Слава лежал на диване и смотрел в своё окно. За ним на старом мощном вязе желтели листья. Время от времени они отрывались и медленно падали вниз. Точнее листья не желтели. Они становились оранжевыми.
А сегодня садился туман. В доме Славы было сухо и тепло. Камин и лакированные обитые сосной стены согревали. Вдоль стен стояли полки со старыми книгами. Слава здесь и жил. Совсем один. Он грелся у камина, иногда пил коньяк, иногда включал свой старый радиоприёмник, который всё равно почти ничего не ловил.
Иногда к Славе в гости заходил дождь. Они подолгу болтали на открытой веранде возле дома. Пили холодный чай, Слава курил. Дождь оказался приятным собеседником.
- Ты когда-нибудь любил? - спросил Слава.
Дождь смотрел вдаль на вершины гор.
- А я любил... было время, когда я хотел подарить ей всё. Она пользовалась большим успехом, и я не был приоритетом. - Слава рассказывал медленно. Да и некуда было торопиться. - Я всегда был одинок и общение, простое общение с ней, только оно удерживало меня. Я бы просто сошёл с ума... или повесился. Человек не может быть совсем одинок. Друзья не всегда поймут. Да и дело не в понимании...
Такой она и была. Была хорошим другом, была той, с кем я мог поговорить о чём угодно, будь то опера или собачье гавно из под снега. Только с ней я не чувствовал себя одиноким. Ведь самое страшное - это одиночество. Это хуже голодной смерти или гибели родного сына... бывало, я даже иногда ночами плакал...
Но потом мы поженились. - Дождь пил чай и смотрел на тучи, на горы, на мокрые листья. - Но, прожив с ней немного, я вновь стал одиноким. Приходил с работы, она вскакивала с дивана, крепко меня обнимала, целовала, заглядывала в глаза, надеясь увидеть в них взаимность, но была чужой. По вечерам я стал напиваться. Тогда я и остался совсем один, но сейчас я её не виню...
- А где она? - дождь перевёл глаза на Славу. - С тобой?
Слава посмотрел на лужу у крыльца. В ней расплывались круги от крупных капель. Дождь барабанил по крыше веранды. Слава затянулся сигаретой.
- Когда-то она и была со мной... да и сейчас лежит в погребе...
Постучали. По крыше стучал дождь. Стук повторился. Слава, накинув плед на плечи, подошёл к двери.
На пороге стояла маленькая девочка в нарядном промокшем насквозь платьице, в сандалиях и белых грязных гольфах. Её трясло от холода.
- Как тебя зовут? - спросил Слава. Девочка подняла на него свои большие голубые глаза. Зубы её стучали.
- Холодно... - произнесла она нежным красивым детским голосом.
- Заходи.
Девочка вошла, а Слава на минуту задержался, глядя на свинцовые тучи. Подул ветер.
Слава переодел её в свой халат, развесив мокрую одежду на просушку. Под халатом девочка была совсем голенькая. Они поужинали, а потом включили приёмник. Так и сидели, греясь у камина и слушая музыку тридцатых.
А ночью... О, как приятно было насиловать это маленькое нежное тело...
Слава сидел у могилы девочки под старым вязом и пил портвейн прямо из бутылки. Сегодня солнце в последний раз облизывало землю, ветер почти не спешил.
- Ты знаешь... Я никогда никого не мог разлюбить. Это чувство во мне только становилось меньше, как-то засыпало, чтобы в определённый момент пробудиться. Я любил многих. Это чувство животное, низкое. Бессонные ночи и отведённый взгляд... Сейчас я никого не люблю. Раньше я ещё любил писать карандашами... Женщины непостоянны, а друзья предают... Жизнь дерьмо. Нас со страстью ждёт только смерть. Лишь она одна нас полюбит. Я помню картину Дали - "Некрофильский источник", бьющий из рояля. Гармония прекрасного.
Когда Слава пил, его чувства обострялись. Но постепенно даже о жизни он стал думать без паники. Сейчас он сидел на кухне и ел сырое мясо. Он только что достал его из морозилки, отрезал тонкими ломтиками и обмакивал в соль и перец. Классные ощущения. Можно и в еде найти смысл. Казалось, и кровь его текла быстрей.
