Старший лейтенант Клим Дьяков проснулся от громкого храпа на соседних койках. Поднес руку поближе к глазам - часы показывали шесть утра. Что ж, можно и подниматься потихоньку. Когда же, интересно, сегодня пришлют борт? Затянут, наверное, как обычно.
Клим с досадой покосился на спящих в комнате сослуживцев. Предлагали же всей команде улететь накануне в полночь! Нет, активисты придумали отмазку: якобы не вся документация собрана. Хотя в действительности несколько сумок с бумагами подготовили заблаговременно.
Ларчик открывался просто: душа активистов и иже с ними требовала разгуляться после трех трудных месяцев. Все лето, с середины мая, N-ый истребительно-авиационный полк провел на запасном аэродроме - пока в родном гарнизоне ремонтировали взлетно-посадочную полосу. Накануне днем истребители и ИЛ-76 с техническим составом полка улетели к родным пенатам. Теперь: почти вся группа, оставшаяся для завершения погрузки эшелона, вечером отправилась кутить в ресторан с местными дамочками.
Обычно же местные любительницы застолий в компании с приезжими офицерами без особых церемоний по вечерам приходили в общежитие. Спирт и спирто-водная смесь с истребителя МиГ-25 лились тогда рекой. Клим с омерзением вспомнил одну из таких девушек. Без стыда и совести - даже широченное обручальное крыльцо не потрудилась снять. А ведь кто-то на ту безнравственную дрянь потратился, хотел любовь свою показать. К кому, спрашивается? К распутнице...
Однако вскоре Клим и думать забыл о моральном облике легкомысленных красоток Краматорска. Спустившись после завтрака на первый этаж общежития, офицер столкнулся с недоуменным взглядом дежурной. Та недавно включила телевизор, но привычных утренних новостей с музыкой на экране не оказалось. Вместо них балерины в белоснежных нарядах танцевали "Лебединое озеро"...
- Картина Репина "Приплыли", - с изумлением произнес ошарашенный Клим. - Похоже, что-то стряслось. В восемьдесят втором, помните, вместо концерта на День милиции фильм "Человек с ружьем" показали. А утром потом сообщили, что Леонид Ильич скончался.
- Так Михал Сергеич же не старый совсем, - засомневалась дежурная.
- Конечно, - согласился Клим. - Но ведь в прошлом году на ноябрьской демонстрации один придурок пытался застрелить Горбачева из ружья. Вдруг теперь у кого-то другого получилось...
- Ой, не дай бог! - воскликнула и дежурная и перекрестилась.
С постепенным пробуждением участников вечеринки недоумение в общежитии нарастало в геометрической прогрессии. Майор Лебедев, инженер полка по радиолокационному оборудованию, названивал руководству. Но даже ему, старшему группы, ничего толком узнать не удалось - кроме одной неприятной новости: прилет борта за их командой отложен.
Тем не менее к полудню вся группа отправилась на аэродром. Служба в авиации ПВО приучила всех к своеобразной расшифровке аббревиатуры: Погоди Выполнять - Отменят. В любой момент в верхах могли изменить решение и все же прислать борт.
И наконец-то стала известна причина радикального изменения телепрограммы. Новости пришли просто ошеломляющие: Горбачев отстранен от должности президента по состоянию здоровья, власть перешла к Государственному комитету по чрезвычайному положению - ГКЧП. И теперь, коротая время в ожидании борта, офицеры яростно спорили.
- Я, может быть, поддержал бы больше половины их программы! - горячился Клим. - Но зачем было затевать липовое шоу? Устроили дурдом - хуже, чем в армии!
Самолет за группой так и не прислали. Пришлось возвращаться в общежитие и бить челом, чтобы пустили переночевать - договор между горадминистрацией и воинской частью уже прекратил действие... К устной челобитной присовокупили нечто более солидное - спиртное из запасов - и вопрос решили.
И вот, наконец, офицеры узрели восьмерку членов ГКЧП на телеэкране. Глядя на трясущиеся пальцы вице-президента Янаева, Клим съязвил:
- Такими перстами даже библейским грехом не получится заниматься, не то что ядерную кнопку держать.
