Аннотация: 4 (из 5) место в конкурсе исторического детектива (2019). Проходные персонажи повести " "Горечь зёрен"" и рассказа " "Драма на водах"". См. также: " Конкурсная версия" (автор и персонажи под псевдонимами).
В случившееся невозможно было поверить... Всего лишь час назад разговаривали как ни в чем не бывало - и вот перед беглецами распластавшийся на каменистой почве в двух саженях от стены обезображенный труп в луже крови. Несколько минут все крестились и шептали молитвы. Однако их прервал взволнованный мужской голос:
- Дамы и господа, боюсь, злой рок здесь ни при чем. Рад был бы ошибиться, но, похоже, несчастному случаю способствовала чья-то недобрая воля...
И Глеб Бежин надолго задумался, вспоминая пережитое за последние два дня. Кто и зачем мог пойти на преступление?..
*
Неладное Глеб почувствовал к вечеру. Вокруг простирались те же хмурые серые воды Балтийского моря, что и при спешном отъезде из Петербурга. Но облака опускались все ниже и постепенно превращались в свинцовые тучи. Граф Сергей Хвостов (Глеб слышал, что тот заядлый яхтсмен), пытался давать на немецком советы хозяину суденышка. Но хозяин (он же капитан) не слушал пассажира.
Норд-вест усиливался с каждой минутой, и на палубе оставаться становилось все неприятнее. Пассажиры постарше - граф Хвостов с женой Луизой и князья Павел и Анна Румянцевы - спустились в трюм. Но Даша не отходила от Глеба ни на шаг и вскоре начала дрожать и стучать зубами. Глеб накинул на молодую жену поверх пальто свою офицерскую шинель с давно споротыми погонами.
- Глебушка, мне почему-то страшно, - шепнула Даша. - Слава богу, матушка твоя с сестрицами уже на месте.
- Все образуется, - бодро ответил Глеб. - Мы тоже завтра-послезавтра доберемся до Стокгольма...
А сам прислушивался к шуму двигателя: ровный рокот временами переходил в захлебывающееся кудахтанье. На корме кутался в плащ коренастый Георгий Путилов - бывший сослуживец Глеба. Путилов внимательно смотрел то на след в кильватере, то в небо. Потом приблизился к молодоженам и глухо произнес:
- Pardon, сударыня, вы не страдаете морской болезнью? Похоже, нас ждет изрядная трепка, господин поручик. Хозяин с матросами показались мне весьма озабоченными.
- Дизель, слышу, забарахлил, - откликнулся Глеб. - Надеюсь, его все же исправят. Жорж, я вас прошу... Какой я теперь поручик?
Путилов нахмурился, покосился на Дашу и тихо заговорил:
- Je dois vous dire un secret trеs important... (1)
- Georges, vous n'avez pas а continuer, - мягко прервала его Даша. - Je comprends le franсais. (2)
Ошеломленный неожиданной отповедью Жорж тут же замолчал. Мгновение спустя злополучный двигатель окончательно заглох. В ту же секунду катер подхватило порывом штормового ветра, словно скорлупку. Вокруг все засвистело и заревело...
Примечания:
(1) Я должен сообщить вам очень важную тайну (франц.).
(2) Жорж, вам не нужно продолжать. Я понимаю по-французски (франц.).
*
Каким-то чудом у команды получалось держать курс по ветру. А пассажиров привязали к бортам и леерам. В кромешной темноте постоянно раздавались резкие возгласы хозяина на шведском, но часа через три-четыре после начала шторма они вдруг прекратились. Сквозь завывание бури Глеб время от времени слышал Дашу - она молилась. И мысленно проклинал себя: зачем послушал князя Румянцева и согласился бежать на таком хрупком суденышке? Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной... Могли бы дождаться с Дашей и другой оказии. Или это судьба? Захотел отсидеться в сторонке, бежать от братоубийственной войны - получи разгул стихии. На барометр перед отъездом глянуть не удосужился... Ладно, ему-то не привыкать смотреть в глаза старухе с косой. Но вот Даша... Бедняжке всего восемнадцать. Обещал защищать ее всю жизнь...
Ближе к утру ветер стих, но совсем немного. Едва забрезжил рассвет, Глеб увидел неизвестную землю - катер стремительно несло к ней. Сердце сразу упало куда-то в пятки. Граф Хвостов громко и скверно выругался. Даже матрос за штурвалом на мгновение обернулся на темпераментного пассажира. Несмотря ни на что, рулевой крепко держался за рукоятки. А вот его напарника и хозяина ночью, похоже, смыло за борт.
- Господи, спаси нас и сохрани! - только и успел выкрикнуть Глеб, забывший, когда в последний раз обращался к всевышнему.
Раздался страшный треск, и катер мгновенно остановился. Борта после толчка завибрировали, но уцелели. А вот штурвал и рулевой мгновенно исчезли в пелене брызг. Волны тут же принялись яростно окатывать семерку пассажиров и с силой бить по застрявшему на мели судну. Но Глеб за несколько минут сумел справиться с морскими узлами. Затем отвязал Дашу и, держа жену в руках, прыгнул за борт. Их тут же сбило с ног и с силой швырнуло на песчаный берег. Однако обошлось без увечий, и Даша через мгновение отбежала прочь. Глеб ринулся обратно к катеру, помогая освободиться от пут товарищам. Оказалось, и Луиза уже ловко расправилась с узлами и теперь колдовала над путами мужа. Еще немного усилий - и через четверть часа промокшие до костей семь пассажиров стучали зубами на берегу.
- О, несчастный! Какой ужас! - послышались женские восклицания.
Неподалеку от воды на песке лежали три чугунные пушки. Рядом с ними распластался матрос с разбитой головой - в руках он по-прежнему сжимал штурвал. Очевидно, при крушении механизм выломало, и моряка швырнуло на берег - как раз головой об чугун.
