Аннотация: Приключения и злоключения рыцарей на альтернативной Земле... Что ж, в параллельном мире случается и не такое.
ЦАРСКИЙ ЛЕВ
Часть 1. Лешачиха
Пролог
Донат попался, как ребёнок.
Перейдя границу, он не то чтобы уверился, что всё страшное осталось позади, но расслабился непозволительным образом.
Границу он не только увидел, но и ощутил. Заканчивалась Пустыня и начиналась пустыня. Песок, состоящий из чёрных бусин размером с голубиное яйцо, торчащие из него белые скалы с коричневым налётом, словно обломки гнилых зубов, искорёженные деревья, растущие без коры, листья им заменяли плоские двухвершковые шипы, с которых свисали ошмётки слизи, - всё это остановилось у невидимой черты. А за нею расстилалась обычная каменистая равнина с редкими рощами.
Заканчивались Морошные Земли и начинался обычный мир.
Перейдя границу, Донат первым делом отыскал ручей, напился от души и, выплеснув из фляги вонючую затхлую воду, наполнил её свежей. Умылся - и почувствовал невероятное облегчение оттого, что теперь не надо экономить каждый глоток, вздрагивать и оборачиваться на каждый шорох - ибо этот шорох мог стать последним звуком, услышанным тобой, спать урывками - и не ночью, а в самое жаркое время дня, не безопасное, а, скажем так, наименее опасное. Оттого, что выбрался живым из ада, устроенного человечеством самому себе, что рисковать и терпеть пришлось не зря, что добытая информация была достаточно ценной, и ради неё стоило лезть в преисподнюю.
Расслабился и прозевал бросок камня. А может, в любом случае не смог бы увернуться - был слишком измотан. У Доната и в лучшие времена реакция была не той, что у Дея, а теперь, когда все запасы силы и ловкости выложены в Пустыне, иного и ожидать было нельзя.
Камень ударил его в затылок.
Донат без вскрика упал лицом в ручей.
Произошло худшее из того, что могло случиться. Донат предпочёл бы снова оказаться один на один с жуткой морошной зверюгой, состоящей из клыков, жвал, когтей и неуёмной злобы, чем встретиться с дикарями. Неведомое всегда страшит, а о дикарях не знали почти ничего. Из их лап мало кому удавалось вырваться, опытные, прошедшие огонь и воду агенты не возвращались вовсе. Доподлинно же о дикарях было известно лишь то, что они не брезгуют человечиной.
Донат был привязан к огромной решётке, сделанной из тонких неошкуренных стволов. Верёвки, свитые из жил животных, - или тошно подумать, кого, - держали его необычайно крепко: за запястья растянутых рук, за локти, перехватывали горло, талию, колени, лодыжки. Рядом, слева, висел ещё один пленник, как и Донат, совершенно голый.
Решётка была прислонена к стене пещеры вертикально, с небольшим наклоном.
В центре обширного помещения было выкопано круглое углубление, в котором горел костёр; кроме него пещера освещалась десятком факелов, воткнутых в щели на разной высоте.
Дикарей насчитывалось не менее двадцати. Присматриваясь к ним, Донат слегка удивился: о дикарях ходили слухи, что они выглядят, как морошные чудища-мутанты, но обитатели пещеры были вполне человекообразны, мужчины и женщины одинаково бритоголовы, мужчины в большинстве своём бородаты. Одеты в обноски; обувь, похоже, сшита из содранной обивки каких-то сидений - бесформенные бахилы, стянутые под коленями теми же жильными верёвками.
Донату удалось немного повернуть голову к товарищу по несчастью.
- Откуда вонь такая?
- Славку жарят, - со стоном отозвался тот.
- Ка-ак?!
- 'Как, как'... Обыкновенно! Людоеды они. Сначала лакомятся, куски вырезают, а потом...
От запаха, от картины, услужливо нарисованной богатым воображением, Доната едва не вырвало.
- И нас сожрут?
- Нет, домой отпустят, с цветочками!.. Ты-то как здесь очутился?
- Я по границе ходил, изучал метаморфозы флоры.
- А, научник... - это прозвучало пренебрежительно. - Почему же тебя одного отправили? Чтоб по этим местам ходить, нужен взвод 'пантер' для сопровождения.
- А 'царских львов' сколько?
