - пойдем уже, проспишься, болезный.
   Громко хлопнула дверь, послышалась пьяная песня, а потом в кабинете воцарилась тишина.
  
  Глава 12. Когда приходит весна.
  
  Дома уснули, убаюканы прохладой,
   Омытой питерским ласкающим дождем.
   И мы, дворцовые оставив анфилады,
   На берегу Невы еще чего-то ждем.
  
   Быть может, мы с негаснущей любовью
   Ждем, что напьется Мнемозины человек,
   И наши имена пьянящей кровью
   В гранит седой впитаются навек.
  
   А кто-то, руны в камне высекая,
   Вдыхая книг библиотечных пыль,
   Мечтает, наверху, в предместьях Рая,
   Чтоб сказка старая вдруг обернулась в быль.
  
   Иные не хотят побед услады,
   Те лабиринт зеркал оставили шутя.
   Им мил лишь тихий дом с тенистым садом,
   Где спит в кроватке робкое дитя.
  
   А, может, превратил всех в изваянья
   Балясин вид, где вьются кружева.
   Ведь наши сокровенные желанья
   Не выдаст норовистая Нева.
  
   И только слышно как в холодных завываньях
   Проступит смысл ее немых речей:
   О смертные! Сбываются желанья,
   Что шепчут в уши питерских ночей!
  
   Здесь весна всегда наступает раньше. Редкий рождественский снежок сходит уже в январе, и за февраль робкое солнце вполне осваивается в зените небосвода, разогреваясь до состояния доменной печи. А затем, умытое весенними дождями, оно разгорается еще ярче, вдыхая свежеть и новую жизнь во все окружающее пространство, радостное и замершее в ожидании еще одного цикла.
   Весною горгульи забираются на крыши повыше и подставляют уродливые головы теплым солнечным лучам, а мраморные люди с античными формами покидают свои постаменты, чтобы искупаться в холодных потоках местных рек.
   А еще весна - это период зачетов и экзаменов для тех несчастных, что учатся в школах или высших учебных заведениях.
  - Тебе надо рассказать все мистеру Кёркленду, - покачала головой Нелли, - тебе уже нельзя учиться, ты заваливаешься на каждом шагу. Странно, что наш старший учитель не хочет этого замечать. И утягиваться прекрати. Даже если живот не такой большой, это не значит, что над ним надо издеваться.
  - Я... не могу, - жалко пробормотала Мария, - боюсь. Он сейчас опять будет на меня кричать...
  - Не будет, - решительно ответила Нелли, хватая подругу за руку, - он не уронит лицо джентльмена, которому престало испытывать благоговение перед женственностью и материнством, - с этими словами девушка потянула слабо сопротивляющуюся Марию в сторону кабинета преподавателя словесной магии.
  
