Воспоминания о событиях двухмесячной давности вернули Эла к действительности.
Он кинул взгляд на мраморный календарь. Всего десять дней осталось до их с Виллиусом дня рождения, до дня, которого они давно ждали с огромным нетерпением! Ведь именно со дня их пятнадцатилетия они, наконец, смогут законно пользоваться волшебными заклятиями, которым обучил их отец, и, кроме того, получат массу прекрасных подарков!
Элайда просто распирало от любопытства, он давно уже заметил, что придворные таинственно перешептываются, поглядывая на них с братом, и весело поддразнивают их, говоря о приближающемся празднике.
Третий Советник, наверняка, опять притащит какое - нибудь заморское чудище для царского зверинца! Эл с улыбкой вспомнил переполох, который в прошлом году вызвал побег красного ящероголова.
Клетка с весьма дурно пахнущим чудовищем была торжественно вручена близнецам, но никто не заметил, что дужка замка на дверце клетки еле держится, и поэтому неудивительно, что в ближайшую ночь подарок совершил побег.
Причем найти его не составляло особого труда - надежным ориентиром служил особенный противный запах. Весь дворец был в панике.
Афилус же, будучи виновником происшествия, собственноручно изловил зверя - после этого еще неделю придворные шарахались от него, затыкая носы и с трудом сдерживая смех.
Гиннария, сестра отца, скорее всего, прибавит к своим поздравлениям - нотациям что-нибудь полезное с ее точки зрения.
Например, в прошлом году она торжественно преподнесла им по паре красивых перчаток из кожи дельфина, обладающие, по ее словам, чудесным даром усмирять даже злобных мурен. Но ребята так и не захотели надеть их.
Вот маленькая Льетта уж точно постарается порадовать их.
Дочь Гиннарии была младше двоюродных братьев, ей недавно исполнилось только десять лет, хотя выглядела она едва ли не на семь. Девочка была хрупкой и нежной, словно лепесток эстраниума. Только веселые зеленые глаза выдавали в ней непоседливую егозу.
Льетта была постоянной спутницей Эла и Виллиуса во всех затеях, и нередко пыталась брать вину на себя за проделки мальчишек.
Вот и сейчас в окно спальни Эла уже настойчиво барабанил ее маленький кулачок.
Эл выглянул наружу. Приплясывая от нетерпения, девочка махнула ему рукой. Рядом смущенно колыхался старый Будбарилл - постоянный страж царских покоев. Тщетно пытаясь оттеснить проказницу от окна, охранник сконфуженно морщил лоб.
Элайд приветственно махнул ей, и через минуту девочка была в комнате.
- Скажи мне, принц, ты собираешься проспать целый день ?!
- Ты хоть скажи, что случилось! - Эл засмеялся. Их маленькая подруга придумала для них очередное приключение?
Льетта стала серьезной. Веселые глаза загадочно расширились, тонкие пальцы нервно затеребили прекрасный старинный медальон на груди - маленькую каракатицу с красным глазком из прозрачного минерала. Видно было, что ее так и подмывает что-то рассказать.
Льетта приложила палец к губам, таинственно подмигнула и за руку увлекла Эла к выходу.
Виллиуса они нашли около Серокрылого, мальчик закреплял серебряное кольцо на хвосте ската, рядом с ядовитым шипом. На кольце, которое Вил нашел недавно после шторма на пустынной отмели, еле видна была полустертая гравировка - два слова на неизвестном языке и профиль прелестной молодой женщины.
Вил отступил шаг назад, чтобы полюбоваться на свою работу. Присмиревший скат терпеливо замер. Здесь их и застали вбежавшие ребята.
Втроем уселись они на темную мраморную плиту, и наконец-то ребята узнали, что так тревожило их непоседливую сестру.
Вчера поздно вечером они с морским коньком Лансером решили улизнуть из дворца, чтобы полюбоваться на летучие огни у старой башни. Беглецы уже выбрались наружу незамеченными, но, проходя мимо покоев Гиннарии, увидели, что кто-то, с головой укутанный в серый плащ, тихо проскользнул в ее комнаты.
Встревоженная Льетта приникла к дверям, прислушиваясь к отрывистым приглушенным фразам.
К сожалению, разговор велся очень тихо, и ей удалось услышать лишь несколько слов: "завтра рано утром... Темная впадина... осторожно...".
- И что было потом? - не выдержал Виллиус.
- Дальше...,- виновато потупилась девочка, - дальше Лансер нечаянно надавил на двери, они оказались незапертыми, и нам пришлось срочно удирать!
Мальчики переглянулись.
Гиннария - мать Льетты и их родная тетка, никогда не выказывающая им теплое расположение, была особой высокомерной и холодной.
Виллиус с Элом знали, что ее магическая сила была огромной, и влияние при дворе никогда не подвергалось сомнению. Однако же они чувствовали, что по какой-то причине отец не доверяет своей сестре, и в веселых семейных торжествах она тоже участие принимала очень редко.
Что-то отталкивающее было в ее красивом лице, холодные глаза всегда высокомерно прищурены - как будто она знала про всех что-то стыдное.
Голос у Гиннарии был неприятно высокий, а когда она в очередной раз делала замечание детям, то приближала лицо вплотную и, замедляя речь, говорила тихо и отчетливо, чеканя слова, почти шепотом.