- Да парочки достаточно. У Востокова парни кр;ченые, отборные... Мы с
Вышеславом летели на 'мухе', пришлось обогнуть грозу, попали в незарегистрированную зону магнитной аномалии, и приборы сдохли. А эти твари тут как тут. Они нас сбили, понимаешь? Сбили!
- Дикари? Чем? Камнем из пращи?
- Гранатой из подствольника. Не утверждаю, но очень похоже. А ещё похоже, что все слухи о дикарях - сплошная брехня, выгодная тому, кто её придумывает.
Услышав оживлённую беседу пленников, к ним подошёл молодой дикарь. Судя по надетому на него трофейному свитеру, именно этот юнец, заросший редкой бородёнкой, и швырнул камень в Доната. В руках у него было копьё - длинная суковатая палка, заострённая на одном конце. Дикарь ткнул остриём в рёбра сначала Доната, потом вертолётчика. Пилот обложил дикаря ругательствами, не забыв упомянуть дикарских родителей и более далёких предков, за что поплатился ещё одной ссадиной на боку.
- Еда молчат! - выразительно сказал юнец, потрясая копьём.
К нему присоединились двое - рыжеватый крепыш средних лет и молодая... Нет, невозможно было назвать женщиной существо с пустым сытым взглядом, вытиравшее с губ человеческую кровь.
Коренастый дикарь в пилотской куртке оценивающе осмотрел Доната, словно прикидывал, с чего начать разделку. Тому стало ещё страшнее и тоскливее.
- Ты ходить там? - дикарь махнул рукой. Донат не знал, в какой стороне Пустыня, но на всякий случай подтвердил. - Ты не бояться?
- Боялся.
- Почему ходить?
- Я должен был знать, что там.
Самка приблизилась к Донату и лизнула ранку на рёбрах. Почувствовав прикосновение её жадного языка, Донат содрогнулся от отвращения.
Рыжий дикарь отбросил её ударом ноги.
- Ты не знать, - сообщил он Донату, - ты убивать. Ты убивать люди предела, они не такой, как ты. Потому ты убивать они.
- Ты им ничего не объяснишь, профессор, - подал голос вертолётчик. - Мы пробовали. Они считают, что нормальные люди только и ждут, чтоб их прикончить.
- А разве это не правда? - ответил ему Донат.
Больше они не разговаривали, так как поблизости околачивался юнец с жидкой бородёнкой и за каждую фразу тыкал копьём.
Дикари улеглись спать на потрёпанные подстилки, вытащив их из бокового хода, видимо, служившего им кладовой. Туда же, в кладовую, удалились несколько особей, и вскоре послышались приглушённые взвизги и стоны утоляемой похоти.
Наконец всё затихло. Костёр догорел.
Донат и вертолётчик провисели на решётке всю ночь. Тело неистово требовало изменения позы, боль терзала мышцы, потом наступило не менее мучительное оцепенение.
Донат боролся с жаждой, отчаянием и беспокоился о своей куртке, - он не видел её ни на одном из дикарей, а ведь в наглухо застёгнутом нарукавном кармане лежит радиомаячок, единственный шанс на спасение. Дей обещал быть поблизости и подобрать его вскоре после выхода из Морошных Земель. Им повезло, что поход Доната в Пустыню совпал с командировкой Дея. На брата можно было положиться во всём, лишь бы маяк не подвёл.
Под утро часовой с копьём задремал. Пилот впал в забытьё, бормоча и из-редка вскрикивая.
Наконец развиднелось. Свет в пещеру проникал сквозь вход и отверстие в потолке.
Снаружи сменились караульные. Долговязая неряшливая старуха, кряхтя, поднялась и стала гасить чадящие факелы.
Дикари просыпались с зеванием, почёсыванием, с вялой перебранкой. Они никуда не торопились - еда была рядом, изнемогающая от страха и физических страданий. Они пили воду и догрызали с костей мясо, оставшееся от вчерашнего ужина.
- Дай воды, - сказал Донат, охранявшему их юнцу. Вернее, еле выговорил - за сутки у него во рту не было ни капли.
Дикарь замахнулся копьём, но рыжий здоровяк - похоже, вожак - одёрнул его. К пленникам подошла девушка, почти уродливая из-за оспяных рытвин на лице, но её глаза хотя бы не напоминали оловянные пуговицы. Она несла в руках плошки, сделанные из затылочной части черепов.
Девушка ловко поднялась по решётке и напоила сначала вертолётчика, потом Доната.
- Господи, - сказал пилот, - хоть бы они с меня начали, сил уже нет тер-петь!