   Константин приехал на следующий день, сразу после того как получил письмо со статуи-телепорта, с которой обычно и проводилась вся переписка школы с внешним миром. Она представляла собой статую обнаженной нимфы, к ногам которой кладется посылка с точным адресом, куда нужно доставить письмо. Желательно указать еще и место, где должна появиться посылка, особенно если это что-то крупное, ибо были случаи, когда статуя бездумно сваливала бандероль прямо благодарному получателю на голову.
   Мария увидела мужа из окна, стоя в коридоре. Он был в саду, расхаживал туда-сюда меж ровно стриженных кустов в явном нетерпении. Первым порывом было кинуться к нему в объятья и закричать от радости, но Валынская сделала над собой усилие и осталась стоять на месте, а, когда ее чуть подтолкнули в спину, стала мерно чеканить шаг. Будто и не спешила никуда. Как настоящая леди. Как учили. Ведь этому ее хотели в первую очередь научить? Скрывать свои эмоции, лицемерить и казаться вежливой в любой ситуации, эдакой послушной статуей с натянутой улыбочкой. Что же, отчасти у них это получилось: девочка усвоила некоторые уроки, что снизошли преподать ей местные педагоги. Слишком многие изменилось за это время, слишком мало осталось от той робкой, но временами несдержанной и острой на язык девочки, что первый раз переступила порог этой школы.
   Но когда нога ступила на юный травяной настил сада, и Константин обернулся, девочка на миг не выдержала и ускорила шаг. Его зеленые глаза светились радостью, отчего и без того приятные черты стали еще мягче, светлее. Духи предков, как она по нему скучала!
  - Здравствуйте, Константин Сергеевич, - с лукавой улыбкой проговорила Мария, когда расстояние между мужем и женой стало совсем небольшим, только руку протянуть и коснешься теплого шелка.
  - Здравствуйте, Мария Михайловна, - отплатил ей той же монетой улыбающийся мужчина, - как ваше здоровье?
  - Отлично. А как ваше?
   Им не надо было говорить вслух, чтобы передать чувства. Достаточно было просто смотреть друг другу в глаза и читать все там как по раскрытой книге. Лишь некая тень вины в очах друг друга обоим любовникам казалось неправильной.
  - Пойдемте, - рука в перчатке черного шелка коснулась плеча Марии, и снова девочка оказалась в уютном тепле летающего кеба, где уже никого не стесняясь, смогла прижаться к теплой груди своего мужа.
  - Костя, как ты думаешь, кто у нас будет: мальчик или девочка?
  - Не знаю. Но я бы хотел, чтоб наш первенец был мальчиком. А ты как считаешь?
  - И я, - Мария прикрыла глаза, погружаясь в сонную марь мерного движения, - но даже если это будет девочка, я хочу, чтоб она была самой счастливой на свете. Чтоб рядом с ней всегда были любящие родители и верные друзья, которые всегда поддержат ее и не смогут предать. Чтоб она никогда не знала боли и побоев. Чтоб если замуж, то только после семнадцати лет и только по ее собственному желанию. А если все-таки мальчик, то я бы воспитывала его так, чтоб у него никогда рука не поднималась на женщину. Чтоб он защищал слабых и обездоленных... Ведь так будет, правда?
  - Правда, - проговорил Константин, обнимая своего наивного еще по сути ребенка, - ты будешь прекрасной матерью, Мария. Я счастлив, что выбрал именно тебя.
  - И я... счастлива... - девочка осторожно провела рукой по напряженному плечу мужа, - Костя, скажи, почему ты так долго меня не навещал? Я ужасно скучала и... мне так много тебе нужно было рассказать...
   Константин отвел глаза и явно занервничал.
  - Прости, моя девочка, у меня было очень много дел. Но я каждый день думал только о тебе и о том, как мы встретимся. Как я снова смогу тебя обнять... Если хочешь, - переводя тему, проговорил мужчина, - завтра же мы отправимся в Петербург. Ты же всегда так хотела его увидеть.
  - Хорошо, - блаженно улыбнувшись, ответила Мария, - а сейчас я посплю немного. Ты ведь не против?
  - Спи, малышка, спи. Слишком много выпало на твою долю. И еще многое выпадет, к сожалению.
  