Глеб склонился к рулевому и, выпрямившись, перекрестился. Несчастный уже не дышал. Глеб осмотрел орудия, пристально вгляделся в клеймо и сообщил:
- Дамы и господа, это гладкоствольные бомбические орудия производства Александровского завода 1860 года. Вероятно, ранее они находились на борту русского винтового клипера "Всадник". Он потерпел крушение у шведского острова Готска-Сандён в августе 1864 года. Выходит, пушки лежат здесь уже пятьдесят четыре года. Значит, нас сильно отнесло штормом к югу.
- Всегда завидовал вашей феноменальной памяти, господин Бежин, - с уважением произнес князь Румянцев. - Помнится, даже при дворе однажды заинтересовал их императорские величества историей о ваших редких способностях. Полагаю, вам что-то известно и о самом острове?
- Князь, в ширину он максимум шесть верст, а в длину девять, - сообщил Глеб. - С девятого года часть острова отведена под национальный парк. Немногочисленное население, кажется, практически покинуло Готска-Сандён. Но мы наверняка сможем получить помощь от работников маяка. У них должно быть регулярное сообщение с островом Готланд. Тот расположен верстах в сорока к югу. Ближайший порт в материковой части Швеции - Нюнесхамн. До него девяносто пять верст к северо-западу.
- В первую очередь следует позаботиться о каком-нибудь пристанище и обогреться, - заметил граф Хвостов и закашлял. - Иначе по пути к маяку нас свалит горячка...
Наскоро забросав покойного песком, путешественники двинулись в путь. Шли медленно: княгиня Анна и Путилов прихрамывали из-за ушибов. Не без труда преодолев раскисший пляж, путешественники поднялись по высокому берегу и ступили на опушку леса. Шагая по опавшей листве и хвое среди сосен и берез, они вскоре вышли на заросшую дорогу.
Та привела их к небольшому пустующему селению на поляне. После пожара там уцелел лишь один дом, покинутый, очевидно, несколько лет назад. На пепелищах и огородах господствовали засохшие стебли репейника, крапивы, полыни и прочего бурьяна. Но в сарае еще оставалось немного дров, а в лесу хватало валежника. Глеб с Жоржем затопили печь, и помещение постепенно начало наполняться теплом.
По предложению Глеба мужчины вернулись к разбитому катеру. Пришлось вновь лезть в ледяную воду вслед за серыми тюленями - те моментально ринулись в родную стихию при виде людей. За два с лишним часа работы удалось разыскать часть своего багажа, а также инструмента и припасов судна. Путилов поначалу выглядел весьма расстроенным и мало участвовал в спасении имущества, зато заглядывал в каждый уголок трюма. Но потом, закинув в котомку старый зонт, приободрился и бодро помогал товарищам.
На обратном пути Хвостов и Румянцев с рюкзаками и котомками обогнали Глеба и Жоржа - те тащили за собой несколько мешков волоком на парусине. Путилов между делом негромко поинтересовался:
- Откуда ваша очаровательная Долли знает французский, господин Бежин? Я слышал от князя, что она простая крестьянка. Вы в поисках заработка вступили в большевистский продотряд и познакомились с ней в деревне с месяц назад, не так ли?
- Не простая, Жорж, - ответил Глеб, - а лучшая в мире. Можно сказать, сразу был сражен ее взглядом - хотя тогда она горько рыдала по родным. Ее семья полностью погибла. Но это долгая история. А Даша три года прислуживала дочерям помещика Липова. Многому тогда научилась.
Когда промокшие уже до мозга костей мужчины вернулись в дом, женщины встречали их в крестьянской одежде - правда, весьма потрепанной. Оказалось, Даша нашла на чердаке сундук со старьем. Мужчины наконец-то тоже с наслаждением облачились в сухое, хотя высокому Глебу даже самые большие штаны и рубаха оказались коротковаты.
Дом уже прогрелся, а на столе красовался чугунок с мелкой печеной картошкой - Даша и Луиза смогли накопать немного на заброшенном огороде. Тут же пошли в ход припасы с катера, и вскоре путешественники расположились за столом. Граф Хвостов окинул взглядом компанию и вдруг расхохотался.
- Прошу извинить меня, господа, - еле произнес он, давясь от смеха. - Но мы превратились в весьма живописное сборище оборванцев... Ни на одном карнавале ничего подобного не видывал...
Вслед за графом засмеялись все. Путилов разыскал на лодке чудом не разбившуюся при крушении бутылку водки на целый штоф, и теперь она пришлась весьма кстати. Женщины тоже с удовольствием выпили. А Луиза так лихо опрокинула в себя содержимое стакана, что граф Хвостов с неодобрением покосился на жену. Та в ответ подмигнула ему и вдруг запела чистым красивым голосом:
Так по земной пустыне,
Так по земной пустыне,
Кинув земную пажить
И сторонясь жилья,
Нищенствуют и княжат,
Нищенствуют и княжат -
Каторжные княгини,
Каторжные князья.
Вот и сошлись дороги,
Вот и сошлись дороги,
Вот мы и сшиблись клином.
Темен, ох, темен час.
Это не я с тобою,
Это не я с тобою, -
Это беда с бедою
Каторжная - сошлась. (Примечание. Стихи М.Цветаевой, 1916 г.)
После аплодисментов князь Румянцев с горечью заметил:
- Каторжная беда - еще полбеды. А нас с Анютой большевики точно шлепнули бы, как всю императорскую фамилию. Царедворцы как-никак... Вы-то, господин Бежин, могли при желании сделать блестящую карьеру у красных через продотряд. Уже к власти их приспособились: гражданский брак с Долли оформили, как декретом Совета народных комиссаров установлено. А за вас, Серж, глядишь, Кляйнзак замолвил бы словечко... Он теперь у большевиков в большой силе.
- Поль, прошу вас, - сморщился граф Хвостов. - Увлечение покойной Эльзы большевизмом и помощь Кляйнзаку - не более чем эпизод, каприз художника...
- Князь, стоит ли бередить раны? - вздохнул Глеб. - Моя позиция вам хорошо известна: мне претит проливать кровь соотечественников. Ни за красных, ни за белых я воевать не собирался. И довольно уже о политике. У нас пока более насущные задачи. Мы немного восстановили силы, насытились. Полагаю, мы с Жоржем уже готовы отправиться на разведку к маяку. Потом будем действовать сообразно обстоятельствам.
