Когда же наступит утро. Ожидание становится невыносимым. Удивительно как быстро совершенно обыденные вещи становятся чем- то иным, поглощенным другой действительностью. Они теряют свои очертания, посредством этих метаморфоз они становятся пугающими. Почему в этом состоянии мне в голову не приходят мысли о самоубийстве, но и это вполне объяснимо, я же совершенно в другой реальности. Да и это было бы, по крайней мере, глупо, мне бы стало еще хуже, и я никогда не выбрался бы отсюда. Раньше я не мог себе представить, что задумаюсь о самоубийстве.
Я делаю очень много ошибок. Люди не понимают, что произносить слово никогда здесь нельзя. Мы находимся в том измерении, где нет вечности и это слово совершенно неуместно, мы нарушаем закон. Именно поэтому я делаю много ошибок.
Мысли, мысли, они как собаки злые и всегда голодные.
Я опять нарушаю закон, здесь не существует слова всегда.
Да, они очень часто голодные и готовы поглотить тебя изнутри. С каждой секундой я захожу все глубже, внутрь самого себя. И мне становится страшно, там внутри лабиринтов все запутано, гниения свисают с потолков, повсюду снуют крысы, и ты никогда не узнаешь, в какой именно момент они смогут напасть и отгрызть у тебя часть понимания. Таким образом, никогда нельзя быть уверенным как отреагируешь на ту или иную ситуацию, теряешь контроль над этими дикими животными. Как кто- то может упрекать меня, но вы сами не разбираетесь в своем грязном белье, а лезете в чужое. Можно подумать, что со мной не все в порядке, но мне кажется, - это самая что ни на есть адекватная реакция на данную ситуацию.
2
Если бы я обладал малейшим знанием о том, как можно отсюда выбраться я приложил бы все возможные усилия. Но никто не может мне помочь. Я знаю, что действовать надо по наитию, пользоваться не только разумом, но и органами чувств. Но как узнать, что правильно, а в чем я делаю ошибки. Может, неверна сама попытка уйти отсюда, может, стоит остаться и смериться, но как вытерпеть эту боль, как смириться с ней, как стать настолько равнодушным, чтобы вытерпеть адские муки. Все говорят, что это только мое восприятие, что не найти подобного человека с такой манией. Мне все равно, не имеет значение, кто, что говорит, ведь, в конечном счете, они просто боятся признать это, поскольку признание осложняет состояние. А я настолько долго нахожусь в нем, я уже способен хоть слегка сопротивляться. С каждой новой ночью у меня становится все меньше времени, время ускользает, как песок сквозь пальцы. Нельзя медлить, каждая ночь отнимает у меня около пяти минут земного времени, то есть времени этого измерения, скоро чуждая действительность поглотит меня полностью, а я даже ни на малейшую часть не продвинулся в поисках путей для выхода.
Страх пожирает меня, может он и является тем табу, мешающим мне найти правильный путь, но и избежать его невозможно, как спокойно воспринимать, что я скоро потеряю все, чем обладаю, и чем мог бы обладать. Стану частью всепоглощающего процесса, частью ненасытного механизма, абсолютно бесчувственного, лишенного человеческого понимания. Как можно, осознавая это просто созидать, не оказывать противление, не принимать участие в борьбе. Может, я слишком сокрушаюсь по этому поводу, и смирение станет избавлением. Но это парадоксально, зачем им вдруг такое понадобилось.
3
Вот наступает утро, маленькие струйки света проскальзывают сквозь плотные гардины. Они являются спасением, эти лучики, как дорога, дорога, по которой я поднимаюсь из одного мира в другой, и с каждым днем, эта дорога становится все тяжелее и одновременно дороже для меня. Как бы я хотел, чтобы всегда было утро, и я наслаждался этим моментом, моментом ни с чем не сравнимым, эта грань между мирами, грань, преступить, которую дано не каждому. Каждая ночь проходит в ожидании этой минуты, маленького мгновения, похожего на величайшее чудо, чтобы задержать его я готов отдать свою жизнь, но только не готов перейти эту грань между двумя не похожими действительностями.