Раздался громовой хохот, а затем майор Лебедев заметил:
- И Язов с ними... Зря, выходит, Горбачев звание маршала ему присвоил и перед Верховным Советом тогда отстоял. Не забыли, как на него депутаты накинулись?
- Еще б не помнить, - откликнулся Клим. - У Айзека Азимова есть фантастическая повесть "Все грехи мира". Похоже, тогда депутаты тоже решили повесить на Язова все грехи Красной и Советской армии вместе взятые - от революции до наших дней.
- Дьяков, ты же у нас по Язову главный спец, - напомнил майор Лебедев. - Несколько раз его вживую видел. Мог тогда предвидеть в нем путчиста?
- Ха! Тогда мне и путч надо было предсказать, - парировал Клим. - Нашли Нострадамуса! А если серьезно... Трудно сказать. Вот генерал Третьяк, скорее всего, душой и сердцем за ГКЧП. Может, поэтому и борта зажали на всякий случай. Я ж и Третьяка, и Язова застал командующими Дальневосточным военным округом. Правда, видеть Третьяка тогда не довелось - и не жалею, сами понимаете. Зато уйму баек слышал. Большой любитель был дальневосточные гарнизоны на вертолете облетать и сверху командирам частей помойки показывать. Заборы еще обожал. Рассматривал каждый - как те парнокопытные новые ворота. А если лужу какую-нибудь увидит в гарнизоне - все... Встанет в нее в сапогах - а свита, хочешь не хочешь, за ним в туфлях. Примерно как у Гашека в "Похождениях бравого солдата Швейка": "Офицеры последовали за ним, размышляя, почему все генералы сошли с ума одновременно".
На Клима замахали руками и чуть ли не хором закричали:
- Ой, не надо лишний раз про того "любителя авиации"...
2. Десятью с половиной месяцами ранее
Воспоминания о прошлогоднем визите в В-й гарнизон главкома ПВО страны генерала армии Ивана Моисеевича Третьяка до сих пор были свежи в памяти. В конце сентября истребительно-авиационный полк вернулся из Туркмении - там в течение недели в адскую жару на полигоне проходили стрельбы. Пилоты упражнялись в поражении воздушных мишеней. Огромный ИЛ-76 с техниками и летчиками приземлился на В-м аэродроме в два часа ночи с субботы на воскресенье. А уже на восемь утра назначили построение. Там поставили важную задачу: наведение образцового порядка.
Вот только воскресник на стоянке второй эскадрильи явно не заладился. Пока инженер эскадрильи капитан Петухов находился в пределах видимости, дело двигалось, пусть и вяло. Косы медленно поднимались, а отдельные мелкие травинки с усилиями, достойными сказочной репки, постепенно выдергивались из щелей между бетонными плитами стоянки. Но стоило инженеру умчаться контролировать другой участок, как косы падали, а уцелевшие наглые травинки на бетонных рулежных дорожках продолжали колыхаться на ветру. Техники же рассаживались в кружок и начинали то обсуждать стрельбы, то ругать неожиданный сегодняшний аврал.
- Надо было подольше в пустыне со скорпионами посидеть, пусть бы тут без нас кувыркались, - заметил Клим. - Такого дурдома давненько не бывало.
- Вообще не понимаю, как можно так издеваться над боеготовностью, - поддержал Клима начальник группы вооружения. - Сейчас половина ракет висят, выпущенных больше десяти лет назад. Им ресурс специально для стрельб продлили. Часть в Красноморске расстреляли, а часть осталась. Теперь все их надо на склад сдать, новые получить, боекомплект привести в исходное состояние. Я-то думал, что из-за этого в воскресенье построение. А тут вон, оказывается, в чем дело. Пусть ракеты какие попало висят, главное - травку щипать. Я фигею от нашего дурдома.
- Уж главком-то ПВО страны, в первую очередь должен быть заинтересован в поддержании боеготовности, - недовольно заметил Клим.
