Alrami : другие произведения.

Родная кровь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ещё один вариант столкновения Винчестеров с желтоглазым демоном.
   []
   Фанфик по сериалу "Сверхъестественное"
  
  
  Глава 1. Один
  
  Этот небольшой светло-серый дом с красной крышей на Клеверной улице пустовал уже семь месяцев, и мисс Эпплстоун перестала надеяться, что у неё появятся соседи, за которыми можно подглядывать, чтобы развеять скуку и одиночество.
  
  Но однажды возле заросшего неухоженного газона остановился грузовой фургон. Следом подъехала легковая машина, которая не понравилась мисс Эпплстоун, - уж слишком она напоминала подкрадывающуюся чёрную пантеру, такая же хищная, стремительная и опасная.
  
  Из "пантеры" вышли четверо, и пожилая дама даже протёрла оконное стекло, стремясь как можно лучше разглядеть тех, кто будет жить в тридцати ярдах от неё.
  Чёрную машину - мисс Эпплстоун не разбиралась в марках автомобилей - она занесла в мысленную графу "минус". А вот молодую приятную блондинку и крепкого черноволосого мужчину, спокойно, без суеты и громких обсуждений разобравшихся с грузчиками, - в графу "плюс".
  
  Дети - минус, однозначно! Да ещё мальчишки! Да ещё в том возрасте, когда забор между участками воспринимается лишь аттракционом на детской площадке. А значит, прощайте заботливо взращиваемые цветы, гипсовые ангелочки на клумбах и привольная жизнь шести кошек.
  
  Но спустя неделю мисс Эпплстоун успокоилась: мальчики оказались бойкими, но не хулиганистыми, через забор перелезали только за случайно попавшим на чужую территорию мячом, цветы не затаптывали и охотно находили загулявших котов.
  Кроме того, старую даму грела мысль о собственной проницательности, ведь её предположение о том, что столь непохожие внешне мальчики не могут быть родными братьями, вскоре получило подтверждение.
  
  Неизвестно, откуда соседи узнали, что Джон и Мэри Винчестеры, переехав в Лоуренс из Техаса, таким образом бежали от своей прошлой жизни и своих бывших. От первого брака у Джона остался темноволосый кареглазый Сэм семи лет от роду, а у Мэри - десятилетний Дин, копия матери - белокурый, со светло-зелёными глазами и россыпью веснушек на щеках.
  
  Через месяц мисс Эпплстоун решила, что она довольна соседями. Джон работал в автомобильном сервисе, был мастером на все руки и никогда не отказывал в помощи. Мэри занималась детьми и вела дом, который, несмотря на свой солидный возраст, выглядел уютно и свежо. Правда, готовила она не ахти, но старая дама всегда с благодарностью принимала пироги, которые соседка присылала с сыновьями, и сама угощала мальчиков кексами своей выпечки, которые, конечно же, были несравнимо вкуснее.
  
  Ей нравились резвые, но воспитанные маленькие Винчестеры. Нравилось, как младший ловит каждое слово и жест старшего. Как старший присматривает за младшим; именно присматривает - не прикрикивает, не хватает за руку, просто оказывается в нужном месте в нужное время.
  
  Тёмной холодной ночью второго ноября одна тысяча девятьсот девяностого года мисс Эпплстоун была разбужена воем пожарных и полицейских сирен. Спальня озарялась оранжевыми сполохами, красными и синими вспышками.
  Старая дама сразу поняла, что горит дом соседей. Прежде, чем встать и посмотреть в окно, она накрылась одеялом с головой и помолилась, чтобы Джон, Мэри, Дин и Сэмми были живы и невредимы.
  
  
  * * *
  
  Джон сидит на капоте своей машины, кутаясь в жёлтое одеяло спасателей. Его колотит озноб; он не понимает, жарко ему или холодно; не понимает, почему догорает его дом; не понимает, почему рядом нет Мэри и Сэма.
  
  Дин, в грязной голубой пижаме с подпалинами и в чужой куртке, наброшенной на плечи, неестественно прямой, - словно его кто-то тянет вверх за макушку, - отвечает на вопросы женщины-следователя, присевшей перед ним с блокнотом в руках.
  Да, дядя Джон был на работе, они с мамой и Сэмми были дома втроём.
  Нет, никто к ним не приходил. Всё было как всегда.
  Да, он побежал в комнату Сэмми, услышав его крик.
  На этом месте Дин запинается, закатывает глаза и кулём падает на землю, женщина даже не успевает подхватить его.
  Джон отрешённо смотрит, как парамедик поднимает мальчугана и уносит в раскрытый фургон. Там Дина приводят в себя и разрешают следователю продолжить разговор.
  Женщина гладит его по голове, по плечу, просит не волноваться и вспоминать всё как можно точнее, иначе шансов на то, чтобы найти Сэмми, совсем не останется.
  
  Когда прозвучал крик, Дин не спал, он рассматривал складной нож, подаренный мамой. Мама вручала подарки по любому поводу, и её собственный день рождения не был исключением. Сэм нарисовал для неё белочку, похожую на красную собаку, а Дин купил на сэкономленные карманные деньги бело-прозрачную вазочку с нарисованными незабудками. В ответ мелкий получил пожарную машину с выдвижной лестницей и действующим шлангом. Дин, может, и позавидовал бы, но ему достался давно желаемый ножик с перламутровой ручкой, как будто у него самого день рождения...
  
  Он сразу узнал голос Сэма, хотя до этого никогда не слышал его отчаянного крика. Мелкий хныкал от боли, орал от обиды, вопил во время игры, но никогда не пугался до смерти.
  Если бы Дин мог, он пробил бы стены, чтобы сию секунду оказаться рядом со сводным братом, но пришлось выскочить в коридор и миновать две двери - мамину швейную комнату и родительскую спальню...
  
  Дин никому не расскажет, что предстало перед ним, едва он переступил порог.
  Потому, что об этом нельзя рассказывать.
  Потому, что десятилетний мальчик не должен видеть свою мать со взрезанным животом, распятой на потолке, сгорающей заживо.
  И своего младшего брата, зажатого в руках незнакомца с пылающими жёлтыми глазами. И слышать слова существа: "Мы ещё встретимся, Дин". И беспомощно наблюдать, как оно исчезает вместе с Сэмми.
  
  
  Несколько дней, пока идёт разбирательство, Винчестеры живут у соседки, любопытной старой девы. За всё время Джон не говорит пасынку ни слова; он молча отвозит Дина к детскому психологу и так же молча привозит обратно. Зато мисс Эпплстоун квохчет за троих, а еды готовит на шестерых.
  Дин открывает рот только однажды, когда к ним приезжают сотрудники социальной службы и начинают сочувствовать мистеру Винчестеру: как трудно воспитывать ребёнка одному, к тому же - чужого ребёнка, к тому же - ребёнка, у которого психические проблемы. Джон слушает их, не поднимая головы. Дин, сидящий на диване рядом с отчимом, дёргает того за рукав и безнадёжно шепчет: "Пожалуйста, нет... пожалуйста..."
  
  Через неделю полиция снимает с Джона все подозрения, и Винчестеры получают возможность покинуть Лоуренс.
  На прощание мисс Эпплстоун приносит сидящему на заднем сиденье "импалы" Дину полосатого двухмесячного котёнка. Мальчик берет упругое тельце с бешено стучащим в ладонь сердечком и прижимает к груди.
  Джон, обернувшись с намерением приказать пасынку вернуть животное: "Кошки мне ещё не хватало!", - видит, как Дин плачет, гладя серенького невзрачного котёнка. Дин плачет впервые с момента гибели матери, и у мужчины слова застревают в горле.
  
  
  Им ехать около шестисот миль - через Небраску в Южную Дакоту, к Бобби Сингеру, вдовцу, одному из немногочисленных друзей Джона.
  Путь занимает весь день - Джон не разгоняется на мокром от дождя шоссе. Однажды Винчестер останавливается возле кафе, чтобы купить еду для Дина и котёнка. Мальчик наливает молоко в пластиковую плошку из-под картофельного пюре и подсовывает приёмышу: "Ешь, Сэмми..."
  Тёмный гнев туманит голову Винчестера; он вытаскивает пасынка за шиворот куртки из машины и ударяет по миске так, что она летит в одну сторону, а молоко в другую. Потом хватает Дина за воротник и, наклонившись, цедит в побелевшее лицо:
  - Не смей его так называть!
  Немного позже, успокоившись, Джон поймёт, что Дин не хотел унизить его сына, он дал это имя котёнку как ещё одному беспомощному, хрупкому созданию, нуждающемуся в его опеке и защите. Но сейчас Винчестер раздражён чрезвычайно.
  - Где эта тварь? Я выброшу его!
  Напуганный до смерти комок шерсти прячется где-то под сиденьями, и, чтобы его найти, нужно вывернуть салон. Но Дин этого не знает. Он стоит перед отчимом, опять выпрямленный, опять - сплошная несгибаемость.
  - Если выбросите, я останусь с ним.
  Тяжёлая рука поднимается, чтобы толкнуть мальчишку в лужу. Но Джон вовремя останавливается.
  - Вытри молоко и садись.
  Дин тратит все салфетки, чтобы высушить сиденье. Джон молча ждёт, пока он закончит, потом захлопывает дверцу и садится за руль.
  
  Мальчик, сбросив ботинки, спит на заднем сиденье "импалы". Полосатый котёнок свернулся у него под подбородком.
  Джон смотрит на них в зеркало и думает: наверное, нехорошо, что он равнодушен к пасынку. Нет, он по-доброму относится к Дину и даже любит, но лишь как приложение к жене и сыну. Когда они с Мэри начали встречаться, он сразу понял, что, если хочет будущего с этой женщиной, должен принять и её ребёнка. Это оказалось нетрудно - Дин был копией матери, спокойный и покладистый; и с Сэмом они подружились в первый же день... В память о Мэри Джон обязан вырастить мальчишку и поставить на ноги. Ведь, кроме отчима, у Дина никого нет: родители Мэри давно погибли, сестра умерла десять лет назад. Мальчик будет сыт и одет, станет ходить в школу и получит профессию, а что касается любви, - этих глупых слов он ещё вдосталь наслушается от девчонок несколько лет спустя.
  
  Джон останавливается на заправке, последней перед Су-Фолс, и идёт выпить кофе; бесконечная мглистая дорога убаюкала его, и нужно взбодриться.
  В пустой закусочной он пьёт две чашки крепкого кофе и просит завернуть с собой гамбургер, две пышки с джемом и коктейль. Маленькая серая тварь наверняка тоже не откажется от сладкого молочка...
  Скрипит кожзаменитель соседнего табурета; кто-то садится и смотрит на Винчестера. Смотрит настолько упорно, что Джон вынужден повернуться и спросить:
  - Мы знакомы?
  - Да, - говорит рослый мужчина в пальто с поднятым воротником. Его глаза вдруг полыхают жёлтым огнём. - Мы знакомы.
  
  
  * * *
  
  Дядя Бобби - бородатый, коренастый, в заношенном жилете и неснимаемой облезлой кепке - первым делом замечает котёнка на руках вылезшего из "импалы" Дина. Предусмотрительно посаженные на цепь две собаки - ротвейлер и доберман - рвутся, заходятся в лае, но полосатый малыш их игнорирует; прижатый к груди хозяина, он, видимо, чувствует себя в совершенной безопасности.
  - Ты Дин? А я Бобби, рад познакомиться. И никаких "дядей", будь любезен. Твоего зверя как зовут?
  Дин бросает короткий взгляд на отчима, запирающего машину.
  - Я... Я не знаю.
  - Давно он у тебя?
  - С утра.
  - Порядочно. С фантазией, что ли, туговато? Кот или кошка?
  Дин пожимает плечами. Он, конечно, знает, чем девочки отличаются от мальчиков, но ему и в голову не пришло определить пол подарка.
  Бобби заводит гостей из сумеречного двора в щедро освещённый дом, заглядывает котёнку под хвост и сообщает: "У нас леди".
  