Неоценимый момент, люди даже не представляют, чем они обладают, насколько они богаты. Так многие топчут свою жизнь, при этом, совершенно не осознавая ее значимости, значимости жизни свободной от разделения реальностями, свободной от диких мучений разума, и даже смерть не избавление, а лишь еще одна ступень на пути к уничтожению духа. Я знаю, если я войду туда навсегда, они поглотят мой разум, они проникнут в мои мысли, станут управлять ими, внесут в меня само разрушающую силу, и никто не будет в силах избавить меня от этого, и они сами станут, бесполезны перед силой, которую произвели.
Все мои дни уходят на раздумья, я бесцельно брожу по городу, пытаясь найти ответы на вопросы, может это лишне, я все равно туда попаду, но вместо воспоминаний об этом мире у меня останутся лишь обрывки мыслей, тщетных поисков путей, которых нет, и не будет.
4
Сон приходит только днем. Раньше сны мне не снились или я их просто забывал. Сейчас я помню все до мелочей и, зная из связь с реальностью, пытаюсь, ухватится за каждый момент, может здесь мне удастся найти решение.
Опять мне снилась старуха, она говорила о своей неудавшейся жизни, о том, что стерла всю кожу с пальцев, без устали стирая чужое грязное белье.
Ее руки напоминали - она скоро умрет, но в то же время стоило
взглянуть на ее глаза и шею, они говорили о совсем ином, она молода, она не умрет, долго будет еще, своим неопрятным видом наводить на людей мысли о бренности мира, и заставлять задумываться об изменяемости всего сущего. Она опять говорила о своих безмерных страданиях, ее постоянно раздражают запахи, независимо от их происхождения, они заставляют скрежетать зубы в старческом рту. Ее тяготит работа - порошки, мыло, все это приносит невероятную боль. Она не может готовить, запах пищи отвращает от трапезы, она заметно сбросила вес, лишь кожа обтянула скелет, все тонкие косточки, по ней можно было изучать анатомию, правда, сомневаюсь, кому бы захотелось наблюдать столь жалкое зрелище.
Я пытаюсь заговорить с ней, посоветоваться, спросить, что делать она делает вид, будто меня и вовсе нет. Хотя в своих жалобах она обращается именно ко мне, меня же слушать она не желает.
Я анализирую, каждое ее слово, цепляюсь за ниточки. Она беспрестанно повторяет, что ей необходимо отдохнуть, на какие-то мгновения позабыть о делах и раздумьях, и уехать. Может все, что она говорит, обращено в мой адрес и мне стоит прислушаться, может мне стоит уехать, хоть на чуть-чуть забыться, провести время, не думая об этой бесконечной веренице безумных мыслей, и все само собой пройдет и появиться надежда на то, что я, наконец, навсегда останусь именно здесь, и никакие реальности не будут разрывать меня на части.
В сущности, что я теряю, час своей жизни, в понравившемся мне мире, это не так уж много по сравнению с тем, сколько я провел времени здесь с рождения. Не будет иметь большого значения эта потеря, если мне все равно суждено кануть в чуждое пространство, провозгласившее меня своим сыном. Это мое право, провести оставшееся время подобающе обычному человеку, не стремящемуся к таким целям, как я. Побыть хоть последний раз заурядной личностью, насладиться моментом обыденности. Потерять ощущение разрыва.
5
Час за часом, стрелки бегут, непрерывно принося воспоминания, мучительное ожидание, скоро наступит ночь, и я буду, лелеют утопические надежды, во время пребывания там.
Я никогда не могу досконально вспомнить моменты, проведенные в этой клоаке страданий, но остаются яркие впечатления - боли, саморазрушения. Крупицы потерянного сознания роятся, пытаясь найти свое место, но обнаруживается, что новые ощущения, порождая новое понимание, занимают место этих элементов, им некуда деваться, они сиротливо упрашивают меня найти им новое прибежище, либо переустроить старое. Они ломают мой разум, причиняя не выносимые страдания, эта потерянная часть меня, но я разрываюсь на части, осознавая их существование не зависимо от меня. Я хочу вернуть их на обратно, хочу осознать их место внутри меня.