Ему со смехом начали возражать: боеготовность в первую очередь зависит от своевременного покоса травы и вырубки кустов. Клим кивнул и запел тонким голосом, пытаясь изобразить Ольгу Зарубину, рефрен из песни "Заговорные слова": "А разрыв-трава зацветёт в лесу, а плакун-трава обронит слезу, одолень-трава одолеет боль..." Потом повторил припев, заменив названия трав на матерные. Остальные техники катались со смеху. Но тут веселье прекратил подъехавший на велосипеде капитан Петухов.
- Так дело не пойдет, товарищи офицеры и прапорщики! - резко заговорил инженер. - За полдня сделано ничтожно мало, а работы еще непочатый край. Впереди всего три дня, а предстоит все выкосить, вырубить кустарник, в том числе за двадцать метров с внешней стороны ограждения, покрасить эскадрильский домик и много еще чего. Не успеем днем, будем работать по ночам. Мне просто непонятно такое отношение к встрече командующего ПВО страны. Можно подумать, он каждый день приезжает! Нужно продемонстрировать ему полный и образцовый порядок, а вы все как сонные мухи. Понимаю, что после стрельб, устали, непросто все это. Но вас за уши в армию никто не тянул. Вы давали присягу и по Уставу должны стойко переносить тяготы и лишения военной службы. Я призываю членов партийного бюро и комитета ВЛКСМ провести соответствующую работу с коммунистами и комсомольцами, мобилизовать их усилия на достойную встречу командующего ПВО. Если вновь замечу такой же саботаж - буду наказывать вплоть до ходатайства о лишении ЕДВ по итогам года.
- Жалко, что Ярослав Гашек рано умер, - заметил Клим после ухода Петухова. - Он бы про советскую армию еще десять томов "Похождений бравого солдата Швейка" написал.
Вскоре на стоянку эскадрильи прислали подмогу. Старшина привел из казармы десятка полтора удивленных солдат. Большая часть их службы проходила в нарядах по роте и по кухне: сами себя охраняли и кормили. В эскадрилье солдаты появлялись редко, обычно только во время тревоги. И тогда их благоразумно не подпускали к самолетам - мало ли что напортачат! - а выставляли на охрану стоянки. Теперь бойцов вооружили косами и топорами.
Следом приехали на автобусе десятка полтора старших офицеры из штаба армии. Неожиданным помощникам выделили отдельный участок для вырубки. Впрочем, те особо не утруждались. Помахав часа два топорами, высокопоставленные гости уютно устроились в укромном уголке, разложив на лугу домашнюю снедь. Капитан Петухов лично бегом принес на начальственный пикничок завернутый в чехол десятилитровый бачок.
Остальные продолжали косить и рубить. Клим, взмахивая топором, вполголоса напевал по-своему известный хит группы "Любэ":
- Не губите, мужики, не губите,
Не рубите дерева, не рубите.
Ради старого хрыча
Не рубите сгоряча...
Ничего хорошего от приезда главкома ПВО не ждали. Не раз напоминали друг другу его рассуждения об авиаторах: "Что это за летчики у вас такие! С отпуска вышел - его нужно заново катать, утраченные навыки восстанавливать. Я вон уже десять лет в танк не садился. Но хоть сейчас поведу".
Одни считали, что такие рассуждения - и впрямь следствие ранений и контузий на фронте. Другие утверждали, что главком ПВО все прекрасно понимает, просто так шутит. Но никому из спорщиков убедить друг друга не удавалось.
*
Через четыре дня ТУ-154 величественно прорулил по магистральной дорожке и заглушил двигатели на стоянке прилетающих самолетов. Там уже собрались десятки военных руководителей корпуса и воздушной армии. Техники второй эскадрильи собрались у шлагбаума на въезде на стоянку и наблюдали за церемонией встречи главкома ПВО издали. После завершения приветствия все командование распределилось по "Волгам" и "УАЗикам", и мощный кортеж двинулся по аэродрому.
Раздраженный Петухов тут же разогнал подчиненных:
- Всем находиться на рабочих местах! Не нужно искать встречи с командующим. Если ему кто-то понадобится, он того сам найдет.
Примерно через час автомобили въехали на стоянку второй эскадрильи. Генерал армии Третьяк выбрался из "Волги" и небрежно отмахнулся от капитана Петухова, попытавшегося отрапортовать командующему. Техники в это время деловито суетились около самолетов, выполняя предварительную подготовку.
