Протопопов Георгий Викторович : другие произведения.

Астравгард

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Георгий Протопопов
  
  Астравгард
  
  Эта история- о любви
  
  Пусть Охра говорит, мне нравится сидеть, расслабившись, и слушать ее плавно текущий голос, сливающийся с мерным, накатывающимся шумом вечернего прибоя. Когда сидишь вот так у костра, все радостно; чувствуешь себя так умиротворенно, даже в голове как-то тепло становится, и все думаешь про себя: как хорошо, что она вот здесь, рядом, и ездит тебе по ушам... а когда она неожиданно резко меняет интонацию в порыве воодушевления собственной речью, я, конечно, просыпаюсь и, конечно, улыбаюсь ей и киваю.
   -И это дивное, дивное, дивное чудо, - напевает Охра, - Неужели это не подлинная, истинная, вечная радость жизни? Ты сливаешься с этим небом, полным алмазного сверкания звезд... ах, звезды! И смотришь, и видишь свое отражение в каждой из этих четырех или пяти лун, вечных спутниц, ночных светил... И этот наш безымянный и безвестный островок, где мы обрели кратковременную, но тихую гавань на нашем непростом жизненном пути... Немножко непонятно я выражаюсь?
   -Гм... да нет...
   -Да или нет?
   -А-а-гм...- вот славен я просто такими мудрыми ответами!
   Но все равно, здорово вот так сидеть. И даже Женераль мне мил в такие минуты, несмотря на весь его милитаризм. А вообще, если честно, я его побаиваюсь. Посмотрите: вот он идет, вон там, в траве- китель, погоны, фуражка, позументы. Прет как танк. Там, где я родился, не известны ни танки, ни такие диковинные персонажи, как этот бравый вояка, а из всех чудес- только крылатые печальные волки, но Женераль меня просветил, что танки на самом деле не существуют, и откуда явился подобный образ доподлинно неизвестно, наверное, он все придумал, но, так или иначе, теперь танк у меня прочно ассоциируется с самим Женералем.
   Чтобы вы тоже были в курсе, танк- это такая штука, которая ревет, ревет и прет, прет- пофиг на все преграды. Таков и Женераль. А еще танк этак как-то разворачивается на месте- вр-р-ммм! - всем корпусом. Женераль тоже это постоянно демонстрирует. Вот сейчас он развернется всем корпусом в нашу сторону, регалии звякнут. А-ать- два! Нет, смотрите- не таков ли танк, который я не видел? Скоро он приблизится, и есть у него такая привычка- подойти вплотную, еще податься головой, плечами, торсом вперед и уставиться тебе в глаза. А смотрит он вот так... чувствуете прожигающую дугу электросварки? Сразу хочется вытянуться по стойке "смирно". Искусству которой и научил меня Женераль одним своим взглядом.
   А вообще-то он добрый, сердечный. Так он сам о себе говорит, и попробуй-ка ему не поверить. А суров с виду, потому как- Женераль. И кстати, это даже не подлинное его имя, но Статус Кошмарен звучит и вовсе запредельно для простой человеческой психики.
   Охра поворачивается, делает ручкой "приветик", а тот вышагивает вдоль берега- прет, прет на нас или на костер, как на маяк в ночи.
   Вот он подошел, встал. Возвышаясь. Гул мотора на холостых оборотах.
   -Привет, - говорит Охра. - Как прогулка, променад, вечерний моцион?
   -Здравствуйте, - несмело здороваюсь я, глядя снизу-вверх и привставая. А сам думаю: кой черт?! Я его видел всего-то минут пятнадцать назад.
   Женераль медленно, со скрипом перекатывает глаза- на Охру, на меня, на Охру, - откашливается и швыряет руку под козырек:
   -Здравия желаю! Докладываю: обстановка спокойная, неприятель не обнаружен.
   Охра деликатно зевает, а потом говорит:
   -Чудесно, чудесно. Эй! Расслабься.
   -Есть! Разрешите идти?
   -Идите. Что? Куда? Да очнись же уже! - и шепотом мне:
   -Нормальный человек, нет? - и опять мне, но уже другим голосом- цитирует какую-то старую, неизвестную мне шутку:
   -Это простая галлюцинация, простая галлюцинация.
   И Охра весело смеется, а Женераль, словно и вправду очнувшись, произносит басовито, но уже без этого своего рева:
   -Да... я сяду тут...
   -Садитесь, - говорю я, отодвигаясь, хотя места вокруг полно.
   Женераль обрушивается на землю, что-то бормочет несколько секунд, а потом бодро вопрошает:
   -Жрать осталось?
   А глазищи его уже и сами видят, что да, осталось, а ручищи уже тянутся, а рот жадно распахивается. Несколько минут мы с Охрой сидим и молчим, слушая его чавканье и урчание, и настолько он, видно, смачно вкушает, обрызгивая все вокруг жиром, что Охра не выдерживает и тоже отщипывает себе кусочек. У меня же аппетита совсем нет- при виде трапезничающего Женераля ему просто неоткуда появиться.
   Охра аккуратно, с какой-то своей особенной деликатностью обрабатывает жареное крылышко острыми жемчужными зубками, расправляясь с ним при этом поразительно быстро, после чего отводит руку, смотрит на нее, неожиданным и молниеносным, чисто кошачьим движением слизывает жир с кончиков пальцев, вздыхает и в упор смотрит на тучнеющего Женераля, все еще пребывающего в фазе мрачного насыщения необъятной утробы. Охра спрашивает:
   -Женераль, а Женераль, вояка ты наш? Вот скажи мне, легендарный, прожженный в боях суровый пес войны, было у тебя в детстве какое-нибудь прозвище?
   Женераль хрюкает; изо рта его торчит кусок мяса, жареный, но даже в таком виде конвульсивно содрогающийся от ужаса перед уготованной участью.
   -Да нет, - задумчиво сама себе отвечает Охра, наматывая локон на пальчик. - У тебя не могло быть прозвища. Только не у тебя, нет. Женераль, отчего ты такой весь плоский? Ты вообще слышишь меня сейчас?
   Женераль, вдруг встрепенувшись, поводит глазами, настораживается. Затем резко вскакивает, вскидывая над собой окорок, да как заорет во всю свою луженую глотку- аж пламя костра трепещет в испуганном смятении:
   -Артиллерия! Товсь!
   -О, господи, - отшатывается Охра, и я заодно. - Опять его накрыло.
   Она смотрит на меня.
   -Он просто смущается в твоем присутствии. Он очень стеснительный. Всегда трудно сходится с новыми людьми. Он тебя боится.
   -Меня? - я аж рот разинул. Получается что-то вроде блеяния. - Он?!
   Охра улыбается.
   -Да шучу я. Это же Статус. Кого он там может стесняться? Тем более, после контузии.
   Я в смятении смотрю на нее, а она на меня- лукаво. Я, как всегда, не могу долго выдерживать ее прямой взгляд и смущенно отвожу глаза.
   Вскоре Женераль приходит в себя и возвращается к прерванному ужину. Как ни странно, у меня тоже разыгрывается аппетит.
  
   Забавный вечерок. Еще посидим, поболтаем. Охра что-нибудь расскажет, я помолчу. Женераль..., впрочем, не знаю, что он еще выкинет. Вспоминается, как за несколько дней до этого мы вот точно так же сидели, а Женераль ровно как сейчас жевал, хрустел своими камнедробилками. Вдруг он встал, очень вежливо извинился, выглядя при этом достаточно разумно и трезво, и ушел куда-то в лес. Вернулся он только под утро. Вернее сказать, его привезла незнакомая лошадь, поперек которой он был без сознания перекинут, так что руки и ноги свисали вниз и болтались. Женераль был просто никакущий. Лошадь, по-моему, тоже, потому что шла она как-то странно- танцуя, выделывая всякие там пассажи. Но хотя бы на ногах держалась. Откуда-то неслась музыка- "Полет шмеля".
   Женераля мы свалили в кучу, и он проспался только к вечеру, ничего не помня. Лошадь куда-то исчезла, и больше мы ее не видели. Да уж, случаются сюрпризы. А ведь остров-то необитаемый!
   Сколько мы уже здесь... недели две. Я точно не могу сказать, поскольку не делал зарубок, подобно Робинзону Крузо. Я-то вообще еще раньше приплыл. А потом уж весьма экстравагантным способом ко мне присоединились Охра и Женераль. Я их еще не знал и был здорово напуган, но- познакомились.
   Сколько еще пробудем? Не знаю. Охра и Женераль ждут фрегата со странным именем "Невозможный", я же... я, собственно, еще не определился. У меня есть своя лодочка, на которой я сюда и приплыл, но, может, дальше я поплыву с ними? Все-таки...
   А, впрочем, что я все как-то поперек рассказываю эту историю? Попробую, насколько смогу, по порядку.
   Откуда начать?
  
  1
  
   Астравгард- славное место. Вы без труда найдете этот живописнейший архипелаг, состоящий из, пожалуй, нескольких сотен (точной цифры никто не знает) небольших, маленьких и крохотных островов, на многих географических картах, в атласах, возможно, даже в парочке каких-нибудь путеводителей для туристов, хотя, если честно, места у нас довольно глухие. Если взглянуть на самую известную Всемирную Карту и не обращать внимания на все ее вопиющие неточности и белые пятна, то наш Астравгард представится в виде этакой достаточно правильной формы стрелы. Стрела начинается в теплых южных широтах совсем недалеко от западного побережья Большой Интраэлии, точнее от полуострова Воткак, и указует почти прямехонько еще дальше на запад, в открытое синее море-океан. Думаю, не нужно пояснять, что стрелка эта, так замечательно выглядящая на карте, составлена из всех этих островов архипелага Астравгард, ибо так распорядилась природа. Ну или картографы, никто ведь точно не проверял.
   Но хватит уже пялиться на карты. Итак, Астравгард. Что еще о нем поведать? Точнее, что вообще о нем поведать, ведь я, по-сути, ничего еще не рассказал?
   Да и не буду, наверное. Просто это моя родина, я люблю ее и не могу говорить о ней беспристрастно. Только представьте это солнечное небо, лазурную гладь океана с разбросанными по ней островами- один причудливей и живописней другого; ослепительно белый песок, высокие травы, холмы, скалы и леса...
   Нет прекрасней места для любящего сердца! И люди, населяющие архипелаг, - спокойные, добрые и мирные: на каждом острове словно бы одна семья живет, и "семьи" с островов навещают друг дружку, гостят, плавают от острова к острову, а два раза в году случаются всеобщие праздники, и тогда практически весь народ собирается на самом большом острове в центре Астравгарда, и там- гуляния, ярмарки, пиршества, веселый мордобой!
   Должен, однако же, заметить, что население архипелага, впрочем, весьма невелико, и большинство островов- необитаемы. Ну или таковыми считаются, никто ведь особо не проверял.
  
  2
  
   Не скажу, что прожил такую уж огромную жизнь (на момент моей встречи с Охрой и Женералем мне было полных семнадцать лет), но даже если тебе нет еще и двадцати, все равно за твоими плечами, можно сказать, уже годы и годы, достаточные, чтобы порой чувствовать себя старым и мудрым, и иногда мне приятно возвращаться мысленно к беззаботным дням недалекого, но уже запредельного детства.
   Я родился и вырос на Астравгарде и, до описываемых событий, нигде более мне побывать не довелось. Мир огромен, а Астравгард- крохотный. А я даже и не на всех островах нашего архипелага бывал. Утешает только то, что никто не бывал, как я думаю. Но этот недостаток, или как это можно назвать, я компенсировал просто-таки жадным чтением прекрасных и умных книг. Их мне удалось собрать довольно внушительную библиотеку.
   Меня зовут Откад; остров, на котором я родился, называется Камешки, он, кстати, предпоследний в цепи, то есть, если считать со стороны Интраэлии. А фактически, мой Остров- последний из обитаемых, да и то, на нем живут всего три семьи, - такой он маленький. А еще дальше нас, почти на самом горизонте- черная скала, засиженная бесчисленными стаями неумолчно галдящих птиц, и дальше все- открытое море-океан. Если Астравгард- провинция, то я жил на самой периферии этой провинции.
   Среди идиллии трав, камней, раскидистых деревьев и холмов родного острова как не вырасти романтичным, тесно связанным с природой, а значит, немного идеалистичным юношей? Это я теперь, с высоты своих лет, мудрости и налета цинизма даю такую оценку.
   Мои первые годы жизни, как и последующие, не были омрачены чем-нибудь особенным. Я жил, рос, креп, много читал, чем, впрочем, отличался от большинства островитян. Матушка моя однако же с пониманием относилась к этой моей причуде. Вот именно, причуде. Мне кажется, в душе она посмеивалась и не относилась всерьез к моим увлечениям, но и никогда не мешала, не попрекала, поскольку матушка моя- добрейшей души женщина, обладающая достаточной мерой толерантности.
   А я почитывал книги, торчал от рока, и ничего такого уж особенного, как я уже сказал, не происходило. Но в тот день, когда мне исполнилось семнадцать, я решил, что хватит такой жизни. И на сей раз уже твердо. Удивительный ветер странствий со страниц любимых книг и в щемящих аккордах музыки позвал меня в дорогу. Я вознамерился повидать мир. Пройти по всем дорогам нашей безграничной Интраэлии. Вот так-то. В достаточной степени мужчина, чтобы уметь сделать свой выбор.
   О чем и сказал матушке.
   И чем вверг ее и всех окружающих в некоторой степени шок, я бы сказал. Ну еще бы. Дело невиданное. Взять и бросить все, уйти в неизвестное. Такое у нас на Астравгарде случается крайне редко. Или приблизительно никогда. Нужно чем-то отличаться от всех остальных, чтобы суметь вот так просто оставить родной благодатный край, где люди живут от рождения до смерти в счастливой охоте, рыбалке, земледелии, садоводстве и ремеслах, не помышляя ни о чем ином. Здесь едва ли даже в кошмарном бреду кому-нибудь приснится, что можно решиться надолго уйти в "большой мир", предпочтя тихий родной уют чему-то сомнительному и неведомому там, в той стороне.
   То, что я говорю, звучит как самолюбование. Но я всегда считал себя особенным.
   Впрочем, может быть, и не настолько, чтобы казаться себе и всем остальным чужаком среди родных астравгардцев. Честно скажу, самому было ужасно страшно. Но я уже сказал свое слово, отступать было нельзя.
  
  3
  
   А на родных островах вовсю лучилось лето. Солнце, море, веселые лица. Все это проносилось как бы мимо меня, потому что я собирался в дорогу. Почему-то с печалью в сердце. Да не "почему-то", а просто я знал, что это- решающий поворот в моей жизни. И все, что ждет меня там, дальше, уже не будет таким, как здесь и сейчас. Я, быть может, и не собирался покидать милый край навсегда, лелея надежду вернуться когда-нибудь, умудренным годами странствий, возмужавшим, с таким вот спокойным, уверенным теплым огнем в глазах, но все равно... грустно как-то. Ведь я стану другим, а значит, и это море, и солнце, и все остальное не будут для меня такими, какие они есть сейчас. И, стало быть, эта жизнь уходит.
   Вот ее последние дни. Солнечные, ласковые. И я снаряжаю свою лодочку, изучаю маршрут, в свободное время хожу по острову, смотрю на все с таким видом, словно первый налет мудрости дальних странствий уже коснулся меня. А так и есть. Я принял решение, и уже одним этим как бы отделился от дотоле привычной жизни. Стал иным.
  
  4
  
   Матушка моя смирилась. Что еще ей оставалось? Она прекрасно знает, что я бываю упертым и, если становлюсь таковым, в любом случае сделаю по-своему, "хоть ты кол на голове теши", как она выражается.
   Еще она, зная меня, по-моему, давно предчувствовала, что однажды случится что-нибудь такое в этом роде, и, как могла, готовила себя к этому. Но это было нелегко. Мне нелегко, а ей, я думаю, в особенности. Я-то оставлял ее в окружении своих братьев и сестер, зная, что они прекрасно о ней позаботятся, а она...
   Ну ладно, не буду об этом, что-то мне не по себе становится от воспоминаний.
  
   Как остальные отнеслись к моему уходу?
   Кто плечами пожал, кто удачи пожелал, кто загрустил, а кто- так... В общем, как обычно. Свои- это свои, а чужим что за дело? Хотя я уже говорил, что совсем чужих у нас нет. Все ведь на виду, население небольшое, все друг друга знают, по крайней мере, на своем острове- точно.
  
  5
  
   Говорят, зачастую нужен какой-то внешний толчок. Не скажу, что в моем случае такого не было. Одной из причин, а может быть, единственной причиной, по которой я решил отдаться светлой мечте дальних странствий, была... гм... язык отсох. Я скажу очень коротко. Девушка, которую я тайно любил с самого начала моего отрочества, вышла замуж. Не за меня, естественно. За красавца рыбака, в чьи сети всегда попадались самые лучшие экземпляры.
   Ну вот, я уже начинаю источать сарказмы. От воспоминания о той боли, наверное.
  
   Она была на два года меня старше, поопытнее, стало быть, и ничего не знала о моем к ней чувстве. По крайней мере, я так думал. Все, что происходит в голове у девушек, было для меня непостижимым. Таким оно и осталось. Но в моих чистых юношеских грезах мы всегда были вместе и держались за руки. То, что однажды так и будет, было для меня как данность, я в этом ничуть не сомневался.
   Может быть, нужно было ей открыться? Но она бы меня засмеяла. Или нет? Черт! Все-таки я робкий. А она была старше меня и всегда ходила с самыми крутыми парнями острова.
   Между нами однажды была беседа:
   -Эй, Откадик, что ты там возишься?
   А я как раз выпалывал наш огородик. Поднял глаза и онемел. Она засмеялась. Проходила мимо в своем летнем наряде, невесомом и почти незаметном на ее теле, которое- au contraire- просто-таки бросалось в глаза, ослепляя, словно изначально для того и, созданное- чтобы ослеплять. Проходила мимо, слегка притомилась, облокотилась о наш низкий заборчик и со стороны улицы посмотрела на меня, ковыряющегося между грядок.
   -Слушай, у вас попить чего-нибудь холодненького не найдется? - ярче солнца улыбка. - Очень жарко. Эй, паренек, ты меня слышишь?
   Я густо- густо покраснел, отдавая себе в том отчет, что-то промычал и бросился в дом. Что там творилось со мной в доме, плохо помню. В глазах темнело.
   Вернулся с холодным апельсиновым соком. Вручил ей натурально дрожащей рукой- едва стакан удержал. Половину уж точно расплескал.
   И богиня испила, сказала "хороший мальчик", улыбнулась и поплыла себе дальше. Ни разу не обернулась.
   Да уж, беседа.
   Я вообще-то собирался буквально в двух словах о ней поведать, но... иногда нужно выговориться. И хотя я еще даже не начал выговариваться, лучше остановлюсь сейчас, а-то не остановлюсь никогда.
   А ведь я все равно не остановлюсь, можете быть уверены. Но сейчас добавлю только, что, собираясь в дорогу и уже представляя себя вернувшимся через много лет, повидавшим все, мужественным, мудрым, круче всех этих парней- деревенщин, я воображал, что навстречу выйдет она- затосковавшая, потускневшая от такой земной однообразной жизни, и как она с надеждой посмотрит на меня, а я так взгляну и небрежно скажу со своей высоты... ну, что-нибудь такое... мудрое. Не обидное, но, чтобы она подумала, и ей стало так себя жалко, того, какая она была дура.
   От злости это я все. Но, впрочем, и в этих мечтах я собирался потом оттаять сердцем, улыбнуться нежно, простить ей все и забрать с собой в новую яркую жизнь.
   И, думая так, я продолжал готовиться к великому повороту. И в один прекрасный день понял, что только напрасно- умышлено или нет- тяну время, что все уже готово, что- пора.
  
  6
  
   Провожали меня всем островом. И даже те, кто не относились серьезно и до сих пор не верили, мол, "до ближайшего острова, а там подумает, да и вернется", вышли поглазеть. И Она была там, и как-то необычно, с новым выражением взглянула она на меня, и мне захотелось вернуться уже прямо сейчас. Но это невозможно, стало невозможным теперь, вы понимаете. И нельзя сказать, что я не желал этого пути. Я сам его выбрал, я действительно должен был уйти рано или поздно. Лучше рано. Ну, так и получилось. И все же Ее взгляд согрел меня, он буквально меня окрылил, даже если на самом деле я всего лишь его вообразил.
   Я оттолкнулся веслом, лодочка скользнула по волнам.
   Остров, Она, мои родные, мой дом, вся моя прошлая жизнь, все осталось за кормой, уплыло за горизонт, уносимое от меня прозрачными волнами. Впереди открывалось что-то совершенно новое и пока мне неведомое.
  
  7
  
   Полагаю, мне даже необязательно было бы покидать Астравгард, чтобы получить гордое прозвище, прибавив к своему имени еще одно- Путешественник. Откад Путешественник- недурно звучит? А на мой взгляд, достаточно по-дурацки. Если меня так называли, я всегда начинал нервничать. Ну какой я, в самом деле, путешественник, а тем более, Путешественник? Что ж, я собрался поглядеть на этот диковинный мир, но не тяга к путешествиям, не страсть к переменам мест, если вдуматься, толкнули меня на это. Я чувствовал, что мотив совсем иной. Некая другая, глубинная суть, которую я даже затруднялся определить в словах. Возможно, не поход ради похода, ведь сам путь для меня не был чем-то самодостаточным, несущим в самом себе и причину, и следствие, и, как таковую, цель в отсутствие всякой цели- как "вещь в себе", да? - а некий поиск, quest, быть может? Найти себя? Да, вероятно, это самое близкое определение, которое можно подыскать среди слов, хотя и оно звучит достаточно сухо, как-то слишком уж логично- разумно, не так, как без посредства языка о том говорят чувства.
  
   В общем, когда я добрался до Вершины, самого нашего большого, центрального, столичного, если можно так сказать, острова, меня уже вовсю называли Путешественником, отчего я и рефлектировал выше по поводу данного прозвища. Путь до Вершины- это сущий пустяк, это даже не начало моего похода. Настоящий Путь начнется, когда я совсем уберусь с Астравгарда. А на Вершине я бывал неоднократно. От моего дома до сюда- дня три неспешного плавания по прямой со всеми остановками, если пожелаете. На этот раз я добирался с неделю, поскольку задерживался на иных, лежащих на пути островах дольше необходимого. Молва всегда летит впереди. Меня всюду встречали, устраивали что-то вроде торжественных приемов. Мои земляки ведь всегда не упускали случая сообразить себе какие-либо развлечения. Праздники случаются часто, но какие-то новшества так редки. И я- "путешественник с Астравгарда", "земляк", "наш человек", "герой", - был этим новшеством. Потому меня встречали радостно, хотя я еще даже не прославился никакими настоящими путешествиями. Подумаешь, плыву себе от островка к островку, - так все кругом плавают взад и вперед; все фарватеры известны даже младенцам, никаких америк тут не открыть. Зато я заявил, и был торжественно принят на эту должность веселыми согражданами. К тому же, я ведь действительно отправлялся в свой путь, уплывал за горизонт, а они все оставались. И это только пока все дорожки- пути по островам и меж оных знакомы да исхожены; скоро мой взгляд повсюду будет натыкаться на то, что они едва ли когда-нибудь увидят. Я это знал, они это знали. И праздновали. Иные люди нашли бы в этом повод для скрытой зависти, недоброжелательности и неприязни, но мой народ, в большинстве своем, - веселые, не обремененные лишними заботами люди, и поэтому, даже если я, по большому счету, мог показаться чудным, а моя затея- эксцентричной выходкой, все равно ко мне относились легко и открыто, с пониманием и должным уважением, типа: "Молодца, парень, так держать! Пусть и наши люди там покажутся!" Я выслушал немало напутствий; думаю, в какой-то степени мной гордились.
   А для меня и самого все это было в диковинку. Все эти праздники в мою честь, это новое ко мне отношение. Вроде бы, плыву по знакомым с детства местам, как бы ничего и не изменилось, а все уже иначе. Я даже слегка забалдел от всего этого. А уж когда на Вершину приплыл! Как я только не разорвался от осознания собственного величия? Впрочем, во мне всегда природное тщеславие контролировалось- и почти всегда успешно- природной же скромностью. И на сей раз это не позволило мне загордиться собой. В противном случае, все могло стать бессмысленным. Я бы так и плавал всю жизнь по архипелагу, в тысячный раз от одного острова к другому, купаясь в лучах фальшивой славы. Внутри себя я отчетливо знал, когда начнется настоящее. Это всего лишь проводы- ну что ж, очень мило. Забавные игрушки, но, слава богу, не это цель. И я продолжал плыть, и даже Вершина, хоть и задержала меня на несколько деньков, но, к счастью, не остановила.
   А ведь на Вершине мне воистину закатили прием!
  
   Да, такие высоты мне только снились! Фейерверк! Гуляние! Смех! Праздник, названный Фестивалем, вставший в один ряд с двумя нашими всеобщими, самыми дорогими праздниками! Жители Вершины успели как следует подготовиться, пока я до них добирался. Сама Почтенная Дама Купелия, можно сказать, живой символ Вершины, а-то и всего Астравгарда, показалась при народе и обронила несколько благосклонных слов, которые я записал на свой адрес и навсегда сохранил в своем сердце.
   "Веселится и ликует весь народ!"- сказала она и удалилась под оглушительный гром оваций. Я онемел от счастья и неожиданности, стоя в своем новом, пошитом, должно быть, специально на меня костюме, в который меня нарядили по прибытии, на главной площади, на центральном помосте с видом на Лоджии, на одной из которых и блеснула, "как мимолетное виденье", Дама Купелия.
   Вот так дела! И за что мне только такая честь?
  