  Не обращая внимания на Джона, Сингер поднимается с мальчиком в мансарду, переступая через книги, разложенные по ступеням лестницы.
  Дину кажется, будто он попал в какое-то великанское логово. В большой чердачной комнате находится огромная кровать на семь динов в ширину и на два в длину, гигантский гардероб из светлого дерева, письменный стол размером с баскетбольную площадку и потёртый кожаный диван, который в приближении оказывается креслом.
  На столе стоит тарелка с куском пирога и стакан молока.
  - Обживайся, парень, - говорит Бобби, - здесь всё твоё. Ванная внизу, сортир тоже. Разносолов не обещаю, однако сыт будешь. Книжки можешь брать, но обязательно клади на место. С собаками потом познакомлю. Блюдце для твоей красотки принесу после того, как поболтаю с твоим папашей.
  - Джон мне не отец, - говорит Дин.
  
  Он и в мыслях не держал подслушивать, но дверь открыта, и мужчины разговаривают так громко, что отчётливо доносится каждое слово.
  Дин сидит на краешке креслодивана и боится пошевелиться, хотя стакан уже пуст, и надо бы поставить его на стол, но на плече заснула кошечка, измученная приключениями и долгим путешествием.
  - ...Он сказал мне открытым текстом, что сына не вернёт! - обычно басовитый голос Джона срывается на высокие истерические ноты. - Сказал, что напоил Сэма своей кровью семь лет назад, и с тех пор мальчик принадлежит ему! Что Сэм особенный, уникальный, с великой судьбой, а я... мы... только мешали проявить ему свои таланты!.. И чтобы я не смел даже пытаться отыскать сына, иначе он уничтожит и меня, и всех близких людей.
  Воцаряется долгое молчание.
  Потом Винчестер произносит уже своим нормальным голосом:
  - Видит бог, Бобби, я почти потерял надежду вновь увидеть сына. Честно говоря, считал, что они просто не смогли найти его останки. Неужели теперь, когда появился какой-то шанс, я его упущу?
  - Это не просто нечисть, а могущественный демон, - говорит Сингер. - А ты ничего не понимаешь в сверхъестественном; ты никогда не охотился, Джон.
  - Физически я в полном порядке, и навыки морпеха никуда не делись. По теории ты меня подтянешь. Ведь так, старик?
  - Так, - после недолгого размышления соглашается Бобби. - Я всё равно не смогу тебя остановить... А что будет с твоим вторым сыном? Или он тебе до сих пор не сын?
  Дин сжимает в руках стакан так сильно, что сам удивляется, почему тот не треснул.
  - Не сейчас, старина, - говорит Винчестер. - Я решу как-нибудь потом. Я... я не знаю, что делать. Я в долгу перед Мэри, но Сэм важнее всего и всех. Я не знаю... Дин хороший мальчик, но...
  - Он обуза.
  - Сейчас - да! Пусть он побудет у тебя. Недолго, совсем недолго. Потом Джим найдёт для него подходящую семью. Бобби, выручай. Дин сможет помогать тебе по дому, да и в машинах уже разбирается...
  - Не ищи занятие для ребёнка, от которого отказываешься. Ты хоть отдаёшь себе отчёт, что творишь?! Мальчуган потерял мать, брата, теперь теряет отца... прости, то есть знакомого, который подвёз его до дома.
  Мужчины замолкают. Им уже нечего сказать друг другу.
  Дин слышит тяжёлые шаги Джона по лестнице и быстро ложится в креслодиване, прижав к себе котёнка.
  Винчестер некоторое время стоит над притворяющимся спящим мальчиком. Дину нестерпимо хочется увидеть выражение лица отчима, он еле сдерживается, чтобы не открыть глаза.
  Наконец Джон поворачивается и выходит из комнаты.
  Дин плачет горько, но беззвучно; дверь до сих пор открыта, и он не может позволить, чтобы внизу услышали всхлипы. Кошечка подбирается поближе и начинает слизывать дорожки слёз с его щёк.
  Дин берёт её под передние лапки, целует в нос и шёпотом сообщает:
  - Тебя зовут Саманта. Ладно?
  
  Джон уезжает через четыре дня.
  Холодное ясное утро, иней на траве. Винчестер укладывает в багажник сумки с оружием, боеприпасами и провизией.
  - Ты в нашем деле салага, - облачко пара вырывается изо рта Бобби вместе со словами. - Звони по самомалейшему вопросу, на охоте ерунды не бывает.
  - Мне жизнь ещё не надоела, старик. Я сына хочу увидеть. И это... ты извини, если я наговорил не то.
  Захлопнув крышку, Джон подходит к крыльцу.
  Дин с котёнком за пазухой сидит на верхней ступени - в наброшенной Боббиной куртке, словно в палатке. Он тоскливо смотрит на отчима огромными золотисто-зелёными глазами, и точно такими же глазищами, только злыми и непрощающими, смотрит на человека крошечная полосатая кошка.
  - Так получилось... - говорит Джон. - Дин, обещаю, когда найду Сэма, мы будем жить вместе.
  И слышит в ответ:
  - Прощайте, сэр.
  Винчестер садится в машину, захлопывает скрипучую дверцу и под хриплый рокот мотора выезжает со двора.
  
  Бобби зачем-то провожает его до ворот, некоторое время стоит там, глядя вслед другу. Потом, отпустив собак с цепи, возвращается к мальчику и усаживается рядом.
  Смит и Вессон, стуча мослами по дереву, сопя и вздыхая, укладываются на нижние ступени. Котёнок свысока поглядывает на псов.
  - Послушай, парень, - говорит Сингер, - я не лезу к тебе ни в отцы, ни в дяди. Но другом-то могу быть?
  Дин утягивается в куртку-палатку, словно улитка в раковину, и молчит. Слышно, как тихонько тарахтит кошечка.
  - Эй! - Бобби сбрасывает с него тряпичный панцирь, и мальчик оказывается перед ним, как на ладони, - худенький, съёжившийся, вселенски одинокий. - Дин, эй! Я много плохого натворил в жизни, но никогда тебя не брошу! Я скорее сдохну, чем предам тебя.
  
  
  * * *
  
  "Лендровер-Дискавери" мчится сквозь рассветные сумерки, колёса вздымают фонтаны из дождевых луж, неустанно трудятся дворники на лобовом стекле.
  Ливень пошёл недавно, уже после того, как охотники вышли из леса. Так что все в сухой одежде. Особенно важно, что раненый не промок.
  
  Дин сидит на переднем пассажирском сиденье и не может избавиться от ощущения, что происходящее ему снится - и этот полёт по утренней дороге, и ночной лес, и в свете фонаря окровавленная ощеренная пасть вервольфа, повернувшего к нему голову...
  - Парень... - раздаётся слабый голос позади. Раненный охотник, кажется, Ларри... Да, его зовут Ларри. - Ты ж меня спас... Он бы меня загрыз, если б не твой выстрел... Спасибо...
  - Крис, откуда взялся этот герой? - спрашивает его друг, имени которого Дин не помнит. - Я не успевал из-за перезарядки и мысленно - Ларри, прости, - тебя уже похоронил. Вдруг выскакивает этот малец и, как на тренировке, приклад к плечу и серебряную пулю между глаз твари.
  - Это сынишка Бобби Сингера, - говорит Шекли, сидящий за рулём. И подмигивает Дину. - У него первая охота.
  - Ни за что бы не поверил. Чувак, у тебя железные нервы!
  
  Дин, вымученно улыбаясь, пробует стереть испарину со лба рукавом куртки. Рукав весь пропитан подсыхающей кровью чудовища; Дин вымазался ею, когда помогал доставать Ларри из-под мёртвой туши. Запах... тяжёлый, отвратительный медный запах...
  Крис еле успевает затормозить, когда Дин, распахнув дверцу, вываливается наружу. Мальчишку рвёт так жестоко, что ему кажется, сейчас желудок пойдёт кусками через горло. В коротком промежутке между спазмами Дин сдирает с себя куртку и отшвыривает в сторону.
  Повезло, что дождь перестал. Когда Дин возвращается в лендровер, одежда на нём сухая, но колотит его так, словно промок насквозь.
  Рыжий голубоглазый Крис достаёт из внутреннего кармана серебряную фляжку, - точно такую же, как у Бобби, - откручивает колпачок и протягивает подростку: "Прими каплю".
  Дин берёт фляжку, из которой шибает крепким духом виски; тошнота опять подступает к горлу.
  - Нет. Не могу.
  - А ты через "не могу", охотник. Полглотка хотя бы.
  Дин зажимает нос пальцами и глотает спиртное. Огненное пойло обжигает рот, горло, пищевод, загорается пламенем в пустом желудке. Голова кружится, но напряжение понемногу отпускает, и мальчишка погружается в неглубокую дремоту.
  
  
  На въезде в Су-Фолс Шекли звонит знакомому хирургу, чтобы предупредить о пациенте. Поэтому возле больницы уже ждёт каталка. Санитар, Крис и третий охотник осторожно укладывают постанывающего Ларри и увозят в приёмный покой.
  
  Дин стоит возле машины, ёжась от ветра; на нём свитер, джинсы и резиновые сапоги. Шекли оставил свою куртку, но Дин не стал её надевать, рассчитывая на холоде избавиться от неприятных следов опьянения.
  От первой охоты у него осталась странная смесь ощущений: страх и любопытство от хождений по ночному лесу, неизвестно откуда взявшиеся спокойное бесстрашие и уверенность перед выстрелом, отвращение и слабость, когда пришлось дотронуться до остывающего трупа вервольфа. Чудовище оказалось первым мертвецом, к которому мальчик прикоснулся.
  И ещё осталась гордость собой - не подвёл, не струсил, спас.
  
  Дин, чихнув, вытирает нос рукавом и намеревается залезть в машину, но видит девушку, идущую от больничного здания явно по направлению к нему. Она темноволосая, в облегающих джинсах и короткой кожаной куртке.
  - Привет! - говорит прекрасная незнакомка, устало улыбнувшись. - Я Карен, сестра Ларри. Хочу поблагодарить тебя.
  - Не за что, - отвечает Дин, как ему кажется, солидно, по-взрослому. - Как там Ларри?
  - Врачи убеждены, всё будет хорошо. Ты просто герой!
  
  Девушка подходит к Дину вплотную, от неё пахнет... Неописуемо пахнет, думает мальчик. Вчерашними, почти выветрившимися духами, немножко потом и кожей, свежей дождевой влагой и ещё чем-то особенным, непонятным, женским.
  Они почти одного роста. Карен берёт лицо Дина в ладони, прижимается упругой грудью к его груди и крепко целует в губы.
  У мальчишки земля уходит из-под ног от первого в жизни поцелуя, сладкий томительный жар разливается по телу. Он обнимает Карен и пробует отвечать. И, видимо, это удаётся, потому что девушка, еле оторвавшись, с трудом переводит дыхание.
  - Тебе сколько лет?
  Она облизывает свои мягкие пухлые губы без следа помады, и Дин чувствует неодолимое желание натянуть подол своего свитера пониже.
  - Пятнадцать, - он добавляет себе четыре месяца.
  - Через пару лет я отыщу тебя, малыш! Ты знаешь, что красив, как ангел?.. О боже, какие зелёные глаза! - Карен смеётся, целует в оба глаза так быстро, что Дин не успевает зажмуриться, и ускользает от объятий. - Погоди-ка, Ларри говорил, у тебя была первая охота. Правда?
  Мальчик неохотно кивает.
  - Тогда с почином тебя, охотник!
  Потянув вниз молнию, девушка снимает с шеи золотистый кулон на цепочке и надевает украшение на Дина.
  
  
  Во дворе стоит чёрный "Джиэмси-Сьерра Гранде" восемьдесят шестого года. Благодаря Бобби, Дин не только разбирается в автомобилях, но и умеет водить любой.
  Значит, приехал кто-то из миллиона сингеровских знакомых; сделав дело, будут пить всю ночь, вспоминать былое, подначивать и плакаться в жилетку.
  
  Подняв хвост антенной, к Дину мчится кошка. Собаки неспешно идут следом, зная, - если сунуться поперёд Саманты, можно получить когтями по носу.
  Сэм взлетает на руки хозяина и, подёргивая розовым носиком, тянется - нюхает его одежду, лицо, волосы. Ей не нравятся запахи, глаза становятся сердитыми, янтарными.
  