Генерал Третьяк в высоких хромовых сапогах прошелся по стоянке, равнодушно окинул взглядом истребители и шагнул с бетона на землю. Трава была начисто выкошена, от кустов не осталось и следа, ветки на деревьях были срублены до двухметровой высоты. Обойдя резко пахнувший краской домик, командующий устремился к дренажной траншее. На лице его промелькнули что-то вроде разочарования: водоросли и мусор на всем протяжении траншеи были тщательно убраны граблями. Генерал Третьяк прошел метров двести вдоль ограждения из колючей проволоки, не обнаружил ни одной прорехи, нахмурился и вернулся в свою "Волгу". Кортеж двинулся дальше.
- Разочаровали командующего - ехидно заметил Клим. - Так и не нашел, к чему придраться.
Через несколько часов ТУ-154 взмыл над полосой и взял курс на Москву. По эскадрилье, как и по всему гарнизону, пронесся вздох облегчения. А на следующий день в каждой каптерке и курилке на аэродроме бурно обсуждали подробности визита главкома - новости разлетелись моментально.
Закончив инспектировать эскадрильские стоянки, генерал Третьяк зашагал в яблоневый садок на въезде на аэродром. Услужливый комендант гарнизона постоянно мозолил глаза командующему и теперь, улучив момент, преподнес генералу армии яблоко. Офицер сопровождения проверил фрукт дозиметром - как-никак на территории части в 1986 году выпадали радиоактивные осадки при чернобыльской катастрофе. Оказалось, двадцать микрорентген в час. Радиация в норме, на уровне естественного фона. Главком осторожно откусил небольшой кусок и вновь передал яблоко для контроля. Внутри оказалось более пятидесяти микрорентген в час. Генерал моментально выплюнул так и не прожеванный кусок, а яблоко швырнул в кусты. Комендант при этом словно испарился.
Впрочем, генерал Третьяк не стал искать хлебосольного коменданта, а последовал дальше в садок. И тут с генеральских уст сорвалось крепкое ругательство, а местное командование едва не поседело синхронно. Командующий обо что-то споткнулся и едва не упал. Разглядев внимательно злополучное препятствие, генерал разразился тирадой, совершенно не пригодной для печати. Оказалось, из земли торчал коровий рог...
В результате молниеносного расследования выяснилось, что накануне пала больная корова с подсобного хозяйства. Солдаты отдельного батальона обеспечения провели погребение халтурно. И теперь за слабый контроль за наведением порядка командование гарнизона получило нагоняй по полной программе.
А потом до самой зимы не прекращались субботники и воскресники по наведению порядка на аэродроме и вокруг него...
3. Вечер воспоминаний
- Ладно, хорош про Третьяка, проехали. Его мы все увидели тогда. Ты про Язова расскажи - где с ним сталкивался, - попросил майор Лебедев.
- Сначала последствия его вводных на собственной шкуре ощутил, - ухмыльнулся Клим - Оно, конечно, что Третьяк, что Язов - фронтовики. Через такой ад прошли... Низкий им поклон. А с другой стороны, война на характер отпечаток отложила - каждому по-своему. Может, и последствия контузий сказываются - кто знает... На Дальнем Востоке Язов тоже устроил эпопею с наведением порядка. Командование округом он принял у Третьяка в июне восемьдесят четвертого. Тут же прислали в гарнизон ЦУ: работать весь световой день. Когда полетов не было, ужин вывозили в столовую на аэродром. Потом мы на стоянках травку косили, листочки с веточками убирали... Как-то раз инженер эскадрильи забыл расход на ужин заказать. Делать нечего, отправил в столовую в гарнизон - на тягаче. Двадцать километров туда, двадцать обратно. А я поехал с парнемиз группы авиаоборудования - на мотоцикле. Ясен пень, тягач обогнали, отужинали - и обратно. Шпарим по тайге, до стоянки уже немного осталось. И тут вдруг бац - в лицо что-то врезало со всей дури. Думал, камень - так пронзило болью. А оказалось - шершень. Угораздило с ним столкнуться. И ведь ужалить успел, зараза. Харю разнесло, будто для рекламы "Пейте пиво пенное, будет морда офигенная". Неделю не проходил отек. И все подряд еще подкалывают: "Клим, а расскажи-ка нам что-нибудь их жизни шершней". Вот так я из-за вводных Язова пострадал...
