Запахло сероводородом - трамвай проезжал мимо чёрных от нефти баков, труб и трубопроводов завода "Нефтегаз".
В далеком детстве я не обращал внимания на этот неприятный запах.
Но вот однажды после долгого отсутствия, приехали мы в Горький в отпуск на всё лето и по дороге в Сормово мы подъезжали к этому заводу на такси. Почувствовав, знакомый с детства, запах тухлого яйца, от умиленья тогда я чуть не прослезился. Как гениально говорили древние: "и дым отечества нам сладок и приятен".
Недавно на лекции по Теории поля я тоже обнаружил в себе зачатки гениальности. У доски стоял профессор Таланов. Он выписывал столбиком уравнения Максвелла и диктовал их. Третье уравнение звучало как магическое заклинание: "Дивергениция БЭ равнанулю. Профессор объяснил нам, что у магнитного поля нет истоков, поэтому его силовые линии замкнуты. Пульсируя, они в соответствии со вторым уравнением, порождают вокруг себя кольца переменного электрического поля, которые, в свою очередь, порождает кольца переменного магнитного и так далее и так далее. В итоге, так генерируются в пространстве электромагнитные волны.
Эта новость прозвучала довольно дико. Я шёпотом повторял: "Дивергениция БЭ равна нулю", надеясь раскрыть великую тайну уравнения. И тут мне в голову пришла почти гениальная мысль: "Чтобы запомнить эти уравнения надо срочно придумать специальную транскрипцию". Я стал энергично думать, и придумал. В моей гениальной транскрипции уравнение зазвучало энергично, как команда капитана - дивбарану. Или, вроде как бы обращение к друзьям: "Дивные вы бараны!" Четвёртое уравнение: "Дивергенция ДЭ равначетыре пи ро" зазвучало совсем уж экзотично: дивдрачепиро. Просто и мило совсем как: "Дивно драчуны пируют". Это были редкостные по силе находки. Такое запоминается сразу и навсегда. Все стали хихикать над моим открытием. А Саша Савичев доброжелательно так и вдумчиво, вроде как мой личный врач психиатр, спросил меня: "Ну, и какой же, всё-таки, физический смысл, Костя, в твоей - дивдрачепире?"
Дался им этот смысл неуловимый. Зачем он вам, его ведь не было и раньше. А эти - уравнения Максвелла теперь звучат как музыка, МоцАрта. Но ничего я не сказал, и только улыбнулся как Галилей на суде инквизиции
Налили по второй, и выпили за космос. Я стал настаивать на массовых космических полётах. А Таня, классная чувиха, сказала вдруг так искренне и тихо: "Я с детства не любил овал. Я с детства угол рисовал".
Саня задумался, затянулся сигаретой "Стюардесса" и, выдохнув дым кольцами, сокровенно сообщил: "Что ж! Камин затоплю, буду пить...Хорошо бы собаку купить". Потом он классно нас повеселил. Недавно с Таниным семейством они рыбачили на Волге. Уж что-то часто мы рыбачили. И там, конечно, выпивали. А Саня, как обычно, им "про камин" продекламировал стихи. Камина рядом не было. Он взял топорик и энергично изрубил, какие-то длинные жерди, и побросал их в костёр. А утром оказалось, что это были лодочные весла. Закончив рассказ, Саня невинно засмеялся: "Гы-гы-гы".
Меня в разговоре неумолимо уносило в будущее. В 2000 году, при коммунизме, у людей будет всё необходимое для жизни, без денег, как говорится "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Смысл дальнейшей жизни будет только в поиске и создании новых знаний и произведений искусства. Закончится эволюция материальных систем и начнётся эволюция мысли, как говорил Вернадский, возникнет "ноосфера".
Таня с сожалением сказала: "Ну вот, а я мечтала стать прокурором. Боюсь. Останусь без работы. Ведь при коммунизме преступников не будет".
А Саня закатил глаза и, усмехаясь над собой, и самому себе не веря, рассказал нам про свою довольно дикую мечту.
- Звонят мне ночью, а я доктор физмат наук, полковник милиции и КГБ, а рядом в постели жена - кошечка, она - прокурор, естественно. Я поднимаю трубку, а мне говорят - нарушен закон сохранения материи, в магазине исчезло три рулона мадепалама. Вот вам и вся "ноосфера".
Я, как заведенный, продолжал говорить про науку. Ученые, например, проращивали семена пшеницы на разной воде, которую кипятили на электричестве, газе, дровах, и соломе. Так вот на воде, которую вскипятили на горящей соломе, зерно всходило быстрее всех!