Главарь снова подошёл к Донату, угрюмо разглядывая его. Чем-то именно этот пленник притягивал дикаря.
- Ты убивать люди предела, - словно убеждая себя, произнёс вожак. - Как он! - И ткнул обвиняющим перстом в несчастного пилота.
- Скотина! - простонал тот. - Тупой ублюдок!.. Ему невозможно объяснить разницу между 'саранчой' и 'мухой'! Ему всё равно - истребитель или двухместный почтовик!
Рыжий смерил его тяжёлым взглядом и повернулся к Донату.
- Ты быть там. Что видеть?
Донат собрался с силами, чтобы в нескольких понятных дикарю словах передать своё ощущение Пустыни.
- Чёрный песок. Грязное небо. И смерть.
- Зачем ты убивать люди предела?
- А зачем вы убиваете нас?
- Ты вкусный еда! - Вожак захохотал, показывая нездоровые зубы. - Ты вкусный и глупый! Твой земля скоро будет чёрный пустыня. Ты весь умереть! Только люди предела жить. И весь, весь, - дикарь потряс поднятыми кулаками, пытаясь выразить огромность потенциально принадлежащего ему пространства, - весь будет только мой!!
Соплеменники восторженно внимали.
- Люди предела тоже перемрут, - негромко, но так, чтобы главарь слышал, сказал Донат. - От голода.
И получил тычок копья в солнечное сплетение.
Пока Донат дёргался, хрипел и кашлял, стараясь восстановить дыхание, дикари взялись за вертолётчика, вырезав у него из бедра изрядный кусок мякоти. Глубокую кровоточащую рану тут же замазали каким-то мгновенно застывающим составом.
Бедняга пилот оборвал крик, потеряв сознание.
'Сначала лакомятся...' - вспомнил Донат. И взмолился: 'Господи, помоги! Где же Дей?'
Дикари развели большой костёр, готовясь запечь на углях тушу гигантского гуся, более похожего на коротконогого страуса. Кусок человечины вожак швырнул старухе, у которой его отобрала давешняя самка и стала жадно есть. Сырым. Рыжий дикарь выжидающе-остро глянул на Доната, и тот понял, что представление предназначено для него.
Донат выдержал взгляд, но избавиться от внезапно накатившего озноба не смог. И еле-еле удержал себя от желания биться на решётке, рвать неразрываемые жильные верёвки и кричать в безысходной тоске. Человек, который может спасти весь этот мир - с людьми и нелюдями, с городами и Морошными Землями, - весь, невзирая на то, достоин ли он спасения и заплаченной за него цены, - такой человек должен умереть от удара заострённой деревянной палки, от руки неразумного дикаря! А его мозг, вмещающий сотни вселенных, станет лакомым блюдом для вонючей самки!.. И ничего нельзя поделать. Ни-че-го!
Донат переждал вспышку отчаяния и попробовал поставить на своё место Дея, брата, бойца. Представить его на решётке было трудновато: во-первых и в-главных, дикари вообще не смогли бы его схватить. Но даже если бы его и взяли, - один шанс из ста, - Дей не стал бы понапрасну сокрушаться об участи своих гениальных мозгов, а использовал бы их по прямому назначению, придумал бы, как освободиться. Брат был человеком решений, человеком действия. И судьба шла ему навстречу. А может, просто уступала его мужеству, необоримому упрямству и умению держать удар. Донат был лишён безоглядности и самоуверенности Дея, хотя и обладал рядом других достоинств, в данной ситуации бесполезных, - достоинств мудреца, но не воина.
Донат покосился на вертолётчика, до сих пор не пришедшего в себя. И, переведя взгляд на собственную левую руку, обнаружил, что на стволе, возле самой верёвки, стянувшей его запястье, обозначился надлом. Решётка была не прикреплена, а всего лишь приставлена к неровной стене пещеры и если её раскачать...
Дикари сгрудились возле костра, ощипывая гуся-страуса. За пленниками никто не наблюдал, по крайней мере Донат этого не заметил. Шум в пещере стоял сильный, и он не опасался, что его кто-нибудь услышит, когда позвал: 'Эй, летун, как ты?'
- Нога онемела, - ответил тот.
- Подвигаться можешь?
- Издеваешься...
- Хоть немного помоги качнуть!
Донат напрягся всем телом, потянулся вперёд так, что кости заскрипели. Ещё чуть-чуть... Ещё...
