Аннотация: Продолжение. Эротики пока еще нет, но, теоретически, со следующей главы начнет появляться. Очень постепенно появляться. Читать - обязательно. Поворотный момент истории.
Второй раз я встретил Маркуса де Рювьера спустя месяц. После того разговора я так ему и не перезвонил. Не звонил и он, полагаю, потому что "не видел смысла". Я же по-прежнему сомневался в настоящем имени этого человека и, в чем я смог признаться себе далеко не сразу, боялся его. В его руках была сосредоточена огромная власть, он мог делать, что пожелает. Он был для меня недостижимым идеалом, что заставляло меня бояться и восхищаться им одновременно.
Вторая встреча с де Рювьером была также случайна. Она многим напоминала первую: спеша, я налетел на него. Не придав этому столкновению большого значения, я, извинившись, побежал было дальше, но он остановил меня. И только тогда я посмотрел на того, на кого налетел.
-Куда спешишь, Томас Краун?
Мою мать положили в больницу. Я узнал об этом позже всех прочих и сейчас стремился как можно быстрее оказаться рядом с ней - с женщиной, родившей меня и заботившейся обо мне, с единственным близким мне человеком.
Отец мой давно умер. Жил я с матерью и отчимом, который не взлюбил меня с первого взгляда. Я тоже его терпеть не мо: считал, что он женился на матери только ради денег - наследства, оставшегося после отца. Я раздражал его тем, что слишком много сидел дома, что внешне многим походил на девчонку. Он даже однажды позволил себе ударить меня - это произошло, когда я проколол себе губу и стал ходить с пирсингом. Уж не знаю, почему его это так бесило...
В общем, мать была самым близким для меня человеком, только она поддерживала меня во всех моих начинаниях. Я искренне любил ее. Известие о том, что ее положили в больницу, шокировало меня. Я просто не мог не быть рядом с ней в этот момент.
Я быстро ввел Маркуса де Рювьера в положение дел, надеясь как можно быстрее от него отделаться и продолжить свой путь. Но он предложил иной выход: де Рювьер решил подвезти меня до больницы. Я, недолго думая, согласился.
Доехали мы, что наывается "с ветерком". Сбивчиво поблагодарив молодого человека за помощь, я побежал в больницу. Узнав у медсестры палату, в которую положили маму, я быстро, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, пошел туда.
В палату меня не пустил отчим. Сказал, что "только меня ей не хватало". Думаю, она бы сумела возразить, если бы не спала. Но она спала, и я для ее блага решил смириться с тем, что меня к ней не пустят. Что мое слово против слова моего отчима?
Я спустился на первый этаж. Моему удивлению не было предела, когда я обнаружил, что Маркус ждет меня там. Увидев мое выражение лица, он осторожно поинтересовался:
-Все так плохо?
Не сдержавшись, я выложил ему все как на духу. И о моих отношениях с отчимом, и о том, что из-за него я не могу увидеть маму. С каждым моим словом Маркус де Рювьер мрачнел все больше. Когда я, наконец, умолк, он уточнил у меня номер палаты и, взяв за руку, буквально протащил меня к ней.
Отчим, увидев меня в спровождении представительного незнакомца, поежился. Смекнув, что с таким, как де Рювьер, шутки плохи, он, практически не пререкаясь, пропустил нас в палату.
Маркус остался стоять в дверях. Я спиной чувствовал его взгляд. Сев на стул рядом с мамой, я взял ее руку в свои и зашептал какие-то бессмысленные слова. Где-то до этого я слышал, что с больными надо много разговаивать, проявлять о них заботу, показывать свою любовь к ним. Сейчас, толком не раздумывая, о чем говорю, я шептал слова о любви к матери, о надежде на скорое выздоровление. Слезы невольно полились из глаз, но я смахнул их, едва она открыла глаза.
Погладив меня по щеке, мама пообещала, что выздоровеет во чтобы то ни стало, что все будет хорошо. Я с трудом сдерживал слезы, я не верил ей - хотел верить, но не мог.
Вскоре пришла медсестра и попросила нас не беспокоить больную. Поцеловав маму на прощанье, я вышел из палаты. Наконец я позволил себе расплакаться. Я не видел, кто взял меня за руку и повел куда-то. Я понял, что это Маркус, только когда мы сели в машину. Он позвонил куда-то, попросил отменить все встречи на сегодня, а водителя попросил поехать в кафетерий со сложным названием на латыни.
Приехав, Маркус освободил водителя на весь оставшийся день. Мы прошли в кафетерий, где де Рювьер заказал себе "как всегда", а меня уговорил на чашку фирменного кофе. Как оказалось, "как всегда" для молодого человека включало в себя чашку кофе с парой ложек ликера и пироженое "Наполеон", которым Маркус сразу же угостил меня. Кофе, заказанный для меня, стоил звания "фирменный". Даже я, не особо этот напиток чевствующий, проникся его вкусом и ароматом.
Некоторое время мы сидели молча. Когда "Наполеон" был съеден, де Рювьер заговорил:
-Послушай, Том... Если твоей матери что-нибудь потребуется: дорогостоящие лекарство или, не дай бог, операция - обращайся. В любое время, ладно?
Я кивнул, не зная, что сказать. Не всякий человек возьмется помогать малознакомому мальчишке. Маркус де Рювьер не переставал меня удивлять.
-Скажите, - я, наконец, решился спросить, - зачем вам все это? Почему вы мне помогаете?
Ответ был необычайно прост.
-Потому что ты очень похож на меня, - Маркус улыбнулся.
Нельзя было сказать, что я поверил ему, но его логика была мне вполне понятно. К тому же, мне не хотелось еще и эти его слова подвергать сомнению.
Прошло полчаса. Мы распрощались. Я отправился на автобусную остановку, де Рювьер поймал такси. Я проводил его такси взглядом сел в автобус и, размышляя о событиях сегодняшнего дня в целом и о Маркусе в частности, пропустил свою остановку. Решив, что сегодня мне явно не судьба попасть домой, я отправился к одному из самых близких школьных друзей. Он без особого удовольствия согласился предоставить мне ночлег. Я известил отчима о своем местонахождении и позволил себе отдохнуть. Я сам не заметил, как уснул.
* * *
Из-за того, что я не ночевал дома, известия о состоянии матери я опять получил далеко не первым. В школу я в тот день не пошел: вместо этого я первым же автобусом отправился в больницу.
Состояние мамы ухудшилось. Ей,как оказалось, требовалась операция - чем скорее, тем лучше. Операция была дорогостоящей.
Я сразу же вспомнил слова Маркуса де Рювьера. Достав из куртки его визитку, я позвонил. Практически не стесняясь своей просьбы, я описал ему ситуацию и попросил взаймы нужную сумму. Он пообещал приехать.
И приехал. Через двадцать минут после окончания нашего телефонного разговора, он пришел. Уладив все финансовые вопросы, Маркус объяснил мне и отчиму, когда будет проведена операция. Лично меня он попросил сильно не волноваться, сказал, что моей матерью будет заниматься лучший хирург больницы. Он не стал обещать мне, что все будет хорошо или что-нибудь еще в этом духе. Однако сказал, что врачи сделают все от них зависящее.
Я молча кивал, показывая, что слушаю его. На прощанье Маркус взъерошил мне волосы чрезвычайно теплым, приятным, родственно-дружеским жестом и взял с меня обещание позвонить, как только что-нибудь станет известно. Я пообещал.
Никогда не думал, что мой звонок окажется поворотным моментом в моей жизни.