  Оставив грязные сапоги на крыльце, Дин входит в дом в носках, убирает дробовик в шкаф в прихожей и входит в гостиную.
  Бобби вместе с визитёром сидит за столом, заваленном бумагами. Початая бутылка виски стоит на самом краю, вот-вот грохнется от малейшего неосторожного движения.
  Дин входит неслышно, но Сингер поднимает голову и улыбается. Дин ещё от больницы отзвонился, сказал, что всё в порядке, что охота произвела на него неизгладимое позитивное впечатление. И услышал в ответ поощрительное: "Балбес!"
  Собеседник Бобби оборачивается. Это Джон Винчестер, которого Дин не видел уже месяцев восемь. Он постарел, похудел, потемнел лицом; чёрные волосы стали седыми на треть.
  - Привет, Дин. Первая охота? Поздравляю! Бобби сказал, ты отлично справился.
  - Спасибо, сэр.
  
  Сингер подходит к шкафу и вынимает спрятанную за книгами коробку из-под обуви, неуклюже перевязанную рождественской лентой - красной с зелёными ёлками.
  - Это тебе, сынок, - говорит он. - С первой охотой!
  Дин, развязав кривой бант, снимает крышку и у него захватывает дух: кольт МК4 восьмидесятой серии, офицерская модель! Он берёт увесистый пистолет, накладки из слоновой кости ласкают руку.
  - Не новый, но пристрелянный и безотказный. Сейчас тяжеловат для тебя, но со временем будет как раз.
  - Класс! - у Дина блестят глаза. Он ещё никогда не был так рад подарку.
  - Кобуру найду позже. Ты его за пояс не запихивай, а то штаны свалятся вместе с пистолетом. - Бобби прищуривается. - Это что на шее? Дай-ка глянуть...
  Кулон ложится в заскорузлую ладонь. Сингер поднимает его за цепочку, всматривается в загадочное женское лицо-маску с полузакрытыми глазами; то, что причудилось длинными рогами, оказывается полумесяцем.
  - Откуда у тебя взялся этот амулет?
  - Девчонка подарила. - Дин заметно розовеет, на краске проступают жёлтые веснушки.
  - Ну, ты и ходок! - В голосе Бобби звучит изумление и восхищение. - Ну, ты и охотник! И вервольфа завалил, и девчонку поймал. Ровесница или помладше?
  - Ей лет двадцать, наверное... - Дин в смятении чешет мушкой переносицу.
  - И она на тебя запала?! Господи! - Бобби искренне хохочет.
  Однако, Сингер затыкается, когда мальчишка сообщает шёпотом, заливаясь свекольным цветом всплошную:
  - Мы целовались. Ей понравилось.
  Они ведут себя так, словно Джона нет в комнате. Тот не претендует на внимание, сидит молча, не шевелясь.
  
  Бобби отсылает Дина в ванную: "Похоже, холодный душ тебе не помешает", напоминает, что завтрак стоит в духовке, и, садясь на стул перед Винчестером, спрашивает напрямую:
  - Не завидно?
  Кивнув, Джон опрокидывает в рот полстакана виски.
  - Ты сделал мою работу, старик, - вырастил мужчину. Мэри была бы счастлива видеть сына таким. Я виноват перед ней... Но... Не хочу быть виноватым ещё и перед Сэмом, что не искал его... Ты подобрал то, что я просил?
  - Да. - Сингер роется в бумажном развале и выныривает оттуда с пожелтевшим листом в руке. - Вот. Съезди с этим к Миссури Моусли.
  - Я уже был у неё раз пять за эти годы.
  - Похоже, придётся поехать в шестой. Вряд ли тебе сможет помочь кто-то, кроме неё.
  - Сегодня же поеду. - Винчестер бережно складывает бумагу и прячет по внутренний карман куртки. - Попрощаюсь с Дином и поеду.
  
  Дин задерживается в ванной дольше, чем ожидал. Виной тому до сих пор въявь переживаемые ощущения: умелый горячий поцелуй, прикосновение упругих грудей - куртка нисколько не мешает живейшему представлению, какие они на самом деле, скользящая под ладонями гибкая талия...
  Одевшись, он подходит к зеркалу, стирает испарину и всматривается в своё отражение. Что-то изменилось? Что-то ведь должно измениться.
  - Я убийца, - говорит Дин, глядя себе в глаза. - Я охотник. И мне это нравится.
  
  С немудрёным завтраком возиться лень, поэтому он отрезает ломоть хлеба, водружает поверх кусок говядины и поливает горчицей. Саманта сидит на стуле и провожает взглядом каждое движение хозяина. Она никогда не выпрашивает лакомые кусочки; Дину кажется - не потому, что сытая, а просто считает ниже своего достоинства.
  Он проходит через гостиную, кивает Бобби и Джону и начинает подниматься в свою комнату.
  Винчестер встаёт.
  - Дин, можно к тебе на пару слов.
  - Почему бы и нет. - Дин, слизнув с хлеба потёк горчицы, продолжает движение. Саманта идёт рядом.
  
  Когда Джон входит в большую светлую комнату с двускатным потолком, Дин уже сидит в креслодиване, который со временем становится всё более просто креслом. Он вызывающе прям; и с этой осанкой, и с левой рукой, изящно положенной на облезлый подлокотник, мальчишка похож на особу королевской крови, удостаивающую аудиенции. Кошка сидит справа, прямая и неподвижная.
  - Это тот самый котёнок? - спрашивает Винчестер, оглядываясь, куда бы присесть.
  На огромном письменном столе стоит старенький компьютер, а всё остальное пространство занимают книги - фолианты, брошюры, толстые, тонкие, ветхие, новые... Книги в стопках на полу, на подоконниках.
  Джон складывает на пол несколько книг, садится на табурет.
  - Ты раньше не любил читать.
  - Разве?
  Мужчина чуть-чуть теряется; он не помнит, любил ли пасынок читать. И что он вообще знал о Дине? О ребёнке?.. О подростке точно не знает ничего.
  - Значит, ты решил стать охотником? А как же школа?
  - Я закончил восемь классов, все предметы на А. Посещать школу дальше не вижу смысла. - Подтекстом шло: "Неужели вам это интересно?"
  - Охотник - предельно опасная профессия...
  - Я знаю.
  - Теории тебя учит Бобби. А боевой подготовке?
  - Крис Шекли, бывший "морской котик". Можно, и я кое-что спрошу?
  - Да, конечно.
  - Где Сэм?
  
  Сингер рассматривает кулон. Сначала невооружённым глазом, но зрение подводит, и он надевает очки в роговой оправе, которые ему страшно не идут. Потом вынимает из толстой книги лупу, служившую закладкой.
  Проводив Джона, Бобби возвращается к своему занятию. Он перебирает книги, рукописи, свитки и, наконец, нападает на след. Как можно тише поднявшись в мансарду, с помощью фонарика отыскивает нужный том. Дин спит на своей бескрайней кровати. Саманта спрыгивает с одеяла, подходит к Бобби и вопросительно смотрит снизу вверх.
  - Я уже ухожу, - шёпотом сообщает он кошке. - Всё в порядке.
  Но, закончив перевод с древнего языка надписи, обнаруженной на обратной стороне кулона, Сингер понимает, что всё не так уж хорошо.
  Лунная женщина говорит: "Ты свет. Не минует тебя чаша скорби".
  
  Дин слышит удаляющиеся шаги старого охотника, просовывает руку под подушку и гладит рукоять кольта.
  - Я вырос, - шепчет он. - Я найду тебя, желтоглазая тварь.
  
  
  * * *
  
  Джон останавливает пикап возле придорожного кафе. В Лоуренсе, до которого осталось три часа езды, предстоит длительный разговор с экстрасенсом, причём Миссури наверняка не предложит ему даже чашку кофе, нет у неё такого обычая. Значит, нужно пообедать плотнее, с запасом.
  Он заказывает мясной салат, жареную картошку, три гамбургера, кофе с молоком и садится за дальний столик, чтобы было можно видеть весь зал. Окно, возле которого расположился Винчестер, недавно вымыто и настолько прозрачно, что кажется - стекла вовсе не существует.
  
  Слепящее летнее солнце опускается прямо в конце улицы, как мишень на мушку. "Свет в конце тоннеля", - думает Джон. Он набирает номер Миссури.
  - Ты едешь? - вместо приветствия спрашивает та. - Есть новости.
  Сердце охотника чуть не выскакивает из груди - он слышит это впервые за девять лет. Джон бросает на стол мятую пятёрку и, не отводя глаз от роскошного, даже праздничного заката, направляется к выходу.
  Он натыкается на кого-то плечом, бормочет извинения, но человек не пропускает.
  Джон с досадой смотрит на неповоротливого посетителя, а тот глядит на Винчестера немного свысока - темноволосый мужчина лет сорока, выше ростом и крупнее, в свободной полосатой рубахе и штанах до колена.
  - Разрешите пройти!
  - Куда ты так торопишься, Джонни? - спрашивает незнакомец, и его глаза наливаются желтизной. - Уж не к чернокожей ли ведьме? Лезет не в свои дела, жируха. Разберусь я с нею... Присядь, надо поговорить.
  
  Демон садится за стол напротив охотника, непринуждённо подтягивает к себе тарелку с гамбургерами: "Холестерин? Обожаю!"
  - Что тебе нужно? - сжимает кулаки Джон.
  Винчестеру очень трудно держать себя в руках, не дать выплеснуться лаве гнева, горя, убитой любви, рухнувших надежд, не вцепиться в беспомощной, бесполезной ярости в горло виновника всех его бед.
  - Я хочу вернуть тебе сына, - невнятно из-за прожёвываемого куска говорит демон. - Кстати, меня зовут Азазель; приятно познакомиться.
  - Хочешь взамен мою душу?
  - Нет, Джонни. Ты так или иначе попадёшь в Ад; твоё поведение меня вполне устраивает... Взамен я хочу твоего пасынка.
  - Душу Дина?!
  - Мне нужен сам мальчишка. Рассуди, Джонни, я возвращаю тебе Сэма, значит, кто-то должен занять его место в ряду моих учеников. Почему бы не Дин? Красавчик, сердцеед, удачливый охотник.
  - Ты что-то не договариваешь... - у Винчестера мутится в голове, он почти теряет способность думать.
  - Естественно! - демон придвигается так близко, что Джон видит пламя, бьющееся о стекло роговицы. - Я забочусь не о тебе и твоём сыне. Я забочусь о себе. Видишь ли, за пять лет Дин умудрился подобраться ко мне намного ближе, чем ты - за девять, волк-одиночка. Более всего я опасался, что ты догадаешься с ним объединиться. Вы идёте к одной цели; только ты ищешь Сэма, а щенок горит желанием отомстить за мать. Он идёт напролом. Дьявол! Сингер вырастил его слишком бесстрашным и безоглядным. Таких людей лучше иметь в союзниках, чем во врагах. Учти, если со мной что-нибудь случится, не видать тебе сына.
  - Ты можешь просто убить Дина, - Винчестер не верит, что его губы смогли произнести такое. Но произнесли же...
  Демон отстраняется и разводит руками.
  - Не могу. Вот именно сейчас этого делать нельзя. Хватит меня допрашивать, Джонни. Я предложил тебе сделку, и не твоё дело докапываться, чем я руководствуюсь. Ты согласен обменять Дина на Сэма?
  
  "Это единственный шанс увидеть сына, - говорит внутри донельзя усталый, опустошённый, старый Джон. - Последний шанс".
  "Демоны лгут! - кричит Джон-охотник. - Одумайся! Ты не вернёшь Сэма и погубишь Дина!"
  "Ты искал Сэма девять лет. Только он удерживает тебя в этом мире. Не упусти возможность... Ты себе не простишь!"
  "Ты веришь демону, который убил твою жену и похитил сына. И собираешься отдать ему на растерзание невиновного парня?!. Ты себе не простишь!"
  "Ты должен обнять Сэма!"
  - Согласен.
  - Отлично, - хлопает в ладоши Азазель. - Встречаемся через четыре дня в Миннесоте около Манкейто. И твоя мечта осуществится, Джо-онни!
  - Почему ты не хочешь забрать парня сам? - сдаваясь окончательно, спрашивает Джон.
  - Потому, что хочу замарать тебя! - скалится демон.
  