Вертолётчик вроде бы сообразил, что к чему, и попытался дёрнуться. Это слабое усилие и решило дело: надлом раздвинулся настолько, что в него прошёл жильный шнур. Кисть левой руки Доната была свободна!
Он умудрился отломить длинную острую щепку, которой подцепил верёвку на своём локте. Может, удастся и её прорезать...
- Бесполезно... - прошептал пилот.
Донат не ответил. Кисть приходилось выворачивать под совершенно не-естественным углом, что было тягостно и больно.
Верёвка то ли была дефектной, то ли поддалась настойчивости Доната. Шнур лопнул.
Донат принялся за узел на плече. Сломанные ногти не способствовали. Он был так сосредоточен на своём занятии, что не обратил внимания на предупреждающий вскрик вертолётчика.
Повернул голову и встретился взглядом с вожаком, с белыми от ярости немигающими глазами дикаря.
Тот не стал требовать объяснений, просто ударил дубиной наглую еду, посмевшую трепыхаться.
Вожак снова вскинул дубину, намереваясь раскроить врагу голову, но в костре что-то лопнуло с негромким звуком, и пещера стала быстро наполняться густым едким дымом.
Дикарь довершил удар уже вслепую, дубина задела плечо Доната и размозжила звено решётки.
Деморализованные дикари суматошно метались в слезогонном дыму, крича, кашляя, натыкаясь на стены и друг на друга.
Из отверстия в потолке упал-раскрутился тонкий канат, и по нему скользнула вниз фигура в мешковатом комбинезоне.
Вторая появилась во входном проёме.
Донат не мог окликнуть их - лёгкие были забиты дымом, слёзы, сопли, слюна текли по лицу капали на грудь. В какое-то мгновение он даже испугался, что задохнётся.
Единственное, что утешало, - вожак куда-то пропал.
Человек, спустившийся сверху, пробивался к пленникам, ловко уклоняясь от столкновений с обезумевшими дикарями. Благодаря маске с респиратором и очкам тепловидения он мог свободно дышать и передвигаться, а главное - видеть в слезоточивой пелене.
Но вожак успел раньше. Он вынырнул из клубов дыма, одной рукой прижимая к лицу мокрую тряпку, а в другой держа заточенный железный стержень.
Доната спасло лишь то, что несчастный вертолётчик был ближе к дикарю и первый удар достался ему.
Главарь потерял некоторое время, выдёргивая прут из позвоночника пробитого насквозь, содрогающегося в агонии тела. И когда шагнул к Донату, за его спиной возник, словно deus ex machine, парень в чёрном комбинезоне и пучеглазой маске.
Далее счёт пошёл даже не на секунды - на неимоверно растянутые терции.
Направленное мощной и уверенной рукой, железное остриё уже коснулось кожи Доната, но в тот же миг грудь вожака превратилось в месиво выходного отверстия, а сама пуля расщепила деревянный ствол рядом с Донатом и срикошетила от камня.
Соскользнув, стержень вонзился между рёбрами и продолжал рвать тело Доната - дикарь и мёртвым не выпускал из рук оружия, падал, всем весом налегая на конец прута. Железо ломало кости и выворачивало внутренности жертвы...
Дикари, сбившись в кучу, жались к дальней стене пещеры. Судя по всему, они имели представление о воздействии на хрупкий человеческий организм пули, вылетающей из ствола штурмового автомата марки 'рысь', потому вели себя очень тихо. Однако Аверьян не расслаблялся.
- Что там? - спросил он напарника.
Дей Карин, разрезав кинжалом верёвки, уложил окровавленного брата на сорванную с себя куртку.
- Всё плохо, - ответил он после минутной паузы, - очень плохо. У него сломана рука и несколько рёбер, разорвано лёгкое и, похоже, осколком кости задето сердце.
- Сможешь что-нибудь сделать?
- Здесь - самый минимум. Его нужно немедленно переправить домой.
- Двинули, - сказал Аверьян.
И, дождавшись, пока Дей, взвалив на плечи тяжёлое безжизненное тело Доната, вынесет его из пещеры, Баженов бросил на пол два шарика светозвуковых зарядов. Сам повернулся к ним спиной, скорчился и едва успел зажмуриться и заткнуть уши.
Даже сквозь сомкнутые веки вспышка была ослепительной, а от переходящего в ультразвук грохота словно выкрошило зубы.