   Как бы хорошо ни было на Вершине, а покинул остров я все-таки с каким-то даже облегчением. Не то чтобы меня утомили прогулки, экскурсии, торжественные приемы, запечатлевания (или запечатления?.. вообще как-то коряво выражаюсь) меня среди граждан и видов- на память. Нет, просто... опять не знаю, как выразить... тоска, смутное осознание неправильности происходящего вокруг меня. Да уж, долгие проводы могут дорогу убить.
   Уехал я.
  
  8
  
   Вершина скрылась за кормой, за другими островами, за горизонтом, среди облаков и пены морской, растаяла в лазурном сиянии. Ушла, одним словом. Я ушел. Уплыл. Ну вот. Все. Известный мне мир унесло.
   На Вершине продолжался Фестиваль, хоть я, не без основания считая себя причиной торжества, уже на оном не присутствовал. Мне сказали перед отплытием, что нескоро еще стихнет веселье, и что Фестиваль отныне будет ежегодным. А им-то что? Дал бы кто повод, а уж там будут гулять от души и забудут под конец, с чего, собственно, все началось. Как забудут и обо мне- иллюзий я не строил. Такой уж у нас народ.
  
   За Вершиной места начинались глухие, и чем ближе к "большой земле", тем глуше, как это ни странно. Все дело в том, что острова здесь в большинстве маленькие, да и находятся, по нашим меркам, очень уж далеко друг от друга. Так, не Астравгард уже как будто, а- Выселки, Закордон. Поэтому большинство здешних островов необитаемы. А те немногие, на которых живут, населены людьми непохожими на остальных астравгардцев. Они вообще редко покидают каждый свой родной остров и строят не лодки, а в основном плоты, и даже Вершину в дни наших всеобщих праздников практически не посещают. Ну, может быть, лишь немногие. А сами они считают себя древнейшими, коренными, так сказать, жителями Астравгарда. Что, в принципе, не лишено смысла. История заселения Астравгарда теряется во мгле веков, но есть вполне себе логичное мнение, что процесс этот происходил со стороны Интраэлии, то есть, вглубь моря, а не наоборот. Следовательно, которые ближе всего к материку, должны были обживаться первыми. А в итоге они оказались на окраине островной цивилизации. Не то чтобы совсем захирели, но удивительным образом, что даже странно, учитывая близость "большой земли", превратились в глухую провинцию. Они похожи на заброшенные пригороды, мимо которых быстренько проезжаешь по дороге в сам город. Контактов с Интраэлией у нас ничтожно мало (возможно, оно и к счастью), хотя, конечно, и к нам кто-нибудь изредка, но забредает: почтальоны там, или курьеры, продавцы, доставка роллов и пиццы, опять же, или просто горемычные скитальцы, однако же все они стремятся сразу поближе к центру, где вся культура, движение и жизнь.
  
   На своем пути к материку я останавливался на двух "пригородных" островах (я посчитал только острова обитаемые). Должен сказать, встречали меня здесь так же сердечно, как и везде (кто бы там что ни говорил, а все-таки мы один народ, родня друг другу, хоть и живем далеко и разбросанно), встречали, радовались, кормили- поили, давали кров и посильную помощь, но уже безо всей этой помпезности. Что мне даже понравилось. Молва сих краев не достигла. Я сам о себе рассказывал. Странник, мол, я. Мир повидать охота. Относились спокойно и с пониманием. Здешний люд вообще как-то ближе к мирозданию, что ли. То ли оттого, что живут тихо и одиноко? В общем, мне они пришлись по сердцу. Серьезные, вдумчивые люди, крепко вросшие в свои края. И хотя сами они не ахти какие путешественники- домоседы почище всех остальных астравгардцев будут, - насчет меня особо не удивлялись. Принимали как должное, что в свою очередь немного удивляло меня. Ну да ладно. В конце концов и их места остались позади. Я по-прежнему был упрям.
   А иногда, лежа в лодочке и глядя на звездное небо, слушая плеск волн, все-таки уже грустил по дому, и порой- невыносимо. До слез, застилающих от меня звезды, заставляя их расплываться и дрожать. Но я продолжал плыть.
   И вот впереди последний (или первый) остров.
  
  9
  
   Весь Астравгард я пересек. Из конца в конец. От последнего острова к первому, или наоборот (Птичий Камень- последний в сторону открытого моря остров, тот самый, что виден с западного берега моей родной земли, можно, в принципе, не считать, там и причалить-то негде).
   И вот предо мною остров, который ближе всего к Интраэлии. Начало и конец. Далее- приличный отрезок пустынного моря, а за ним- полуостров Воткак, Интраэлия.
  
   Остров выплыл из волн, довольно маленький, но красивый, тихий, похожий на перевернутую вверх дном чашу. Зеленый остров с холмами, высокими травами и могучими деревьями. Таких живописных островков много в нашем краю, но этот чем-то выделялся. Главное, что глазом невозможно было определить это "что-то", но оно сразу чувствовалось.
   Почему иначе остров необитаем и не имеет даже имени? Ни одна из летописей Астравгарда не дает ответа на этот вопрос, а между тем нельзя также сказать, что остров сей просто неизвестен, да и как бы могли его проглядеть? Я сам, частенько рассматривая карты, на которые остров этот непременно наносится, но без названия и без всяких пометок, построил для себя одну версию. Возможно, решил я, что необитаем он потому, что люди наши ближе к морю, к своему архипелагу, и не хотят селиться слишком уж близко к Интраэлии. Необитаемость острова не связана с какими-либо запретами и табу, также он не пользуется дурной славой, никаких "таких" разговоров он нем я не слышал. О нем вообще практически никогда не упоминают. И все же, должна быть причина. Если Астравгард заселялся со стороны Интраэлии, тогда все это тем более странновато. Признаюсь, время от времени сей вопрос разжигал мое любопытство. Но... в мире много необъяснимого. Невозможно знать все обо всем, а, следовательно, ни о чем нельзя говорить с полной уверенностью.
   Но, само собой, я, пользуясь случаем, решил утолить свое любопытство и пристать к загадочному острову. К тому же, больше остановок до самого Воткак не будет.
   Подплывая к острову ранним утром, наблюдая, как он все отчетливей рисуется в коричнево- зеленых тонах с вкраплениями желтого и красного на холсте неба и волн, и как все это постепенно закрашивается нежно- малиново- розовыми и золотистыми тонами восхода светила, поднимающегося прямо из-за острова, как все это светлеет, растет передо мной, наливается красками, обретает глубину и детали, искрится и сверкает, я вслушивался в то, что говорят мне мои чувства.
   И я вдруг подумал, что земля эта не запретная, но заповедная- нетронутая, первозданная. Как символ. Место раздумий и любований. Неужели первопроходцы не тронули остров из-за той поэтики, что вызывает его вид на груди моря на восходе либо закате. Хотелось бы верить, но не знаю. Однако факт есть факт. Все эти годы и века остров как был, так и есть- в своем первозданном состоянии, хотя, конечно, время от времени на нем просто не могут не останавливаться путники.
   Ну, значит, есть какие-то причины его необитаемости- не просто же так. А какие причины- о том не известно. Теперь это во многом традиция.
  
   Нос моей лодки плавно ткнулся в пологий берег. Я выскочил, как обычно, в пути одетый в одни шорты. Было утро, слегка прохладное, но прохладное именно приятно. Я быстро управился с лодкой и наконец повернулся лицом к острову.
  
   Между прочим, при первом взгляде все кажется несколько большим, чем оно есть на самом деле. Потом уже привыкаешь, и это все как бы уменьшается. С безымянным островом так не получалось. Когда я впервые увидел его, подплывая, он не показался мне таким уж большим. Когда я сошел на берег, я увидел, что пространства здесь более чем хватает. Это, впрочем, вполне естественно. Но зато потом я обнаружил, что никак не могу понять, а, собственно, сколько именно этого самого пространства? Казалось бы, чем больше я хожу, тем знакомей мне должно быть все вокруг. Ан-нет. В чем тут фокус, я так и не сумел разобраться. Вон тот склон, к примеру. Такой зеленый холм, плавно, как застывшая волна, вырастающий из-за линии невысоких деревьев. Один раз от берега я добрался до него минут за пять достаточно неспешным шагом. Потом поднялся на вершину, чтобы осмотреть окрестности. Пейзаж чудесный! Луга, купы деревьев, плавные холмы, а вдалеке, должно быть, на противоположной стороне острова, что-то вроде серых утесов. А вон там, к северу, блестит озерцо, частично скрытое деревьями. А к югу холмы еще выше. И ветер морской рябью проходит по зеленому травостою. И на некоторых холмах живописно разбросаны огромные обветренные валуны, возникающие из травы, как некое разбредшееся стадо. А я сам стою по колено в траве и цветах и смотрю на все это; мир колышется вокруг меня и дышит.
   Но не в этом дело. Другой раз я добирался до этого же самого холма, от берега, с того же самого места и той же самой дорогой уже, пожалуй, поболее часа. При этом весьма поспешал. А холм-то сам все время на одном и том же месте! Да и все здесь как будто на своих местах, а вот добираешься все время по-разному. А если зазеваешься, то и вовсе забредешь непонятно куда, бывает. Идешь, например, на этот же холм, глядь, оказывается, ты его давно проскочил каким-то образом и уже вообще где-то за озером ходишь. Непонятно. Необъяснимо. Ищи потом дорогу! Но я, к счастью, до темноты всегда успевал вернуться в свой лагерь, который разбил на том берегу, куда ступил впервые. А в темноте я ходить побаивался. Вроде, ничего такого, да и зверя крупнее белки здесь не видел, а в основном- вообще, одни птицы. А все равно как-то... мало ли. Вот зайдешь так впотьмах куда-нибудь, а потом будешь годами ходить, искать свою лодку, даром, что остров маленький. Я уже убедился, какой он обманчивый. Может, поэтому его избегают? Вполне может быть. Но, в принципе-то, ничего такого ужасного в нем нет. Мне здесь даже понравилось. На день я задержался, потом еще на один, потом еще. Неделя прошла, а я все не собирался отчаливать. Легко здесь, спокойно. Праздно и празднично. Хорошо думается, хорошо ходится- вверх- вниз по холмам, прямо по траве, как кораблик в волнах, сквозь лес, на темный утес, обратно вверх- вниз. Хорошо сидеть на берегу, хорошо ничего не делать. Вот я и медлил. Но, пожалуй, не только любование пейзажами и приятное одиночество, когда предоставлен только самому себе, и никто тебя не может потревожить, удерживали меня здесь. Да, не только это. Это ведь была последняя земля моей родины, так сказать. Дальше- по-настоящему чужое. Все-таки мне было нелегко окончательно обрубить эту нить. Я говорил себе, что вот отдыхаю, набираюсь сил для рывка, для взаправдашнего уже похода. Точно так же дома я медлил с отплытием.
   Неделя прошла, а-то и больше, я как-то перестал обращать внимание на дни. Вот однажды, ближе к полудню, уже позавтракав и искупавшись в море, я пошел на тот самый, ставший путеводным, холм. С его вершины начинались все мои дорожки на острове. Стоя на нем, я выбирал себе направление по настроению, каждый раз- новое. На сей раз я добрался до холма минут за пятнадцать. Знакомой, уже заметной в траве тропой скользнул на вершину. Дивный холм. Подъем всегда оказывался неутомительным, даже если я приходил не самым свежим и бодрым.
  
   И вот я стою на макушке этой зеленой волны. Солнце ярко светит, безоблачно, почти безветренно. Настроение у меня хорошее, такое, какое нужно для прогулки на природе. Я приложил руку козырьком ко лбу и высматриваю какие-нибудь особенные ориентиры на сегодня.
   И здесь случается самое странное за это время.
   Я так и не понял...
   Опишу так, как оно отпечаталось в моей памяти.
   Какая-то тень накрывает меня... словно бы вой с неба. Машинально я вскидываю голову. Нечто огромное, черное против солнца, как затмение, но очень близкое. И что-то еще более близкое и быстрое. Мой собственный крик... удар. Или удар, а потом мой собственный крик. Или одновременно. Все смешалось. Но я отчетливо помню это ощущение, как что-то тяжелое упало на меня и придавило.
   Все это очень быстро, как черная вспышка. Примерно так: -А-а-а-а! - Щелк!.. И темнота. Все.
   Говоря ритуальной в этих случаях фразой, я потерял сознание. Туда, куда я, непонятно чем ушибленный, провалился, вместе со мной сорвалось чувство обиды, ужас перед неожиданностью, все мое огромное, как скользнувший от меня резко в сторону мир, недоумение.
  
  10
  
   И в обратном порядке- недоумение, ужас, обида. Просвет. Мгновения полного непонимания. Затем- первые осознанные впечатления. Я лежу на спине, ослепительное солнце бьет мне в глаза. В голове- тишина, лишь где-то на границе мыслей отмечается глухой гул, болезненный и тупой. Что это? И солнце невыносимо яркое. Господи, как тяжко.
   Наконец гул перерастает в настоящую волну прибоя, развевая пустоту и тишину, становится звоном в ушах и вдруг исчезает за гранью слуха. Голоса, откуда-то доносятся голоса, я их слышу и, кажется, слышал все это время, а теперь они становятся различимы.
   Рокочущий бас, вызывающий зубную боль и чувство, близкое к панике:
   -Вспоминается похожий случай. Я не рассказывал о знаменитой Шапочной битве?
   В ответ доносится приятный, глубокий, с какими-то придыхательно- томными нотками женский голос, успокаивающий и унимающий зубную и всякую боль:
   -Какой битве, мой суровый воинственный друг? Откуда? Я такими делами не особо интересуюсь. Разве что нужда заставит. Как вот в этом случае с Гюнтером Гюнтером. Игры в войнушку- это для мужчин. Только прошу тебя, умоляю, заклинаю, не говори Эскападе, что я так сказала.
   -Яволь, - ответствовал "суровый воинственный друг".
   Несколько мгновений царила тишина, и мне вообразилось... не знаю даже, что мне вообразилось- что-то страшное, затем "воинственный друг" продолжил:
   -Так вот, женщина. Имею долг тебя просветить. Докладываю. Шапочная битва вошла в анналы истории под этим названием, потому что: во-первых, была зима и все ходили в шапках. Но не это главное. Главное в том, что мы тогда были в осаде, но враг крайне- подчеркиваю, - крайне неудачно повел ее, а к нам примкнуло столько повстанцев, что в итоге перед решительной битвой нас оказалось раз в триста больше, чем противника. Вот только бить его было уже нечем. И тогда я предложил: "Давайте дружно закидаем их шапками! И будет толк!" Так и сделали.
   -Да...- снова женский голос. Нахлынувший панический ужас опять отступает. - Вот смотрю на тебя, не скрою, любуясь, но... перед кем ты рисуешься? Я же знаю, Статус, ты не такой.
   -Как сказал один хороший человек, никто не знает, какие мы на самом деле. Мы сами в первую очередь не знаем. Но что там про битву? Желаешь услышать вкусные подробности?
   -Хм, нет, пожалуй, не обессудь. Но я всегда неустанно, неутомимо твердила, что изобретательность человеческая, этот великий, вечный, полный жизни, восхитительно бьющий ярким- ярким ключом дух ее, границ не имеет. Но к чему ты обо всем этом, собственно?
   -Да вот... тогда они тоже все, враги наши, как суслики лежали в чистом поле, кто где. Этот вот так же лежит. Напомнилось.
   -"Этот", как ты выразился, а в действительности весьма милый и славный юноша, простой и дикий, как лесной бог, еще жив, между прочим.
   -Те тоже были. Че там шапки, хотя они у нас были добрые. Оклемались к вечеру, да разбрелись в тоске. Кстати, о "лесном боге". Шибко задело, должно быть. Мешок с песком- это не шутка. Не нравится мне его состояние. Минут двадцать уже в отрубе.
   -Ах, успокойся, расслабься, релаксируй, неприступно суровый снаружи, но добрый и отзывчивый сердцем мон Женераль! Мы сделали, что смогли, пусть природа сделает остальное. Парнишка крепко спит и поправляется. Он хрупок на вид, но тверд духом.
   -Или головой. Потому что- кость.
   -Как стыдно! Тебе же должно быть стыдно, хоть немножечко? Ты ведь его совсем не знаешь.
   -Мы никого не знаем, я уже говорил.
   До крайности смущенный и сбитый с толку этими речами, я все же набрался мужества, распахнул глаза пошире и повернул голову со всем месивом, колыхающимся внутри нее, на звук.
   Неподалеку в сторонке сидели двое- мужчина и женщина, как я уже, несмотря на свое дикое состояние, сумел догадаться по голосам. Мужчина, да что там- мужичище! - был огромен, страшен, квадратен, в невообразимо помпезном парадном мундире и нарочито пафосной фуражке. Он внушал своим видом сразу ужас и уважение. Женщина напротив него- в переливающемся солнечными искорками, похожем на змеиную кожу платье, очень впечатляюще струящемся по ее изящной фигуре, была молода, но, видимо, все же постарше меня. А еще она сразу показалась мне восхитительно прекрасной. Вот все, что я осмеливаюсь сказать о ней.
   А за ними темной грудой возвышалось что-то огромное, похожее на китовую шкуру или даже на целого, но изрядно смятого кита, перевитого вдобавок веревками.
   Мужчина- весь из прямых линий- насторожился, почувствовав мой взгляд, и рывком крутанул голову в мою сторону.
   -Очухался! - воскликнул он. - Парнишка-то и впрямь крепок оказался. Боец!
   После этого он обратился непосредственно ко мне:
   -Благодарю за мужество!
   Женщина взглянула на него со снисходительной улыбочкой.
   -Ах, Женераль, в твоих мужественных устах могучий и поэтичный язык звучит так... по-уставному и... как-то, знаешь... - она покрутила тонкой ручкой в воздухе. - Ужасно, одним словом.
   Он усмехнулся.
   -Ну... ты бы у нас в казарме побывала. Вот помню, стояли мы...
   -Не надо, - натянуто улыбнулась женщина и кивнула в мою сторону. - Давай займемся вьюношей.
   Когда прозвучала последняя фраза, меня отчего-то прошиб холодный пот. Показалось к тому же, что человек, названный Женералем, так хищно осклабился... или правда, показалось? Быть может, это одна из самых добрых его улыбок.
   Женераль удивительно легко, несмотря на свои габариты, приблизился ко мне, низко склонился, и его лицо вблизи стало одним из самых глубоких и страшных впечатлений во всей моей жизни. Несколько мучительно долгих секунд, в продолжение которых я боялся даже моргнуть, он вглядывался в мои глаза, потом констатировал:
   -Зрачки нормальные. Жить будет.
   Еще одна пауза, после чего он снова по-хищному усмехнулся и выдал:
   -Если захочет.
   Я не понял, это была шутка или что, но мороз пробрал меня основательно.
   -Восхитительно! - воскликнула женщина. - Восхитительно! Как это приятно, как это греет измученную душу, когда все разрешается благополучным образом!
   Я еще не был уверен, что все разрешилось, а тем более, сколько-нибудь благополучно. Если честно, я был здорово напуган. Напуган всем тем, простите за каламбур, что так внезапно свалилось на мою голову.
   -Ты как вообще? - неожиданно участливо спросил этот здоровенный мужик. - Помочь подняться?
   Он протянул мне свою лапищу. Я не отреагировал.
   -Ну да, ты полежи, полежи. Отдохни чутка. А мы тебе сейчас бульончику дадим.
   Он повернулся к своей загадочной и прекрасной спутнице.
   -Думаю, у паренька даже сотрясения нет. Обошлось, стало быть. Кстати, как там у нас насчет бульона? Ты ведь уже варишь, женщина?
   Помянутая женщина совершенно обескураженно раскрыла рот.
   -Что? Какого хрена? Вообще, заметно, что у нас что-то готовится?
   Она вдруг несколько брезгливо содрогнулась, словно кошка, отряхивающаяся от воды, сделала глубокий вдох и выдох.
   -Ах, прости, прости, милый друг! Во всем виновато тесное общение с твоей колоритной персоной, это оно низводит меня...
   Женераль рассмеялся.
   -Можешь не оправдываться. А-то я не знаю! Тесное общение, блин!
   Пока их внимание несколько отвлеклось от меня, я, превозмогая боль и некоторую затуманенность в голове, начал подумывать о том, чтобы просто тихонечко куда-нибудь уползти.
   Прошу понять меня правильно, я не такой уж нелюдимый, просто... все это было слишком внезапно для меня, я оказался совсем не готов. Я совершенно не знал этих людей, не знал их намерений и... мне же было так хорошо одному, я даже как будто привык считать этот остров своим, неким, пусть временным, но убежищем, и мне совсем не хотелось делить его с кем-то.
   А следом я подумал: если мне уже хочется спрятать голову в песок, что же будет на "большой земле"? Неужели я буду шарахаться от каждого встречного? И вот это, пожалуй, была первая зрелая мысль, не то, чтобы я гордился собой. Внезапные перемены в ближайшее время, как я справедливо подозревал, станут частым явлением в моей жизни. Надо бы уже начать привыкать.
   Я преодолел вполне объяснимое чувство страха и решился подать голос:
   -Мне бы... попить.
   Женщина радостно захлопала в ладоши, а мужик хмуро обронил:
   -Ну нет у нас бульона, чувачок.
   -Воды бы.
   -Ах, как это мило, мило! - воскликнула женщина. - Женераль, мы должны немедленно о нем позаботиться!
   Мужчина нахмурился, потом с видимым усилием кивнул.
   -Пожалуй, - сказал он, и тон его сделался почти похожим на человеческий, - в этом есть доля истины. А вода у нас есть?
   -Фи! - сморщила носик женщина. - Как это пошло! Давайте пить шампанское!
   Женераль покачал головой.
   -Не обращай на нее внимание, она всегда такая. Почти всегда.
   Он снова протянул мне руку, и на сей раз я принял его помощь, чтобы кое-как утвердиться в сидячем положении. Меня слегка повело, но в целом все оказалось не так уж плохо- я опасался, что будет хуже.
   -Статус! - довольно требовательно воскликнула женщина, чуть ли не топнув ножкой и нацелив указательный палец в сторону темной груды, в которой я уже сумел угадать очертания сдувшегося воздушного шара, хотя и видел такие только на картинках. - Неси шампанское! Отпразднуем!
   -Даже не знаю, что тут праздновать.
   -Какой же ты! Шампанское само по себе праздник, а еще мы все живы и здоровы! Разве это не чудесно? Откроюсь тебе, когда мы начали падать, во мне все замерло, и только одна мысль неотвязно крутилась в голове: неужели это конец?
   Мужик притворно вздохнул и закатил глаза.
   -Не преувеличивай. Лично я вообще не могу представить ситуацию, которая могла бы тебе по-настоящему угрожать.
   Женщина показала ему язык.
   -Ты черствый, ты очень черствый.
   Мужик только махнул на нее рукой, а потом обратился ко мне:
   -Ладно, я сейчас сгоняю за шампанским, а-то она не успокоится. Не помню, правда, чтобы оно у нас было, но придется найти, куда деваться. А тебе, пожалуй, поищу воду, не возражаешь?
   -Н-нет... в смысле, не возражаю.
   -Вот и славно. Ну и... давай, что ли, бегло представимся, а потом уже сможем познакомиться поближе. Меня зовут Статус, можешь звать меня Женералем. Она вот- Охра, а ты?..
   -Я Откад, - представился я.
   -От кого?
   -Откад. Это мое имя.
   -Наградил же боженька. Но ты не расстраивайся. Это вовсе не повод ставить на себе крест.
   -Да обычное же имя, - растерялся я. - Отца Отлев звали.
   -От кого?
   Я замолчал, насупившись.
   -Ясно все, - сделал для себя какие-то выводы Женераль. - В общем, не переживай, я пошутил. И это... ты уж прости нас за то, что мы так тебя... понимаешь, мы сами бедствие потерпели, крушение. Шар совсем накрылся, а тут ты... такая вот херотень.
   -Можно попросить не произносить таких... плохих слов? - сказал я. - Среди нас дама.
   Я сам удивился, куда меня понесло. Не знаю даже, что это на меня нашло. Видимо, я очень, очень, перенервничал. Женераль так и вовсе раззявил рот, и даже Охра, как я заметил, округлила глаза в непритворном изумлении. Женераль слегка повернулся в ее сторону.
   -Этот парень точно на земле стоял, ты уверена? Я что-то не обратил внимание. Сдается мне, мы ангела какого-то захерачили.
   Охра улыбнулась, послав мне какой-то неописуемый, искрящийся смешинками взгляд, а мне вдруг стало невыразимо стыдно, а следом совершенно невпопад пришла мысль, что, несмотря ни на что, мне почему-то не хочется, чтобы эти люди просто взяли и исчезли из моей жизни- без объяснений, без истории, которая за ними стоит. Как будто своим взглядом Охра передала мне частицу тепла и доверия. И неявное, но где-то за пределами отчетливого осознания ощутимое обещание, что с ними я могу быть как дома. Словно я среди своих. Знаете, не так уж часто я чувствовал что-то подобное.
   Женераль потопал к поверженному воздушному шару, поминутно замирая и оглядываясь на меня в красноречивом потрясении. Это все еще смущало меня, но вместе с тем стало легко, чуточку смешно и совсем не обидно.
   Неожиданно для себя я тоже улыбнулся, а Охра буквально вся расцвела и вдруг порхнула ко мне и поцеловала меня в щеку.
  