  
  Всё получилось именно так, как задумал Желтоглазый.
  Нужные люди умело навели Дина на Уэртингтон, где Винчестер и двое его коллег вычищали вампирское гнездо на заброшенной ферме.
  Здоровенный кровосос ударил бейсбольной битой по руке Джона, выбил мачете и повалил охотника на землю. Первый натиск Джон сдержал, клыки мерзко ляскнули на самом горле. Вампир ударил Винчестера в лицо и, ощерив пасть, опять рванулся к шее; Джон никак не мог справиться с ним одной, неушибленной рукой...
  За мгновение до того, как зубы цапнули кожу, в висок упыря с коротким свистом-чавком вонзился арбалетный болт. Вампир завалился на бок, что позволило Джону встать на ноги, подобрать клинок и неловко, левой рукой, отрубить монстру башку.
  Он вытер рукавом с лица пот и вампирьи слюни и в рассветных сумерках увидел Дина, стоявшего в пяти шагах с арбалетом, уперев приклад в бедро.
  Джон не встречал Дина года полтора. В те разы, когда он заезжал к Сингеру, пасынок... да что там, воспитанник Бобби отсутствовал. Из худого, как тростинка, подростка он превратился в высокого - ростом с Джона - стройного парня с точёными чертами лица и дерзкими зелёными глазами. Светло-русые вихры сменил короткий "ёжик". Дин стал меньше походить на Мэри, но всё равно напоминал кого-то очень знакомого. Зря Джон рассмотрел его, ведь теперь не сможет...
  
  Он смог.
  
  Свалив трупы вампиров в силосную яму, охотники сожгли их. Умылись в лесном ручье и разъехались восвояси.
  Джон был удивлён - если бы не был занят своими переживаниями, удивился бы ещё больше, - что Дин взял себе тридцатидвухлетнюю "Шевроле-Импалу", когда-то оставленную Винчестером на сингеровской автосвалке. Помолодевшая, ухоженная машина сверкала хромом и полировкой, двигатель работал безупречно.
  - Спасибо, - с трудом выговорил Джон; он бы предпочёл не общаться с человеком, которого собирался предать, но Дин не просто появился на месте схватки, парень, как ни крути, спас его. - Ты вовремя.
  - Не за что, - кивнул тот. - Какие новости о Сэме?
  - Я вот-вот найду его, благодаря Миссури.
  - Дайте знать, когда освободите Сэма, я очень хочу встретиться с ним.
  - Ты увидишь его раньше, чем думаешь, - пробормотал Винчестер.
  
  Джон предлагает Дину отметить встречу в небольшом баре на самой окраине, где никто не спросит у парня водительские права, где всё равно - есть ему двадцать один или нет.
  - Мы же за рулём.
  - Глоток виски не повредит. За мою удачу, а?
  Дин явно нехотя вылезает из "импалы", захлопывает дверцу с болезненно знакомым звуком, от которого у Винчестера сжимает сердце. Что он собирается сделать? Пресвятой боже, что он делает?!
  
  По раннему часу в баре пусто, лишь сонный бармен классически протирает стойку.
  Винчестер заказывает два виски, потом просит принести перекусить и, пользуясь случаем, пока бармен отошёл, кидает в стакан Дина две таблетки сильного снотворного.
  Дин садится на соседний табурет, берёт широкогорлый стакан, покачивает в нём спиртное. Джон смотрит на красивую кисть со сбитыми костяшками, на длинные пальцы, на серебряное кольцо и думает, успели ли раствориться таблетки.
  - Давай, Дин. За то, чтобы я скорее отыскал нашего Сэма.
  - За Сэма, - говорит парень и выпивает виски одним глотком.
  
  В тот момент, когда Дин, теряя сознание, валится на пол, Винчестер понимает, что костёр под его адским котлом уже зажжён.
  
  Он оставляет щедрые чаевые и виновато улыбается бармену, поднимая тяжёлого, обмякшего парня: "Не надо было добавлять... Всю ночь квасили".
  Джон подтаскивает Дина к пикапу, с трудом запихивает на пассажирское сиденье. Выехав за город, Винчестер сворачивает на просёлочную дорогу, останавливается и достаёт из сумки кандалы.
  Он защёлкивает никелированные кольца на запястьях и лодыжках парня, проверяет, крепки ли цепи. Вынимает пистолет из наплечной кобуры, вытаскивает нож из ботинка.
  
  Дин в беспамятстве сползает на Винчестера. Тот вынужден обнять пленника, чтобы усадить обратно, и вдруг - так некстати! - вспоминает, что обнимал пасынка лишь однажды, да и то случайно, - когда на школьных соревнованиях Дин прибежал первым и по инерции врезался в него... Он замечает браслеты из каких-то дурацких африканских волокон и бусинок на руке, схваченной наручником. Он видит кулон на каучуковом шнурке и вспоминает, как мальчик рассказывал об амулете и своём первом поцелуе... "Сэм! - стиснув зубы, думает он. - Сэм! Всё ради тебя, сынок!"
  
  
  Дин приходит в себя, когда до Манкейто остаётся полчаса езды. Он звенит цепями, пробуя их на прочность, дышит тяжело, почти со стоном. Джон, не поворачивая головы, с содроганием ждёт, когда начнутся крики, обвинения, уговоры, на которые он не сможет ответить.
  Но парень молчит. И это ещё страшнее.
  Винчестер чувствует на себе его пристальный взгляд и держится, сколько может, чтобы не посмотреть в ответ.
  
  Следуя присланным Азазелем координатам, Джон выезжает по лесной дороге на берег озера. Он выключает двигатель, и становится слышно, как плещет вода, как шумит горячий ветер в кронах сосен.
  Повернувшись к пленнику спиной, он набирает номер Бобби и просит забрать "импалу", оставленную у бара на окраине Уэртингтона.
  - Что с Дином?! - орёт Сингер так, что Джон вынужден отодвинуть телефон от уха.
  - Он... он со мной.
  - Ранен?!
  - Нет.
  - Дай ему трубку!
  - Дай трубку, - сипло говорит Дин. Джон, старательно глядя в сторону, подсовывает телефон. - Бобби, не жди меня. Позаботься о Саманте.
  Винчестер вылезает из машины и швыряет телефон далеко в воду. Как вообще пришло в голову позвонить Бобби?! Ведь не о машине позаботиться! Может, хотелось, чтобы Дин позвал на помощь, а Сингер смог докричаться, усовестить...
  
  Демон опаздывает на десять минут. Всё это время Джон стоит перед машиной, смотрит в зелёный лёд Диновых глаз, полных даже не ненависти, а презрения, и молится, чтобы Азазель не приехал вообще.
  Но жёлтый "Кадиллак-Флитвуд" подъезжает и останавливается в десяти ярдах.
  Демон выходит из автомобиля. На этот раз он надел шкуру не рубахи-парня, а элегантного худого брюнета средних лет, щеголяющего в длинном пыльнике из плотного шёлка.
  - Привет, Джонни. Я рад твоей точности. Привёз?
  - Да, - сдавленно отвечает Винчестер. Откашливается и повторяет: - Да!
  Азазель, ухмыльнувшись, открывает заднюю дверцу; из "кадиллака" показывается длинный лохматый парнишка. Хотя Джон не видел сына девять лет, он узнаёт Сэма.
  Он узнаёт Сэма!
  Винчестер вытаскивает несопротивляющегося Дина из пикапа, и в адском котле, приготовленном для Джона, закипает масло.
  
  Демон, взяв паренька за плечо и проведя его свои пять ярдов, останавливается, ждёт, когда приблизятся Джон и Дин, передвигающийся мелкими шажками.
  Когда Азазель разжимает руку, Сэм кидается к отцу, светясь улыбкой. Винчестер изо всех сил обнимает его, понимая: всё сделано правильно. Ради этого момента стоило жить и терпеть. Всё не зря: годы поисков, пропасти отчаяния, робкие огоньки надежды... Сделка с демоном. Позор. Предательство. Будущий вечный Ад.
  Прижимаясь к Джону, Сэм оборачивается к брату и видит, как демон уводит того в свою машину.
  - Дин!.. Папа, куда? Зачем?!
  - Всё хорошо, Сэмми, - шепчет Винчестер, гладя его длинные мягкие волосы. - Теперь всё будет замечательно...
  
  
  Глава 2. Два
  
  Сэм не спит.
  Винчестеру кажется, что Сэм не спит никогда. Он кричит, визжит и хохочет, когда Джон бодрствует. Он скулит и бубнит, когда Джону удаётся задремать, вернее, когда предельная утомлённость просто отключает его.
  Сэм не устаёт.
  Он может греметь цепями на протяжении суток, двух, трёх. Он может часами рассказывать о том, что чувствовала Мэри, когда демон вспарывал ей живот, в котором уже жила крошечная девочка, что чувствовала Мэри, когда вместе с ней сгорала нерождённая дочь.
  Сэм издевается.
  Он не пользуется судном, которое отец ставит на табурет возле кровати. Он гадит под себя и, когда Джон подмывает его, тонким голосом спрашивает, нравится ли папочке к нему прикасаться. "Папуля, не стесняйся, ты ведь всегда этого хотел, правда? Ты ведь пожалел, что оставил Дина со старым алкашом, когда увидел, каким красивым он вырос!" Однажды Винчестер, не выдержав, влепил сыну две пощёчины. Сэм захихикал и сообщил, что папочка может бить его в любое время, если это его заводит.
  
  
  Всё начиналось замечательно.
  Когда уехал жёлтый "кадиллак", отец и сын Винчестеры долго сидели на берегу озера. Джон не мог налюбоваться на Сэма; он искал в миловидном юноше черты потерянного ребёнка - и находил. Густые каштановые волосы падали на лоб, как в детстве; раскосые карие глаза, нос "уточкой" и острый подбородок напоминали о матери, Синтии.
  
  Сэм оживлённо рассказывал, как скучал по семье, как демон, убеждая его и ещё нескольких детей в великом будущем и всевластии, пытался инициировать в них экстрасенсорные способности. Тренировки длились годами и уже, кажется, начали приносить плоды, когда Азазель сказал Сэму, что возвращает его отцу.
  
  Они поехали в Сент-Джеймс, где Винчестер арендовал небольшой дом, стоящий на отшибе, почти в лесу. В машине Сэм, откинувшись на спинку сиденья и улыбаясь, смотрел на отца. Джон тоже улыбался, но всякий раз, когда он поворачивал голову направо, сначала видел бледного, скованного по рукам и ногам Дина.
  
  Отужинали в небольшом итальянском ресторанчике. Сэм беззастенчиво крутил головой, разглядывая светильники в кованых кружевах, пейзажи на стенах, столы, покрытые клетчатыми скатертями, приветливых людей.
  Джон заказал множество вкусных блюд, на которые Сэм налетел со всем аппетитом шестнадцати лет.
  - Тебя хоть кормили? - забеспокоился отец.
  - В демонской школе? Здоровой, но невкусной пищей. Я так мечтал о чём-то домашнем, о маминой стряпне.
  - Ты помнишь, что Мэри погибла? - осторожно спросил Винчестер. Знал - не вовремя, но не сумел удержаться.
  - Да, конечно, - легко ответил Сэм и взялся за пасту с мидиями. - Я уже отвык, что может быть так красиво. У нас там всё прямо, мрачно и пусто, как в монастыре. Азазель считает, что красота бессмысленна и разлагает душу. Я соскучился по музыке и цветам.
  - А по Дину скучал?
  - Старший брат - это круто. - Сэм запихал в рот сразу три миндальных печенья. - Папа, компьютер ты уже купил?
  
  Дом был одноэтажным. Состоял из гостиной, кухни и трёх спален. Сэму его комната очень понравилась; сын сказал, что давно забыл о подобном уюте. Джон пообещал - с утра они поедут за одеждой, ноутбуком и телефоном.
  Приняв душ, парнишка быстро заснул; Винчестер слушал лёгкое дыхание, доносящееся из комнаты напротив - обе двери были открыты, и думал о том, что цель достигнута: сын рядом, живой и здоровый. Теперь нет смысла в охоте. Нужно устроить Сэмми в школу, найти работу, копить на колледж. Нужно попробовать жить под дамокловым мечом, в ожидании расплаты.
  Джон задремал под утро нездоровым чутким сном. Это и спасло: услышав шорох, он проснулся за секунду до того, как Сэм впился зубами в его горло.
  
