Лежа на диване, пока Лена хлопотала на кухне, Федор предавался приятным воспоминанием. "Золотая молния" и "Бриллиантовый град" стояли на стенке прямо перед глазами и ласкали взор. Только что он - уже в который раз! - посмотрел видеозаписи двух матчей "Интеллектуального града". Перипетии игры Федор успел выучить почти наизусть и главным образом любовался на экране Людой. Жаль, что не удалось сдержать данное Лене перед свадьбой обещание, но упустить такую пленительную и роскошную женщину как Люда оказалось выше его сил. Она провожала его до поезда и горько разрыдалась в купе, так что даже Федор еле сдержал слезы жалости - он и не подозревал в себе такой сентиментальности. Люда звонила несколько раз ему на работу. Каждый раз от звука ее голоса сжималось сердце, и он слышал, как она тихо плачет на другом конце провода.
-Федя, ужинать! - вернул его к действительности голос Лены.
Федор отправился на кухню, поцеловал жену в щеку и погладил по слегка округлившемуся животу.
-Еще не шевелится?
-Так половины срока еще не прошло, неужто не знаешь, ты, обладатель интеллектуальных призов!
Едва они сели за стол, как раздался звонок в дверь.
-Кого там еще черт принес? - недовольно поморщился Федор и отправился в прихожую.
На пороге стояла с большим вкусом одетая миловидная женщина лет двадцати пяти или чуть старше. Она с большим интересом посмотрела на хозяина и с легким иностранным акцентом поинтересовалась:
-Федор Каратаев?
-Да, чем обязан?
-Меня зовут Джулия Кэрт, - она протянула ему визитную карточку на английском. - Кажется, мы с вами родственники, и я хотела бы это установить. Я могу войти?
Федор с изумлением глянул на гостью и озадаченно почесал в затылке. Потом внимательно посмотрел девушке в глаза. Похоже, взгляд честный.
-Вот так неожиданность! Что ж, Джулия, проходите. Похоже, тут без бутылки не разберешься. Мы как раз садились ужинать, присоединяйтесь.
Он проводил гостью на кухню и представил Лене. Та была крайне удивлена, но любезно встретила невесть откуда взявшуюся заокеанскую родственницу мужа. Федор быстренько принес из бара бутылку коньяка.
-Да, я читала деловые рекомендации еще по Советскому Союзу, - кивнула головой Джулия и процитировала: "Если вы не выносите табачного дыма, то бизнес в СССР не для вас. К тому же вы должны научиться поглощать огромные количества водки и коньяка, которые советские партнеры проглатывают не моргнув глазом, и выслушивать многочасовые рассуждения о Ельцине и Горбачеве".
-Я тоже читал это в наших газетах во время перестройки, - засмеялся Федор. - Однако я не курю, выпьем мы в меру и не по-деловому, а по-родственному.
После ужина они расположились в зале, и Джулия принялась рассказывать. Ее дед Петр Алексеевич родился в России и, хотя покинул ее ребенком, на всю жизнь сохранил любовь к Отечеству. Его единственный сын Роберт и внуки Джон и Джулия благодаря отлично говорили по-русски. Фамилия деда и его отца была Каратаевы, но, эмигрировав в США, они сократили ее. В России осталась только одна обедневшая ветвь их помещичьего рода.
Дед часто рассказывал Джулии о своем легендарном прадеде Николае Петровиче, которого знали Александр II и Александр III, сам Лев Толстой. В семейном архиве сохранилось письмо великого писателя: граф интересовался у Николая Каратаева подробностями о ведении образцового помещичьего хозяйства, хотел добавить какие-то штрихи к образу Левина, когда работал над "Анной Карениной". Увы, это был почти единственный документ, уцелевший при паническом бегстве от большевиков. Еще маленькой девочкой Джулия успела записать многое из рассказанного дедом. Еще подростком она взялась за составление генеалогического древа семьи. Всех американских родственников ей удалось обнаружить. А вот советская ветвь рода оставалась практически неизвестной.
Полтора месяц назад по спутниковому телевидению она наблюдала за игрой "Интеллектуальный град" по каналу РТР и услышала знакомую фамилию. Разумеется, Федор мог оказаться однофамильцем, но его интеллект и неуловимое внешнее сходство с ее покойным дедом заставили предположить, что это один из отпрысков затерявшейся на родине ветви. Она дозвонилась до союза дворян России, но там располагали крайне скупыми сведениями о Каратаевых, полагая, что все они эмигрировали. Ей смогли передать по факсу только несколько документов и фамильный герб. Тогда она решила действовать на свой страх и риск и приехала в волжский город. Здесь не без усилий разыскала Федора через паспортный стол.
Федор и Лена слушали гостью с нескрываемым удивлением.
-Может быть, есть в этом какая-то сермяжная правда, - согласился Федор. - У нас всегда избегали разговоров о прошлом семьи. Правда, на нашей свадьбе отец заговорил что-то о дворянском происхождении, но перед этим он изрядно принял на грудь. Я решил, что это обычное пьяное бахвальство. Что ж, думается, теперь пора приоткрыть завесу тайны.
Он тут же позвонил отцу и попросил его срочно приехать. Пока ждали Николая Андреевича, гостья показала Федору с Леной толстую папку с полной генеалогией американских ветвей. Джулия предвкушала, что через полчаса, возможно, исчезнут последние белые пятна в ее исследовании.
Наконец, в дверь позвонил Николай Андреевич и придирчиво осмотрел американскую родственницу. Затем он тщательно изучил ее папку и едва заметно улыбнулся.
-Видимо, вы правы, Джулия, - сказал он. - Мой отец и дед действительно были дворянами, но они скрывали это. Отец рассказал мне все, что знал, только перед смертью, до этого я и понятия ни о чем не имел. Но он предположил, что с приходом Горбачева, возможно, наступят новые времена. Как видите, не ошибся. Свою дореволюционную жизнь он помнил плохо: в семнадцатом ему исполнилось только семь лет. У семьи уже не было земли, и мой дед Петр Николаевич был простым чиновником. Каким-то чудом революция его не затронула, и он превратился в обыкновенного советского служащего. Про всех ваших российских родственников мы вам сейчас с Федькой подробно все расскажем.
Джулия была буквально на седьмом небе. Она старательно записала каждое слово Николая Андреевича. Договорились, что в течение нескольких дней Джулия встретится со всеми, снимет копии необходимых ей документов и заверит у нотариуса. Федор сбегал в магазин, и неожиданную встречу отпраздновали еще раз по полной программе.
* * *
Федор уверенно вел автомобиль по дороге. Рядом сидела Джулия и с восторгом рассказывала об успехе своей миссии. Он удивлялся энергии этой девушки. Теперь в генеалогическом древе рода, начиная с детей Николая Петровича, не осталось белых пятен (правда, дальше в прошлое исследование пока не простиралось). Однако о его жене существовали на удивление скудные и какие-то противоречивые данные: в отдельных воспоминаниях, раздобытых Джулией еще в США, фигурировало одно имя, в союзе дворян назвали другое. Больше ничего об этой женщине не было известно.
Джулия успела начать процедуру аренды части земли, когда-то принадлежавшей их предку. Она планировала восстановить старинную усадьбу и организовать там семейный музей. Про средства Федор ее тактично не спрашивал, но понял из отдельных намеков, что компьютерный бизнес, к которому прозорливо примкнул ее отец у самых истоков, давал вполне приличные доходы их немногочисленной семье.
Наконец, они въехали в поселок, выросший за полтора столетия вокруг барского имения.