Еще несколько секунд и мне будет некуда бежать от себя. Стрелка неумолимо приближается к грани. Но тень самой стрелки находится уже ни здесь, она ушла далеко вперед, предвещая начало новой жизни или просто старой, но на совсем ином уровне. Я перестаю, боятся, появляется животный оскал, абсолютно теряется самоконтроль. Эти те самые первые ощущения появляющиеся на самом первом этапе, далее я ничего не могу вспомнить, боль заглушает разум, крик заглушает весь мир, в обыденном его понимании. Что происходит затем, я не могу описать, в этом мире нет таких слов, это можно только почувствовать. Но это и есть именно то, о чем бы я мог сказать - врагу не пожелал.
Потом я вдруг обнаруживаю себя в совершенно другом качестве и месте, предшествующем этому.
Они смотрят, и совсем не двигаются. Все вокруг песочного цвета, а пейзаж такой будто сотворил этот мир великий художник Пикассо. Отойди от края - первая мысль, посетившая меня на этот раз. Опять они вторглись в мой разум, опять они отдают приказы. Сломать бы к черту все. Послать бы все подальше. Но они не оставляют меня в покое, они загрызут меня. Черт подери, как больно. Твари, твари, твари...
6
Я решил последовать словам старухи и поехать куда-нибудь отдохнуть. Этим куда-нибудь оказалась паршивая гостиница, похожая на прогнивший сарай, это лучшее, что я смог найти. Стараясь забыть о своих проблемах, я пытался помочь сестре с
систематизацией книг, в библиотеке, в которой она работала.
По-моему это занятие принесло еще большую смуту в меня. Я стал все чаще задумываться о смерти, я пытался понять каким образом она сможет избавить меня от страданий, но пришел лишь к выводу, что это будет слишком быстрой кончиной, а судьба предназначила мне долго мучиться, а я зачем-то возмущаюсь и пытаюсь оттянуть свое прощание с этой жизнью.
Я уже говорил, что помощь моей сестре не принесла ощущения освобождения. Стены угнетали, все казалось до такой степени однообразным, будто автором всех книг на свете был один и тот же человек. И все искусство литературы, лишь надуманная игра больной мысли, до жути самодовольного человека.
Как все бессмысленно, почему нельзя предаться тем мыслям, которые посещали меня ранее, я даже их не помню. Я начинаю постепенно ненавидеть себя за бессилие перед неведомой стихией, но в тоже время жалость к себе поглощает меня, и все больше хочется бежать, а бежать некуда, да, и как можно убежать от самого себя.
Осталось еще совсем не много времени, а потеря все с новой силой дает о себе знать. Терпение, откуда его взять, пускай все случится не по-моему, пускай у меня отнимут все, только не заставляйте меня ждать, от этого еще хуже. Я знаю, они добиваются именно этого, они хотят, чтобы было до исступления плохо.
7
Снова я буду, поглощен ночью. Снова меня порвут на части. Снова меня неумело соберут воедино.
Эти существа похожи на персонаж картины Мюнха " Крик". Будто все их существо пронизывает скорбь и одновременно стремление к мучению окружающих, будто они вымещают жалость к самим себе на других существах противоположного мира. Их кожа излучает грязно желтый свет, на них противно смотреть, а еще противнее ощущать их присутствие рядом, у них нет носа и ушных раковин, только большой рот, в их ртах заключена бездна, и ей никогда не будет конца. Она может вместить в себя все миры сразу и не один из них. В совокупности эти существа производят совершенно ошарашывающее впечатление, хочется найти выход, скорей скрыться от этих поглотителей вселенных.
