В дверь постучали. Он - Степан Буринштейн - нехотя открыл глаза и со свойственным ему спокойствием заметил время на больших чугунных часах, которые висели на стене. Двадцать минут третьего. Кого могло принести так поздно? Да ещё и в такую погоду. Непрерывный дождь, гром и молнии... Ветер, сгинающий деревья до такой степени, что они трещали...
   - Открой, Степа, это я, - испуганный голос за дверью дрожал. Но голос Степан узнал. Соседская девушка, которую звали Ириной. Фамилию не знал. Или не помнил? Но все равно, что ее занесло к нему? И тут он с ужасом услышал, что Ирина плачет за дверью. Ведь точно плачет! Ругаясь про себя, Степан встал с кровати и с отвращением подумал о своей незавидной участи стать сейчас утешателем. К тому же утешателем этой некрасивой дуры, холера её возьми!..
   ...Когда Степан открыл дверь, то ужас от предстоящей ситуации у него уже немного утих. Не впервой увиливать от ответственности. А Ирина, с мокрым от дождя и слез лицом, и не собиралась входить внутрь. Она вся противная была, и лицо у нее распухшее от плача было. И тут Степан почувствовал, что с Ириной действительно что-то серьезное стряслось, а не просто она напилась и подралась с каким-нибудь своим хахалем. Что-то она пережила страшное и пугающее.
   - Что случилось?
   Ирина словно ждала этого вопроса, а, вернее, даже не вопроса, а просто человеческого голоса. Она успокоилась и достаточно разборчиво проговорила:
   - Там Таня... Погибла... От электрического удара...
   И от слов этих вдруг сердце у Степана истерически забилось, кровь застучала в висках, а язык предательски дрожаще сам собой забормотал:
   - Понадеялся, дурак... Ведь всё видел, всё знал... И день даже знал, придурок!
   Степан знал, что Ирина сейчас его воспринимает как идиота, вообразившего себя психически нездоровым. Но что она знала? Что она знала из того, что он пережил в ту ночь?! Видение, заставившее вскочить его посреди ночи и покрыться холодной испариной. Это ведь просто всё тот же сон, почти что раздавивший его тогда. Только теперь наяву. Неужели раздавит? Нет, теперь поборемся! Теперь он уже совсем другой!
   - Полгода назад я сон видел, - поспешил Степан поделиться своими мыслями. - Я увидел себя на могиле Тани. И кто-то во сне сказал мне, что она погибла от электричества...
   Ирина с широко открытыми глазами смотрела на Степана и, судя по её виду, просто ещё не понимала того, что он сказал. Постепенно всё же дошло и до неё:
   - Вещий сон, да?
   - Похоже, - ответил Степан отрешённо.
   Теперь они оба замолчали. Ирина ждала, что предпримет Степан, а тот снова и снова пытался вспомнить всё то, откуда нет возврата. Ведь опаснейшее дело!
   - Когда Таня умерла? - Степан нашел лазейку для того, чтобы одновременно и выполнить чего хотел, и чтобы ответственность легла не на него.
   - Около одиннадцати. Мы полезли пробки чинить, Таня была наверху, а я внизу её держала. А как её шарахнуло, так мы обе упали, а я сознание потеряла.
   Ирина заплакала.
   - Для медиков теперь уже поздно, - Степан скривился и понял, что невидимый рубеж перейден. - Попробую я сам её оживить.
   - Как? - Ирина не верила, а, скорее, просто не поняла, кто он такой.
   - Это моя забота. Пошли скорее к тебе домой!

   ...Ирина ничего не сказала. Может, она была ошеломлена его решительностью? Они вдвоём пробежали через дождь по лужам к дому Ирины, зловеще мрачному из-за своих черных окон. Где-то там, внутри, сейчас лежала девушка. Девушка, которую Степан увидел именно у этого дома. Подруга Ирины. Красивая. Если б не это, Степан не стал бы рисковать. Но это была такая девушка!
   - Свет не починен, - предупредила Ирина, открывая дверь.
   - Я успел захватить фонарь, - спокойно отреагировал Степан.
   Они прошли прихожую, и тут Степан увидел тело погибшей девушки. Сначала, пожалуй, нужно починить пробки. При фонарике процедура оживления слишком неудобна. Итак, одеты перчатки, чтобы не повторять ошибок. Надо повернуть вот здесь. Электричество теперь есть. Интересно, сломала ли Таня что-нибудь, когда падала? Осмотр.
   - Ира, мне нужно остаться с Таней наедине. И чтоб ты не подглядывала.
   Ира насторожилась. Ее голос прозвучал зловеще:
   - Если ты - некрофил, то я убью тебя.
   - Нет, Ира, я не некрофил. Я обещаю, что не предприму ничего предосудительного.