--Промблема!-- сострил Саня голосом Райкина.
Но я не унимался. Говорил и говорил о проблеме искусственного интеллекта, персептроне Розенблата, черепашке Уолтера, программе универсального решателя задач GPS, проблеме распознавание образов, эвристическом программировании, проблеме четырех красок.
Иван Александрович разливая водку, глубокомысленно заявил: "Коммунизм есть советская власть плюс химизация всей страны".
Выпили за коммунизм. "Кстати о коммунистах", - сказала Таня шёпотом, чтобы не слышали старшие, и рассказала нам анекдот.
- Вьетнамский пулеметчик говорит: "Командир! У меня кончились патроны?
- Но ты же коммунист Ли-Си-Цин! - сказал командир. И пулемет застрочил с утроенной силой.
- Людям нужно хлеба и зрелищ. Хлеб будет, а вот со зрелищами опять же промблема,- сказал ехидно Саня.
Но я гнул свою линию, что после создания искусственного интеллекта открытия уже будут поставлены на поток.
- А как же мы будем тогда жить без денег? - удивленно и озабоченно включился в разговор Альберт.
- Этого я совсем не понимаю. Ну, например, вырастил я огурцов на своём огороде сто вёдер. Я их не съем, девать их некуда. И никто мои огурцы не купит: денег нет ни у кого, вообще. Нонсенс. Э, и причём же здесь наука, А куда девать тяжелый ручной труд? И вообще, какой же тогда смысл в этой жизни - закончил свой монолог Альберт.
- Тяжелый ручной труд сделал из обезьяны Гамадрила, который в итоге стал ученым хомо сапиенсом, - сказал я категорично.
Альберт задумался и поник головой от избытка информации.
- А почему другие обезьяны не захотели стать Гамадрилами? - спросил Альберт через некоторое время озабоченно.
- Просто не захотели. Гамадрилом быть очень трудно, нужно быть культурным, много учиться и много сдавать экзаменов,- пояснил я уверенно.
Костёр прогорел. Дрова кончились, а весел, которые можно изрубить, у нас не было. Стало совсем темно. Мы утомились от умных разговоров. Альберт и Иван Александрович легли спать в машине.
-А запад всё-таки успешно загнивает,- сказал Саня и залез в палатку.
- Буржуев можно бить и лёжа,- добавил я, залезая в палатку следом.
Таня легла в середине. А мы с Саней по краям. Мы, конечно, остались в одежде и укрылись телогрейками, ночью было всё-таки прохладно. Саня заснул быстро, его дыхание сделалось ровным и бессмысленным. Мне не спалось. Мой организм отказывается спать: видимо водочно-бензиновая смесь усваивалась плохо. На душе было тяжело. Мне казалось, что я наговорил много лишнего. Я чувствовал, что Таня тоже не спит и о чём-то думает. Я замер пытаясь заснуть.
Она приподняла голову и тихо и тихо смущенно спросила меня: "Костя ты не спишь?"
Голос у нее был такой трагический, и я почувствовал, что слёзы возможно у нее где-то уже на подходе. Я ей ответил так непринуждённо, словно спать и не собирался: "Нет, не сплю". А у самого сердце так забилось, так забилось, как чебак на крючке. Неужели она в меня влюбилась? И что мы после этого будем делать? И что будет с Саней? А она мне и говорит опустошённо и безнадежно: "А ты знаешь, Костя, я Сашу то ведь не люблю совсем. И теперь не знаю, что мне делать?".
Я съёжился и заставил себя притворным фальшивым голосом начинающего, актера уговаривать Таню, что Саня отличный парень и всё будет хорошо и стерпится - слюбится, и так далее. А в это время в подсознании я знал мою сверхзадачу и беззвучно про себя кричал: "НЕ ВЕРЮ". Я замолчал. Фальшивить долго было трудно. Я со страхом и тайной надеждой ожидал, что она всё-таки скажет, что любит меня, но она ничего такого не сказала. Она молчала, слушая мои фальшивые слова. Пепса то она хотя бы не любила, а меня она вообще никак не определяла. Я был никто.
Я для нее не был просто друг. Как говориться "человек человеку друг товарищ и брат". Тошнота подступила к горлу, и я срочно выбросился из палатки в серое прохладное очень раннее июньское утро, как в открытый космос. Галактику Месье-31 уже не было видно. Земля вращалась быстрее, чем думал Галилей. Как трудно устоять на ногах. Я повис на влажных кустах тальника и стал элементарно блевать. Возвращение со звезд оказалось трудным. Я сходил на берег реки, умылся и вернулся в палатку.
