Приближался мой шестнадцатый день рождения. Парнишка из параллельного класса, стройный и худощавый симпатичный брюнет высокого роста, из-за чего немного горбился, как-то одним днём обратился ко мне со следующей речью.
- Геша! А ты знаешь, что мой отец доцент? И делает косметические операции в нашей областной больнице.
- Интересно! - ответил я. - Димон! А ты в курсе, что такие операции делаются после достижения 16-ти летнего возраста?
- Конечно! У меня же батя доцент. Ты можешь пока подготовиться - сходить на консультацию по поводу операции.
Я призадумался. Конечно же хотелось иметь нормальный нос.
- Ладно. Ну, ты договорись пока со своим отцом, когда можно будет это сделать.
На один из дней сразу после Новогодних праздников был назначен день консультации. Консультацию проводил самый главный специалист по этому вопросу. На вид аккуратненькому старичку с седой бородкой и усами было лет под 70. Меня вежливо усадили в кресло и принялись осматривать и ощупывать мой нос.
Откуда-то появилась группа студентов-новобранцев из нашего мединститута.
"Всё! Капец! Попался как кролик в клетку" - подумал я. Честно говоря, было не очень то приятно выступать в роли подопытного кролика. Студенты из Африки, Вьетнама и кубинские товарищи с нескрываемым любопытством разглядывали содержимое моих ноздрей, больно раздираемых специальным инструментом. Им была рассказана увлекательная история о происхождении моей травмы. В конце концов, мучения закончились - студенты удалились на продолжение экскурсии.
- Ну-с, дорогой мой! Вот, что я тебе скажу. Операцию по замене перегородки мы можем сделать в ближайшее время. Такие операции желательно вообще-то делать зимой, когда прохладно. Ты, я так понимаю, ещё учишься в школе? Да?
- Да, конечно, учусь. Понимаете, профессор, у меня скоро важные соревнования. А можно сделать операцию на летних каникулах?
- И чем это ты занимаешься позволь узнать? - спросил он.
- Пулевая стрельба из пистолета и радиоспорт,- ответил я.
- И что, важные соревнования?
- Важные!
Профессор немного подумал, щупая себя за бородку.
- Можно, конечно, и летом! Только заживать будет хуже.
- Ну, давайте летом!
- Ну, летом так летом.
* * *
Наступило время летних каникул. Перед любой косметической операцией, предполагающей изменение внешности, необходимо сфотографироваться для приобщения к истории болезни.
Пришлось впервые сбрить усы. Без них я выглядел непривычно для себя самого. Деформированный нос без усов выделялся значительно сильнее.
- Как будем делать? Под общим наркозом или местным? - спросил доцент у ассистента.
- Вообще-то надо бы под общим, - высказал своё мнение ассистент, женщина обычной внешности средних лет.
Дискуссия продолжалась.
- Ну зачем ему общий? Лишняя нагрузка на сердце. Думаю лучше под местным. Он парень крепкий - выдержит.
И лучше бы это было зимой. Может быть, было бы лучше. Лучше бы я согласился на общий наркоз. Потому что те ощущения, которые пришлось испытать, отдавали в сознании диким ужасом и отвращением. Лучше было бы всего этого не знать - всей технологии операции в подробностях. Откуда мне было знать тогда через что придётся пройти...
Верхняя часть лица полностью онемела после нескольких уколов в разные части лица. Боль не чувствовалась. Только в голове эхом отдавались удары долота, вырезающие носовую перегородку. Хрящ с трудом поддавался. Докторам пришлось часто менять различные инструменты, для того чтобы поискусснее выковырять у меня мою родную часть тела. Я лежал с закрытыми глазами. Через вырез в простыне, которой меня накрыли, ничего не было видно. От меня снаружи остался только один мой нос. Только ужасно неприятный контакт тела с металлом и противно-солёный вкус глотаемой крови.
Время остановило свой бег. Мне казалось, что прошло всего лишь минут пятнадцать с момента начала операции, не более того. На самом же деле операция продолжалась, как потом выяснилось, более двух часов. В течение этого времени мне несколько раз делали дополнительные уколы, когда боль возвращалась опять.
В конце концов, всё закончилось. Как оказалось впоследствии, мою родную перегородку связали с каким-то хрящом и водворили на прежнее место, назад. Простыня снята. Чёрные мурашки в глазах и чёрные, громадные синяки под глазами. Знакомые с прошлого раза два тампона в носу и фиксирующая повязка снаружи придавали вид возвращающейся египетской мумии.
- Поднимайся медленно! - предупредил меня доцент.
Но получилось подняться резко, и я чуть не свалился на кафельный пол операционной. Доцент вместе с ассистентом вовремя успели подхватить меня под руки. От большой потери крови голова закружилась.
- Тише, тише! Не так резко. Посиди немного.
В теле невероятная слабость и глухим эхом противные до омерзения удары долота.