  Для подростка Сэм был невероятно силён, но Джону всё же удалось его сбросить, скрутить и связать оторванным от торшера проводом.
  Сэм неистово дёргал руками и ногами, стараясь освободиться. Когда понял, что не удастся, начал хохотать, широко открывая рот, измазанный кровью отца. Он заливался искренним гоготом, глядя на потрясённое лицо Джона.
  - Папочка... - еле выговорил он между взрывами смеха, - никак ты думал, что тебе вернули чистенького, белого и пушистого Сэмика?.. Думал, девять лет я был в скаутском лагере, правда?.. И считаешь, что отдал Дина заботливому дяденьке-инструктору?.. - Сэм перестал хохотать, перевёл дыхание и мотнул головой, чтобы сбросить с глаз слипшиеся от пота пряди. - Скаутмастер Азазель сейчас сдирает с Дина кожу. В буквальном смысле, папочка.
  - Он говорил мне совсем другое... - выдавил Джон.
  - Демоны лгут, Винчестер! Для тебя это новость?
  
  Бобби ответил сразу, словно ждал звонка.
  - Кто это?
  - Джон...
  - Будь ты проклят!
  - Подожди, не бросай трубку! Умоляю! Ради Дина!
  - Что ты сделал с парнем?
  - Я... - Джон сделал паузу, чтобы набрать воздуха и придавить себя словами, как рухнувшей скалой: - Я отдал его демону. За Сэма.
  Сингер молчал в течение минуты. Потом ровно выговорил:
  - Я убью тебя, сволочь.
  - Приезжай, сопротивляться не буду, - сказал Винчестер. - Сент-Джеймс, Миннесота, дом шестьдесят восемь тринадцать на Четыреста Сороковой улице. Убей. Прошу об одном - помоги Сэму... - Бобби не проронил ни слова, и Джон решился продолжить: - Он - как одержимый, но демона в нём нет, я проверил святой водой и заклинанием.
  
  Бобби приехал через три часа.
  Заслышав громыхание старого пикапа, Джон открыл дверь. Бобби, оставив синий облезлый "Форд-Рейнджер" прямо на газоне, подошёл к порогу и упёр в хозяйский лоб дуло ругера.
  - Стреляй, я это заслужил, - сказал Джон, не пошевелившись. - Только ребят спаси.
  - Нелюдь! - Сингер, размахнувшись, ударил его рукоятью пистолета в лицо; Винчестер осел к стене. - Одного мальчишку защитить не смог, второго своими руками смерти отдал! А я, значит, спасай? Нет уж! Сначала исправишь всё, что натворил, наглотаешься соплей и крови, и, если выживешь, тогда посмотрим.
  Он прошёл мимо Джона в комнату, куда его вёл смех Сэма. Тот встретил старого охотника радостным гоготом:
  - Ого! Кто меня почтил появлением! Сам Ходячая-Бутылка-Виски! Безутешный папулечка призвал на помощь?
  
  Бобби с холодным любопытством исследователя рассматривал корчащегося на полу паренька. Вынув записную книжку, прочёл несколько коротких заклинаний, на которые Сэм среагировал стонами, мычанием и визгом.
  Подошёл Винчестер, прижимая к разбитой скуле пакет со льдом, и молча ждал, пока Бобби закончит.
  - Он ведь не одержим, правда?
  - Дело ещё хуже. Тащи дрель, будем ставить крепления, положим его на кровать.
  
  Двое мужчин быстро, сноровисто установили на стене и потолке ролики и фиксаторы, вывесили довольно сложную систему цепей. Джону совсем не хотелось спрашивать бывшего друга, где он нашёл это устройство или для какого случая приготовил.
  Они подняли Сэма, уложили на постель; тот бился с неюношеской силой, выкрикивал грязные ругательства - охотники невольно переглянулись, даже им были знакомы далеко не все из этих пожеланий и эпитетов.
  Джон с трудом удерживал сына, пока Бобби застёгивал зажимы с мягкими подкладками на его руках и ногах. В результате Сэм мог поднимать и опускать конечности до определённого уровня, который регулировался фиксаторами на цепях.
  - Вот так, - сказал Сингер, распрямляясь и пыхтя. - Теперь будем думать, как тебя лечить.
  - Ничего у вас не получится! - оскалился Сэм в злобной торжествующей усмешке.
  - Вероятно, - пожал плечами Бобби. - Но попробовать-то мы можем. - Он повернулся к Винчестеру. - Когда демонская кровь попадает в человеческий организм, то становится частью метаболизма. Это не яд, не отрава, а часть сущности. Если её принимать периодически, - Азазель ведь давал вам свою кровь регулярно, да, Сэм? - она инициирует скрытые возможности, придаёт неестественную силу. Так?
  - Да-а! - не голос подростка, а рычание зверя. - Мне бы сейчас несколько капель, я бы порвал и цепи, и вас, ублюдков!
  
  
  Несколько страшных, безумных, беспросветных суток.
  Сэм не спит.
  Сэм не устаёт.
  Сэм издевается.
  
  Джон кормит его - половину еды Сэм выплёвывает, стараясь попасть в отца, моет под омерзительные комментарии, меняет загаженное бельё, слушает визг, хохот, рёв, хныканье, душераздирающие в своих подробностях рассказы. Он дремлет урывками, теряет счёт времени и, лишь бросив взгляд на окно, тупо удивляется, что за ним опять светло или темно.
  
  Бобби съездил в несколько магазинов, затарился химической посудой, реактивами, колдовскими снадобьями и обосновался в пустой комнате, из которой выходит, только чтобы в очередной раз взять у Сэма кровь на анализ.
  Однажды, очнувшись от дрёмы, Джон видит Сингера стоящим над собой с распадающейся на листы книгой в руках. От Бобби несёт горелым, плесенью, аммиаком и ещё чем-то таким, от чего Винчестер не может сдержать кашля. Даже Сэм на кровати притих и подёргивает ноздрями.
  - Я пока не смог разобраться с его кровью, - говорит Бобби. - Зато нашёл способ излечения. Это перевод с шумерского. Здесь много чего написано, а главное - тьма, которой галла напоил человека, непременно будет уничтожена светом, который сияет в крови брата или сестры от другой матери.
  - Сам-то понял, что сказал? - устало спрашивает Винчестер. - Какая, к чёрту, тьма, какой свет?
  - Ты идиот, - рука Бобби с книгой опускается. На осунувшемся бородатом лице выражение горя и безнадёжности; кажется, старый охотник заплакал бы, если б мог.
  - Папочка, ещё не дошло? - визжит Сэм. - Даже непросыхающий алкаш допёр, а ты нет! Что ж ты такой тормоз, Джонни?.. Он ведь похож на тебя, только масть у вас разная. Сингер, молчи, пусть напряжёт свой умишко!
  
  Джон вопросительно смотрит на бывшего друга, тот отвечает надломленно:
  - Дин - твой сын, Винчестер. И он единственный, кто мог бы спасти Сэма. Это его кровь - свет, побеждающий демонскую тьму.
  Воцариться потрясённому молчанию не даёт хохот Сэма:
  - Он мог бы исцелить всех учеников Азазеля, папочка! Но ты сам отдал его демону!.. Ага, не можешь вспомнить, кого именно осчастливил в своё время? Сколько же возможных мамочек у Дина?
  
  Винчестеру не нужно вспоминать. Он знает. Он только не может понять, почему его глаза не открылись раньше. Ведь Мэри была очень похожа на старшую сестру; может, поэтому Джон и полюбил её...
  Двадцать лет назад, за месяц до свадьбы, Джону взбрело в голову устроить мальчишник на берегу озера Трэвис. Он приехал пораньше, чтобы подготовиться к весёлому пикнику, оставил машину на шоссе и начал носить к воде припасы.
  Когда он в очередной раз преодолевал эти двести ярдов, нечто огромное, тёмное, хлопающее крыльями кинулось из-за деревьев, сбило с ног, рвануло грудь чем-то острым. Ошеломлённый нападением и болью Джон, как сквозь пелену, увидел жуткое серо-синее, почти человеческое лицо, чёрные космы, маленькие острые груди с чёрными сосками, раскинутые крылья и гигантские птичьи лапы, когтями впившиеся в его тело. Чудовище открыло рот, полный мелких острых зубов, и победно зашипело.
  В следующее мгновение грохнул выстрел, мерзкая голова разлетелась в кровавые ошмётки.
  "Последняя! - девушка - в коричневой футболке, камуфляжной разгрузке, джинсах и ковбойских сапогах - торжествующе клацнула затвором помпового ружья. - Эй, вы не ранены?"
  Вот так, благодаря гарпии, Джон и познакомился с Катриной Кэмпбелл. Зеленоглазая, с белокурой косой, с солнечными веснушками на персиковой коже юная Кэти была ошеломительно прекрасна. В ней сочетались красота и сила, дерзость и нежность, бесстрашие и наивность. Винчестер не просто потерял голову, он влюбился. Безумный роман продолжался две недели. Джон так и не удосужился позвонить Синтии и сообщить, что отменяет свадьбу... А потом Кэти исчезла. Ни записки, ни телефонного звонка.
  
  - Катрина была охотником, как и все Кэмпбеллы. Как и Мэри до рождения Дина, - хрипло говорит Бобби. - Кэти умерла при родах, Мэри усыновила племянника.
  - Ты мне не сказал... - опустошённо произносит Винчестер. - Ты тоже нелюдь, Сингер.
  - Я узнал об этом час назад, когда понял, о ком идёт речь в книге, и навёл справки.
  - А Мэри? Она знала, кто отец Дина?
  - Нет. Катрина никому не говорила, кроме своего друга Криса Шекли. После того, что ты сделал с Дином, он решил раскрыть мне тайну.
  Джон вжимает ладонь в грудь, где не бьётся, а трепещет стиснутое огненным обручем сердце, и просит:
  - Убей меня, Бобби. Пожалуйста...
  Сингер посылает его так далеко, как позволяют опыт и фантазия. Сэм вторит радостным смехом и звяканьем оков.
  
  
  После часового допроса Бобби приходит в комнату, где отлёживается Винчестер, и сообщает, что Сэм согласен говорить.
  Джон не знает, какие заклинания использовал Бобби, чтобы заставить Сэма сдать Азазеля, но они подействовали. Парнишка сидит на кровати вялый, сумрачный и непривычно тихий.
  Бобби показывает ему небольшой потрёпанный том.
  - Читать дальше?
  - Нет! - огрызается Сэм. - Какого хрена я буду отдуваться за демона. Спрашивайте.
  - Демон знает, что у вас с ним телепатическая связь?
  - Естественно! Только я научился искажать идущие от меня сигналы, а вот это ему неизвестно.
  - Талантливый ученик.
  - Самый лучший! - поправляет Сэм, осклабившись; он начинает понемногу приходить в себя.
  - Зачем Дин Азазелю?
  - Так он же главная заноза в демонских планах. Капля крови моего братца может очистить любого ученика и похерить всё, что Азазель сотворил за десять лет. Более того, он считает, что клинок, закалённый в крови Дина, способен убить демона. Представляете? - Сэм хихикает. - Азазель не мог подступиться к парню, а папочка Винчестер взял и подарил его в упаковке из цепей... Ты, Джонни, не видишь, что делает демон с твоим старшим сыном, зато вижу я. И расскажу во всех смачных подробностях. Запасайся таблетками, охотник!
  - Зачем он мучает Дина? - тихо спрашивает Винчестер. - Почему не убьёт?
  - Ему нужна особенная душа! - кричит в ответ Сэм. - Кто бы мог подумать, что наш мальчик такой уникальный, да, Джонни? Дин должен отдать Азазелю свою душу, и тогда в Аду он выкует из неё своего слугу, непобедимого демона - Рыцаря Преисподней!.. Мой братик не хочет сдаваться, но ему придётся уступить! Придётся! Ты станешь отцом-одиночкой двух демонов! - Сэм хохочет, хохочет, дико сверкая глазами из-под длинных прядей...
  