- Господин Путилов пострадал при крушении, ему лучше отдохнуть, - неожиданно возразила Даша. - Глебушка, лучше я с тобой сбегаю.
Граф Хвостов неопределенно хмыкнул и переглянулся с князем Румянцевым. Путилов попытался возражать, но Глеб прервал его:
- Жорж, я, пожалуй, погорячился. Вам действительно сейчас требуется покой.
*
Путь к маяку пролегал вдоль берега по опушке леса. По дороге Глеб с Дашей увидели кладбище. На отдельном участке там располагались могилы русских моряков, погибших при крушении более полувека назад. Даша удивилась, что захоронения выглядят аккуратно, бурьяна на них нет и в помине.
- За могилами ухаживают, надо полагать, работники маяка, - предположил Глеб. - Низкий им поклон за это.
- И мы могли лечь рядом с теми моряками... - прошептала Даша. - Глебушка, я до сих пор дрожу. Дай бог, добрые люди помогут. Прости, Глебушка, но я уж не чаю, когда до места доберемся. Не по сердцу мне твои друзья...
- Скорее, не друзья, а товарищи по несчастью, - уточнил Глеб. - С Жоржем Путиловым и князем Румянцевым мы в германскую в Генштабе служили. Князь к тому же при дворе должность занимал - ты поняла, надеюсь. А граф Хвостов - давний его приятель. Но мы только теперь познакомились.
- Луиза его не особо на графиню похожа, - подметила Даша. - Хотя лицом с Анной Андреевной они схожи. Вот та из господ, сразу видно - капризная и жеманная. А Луиза молчаливая и, оказывается, работящая. Картошку копать умеет и готовить - не хуже меня.
- Все верно, - подтвердил Глеб. - Лушка Лаптева из крестьян. Мужа ее ликвидировали в пятом году при подавлении мятежа. А прежде она года два гастролировала в крестьянском хоре под руководством дочери помещика. Потом та стала первой графиней Хвостовой. Как Лушка овдовела, графиня ее горничной взяла. То была знаменитая Эльза Хвостова, художница. Не слышала?
- Ой, да, припоминаю! Барышни в имении как-то ее обсуждали. Нашли старый журнал, а там прямо детектив: госпожа Хвостова не то сама захлебнулась в минеральной ванне, не то социалисты ее тайно отравили, не то сердце от кокаина остановилось - пузырек в одежде нашли... Надо же, и это первая жена Сергея Сергеевича?
- Ты все правильно запомнила. Прискорбное происшествие приключилось на водах в седьмом году. Овдовев, граф Лушку рассчитал. Но в шестнадцатом они снова встретились. И внезапно он воспылал к ней страстью - Эльзу свою вспомнил. Так князю Румянцеву поведал. Князь за Лушку похлопотал, и государь дал ей личное дворянство. Тогда граф с Лушкой сразу обвенчались.
- Глебушка, по секрету тебе скажу, - начала Даша и густо покраснела. - Ненормальные какие-то и Луиза, и Анна Андреевна, и Эльза покойная. Барышни ажно краснели, когда в журналах ее картины смотрели - сплошь мужики и бабы в чем мать родила. А эти две, когда мы переодевались, на меня голую зыркали не по-бабьи совсем. Луиза вечно насупленная, суровая. А тут растелешились обе и давай хихикать и озорничать. То по гузну друг дружку шлепнут, то груди пощекочут. И мне еще подмигивали. У нас в Липовке одна такая была - к солдаткам шастала, ублажала, прости, господи! Потом к девке одной стала клинышки подбивать. Но тятенька ейный бабу ту дурную так вожжами отходил, что неделю отлеживалась.
- Я в седьмом еще гимназистом был, тогда только и говорили о Хвостовый. Но мы-то, отроки, ее картины ох как обожали, - засмеялся Глеб. - Да, болтали что-то - будто бы покойную Хвостову и княгиню Румянцеву не простая дружба связывала. А Луиза, похоже, еще и поклонница Марины Цветаевой - на ее стихи пела нынче. А Цветаева, к слову, как раз из тех же... Новая Сафо...
- Вот видишь! - вздохнула Даша. - Я заметила еще: Жоржу твоему Анна Андреевна очень нравится, прямо сохнет по ней. Хотя, наверное, лет на десять она старше.
- Какая ты наблюдательная! - ухмыльнулся Глеб. - Но, надеюсь, до дуэли у Жоржа с Полем дело не дойдет. Все верно. Жоржу двадцать пять, мы с ним ровесники. Княгине тридцать пять, Луиза на год ее старше. Графу Хвостову сорок, князь Румянцев на два года моложе.
- Вот что значит господа, - с уважением заметила Даша. - Деревенские в их лета уже почти как старики выглядят. А граф с князем оба гладкие и красивые! Графу легкая седина в висках очень к лицу, а князя и залысины ничуть не портят.
- Я что-то не понял... - с напускной суровостью заметил Глеб. - И двух недель не прошло, как обвенчались и брак гражданский оформили, а ты на других мужчин заглядываешься.
- Радуюсь, - со смехом ответила Даша. - Ведь и ты, Глебушка, таким же красавцем останешься и через пятнадцать лет, и через двадцать. Только ревновать-то не тебе нужно, а мне. Ведь княгине Анне Андреевне совсем не Жорж интересен...
- Глупости! - пробормотал смущенный Глеб, обнял Дашу и впился ей в губы.
Ветер стих, идти стало гораздо легче. Глеб с Дашей часто останавливались и всласть целовались. Так что три с половиной версты до цели преодолели только за час с четвертью. Маяк оказался массивной каменной башней высотой двадцать саженей с пятью рядами окон через каждые пять саженей. Окна цокольного яруса были заколочены досками крест-накрест. К башне вплотную примыкал длинный пакгауз, выходивший к причалу. Весь флот маяка представляла небольшая парусная лодка, покачивавшаяся на волнах. Вокруг башни густо рос кустарник. Его вырубили только до расстояния саженей пять от стен. Глебу почему-то стало тоскливо. К тому же угнетала непонятная тишина.
