Вчера под конец рабочего дня заскочил ко мне Шеронов и вновь разговор зашел о физике. Я стал жаловаться ему на трудности в изложении некоторых вопросов строения Универсума. Правда, к слову сказать, разговоры об этом я уже давно давал себе слово не вести. Но вот тут нарушил свое обещание. Видимо, искренне желая мне помочь и, ничего не подозревая, он попросил рассказать хотя бы об основных свойствах Универсума. Я некоторое время брыкался, ссылаясь на то, что спецификация этих свойств будет достаточно длинной, что-то около 10 километров. И, в конце концов, я уже недавно показывал ему структурную схему Универсума, от которой он пришел в дикий восторг и сказал, что если бы присваивались звания для псевдо - ученых, то я получил бы только за эту схему звание главного псевдо - академика.
Но Шеронов продолжал настаивать, говоря о том, что ему достаточно несколько основных свойств: из каких элементов он Универсум состоит. После я уже понял, что не только достаточно, но и даже довольно много придётся урезать количество предъявленных свойств. И, в конце концов, я сдался и сформулировал такой тезис. "Универсум есть объединение пятимерного пространства и пятимерного времени". Шеронов выслушал это и, изменившись в лице, вытаращил глаза и начал орать, что я должен обосновать это, что все это противоречит всему известному всем людям и ученым и всему миру и т.д. Я как, всегда пытаясь его успокоить и перевести в конструктивную тональность, делал ироничные словесные комментарии к его воплям, вставляя фразы типа, всем известно, что земля плоская, что она стоит на трёх китах и, вставлял фразы из других мифов и легенд, которые заменяли древним научную картину мира.
Для облегчения разговора я решил сузить задачу по доказательству много мерности Универсума. Хотя, собственно говоря, нужно было вообще то не доказывать, а пояснить. И даже это невозможно было сделать, поскольку толщина культурного слоя нашей беседы очень мала. И выращивать сложные многомерные мысли на нем практически невозможно. Ну, как рассказать о неведомом? Можно только сравнив его с известным. Но если культурный слой "известного" мал, то задача становится очень сложной и нервной.
Поэтому я попытался минимизировать неизвестное, оставив для Универсума трёхмерное пространство и двухмерное время. Попытка показать, что пространство трёхмерно удалась, хотя это получилось у меня с трудом. Правда если задуматься то с самого начала звучит достаточно дико вопрос о том, как показать или доказать, что пространство трёхмерно. Даже общеизвестные истины, в наших разговорах с Шероновым даются нам с трудом. Всё, что я говорю ему, подвергается страшному сомнению, как сообщения Штирлица для гестапо. Между тем если что - то даже глупое, но облеченное в наукообразную форму будет прочитано им в официальном издании, то будет всегда встречено без всяких подозрений. Причина тут видимо в том, что перед книгой ничего не надо демонстрировать, нет обратной связи и можно быть нейтральным. Шеронов любит книги.
После того как мы пришли к согласию, что пространство трёхмерно, что, собственно говоря, тоже очевидно не для всех, и, слава богу, Шеронов тут не подкачал, мы перешли к разговору о двухмерности времени. При попытке объяснить двухмерность времени я сослался на то, что в формуле для периода колебаний маятника, период входит в эту формулу в квадрате. Исходя из этого, я предположил, что время, следовательно, можно представить некой двумерной сущностью. Шеронов совсем позеленел и начал кричать, брызгая слюной, что из этого совсем не следует двухмерность. Он долго кричал (он очень эмоционально относится ко всему нестандартному) о том, что все нормальные люди решают нормальные задачи, а только ненормальные решают ненормальные задачи, вроде того, что придумывают (унизительное для людей - моя добавка) совершенно никому не нужное пятимерное время. Потому что для того, чтобы отмечать во времени события совершенно достаточно одномерного времени. Вот если бы потребовалась система координат многомерного времени, тогда да, было бы уместно вводить двухмерное время. И более того, он даже сказал о том, что тогда можно было бы и согласиться с многомерным временем. Я понял, что ответа на вопрос у меня нет, а вопросец - то конструктивен. Но этого хотелось мне. Я задумался, и образовалась пауза. Мной овладела досада, я был побежден.
Я разозлился и начал ругаться на Шеронова, что он непонятливый болван и ничего не может понять, хотя последний вопрос был великолепной находкой для меня. Ответ на этот вопрос был ещё одним путём в обосновании многомерного времени. Мы расстались.
