В феврале, на рассвете, в час жалоб голых вертоградов, отец Димитрий возвращался со свадьбы по тёмному селу. Мороз стоял крепкий, но снега не было. Вдруг на краю дороги, у реки, отец Димитрий увидел живое движение. Он остановил сонную кобылку, сошёл с телеги и заковылял к берегу. В кустах над рекою отец Димитрий нашёл человека в промокшем мундире. Звали его Николаем. Он был русский. Недавно из страха перед судом за какие-то русские проступки он хотел бежать через границу. Ночью Николай вышел на лёд, чтобы тайно перейти Прут, но провалился.
"А больше всего, - бормотал Николай, пока отец Дмитрий тащил его в телегу, - мне жаль, что замёрзну здесь. Если бы погибнуть под картечью..." Отец Димитрий не знал, что такое "картечь". Он укрыл Николая ковром, который на свадьбе кто-то принёс жениху, а отец Димитрий подумал, что ему. "Спасибо тебе, - просипел Николай. - Если хочешь, можешь меня оставить, всё равно так лучше..." Они поехали. У дома Боловану отец Димитрий остановился, разбудил хозяев, и вместе они занесли Николая в тепло. Николай хрипло дышал и содрогался. Ему влили в рот вина, уложили на печь. Михай Боловану оставил при священнике сына для всяческих поручений, спросил, кто давеча женился, и ушёл спать.
"Володю жаль... Не простился с ним по-человечески, а он, хоть и дурень, а родная кровь... Боюсь, как бы с него за меня не спросили" - "Ты покайся, бэйете" - отец Димитрий погладил Николая по горячему лбу. Николай закрыл глаза.
Отец Димитрий спросил, серьёзно ли Николай виновен, что помышлял о побеге. "Нет за мной вины, - твёрдо сказал Николай. - И пусть мы теперь раздавлены... Верю, за нами придут другие!"
"Теперь тебя аштяптэ Божий суд, - сказал отец Димитрий, - а в полку обойдутся без тебя и будут судить кого-нибудь другого". И отпустил Николаю грехи. "А! Ты вернулась за мной. Я готов." - прошептал Николай и задохнулся. Больше он не говорил ничего. Понятно, что святых даров отец Димитрий с собою не имел. Он прочитал канон на исход души, и как раз на последних словах икоса Николай умер. Отец Димитрий поглядел на его белое, спокойное лицо, перекрестился, зевнул, трижды перекрестил рот и налил себе остатки вина. Тем же утром тело отправили в Скуляны. Отец Димитрий наказал молодому Санду Боловану передать солдатам на карантине, что их офицер умер по-христиански. После отец Димитрий долго спал. Проснувшись, он уж и не помнил об утреннем злополучии.
Поручение
Прошло четверо суток. В старую сельскую церковь приехал жандармский капитан Ростовецкий: грузный, рано постаревший человек с мешками под глазами и бульканьем в горле. С ним был солдат из молдаван. "Ты причащал Николая Агапова?" - добрым голосом спросил капитан. Солдат перевёл его слова. Отец Димитрий кое-как припомнил, будто что-то такое было. "А ты знаешь, кто он такой?" - "Откуда мне знать? - подивился отец Димитрий. - Он только имя назвал да покаялся" - "Что же ты, батюшка, - Ростовецкий стал печален, - незнакомому человеку царствие небесное подарил. А вот я тебе скажу... Агапов был государственным преступником, заговорщиком". Отец Димитрий промолчал. Лучше тут ничего не говорить, подумал он. Молчание вызывает уважение, потому что молчат мёртвые. "А что ты, уважаемый, слыхал про государственный переворот? У тебя тут, может быть, каждую неделю беглые цареубийцы кончаются, а ты их собираешь и - в рай?" Солдат перевёл и добавил от себя: "лучше делайте, что он хочет". - "Что вы хотите?" - "То-то, - обрадовался капитан. Он сидел, сложив руки на колышущемся от дыхания животе. - Если о таком узнают, с тебя шкуру спустят". - "Понял, понял, господин офицер, - сказал отец Димитрий. - Я его верну, и позабочусь, чтобы в рай ему дорога заказана была" - "И только?" - с намёком спросил Ростовецкий. "А самого в ад под руку отведу и погляжу, чтобы не убежал, поганец. Тоже задумал, - возмутился отец Димитрий, - Злодей из злодеев, а туда же, царствие небесное подавай ему..." - "Теперь я тобой доволен, - сообщил капитан. - Так что тебе поручение - найти Николая Агапова и отправить, где ему следует быть. Так-то. Исправишь - гуляй, ну а если не исправишь... знаешь, что такое политическое дело?" - "Сегодня исправлю" - пообещал отец Димитрий.
Про Николая Агапова
Есть люди, для которых выпавшая им эпоха - и не эпоха вовсе, а пропасть безвременья. Таким людям невозможно сказать, где умрут, потому что смерть их не выглядит так, как у обычного человека. Отец Димитрий спросил у первого, кто встретился ему на пути: не проводила ли тут кого смерть зимняя, ледяная? Самого покойника описывать не стал, знал, что покойники для живущих в зажизненной стороне все на одно лицо. "Нет, - покачал головой первый встречный, - такой тут не видел". - "Тогда, может, солдатская смерть?" - "Была, и не одна". Отец Димитрий обрадовался, но тут же выяснилось, что солдатские смерти приходили самое ближнее - из Скулян, и ни одной из его села. "А какие из моего села?" - "Не знаю... серость какая-то, не разглядеть. Одна была - красивая, в платье, по-русски говорила". Вот её мне и надо, понял отец Димитрий. Поклонился прохожему и пошёл за русской смертью. А имя прохожего спрашивать не стал, так и не узнал никогда. Что нам до него?
В 18-м году в рассказе "Valse triste" я кое-как описал Владимира Агапова. Приходился ли он братом нашему покойнику? Хочется думать, что да. Николай же Агапов не оставил в истории видимого следа. События жизни его, по сей причине, - честно предупреждаю читателя - будут чистейшим вымыслом. Итак, допустим, в конце января он последний раз написал письмо Катерине Николаевне Орловой. Любезная подруга моя, Катерина Николаевна, - писал он, - слыхали Вы о происшествии в Петербурге? Наверно слыхали; чудовищно, как скоро и мучительно кончилась вся история "Союза...". Как живётся в эти тревожные дни Машеньке? (т.е. Марии Волконской, родной сестре Екатерины Орловой) Вашему дорогому мужу и другу моему я написал отдельно. Но Машенька? Верно ли говорят, что m.Волконского ждёт?.. Уповать остаётся только на государеву милость, но - письму я не доверю мыслей о государевой милости, да и не хочу вас лишать надежды прежде времени. Поживём и помолимся за наших близких. Кто знает, может быть всё и устроится.