На берегу рядом с маяком находились окруженные кустарником и лесом сад, огород и два небольших дома. Один оказался запертым, второй выглядел жилым, но в нем никого не было. Рядом располагалось здание побольше. Это оказалась казарма, но опять же внутри - ни одной живой души. Но на лавке стоял гроб с покойным - мужчиной средних лет. У изголовья горела огромная свеча.
Глеб с Дашей перекрестились и отправились в башню маяка. Внутри они увидели немолодого служителя. По его голому черепу струился пот: работник сосредоточенно крепил к крюку металлический четырехведерный бидон. Но вот трос натянулся, хрустнул, и бидон начал медленный подъем в маячную комнату.
Лишь тогда плешивый заметил вошедших - на лице его читалось крайнее изумление. Работник не понимал ни по-русски, ни по-французски, но с грехом пополам говорил на немецком. С чрезвычайным вниманием выслушав Глеба, господин Хокан Ларссон - так назвался начальник маяка - рассказал, что из-за эпидемии тифа, невесть как проникшей на остров, на днях эвакуировали большинство работников. Когда те вернутся, будет ли пополнение - неизвестно. Еще и рация вышла из строя. Они остались вчетвером, но один внезапно скончался накануне. Еще один работник заболел - в карантине. Тяжелую работу выполняют вдвоем - почти без отдыха.
Предложение Глеба оказать помощь необычайно обрадовало господина Хокана. Разумеется, он окажет всемерное содействие путешественникам - найдется где жить, припасов тоже в наличии достаточно. Глеб тут же послал Дашу к товарищам, а сам собрался наверх. В этот момент из-за закрытой двери у входа в пакгауз (там видны были бочки с горючим) послышался громкий крик. Господин Хокан неохотно пояснил, что за дверью - больной. Ему передают еду, но не выпускают - чтобы не заразиться.
По серпантину лестницы Глеб поднялся в маячную комнату на высоте около двадцати саженей. Служитель по имени Ульф был изумлен не меньше своего начальника. Но, прочитав записку, немедленно пропустил Глеба в фонарный отсек. Подниматься туда пришлось более сажени по вертикальной лестнице. Глеб взялся за тали и принялся один за другим поднимать бидоны и выливать керосин в осветительный аппарат. Несмотря на пережитое крушение, он сохранил силы и поднимал груз в три раза быстрее Ульфа. Создав изрядный запас горючего, спустился.
Вскоре появились путешественники с вещами - уже в собственной высохшей одежде. Переговоры с господином Хоканом завершились быстро. Мужчины обратились к запасам в поясах на теле и внесли небольшой аванс за постой. Князья Румянцевы от каких-либо работ наотрез отказались и заплатили втрое больше остальных. Даша взяла на себя заботы о кухне, остальные путешественники, включая Луизу, составили график несения вахты вместе с двумя шведами.
Румянцевы и Хвостовы поселились в пустующем доме, а Жоржу Путилову нашлось местечко в сенях жилища начальника маяка. Глеб с Дашей устроились в комнатке отдыха повара в казарме. Покойного господин Хокан обещал предать земле через два дня, если не подойдет судно. А пока гроб прикрыли крышкой и отгородили ширмой.
*
Вечером в столовой в казарме все воздали честь превосходному ужину, приготовленному Дашей. Крепко приложились и к запасам спиртного - все изрядно захмелели. Господин Хокан даже задремал сидя, пока Ульф нес вахту в маячной комнате. Княгиня Анна подсела к Глебу и выпытывала, не обладает ли тот заодно талантами врача.
- У меня до сих пор ужасно болит нога, - жаловалась она, однако при этом ласково улыбалась. - Взгляните!
Она приподняла подол платья под столом, показав воспалившуюся рану на голени.
- Княгиня, князь Павел не хуже меня осведомлен об оказании помощи раненым - как любой офицер, - вежливо ответил Глеб. - Часть аптечки с судна мы спасли. Все будет в порядке.
- Анюта, давайте лучше я вас подлечу, - игриво предложила подошедшая сзади Луиза и положила княгине руки на плечи.
А Путилов, склонившись к Глебу, бормотал, еле ворочая языком:
- Я не исключаю, господин Бежин, что ваши миротворческие идеи реализуются гораздо раньше, чем вам кажется... Я глубоко изучал труды месье и мадам Кюри... И нашел одно весьма и весьма сильное средство, чтобы вынудить большевиков пойти на примирение... Пароль: только в дождь... Но об этом - никому ни слова!
Луиза оставила княгиню Анну и вышла из столовой. Княгиня продолжала болтать с Глебом, и Даша, убирая посуду со стола, недобро на нее косилась. Князь Румянцев со смехом пытал графа Хвостова, пытаясь выяснить, какую же услугу оказала его покойная первая супруга Кляйнзаку. Граф отнекивался. К их спору с улыбкой прислушивалась вернувшаяся через несколько минут Луиза.
Столовая служила, очевидно, и комнатой отдыха - у стены стояло старенькое фортепиано. Луиза, оставив мужчин, села за него и громко обратилась к князю Румянцеву:
- Поль, вам так хочется услышать о Кляйнзаке? Извольте!
Пальцы побежали по клавишам, и Луиза запела куплеты о Кляйнзаке из оперы Оффенбаха "Сказки Гофмана". Путилов встрепенулся и под пение Луизы начал изображать пресловутого карлика - как тот щелкает зубами, дергается и крутит головой. А все хором подхватывали рефрен:
- Флик-фляк! Флик-фляк! Вуаля, вуаля Кляйнзак!
Тут проснулся господин Хокан и что-то сердито сказал. Путешественники, устыдившись, вдруг вспомнили, что в казарме неподалеку от них - покойный. Импровизированный концерт тут же завершился. Луиза захлопнула крышку фортепиано, с недоумением посмотрела на рукав и что-то с него счистила. Все тут же разошлись на ночлег.