- Молодец! - одобрительно тихонько похлопал доктор по моему плечу. - Ну, теперь в палату.
Две сестрички под руки вели меня по коридору. Боли пока не было. Было её предчувствие. Каждый мой шаркающий шаг в мягких больничных тапочках отдавал ударом сапога в строевом марше.
Боль пришла позже. И кошмарное омерзительное чувство: "Что-то не так. Мне это не нравиться".
* * *
За распахнутым окном палаты жаркий летний день.
"Боже, мой! На кого я похож?". Фиолетово-чёрного цвета круги под глазами придавали моему лицу устрашающе-грозный вид. Синяки сходили медленно. Какой идиот придумал эти антибиотики? Какого лешего? Меня больно кололи три раза в день в те места, на которых обычно принято сидеть. Лежать на койке, уставившись лицом в потолок по этой причине было довольно болезненно. Каждый день по три новых дырки в мягких и иногда уже не очень мягких местах. Я плохо спал и днём и ночью. Стоило только закрыть глаза, как в памяти навязчиво всплывали удары долотом прямиком по мозговому веществу. Это было что-то! Толку от уколов было мало. Точнее говоря - вообще ноль. Синяки постепенно сходили на нет, а вот сам нос упорно не хотел возвращаться в свои прежние габариты.
Доктора начали беспокоиться. Ну, наконец-то дошло, что что-то не так. Пошло по незапланированному сценарию. Мне эта аранжировка была не по вкусу. Не те ноты! Не моя октава!
Количество внедряемых антибиотиков было увеличено. Толку то? Становилось только хуже. Ну не любит дерево металла и всё тут. Если бы лишнее отсекать - тогда другое дело. Внедрённое чужеродное тело не стыковалось с моим организмом. В стыковочном узле были неполадки.
Через 21 день всё в той же операционной. Те же лица, а речь уже другая:
- Я предлагаю наружный разрез, - предложил доктор.
- Но, ведь останется шрам! - возразил ассистент.
- А что делать? У Вас, коллега, есть другое предложение? Антибиотики на него не действуют.
Опять двадцать пять. Ну, этого ещё не хватало!
- А как же шрам? - не унимался ассистент.
- Да, ничего! Постепенно зарастёт. Ты же, Геннадий, у нас крепкий парень, не так ли? - "приободрил" доцент. - К тому же шрамы украшают настоящих мужчин. Не правда-ли,- и улыбнулся деланной улыбкой.
Большое "спасибо" за такое "украшение". Какого лешего вообще я согласился на эту операцию?
Небольшой вертикальный надрез сделали без наркоза. Урчащий компрессор отсасывал гнойное содержимое. Специально вставленный в надрез резиновый жгутик не давал ране закрыться, обеспечивая доступ воздуха. Интересно, каков теперь у меня будет вид "Настоящего мужчины"? Я бы лучше согласился на просто "Мужчину".
Снаружи здания больницы, ближе к природе было повеселее. Сначала я как-то не обратил внимания на то, что начали чесаться глаза. Я списывал это на заживающие синяки под глазами, но причина была в другом. К тому же появился насморк. Через неделю ежедневных очисток раны процесс заживления был почти завершён.
- Ну, вот! А Вы говорили, что будет заметно, коллега. Да через 2-3 месяца никто и не заметит этого надреза. Ну, будет маленький, почти незаметный шрамик, - произнёс доцент, обращаясь к ассистенту.
Нет! Всё-таки не нравится мне это ползучее по чашке пресмыкающееся вместе со всей этой "кухней".
- Так-сс! Ну, как теперь дышится? - обратился доцент к моей персоне.
Втянув в себя и выдохнув несколько раз воздух через ноздри, я прислушивался к своим ощущениям.
- Да точно также! - ответил я.
- Не может быть! - огорчённо воскликнул доцент.
- Никакой разницы не чувствую, - честно констатировал я.
- Да ты подыши ещё, подыши! Не ужели не лучше?
- Не-а! Точно так же.
Доцент был убит наповал. Полнейшее фиаско. Я ещё пожалел его - не сказал, что практически перестал чувствовать запахи. Нос - очень нежная и важная часть тела, и не любит грубых воздействий. А если бы ещё знать тогда, что в результате проведённого в "жизнь" усиленного курса антибиотиков, убившего всю кишечную флору, я заработал ещё и чувствительность к различным аллергенам на 17 последующих лет своей жизни... Для него это было бы равносильно контрольному выстрелу в голову.
Ладно - живи! Только давай жизнь, настоящую жизнь другим. Только не совершай больше ошибок. Пускай я стану ПОСЛЕДНЕЙ твоей ОШИБКОЙ! Ты,конечно, хотел сделать как можно лучше, а получилось как всегда.
Какое радостное ощущение настоящего и радостного счастья переполняло меня после выписки из этих "казематов" передать невозможно. Впервые я почувствовал по-настоящему что значит просто БЫТЬ ЖИВЫМ.