  11
  
   -Гюнтер Гюнтер- сволочь, - вещал Женераль. - Предал нас, обманул, обесчестил.
   -Насчет обесчестил, ты слегка утрируешь, - заметила Охра.
   -Пусть так. Но нам пришлось тоже предать его, обмануть и обесчестить. В качестве симметричного ответа.
   -Насчет ответа, ты тоже утрируешь.
   -Пусть так. Да какая разница, кто там первый начал? Главное, что он нанял наш отряд для конкретной работы, а в итоге нам пришлось спешно ретироваться. Наши-то все ушли морем. На фрегате, "Невозможный" он называется; надо будет, кстати, спросить Карму, почему так. Что ж, а нам с Охрой пришлось слегка задержаться, и поэтому мы воспользовались вот этим вот транспортным средством.
   Женераль бросил задумчивый взгляд в сторону невидимого за деревьями и по причине, что и солнце уже зашло, холма, где остался сдутый воздушный шар.
   -Не знаю, полетит ли он еще когда-нибудь, - вздохнул он. - Похоже, нам придется дожидаться фрегата. Наши друзья должны хотя бы примерно быть в курсе, где мы. Так-то мы эсэмэсились, пока не закончились голуби.
   -Последних ты и вовсе съел, - заметила Охра.
   -Во-первых, не я, а мы. А во-вторых, что поделать, слишком дорогое это удовольствие. Надо менять тариф. Откого, подбрось-ка еще дровишек.
   -Откад, - проворчал я, но не чувствуя обиды и злости.
   -Да я в курсе.
   Я привел своих новых друзей, а я надеялся, что они станут мне друзьями, на свое место- на маленький, уютный пляж, где вот уже сколько дней сохла под солнцем моя скромная лодочка. Мы развели костер и устроили небольшую пирушку. Не знаю, зачем Женералю понадобилось есть голубей, если в корзине их шара оказалось столько всего съестного. Многое из того, что было предложено к импровизированному столу, я до этого и не пробовал. А еще меня угостили шампанским, и оно слегка ударило мне в голову. Алкоголь я тоже попробовал впервые в жизни.
   Но мне было хорошо, признаюсь, мне было хорошо. Все было тихо, мирно и весело. С заходом солнца пришла приятная прохлада; теплый ветер шумел листвой, а в лужах среди камней лягушки завели свой привычный вечерний концерт. И мы наслаждались вкусной едой, уютом и неспешно беседовали. Я рассказал о себе, о том, почему оказался здесь и куда направляюсь. Может быть, под действием шампанского я был слегка эмоционален, но это ничего- к тому времени я уже перестал стесняться. В свою очередь Женераль и Охра поделились своей недавней историей, которая привела их сюда, на этот безымянный остров. Мне было интересно, правда я мало что понял- слишком уж чужой и непонятной оказалась их жизнь, их обыденная для них реальность. Это меня не то, чтобы огорчило, а скорее заворожило, и я понадеялся со временем вникнуть лучше.
   Это был прекрасный вечер- первый вечер нашего знакомства, что я могу еще добавить?
   Хотя, не стану скрывать, был один момент, который поначалу меня изрядно ужаснул. Женераль что-то беззаботно говорил, а потом его внезапно накрыло, а я не знал (да и откуда бы?), что с ним так бывает. Он вдруг уставился на меня, а потом как заорет:
   -Встать! Смир-р-на!
   Ничему такому я ни разу не обучался, но исполнил мигом, а потом только стоял, вытянувшись по струнке и с ужасом смотрел на Женераля.
   -Рравнение на пра-о! - гаркнул он.
   Это у меня тоже исполнилось на автомате. Охра прыснула в кулачок.
   -Не обращай внимание, - сказала она, и ее голос чудесным образом меня успокоил. - Иногда с ним случается. Ты привыкнешь. Это все после контузии, хотя он не хочет признавать, что проблема существует. Если что, просто скажи ему "окей, бумер", и все. Ему даже понравится.
   Несмотря на ее теплый, доверительный голос, я все же почувствовал какой-то подвох, а потому промолчал. К счастью, в тот раз это продлилось совсем недолго. Женераль вдруг словно очнулся, посмотрел на меня с некоторым недоумением, что-то прокрутил в своей колоритной голове под эпичной фуражкой и несколько виновато улыбнулся.
   -Хм, так вот, - сказал он. - Извиняться не буду. Подержи мое пиво.
   На этом инцидент был исчерпан. Впрочем, какой там инцидент? Так, маленькое недоразумение. Но все же я сделал для себя небольшую мысленную заметку: у моих новых друзей (или рановато их так называть?) есть определенные странности. И однако же именно это и было в них таким притягательным, и на это я тоже обратил внимание. Женераля я начал побаиваться уже тогда, но это не значило, что мне была настолько уж неприятна его компания. Таких людей, как эти двое, я вообще никогда не встречал, это был совершенно новый для меня опыт, и так уж вышло, что я был этим опытом весьма очарован, попал под влияние, можно сказать. А возможно, почувствовал смутное родство душ, хотя вряд ли все происходило настолько быстро, как я рассказываю.
   В общем, этот вечер в итоге оказался чудесным. Абсолютно, кардинально не таким, как мои прошлые тихие, одинокие вечера, но я уже совсем не жалел о том, что было раньше.
   Внезапные перемены- не всегда плохо.
   Но и хорошее не может длиться вечно. Под конец вечера глаза мои буквально слипались, и мне стоило немалых усилий подавлять зевоту. Все эти переживания и огромное количество новой информации изрядно меня утомили. Чуткая Охра заметила мое состояние.
   -Ты ложись, поспи, - заботливо предложила она. - А мы еще посидим, подумаем, как выбираться из этой передряги. Давай я тебя одеялком укрою.
   Мне хотелось колюче возразить, сказать, что я вовсе не какой-нибудь малыш или слабак, что это она там себе напридумывала? А еще я отчаянно не хотел засыпать первым, но неожиданно понял, что среди этих незнакомых в общем-то людей отчего-то чувствую себя в полной безопасности. И, вероятно поэтому, я сдался. Ну и пусть, подумал я и позволил себя уложить. Охра протянула изящную руку и ненавязчиво погладила меня по голове.
   -Спи, мальчик, спокойных снов, - сказала она.
   Я почему-то подумал о своей маме.
   -Отбой, - сказал свое слово и Женераль. - Отбой, парень.
  
  12
  
   Когда я проснулся, солнце уже было чуть ли не в зените. Охра, тихонько напевая, сидела на покрывале неподалеку и копалась в рюкзаке, что-то доставая и раскладывая вокруг себя. Судя по количеству вещей, то ли рюкзак был бездонным, то ли он был далеко не единственным. Женераля нигде не наблюдалось.
   -Уборку затеяла, - улыбнулась Охра, заметив, что я проснулся. - Не обращай внимания- наше, женское. Это так... позитивно, так успокаивает. Как голова, милый? Ты голоден?
   Что-то произошло с ней сегодня, какая-то перемена. Ну да, прическа у нее вчера точно была другой. Сейчас Охра глянула на меня из-под плотной челки ниже бровей, а меня охватило довольно странное волнение. Мне было семнадцать, прошу учесть, я был безнадежно влюблен и при этом я покинул свою любовь, продолжая тосковать о ней каждый день, а Охра была старше меня, и она отличалась от всех женщин, которых я видел в своей жизни. Я хочу сказать, что многое происходило во мне, но я не чувствовал себя виноватым, искренне ей восхищаясь. Мне кажется, никто бы не смог избежать ее влияния.
   Я смотрел на нее, разинув рот, а она выжидающе смотрела на меня из-под этой своей умопомрачительной челки, слегка улыбаясь уголками губ, и наконец я понял, что надо бы что-то отвечать. Я смешался и, возможно, немного покраснел, а понимающая улыбка Охры стала чуть шире.
   Покажется ли это странным, но я чувствовал себя бодрым, свежим и отдохнувшим. Впрочем, в то время это было моим обычным состоянием после хорошего сна, но похоже, что и все вчерашние волнения, удар и потеря сознания, совершенно не возымели последствий.
   -Я в порядке, - промямлил я, отчего-то чувствуя узнаваемую скованность. Она, скованность, была для меня вполне обычным делом, но дело в том, что раньше я испытывал подобную неловкость только в присутствии одной, единственной, той самой девушки.
   -Это чудно, - пропела Охра. - Это просто очень замечательно. Ты наполнил мое сердце благодарностью и любовью к этому миру.
   В качестве демонстрации любви и благодарности Охра изящно воздела руки к небу, а потом неожиданно сменила тему.
   -Ну нет его нигде. Представляешь, у нас нет насоса. Совсем нет. Но это же не беда, правда? Понадеемся на Женераля. Объему его груди... хм, можно позавидовать, неужели он не справится с таким простым делом?
   -Каким?
   -Надуть воздушный шар, глупышка! Заклеить все дыры, а потом надуть.
   -А, шар...- мне почему-то стало грустно. - Он сильно порван?
   -Ох, родной, там такая огромная дыра снизу прямо над печкой. Я еще удивилась, как мы вообще летим.
   Я задумался, пытаясь вспомнить все, что я когда-либо читал о воздухоплавании. Не то, чтобы это было актуально в наших краях, но изредка кое-что все же попадалось. Признаться, мне хотелось произвести впечатление своими познаниями.
   -Но ведь так и должно быть, - самозабвенно и опрометчиво поправил я.
   О женщинах я знал еще меньше, чем о воздушных шарах.
   -Что, мой дорогой?
   -Ну, шар просто так не надуть. Он должен быть легче воздуха, чтобы полететь. Поэтому там горелка, чтобы...
   -Печка? На которой мы шашлыки жарили? Ха-ха! Легче воздуха? Это Женераль-то легче воздуха? Мой милый мальчик, кажется, ты немножечко слукавил, сказав, что с тобой все в порядке. Может быть, у тебя жар? О, я вижу, что ты боишься травмировать мои чувства, и это так мило, так благородно с твоей стороны, но пожалуйста, прошу тебя, со слезами на глазах прошу, не щади меня, будь со мной честен. Бывают моменты, когда нужно смело и открыто принять даже самую горькую истину.
   Что я там вообще собирался сделать? Кажется, мне надо в кустики. С глаз долой, и как можно подальше.
   К добру или к худу, но мне не пришлось как-нибудь реагировать, потому что нашу милую беседу прервали. Я, впрочем, посчитал это за благо. Женераль буквально выкатился из ближайших кустов, и поначалу я принял его за диковинного зверя, едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть. Он и был каким-то диковинным зверем. В его внешности тоже произошли изменения. За прическу не скажу, но растительности на лице явно прибавилось. Взгляд его блуждал, а одежда была в живописном беспорядке- один рукав форменного кителя и вовсе отсутствовал.
   -Гадский остров! - прорычал Женераль.
   -Статус! - воскликнула Охра. - Друг мой! Как ты вовремя! Мы как раз чай пить собрались!
   Я боялся, что Женераль снова в этом своем страшном контуженном состоянии, поэтому молчал, замерев, и пытался сделаться незаметным, но оказалось, что суровый воитель на данный момент вполне себе вменяем. Насколько это возможно для него. Довольно скоро он отдышался, приходя в себя, погрозил напоследок кулаком в сторону леса, а потом достаточно дружелюбно поздоровался:
   -Всем доброе утро. Или день. Ваш покорный слуга к докладу готов. Докладываю. Первичная рекогносцировка проведена, но это не точно.
   -Фи, какой плоский армейский юмор, - сморщила носик Охра. - Говоришь одними загадками. Ничего не понятно.
   -Загадками? - на секунду Женераль снова вспыхнул, но быстро успокоился. - Какие уж тут загадки? Ходил на холм. Четвертые сутки шарахаюсь.
   А мне вдруг стало нехорошо. Сколько же я был в отключке? Но я даже не успел как следует ужаснуться этой мысли, потому что Охра деликатно хихикнула и сказала:
   -Говорю же, плоский, плоский, плоский! Ты ушел полчаса назад. Тебя не было минут... тридцать.
   Женераль глянул на нее задумчиво.
   -Иногда мне говорят, - сказал он, - что на улице минус двадцать, а по ощущениям минус шестьдесят. Я этого тоже никогда не понимал, но зачем мне спорить? Зачем мне вспоминать мои ночи в берлоге и на болоте, зачем мне это? Или то, как я питался ягодами и корешками и все думал, что Элифалиэль сейчас бы позлорадствовал. Но вот, какая штука: я был бы рад увидеть его или хоть кого-нибудь, потому что был одинок и потерян. Но зачем мне об этом переживать, ведь ничего этого не было? Я отсутствовал... сколько? Полчаса. А я уже сказал, что остров гадский?
   Сейчас Женераль был странно спокоен и философски отрешен. Я подозревал, что неведомые мне мытарства как-то сказались на нем, и это слегка пугало. И дело даже было не в самом Женерале. Он словно бы принес с собой новую атмосферу, почти неуловимую, но игнорировать ее было нельзя. В воздухе появилась какая-то таинственность.
   Я решился заговорить, потому что невозможно уже было замалчивать то, что было мне очевидно:
   -Здесь так бывает. Не знаю, в чем тут дело. Но... несколько суток... такого я раньше не замечал.
   -Темпоральная хрень- это называется, - уверенно и веско заключил Женераль. - Темпоральная хрень.
   -О? - Охра с вежливым изумлением округлила ротик. - Это еще что за новое слово?
   -Хрень? Нормальное слово. Может использоваться для выражения самых различных жизненных ситуаций. Именно таких, которые зачастую случаются с нами.
   Охра сморщила носик.
   -Плоский, - сказала она и показала Женералю язык. - Странно, почему это меня до сих пор не утомило?
   -Потому что я- это я, - решительно заявил военный и повернулся ко мне.
   -А ты уверен? - спросил он, сверля меня настойчивым взглядом, под которым сделалось ох как неуютно.
   -В чем?
   -В том, что ты не замечал. А как ты мог заметить?
   Знаете, что самое страшное? Самое по-настоящему жуткое, о чем я подумал только в это самое мгновение? А ведь Женераль был прав. Как я мог быть в чем-то уверен, если и думать забыл о времени? "По ощущениям", - сказал он. Вот именно, по ощущениям! Чье время было более настоящим, если так вообще можно сказать? Наше или Женераля? И в каком временном потоке проходили мои собственные прогулки по острову?
   Это были не просто вопросы, а Вопросы, но моя голова была еще слишком пуста, к тому же, мне хотелось в туалет, а Женераль сверлил меня тяжелым взглядом, и в туалет мне хотелось еще больше. То есть, в тот раз я так и не смог додумать до конца, что все это может значить.
   -А что вы там говорили насчет пожрать? - спросил вдруг Женераль, оставляя в моей душе ощущение недосказанности и необъяснимую тревогу.
  
  13
  
   -Нет, если отбросить все непонятное, что попадает под определение "гадский", остров очень даже ничего себе, - говорил Женераль. - Есть в нем определенное очарование. Песочек вот, солнышко. И эта... как ее?.. захолустье? Идиллия. Ништяк.
   -Самое поэтичное, что я от тебя слышала, друг мой, - заметила Охра.
   Женераль лежал на спине, заведя руки за голову, положив ногу на ногу, покусывая травинку. После сытной трапезы, которая сама по себе стала для меня источником новых впечатлений, был он благодушен и умиротворен. Чего не скажешь обо мне, потому что я уже тщетно пытался развидеть сокрушительный образ его чревоугодия.
   -Думаю, мы уже давно заслужили небольшой отпуск, - продолжал Женераль. - Как вам такой план? Отдохнуть душой и телом, купаться, рыбачить, что там еще можно придумать? Оторвемся?
   Поначалу я даже не заметил, что он как бы и меня включил в свои планы, словно бы я уже стал частью их компании. Это было неожиданно, удивительно, но вместе с тем приятно.
   -А что касается темпоральной хрени, - заключил Женераль, - эта штука весьма непонятна, потому что мы ее не поняли, следовательно, оставим ее в покое и не будем обращать внимания. Пока что она никому серьезно не навредила. Мне и не такое довелось пережить. Так что, давайте наслаждаться отпуском на лоне дикой природы. Возражения?
   -Мой сладкий, - заговорила Охра, - ты заставляешь мое сердце биться чаще. Ты словно чудесный луч солнца в разрыве хмурых дождевых облаков, и я задыхаюсь и трепещу от восторга, я взволнована и по-хорошему потрясена, но по твоему чрезмерно бодрому тону можно предположить, что ты что-то скрываешь.
   -А, явись оно конем, - сказал Женераль, - я о том, что нам в любом случае придется дожидаться наш фрегат. Иными словами, положиться на волю случая. Если, конечно, не решим сами как-нибудь отправиться вплавь.
   -Почему же сразу вплавь? Откуда вдруг такой пессимизм? Я люблю летать.
   -Летай на здоровье. А наш шар, боюсь, никуда уже не полетит. Ну, думаю, сюрприза в этом нет. Мы ожидали такого исхода и даже говорили об этом.
   -Не говорили, а накаркал. Только это совсем не беда. Наш юный друг сможет любезно предложить свою помощь и все исправить.
   -Я? - мой голос, что называется, "дал петуха", причем основательно, словно все еще ломался, а так оно по сути и было. Мне стало стыдно и я, наверное, опять покраснел.
   Больше я не мог выдавить ни слова. Вместо меня пояснения внесла Охра, но еще больше запутала и усугубила ситуацию:
   -Он сказал, что знает, зачем там печка. Представляешь?
   -Печка- это хорошо, - весело отозвался Женераль. - Без печки в дороге никак.
   -О, я так счастлива! Этого юного, непорочного мальчика нам послало само провидение! Ты был прав! Он ангел, он чистый ангел!
   -Да хоть бог, - вздохнул Женераль. - Только боюсь, это нам уже не поможет. Я был на холме, ты не забыла?
   -И что? И что такого? Ты же туда и собирался.
   -Ну да. А еще я собирался вернуться к обеду, но сейчас не об этом. Шарик наш в клочья, в лоскуты- вот, что я хочу сказать. От всего полотнища осталась едва ли половина. Даже не знаю, как так получилось. Не доглядели. Если получится что-то скроить из остатков, то очень маленькое. Ну, знаешь, как на детский праздник. И печка, кажись, сломалась. Ах да, она же еще в полете не работала. Уже.
   -Он справится. Наш юный герой справится, - категорично заявила Охра. - Он ниспослан нам небесами. Или это мы ниспосланы? Как правильно? По факту это ведь мы ниспослались?
   -Ниспослались- хорошее слово, - хмыкнул Женераль. - А-то я все думал, как посвежее и пообъемистее все это охарактеризовать.
   -Ах, оставь свой унылый сарказм, тебе не идет. Или идет, я еще не разобралась.
   -Да сдался тебе этот шар? Я же предложил всем нам заслуженный полноценный отдых в самый разгар курортного сезона? Дождемся спокойно наших друзей.
   Я слушал их спор и думал о том, как же с этими людьми, оказывается, непросто. В очередной раз они заставляли меня испытывать чувство крайней неловкости. Мне жутко не хотелось разочаровывать Охру, но и питать ее ложные надежды я не имел никакого морального права. Пришлось стиснуть зубы и склониться к тому, чтобы внести окончательную ясность:
   -Я... я... как бы... знаете, я... боюсь, что...
   -Что такое? - Охра участливо подалась вперед. - Головка болит? Животик болит? Что? Не стесняйся, здесь все свои.
   -...не смогу помочь вам с шаром.
   Охра улыбнулась и беззаботно махнула на меня ручкой.
   -Это ты просто так говоришь.
   -Да оставь ты парня в покое, женщина! - Женераль сердито выплюнул стебелек.
   -Но мы же в него верим?
   -Мы верим в то, что все будет так, как будет и никак иначе.
   -Но он же не просто так возник на нашем пути? Это судьба.
   -Он избранный. Само собой. А случайностей не бывает.
   -Да ну тебя!
   Хочешь не хочешь, а мне действительно нужно было расставить все точки. Раз и навсегда. Возможно, опыта в каких бы то ни было делах у меня и было маловато, но мне хватило ума понять, что лучше не создавать о себе ложное впечатление, иначе все это может обернуться еще большим разочарованием.
   -Я правда здесь случайно, - произнес я. - То есть, я никого не ждал.
   Охра склонила голову набок и лицо ее приняло такое выражение, будто я исключительно ее умилил.
   -К черту все, - сказал Женераль. - Кто купаться?
   -Я совершенно не готова к отпуску, - заявила вдруг Охра. - Совершенно. Ничего не приготовила, не привела себя в форму. Купальники у меня и те прошлогодние. Я даже крем для загара не захватила.
   -Загар тебя все равно не возьмет, на купальники мне насрать и, если ты напрашиваешься на комплимент, могу сказать, что ты в прекрасной, чудесной, просто идеальной форме.
   Вот здесь, хотя и не мог сказать этого вслух, я был с ним полностью согласен.
   Женераль встал и беззаботно потянулся.
   -Расслабьтесь, друзья.
   Но сам он почему-то не расслабился. Наоборот, весь напрягся, вытянулся в струну; грудь его раздулась, а глаза страшно выпучились. Женераль заорал:
   -Воздух! Воздух! Ложись! В укрытие!
   Инстинктивно пригнувшись, я бросил испуганный взгляд в небо, но оно было совершенно чистым.
   -Не возьмете, вашу мать! - орал Женераль. - Рядовой, беги в штаб! Беги, сынок! Скажи, что мы приняли неравный бой!
   А потом он побежал через пляж зигзагами и нырнул в волны.
   Охра посмотрела на меня.
   -Вот как с ним?
  
  14
  
   Сколько мы уже здесь? Недели две? Примерно так, но, опять же, - по ощущениям. А как считать? Женераль заронил во мне зерно сомнения, и я уже ни в чем не был уверен. Я даже собирался вести календарь, но руки так и не дошли. Все стало как-то сложнее с появлением в моей жизни новых людей. Словно мир изменился, мир оказался не таким, как мне виделось ранее.
   Что касается этих самых "новых людей", им как будто все было нипочем. Женераль, казалось, и вовсе думать забыл о тех странностях, которые сам же и открыл. Ну ладно, открыл, предположим, я, но именно он засвидетельствовал, так сказать, их существование для общественности опытным путем, сделал их явными. Но дальше этого дело у него не пошло.
   Кажется, о том, что не все в порядке с островом волновался я один. Я пытался экспериментировать. Меня терзала одна смутная мысль. Несколько раз я ходил на холм и прогуливался по острову в одиночестве- всегда с опаской, ожидая каких-нибудь глобальных изменений, но ничего особого не происходило. Да, бывали какие-то мелкие сдвиги, которые я отмечал, дорога всякий раз виделась мне другой, но я уже не знал, насколько это все объективно. По ощущениям, блин!
   В целом же, когда я возвращался в наш маленький лагерь, слишком существенных изменений не наблюдалось. Это должно было успокаивать, но не успокаивало. Почему-то остров больше не казался мне таким уж дружелюбным. Это Женераль был виноват. Один раз он меня вообще перепугал. Я вышел на поляну после очередной своей совсем недолгой прогулки, и он вдруг закричал:
   -Парень! Где ты был? Где тебя носило восемь лет?
   -Ш-ш?..
   Женераль заржал.
   -Шучу! Как тебя перекосило! Не ссы, тебя не было всего лишь восемь секунд. А, нет, поправка. Ты вообще еще не ушел. Вон ты уходишь.
   Я обернулся, и действительно ли я увидел, как колыхнулись кусты неподалеку или мне показалось?
   Это было страшно, чего уж. Даже холодок пробежал по телу, но я решил не подавать вида. Для собственного душевного спокойствия я вообще решил отнестись к этому, как к очередной не слишком умной шутке Женераля. Все равно никак не проверишь. Не у него же спрашивать?
   Знаете, что меня действительно терзало? Вот мы сидим на этом острове, и все, казалось бы, замечательно, несмотря на маленькие странности. И время для нас течет как-то неуловимо, как-то несущественно. Да и бог с ним. Но как оно течет снаружи? Как оно течет за пределами острова?
   На самом деле это были очень непростые и важные вопросы, и размышления над ними могли завести куда угодно. Виделся ли я себе уже каким-нибудь Рип Ван Винклем? Сложно сказать. Иногда да, иногда я представлял себе, как возвращаюсь домой, где пробежали, промчались годы и годы, и обо мне уже все забыли, а моя любовь прожила свою полноценную жизнь- счастливую или нет, насыщенную или рутинную, но в любом случае без меня. Для меня в ее жизни места не оказалось. Правильно, чего же я хотел, о чем думал? Господи, а ведь это могло произойти, уже происходило само по себе, без всяких темпоральных штучек. И ведь я сам, только я сам повернул все в такое русло. Вместо того, чтобы бороться, я выбрал банальное бегство. Как еще это назвать? Почему это мне не приходило в голову, что по возвращении я могу оказаться просто-напросто никому не нужным?
   Одно стало вдруг до боли ясным: весь мой путь, все мое желание повидать мир, вырваться из трясины серого быта, что-то изменить в жизни, все это в действительности было только прикрытием. Нет, конечно, я хотел повидать мир, но еще больше я хотел однажды вернуться домой. Я даже не особо-то и воображал о своих приключениях и скитаниях по Интраэлии, а вот момент возвращения, момент встречи я представлял для себя отчетливо- много раз, в самых живописных красках и вариациях. Так что, о чем-то это должно было говорить.
   А вы говорите "темпоральная хрень", да простится мне дурное слово. Время и так безжалостно. Порой я уже жалел, что задержался на острове, но и уплыть сейчас, бросить все и уплыть, казалось уже почему-то немыслимым.
   А может быть, зря я так? Может быть, стоило брать пример со своих спутников? Им, как я уже сказал, словно бы и дела не было до всего того, что беспокоило меня. Они ждали, я понимаю, хочешь- не хочешь, а им приходилось ждать, и именно этой задаче они всецело отдались, стараясь не вникать в суть всего, что могло отвлечь, что, по их мнению, было неважным и неинтересным. Я не совсем понимаю, чего ждал я сам в их обществе, я был как будто неким бесполезным довеском, случайно прибившимся и разделившим без особой нужды чужое- не мое- ожидание.
   Что ж, по крайней мере ждать мои спутники умели с комфортом. Охра все-таки где-то нашла крем для загара, и теперь часами грелась на солнышке, тщетно пытаясь загореть. Ее кожа оставалась сияющей и белоснежной чуть ли не до прозрачности и даже не краснела, даже слегка. Если я скажу, что при всякой возможности украдкой ей любовался, насколько это прозвучит постыдно? Но есть вещи, которые просто невозможно игнорировать. И мне кажется, Охра все прекрасно знала.
   Женераль притащил лежаки и пляжные зонтики, которые заметно преобразили наш маленький лагерь. Я уже и не спрашивал, откуда что берется. Я спросил однажды и натолкнулся на целую стену непонимания. Примерно так это было:
   -А вино разве еще не закончилось?
   -Чего? - уставился на меня Женераль.
   Я указал на бутылку в его руках.
   -Я думал в тот раз была последняя бутылка. Кто-то так сказал. Это было несколько ящиков назад.
   -Будь проклят тот день, когда у нас закончится алкоголь.
   -Но... мне казалось в корзине не так уж много места.
   -Будь проклят тот день, когда в нашей корзине не хватит места.
   -Но...
   -Будь проклят тот день!
   Как-то так. Общение с Женералем научило меня не задавать лишних вопросов. Вообще любую информацию об их жизни, о мире, откуда они пришли, я получал скупыми порциями, а иногда они и вовсе говорили так, как будто я по умолчанию должен быть в курсе, что там у них и как. Если вдуматься, это было немного оскорбительно и неуважительно, но я слишком стеснялся проявить невежество, а они, если опять вдуматься, похоже, не таили никакого злого умысла, а, скорее всего, попросту не придавали значения таким естественным для себя мелочам. Боюсь, так всегда бывает, когда вливаешься в новую, устоявшуюся компанию- все приходится схватывать на лету. Да, и однажды ведь Женераль разговорился, да еще как, но это случилось позже.
  