-Возможно, не случись революции, здесь не допустили бы такого убожества, - Джулия брезгливо поморщилась.
-Убожество - понятие относительное, - философски заметил Федор. - У наших журналистов есть затертый штамп: описывая какой-нибудь медвежий угол, они любят ввернуть фразу вроде "здесь мало что изменилось со времен Годунова, Петра Первого или там царя Гороха". На самом деле это чушь: даже за последние полтора столетия цивилизация сделала гигантский скачок.
-Техника - да, - согласилась Джулия. - Но как раз люди меняются мало. Русские привыкли жить бедно, убого, по-свински и чувствовать себя при этом довольно комфортно. Николай Петрович пытался в своем хозяйстве завести европейскую культуру, но, видимо, толком ничего не вышло.
Они подъехали к исполкому, где Джулия быстро и энергично подписала все необходимые документы. Федор особо не удивился: в машине бойкая американка доставала бумажник и просматривала солидную пачку долларовой наличности, которая, очевидно, несколько похудела после визита по кабинетам, однако не позволила вопросу завязнуть в бюрократическом болоте. Наконец, с формальностями было покончено.
Федор привез Джулию на окраину поселка, где они увидели большой кирпичный дом, внешне почти не тронутый временем. Долгие десятилетия в этом здании работал поселковый кинотеатр, но теперь он разорился, и дом оказался брошенным. Окна были заколочены крест накрест досками, но многие из них уже украли, а стекла разбили. Правда, решетки на окнах помешали мародерам проникнуть внутрь. Каким-то чудом на двери сохранился замок, и Джулия открыла его полученным в исполкоме ключом.
Они вошли внутрь и обошли зрительный зал и каждую комнату. Здание явно нуждалось в ремонте, но Джулия заверила, что средства на это будут. Они пытались угадать, где что было у барина, но это оказалось бесполезным занятием. Было понятно, что дом не раз переделывался изнутри за полтора столетия. Возможно, под зрительный зал ломали какие-то внутренние перегородки, но не исключено, что это изначально было большое помещение для проведения балов.
-Поднимемся на чердак, - предложил Федор. - Может, хоть там что-то осталось от прежних времен.
Они разыскали лестницу и вскоре были на чердаке. Там оказалось довольно чисто: видимо, администрация кинотеатра периодически наводила порядок, так что обнаружить какие-то осколки старины не удалось. Наверное, при барине здесь были и некоторые жилые летние помещения. Федор и Джулия остановившись в одной комнатушке около полуразвалившейся трубы и с интересом осмотрелись вокруг. Из небольшого окошка открывался чудесный вид на окрестности. Вдали синела речка, зеленел лес.
-Может быть, наш предок отдыхал в этой комнатке летом, - предположил Федор. - Я словно вижу письменный стол, гусиное перо, небольшой диванчик, полку с книгами. Барин поглядывает на окрестные поля и что-то пишет, разрабатывая планы работ и подсчитывая доходы. Он берет в руки подзорную трубу, наблюдает, как деревенские бабы стирают на речке белье или купаются в чем мать родила, усмехается, вспоминает о красавице жене, звонит в колокольчик. Появляется кто-то из челяди, и он велит позвать барыню. Когда она приходит, он показывает ей всю окружающую красоту, а затем прямо здесь у окошечка овладевает ей.
-А внизу стоит дворня и громкими аплодисментами приветствует половой акт, - подхватила Джулия. - Извините, Федор, что я опошлила ваш лирический исторический экскурс. Некстати вспомнила анекдот, где-то его случайно услышала. Между прочим, я тоже прониклась вашим настроением. Наверное, стены этого дома излучают какие-то лирические флюиды. Мне даже жаль, что я ваша пятиюродная сестра. Хотя, думаю, таким дальним родством можно смело пренебречь.
Она глубоко вздохнула, медленно подошла к мужчине и решительно опустила ему руки на плечи. Опешивший Федор не сразу осознал, что с удовольствием отвечает на ее горячие поцелуи. На мгновение промелькнули угрызения совести, но они тут же без остатка растворились в потоке бешеной страсти. Дрожащими руками Джулия сняла с Федора рубашку, расстегнула ему брюки и высвободила истосковавшегося пленника.
-О! - с восхищением произнесла девушка и присела на корточки.
Федор почувствовал нежные прикосновения девичьих губ и языка, потянул вверх ее платье и ухитрился снять его. Придерживая кузину за обнажившиеся плечи, он мерно раскачивался навстречу ей.
-Джулия! - взмолился он через пару минут. - Оставь это, иначе я не сдержусь.
Она послушно поднялась, мгновенно освободилась от белья и предстала перед ним в очаровательной юной наготе. Федор подхватил девушку за бедра, легко поднял и резко опустил на себя. Его орудие погрузилось в любовную пучину, а Джулия, держась за шею мужчины, неистово раскачивалась вверх-вниз.
-Не устал? - вдруг спросила она, тяжело дыша.
Затем освободилась из его объятий, подошла к окошечку, повернулась спиной и наклонилась, держась за раму. Федор подскочил к девушке сзади и, схватив ее за груди, вновь бешено вонзился в расщелину любви. В ту же секунду Джулия громко и протяжно застонала, раскачивая изящной попкой, и сладостный женский стон слился со зверским рычанием Федора.
Джулия выпрямилась, лукаво улыбнулась и поцеловала Федора в губы.
-Еще увидев тебя по телевизору, я поняла, что такой мужчина бесподобен в постели, - призналась она. - А уж когда пришла к вам, то никаких сомнений не осталось. Впрочем, я не собираюсь угрожать твоему семейному счастью. Просто этот дом, обстановка - они так возбуждают! Представляю, как тут зажималась деревенская молодежь во время сеансов! Ладно, слушай, я, кажется, что-то обнаружила.
Она присела на корточки у окошечка, без малейшего стеснения просто и естественно демонстрируя Федору свою сочную розовую плоть, и постучала по стене.
-Слышишь? Как будто там пустота.
Федор тоже простучал всю стенку и убедился, что Джулия права. Он быстро оделся, сбегал в машину за инструментальным ящиком и начал один за другим выковыривать кирпичи. Обнаженная Джулия стояла рядом, прижавшись к нему, и он с удовольствием ощущал щекой приятное прикосновение ее мягких курчавых волосиков.
Наконец, ему удалось проделать отверстие необходимого размера и вытащить из ниши большой увесистый дубовый ящик. Открыть его оказалось тоже непросто, но Федор и с этим справился. К крышке ящика была приклеена записка: "После кончины 25 октября 1904 года моего дорогого мужа Николая Петровича Каратаева я собрала все его документы, свои дневники и наши дагеротипы. Волнения мужиков становятся опасными, газеты пугают революцией. Бог даст, в тайнике наш архив переживет смутные времена, тайну его нахождения открою только старшему сыну Петру. 1905 год". Подпись, к сожалению, была разрушена клеем. Дрожа от нетерпения, Федор разрезал просмоленную парусину. Под ней оказался холщовый мешок. Федор вскрыл его, и Джулия захлопала в ладоши и закричала от восторга.
-Этот клад ценнее драгоценностей графа Монтекристо!
Вне себя от возбуждения, она снова велела Федору раздеваться, как тигрица запрыгнула на ящик, встав на четвереньки и до умопомрачения соблазнительно выпятив пышную попку, а через пять минут ее блаженный стон вновь слился с мужским рычанием. Отдышавшись, Федор спустился вниз, нашел и принес три сломанных стула. На двух они уселись с Джулией, на третьем разложили драгоценные находки.