Николай Агапов многого не знал. Неведомо было ему, например, что Катерина Николаевна не читала его писем, а её муж и сам находился под арестом - к счастью, недолгом. Не знал он и того, что письмо его будет на первом же кордоне вскрыто. Одного письма было в то время достаточно, но и без него Агапову было не избежать беды. Арестованный примерно в то же время однополчанин сообщил на допросе: Агапов-де имел дела с Орловым, да ещё с Юшневским в Тульчине, и приговор Агапову был, считайте, подписан. Повезло ему только в одном: весть об аресте однополчанина дошла до дверей Агапова раньше жандармов. Николай понял, что ждать долго не придётся. Той же ночью он выехал из Кишинёва с намерением бежать за границу. Вновь написать Орловой он планировал уже с турецкой стороны.
Отец Димитрий встречает чорта
Сначала отец Димитрий шёл по ровной местности, больше всего похожей на окраины его родного села Малул Алб. Но чем дальше уходил он, тем дорога становилась круче, а ямы встречались чаще. Отец Димитрий устал и сел на камень у обочины. Мимо пробегали, хохоча, дурачки-спиридуши. Всё им было нипочём, что по ту сторону жизни, что по эту. Хотел у них отец Димитрий спросить дороги, но понял, что без толку это - не ответят, да и не поймут его, наверное. Тогда он вынул из узелка брынзу и подсохшую мамалыгу, накрошил спиридушам по щепотке, а остальное собрался есть. Только смотрит - а по дороге едет ветхая телега, лошадь тощая её тянет, а правит мелкий мужичок, чумазый, как чорт. "Куда едешь, добрая душа?" - спросил отец Димитрий. "Куда еду, - ответил ему чумазый - понятия не имею, но за ломоть брынзы тебя, старик, на край света свезу". - "На край света мне не надо, - серьёзно сказал отец Димитрий, - а скажи, добрая душа, не видел ли ты тут смерть - всю такую барышню? Она ещё по-русски говорит и ведёт с собой человека в рай?" - "Видел, - отвечает чумазый. - Полезай в телегу, мы её быстро догоним". Отец Димитрий забрался на доски, шубой укрылся. Так они дальше и поехали. Вскорости отец Димитрий почувствовал, что хоть он и едет в телеге, а ноги устают, как раньше. "Что за чудеса, - сказал он. - Я даже будто запыхался". Тут мужичок рассмеялся нехорошим смехом: "Хочешь знать, в чём дело, старик? Ну смотри" - и превратился в настоящего чорта, а телега с кобылой - в чортов хвост. Оказалось, что отец Димитрий бежал по дороге за чортом и за хвост его держал. "Всё, наигрался я с тобой, - улыбнулся чорт. - Теперь отдавай мне свою брынзу с мамалыгой". Отец Димитрий достал из-под шубы крест и показал чорту. "Совсем тупой, - чорт, похоже, обиделся. - Это на земле твой крест меня напугать мог, а здесь его можешь в цвет.мет. сдавать". Отец Димитрий, конечно, ничего не понял, но заметил, что чорт, хоть креста не бежит, но и близко не подходит, косится осторожно. "Вот что, - сказал отец Димитрий, - давай с тобой поспорим. Я проиграю, отдам тебе всю свою еду. А если выиграю - отпустишь меня с миром." - "Ну да, - усмехнулся чорт. - Спорить с тобой, как же. Не, дед, мы с тобой будем драться на дуэли. Выбирай оружие" - и оскалился, довольный. "Хочешь, самую большую палку тебе дам? Или булыжник, орудие пролетариата? Или дерево тебе с корнем вырву, будет дубинка?" Отец Димитрий понял, что если возьмёт он с земли палку, чорт возьмёт дерево, подберёт камень - чорт гору своротит. "Сам сказал выбирать, - сообщил чорту отец Димитрий. - Значит, теперь моя воля. Не надо мне камней, а дай мне с земли вон ту яму". Чорт прослезился от смеха. "Яму, - повторял он, - ну, старик, хочешь яму с земли - получай". Отцепил он от дороги дыру побольше и сунул священнику в руки. "Благодарю, - поклонился отец Димитрий. - Всё, как я просил".
Чорт поднял огромный валун и кинул в отца Димитрия. Священник, однако, выставил перед собой яму. Валун исчез в ней без следа. Тогда чорт выворотил ближайшее дерево и кинул в отца Димитрия. Но и дерево провалилось в яму. Отец Димитрий размахнулся от души; тут уж чорт понял, что его черёд придёт в яме пропадать. "А ну убирайся в ад, разбойник", - крикнул отец Димитрий. Но чорт не убрался в ад. Он сел на корточки и заплакал. "Пожалуйста, - попросил он, - не губи! Нельзя мне в ад возвращаться" - "Почему ещё?" - "Так я оттуда сбежал, - всхлипнул чорт. - Мне там политическое дело шьют". - "Вот так дела, - удивился отец Димитрий. - У меня похожая история".
Политические дела
В день, когда было объявлено о помолвке Катерины Николаевны с Орловым, Агапов был утешителем. Сперва он выпил с Куликовым, гусаром, приехавшим на праздник с Давыдовыми. Куликов почти не говорил, но смотрел так, что Агапов его сразу понял. После рядом за столом очутился некрасивый мальчик Саша, уже виденный Агаповым прежде. Этот Саша вечно вертелся вокруг Раевских и глядел на Катерину Николаевну почти неотрывно. Выпили и с Сашей. Далее он утешал безымянного корнетика из Лубенского полка. В конце концов Агапов не заметил, как сам напился. Его разбирала злость на самого себя. Николай вырвался в Киев на три дня, чудом получил отпуск, забыл написать брату - и теперь сидел и пил с такими же, как он, несчастными. Ну а чего ждал, подумал он. Приехал, Бог весть зачем, теперь и живи Бог весть зачем.