Там очень странная атмосфера, воздуха нет, ничего нет, чем можно было дышать. Да, им это и не нужно, им вовсе нечем дышать. Все окружающее представляет собой неменяющуюся картинку, грязно желтого мирка, полностью песчаного и до безобразия противного. Может, если бы я родился здесь, и был таким же существом как они, я бы так не думал, ведь все дело привычки. Они, наверное, находят свой мирок прелестью, чем - то доставляющим бескрайнее удовольствие, как для меня мой. Это, конечно, их дело, но по мне никто из наших не захотел там остаться, а как же радости нашей земной жизни, поглощение всяких гастрономических вкусностей и прочие плотские удовольствия. Им это чуждо, он вовсе не способны понять нас, как мы не можем понять их удовольствие от поглощения людей и затаскивания их в свою навязчивую среду. Как можно уничтожить этих тварей, заставить их освободить всех несчастных людей, которых они притащили к себе и позабавились с ними. Если бы я знал выход, я бы сделал все возможное. Даже если бы мне пришлось пожертвовать своей жизнью, не думайте я не герой, если бы вы могли представить себе что это такое, я уверен, вы бы поступили, точно также, не зависимо от смелости и коэффициента самопожертвования.
8
Утро. Так тихо никогда не было. Очень странно. Будто прощание с жизнью, все приглушено и не заметно никакого движения. Жалко, что не с кем поделиться, немножко облегчить боль. В данный момент я определенно чувствую себя маленьким ребенком, покинутым родителями, уязвимым, печальным и совсем ненужным.
Да, мне осталось только заплакать, ну совсем малютка. В такой ситуации остается только разговаривать с самим собой. Сколько можно ждать, как будто всегда я буду мучиться, и все предрешено заранее. Опять я сказал это слово, оно ненавистно мне, как будто напоминание о несуществующей вечности. Ну, уж точно ее не существует здесь, в данной плоскости понимания. Возможно, у тех существ есть малейшее понятие об этом. Почему именно сейчас мне суждено думать так. Какова разница между вечностью и бренностью, по существу никакой, если мы являемся пищей обитателей иных вселенных, то нам вечно суждено рождаться и быть поглощенными, а им принимать нас в качестве продуктов.
Какое серое утро, моросит дождь и холод обдает лицо, ветер способен принести дрожь в каждую клеточку твоего тела, надо бы вернуться и согреть себя чашечкой горячего кофе, маленькие земные радости, но такие приятные. Интересно сколько мне осталось возможностей, вот так насладиться ароматом кофеина, он вреден и в то же время необходим.
Они питаются человеческими страданиями, мучениями разума, разрывом понимания всего окружающего. Пускай они насладятся моими страданиями, пускай я потеряю все возможности, но, сколько еще ждать.
9
В сущности, моя жизнь не имеет какого-то особого значения, я не вестник справедливости, не помогаю появлению жизни, не развиваю души и умы. Только какой-то мелкий человечишка, коих сотни, миллиарды, просто бесчисленное количество. Мы не имеем значения, мы частицы целого, взаимно заменяемы и взаимно уничтожаемы. Что есть наша ценность, наша ценность - незамечаемость, ненужность, легкое исчезновение без последствий, упреков, слез и скорби. Мы те, кого не стоит оплакивать. Те, кто не нуждается во внимании и славе. Люди живущие, в своем маленьком видовом мире, внутри мира социального, объемы которого по сравнению с ними, нечто гротескное, и абсолютно не поддающееся разумному и пропорциональному восприятию нами, маленькими индивидами, хотя может мы и не заслуживаем столь значимого в своей плоскости, слова.
Да, нас не к чему было настолько очеловечивать, мы вдруг стали ощущать необходимость своего существования, и наши не оправданные беспокойства мешают бытию общего и единого.
Именно сейчас стоит отобрать эти наши волнения освободить нас самих от глупых вмешательств, вглубь своей мелочной личности.
Возможно вы, мои собратья, не согласитесь с моими воззрениями на этот счет, но это как раз и укажет на ваше общее сходство, все мы возмущаемся правде и чаще всего живем призраками, которые придумали мы сами, в силу своей боязни быть обиженными обществом и его славнейшими обитателями.
10
Убедив себя в своей никчемности, я впервые решил лечь спать перед самым началом перехода, думаю, хуже быть не может. Я настолько устал, что стало безразлично все, чему суждено произойти, то никак не изменить. Когда я начал засыпать, некий искаженный прообраз моих мыслей проник в глубину сознания, тихонько находил себе местонахождения, я совершенно беспрепятственно позволил ему устроиться поудобнее и спокойно погружался далее...
