Аннотация: Публикация в сборнике сатиры и юмора "Несерьёзная литература" (Волгоград, "Перископ-Волга", 2022).
Бутылка почти опустела, а серьезный мужской разговор только начинался. По кухне все сильнее распространялся аромат вареной картошки, смешиваясь с запахами помидоров, малосольных огурцов, колбасы и копченого сала. Алексей встал из-за стола, подошел к газовой плите и потыкал ножом в картофелины в кастрюле.
- Еще минут пяток, Серега, - сообщил он приятелю. - Тогда еще по пять капель?
- Мог бы и не спрашивать! - ухмыльнулся Сергей. - Ну, давай, еще разок - за встречу!
Чокнулись, выпили, закусили - и больше в бутылке ничего не осталось. Алексей наполовину наполнил ее водой из крана, а потом через воронку добавил спирта из трехлитровой банки - считалось, что при таком способе перемешивания выделяется меньше теплоты.
- Ты как будто в радиолокационшника переквалифицировался, - заметил Сергей. - Какие запасы! Прицел, что ли, нарочно долго гоняли? Всем хватило?
- Нет, здесь я на боевое дежурство для ракет получаю, - пояснил Алексей. - На протирку головок и чистку разъемов - сорок килограммов чистого на неделю. Все по регламенту. Это там у нас инженер по вооружению втихаря сам за все эскадрильи списывал...
Не успел Алексей убрать банку в шкаф, как на крыльце послышались шаги. Через мгновение дверь распахнулась. В кухню сначала шмыгнула серая полосатая кошка, а следом вошла коренастая женщина лет шестидесяти пяти. В руке она держала пустую пол-литровую бутылку. При виде Сергея смутилось:
- Ой, Леша, я не вовремя...
- Ничего, ничего, - весело ответил Алексей, - Аграфена Кондратьевна, это Сережа Крохин, тоже старший лейтенант, но техник самолета. Вместе служили на Дальнем Востоке - в одной эскадрилье. Приехал по замене сегодня в наш авиаполк, вот и отмечаем встречу. Как раз полеты нынче отбили и по домам всех распустили. Болтают, опять в верхах катавасия приключилось. Черт знает что!
- Так я для того и прибежала - с новостью! - оживилась Аграфена Кондратьевна. - По телевизору только что сказали. ГКЧП, слава богу, прогнали. За Горбачевым в Форос полетели.
- Вот это новость так новость! - обрадовался Алексей, хлопнув приятеля по плечу. - Все ясно теперь: отбили полеты от греха подальше - воздушный коридор открыли. За такую победу нужно непременно выпить, присаживайтесь с нами!
Однако Аграфена Кондратьевна отказалась - торопилась к куме в гости. Но спешка не помешала ей скромно поставить бутылку на стол, и Алексей налил туда спирта.
- В листочке-то не забудь пометить, Леша, - сказала Аграфена Кондратьевна перед уходом.
- Само собой. А вы там у кумы на посиделках спросите - может, кто-нибудь тоже сдает квартиру с отдельным входом. Серега пока в офицерской гостинице остановился. Но контейнер в пути, а семейство на чемоданах - ждет команду...
Когда приятели остались одни, Алексей с улыбкой пояснил:
- У нас с хозяйкой все ходы записаны. Договорились: пол-литра спирта по цене как бутылка водки. И вычитается из платы за квартиру в конце месяца. А вот и картофан готов - сейчас закусим по-настоящему.
Приятели долго сидели за столом. Вспоминали службу в Приморье, спорили о перестройке и гласности, пили за победу над ГКЧП, за дружбу, за "Дальний Восток - дело тонкое", за здоровье, за родителей, за детей, за прекрасных дам, за "летающий гастроном" МиГ-25...
Голоса их звучали все громче, и Сергей поинтересовался:
- Леха, а ты как здесь - гармонируешь?
- А то!
- Тогда доставай - душа просит!
Алексей тут же принес из комнаты видавшую виды двухрядную гармонь и лукаво спросил:
- С чего начнем? Как всегда - с самого простого?
Растянулись меха, пальцы Алексея побежали по клавишам, и дуэт грянул:
- А кто я есть? Простой советский парень,
Простой советский лейтенант,
Простой советский лейтенант.
И двести тридцать мой оклад.
А что я пью? Я пью "массандру",
Я пью "массандру" или спирт,
Я пью "массандру" или спирт,
Который с самолета слит...
