Вышагивая по асфальту, он думал о том, что сегодня ему повезло, о том, что приятно снова чувствовать тишину покоя, о том, что мир не без добрых людей.
Где - то в какой - то глубине он даже пел, впрочем, слуха у него не было отродясь, и пел он только в своем воображении.
Да что там пел: оду - ОДУ СЛАГАЛ!
И казалась она ему прекрасной, удивительной, чистой, ласкающей, словно тихое море, упоительной, словно детская мечта.
Слова появлялись сами собой: то белый стих, то застенчивый ямб...
Эх, слышал бы кто!.. Видел бы кто это счастливое выражение на его лице, да стройную фигуру, одиноко вышагивающую по асфальту в неведомую даль городской тишины... Впрочем, стройна ли была фигура - неведомо, известно лишь, что так чудилось ему в те приятные мгновения.
В голове его мысли пели в унисон, а ноги вышагивали в такт только ему известной музыки.
Асфальт кончился, впереди была большая позеленевшая лужа.
О, счастье, ты великолепно,
Когда приятно на душе!
Тебя люблю я раболепно
Как воин кровь на палаше.
Дитя любви безумной и безбрежной...
Скажи, к чему ты так прекрасно и светло?
О нет! Ты нитью золотою
В печальный мир навеки вплетено,
Я знаю.
Это ль не прекрасно?! И чудно...
Доколь велик наш мир - блистать ты будешь в нем,
Поверь, я знаю. Ты горишь огнем!
Сияешь ты пленительностью нежной!
Да! Я с тобой в тот час.
Мы вместе входим на Парнас...
И тишина о нас
Все скажет.
Все умолкнет.
Лишь счастье будет петь
В душе моей
О том, что неизвестно ей
И будет ли дано узнать - не знаю...
Но миг тот скрасит все вокруг
И превратится в вечность!
Ах, как прекрасно, милый друг!
Миг так податлив и упруг...
Так краток!
Любите быстротечность!
Шаги оборвались внезапно. Взгляд, полный счастья и недоуменья, опустился вниз, чтобы узреть промокшую и испачканную обувь, медленно погружающуюся в вязкую жидкость, источающую болотный запах. Да, да, он оказался в самом сердце той самой большой застаревшей лужи.
Шумно и глубоко вздохнув, он поднял голову вверх и зашагал далее чудесной поступью счастья под чвакающие звуки разлетавшихся во все стороны комков жидкой болотистой грязи и янтарных капелек зеленоватой, мутной воды из лужи там, где кончался городской асфальт.
Вторая: "О разочаровании".
Однажды он ударил ее.
Было больно - немного... И очень обидно. Слезы, не успев показаться на глазах, вдруг закапали где-то внутри, там, где горше всего.
Он кричал и размахивал руками.
Слезы жгли, но ресницы оставались сухими.
Все бушевало в этом мире - страсти, чувства, эмоции... А она смотрела на него, словно, сквозь витрину - там, снаружи, жизнь била ключом, здесь, внутри - все словно остановилось, замерло, остепенилось, застыло и успокоилось.
Казалось, по инерции что-то все еще клокочет и бурлит - но стоило лишь прислушаться и становилось понятно, что это только отголосок, эхо давно растаявшей вдалеке песни.
Ей было жаль ту несчастную, что исчезла мгновенье назад. Она смотрела на нее глазами, ставшими милее и строже, мудрее и рассудительнее. Неужели все это случилось? Случилось с ней? Как странно...
Но кто здесь? Ах, да... он еще здесь... но почему... и она до сих пор с ним? Разве он существует? Неужели он был в ее жизни? Была ли та жизнь ее... как быстро умирает чувство... Как легко оно расстается с его обладателем и страстным поклонником!... Как незаметно исчезает искра, освещавшая все вокруг, и становится вдруг совершенно темно и спокойно, печально, горестно от осознания того, что утеряно и уже не вернешь ни за что на свете.
Тишиною распался грохочущий мир,
Словно крошки алмазные, падают чувства
В пустоту. Вот тускнеет прекрасный сапфир,
Превращая реальность в обрывки искусства...
Как печально: безумно, безудержно грустно!...
Но где-то вдали уже теплится полумрак новой зари, призрак, надежда... И оттого ей кажется, что все позади. Впереди что-то новое, несомненно прекрасное и удивительное. Позади лишь горечь и разочарование... Позади - воспоминания, впереди - новая жизнь.
Она посмотрела ему в глаза, и он вдруг замолчал на мгновенье, нахмурился - ему показалось, что в глазах ее промелькнула улыбка - ясная, чистая, мудрая... Он, наверное, испугался, но всего лишь на мгновенье и вновь стал размахивать руками, кричать и негодовать.
Она ушла, и он ушел.
