Он появился в один из тех теплых осенних дней, когда воздух чист как стекло, и звуки в нем сияют и кружатся вместе с падающими листьями. Под мышкой у него была большая коробка, за спиной холщовый рюкзак, набитый вещами. Я встретил его на лестнице моего подъезда, он приложил пальцы к полям фетровой шляпы и чуть склонил голову.
- Я ваш новый сосед. Будем знакомы.
Открытая улыбка, морщины на щеках и слегка прищуренные глаза. Я не собирался улыбаться, да только пройти мимо с серьезной миной не получилось - лицо само сбросило маску привычного нейтралитета, и вытянулось в его сторону. Когда меня что-то интересует, у меня всегда чуть вытягивается нос. Может, со стороны это и не очень видно, но зато чувствуется - еле заметным напряжением мышц. От него веяло странствиями и приключениями. Наверное, на самом деле это был запах костра, и поездного чая в металлических подстаканниках, но образ этого человека стоял перед моими глазами весь день.
Вечером он постучал ко мне и спросил, нет ли у меня чая. Конечно, у меня он был, спрашиваете. Уж чайным маньяком меня можно назвать с уверенностью.
- Мой совсем закончился, хватит на пол-чашки, а сам знаешь, чем такой раствор пить, так лучше просто воду.
Я вынес ему один из новых сортов, что недавно нашел - с апельсиновыми корочками и васильковыми цветками, и протянул ему коробку. Мне казалось, что этот человек оценит его. Он аккуратно приоткрыл крышку и вдохнул, а затем чуть крутанул жестянку так, что чай зашуршал в ней по кругу. Еще и еще.
Он стоял напротив меня, шурша чаем в коробке и улыбаясь, и мне казалось, что с этим шелестом опадает вся жухлая листва, что покрывала меня.
- У меня там телескоп, наблюдаю за звездами. Без чая никак.
И я шагнул вместе с ним за порог, как мальчик за дудочником, шел за шуршащей банкой своего же чая на верхний этаж. В его квартире не было мебели, кроме той, что оставили прежние хозяева - старый продавленный диван, и кресло. К этому моменту электрический чайник на подоконнике как раз закипел и резко щелкнул. Он насыпал чай прямо в чашки и залил водой, синие лепестки закружились вдоль керамических стенок. Затем он поставил обе чаши на подоконник и сделал приглашающий жест рукой.
Его телескоп был выставлен в приоткрытую створку окна. Большой, белый, блестящий серебристыми деталями.
В него и правда было прекрасно видно звезды, я нашел даже несколько знакомых созвездий - уроки астрономии не прошли даром.
Он очень любил рассказывать истории, и вскоре я убедился, что у него отлично это получается. Правда и вымысел сплетались в его устах в невиданные прекрасные узоры и оживали среди звезд. Позднее он рассказал мне тысячи историй - о морях и заброшенных кораблях, о поездах, что стоят на запасных путях, о людях и судьбах, но та, что он поведал в тот вечер, поставила меня в тупик. Он с улыбкой сказал, что звезды - это овеществленные мечты, и, когда кто-нибудь мечтает и смотрит на них, звезды становятся сильнее и ярче, и так уже миллионы лет, поэтому сейчас они такие светлые и красивые. Потом он спросил меня, о чем я сам мечтаю, и я надолго задумался. Ему хотелось сказать правду, но какова она, эта правда...
- Открыть свое дело, может быть, даже свой магазин, не знаю.
- И какой именно магазин? Что ты будешь в нем продавать?
- Не знаю, не решил пока.
К сожалению, голос выдал меня с потрохами - я и не собирался решать.
- Как же ты тогда исполнишь свою мечту, если не знаешь, какая она?
Вопрос был риторическим, и я промолчал. Только через полчаса я, чтобы разорвать тишину, спросил его:
- А у тебя есть мечта?
- Да.
Ответ прозвучал просто и обыденно.
- Какая?
- Когда-нибудь я покажу ее тебе. Но не сегодня.
