Аннотация: Она меня полюбит, как и ты, Она сама взойдет ко мне на ложе. Возьму ее и в море утоплю... За то, что я тебя еще люблю! (Агата Кристи)
Мальчик по имени С...
Вот ведь озорник! А ну, немедленно спать!.. Ну, ладно: ты хотел страшную сказку? Так слушай...
В одном городе жил мальчик-маньяк. Он нередко сам ловил себя на мысли, что похож на маньяка. Ему с неодержимой силой нравились девочки, но не все. Скорее всех он вообще не замечал. Но бывало пройдет мимо девочка как лань грациозна и стройна, смех ее подобен колокольчику весны, искры в глазах способны воспламенить снег, а русые волосы водопадом спадают на плечи... И стоит ее тонким губам сложится в улыбку, как небо раскрашивается всеми цветами радуги, и мальчик-маньяк сам себя уже не помнил: куда шел, зачем? А только идет за ней по следу, как голодный волк за добычей, сам не зная зачем.
Девочкам он не нравился. Был постоянно неопрятно одет, лохмат, задумчив и к тому же из плеера его непрерывно исходили флюиды дикой депрессухи. Может у него и был бы шанс, если бы он обращал внимание и на других девочек или хотя бы пытался заговорить с этими, но неведомая никому сила не давала и полслова проронить в их присутствии. Обычно он шел за ними как завороженный, пока кожей не чувствовал их страх, вызванный его преследованием. В этот момент он спускался с небес на землю, понимал, что находится не в том месте, куда направлялся и к тому же невольно причинил боль. Он немедленно менял направление и ломал голову: а не маньяк ли он?
Но однажды он зашел дальше обычного. Было уже совсем поздно, и он шел на большем расстоянии от нее, так что она не могла его и почувствовать. Зато ему было хорошо слышно, как стучит ее сердце: оно стучало ровно и беспечно.
Они шли через парк. Внезапно он увидел: к ней подошел другой. Мальчик-маньяк уже вышел из завороженного состояния и хотел было уйти, но что-то заставило его скрыться в тень и продолжить наблюдение. Что это? Любопытство? От чего же так нервно бьется с левой стороны, чуть не разрезая грудь? И что это за соленый вкус на губах?
Тот другой был ее хорошим знакомым. Было понятно, что у них тут свидание, и она специально пришла сюда с ним встретиться. Они мило беседовали под фонарем, затем он обнял ее, и они пошли к темным аллеям. В его руке была бутылка пива: он отхлебнул сам и предложил ей. Вкус соли уже жег жаждой рот наблюдавшего из темноты...
Они сидели на скамейке в темном уголке парка. Она смотрела на звезды, он на нее, бутылка с почти допитым пивом еще занимала свободную руку. Наконец она была отставлена в сторону.
- Ну, что ты?.. Не надо!.. - Девочка пыталась отодвинуть навалившегося на нее Другого, но он лишь увеличивал напор.
- Да брось ты! ты же сама хотела... расслабься... тебе понравится...
- Нет!!! - Рот ее был закрыт сильной рукой, вторая уже крепко удерживала обе ее тонкие ручки.
- Заткнись и получай удовольствие! Хватит меня за нос водить...
Он не успел договорить: раздался грохот... его озверевшие глаза стремительно леденели, руки ослабли, с головы скатились осколки, затем тело дернулось в смертельной судороге, а изо рта потекла темная горячая жидкость с соленым вкусом...
Мальчик-маньяк включил телевизор. Он не сразу понял, что рассказывают о вчерашних событиях. При дневном свете невозможно было узнать ни места происшествия, ни той прекрасной незнакомки. В ней не было ни прежней грации, ни чарующего звонкого смеха, но самое главное искры в ее глазах кто-то погасил своей грубой рукой. Кто? Один лежал на скамейке с пробитой головой и бутылочной розочкой в позвоночнике. Он уже не дышал. А второй сидел теперь перед телевизором, силясь вспомнить, как это было...
Какой-то невероятной мощности электрический разряд поднял его из надежного укрытия. Его силы увеличились раз в десять. В ход было пущено первое, что попалось под руку. В момент, когда розочка вошла в позвоночный канал насильника, он почувствовал странное облегчение и бессилие. Он опустился на колени и поцеловал обезображенное ужасом лицо своей богини...
Теперь она давала показания, рассказывая то, о чем он не мог вспомнить: Он поцеловал ее, сказав, что все позади и исчез так, словно его и не было тут никогда. Лица его она не могла описать...