Уходя, он пожалел, что ударил ее все лишь раз, но, вспомнив о глазах, улыбавшихся ему каким-то внутренним светом прощения, он вздрогнул и испугался - как мог он так разочароваться в ней! Как могла ОНА простить его!
Разозлившись, он в последний раз хлопнул дверью и навсегда исчез из ее жизни, оставшись лишь (пока) ярким воспоминанием о глубоком разочаровании.
Третья: "О любви".
Однажды Точка задумалась - и стала Многоточием. Но быстро опомнилась и взяла себя в руки. Оглянувшись, она увидела осуждающе - хмурый взгляд Запятой и беспечную улыбку Дефиса. Покраснев, Точка опустила глаза и строкой ниже наткнулась на полную холодного презрения фигуру Восклицательного Знака. "Ах, как стыдно...", подумала Точка и зажмурилась.
Вдруг кто-то оказался рядом. Чуть приоткрыв глаза, она увидела, что больше не одинока среди букв разных мастей - это был Он - Величественно - прекрасный Вопросительный Знак. Он стоял, чуть отступив и галантно склонившись, как бы желая выразить свое почтение и безмерное уважение Малютке - Точке. Но ей это было даже приятно. "Все это так неожиданно, необычно...", подумала Точка и застенчиво улыбнулась. И ей улыбнулись в ответ - мягко, приветливо, не настойчиво.
Окрыленная внезапным чувством, Точка вспорхнула и раздвоилась уже в вышине, сияя бестолковым необъяснимым счастьем. Теперь она могла без преувеличения взглянуть в глаза любезному кавалеру, так как вдруг оказалась одного с ним роста.
Не знаю, что увидела она там... быть может, ее покорил беспредельно - глубокий, задумчивый взгляд товарища по работе, или загадочный жест элегантного Знака заставил ее вновь окунуться в мир грез и мечтаний... Но тут же под самой Точкой что-то неуверенно, будто не желая беспокоить, стало застенчиво покашливать. Рассержено метнув гневный взгляд себе под ноги, Точка замерла в оцепенении: она и не предполагала, что в результате внезапного порыва чувств оказалась стоящей на голове почтенной Заглавной Буквы. Точке стало так стыдно, что она как - то сразу сжалась, уменьшилась до привычной величины и количества. И так, не поднимая глаз, она поскакала по головам ворчащих прописных к своему привычному месту: в конец предложения. Она боялась оглянуться, бросить даже один робкий взгляд туда, где оставался ее прекрасный спутник. Она будто чувствовала на себе его спокойный взгляд, полный досады и недоумения, будто говорящий - "Куда же Вы? Нам ведь было так хорошо вместе..."
И только добравшись до своего места, Точка смогла перевести дух, восстанавливая сбившееся дыхание.
" Как жаль ", подумала она, вздохнув последний раз тяжело и спокойно - "что мне всегда суждено оставаться в одиночестве, завершая цикл бытия. Вот если бы...".
И даже Вы надеялись на чудо!
Усомнившись в том, что, возможно, и ей улыбнется счастье, Точке вдруг показалось, что она превратилась во что-то другое: волшебно - прекрасное, страстно желанное... да, да - она превратилась в Знак. Ее чувства изменили ее суть, ее сомнения волшебным образом усложнили и изящно выгнули ее фигуру. Затаив дыхание, она ликовала какой-то миг и тут же, гордо подняв голову ввысь, распрямилась величаво и царственно. Теперь все остальные с редким подобострастием и тихой завистью смотрели на величайшую из метаморфоз - простая Точка, вдруг слившись и душой и телом с прекрасным Знаком, преобразилась и воплотилась вдруг в чудесное и новое созданье - в величественное жизнеутверждающее Восклицание.
Надежда кажется несбыточной порой
Для жизни этой, жизни той...
Такой чудесной... И такой пустой!
Что даже Вы надеялись на чудо!
Напрасно - чудеса случаются не с нами, а у нас.
Вдруг изменяя все вокруг, подчас.
И удивлению уж нет предела:
Все просто!
Все же не спроста
Нас этим чувством жизнь тихонечко задела.
Перевернув, расставив
На свои места
Волшебным образом, как росчерком пера,
Все наши помыслы и страсти... И напасти,
Исчезли вдруг.
Любви пора нас вдруг преобразила,
Исправила, превозмогла...
Оставив лишь вопрос на месте точки,
Наполнив им все смертные дела...
Как книгу составляют по листочку,
Как в предложения сливаются слова,
Так все живет - чтобы поставить точку.
Но все же ставит восклицание сперва!
Четвертая: "О Смысле".