Кошка, дремавшая в углу кухни, при первых аккордах вздрогнула, подняла голову и внимательно посмотрела на людей. Но тут же снова заснула.
А приятели, исполнив "хит" своей холостяцкой лейтенантской эпохи, вновь ударились в воспоминания, как по прибытии в дальневосточный авиаполк поначалу жили в офицерской гостинице - сразу пятнадцать молодых офицеров в одной большой комнате. И вскоре Алексей купил ту самую гармонь для развлечения...
- До сих пор угораю, как того майора с сизым носом вспоминаю, - засмеялся Сергей, - Как же его фамилия-то...
- У меня тоже из головы вылетела, - откликнулся Алексей. - Помню, служил он замом по тылу батальона обеспечения. А в гостинице жил после развода. Его ж там все Дедом Морозом называли.
- Точно! Я всегда над ним ржал. Не успеешь ты пару нот сыграть - он тут как тут. Железная логика: где гармонь - там пьянка.
- Зато всегда сразу приходил во всеоружии - с консервами и с тушенкой, - напомнил Алексей. - Меломан загадочный, но мужик правильный! Не то что Мешок - не оценил он ваш дуэт с Гошей Ованесяном...
- Так-то так, - вздохнул Сергей. - Но спасибо, что тараканы у Мешка в голове все же до перестройки перестроились...
*
Несколько лет назад
Вечером седьмого ноября два лейтенанта вышли из летно-технической столовой и при свете звезд и луны не очень твердым шагом двинулись в сторону офицерской гостиницы.
- Гоша, у тебя душа ничего революционного не просит? - пробормотал Сергей.
- Еще как! Праздник же! Шире шаг, Серега... Учись, студент, пока я добрый... Раз! Раз! Раз, два, три!
- Шаг, говоришь? - подхватил Сергей. - Это можно! Песню о строевом шаге запевай - раз, два!
Он грянул, и Гоша тут же подхватил:
- Смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе!..
В этот момент к лейтенантам пристроился небольшой человек в черной технической форме и офицерской фуражке. Он так и шагал рядом с ними до самой гостиницы, внимательно прислушиваясь к громкому пению. Когда добрались до цели, на невысокого сопровождающего упал свет из окна. Стало хорошо видно, что под фуражкой его нет ни единого волоска. Рослый и широкоплечий Гоша повернулся к молчаливому неказистому спутнику и добродушно спросил:
- А ты, лысый, что не поёшь?
- Молчать! - рявкнул "лысый", и молодые офицеры по голосу тут же с ужасом наконец-то узнали командира авиаполка полковника Мешкова. - А ну за мной, двухгодичники хреновы!
Оставалось только повиноваться, и вскоре стало понятно, что командир ведет Гошу с Серегой к гауптвахте. На середине пути Гоша вдруг остановился, словно налетел на невидимое препятствие, и громко выпалил:
- Товарищ полковник, на меня ваша команда не распространяется! Я не двухгодичник, а кадровый!
- Тем хуже для тебя, разгильдяй! - прорычал в ответ командир. - А ну, шевелись! Ишь, лось какой вымахал, а еле ноги переставляешь!
Через четверть часа Гоша уже входил в камеру гауптвахты и начал укладываться на нары. Сергей в это время пытался в дверях объясниться с командиром:
- Товарищ п-полковник, у нас п-переупотребление случайно получилось. Сначала шестидесятишестилетие Великого Октября отметили... Потом скорбели по поводу п-первой годовщины со дня кончины Леонида Ильича Брежнева - и в п-печали незаметно утратили над собой контроль. Вы нас п-простите, п-пожалуйста...
- Ты свое разгильдяйство Леонидом Ильичом не прикрывай, - сердито ответил командир. - А то быстро в бывшем комитете Юрия Владимировича окажешься. Переночуете здесь, а завтра утром оба ко мне на ковер!
- На персидский, что ли? - послышался из камеры невозмутимый голос Гоши.
Полковник сплюнул, нецензурно выругался и покинул гауптвахту.
Зато утром в своем кабинете был настроен более чем благодушно. Сергею по окончании службы "двухгодичником" советовал остаться в кадрах, а Гоше обещал квартиру в гарнизоне, чтобы жена скорее смогла приехать. Обещание командир вскоре выполнил, а все холостые лейтенанты еще раньше покинули большую комнату гостиницы и получили жилье в старых кирпичных и деревянных домах - без удобств, но отдельное.