Теперь это повторялось едва не каждую неделю в течение всего лета. Непонятная жажда гнала его в город. Он бродил, не находя занятия, пока вновь не встречал желанный взгляд. Он вновь шел по следу и знал, что не случайно... Однажды на его глазах девочку затащили в машину, и он бежал неизвестно куда и сколько, пока не настиг своих жертв. Обезображенные тела в сгоревшей машине нашли уже через полчаса. И его богиня в разорванном платье, в крови и с диким взглядом что-то бессвязно говорила о ком-то демоническом.
Так бы и продолжалось бесконечно: он с ужасом смотрел в экран, клянясь, что это больше никогда не повторится, и он больше никогда не выйдет из дома даже мусор выносить. Но уже на следующей неделе по городу шел неопрятно одетый, лохматый и погруженный в себя мальчик-маньяк, из плеера которого разливались флюиды одичавшей депрессии...
Его богиня сама села в эту машину. Наблюдавший мог видеть, как она беседует и целуется с хозяином роскошного Опеля. Затем она откинулась в сидении, закинув ноги на панель. Машина тронулась с места, и за ней в темноту скользнула тень случайного прохожего... Он находил их в ресторане и в модном клубе, и всякий раз всеми правдами и неправдами он умудрялся оставаться рядом и незамеченным. Всё говорило, что здесь нет и не будет никакого криминала, но почему-то с каждым разом соленый вкус во рту становился все сильнее и сильнее.
...Это были гаражи, и он жутко удивился, что ноги сами принесли его сюда: после всех мест, где им довелось побывать сегодня, стоило ожидать роскошного пенхауса или загородной виллы. Но в обычном зашарканном гараже за ржавой дверью горел свет, и раздавались крики ужаса. Его глаза налились кровью, свет ударил по зрачкам... Тела - крепкие обнаженные мужские торсы поплыли ему на встречу. Где-то, словно в другой вселенной заревел перфоратор, и сверло привыкшее крошить бетон как картон, зарыдало красными ручьями по стенам...
...Было темно, и где-то пели скрипки о чем-то прекрасном и депрессивном. Чей-то ласковый голос продолжал повторять: все позади... теперь все будет хорошо... я с тобой... Чьи-то нежные руки касались ее лица, скользили по волосам...
- Кто ты?
- Мальчик-маньяк.
- Я о тебе слышала... Не думала никогда, что это может произойти со мной... Странно, но я совсем не боюсь теперь... Скажи, то что было там в гараже... это действительно было?
- Это всего лишь сон.
- Это действительно был сон... и он снился не мне... ведь на мне нет ни капельки крови... Но на мне вообще ничего нет... Ты раздел меня?
- Я освободил тебя от разорванной одежды, чтоб смыть всю грязь.
- И ты не воспользовался мной?.. Почему?
- Я... я не могу...
- Ты не можешь?!
- Я не могу причинить тебе боль.
- Но почему ты думаешь, что это причинит мне боль?
- Потому что я мальчик-маньяк. Потому что я противен девочкам вроде тебя. Потому что я неопрятно одет, всегда лохмат, задумчив и от меня веет музыкой со стойким вкусом депрессии. Потому что тебе было бы гадко от сознания, что я был с тобой...
- Кто тебе сказал это? Ты можешь быть симпатичен... мне, например...
Ее рука потянулась к его лицу, и он почувствовал, как его тело опускается в ласковое море, отдаваясь ее нежным волнам...
Он очнулся, когда все уже кончилось: она лежала на его груди, целуя его бронзовое плечо. Рука его непроизвольно скользила по ее спине. Губы шептали имя. В голову ломились сбесвшиеся мысли, но окопавшиеся флюиды счастья держали круговую оборону, и обугленные расплавленным свинцом и смолой информационные образования, разворачиваясь в маневре, вновь шли в атаку...
Внезапно он вскочил на ноги и предстал пред ней во всем своем величии и безумии.
- Нет! Этого не должно было быть! Никогда!
С этими словами он бросился к окну, одна рама которого была открыта. Он не заметил ее, и стекло завизжало от ужаса. Еще мгновенье и все было кончено. Холодное и бесчувственное тело лежало в тридцати метрах внизу. Повинуясь какому-то непонятному зову, Она спустилась вниз. Она перевернула только что живое и полное любви и нежности тело, пытаясь обнаружить в глазах хоть слабую искру жизни. На груди висел, не замеченный ею прежде медальон. Не зная зачем, она открыла его...
Казалось, Она живая и было видно сколь грациозна и стройна она. Казалось, слышен ее смех такой звонкий, словно колокольчик весны. Казалось, искры в ее глазах способны воспламенить снег, а тонкие уста раскрашивают небо всеми цветами радуги...
- Спи, мой маленький... спи, мой красавец... все будет хорошо...
- Мамочка... а я вырасту похожим на папу?
Мама поцеловала сына и вышла из комнаты:
- Не дай Бог, мальчик мой... не дай Бог...
И в ее глазах мелькнули уже давно забытые искорки.