  Бобби, заглянув в книгу, произносит несколько слов на неизвестном Джону языке, и пареньку словно невидимый кляп вгоняют - он давится, выкатив глаза.
  - Сэмми, прошу, скажи, где Азазель держит Дина? - Винчестер старается говорить как можно твёрже, но голос срывается.
  Сэм показывает отцу язык, потом средний палец.
  - Я не хочу отказываться от силы, старый ты козёл! Поэтому, если бы и знал, не сказал бы! - Бобби демонстративно перелистывает книгу, и парнишка уступает: - Ладно, чёрт с вами. Понятия не имею, где они. Вижу только комнату.
  Мужчины выходят в коридор, стараясь не прислушиваться к брани, которую Сэм швыряет в их спины.
  - Мы потеряли четыре дня, - говорит Винчестер. - Дин держится, надеясь на нас... на тебя.
  - Ты не знаешь Дина, - жёстко произносит Бобби, и Джон молча проглатывает упрёк. - Он будет держаться до последнего, даже без надежды. А время действительно упущено; я не ожидал, что всё настолько плохо. Сейчас позвоню Элкинсу в Колорадо, пусть летит сюда с тем самым кольтом; сам привезу Памелу Барнс, может, ей удастся определить местонахождение демона. А ты приглядывай за сыном.
  - Заткни его заклинанием, - просит Винчестер. - Не могу я больше...
  - Надолго нельзя, это небезопасно для здоровья Сэма. Терпи.
  
  
  Джон терпит. Почему-то он не может заставить себя использовать наушники и слушает, как Сэм звонким чётким голосом рассказывает то, что возникает перед его мысленным взором.
  Он подробно описывает белую комнату, залитую кровью, голого распятого Дина, голого Азазеля в пластиковом переднике. На этот раз демон напялил мясной костюм из рослого накачанного мужчины средних лет.
  Он подробно и поминутно описывает всё, что демон делает со старшим сыном Джона Винчестера. А отец думает, он заслужил узнать об этом, - и сам видит...
  
  ...Дин растянут цепями, как на Андреевском кресте. Он висит, почти касаясь ступнями пола, посреди большой комнаты, так, что демон имеет доступ к каждому клочку его тела.
  Азазель медленно, явно наслаждаясь, обводит лезвием ножа грудную клетку пленника, очерчивает рёбра, взрезая плоть между ними...
  - Мне нужна твоя душа, - говорит он на ухо парню, когда смолкают крики. - Душа - чистая энергия, куда более мощная, нежели ангельская благодать, и совсем другого рода, другой - высочайшей - ценности... Одни души дают мало света, только для себя, как карманный фонарик. Другие горят, как солнце, согревая множество других. Твоя же - ослепительна, как сверхновая звезда, способная и рассеять вечный мрак, и испепелить! И мне нужна именно она!.. Пойдём в Ад, Дин. Я сделаю из тебя бессмертное, бесстрашное, всесильное существо. Ты прирождённый убийца, кому, как не тебе, быть Рыцарем Преисподней.
  - Ты забыл добавить: "Переходи на тёмную сторону, у нас печеньки", - хрипит Дин. Кости белеют в кровавых пастях разошедшихся разрезов...
  
  ...- Все ломаются рано или поздно, - говорит Азазель и гладит сочащуюся алым широкую полосу на животе парня, с которой только что была содрана кожа. - У нас много времени. Как видишь, я аккуратен и даю передохнуть, ты долго не умрёшь. Не упрямься, дурачок, это бессмысленно. Твой брат уже со мной и наслаждается своей силой.
  - У тебя ничего не выйдет, Сэм вырвется, - стонет Дин. - Пошёл в ад, сука!..
  
  ...Азазель дожидается, пока жало паяльника раскалится до нужной температуры, и начинает выжигать на спине пленника рисунок ангельских крыльев...
  - Ты очень силён, - говорит демон, проводя рукой по татуировке из вздутой обуглившейся кожи, - очень живуч. Мне необходим такой слуга. Что нужно сделать с тобой, чтобы ты согласился?
  - Ты убил мою мать... - шепчет Дин. - Тварь... Никогда не... ни за что...
  
  
  Бобби и Памела добираются до Сент-Джеймса после полуночи. Сингера настораживает, что в доме до сих пор не включено освещение. Он оставляет женщину во дворе, сам входит, держа ругер наготове.
  Оба Винчестера живы и здоровы. Джон сидит в кресле у окна, низко опустив голову. А Сэм кричит:
  - Наконец-то! А то мне скучно! Когда я рассказал папочке, как демон в первый же день отодрал его старшего сыночка, будто последнюю шлюху, он почему-то вырубился. Кстати, Бобби, ты тоже Дину вроде папаши и даже больше. Хочешь, и тебе расскажу со всеми пикантными подробностями?
  - Почему ты не заткнёшь этот грязный рот? - спрашивает вошедшая Памела.
  - Мы пробовали засунуть кляп, - говорит Бобби, - Сэм перестаёт дышать.
  - Ах ты, щенок-шантажист! - Яркая кареглазая брюнетка включает лампу и даже улыбается Сэму, но в её улыбке нет и намёка на теплоту. - Ах ты, демонёнок! Ты ещё не раз пожалеешь об этом дне, когда выздоровеешь, так что советую потихоньку браться за ум. - Она оборачивается к мужчинам. - Джон, с вами всё в порядке?
  - Представьте, нет, - отвечает Винчестер, не поднимая головы. - Сможете отыскать местонахождение демона?
  Памела, подойдя к нему, легко касается плеча и тут же отдёргивает руку, словно от горячего. Она беспомощно оглядывается на Бобби и говорит:
  - Нужна вещь, которая принадлежала Дину.
  Сингер, каменея лицом, смотрит, как бывший друг вытаскивает из карманов куртки сначала кольт с накладками из слоновой кости, потом золотистый амулет на каучуковом шнурке - лунную женщину, напророчившую Дину Винчестеру испить чашу скорби до дна.
  - Ты... - севшим голосом произносит старый охотник, - Джон... ты снял его с Дина?!
  
  ...Одной рукой Джон сгребает парня за грудки, второй хватает под мышку и вытаскивает из машины. Он готовился к сопротивлению, но Дин даже не упирается, и Джон вдруг понимает - почему. Дин узнал сводного брата, не мог не узнать. Умница-охотник просчитал всю комбинацию старшего Винчестера и принял её, жертвуя собой.
  Пока демон ведёт Сэма свои несколько шагов, Дин успевает сказать сквозь зубы:
  - Сними с меня кулон. Быстро! - Джон стягивает амулет через его голову, зажимает в кулаке так, что острия полумесяца глубоко втыкаются в ладонь. - Отдай Бобби. Или перешли, а то он тебя точно пристрелит...
  
  - Это подойдёт, - поспешно говорит Памела, встав между мужчинами и забирая кулон. - Где здесь можно уединиться?
  
  Джон ведёт её в свою комнату, медиума всё устраивает. Она расстилает прямо на полу странную карту, на которой нет ни городов, ни трасс; а только чёрные очертания штатов, множество загадочных знаков, нарисованных полустёртой золотой краской, и несколько источников цветных концентрических кругов. Вокруг карты женщина расставляет шесть голубых свечей и одну чёрную. Садится по-турецки и кивает Джону: "Мне нужно полчаса".
  
  Винчестер возвращается к Сэму, который почему-то молчит, разглядывая металлическое кольцо на своём запястье.
  Бобби бормочет, что должен встретить Элкинса, прилетающего с кольтом, что надеется - старый хрен не утратил сноровку и не попался с револьвером.
  Сингер уходит, с улицы доносится рёв мотора. Древний пикап, такой невзрачный с виду, стараниями владельца летает, как гоночная машина.
  
  Джон, задёрнув шторы, опускается кресло. Ему невыносимо хочется выпить, но он понимает, что должен сохранять голову ясной, пока не появится Памела с известиями.
  - Папочка, - не глядя на него, говорит Сэм, - неужели я тебе нужен - такой? Отпусти. Ты же не сможешь всю жизнь держать меня в оковах. Мне нравится быть сильным и бессердечным, я никогда не стану тем Сэмми, каким ты хочешь меня видеть. Во мне демонская кровь; я тащусь, наблюдая, как Азазель истязает моего брата, я ловлю кайф, когда мой отец теряет сознание от горя.
  - Если ты осознаёшь это, значит, не всё потеряно, - произносит Винчестер сдержанно, хотя в нутре, выжженном атомным взрывом страдания, догорают последние осколки бывшего Джона.
  - Отпусти! - настаивает Сэм. - Дин скоро умрёт, ты пойдёшь мстить и погибнешь. Тогда Бобби меня застрелит или, если кишка тонка, попросит какого-нибудь охотника.
  - Сэмми, я хочу вернуть тебя, хочу вернуть Дина. Я буду биться за вас.
  - Ты дурак, папочка! - кричит подросток во всё горло. - Идиот! Неудачник! Ты потерял всех!
  Джон хватает бутылку виски и делает два глотка из горлышка. Плевать на ясность головы, унять бы режущую боль в груди...
  
  Из комнаты, где находится Памела, доносится низкий рыкающий голос, от которого даже Сэма пробирает озноб. Тягучие странные слова на незнакомом языке - и дом начинает ходить ходуном, словно колеблемый землетрясением.
  Винчестер едва не бросается на помощь, удержав себя лишь мыслью о том, что может помешать медиуму. Он вцепляется в подлокотники, Сэм вжимается в постель; паркет колышется волнами, хлопают рамы, звенят разбитые стёкла...
  Заканчивается всё так же внезапно, как и началось.
  
  В дом врывается Бобби, пережидавший шторм во дворе. Он сразу бросается в комнату Джона, где на полу лежит бледная, обессиленная Памела. Винчестер спешит следом. В помещении полутемно, догорают свечи. Самое яркое пятно пульсирует на карте в такт пульса медиума.
  - Я нашла... - чуть слышно говорит женщина. - Совсем рядом... Нью-Алм, больница на Садовой, подвал... Но сами они, демон и Дин, не здесь... В ином месте... Возьми амулет, с ним пройдёшь...
  Джон наклоняется и берёт кулон из её расслабленно раскрытой ладони. Выпрямившись, он смотрит в глаза Сингеру.
  - Бобби, дай револьвер.
  - Пойду я.
  - Старик, ты настоящий отец для Дина. Я - всего лишь биологический. Дай мне возможность отдать долг парню. А ты присмотри за Сэмом и мисс Барнс.
  Помедлив несколько мгновений, Сингер вынимает старинный кольт из внутреннего кармана куртки и вкладывает в руку Винчестера.
  - Без Дина лучше не возвращайся.
  
  
  Глава 3. Двое
  
  Трёхэтажное больничное здание в виде буквы L слишком велико для городка, поэтому освещённой и рабочей выглядит лишь длинная часть. Когда Джон сворачивает за угол, то оказывается на заброшенном дворе, сквозь асфальт которого пробиваются растения. В рассветных сумерках приходится идти осторожно, чтобы не запнуться.
  
  Железная дверь в подвал заперта, но охотник понимает - пришёл на место, потому что зажатый в кулаке амулет начинает нагреваться и даже ярко светиться. Винчестер надевает шнурок на шею и прячет кулон за ворот куртки.
  Вынув набор отмычек, он открывает английский замок. Достав кольт, взводит курок, осторожно приоткрывает дверь и в луче фонаря видит длинный пустой коридор с полом из шестигранных плит.
  
  Джон входит, замечает две деревянные филёнчатые двери, открывает хлипкие замки - за каждой пустое помещение, захламлённое старой мебелью и коробками. Неужели Памела ошиблась? Неужели?!
  Сознавая тщетность своих усилий, Винчестер всё же идёт в конец коридора, отыскивая потайной вход, люк, знак, какой-то намёк на то, что имела в виду медиум.
  Внезапно амулет на его груди становится раскалённым, прожигающим; Винчестер даже вскрикивает от неожиданности. Но, стоит сделать несколько шагов вперёд, кулон остывает так же быстро.
  