*
- Жалею иногда, что к Мешку прислушался, - вздохнул Сергей. - Так и будем мы с тобой, Леха, до самого "дембеля" называться "студентами" или "двухгадючниками". Второй сорт, блин... - и он, изменив голос на писклявый, передразнил кого-то из оппонентов: - "Пока я в казарме портянки нюхал, ты дома булочки с кофеем жрал!"
- Да фиг с ними, пусть живут в блаженном неведении, - ответил Алексей. - До "дембеля" еще дотянуть надо. Боюсь, Серега, теперь из-за дурацкого ГКЧП уж точно все развалится к чертям собачьим. Ну их всех в баню. Запевай!
Еще примерно час длился импровизированный концерт. Единственным его слушателем оставалась хозяйкина кошка. Она так и дремала в углу, свернувшись в клубок. Но время от времени поднимала голову и поворачивала уши в сторону приятелей.
В очередной раз выпили за все хорошее и за авиацию, а потом душевно запели "Гимн техников":
Уносится в небо машина.
И в яростном реве турбин
Мне слышится снова и снова
О нашей профессии гимн.
Ах, как хочется в небо
Разбежавшись ворваться!
Ах, как хочется слышать:
"Внимание, взлет!"
Только надо кому-то
На земле оставаться,
Чтоб отправить машину в полет...
- Тебя, между прочим, за эту песню Мешок оценил, - припомнил Сергей. - Не то что нас с Гошей за "Смело, товарищи...". Хранишь, Леха, реликвию? Не выбросил при переезде?
- Ты что, Серега! В моем архиве все по полочкам разложено. Сейчас покажу. Как раз пальцам передышку нужно дать.
Приятели прошли с кухни в небольшую комнатку, и Алексей достал из серванта пухлую потертую картонную папку с завязочками. Там лежали дипломы, почетные грамоты и даже напечатанные на небольших листках синей бумаги школьные благодарности, полученные еще Лешей-пионером. Среди них хранилась и почетная грамота, подписанная командиром полка полковником Мешковым - лейтенанту Алексею Панову "за активное участие в конкурсе художественной самодеятельности войсковой части номер 12345 и проявленное при этом высокое артистическое мастерство".
Потом рассматривали фотоальбомы. Сергей вздохнул:
- Как только у тебя терпения хватает! Все подписано, с датами... Сколько раз Галке говорил: давай рассортируем и разложим, как у Лехи. Но некогда. Так у нас в коробке фотки кучей и копятся. На некоторых и не помню, кто снят... О, а вот и наша озорная!
На не очень качественном снимке были запечатлены трое молодых людей на сцене - спиной к зрительному залу. Двое сидели на корточках, один приподнялся в наклоне. Над фотографией стояла дата: 23 февраля 1984 года. Под снимком - надпись: "Творческое осмысление Айвазовского. Лейтенанты Сергей Крохин, Виктор Шаров, Игорь Ованесян в гала-концерте".
Зал гарнизонного дома офицеров был полон. Помимо солдат и офицеров и прапорщиков с семьями на праздничном гала-концерте присутствовали "официальные лица" районного масштаба: председатель райисполкома и первые секретари райкомов КПСС и ВЛКСМ с замами и помощниками.
После коротких выступлений командира полка и начальника политотдела по случаю празднования Дня Советской армии и Военно-морского флота почетными грамотами наградили вторую эскадрилью за победу в полковом конкурсе художественной самодеятельности, а также нескольких отличившихся в нем солдат и офицеров.
Концерт открыл солдатский хор второй эскадрильи под гармонь Алексея. Потом пошли танцы разных народов - благо, их представителей среди солдат полка хватало. Несколько офицеров выступали с песнями под гитару. Затем Алексей исполнил на гармони попурри из песен военных лет, сочинил стихотворение по рифмам зрителей и, наконец, спел "Гимн техников". Все три его номера, особенно соло, были оценены бурными аплодисментами.
Алексея сменил на сцене Сергей Крохин. Довольно сносно подражая голосу молодого актера Леонида Ярмольника, Сергей повторил его популярное выступление в телепередаче "Вокруг смеха" и даже изобразил утюг, грифа и, конечно, ставшего знаменитым цыпленка табака - пантомимами по Ярмольнику. В зале громко хохотали и бешено аплодировали. Еще веселее стало, когда Сергей вызвал на сцену помощников - Виктора Шарова и Гошу Ованесяна. Пантомимы пошли уже на темы классических картин - "На привале", "Утро в сосновом бору", "Богатыри", "Бурлаки на Волге". Каждую встречал гром аплодисментов. А потом...
