- Люди, вы все свиньи!!! Ненавижу! Будь, проклят этот день! Черный, гадкий, вонючий день! О-о-о! как мне осточертели твои похотливые руки, эти маленькие глазки, грязь и пошлость.... Как мне хочется уничтожить тебя, вырвать и выбросить, растоптать, как ты растоптал мою жизнь! Скоро я не смогу не убивать себя каждый раз, когда ты подглядываешь за мной. Как ты пускаешь слюни!!! Твои безобразные губы... Я схожу с ума, когда они прикасаются ко мне - эти холодные, сырые, мерзкие стены.... Ненавижу!!!
Лиля стучала кулаками в, мокрую от дождя, стену кирпичного дома, колодцем уходящего вверх, в небо. Низкая и темная арка соединяла двор с улицей, другим, ярким и красочным, миром, называемым столица. Здесь было сонно и противно. Там за стенами пестро и оглушительно. Лилин голос эхом доходил до верхних этажей колодца, но не был слышен там, в миру. Ее голос, словно раздираемая ткань, с треском рвал воздух, и из скрипучих окон выглядывали люди, осторожно и подозрительно поглядывая вниз.
Но вот кто-то плеснул из ведра...
Камнем, упав на асфальт, задев краем своего прозрачного ножа, волосы и плечо девушки, на лету, в одно мгновение, отразив, будто в объективе, весь двор, зазвенела вода. Этот звук, ударившись о землю, полетел вверх, от этажа к этажу, и растаял в мутном, дождливом клочке неба над домом-колодцем.
- А ну, пошла отсюда, бичевка чертова! - тут же закричала из какого-то окна женщина.
- Да, она просто пьяна! - эхом отразилось с противоположной стороны колодца.
- Гоните ее в шею! Дитё разбудила! - и действительно, где-то закричал, что было сил ребенок.
- Это безобразие!
Кто-то, что-то бросил, целясь прямиком во, взбудоражившую весь дом, девушку.
- Бомжей и бродяг развелось, тьма-тьмущая - рассуждал, высунувшись из окна и покуривая сигаретку, интеллигентного вида мужчина в подтяжках, обращаясь к соседу сверху - Их, что в секретных лабораториях разводят? - и тут же осекся...
- Ненавижу!!! - взвыла Лиля, глядя на окна. - Всех вас ненавижу! Все одинаковые.... И дом такой же, и квартиры, и живете так же похабно. Убила бы вас всех до одного! Исчезните! Да провалитесь же вы...
- Надо милицию вызывать! Они ее быстро научат, манерам. Чтоб знала, как ругаться!
- Такая молодая и такая злая! Черная...черная...
Это были последние слова, которые слышала Лиля. Нырнув под арку, в тьму, между двором-колодцем и шумной улицей и, почему-то прижимаясь к стене, она кралась туда, где словно на экране блестел мокрый асфальт, и выглядывало из-за туч солнце, и, опережая друг друга, бежали прохожие. Звуки бесконечного потока автомобилей, короткие фразы сигналов, резкие стопы тормозов, ожидание на светофорах, и старт в клубах дыма. Люди идут, идут, идут... И в этой толпе совсем чужая, одинокая и странная, Лиля казалась гадким утенком, маленьким уродцем, брошенным всеми. Она шла, лавируя между движущихся истуканов, забывших обо всем кроме дел, пытаясь протиснуться среди этих человеков, но, все равно, путаясь и теряясь в толпе. Затертая среди безликих, она тоже ничего не замечала вокруг, то и дело толкая кого-нибудь по невнимательности, или сама, получая в плечо. Ей хотелось одного - убежать, удрать, смыться подальше от этого дома, от этого клочка неба над взгромождением этажей, от этих глухих стен и мертвой тишины двора.
Однако и здесь не было воли, и здесь все казалось никуда не годным, и ей было невыносимо тошно от этого. Черные прохожие, серый асфальт, вены древесных стволов - дотянуться взглядом до небес было больно, глаза щурились и останавливались чуть ниже уровня горизонта, скрытого от людей карточными колодами домов, столь же безликими, как и асфальт, деревья, прохожие...
Мир, потеряв опору, встал корнями вверх. Свет померк, и похоже навеки, или так казалось, или уже наступила ночь, а может, случилось солнечное затмение? Чей-то смех и громкие голоса раздражали и выводили из себя. Постоянно путающиеся под ногами люди, обгоняющие и замедляющие шаг, были невыносимы. Наконец Лиля сказала себе это - необходимо срочно найти человека по имени Сева, он мне поможет, где же он? Машинально опустив руку в карман куртки, она сжала в кулак бумажку. Так и шла, не выпуская ее, только один раз глянула - сколько? - и дальше крепче прежнего зажала в кулачок.
Спустя полтора часа эту девушку можно было видеть на Набережной. Она, тихо и спокойно, курила, спустившись к самой воде, сидела на скамейке, закинув голову, прикрыв глаза, что-то вспоминая или грезя... Уголки ее губ то тянулись вверх, расплываясь в улыбке, то вновь становились жесткими, опускаясь вниз, то дрожали, словно не решаясь, не зная, совсем уже улыбаться или только приготовиться...
Потом Лиля висела на мосту, опершись локтями о перила и согнув ноги в коленях, смотрела вниз, с высоты, на темные, неспокойные воды, острую волну и пенные гребни. Нет, и мысли не было прыгать, она просто любовалась и смеялась. Моросил дождь... Потом перестал. Совсем стемнело. Зажгли фонари. Их свет отражался на мостовых и тротуарах, дробясь и мерцая. Лиля шла хорошо знакомой дорогой. Сейчас она повернет на право, поднимется вверх один квартал и войдет в мир веселья и музыки, с неоновой вывеской ночного клуба...
