Везде по Питеру находятся красивые квартиры, но есть одна, чьи прелесть и блестящая красота превосходят все царства мира и славу их. Садитесь в кружок, внучата, и я вам расскажу о ней. Пришёл смертный час, но ещё хватит сил сказать последние слова.
Окна этой кватиры огромные, и судят проходящих, как бы глаза самого Бога. Они необыкновенно прозрачные, и показывает всему миру, какая прелесть и забава находятся внутри. Нищие, которые всю жизнь слишком бедные, чтобы ходить в музей или в театр, проходят мимо них и радуются, наконец увидев мир всегда им запрещённый и этим утолив злое желание войти в такой мир безнравственным путём.
Да, это большой подарок. Но это не предел нравственности--ох, и какая духовность излучается от каждой её стены! Она не простая квартира, а истинная твердыня чистейщих христианских ценностей. На стенах висят не те дешёвые иконы, которые покупают только потому, что модно, а дорогое исскуство, которое покупают только люди, искренне преданные Божьим делам: исскуство, такое как дорогие тарелки, украшенные изображениями мучащегося Иисуса Христа, висящего на кресте; Божьего ягнца с нимбусом вокруг головы, ласкаемого улыбающимися детьми; и Библии, лежащей на столе.
Стоят в каждой комнате большие книжные шкафы, чистые и полные самыми великими экземплярами мировой классики. Ясно, что принадлежит этой квартире очень интеллигентный знаток литературного исскуства. И не только любой знаток , а знаток с исключительной способностью ценить хорошие книги. У среднего человека, и даже у много читающих, книги обычно в плохом состоянии из-за небрежного использования их. А здесь ситуация совершенно другая: книги здесь, даже хотя знаток книг в квартире знает наизусть имя автора, название, и общий сюжет каждой из них, человек несведующий в том, какая эта изумительная квартира, может быть бы подумал, что никто никогда их не трогал.
Много квартир ужасно беспорядочные и неприятные, а эта наоборот. Она беременна радостью и любовью, которые парят в сердцах чистых и просвященных. Нет ни одного незаполненного дюйма во всей квартире--всё скрывается под ослепительным лоском самых богатых украшений. Эти богатства даже патриотические, и включают произведения исскуства, изображающие дуэль Пушкина, освобождение Аляски, победу на Аустерлице, и ещё многое.
И не думайте, что она старомодна: везде находятся электронные приборы. Есть все признаки, что--ну, хватит. Как сладки мысли о той квартире, и как рад я был бы описывать такое прекраснейшее существо день и ночь, но важнее, чтоб я рассказал о некоем событии, которое случилось там. Многое и другое находится там; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг.
Однажды к ней приехала прелестная машина. Великой была эта машина, и также равно полна красотой и прелестью, как квартира, к которой она приехала. Она была гладкого чёрного цвета, и сияла так ярко, что было трудно верить, зная сколько грязи на российских дорогах. Она была огромная, уверенно правя на любой дороге, на которой ездила. От неё пахло каким-то уютным запахом серы, подобно тому, что навевает от камина на даче во время недели до Рождества, когда полная ярость зимы танцует наружи с достоинством и силой ста танцовщиц, превращающих тупую кучу скучающих особ, хотящих свои деньги обратно, в кричащую безумную толпу, ничего не желающую кроме того, чтобы спектакль продолжался.
Из машины поднялся чистый костюм, заполненный телом мужчины с тёплой и доброй физиономией. Он был такого же цвета, как машина, и по-видимому куплен в дорогом магазине. Он выпрямился и его носитель постучал в дверь.
Дверь открылась, и квартира отпустила своего жителя, Мнимова. Следы табака висели под носом, но он был в дорогом костюме. "Я увидел машину через окно", -- сказал Мнимов, запыхавшись. "Ведь она сюда же шла"? Пламя надежды горело в сердце. Он добавил: "Она так красива"!
Улыбка у мужчины в приехавшем чистом костюме расширилась. "Да, сюда"! - ответил. "Вас зовут Мнимов, который живёт в этой фантастической квартире и пишет словарь, да"?
Тот ответил, что правда, и поманил ручкой, чтобы гость зашёл внутрь. Через полминуты оба чистых костюма проглотил дверной проём.
