Аннотация: РАССКАЗ Настоящая литература понятна везде без перевода.
Крестики и нолики
- Срочно, - интервью с Тамбовской. На подходе ее новый роман. Фотографий побольше, текст попроще. Ну, как обычно, - семья, рыбки, птички, собачки - народ это любит. - Озадачил меня шеф.
Со звездой российского литературного мейнстрима Дуней Тамбовской я был немного знаком. В далекой дописательской жизни ее звали Тамара Дунявская и занималась она древнеяпонской поэзией.
"В большую литературу Дуня шагнула весомо, целой серией криминально-психологических романов, не лишенных очаровательного секса и ненавязчивой сентиментальности. Милую героиню писательницы - честную, смелую, порой, безрассудную мгновенно приняли миллионы читателей". - Так было сказано в предисловии одного из первых ее романов.
Имя Тамбовской не сходило со страниц газет и журналов, она вела передачу на радио, принимала участие в телешоу. На порогах книжных магазинов лежали розовые коврики с надписью: "Всюду с вами, Дуня Т.". Рейтинги продаж книг били рекорды.
Трудоспособность этой миниатюрной женщины казалась фантастической. Каждый месяц - роман, а то и два. Злые языки шипели: "Тамбовская просто имя, а тексты "валяют" "литературные негры". На подобные выпады Дуня в своих многочисленных интервью отвечала: "Я не рассуждаю о литературе, я ее делаю. Закончив одну рукопись, начинаю другую. У меня даже не хватает времени, чтобы в перерыве выпить чашечку кофе. Я прикована к компьютеру, как Бальзак был прикован к чернильнице. Миллионы поклонников считают дни до выхода моей новой книги, и я не могу обмануть их ожиданий".
Встреча состоялась на даче знаменитости.
У ворот дома Тамбовская мгновенно взяла инициативу в свои руки.
- Время зря не теряем, включаем диктофон, снимаем. - Она свистнула. Выбежали с десяток собак и собачек и, взвизгивая, мячиками запрыгали вокруг хозяйки.
На веранде нас ждал чайно-кофейный стол. Возле ступенек с независимым видом стоял полноватый мальчик. Розовощекий, крепкий, лет десяти. Под мышкой он держал тонкую ученическую тетрадь.
- Мой внук, Никита. - Представила Тамбовская. - Мечтает стать писателем. С пяти лет сочиняет чудесные, наивные стихи, занимательные рассказики, есть даже "весьма серьезная" пьеса. А сейчас задумал роман. Никита, покажи.
Мальчик уверенным жестом передал мне тетрадь. Я, из вежливости, полистал ее и вернул.
Дуня села в плетеное кресло, привлекла к себе внука и приказала ему держать тетрадь на груди. Фотограф сделал снимок.
В этот момент на веранду вошла высокая, пожилая, но статная и красивая женщина. Она внимательно оглядела нашу компанию.
- Моя мама, Анна Кондратьевна, - небрежно махнула рукой в ее сторону Тамбовская.
Под мышкой Анна Кондратьевна держала толстую тетрадь в коричневом переплете.
- Это журналисты, мамочка, мы будем работать, - пояснила Дуня, давая понять, что присутствие матери нежелательно.
Однако та, не обращая внимания на слова дочери, с интересом спросила. - Какого рода издание вы представляете?
Я назвал наш журнал.
- Мамочка, мы должны работать, - с нажимом повторила Тамбовская. - Займись Никитой.
- Прабабушка у нас тоже писатель. Как начнет читать, до утра не остановишь, - с недетской иронией, усмехаясь, заметил Никита.
- Помолчи, - резко одернула его Дуня.
Анна Кондратьевна, окинув присутствующих, задумчиво продекламировала: "Разбросанным в пыли по магазинам, где их никто не брал и не берет, моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед". И медленно, с достоинством удалилась. Правнук исчез следом.
Мы с фотографом украдкой переглянулись. Я подумал: "Дедушка - бывший романист, мама - поэтесса, отец - известный деятель культуры, внук и тот "литератор". Выходит, тяга к творчеству - семейная традиция. Надо непременно обыграть это в статье".
Дуня обстоятельно рассказывала о новых идеях и планах на будущее. Упомянула, что сороковой роман на подходе, а в перспективе - яркий и захватывающий сюжет сорок первого.
В течение беседы я мысленно возвращался к ее матери: "Гордо вскинутая голова, царственная осанка, строки из Цветаевой - во всем ее облике чувствовалась порода. Может она пишет что-нибудь стоящее?".
Дуня, подхватив фотографа под руку, направилась в сад, где в окружении собак стала позировать на фоне затейливой клумбы "в японском стиле", а я, уютно устроившись на террасе, стал слушать диктофон.
Не успела Тамбовская удалиться, как из-за двери выглянула ее мама и, слегка кивнув, пригласила меня в дом.
В небольшой светлой комнате она устроилась за столом и поспешно, с птичьей тревогой в глазах, сказала.
- Извините за назойливость, голубчик. Прошу вас, послушайте мой небольшой рассказ. - И, слегка смущаясь, торопливо начала читать.
Язык был немного старомодными, но зато живым, образным, красивым. Признаюсь, я уже много лет не получал такого удовольствия от прозы. Сразу вспомнилась русская классическая литература.
- Не утомила? - Озабоченно поинтересовалась Анна Кондратьевна.