- Кто этот Кляйнзак? - поинтересовалась Даша у Глеба перед сном. - Только о нем и говорили весь день...
- Такое прозвище жандармы дали одному неуловимому большевику из боевой группы, - пояснил Глеб. - А теперь он - видный член большевистского ЦК, входит в правительство. Беседовал я с ним однажды - он приехал напутствовать продотряды. Глаза красные, зрачки широкие, носом шмыгает. Похоже, до сих пор кокаин нюхает. Пристрастился к стимуляции, пока в лесах и горах скрывался. А меня ему рекомендовали как уникума - мол, считаю мгновенно в уме и прочими талантами наделен. Его фамилия...
Утром после завтрака по просьбе Глеба господин Хокан принес из маячной комнаты неисправную рацию. Глеб и Жорж Путилов в казарме колдовали над ней больше двух часов, искали необходимые детали в кладовой маяка под громкие выкрики запертого больного и в конце концов оживили аппарат. Путилов сиял от радости. Но, сбегав на минутку в свой уголок в доме господина Хокана, сразу помрачнел. На вопрос, что случилось, ответил вопросом - не видел ли Глеб случайно нечто необычное, похожее на маленький цилиндр. Потом с горечью махнул рукой и в глубокой задумчивости вместе с начальником маяка понес рацию на место.
Через полчаса оба спустились. Задумчивый Путилов, даже не заметив Глеба, прошел в домик к Румянцевым и Хвостовым. Господин Хокан, напротив, рассыпался в благодарностях и сообщил Глебу, что отправил сообщение о положении дел и получил ответ. Судно с Готланда с новой командой должно прийти через два-три дня. Так что покойный все-таки сможет дождаться отправки на родину - в неотапливаемой казарме достаточно прохладно. А вот для моряка с разбитого катера сегодня сколотят гроб и до конца дня организуют похороны.
Мимо собеседников прошагал все такой же озадаченный Путилов и вошел в башню. А Глеб отправился на кухню поболтать с Дашей и помочь по мелочи. Проходя через столовую, обратил внимание на крошки на крышке фортепиано. Это оказался воск.
Даша нашла в кладовке целые кипы старых газет на шведском, немецком и французском языках. В некоторых, посвежее, попадались снимки лидеров большевистской России. На общей фотографии Совета народных комиссаров Глеб указал девушке Кляйнзака.
- Лицо как топором вырублено, - заметила она. - Нескладный и коренастый - прямо как Жорж изображал. Жандармы с прозвищем не ошиблись.
Они долго миловались и целовались, так что у Даши даже выплеснулся из чугунка бульон на печку. Не успела она его вытереть, как с улицы послышался громкий душераздирающий крик:
- А-а-а-а!!!
Мгновение спустя крик прервался. Глеб с Дашей выбежали из казармы, но никого не увидели. Однако после недолгих поисков за башней маяка со стороны моря саженях в двух от стены они наткнулись на безжизненное тело Жоржа Путилова - несчастный рухнул с высоты и разбился насмерть... А вскоре у места трагедии собрались и остальные путешественники.
*
Размышления Глеба похлопыванием по плечу прервал князь Румянцев. На залысинах его выступил пот, а на круглом лице застыло выражение неудовольствия.
- Извольте объясниться, господин поручик, - жестко произнес князь Румянцев. - Вы бросаете на всех присутствующих ужасное обвинение, а потом изволите молчать целых пять минут. Какую злую волю вы здесь усмотрели?
- Если бы Жорж просто выпал из окна, тело находилось бы у самой стены, - пояснил Глеб. - Но оно лежит в двух саженях от башни. Высота маяка - двадцать саженей. Время падения вычисляется по формуле корень квадратный из два аш, деленного на жи, ускорение свободного падения. Результат - примерно три секунды. Это значит, что несчастный Жорж был вытолкнут из окна с горизонтальной скоростью примерно два аршина в секунду.
- А не мог он выпрыгнуть сам? - предположил граф Хвостов. - Накануне Жорж изрядно выпил. Вот сегодня с похмелья пришла в голову какая-нибудь трагическая мысль - и все...
- Вы забываете, граф, что мы с Жоржем недавно отремонтировали рацию, - возразил Глеб. - Работа непростая. Ручаюсь: господин Путилов был абсолютно вменяем.
- Глеб, но ведь и вы можете заблуждаться, - мягко заметила Луиза. - Вы же сами видели: потом Жоржа что-то угнетало, ходил задумчивый. Если прав Серж, наверняка несчастный составил какую-нибудь предсмертную записку.
Глеб немедленно обшарил карманы покойного и обнаружил там носовой платок, крошки табака и стеклянный пузырек с белым порошком. Понюхав и попробовав кончиком языка зелье, Глеб уверенно заявил:
- Кокаин! Странно, что пузырек цел... Но, черт побери, я ни разу не видел, чтобы Жорж употреблял эту гадость!
- Он мог делать это тайком, - гнула свое Луиза. - Тем более накануне хромал. Наверное, принял дозу для восстановления сил. Может, потом помутилось в голове. Мы ведь столько пережили вчера...
- Такую версию полностью исключить нельзя, - задумчиво произнес Глеб. - Тогда давайте определимся, кто где находился в момент несчастья. Если у каждого алиби, то самоубийство действительно налицо. Мы с Дашей, pardon, целовались на кухне, когда раздался крик. Прибежали сюда первыми.
Граф Хвостов и князь Румянцев рассказали, что все утро играли вдвоем в карты. Жены их то входили, то выходили. Заглядывал и Путилов, расспрашивал про какую-то безделушку - они и не поняли толком. Потом их отвлек шорох мышей на чердаке - стучали по потолку. Когда раздался крик, княгини Анны и Луизы в доме не было. С женами они встретились во дворе и пришли сюда вчетвером. Княгиня Румянцева, запнувшись, поведала, что сидела на лавочке у дома. А Луиза, ухмыльнувшись, сообщила, что крик услышала, находясь в уборной. Ульф на ломаном немецком рассказал, что спустился вниз минут за пятнадцать до трагедии с докладом к начальнику маяка. Тот был у себя. А "герр Путилоф" оставался в маячной комнате и всматривался в горизонт.