История с шершнем вызвала взрыв хохота, а потом Клим продолжил:
- Но постепенно недели через две или три это безобразие с работой весь световой день как-то само собой затухло... А весной восемьдесят шестого я увидел Язова воочию - на комсомольском активе округа в Хабаровске. Командующий в президиуме восседал. Я с пятого ряда его хорошо рассмотрел. Рядом со мной двое с Камчатки сидели - капитан и старлей. Тряслись весь актив и причитали: "Ой, лишь бы выступление Язова пережить!". Рассказывали, как он в восемьдесят пятом на таком же активе шороху наводил. В блокнот все записывал во время докладов и выступлений. А потом вышел на трибуну и давай шашкой размахивать. Ни одно ЧП без внимания не оставил, про которые упоминали на активе. Тут же поднимал замполита или командира, задавал вопросы - и вперед. Кого снять, кого перевести в другой гарнизон, а если выговор - вообще за счастье. А у этих камчадалов в части склад ГСМ сгорел, потом боец застрелился. Вот и стучали зубами от страха. Но им повезло. На этот раз Язов в основном молча сидел. Только раз одного полковника отрегулировал, начальника политотдела армии. Тот зачитывал перехваченное письмо католического священника солдату-литовцу: сожги, мол, военный склад. "И что вы сделали по этому письму?" - спросил Язов. - "Отправили в КГБ". - "Вы должны были отправить это письмо в райком партии, этот священник антисоветчик". Полковник начал объяснять, оправдываться, но куда там! "В райком партии!" - и точка.
- Ишь, какой боевой священник! - заметил майор Лебедев. - Не то что пастор Шлаг. Помните, как тот Штирлицу говорил, что не умеет воровать документы и стрелять из-за угла.
Все засмеялись, и вскоре Клим вернулся к рассказу:
- А под конец актива вышел на трибуну солдат и начал рассказывать, как над ним "деды" измывались. Мы с камчадалами переглядываемся, не въезжаем - к чему это? Но тут поднялся Язов, и все стало ясно. Заговорил громовым голосом: "Эти негодяи присутствуют здесь!" Я поначалу опешил - неужто в комсомольские активисты те "деды" затесались? Но быстро дошло: показуха - специально ту братию на первый ряд посадили. А Язов продолжил: "Властью, данной мне государством, отдаю их под суд военного трибунала!" Тут же зашел конвой, взял "дедов" под стражу и вывел из зала. Как в кино. А уже летом довелось мне с Язовым лично повстречаться. Попал я в команду по отправке самолетов на ремонт в Насосную, под Баку. Два борта перегоняли. В Бирофельде по пути из-за погоды зависли. Оказалось, там борт с Язовым и его свитой застрял. А мы ни сном ни духом, шарахались там по аэродрому. Увидели борт и кучу больших звезд около него - и быстрым шагом прочь. Но поздно. Те нашу команду уже засекли. А для них же, сами знаете, наша черная техническая форма как красная тряпка для быка. Так получилось, что я от своих отбился. С другой стороны шел, позже всех сообразил. К остальным Язов полковника послал. Тот их догнал - они в арке спрятались. Из свиты командующего, а нестриженый, брюки мятые. Сурово так спрашивает: "Почему убегали?" Они в ответ: "Не убегали. Не видели мы никого". Мозги им попудрил немного, постоял, покурил и ушел. Ему самому, наверно, за счастье было от Язова хотя бы на несколько минут слинять. А я случайно вырулил прямо на всю эту гвардию. Деваться некуда. Продолжаю движение, перехожу на строевой шаг, отдаю честь - все по Уставу. Язов меня подзывает: "Ко мне, товарищ техник!" Подхожу, чеканю шаг, представляюсь. На меня волком смотрит. Видно, задержка по метеоусловиям его разозлила. Теперь ищет, на ком отыграться. А я перед перегоном постригся, новый комбез получил, в Хабаровске туфли новые купил. Язов глядит-глядит - а придраться