  Джон возвращается, придвигается к стене, и перед ним возникает прямоугольник серовато-белой двери, не похожей на остальные, - она напоминает каменную плиту, поставленную вертикально. Нет ни замка, ни какой-либо ручки.
  Винчестер пробует надавить на плиту, продавить внутрь, но та медленно подаётся в сторону, удвигаясь в стену, открывая белую комнату, залитый алым-багряным-бурым пол, стены, забрызганные той же краснотой. Волна зловония выплёскивается в коридор, на Джона.
  - Ты не мог войти сюда! - орёт мужчина в окровавленном переднике. - Не мог!..
  Его глаза полыхают жёлтым, и всё-таки демон, будучи в замешательстве и даже в испуге, не успевает среагировать.
  
  Этой крошечной паузы хватает Винчестеру, чтобы выстрелить врагу в сердце.
  Азазель валится навзничь, выпустив из руки нож с изогнутым лезвием, попадает спиной на узкий столик, роняет его, инструменты со звоном и бряканьем разлетаются по полу.
  Изнутри тела, изнутри мясного костюма, очерчивая скелет, бьют жёлто-оранжевые вспышки. Демон дёргается им в такт, выгорая; глаза медленно гаснут. Перед охотником лежит обыкновенный человеческий труп.
  
  Джон выжидает какое-то время, чтобы удостовериться - поверженный враг не ожил. Прячет револьвер в карман и кидается к сыну.
  Дин висит на странных цепях - тоже серовато-белых, как и вся комната, и словно вырезанных из цельного куска неведомого камня.
  
  При одном взгляде на изуродованное тело парня - изрезанное, обожжённое, с костями, видимыми в лохмотьях плоти, - у Джона подкашиваются ноги. Он падает на колени в багровую подсыхающую лужу, его рвёт одной желчью - он не помнит, когда ел в последний раз.
  
  Винчестер вытирает рот рукавом и пробует расстегнуть кольца, сдавившие лодыжки Дина. Это оказывается совсем просто - нужно всего лишь сдвинуть незаметный выступ - и совсем непросто - потому что и оковы, и пальцы Джона липкие и скользкие. Обтерев их полой куртки, он освобождает ноги парня, с трудом встаёт.
  
  И оказывается лицом к лицу с сыном.
  Голова Дина склонена к правому плечу; лицо не тронуто, только подбородок запачкан кровью из прокушенной губы да на щеках и на лбу оставлены отпечатки кровавых пальцев; слипшиеся от слёз длинные ресницы совсем чёрные на меловых щеках.
  Джон не может заставить себя коснуться его шеи, чтобы проверить пульс, - она вся в язвах и пузырях ожогов, в следах, похожих на странгуляционные борозды. Он прижимается ухом к губам сына, слышит редкие неровные хрипы вместо дыхания. Это агония.
  
  Винчестер отстёгивает левую руку парня, и Дин наваливается на него - холодный, скользкий от собственной крови.
  Освободив вторую руку, Джон еле удерживает его, беспамятного, обмякшего, невероятно, невыносимо тяжёлого. Винчестер должен вынести Дина отсюда, но не может взять его - тело выскальзывает.
  
  Прихватив парня одной рукой, второй Джон дотягивается до стоящей неподалёку высокой длинной конструкции, скрытой под куском белой ткани. Он сдёргивает материал, открывая узкий сегментарный стол, похожий на операционный, и с неловкой бережностью оборачивает Дина. Тот, видимо, ощущает боль, даже потеряв сознание, оттого слабо, беспомощно стонет.
  
  Джон Винчестер распрямляется, впервые в жизни держа на руках старшего сына.
  
  Умирающего старшего сына в белом саване, на котором раскрываются злые алые цветы муки, расползаются, съедая белизну...
  
  Джон выносит Дина из застенка, направляется к выходу из подвала, оставляя на плитах кровавые отпечатки подошв.
  Приёмный покой совсем рядом. Он донесёт сына, обязательно донесёт... Ты столько вытерпел, мальчик, продержись ещё немного!..
  
  Снаружи великолепное утро, прохладное, росистое, с розово-золотым заревом рассвета во весь небосвод. И в измученном сердце Винчестера вспыхивает надежда.
  С каждым шагом окружающее меркнет, исчезает. Для Джона весь мир сейчас сосредоточен в мокрой тяжести тела на руках, в запрокинутом белом лице сына с заострёнными чертами, в звуке его редкого дыхания...
  
  
  Дин умирает, когда до приёмного покоя остаётся несколько десятков ярдов. Он делает хрип-вдох, за которым не следует выдох.
  В навалившейся вселенской тишине Джон не останавливается, шепча то ли молитвы, то проклятия. Пять минут... У Дина есть ещё пять минут...
  
  Винчестер идёт, преодолевая страшную одышку. Горло передавлено настолько, что кажется - на нём затянута такая же удавка, какой демон душил сына.
  И когда в глазах темнеет от нехватки кислорода, ноги подкашиваются от боли в груди, откуда-то набегают люди, отнимают у него мёртвого Дина, несут, укладывают на каталку и - быстрей! быстрей! - по коридору, вымощенному такими же шестигранниками. Джон заплетающимися шагами спешит следом, он уже может дышать...
  
  Операционная... реанимационная... не всё ли равно, если забыли плотно закрыть дверь. Джон, опустившись в кресло, дрожа в ознобе, слушает голоса: "...Мужчина, белый, восемнадцать-двадцать лет, сердцебиение и дыхание отсутствуют..." - "Снимите же с него эту тряпку, наконец!" - "О господи Иисусе!.. Господи..." - "Линдси, успокойся! Хныкать будешь, когда его вытащим... Непрямой массаж!" - "...Пульса нет, дыхания нет, давление не определяется..." - "Дефибриллятор двести! Руки!.. Разряд!" - "...Пульса нет, дыхания нет..." - "Триста! Руки!.. Разряд!"
  И пауза, которая отправляет Винчестера в нокаут.
  
  - Сэр. К вам полиция, сэр. - Молоденькая медсестра трясёт Джона за плечо. - Проснитесь, пожалуйста.
  - Мой сын... - язык в высохшем рту еле ворочается.
  - Им занимаются хирурги. К вам полиция, сэр.
  - Хирурги? Значит, он жив?!
  - Да, сэр. Потом подойдите ко мне, пожалуйста, я должна оформить пациента.
  Полицейский старше Джона, плотный, седоусый, с настороженными голубыми глазами. Он присаживается на соседний стул.
  - Мистер Винчестер, не ошибаюсь? Вы оставили карточку в регистратуре. Мы навели справки о вашей семье. Девять лет назад во время пожара вы потеряли жену и сына, затем вырастили пасынка. Ведь это его вы привезли сюда? Почему он в таком ужасающем состоянии, можете объяснить?
  Джон, у которого раскалывается голова, плетёт что-то о маньяке, похитившем Дина и вымогавшем несуразно огромный выкуп; о том, как Винчестер выследил его и нашёл сына в больничном подвале.
  
  Они с полицейским идут на место преступления; детектив в недоумении разглядывает кровавые следы, идущие прямо из глухой стены. Джон тоже не может увидеть дверь, амулет превратился в обычное украшение.
  - Мистер Винчестер, вы ведь понимаете, что являетесь первым, кто попадает под подозрение?
  Он всё понимает. Он со всем согласен. Он даст самые подробные показания, пусть только сейчас позволят вернуться к сыну.
  
  Джон и полицейский возвращаются в больницу, где их ждёт врач с двумя листами исписанной бумаги.
  - Офицер, вы запрашивали перечень травм, полученных пострадавшим.
  Детектив пробегает текст глазами, и его лицо вытягивается. Он поворачивается к Джону:
  - Даже маньяки сходят с ума, да, Винчестер?
  Бумага трясётся в руке охотника так, что он не сразу может разобрать слова.
  - Вам дурно? - сочувственно спрашивает доктор. - Присядьте.
  Джон не хочет усаживаться, он хочет видеть живого, дышащего сына и притвориться, что всё, о чём он узнал из написанного, всего лишь чудовищный, непостижимый бред.
  - Вам придётся сдать несколько анализов, - говорит детектив, бумага в его пальцах шелестит угрожающе. - Мы должны быть уверены, что вы не имеете к этому отношения.
  
  
  * * *
  
  Жизнь Джона Винчестера разделилась на две половины: двенадцать часов дня он проводит в больнице возле постели Дина, двенадцать часов ночи - возле постели Сэма.
  
  Дин лежит в палате интенсивной терапии с интубационной трубкой во рту, до горла укрытый белой простынёй, на которой проступают сукровичные пятна. На его тело даже не стали накладывать повязки.
  Джон сидит рядом, смотрит на сына и раз за разом вспоминает, как снимал его с дыбы, как остановилось его дыхание. Когда Винчестер уже не в силах думать, он проваливается в неглубокий тревожный сон, прислонясь к стене, возле которой стоит стул.
  
  Джон может спать только здесь, так как дома не даёт младший - Сэм бренчит цепями, истошно хохочет, а его ещё детские невинные губы выплёскивают на отца безумную мешанину из грязи и мерзостей. Глядя, как сын дёргается в оковах, Винчестер временами чувствует себя тем же демоном. Тогда он подтягивает цепи, чтобы Сэмми не мог наброситься, и гладит парнишку по голове, рассказывая, как отец и старший брат любят своего малыша...
  Сэм теряет рассудок. Он уже не вступает в диалог.
  Последнее, что он внятно сказал, - адрес, где находится "демонская школа". Охотники по просьбе Сингера навестили отдалённую ферму, но там уже никого не оказалось, а значит, несколько десятков таких же выживших из ума подростков разбрелись по округе, готовые калечить и убивать. Крис Шекли с друзьями уже поехал вылавливать несчастных зверёнышей.
  
  Сегодня и Бобби отправится туда, в Колорадо.
  Придя попрощаться с Дином, Сингер встречается с лечащим врачом, который сообщает, что состояние его племянника балансирует на лезвии бритвы, и любое малейшее событие, которое сможет воспринять молодой человек, толкнёт его в ту или иную сторону - жизни или смерти.
  
  Не заходя в палату, Бобби уезжает домой и к утру привозит Саманту. Буря возмущения, вызванная появлением животного в больнице, сменяется на "отчего бы не попробовать". Саманту подвергают дезинфекции; словно понимая необходимость процедур, кошка терпеливо сносит и мытьё, и кварцевание.
  Когда Бобби приносит её в палату и спускает на пол, Саманта недовольно нюхает воздух, трясёт лапками, возмущённо оглядывается на вошедшего Джона.
  - Не выгоняй её, - строго говорит Сингер, - приеду, проверю.
  
  Джон садится на свой стул, привычно закидывает под язык таблетку GTN, намереваясь подремать, но в этот момент Саманта запрыгивает на койку. Она осторожно идёт по постели вдоль ног Дина к выпростанной руке, к которой подключена инфузионная система.
  Кошка ложится, подсовывает голову под ладонь хозяина и начинает тихонько урчать, помурлыкивать, словно разговаривая с котятами.
  Не веря своим глазам, Винчестер наблюдает, как искалеченная кисть чуть приподнимается, раздавленные пальцы с вырванными ногтями касаются серого лобика, отчётливого узора в виде буквы М.
  Он жадно смотрит в лицо сына, ожидая увидеть тень чувств и на нём, но оно остаётся неподвижным; всей жизни в Дине хватает лишь на еле заметное движение руки.
  
  
  * * *
  
  Через несколько дней врачи убирают интубационную трубку, пациент может дышать сам. Раны остаются чистыми, без нагноений и начинают затягиваться.
  Кошка не отходит от Дина. По крайней мере, Джон не видит, когда она ест, пьёт, ходит в лоток. Саманта либо спит, прижавшись к боку хозяина и подставив тельце под его руку, либо негромко мурлыкает.
  Джон дремлет, потом рассказывает сыну, что Бобби и Крис вернулись, им удалось отыскать всех демонят, правда, двое из них и один охотник погибли. Теперь бывшие "одноклассники" Сэма ждут, когда Дин сможет приехать и вылечить их. Врёт, мол, Сэм передаёт привет, он неплохо себя чувствует, но было бы лучше исцелить его как можно скорее. Потом Винчестер опять дремлет под мелодичное мурчание...
  