Господин Хокан выслушал всех с непроницаемым лицом (Глеб переводил ему) и лишь слегка кивнул в ответ на сообщение подчиненного. Потом глаза его налились кровью, а кожа на черепе порозовела. Он гневно глянул на княгиню Румянцеву и по-немецки сообщил Глебу, что фру Анна говорит неправду. Он видел в окно, как она выходила из башни маяка. И было это вскоре после крика.
- А ведь у вас был мотив, княгиня, - сурово заявил Глеб. - Несчастный Жорж питал к вам горячие чувства. Возможно, он пытался объясниться и был при этом слишком пылок. Вы могли нечаянно толкнуть его...
Глаза княгини Анны наполнились слезами. Она покачнулась и в ту же секунду рухнула без чувств. Муж и граф Хвостов успели подхватить ее, после чего бережно отнесли в дом. Однако Глеб был непреклонен: пусть княгиня непременно объяснится, как только придет в себя. Находясь на шведской территории, она обязана дать показания местному должностному лицу.
Через полчаса усилиями Луизы княгиня Анна смогла заговорить. Господина Хокана и Глеба она приняла, лежа в постели.
- Да, я немного покривила душой, - рассказала она со слезами в голосе. - Господин Бежин, после вашего ужасного предположения я просто испугалась. Но я, кажется, знаю, кто мог столкнуть Жоржа... Я действительно сидела на лавочке. Ульф прошел мимо в дом начальника. А потом я услышала из башни крик больного. Почему-то мне захотелось его утешить. Зашла в башню и обмерла. Дверь в комнатушку была открыта, а больного внутри не оказалось. Но я разглядела там на кровати ремни и смирительную рубаху. Очень испугалась. А тут дикий крик - и тело промелькнуло вверху в окне. Мне стало совсем жутко. Выскочила не помня себя. Села на лавочку и вся дрожала. Тут Луиза прибежала, потом мужчины вышли... Господин Бежин, это начальник маяка солгал. Там не тифозный больной у них, а умалишенный. И он вырвался на свободу! И потом, господин Бежин - разве я смогла бы так быстро спуститься по той длинной лестнице на своей больной ноге?
Выслушав перевод, господин Хокан изменился в лице и выбежал из дома. Глеб рванулся было за ним, но княгиня удержала его за руку.
- Глебушка! - зашептала она. - Не уходите! Давайте встретимся сегодня вечером tЙte Ю tЙte. Мне так много хочется вам сказать...
- Княгиня, вы, кажется, еще не пришли в себя после обморока, - мягко ответил Глеб. - Извините, я ничего не понял...
Он аккуратно высвободил руку и побежал в башню маяка. Слова княгини Анны полностью подтвердились. Больной из своей комнатушки исчез. Господин Хокан неохотно подтвердил, что они действительно держали под замком умалишенного. Несчастный лишился рассудка после смерти старшего брата. А тот скончался не от тифа, а после приступа эпилепсии. Господин Хокан сразу не сказал правду, чтобы не пугать путешественников - ведь их помощь оказалась неоценимой. Но как больному удалось выбраться, предстоит разобраться. Возможно, был проблеск сознания, несчастный что-то вставил в дверную щель и откинул щеколду.
Оба шведа и Глеб медленно поднялись до самой вершины маяка, тщательно осматривая все подряд. Во втором ярусе окон на пятисаженной высоте одно оказалось открытым - со стороны моря. Но Ульф заявил, что все окна были закрыты, когда он спускался. Получалось, кто-то открыл рамы позже - видимо, умалишенный. Но никаких следов его в башне не обнаружилось. Видимо, бедняга сбежал в лес.
Открытым оказалось и окно маячной комнаты - тоже со стороны моря - из которого выпал несчастный Жорж. Никакой предсмертной записки на столе вахтенного не оказалось. Господин Хокан передал по рации сообщение о несчастном случае и вскоре получил ответ: покойного разрешается похоронить, но начальник маяка должен составить протокол о происшествии.
*
К концу дня на кладбище добавилось две могилы. Погребением неизвестного матроса и Жоржа Путилова занимались работники маяка и Глеб. Князь Румянцев и граф Хвостов, заядлые охотники, отправились в лес на поиски умалишенного. А женщины, оставшиеся в поселке, заперлись изнутри. Поиски больного успехом не увенчались, и за ужином в столовой царила напряженная тишина.
Перед сном Даша увлеченно рассматривала фотографии в старых газетах и пыталась читать по-французски. А Глеб, растянувшись на кровати, напряженно размышлял. Ульф, спускаясь, несомненно, заметил бы открытую дверь. Значит, умалишенный бежал позже. Но почему его никто не видел?
- Не мудри, Глебушка, - заметила Даша. - Наверное, он прятался где-то под лестницей. А убежал, когда мы все собрались около покойного. Послушай, а Жорж не католиком случайно был? Про какого-то кюре тебе вчера рассказывал.
- Не про кюре, а про супругов Кюри, - уточнил Глеб. - Это знаменитые ученые-физики, нобелевские лауреаты. Месье Кюри, правда, давно погиб - тоже глупо. Экипаж его насмерть задавил. Кюри занимались проблемами радиоактивности. Но, боюсь, тебе это ничего не говорит. Вряд ли барышни Липовы учили тебя физике.
- Твоя правда, Глебушка, - согласилась Даша. - Но где-то недавно я видела ту мадам Кюри.
Она покопалась в кипе и протянула газету Глебу. В коротком интервью мадам Мария Кюри в популярной форме рассказывала о явлении радиоактивности и предсказывала, что в будущем их открытие может стать основой для создания оружия огромной разрушительной силы.