Через неделю я снова пришел к нему. Он обрадовался мне, а, может, я принял за радость его обычную улыбку и полный сил взгляд. На подоконнике в двух чашках уже кружились лепестки вербены. Я начал было осматриваться в поисках другого гостя, но он протянул одну из чашек мне. Это тоже стало впоследствии своеобразной традицией. Уж не знаю, угадывал ли он мое приближение, или всегда заваривал две чашки, но, когда я приходил к нему, для нас двоих всегда был готов ароматный горячий чай.
- Я обещал тебе кое-что показать.
Я сразу понял, о каком обещании он говорит. Он подошел к телескопу и обернулся ко мне.
- Ты хочешь узнать, какая луна на самом деле?
Я удивленно вскинул брови.
Он поставил чашку, о которую грел руки, на подоконник и оттеснил меня плечом. Через пару секунд, подкрутив какие-то винтики, он снова уступил мне место.
Я сначала не смог поверить своим глазам. В круглом иллюминаторе телескопа виден был месяц - но не обычный серп с неявным рисунком. Это был четко нарисованный месяц, выпирающий гладким боком навстречу солнцу. А с внутренней стороны на нем, как грибы на пеньке, росли купола сияющего сказочного города. Невероятно, неправдоподобно прекрасного, окутанного туманом и полускрытого горными кряжами. Светящийся серп почти замыкался и хранил в себе контуры куполов, замковых стен и башен. Как будто кто-то нарисовал серебристой краской на небе линию горизонта, горы, что топорщатся бесформенными пиками над землей, прекрасные светящиеся дворцы на этих горах, а потом взял горизонт за два края, как ниточку, и свернул его в полукруг. Да так, что город оказался внутри этого мешочка из линий.
Такое я видел только в детских книжках - чтобы лунный месяц представал как целостный мир, а не тень на шаре-спутнике Земли. Да и то, на такое фантазии не хватило - традиционный образ месяца - лицо с носом и в ночном колпаке, но никак не город, опекаемый лунным контуром.
Когда прошло восхищение идеей, я решил было, что в телескопе у него вставлена картинка, и что телескоп этот - на самом деле огромная и красивая детская игрушка. Чуть подкрутил винты, опуская его, и передо мной мелькнули размытые приближением фигуры зданий напротив.
Я поднял голову и уставился на него - кажется, брови у меня поползли вверх. Он спрятался за чашкой чая, только лучики морщинок разбегались от глаз. Я был уверен, что он насмехается надо мной, как над щенком, впервые вступившем лапой в морскую воду.
- Смотри. Просто смотри на него, ведь скоро рассвет.
Пришлось снова поднять телескоп и найти луну. И вот в этот момент я понял, почему именно так выглядит его мечта.
Этот город прекрасен. Он прекраснее всех городов на свете, прекраснее даже тех, что могут нам присниться. Смотреть на него - значит понимать, что есть на свете что-то столь чудесное, что можно назвать его абсолютом.
- Значит, это и есть твоя мечта...
- Посмотри на него. Неужели ты думаешь, что он действительно может быть мечтой? Он реален, реален как ты или я, только видят его не все. Он прекраснее мечты. Он - моя цель.
Я отошел от телескопа, чтобы он мог занять мое место. Чашки с чаем дымились на подоконнике, согревая закрытую створку окна. Этот пар, вихрящийся над фарфором, и туман над лунным городом связывали воедино наши миры, делали их одинаково реальными.
- Что это?
- Город на обратной стороне лунного серпа.
- Что?
- Так оно называется, это место.
- Но почему на обратной стороне? Ведь обратную сторону мы не видим.
Я понимал, что несу чушь, и что задаю не те вопросы, но поделать ничего не мог. Мысли крутились как дикие светлячки, и никак не хотели выстраиваться в стройную иллюминацию. И все же оказалось, что вопросы я задавал те, что нужно.
- А ты так в этом уверен? Если мы ее не видим, это не значит, что той стороны нет. Ты же видишь этот город, видишь, что он есть.
Он помолчал немного.
- Теперь ты понимаешь, что если что-то скрыто, ты все же можешь это увидеть. Наглядное пособие, в своем роде. Некоторые люди умеют видеть обратную сторону вещей, это очень полезное умение, знаешь... Оно тебе очень пригодится.