Войдя, новый гость сразу удивился всей роскоши дома. Ведь, как я сказал, дом был полон ослепительных украшений. Украшения в каждой части квартиры были так красивы, что он не мог решить, с комплимента чему начать разговор. Голова над воротником знала, как важны первые впечатления, поэтому надо было начать с эффектного введения.
"Садитесь", - сказал Мнимов. "Конечно, машину собрали не в России, правда"?
Гость засмеялся. "Приятно познакомиться с вами", - сказал. "Меня зовут Павел Иванович Снизчиков, и я приехал с очень хорошим предложением. И да, машину собрали не в России. Вы даже не догадываетесь, как далеко её собрали".
Мнимов, желая, чтобы славная машина оставалась возле квартиры как можно дольше, сказал: "Я тоже рад познакомиться с вами и очень хочу знать, зачем машина сюда пришла. Но прежде всего, как дела? Давайте о бизнесе позже".
- Дела супер хорошо! - ответил Снизчиков. - И что скажете о Иване Грозном? - он вдруг спросил, понимая при первом взгляде на книги по истории в самом ближнем книжном шкафу, как глубоко и замечательно его хозяин знал тысячелетнюю историю своей страны.
- О, какой ужасный человек! Был несправедлив и жесток! Непростительно позорно, что страной, которую называют моей, правил он. - Я полностью согласен. И что скажете о Фёдоре Первом?
- Ох, какой ужасный человек! Был несправедлив и жесток! Непростительно позорно, что страной, которую называют моей, правил он.
Так шёл их разговор целые четыре часа, и включал не только плохих царей, а и каждый аспект страны, в которой они жили, с искусства до языка. О, как я радуюсь, что такие обсуждения ещё происходят в нашей невежественной нации! Наши учебники по всем предметам полны похабной лжи и развращены насквозь жалкими преувеличениями, и оживляет моё охладевающее тело то, чтобы знать, что ещё существуют люди, не слишком ослепленные циничными пропагандистами в Минобразовании, чтобы беседовать об отечественных делах на том уровне глубины и откровенности, на котором беседовали эти добрые господа.
Когда часы стукнули два часа, Снизчиков, продолжая обсуждение о русском языке, спросил: "И что скажете о совершенном и несовершенном видах"?
Хозяин открыл рот, чтобы прибавить умнейшее замечание о том, как позорно труден русский язык, но перед тем как это ему удалось, его перебил звук дверного звонка, наполняя его уши сладкой, выполненной по индивидуальному заказу, мелодией, и потом дверь открылась.
В дверном проёме появилось два красивых, модных рюкзака на плечах мальчиков. Они были прекрасно огромные. Такие большие, что Снизчиков не мог думать ни о чём, кроме того, что могло быть в них.
"Ратерфорд! Барак! Как я рад, что вы дома", - воскликнул Мнимов. "Покажите ваши новые вещи. Вы видели машину возле дома? Она к нам пришла, и вот тот, кто был внутри неё".
Послушались отца и показали всё содержимое: целые кучи электронных умных приборов, которые трагически редко бывают у российской молодёжи. Снизчиков сильно удивился тому, как много было запихано внутрь. Новые мобильники, иподы, портативные ДВД-плееры и другие приборы, которые он даже не знал. Было очевидно, что школьники-соперники сильно им завидуют.
"Они всегда играют с ними", - похвастался гордый отец. "Они ушли очень далеко вперёд по сравнению со своими соклассниками. Уже смотрят новые Голливудские фильмы без субтитров. Кажется, что они всё знают. Кстати, почему бы и не задать им какой-нибудь вопрос"?
"О, да, конечно, можно", -- сказал Снизчиков. Он задумался и спросил в направлении изумительных рюкзаков: "Назовите по крайней мере одного русского писателя девятнадцатого века".
Было очевидно, как умны и хорошо воспитаны эти юноши, поэтому Снизчиков ждал их ответов с каким-то чувством торжества, как будто их ответы отмечали какую-то давнюю победу. Школьник, менее обогащённый технологией, чем сыновья Мнимова, наверное не дал бы ответ с такой быстротой, как давали они. Усилие, с которым они додумывали ответ, вдохновило его, и ему было очень жаль, что есть так мало молодёжи их типа в России, даже в современной.
- Гмммм...Гитлер? - ответил Ратерфорд.
- Нет, ведь это Ранд! - воскликнул Барак.