Лишь один мой взор вдаль устремляется - столько там, впереди непознанного, манящего, силой новою ко себе притягивающего. Да и правильно, верно это: много работы впереди, хоть всю и не переделаешь, да постараться надобно - тем более что препятствий в этом и чинить - то не кому. Так то оно лучше, свободнее. Только свободы той много нам не надобно: не любим мы ее, не ценим. Давит она на мысли наши, чернит их и корежит, тело святое разрушает... Вот если бы и свободы вдоволь, да и более стремления к оной - так то лучше б нам было бы. Только не бывает так с человеками - с одним или другим случается, но чтобы всем... не бывало такого на земле нашей. А что один то - малость, про которую, увидев, не запомнят, а уж послушав, так и не услышат даже...
Но будет время, когда каждый прислушается и услышит - услышит себя, свои мысли и радости. И тогда станет всем привольно и радостно оттого, что не будет страха более перед бездною, оттого, что не станет более свобода обузою, оттого, что возрадуется душа, проникнувшись тайною всем уж известною и не страшною. Будет сызнова меж людьми правильно.
Будет радостно и величественно, оттого, что каждому дело есть не стесненное суть свободою, не испачканное черным страхом то, и приятное к достижению!
Будет мир - не кладезь черенный, бездною оглушающей пугающий, а спокойной, ровной ясенью светом розовым, рассвет встречающий. Ибо только в начале дня безграничного тем спокойствием и ликованием будет значиться для человечества то великое с ним открытие.
И придет человек к человеку, и воздвигнет соединение, сам руками своими и помыслом, то незыблемое и всемогущее. И исчезнут границы призрачные, там, где зверь черту для нас вывел то.
Иди человек и радуйся, ибо нет пределов и не было, кроме тех, что тобою построены, от тебя мир чудесный спрятавшие, до сего дня творца своего ожидающие, чтобы вмиг испариться там, где их никогда и не было...
А пока, это лишь помыслы, ко себе всех нас призывающе, составляются здесь странными мыслями так прекрасно - чарующе сладкими, вдаль к себе нас манящими радостью, неудержно, призывно, ликующе...
Будет так!
Пятая: "О Вдохновении".
"Ну что ж, поработаем..." - подумал про себя персонаж этой истории и, глубоко вздохнув, устроился за письменным столом. На столе находилась бумага, шариковая ручка и перекидной календарь. Да, еще море вдохновения (что, впрочем, не обременяло обстановку и уж тем более не всегда было очевидно даже самому герою нашего повествования)...
Он уже долгое время не понимал - отчего его тянет на поиски вдохновения, притом, что радости от этого процесса он ни разу не испытал. Однако, поисков не прекращал, что, как мы видели раньше, превратилось из увлекательного путешествия по тайникам собственной души в обыкновенную, подчас рутинную, работу...
Вот уже который год нечто старалось выползти на свет божий при помощи нашего героя, но...
То ли время еще не пришло, то ли автор наш был более прочих ленив и самому себе оттого не интересен, то ли вдохновение все же обходило его стороной. Он знал, что способен, знал, что, возможно, лучше многих (о нет, тщеславным он не был - только был чуть - чуть реалистом) понимает предмет своей внутренней истомы (впрочем, это вряд ли можно описать - да и нужно ли: в конце концов, нам с вами не так уж и важно, что чувствовал наш герой - это касается лишь его одного - нам же важен результат).
Устроившись поудобнее и посмотрев чуть прищуренными глазками под потолок, слегка наклонив голову налево и вверх, он вздохнул еще раз и опустил свой взгляд на чистый лист бумаги... Сначала ничего не происходило. Потом возникли образы, символы, предметы и объекты размышлений, до сего момента никак себя не проявлявшие. Одна лишь проблема стояла перед ним сейчас - как все это величественное многообразие рассортировать, классифицировать, разложить по полочкам языкознания, определить ценность каждого элемента, выбрать только те, что необходимы для данной работы и, огранив их, заставить сиять в виде слов родного языка как чудесный сказочный алмаз - всеми цветами радуги. Сделать-то это можно, только цвета у той радуги будут уже не те, что видел и чувствовал в тот момент наш герой, более того: осознавал... и думал - не от этого ли вдохновение отвернулось от него, что рука его не может подняться на красоту сию лишь затем, чтобы сделать из целого океана НЕЧТО, сияющего чистотой и свежестью, маленькую мутную лужицу своего творения, которая, быть может, и покажется кому-то океаном...
Вздохнув еще раз, он откинулся на спинку стула и опустил голову. Нет, бросать работу на этом этапе ему сегодня не хотелось, точнее, (он не мог этого объяснить - как объяснить чувства словами - их надо испытать) что-то не отпускало его. Но что?.. Нам то с вами известно это с самого начала (стоило лишь прочесть заглавие). Но для нашего героя мир его собственных чувств и желаний походил в ту секунду на едкий сероватый туман, через который не то что землю под ногами не видно, но кажется, что и тело самое растворяется в нем, вместе со всеми его чувствами и душевными переживаниями.