-Петр, упомянутый в записке, очевидно, дед моего деда Петра Алексеевича, - с благоговением прошептала Джулия. - Но я не слышала ничего про этот тайник. Или мать не успела сказать ничего сыну, или тот не передал никому секрет.
Архив оказался на редкость основательным. Очевидно, легендарный прапрапрадед Николай Петрович во всем любил строгий порядок. Здесь оказались все документы на право владения землей, об утверждении дворянства и фамильного герба. Нашлось множество писем, причем несколько весьма ценных - еще два от Льва Толстого и одно от великого князя Константина Николаевича, брата императора Александра II. Обнаружилось множество дагеротипов со всеми членами семьи, видами поместья и природы. К каждому сзади была приклеена бумажка с пояснениями и датой съемки.
-Вот это да! - восхитилась Джулия. - О таком я даже не смела мечтать. - Теперь мы сможем восстановить дом в первозданном виде.
Часть дагеротипов оказалась в отдельном ящичке, закрытом на замок, который пришлось сломать.
-Ого! - только и сумел произнести Федор. - Оказывается, я правильно вообразил деяния нашего предка. Настоящее семейное дагеропорно!
Федор покосился на Джулию, которая по-турецки сидела на стуле. Опытным глазом он определил, что ее бесстыдно открытая плоть вновь начинает набухать и расширяться. Федор вновь набросился на девушку, которая теперь расположилась на четвереньках на двух стульях.
-Так мы никогда не закончим разбор документов, - засмеялась Джулия, когда все было закончено.
-Тогда оденься.
-Не хочу, меня так больше устраивает - совмещение приятного с полезным.
Под дагерротипами хранилось множество деловых записей Николая Петровича, чертежи, довольно неплохие рисунки обнаженных женщин, а также чрезвычайно ценные для Джулии записи о родственниках и предках. На дне ящика лежали завернутые в тряпочку две книги - "Декамерон" Боккаччо и "Фанни" Клеланда - и три толстые тетради, мелко исписанные круглым женским почерком.
-Это дневник жены Николая Петровича! - воскликнула Джулия, бегло просмотрев бумаги. - Тот же почерк, что в записке на крышке. Ого, как откровенно! Смелая и незаурядная была женщина! Наконец-то мы во всем разберемся!
Они жадно углубились в чтение. Помещица описывала в основном то, что видела сама, что-то со слов мужа. Кое-что молодые люди сами додумали, и перед глазами их, как живые, вставали картины полуторавековой давности.
Часть 1. Кузина
Вся семья собралась на ужин, который нынче подавался на веранде: стояла жара, и до вечерней прохлады было еще далеко. Молодая крестьянка сегодня впервые прислуживала за столом. А пожилая ключница шепотом непрерывно бранила ее:
-Евдокия, сколько я тебя учила, а все как об стенку горох! Вилки кладутся слева, а ножи справа. Неужели трудно запомнить! Увидел бы барин, ох, осерчал бы!
-Да как же они есть-то будут левой рукой? - удивлялась Евдокия, здоровая красивая девка лет восемнадцати.
-Твое какое дело! У господ другое понятие. Тише! Идут!
Евдокия поправила белый передник и косынку в русых волосах. Появились господа, и обе крестьянки низко поклонились. Первым за стол сел барин, крепкий молодой мужчина лет двадцати шести - двадцати восьми. Рядом устроилась его хрупкая жена, лет на пять моложе супруга, и две девочки пяти и трех лет.
Хозяин недоуменно глянул на ключницу, разгладил пышные бакенбарды и сердито сдвинул брови. Та охнула и толкнула в бок девку:
-Евдокия! Чему я тебя учила!
А девушка не шевелилась, невольно залюбовавшись на красивого породистого мужчину, которого прежде видела только издали, когда хозяин объезжал поля. Он так отличался от неряшливо одетых и грязных деревенских мужиков и парней! Ключница сильно ткнула девку в бок. Та сразу опомнилась, испуганно ойкнула, кинулась к барину и аккуратно налила ему стопку водки из запотевшего графинчика. Он лениво перекрестился и, пока жена и дети шептали молитву, лихо выпил, крякнул и закусил соленым грибочком. Евдокия поспешно налила еще. Барин сердито посмотрел на нее и строго предупредил:
-Чтобы больше такого не повторялось, иначе отправлю обратно на поля!
Господа принялись за еду, Евдокия неумело прислуживала. Придя после третьей стопки и жареного рябчика в хорошее настроение, барин уже не сердился и даже ущипнул девку за полный зад.
-Nicola! - укоризненно сказала ему жена и добавила несколько фраз по-французски.
Муж только махнул рукой.
-А! Что, от нее кусок отвалился?
Евдокия слегка зарумянилась, хихикнула и глупо улыбнулась. Ей необычайно польстило внимание барина, и даже немного болезненное прикосновение показалось на редкость приятным. Барыня строго глянула на Евдокию, и та сразу стала серьезной.
-Nicola! - хозяйка снова повернулась к мужу. - Сколько я вам говорила про эту ужасную привычку! Вы пьете водку, словно мужлан! Неужели вам мало шампанского, на худой конец, наших наливок и настоек?
-Баловство это, сударыня! - барин лениво махнул рукой и щелкнул пальцами. - Дунька!
Та поспешно подскочила к хозяину и налила ему еще водки.
-Ой, смотрите, барин, кто-то едет! - воскликнула она, указывая на дорогу, где далеко в пыли можно было разглядеть экипаж, направляющийся в сторону усадьбы.
-Кого еще черт принес! - недовольно поморщился помещик, однако его распоряжения слугам были деловитыми и конкретными.
Минут через двадцать коляска стояла во дворе. Конюх тут же повел поить лошадей, беседуя о чем-то с ямщиком. Из коляски выбралась красивая молодая женщина лет двадцати семи.
-Мари! Как я рада вас видеть! - узнала ее барыня, спешившая навстречу. - А я уже и не верила, что вы сдержите обещание!
-Так я же писала недавно, когда приеду! - искренне удивилась гостья.
-Наверно, письмо потерялось. Ой, что же это мы не по-христиански!
Они троекратно расцеловались, а кухонный мужик Антип понес чемоданы в дом.
-Натали! Сколько же лет мы не виделись! Супружество явно пошло вам на пользу, вы так похорошели! - гостья болтала без умолку.
Наконец, хозяйка представила мужу свою кузину Марию Ивановну. Та с нескрываемым любопытством осмотрела мужчину и рассказала, что несколько лет провела за границей и только недавно вернулась. Из Петербурга приехала поездом, а из уездного города на наемной коляске.
-А где же ваш Степан Степаныч? - поинтересовался Николай. - Помню, он был у нас на свадьбе, а вы тогда лечились на водах и только теперь доставили удовольствие лицезреть вас. Надеюсь, вы не останетесь прелестной незнакомкой и еще не раз окажете честь погостить у нас.
И он галантно поцеловал гостье руку.
-Ах, Стива так болен, остался в Петербурге, - небрежно обронила гостья. - Nicola, ваше предложение весьма лестно для меня. Жду непременно и вас всех в Петербурге. Не скрою, я поражена вашим достатком. Наверное, любезный Николай Петрович, для вас не секрет, что многие родные не были в восторге от этой партии. Ходили упорные слухи об убыточности и грядущем крахе вашего имения. Вы уж простите мою родственную прямоту... Но теперь я вижу, что слухам верить нельзя. Я никогда не жила в деревне, но по пути из города сразу бросилось в глаза, что как только начались ваши земли, все вокруг преобразилось. Поля тучные и ухоженные, на пастбищах полно скотины. Коровы чистые и упитанные, а не тощие, как у других. Браво, вы настоящий хозяин! Да что там говорить - даже такой стол, как у вас, бывает не у каждого в Петербурге. Или нынче какой-то семейный праздник?
