С чисто литературной точки зрения рассказ плох. Что же касается содержания - то оно пало жертвой весьма примечательного недоразумения.
Итак, сюжет сводится к следующему. К пожилому профессору на курс истории космонавтики записываются - впервые за пять лет - двое студентов. Вскоре, однако, выясняется, что студиозы просто перепутали космонавтику с косметикой, а собственно об ИСЗ & КА ничего не знают - и знать не хотят. Граждане погрязли в тупом потреблении и
гедонизме. Вывод: прогресс & космос - это хорошо и нравственно, сосредоточенность на "земных" интересах - нехорошо и безнравственно. Мораль проста, понятна и - как всегда в таких случаях - представляет собой страшное упрощение.
Очевидно, что конец "космосу" во всех его проявлениях наступает совсем под другими лозунгами. Любым долгосрочным инвестициям адресуется не столько потреблятское равнодушие - сколько обличительный пафос, причём проклятья произносятся с позиций возвышенного человеколюбия. Точнее сказать, потреблятство и сусальный гуманизм странным образом дополняют друг друга.
При этом логика "антикосмистов" выглядит безупречной. Не преступно ли было тратить гигантские суммы на космос в СССР пятидесятых-шестидесятых, в то время как две трети страны жили коммуналках - если не в бараках и подвалах? Нынешние китайская и индийская космические программы - вообще бесчеловечны, ибо речь идёт даже не об "удобствах", а о куске хлеба. Того самого, что гаганавты и тайкунавты отбирают у ДЕЙСТВИТЕЛЬНО голодающих людей - вместе с чистой водой и элементарными лекарствами. Даже если взять США - какое моральное право они имеют тащить свои железяки в систему Сатурна, когда на те же деньги можно помочь миллионам голодающих во всём мире - или хотя бы своим наркоманам etc. Разве разумно проматывать ресурсы на разглядывание экзопланет, до которых всё равно не добраться в ближайшую пару тысячелетий - в то время как на Земле туча нерешённых проблем?
В общем, позиция "наземников" выглядит почти непробиваемой - если интересы КОНКРЕТНОГО человека превыше всего, амбициозные и нефункциональные проекты просто необходимо закрыть.
Между тем, пока мы ещё живём в эпоху "дешёвого" НТП, когда значительный технологический рост возможен без сверхъестественных усилий, а стратегические вложения довольно быстро дают отдачу. Но такое положение дел не будет вечным. История учит, что быстрые технологические скачки всегда сменяются инновационными рецессиями - а потом тысячелетней стагнацией. Все признаки указывают на то, что рецессия уже началась - см. "Тимбилдинг и оверкилл". Разумеется, нас ещё ждёт несколько технологических скачков - однако общая тенденция к замедлению НТП и удорожанию каждого следующего шага сохраниться на необозримую перспективу.
К чему это приведёт? Заглянем в средневековую Европу. Между V и XI веками любые инновации на Западе и даже в Византии считаются делом суетным и одиозным. Даже если в раннесредневековом пейзаже появляется нечто новое, этот факт всячески стараются скрыть: "Это? Ах, это! Да что вы, это всегда тут стояло (висело, лежало)". Отсюда, например, анонимность средневекового творчества. Как говаривал по этому случаю Иоанн Дамаскин (VIII в.): "Я ничего не скажу о себе". Между тем, этот византийский товарищ внёс множество инноваций в богословие, отличился на ниве поэзии, привел в стройную систему церковное пение и реформировал нотную грамоту. И именно поэтому он так шифровался.
Такая фигня продолжается примерно до 1000 года - а затем наступает Высокое средневековье. По части технологий наблюдается всплеск, невиданный со времён античности. В области "мироощущения" - всплеск энтузиазма по поводу технического прогресса и возможностей рационального познания. Скажем, Роджер Бэкон вовсю предвидел в ХIII веке подлодки и летательные аппараты. Статус технократов был соответствующим. А.Фурсов "Архитекто-инженеры (а именно так можно назвать средневековых зодчих, ибо функции архитектора и инженера в ХII-ХIII веках не были разделены) занимали в обществе своего времени более высокое положение и были более знамениты, чем Гропиус, Сааринен и Ван дер Роэ - великие зодчие нашего времени"... В ХIII веке по Европе распространилась манера изображать Бога-творца в образе архитектора, склонившегося над Вселенной с циркулем в руках.
При этом подавляющее большинство ресурсов - а главное, изобретательности - ушло на цели, очень далёкие от узкопрактических. Рауль Глабер, XI век "Вскоре после 1000 года вновь поступили к постройке церквей, и это почти повсеместно, но главным образом в Италии и в Галлии. Их строили даже тогда, когда в этом не было необходимости, ибо каждая христианская община спешила вступить в соревнование с другими, дабы воздвигнуть ещё более великолепные святилища, чем у соседей. Казалось, весь мир стряхивал свои отрепья, чтобы весь приукрасится белым нарядом церквей".
Между 1050 и 1350 годами в одной только Франции было построено 80 кафедральных соборов, 500 больших и десятки тысяч приходских церквей. В последней трети ХII - начале ХIII века во Франции на каждые 200 человек приходился один храм.
Размеры церквей зачастую были колоссальны - во Франции дело ограничилось 48 метрами в высоту, но немцы пошли дальше. Высота Кёльнского собора - 120 м, Страсбургского - 140 (!!!); впрочем, эти соборы не были достроены во время бума. Однако почти столь же крупный и более высокий собор в Линкольне (157 м) был всё же закончен в XIV в., но обвалился в XVI. Лишь в 1889-м Эйфелю удалось превзойти это достижение. Полноценные здания большего размера появились только после 1-й мировой в Нью-Йорке и Чикаго.