"Начистоту, - сказал он корнетику, - ты любишь Катю?" Корнетик подумал, не возмутиться ли, потом печально кивнул. "А Кате до тебя дела не было никогда... Обидно, братец, обидно. Отчего тебе так больно? Мало того, что с нею ты счастлив, верно? Она с тобою тоже была бы счастлива. Думал об этом?" - "Верно" - "Николай, - за плечом соткался орловский адъютант, - слыхал, что творится в Пьемонте?" - "Прости, Константин, Пьемонт после..." - "Подойдёшь, - многозначительно глянул на него Константин, - я в курильне с Василием Львовичем". - "Вот потому ты и пьёшь, - сообщил корнетику пьяный Агапов. - Пьемонт, република... о чём я?" Ему полегчало. Он ушёл в курильню, где уже сидел Василий Львович, Константин и несколько офицеров из их кружка. Говорили, что государь одобрил австрийское вмешательство в итальянские дела, и что конституция в Пьемонте долго не проживёт. Подходил Волконский и каркающим голосом представлял новых членов общества. Куликов и корнетик были в их числе. Орлов явился уже ночью, весёлый, но настроенный говорить о политике. Он изловил Волконского и вместе они, перекрикивая всех прочих, спорили об итальянцах, потом перешли на греков. Новые члены жались к стенам от генеральских голосов. Значит, Катерина теперь с Орловым, успокоенно подумал Агапов. Недурно бы вступить в орловский кружок, вон и люди милые.
Катерина Николаевна была умной женщиной, но отчасти поэтому и сторонилась внимания. Саша был для неё легкомыслен, Агапов скучен... Дружный с ней Константин Охотников как-то заметил, что за Катей в разное время волочилось больше мужчин, чем состояло в "Союзе Благоденствия". И Катерина Николаевна искренне ему не поверила. Однажды Агапову довелось быть секундантом. Доктор, слывший надёжным человеком и оттого затасканный по поединкам, рассказывал Николаю: "Вот дерутся из-за женщины, как все в их возрасте... Через час одного из них не будет на свете, другой сделается убийцей, а где эта женщина?"
Минуло несколько лет, и Николай Агапов умер. Его встретила девушка под вуалью. На руках она держала чёрного зайца. "Мне поручено проводить вас, - сказала она. - Пойдёмте, скорее, а то здесь, в Бессарабии ужасно пахнет".
Небесный город и смерть
Отец Димитрий и чорт съели пополам мамалыгу и сил у них тотчас прибавилось. Они зашагали по холмам веселей. Так они дошли до самого города Иерусалима. "Тоже мне, красота, - покривился чорт, глядя на золотые ворота и крыши. - А ведь это добро народное..." Отец Димитрий поклонился ангелу, идущему по золотой дороге. "Подскажи-ка, добрая душа, не проходила ли тут русская смерть с солдатом?" - "Не спеши, отец Димитрий, - отвечал ангел. - Приходи к нам в гости, посидим за одним столом, а там и спросишь, что пожелаешь. И чорта лучше оставь за воротами, во святом граде ему не место". - "Он со мной, - сказал ангелу отец Димитрий. - Ну и что, что чорт? Он своё чортово племя не выбирал, а наоборот, от доброты своей пострадал. Не посылать же его назад на дорогах разбойничать". Ангел осуждающе вздохнул, но спорить не стал. Отец Димитрий с чортом наелись за ангельским столом так, что превратились в два шара, но не тяжёлых, как обыкновенно случается при застолье, а воздушных. Они и заметить не успели, как взлетели над столом и повисли. Над головами - золочёные своды, внизу - ангельская мишура. "Эй, - закричал сверху отец Димитрий, - а как спуститься?" - "Не нужно, - ответствовал ангел по имени Ион. - Вы теперь с нами породнились. Через месяц у вас крылья отрастут". "Во дают, - восхитился чорт, - ну её, эту смерть, останемся, дед!" Но отцу Димитрию нельзя было оставаться: с высоты он увидел, как по золотой дороге идёт барышня в шляпке, а рядом знакомый солдат. Вкруг барышни носился заяц. "Вот они! - воскликнул отец Димитрий, - полетели!" - "Сатрап" - сказал чорт. Но полетел, потому что обязался служить отцу Димитрию, пока тот его не отпустит. Они вылетели в окно и понеслись высоко над городом, как два пузыря.
Агапов долго надеялся, что девушка под вуалью окажется Катериной Орловой. Но это была посторонняя девушка. Однажды ветер приподнял вуаль. Агапов увидел, что смерть его веснушчата и зеленоглаза. Зайца на руках у неё звали почему-то Вильгельм. "Поглядите, - смерть показала на небо, где плыли два круглых существа, - дивное явление. Я такого прежде не видела".
Смерть Агапову даже слегка понравилась. Впрочем, он не признавал этого, полагая, что умер напрасно. Трудно не согласиться с ним. Что ждало его? Ну, не розги, однако... Всё-таки в младшем, но офицерском чине... За членство в Южном обществе Агапов отсидел бы полгода в Тираспольской крепости, а после суда по этапу добирался бы до Сибири. Если бы оказался разговорчив, то и зубов не потерял бы. В общем, всё это лучше, чем замёрзнуть насмерть в деревне Малул Алб. Солдатушки, бравы ребятушки, а где ваша слава? А она пошла налево, а потом направо. Солдатушки, бравы ребятушки, а где ваша тайна? А кто не выдержал молчания, кто выдал случайно. Собираетесь в дальнюю дорожку, бравы ребятушки. Эти пушки там не понарошку, а по ваши души. Солдатушки, где ваши подружки, где пирушки ваши? Ребятушки, хлопайте в ладошки, стройтесь на бумажке. Стройтесь, стройтесь, ровною строкою, муравьиным следом. Быть вам, братцы, новою главою, вот и вся победа.
Отец Димитрий похищает Агапова
У самых райских врат была застава для погибших на службе. Каждому здесь давали звание по делам его. Агапова встретил обер-адюльтер Коневодов. "Голуба! - крикнул он и потащил Николая за собою. - Вот мы тебя оформим... Снимай своё тряпьё" Агапов разделся. Коневодов накинул на него белую шинель. "Пока пошли выпьем". Меж тем, как судьбу и чин Агапова решала комиссия, Агапов с Коневодовым гуляли у ворот. Смерть увязалась с ними, потому что Агапов из её поручения покамест не вышел.
Они выпили втроём. Коневодов развлекал смерть историями о пансионе. "Ай Агапов, голуба, везучий, - сказал он, когда ветер вновь поднял на девушке вуаль. - Мало кому теперь достаётся красивая смерть". Девушка смутилась и захихикала. Агапов вдруг заинтересовался: "А не приходил к вам два года тому Охотников? Константин" - "Не припомню. А, Костя-кашель? При жизни я его встречал, а здесь нет". "Как же, - вспомнила смерть, - Очень симпатичный офицер. Это он твою судьбу перевернул. Смерть видела все судьбы разом. "Встретиться бы с ним. Знает ли, как кончилась наша затея?" - "Я с ним давно не виделся, - сказал Коневодов. - В Москве он меня вербовал, а я его сопляком помню, куда я за ним пойду?.." - он вынул прямо из воздуха новую бутылку вина.