  15
  
   И при всем этом лезть в мою жизнь они не стеснялись совершенно. Уж не знаю, что такого интересного для них могло быть в моей жизни, но внимание к моей персоне было весьма пристальным и где-то даже навязчивым. В основном это была Охра, что для меня было вдвойне мучительней. Мне было крайне неловко, я краснел и не мог связать двух слов.
   -Откад, мой хороший, - как-то поинтересовалась она, - у тебя есть девушка?
   -М-м-м...
   -О... молодой человек?
   -Н-н-н... д-девушка... но она не...
   -А как ее зовут? - вдруг резко спросил Женераль.
   -П-полина...
   -П-полина? Господи... вот это имечко.
   Я замотал головой, стиснул зубы.
   -Полина.
   -Полина. Господи...
   Уши мои просто пылали.
   -Она не совсем... то есть... она не моя девушка. Она...
   -Ах! - Охра, словно язычок пламени, порхнула ко мне и опустилась рядом на колени, пытаясь заглянуть в мое лицо, которое я стыдливо отводил в сторону. - О, как это прекрасно, прекрасно!
   Мне очень хотелось вскочить и убежать в лес, и не возвращаться, но суровый, по-настоящему суровый с прищуром взгляд Женераля буквально пригвоздил меня к месту.
   -Мальчишка раскололся на раз- два, - сказал он таким тоном, будто я был на допросе.
   Охра сияла.
   -Как я это обожаю! - воскликнула она. - Так мало осталось в мире настоящей, чистой романтики! Статус! Неси свечи, неси мороженку, мы с Откадом посекретничаем!
   -О как, - Женераль перевел свой тяжелый взгляд на нее. - Ты не забываешься, женщина? Внешность бывает обманчива, и наш парень- мужик. Он совсем не твоя подружка.
   -Это пустяки, - отмахнулась Охра.
   Может, для нее это и были пустяки, но для меня- ни в коем случае. И мне совершенно не нравилось, как обо мне говорят. Дома наслушался всякого такого.
   Охра поднялась, протанцевала до походного столика, вернулась с тортиком и устроилась поудобней рядом со мной.
   -Рассказывай, - без обиняков велела она. - Хочу услышать все в подробностях. Хочу, хочу, хочу! Кто она? Как у вас все? Не опускай ничего, мне страшно интересно.
   Я был уверен, что в ближайшем времени провалюсь под землю, но возникшее вместе с тем возмущение придало мне сил для ответа.
   -Да что там рассказывать? Она совсем не моя девушка.
   -М-м-м, понятненько. Неразделенная любовь- как это мило. Как ты сказал, ее зовут?
   -Полина.
   -Господи, - прошептал Женераль.
   -Полина Фрезер, - нахмурился я. - Она не моя девушка.
   -Ну что ты заладил, дурашка? - хихикнула Охра. - Мы во всем разберемся. Ты рассказывай, а мы разберемся. Хочешь тортик?
   Я помотал головой.
   -Нет. И нечего рассказывать.
   -Вот об этом и расскажи, глупышка.
   -Боюсь, парнишка, у тебя нет никаких шансов. Только быстрая и безоговорочная капитуляция, - сказал Женераль. - В принципе, мне тоже слегка интересно. Не то чтобы, но так.
   А я мечтал о том, чтобы его для разнообразия накрыл очередной приступ, но нет, - Женераль оставался до ужаса вменяемым.
   Мне ничего не оставалось, как стоять на своем.
   -Нечего мне рассказывать. Зря я вообще сказал.
   Женераль задумчиво потер подбородок.
   -Бесчеловечные пытки или мучительное психологическое давление?
   Охра рассмеялась. Ей-то было весело, а как же.
   -Откад, мы твои друзья, помни об этом, мой милый, - сказала она.
   -Очень чуткие и понимающие друзья, - поддакнул Женераль.
   -Да подожди ты! - Охра подняла руку. - Ты, конечно, прав, дорогой, но позволь и мне в меру моих ничтожных сил кое-что прояснить. Откад, лапочка, мы желаем тебе только добра, и ты должен простить наши некоторые маленькие слабости, к числу которых можно отнести свойственное нам здоровое человеческое любопытство. Тебе совершенно нечего стесняться. Мы все однажды прошли через это. Я говорю о том волшебном чувстве, о той прекрасной юной поре, которую называют первой любовью.
   -Говори за себя, женщина, - скривился Женераль. - Мне вообще до звезды все эти ваши лавбургеры.
   -Позволь тебе не поверить, верный мой друг. Впрочем, учитывая, каким успехом ты пользуешься, может, тебе это и не особо нужно.
   -Что мне нужно, так это...
   -О, избавь меня! Мы все прекрасно знаем, что тебе нужно. Что ж, в этом ты не одинок, к твоему счастью, и ты в принципе не знаешь, что такое отказ и оттого тебе не довелось испытать это благородное чувство, эту бурю страстей и эмоций, океан высоких устремлений и несбыточных надежд, обретений и потерь, мимолетных мгновений всепоглощающего счастья и первых в жизни горьких уроков. И я подозреваю и верю, что и ты однажды не избегнешь этого, и в твое усталое, циничное сердце вольется чудесная музыка. Первую любовь нужно только пережить, и никуда от этого не денешься.
   -Уверен, первую любовь ты пережила в буквальном смысле, - усмехнулся Женераль.
   Я, в свою очередь, встрепенулся. Голос Охры был как наваждение. Он обволакивал и проникал в самое сердце, словно та самая музыка, о которой она сказала. Незаметно для себя я попал под его влияние, и неожиданно что-то затаенное во мне- моя боль, моя внутренняя рана вскрылась и начала кровоточить.
   Я совсем не собирался изливать перед ними душу, и помыслить о таком не мог, но вдруг я сказал:
   -Она... Полина... ничего и не знает. Наверное, даже не догадывается.
   Женераль, судя по всему, хотел отпустить какой-то комментарий, но Охра предостерегающим жестом заставила его промолчать. Сама же она сказала:
   -Насчет того, что не догадывается я бы не стала утверждать, но все может быть. Что же... значит, ты ей не открылся?
   Я горестно помотал головой.
   -Нет... Как?
   Охра вдруг преисполнилась крайнего воодушевления, даже ладошки потерла.
   -О, мой хороший! Я тебя научу! Но сначала расскажи мне все-все.
   Я глянул на нее исподлобья, потом на Женераля, который делал вид, что ему не так уж и интересно, и сказал:
   -Может быть, в другой раз.
  
  16
  
   В тот день я ушел гулять в одиночестве и отсутствовал довольно долго. По моим ощущениям, если угодно. Но по крайней мере солнце основательно клонилось к закату, когда я вернулся на пляж. Охра и Женераль были на месте и казались занятыми какими-то простыми, чуть ли не домашними делами. Возможно, слишком старательно пытались казаться занятыми.
   -О, привет, - воскликнула Охра как никогда по-простому, словно бы только что меня заметив. - Нагулялся?
   Я нехотя кивнул, все еще пребывая в некоем сумрачном состоянии и отчего-то чувствуя себя слегка виноватым.
   Женераль широко улыбнулся.
   -Садись жрать, боец.
   Он как-то по-отечески похлопал меня по плечу, заставив меня непроизвольно съежиться. Мой настоящий отец, светлая ему память, никогда бы не поднял на меня руку, но сейчас в глубине души я ждал побоев.
   -Да и я пожру заодно, - сказал Женераль, - чисто за компанию. Что у нас там на ужин? Охра, присоединяйся.
   Охра брезгливо сморщила носик.
   -Жрать! - воскликнула она. - Что за безвкусица! Мои бедные ушки! Мы же не в кабаке каком-нибудь!
   -Точняк! - фыркнул Женераль. - А я, признаться, подзабыл. Все гадаю, где это мы. Может, в ресторане? Да вроде, и не в ресторане тоже. Как быть, что делать?
   -Можешь вообразить, что я улыбнулась в ответ на твою никчемную шутку, мой дорогой. Снисходительно улыбнулась.
   -Ну тогда извольте разделить с нами скромную, но подобающе изысканную трапезу. Соблаговолите, так сказать, снизойти. От всего сердца.
   Была ли их перепалка тщедушной попыткой скрыть некие обуревающие их чувства? К примеру, неловкость, нервозность, вину, обеспокоенность и все в таком роде? Думаю, да, но тогда мне и дела до этого не было. Я упивался своей собственной пасмурной погодой. Назовите хоть кого-то, кто не был бы столь же глух и эгоистичен в свои семнадцать лет.
   Поэтому я молча прошел к привычному костерку и уселся в ожидании трапезы.
  
   Какое-то время наш ужин выглядел неким формальным мероприятием. И фразы, которыми изредка перебрасывались мои сотрапезники, были подстать.
   -Какой дивный, приятный, ласковый вечер, - например, говорила Охра.
   -Да, погодка просто балует, - соглашался Женераль с дежурной светской улыбкой, все еще, насколько вообще мог, выдерживающий перед Охрой линию изысканных, утонченных манер- в качестве издевки, я полагаю.
   Но под конец именно он не выдержал. Возможно, еще и по причине того, что Охра чувствительно двинула ему локтем в бок.
   Женераль чинно вытер губы салфеткой, обстоятельно прокашлялся, опустив взгляд, а затем с явной решительностью посмотрел мне в глаза.
   -Дружище! - чуть ли не радостно воскликнул он. Потом он поморщился, как-то странно дернулся, словно стряхивая с себя неприятный налет чуждых ему манер. - Что сказать? Накосячили, признаю. Не надо было нам лезть к тебе так... агрессивно. А это все...
   Он глянул на Охру и крякнул, споткнувшись о ее ответный взгляд.
   -Это все моя вина, разумеется, - вздохнул Женераль, открываясь с какой-то новой, неизведанной стороны. - Ты уж прости.
   Эгоистичный или нет, но толстокожим я не был ни в коем разе. Меня проняло. Даже в глазах защипало.
   -Обещаем, что больше не будем приставать к тебе с расспросами, - Охра лукаво улыбнулась и помахала мне скрещенными пальцами. До того это было искренне, беззлобно и непосредственно, что я уж и не знал, плакать мне или смеяться.
   А потом Женераль сказал:
   -Но и ты пообещай больше не уходить так надолго. Обыскались тебя. Весь остров облазили.
   Где это они могли меня искать? Я ведь особо и не прятался. Да и с чего бы? Просто шел, куда глаза глядят, после долго сидел на одном месте, а потом пошел обратно- вот и все. И зачем бы им вообще меня искать?
   -Не нужно было, вы что? - пролепетал я.
   -Как не нужно? Ты же будто сквозь землю провалился. Ни слуху, ни духу. Но мы верили, что нам еще оставалось? Целую неделю тебя ждали.
  
  17
  
   Женераль говорит, что порой со мной бывает тяжело. Я, конечно, знаю, что я далеко не подарок, но что именно он сам вкладывает в это понятие, мне не совсем понятно. Я однажды, правда, невольно подслушал его разговор с Охрой обо мне.
   -Да ты понимаешь, - говорил он, думая, что я еще не закончил свои утренние дела поодаль в кустиках; а я как раз возвращался и за одним из кустов замер, - какой-то он не такой, какой-то неправильный.
   -Кто? - горячо, со всей своей обжигающей страстностью возмутилась Охра. - Наш Откад? Он самый правильный молодой человек, мой драгоценный, просто образчик правильности.
   -Так и я о чем? Он правильный, слишком правильный, а это неправильно. Я вот себя вспоминаю...
   -Мне кажется, нет, я даже настаиваю, что в свои юные годы ты едва ли мог оказаться типичным представителем своего подрастающего поколения.
   -Да нет, как раз я был довольно-таки... типичным, как ты сказала. Но я не был таким! Как тебе объяснить?
   Я их не видел, но догадывался, что Женераль испытывает явное затруднение. Очень живо представлялось, как он мотает своей огромной башкой, морщит узкий лоб, может быть, даже трет свое грубое лицо заскорузлыми ладонями в тщетных попытках оформить внятную мысль. Бьет себя по щекам... нет, это я малость преувеличил. Звуков ударов не слышалось.
   Охра, видимо пожалев, прервала его тягостные раздумья:
   -Все это оттого, отрада моих глаз, что в положенный всяким сущим созданиям срок твое юное, трепещущее сердце не пронзили стрелы Амура. Осмелюсь предположить, что произошел какой-то досадный сбой.
   -Да причем здесь это, мать? Я сейчас совсем о другом. Послушай меня. Рядом с ним я как будто в прошлое погружаюсь. Такой он знаешь... викторианский!
   -Романтизм- это так мило, так мило! Не передать словами, как мое сердце с нежнейшей благодарностью отзывается...
   -Не пойми меня неправильно, парень мне нравится, действительно нравится. И зря ты пытаешься записать его в свои подружки. Никакой гомофобии с моей стороны, сразу оговорюсь. Ну да, он слегка нежный, но я вижу в нем этот стержень и знаю, что из него получится настоящий мужик. Иначе он бы до сюда не доплыл.
   Голос Охры вдруг стал на редкость колючим, такого я еще не слышал- холодного и презрительного. Не хотелось бы оказаться на месте Женераля.
   -А стало быть, настоящая женщина не смогла бы доплыть? Или там ненастоящий мужик? Что это вообще такое- "настоящий мужик"?
   -Ты прекрасно поняла, что я хотел сказать. И я предупредил тебя, что ничего такого не имел в виду. И не надо меня передергивать и вырывать слова из контекста. Я в конце концов с эльфом- веганом вожусь, как ты прекрасно знаешь. А по сравнению с этим все остальное- сущая мелочь. И вообще я говорил не о каких-то там предубеждениях, зачем ты пытаешься свернуть на эту скользкую дорожку? Я говорил о том, что удивляюсь тому, откуда вообще появился наш парень. В смысле, откуда? В смысле, неужели такие еще есть на свете? Это в наше-то время? В эту эпоху стяжательства, глупости и потребления? В унылые времена почти полного отсутствия эмпатии?
   Охра почему-то хихикнула.
   -Ты, как всегда, все утрируешь, мой хороший, - сказала она. - Это все твоя армейская натура и твое адъютантское прошлое.
   -Я всего лишь хотел сказать, что удивлен.
   -Следует ли это понимать так, что ты считаешь, что наш мальчик не совсем приспособлен к современной жизни?
   Женераль что-то пробурчал, прокряхтел прежде чем ответить внятно.
   -Ну... примерно так. Но я не сказал- обескуражен, я сказал- удивлен. Понимаешь, где-то я даже рад и горд, что в нашем циничном мире еще встречаются подобные экземпляры. Кому как не тебе это понимать? А что касается приспособления, что ж... опыт, как говорится, дело наживное. Настоящий мир его изменит, и ты это тоже знаешь.
   -Не со всем могу согласиться. Изменит, конечно, но быть может, он сумеет сохранить в себе свой собственный неприкосновенный настоящий мир. Ничто так не наполняет мое сердце материнской гордостью, как возможность с благодарностью прозревать его будущую судьбу со всеми открытыми перед ним величественными и добрыми дорогами, со всеми восхитительными возможностями. Женераль, мы же станем ему мудрыми наставниками?
   -Хм, давай-ка оставим пока эту тему. Кажется, наш парень уже скоро просрется.
   -Фи! Статус, кошмар! Дай мне бинт и зеленку, у меня кровь из ушей пошла!
   -Если бы... А еще у него совершенно нет чувства юмора. Даже как-то жалко стебаться.
   -А кто из нас не бывает слишком серьезен в свои семнадцать? Да еще если влюблен? - Охра вздохнула. - Правда, я-то, насколько помню, была довольно легкомысленной девицей. А может, это мне сейчас так кажется. Может, и я воспринимала себя чересчур серьезно. А ты не в курсе, наш юный друг пишет стихи?
   -О, господи! - вскричал Женераль. - За что мне все это?
  Нехорошо было подслушивать, но то, как они обсуждали меня за моей спиной, было тоже нехорошо. Вся ситуация была гадкой.
   И то, что они упомянули про стихи, заставило меня вздрогнуть, но сильнее всего меня покоробило от парочки других моментов. Во-первых, и это было наиболее болезненным, мне не понравилось, что Охра по всей видимости считает меня каким-то ребенком, и говорит так, словно она моя мать. Это было... неприятно.
   Ну и про чувство юмора мне тоже не особо понравилось. И кстати о нем. Я честно, вот честно не знал, пошутил ли Женераль сказав, что они искали меня целую неделю, но мне очень хотелось надеяться, что все же пошутил. Пусть так, пусть я не понимаю шуток, что поделать, но пусть это будет именно шутка. Ну пожалуйста.
   Это было мое желание, моя мольба, но чувства не обманешь. В глубине души я знал, что сейчас никому не до шуток.
   -Неделю прождали, - повторил Женераль тем сразу ставшим неуютным вечером. - Не знали, что и думать.
   Есть больше не хотелось. Я молча встал и отошел как можно дальше в сторону вдоль по линии пляжа и там уселся на ракушечник, но так, чтобы не терять из поля зрения моих компаньонов.
   Было страшно.
  
  18
  
   Пару дней спустя Женераля опять накрыло. Мне казалось, я уже должен привыкнуть к его выходкам, но к этому привыкнуть нельзя. По счастью, до нас ему дела не было- он не узнавал нас или вовсе не видел. Он то пропадал, то появлялся, а когда появлялся, вел только ему понятные разговоры, спорил с кем-то невидимым, угрожал, а один раз даже подрался, а в другое время он веселился и смеялся, а также, как я понял, совершил некий воображаемый героический марш- бросок и единолично захватил пару крепостей. Женераля не было с нами почти сутки. В этот раз все как-то затянулось, что признала и Охра.
   -Вероятно, это из-за полнолуния? - задумчиво произнесла она, провожая взглядом пробегающего мимо нас Женераля, абсолютно голого, весело что-то кричащего. - Впрочем, справедливости ради, мой сладкий, вынуждена с неизъяснимой и неизбывной тревогой, с трепетом самых сокровенных струн души признаться, что раньше такого не наблюдалось. Нет, но как бежит? Аполлон!
   В целом же Охра не казалась хоть сколько-нибудь встревоженной.
   -Кстати, - сказала она следом, - посмотри-ка на меня. Как тебе такое сочетание смоки-айз и нюдовой помады? Не слишком вызывающе? Мне кажется, помада немножко смягчает образ. Я права?
   Я, конечно, посмотрел на нее, но почти сразу отвел взгляд. Само собой, я опять покраснел и мог лишь пробурчать в ответ нечто невразумительное.
   -Все собираюсь сходить к нашему шару, - перескочила Охра, сделавшись на удивление практичной и нехарактерно для нее приземленной: она не заламывала руки, не вздыхала томно, ничего такого, и оттого казалась почти такой же неузнаваемой, как и Женераль в эти сутки. - Столько ткани пропадает, а ведь это настоящий шелк. Поможешь мне с этим?
   Я не успел ответить, а Охра снова перескочила.
   -Расскажи мне о своем доме. Об острове, где ты жил.
   Что-то такое было в этом, что-то психологическое, или Охра с присущей ей проницательностью выбрала верный момент, но это я уже потом начал соображать. А тогда, слегка помявшись, но, скорее, для приличия, я мало-помалу начал рассказывать. Я говорил обо всем и ни о чем. Под далекий хохот и угрозы Женераля поведал о своей не самой выдающейся жизни, о родных и близких, о нашем скромном быте и совсем чуть-чуть- о Полине. В порыве странного вдохновения коснулся даже сакральной темы своих чаяний и надежд. Своих смутных и призрачных мечт. И все больше осознавал, насколько же все это может показаться скучным и банальным. Но Охра внимательно слушала меня, не перебивая, и глаза ее сияли непонятным светом. Охра молча подливала мне чаю и угощала пироженкой. Когда я выдохся, она вдруг воскликнула:
   -Милый, милый мой Откад! Твоя пронзительная поэма проникла в самые сокровенные тайники моей души! Пролилась как живительный источник на сухую, истосковавшуюся по благодатному дождю землю, и глаза мои полны слезами возвышенной печали и радости! Той печали и той радости, что облагораживают наши сердца и заставляют их биться в унисон с на миг распахнувшимся словно волшебная книга, но по-прежнему таинственным мирозданием!
   В какой-то момент я начал стыдиться и жалеть о том, что сам так глупо открылся.
   А потом Охра сказала:
   -Я подумаю над этим. И спасибо тебе. Не возражаешь, если я Статусу перескажу вкратце? Все-таки смотри, как он старается, какой цирк устроил. Переживает.
   Меня хватило только на то, чтобы как бы безразлично пожать плечами. Но я действительно не возражал. Иногда тяжело все время держать в себе свою собственную жизнь. В какой-то степени я был даже благодарен. В какой-то мере я почувствовал себя легко.
  