Бедные дикари, их будто столбняк поразил, застыли в самых неудобных позах, широко раскрыв очумелые глаза, в которых не было зрачков - они сжались до размеров печатной точки.
Выскочив наружу, под серенькое утреннее небо, Аверьян увидел, что Дей уже затащил брата в корзину воздушного шара. Баженов запрыгнул следом и включил горелку.
- Ветер?
- Порядок. Фордевинд.
Дей сидел, вжившись в угол тесной гондолки, и держал брата на коленях.
Близнецы были очень похожи, даже сейчас, когда лицо Доната опухло от кровоподтёков, а Дей был бледен и взъерошен.
- Я ухожу, Аверьян.
- До точки выхода ещё около часа полёта.
- Он не выдержит этот час! Он умирает!
- Дей, не спеши, не паникуй. Если ты совершишь Переход в воздухе, то и домой возвратишься на той же высоте.
- На земле перейти невозможно, ты сам прекрасно знаешь. А воздух они не успели заблокировать. Снижайся.
- Подожди до точки, - безнадёжно попросил Аверьян, глядя, как Дей вычерчивает на стене корзины знак Перехода.
1.
- Ну, и что с тобой делать? - спросил генерал, раскуривая трубку.
- У меня есть выбор? - нахально поинтересовался поручик.
- Да, конечно: разжалование или трибунал.
- Небогато.
- А что ты хочешь? Недельное отсутствие без разрешения - почти дезертирство.
- Это я дезертир?! - поручик Карин был потрясён и обижен. - Ваше превосходительство!..
- Жду объяснений. А вот это, - Востоков брезгливо сбросил со стола на пол лист бумаги, - это враньё можешь отнести в нужник.
Поручик упрямо молчал, разглядывая кабинет, в котором, собственно говоря, и разглядывать-то было нечего: просторная, почти пустая комната, большое окно со светомаскировочной шторой, крашеный пол, дверцы встроенного шкафа и двухтумбовый письменный стол с одинокой пепельницей. И, наконец, сам генерал-майор Востоков - плечистый здоровяк с гладким загорелым лицом; если бы не вызывающая лысина во всю голову и не седые пучки оставшихся волос, ему ни за что нельзя было бы дать его пятидесяти шести.
- Язык проглотил? Даю тебе ещё минуту, а потом отправляю под трибунал. Всё. Надоело. Не 'царские львы', а школа благородных девиц: ломание, кривляние... Ну?
Светловолосый, сероглазый, подтянутый, в ладно сидящей униформе бежевого цвета, с чёрным треугольником в вороте гимнастёрки, - чёрт бы тебя побрал, упрямец! - ни за что не хочет сменить майку на зелёную, пехотную. Ох, слишком долго ты ходишь в любимчиках, Дей Карин!
- Меня похитили, ваше превосходительство.
Генерал скептически хмыкнул, но резко изменившийся тон Карина заставил его насторожиться.
- Выкладывай.
- Рассказывать почти не о чем. Меня держали в каком-то заброшенном замке, все были в масках. Мне удалось бежать, но при прыжке со стены я ушиб ногу. До ближайшего селения пришлось добираться довольно долго. Там меня и нашёл поручик Баженов.
- Почему ты об этом не написал?
- Я был убеждён, что вы не поверите.
- Естественно. Бред о ревнивом горце, который застал тебя у своей жены-красотки, намного достовернее.
Затрещал зуммер переговорника. Генерал вынул из стола овальную коробочку телефона на витом шнуре.
- Слушаю. Да, он здесь. - Востоков, взглянув на поручика, помрачнел. - Заходите, хотя мне это всё не нравится. - И, положив переговорник на место, пояснил: - Тобой интересуется СОК. Что ты еще натворил?
Адъютант впустил человека лет сорока в табачной форме штабиста и следом, повинуясь знаку командира, внёс стул.
- Полковник Смирнов. Служба охраны короны, - представился соковец. - Ваше превосходительство, у меня несколько срочных вопросов к поручику.
- В моём присутствии.
- Разумеется.
- Горохов, стул поставь вон туда.
И статному полковнику пришлось усаживаться поодаль, неловко умещая папку с бумагами на коленях.
Востоков жестом показал Карину, чтобы тот повернулся лицом к соковцу. Парень изменил позу: стоял вольно, заложив руки за спину, чуть расставив ноги в высоких ботинках.
- Вы позволите начать, ваше превосходительство? - осведомился Смирнов.