Тут с неба спустились шарообразные чорт и отец Димитрий. До земли они не доставали, а висели, болтая ногами. "Прощения просим, - отец Димитрий хотел поклониться, да только перевернулся. - Госпожа смерть. Ошибка случилась. Вот этой анафеме, - он хлопнул Агапова по макушке, - в рай совсем нельзя". - "Что это значит, господа? - смерть топнула ножкой. - Мы почти на месте, я устала, запылилась..." - "Согласен с дамой, - сказал Коневодов. - Вы кто такие?" - "Я отец Димитрий. А это чорт. А эту душу должно проводить в ад. Или с меня русский военный шкуру спустит". Агапов затравленно огляделся. К ним подошли такие же, как он, в белых шинелях. "Не отдадим нашего, - твёрдо сказал Коневодов. - Голубы, держи их!" Чорт обвил Агапова хвостом и взлетел. "Валим!" - завопил он, видя, как отца Димитрия хватают за ноги. Что тут началось! Агапов бился и кусал чорта за хвост, отец Димитрий махал крестом - "Я свой, куда! Пустите!". Но разве вырвешься?
А смерть всех удивила. Открывши маленький зонтик она побежала с ним на солдат. Те от неожиданности выпустили отца Димитрия. Смерть подпрыгнула и повисла у священника на ноге. "Летите же, - воскликнула она. И, когда юбки её затрепетали над головами солдат, крикнула им: "Нахалы! Отвернитесь!" Те и отвернулись. Так и не узнали, куда улетели отец Димитрий, чорт, Агапов и смерть. Заяц Вильгельм сидел у смерти на плече и нервно шевелил носом.
Приключения Агапова в Тульчине и на том свете
С письмом от Пестеля Агапов приезжал в Тульчин в сентябре. "Может быть, - сказал генерал-интендант Юшневский. - Может, может быть... Может быть, более нет тайного общества, а каждый покажет на нас и скажет: вот они, кто о них не знает? Нет?" Говорили о том, нет в их кругу предателя. "Пестель увлечён идеей, как и вы, - Юшневский погладил плед на коленях. Кошка запрыгнула к нему на руки. - А где идея, там волнение. Просится в общество полезный человек. Возьмём, ну и что, что подлец и растратчик. Ах, в обществе затесался Иуда! Выберем любого, к чему размышления". - "Но узнают же о нас откуда-то", - возразил Агапов. "Неизбежно. Но что о нас в точности известно? Дорогой мой, мы так скоро перегрызёмся меж собою... Сами себя запишем в Иуды от большой ответственности". - "Тем не менее, - сообщил Агапов, - я готов указать человека, коему не доверяю". - Юшневский, конечно, спросил, кого. "Охотников, - серьёзно сказал Агапов. - Капитан, что при Орлове. Прямой и благородный человек". Юшневский растерялся от противоречия. "Он привлёк меня в союз, - кивнул Агапов, - но посмотрите..." Он перебрал всё, что знал об Охотникове. Рассказывать было легко. Охотников приятельствовал с А.Раевским, о котором давно говорили нехорошее. Ещё была история с арестом доброго и невезучего Владимира Федосеевича Раевского. Выходило, что Охотников мог, занимаясь вместе с Владимиром Федосеевичем солдатскими школами, сообщать об тайном обществе кому угодно: тут уж были помянуты и Витт, и Липранди, и многие, многие... Юшневский не поверил Агапову, но в ответе Пестелю написал: "к кап.Охотникову приглядеться, не он ли виттов шпион. Если так, пусть Орлов сам его судит".
Над событиями последующими Агапов не имел власти. Орлов получил из Тульчина тревожную весточку и вызвал Охотникова. Между ними состоялся долгий тайный разговор. Той же осенью Охотников получил отставку по здоровью - он и вправду был чахоточный - и близ Орлова более не появлялся. Как теперь мечтал Агапов увидеть Охотникова!
Агапов очнулся. Руки у него были связаны за спиною. Он висел у чорта на плече.
Смерть сопровождала его неотступно. Причина тому была проста. С каждой доставленной души смерть что-то имела. Не в рай, так в ад она должна была Агапова проводить и отметиться где-то в канцелярии. По дороге в рай Агапов и не думал о побеге - кому нужно бежать из рая? - а теперь был бы рад сбежать, но смерть следила за ним строже, чем чорт и отец Димитрий. Чуть только Агапов начинал шевелиться, она покрикивала: "Вижу! Вижу!" "Что ж ты, мальчик, - сказал Агапову отец Димитрий. - Меня обманул, чорта за хвост покусал. А кусаться нельзя, от этого больно". - "Да ладно, - чорт поправил Агапова на плече. - Я не сержусь. Мы оба с тобой беглые оппозиционеры".
Любезная подруга! - думал Агапов. - Так обернулось, что я не мог послать вам письма, как того хотел. Я умер в грязном молдавском селении; но пусть это не печалит вас. Я в странной компании, и все эти люди по-своему забавны. Пишу теперь, как только выдалось время. Напишите мне, если сможете: не оскорбил ли я нашей дружбы своим молчанием? Здорово ли ваше семейство? Горько не получать вестей особенно в такую пору. В г.Скулены можно спросить, где я похоронен, но не делайте этого лично: знакомство со мною может навредить вам и Михайле Фёдоровичу...
В плену
Они проходили местность, где жил змей Балаур. Дорога под ними вдруг распалась и сделалась глубокой дырой. На самом дне стоял замок Балаура. Отец Димитрий провалился точно в окошко на крыше каземата. Когда очнулся, увидел, что вокруг него решётка, а рядом, в таких же клетках сидят Агапов, чорт и смерть. Только зайцу и смерти дозволено было жить в одной камере. А напротив, у стены, так де за решётками сидело двенадцать девушек. "Добрые красавицы, - сказал им отец Димитрий, - что такое с нами приключилось?" Девушки все разом заговорили. "А ну-ка тихо! - сказал отец Димитрий. - Я не у всех спрашивал, а у самой некрасивой". Тут девушки, конечно, замолкли. Потом одна из них подала голос: "спрашивайте". "Тонкий психологический ход" - шепнул чорт Агапову. Поглядел Агапов на девушку, и она показалась ему вполне приятной. "Что это за место? - спросил отец Димитрий. - И как отсюда выйти?" - "Это замок змея-Балаура, - отвечала девушка. - Все мы его невесты да прислужницы. Змей-Балаур уносит людей, и делает женщин прислужницами, а мужчин ест". - "Вот ещё! - рассердилась смерть. - Служить змею? Да я..." - "Ша, эмансипация, - сказал ей чорт. - Тебя хоть не съедят". "Спасибо тебе, добрая душа, - поклонился отец Димитрий. - А ты, - он глянул на Агапова, - хочешь, чтобы тебя Балаур съел? Или в аду поживёшь?" - "Вот уж, знаете ли, - мрачно усмехнулся Агапов, - если подумать... до ада ещё дойти нужно, а здесь верная смерть. И эти несчастные женщины... Если нам отсюда не выбраться, хоть им поможем. Хоть попытаемся". - "Это хорошие слова, мальчик, - сказал отец Димитрий. - Так слушай, что я задумал..." - он достал из-за пояса Библию, вырвал страницу и стал грязным пальцем на ней писать. Тут стены задрожали, и явился змей-Балаур.