- Молодцы! - сказал Снизчиков с необыкновенным удовольствием. - Я рад, что вы ответили. Однако, вы не совсем правильно-с...
Мнимов перебил, хмурясь: "Дайте им второй шанс. Они знают много, но нельзя же знать всё. Задайте ещё вопрос".
Наверное было несправедливо предполагать, что шестиклассики знали каких-нибудь авторов, принадлежащих прошедшим векам. Снизчиков задумался и спросил: "Ну... кто написал "Анну Каренину"?
В этот раз, ответы пришли сразу и удачно. Барак ответил: "Как легко! Были три писателя: Морган, Анули, и ... чёрт... я знаю... это..."
Вдруг его брат добавил: "И Дувивьер, в Британской версии 1948-ого года, конечно. В версии 1997-ого года с Шоном Бином и Софи Марсьё, которая, по-моему, лучшая версия до сих пор, это с Бернардом Росом".
Снизчиков хлопнул в ладоши и надел улыбку. "Забавно", - сказал. "Я знал, какие вы молодцы". Дети вышли в спальню, осторожно перешагивая прелесть, которая украшала каждый квадратный дюйм пола. Снизчиков добавил: "Ох, Господин Мнимов, какой у вас секрет? Я до сих пор никогда не встречался с такими умными и вежливыми детьми, как у вас".
Отец надел добрую улыбку и ответил гордо: "Я просто не знаю. Наверное это из-за того, что они проводят много часов на компьютере и перед телевизором. Сталкиваются с таким количеством информации, что просто ужас". Он отвалился на спинку стула, блаженно радуясь тому, как долго прекрасная машина стояла возле квартиры, в которой он жил. Через минуту он взглянул на гостя и сильно удивился, ибо выражение на лице над воротником очень изменилось. Оно долго было теплым и привлекательным, но вдруг теперь стало холодным и серьёзным.
"Ну, теперь, я думаю, мы достаточно познакомились", - сказал резко Снизчиков. "Было приятно. Но теперь пора говорить откровенно: ваши дети мне очень нравятся, но не всё в порядке относительно Вас самих, особенно относительно Вашего выбора слов. Когда мы обсуждали историю этой страны, я услышал, как Вы использовали выражение "Великая отечественная война" вместо "Второй мировой", "угнетение" вместо "оппрессии", "соперник" вместо "оппонента", "творчество" вместо "креативности", и ещё много неподходящего современному времени. Это шутка? В каком веке мы живём? В Средние века? При Джефферсоне? Кто сегодня говорит, как Вы? Вы не слышали наш новый язык"? Он засмеялся, но глаза сияли смертельно серьёзно.
Сразу на лице Мнимова появилась гримаска. "Извините", сказал, покраснев и стыдясь тому, как он вел себя перед гостем. "Я пробую не отставать от язы--то есть, лингвистических--перемен, но это так трудно..."
- Почему? Я надеюсь, что всё хорошо в этой красивой квартире.
- Да! Всё прекрасно! Дело только в том, что...
- В чём?
- Ну, как вы знаете, здесь пишется словарь. Надо включать даже и устарелые слова. Очень жаль, но отвратительное состояние страны не даёт никакой альтернативы. Если я не включу каждое слово, меньше людей будет покупать словарь, и тогда будет меньше денег для квартиры и электронных приборов для детей.
Глаза у Снизчикова загорелись каким-то счастливым светом. Он сказал: "Любезный друг мой! Это точно, потому машина приехала сюда! В ней лежит чемодан, полный денег. 750.000 рублей. Может быть, если бы эти деньги перешли из неё в эту квартиру, то... ну, вы знаете. Наверное, эти деньги возместят потерю того, чтобы пропустить устарелые слова? У меня есть очень большое состояние, смогу давать много денег людям, которые хотят жить комфортно, но которые не могут из-за реальностей в своей стране".
- Абсолютно нет, - сказал Мнимов решительно, удивляя его скоростью и содержанием ответа. - Такая торговля неприлична для этой квартиры. Я не возьму такие деньги.
Но Снизчиков не сдавался. - Ну, тогда давайте дам миллион рублей?
- Нет. Это неприлично, это просто взятка.
- Ну, тогда два миллиона?
- Нет.
- Три миллиона?
- Нет.
- Ну, тогда... 10.000 долларов?