Возможно, никто и никогда не узнает, что там, возможно никто и никогда не пройдет туда. Но оказалось, что некому было передать все, о чем я успел узнать, о правилах игры, о правилах борьбы, о правилах непротивления, в какие моменты, возможно, то или иное действие. Никогда нельзя жалеть о прошлом, это та субстанция власти, над которой не имеет никто, даже самое высшее начало, здесь оно выполняет исключительно созидательные функции. Оно не вмешивается, а наблюдает и анализирует.
Откуда взялась эта воронка, что есть источник данного явления. Я сплю или нет, я здесь или там, некому отвечать на мои вопросы. Почему все искажено это не мои мысли я никогда не осуждал себя. Что за состав у этого жерла, что там внутри, похоже, скоро придется узнать, куда бежать, движения не существует, картинка перед глазами периодически принимает отличные друг от друга формы. Мой разум, подвержен каким- то метаморфозам, я не могу сопротивляться, я воспринимаю без реакции все изменения, я могу осуществлять лишь констатацию. Иногда возникают вопросы, но что-то их заглушает, все напоминает ураган в вакууме, нет атмосферы, все замедленно, но некая сила несет разрушение в закономерность. Все цвета смешаны и образуют нечто единое, такого цвета точно не существует, это лишь мимолетная совокупность и мгновение есть жизнь, жизнь вечная и пятиминутная одновременно. Куда я перемещаюсь? Видовые изменения, слой и еще один, бесчисленное множество внутри составных частей, бесконечность внутри пустоты. Пустота внутри бесконечности. Что ни есть бесконечность, воображение о большем, не существующая связь, воображение глупости, нельзя нет нельзя, а почему, сколько еще нельзя, почему мы не поняли, нас не учили. Нет, вы никогда не сможете научить всех, сколько не старайтесь, это не ваше призвание, невозможно, вы только приносите то, что не нужно, то, что разрушает. Все не так, вы не сделаете никогда, так как надо, не ваше это дело.
Внутри, внутри, так глубоко, нет и ничего нет.
11
Мягкий утренний свет осветил палату. Стены белые, кровати белые, рубашки белые. Довольно таки большое помещение, очень просторное и светлое, а на окнах глухие решетки.
Медсестра вошла тихо и не заметно, казалось, ее ноги ступали по облакам, она словно плыла, очень мягко, плавно.
Можно сказать, это была ее любимая палата.
Он был спокоен, один из тех, для кого не существует окружающий мир, он где-то глубоко в себе, очень тих, не произносит слов, не двигается, смотрит единственно в одну точку. От него никогда не услышишь упрека, не поймаешь на себе не одобрительный взгляд, его просто здесь нет.
Она спокойно выполняла свои обязанности, одновременно думая, что по дороге домой надо зайти купить мясо и хлеб, и какое блюдо приготовить на обед. Пара уколов и готово.
Она была рада, что именно такой пациент ей попался, в отличие от того на соседней койке. Тот просто идеолог крупного масштаба, он мог находить в каждом ее движении повод для дискуссии. Он говорил без остановки, наверное, он видел себя где-нибудь на римской трибуне в роли оратора, и произнесенный им абсурд считал самыми величайшими истинами за всю историю человечества. Безумец, его речи пугают, его взгляд заставляет отвернуться. Он нашел своего слушателя, его сосед никогда не попросит его остановиться, никогда не отвернется, а будет покорно внимать, и не имеет значение, что он ни здесь, может какой-то долей разума он сможет воспринять его бесконечные диалоги, хотя не всегда так бывает, транквилизаторы дают о себе знать и глубокий искусственный сон овладевает им.
Да, ты где-то далеко, как ты там, о чем ты думаешь или ты не думаешь вовсе, но мой интерес к твоему внутреннему миру мимолетен, а сейчас я уйду и оставлю вас опять одних, охранник запрет дверь и вы снова и снова будете, находится где-то, где нам не хотелось бы жить, и не хотелось бы знать ваши тайны.