- Спрашивайте, раз пришли.
- Поручик, ваше полное имя?
- Карин, Дей Евгеньевич.
- В личном деле нет никаких сведений о ваших родителях.
- Мне тоже о них ничего не известно.
- То есть?
- Вы знакомы с моим личным делом и, очевидно, знаете, что я сирота. Воспитывался в приюте при монастыре святого Георгия.
- Как вы там оказались?
- Меня нашли монахи, хоронившие жителей Благодатного.
- Огненный вал? - спросил Смирнов.
- Так точно.
- Вам было...
- Говорят, года два.
- Может быть, достаточно об этом, полковник? - еле сдерживаясь, сказал Востоков.
- Я на службе, ваше превосходительство. Кто назвал вас, поручик?
- Моё имя было вышито на рубашке. Отчество я получил от нашедшего меня брата Евгения. А фамилию дал настоятель обители архимандрит Карион.
- Вы не пробовали разыскать свою семью?
- А вы бывали в Благодатном, полковник? - глухо спросил Карин. - Вы видели город, выжженный "пекельным огнём"? Там и сейчас, двадцать лет спустя, даже колючка не растёт.
Смирнов опустил глаза и без нужды перелистал бумаги в папке - то ли счёл нужным разыграть смущение, то ли и в самом деле почувствовал неловкость.
Генерал, с грохотом выдвинув ящик стола, вынул табакерку и стал набивать трубку. В пепельнице дотлевал выбитый табак, добавляя крепости в задымлённую атмосферу кабинета.
- Воспитанников приюта готовили к постригу?
- Нет. Нам просто дали возможность выжить и вырасти.
- Когда вы покинули монастырь?
- Я убежал из приюта в четырнадцать лет.
Смирнов сделал паузу в несколько секунд, подсчитывая.
- Третье Нашествие?
- Так точно.
- Вы хотели отомстить за родных?
- Я хотел спасти тех, кто ещё не сгорел, как они. В приюте было много маленьких детей, я чувствовал себя достаточно взрослым, чтобы встать на их защиту.
- Каким образом?
- Мне повезло оказаться в батальоне штабс-капитана Сорокина восьмого корпуса морского десанта.
- И вы служили там несколько лет, пока господин генерал-майор не перевёл вас и поручика Баженова в столицу?
- Вы очень хорошо осведомлены, полковник.
- Не надо иронии, Карин. В каких последних боевых действиях вы участвовали?
- В Холодной войне.
- Которая закончилась два месяца назад. Теперь понятно, где вы научились так отменно владеть шпагой - это я о дуэли с камер-юнкером Муховым.
- Не только шпагой, - подал голос Востоков. - Поручик - лучший фехтовальщик в отряде. Но я думаю, господин Смирнов, вы пришли сюда не за тем, чтобы обсуждать все таланты моего подчинённого.
- Перехожу к главному, ваше превосходительство. Значит, вы были похищены, Карин?
Поручик и генерал переглянулись. Востоков побагровел.
- Что, и мне 'жучка' посадили?!
- Вы во дворце, Иринарх Леонидович, - извиняющимся тоном сказал Смирнов. - Безопасность короны...
Генерал огляделся, будто ожидал увидеть потайной микрофон, и, отчеканивая каждое слово, высказал всё, что он думал о Службе охраны короны, о её начальнике, обо всех сотрудниках и методах их действий.
Похоже, столь бурная реакция не была неожиданной для полковника Смирнова. Он терпеливо выждал, пока не иссяк поток генеральского красноречия, и проговорил:
- Ваше превосходительство, позвольте мне выполнить служебный долг. Это моя работа. Я же не прошу вас доверить мне... ну, допустим, подрыв броне-крепости.
- А я бы вам и не доверил, уважаемый, - с издевательской вежливостью ответил Востоков. - Это дело солдата, а не шпиона.
На сей раз Смирнова проняло, скулы пошли красными пятнами, но полковник не сорвался.
- Давайте продолжим, Карин. Вы сможете определить местонахождение замка, где вас держали?
- Смогу.
Полковник стал неудобно разворачивать сложенную вшестеро карту, локтем придерживая папку, сползающую с колен.
Востоков сменил гнев на милость: он нажал кнопку под столешницей, и одна из стенных панелей поднялась, открывая карту Припустынья.
Дей подошёл к ней и после недолгого раздумья указал точку: 'Здесь'.