и не к чему. Начал документы проверять. Побурчал, что надо бы в зеленой форме самолеты перегонять, а техническую с собой везти, чтобы в ней только работать. А то даже по званию не обратиться без погон... Потом махнул рукой и отпустил. Повезло мне! На следующий год, в мае восемьдесят седьмого, я в отпуске расслаблялся - у родителей моих отдыхали всем семейством. И тут позорище на День пограничника - Руст на Красной площади сел. Дожили! Исплевался. А через три дня утром вышел к киоску газеты покупать - батюшки, глазам своим не поверил! Знакомое лицо. Новый министр обороны - генерал армии Дмитрий Тимофеевич Язов. Вот это номер! Потом в полк вернулся, узнал о новом приказе: в военных городках оборудовать дренажные траншеи со скосами под углом сорок пять градусов. Правда, у нас к траншеи никто не прикоснулся. Наверное, они уже были под нужным углом. Через месяц зато инспекция министерства обороны нагрянула. С самого начала года ее приездом пугали. Похоже, Язов самых злющих генералов для нее подобрал. Дали нам чаду капитально. На казарменном положении все находились почти неделю. Я однажды перед сном ради хохмы письмо председателю комиссии написал - примерно как запорожцы турецкому султану. Ясен пень, для хохмы. Просто мужикам прочитал: "Здравствуй, дебильный ишак! Ты какого черта к нам приехал? В наших краях хотя бы корейский "Боинг" ликвидировали, а вы Руста на Красной площади проморгали. Кто кого инспектировать должен?.."
Вечер воспоминаний закончился под громовой хохот.
4. Возвращение на круги своя
Лишь на третий день властвования ГКЧП, 21 августа, мытарства группы авиаторов закончились: прилетел долгожданный самолет. По пути в В-в техники обсуждали тревожные новости из Москвы: в столице войска и массовые протесты. Что будет дальше - непонятно.
Еще при подлете к аэродрому Клим разглядел с воздуха, что на стоянке прилетающих самолетов стоят четыре истребителя в полной боевой готовности, с ракетами. Остальные самолеты полка участвовали в плановых полетах. Вернувшуюся из Краматорска группу к ним не привлекали, распустили по домам.
Клим на стоянке эскадрильи выкатил из каптерки велосипед и отправился на свою квартиру в городе. По дороге, проезжая через ЦЗТ, успел выяснить у сослуживцев, для чего четверка заняла боевую готовность. Как оказалось, самолеты вооружили на всякий случай - обеспечить пролет группы полковника Руцкого в Форос. Шепотом обсуждали новость: Руцкой потребовал от ГКЧП немедленной встречи с Горбачевым - и вот теперь с группой поддержки вылетел к отстраненному от власти президенту.
Вечером из телевизионных новостей Клим узнал, что отстранили от власти уже сам ГКЧП. Его члены арестованы. На радостях Клим за ужином выпил целую бутылку разведенного спирта и вскоре забылся блаженным сном.
5. Эпилог
Много лет спустя, летом 2020 года, убеленному сединами подполковнику в отставке Климу Дьякову удалось побывать в Подмосковье с экскурсией на Федеральном военном мемориальном кладбище. Долго стоял Клим у свежей, февральской, могилы маршала Язова. Вспоминал встречи с генералом и события 1991 года. Тогда Язов одним из первых покаялся: назвал ГКЧП "глупостью", а себя - "старым дураком". Дело против него через год прекратили. Возложив букет, Клим подумал, что со смертью Язова окончательно закончилось и время бывших фронтовиков в армии.
А до экскурсии Клим побывал на Троекуровском кладбище Москвы и положил цветы на могилу другого генерала, с которым свела судьба в весьма смутное время - Ивана Моисеевича Третьяка. Тот ушел из жизни еще в мае седьмого года. Смерть примирила всех...
ЕДВ - единовременное денежное вознаграждение, аналог так называемой "тринадцатой зарплаты".