"Отпусти их! - Агапов ударил по решётке. - Мерзавец! Отпусти женщин!" - "Кто это пищит? - удивился Балаур. - Ты кто такой?" - "Я русский офицер, - Агапов выпрямился, - А ты, подлец, кто?"
"Неправильно, - прошептал отец Димитрий, - читай, дурень! Читай!"
Но Агапов не понял, что нужно читать. Он протянул руку и ущипнул Балаура за чешую. Змей страшно зашипел и затряс восемью головами. "Я всем змеям господин, - прогремел он. - А тебя, вошь..." - Балаур поперхнулся и обернул все восемь голов. Это девушка, считавшаяся некрасивой, вцепилась змею в хвост: "Меня жри, чудовище! Не трогай его!" - "Куда?! - Агапов вновь дотянулся до Балаура и ущипнул его больней прежнего. - Я здесь, miserable!" Тогда и отец Димитрий, и чорт со смертью закричали ему: "Читай! Дурак! Читай!" Агапов увидел, что на полу у ног его лежит смятая страница Библии. "Читай, дурень! Там написано!" - "...в котором мы имеем искупление кровию Его..." - "Дебил! - заорал чорт, затыкая уши, - читай то, что дед написал!"
Агапов становится героем
Между строк были криво нацарапаны другие, молдавские слова. "Благодарю тебя, - запинаясь, прочитал Агапов, - за то, что в гости принял и в комнаты определил. Что за чушь?" - "Читай!" - "Спутников моих не бойся, кроме одного..." - "Что?" - опешил змей. - "Я великий богатырь, - с идиотской интонацией прочитал Агапов, - зовут меня Агапов-водэ. Благодарю тебя, змеиный господин, что позволил на пути остановку..." - "Агапов-водэ? Не слыхал" - змей расширился и давил на решётку, но никто его за чешую больше не щипал. "Велика была моя слава, - продолжал Агапов. - От Кишинэу до Ма.. ма? Что? А, до Малул Алб. Послал меня один неразумный боярин к чорту, но я чорта одолел. Закинул его на плечо и понёс". Змей-Балаур поглядел в камеру и впрямь увидел чорта. Тот сидел, уныло кивая в такт словам Агапова. "Пожелал мне смерти злой Негру-Водэ, - читал Агапов, увлекаюсь историей, - И пришла за мной смерть, да какая красивая! Но и смерть я одолел. Заткнул её за пояс, а Негру-Водэ в зайца превратил".
Балаур забеспокоился. Смерть сидела в камере перед ним, хлюпала носом, а вокруг неё прыгал чёрный заяц. И если заяц был обыкновенный, то смерть и правда красивая, да и в целом - смерть, она и есть смерть.
"А этого ты как одолел?" - осторожно поинтересовался змей, указывая хвостом на отца Димитрия. - "А этого, - воодушевлённо продолжал Агапов, - я одолеть не смог. Встретился мне на пути воин Базилик. Ни смерти не устрашился, ни чорта, ни самого меня. Пленил меня воин Базилик и теперь в ад ведёт". - "Так, - сказал змей. - Слушайте, вы бы шли своей дорогой. Базилик, - он склонил перед отцом Димитрием все свои головы, - спасибо, что зашёл, погостил... Ну, вам пора. Забирайте, пожалуйста, Агапова-водэ и этих..." - "Благодарю, поклонился отец Димитрий, - живи в спокойствии, змей-Балаур. Только барышни твои мне очень понравились, жалко расставаться". - "Забирай! - поспешно сказал змей-Балаур. - Не держи зла, Базилик, они шумные... Делай с ними, что хочешь, я их воспитать не смог". - "Ничего, - важно кивнул отец Димитрий. - Как-нибудь справимся".
И Балаур выпустил всех своих пленников на твёрдую землю. "Идите, добрые красавицы" - сказал девушкам отец Димитрий. Те исчезли: перенеслись, значит, из царства мёртвых в царство живых. От двенадцати невест Балаура не сбежала только одна - понятно, какая. "Возьми меня с собой, Агапов-водэ" - попросила она. А Агапова уж снова чорт хвостом держит, не даёт вырваться. "Прости, - ответил Агапов. - Не могу. Возвращайся к людям". - "Зачем мне люди? Кому я нужна?" - "Ты красивая, - улыбнулся Агапов. - И сама этого не знаешь... ты умна и одинока". Девушка обхватила тоненькие плечи. "Ступай, - сказал Агапов. - Если каким-то чудом найдёшь Катерину Раевскую... то есть Орлову. Скажи ей... Нет, не говори, - он помотал головой. - Ни к чему теперь. Я любил очень похожую на тебя женщину. Всю жизнь любил, - Агапов чуть развёл руками, насколько пускал его чортов хвост. - И все её любили. А она не знала. Ты оглядывайся, оглядывайся и не бойся. Ступай".
Катерина Николаевна
"А кто она такая, эта ваша женщина?" - спросила смерть.
Агапов рассказал.