   Они шли вдоль набережной Фонтанки по направлению к мосту, который привел бы их к Казанскому собору. Но они свернули на Невский проспект и уже там неспешно шли по мощеной улице, вдыхая запахи выпечки из местной закусочной, предлагавшей широкий ассортимент всяких разных вкусностей от пирожков до нежнейших сахарных палочек и вафель из сердца Франции.
   Отсыпав немного приветливой даме в сером с полосками платье, будто дворовую кошку брали за эталон, Константин протянул фигурный пирожок смотрящей на него голодными глазами Марии. С вишней, как она любит.
   Девочка осторожно взяла угощение и жадно впилась в него молодыми зубами, после чего ее лицо стало несколько грустным, будто вместо обещанного торта в глазури ей подсунули поднадоевшую овсяную кашу.
  - У нас в замке пирожки с вишней готовят куда лучше, - заключила она, но проигравший во вкусе продукт выбрасывать не стала, доела полностью, - но, по крайней мере, я теперь сыта и готова наслаждаться дальнейшей прогулкой.
  - Как там наш малыш поживает? Ему тоже нравится гулять по Петербургу? - Константин неуловимым для блюстителей этикета движением коснулся трогательно округлившегося животика.
  - Он толкается постоянно, - проговорила Мария с улыбкой, - кажется, он ждет не дождется, когда сможет появиться на свет и увидеть этот мир.
  - Думаю, его ждет самое прекрасное зрелище: счастливая и очень красивая мама, глаза которой будут сверкать как два бриллианта.
  - А еще его ждет очень хороший папа. Костя... Я люблю тебя.
  - И я. Горизонт уже краснеет, скоро вечер. Может, нам стоит вернуться в гостиницу, чтоб приготовиться физически к тому моменту, когда начнут разводить мосты? Я хочу, чтоб моя жена со свежими силами созерцала такое прекрасное зрелище.
  - Я совсем не устала, - сказала Мария беспечно, - и не думаю, что устану впредь. Это место вдыхает в меня энергию, наполняет силами. Здесь везде разлита магия, хоть и магов тут гораздо меньше, чем в Англии.
   Константин с беспокойством посмотрел на жену. Он больше всего боялся, что сил ей придает вовсе не местная магия, а энергия тех мертвых, что пожертвовали своими жизнями ради возведения города. Да, магия здесь была разлита повсюду. Магия смерти, коей, конечно, не могло быть на территории школы.
   Но Марию не тяготили те же думы, что и ее мужа. Она была свежа и румяна как ярмарочный пряник и с нетерпением ждала того мига, когда город осветится сотней магических огоньков, превращая тяжелые гранитные своды замков и храмов в летящее чудо, стремящееся в затянутые тучами хмурые небеса.
   Ночь здесь наступает быстро. Она царственно спускается с вышины и накрывает своим черным крылом все мостовые со спешащими куда-то людьми, убаюканные вечерней прохладой дома, рябящие красноватые в закатных лучах каналы с фигурными ограждениями, статуи львов с белыми мраморными гривами. Даже сфинксы, вестники беды, поддаются ее чарам и засыпают на своих высоких мрачных постаментах.
   Но сам город, будто борясь с силами ночи, постепенно зажигает свои магические огни, превращая все окружающее пространство в иной род дня. Этот день светлый, радостный, наполненный жизнью и ушедший из плена серого питерского неба. На набережную вышли многочисленные люди с мольбертами, дабы запечатлеть эту невиданную красоту. Недаром отец Марии называл Петербург городом голодающих художников...
  - Мария, что же ты там все высматриваешь? - спросил Константин, поворачиваясь к девочке, что оперлась на поребрик и, вытянув шею, смотрела куда-то в ледяную воду под дворцовым мостом.
  - Да просто говорят, что ночью здесь появляется воронка, которая затягивает людей с неустойчивой психикой, - старательно кусая губы, ответила Мария.
  - Обычные сказки, которые так любят простые люди, - безразлично пожал плечами Константин, - лучше смотри на сам мост. Это чудо современной магии и техники, и ты просто должна это увидеть.
   Валынская послушно отвлеклась от выискивания злосчастной воронки и начала смотреть на подсвеченный разными цветами мост.
   Прошло несколько секунд, прежде чем крыло медленно и изящно, будто лебединое, стало подниматься в воздух. Издалека вся конструкция казалась такой маленькой, даже кокетливой, хотя днем Мария прекрасно видела, насколько огромен этот мост на самом деле.
   Застывшая музыка мраморных изваяний начала оживать вместе с этим движением, и не хватало только самих нот, что полились бы, обрамляя все это великолепие в настоящее произведение искусства.
   Мария застыла, неприлично открыв рот. Но никто сейчас и не обращал на это внимания: все были поглощены чудесным зрелищем.