  19
  
   Женераль присоединился к нам вечером. Он казался несколько изможденным, его глаза лихорадочно блестели, но по всем остальным признакам он был в порядке. Насколько это для него достижимо. По крайней мере он снова нас узнавал. И на том спасибо.
   Женераль подсел к костру в густых, привычно пахнущих морем сумерках, к счастью, опять одетый.
   -Приятно видеть вас в добром здравии, - сказал он.
   Мы с Охрой синхронно поперхнулись.
   -Спасибо, - осторожно поблагодарил я.
   -А что у нас на ужин? - бодро вопросил Женераль.
   После чего нас ожидало предсказуемое и не самое приятное зрелище. Наконец, когда Женераль успокоился и лениво попивал пиво, удобно расположившись в шезлонге, он решил поделиться с нами своим новым откровением.
   -Хроностазис, - изрек он таким тоном, будто это должно было нам все объяснить.
   Охра поморщилась и запустила в него пригоршней льда из ведерка.
   -Охладись-ка немного, молодой человек! Больше нет сил тщетно молить тебя не выражаться при...
   -Чего? Что я сказал? Хроностазис?
   -Вот он опять за свое! И что с этим поделать? Как донести до него, как вложить в его пустую голову определенные, устоявшиеся в обществе нормы, которые делают нас приличными людьми, достойными гражданами своей страны?
   -Эй, сама остынь, мама! Это просто слово!
   Охра всплеснула руками.
   -Просто слово! А это просто мое холодное презрение, очень приятно!
   Женераль скрежетнул зубами. Его состояние было шатким, и я боялся, что он прямо сейчас опять сорвется в непостижимую пучину. Но вояка сделал глубокий вдох, а следом могучий глоток из горлышка в целях успокоения.
   -Мы однажды беседовали об этом с Кармой, - сказал он.
   И Охра, и Женераль одинаково вздрогнули. Я же и не пытался понять. На самом деле я все еще гадал, откуда у нас взялся лед.
   -Я сам недавно вспомнил, - продолжал Женераль. - Так называется эффект субъективного замедления времени. Все это как-то связано с саккадами.
   -Божечка! - простонала Охра. - Ниспошли ему кусок мыла в его грязный рот!
   Женераль картинно надулся.
   -Не буду ничего говорить!
   Однако я уже был всецело захвачен.
   -Пожалуйста, - несмело, но все же попросил я. - Что это значит?
   Широкая, торжествующая улыбка легла на лицо Женераля, он снисходительно глянул на Охру, потом подался ко мне.
   -Думаю нам стоит поговорить без посторонних. Как взрослые люди. Как открытые свежим идеям люди. Как люди без занудства и с уважением друг к другу. Совсем не как некоторые люди.
   Охра закатила глаза.
   -Ой, да говори уже!
   Женераль степенно прокашлялся.
   -Я сам толком не знаю всех нюансов, - поведал он, - не довелось вникнуть. Но, судя по всему, мы сами ответственны за наше восприятие времени. Наш этот... как его?.. мозг. Как-то там все так хитро. Глазки дергаются, картинка подгружается... и подтормаживает.
   -Ну все понятно, - вздохнула Охра, - все ясно как день. Лучше бы ты просто матерился.
   -Понимаете, я это к тому, что все это нам только кажется. Все у нас в голове. В головах.
   -В голове, - поправила Охра. - В первый раз было правильно. Хотя я не в малой степени удивлена столь царственным "мы" в твоей искрометной речи. Это придает ей некоторую чрезмерную пафосность, и я предлагаю тебе задуматься о том, что в общем-то, друг мой, это- моветон.
   -Я вообще-то не о себе говорил. Не только о себе. Я говорил обо всех.
   -А вот это, к тому же, весьма самонадеянно. Мои-то глазки ни в коем разе не дергаются. Совесть моя чиста, и нервы в порядке. В свою очередь могу предложить тебе зеркальце, и ты посмотришь в него беспристрастно и убедишься, что у тебя глаз и в самом деле задергался. Я надеюсь, ты сможешь сделать из этого соответствующие выводы. Но умоляю тебя, не замыкайся, не держи в себе, ты всегда сможешь поговорить об этом с нами. Прошу тебя, смело и без сомнений рассчитывай на наше дружеское участие.
   Женераль зарычал, потом на время опять присосался к бутылке.
   -Как я уже замечал, - наконец сказал он, - некоторые люди просто не способны принять суровую правду о себе.
   Охра сделала вид, что приглаживает несуществующие складки на своем шелковом вечернем платье, при этом выражение ее лица было весьма лукавым, а в уголках губ таилась ехидная улыбка, как будто она обдумывала некий едкий ответ. Наверное, так и было.
   Но меня нисколько не интересовала их привычная пикировка, поэтому я решился вмешаться.
   -То есть... - несмело начал я, не зная толком, как сформулировать, - ничего такого не происходит? Все это не по-настоящему? Со временем все в порядке?
   -Со временем всегда все в порядке, - мудро и устало изрек Женераль. - Все дело в нашем его восприятии. Правда, не совсем понятно, почему наши саккады так... замедлились. Но вместе мы сможем решить эту проблему.
   Неожиданно Охра развеселилась.
   -Ага! - воскликнула она. - Ах, Откадик, не слушай его, закрой ушки! Это всего лишь очередной безумный прожект Статуса! Клонирование Затрапезно, а?
   Женераль вдруг густо покраснел, да что там- побагровел. Я видел его таким впервые. Казалось, еще секунда, и он начнет все здесь крушить. Как тот танк. Я давно знал, что все страхи в отношении него далеко не беспочвенны. Сердце мгновенно ушло в пятки, но я сам не заметил, как оказался на ногах- встал между ним и Охрой.
   Женераль глянул на меня. Густые брови его поползли вверх, в глазах постепенно появилось почти человеческое выражение.
   -Мужик, - почти неслышно прошептал он.
   Потом он посмотрел на Охру, и почему-то на сей раз в его взгляде читалось едва ли не удовлетворение.
   -Ты жестока, - сказал он ей, - но меня это не удивляет. Ладно, кто старое помянет. Только замечу, что тебя там вообще не было!
   -А есть разница? - усмехнулась Охра. - Это исторический факт.
   -Послушай, что ты делаешь женщина! В то время как я пытаюсь разрядить обстановку, ты ее, наоборот, накаляешь. Дестабилизируешь.
   -А зачем, позволь смиренно поинтересоваться, мой сладкий, ты пытаешься ее разрядить?
   -Да господи! Ты сама посмотри! Парень не в себе! Я пытаюсь свести ущерб к минимуму. Пытаюсь донести, что ничего такого не происходит. Что мы должны расслабиться и отдыхать. Что все хорошо.
   -А если не хорошо? Я с огромным сожалением прошу твоего великодушного прощения, но с еще большим сожалением не могу не обратить наше внимание на то, что вся эта твоя теория звучит, мягко говоря, неубедительно.
   -А ты можешь предложить что-то иное?
   -Ах, дурачок, зачем мне это?
   -Если что-то знаешь, не молчи.
   -Меня и так все устраивает.
   В продолжении этой перепалки я так и стоял дурак дураком. Обо мне как будто вовсе забыли, а я молча слушал и все больше расстраивался. Я уже совсем запутался. Одно было понятно: оказывается, никто не мог твердо пообещать мне, что все у нас в действительности хорошо. Неожиданно это подтвердила и сама Охра.
   -Мой бесконечно дорогой друг, - сказала она, обращаясь к Женералю, - я могу понять, что ты действуешь из лучших, самых благородных своих побуждений. Но мы не должны давать несбыточных иллюзий, питать ложные надежды. В конце концов, это неправильно. Невероятная и в то же время восхитительная ответственность лежит на нас, и мы должны подойти к ней со всей серьезностью, tu comprends?
   Женераль прожег ее своим знаменитым долгим взглядом. Попытался. Охра была непробиваема. Охра неподражаемо улыбалась.
   Женераль махнул рукой, видимо, признавая свое поражение.
   -Хотел, как лучше, - вздохнул Женераль и вернулся к своей недопитой бутылке, с видом полного безразличия откинувшись в своем шезлонге.
   Охра посмотрела на него с неожиданной теплотой.
   -Ты всегда хочешь, как лучше, я знаю, милый.
   -Да пофигу, - вяло огрызнулся вояка. - Лично я намерен и дальше предаваться безделью. Я в отпуске.
   -Не самая худшая позиция, - протянула Охра, а сама, чуть нахмурившись, смотрела при этом на меня, словно о чем-то задумавшись.
  
  20
  
   На следующий день или день спустя Женераль пребывал уже в совершенно другом настроении. Он с благодушным отеческим видом отозвал меня в сторонку и затеял просветительскую беседу. При этом был очень словоохотлив и красноречив. Охра же все это время держалась на расстоянии. Беседа заключалась в изложении некоторых примечательных фактов из бурной на события биографии Женераля и компании с неизбежными нравоучениями и моралью. Но было познавательно, этого я не могу отрицать. Но стали ли мои спутники мне более понятны после того, что я услышал и что еще только предстояло переварить? Вот уж нет. И вся Большая Интраэлия, куда я так стремился тоже не стала мне ближе и понятней. Но она по-прежнему манила, заставляя меня задуматься о своем месте в мире.
   Я не знаю, почему Женераль вообще затеял со мной этот разговор. Возможно, ему просто захотелось поболтать о былом. Подозреваю, многие это любят под соответствующее настроение. Но я неожиданно усвоил, что и Женераль, и Охра- это часть команды, часть чего-то большого, и не сказать, что это меня не завораживало.
   А на следующий день, когда я все еще переваривал историю, Женераль снова переменился. С самого утра я наблюдал, как он хмурится, слоняется туда-сюда, пару раз его даже кратковременно накрыло, вследствие чего он безуспешно пытался заставить Охру отжиматься, а потом сам зачем-то выкопал довольно глубокий окоп и некоторое время из него настороженно выглядывал при помощи примотанного к ветке украденного у Охры зеркальца. После того, как Женераля отпустило, он, все такой же хмурый, даже сердитый на что-то, вдруг объявил:
   -Устал я ничего не делать.
   Я в это время подбрасывал ветки в костер, который у нас никогда не гас, а Охра бамбуковыми палочками деликатно и демократично, как она сама подчеркнула, ела рамен из бумажной миски.
   -Не будь к себе слишком строг, мой героический соратник, - сказала она. - Мы все видим и восхищаемся плодами твоей бурной деятельности. Это... фортификационное сооружение, правильно?.. уверена, нам очень пригодится.
   -О чем ты, женщина?
   -Да забудь.
   Женераль все же глянул на нее с подозрением. Я не в первый раз подумал, запоминает ли он свои выходки, и как все это объясняет сам себе.
   -Так вот, - веско заявил он, для убедительности рубанув воздух ребром ладони. - Хватит бездействовать. Я хотел быть снисходительным, но ты не позволила.
   Охра с удивленным видом втянула губами лапшичку.
   -Я? Не слишком ли нетактично с моей стороны будет предположить, что ты меня с кем-то путаешь или владеешь неточной информацией?
   На мгновенье взгляд Женераля расфокусировался, но затем он тряхнул головой, не позволяя сбить себя с толку.
   -Можешь говорить и думать, что хочешь, - сказал он, - но я пришел сообщить вам, что настало время быть суровыми. Настало время бескомпромиссных решений.
   -О, как ты великолепно, упоительно агрессивен сегодня! Но что это значит?
   -Это значит, что мы должны действовать. Хватит прохлаждаться.
   -Это прекрасно, просто восхитительно прекрасно! Но что это значит?
   Женераль издал раздраженный рык. Если честно, я тоже пока еще не догадывался, к чему он клонит, хотя что-то явно намечалось, но я помалкивал, потому что, в отличии от Охры, побаивался его сердить.
   -Мои слова недостаточно ясны? - Женераль снова рубанул воздух.
   -О, дорогой, я вижу, ты полон решимости. Твое лицо и принятая тобою поза в данный момент являются идеальным воплощением этого качества. Это мгновение можно запечатлеть в бронзе или в мраморе. Я так и вижу мысленным взором потрясающую скульптуру с внушительными пропорциями.
   -Не говори мне ничего о скульптурах с внушительными пропорциями! - сверкнул глазами Женераль. - Лучше посмотри сюда.
   Он ткнул пальцем в мою сторону.
   -Парень тревожится, разве не видно? И если мы перестанем закрывать глаза, то увидим, что проблема действительно существует. А значит, мы должны ее решить.
   -Кажется, ты меня утомляешь, - немного подумав, решила Охра. - Будешь маффин?
   -Да, спасибо.
   -Кофе?
   -Да, тоже пойдет. Сливки, сахар, ну ты знаешь.
   -Так о чем ты там говорил?
   -Я?
   -Ну да, ты. Держи кофе.
   -Благодарю. Что это?
   -Капучино.
   -Сойдет. Мое имя с ошибкой написали. Так что ты там говорила?
   -Я говорила, что ты там говорил?
   -А да. Ты сама сказала, что на нас лежит ответственность. Или это я сказал? Нет, кажется, ты. Да неважно. Суть в том, что мы от этой ответственности уклоняемся. Не спорь со мной, сначала выслушай. Я пообещал пацану, что помогу ему.
   -О, да? - Охра с ироничным сомнением приподняла бровь. - И в чем же? Неужели я замечаю тайное желание заделаться свадебным генералом?
   -Что? Ты о чем вообще? Нет, я пообещал разобраться с проблемами. А главнейшей из них я считаю темпоральную...
   -Не говори, я помню. Так ты полагаешь, мой хороший, что основная проблема заключается в этом?
   -А в чем же еще? Ты же видишь, ему не по себе.
   Мне и правда было не по себе, но причина в данном случае была совсем иной. Мне вообще не нравилось, когда они затевали разговор, совершенно не считаясь с моим присутствием. Наверное, я бы улизнул по-тихому, но любопытство меня останавливало.
   -Кажется, тебе не приходило в голову заглянуть немножечко поглубже, - говорила Охра. - Или ты вообще пропустил мимо ушей... скажем так, историю?
   -Чего? Какую нахрен историю?
   -А какая история может быть более прекрасной, чем история о настоящей первой любви?
   Женераль сдвинул брови.
   -Ты стебешься надо мной? Причем здесь эта фигня? Я говорю о серьезных вещах, а ты с какими-то мелочами. Не сбивай меня!
   Охра подняла руки.
   -Хорошо! Давайте же все дружно послушаем, что предлагает наш дорогой Статус! Мы же этого до сих пор не услышали, правда? Так что ты предлагаешь? Может быть это, осмелюсь понадеяться, что-то конкретное?
   -А как же, - Женераль со значительным видом откашлялся в кулак. - Завтра с утречка пойдем на холм.
   -Неожиданно, - сказала Охра и для убедительности похлопала ресницами. - А что дальше?
   -А дальше пойдем за холм.
   -Вот как! Совсем неожиданно.
   Признаться, я тоже был немало удивлен. Я допускал, что есть какой-то план, но в чем он заключался? Я ждал чего-то интригующего, но, немного узнав Женераля, не мог даже приблизительно предположить, что он предложит. Неожиданность- это то, что я испытывал каждое мгновенье в компании моих новых друзей.
   Женераль, интригуя, присел на корточки рядом со мной, задумчиво протянул руки к огню, словно греясь. А чтоб вы знали, холодно не было. Было даже жарко. И вообще, костер был скорее декорацией или на худой конец некой традицией. Мы на нем даже готовили редко.
   -Было это, когда мы тщетно искали тебя по всему острову, - произнес Женераль, все так же задумчиво глядя в бледное при свете яркого дня пламя, будто это был зачин какой-то походной байки. Охра скептично поджала губы, но ушки, кажется навострила. Я сам был весь внимание. - Сбиваясь с ног, ты знаешь. Нет, это не упрек, я все понимаю. Твоей вины здесь нет. Непреодолимые обстоятельства. Далеко не всегда мы можем контролировать...
   Охра нарочито зевнула, прикрыв рот ладошкой, а Женераль отчего-то вздрогнул. Недовольно покосился на нее.
   -Ладно, если вкратце, заприметил я там одну нору. Пещеру, я не знаю. В общем, вход куда-то.
   -Где? - спросил я, еще более удивленный.
   -На той стороне холма, я же говорю. Туда мы и отправимся. Думаю, если холм полый, то это неспроста.
   -Ничего такого я не видел, - засомневался я.
   -Мало ли. А оно там есть.
   -А что там внутри? - предельно лаконично для себя спросила Охра.
   -Я не заглядывал.
   -Да ладно! Мы повсюду искали нашего Откада, а ты не заглянул в какую-то пещеру?
   Женераль пожал плечами.
   -Мой косяк, признаю, чего уж. Но в тот раз мне не захотелось туда заглядывать. И это о чем-то говорит.
   -Да, мой хороший, это о чем-то говорит.
   -Давайте пойдем, - неожиданно для самого себя сказал я. - Мне кажется, мы должны пойти.
   -Что, паренек, интересно стало? - ухмыльнулся Женераль. - Вот и мне интересно. Значит, на том и порешим.
   -Ужас как интересно, - покачала головой Охра. - Просто ужас как интересно. И за какой же непостижимой надобностью нас вдруг заинтересовала какая-то никчемная нора?
   -Ну как же, - ухмылка Женераля стала еще шире. - Это тайна.
  
  21
  
   -Напомни мне, - говорила Охра, - почему я решила, что это хорошая идея? Ой, минуточку, я же этого совсем не решила. Но почему я согласилась?
   -Потому что, - самодовольно отвечал Женераль, - мы все порой не можем устоять перед тайной. Поиск ответов манит.
   Он небрежно полуобернулся к нам, что называется, "рабочей" стороной, и на фоне восходящего солнца выглядел впечатляющей иллюстрацией, словно на постере.
   -Я что-то не уверена, что это твои слова и твои мысли, - проворчала Охра, с минуту полюбовавшись видом. - Ну вот, мы здесь. Что дальше?
   Кажется, поход Охру слегка утомил. Ну да, выдвинулись мы еще засветло, но на всю дорогу до вершины холма, как ни странно, у нас ушло минут пять. По ощущениям, если хотите, но я даже проснуться толком не успел. Потом мы немного постояли на вершине, а потом и рассвет занялся.
   Женераль покачал головой, снял фуражку, промокнул платком лоб.
   -Да нифига мы не здесь, - сказал он. - То есть, мы здесь, конечно. Технически. Но мы не там. Я же говорил, нам надо на ту сторону.
   -Боже! - воскликнула Охра. - Ты меня совсем не жалеешь, вот нисколечко! Что же, предлагаешь теперь спускаться с этой ужасной горы?
   -Спускаться будет легче.
   -А зачем вообще надо было подниматься? Откад, мой сладенький, раз уж мы здесь, загляни-ка в корзину, мне помнится, там...
   -Вперед! - вдруг решительно гаркнул Женераль и целеустремленно зашагал вниз по пологому склону.
   -Эй! - крикнула ему в спину Охра. - Полегче, я на каблуках!
   Женераль, не оборачиваясь, рассеянно покрутил в воздухе рукой. Да уж, весь его вид красноречиво говорил о том, что он наконец оказался в своей стихии и готов проявить лучшие лидерские качества. Надо сказать, эта его решительность внушала доверие.
   Охра посмотрела на меня вроде бы капризно, но мне показалось, что она прячет улыбку. Я смущенно пожал плечами.
   -Подай мне руку, мой благородный рыцарь, - сказала она. - Ничего не поделаешь, пойдем догоним это чудовище. На обратном пути напомни поискать в корзине циновочку для роллов. Ты же знаешь, как я люблю готовить.
   Ничего такого я не знал, но не спорил. Мне достаточно было того, что рука Охры была в моей, и я совершенно не способен был хоть сколько-нибудь отвлечься от этих ощущений, похожих на электрические искорки. И еще я страшно боялся, что моя ладонь начинает предательски потеть. Я тщетно пытался убедить себя, что это же Охра, она так же далека, как звезды на небе, но что мы такое против неумолимых сил природы? Остается только безмолвно трепетать.
   А Охра беззаботно порхала рядом со мной. Каблуки или нет, но на легкости ее походки это никак не сказывалось, она словно бы скользила над землей, и никакие травы не путались в ее ногах. Чего нельзя было сказать обо мне. Я-то шел под уклон, едва не спотыкаясь. Уж не знаю, кто из нас кого поддерживал.
   У самого низа пологий в целом склон в одном месте отвесно обрывался примерно на высоту человеческого роста, как будто кто-то отъел кусочек гигантской ложкой. И вот там в получившемся подобии некой беловатой известковой стены и обнаружился таинственный вход. Строго говоря, это была дверь. Настоящая такая, добротная деревянная дверь, даже с глазком.
   -Вот это место, - сказал Женераль, горделиво подбоченясь. - Не подвела память.
   Я, забыв обо всем, уставился на дверь в немом потрясении. Сколько раз здесь ходил. Ну не мог я ее не заметить!
   Охра избавилась от моей неуклюжей руки и порхнула к самой двери, пытаясь заглянуть в глазок.
   -Ой, - воскликнула она, - хорошо, что я оделась подобающе. А мы подарки захватили? Было бы невежливо прийти в гости без подарков. Чисто символических, вы понимаете. У кого-то ведь новоселье? Прекрасно, прекрасно, Статус! Наконец мы выбрались в люди!
   -А кто-то идти не хотел, - проворчал Женераль, страшно собой довольный. - Папа плохого не посоветует. Давай, звони.
   Охра повела головой, потом недоуменно развела руками.
   -Некуда звонить, ты представляешь?
   -Хм, видимо, еще не достроились. Двери-то тоже в прошлый раз не было. Позволь-ка мне вежливо.
   Женераль потеснил Охру и замолотил в дверь.
   -Доброе утро! - кричал он при этом. - Есть кто дома? Мы ваши соседи!
   А мне почему-то захотелось спрятаться. Дверь меня смутила, конечно, нечего и говорить. И ничего-то в ней не было такого страшного, но все равно...
   -Вдруг это опасно? - я это скорее прошептал, чем сказал, и не удивительно, что меня не расслышали. Но если что, я ведь предупредил, правда?
   Женераль продолжал радостно долбиться, и неожиданно после очередного удара дверь распахнулась, криво повиснув на одной петле.
   -Оказывается, не заперто, - сообщил воитель.
   -Меня восхищает твоя напористость, - отметила Охра.
   -А-то, - ухмыльнулся Женераль. - Зацени бицуху.
   -Ах, не ввергай меня в волнение!
   -Ладошки, систр. Так что, войдем?
  