Обычно завидев издалека ее блестящие развевающиеся одежды, дети старались избежать встречи, благо, что та редко выходила из своих покоев днем. Только по вечерам, укутанная в неизменный изумрудный плащ, ее высокая прямая фигура стремительно двигалась по коридорам дворца - и вот уже через минуту силуэт гигантской бычьей акулы с царственной всадницей на спине уносился в ночь...
Все знали, что от лучей света, пронизывающего толщу воды днем, у Гиннарии болят глаза, поэтому давно уже никто не удивлялся ее регулярным отлучкам.
Когда она возвращается во дворец после своих прогулок, никто не знал. Лишь однажды Эл проснулся глубокой ночью, когда за окном царил чернильный мрак. Его как будто толкнул кто-то, и мальчик открыл глаза.
Донесшиеся из коридора еле слышные звуки возбудили его любопытство. Эл тихонько открыл дверь комнаты, быстро добрался до главного коридора - и внезапно увидев искаженное от неприкрытой ярости лицо Гиннарии, опрометью бросился обратно.
И вот теперь они, растерянные, гадали - что же могли означать слова, услышанные Льеттой за дверью, ведущей в покои ее непонятной матери.
- Нечего и думать! - вдруг решительно заявил Виллиус, - нужно просто отправиться туда немедленно, и все выяснить!
- Куда отправиться?! - хором спросили опешившие Эл и Льетта.
- Разумеется, к Темной впадине! Еще рано, и если поторопимся, к завтраку успеем вернуться, никто и не заметит!
- Ну... не знаю, - Льетта неуверенно замялась, она не забыла про запрет, наложенный на посещение этого страшного места. И наказание матери за этот проступок могло быть очень жестким.
-Да не переживай ты так, - Вил покровительственно улыбнулся, - подумаешь - только туда и сразу же обратно! Мы даже и приближаться близко не станем, издалека поглядим, и все!
Эл вздохнул.
Конечно, если их хватятся, поднимется страшный переполох!
Но так заманчиво сейчас вскочить на Белохвостого - вот же он, нетерпеливо натягивает прочную веревку, рвется из стороны в сторону - и помчаться по просыпающемуся океану, вперед, к таинственным приключениям!
Неожиданно двери в помещение, жалобно крякнув, почти отлетели в сторону. Шун, а это был он, собственной персоной - огромный, веселый Шун ввалился в комнату.
Сколько братья себя помнили, их могучий и добрый слуга всегда был рядом. По приказу царя Шун жил в маленькой комнатке рядом с покоями Эла и Виллиуса.
Его жилище было похоже, скорее, на логово свирепого разбойника, настолько оно было заполнено оружием и всякого рода приспособлениями для защиты и нападения - ножи, мечи, хитроумные доспехи и шлемы, всевозможные ремешки, шпаги и рапиры украшали стены его жилища. Все эти сокровища были предметом постоянного вожделения мальчишек, и по этой причине тщательно охранялись Шуном.
Впрочем, дважды в неделю на уроках боевого искусства у наследников была возможность самим выбирать оружие для тренировок, и этим правом они беззастенчиво пользовались.
Помимо Шуна, с ребятами регулярно занимались еще несколько учителей, из которых Элу больше всего нравилось путешествовать по глубоким подводным пещерам, спускаться в этот безмолвный таинственный мир вместе с Муранусом - ядовитым огненным червем, преданным слугой царя.
Виллиус предпочитал брать уроки колдовства у мудрой Икуа - морщинистой морской мыши, а Льетта с упоением постигала основы придворного этикета и изучала историю царства у старой пятнистой барракуды Невиты.
Но Шун всегда был на особом положении. Его неподдельная любовь к ребятам сделала его не просто верным слугой, но и самым преданным их другом.
Пытливо осмотрев притихших детей, Шун понимающе протянул:
- Та-ак, признавайтесь быстро, что опять задумали?!
Льетта с Элом лишь беспомощно пожали плечами, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать, чтобы усыпить подозрения слуги, только Виллиус быстро нашелся и выпалил:
-Нет, Шун, тебе это знать нельзя! Видишь ли, мы обсуждаем сюрприз для гостей на нашем празднике.
- Ну, меня-то можете не опасаться!
Шун громогласно рассмеялся, так что скаты дружно рванули в стороны, заговорщически подмигнул ребятам оранжевым глазом и удобно расположился рядом, с наслаждением вытянув мощные лапы с фиолетовыми перепонками.
У детей вытянулись физиономии, на такой поворот событий они явно не рассчитывали.
Подплыв к здоровяку, Льетта ласково провела ладошкой по его заросшей щеке:
- Шун, миленький, не слушай Вила. Конечно, ты можешь остаться. Только выполни сперва мою просьбу. Мне понадобится краска для нашего сюрприза, принеси мою шкатулку с колючим мурексом!
Шун ухмыльнулся. Этой маленькой хитрюге он отказать не мог. Нарочито громко кряхтя и охая, он отправился выполнять ее просьбу.
Ребята переглянулись. Полминуты ушло на то, чтобы оседлать скатов, и вот уже три стремительные фигуры растаяли в утренней морской дымке...