   Но вскоре движение крыльев моста остановилось, однако волшебная песня, застывшая в камне и железе, никуда не исчезла. Она просто свернулась уютным клубком и как кошка заурчала во сне до следующей ночи.
  - Тебе понравилось, любимая?
  - Д-да... - запнувшись, пробормотала Мария, но потом, собравшись с разбежавшимися мыслями, продолжила, - если все началось здесь, то я считаю, что это было лучшим местом для начала красивой легенды. Жаль только, что все шедевры литературы чаще кончаются смертью, а не свадьбой.
   Голос до этого момента веселой девочки прозвучал неожиданно печально, будто дурное предчувствие отметило ее чело своей печатью.
  - Откуда в твоей головке такие грустные мысли? - удивился Константин, хватая девочку под локоть и ведя ее вдоль набережной к следующему мосту, крылья которого уже начали подниматься вдали.
  - Не знаю, - девочка поежилась от пробирающего до костей ветра и закуталась в отороченный мехом плащ, - это место прекрасно, оно полно энергией, от которой мне хочется сворачивать горы, но порой оно навевает очень печальные мысли. Даже не так... тоскливые. Будто часть меня похоронена здесь, в этом гранитном камне, и я понимаю, что она уже не воскреснет никогда.
  - Ну вот что, - решительно проговорил Константин, - хватит печали. Мы сейчас пойдем в гостиницу, где у меня для тебя есть небольшой подарок. Я надеюсь, что он тебе очень понравится.
   Путь до гостиницы занял всего несколько минут, и вот уже молодая пара вошла в свои апартаменты с широкой двуспальной кроватью, застеленной невесомым пуховым одеялом цвета грозового облака, высоким шкафом с украшениями 'рожками' и золотистыми ручками, парой цветастых кресел и низким столиком с кучей бумаг и путевых записок.
  - Закрой глаза, это сюрприз... не подгладывай.... Вот все, можешь открывать.
   Мария открыла глаза и воззрилась на прекрасное белое платье с жемчужной нитью и золотым шитьем. Оно было сделано просторным специально для ее живота. Теперь девочка поняла, зачем с нее недавно снимали мерки.
  - Примерь, - настаивал Константин, задергивая тяжелые шторы, - я думаю, что ты будешь смотреться в нем просто великолепно.
   С некоторой неохотой Мария подчинилась, и вот вскоре она стояла перед мужем в новом платье, после чего повернулась к зеркалу, разглядывая свое розовощекое и улыбающееся отражение.
  - Ты очень красивая, - мужчина подошел сзади и ловкими пальцами застегнул на шее девочки жемчужное колье, - ты самая красивая из всех виденных мною женщин.
   В отражении мелькнула чья-то тень, тонкая, будто бы девичья, держащая на руках маленький живой сверточек. Мария опасливо обернулась, но никого не увидела. Иногда зеркала выкидывали такие шутки, отражая совсем не то, чего от них ждут. Но эта тень показалась Валынской уж слишком реальной. Нет, она не была похожа на кого-то, кого девочка знала или хотя бы видела на своем жизненном пути. Какой-то миг девочка даже думала, что это женщина с ребенком, возможно, даже она сама.
   Но к чему зеркалу отражать ее саму в будущем? Девочка перевела взгляд на мужа и заметила, как он напрягся. Значит, и он тоже видел эту тень.
   За окном обозначился восход, но будто мешая ему появиться на свет, из тучного тела небес повалил мокрый снег, типичное явление для Петербурга весной. По крайней мере, так думалось Марии, которая почти всю неделю пребывания здесь видела именно такую погоду. Вчера вот только повезло.
  - Пойдем в постель, девочка моя, - проговорил Константин, - за сегодняшний день мы слишком сильно устали. Да и нашему малышу требуется много отдыхать.
  - Хорошо, - безропотно согласилась Мария и принялась снимать с себя оказавшееся не самым удобным жемчужное великолепие.
   Тяжелая рука легла на плечо, успокаивая и ободряя. Девочка уже закрыла глаза, готовая погрузиться в царство Морфея, но что-то заставило ее снова взглянуть в то самое зеркало напротив кровати.
   Помимо самих мужа и жены там стояла женщина. Высокая и статная, темноволосая, с большой грудью. Красивая. Но все портила невообразимая печаль, что тронула ее миловидное скуластое лицо.
   На руках она держала новорожденного ребенка, что едва заметно шевелился и иногда даже издавал нечто среднее между писком и типичным детским говорком.
   А еще Валынская заметила, что сама женщина кажется немного прозрачной по сравнению с ребенком, которого она держала. Получается, что женщина мертва, а ребенок жив?
   Что же это? Вряд ли зеркало предсказывает ее будущее, ведь перед ней совсем не она сама. Что все это значит? Мария не знала. Понятно было лишь одно: это было предупреждение о чем-то, что еще предстоит узнать.
  