  Дин приходит в себя на пятый день.
  К счастью, Джон бодрствует и ловит самую счастливую в его жизни минуту, когда вздрагивают ресницы парня, грудь приподнимается от глубокого вдоха, веки неуверенно раскрываются... Он ещё плохо видит, но узнаёт склонившегося Винчестера.
  Дин пытается что-то сказать, однако ни голос, ни губы не слушаются.
  - Всё в порядке, - сорванно шепчет Джон. Он действительно в этот миг свято верит, что теперь всё будет хорошо. - Ты жив... Ты выдержал... Я убил демона...
  Он с неохотой покидает сына, нужно позвать врача. На пороге Винчестер оборачивается и видит, как Дин провожает его взглядом, а кошка лижет пальцы, перебирающие её шерсть.
  Ординатор осматривает парня и улыбается впервые за пять дней.
  Джон выходит вместе с врачом в коридор и, услышав, что его мальчик пошёл на поправку, буквально стонет от облегчения, от того, что хватка, не отпускавшая его сердце, наконец разжимается.
  Через три минуты звонит детектив, занимающийся делом Дина, и сообщает: подозрения с Винчестера сняты.
  Всё в порядке. Теперь всё будет хорошо.
  
  Джон возвращается в палату.
  Сын спит. По неуловимым постороннему признакам отцу понятно - он именно спит, а не находится в коме. Ему даже кажется, будто лицо Дина чуть-чуть порозовело.
  Саманта, кажется, тоже задремала. Вытянулась вдоль бедра хозяина, спрятав голову между передними лапками.
  Что-то в её позе настораживает Джона. Он подходит к койке, осторожно гладит неподвижное остывающее тельце.
  
  Саманты больше нет. Отдав все силы и любовь, она ушла в свой кошачий рай, где вечное лето, где нет собак, а есть только птицы и бабочки, где меж берегами, поросшими мягкой травкой, текут сметанные реки...
  Джон далёк от мысли предположить, что кошка каким-то образом могла повлиять на состояние Дина, но её преданность заслуживает искреннего уважения.
  Винчестер бережно берёт Саманту, под полой куртки выносит из больницы. Он идёт на задний двор и там, напротив входа в подвал, укладывает кошку в небольшую яму; закрыв мордочку чистым носовым платком, руками нагребает землю на полосатое тельце, потом заравнивает ладонью.
  Перед уходом, повинуясь непонятному тёплому чувству, Джон срывает бело-сиреневый венерин башмачок и кладёт на могилку Саманты.
  
  
  * * *
  
  Джон ненадолго приезжает в больницу, чувствуя себя совершенно измочаленным - обезумевший Сэм не давал сомкнуть глаз ни ему, ни Бобби. Под утро Сингеру позвонил Шекли, попросил помощи; Бобби тут же сорвался, явно испытывая облегчение от возможности покинуть жуткий дом.
  
  В довершение всего Винчестер обнаруживает сына стоящим возле койки в компании врача, взывающего к его благоразумию. Дин одной рукой опирается на трость, другой держится за спинку кровати, но его знакомая Джону выпрямленность доказывает, что уступать он не намерен.
  - Хоть вы повлияйте на сына! - в сердцах бросает ординатор, покидая палату.
  - Ты меня заберёшь или Бобби дожидаться? - спрашивает Дин, словно не услышав, как его назвали.
  Он уже одет - во фланелевую синюю толстовку с чужого плеча, широкие больничные серые брюки и бесформенные шлёпанцы, в которые смогли поместиться забинтованные ступни. Исхудалый, бледный, с невероятно упрямыми зелёными глазами. Дин Таран Винчестер.
  
  До машины парень идёт сам, опираясь на канадку и трость, пресекая все попытки Винчестера помочь. Походка неуверенная из-за боли в искалеченных ногах. Джон двигается позади - наготове, чтобы подхватить сына, если тот потеряет равновесие.
  
  На подходе к пикапу Джон обгоняет Дина, открывает дверь и помогает тому забраться на сиденье. И, только увидев кривую усмешку на лице сына, понимает, что следовало хотя бы взять другую машину, ведь совсем недавно он почти так же запихивал его сюда - беспамятного, отравленного снотворным, чтобы отдать на муки и смерть.
  - Ты никогда меня не простишь, - глухо говорит Винчестер.
  Дин так долго молчит, глядя перед собой, что Джон решает - ответа не дождаться.
  Он садится за руль и трогает с места.
  Что скажет старший брат, увидев младшего, потерявшего человеческий облик за эти недели? Джон так и не решился открыть правду, в каком состоянии находится Сэм. А сейчас уже поздно об этом говорить...
  - Ты сделал это ради Сэма, - произносит Дин. - И, думаю, ты достаточно наказан. Папа.
  Винчестер резко тормозит; их обоих бросает вперёд, Дин натыкается грудью на поставленные трости и морщится от боли.
  - Ты знаешь...
  - Это первое, о чём сообщил Азазель, - меня сдал собственный отец. И, хотя демоны обычно лгут, я ему как-то сразу поверил. А недавно Бобби подтвердил.
  - Ты никогда не простишь, - повторяет Джон.
  - Дай мне время, - это звучит не зло, а устало.
  Винчестер, сняв с себя шнурок с амулетом, протягивает сыну. Тот берёт и надевает на шею: "Спасибо, что сохранил".
  
  
  Джон стоит на пороге комнаты и смотрит, как Дин ковыляет к кровати, на которой бесится, исходит слюной, воплями и корчами Сэм. Младший зафиксирован жёстко - чтобы не поранил себя. Отцу кажется, Сэм уже не осознаёт реальности, потому что его кровь, став чёрной, отравляет рассудок, создаёт вокруг паренька личный ад.
  
  Дин останавливается возле брата; Джону непонятно, что думает старший, глядя на вонючее оскаленное существо с мутными безумными глазами. Винчестер не знает, как дать Сэму спасительную кровь и подействует ли она вообще. Они с Бобби обсудили процедуру и неуверенно решили, что лучше всего будет взять кровь шприцем из вены и попробовать влить её в рот Сэма.
  Он хочет сказать Дину, чтобы был осторожнее, младший до сих пор не по возрасту силён.
  А тот делает шаг к стене, отжимает фиксаторы цепей. И возвращается в полную досягаемость.
  Последние несколько мгновений он тратит не на то, чтобы отступить в безопасность, а на произнесение тихого:
  - Я люблю тебя, Сэмми.
  Сэм стремительным, бешеным рывком накидывается на брата, опрокидывает его, валит поперёк кровати, падает сверху, придавив всей тяжестью, и вгрызается в шею.
  
  Когда Джон слышит жадные хлюпающие звуки, когда видит, что Дин не только не пытается оттолкнуть Сэма, глотающего кровь из его вены, но даже прижимает голову младшего к себе, охватив ладонью лохматый затылок, сердце Винчестера не выдерживает.
  
  
  * * *
  
  Джона хоронят через три дня на маленьком запущенном кладбище. Несколько знакомых охотников стоят вокруг круглой ямки, слушая, как пастор Джим Мёрфи читает заупокойную молитву. Рядом Бобби Сингер, снявший вечную кепку и даже одетый в костюм, держит в руках простую стальную урну с прахом.
  
  Сыновья усопшего держатся чуть поодаль; оба в джинсах и в чёрных рубашках: Сэм в классической сорочке, опирающийся на канадку Дин - в хенли с золотистым амулетом на груди. Младший уже догоняет старшего по росту, а из-за того, что Дин горбится в усилии выстоять печальную церемонию, они кажутся сверстниками.
  Джим заканчивает молитву, Бобби, встав на одно колено, опускает урну. Ямку быстро засыпают, и на поверхности земли от Джона Винчестера остаётся только дешёвый надгробный камень из серого гранита.
  
  Попрощавшись, охотники уходят в бар помянуть приятеля. Бобби с Винчестерами направляются к "импале", ожидающей у ворот. Идут медленно, согласуясь с неуверенной походкой Дина.
  - Мой дом - ваш дом, - говорит Сингер. - А заниматься чем будете?
  - Я охотиться, он в школу пойдёт, - с одышкой отвечает Дин.
  - Фиг тебе! - взъерошивается мелкий. - Не решай за меня!
  - А кто будет решать? Не очень-то клюв разевай, а то оформлю опеку, будешь знать.
  - Тебе ещё и двадцати нет, не получится! Так что закатай губу и не командуй. Сам-то школу бросил!
  - Охотникам колледж ни к чему. А ты станешь адвокатом.
  - Кем-кем?
  - Адвокатом. Законником. Будешь ездить на дорогущей тачке, работать с девяти до шести и кувыркаться в постели с Мисс Миннесота.
  - Я буду охотником! Буду ездить на "импале", мочить нечисть!
  Бобби слушает их перепалку, ухмыляясь в рыжие усы.
  Сев на водительское место, он достаёт из бардачка облезлую синюю кепку и со вздохом облегчения напяливает на голову.
  
  Парни усаживаются на заднее сиденье. Сэм помогает брату, тот ворчит, но вынужден принять поддержку.
  Перед тем, как захлопнуть дверцу со стороны Дина, Сэм наклоняется и негромко произносит:
  - Я помню всё, что рассказывал отцу о тебе и о демоне.
  Это как удар - лицо Дина застывает, он сжимается, каменеет, руки до побеления костяшек стискивают костыль. Он отворачивается от мелкого и равнодушно переспрашивает:
  - Всё?
  - Да. И об ангельских крыльях тоже. Ты, наверное, не знаешь, но у тебя на спине останутся шрамы в виде крыльев.
  - Нашёл ангела! - ещё напряжённо говорит Дин.
  - Я и все ребята, кого ты спас, в неоплатном долгу перед тобой. - Рука Сэма тянется, чтобы сжать плечо брата, но вовремя останавливается и касается легко-легко - кому, как не ему, знать, что творится у старшего под рубашкой.
  - Только без соплей, ладно? - морщится Дин. - Может, сядешь?
  
  
  На въезде в Су-Фолс начинается дождь. Сильный, светлый, тёплый летний дождь из летних туч - не свинцово-серых, а синих, прозрачных.
  Бобби останавливается у придорожного заведения, чтобы купить еды - "дома шаром покати". Он накидывает куртку на голову и неуклюже прыгает через лужи ко входу в забегаловку.
  Парни остаются в машине одни. Сэм, глядя на руки брата, держащие канадку, спрашивает прежде, чем понимает, что не надо бы:
  - А ногти... отрастут?
  - Врач сказал, месяца через три-четыре; обещал, будут нормальные.
  - А...
  - Сэм, со мной всё будет в порядке. С течением времени.
  Из дверей выходит Сингер с бумажными пакетами в руках, но теперь под дождь выбирается Дин, Сэм не успевает его остановить и решает, что брат сдуру хочет помочь Бобби.
  Но Дин плетётся вправо, к скамейке, наклоняется, выпрямляется и возвращается к "импале", прижимая руку к груди.
  - Держи, - он суёт Сэму маленького светло-рыжего котёнка, глазастого и страшненького из-за прилипшей к тельцу шерсти. - Тебе всегда нравились кошаки той любопытной бабки.
  - Тебе тоже. - Сэм, взяв замершего от страха и новизны ощущений малыша, вытирает его полой рубахи.
  - Бобби, не возражаешь? - спрашивает Дин Сингера, наблюдающего за вознёй.
  - Раньше бы поинтересовался, пока не вымок, - ворчит охотник. - Ладно, пусть живёт. Вырастет вместе со щенком, Рамсфилдом назвал. А этого как будут звать?
  Дин смахивает дождевые капли с бровей, берёт кроху и кладёт спинкой себе на ладонь.
  - У нас леди, - сообщает он с такой широкой улыбкой, что брат и названный отец не могут не улыбнуться в ответ.
  Сэм, из всей компании оставшийся сухим, прячет котёнка за пазуху и говорит:
  - Её будут звать Диана.
  - С ума сошёл! - рычит старший. - Это в честь меня, что ли? Дать облезлой букашке почти моё имя?!
  - Моя животина! - орёт младший. - Как хочу, так и называю!
  - Переназови немедленно!
  - И не подумаю. Придурок!
  - А ты вредная сучка!
  Бобби отворачивается к рулю и счастливо выдыхает:
  - Балбесы...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"