- Так этот город на обратной, невидимой стороне луны? Поэтому он так назван?
Он посмотрел на меня и опять уставился в телескоп. Я думал уже, что он не ответит, когда услышал:
- Может быть, это потому, что город за горами на лунном серпе. По ту сторону гор. Не знаю. Когда-то один человек показал мне его, и он его так назвал. Город на обратной стороне лунного серпа.
Я снова сменил его у телескопа. Так мы простояли всю ночь, пока луна не стала совсем бледной и город не скрылся в тумане.
Теперь мы встречались почти каждый день. Сталкивались на лестничной площадке, в магазине. Не знаю, чем он зарабатывал на жизнь, но я никогда об этом и не спрашивал. Он как-то умел вести разговор так, что я рассказывал ему о себе все, и не хотел даже расспрашивать в ответ - мне казалось, главное я в нем уже вижу, а остальное - детали.
Когда луна находилась в первой или последней четверти, мы поднимались к нему, и стояли всю ночь у его волшебного телескопа. Как-то раз я сказал ему, что каждому хорошо бы иметь такой телескоп, в который видно мечты, но он только посмотрел на меня с улыбкой и тут же отвел взгляд.
Лунный месяц и правда совсем не такой, как говорят нам снимки. Он прекраснее, он нелогичнее, он праздничнее... Он лучше, чем мы привыкли видеть. Похож на рисунок из детской книжки, но ни одна картинка не может вызывать такую эйфорию. И я смотрел на него часами, ночь за ночью, понимая, что это не моя мечта, но все же был не в силах и не хотел противиться ее очарованию.
Он показал мне как-то на края лунного серпа - на каждом остром кончике месяца было по темному возвышению.
- Смотровые башни, маяки. Они охраняют вход в бухту города. Если плыть по лунной дорожке так долго, что станет сливаться воедино небо и море, то можно попасть в город через эти ворота.
- Для этого нужно очень большое море.
Я улыбался. К этому моменту мы уже могли открыто улыбаться друг другу. Вы ведь замечали, что люди мало когда улыбаются друг другу искренне, показывая свое восхищение и радость, если они не очень знакомы. Все чаще бегают с серьезными минами и, вместо того, чтобы улыбаться, когда им хорошо, делают "нейтральное" лицо. Так вот мы уже могли не скрывать друг от друга ни свои мечты, ни свои эмоции. Почему-то с этим немолодым уже человеком с обветренной в походах кожей и мягкими вьющимися волосами мне было легко как ни с кем другим. К тому же он любил мой чай.
- Конечно, очень большое. Ведь можно грести довольно долго, пока не достигнешь края лунной дорожки. Так кончится или ночь, или море.
Если плыть по лунной дорожке за горизонт, то можно попасть в город. Он рассказал мне это когда-то, в самом начале. И вот однажды вечером он пришел ко мне и отдал свой телескоп.
- Возьми, -сказал он. - Мне он больше не нужен.
Он улыбался широко и уверенно, не показывая зубов, как пес. Я все понял в этот момент по его улыбке, по рюкзаку за спиной и любимой фетровой шляпе, заломленной за ухо.
- Проводишь меня? Ты ведь хотел посмотреть на море осенью.
Я поставил коробку у окна, и мы отправились в нашу последнюю совместную прогулку.
Мы сели с ним на электричку, едущую на море, к поселкам на крутых склонах гор, к галечным пляжам и деревьям, терзаемым морским ветром. Целый час, что мы провели в пути, он болтал без умолку, рассказывая о лодках и больших кораблях, о далеких островах и снежных вершинах, от которых мы удалялись все больше с каждым прожитым годом.
Мы вышли на станции поселка, названия которого я так и не запомнил, растянувшегося на сотню метров вдоль утеса над морем. У причала в бухте он улыбнулся мне и похлопал по плечу. Здесь ветер разбивался о стену утеса и закручивался вокруг нас, шурша не намокшими еще в воде листьями и полами его рубашки. Я разглядывал темную сероватую щетину и улыбчивые морщины на его щеках, шляпу и потертый холщовый рюкзак за спиной. Его облик настолько подходил к морскому ветру, шевелившему наши волосы, к этим выбеленным солью доскам причала, что казалось, он пришел к берегу моря не из города, а, напротив, только сошел с маленькой лодочки, привязанной к свае.