   ...Он сделал это. Зачем-то. Было б здорово, если б Ирка никому ничего не рассказала о нём. Надо предупредить, и будет всё в порядке. Откуда у него столько предчувствий?
   - Ира, я использовал древние магические знания для оживления. Таня оживет часов через 10-12. Как только оживёт, сразу же зови меня на всякий случай. Да, и эту комнату лучше запереть, иначе может произойти беда. Ну, а мне скоро на работу, я не могу здесь сидеть. И прошу, никому ни слова. А то меня за мои древние магические знания могут уничтожить.
   - Ладно, - Ирина уже полностью успокоилась. - А через 10 часов ты хоть дома будешь?
   - Постараюсь, но могу и припоздать. Очень прошу тебя, будь с ней осторожна! - Степан кивнул в сторону Тани.
   - Ладно.

   Скоро уже десять часов. Десять часов с того момента, как ушёл Степан. Ирина осторожно заглянула в комнату и ошеломлённо остановилась. Таня не лежала! Она сидела. Как статуя. Смотрела пустым взглядом на вошедшую Ирину.
   - Танечка, я не верю! Ты действительно ожила! Господи, как это необъяснимо! - Ирина почувствовала, как глаза снова заслезились. Образ Тани размылся. Теперь рукой надо вытереть слёзы. Будто соринка в глаз попала. А Таня точно ожила! Она улыбается! Господи, что с ней? Это - не Таня! Откуда клыки? Мама!!!..