После киевского отпуска он долгое время не видел Катерину Николаевну. Он написал ей и Орлову по письму. От Саши узнал, что и тот пишет, хотя не уверен, что письма доходят. После Катиной свадьбы сердце Агапова не разбилось, но переполнилось чудным свечением. Чем тревожнее становились новости, приносимые из-за Прута, тем большее волнение охватывало заговорщиков. Пестель требовал немедленно выступать, рвался договариваться с греками... За курительными столами собирались светящиеся кавалеры. Отныне их силы были устремлены в политику. Потом Орлов с Катей вернулись из Москвы, и дом их опять переполнился. Агапов почти согласился на предложение Охотникова вести солдатский кружок. И кончалась - не верила, что кончается - юность... Что до Катерины Николаевны, юность её была уж кончена. Ей было в том году двадцать четыре - и хоть она вышла замуж первой из Раевских, брак её считался поздним и отчаянным. Отец полагал, что Катя по-мужски строга, что это будет мешать ей - Господи! (Агапов замахал руками, невольно ударяя чорта по ушам) Нежнейшая, видящая все изъяны света и самой природы, и оттого страдающая; она - строгая? Впрочем, тотчас поправился Агапов, в чём-то старик Раевский прав. У Кати была такая, знаете, прямота суждений. Она знала, что умом превосходит многих мужчин, и ум свой не таила. Лучшим собеседником ей был брат Александр, такой же одинокий и, нужно признать, так же единственный виновник своего одиночества. Они были похожи или, по крайней мере, понимали друг друга. Александра не любили в свете, но потому все к нему тянулись. Он был тонок, язвителен и равнодушен к суждениям о себе. Катя была (и, пожалуй, слава Богу) лишена злости. Но редкая компания не заставляла её скучать, а играть Катя не желала. Добилась она противного, нежели у брата её, результата. Катерину Николаевну любили все. Она не бросала вызов свету и не стремилась к нему всеми силами, но её спокойная прямота удержала её на редкой и тонкой границе, где соединяются достоинство и отличие.
Но, вздохнул Агапов, она, конечно, ко многому слепа. Вот этот её характер. Все эти мальчишки, глупые суетливые прапорщики, вертящиеся вокруг неё, знали, как ни смешно, простые хитрости, способные принести Катерине счастье. А она не верила им, полагала их страсти игрой - милой, но не сегодня, занимательной, но не по душе, не теперь, не сейчас, к чему всё это... Все мы, усмехнулся Агапов, хотели её спасти.
Да хоть бы она сочла их недостойными. Но как смириться с тем, что она о них вовсе не знала? А секрет был прост, сказал Агапов. Александра мы считали циником и завидовали его свободе; Катю полагали несчастной; а они были всего лишь старше нас.
Песенка, которую пел чорт по дороге
До чего дошёл прогресс, до высот космических, повыскакивали девки всё за политических! Вышла наша Катенька замуж за романтика, хорошо вальсировал, жаль, что репрессирован! А как Машкин генерал до Сибири догулял, славно покомандовал, Машеньку порадовал! Полюшка-француженка отхватила мужика, вот бы раньше знать бы - в кандалах на свадьбу! А у Сашки Муравьёвой оказался муж толковый, видный да нестрогий, жаль сидит в остроге! Спросит баба мужика: каша ли была горька, аль платок не выстиран, что твой полк не выстроен? Аль тебе, моя душа, фуа-гра не хороша? А если вы обедали, отчего ж вы медлили, лили на Сенатскую кровушку солдатскую?..
Два великана
И встретились им на дороге два великана. Говорили они хором, как один: "Чорт не проходил ли тут?" - "На что он вам?" - спросил отец Димитрий. "Народ к смуте подбивал, хозяина сместить хотел, а после из ада утёк". - "Эмигрировал", - поправил чорт. Тут великаны его и схватили.
"Постойте-ка, великаны, - попросил отец Димитрий. - Вы его в ад несёте?" - "Точно так". - А мы туда русского человека ведём. Понесите нас, чтоб быстрее было. Мы вас отблагодарим". - "Дед! - вопил чорт из мешка, куда его сунули великаны. - Ты обещал! Вытащи меня!" - "Надоел ты мне, - сказал отец Димитрий. - По своей же глупости попался, сам отвечай". Великаны посадили отца Димитрия и Агапова на плечи, смерть и зайца взяли на руки и пошли. Шаг их был так широк, что за полчаса они прошли всё загробное царство. Агапов только вздыхал, свешиваясь с великана: какая красота кругом. Отец Димитрий и сам загляделся. Внизу проносились чудесные замки, каких не было, наверное, и в Кишинёве. А сады! Каждая виноградина была величиною с арбуз, арбузы же вырастали такими, что едва умещались в телегу. Куры в загробных дворах несли яйца в полпуда. Поля там были столь огромны, что пропахивать одно приходилось больше года. Поверх плугов строили дома, и волы тянули их по полю вместе со всеми жителями и хозяйством. Порой на пути такого дома падал принесённый ветром яблоневый лепесток. Тогда плуг останавливался. На лепесток накидывали верёвки и отволакивали его с борозды. Под ним легко можно было укрыть вола. Когда в огородах созревали дыни, не было средства перетянуть их во двор. В дыне проделывали дверь и некоторое время жили внутри, постепенно проедая ходы и комнаты. Через несколько месяцев из опустевшей дыни возвращались по домам.
И хорошо бы остановиться поглядеть, а то и попробовать хоть крошку с господарского двора, но отец Димитрий знал - всё это не полагается живым. А мёртвые с живыми не должны сидеть за одним столом.
Чорт из мешка подал голос: "Эй, - сказал он великану, - как тебя звать?" - "Великаны" - хором ответили великаны. - "Нет, я у тебя одного спрашиваю". - "Э-э... - удивился великан. - Великан". - "А я чорт, - вежливо сказал чорт. - А родом ты откуда?" - "Из лучшей в мире..." - начали было великаны. "Знаю, наслышан, - перебил чорт. - Сыт по горло вашей лучшей в мире. Ты один, спрашиваю, откуда родом?" Великан аж споткнулся. "Э-э, - протянул он. - А-а..." Великаны остановились. "Вот, - обрадовался чорт, - зарождается индивиуальность". А великаны от каждого вопроса смущались сильней. Не умели они думать за себя, не привычны были.
Отец Димитрий вытащил свой крест и стукнул им каждого великана по голове. Задрожали великаны и превратились в обычных людей. Не помнили, кто они такие, и что тут делают. "Вылезай из мешка, - сказал чорту отец Димитрий. - Теперь вижу, что хоть ты и чорт, а не совсем дурак". - "Сатрап, - пробурчал чорт. - Обскурант и контра ты, дед".
А до ада уж было рукой подать.
Чорт отрабатывает долги
Так они дошли до ада. У разбитых деревянных ворот чорт остановился. "Дальше не пойду. Посадят". - "Пригодишься, - сказал отец Димитрий. - Будешь показывать дорогу, а без тебя мы совсем потеряемся". - "Ни за что, - чорт замотал головой. - Забирайте Колю и идите, а я туда - ни ногой". И скинул Агапова на землю. "Будь по-твоему, - ответил отец Димитрий. - Но ты мне до конца служить общался, а сбегаешь раньше времени. Надо отработать".