- Что вы? Я бы с удовольствием послушал еще.
- Значит понравилось. Тогда я попрошу вас об услуге. Разыщите для меня адреса зарубежных издательств, желательно французских. Хочу отослать рассказы. Может, получиться небольшой сборник. В наших издательствах творится сущий хаос. Рецензий не присылают, рукописи не возвращают. А мне так нелегко их переписывать. Компьютером я не владею, а пишущей машинки у нас давно нет.
- А вы сумеете перевести их на французский?
- Голубчик, о чем вы? Уверяю, это неважно. Видите ли, подлинное творчество не нуждается в переводе. Его всегда поймут и прочтут те, кто по-настоящему любит и ценит истинную литературу, - высокопарно ответила она.
Через окно я увидел, что жанровые снимки "на пленере" сделаны, и Дуня, довольная, возвращается. Анна Кондратьевна встала и проводила меня на веранду.
Закончив статью, я позвонил Тамбовской, предложив ознакомиться с материалом и "поставить свое добро".
- Можете отправить электронной почтой, - разрешила Дуня.
- Позвольте, все-таки навестить вас. Если подпишите статью и фотографии, у меня останется ваш автограф на память.
- Отлично, - польщенная, она рассмеялась. - Заодно я подарю вам мой новый роман. Он только что из типографии.
Через полчаса я был на месте. Поздоровавшись, Тамбовская взяла у меня статью и отправилась к себе в кабинет.
- Перекусите с дороги, - шутливо приказала она. - Мама составит вам компанию.
Я передал Анне Кондратьевне список издательств. Но, как это случается в плохих пьесах, произошло непредвиденное. Тамбовская вернулась. Анна Кондратьевна проворно спрятала листок в карман и вышла. Но Дуня заметила ее маневр и с раздражением спросила.
- Вижу, у вас с мамулей тайная переписка? Догадываюсь о чем.
Выкручиваться было глупо. Пришлось мне все рассказать.
- Потрясающе! - Воскликнула Дуня. - Да вы знаете, что подобными просьбами она измучила всех наших друзей и знакомых. Она же больной человек. Неужели вы не поняли?
- Но Анна Кондратьевна читала мне свои рассказы. Они замечательные, - возразил я.
- Читала? - С грустью протянула Тамбовская и, схватив, меня за руку, как мальчишку, потянула в комнату матери.
При виде дочери, Анна Кондратьевна вскочила, будто провинившаяся школьница перед разгневанным учителем, захлопнула тетрадь, крепко прижала к груди и, рванувшись к двери, успела выскочить в коридор. Но Дуня быстро настигла ее, грубо выхватила тетрадь и бросила на стол.
- Прошу! Здесь стихи, повести, романы, рассказы. Читайте!
Я раскрыл страницы, но они были аккуратно заполнены крестиками и ноликами.
- Не можете! - Торжествующе дернула головой Тамбовская. - И никто не может.
- Но ведь она же читала! - Не отступал я.
- Она рассказывала! Попросите ее повторить! Услышите новый сюжет. И так до бесконечности. Это же - шизофрения! Такова ирония судьбы. Всю жизнь мамочку окружали известные писатели.
Вот у нее и сложилось болезненное самомнение, что и она способна на творчество. День и ночь, как на уроке чистописания, моя мама кропотливо выводит свои "высокохудожественные" каракули - "работает над словом" и посылает эти "произведения" в издательства. Слава Богу, хоть подписывается псевдонимом Кондратьева. Я вас не виню. Вы попали под обаяние красивой женщины, искренне желая помочь ей. Ладно, пусть успокоится и пошлет свои ребусы в Лондон, Мадрид, Париж, Не надо ей мешать. Кстати, какое издательство вы порекомендовали ей? Случайно не...
- Да, и это тоже.
- Дивно! Какая печальная насмешка. Мой литературный агент уже много лет ведет с ними переговоры, и я очень надеюсь, что скоро стану их автором.
Статья вышла. О том, что произошло на даче, я никому не рассказывал. Но оказалось, что сплетни о "писучести тамбовской мамочки" ни для кого не были тайной.
Прошло чуть более полугода. Писательский бомонд готовился к литературному салону во Франции. Формировались официальные и приватные делегации от России. Неожиданно меня вызвал шеф.
- Послушай, полный отпад, шок, лавина. Мне только что звонил приятель из Парижа. Ценнейший эксклюзив! Известное издательство выпустило сборник рассказов русской писательницы, и эта книга будет открытием салона! Анна Кондратьева, слыхал?
- Нет, - я не сразу сообразил, не вспомнил, кто это.
- А между тем, - вкрадчиво начал шеф, - это мамочка нашей несравненной Дуни. Но об этом никто не знает. Только ты и я. Гони к ней и, чтоб через два часа у меня на столе был материал. Дадим в досыл.
- Анна Кондратьева? Сборник рассказов? - Я не мог поверить.
- Ну да, "Русский жемчуг из большой тетради", кажется, так называется. Действуй, она уже ждет.
- Русский жемчуг, - повторял я, пока редакторская машина мчалась к знакомому дому. Перед глазами теснилась аккуратные крестики и нолики. А в ушах звучал голос Анны Кондратьевны, читающей рассказ.
- Но ведь французы не могли слышать ее прозы, - вдруг осенило меня. - Значит, Анна Кондратьевна права. Настоящая литература не нуждается в переводе.