Вечером, я читал книгу Гачева, кажется, она называлась Ментальность. Эту книгу, конечно же, дал мне Шеронов. Я читал о том, как автор книги жил осенью 91 года в Америке и читал лекции по литературе в Университете. И подсознательно и естественно под процессом чтения искал решение задачи о необходимости введения координат для пятимерного времени или хотя бы для двухмерного. Я уже был согласен, на время, с Шероновым найти обоснование хотя бы для двухмерного времени. И через час после чтения Ментальности, кстати, книга меня увлекла, решение неожиданно всплыло из подсознания в мысленное пространство сознания, прямо в поле моего внутреннего зрения.
Решения было таким. Представим себе струну, которая колеблется с переменным периодом, тогда кроме оси обычного времени потребуется ещё одна перпендикулярная ей ось для задания значений периода колебаний этой струны в соответствующий момент времени. Я подумал -- ай да Шеронов, ай да кролик. (Шеронов -- это не только много книг, но и несколько килобайт хороших вопросов. Об этом я подумал сейчас.) А в то время, вчера вечером, я подумал тоже что-то хорошее о Шеронове, но не оформившееся в слова. Меня так и подмывало позвонить к нему и рассказать о своем решении. Но после некоторых рассуждений о недостатках телефонных доказательств, я продолжил свой вечер в обычном режиме.
Утром мы как всегда встретились с Шероновым около киоска Печать. Я спросил его "Когда он научится думать?" Он естественно среагировал адекватно, но чувствовалось, что настроение его не совсем подходящее. Но меня распирало от готового решения, и я безжалостно затеял спор. Всегда есть оправдание, например, что истина нам дороже. Я напомнил Шеронову о нашем разговоре про пятимерное время. После этого я выложил ему свои аргументы для введения второй координаты времени, на которой откладывается период колебания струны. Он начал говорить, вначале нормально, о том, что это совершенно не доказательство и не обоснование. Я парировал, что нигде не запрещено вводить пятимерное время, а также и двухмерное тоже, которое легко представимо с помощью модели колебаний струны. Он ответил, что только мне оно и понадобилось. И стал кричать, что на свете не найдется ни одного человека, который бы согласился с моим двухмерным, а с пятимерным временем уже, тем более что он допускает ещё, что пространство десятимерно, это он читал в умных книгах. Но вот про многомерное время он нигде не читал. Я сказал, что трудно читать ещё ненаписанную книгу. Намекая на то, что как же мне трудно объяснить, тем более написать свою работу. Шеронов ответил, что ему уже начинает казаться, что я его разыгрываю, что я несерьёзно отношусь к нему и нарочно предлагаю ему такие утверждения (для его унижения это моя ремарка, мой домысел) о пятимерном времени. Оно видимо Шеронову совсем не нужно. Поэтому он сказал, что надо уже прекращать все споры об этом. После этого я перевел разговор на книгу Гачева. Обругал я книгу его нарочно, а отчасти я так и думал, как и говорил. Шеронов при этом вяло сопротивлялся. Видимо пятимерное время, и мысли о предстоящей работе над алгоритмами агрегата совсем утомили его.
Мы совсем подошли к нашему корпусу. И тут Шеронов предъявил своё любимое доказательство. Суть его доказательства состоит в том, что я недостоин своих мыслей, а именно, что существует множество нерешенных задач по физике, которые публикуются в нормальных толстых журналах, а вот мне нужна сверх амбициозная и никому не нужная проблема пятимерного времени. Я на это ответил ему, что введение пятимерного времени является средством к решению довольно известной проблемы -- шестой проблемы Гильберта. И на его сомнение о существовании нормальной проблемы, которую я пытаюсь решить с помощью пятимерного времени, давно у меня существует ответ. И он также поработал над поиском подлинной формулировки этой проблемы. По моей просьбе он снял недавно в библиотеке ксерокопию с текста авторской формулировки шестой проблемы Гильберта. Я думал, что он помнит об том, что я решаю шестую проблему Гильберта. Я слишком многого захотел, помнит он многое, но связать, может не всегда. В этот момент, видимо, он совершенно не увязывал эти две проблемы. Кролик оказался в замешательстве, на какую лампочку выделять слюну.
"Ну да ладно хр. с тобой, мне некогда" -- сказал он и пошел в свой корпус.