  22
  
   Не знаю, что я ожидал увидеть, но за дверью нас действительно ожидало нечто таинственное, Женераль не обманул насчет этого. А вот что именно нам только предстояло выяснить. Потому что за порогом открывалось нечто наподобие туннеля, насколько я мог это оценить. Ну как открывалось, вообще-то там было абсолютно темно, и лишь небольшой участок у входа едва освещался снаружи. Стены туннеля выглядели вполне себе естественно- ничего искусственного вроде ненароком снесенной двери больше не наблюдалось- обычный такой ход под землю, откуда вполне предсказуемо тянуло сквозняком и сыростью. Но вот насколько он далек и глубок, оставалось только догадываться.
   -Дело серьезное, - сам себе кивнул Женераль. - Попрошу без шуточек.
   Он посмотрел на меня как-то оценивающе, подумал о чем-то.
   -Нет, к тебе это не относится. Ты можешь шутить.
   Еще подумал.
   -Не та интонация. Вообще-то это был вопрос.
   Мне бы обидеться, но я уже вроде как привык. Да и как обижаться на таких людей, тем более, следом Женераль произнес:
   -Благодарю за своевременное предупреждение о возможной опасности. Я это оценил и учел.
   Похоже, он был в своей стихии. Он и раньше демонстрировал кипучую энергию, но сейчас как будто бы упивался ситуацией. Такое вот складывалось впечатление. Вероятно, это было его призвание- что-то организовывать, вести к цели. Быть лидером. Или просто обстоятельства так сложились.
   -Значит так, - заявил Женераль, положив мне руку на плечо, проникновенно и строго заглядывая в глаза, да так, что мне хотелось куда-нибудь вжаться, все равно куда. - Раз уж мы все это ради тебя затеяли, тебе и идти первым, боец.
   -Мне? - пролепетал я. -Ну... если надо...
   Я со страхом посмотрел в темноту. Женераль похлопал меня по плечу.
   -Достойный ответ. А еще лучше было бы: "Есть! Разрешите исполнять?", но так тоже приемлемо. Ладно, не боись, это была проверка. Первым пойду я. Из нас всех фонарик есть только у меня.
   -Принимается твой героический порыв, - легко согласилась Охра. - Откадик, дорогой, держись за мной.
   Женераль выпятил грудь и решительно шагнул за порог.
   Сердце мое колотилось, но отнюдь не от страха, как я с удивлением осознал. Предвкушением это тоже не было, но вне всякого сомнения нас ждало приключение, и что бы там ни было, я не собирался от него отказываться. Какие ответы нас ожидают, какие волнительные разгадки? Впереди была тайна, Женераль не обманул.
   Охра велела мне держаться позади, но я не послушался и шагнул за порог следом за нашим воителем. Высота и ширина открывшегося прохода вполне позволяла идти нормально, но я все равно инстинктивно пригнулся и слепо развел руки. Несколько шагов, и я словно провалился в темноту, и все стало казаться чужим, странным и враждебным, каковым, собственно, и было изначально. Широкая спина Женераля впереди окончательно потерялась во тьме, и только за спиной еще тускло, ничего не освещая, светилось маленькое пятнышко дневного света, и на его фоне стробоскопической тенью смутно угадывался силуэт Охры. Я знал, что мои товарищи рядом, слышал их и ощущал их присутствие поблизости, но все равно почувствовал себя одиноким. Казалось, с каждым шагом я все больше теряю направление и вскоре совсем потеряюсь, и если захочу, к примеру, дотронуться до стены, чтобы сориентироваться, то не обнаружу ее и окажусь совсем один в абсолютной темноте и пустоте. Вы не поверите, но мне и теперь было не так уж страшно. Я лишь с некой внутренней дрожью ожидал того таинственного, что скрывалось где-то там, впереди. Потому что мы просто обязаны были найти ответы, не могло быть иначе. И я крайне осторожно переставлял ноги, и вскоре последний хиленький лучик света позади погас окончательно. Тьма сомкнулась, как говорится. Обострившимся слухом я различал шаги, дыхание, непонятные шорохи. Еще мерещился какой-то гул подобный тому, как гудит порой ветер, но едва угадываемый. Может, это у меня внутри головы гудело.
   -Статус! - позвала вдруг Охра, и ее голос отразился гулким эхом, а я от неожиданности вздрогнул. - Ну и где твой фонарик?
   Откуда-то из темноты и издалека донесся ответ:
   -Не с собой. Но он у меня есть, отвечаю.
   -Просто замечательно! - судя по голосу, Охра была где-то недалеко от меня, и это успокаивало. Голоса вообще как-то оживили чуждую пустоту. - Не возражаешь тогда, если я пойду первой?
   -Да пожалуйста! - чересчур быстро отозвался Женераль. - Дамы вперед! А-то я что-то слегка заблудился. Неловко признавать, но это так.
   Пока они разговаривали, я стоял на месте, а тут закружился, расставил руки словно вратарь. Но все равно не успел. По движению воздуха я понял, что Охра легко проскользнула мимо меня. И я почувствовал или мне показалось, что она почти невесомо и ласково погладила меня по голове, едва коснувшись волос.
   -Подождите! - воскликнул я. - Но так же нельзя! Давайте я пойду первым в конце концов!
   -Милый мальчик, - донесся голос Охры уже издалека, и почему-то был он несколько чопорным и почти таким же холодным, каким казался этот туннель. Чем я ее обидел? - Это очень благородно с твоей стороны, очень, я бы сказала, по-рыцарски, но у нас вопросы решаются без гендерных предубеждений. Тебе, юноша, стоит это запомнить.
   -Она права, - сказал Женераль. - Да ты не переживай, все хорошо.
   Чего уж тут хорошего. Кажется, я сел в лужу, а почему, так и не понял. Мне было грустно оттого, что я чем-то расстроил Охру, и все остальное отошло на второй план. Чего-то я действительно не понимал. И почему все в жизни должно быть так сложно?
   -Видишь ли, - говорил Женераль назидательно, и меня внутренне коробило от этого тона, - здесь вся штука в том, что с нами, я имею в виду нас с тобой, может случиться какая-нибудь беда. Ты ведь и сам обратил внимание, что ситуация потенциально опасна. А с Охрой в свое время все уже случилось, так что вполне логично, что она станет нашим авангардом.
   Я помотал головой, хотя в темноте этого никто не мог видеть. Чувства протеста и несправедливости владели мной.
   -Почему? - спросил я. - Бессмертных же не бывает.
   -Ой, котик! - смех Охры колокольчиком прозвенел в гулком пространстве. - Я вовсе не бессмертна, ты, конечно же, прав.
   -И когда-то она это успешно доказала, - усмехнулся во тьме Женераль.
   -Я ничего не понял, - признал я, - но все равно это... неправильно!
   -О, мой друг! - сказал Женераль. - Ты и не должен понимать, это нормально. Ты столько пропустил или столько еще не постиг, но со временем наверстаешь. А время ведь такая удивительная штука, скажи? Собственно, это мы и идем выяснять. А что касается твоего протеста, то здесь важно знать контекст, а ты его не знаешь, просто тебе не рассказывали. Это удивительная история, которая берет начало в далеком прошлом, когда еще не родился почти никто из ныне живущих, включая и меня, история с одним мрачным замком и примерно такими же неуютными подземельями. История, в которой однажды появился и я сотоварищи, а Охра в ней уже была, что наводит на мысли о взаимосвязанности вещей и неслучайности событий, а также о том, что подлинная история может только продолжаться, как собственно и сама жизнь, и любой финал, это дело случая или точки зрения, потому что теперь и ты в некотором роде в этой истории. Возможно, когда-нибудь ты ее услышишь, а пока просто прими на веру. Охра пойдет первой. Подобные места ей знакомы больше, чем нам. Гм... хотя должен признаться, что настоящая причина в том, что я слегка очканул, если уж по-чеснаку, но, если что, я этого не говорил.
   -Конечно, спасибо от всей благодарной души за оказанное беспрецедентное доверие, - подала голос Охра, и кажется, он немного потеплел, несмотря на напускную ворчливость. - Отдельное спасибо за довольно бестактное упоминание о возрасте. Но в целом я вынуждена со всем согласиться. Тем более, что речь была проникновенной и зажигательной. Иногда, к своему стыду, я забываю, каким блестящим оратором ты способен быть.
   Женераль не без самодовольства хмыкнул.
   -В свое время я был адъютантом как-никак. Порой мне доводилось читать пространные лекции перед самой сложной, но неизменно восхищенной аудиторией. Иногда мы все способны удивлять в хорошем смысле этого слова, потому что, как сказал один потрясающий человек, мы потрясающие.
   -Ты сделал мой день! - воскликнула Охра. - И теперь мое вечно юное сердце по-настоящему пылает.
   -Тогда вперед! - поддержал Женераль.
   -Вперед! - откликнулась Охра. - Вперед, мои храбрые и любезные друзья! Откад!
   -Я здесь! - отозвался я, поневоле заражаясь этим общим чувством.
   -Статус! - позвала Охра, словно устраивая перекличку.
   Женераль не отвечал.
   -Ста-а-тус! Где ты, дорогой?
   Тишина. Слышно только тяжелое дыхание, неизвестно чье, но предположительно Женераля- хотелось надеяться.
   Охра вздохнула.
   -Господи! А вот это совсем не вовремя! - но голос ее звучал беззаботно и почти весело, у меня же, наоборот, тревожно кольнуло под сердцем.
   Мне казалось, у меня глаза лопнут, до того усердно я пытался вглядеться в то, во что в принципе вглядеться невозможно. Темнота была абсолютной.
   -Что делать? - задал я один из фундаментальных для мироздания вопросов предательски дрогнувшим голосом.
   -Ничего, - я не видел, но вполне мог вообразить, как Охра рассеянно, не считая это чем-то важным, пожимает плечами. - Пускай сам отходит. Переживать не стоит, оклемается потихоньку. Как всегда. Давай мы с тобой пойдем потихоньку, а он догонит, когда надумает. Если надумает.
   -А вдруг с ним что-то случилось? - спросил я, как бы признавая, что Женераль уже где-то не с нами и это не его дыхание звучит поблизости. - Мы же не знаем наверняка.
   -Не знаем, но не будем забивать себе голову, - сказала Охра. - Пойдем уже, вот моя рука, я здесь. Ах, Откад, наш солдафон в чем-то прав! Все это, знаешь ли, будит во мне такую светлую ностальгию! Словно вернулась в старые добрые денечки. Чувствую себя такой живой!
   Находясь здесь и сейчас, я совершенно не мог вообразить и даже не старался, что тут может напоминать "старые добрые денечки". Для меня в настоящем контексте эта фраза вообще звучала бессмысленно. Но я не собирался спорить. Набравшись решимости, насколько мог, я сделал неуверенный шаг в неизвестном направлении.
   -Нет, я здесь, - поправила меня Охра. - Иди на голос. Протяни руку.
   И я пошел. И почти сразу почувствовал раскрытую мне навстречу ладонь.
   Но не сразу понял, что это не ладонь Охры.
   Огромная лапища стиснула мою руку как в тисках. Я догадывался, что это Женераль, ну а вдруг нет? В эти мучительные мгновенья мое сердце буквально перестало биться. Однако он горячо зашептал мне в ухо, и сомнения рассеялись. Однако это меня совсем не успокоило.
   -Это насекомые! Насекомые, Карл! Ты их слышишь?
   -Слышу, - зачем-то согласился я.
   Женераль чуть возвысил голос:
   -Ты должен уходить, боец. Я прикрою. За мной не возвращайтесь. Передай нашим, кротовые норы были ловушкой. Скажи, что разведотряд пал с честью. Впрочем, нет, отставить. Они сами поймут. Они поймут.
   -Откад, мальчик мой, с кем ты там беседуешь? - спросила Охра откуда-то поблизости.
   -Жж-жж... - попытался ответить я.
   -Не жужжи, пожалуйста, заклинаю тебя. Это не совсем прилично.
   -Насекомые, Карл!
   Я попробовал вырвать свою руку из мертвой хватки, одновременно протягивая другую в пустоту, коснулся чего-то- кажется, волос, кажется, Охры- и не смог сдержать визг. Я этим не горжусь.
   -Осторожнее, прическа! - воскликнула Охра.
   -Прическа- огонь!
   -Спасибо, это очень мило. А кто это сказал?
   -Это я.
   -ЭтОя?
   -А-а... пусть будет так.
   -А кто ты, ЭтОя?
   -Никто. Абсолютно никто.
   -Но я никого не вижу, - голос Охры звучал озадаченно.
   -Ну как бы... в этом и смысл.
   -Не открывай! - закричал вдруг Женераль, отпуская мою руку. Судя по энергичным звукам, он заметался вдоль невидимой стены. - Нас нет дома! Скажи, чтобы уходили!
   -Ах, Статус! - сказала Охра со снисходительным порицанием, словно балованному ребенку. - Это крайне невежливо! Где твои манеры? Кто так гостей встречает? Ну, по крайней мере я вижу, что ты уже пришел в себя и очень этому рада.
   -А я никуда не уходил, - проворчал Женераль.
   -А я прям вижу.
   -Подождите, - снова вклинился незнакомый голос, - каких еще гостей? Как раз я-то у себя дома.
   -Здесь кто-то есть, - громко прошептал Женераль.
   -ЭтОя, - сказала Охра.
   -Это ты?
   -Нет, дурашка, это он. То есть, ЭтОя. Он сказал, что он никто. Или она сказала, или оно, как правильно?
   -Какого хрена ты ломаешь мой мозг?
   -Дружочек, я совершенно не причем. Это все оно. ЭтОя.
   -Прекрати, блин, - огрызнулся Женераль.
   -Ах, - сердито воскликнула Охра и как будто топнула ножкой в темноте, - я совершенно поспешила с выводом, что ты пришел в себя.
   -Да я никуда не уходил.
   Где-то поблизости прозвучало нечто похожее на стон.
   -Хватит! - прогремел голос, отражаясь эхом от невидимых стен. - Говорите, зачем пришли и что вам нужно!
   -А кто спрашивает? - поинтересовался Женераль.
   -ЭтОя, - сообщила Охра. - Оно так сказало. Оно не очень вежливое.
   Новый стон, еще более горький.
   А теперь должен признать, что все это время я стоял один-одинешенек посреди звуков, словно бы примороженный к месту. По большей части от страха. Но вдруг я подумал, что вся эта перепалка может продолжаться вечно, и страх ушел. А вместе с тем проснулось любопытство.
   Я кашлянул, не зная, как еще привлечь к себе внимание.
   -Простите, - сказал я. - Мы не хотели никого тревожить. Мы ищем ответы.
   -Я буду говорить с тобой, - произнес голос. - Чего ты хочешь?
   Я на секунду замешкался, как никогда чувствуя важность момента, а меня уже перебил Женераль.
   -Выходи! - крикнул он - Ты окружено! Шутки в сторону, мы люди не робкие!
   -Чего ты хочешь? - повторил таинственный голос, и я почему-то знал, что он, проигнорировав все прочее, обращается именно ко мне. И для меня тоже как будто перестало существовать все, кроме этого голоса.
   Чего я хотел?
   Это было очень важно. Это было серьезно. Было взаправду.
   Я хотел многого. Я хотел одного.
   Я не мог этого слышать, но- странное дело- мне казалось, что неведомый голос, его загадочный обладатель где-то там понимающе улыбается.
   В этот момент откуда-то из невозможного далека прорвался другой голос, который как раз был мне знаком.
   -Охра! - крикнул он отрывисто и на удивление собранно. - Мы его не обманули! Зажигай, а-то уйдет!
   -Завали хлебало! - и это кричала Охра, и я бы повергся в шок, без сомнения, не будь уже так погружен во что-то иное. - Пацана держи!
   А другой голос, таинственный, голос, которого я ждал, быть может, всю свою жизнь, по-прежнему говорил со мной, только со мной, спокойный и слегка вкрадчивый, словно ничего вокруг не происходило:
   -Чего ты хочешь? Чего желаешь? Ты уже выбрал?
   -Я хочу... - прошептал я, и воздух покинул меня, я как будто задохнулся в сомнениях, в противоречивости своих мыслей, не в силах вымолвить больше ни слова.
   Но голосу этого хватило, что-то он услышал, несказанное.
   -Исполня-а-а-ю! - донеслось до меня.
   Пару мгновений тишины. Удары сердца. Шорох эха.
   -Чертов Макгаффин, - прозвучал в тишине усталый голос Женераля.
   А потом все провалилось. Я провалился.
  
  23
  
   Что-то было. Не могу вспомнить точно, мысли путаются, но что-то было.
   Я вздыхаю.
   Так ли это все важно? Была дорога, были приключения.
   Точно. Разве нет?
   И я вернулся.
   Я оборачиваюсь. Лодочка мирно покачивается у причала. Полной грудью я с наслаждением вдыхаю соленый воздух. Только здесь мне дышится так легко.
   Я дома.
   Раннее утро. Розово- золотистый свет омывает маленькую деревянную пристань, пологий зеленый берег, искрится на тихих светлых волнах.
   Кажется, я еще не готов подняться по тропинке среди трав к одинокой деревне.
   Мне еще нужно подумать, повспоминать, впитать в себя эти мгновения. Память только оживает во мне, и я смотрю широко распахнутыми глазами, и воздуху как будто тесно в груди. И откуда-то эта светлая печаль.
   Что изменилось здесь? Что изменилось во мне самом? Куда мы возвращаемся, когда возвращаемся домой?
   Мысли такие же неспешные и спокойные, как волны за моей спиной. В этот час, в это время океан почти неподвижен, как неподвижен и я, и все же находится в вечном движении, и волны с привычным шорохом лижут берег, пенясь и что-то бормоча, все время что-то принося и что-то забирая.
   Я здесь.
   Все это кажется сном. И все это больше меня.
   Откад Путешественник. И это правда.
   И все прошедшее- все дороги, все приключения- отдаляется от меня, словно уносимое ласковой, но неумолимой волной. Я о нем не думаю и не вспоминаю, оно становится далекой грезой, тихим шепотом. Прошлое отложилось во мне, сделало меня мной, и этого достаточно.
   Оно как сон, потому что все сейчас как сон.
   А оно вообще было? Но что это за мысль? Что вообще на свете было, а что нет, кто знает?
   Дороги и приключения. Время. Годы. Все это неважно.
   Важен только этот момент.
   Я смотрю на маяк на мысе, потом в сторону деревни, до которой менее километра, но из-за склона виднеются крыши только самых высоких строений, таких как мельница, элеватор, ратуша.
   И все же волна странной нежности накрывает меня, а дыхание опять пресекается.
   Сдвинусь ли я с места когда-нибудь? Я так долго шел к этой цели, потому что разве родной дом не был всегда целью моего пути, даже когда я из него уходил, как только я переступил его порог, отправляясь в неизведанный мир?
   Что-то.
   Мотаю, головой, как будто пытаюсь прояснить свои мысли. Но ведь мыслей почти нет, они как вода, как неспешные волны, есть только чувства, есть легкая печаль.
   Все остальное ерунда, все ерунда.
   Я вздыхаю. Надо идти.
   Почему-то робею. Впрочем, это можно понять.
   Но я ведь столько прошел, я так долго шел к этому, правда? Я столько повидал, я не пасовал перед любыми трудностями. Это ведь я. Это я?
   Ладно, пора идти.
   В конце концов я дома. Я вернулся.
   Не самой твердой походкой я наконец иду по склону, отдаляясь от океана и его неумолчного бормотания. Не отрываю взгляд от темных крыш родной деревни, которые словно бы выползают из-под земли, которые словно бы сами стремятся мне навстречу. Радостно? Враждебно? Равнодушно? Чем меня встретит дом?
   В груди щемит.
   Я иду медленно, но эта последняя дорога не бесконечна, она весьма коротка или, может быть, она столь же длинна, как и сама жизнь, но как бы я подсознательно не пытался оттянуть неизбежное, все же вот я уже здесь.
   В деревне одна центральная улица и множество проулков. Сейчас утро, солнце только всходит, и, хотя встают у нас рано, я никого не вижу. Одинокая собака пару раз тявкает в мою сторону с одного из дворов, вот и все. Все это лишь добавляет происходящему некоторой нереальности, во власти которой я нахожусь уже... сколько?.. я даже не знаю.
   Я стою посреди улицы, несколько потерянный, как после долгого сна, впитывая в себя новые ощущения, новые чувства, как земля впитывает воду после дождя.
   Моя деревня.
   Стараюсь глазами охватить все и сразу. Подцепить взглядом какие-нибудь мелочи, которые расскажут мне об ушедшем времени, о безвозвратности и потерях.
   Ничего не нахожу.
   Быть может, некоторые вещи никогда не меняются. Или мы слишком маленькие, чтобы замечать самые медленные и неторопливые изменения в этом мире.
   Океан приносит и уносит.
   Где-то там в конце улицы мой дом, отсюда не видно. Но я его чувствую. Если уж на то пошло, я чувствовал его всегда.
   А там, а вон там... ее дом.
   Пустое.
   И вряд ли она еще живет там, а дом красавца рыбака чуть дальше. И наверняка у нее уже куча детишек.
   И зачем я об этом думаю? И почему так колотится сердце?
   Разве я не обещал себе? Разве не обещал? Не вспоминать, не думать, отпустить. Я же не тот сопливый пацан, которым был когда-то, я изменился. Разве нет? Сколько раз я говорил себе, что все прошло, было и прошло, ну и пусть, такова жизнь. Ничто не может длиться вечно, рано или поздно меняется все. Меняется само наше отношение к тому, что делает нас такими, какие мы есть. Боль уходит, а потом понимаешь, что это и не боль вовсе.
   Говорил?
   Не помню. Все как-то смутно, но это оттого, что мысли путаются.
   Но это мелочи, это все мелочи.
   Я медленно иду по тихой улице и почему-то совершенно не представляю, куда приведут меня ноги.
   Странное ощущение, как будто все это, все, что происходит сейчас со мной и вокруг меня, я вижу немного со стороны.
   Но мне не хочется об этом задумываться. Я еще не проснулся, наверное.
   Что-то.
   Что-то ведь действительно происходит.
   Я почти не удивляюсь, когда она появляется на моем пути словно бы ниоткуда. Почти, но не совсем.
   Она стоит у калитки в простом повседневном наряде- блузка и длинная льняная юбка, платок на голове, - а в руках ее плетеная корзина, которую она медленно ставит на землю, неотрывно глядя в мою сторону, слегка прищурившись, будто бы против солнца. И больше на улице никого нет.
   Удивительно? Но не более, чем все остальное.
   Я останавливаюсь в нескольких шагах от нее, ноги сами останавливаются. Смотрю на нее также пытливо, как и она на меня. В наших взглядах вопрос, надежда, что-то еще. Не уверен, что смогу заговорить. Не уверен, что у меня вообще остался голос. И нужно ли что-то сказать? Мы ведь и раньше не особо-то беседовали. И все-таки нужно, наверное. И я ищу в себе какие-нибудь слова и не нахожу ни одного. Куда же вы делись? Сколько же вас было под звездным небом, этих важных и самых правильных слов, которые я произносил мысленно и в одиночестве? И где вы теперь?
   Я почти уверен, что она меня не помнит. Кто я для нее в конце концов? Она и раньше меня едва замечала, а теперь и вовсе я для нее только случайный незнакомец. Наверняка. И тем больше мое удивление, когда она несмелым жестом подносит руку к своему лицу и тихо, неуверенно спрашивает:
   -Откад?
  
  24
  
   Какими словами описать то, что творится со мной сейчас? Я даже пытаться не буду. Но слова важны, я должен что-то сказать.
   Слова.
   Делаю глубокий вдох, и неожиданно все словно бы замирает. Как будто некий легкий ветер почти незаметно, но постоянно и настойчиво шумел в ушах, а теперь вдруг пропал. Мои мысли становятся как гладь пруда.
   -Да вот, - говорю я, удивляясь собственному голосу. - Здравствуй, Полина.
   Ее руки падают- как-то беспомощно и безвольно, потом правая осторожно и несмело поднимается мне навстречу, но снова падает. Полину слегка шатает словно под порывом ветра, словно палуба качается под ее ногами. Так неожиданно, и столько в этом всего.
   Сам не знаю как, но вот я уже оказываюсь рядом с ней. А вот она уже в моих объятьях.
   -Откад, - шепчет она.
   Это как сон. Какой-то сон. Я совершенно не могу избавиться от этого чувства.
   Неужели так бывает на свете?
   Но неужели я не думал об этом? Неужели не представлял? Не ждал?
   Что-то.
   Губы Полины совсем рядом; я чувствую ее горячее, сбивчивое дыхание, и все во мне отзывается- волной жара, мурашками.
   -Откад, - шепчет она. - Ты вернулся. Где ты был?
   Сон. Мечта.
   Запах ее волос.
   Слова.
   Все, чего никогда не было.
   -Полина...
   Я могу это сказать. Я никогда это не говорил. Я могу это сказать.
   -Полина, я...
   Помогите мне, помогите.
   -Полина, я тебя...
   Она дрожит в моих руках.
   Я не в силах договорить, и я не успеваю.
   Полина страстно шепчет, ее губы в миллиметрах от моего уха, отчего по всему моему телу пробегают электрические волны.
   -Теперь все будет хорошо. Все будет хорошо. Я ждала тебя. Я так тебя ждала.
   Никогда еще она не была так близко. Никогда еще...
   -Полина...
   -Все будет хорошо, Откадик. Ты вернулся. Наконец все наладится.
   Что-то.
   Что-то щелкает в моей голове, и откуда-то появляются странные, непрошенные мысли.
   А Полина все шепчет, уже громче и настойчивей, и у меня внутри все переворачивается:
   -Ты дома. А я ждала. Каждый день. Какая же я была дура! Как же поздно я это поняла! Ты ушел, а меня будто громом поразило. Свет стал не мил!
   -Полина...
   -Я ушла от мужа. Сразу. И все ждала тебя, ждала. Как же долго я тебя ждала! Все глаза проглядела! И дождалась! Дура я была, дура! Ты прости меня!
   -Полина, а где... где все?
   -Ах, дурачок! Зачем тебе все? Спят поди. А я глаз сомкнуть не могу. Все думочки о тебе только. Прости, прости Откад! Но ведь не поздно? Скажи, что еще не поздно! Начнем все с чистого листа. Посмотри на меня. Посмотри, какая я стала. Это все ты виноват. Нет, нет, нет, не слушай меня! Это все я! Одна я! Ты ни в чем не виноват! Я сама дура! Как хорошо! Как хорошо, что ты вернулся! Ты один! Ты один у меня! Больше никто не нужен. Теперь я это знаю.
   -Но где все?
   -Ах, дурачок! Да спят они. А я как знала, как чувствовала! Теперь заживем, правда? Теперь все будет хорошо. Ну скажи мне, скажи! Скажи, родной мой!
   -Но ведь...
   Что-то странное происходит во мне, что-то по-настоящему странное. Полина льнет ко мне, и это едва ли не самое сильное переживание в моей жизни, это то, от чего можно упасть в обморок, но...
   Что-то.
   Что-то не так.
   Я хмурюсь, пытаясь понять причины внутреннего беспокойства.
   Разве это не то, о чем я мечтал?
   Да, это оно. Оно самое.
   Но что со мной?
   Полина поднимает голову, смотрит мне в лицо, а в глазах ее мольба, надежда и слезы.
   А мне как будто холодно. Нет, это не холод, но что-то...
   Что-то не так.
   А потом вдруг где-то хлопает дверь, и все вокруг словно бы оживает. Где-то опять лает собака, щебечут и квохчут птицы, петух звонко приветствует новое утро, и ему отзывается другой, а потом третий. Я слышу далекие голоса людей, такие же звенящие в чистом утреннем воздухе.
   -Ты меня больше не бросишь? - спрашивает Полина, все так же заглядывая мне в лицо.
   -Я...
   Что же это? Что же это такое?
   -Не бросай меня. Я твоя. Навсегда.
   Я слегка отстраняю ее, и сам себя не могу узнать. Да что же такое со мной? Все, о чем я мечтал, все, чего хотел, сейчас исполняется.
   Исполняется?
   Но ведь это...
   -Полина, - говорю я, - мы же не знаем друг друга.
   О чем я? Что я несу?
   -Мы всю жизнь друг друга знаем, - отвечает Полина, и как же она прекрасна! - Я только не сразу поняла, что мне больше ничего и не нужно. Я люблю тебя, Откад! Наверное, всегда любила, только не знала об этом. Ты- мое счастье! А ты? Ты любишь меня?
   Люблю ли? Господи, люблю ли?
   Но почему-то все во мне замирает- неправильно, непонятно. Я будто прислушиваюсь к себе, пытаюсь найти в себе что-то. То, что я всегда хранил, то, о чем, может быть, и не знал. Я ничего не нахожу. Нет, я нахожу. И оно меня пугает.
   Пустота.
   Я смотрю на Полину. Я смотрю на нее впервые. Раньше я не видел ее, не видел себя. И да- я испуган. В первую очередь испуган тем, что в эту самую секунду узнаю о себе.
   Оказывается, мне все равно. Оказывается, я ничего не чувствую.
   Это правда? Это действительно так?
   Нет, я чувствую, конечно же, но это не то...
   Это не то.
   А что я чувствую?
   Печаль.
   Все не так.
   -Это не мы, - говорю я, и странно, что мне вообще удается что-то произнести. - Полина, это не мы.
   -Что ты такое говоришь, глупенький? Смотри, это я. Вся такая, как есть. Я тебя ждала. Одного тебя. А это ты.
   -Это я?
   Что-то.
   Я все еще держу ее за плечи, но постепенно отстраняю все дальше- на расстояние вытянутых рук. Было время, вспоминаю с горечью, когда лишь от одного прикосновения я мог сойти с ума.
   Время? Что такое время? Где оно?
   Это я. Время. Полина. Исполнилось.
   Исполняю.
   Меня резко бросает в жар и в холод- настолько неожиданно, что я перестаю видеть перед собой хоть что-либо.
   Потом все проясняется, и все такое же, как было, но мне видится уже совсем другим.
   Вот Полина с мольбой в прекрасных глазах. За такой взгляд не жалко отдать жизнь.
   -Полина, будь счастлива, - говорю я, окончательно окунаясь в безбрежную печаль. - Ты этого достойна. Но если ты ждала кого-то, то не меня.
   Потом я шепчу- не столько ей, сколько самому себе:
   -Я не этого хотел.
   Что вы делаете со мной? Зачем?
   Я чувствую, как узкие плечи Полины каменеют под моими ладонями, потом она отступает на шаг. Смотрит на меня, и сложно сказать, что сейчас отражается на ее милом лице. Сожаление?
   -Ну и дурак, - произносит Полина. - Все могло бы...
   Я могу лишь покачать головой, и это точно сожаление.
   -Прости меня, Полина.
   И она тоже качает головой, а потом пожимает плечами.
   А я уже смотрю мимо нее вдоль тихой улицы, и там, за последним домом мне мерещится...
   -Мама? - шепчу я.
   Какой-то гул в моей голове. Мне страшно.
   Это я. ЭтОя. Время.
   Какой же ты гад.
   Я не этого хотел.
   Все проваливается.
  