   Вокруг дома стояла милиция. Степан усмехнулся. Теперь он уже ничего не мог поделать. Он опоздал. Но хотя б теперь узнать всё-таки, что точно произошло. Ближайший милиционер отказался объяснять подробности, сославшись на приказ. Степан отошел. Соседи, наверное, знают правду. Кто ж милицию вызвал? Значит, в гости к Лопухиным! А вот и сама Лопухина стоит, спрятавшись за деревом. Похоже, она всё видела и всё знает. Как все логично!
   - Наталья Николаевна, вы не знаете, что случилось?
   Наталья Николаевна удручающе покачала головой. И шепотом:
   - Убийство! И, по-моему, не одно. Сижу я себе спокойно, пью кофе с чаем, слышу - у Протохиных кричит кто-то. Ирина это кричала, страшно так кричала! Я прямо обмерла вся. А она там буквально надрывается. "Помогите!" - кричит. Я милицию-то и вызвала. Они приехали, в дом заскочили, так вскоре еще и такой же мужской крик раздался. Тут у меня сердце ёкнуло совсем донизу. А милиция стрелять начала. И тут окно в сад разбивается и выпрыгивает оттуда девушка вся в крови. Но я ее узнала, она тут часто бывала. Чернявая такая, красивая.
   - Подруга Ирины. Таней зовут.
   - Вот-вот. Так в эту Таню почти в упор выстрелили. Она упала, встала и дальше побежала. Удивительное дело! Потом добежала до реки и бросилась в воду. Ее теперь баграми вон пытаются найти. А из дома вынесли два тела... Она - маньячка, или сдвинулась, или наркоманка. А ты как думаешь?
   - Даже и не знаю, что подумать. Такие странные вещи...
   - Тебе-то хорошо. Тебя здесь не было, когда все случилось. А было страшно до жути! Как всё было страшно! - Наталья Николаевна снова закачала головой, как бы в нервном шоке закачала.
   - Ну что ж, такая видно, у меня судьба - ничего не бояться, - отозвался Степан. - Пойду на реку, посмотрю.
   - Делать больше нечего, кроме как утопленниц выглядывать, - высказалась Наталья Николаевна, но совсем не грубо.
   Степан улыбнулся и пошел на речку. Идти-то ему надо было, а вот улыбаться... Ну, так что ж теперь, всё время рыдать и сокрушаться?! Нет, всё нормально он поступал...
   А река блестит на солнце. Все события дня разморило временем. Слишком тепло, разморило всё сознание. Где она - Таня? Ну, ищут её баграми, ну и что? Ведь неизвестно, в кого она превратилась. Может, бегает по дну и уворачивается... Вообще-то есть возможность вызвать её... Если она теперь действительно та, про которую он подумал... Ну что ж, попробуем... Теперь ждать... Наверное, её добьют, когда она выйдет, ну так это ничего. Она слишком опасна сейчас.
   Степан улыбнулся. Там, где уже давно всё проверили, появилась голова. Среди ветвей ивы. Степан поманил её пальцем. Верит ли она еще ему? Глаза затравленного зверя. Эх, Таня! Всё могло бы быть не так. Но ему просто было интересно экспериментировать - можно ли получить из тебя конфетку? Да и красивая ты была... Таня вышла. По грязному телу стекает вода. Две раны на теле. Тупые фильмы ужасов! Если б они знали, что все именно вот так отвратительно нудно! Пусть убогие боятся, а он просто знает правду. Этого невозможно бояться... Глупые мысли... Неудачные слова...
   Таня подходила. Степан улыбался. Глупый мир исчезал в четвертом измерении. Теперь только смотреть ей в глаза. Кролик и удав. Кто ты, Таня? Подходит. Неверными шагами, с изменяющимся лицом. Ненависть, смущение, спокойствие, радость. Лицо тоже исчезает в четвертом измерении. Труп на двух конечностях, способен ли ты ещё ожить? Сейчас она бросится на него, а милиция, конечно, испугается и применит оружие. Давно прочитанный сценарий. Тут уже некого спасать.
   Таня подошла. Она не умеет теперь верить. Глаза маньячки. Степан улыбнулся ей. Она улыбнулась ему. Да, клыки есть. Он безнадежно опоздал. Когда же она бросится? Милиция уже подходит.
   - Ну, Таня, решайся, - попросил Степан.
   Таня смотрела на него и ничего не предпринимала. Она не боялась, она просто не понимала. Нормальный человек обозвал бы ее трусом, но Степан знал правду. Он слишком много чего знал, и теперь расплачивался за знания.
   - Решайся, Таня. Ты уже не человек, - уговаривал Степан девушку. Вернее, уже не девушку. Кого? Она теперь не умела говорить. И он знал почему. Он сам был в этом виноват. Она стала подлецом и убийцей. Примерно тем же, кем был он. Или не был?
   - Ну же, Таня, решайся! - Степан уже требовал.
   До Тани дошло. Она бросилась на него, злорадно усмехнувшись. Степан терпеливо ждал, пока она долетит до него. Всё было как в медленном сне. Хотя разве бывают такие? Таня долетела и вцепилась в руку. Наживка? Напрасная жертва? Степан поднял другую руку и ударил Таню по голове. Потом ещё раз...
   ...Она лежала бездыханная. Успел ли он? Похоже, что да, он её спас. А милиционеры вокруг бегают, качают головой, щупают Таню, перебинтовывают руку Степану. А в голове облегчение, полная опустошенность, опустошение до боли. Укус-то отравленный! Степан улыбался. Если б они понимали, что он сделал сейчас! А тело уже ломит. Больница его ждет. Улыбается ли он еще? Еще?..

   ...Никуда не уйти от этого сна. Всё равно всё закончилось могилой. Степан, сидя на скамеечке у оградки, со свойственным ему спокойствием посмотрел на пробивающуюся из земли могильную траву - рождалась новая жизнь. И тут Степан вдруг почувствовал, что от этой мысли о новой жизни у него заслезились глаза. Он плачет! Плачет на могиле той, которую даже презирал когда-то за убогость души. Никогда он её не любил... Да-а-а, кое-кто сентиментален, как всякий негодяй!.. И всё-таки раздавлен. Может, просто потому, что она впервые получила шанс стать по-настоящему живой? Никогда он не рыдал от трупов. Он смеялся над ними, расставаясь с прошлым. Степан закрыл глаза и впервые понял, что теперь ему некуда идти. Слезы, словно жемчуг, падают в ладонь. Остаётся только ожидание...