-Обыкновенный ужин, - самодовольно засмеялся Николай. - В праздник у нас на столе всего в десять раз больше, надеюсь, соблагоизволите как-нибудь посетить.
-Вы не совсем неправы, Мари, раньше действительно многое было по-другому, - вступила в разговор хозяйка. - Но два года назад от сердечного приступа скончался Петр Ильич, и Николай Петрович все всерьез взял в свои руки. Я не видела, чтобы кого-то пороли плетьми, но людей будто подменили. Почти всех прежних слуг из дома удалили, набрали новых, теперь имение не узнать. Я ничего не понимаю в хозяйстве, но видела, как кузнец по чертежам Nicola мастерил всякие механизмы. Теперь и сенокос, и уборка хлебов проходят гораздо быстрее. Крестьяне успевают и на свое хозяйство, и получают небольшие премии за хорошую работу на наших землях. Урожаи, насколько мне известно, выросли почти вдвое, и мы сразу стали намного лучше жить. Соседи сначала удивлялись и посмеивались: как это так, барин без управляющего хозяйство ведет. Были как-то у Французовых в гостях. Сергей Алексеевич давай пошучивать. Мол, Николай Петрович, расскажите что-нибудь про болезни скота да видах на урожай, вы ж теперь во все мужицкие дела вникаете! Николай Петрович рассказал сначала на латыни, потом по-английски, наконец , по-французски. Языки все быстро прикусили. Выдвинули Nicola в предводители уездного дворянства, его многие поддерживают.
Разговор был еще долгим, начинало темнеть, запищали комары. Мари попросила у кузины какую-нибудь горничную в услужение.
-Моя Глафира заболела в дороге, - пояснила гостья. - Осталась в городской больнице, мне пришлось еще заплатить за лечение.
Натали посмотрела на мужа, и он утвердительно кивнул.
-Дунька! - скомандовал он девке, уже убравшей со стола и вытиравшей его тряпкой. - Пока госпожа Мари гостит у нас, будешь ей прислуживать в качестве камеристки. Все понятно?
-Да, барин, - Евдокия неуклюже присела, что должно было изображать реверанс, и обе женщины прыснули от смеха. - А кто за столом будет прислуживать?
-Не твоя забота. Проводи госпожу в спальню, приготовь постель, неотлучно находись при ней. Будет недовольна - накажу. Все это время ключница тебе не указ, только я и госпожа Мари. Пелагея, слышала? А ты, Евдокия, иди, работай.
Мари отправилась с кузиной укладывать спать детей, а когда они остались одни, завела откровенный разговор:
-Как вам повезло, Натали! Вы вышли замуж за настоящего мужчину. Во-первых, замечательный хозяин, а во-вторых, представляю, как он хорош в постели. Ведь это правда? А у него есть крестьянские дети?
-Мари, как вам не стыдно! - Натали сразу покраснела до корней волос. - Мой муж не шляется по этим грязным девкам. Вообще, я не люблю такие темы. Давайте лучше о другом. Не представляете, как теперь приятно жить по-человечески. При жизни папеньки Nicola не мог толком развернуться. Вот уж не было бы счастья, да несчастье помогло! А теперь мы в состоянии и принимать гостей, и много выезжаем сами. Скоро купим дом в городе, будем там зимовать.
-Рада, что у вас все так прекрасно. Только мой вам женский совет - побольше внимания этой, как вы говорите, "теме". Вижу, что вас, Натали, эта сторона жизни мало интересует, а для мужчины, тем более такого породистого, это необычайно важно. В Европе на все это смотрят проще, чем у нас. Как-нибудь я расскажу вам, какие у меня были приключения, пока мой старик ночи напролет резался в карты. Такого вы не прочитаете даже в "Декамероне" Боккаччо.
Хозяйка снова смутилась, покраснела еще сильнее и отвернулась.
-Прошу вас, Мари, избавьте меня от подобных разговоров. Мне даже слушать такое стыдно. Я удивляюсь, как вы могли читать эту книгу. У Николая Петровича она есть, он дал мне как-то почитать, но я осилила только четверть. Дальше не смогла. В другой раз подсунул мне "Фанни" Джона Клеланда. Так там такое написано, что "Декамерон" по сравнению с ней - сказки для детей. Конечно, я ее сразу бросила.
Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Евдокия, поджидавшая под дверями, проводила гостью в отведенную для нее комнату. Там уже горела свеча, постель была приготовлена для сна, перина и подушки аккуратно взбиты.
Евдокия подскочила к госпоже и сняла с нее платье.
-Дальше, дальше, - потребовала Мари. - Чего ты смущаешься, мы обе женщины. А я люблю спать голой, пока тепло. Врачи рекомендуют.
Евдокия послушалась, и вскоре Мари стояла перед ней в чем мать родила. Девушку удивило, что у госпожи были аккуратно выбриты все волосы на теле: и подмышками, и внизу живота. Ее нельзя было назвать ни худой, ни полной; все пропорции были соблюдены безукоризненно. Евдокия вздохнула: ей никогда не стать такой красавицей.
Мари, зевая, села перед зеркалом, а Евдокия расчесывала ей длинные светлые волосы.
-Эх, жалко, моя Глафира заболела! - вздохнула госпожа. - Она мне всегда читала что-нибудь перед сном. Ты ж, Дуня, наверно, не умеешь? Забыла я Николая Петровича спросить про это.
-А я грамоте обучена! - гордо заявила Евдокия. - Только барин не знают про это, я ж им только за столом прислуживаю, да и то первый раз.
Она хихикнула.
-Надо же! - удивилась Мари. - Ты в школу ходила?
-Кака там школа! - засмеялась девушка. - Хозяйство же! Попович научил, Феофан его зовут. Просто так, сам предложил. Хороший парень!
Мари остановила ее рассказ и велела спросить у барина книгу под названием "Фанни". Евдокия вернулась через несколько минут с книгой подмышкой.
-Барин даже обрадовались, - сообщила она. - Сказали, что у них еще такие есть, обращайтесь.
Мари лежала под одеялом, а Евдокия начала читать. Получалось у нее довольно неплохо и бойко. Вскоре она запнулась.
-Барыня, нешто такое в книжках пишут? Да разве так бывает?
-Читай, читай! - поторопила ее Мари. - Ведь это так интересно! А в жизни случается всякое.
Евдокия продолжила чтение, краснея с каждой страницей. Голос девушки дрожал и прерывался. Несмотря на это, она в нужных местах меняла интонацию, наделяя каждого из героев индивидуальными черточками.
-Достаточно, - остановила ее Мари часа через полтора. - Очень хорошо, Дуня! Я как будто пьесу посмотрела. Наверно, из тебя могла бы получиться неплохая актриса. Слышала про Прасковью Жемчугову? Она была актрисой из крепостных, а стала графиней Шереметевой.
-Вот так диво! - ахнула Евдокия.
-Видишь, чего только в жизни не случается! - заметила Мари. - Я бы еще с тобой поболтала, вот только поздно уже, закончим завтра. А пока возьми лечебный крем в моем чемодане и смажь мне тело.
Она откинула одеяло и перелегла на живот. Евдокия открыла баночку и тщательно растерла шею, руки, спину и ноги госпожи. Смущенно остановилась, дойдя до пышной белой попки.
-А разве там не тело? - подбодрила ее Мари. - Работай!