В аду ещё спали. Ни одного огня не зажгли в кривобоких хатах. На смёрзшейся грязи лежал тонкий снег.
"Чего надо?" - обречённо спросил чорт. "Мальчик наш не такой уж и злодей, - сказал отец Димитрий. - Грехов у него хватает, но с Балауром он себя храбро повёл. И с барышней поговорил хорошо. Пусть перед тем, как в ад сойти, исполнит одно заветное желание". - "Ё, - чорт схватился за рога. - Это что ж будет..."
Агапов с трудом сел, упираясь связанными руками.
"Отпустите меня" - попросил он. "Этого не могу". - "Тогда..." - Агапов задумался. Смерть поглядывала на него с нетерпением. "Тогда... с братом попрощаться". - "Твой брат жив, - сказал отец Димитрий. - Отсюда до него не докричишься. Но я ему сам передам, как вернусь, что ты ему кланяешься". - "Тогда, - сказал Агапов, - я хочу видеть капитана Охотникова"
Чорт напрягся и исчез. А перед Агаповым возник стройный капитан с усталым лицом. Агапов побледнел.
Агапов и Охотников
"Скажи, только прямо: ты любил её?" - "Ты с ума сошёл?" - "Скажи". - "Она замечательная женщина, но нет, Коля. К чему ты спросил?" - "Неужели ты не считаешь, что она стоит любви?" - "А, - Охотников понял и повеселел. - Присматриваешься к генеральской жене? Ну во-первых, без толку, а во-вторых, доброго совета от меня не жди". - "Отчего ты не любил её?" - "Орлову? Она же Орлова. Этим всё и сказано". - "Так вот, я её любил с того дня, как увидел впервые. И Куликов... Помнишь бородатого? Он уж, наверно, покойник, служил в гренадерском... И Андрей Репнин... Тот ещё, верно, жив... Мы собирались в кружок за тем только, чтобы увидеть её". - "К чему мне это? Я давно на этой стороне. А что вы романтические олухи, Коля, мне известно". - "Неужели тебе не жаль? - удивился Агапов. - Вся твоя организация, пыл, вот это всё... и это никому не было нужно, а мальчишки плевали на ваши идеи и шли за одной Катей?" Охотников пожал плечами: "Что мне за дело теперь?" - "А тогда что было за дело? Ты знал, что нам всем республика была только приложением к Катерине Орловой? И надеялся построить из нас революционеров..." - "Олухи и есть. Ты меня ничуть не удивил". - "Так признай: и тебе нужна была Катя! Что скрывать, если все мы искали одного?" - "Нет" - сказал Охотников. "Так слушай... Помнишь, ты хотел стреляться с Липранди? Орлов помирил вас, но все и так знали, что дуэли не будет. Вы оба были невыносимы в общежитии, но мирились скоро... Мы просто ждали, когда ты вернёшься и поставишь шампанского. И вот тебя принесли..." - "Я лишился чувств от жары". - "Знаю. И когда тебя внесли во двор - в ту секунду! - Катя падает. Падает в обморок, она, понимаешь? Я никогда прежде не видел... Но я тогда уже знал... Она любила тебя. Вот весь секрет: Катя счастлива с Михайлой Фёдоровичем, но там уважение... а тебя она полюбила. Хоть бы ты пригласил её на танец или объяснился с ней в саду, Господи, ты всегда был красавцем, тебе ли не знать, как мягко объясниться с женщиной, чтобы никто не был скомпрометирован... Но ты всё твердил о конституции! Ну открой глаза: несчастная женщина, уже не молодая, успокоилась, наконец, вышла за хорошего человека, но ты! Она не знала, как нужно любить. Только ради встреч с тобой она терпела нас, нелепых, навязчивых..." - "Опомнись! - воскликнул Охотников. - Я был дружен с нею!" - "Да, но она тебя любила - единственного, кто видел в ней не женщину, но друга. Ты стал ей интересен, что тут странного? Ты умён, сердит, прям, ты не докучал ей романтизмом, и она выбрала тебя - ну подыграй ты ей, подари хоть один нежный разговор, скажи правду: что не годишься для любви, что посвятил себя идее. Тяжело ли тебе, герою, поговорить с ней?" - "Довольно!" - "Нет, Константин. Нет, не довольно, твоя холодность убивала её. Пойми ты, любая другая женщина не оказалась бы в такой ситуации, но это Катя со всеми её сложностями". - "Домыслы, - сказал Охотников. - Бред влюблённого. Я и не верил, что удастся сотворить с вами что-то стоящее". - "В этом ты прав, - устало сказал Агапов. - С нами бы ничего не вышло... Знай: это я виновник твоей отставки". - "Чушь. Моя чахотка..." - "Тебя подозревали... доказано ничего не было, но Орлов отправил тебя от греха подальше..." - "Вот как, - Охотников говорил ровно и тихо, но чаще моргал. - Не знал, что всё это устроил ты". - "Не всё... Но да, я виновен". - "Чего ты хочешь от меня?" - "Правды. Я, может быть, сократил твою жизнь, так скажи: любил ли ты Катю?" - "Болезнь меня убила, - ответил Охотников. - Ты, хоть и скотина, но не причастен к моей смерти. И я не вижу в тебе врага. Мы умерли, Коля. И больше не встретимся". - "Но ты любил?" - "Когда-то, разумеется, да. Но не Катерину". - "Я жалею, - сказал Агапов, - что так случилось. А всё-таки ты дурак, что её не любил. Пусть бы ты и выдумал, что у тебя с ней что-то есть - мы бы тебя на руках носили".
"Всё, - сказал Охотников и превратился обратно в чорта. - Заколебал. Хочешь, убей меня, дед, но я это больше слушать не могу". Агапов смотрел на него, не понимая. Потом упал.
"Простите, - смерть прятала лицо за желтым платочком, - это очень трогательно. Простите, - она всхлипнула. - Какая история..." Отец Димитрий похлопал Агапова по щекам. "Холодно" - проборматал Агапов. Вблизи ада страшно морозило. Отец Димитрий с чортом поставили Агапова на ноги. "Аша-й, - сказал отец Димитрий. - Пошли, бэйете, пора, пора".
Отец Димитрий удивляет смерть
Они прошли по дороге мимо сломанных плетней и тёмных домов. Собака залаяла из-под ворот, и Смерть взвизгнула от неожиданности. Агапов трясся от холода и прерывисто дышал. "Ну дают, - чорт провалился копытом в замёрзшую лужу. - Всё переделали, не узнаю прямо..." Отец Димитрий остановился у колодца без ведра. "Аища, - сказал он. - Пришли. Тут твой ад". Агапов бессильно кивнул. "Ты дальше не ходи, - отец Димитрий почесать чорта меж рогов. - Спасибо тебе. Только не уходи, подожди, пока мальчик спустится".