  25
  
   Голоса.
   Я лежал в темноте, и не знал, открыты у меня глаза или нет. Но поблизости звучала непринужденная беседа. Я узнал голос Женераля, и почему-то очень этому обрадовался. Женераль говорил:
   -Я кричу ему: "Элеонор, ты не прав! А ведь я тебя предупреждал, гребаный ты модератор. Всегда таким был".
   -А он что? - это голос Охры, и ему я рад еще больше. Трудно вообще передать словами, какая волна облегчения меня охватила.
   -А что он? Заплакал, ясен пень. Я же говорю... секунду! Кажись, паренек очнулся.
   -О, слава богу! - воскликнула Охра. - Наконец-то.
   -Да ладно, три минуты его не было.
   -Иногда, милый друг мой, и мгновения могут показаться вечностью.
   -Смотря с кем. Эй, привет! Думали, ты наелся и спишь.
   Я с трудом разлепил пересохшие губы, одновременно, насколько мог, прислушиваясь к себе. Кажется, я абсолютно в порядке. Лежу неизвестно где- предполагаю, что в пещере, - в полной темноте, но чувствую себя хорошо. Потому что я не один. Потому что я там, где и должен быть.
   -Что случилось? - спросил я.
   -Не отвечай ему! - громко прошептал Женераль.
   -Ой, да успокойся! Это же наш Откад, - отмахнулась Охра, и от этого на душе у меня потеплело еще больше.
   -Ладно, рассказывай, - легко согласился Женераль. - В конце концов боец принял на себя главный удар. Где-то я даже горжусь.
   -Кажется, - сказал я, пытаясь собраться с разбегающимися мыслями, - со мной что-то случилось.
   -Это все он, паскуда! - выкрикнул Женераль. - Его проделки! Но, к счастью, ты выбрался. А мог бы и не выбраться. Но я в тебя верил. Охра не верила, а я верил.
  -Чего это я не верила?
   -Ой, да ладно! А кто всем этим соплям потакал? Развела тут, видишь ли, -любовь, амур, все такое. А парень-то крепок оказался. Не поддался вражеским чарам.
   -Любовь существует, - сказала Охра.
   -Существует, - несколько устало согласился я, почувствовав уже привычный укол печали. - Но что случилось?
   -Это Макгаффин, - вздохнула Охра. - Та штука, которую все ищут.
   -ЭтОя?
   -Ага. Оно самое.
   -И все проделки со временем- его работа, - добавил Женераль. - Мы это сразу поняли.
   -Понимаешь, - сказала Охра, и мне показалось, что она улыбнулась в темноте, - давно за ним гоняемся. По всей родной и необъятной Интраэлии.
   -Был маленький шанс, - произнес Женераль неожиданно философским тоном, - а, впрочем, мы особо не надеялись. Слишком мало времени было на подготовку. Действовали экспромтом, можно сказать. Ну и ладно. Будем поискать дальше. Нам не впервой. От нас, как говорится, еще никто не уходил.
   Я взволнованно встал на ноги, осторожно ощупывая пространство рядом с собой.
   -Вы что-то знали, а мне не говорили, да?
   -О нет, хороший мой, мы не знали, мы только догадывались.
   -Но вы здесь оказались совсем не случайно, да?
   Женераль хрюкнул.
   -Случайно, случайно, даже не сомневайся, парень.
   -Но... то есть?.. я что, каким-то живцом был?
   -Хорошо сказано, боец. Но это не вся правда.
   -Ах, не слушай его, Откадик! Он тебе сейчас наговорит. Правда в том, что все было спонтанно.
   И что я должен был чувствовать? Каким я должен был себя чувствовать? Наверное, обманутым, правда? Мне казалось, от меня что-то скрыли, меня как-то использовали. Так это было на самом деле?
   А знаете что? Мне было не то чтобы все равно, но... все это сейчас было неважно. Я по-прежнему испытывал облегчение. Мне было легко.
   Ну да, мои друзья, они такие, что тут поделаешь? Я уже давно это понял. И они ведь мои друзья?
   И, словно отвечая моим мыслям, Охра негромко произнесла:
   -Просто знай, Откад, что мы тебя любим.
   Женераль снова хрюкнул.
   -Ну это... как бы... хм... но в обиду мы бы тебя не дали, это факт.
   -Верь нам, - сказала Охра. - Обрати внимание по интонации, насколько честен мой голос.
   Я покачал головой, невольно улыбнувшись. Потом спросил:
   -Но что он... оно... сделало со мной?
   -Ох, родной, - отвечала Охра, - мы даже не знаем. Предполагается, что Макгаффин исполняет желания. А может, и нет. Кто-то говорит, что он избавляет от иллюзий. А что ты почувствовал?
   -Не знаю. Все это вместе, наверное.
   -Это хорошо или плохо?
   -Не знаю, - я задумался. - Чувствую себя... свободным... кажется.
   Задумался еще.
   -Да... свободным. Это не хорошо и не плохо. Это так, как есть.
   -Золотые слова, - вмешался Женераль. - Ох, уж этот Макгаффин. Обещаю, когда-нибудь мы его достанем. И поспрашиваем. Что бы оно ни было, а у него есть, чем говорить, как мы убедились.
   -Я думаю, нашему дорогому Откаду тоже есть, что нам рассказать. Я совершенно не сомневаюсь, что это будет удивительная история, которая обогатит наш внутренний мир, вдохнет в нас новые и крайне важные знания и даст неоценимую пищу для размышлений. Но позже.
   Я покачал головой, забыв, что меня не могут видеть. Мне действительно хотелось рассказать о многом, обо всем, о том, что я открыл для себя и как это на меня повлияло, как изменило. О желаниях, которые уходят, исполняясь, о дарах, приходящих не ко времени, об иллюзиях, об истинных стремлениях сердца. Я боялся, что не найду настоящих слов, сколько бы не искал.
   -Да, позже, - сказал Женераль. - Нам пора уходить. Мне вдруг пришло в голову, что самое трудное еще впереди.
   -Что так? - невинно поинтересовалась Охра.
   -Да как-то, знаешь... чуйка.
   -А поподробнее?
   -Чуйка.
   -Весьма исчерпывающе.
   -Не знаю, как объяснить, Макгаффин сгинул, но на этом все не закончится. Что-то еще будет. Понимаешь, ему захочется ответить, как я думаю. Мне бы точно захотелось на его месте. Если к нему вообще применимо понятие человеческой логики.
   -Оно, мой хороший, и к тебе не особо применимо.
   -Жаль, я грызло его не разглядел. Если вообще к нему применимо понятие человеческого грызла. А? Ну скажи еще что-нибудь.
   -Туше, мой друг!
   Женераль еще что-то самодовольно похрюкал, потом сказал:
   -Ладно, засиделись мы тут. В гостях, как говорится, хорошо... Охра? Не посветишь?
   -Что бы вы без нас делали.
   Неожиданно, как по щелчку, вокруг разлилось совершенно неземное сияние. Я разинул рот. Не смогу словами описать все эти текучие оттенки цветов, мерцающих и колышущихся. Я даже не представлял, что такое бывает. Могу только отметить, что уклон был в холодные цвета. И в этом призрачном- другого слова не подберу- сиянии с какой-то странной нереальностью проступили неожиданно высокие своды пещеры, где мы находились. Никогда до сего дня не был в пещере, но то, что открылось сейчас, по-настоящему потрясало. Свет струился по каким-то невидимым граням гигантских сталактитов и сталагмитов, а купол терялся где-то в таинственном мраке, но ощущался своей вечной незыблемостью, и именно так я это себе и представлял. Моя душа преисполнилась истинного благоговения перед величием природы.
   -Чудесно, мля, - сказал Женераль. В этом свечении он был похож на зеленоватого упыря, честное слово. И это эхо. Словно свет высветил еще и подобающее гулкое эхо, которое в темноте мной если и ощущалось, то не столь отчетливо.
   Я взглянул на Охру.
   Я подозревал, что, должно быть, выгляжу так же, как Женераль и понимал, что Охра омывается тем же светом, но здесь все было совершенно иначе. При взгляде на нее вековечное величие природы померкло для меня, и мне захотелось совершенно естественным образом упасть на колени. Правда, в моем случае мне для этого надо было еще подняться. Но вы меня поняли, я надеюсь.
   Опять же, не знаю, как это описать. Просто, касаясь ее, свет жил, Охра сама была частью этого света, а быть может, и его источником. Что я еще могу сказать?
   Все происходящее не укладывалось в моей бедной голове. Но я боялся, что больше не смогу посмотреть на Охру, чтобы не увидеть отголоски этого свечения. И в то же время я был этому рад, как будто только сейчас ко мне вернулось подлинное зрение.
   -Хирассе, зрение вернулось, а? - ухмыльнулся Женераль, говоря о своем, но настолько созвучно моим мыслям, что я вздрогнул. - Хорошо, пора уматывать.
   Что ж, это было справедливо, хотя какая-то неведомая часть меня не возражала остаться здесь навсегда.
   -Пора, мальчики, действительно пора, - пропела Охра.
   Я встал на ноги, отчего-то почувствовав неожиданный, но, впрочем, мимолетный приступ слабости. Ну, знаете, как будто лежал слишком долго. Слишком, слишком долго.
   Охра покружилась на месте, обводя взглядом загадочные своды.
   -Это, конечно, не Роззенборк, - непонятно заключила она.
   -Да уж, конечно, - хмыкнул Женераль.
  
  26
  
   Обратный путь к дневному свету я запомнил едва. Единственное, что он показался мне гораздо дальше, чем дорога в эту сторону. Хотя по логике вещей должно было бы быть наоборот. Помню еще, что, наблюдая как свет бежит по туннелям, играя в гранях случайных кристаллов, резко очерчивая и заставляя спешно убегать черные тени, я все время думал о том, почему вообще до этого мы тащились во тьме, если уж вот так у нас возможно. Но я даже не спрашивал. Ясно же, что это не моего ума дело, как мне, скорее всего, вежливо напомнят. Ну и ладно.
   Так или иначе, в конце концов мы выбрались наружу. Таинственное сияние померкло, растворилось без остатка под небесами. Хоть по-своему и красивое, но с настоящим солнечным светом, пожалуй, ничто не сравнится. Мне даже задышалось как-то по-другому после всех этих неизведанных коридоров.
   Женераль, как и все мы, глянул на небо.
   -Что у нас там сегодня на завтрак? - спросил он.
   Солнце еще всходило, утро еще продолжалось. То же самое или совершенно другое? Казалось странным даже думать о том, что это все еще может быть тот же самый день. Впрочем, с этим островом имеет ли это хоть какое-нибудь значение?
   -Я понимаю, молодой растущий организм, - сказала Охра, - но хватит уже о своих калориях.
   В ее голосе сквозила едва заметная усталость. А быть может, это было некое разочарование. А-то и вовсе сожаление? В любом случае, раньше я таких ноток не замечал.
   -Ты права, мама, - сказал Женераль.
   Вот и в его голосе, кажется, то же самое. Или это я просто проецирую собственные чувства? Что-то упущенное.
   Между тем я попытался сориентировать себя в пространстве. Вроде бы это был тот же самый холм, но теперь я уже ни в чем не мог быть уверен. А до этого как будто мог? Однако узкий, полуобвалившийся лаз, из которого мы выбрались, выглядел совершенно древним, обветшалым и совсем не рукотворным. Никаких дверей.
   Что тут можно подумать о времени и вообще?
   Я все еще продолжал хмуриться, когда огромная лапища Женераля легла мне на плечи и буквально меня встряхнула. По-отечески так, аж зубы клацнули.
   -Ходу отсюда, - скомандовал суровый вояка.
   -Я на гору больше не полезу, - вдруг заныла Охра. - Зря только такое платье решила выгулять. Посмотрите во что оно превратилось. Во что я вся превратилась. Как чушка.
   Охра лукавила. Выглядела она, как всегда, бесподобно. Разве что я никак не мог забыть то холодное свечение и все гадал об его источнике. Да уж, мои друзья, простите меня за каламбур, представали передо мной в новом свете.
   Женераль тоже глянул на Охру оценивающе. Прищурился.
   -Молодец, - похвалил он, - соображаешь. Следы, конечно, надо запутать. В обход пойдем.
   Охра послала ему воздушный поцелуй.
   -Веди нас, как всегда вел, наш герой!
   Судя по тому, как он расплылся в улыбке, она здорово ему польстила.
  
   И мы потащились вокруг холма. Я совершенно не мог осознать, что над нами по-прежнему висит какая-то угроза. Какая угроза? В безоблачном небе ярко светило солнышко, и было сложно уложить в голове что-то темное. Я был почти уверен, что все плохое уже позади. Да и что оно вообще такое было? Я не знал, хотя, вроде как, и пережил самолично. А слова Женераля были туманны, и оставалось только принять их на веру без объяснений. Тем более, вел себя вояка крайне настороженно: часто оглядывался, время от времени замирал, прислушиваясь. Я же просто шагал за ним следом.
   Очень скоро мы оказались на болоте, в местах, которые я не узнавал. В кедах у меня захлюпало. Охра беззаботно порхала с кочки на кочку. Я не мог сообразить, как это удается ей на столь высоких каблуках. Женераль грузно, но целеустремленно пер вперед, как тот танк, чуть ли не вспахивая ров.
   -Ничего, - бросил он через плечо, - скоро привал сделаем.
   -Да тут же... - возразил или попытался возразить я - ...да мы же...
   -Что такое? Не стесняйся, боец, обращайся.
   -Мне кажется... тут до берега рукой подать. Вон там.
   Соленое чувство океана было у меня в крови.
   -Ты уверен? - спросил Женераль. - Но по данным разведки...
   Он вдруг уставился на меня с таким же оценивающим прищуром, а потом решил для себя что-то важное, и это было заметно по его лицу.
   -А знаешь что, - сказал он, - иди-ка ты первым.
   -Веди нас, наш новый герой! - воскликнула Охра.
   Я, должно быть, покраснел, а Женераль слегка поморщился и послал в сторону Охры один из своих неподражаемых убийственных взглядов. Охру, как всегда, абсолютно не проняло.
   Как бы то ни было, я почувствовал в себе некую новую ответственность и, стараясь не отвлекаться, с гордостью повел наш маленький отряд. И все же надо признать, что признание моей компетентности весьма грело мою душу. Шагалось мне уже не в пример легче.
   Приободрились все. Я бы сказал, что под моим руководством, но скромно оставлю это за скобками. Женераль что-то ворчал в своем привычном репертуаре, но как-то по-душевному, Охра тихонько напевала, перепархивая с кочки на кочку словно фея.
   Чем не идиллия? И о каких таких таинственных угрозах можно было думать, тем более, что вскоре морской бриз коснулся наших лиц, и мы благополучно вышли на берег практически рядом с нашей стоянкой.
   Все, как я и обещал. Я справился, и заслужил уважительные взгляды.
  
  27
  
   На берегу Женераль снова взял бразды воображаемого правления в свои руки. Наверное, весь извелся, дожидаясь. Мне это было уже не важно. Что-то я для себя доказал и что-то понял про своих друзей. По-крайней мере то, что они потенциально готовы прислушаться к другому мнению. А это хороший путь, если вдуматься.
   Женераль сразу развернул кипучую деятельность. Зачем-то усадил нас в вырытый им недавно окоп и выдал неизвестно откуда появившиеся каски.
   Охра восхитилась.
   -Милитари! - воскликнула она, надевая свою каску. - Посмотрите, мне идет? А если я вот так локоны выпущу? Скажи, mon Женераль, я как Эскапада?
   Женераль нахмурился и покачал головой.
   -Попрошу отнестись к текущей ситуации со всей серьезностью, - сказал он. - К счастью, у вас есть я, - он обвел окоп самодовольным взглядом. - И я обо всем заранее побеспокоился.
   -Аплодисменты тебе, - съязвила Охра. - Возьми пряничек.
   Честное слово, я бы сказал то же самое, если бы чувство самосохранения вдруг отказало. И, может быть, что-то такое проявилось на моем лице.
   -Смейтесь, смейтесь, - проворчал Женераль. - А я, между прочим, обо всех нас думал.
   -На полном серьезе, - сказала Охра. - Мы гордимся твоей проницательностью.
   И посмотрела на него честными глазами.
   Женераль глянул с явным подозрением, но не нашелся с достойным ответом и поэтому только тяжко вздохнул.
   -А долго нам здесь сидеть, зайка? - спросила Охра спустя какое-то время.
   -Сколько нужно, - отвечал Женераль, настороженно выглядывая из окопа. - Это временное затишье, можете быть уверены.
   Я тоже выглянул, чем заслужил суровый взгляд нашего вояки, но и только. Я пожал плечами.
   Впереди, чуть в стороне весело потрескивал наш еще не догоревший костер, вид которого вызвал у меня мимолетный диссонанс. Не верилось, что прошло настолько немного времени. Впору было покачать головой, но не хотелось уподобляться Женералю, который прямо сейчас сидел в окопе, предаваясь неведомому унынию и покачивал головой. Вместо этого я опять пожал плечами.
   А позади лаково плескалось море. Очень захотелось искупаться. Я снова сел, намереваясь потребовать, чтобы Женераль завязывал со своими глупыми играми и высказать все, что я об этом думаю. Но ничего не сказал.
   А Женераль сказал.
   -Докладывай, боец, - поднял голову он. - Как обстановка на фронтах?
   -Да нормально, - ответил я, едва удержавшись, чтобы в очередной раз не пожать плечами. - Все, как обычно.
   -Так-так. Враг затаился. Ладно, есть время позавтракать. Слушай мою команду: приступить к завтраку!
   Охра закатила глаза.
   -А я все ждала, когда ты это предложишь?
   Женераль выделил нам нечто, что назвал "энергетическими батончиками", но как по мне, это была обычная колбаса. Сырокопченая. "Мы нормально относимся к нашему эльфу, но мы не он, правильно?"- загадочно подмигнул Женераль при этом.
   -Что ж, - сказала Охра, с подозрением оглядывая завтрак, - могло быть и хуже.
   -Ты о чем? - не понял вояка.
   -Я о том, что мы опять его упустили.
   -А, вот ты о чем. Не стоит расстраиваться, наше время еще придет. Зато теперь мы знаем гораздо больше. И у нас теперь есть свой козырь.
   -Ты о чем?
   -Об этом я скажу в свое время. Не раньше.
   -Как знаешь.
   -Может быть, песню затянем походную?
   -Ох, нет, мой дорогой, - замахала руками Охра, - избавь нас от этого пожалуйста! Хватит с нас и того интерактива, что есть.
   -Как знаешь, - насупился Женераль.
   Мне было скучно. Я снова выглянул из окопа и с тоской глянул на море. А потом, видимо, что-то привлекло мое внимание в другой стороне, и получилось так, что я смотрел прямо на костер, когда это случилось. Наш уютный костер как будто беззвучно взорвался, словно фотовспышка, хотя я и не знаю, что это такое. В глазах у меня сразу и основательно потемнело, и я даже не успел удивиться. Я упал на дно окопа, глядя, как мне казалось, в сине-зелено-черное пятно. Потом я услышал что-то похожее на низкий гул, скорее ощущаемый всеми костями, чем по-настоящему слышимый. Следом зашумел, заволновался лес будто на штормовом ветру. Я сидел на пятой точке и все еще смотрел в пятно.
   -Началось, - негромко, но очень веско произнес Женераль.
   -Вот как? - несколько тревожно отозвалась Охра. - И чего же нам ждать, как ты полагаешь, мой боевой товарищ? Мы же в этом... как его... в окопе? Это же надежно в плане безопасности?
   -Мы называем это социальной дистанцией, - хмыкнул Женераль. - Не переживай, файерволлы наши крепки. Правда, не совсем понимаю, тебе-то с чего переживать.
   -За компанию, блин! - огрызнулась Охра.
   Развиднелось. Я наконец-то был способен видеть хоть что-нибудь кроме зловредного, плавающего туда-сюда пятна, но смотреть особо было не на что. Охра сидела чуть в сторонке на походном раскладном стульчике и задумчиво облизывала испачканные жиром пальчики, а Женераль стоял на одном колене, как какой-нибудь рыцарь и сосредоточенно смотрел в землю перед собой. Такая мирная, мирная картинка.
   Почему-то именно теперь я начал пугаться.
   -Сейчас еще чего-нибудь будет, - пояснил свою сосредоточенность Женераль, одновременно талантливо сыграв на моих просыпающихся страхах.
   Охра фыркнула.
   -Откуда же ты стал таким специалистом?
   -Так-сяк, - непонятно отвечал Женераль.
   -С вами весело, мальчики, - сказала Охра и улыбнулась.
   -А вот еще был случай, - начал было Женераль совершенно невпопад, но жизненной и, не сомневаюсь, нравоучительной истории так и не суждено было прозвучать в этот раз.
   Кто-то свистнул. Кроме шуток. Залихватский, настойчивый и призывный свист мощно пронесся над нами и словно бы отразился от всех сторон света.
   -Кто это? - с явным недовольством повернул голову вояка.
   Я посмотрел на Охру. Она неизвестно почему показала мне язык. И, как ни странно, поднимающийся во мне страх как будто замкнулся, закрыл дверцу в каком-то далеком уголке.
   -Не высовывайтесь, - процедил сквозь зубы Женераль.
   И тут земля задрожала. Со стен нашего окопа с шорохом посыпались песок, глина и галька. И это было только начало. Весь мир начал содрогаться в каких-то невообразимых спазмах и ходить ходуном. Это был ужас в чистом виде. В один момент полного помрачения я уверился, что ничего не было и нет, а я сижу в своей утлой лодчонке, которую нещадно швыряют штормовые волны. Небо потемнело. Я смотрел вокруг безумными глазами, я точно знаю, что в те минуты был похож на безумца. Могучие соленые волны неистово окатывали меня, и я захлебывался, а еще я убедил себя, что снова ослеп от вспышек молний и оглох от нескончаемого грохота стихий. Но самое забавное, и это я понял только после, что не было никаких волн и молний, и все происходило в полной тишине.
   Уж не знаю, сколько все это длилось, но вот обнаружилось, что я сижу, нелепо скрючившись, на дне окопа, и небо надо мной ясное и чистое, и в воздухе- странное умиротворение. В голове моей, как ветер на вершине холма, шумело заторможенное понимание того, что я каким-то чудом, сам не зная как, счастливо избегнул неведомой, но злой участи. И в то же время было чувство, что я только что проснулся от нелепого, почти ускользнувшего из памяти тревожного сна. Уж не сон ли, действительно, со мной приключился?
   Но нет. Живым подтверждением этому был Женераль. Он лежал на спине, неотрывно смотрел на высокое небо, и лицо его выглядело потрясенным. Пожалуй, я сам смотрел с точно таким же выражением. Почему-то от этого мне стало немного спокойней, как будто нас объединило нечто таинственное, но нерушимое, пережитое нами вместе. Вместе в одном окопе.
   И Охра... ну да, она в тот момент, должен признать, слегка выбивалась из героической картины единства наших душ. Охра отложила в сторону журнал, который лениво перелистывала и зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.
   -Какой утомительный день, - сказала она. - Просыпайся, Статус, хватит валяться. Придумай что-нибудь, мне скучно.
   Я смотрел на нее, открыв рот от удивления. Может, правда мне все привиделось?
   -Мм-мм, - вяло зашевелился Женераль.
   -Ты напился что ли опять? Когда успел, мой хороший? Прям как Ябы.
   -Ябы- толковый колдун. Свое дело знает.
   Женераль неуклюже перевернулся, поднялся, выпрямился во весь рост, потянулся. Вид у него теперь был уверенный, самодовольный, чисто женералевский. Возможно, и недавнее изумление на его лице мне привиделось?
   -Отбой боевой тревоги, - сказал он. - Разрешаю исполнить команду "вольно".
   Я преисполнился смутного стыда и тоже встал на ноги- не совсем твердо, как во сне.
   А потом обомлел. Буквально обомлел.
   Наш остров было уже не узнать. Исчезли деревья, как не бывало, исчезла вообще вся зелень, за исключением гниющих, дурно пахнущих водорослей вдоль побережья. Исчез живописный холм, и я, не веря своим глазам, смотрел на голую, каменистую равнину. И только костер странным образом продолжал гореть, отмечая место, где ранее на границе густого подлеска находился наш лагерь.
   -Неплохо проутюжил, - отметил Женераль с ноткой уважения. Затем повернулся ко мне.
   -Эй, паренек, нарисуй-ка эмодзи попроще, все уже позади.
   Легко сказать! Все же я постарался придать лицу менее ошарашенное выражение. По крайней мере закрыл глупо разинутый рот.
   Женераль усмехнулся.
   -Ничего. Держись нас, и еще не такое увидишь. Пообвыкнешься.
   Показалась Охра.
   -Фи, мой друг, - сказала она, удостоив глобальные, грандиозные, вопиющие изменения в ландшафте только мимолетным взглядом. - Плохой из тебя вербовщик. Кто же так презентует новые перспективы? Ты можешь лишь отпугнуть. Маркетолог из тебя, прямо скажем...
   -Тихо, мы никого не вербуем, ага?
   Женераль сделал вид, что праздно смотрит вглубь опустевшего острова, Охра сделала вид, что любуется морем, я же сделал вид, что пришел в себя в достаточной мере. И никакой неловкости.
   -Все нормально, - сказал я, постаравшись выдать это без дрожи в голосе.
   Женераль похлопал ладонью по земле рядом с собой.
   -А хороший окопчик, - радостно заявил он.
  