Ягодицы госпожи были мягкими и теплыми, и девушке почему-то приятно было их смазывать. Она даже нарочно сделала это чуть медленнее.
Подождав несколько минут, чтобы крем впитался, Мари перелегла на спину, привольно раскинув руки и ноги. Евдокия незаметно перекрестилась при виде такой срамоты и снова принялась за работу. Смазывая груди, она опять покраснела, а пройдя по животу и добравшись до его низа, вновь остановилась.
-Ну что ты как маленькая! - рассердилась госпожа. - У тебя все точно такое же, чего ты испугалась. Мажь!
Евдокия несмело дотронулась до вздрогнувших складок и быстро и мягко растерла крем ладонью. Волосы там немного начали отрастать и приятно покалывали руку. Ниже было очень мокро. Евдокия догадалась, что это от книжки: с ней самой случилось то же самое. И опять ей неожиданно понравилось ощущать ладонью мягкую, влажную, трепещущую плоть, и ее движения стали совсем медленными и нежными.
-Спасибо, милая, - поблагодарила ее Мари, и голос госпожи предательски дрогнул. - Накрой меня одеялом и попроси, чтобы завтра истопили баньку, попаришь меня с дороги.
Евдокия помахала над постелью полотенцем, разгоняя комаров, и только потом опустила полог над госпожой. Затем выскользнула из спальни и осторожно вошла в людскую, где громко храпела Пелагея. Евдокия мигом разделась и рухнула на кровать. Рука девушки невольно оказалась между ног и судорожно сжала мокрую плоть. "Грех-то какой!" - прошептала Евдокия, перекрестилась и положила руки поверх одеяла. Сердце ее бешено колотилось, и она еще долго не могла уснуть. А потом до самого утра ей снились непристойные картинки из романа Клеланда.
* * *
-Барыня ж велели топить, - горячилась Евдокия, но кухонный мужик Антип с досадой отмахивался от нее.
-У меня и тут работы полно, кака еще баня! Сама топи, вон гладкая какая вымахала. С таким задом пахать на тебе можно.
Мужик игриво хлопнул девку по пышным ягодицам. Но это был не барин, так что Евдокия резко ударила его в ответ по рукам.
-А ну, не балуй! Барину расскажу все, понял? Ты что, не знаешь, что я при госпоже Мари? Сейчас пойду ей книжку дочитывать.
Разговор происходил на кухне, где священнодействовали две пожилые толстые поварихи. Им помогала некрасивая рябая девка Агафья, которую временно взяли из деревни вместо Евдокии: молодой барин так распределил работу между домашней челядью, которую сократил вдвое против прежнего, чтобы никто не простаивал без дела.
-Конечно, при старом барине Петре Ильиче легче было, - вздыхали бабы. - Говорили, и себе что-то перепадало, и никакой строгости. Но опять же попробуй свое получи! Вечно у него шаром покати. Ключница ворует, управляющий ворует, мужики пьяные. Попробуй так у его сыночка побалуй! Только посмотрит из-под бровей - уже душа в пятки уходит. И кричать ему не надо, не то что плетью кого-то пороть. Рассказывали давеча...
Они прекратили работу и принялись обсуждать деревенские сплетни, но тут во дворе раздался стук копыт.
-Барин с полей приехали! - мигом разнеслась весть по дому.
Молнией выскочил во двор конюх, схватив жеребца под уздцы. Барин спешился. Навстречу ему уже спешила Агафья с двумя ковшами. В одном была вода, и он с наслаждением умылся. Потом что-то вспомнил и крикнул ключницу:
-Пелагея!
Та мгновенно словно выросла из-под земли. Барин достал из кармана листок бумаги и передал ей.
-Сходишь к кузнецу, пусть по этому чертежу сделает умывальник. Надоело мне из ковшика.
Барин взял у Агафьи второй ковш, полный холодного, из погреба, кваса и с наслаждением осушил весь. Прошел на кухню и несколько минут наблюдал за деловитой суетой поварих. До полусмерти напугал их строгим замечанием, что срезают слишком толстую кожуру с картошки, после чего обратил внимание на все еще продолжающийся спор Евдокии с кухонным мужиком.
-Антипка! - грозно рявкнул барин, и тот испуганно подбежал. - Мне послышалось, что ты отказываешься топить баню?
-Нет, барин, истоплю, конечно. Это она, дура-девка, не понимает. Говорю, мол, и туда и сюда надобно успеть...
-Хватит! - остановил его Николай. - Еще раз такое услышу, сразу отправишься на поля работать. Ступай, топи!
Мужик рысью метнулся из кухни, а Евдокия торжествующе улыбнулась и отправилась к госпоже. Почти до полудня девушка дочитывала Мари "Фанни". Под конец книги у юной крестьянки начала уже кружиться голова.
-Ох, и блудница эта Фанни! - вздохнула Евдокия, закончив чтение. - Как же такую парень-то простил!
-Я ж тебе говорила: в жизни чего только не бывает! - засмеялась Мари. - А ты еще слишком молода. Спасибо, Дуня, ты очень хорошо читала. Теперь проводи меня к Натали, а сама отдохни немного. Я тебя позже позову.
-А я думала, вы еще спите, раз не захотели завтракать! - засмеялась хозяйка при виде кузины. - Наконец-то мы спокойно поболтаем. Николай Петрович снова на поля уехал, велел его к обеду не ждать.
-После такого ужина завтракать уже не хотелось, - улыбнулась Мари. - А ваша Дуня очень хорошо читает.
-Надо же! - удивилась Натали. - Понятия не имела, что она грамотна. Ладно, бог с ней, с этой крестьянкой. Расскажите лучше про ваше путешествие в Европу. Мы тоже скоро во Францию собираемся.
-О, Париж! - с восхищением произнесла Мари и принялась оживленно рассказывать.
Натали жадно слушала истории про Елисейские Поля, Лувр, Нотр дам де Пари, встречу с писателем Г*** и художником Д***.
-Он даже написал мой портрет! - с гордостью похвасталась Мари. - Будете у нас в Петербурге, увидите. И еще кое-что... Стиве я этого не показывала. Представляете, Д*** предложил мне позировать ему обнаженной!
-Какой нахал! - возмутилась Натали. - Ему что, не хватает этих продажных натурщиц!