Затраты были чудовищны. За 200 лет во Франции было добыто БОЛЬШЕ камня, чем за ВСЮ историю Древнего Египта. При этом трудозатраты оказались выше на порядок. Если пирамиды - это всего лишь аккуратно сложенные кучи известняковых блоков, то готические соборы требовали действительно ювелирной обработки достаточно твёрдых пород камня - полюбуйтесь на это каменное кружево, граждане. Равным образом, арки выкладывать на запредельной высоте - это не камень на камень громоздить.
Таким образом, ресурсы даже не страны, а ОДНОГО средневекового города вроде Кёльна столетиями растрачивались на сооружение совершенно бесполезных сооружений высотой до 140 м (та же пирамида; хотя масса меньше более чем на порядок, но трудоёмкость-то сопоставима). Дефицитнейшее железо и тысячи часов квалифицированного труда тратились на производство приборов, не имевших иного предназначения, кроме "синхронизации" богослужения - т.е. часов.
Гигантские вертикали соборов смотрелись особенно примечательно на фоне окружающего "пейзажа". Следует учитывать, что так называемая "средневековая застройка" европейских городов - это, на самом деле, XV-XVI века. В XIII-м веке каменное гражданское строительство практиковалось только в Германии и только в крайне умеренных масштабах. Вокруг строящегося собора Парижской Богоматери стояли деревянные дома, крытые соломой и дранкой - и это было самой невинной особенностью окрестного пейзажа. Так, в 1270 в Париже был издан закон, запрещающий под угрозой штрафа "выливать помои и нечистоты из верхних окон домов, дабы не облить оным прохожих". Спустя 100 лет его неисполнения был принят новый, запрещавший выливать "оное" без предварительного уведомления. Нечистоты текли по улицам. Кучи экскрементов за стенами города разрастались до такой высоты, что стены приходилось надстраивать.
Повадки населения были не менее примечательны. Страсть французов к лягушкам, улиткам и т.п. многое сообщает об их средневековом рационе - белок был страшной редкостью. В Англии обычным новогодним (т.е. праздничным) блюдом был жареный ёж. Из-за дефицита скота переплёты книг довольно часто делали из человеческой кожи.
Итак, население голодало и утопало в грязи, но строило огромные церкви "даже тогда, когда в этом не было необходимости".
Разумеется, со временем колокола обернулись пушками, стены соборов - стенами каменных домов и ратуш, своды - мостами, часы - механизмами, а по одному из огрызков церковного органа я стучу прямо сейчас. Так возникли несколько ключевых предпосылок для ударного роста Европы в Новое время. Иными словами, стратегия создания "космических" артефактов посреди экскрементов себя более чем оправдала. Однако до того, пока отработанные на соборах технологии обернулись ростом качества жизни, полтора десятка поколений заплатили за них непомерную цену - ничего не получив взамен.
Впрочем, после 1300 года Высокое средневековье быстро становится историей - и начинаются церковные наезды на технократов. Эпоха мракобесия вскоре сменяется зарёй ренессансного гуманизма; как следствие, омерзение по поводу любой технической деятельности достигает своего апогея - это единственный пункт, где просветители сходятся с монахами. Возьмём в качестве примера историю некоего Л. да Винчи. Круг интересов этого малоизвестного персонажа в значительной степени совпадал с интересами инженеров ХII-ХIII веков. Однако если последние гордились своим статусом "мастеров механических искусств", то Леонардо всячески стремился доказать, что он не "ремесленник". Сам термин "механические искусства" вызывал у гуманистической тусовки вопль возмущения; слово "механик" служило несмываемым клеймом; единственно достойной формой учёности признавалась чисто гуманитарное начётничество. При этом гуманисты были... совершенно правы. В эпоху дорогих инноваций технический прогресс никак не совмещается с элементарным человеколюбием - и эпоха соборов тому живейший пример.
К чему я это рассказываю? К тому, что осваивать Солнечную систему придётся на технологическом уровне, не столь уж радикально отличающемся от нынешнего - атомные ракетные двигатели, безусловно, будут, а фотоны и всякого рода анамезон - безусловно нет. В итоге освоение будет... трудным. Чтобы поднять технологический уровень на сколько-нибудь значимую величину сверх "положенного", тоже понадобятся непомерные - "соборные" - усилия.
Иными словами, любая попытка заселить Марс и систему Юпитера выльется в нечто среднее между сталинской индустриализацией и соборной эпопеей в средневековой Европе - и растянется на столетия. Это значит, что у десятка поколений придётся отобрать очень многое: если не последний кусок хлеба, но шанс на "достойную жизнь" в её нынешнем понимании - точно. Впрочем, кто-то неизбежно останется и без еды, и без медицинского обслуживания - ибо социальное расслоение придётся поддерживать на достаточно высоком уровне. Иными словами, ракеты - как и соборы - будут возвышаться среди мусорных куч, в которых будет копаться масса народу. Наконец, чтобы заставить социум безропотно платить за то, чего не увидят даже внуки, понадобятся систематические репрессии - и отсутствие всякой демократии. Как это совмещается с тезисом "конкретный человек - превыше всего"? Да никак.
В общем, сюжет "Лопаты Одиссея" - это действительно фантастика. Реалистичных вариантов два
1. Студенты - отойдя от шока и омерзения - скручивают профессора и сдают в полицию как опасного извращенца.
2. Студенты никогда не встречают профессора - ибо их попытка накопить на учёбу не удалась, и теперь их пытают током на предмет взыскания недоимок по налогам.
А теперь решайте, какой из вариантов вам нравится больше. Я, всё же, голосую за Љ2 - и, получается, за ток. А вы?