  Эпилог.
  
  - Да скорее же, несите таз с водой и полотенца! У нее уже отошли воды! И лекаря! - кричала Нишка, суетясь вместе с двумя молодыми служанками над скорчившимся на полу телом, - и помогите поднять ее, мало вам было, что она посреди коридора завалилась! Мария, постарайся расслабиться и дышать глубже, не подтягивая ноги к животу, это опасно сейчас!
  - Я н-не могу б-больше, больно... - едва слышно пробормотала Мария, позволяя поднять себя на ноги, - не могу...
  - Все ты можешь, это вполне типичная боль, она у всех бывает, - проворчала Нишка, - и она скоро пройдет, думай только о том, как ты будешь держать в руках своего малыша. Позовите кто-нибудь хозяина, может, хоть он ее успокоит!
   Боль, разрывающая суставы. Пот бисеринками покрывает молочно-белую кожу, а потом стекает за шиворот, заставляет волосы и одежду противно липнуть к телу. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем ее ладонь схватила такая твердая и надежная рука. Самая любимая на этой земле...
  - Костя, не отпускай меня... - побелевшими обескровленными губами прошептала Мария, - пожалуйста... Я боюсь...
  - Не бойся, я рядом. Я всегда буду рядом, - говорит он, и это успокаивает. Он здесь, с ней. Теперь можно спокойно погрузиться в пучину небытия.
   Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем боль стала отходить на второй план, и мозг постепенно начал воспринимать реальность. Кажется, слышался плач. Неужели это ее малыш? Нет, плач слишком низкий для новорожденного ребенка. Что происходит?
   Девочка открыла глаза и уставилась на Нишку, которая сейчас собирала окровавленные простыни в неопрятную кучу и хотела их унести.
  - Что... где... - еле выдавила из себя Мария, пытаясь приподняться на локтях.
  - Лежи, лежи, - прошептала женщина, бросая окровавленные тряпки на пол и накрывая девочку одеялом, - все хорошо. Главное, что ты жива. И к тебе скоро придет Константин... когда успокоится.
  - Что... значит... - Валынская жалобно посмотрела на служанку, - позовите... лекаря...
   Нишка покачала головой, но лекаря позвала. В комнату вошел седеющий мужчина средних лет в длинном, почти до пят, халате.
  - Увы, дорогая, - проговорил он печально, - ребенок не выжил. Я не знаю, что с ним случилось. Должно быть, он умер еще в чреве.
   Марии показалось, что все снова плывет перед глазами. Ее ребенок... ее малыш... не выжил.... Как? Как такое могло случиться? Почему именно с ней?
  - Я вас прошу, не надо себя мучить, - проговорил мужчина, касаясь липкой рукой ее влажных еще волос, - вы крепкая и здоровая девочка, молодая, красивая. Вы еще сможете нарожать кучу детишек.
  - Скажите... скажите, а каким он был? - спросила Мария, старательно отводя глаза, чтоб не видеть этого дежурного сочувствия в его глазах.
  - Знаете, - лекарь заговорщически склонился к ее уху, чтоб Нишка не смогла услышать их разговора, - родился довольно крепким мальчиком. Но на вас и вашего мужа совершенно не похож. Пушок на голове светлый, глаза серые, на щеке родинка красноватая. Только вот мертвый... Я еще удивился, как у таких родителей мог родиться столь странный малыш....
   Услышав это, Мария в первый раз за долгое время залилась слезами.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"