Глеб припомнил в деталях вчерашний разговор за ужином и прочие рассуждения покойного Жоржа. И все сильнее крепло его убеждение, что с падением Жоржа с башни все обстояло иначе. Но как? Размышляя и перебирая в голове разные варианты, Глеб машинально просматривал все газеты подряд и наткнулся на весьма примечательную заметку. Стокгольмская Svenska Dagbladet за июль 1917 года к десятилетию гибели Эльзы Хвостовой напомнила о русской художнице, которую в культурном мире России считали равной Зинаиде Серебряковой. Но дочитать не успел - со стороны столовой внезапно послышался звон разбитого стекла.
Глеб метнулся туда, Даша следом.
- Ой! - громко взвизгнула она при виде незнакомого худого оборванца с замутненным взором.
С ладоней незнакомца капала кровь - очевидно, он порезался об стекло, забираясь в окно.
- Jag Дr hungrig! - прорычал тот.
Глеб сразу узнал голос из закрытой комнатушки и уже не сомневался, с кем имеет дело. По близости к английскому "I'm hungry" понял, что умалишенный хочет есть. Попытался мягко объяснить тому по-немецки, что сейчас его покормят. Но незнакомец ничего не понял и начал яростно швырять на пол посуду. Потом набросился на противника. Силы были явно неравны, но Глеб не стал избивать беднягу. Просто заломил ему руки за спину. А тот рычал и грыз стол, в который упирался лицом. Через мгновение Даша принесла с кухни моток веревки, и умалишенного крепко связали. Затем Глеб послал ее к господину Хокану, и вскоре несчастный вновь оказался взаперти. Только теперь на дверь навесили мощный замок.
Глеб с Дашей вернулись в свою комнатку и долго обсуждали неожиданное происшествие.
- Его теперь убьют? - грустно спросила Даша.
- Да ты что, любимая! Он же больной. К тому же, полагаю, умалишенный не толкал Жоржа. Этот бедняга сам использован в чьей-то дьявольской игре...
- Глебушка, не пугай-ка так на ночь! И без того два дня подряд жуть сплошная. Думаешь, Жоржа все-таки убили?
- Боюсь, что так. Спасибо, ты мне подсказала.
- Я? - изумилась Даша.
- Именно. Очень вовремя напомнила про супругов Кюри, а потом принесла веревку.
- Глебушка, ничего не понимаю. Но раз ты уже догадался, не сомневаюсь, что все правильно. Отравителя моих родных ты вон как ловко разоблачил!
- Теперь так не получится, - вздохнул Глеб. - Не могу понять, куда потом делась веревка... Спи, любимая, а я еще пораскину мозгами.
Он вернулся к недочитанной заметке и с грехом пополам разобрался, о чем там идет речь. Автор в основном сожалел, что так рано, в двадцать шесть лет, ушла из жизни яркая художница. Вновь напомнил версии о причинах ее гибели, перепечатанные из русских журналов - Даша все точно вспомнила. И. наконец, несколько фотографий: картины, Эльза и Сергей Хвостовы молодые, граф Хвостов с новой женой на яхте. Луиза на этом снимке стояла рядом с мужем на палубе, облаченная в костюм юнги.
Поразмыслив несколько минут, Глеб убрал газеты и лег. Даша уже давно спала, а он так и не мог сомкнуть глаз. Уже после полуночи Глеб все-таки поднялся - догадку следовало немедленно проверить.
Он прошел в казарму и остановился у гроба. Очередная огромная свеча у изголовья почти догорела. Глеб поднял крышку и сморщился - от покойного уже начал исходить запах мертвечины. Тем не менее Глеб тщательно пошарил руками в последнем пристанище работника маяка и вскоре обнаружил то, что потерял Путилов - вернее, по ошибке думал, что потерял. Еще один элемент мозаики встал на место. Дело оставалось за малым.
Ни свет ни заря Глеб дождался пробуждения господина Хокана, и они вместе проверили в сенях вещи покойного Путилова. Вместилище для потерянного предмета тоже обнаружилось - спасибо "паролю" от погибшего. Внутри, разумеется, было пусто, а вот находка из гроба туда как раз вошла. Глеб не стал вдаваться в подробности, однако предложил начальнику маяка принять участие в разоблачении злоумышленника. Рассказал, что требуется от господина Хокана. Тот покачал головой, вытер пот с лысины и пробормотал на немецком что-то вроде:
- Ох уж эти русские!
*
После завтрака все наперебой расхваливали Дашу - та даже зарделась от удовольствия. Господин Хокан предложил ей и Глебу никуда дальше не ехать. Переждать русскую междоусобицу прекрасно можно и на маяке, а такие умелые и энергичные работники здесь очень пригодятся. Но потом замахал руками и объявил, что пошутил. Слишком большой ценностью обладает голова господина Бежина - она не для маяка. А вот в Сюртэ или Скотланд-ярде такой сыщик будет на вес золота.
Путешественники с недоумением переглядывались, но тут заговорил Глеб:
- Господин Хокан несколько преувеличил мои скромные способности. Но мне все-таки удалось раскрыть тайну гибели Жоржа Путилова. Несчастный умалишенный здесь ни при чем. Он просто был избран козлом отпущения.
- Вы опять за свое, господин Бежин? - нервно воскликнул князь Румянцев. - И кого вы же вы подозреваете? Ведь каждый подтвердил свое алиби!
- Одно из них липовое, князь, - парировал Глеб. - Помните открытое окно второго яруса? Злоумышленник открыл дверь с больным - вероятно, уже зная, что там умалишенный, а не тифозный. Времени заглянуть туда ранее из любопытства было предостаточно. Кстати, господин Хокан с утра передал сообщение на Готланд. Завтра вместе со сменой приедет известный врач-гипнотизер. Под гипнозом даже умалишенный расскажет, кто его выпустил...