  28
  
   -И что теперь? - спросил я. Мы сидели вокруг негасимого костра, и сейчас, по прошествии времени, я на самом деле пришел в себя. Почти пришел.
   Вечерело. Волны лениво плескались о берег, и, если смотреть в сторону моря, трудно было поверить, что все так разительно переменилось. События этого насыщенного дня абсолютно не укладывались в голове. Но что меня по-настоящему успокаивало, так это то, что лодка моя осталась на месте и ничуть не пострадала. Не то чтобы я собирался сбегать, просто на душе было легче оттого, что за спиной имеется некий страховочный, так сказать, вариант.
   Все задумчиво глядели на огонь, и какое-то время я думал, что мой вопрос был проигнорирован. Потом Женераль слегка шевельнулся.
   -Нет! - вдруг вскричал он, резко распрямляясь. - Это еще не конец! Далеко не конец!
   -Сейчас будет речь, - угадала Охра.
   Женераль встал, принял уверенную позу оратора и обвел нас тяжелым взглядом, призванным приковать наше внимание.
   -Сегодня Макгаффин от нас ушел, - начал он внушительно и мудро. - Ускользнул, исчез в неизвестности. Этот бой мы проиграли, друзья мои. Но несправедливо будет говорить, что мы потерпели окончательное поражение. Правильнее будет сказать, что мы приобрели ценнейший для себя опыт, извлекли необходимые уроки и сделали выводы. Значит, в стратегическом отношении мы остались в выигрыше. Это тем более верно, если учесть, что в этой затяжной игре у нас появился теперь весомый козырь.
   -Ах, да, козырь! - вскинулась Охра. - Может, пояснишь, душа моя?
   Женераль, не поворачиваясь, ткнул в меня безжалостный палец- словно пришпилил, как несчастную редкую бабочку.
   -Вот он- козырь!
   В то время как я в очередной раз пытался пережить внезапное потрясение, голос Женераля вдохновенно воспарил:
   -Произошло событие, которого не случалось на памяти никого из ныне живущих... и остальных, - на этих словах он почему-то слегка замялся и покосился на Охру. - Макгаффин коснулся нашего товарища. Теперь они связаны. И наши поиски отныне будут более результативны.
   После этого Женераль, чуть склонившись, обратился уже непосредственно ко мне, и вот уже зазвучали более доверительные, почти душевные нотки:
   -Я свято верю, что в нужный момент ты его почувствуешь. Больше он не сможет прятаться. Не сможет бесследно кануть во тьме веков, затеряться в дебрях мифов.
   -Мне все-таки кажется, - вставила свою ремарку Охра, - что уместнее было бы использовать местоимение среднего рода.
   -Возможно, - кивнул Женераль. - Мы мало, что знаем. Но мы узнаем больше.
   Он снова пригвоздил меня- на этот раз своим знаменитым проницательным взглядом.
   -Помнится, я обещал сделать тебя Избранным. Поздравляю, ты стал им сам. Ты Избранный. Возвращаясь к твоему вопросу, думаю, ты сам сможешь догадаться, что к этому почетному званию прилагается. Отступать- не вариант для тебя, да и для всех нас. И я скажу тебе откровенно, раз уж пошла такая пьянка: ты нужен нам, От... как там тебя.
   С глупым видом я переваривал услышанное, и надо сказать, не так-то это было просто. Не знаю. Что-то изменилось. Может быть, раньше, может быть, только вчера я и мечтал услышать подобные слова. А сейчас они меня просто-напросто пугали.
   -Помнится еще, - продолжал Женераль, устремив задумчивый взгляд на море, - я также обещал порешать твои мелкие житейские проблемы. Что ж, с этого и начнем. А потом уже приступим к настоящим делам.
   -Что ты называешь мелкими проблемами? - поинтересовалась Охра.
   -Всякое такое, - отвечал Женераль. - Ладно, я считаю, что оставаться здесь не имеет смысла. Будем считать, что отпуск подошел к концу.
   -Да, - вздохнула Охра, - здесь стало несколько неуютно.
   -Но я знаю, куда мы отправимся. Нам понадобится лодка. Что скажешь, парень?
   -Никаких проблем, - сказал я. Мне хотелось рассмеяться. Или разрыдаться- не знаю.
   -О? - поднял брови Женераль. - Сарказм? Да ты растешь. Видишь, подруга, какого мужика мы воспитали!
   -Так куда мы поедем? - спросила Охра. - И я что-то не вижу фрегата на горизонте.
   -Не переживай, у меня было время подумать и во всем разобраться. Мы же как договаривались? Встретиться на крайнем острове. Но ты же знаешь Карму, - Женераль вздрогнул. - Явно, он посчитал с другой стороны. Но, как я уже сказал, в наличии имеется лодка.
   Здесь уже мне, как владельцу упомянутого судна, следовало вмешаться. Так до конца и не переварив обрушившиеся на меня события, я постарался включиться в наши дела. Я же не посторонний как никак.
   -Лодка одноместная. Если выбросить все лишнее, может быть...
   Женераль засмеялся.
   -Так я же все рассчитал. Не надо выбрасывать. Охра ничего не весит. А я... что ж, тряхну стариной. Поплыву рядышком. Своим ходом.
   Кстати сказать, Женераль в ответ на вопрос Охры довольно прозрачно намекнул о цели предстоящего нам плавания, но я был в таком состоянии, что ничего не понял.
   Крайний остров. Как думаете, где это?
   Женераль, радостно ухмыляясь, сообщил:
   -С утреца отправимся. А сейчас- прощальный ужин. Дискотека, все дела.
   Подмигнул мне.
   -Будешь капитаном. Дорогу ведь ты знаешь. Или как правильно? Фарватер?
   И вот тут до меня начало доходить. А Женераль окончательно меня добил:
   -Знаю, что не канонично возвращаться к родным берегам еще до начала квеста. Но ничего не поделаешь. Надо. Ломать каноны- наша профессия.
   Охра захлопала в ладоши.
   -Ой, как восхитительно, как замечательно! Будет возможность с кем-то познакомиться, правда же?
   -Так а я о чем, - Женераль совсем уж расплылся в неприятной самодовольной улыбке.
   Знаете что? Наверное, я был в шаге от истерики, учитывая все пережитое. Но я сдержался. Говорю это не для того, чтобы польстить себе, какое там. Уж я-то знаю, в каком состоянии я был и как безбожно трусил. Скорое возвращение на родной остров меня совсем не радовало. Получалось так, что я не справился, не выдержал, сломался. Как на меня будут смотреть? А еще я боялся, что Женераль и Охра доставят меня домой и попросту бросят. Опять же, как чего-либо не оправдавшего. С позором, иначе говоря. Не знаю, почему мне лезли в голову такие мысли, и было ли для них хоть какое-нибудь основание, но они лезли, можете быть уверены.
   Но одно я понял уже тогда: для меня начинается какой-то новый жизненный этап, и следует начать привыкать к тому, что не всегда все будет крутиться вокруг моих желаний. Есть еще понятие необходимости.
  
   Утром я посмотрел на остров, бывший моим пристанищем неизвестно какое время, с неспокойным щемящим чувством. Унылая равнина с разбросанными по ней камнями выглядела уже не такой безжизненной. Вода заполнила ямы и разломы, и кое-где начала уже пробиваться новая зелень. Вдалеке игриво кружилась стайка быстрокрылых птиц. Может быть, этот безымянный остров всегда был таким, подумал я. Почти пустой. Не такой, каким представляется поначалу. Не оправдывающий смутную надежду мореплавателя. Оттого и не живет здесь никто из людей.
   Но Женераль ничего из этого как будто не замечал. Он сделал свое заключение:
   -После классной тусы все превращается в какой-то гадюшник. Всегда так. Валим, пока нам не предъявили за экологию.
  
  29
  
   -Что это там на горизонте? - спросил Женераль.
   -Вершина, - крикнул я. - Наш главный остров.
   -Посетим столицу? - обрадовалась Охра.
   -А куда нам деваться, - хмуро отозвался я, вспоминая недавний фестиваль в свою честь и веселые проводы. И опять эти непрошенные мысли: столько ведь надежд на меня возложили, буквально героем сделали, а я уже вот он- плыву обратно. И как объяснить, что это не то, что они думают, что это никакое не возвращение, что это все еще дорога туда, просто маршрут так сложился?
   Женераль, отфыркиваясь, воскликнул:
   -Доставай укулеле, сегодня гуляем!
   Сам он, как и обещал, мощно рассекал волны по правому борту, держась практически вровень, а Охра действительно невесомо сидела на носу моей лодочки, прикрываясь зонтиком от яркого солнца. Я же, почти машинально двигая румпель, держал лодку на бейдевинде, а после привычные береговые бризы подхватили нас и понесли в уютную бухту Вершины.
   Вскоре мы уже сошли на берег. Женераль отряхивался как большой мокрый пес, и медали на его парадном кителе празднично звенели. Увидеть Вершину всегда радостно, но сейчас мне этот веселый звон был как по сердцу нож.
   Я даже думать не хотел о празднике.
  
  30
  
   Но праздник, само собой, случился- такой же неизбежный, как сезонные муссоны.
   И снова ликовала вся Вершина. Я, изнывая от неловкости, никак не мог отделаться от чувства, что все это уже со мной было. С той лишь поправкой, что на этот раз меня- ха-ха- встречали. Страна встречает своего героя- как-то так. Примерно об этом и сказала Почтенная Дама Купелия, вновь - немыслимое дело! - появившаяся при народе. "Дай вам бог жить в интересные времена!" - сказала она.
   И никого, кроме меня, похоже, не смущал тот незначительный факт, что отсутствовал я всего ничего, что поход мой в сущности еще даже не состоялся, что я ничего не достиг и ничего не принес. Фактически я даже не ушел.
   Да кому какое дело? Говорю же, судя по накалу и искренности гуляний, несправедливость, ненужность всех этих мероприятий тревожила только меня. Женераль во всяком случае точно не чувствовал никаких угрызений совести, да и с чего бы ему? В отличие от меня над ним не висели никакие неизвестно кому данные обещания, ему не нужно было оправдывать ничьих надежд. Я даже позавидовал тому, с какой легкостью и непринужденностью он погрузился в праздничную атмосферу. И Дама Купелия, бесспорно очарованная его статью и харизмой, на этот раз беспрецедентно задержалась на публике.
  
   А вечером был фейерверк. Женераль заверил, что вспомнил молодость и пообещал научить всех, как правильно запускать салюты.
   Немногим позже он подорвался на петарде, обрушив значительную часть одной из террас. К счастью, никто не пострадал. После того, как дым рассеялся, к месту происшествия, как ни странно, первыми прибежали я и Дама Купелия. Женераль лежал на спине в живописно порванном мундире, обнажившим могучую, равномерно вздымающуюся грудь. Глаза воителя были закрыты.
   -Заплохело мне, - произнес он.
   Дама Купелия, вызвав неизгладимое потрясение в моих мыслях, пала рядом с ним на колени, презрев чистоту своего великолепного торжественного платья, и вложила свою ладошку в его безвольную руку.
   Женераль открыл глаза.
   -Зачетная милфа, - сказал он.
   Дама Купелия зарделась и глупо захихикала. Женераль ухмыльнулся.
   Я попятился. Пока я пятился, сраженный до глубины души откровением, что Дама Купелия, этот символ всего Астравгарда, оказывается, тоже человек, позади меня появилась Охра и положила руки мне на плечи.
   -Пойдем отсюда, - шепнула она мне. - Им сейчас не до нас.
   Я посмотрел на нее. Не особо вдумывался, какие отношения связывали их с Женералем, хотя наш воитель как-то открытым текстом признался, что когда-то у них был... гм... романтический интерес. Дело в том, что для меня в ту пору настоящие отношения были чем-то возвышенным, и поэтому я... ну, не воспринимал, что ли, всерьез их личную жизнь. А теперь вдруг призадумался: что чувствует сейчас Охра? Ревнует ли?
   Может быть, я взрослел?
   -Что? - рассмеялась Охра, отводя меня все дальше. - Думаешь, я ревную? Его? Господи, это же Статус! Просто... ладно, тебе, мой драгоценный, я откроюсь. Поведаю о своих подлинных чувствах, которые, увы, совсем не делают мне чести.
   Она остановилась, бросив оставшейся позади парочке загадочный взгляд исподлобья, который я не смог однозначно расшифровать. Сколько же я всего не знаю о тех, кого уже привычно называю своими друзьями!
   Новый взгляд и совершенно новая манера речи Охры- незнакомки:
   -Глянь на эту кошелку. Дура ведь? Раз, - и она уже залетела. А потом в муках рожает. Что ж, потом она счастлива, но у нее все болит, потому что ее пришлось зашивать. А он уже орет под окном: "Наконец-то тебе можно это самое! Я изголодался!". Козлина!
   Взгляд ее снова изменился, Охра одарила меня безмятежной улыбкой.
   -Ой, это я совсем не про Статуса. Это я просто так. Не придавай значения, сладенький. Пойдем потанцуем, что ли. Я так рада, что мне посчастливилось тебя встретить.
   В изумленном, почти испуганном молчании я последовал за ней. Признаться, я не понял ничего.
  
   Еще до того, как праздник (вернее, первый его день, я так думаю) сошел на нет, я удалился в свою комнату- ту же самую, что мне выделили и в прошлый раз.
   И вот тогда это случилось.
   Случилось. Я не могу об этом говорить, это крайне неудобно. Но что-то сказать я должен.
   Буду краток.
   В тот момент, когда я как раз собирался ложиться и расстилал непривычно уже удобную и мягкую постель, в мою дверь тихонечко постучались.
   Это была Охра.
   -Не спишь еще? - дежурно спросила она, скользнув в комнату. - А меня рядышком поселили, дверь- напротив твоей. Правда, чудесно? А Статус... он сегодня ночует не у себя.
   Охра усмехнулась.
   -Зашла пожелать тебе спокойной ночи.
   Потом она невесомо прислонилась к стене, посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц.
   -Только не влюбляйся в меня, хорошо? - сказала она.
  
  31
  
   Ранним утром мы отчалили от Вершины. Остров едва угомонился после гуляний, и на пристани было тихо и сонно.
   На раннем отбытии настоял Женераль.
   -Этот уют может затянуть, - пояснил он уже на берегу, - а у нас дела.
   Он почти мечтательно посмотрел в сторону верхних террас, над которыми возвышался знаменитый дворец с балконом.
   -Ах, знойная, конечно, женщина! Кажется, я украл у нее сердце и вот это колечко с брюликом. На долгую память, и чтобы поправить финансы экспедиции.
   Потом он посмотрел на меня- лукаво, понимающе и мудро. Хорошо хоть не подмигнул. А вообще мне было все равно, что он там говорит и как смотрит. Я до сих пор видел перед глазами неземное сияние Охры.
   В общем, что там говорить. Сегодня я проснулся в новом для себя мире и впитывал его всей душой. Потому был рассеян, и даже не чувствовал, что стою на земле.
   И мы уплыли.
  
  32
  
   Кажется, это мне снилось. Может быть, я об этом мечтал, и я это не раз представлял. Я снова был дома- незапланированно, рано, как будто заскочил за забытыми ключами, и видел до боли знакомый и родной причал и старый маяк. Сейчас все было как-то иначе, но только в деталях. Впрочем, в очень крупных деталях. Во-первых, на рейде рядом с островом болтался незнакомый корабль- до невозможности красивый, большой, какие сроду не заходили в наши края. В моих мечтах это я должен был приплыть на таком. Но ничего не поделаешь.
   Во-вторых, на берегу у нашей скромной пристани обнаружилась целая толпа людей. Я не без оснований заподозрил, что встречать нас высыпала вся наша деревня плюс еще какие-то незнакомые люди для количества. В принципе, в какой-то мере это тоже соответствовало моим глупым грезам, но... это был не тот момент.
   Я подвел лодку к причалу, и толпа на берегу слегка колыхнулась, словно в предвкушении чего-то. Женераль на четвереньках выбрался на пляж, отплевываясь и матерясь. Несколько миль назад на него напала организованная преступная группировка дельфинов, и он пережил неравную рукопашную битву, с честью из нее вышел, основательно проредив зубастые улыбки, но слегка, как выяснилось, утомился. Я же не спеша привязал лодку, потом галантно помог Охре сойти на причал. Ее улыбка сияла, когда она протягивала мне руку. Я улыбнулся ей в ответ, задержался на ней взглядом и только после этого, как бы спохватившись, обратил взор на встречающих. Знаете, я никого конкретно не искал в толпе, но, разумеется, сразу увидел много знакомых лиц. И Ее я не искал, но увидел. Она стояла чуть в стороне рядом с мужем, обхватив руками его за талию, а его рука покоилась на ее плече.
   И ничего во мне не дрогнуло. Я с удивлением обнаружил, что в последнее время даже не думал о ней. Как странно все устроено. Почему проходит то, что, нам кажется, будет вечным? Должно ли так быть и зачем все так?
   Но гораздо важнее для меня сейчас было то, что я разглядел позади всех своих непутевых, как и я сам, братьев и сестер, и среди них, уперев руки в бока, стояла моя мама. Я радостно помахал им, забыв о своих волнениях и опасениях насчет своего преждевременного возвращения.
   А потом от безмолвной толпы шумно отделилась компания незнакомых мне людей, но у меня возникло такое чувство, будто я знал их очень хорошо. Рассказы Женераля были достаточно живописны. И я приглядывался к ним, заранее видя в них своих друзей и, возможно, тех, кто в будущем станут моей семьей, как бы высокопарно это не звучало. Я уже не боялся, что меня оставят.
   Женераль утвердился на ногах и тут же оказался в объятьях прекрасной воительницы, в которой я безошибочно признал Эскападу. Это не мог быть никто другой: яркая, стремительная, словно эбонитовый клинок, сильная. Да, я узнавал их всех.
   Женераль закричал от ужаса и боли. Я отчетливо услышал хруст костей.
   -Ай, поставь меня! - завопил он.
   Эскапада, на которую я смотрел, разинув рот, пораженный ее красотой и силой, ухмыльнулась, и ухмылка эта напомнила мне ухмылку самого Женераля.
   -Ах, ты же старый пройдоха! - закричала она ему в ухо. - А мы думали, вы нас кинули!
   Наконец она поставила бедного, пошатывающегося Женераля на землю и повернулась к нам. Я постарался стереть с лица глупую улыбку. Что ни говорите, а видеть Женераля таким ошарашенным было забавно.
   -Привет, Охра, сестра, любовь моя! - крикнула Эскапада. - Привет, Нулл, старина, мудрейший, лучший из нас! И привет тебе, незнакомый красавчик, наш будущий, надеюсь, брат и соратник! Ты и есть тот самый Избранный?
   -Да-да, это он, я охотно могу это подтвердить, ибо вижу на его челе неизгладимую печать избранности, - это подошел, торжественно стуча посохом седобородый, но крепкий на вид волшебник в шароварах, остроносых туфлях и в расшитом звездами плаще. Я без труда догадался, что зовут его Ябы- могучий маг из рассказов Женераля.
   -Еще в детстве я прочел древнее пророчество, - говорил он, - в одной прелюбопытнейшей книге. Как же она называлась? "Хроники..." ...а... просто "Хроники". А нет, это другая книга, она про хроников. Но неважно. Шалом, молодой человек.
   Следующим вперед, криво улыбаясь, элегантно выступил, сияя безумными глазами, высокий, худой колоритный персонаж с остроконечной бородкой и такими же ушами, в коротких, зауженных клетчатых штанишках, жилетке и лихо заломленной шляпе. Это был настоящий эльф, и я знал, что зовут его Элифалиэль.
   -Как желательно иметь приветствие для веселого счастья! - радостно воскликнул он.
   -Мы привезли тебе ламинарий, - усмехнулся пришедший в себя Женераль.
   -А-ха-ха! - раздался звучный смех. Голос принадлежал могучему, белокурому и синеглазому воителю. Воистину, в нем сразу узнавался великий воин. Высокий, широкоплечий, хотя, может быть, эти самые плечи, а еще довольно короткие по отношению к остальному телу ноги, делали его фигуру визуально приземистой, коренастой, квадратной. Я решил, что это, должно быть Подбодрилл, он же просто Рилл - еще один известный мне по рассказам Женераля компаньон дружной команды.
   -Как ты его, а? - веселился он, подходя и от всей души хлопая Женераля по плечу. - Правильно, а то совсем распоясался. Люди нас приняли, радушные, милые люди, но наш эльф даже здесь умудрился пару раз быть битым за непотребное поведение в садах и огородах. Глаза опустил, значит, стыдно. Но мы-то прекрасно знаем, что он неисправим. А знаешь, что мне сказали милые островитяне? Больше его не привозите, именно так. Интересуешься, почему сказали именно мне? О, вы многое пропустили! Дело в том, что я теперь капитан. Карма... бр-р-р... низложен. У нас отныне пиратское судно, и называется по-новому - "Шпарус".
   -Но что случилось? - спросил Женераль, потирая плечо. - И где сейчас... ух... Карма? И где близняшки? Что-то я их не наблюдаю.
   -А, такое дело, - махнул рукой Рилл. - Мы устали торчать у крайнего острова. Там же одна голая, засранная скала. Еще и птицы, твари, галдят без умолку. Я и говорю: вон же остров нормальный. Огоньки вон там какие приветливые. А он, сука, уперся. Сказали ждать на крайнем! Так что, бунт на корабле. - Рилл бесшабашно взъерошил волосы. - Да нет, с ним все нормально, мы даже каюту у него не отобрали. Там он сейчас и находится. Может, строит коварные планы, может, просто перезагружается. По нему как поймешь? А наши сестрички с ним, как это ни чудовищно звучит. Сказали, что желают исследовать глубины депрессии. Что ж, общество, выбрали, конечно, подходящее. И их ведь тоже не отговоришь, если что втемяшится. Мне кажется, в последнем случае это все влияние Охры. Роззенборк их в свое время, конечно, потряс. Как и всех нас.
   Охра фыркнула, а потом послала ему воздушный поцелуй.
   -Ладно, что там, - заключил Рилл. - Здорова вам всем!
   Охра обхватила меня за плечи.
   -Знакомьтесь, кто не знает! - возвестила она ликующе, с каким-то особенным своим надрывом. -Откад Путешественник! Наш друг и соратник!
   -Да здравствуют Летучие отряды Затрапезно! - выкрикнула Эскапада.
   Прозвучали приветственные крики, полетели в небо подброшенные шапки и прочие предметы. Оживилась и радостно загудела вся толпа моих друзей, соседей и родных, хотя, казалось бы, им-то с чего. Но так было и так я это запомнил.
  
  33
  
   -Нам пора, - сказала Охра.
   -Так сразу? - испугался я.
   -Не стоит тянуть. Но ты можешь попрощаться. А скажи мне, пожалуйста, по секретику, та девушка - Полина? Ничего так, не пафосная, красивая, настоящая.
   "Чего же тебе, дурень, надо?" - как будто осталось неозвученным. Но я знал, что ничего такого Охра не скажет. Вчера под яркими звездами, когда Женераль храпел во всю глотку, не переставая размашисто грести вперед, мы с ней разговорились.
   -Как неудобно, - говорила Охра. - Ведь я собиралась выступить свахой. Представить тебя такого милого, статного, но вижу, что это не то, что тебе нужно. Давно это поняла. Ты еще встретишь свою единственную и неповторимую. Я даже не сомневаюсь.
   -Я тоже, - сказал я, чувствуя себя свободным и легким.
  
   И сейчас я пошел сквозь толпу, здороваясь со всеми, и все старались меня коснуться, что было непривычно, немножко неловко, но не сказать, чтоб неприятно. Охра неотступно следовала за мной, как бы напоминая, что нас ждут иные берега и приключения.
   И я с легким сердцем помахал рукой Ей, а она мне приветливо улыбнулась, положив голову на плечо своего рыбака. Наверное, она счастлива, подумал я. И честно, я был рад за нее. Она достойна, она очень этого достойна.
   А потом я подошел к маме, к своим родным, и мы обнялись.
   И вот это я запомнил лучше всего и чаще всего вспоминаю: мы стоим под ярким ласковым солнцем, с моря веет соленой свежестью и немножко йодом, а люди улыбаются и плачут, и снова улыбаются сквозь слезы. А в небе кричит одинокая птица, а где-то позади раскатисто хохочут Женераль и Рилл, а Охра склоняется ко мне и что-то говорит.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"