Саня лежал в позе зародыша, сквозь сон он сказал: "Костяк - это ты? Бледнолицые перешли Айдахо?!"
"Перешли уже давно, мой славный Монтигомо, - ответил я шепотом. Таня, кажется, уже спала, а может быть, и нет. Мне было всё равно. И тут неожиданно я заснул.
Мне снился сон: будто я Менделеев, который спит в том сне, в котором он открыл свою таблицу. "Мешать водку с бензином ненаучно",- подумал профессор Менделеев. "Надо найти оптимальную пропорцию. Решу-ка я, пожалуй, уравнение Навье - Стокса" - ватным голосом сказал Менделеев. Он стал искать учебник по дифурам. Поплыли мимо полки с книгами: "Основы математического анализа" Фихтенгольца, "Задачники" Демидовича, тома "Теоретической физики" Ландау и Лифшица. Это были тяжеленные кирпичи, из которых можно сложить вторую пирамиду Хеопса. За ними спряталась тоненькая книжица в цветной обложке: "Системная физика-решение шестой проблемы Гильберта". Менделеев её открыл, а там была удивительная таблица всех законов физики, ну прямо как его таблица элементов. А я подумал: "Вот это да, вот это и есть моя формула мечты, моя универсальная шпаргалка по физике. Мне бы такую таблицу на экзамен" Но она бесшумно, испарилась, как чеширский кот. Я провалился в третью фазу сна.
Проснулся я позже всех. Все сидели у костра, и, кажется, завтракали. Я пошёл к реке, грозно распевая песню:
"Куба - любовь моя
Остров зари багровой...
Вновь говорит вдохновенно Фидель,
Родина или смерть!"
Настроение было паршивое. В дрожащей скомканной душе образовалась пустыня, покрытая пеплом сгоревших чувств. Утерян в жизни всякий смысл. На меня надвигался сакраментальный вопрос: "Быть или не быть". Я стал маленьким, и одиноким, совсем как бедный Гамлет. Классики, цинично, знали всё и всё предвидели. Учителя литературы, тупицы, их совсем не понимали и поэтому не могли правильно нас научить самому главному - как жить. Какие к чёрту лишние люди: Гамлет, Печёрин и князь Мышкин. Про них написаны книги. Они то, как раз нужные всем люди - это мы сами все лишние люди. Даже эту дурацкую рыбалку никто не мог предвидеть. К сожалению, не одиноки только шизофреники.
Чтобы немного успокоится, я встал на колени на берегу реки у воды и почистил зубы, всё тем же банальным солоноватым "Поморином", умылся, вытер лицо и руки белым вафельным полотенцем и пошёл к костру распевать одну из своих утренних боевых песен, естественно, сочиняя её на ходу:
Жил отважный Гамадрил
На рыбалку он ходил
И не раз он сам себе говорил:
Гамадрил, Гамадрил улыбнитесь, ведь улыбка - это флаг корабля.
Гамадрил, Гамадрил подтянитесь, только смелым покоряются моря.
Присел к костру. Все стали иронизировать и посмеиваться надо мной. Кто же это такой слабак ночью у нас в кустах бросал харчи и умудрился проспать завтрак? Неужели это он. И так далее. И даже Таня, коварная, надо мной смеялась. А я только виновато улыбался, и соглашался со всеми, развивая эту тему до абсурда, преувеличивая всё, что они ни говорили.
Я знаю, что когда смеются над тобой, то нужно смеяться вместе со всеми. Я это сам открыл. В школе мне сказали, что не пустят на уроки, если я не подстригусь. Пришёл я в парикмахерскую, а там как назло команду ПТУ-ушников стригут под Котовского. Кстати фасонов причесок в Зырянке было пять: полька, полубокс, бокс, чёлка и наголо. А в пятом классе разрешалась чёлка. Я занял очередь. Зверски пахло одеколоном Шипр. Когда парикмахер начал меня стричь, то машинка неожиданно пошла круто наискосок к затылку. Я удивился и спросил: "Какой фасон стрижёт товарищ парикмахер?" Тот тоже удивился, что разве я не ПТУ-ушник. Я сказал, что нет, а он, прилизанный такой, стал сокрушаться и хвалить мои шелковистые волосы, и даже рассказал, как он на фронте чуть было ни попал под трибунал, испортив маршалу прическу. Жаль, что парикмахера тогда не расстреляли, подумал я. Стараясь спасти положение, он изобрёл мне коротенький чубчик. Такое я видел когда-то в книжке японских сказок, у самураев. Когда я появился в классе, все стали насмехаться надо мною. Я улыбался скорбною улыбкой самурая решившего себе устроить харакири и рассказал, как было это всё смешно безумно, когда чуть было, наголо меня не обкарнали. И на глазах у всех я превращался в героя, и становилось западло им надо мною издеваться. Такая самурайская прическа в школе у пацанов вошла на время в моду.