Начальник маяка не моргнув глазом тут же подтвердил известие о мнимом гипнотизере, а Глеб продолжил:
- Вероятно, несчастный Жорж ничего не подозревал. Он смотрел в море и грустно думал, куда же пропала его секретная вещица. Позавчера за ужином во хмелю он имел неосторожность проболтаться, что открыл нечто благодаря работам супругов Кюри. А Мария Кюри полагает, что радиоактивные элементы могут в будущем стать основой для оружия огромной разрушительной силы. Не знаю, как далеко продвинулся Жорж в разработке такого оружия, но шантажировать им большевиков и склонять к перемирию уже планировал. Вероятно, на Западе он собирался завершить исследования. В ожидании катастрофы на катере он уже хотел открыть мне эту тайну, но не успел. Потом он искал в трюме свой тайник и поначалу не участвовал в спасении имущества. За ужином он открыл мне "пароль": только в дождь. К несчастью, распуская перышки перед княгиней Анной, которая сидела рядом с нами, Жорж говорил слишком громко. И несложно было догадаться, что только в дождь требуется зонт. Обнаружив свой старый зонт на катере, Жорж сразу успокоился. Следовательно, тайник находился там - с чертежами, записками... Злоумышленник, услышав "пароль", тут же покинул столовую и нашел в рукоятке зонта цилиндрическую коробочку. Именно про нее расспрашивал вчера утром Жорж, но на него не обращали особого внимания - все, кроме злоумышленника. У страха глаза велики, и злоумышленник решил расправиться с Жоржем - вдруг тот сопоставит факты и догадается, кто его обокрал? Так что действовать пришлось очень быстро. Бегом наверх, под каким-то предлогом предложить Жоржу выглянуть в окно - и вытолкнуть его. Далее счет пошел на секунды. Бегом вниз до второго яруса. Спуск по веревке - она была привязана заранее специальным морским узлом. Дернуть за конец - вот узел и развязан, веревка упала. Пузырек с кокаином для отвода глаз - в карман трупа. Вот почему склянка не разбилась! И в кусты. И присоединиться потом к остальным - якобы из уборной. Не так ли, Луиза? Или Лукерья - как вам больше нравится?
Все взгляды устремились на чету Хвостовых, но на лице Луизы не дрогнул ни один мускул.
- Юношеские фантазии, - вздохнула она. - Меньше читайте про Шерлоков Холмсов, молодой человек! Трубочка какая-то... И где она?
- А вот! - ответил Глеб, доставая из котомки старый зонтик Жоржа. - Смотрите, разъединяем рукоятку - а там цилиндрик.
Как ни старалась Луиза скрыть изумление, получилось плохо. Она криво улыбнулась и непринужденно заметила:
- Забавный фокус! И что он доказывает?
- А что же вы не спрашиваете, откуда взялся цилиндр? - с ухмылкой заметил Глеб. - Вы спрятали его в гробу, а я нашел. В спешке вы задели рукавом за свечку, а потом обнаружили пятно на рукаве. Зачистили его - крупицы воска остались на крышке фортепиано. На яхте мужа вы немного научились морскому делу, вот и придумали трюк с морским узлом. Искали веревку на чердаке, а граф с князем решили, что там шуршат мыши. Полагаю, полиция обнаружит на цилиндре ваши отпечатки пальцев.
- Пусть! - ухмыльнулась Луиза. - Допустим, я брала этот цилиндр. Может, из чистого любопытства?
- Вряд ли, - заметил Глеб. - Не забывайте про кокаин. В деле гибели Эльзы Хвостовой тоже фигурировал пузырек кокаина. Похоже, не правда ли? И там наводили тень на плетень... Ведь это вы убили графиню, Лукерья?
- Она не виновата! - выкрикнул граф Хвостов. - Луиза случайно принесла несчастной Лизавете в бутылке с минеральной водой крысиный яд. Жандарм, расследовавший это дело, оставил его на мое усмотрение. Я не стал выдавать Лушку, просто рассчитал. Потом простил...
- Хорошо, пусть в седьмом году имел место несчастный случай, - согласился Глеб. - Но теперь - продуманное преступление, причем в очень короткие сроки. Полагаю, источник кокаина в обоих случаях Кляйнзак. Я говорил с ним - он довольно явный кокаинист. Вероятно, Лукерья познакомилась с Кляйнзаком, когда тому помогала Эльза Хвостова. Вот и сейчас Луиза моментально решила, что изобретение Путилова больше пригодится Кляйнзаку и большевикам...
В этот момент Луиза молнией метнулась к Глебу и выхватила у него цилиндр Путилова. Глеб, не ожидавший такого выпада, помешать ей не успел. А спустя мгновение в руке Луизы оказался браунинг.
- Кто шелохнется, получит пулю в лоб! - злобно сказала она. - Слава богу, стрелять меня научили - и Кляйнзак, и Серж. Прости, Серж, ты был так добр ко мне. А вот я сволочь неблагодарная - такой уж уродилась. Хоть и люблю тебя, дурака... Но барыню-то куда больше любила, всем сердцем - так она ласкова со мной была. Ты, Серж, так не умеешь... Хотела руки на себя наложить, когда сгубила барыню. Но жить-то все же надо... Думала я, простила давно расстрел моего муженька, Лаптева - ан нет... Все равно вашей я не стала. Поняла теперь, на острове. И ты, Дашка, не станешь им ровней - беги, пока не поздно, от своего дьявола. Черт бы его побрал! Глебушка, ты, конечно, умник. И не хочу я дырявить твою светлую башку. И Жоржика бы не тронула, кабы намекать не стал... Будьте все умниками и оставайтесь на месте!
Лушка медленно попятилась и вышла из столовой. В окно было видно, как она помчалась во весь опор к причалу. Путешественники кинулись за ней, но Лушка дважды выстрелила в воздух. Вот она запрыгнула в лодку, отдала концы и умело поставила парус. Ветер как раз усилился, и лодка стала быстро отдаляться от берега.
- Вернись, Луиза! Не бросай меня, родная! - кричал граф Хвостов, но его жена только помахала рукой.
- Кажется, это последняя авантюра в ее жизни, - заметил Глеб, указывая на сгущающиеся на горизонте свинцовые тучи. - А изобретение Жоржа Путилова для человечества потеряно. Может, и к лучшему. Сильно сомневаюсь я в оружии только для устрашения...
- Да плевать на то чертово оружие! - воскликнул граф Хвостов. - Бедная моя Луиза!