-Значит, не хватает! - лукаво улыбнулась кузина. - Неужели вы думаете, что я отказалась позировать такой знаменитости? Это же такая честь! Д*** задумал изобразить меня в образе Данаи. Ох, как я старалась! Изгибалась по-всякому, глазки ему строила. Видели бы вы этого бедняжку, когда он меня писал! Просил и так, и этак повернуться. Семь потов с него сошло, весь раскраснелся. Я ведь не какая-то девка-простолюдинка! В общем, поиграла со знаменитым Д***! Знаете, как меня это завело! Я всегда прямо сатанею, когда на меня голую мужчина смотрит, пусть даже это Стива. Жаль, толку от него мало. Уже под шестьдесят моему старичку, и настоящим мужчиной он бывает только по большим праздникам. Приходится постоянно кого-то находить другого. Нет, нет, не останавливайте меня, Натали! А я умру, если не расскажу это кому-нибудь. Такое приключение! У меня их много там было, но это особенное. От Д*** я поехала к князю Р., там меня ждал Стива. После такого сеанса я готова была на него наброситься прямо при гостях. Но, сами понимаете, нельзя! Сказала Стиве, что голова болит, предложила вернуться в отель. Но он как только карты увидит, уже никуда его не увести. Спокойно говорит: "Поезжайте одна, душенька, отдохните. Глафира о вас позаботится. А я позже буду". А у Р. мне представили одну семейную пару. Кто они, я вам не назову - вы ж тоже в Париж собираетесь. Пусть будут Жан и Жанна. Приятные, симпатичные люди, типичные французы. Обоим лет по тридцать. Жанна сказала, что у нее есть отличное лекарство от головной боли, предложила поехать к ним. И я согласилась. Мне предложили там какого-то вина. Сразу голова закружилась, стало так легко. Блаженство неописуемое. И вот Жанна прошептала мне, что они с супругом очень любят, когда за ними подглядывают. Это их очень заводит. Но если я не хочу смотреть - ничего страшного. Ну что же вы подскочили, Натали! Сидите и слушайте дальше. Вы так мило краснеете! Что вы смущаетесь, это же жизнь. Разумеется, я не отказалась от такого зрелища. Прошла в спальню и встала за портьерой. Они сделали вид, что меня нет. Натали, это было что-то неописуемое! Такие страсти! Я и не представляла, что такое возможно. У меня сразу все между ног намокло. Господи, Натали, посмотрите на себя в зеркало. Можно подумать, у вас жар! В общем, я сама не поняла, когда вышла из-за портьеры, разделась догола и легла рядом с Жаном и Жанной. Они этого словно ждали. Все, все, Натали, до подробностей доходить не стану, раз это вас так смущает. Только скажу, что женщина ласкала меня языком. Ах, это было неописуемо! Мужчина при этом пристроился ко мне сзади... Вы понимаете?
-Мари, больше ни слова! - взмолилась Натали. - Извините, меня сейчас стошнит!
Лицо ее пылало. Она закрыла его руками и молчала несколько минут.
-Пойдемте лучше обедать, - тихо предложила она, придя в себя. - Мари, очень прошу: я честно выслушала эту мерзкую историю, и больше не хочу ни одной. Обещаете?
-Больше ни слова на эту тему! - торжественно заявила гостья.
В этот момент появилась Пелагея и сообщила, что стол накрыт. За обедом Мари непринужденно шутила. Хозяйка, довольная, что неприятная тема разговора исчерпана, сразу повеселела. Натали увлеченно рассказывала кузине, что муж собирается строить новый дом - из камня. В середине обеда подъехал и сам Николай. Поэтому за столом сидели долго - разговорам опять не было конца. Несколько раз хозяин и гостья обменивались быстрыми взглядами, словно изучая друг друга. Мари, к величайшему удивлению кузины, даже выпила пару стопок водки вместе с Николаем. В глазах гостьи сразу запрыгали шаловливые чертики.
После обеда она кликнул Евдокию, и обе отправились в боковую пристройку к дому. Там была оборудована баня.
-Ого! - удивилась Мари, зайдя в предбанник.
Здесь оказалось просторно и на редкость чисто и уютно. Матовое оконное стекло отлично пропускало свет и в то же время надежно защищало от нескромных взглядов с улицы. Приятно благоухали развешанные по углам свежие сосновые ветки. Евдокия закрыла дверь на крючок и помогла раздеться барыне. Быстро разоблачилась сама и провела госпожу в следующее отделение. Там стояли две бочки с холодной водой, которую Антип только недавно наносил из колодца, и чан с кипятком. Но женщины сразу отправились в парную. Здесь царил полумрак: свет проникал лишь через небольшое оконце под потолком. Евдокия умело, небольшими порциями подкидывала на раскаленные камни горячую воду, смешанную с квасом, и помещение наполнилось ароматным жгучим паром, вкусно пахнущим хлебом.
-Ой, хорошо-то как! - воскликнула Мари. - У нас в Петербурге совсем не то. А в Европе, представляешь, Дуня, совсем не моются! Знатные господа, а смердят, как простолюдины. Я долго не могла к этому привыкнуть.
-Ишь, ты, а еще заграница! - удивилась Евдокия. - Как их только не тошнит друг от дружки. Ложитесь на полок, барыня. Здесь у нас не Европы!
Она достала из кадушки два мокрых веника - березовый и дубовый - и принялась умело хлестать Мари. Время от времени останавливалась, чтобы поддать пару. Изнеженное белое тело госпожи быстро покраснело, но она стоически терпела. В конце концов Мари не выдержала и выскочила из парной. Евдокия быстро вышла следом и окатила барыню ушатом ледяной воды.
-Ух, здорово! - воскликнула Мари.
-Теперь еще на минутку зайдите в парную, а потом полежите, отойдите, - посоветовала Евдокия.
Затем девушка вернулась в парную сама и, держа во рту крестик, принялась исступленно хлестать себя. Мари долго приходила в себя, лежа на лавке в предбаннике. Каждая клеточка тела будто стала свободнее дышать. Вскоре появилась раскрасневшаяся Евдокия и устроилась на другой лавке. От ее юного пышного тела поднимался пар.
-Ты мастерица, - похвалила ее Мари. - Давно мне не было так хорошо.
После еще двух заходов в парную они напились холодного пива и отправились мыться. Евдокия тщательно намыливала госпожу, лежавшую на скамье, уже не стесняясь касаться самых потаенных мест. От пива, которое после парной сразу ударило в голову, на душе стало очень хорошо. Девушке становились все приятнее ее обязанности. Окатив барыню теплой водой, Евдокия быстро помылась сама. Мари внимательно смотрела на служанку. От пристального взгляда голубых глаз Евдокии вдруг стало немного не по себе.
-Ты плохо умеешь обращаться со своим телом, - ласково заметила госпожа. - Я тебя научу. Ложись!
Евдокия послушно улеглась спиной на лавку и ощутила мягкие прикосновения рук, раздвигавших ей бедра. Еще сильнее зашумело в голове, и теперь уже не только от пива. Девушка не смогла и не захотела сопротивляться. От ласкового прикосновения все ее существо вздрогнуло. Евдокия прикрыла глаза, обмякла и прислушивалась к новым для себя ощущениям. Мягкие умелые пальцы нежно играли с ее плотью, и она чувствовала, как внизу у нее все набухает и становится мокрым, а бедра сами собой раздвигаются все шире.
Евдокия испуганно ахнула, когда пальцы неожиданно сменились языком, но это оказалось еще приятнее. Ее рука сама собой потянулась к госпоже и оказалась у той между бедер. По сладостному вздоху Евдокия поняла, что ее там давно ждали. Сердце девушки готово было выскочить из груди. Осмелев, она продолжила гладить Мари. В конце концов, госпожа легла на ту же лавку, просунув одну ногу под колено девушки, а другую положив ей на грудь. Теперь они лежали крест накрест, немного напоминая карточную даму. Молодые женщины тесно сомкнулись и неистово заскользили друг по другу, словно намыленные...
* * *
Барин отдал очередные распоряжения слугам и вошел к жене.
-Душа моя, а почему вы не захотели составить компанию кузине?
-Nicola, я же недавно была в бане. Меня ужасно разморило после обеда, я хочу спать. Надеюсь, вы не возражаете?
Николай пожал плечами и вышел из спальни. Что ж, все получилось: за обедом он ухитрился незаметно подсыпать жене снотворное в чай. Барин усмехнулся и уверенно зашагал в секретный чулан. Челяди входить туда воспрещалось. Что там хранит барин, никому знать не полагалось. Однако на всякий случай Николай однажды обмолвился при Пелагее, будто бы держит в чулане всякие яды: хочет травить лисиц и волков. "Только в повязке можно работать, а то сам помрешь!" - притворно посетовал он. Этого оказалось достаточно, чтобы прислуга обходила чулан десятой дорогой.