- Айвазовский, "Девятый вал", - громко объявил Сергей.
Все трое сели на корточки спиной к публике.
- Шестой! - сказал Сергей, приподнимаясь в наклоне, и прорычал: - У-у-у!
- Девятый! У-у-у!!! - при этом поднялись и рычали все трое.
Артисты и не заметили, как почетные гости из райкомов и райисполкома покинули зал вслед за первым секретарем еще на шестом валу...
На следующий день три лейтенанта в назначенное время стояли под кабинетом начальника политотдела. От красного как рак помощника начпо по комсомольской работе молодые офицеры перед головомойкой узнали, что всему политотделу уже крепко досталось на орехи. Начпо к двадцать третьему февраля только вернулся из отпуска и сам конкурс самодеятельности не видел. К заму по партработе особых претензий не было - тот был сильно занят, исполняя обязанности еще и отсутствовавшего руководителя. А вот пропагандисту, начальнику Дома офицеров и особенно помощнику по комсомолу влетело по первое число...
И вот дошел черед до "валов Айвазовского". Более получаса Крохин, Шаров и Ованесян стоя выслушивали гневные тирады начальника политотдела о пошлости, духовном растлении, низкопробных вкусах, низкопоклонстве перед Западом...
- Читали, надеюсь, Алексея Толстого? - продолжал рассуждать начпо. - В "Гиперболоиде" у него Зоя Монроз - на что уж стервозная дамочка из богемы - и то увела Роллинга из цирка, когда клоун из задницы дым пускал. А вы, комсомольцы, учинили такое безобразие в присутствии не только своих товарищей, но и уважаемых руководителей местных партийных и комсомольских органов...
- Разрешите поправку, товарищ подполковник? - сумел вставить слово Сергей. - Сначала Зоя Монроз назвала клоуна великим артистом - когда он сыграл на рояле. Потом другой клоун заиграл на скрипке, и только тогда она увела Роллинга - потому что вспомнила, что сама была артисткой. Пыль из задницы и толпа обнаженных девушек ее не шокировали.
- Больно умные все стали! - сурово ответил начпо. - Еще голых баб нам в Доме офицеров не хватало. А что, с вас станется... Лейтенант Ованесян!
- Я!
- Вы чем думали? Ладно, эти двое студенты... Но вы! Неужели не могли подсказать пришедшим с гражданки товарищам как кадровый офицер и комсомолец, что подобные пошлости недопустимы?
- Так смешно же, товарищ подполковник... И на репетициях все ржали, и на конкурсе...
- Чувствую, выводов вы не сделали, - отчеканил начальник политотдела. - Смешно, говорите? Тогда напомню народную мудрость: хорошо смеется тот, кто смеется последним. И пока я здесь служу, не видать вам, лейтенант Ованесян, погон старшего лейтенанта, как своих ушей!
*
- Да, не доросла тогдашняя публика до вашего юмора, - вздохнул Алексей. - Азия-с... Дальний Восток - дело тонкое. Серега, пошли, у меня созрел тост.
Вернулись на кухню и выпили за кончину офицерской гостиницы бывшего полка. Ее снесли в перестройку, когда готовились к встрече двадцать седьмого съезда КПСС. И один из высокопоставленных политработников, побывавших в гарнизоне, решил, что старое одноэтажное деревянное здание портит вид. Сочли его не подлежащим перестройке даже в перестройку...
- Здешняя гостиница покруче, конечно, - заметил Сергей. - Но ту все равно жалко было. Сколько там куролесили по молодости... Леха, классно посидели, но пора и честь знать. Поеду в свои "нумера".
- Так уже автобусы не ходят в нашем городке, - сообщил Алексей. - Может, у меня пока поживешь? Ольга с Юлькой только через неделю от своих вернется.
Однако Сергей решительно отказался:
- Не уговаривай, Леха. Мне пока надо поближе к столовой держаться. А вот книжку какую-нибудь дай - время коротать.
- Выбирай любую!
Вернулись к серванту, и Сергей после недолгих размышлений взял томик Конан Дойла с "Затерянным миром" и "Отравленным поясом".
- Я как раз вчера в дороге вспоминал, как профессор Саммерли в "Отравленном поясе" в поезде голосам разных животных подражал, - пояснил свой выбор Сергей. - И как ты, Леха, тогда на учениях меня в палатке напугал. Я подумал, что на кошку наступил, а она заверещала.
