А ведь мой подарок так и не висит у нее в рамке!
Да и нет моих поступков в предсказаньях Ванги.
И то, что я, знаток рифм,
Соберу из них апокриф;
И встретит меня у врат с боем ангел,
И впустит к Богу, путь кровью моей обогрив,
Чтобы я мечтой своей поделился с Всевышнем,
Что всеми любим, и по этому так напыщен
Ведь волков ноги кормят, и я был бы лишним
В его очередe иждивенцев за духовной пищей,
Что сюда, следуя Каббале, попали,
Чтоб окунуться в святой воде отца,
А он аферист матёрый,
Руку откусит, лишь дай ему палец,
В него верят и на него наде_ятся,
А он с ними крутит афёры!
И в диалоге с ним судном 
Я на слова не буду скудным,
А предельно красноречив,
Как на своих страницах,
И пение мое перейдет на речитатив,
Чтоб перед ним не посрамиться!
Но пусть он не судит,
И сам судим не будет!
И если я буду Им благо_словлен,
Дань отдав ему,
Но останусь ей не востре_бован.
Я выжгу облака огнем,
А за анафему
Сожгет меня на костре болван.
Но на страницах своего черновика
Я останусь с ней на века!
Ведь уже не мне отпираться,
Что операция 
По принуждению *.*. к миру не моего пера работа!
И совсем не акт агрессии.
Я смог не попасться
Под камеры папарицци,
Топя бутылку с рукописью в заводях речного порта,
Чтобы ее не опубликовали в прессе!
И пол-года моих ожиданий пролетели в миг ведь,
Рукопись нашлась где-то в обетованной пустыне.
Её от бытовой суеты очистили в микве,
Но чувство, законсервированное там, никогда не остынет!
С нее перепишут стихи мои на стену плача,
И вслух прочитав, поймут, что для меня они значат
Их поломники воспают в форме осанны, 
Чтоб проложить путь к ее сердцу,
Как на 15-ый день нисана,
Но из солидарности к иноверцу. 
Но знают лишь усталые звёзды
Кто тот, кто ее на седьмое небо вознёс бы!