Образы захватывали его воображение и уносили куда-то далеко - далеко его разум... Однако, молнией сверкнула мысль: НО ЧТО ЖЕ ТОЛКУ В ОКЕАНЕ, КОЛЬ НЕТ К НЕМУ ДРУГИМ ПУТИ?
И она, не успев осыпаться яркими искрами, точно фейерверк, померкла в сиянии ослепившей его другой, кристально - чистой, словно родниковая струя, мысли: ТО, ЧТО ИСПЫТАЛ ОДНАЖДЫ РАЗУМ, МОЖЕТ ТАК ЖЕ СОХРАНИТЬ В СЕБЕ КАК ОБРАЗ.
И повержен был он третьей мыслью, заставившей его остолбенеть: ВОЗБУДИ ЖЕЛАНИЕ В РАЗУМАХ ЧУЖИХ СВОИМ ТВОРЕНИЕМ, И ОТКРОЕТСЯ ПРЕД НИМИ ВИД ЧУДЕСНЫЙ, И ДОЗВОЛЕНО ИМ БУДЕТ ИСПЫТАТЬ, СКВОЗЬ ПРОЙДЯ ТВОИХ ПОПЫТОК МУКИ, ТО, ЧТО НЕПОРОЧНО И ЧИСТО, ЖИВО, НЕ ОСКВЕРНЕНО, СЛАВНО И ЧУДЕСНО.
Вот ОНО! Знал ли он с рожденья то, что открылось лишь сию секунду? Теперь он осознал, что требует от него ЕГО вдохновение (заметьте - не наоборот) - не искать крупицу красоты - словно стеклышко в мозаике - вынь его на божий свет для обозрения и не будет более мозаики чудесной - лишь стекляшек разноцветных горстка, не описывать словами то, что невозможно описать, не уничтожив... Лишь играя силой своего воображения возбудить его и у другого. Стать поводырем не в мир фантазий автора, а лишь ключиком от дверцы в сад волшебный, к той, которую лишь сам ты выбрать можешь. Распахнуть ее - пред взором твоим жаждущим, подтолкнуть к желанной столько времени, развернувшейся пред вами, красоты - ведь сколь раз увидеть доведется разуму чужому это - столько раз и наш герой с ним будет рядом.
Затаив дыхание, строчки побежали по бумаге...
Шестая: "О судьбе".
И стало как-то всем лучше... Вот что значит - почувствовать общий настрой. А казалось-то - совсем плохо. Теперь, вроде, и туфли не жмут... да и новый костюм, что стягивал плечи, стал роднее, ближе что ли.
Теперь можно и за дело с легкой душой взяться. Руки, правда, пока от безделья не ноют, да и душа песни веселые не поет, однако, и не давит более тяжесть тяжелая, тяжеленная, не сгибает все, что под нее не попадя...
Лишь покачивает немного из стороны в сторону - как пружину враз отпущенную.
И чудится, что было то, что будет; и будет, то, что было, но сперва всем будет хорошо - ведь плохо уже было: в сравнении познать дано нам счастье и судьбу.
Ты чувствуешь? Познали... Что же дальше?
Как странно... Но покой покинул нас - он где - то рядом ходит, на нас, быть может, смотрит исподлобья и усмехается - "Ну вы, братки, даете! Я ведь не против - успокою Вас, уж если просите, однако, странно - не я Вам нужен в этом мире. В том, быть может... Мы встретимся еще. Поговорим - о том, о сем и, став, спокойными друзьями, вдруг кинемся на горло ей - судьбе - проказнице твоей - знать, Матушка, пришел твой час: покойно будет дале! И тут - врагом я стану враз - вот это странно... Только час, минуту Вы жаждали вниманья моего и вот уж более не узнаете - бурлит вокруг уж суета сует!
Но мне спешить не нужно никуда - я жду. Когда придет черед - мы встретимся - тогда Вы не отвертитесь от нашего веселья - и не помеха будет нам Судьба - ведь если есть она - то уж была - и стала прошлым, странным делом. Тогда мы отдохнем... Ну а пока, не стоит будоражить чувства - Вы не готовы - не готов и я... До скорого!.. на празднике безумства!"
Выходит, о судьбе не написать ни строчки - пока Мы есть - неведомо сие... Потом - не ведомо тем более... Отсрочки не бывает! Оценивать не Нам - не Нам судить... Вот это жаль - но что поделать!... И, стало быть, сей труд мой не окончен.
Не беда: я доверяю Вам, вверяю эти строки - удивляйтесь - мы встретимся еще... когда - нибудь... тогда поговорим, обсудим, допоем... закончим.