В окно осторожно заглянула заря. Слава любил рассвет. Прохладный воздух, вся природа была свежей-свежей. Он вышел на веранду. Тишина. Но тишина была живой. Не пустой и не уставшей.
Слава был немного пьян и в тишине рассвета он вспомнил те глаза, что с такой преданностью и любовью когда-то смотрели на него. Сейчас его выворачивало. Ничего более лживого нет на свете.
Но глаза её красивые. Он хотел бы их съесть. Почувствовать их солёный холод.
Слава надел тёплый коричневый свитер, потёртую куртку и вышел из дома. Он уходил.
Закурив, Слава пошёл по пыльной дороге. Он не знал куда идёт. Не взял с собой вещей. Его никто не ждал, ничего не держало. Спину пригревало приятное утреннее солнце. Они недооценивают солнце в своей жизни. Оно всегда рядом. Как и смерть. И когда ночью удаётся спрятаться от солнца, приходит тоска.
Этим утром Слава был свободен. Он ничего не имел, никто его не знал. И если в это утро Славе случилось бы умереть, никто этого бы не заметил.
Слава чувствовал эту свободу. Ему некуда было возвращаться. Он любил дорогу. Любил лежать в траве. Любил гулять с дождём. Может быть любил и свою тоску.
Его ботинки мяли пыль, солнце всходило, что-то звало. Тихо. Может быть Слава просто соскучился по журчанию воды и свободному ветру. Лишь ветер по-настоящему свободен. Слава видел все пошлости жизни: любовь, счастье, дом, в котором ждут. Нет ничего лучше свободы.
А в это утро Слава почему-то улыбался. Он не знал, куда несли его ноги. Посмотрел на облака.
Он запомнил эту девушку. Только недавно она горько плакала, а сейчас счастливо смеётся. Что может быть прекрасней этих глаз?
А какого цвета космос? Славе он казался тёмно-фиолетовым. А есть ли там существа, которые так же любят деньги и власть? Власть это так приятно... Боятся боли, которую ТЫ можешь причинить...
Слава лежал на земле и смотрел на звёзды. В зубах вертел какую-то травинку. Ночь сгущалась.
Он ввёл иглу себе в вену, и холодная жидкость разлилась по телу. Слава знал, что их забудут вместе. Их обязательно должны были забыть вместе. Сегодня был секрет. Он вышел из туалета, прошёл по коридору, сел за стойку, взял пива, в голове эхом гремела музыка, бармены о чём-то говорили, девки танцевали, напомаженные парни выёбывались как могли.
Вы когда-нибудь видели мёртвую маму? Слава оказался в городе, где когда-то жил, где прошло его детство, где впервые любил. Прошло очень много времени. От старой соседки он узнал, где теперь лежит его мать...
Слава вспомнил, как в детстве мама читала ему сказки, как они с ней играли на пляже в волейбол, как ходили в гости к тёте Тане.
Вы когда-нибудь видели мёртвую маму? Слава сидел возле её могилы и плакал. Прошло очень много времени. Не дождалась сына, оказалась там, где прячется кто-то холодный, тот, у кого чёрные зубы. Это как оставшись одному услышать безумный смех. Это как откопать гнилую маму.
Стемнело. На кладбище было тихо.
Из Славиных глаз катились слёзы, оставляя на щеках горячие борозды. Он жалел, что покинул её. Разломав ногами гроб, Слава достал маму, положил себе на колени и вымазанными в крови и земле руками гладил по голове. Лицо у неё было чёрное, пустые глазницы полны насекомых, губы давно уже сгнили и было видно все коричневые зубы. Маму хоронили в голубом платье, в том, которое когда-то подарил папа.
Слава послушал часы. Тикают. Закрыл. На крышке был изображен перепел. Часам почти век. Память об отце. Слава встал и пошёл, оставляя позади рынок и разложенное на газетах барахло. Разве этой женщине многое нужно для счастья?