Мы вернулись с рыбалки, как ни в чём не бывало. Я записал в дневнике.
"Почти всю ночь был интересный разговор. Содержание разговора писать не буду потому, что я его отлично помню, а если его узнает Саня, он огорчится.На улице льёт как из ведра. Дождик ни на минуту не перестает. Хоть я и дал обещание не курить после рыбалки, а сегодня купил Прибой. Ну и тряпка! Какой к чёрту сверхчеловек. Был бы просто человек и то хлеб".
Через несколько дней мы вновь засобирались на рыбалку. А Саня как бы между прочим, но с какой то ехидной интонацией сказал, что он слыхал, как Пиля в разговоре со своей подругой будто бы сказала, что наша Ира уже промокла. Я содрогнулся и похолодел. И неожиданно сам для себя я отомстил ему за плохую новость. Я взял да и рассказал Сане, что Таня его не любит. Он стал белым, как парусина. А мне, ну прямо, как Лермонтову вдруг на ум пришли стихи:
"Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..."
Саня замолчал, он впал в кратковременную прострацию, застыл и вжался в зеленую кушетку, на которой мы сидели у нас дома. Потом он криво усмехнулся и, глотая невидимые слёзы, прохрипел: "Да-а-а. Fatum non penis in manos non brados."
Что творилось у него в душе? Наверное, ему было очень горько, наверное, хуже, чем мне. Любовь редко гладит, а чаще бьёт наотмаш.
"Лисе не спрятать своего хвоста, как говорил великий Мао. На рыбалку мы больше не поедем, нарыбачились", - сказал Саня, приходя в себя.
- Костя, сходи к Пиле сам, придумай, что нибудь, причину, какую ни то. Скажи ей, что на рыбалку ты не поедешь, и она сама сообразит, почему и что.
Я пришел к Тане, чтобы сказать, что я на рыбалку не поеду потому, что у меня отец якобы заболел алкоголизмом на неделю. Более дурацкой причины я придумать не смог. Я подошёл к их неказистому дому. Навстречу мне вышел Танин отец. Я спросил его: "А Таня дома?"
-Да она еще не встала. Проходи, не стесняйся.
Я робко зашёл в спальню. Она лежала под одеялом, её каштановые волосы разметались по подушке. Я почувствовал свежий запах её юного тела. Пахло чем-то таким родным знакомым ещё с грудничкового возраста. Она потянулась и сказала сонным голосом: "А это ты Костя", нисколько не смутившись того, что я стою около неё одетый, а она в ночной рубашке лежит в постели.
- Да это я,- сказал я, покачиваясь на деревянных онемевших ногах.
-Ну что? Мы поедем на рыбалку?
-Нет, сказал я, - не поедем. У меня отец, кажется, запил. Кризис пятидесятилетних. Нельзя мне ехать. Мало ли что.
-Ну и ладно, - сказала она задумчиво.
Пепс и Пиля расстались навсегда под новый год. Пепс поставил точку в их отношениях, вдребезги разбив об пол пластмассовый будильник.
На просторной площадке трамвая, обняв друг друга за плечи, стояла в кружок компания из троих слегка пьяных молодых людей. Они были немного старше меня, и в их фигурах уже чувствовался грубый жизненный опыт. Опустив головы, они с лёгким надрывом, трагичными голосами пели:
Сиреневый туман над нами проплывает,
Над тамбуром горит полночная звезда.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.
Трамвай затормозил. Я вышел в морозную темноту. Это была моя остановка
КОНЕЦ
РS.Экзамен по матфизике принципиальной Беловой я пересдал, догадавшись сам, что в задаче требуется сделать преобразование Фурье ещё и начальным условиям. Результаты матрицы отношений были беспощадными. Я получил среднюю оценку близкую к числу Пи. Как часто мы завышаем свои самооценки! Поиски формулы мечты продолжились.