Она умерла. И мой мир перевернулся с ног на голову.
"Она умерла" - я попросил передать это Маркусу, когда секретарша сказала, что он на совещании. Спустя два часа он позвонил мне домой. Трубку снял отец. Я слышал, как он кричал. От его криков раскалывалась голова, и мне казалось, что я схожу с ума.
Она умерла. Удивительно, как всего два слова, произнесенные человеком в белом халате, могут повлиять на другого человека - 13-летнего мальчишку с бусинкой в губе.
Мне хотелось забыть. Забыть о том, что она умерла, что она вообще существовала. Я знаю, что поступил неразумно, но я не видел иного выхода - я пошел в ночной клуб. Точнее - меня туда привели два парня из нашей школы. Им, кажется, было лет по шестнадцать - я точно не помню. Я не помню ни их внешности, ни их голосов - ни-че-го.
В тот раз я определенно выпил лишнего. Чего уж там - напился до чертиков, мелькающих перед глазами. Тогда я почти поверил, что сошел с ума.
Я не помню, кто вынес меня из клуба. Меня отнесли в небольшой проулок за углом, посадили на закрытый мусорный бак. Я помню чужие, грубые руки на своей коже, сухие губы на моих губах, щеках, шее. Помню липкую солоноватую жидкость во рту, которую меня заставили проглотить. Помню мужской, с хрипотцой голос, шепчущий что-то о том, как я похож на девчонку. Помню чьи-то руки у меня между ног, жуткую боль в заднице. Помню чьи-то крики. Кажется, кричал я. Не помню, но, по логике, все-таки я.
Потом меня одели и оставили лежать на земле, в том самом проулке.
Мне было плохо, невероятно плохо. Меня выворачивало наизнанку, я долго избавлялся от съеденной за день пищи. Горло болело и жгло невероятно. Голова кружилась, я с трудом стоял на ногах, я не мог ни ходить, ни сидеть от боли.
Не знаю, как я добрался до телефонного автомата. Не знаю, как мне удалось набрать его номер телефона. Не знаю, почему мне так повезло - он ответил.
-Приедь за мной, пожалуйста, - произнес я в трубку тихо, надеясь, что он все же услышит.
-Куда?
Я назвал название клуба. Он пообещал приехать.
Я ждал долго, невероятно долго. Здравый смысл подсказывал, что он не приедет - какое ему до меня дело? Но я все надеялся и верил.
"Он пообещал приехать," - думал я.
"Он пообещал приехать" - шептал я.
Он пообещал - он приехал. Заботливые руки подхватили меня и отнесли на заднее сидение машины. Он сидел рядом, я лежал на сиденье, положив голову ему на колени. Ехали долго. Мирно шумел мотор. Он перебирал мои волосы, шепча что-то успокаивающе. Я сам не заметил, как заснул.
* * *
Я проснулся на довольно-таки уютном кожаном диванчике в просто огромной комнате. В кресле напротив дремал Маркус. Удивительно, как преображает людей сон. Сейчас он был похож скорее на ребенка, чем на взрослого мужчину-педпринимателя, каким казался пока бодрствовал.
Было уже утро - сквозь задернутые шторы проникал яркий солнечный свет. Я встал и пошел было к ним, желая впустить этот свет в комнату, но, стоило мне сделать первый шаг, как все закружилось перед глазами. Я упал бы, если бы вовремя проснувшийся де Рювьер не поддержал меня. Он силком уложил меня на диван.
-Не смей вставать, - произнес он тоном, не терпящим возражений.
Я кивнул.
Взгляд его немного смягчился, Маркус позволил себе улыбнуться.
-Чаю хочешь?
Я снова кивнул. Он ушел куда-то - предположительно, по направлению к кухне. Я же принялся изучать место, куда попал.
Судя по всему, спал я в гостиной. Это была большая комната в черно-белых тонах. Пол, стены, потолок - все было белым. Потолок украшала черная люстра приличных размеров, на стене напротив меня висела картина, изображающая черный квадрат. Я позволил себе усомниться в том, что это репродукция картины Малевича. В этом доме все могло быть.
Маркус вернулся с подносом, на котором, помимо двух чашек чая, стояла вазочка с конфетами. Он поставил поднос на стол, взял свою чашку и спросил с необычайной прямолинейностью:
-Кто это с тобой сделал?
Я покраснел и повернулся лицо к спинке дивана. Я не хотел, чтобы он видел меня в таком состоянии, я прятался от его взгляда, заглядывающего в самую душу.
Он повторил вопрос.
Зажмурившись, съежившись, я ответил:
-Не знаю, не помню...
-Ты был пьян? - последовал вопрос, показавшийся мне куда хуже первого.
-Да, - выдавил я из себя ответ, уткнувшись лицом в кожанную спинку.
Повисла тяжелая тишина. Напряжение все росло и росло. И вдруг куда-то исчезло, когда он Маркус спросил:
-А чего это ты чай не пьешь?
Я сел на диванчике и повернулся к нему лицом. Он спокойно смотрел на меня. его спокойствие передалось и мне. Смущенно улыбнувшись, я взял чашку и отхлебнул чуть-чуть. Чай пах фруктами, но на вкус был совсем обычным. Это немного позабавило меня, я даже смог улыбнуться.
Де Рювьер улыбнулся тоже. От его улыбки почему-то стало еще спокойнее и теплей на душе. Рядом с этим человеком я чувствовал себя, как дома. Дома... Я помрачнел, вспомнив о смерти матери. Непрошенные слезы потекли по щекам.
Маркус вдруг оказался рядом. Он обнял меня за плечи, позволил уткнуться лицом ему в рубашку и разреветься, как маленькому ребенку. Я плакал невероятно долго, то и дело всхлипывая. Казалось, все эти слезы скопились за годы жизни с отчимом и теперь выплеснулись наружу.
Надо отдать де Рювьеру должное - он ничего по этому поводу не сказал. Когда я перестал плакать, он просто отодвинулся от меня. Он хотел было вернуться в свое кресло, но я остановил его, схватив за руку. Маркус удивленно посмотрел на меня, но промолчал, оставшись сидеть рядом.
На этот раз я сам обнял его. Сел к нему на колени, обнял за шею, уткнулся лбом в плечо. Я даже не представлял, как тяжело ему было сдерживать свои желания.
На меня вновь навалился сон. Я пребывал в странной полудреме, когда почувствовал, как меня заботливо положили на диван, накрыли принесенным откуда-то одеялом.
И я все не мог понять, сон это был или явь - касание губами губ.