- Сколько раз тебе объяснял - это я кукарекал, - ухмыльнулся Алексей. - Хотел личный состав так разбудить. Просто с утра с похмелья не в голосе был.
- Ой ли? А сегодня в голосе?
- А то! Сейчас как раз идеально распитый и распетый. Давай еще по пять капель - изображу!
Выпили на посошок, на коня, на стремя, на копытце - и только потом вышли на крыльцо. Кошка тоже выбралась следом и сладко потянулась. Сергей слегка качнулся и ухватился за перила.
- Аккуратнее... - пробормотал Алексей. - В позапрошлом году сюда румынское землетрясение докатилось - вот тогда качало по-настоящему... Слышь, Серега, ты "Москву - Петушки" читал Ерофеева?
- Нет, Леха... Когда-то по "Голосу Америки" слышал отрывок. Бред какой-то про гомосексуализм в электричке...
- Это ты, Серега, из контекста выдернул... Я недавно купил эту книжечку. Теперь не запрещенная она. Тоненькая, а двадцать пять рублей стоит. Забавно. Так вот, там сказано про сверхчеловека. Что он бы свалился после первого стакана охотничьей, так и не выпив второго... А мы с тобой три пузыря выдули - и хоть бы хны...
- Так сверхчеловек не служил на МиГ-25, не тренировался... А всех пьянтосов-слабаков после восемьдесят пятого из армии махом уволили. Леха, ты мне что зубы заговариваешь? Ты же петухом петь обещал!
- Это запросто... Цыплята табака не поют же...
Оба расхохотались. Алексей прокашлялся и действительно неплохо прокукарекал - одним горлом. Правда, немного хрипловато.
- Слыхал, Серега? А говоришь - раздавленная кошка...
И он прокукарекал еще раз - громче и лучше. Тут послышалось какое-то скуление с ворчанием, и из-за угла дома показался крупный рыжий пес.
- Опа! - воскликнул Сергей и шагнул назад.
- Не бойся, Серега... Он смирный. Альт, свои!
Пес подошел к офицерам и сел перед ними, продолжая поскуливать. Алексей погладил его по голове. Кошка лениво прошла мимо зверя, на ходу потерлась об него и скрылась в темноте огорода.
- Леха, у тебя там на столе ничего не осталось? - спросил Сергей.
- Не суетись, Серега. Аграфены Кондратьевны зять на рынке рубщиком мяса работает. У Альта всегда еды навалом.
И Алексей еще дважды кукарекнул - теперь совсем похоже. И в этот момент Альт поднял морду к луне и протяжно завыл. Офицеры расхохотались, и Алексей прокукарекал еще трижды. Рулады Альта зазвучали еще громче и протяжнее, а через мгновение петух пропел в соседнем дворе. Тут же ему ответил второй, следом откликнулся третий...
Алексей дальше не смог продолжать свои певческие опыты. Он согнулся в приступе смеха, схватившись за перила. Рядом хохотал Сергей.
- Специально... что ли... ему музыкальную кличку... дали... - еле сумел он выговорить между приступами смеха.
Дом Аграфены Кондратьевны располагался на пологой вершине большого холма. И вниз по склонам, словно по волне, петухи передавали друг другу эстафету. Через пять минут пели уже сотни птиц, в том числе на других холмах городка. Стало слышно, как кое-где чертыхаются и громко матерятся хозяева.
Петушиная вакханалия продолжалась около четверти часа. Лишь по ее окончании умолкли сначала Альт, потом Сергей с Алексеем. Офицеры почти потеряли голос, из глаз катились слезы.
Пришлось возвращаться на кухню и разводить еще немного спирта.
- За искусство! - провозгласил тост Сергей. - Сдаюсь, Леха, заткнул ты меня за пояс. Точно - это тебе не цыпленок табака. И четвероногая публика тебя ценит, и пернатая. Подпевают! Любой эстрадный артист такому залу позавидовал бы... Стоп, кажется, кто-то из нас летит в Ленинград...
- Летит, летит, - согласился Алексей, закусывая. - Раз не хочешь у нас ночевать, провожу тебя по короткой дороге до гарнизона. Тут через балки около трех километров. Обратно на колесах вернусь.
Вскоре оба шагали по улице, Алексей катил велосипед. И далеко вокруг разносилось:
![[]](/img/p/proswirnow_a_j/tsenit/neseriozn1.jpg)
![[]](/img/p/proswirnow_a_j/tsenit/neseriozn2.jpg)