"А где все? - удивилась смерть. - Кто мне за него распишется?" - "Там внизу, барышня. Полезай в колодец, а я за тобой мальчика сброшу". - "Фи, - поморщилась смерть. - Подержите меня" Она подобрала юбки и залезла на край колодца. "Давай, красавица" - и отец Димитрий подтолкнул смерть обеими руками. Та вскрикнула и исчезла в колодце. Раздался всплеск, удар и новый возмущённый вопль.
"Это что?! - визжала смерть, стоя по пояс в гнилой воде. - Где? Как?" - она шарила по стенам, но никакого выхода не было. Заяц Вильгельм мостился на её плече. "Где ад?! Почему тут так мокро?"
"Потому, - сказал отец Димитрий, - что это никакой не ад, а моя прекрасная Бессарабия".
"Что он говорит?" - растерянно спросил Агапов у чорта. А отец Димитрий говорил по-молдавски, и не знал, как объяснить Агапову свой замысел. Они стояли у заброшенного колодца на окраине Малул Алб. "Немедлено поднимите меня!" - скрываясь на писк, вопила снизу смерть. "Нет, - отец Димитрий отошёл от края. - Посидишь тут лет двести, подумаешь, умнее станешь". Агапов вдруг закашлялся. "Что это? - он сплюнул на снег и принялся ощупывать себя окоченевшими руками. - Я что... живой?" - "Точно, живой. Моартя та вот сидит, у той фынтыне. Йатэ". - "Так я жив? Свободен?" - "Дап кум свободен! - усмехнулся отец Димитрий. - Моартя нужно достать, она тебя сразу заберёт. Дар минуту имеешь пожить ещё, бэйете". - "Дед, - ошалело сказал чорт, - я ему переведу. Что ты творишь?"
"Я вас всех заберу!" - не унималась смерть. "Не заберёшь. Из нас всех тебе один русский предназначен. Тут мой дом, а не твой. Эй, чорт, переведи Агапову. Слышишь, барышня, я тебя тут оставлю и уйду. Потом ты, конечно, выйдешь и многие жизни пожнёшь, но это потом. А если хочешь сейчас на волю, дай нам святую клятву, что исполнишь каждому по желанию. Тогда я тебе верёвку спущу". "Зачем вы это делаете?" - спросил Агапов, которому чорт всё перевёл. "Э, мальчик. Я священник. Не моя это работа - водить людей из рая в ад. Я тебя причастил, мне и отвечать за твою душу перед жандармским капитаном. Проси у смерти, чего захочешь. Только жизни не проси, - добавил отец Димитрий, видя, что Агапов уже открывает рот. - Хочется оно, конечно, но не жизнь это будет, а каторга. Смерть на то и смерть, чтобы жизнь забирать, а дарить она не умеет".
Конец истории
"Согласна! - донеслось из колодца. - Просите, что желаете, и поднимите меня из этой гадости!"
"Хочу... - чорт замялся и почесал за ухом. - А чего я хочу? Эгалитэ, фратернитэ? Учредительного собрания?.. Нет, слушай: хочу поднять новое восстание. И чтобы получилось! Я тогда весь ад реформирую, заживём лучше, чем в раю. Устроишь?" - "Почему нет, - сказала смерть. - Победы я тебе не обещаю, но дам тебе больше силы, соберёшь новую армию и если чего-то стоишь, справишься. Ну, прощай". Она махнула платочком, и чорт исчез навсегда.
Я хотел бы написать, что, исчезая, он помахал отцу Димитрию хвостом и счастливо улыбнулся, но ничего это не было: растворился и всё.
"Теперь ты, - сказал Агапову отец Димитрий. - Роаг-о сыць фак щи врай". Агапов подумал, что отец Димитрий предлагает ему отправиться в рай. Он покачал головой. "Спасибо, но нет. Я хотел бы другого... вы слышите меня, mademuaselle?" - "Слышу!" - "Хочу иметь над вами власть, - севшим голосом произнёс Агапов. - Хочу, чтобы не было для меня ни будущего, ни прошлого, и в любом времени я мог вам указать человека и сказать: оставьте его. И вы бы его оставили".
Смерть в колодце плеснула по воде. "Вы не знаете чего просите. Оставлю я - придёт другая. А за других я вам не буду обещать". - "Пусть так". - "Будет исполнено. Я назначу вас своим советником. Каждому, кто идёт ко мне, в прошлом или будущем, можете перейти дорогу, и если он свернёт, я его оставлю".
Агапов оглянулся на отца Димитрия. "Она говорит правду?" Отец Димитрий пожал плечами: "Не знаю. Ты выбираешь". - "Да! - крикнул Агапов. - Я готов". Тотчас он превратился в серого зайца. Неведомая сила подхватила его и унесла в колодец. "Здравствуй, Николай, - сказала смерть, подхватывая зайца под брюхо. - Познакомься с Вильгельмом. Вы подружитесь". Зайцы принялись нюхать друг друга, негромко чихая.
Смерть посадила их на плечи. А время само собою переменилось, и отец Димитрий вспомнил, что оба зайца были со смертью с самого начала их похода.
"Так я пожелаю, - сказал отец Димитрий, - чтобы ты всем своим подругам обо мне рассказала". - "Я ожидала худшего, - с некоторым удовольствием отметила смерть. - Что ж, ваша просьба будет исполнена".
Отец Димитрий поклонился, хотя смерть его не видела из колодца.
"Освободите меня!"
"Теперь можно, - согласился отец Димитрий. Скинул в колодец верёвку. - Выходи, да в моём краю не задерживайся".
Смерть ушла и после рассказала другим смертям об отце Димитрии. И такое она им рассказала, что те и по сегодня боятся за ним прийти. Так и живёт на свете отец Димитрий - ни тюрьма не сгубила его, ни турецкая сабля, ни газы в Первую Мировую, ни казачья нагайка, ни красноармейский штык, ни румынская пуля, ни голод, ни бандитский кастет, ни водка, ни похмелье, ни печаль, ни веселье, ни огонь, ни стужа, ни омут, ни лужа, ни свет, ни заря - видно, не зря.
Жандармский капитан Ростовецкий, просыпаясь в опостылевшей ему Молдавии, видел рассвет и не сомневался ни на минуту, что сияние огненное над головою - это алая ксива Бога, стучащегося к нему.
![[]](/img/p/potorak_l_m/juzhnoeobshestwo/20200611_095523-01.jpg)