На это предложение хозяин, наконец, согласился. Снизчиков добавил: "Отлично! Надо только подписать контракт, и дело будет совершено". Из складок костюма появился блестящий контракт, написанный полностью по-английски, и как только он вышёл из костюма, Мнимов с быстротой молнии бросился вперёд и схватил его. Он швырнул его на стол и пытался подписать бумагу.
Однако, странно, но ничего не появилось на бумаге. Он попробовал ещё раз, опять ничего.
"Ах, чёрт"! - он воскликнул. "Ручка не пишет". Он пробовал найти другую ручку в куче вещей на столе, но напрасно.
В этот момент Снизчиков сразу встал, взял контракт, посмотрел на часы, надел презрительную насмешку, и заявил драматически: "Ох! Как я не обратил внимания! Уже пора идти! К сожалению, не могу больше ждать. Если не подпишите контракт, то не смогу дать чемодан и надо будет включать устарелые слова в словарь. Извините, но это - закон".
"Нет"! - воскликнул в отчаянии несчастный житель квартиры. "Неужели невозможно передать деньги без подписи"?
Снизчиков остановился, по-видимому, задумавшись, и сказал: "Ну, может быть, есть другой путь, однако будет боль. Кстати, ручка похоже очень остра. Если подпишите кровью, всё будет по правилам. Не нужно много крови, а только достаточно на подпись. Потом целый чемодан, полный долларов, будет лежать на этом столе".
Мнимов очень боялся боли, но делать было нечего, он уколол палец и подписал контракт кровью. Улыбка на лице у гостя расширилась. Несколько минут спустя, чемодан переселился из машины в квартиру и машина уехала, свою миссию совершив. Сразу после того, как последняя видимая часть машины скрылась из вида, квартира стала казаться даже светлее, чем прежде. Так начал светить свет квартиры пред людьми, чтобы они видели добрые дела её жителя и прославляли её.
Внуки! Мои последние слова не только рассказ, а и исповедь о страшном грехе моём. Ибо давно, во время далёкое от пределов вашей памяти, та же чёрная машина, на которой ездит Снизчиков, приехала и ко мне. Да, я старый грешник, и думаю, что даже искренняя исповедь не освободит меня от моих страшных грехов. Однако, есть надежда, что вы не повторите мои глупые ошибки.
Ох, как глуп я был! Как недальновиден! Когда я был ещё молод, тот же самый чистый костюм стоял передо мной и я услышал, что надо подписать кровью, поскольку моя ручка не писала. И как я ответил? Я было согласился и получил бы много богатства, но какое-то старомодное суеверие удержало меня, и я отказался.
Я совсем забыл о встрече, но я встретился со Мнимовым на прошлой неделе и он гордо рассказал эту историю. Потом я припомнил свой проклятый выбор отказаться от предложения и погрузился в смертельную депрессию, в которой мои тело и душа умирают на глазах моих любимых потомков. Я умираю пустой скорлупой мужчины, без удобств и с некрасивыми занавесками, в абсолютном страдании, зная, как я истратил то, что давно была полная и счастливая жизнь.
Мои внуки, я знаю, что вы такие добрые, и что громадная машина, на которой ездит Снизчиков, приедет и к вам. Хотя я раскаялся слишком поздно, чтобы спасти мою испорченную душу от палящих огней ада, вчера ночью за моё поздное раскаяние милостливый Бог позволил, чтобы мне приснилось видение того, что такое эта машина в реальности: священный вестник, посланный из самого рая на землю, чтобы дарить заслуживающим людям достаточно денег, чтобы они продолжали свою нравственную жизнь комфортно! Приснилось то, как она поднялась из почвы, много веков в прошлом, ещё жаркая от создания могущественными руками Бога. Приснилось создание забавного костюма, носимого Снизчиковым, из самых лучших тканей. И приснилось то, как видимая форма машина через века изменяется. В Средние века, она была простой тройкой той эры. В девятнадцатом веке она была бричкой. В моё время она была лучшим образцом советской машины. И перед квартирой, в которой живёт Мнимов, приявилось новое Феррари. Мне очень жаль, что я не доживу до того, чтобы увидеть, какой она будет, когда она появится перед вашими дверями.
И когда это произойдёт, не будьте такими дураками, которым был я. Велика эта машина и достохвалена, и величие её неисследимо. Подпишите её контракт, и немедленно!