Здесь крепко накурено, гремит музыка и темно, как раз то, что надо. Большой зеркальный танцпол, столики, бар. На высоких стульях у стойки повисли модные молодые люди. Они пьют, курят, разговаривают и смеются. Вечер только разогревается и здесь еще совсем не шумно. Между стенами полом и потолком, сотрясая их, не оставляя ни единого шанса просвету, пульсирует танцевальная музыка, и прожектора не отставая, режут вдоль и поперек своими лучами дымный воздух.
Через пять минут к Лиле за столик подсел мужчина. Он познакомился, угостил ее коктейлем, и стал рассказывать всякие-такие истории, которые обычно рассказывают мужчины подсев к девушке в баре и угостив ее коктейлем. Лиля смеялась! Ей нравилось, что этот человек не клеит ее откровенно и нагло, что не хвалит себя и не рисуется, что не показывает насколько он крут, не жалуется и не говорит о серьезном. Лиля хохотала и ей было хорошо. Потом она, не сказав ни слова, сорвалась места, и бросилась танцевать... Музыка входила в нее как мужчина, заставляя учащаться дыхание, дрожать и трепетать, покрываться гусиной кожей и чувствовать, как волосы у самых корней напрягаются и встают, как бедра становятся горячими и груди трутся о свитер....
Лиля забыла обо всем! Музыка не кончалась, голова кружилась, дыхание перехватывало и тело, полное чувственности, горело страстью. Она больше не управляла ни своими руками, ни ногами, ни своими мыслями - властелином стал ритм. Это музыка отдавала приказы, повелевала и вела. Время сошло на нет. Оно осталось там, у столика, сиротливо дожидаясь своей очереди, терпеливо потягивая соломинкой коктейль...
Наутро Лиля проснулась в незнакомой квартире, в постели с мужчиной, который вчера вечером угощал ее коктейлем. Она припомнила, что его зовут Максим, тут же вскочила и начала собираться.
- Ты куда? - спросил он, не открывая глаз.
- Домой.
- Не спеши, мы можем вместе позавтракать...
- К черту.
- Ночью ты была ласковее.
- Я сказала к черту!
- Ну, не надо так грубить - Максим приподнял голову и проговорил это очень дружелюбно.
Лиля ничего не ответила, продолжая собираться.
- Ты меня слышишь?
Она молчала
- Ты всегда такая утром?
- Что ты привязался?!
- Я не могу понять, почему ты так спешишь уйти?
- Мне надо. И не спрашивай ни о чем.
- Почему?
- К черту!!! - вне себя закричала Лиля.
Максим вскочил и через секунду крепко сжимал ее запястье своей рукой:
- Я же предупреждал тебя, не надо ругаться! - медленно, угрожающе, проговорил он.
- Отпусти, мне больно!
- Ты всегда такая злая.
- Да! - заорала Лиля ему в лицо.
Максим дал ей пощечину с такой силой, что девушка упала. Он отошел и надпил, начатую вчера бутылку пива. Оба молчали. Лиля все еще лежала всхлипывая.
- Тебе нужен укол... - сказал Максим - Я знаю, я видел твои руки.
- Ты разбил мне нос - ныла она.
Максим, вдруг, оглянулся и посмотрел на девушку, на ее жалкую, лежащую, скрюченную, фигуру, посмотрел и усмехнулся.
- Я прошу тебя - шморгала носом Лиля - Умоляю, отпусти меня... Мне очень надо. Очень, очень надо
- У тебя же нет денег.
- Я найду.
- Где ты их найдешь?
- Я не знаю... Но мне очень надо и я их найду.
- Хочешь, я дам тебе денег?
Лиля молчала.
- Я буду давать тебе денег всегда.
Лиля ничего не говорила.
- Когда они тебе потребуются, ты придешь, и я тебе дам - он слушал, но ответа не было. - И ты никогда не будешь больше мучиться.
Лиля смотрела, пытаясь разгадать этого человека. О чем он думает? Чего он хочет? Ведь не может он просто так раздавать деньги! Что он замыслил? Она не знала, что сказать, но ей очень нужны были деньги! Ей было плохо, так же, как вчера...
Максим достал из портмоне купюру и протянул:
- Бери...
Лиля взяла не сразу... Жадным взглядом она смотрела на бумажку, но руки крепко сжимала в кулачок, схватившись за свитер.
- Ну, бери же! - и Максим поднес бумажку к самому ее лицу.
И тут Лиля вырвала из его рук и, крепко сжав, перемахнув через кровать в коридор, стала лихорадочно, постоянно оглядываясь на Максима, обуваться. Схватив куртку, она уже была готова удрать...
- Я жду тебя вечером... - услышала вдогонку небрежные, но властные слова Максима.
Лиля замерла на полушаге.
- Если придешь, я дам тебе еще денег.
Она медленно, словно раздумывая и колеблясь, открыла двери, еще на мгновение застыла, потом оглянулась и бросила взгляд на Максима. Он стоял, не шелохнувшись, на том же самом месте, с того самого момента, как протянул ей бумажку. Максим смотрел прямо в глаза невозмутимо, вызывающе и дерзко.
- Пошел ты к черту!!! - с силой и ненавистью выдохнула Лиля и хлопнула дверью.
Но только, выйдя из подъезда, она огляделась на ходу по сторонам, и, сама того не понимая, для чего и зачем, навсегда запомнила и улицу, и дом, и подъезд, и квартиру...