Барин отпер дверь ключом и вошел в помещение. У стенки, общей с баней, располагался небольшой столик с табуреткой. Это была гордость Николая: он сам спроектировал и собрал хитроумное устройство, только линзы и другие стекла заказал в городе, где мастер идеально отшлифовал их по его чертежам. В предбаннике и в помещении для мытья в стены были вставлены трубочки, замаскированные под сучки и совершенно незаметные изнутри. Сложная оптическая система давала прекрасное изображение на двух небольших экранах, на которых во всех подробностях отображалось происходящее в бане. Только в парной изобретательный помещик ничего не устанавливал, зная, что оптика все равно бы там запотела.
Это устройство он соорудил после смерти отца, когда поправил хозяйство, разбогател и смог принимать гостей. Он с большим интересом наблюдал за их женами и служанками, если они пользовались его баней. Мальчиком он немного учился живописи, и теперь нередко прямо с экрана набрасывал неплохие этюды с обнаженными женщинами. Конечно, далеко не все из них были достойны подобного увековечения, но около полутора десятков готовых листов лежали в папке на столе.
Теперь Николай с удовольствием изучал утонченное тело кузины и более грубое, но пышное и не менее притягательное Евдокии. Попробовал сделать эскизы, но не мог сосредоточиться: слишком уж захватывающие вещи происходили на экране.
-Ну и ну! - тихо сказал он сам себе. - Что творят милые женщины! Это становится очень любопытным.
Николай выбрался из своего укрытия и вновь запер его. Через пару минут он стоял у двери в баню. Немного подумал, затем решился и легко откинул крючок вставленным в щель ножом. На цыпочках прошел по предбаннику и резко открыл следующую дверь.
-Ах, сквернавка, как ты посмела так обращаться с госпожой!
Евдокия подпрыгнула с лавки и присела на корточки спиной к барину, прикрыв зад веником. Плечи ее затряслись от рыданий. Мари так и осталась лежать с раздвинутыми ногами, демонстрируя кузену наготу без единого волоска. Женщина все еще находилась в угаре и, не обращая внимания на мужчину, начала быстро ласкать свою плоть пальцами. Через несколько мгновений она застонала в блаженстве, катаясь по лавке. Немного полежав, пришла в себя и спокойно села, даже не прикрывшись ладонью и не сомкнув ног. Николай неподвижно стоял рядом, словно памятник, и тяжело дышал.
-А вас не учили, кузен, что к обнаженным дамам врываться неприлично? - с лукавой улыбкой спросила Мари. - Или вы в деревне совсем одичали?
-Вы забыли закрыться на крючок, и я думал, что вы уже закончили, - спокойно солгал Николай. - Думаю, Степану Степанычу будет очень интересно узнать, что его жена стала лесбиянкой, мотаясь по заграницам. К тому же, вижу, не очень-то смутил вас. Я даже свою Натали не созерцал в столь откровенной позе, она очень стыдлива.
-Какие поспешные выводы, кузен, - поморщилась Мари. - Лесбиянкой! Это просто пикантное дополнение, не более того. В Европе сейчас такое модно. Вы же сами давали мне книжку Клеланда, вот я и решила попробовать и ничуть не жалею.
Она встала, повернулась спиной к Николаю, широко расставила ноги и наклонилась.
-Хороша игрушка? Любуйтесь, мне не жалко! Мы оба знаем, что вы ничего не скажете Стиве.
Мужчина мягко хлопнул Мари по ягодицам, нежно пощекотал между бедер и повернулся к все еще рыдающей Евдокии.
-Видишь, развратница, до чего ты довела госпожу! Опоила? Она уже заговаривается. Сегодня же отправлю тебя на скотный двор, а перед тем велю высечь во дворе прямо так, голую.
-Барин, помилуйте!
Евдокия отбросила веник, повернулась к Николаю, встала на колени и стала целовать ноги. Он улыбался и не сводил глаз с ее пышного зада: это было живое тело, а не изображение в стекле.
Барин совершенно не сердился и не слушал бессвязное бормотание девушки.
-Хорошо! - отозвался он наконец. - Возможно, я прощу тебя, если будешь послушной. Раздень меня!
Евдокия подскочила и мгновенно исполнила приказание. Она впервые в жизни увидела мужское естество в таком положении - высящееся могучим утесом. Девушка даже зажмурилась от страха.
-Мой! - приказал барин.
Евдокия, испуганно косясь на барина, набрала в ковш теплой воды и принялась поливать живой утес. Потом зажмурилась и принялась с опаской намыливать его. Барин крякнул от удовольствия, когда мягкие девичьи пальцы заколдовали с его орудием, и нежно погладил Евдокию по плечу. Мари, словно завороженная, наблюдала за этим "таинством".
-О, кузен! - восхищенно произнесла она. - Вот так штуковина! Сколько я их испробовала, но такого великана еще не видела! Как я поняла, Натали не очень-то охотно пользуется этим добром! - Мари хихикнула. - Извините, но я сразу поняла, что она холодна, как ледышка. Да я и не ожидала другого. Сколько ее помню, всегда она уходила от разговоров на эту тему. Как я вас понимаю, Николай Петрович! Из-за глупенькой ледышки Натали вы ищете приключений, загнав бедных женщин в угол. Впрочем, перед вами я сколько угодно готова стоять в этом углу - в любой позиции! От моего Стивы мало толку.
Последние слова дались ей с трудом. Мари тяжело задышала, приблизилась к Николаю и присела на корточки, мягко отстранив Евдокию.
-Господи, какое же это чудо природы!
Крестьянка испуганно заморгала, когда "чудо" вдруг оказалось во рту госпожи. Однако потом Евдокия уже не могла оторваться от дивного зрелища. Она широко раскрыла глаза, не сводя их с господ, а в руках ее так и остались мыло и ковшик.
-Давай и ты! - шепнула ей Мари. - Не бойся, Дуня! Тогда барин точно больше не будет сердиться.
Евдокия, вся дрожа, вновь зажмурилась, широко открыла рот и обхватила вершину живого утеса губами. Начала она несмело, но затем вошла во вкус, ускоряя движения губ, и барин удовлетворенно закряхтел. Вновь взялась за дело и Мари, теперь их губы и языки часто сталкивались. Николай, тяжело дыша, обнимал обеих женщин за плечи и плотно прижимал к себе.
-Пока хватит, - вдруг попросил он. - Дунька, ложись на пол.
Девушка послушалась. Она до сих пор дрожала. Барин потискал ее большие груди, раздвинул ноги и внимательно рассмотрел разбухший девичий тайник. Пощекотав его пальцами, он устроился сверху, опираясь на руки. Евдокия в который уже раз испуганно зажмурилась, увидев, что огромное орудие приближается к ней. Вот оно коснулось ее тела, по которому побежали мурашки. Николай было дернулся, но обнаружил, что его сдерживает какое-то препятствие. Из глаз Евдокии в тот же миг хлынули горькие слезы.
-Э, да ты еще девка! - удивился барин. - Ладно, не реви, ты ей и останешься. Надо было предупредить.
Он не стал ломиться в запертые ворота. Утес превратился в челн, который поплыл по настоящему озеру, не ныряя в него. Быстро пересохли девичьи слезы, зато на другой стороне тела началось настоящее половодье. А челн все плавал взад-вперед по поверхности, ускоряя и ускоряя свой бег. Барин обхватил девушку за бедра и нежно поглаживал их.
Мари, как завороженная, наблюдала за ними. Но затем вышла из оцепенения и села на корточки над Евдокией, расставив ноги и повернув к девушке свою аристократическую попку. Одной рукой она обняла кузена и стала жадно целовать его в губы. Другой схватила грудь девушки и начала щекотать себя снизу отвердевшим соском.