- Мне пора, уже скоро будет готова лунная дорожка.
Он еще раз посмотрел на меня, прищурившись, и я кивнул ему. Деревянный настил делал наши шаги по пирсу резкими и гулкими. Он сел в лодку, пристроил на корме рюкзак. Это была маленькая деревянная лодка, такая же выбеленная, как причал, с двумя веслами.
Когда луна на небе стала достаточно яркой, чтобы лунная дорожка привела его именно туда, куда нужно, я снял кольцо веревки со сваи и бросил ему. Он поймал и ловко смотал - жилистые руки мелькали в лунном свете как лопасти ветряной мельницы.
- Пора отплывать. Может, как-нибудь заглянешь на чашечку чая. Поверь, чай там особенный - ведь в этом напитке все зависит от воды, а вода на луне чище хрустального источника.
Лучики морщин разбегались от уголков его глаз. Я знал, что он ни капли не сожалеет о нашем общении, и мне ни капли не было обидно. Он наслаждается каждым прожитым моментом, каждым приобретенным опытом. Всегда хранит в себе светлые моменты из прошлого и смотрит в предстоящее с той же веселой уверенностью. И идет к лунной дорожке, оставляя за спиной телескопы и рассказанные при свете луны истории.
Он махнул мне рукой на прощанье и взялся за весла. Какое-то время я смотрел ему вслед, пока черная точка на льдисто-белом фоне не слилась с волнами.
Когда я понял, что больше не вижу его, я бросился обратно, взлетел, спотыкаясь в темноте, по крутой тропинке, кинулся на станцию. Я притопывал на перроне минут пятнадцать, пока не подошел следующий поезд. Всю дорогу я то замирал, то порывался выскочить между станциями и кинуться обратно, недоумевая, как я мог отпустить его одного, не предупредив даже портовые службы.
Я мчался домой как ненормальный - хорошо, что меня не остановила полиция. Ворвался в дверь, споткнулся несколько раз о ковер, запутался в собственных шнурках. Дрожащими руками я распаковал его телескоп, собрал его. Тут я заставил себя успокоиться. Глубокий вдох и выдох, потом еще несколько раз. Когда у меня перестали трястись руки, я настроил телескоп и подкатил его к окну.
Первая четверть луны, растущий серп, и я приближал его все больше и больше, пока не разглядел смотровые башни на острых концах буквы "С". Маленькая лодка медленно входила в разрыв лунного круга, аккурат между башнями. Мне кажется, я разглядел даже светлую шляпу и ниточки весел. Он греб уверенно и быстро, вплывая в свою мечту. Когда у меня затекли ноги, я отошел от телескопа, и тут только заметил конверт в коробке, блеснувший в лунном свете золотистым оттиском.
Я поднял его и аккуратно распаковал. В руки мне легла инструкция от телескопа - старая, потертая книжечка с техническими характеристиками и инструкцией по сборке и наладке. И еще там была записка.
"Это обычный телескоп. Для того, чтобы увидеть мечту, не обязательно искать волшебное зеркало".
Ты прав, мой старый друг, ты прав. Я встретил лучшую женщину на свете, и не побоялся ей об этом сказать. У меня трое детей и пятеро внуков, свой чайный магазин и дом с видом на море. Твой телескоп я храню до сих пор. Я обзавелся новым, более мощным. Когда-то я показал в него Город На Обратной Стороне Лунного Серпа моему внуку. Он какое-то время тоже смотрел на него, а потом подрос и обзавелся собственной мечтой. Он говорит, что этот экологичный поселок на каком-то острове в Тихом Океане станет делом его жизни. Я верю ему, как не поверить, если он мой внук. А я все чаще смотрю в мой телескоп, и думаю, не пора ли заглянуть к тебе на чашечку чая. Ведь, может, вода у тебя на луне и лучше, зато я знаю, где добыть самый вкусный чай для самого прекрасного на свете города.