Чёрным шорохом ухожу,
Чёрной птицей во мне живи.
Хочешь - песню тебе сложу
О моей нелюбви?

В белом золоте появлюсь,
В колеснице разбитых дней.
Хочешь, вечером помолюсь
О надежде моей?

Оттого ли глаза пусты,
Оттого ль на свету бледна,
Что у логова темноты
Я осталась одна.

Отчего всегдашняя грусть
Не вернулась в душу ко мне?
Почему наяву смеюсь
И - рыдаю во сне?

6 февраля 94



Я напишу об этом потом,
Когда мне будет - о ком.
Я распахнула ворота в дом,
В который пришла тайком.

Застыла тенью под потолком,
Смахнула слёзы листком
И жду чужой весны за окном,
Вечерней тьмы за углом.

Тогда ты войдёшь ускользнувшим сном,
И двери споют о том, 
Как падал обычный бесцветный снег
Несчётные дни назад...

18 февраля 94



С тех пор я не любила облака.
Они казались мне напоминаньем
О сером снеге и высоком небе, 
Которые не к месту и не тут.

Они уже не были непонятным, 
Божественным, возвышенным и вечным:
Я облаку заглядывала в сердце, 
В котором пустота клубилась дымом.

Их нету - облаков в безлунном небе. 
Уплыли из весны в пустую вечность.
Я весточку пошлю с попутным ветром:
Пустые строки - облачные строки.

Да, правы были греки, небо - купол.
Вот только, чем левей, тем купол площе,
И больше он напоминает крышу
Железной клетки, бесконечно светлой.

Я разлюбила облака и небо.
Я руки протянула через прутья.

12 мая 94



Вавилонская Башня

Берегите дриад и птиц.
Остальные того не стоят.
Эти ж, вымеряв дно пустое, 
Оступаются, и как лист,

(Лист сухой, пополам сломавшись,
Первый вестник грядущей тьмы)
Торжествуют приход зимы.
Им с последнего круга башни

Вавилонской (познанье зла 
Не приняв, потому что - всуе),
Им двуликая Смерть рисует
Искривлённые зеркала.

Выше в мире уступа нет,
Глазом бездну под ним не смерить.
Птицы знают, дриады верят
В распростёртый над ними свет.

(Потому и познанья зла
Не приняв, как благого дара)
Им, незнавшим, видна тиара
Трёхвенечная вкруг чела

Неузнанного.  Этот миг,
Отражённый в церковном звоне,
Застилает всё небо, кроме
Блика, меркнущего для них.

Берегите дриад и птиц -
Первых вестников тьмы грядущей.
Блик потушен и шар отпущен,
Крылья тонкие вздеты ввысь.

Зло не приняв, поскольку сны
Вещи, с верхнего края башни
Оступаются.  
Шар окрашен
Цветом самой глубокой тьмы.

Вспоминайте детей, пропавших
В предпоследнюю ночь зимы...

13 сентября 94



Земля темна, но небеса темнее.
Угрюмый шар, затерянный в пространстве,
Перевернулся, покачнулся, сгинул.
О нём не сожалеют, как о тех, 
Навеки успокоившихся в небе,
Которые когда-то были нами.

Великая награда за спасенье -
Уйти и не увидеть Судный День, 
И осудить весь мир за эту глупость.

А ты сидишь на краешке стены
И смотришь на заснеженные звёзды,
Где белая пурга следы стирает, 
Не выжженные летом и зимой.
И стелется дорога по земле,
Которая не повторится в небе...

10 ноября 94




Мир тесен для нас двоих,
Я буду в земле, ты - в небе.
Желанье - удел живых,
Страдание - общий жребий.

Мир жив притяженьем тел,
Сближением губ с губами,
Касанием...  Сей предел,
Пройти за который сами

Не смеем, не можем, для 
Спасительную дремоту,
Божественен, как судья,
Назначивший всем по счёту.

Непрочна земная ткань,
Небесная твердь -  непрочна.
Попытка пройти сквозь грань,
Что в корне своём порочна,

Внезапно приносит свет
И боль, а казалась - мраком.
Для мира в нас места нет,
Он вытеснен новым знаком

Страдания.  Огневым 
Мечом.  Через небо - раной.
Мир вырос.  И стал большим.
И сделался с нами равным.

20 ноября 94