Димка шел домой в расстроенных чувствах. На сердце было тяжело. Ранец обеими лямками давил на маленькие плечи (даже не ранец, а двойка, полученная на уроке математики). Сейчас Димка (он-то, понятно, об этом и не подозревал) был похож на волжского бурлака, тянущего старую баржу. Да, двойка не пятерка, нет, не пятерка. И ох как не хочется, ох как тяжело тащить ее домой маме! Она так расстраивается из-за троек, а тут - двойка...Димка тяжело вздохнул, и мама тяжело вздохнула, увидев его дневник. Ничего не сказала, но глаза у мамы погрустнели. И у Димки погрустнели. Может попросить прощения? Но мама простила, уже простила. Хотя разговаривать не будет, потому что расстроенная. А так хочется показать маме пластилинового солдатика! Как живой получился.
Димке не спалось. Как разбуженный в декабре медведь, он переворачивался с боку на бок, тяжело вздыхал и пыхтел ворчливо.
- Сплю я или нет?
- Подумай сам.
- Как подумай? Разве можно подумать, спишь или нет?
- Реши сам.
- Сон не задача. Как можно его решать? Не умею я думать и решать сны.
- Ты и задачи решать не умеешь.
Димка присел на кровати, напряг зрение. В углу, рядом со шкафом, маячила фигура. Наверное, фонарь на улице.
- Я не фонарь. Я - Петерсон-сон-сон...
- А, так ты Петерсон. Тогда ты ошибся. Тебе этажом выше. Петька на втором. А я - Дима. Я буду ждать свой сон. Диминсон. А ты уходи. Пока.
Фигура у окна не исчезала. Она торчала как заноза в пальце и светилась как фонарь под глазом. Это и был фонарь. Уличный. Вон он горит напротив окна. Нет, не фонарь - Петерсон. Автор учебника по математике. Это за его задачу Димка отхватил двойку. Мальчик погрозил фонарю кулаком. Фонарь тоже погрозил, но кулак у него был больше. Димка испугался: он и раньше не ладил с Петерсоном, но теперь, когда пошли проценты и дроби, отношения расстроились окончательно.
- А ну, Дима, какой процент арбуза составляет арбузная корка, если косточки не дозрели, а остальное - сочная мякоть.
- 29!
- Почему?!
Озадаченный Петерсон почесал затылок.
- Потому что, если взвесить на весах количество выброшенных корок и проглоченных косточек, то получится то, что получилось - 29!
- Хм, интересно. А сколько...
- Дважды два - пять, потому что у моей Муськи четыре лапы и хвост. Вместе - пять.
Петерсон отступил на шаг.
- А...
- и Б сидели на трубе. А упала, Б пропала. Что осталось на трубе? Отвечай.
- Ноль, - протянул Петерсон.
- А вот и неверно. Тебе двойка. Давай дневник. Осталась И.
Димка показал Петерсону язык. Он нисколечки его не боялся. Было даже весело. Спать не хотелось. И тут случилось непредвиденное: свет фонаря задрожал, вспыхнул и погас. Испугался вопросов. Тоже мне, отличник...Димка зевнул и повернулся на правый бок. Засыпая, он думал, что теперь уж точно никогда не огорчит маму двойкой по математике.