Евдокия, словно в дурмане, взялась за ее упругие ягодицы, погладила их, приподняла голову и примкнула устами между бедер своей соблазнительницы, проникая языком в самые недра. Через несколько мгновений Мари громко застонала от блаженства, покачиваясь над девушкой. Николай вдруг зарычал, и Евдокия почувствовала, как в ее подбородок что-то ударило. От неожиданности она опустила голову и увидела, как из барского орудия бьет фонтан мутной жидкости прямо на нее, распространяя незнакомый запах, от которого закружилась голова. Господа медленно поднялись и сели на лавку. Волшебство закончилось. Евдокия заметила, что могучий мужской утес сразу утратил всю свою силу и повис, как тряпка. Ну, такое-то она видела у мальчишек и теперь глупо хихикнула.
-Смеешься? - улыбнулся барин, и девушка наконец-то поняла, что он не сердится. - А ну, бабы, попарьте-ка меня теперь от души!
-Кузен! - укоризненно заметила Мари.
-Маша, не придирайся к словам, - хмыкнул Николай. - Айда в парную. Дунька тебя научит саму управляться с веником.
-Ой, как интересно - Маша! - засмеялась Мари. - Только няня меня так называла в детстве. А мне теперь можно величать вас Коля?
-Еще как! И даже не вас, а тебя! Но, сама понимаешь, не прилюдно.
Они громко засмеялись и отправились в парную, кликнув с собой Евдокию. Действительно, Маша быстро научилась управляться с веником. Вдвоем с Дуней они до изнеможения хлестали сильное и крепкое тело барина.
-Поддай еще, Дунька! - постоянно кричал он.
В конце концов обе женщины сбежали, не вытерпев жара, а Николай еще долго парился. Появился весь красный и в березовых листьях, веселый и шумный. Евдокия подскочила к господину и окатила его двумя ведрами холодной воды.
-Хорошо! - рявкнул он. - Ай да Дунька!
Легко, словно перышко, он подбросил девушку, поцеловал груди и отпустил. Обнял кузину и впился ей в губы. Через минуту снова вернулся в парную. Когда вышел в следующий раз, Дуня подала ему ковш с пивом. Барин выпил, крякнул и сел на лавку. Маша тут же устроилась на мужском колене и со смехом принялась играть с мягкой плотью кузена. Николай хлопнул ладонью по другому колену, и Евдокия мгновенно поняла намек. Она уселась напротив госпожи, с удовольствием ощущая приятное прикосновение к ягодицам крепкой волосатой ноги. Барин тут же схватил девку за пышный зад и с удовольствием помял его. Дуня ласково посмотрела ему в глаза и, совсем осмелев, обняла господина за шею и нежно прильнула к его волосатой груди. Николай улыбнулся и погладил ее по спине.
-Госпожа, а что с вами было? - поинтересовалась девушка, повернув голову к Мари. - Я могу такое же испытывать?
-Бедное дитя, ты еще так невинна! - засмеялась Маша. - Ты просто не успела, это мы с барином опытные. Хорошо, попробую и тебе доставить такое же удовольствие.
Она обняла девушку и крепко поцеловала в губы. Им сразу стало тесно и неудобно на мужских коленях, и они улеглись на пол, лаская друг друга пальцами. Мари устроилась на спине, положив на себя сверху Евдокию. Женские тела сомкнулись, груди переплелись. Мари раздвинула бедра Дуни и принялась жадно ощупывать и гладить влажную долину между ними.
Николай осторожно подошел к женщинам сзади и несколько минут любовался диковинным зрелищем. Затем встал на колени и коснулся вершиной вновь ожившего утеса девичьего тайника, вызвав страстный вздох у Евдокии. Мари схватилась за это орудие и начала водить туда-сюда по расщелине, но потом переправила чуть выше, где между плотных полушарий открылась темная впадинка. Николай с силой протолкнул туда живой кол. Евдокия взвизгнула, однако боль тут же прошла. Девушка ощутила приятное блаженство, когда барин заработал внутри нее, а госпожа продолжила свои утонченные ласки снаружи. И вот, наконец, по всему телу побежала волна наслаждения, радости и счастья, и Евдокия закричала, не думая, что ее могут услышать снаружи.
Николай приподнялся на руках и выпустил девушку из-под себя.
-Спасибо! - прошептала она и принялась целовать господам руки. - Господи, барин, как хорошо-то мне было! Я и не знала, что это такое...
Обессиленная, она села прямо на пол. Мари, мутными глазами глядя на Николая, сама схватила ковшик и выплеснула теплую воду на мужское достоинство.
-Коля! - проговорила она, стиснув зубы. - Скорее!
Барин навалился сверху на кузину и мгновенно вонзился в нее. Они крепко обнялись и бешено задергались, пока не заклокотал мужской вулкан внутри женщины. Хрип Николая слился с блаженным стоном Мари, а Евдокия, завидуя им, даже пожалела, что барин оставил ее девушкой...
* * *
Через две недели настала пора прощаться. Натали и Мари долго целовались, девочки дружно махали гостье руками. А она даже вытерла платочком набежавшую слезу.
-Непременно, непременно приезжайте! - крикнула она из коляски. - Я и Стива будем очень рады!
Кучер лениво хлестнул лошадей, и вскоре экипаж исчез из виду в дорожной пыли. Хозяева вернулись в дом, и Николай отправился в свой кабинет. Развернул записку, переданную вчера Машей: "Будете в Париже, непременно навестите князя Р. Я напишу ему, он познакомит тебя с одной супружеской парой. Они большие оригиналы, тебе будет интересно. Крепко целую! Маша. P.S. Натали я коротко рассказывала о своем приключении с ними, но их имен она не знает. P.P.S. Еще и еще много раз целую!" Николай улыбнулся и со вздохом вспомнил, как накануне по-настоящему прощался с кузиной. Натали не имела ничего против того, чтобы он еще раз показал Мари свои владения. Гостья умела ездить верхом, так что они с Николаем ускакали вдвоем, без прислуги. А потом на глухой поляне у озера со звериной страстью долго отдавались друг другу. Когда собирались обратно, Маша горько расплакалась.
-Как же мне будет не хватать тебя, Коля! - слезы потоком лились из ее глаз. - Господи, я бы все на свете отдала, лишь бы поменяться местами с Натали! Не нужны мне ни Петербург, ни Стивино высокое положение при дворе! Все, все променяла бы на то, чтобы жить в деревне с таким мужчиной! Коленька!
Что он мог сказать ей? Ничего! Они еще долго целовались на поляне, а потом медленно поехали обратно.
-Барин! - тихий голос отвлек его от приятных воспоминаний.
-Чего тебе, Дунька? - недовольно спросил он. - Почему без стука вошла?
-Я стучала, - робко ответила девушка. - Вы ничего не сказали, только кивнули. Дверь-то открыта была.
-Говори, зачем пришла, - голос его прозвучал недовольно.
-Барин, госпожа Мари уехала. Мне теперь как, в деревню возвращаться? Вы ж Агафью взяли за столом-то прислуживать.
-А ты сама как бы хотела?
-Воля ваша, барин! - вздохнула Евдокия.
-Моя воля такова: ответь, где тебе самой лучше будет?
-Аль вы не знаете барин? - голос девушки задрожал, и она медленно приблизилась к господину. - Не гоните из дома. Я все буду делать: и за столом прислуживать, и стирать, и за детьми глядеть. Лишь бы подле вас!