"Единственное слово, которое она (кошка - прим. автора) процедила сквозь зубы, было самым страшным ругательством, которое она знала:
- Человек!"
(Анни Шмидт. "Мурли")
Лиску сбил автомобиль. Блестящий монстр, оглашая округу зычным рёвом, неожиданно вылетел из-за угла и так же быстро исчез, оставив на обочине дороги раненую жертву. Она ещё легко отделалась - несколькими переломами. Вот в прошлом году знакомого пса задавило насмерть. Бедняга долго лежал на мостовой, пока колёса машин не раскатали тело так, что оно стало похоже на коврик. Другому задние ноги отрезало. Его зато потом кормили у продуктовой палатки, а на ночь затаскивали вовнутрь, в тепло.
А Лиска ничего, выживет. Жаль, с места не сдвинуться, лапы тяжеленные, словно к земле приросли. Только бы встать до темноты. Так бороться за жизнь ей ещё не приходилось. Холод и голод как-то всегда переживала, умело и быстро переходила дороги, удачно избегала встреч с мальчишками. Теперь всё было хуже.
В канаве, в которую она сползла, боль немного утихла, стало легче. Лиска напилась и задремала. Но ночью точно надо выбираться. Как, она не знала, но надо. Вода замёрзнет, и что тогда?
Люди проходили мимо, никто не замечал раненую собаку. Хорошо, в её состоянии лучше быть незаметной. А то кому-то обязательно захочется швырнуть камень. Особенно мальчишки жестокие.
Поначалу Лиска знала только одного доброго человека - продавщицу продуктовой палатки, которая приютила пса-калеку. Зимой к ней шли косяком, и она никому не отказывала, кидала чего-нибудь. Но если рядом оказывался мужчина с большими усами, продавщица делала вид, будто не замечает собаку. Тогда хоть битый час стой на задних лапах, ничего не обломится. Однажды усатый схватил палку и погнал Лиску прочь. С тех пор, завидев издали знакомый силуэт в длинном кожаном пиджаке, она поворачивала в другую сторону.
Затем был охранник в подземном переходе метро - тоже неплохой, пускал переночевать в морозные ночи. Многие к нему приходили, все, кто выжил. В ту зиму она носила щенков, и один раз ей даже молока в миску налили. Лиска раньше ничего подобного не пробовала и не сразу сообразила, как это вкусно. Поэтому почти всё молоко выхлебал тот пёс, который потом погиб. Тогда ей было обидно, а теперь не жалко, наоборот, разрешила бы всё допить.
В их стае кого только не было, и у каждого своя история. Кто-то потерялся, или выбросили, или умер хозяин. Лиска же родилась на улице, другой жизни не знала, даже имя ей дала та добрая продавщица - за рыжую шерсть.
Охранник, высокий, сильный на вид, вызывал доверие, за его широкой спиной можно было надёжно спрятаться. С таким рядом не страшно, но жизнь научила бояться людей. И Лиска боялась, и обзаводиться хозяином не собиралась, даже если пришлось бы совсем худо. Особенно после встречи с одноглазым псом Борькой, который недавно появился. Борька рассказывал, как сильно его били, пока не удрал. И как хозяин комнату дымом заполнял, так что не продохнёшь, и как пил из бутылки пахучую жидкость, а потом всякий раз дрался. А однажды пожар устроил. Благодаря Борьке, который жутко завизжал, соседи прибежали, потушили. Ему же потом ещё и попало, словно это он дымящуюся трубочку в кровати оставил и уснул. На его месте Лиска давно ушла бы. Хорошо, что её никто не брал - самая обычная дворняжка, она не привлекала людей.
Или, например, Семёныч, почти породистый пёс. У него, как у Борьки, раньше хозяин был, но умер. И старого пса выгнали. Но он не жаловался, наоборот, говорил, что так даже лучше. Хозяин кормил чем придётся, то и дело забывал воду налить. Семёныч сам её на улице искал, из луж и канав пил. А порой дома взаперти подолгу сидел, жаждой мучился. Теперь ему раздолье, пей, когда хочешь. С едой, правда, хуже, иногда раздобудет чего-то по случаю. Отощал совсем, сник, не привык он к уличной жизни. Первое время часто тайком к бывшему дому подбегал, караулил у входа - вдруг обратно заберут. Потом перестал.
Только пёсик Роня, который без поводка бегал, пока хозяйка на лавочке в парке отдыхала, уверял, будто человек - это совсем не страшно. С человеком, мол, и безопасно, и сытно, и вообще хорошо. Можно ни о чём не беспокоиться, ни о холоде, ни о еде, ни о врагах в тёмных кустах. Знай, люби хозяина и спи спокойно всю ночь. И всё-всё отдай за него, даже саму жизнь.
Нет, ей такого не надо, чтобы жизнь отдавать. За жизнь она будет бороться и как-нибудь обойдётся без людей, выживет. Не впервой.
Становилось всё холоднее. В темноте воспоминания нахлынули одно за другим. Лиску трясло от боли, и оттого видения прошлого казались ярче и отрывистей. Вот она бежит, а камень попал в него. Больше никто никогда не видел милого белого пса, с которым они познакомились у хлебной палатки. Из темноты словно выплыл другой её друг, отравленный колбасой. Она выкормила его щенков, но потеряла. Долго стояла такой же тёмной холодной ночью возле железного дома, прислушиваясь и отвечая беспомощным плачем на молящий вой родных голосов, кидалась на дверь, стукаясь мордой о висячий замок. К утру они затихли, и Лиска, отбежав за дерево, видела, как их выносили, полуживых, со связанными верёвками лапами, швыряли в яму, поджигали и забрасывали землёй. Она немного покопалась там потом, но никого не учуяла и побрела прочь.
- Надо хотя бы вытащить её из канавы, - послышался женский голос.
Лиска очнулась. Уже заметно стемнело. Сколько она проспала? Или, может быть, не спала? О, ужас, люди шли к ней! И, что само страшное, - мальчишка.
- Бедолага!
Мальчик присел на корточки и погладил Лиску по голове.
- Осторожно! - воскликнула женщина. - Мы же не знаем, какой у неё характер. А ей сейчас очень больно, может и цапнуть.
- Бедолага, - повторил мальчик, ничуть не испугавшись, и Лиска вдруг поняла, что это её новое имя в новой жизни.
- И куда в городскую квартиру такую громадину? А гулять с ней дважды в день кто будет? Отвезём в лечебницу, заплатим и оставим. Потом её на улицу выпустят, - говорила мама сыну и строго хмурилась.
Но Лиска откуда-то знала, что это лишь слова.
*
Забинтованная Бедолага лежала на очень мягком коврике. Он был даже мягче травы, намного мягче! Рядом стояла миска с заманчиво пахнувшими кусочками, но собака не могла есть. В лечебнице её буквально напичкали какими-то невкусными порошками, ворочали и кололи, и теперь хотелось только спать. Тепло комнаты и далёкий лай за окном убаюкивали. Однако мальчик не унимался - гладил, накрывал, смачивал морду водой. Наверное, так надо, врачи ведь что-то ему говорили.
Хозяин оказался невелик ростом, и ни богатырской спины, ни сильных рук у него не было. Один из тех мальчишек, которых Бедолага опасалась больше всего. Она положила голову на коврик, но продолжала смотреть на хозяина. С ним к ней пришли еда и защита, но они не главное. Ведь Бедолага уже знала, что всё-всё отдаст за него. Даже саму жизнь, за которую так долго боролась.