В воскресенье Матвей Лапин сидел на крыльце, сложа руки. Вообще-то у него имелась работенка. В деревне, да при том летом, работа всегда есть. Жена уехала в город купить дешевых круп и вермишелей на социальном рынке, а ему наказала собирать в банку колорадских жуков. Вот напасть! Раньше жуки в их крае не водились. Ясно, что диверсия: ЦРУ не дремлет. И ведь знают, гады, во что целить. Картошка у нас основная пища. А при нашествии жуков она скоро станет такой же экзотикой, как ананасы. С той лишь разницей, что на ананас, как говорится, можно хрен положить, а вот прожить без картофана затруднительно.   Неподалеку, в тени сарая, дремал здоровущий кот Фердинанд, названный так в честь агромадной фашистской самоходки, которую удалось подбить на Курской дуге дядьке Федору. Ой, как не хотелось Матвею приступать к сбору жуков! Он позавидовал не обремененному никакими заботами котяре, сказал вслух:   - Ну, и дармоед же ты, Фердинанд. Про таких, как ты, по телевизору говорят: асоциальный элемент.   И вздрогнул, потому что услышал в ответ:   - И горазд же ты, назидательные речи толкать.   Но нет, это высказался не Фердинанд, а сосед Николай Збруев, зашедший сзади, с огорода.   - Я что забежал, - продолжил он. - Хотел у тебя спросить, Матвей, ты безработные за июнь получил?   И этим вопросом вконец расстроил Лапина.   - Ничего я не получал!   - И мне почему-то не дали, - сосед почесал затылок. - Придется ехать разбираться.   - А я уже ездил, - сказал Лапин. - Сняли с меня. Сказали, попользовался и хватит. Теперь до пенсии буду варежку жевать.   - Тебе-то можно, - откликнулся сосед с непонятной завистью и в ответ на недоумение Матвея, пояснил. - Теперя-то. Когда твой зятюха главой нашей администрации станет.   - Чево? - переспросил Лапин. - Ванька Кандеев станет главой?   - А то ты не знаешь.   - Ей-бо, в первый раз слышу! Не заливаешь?   - Мне Ирина Сергеевна сказала.   Вот это новость! Всем новостям новость. Нет, Лапин, конечно, слышал разговоры, что Борис Евгеньевич Сороколет, прежний глава, уходит в район на повышение. Но чтобы его зятя, Ваньку Кандеева, взамен назначили - вот это да! Это так же неожиданно, как если, к примеру, генеральным секретарем ООН назначили орангутанга.   - Сороколет вместо себя его оставляет, - подтвердил Збруев. - Временно исполняющим, до очередных выборов. Так оно и понятно. Они же с твоим зятьком не один литр водки вместе распили.   Это-то Лапин знал. А прежде Борька и Ванька в одном классе учились, потом курсы механизаторов кончили, землю вместе пахали. Но Сорокалет куда раньше усек, что от работы кони дохнут, и поступил учиться в университет.   Сосед ушел, а Лапин напрочь забыл и про лентяя кота, и про колорадских жуков, и про все на свете. Новость, которую сообщил Збруев, была из ряда вон выходящих. Это само по себе приятно, а если на перспективу глянуть? Ведь если прежний глава уезжает, то и жена за ним, как ниточка за иголочкой. А, следовательно, освобождается место зав детским садиком. И уж коли так принято, что жены глав как бы автоматически становятся заведующими, то это, стало быть, прямая дорога туда для дочери Клавдии.   Впору было пуститься вприсядку. Это ж какие перспективы открываются! Может, и для него какая-нить должностишка найдется. Конечно, найдется! В последнее время Борис Евгеньевич и его секретарша Ирина Сергеевна запарились бегать по дворам, требуя уплаты налогов. Кому за транспорт, кому за скотину, кому за землю... всякие. Говорили даже, что Сороколет будто бы подыскивает себе помощника.   Вот он, Лапин, и станет теперь сборщиком налогов! В последнее время, бывая в райцентре, Матвей непременно заходил в новую церковь - из любопытства, и тамошний батюшка подарил ему святую книгу в мягком переплете. Иногда Лапин читал её, и сейчас припомнил, что по Библии сборщики налогов назывались мытари. И один из самых первых учеников Иисуса, впоследствии написавший о своем учителе воспоминания, был мытарь Матвей.   "Так и я ж Матвей!" - тотчас стукнуло в голову. Это очень даже знаменательно. Может, и он еще напишет что-нибудь нравоучительное, поделится с людьми своим опытом, своими мыслями. А то нашли для него занятие - жуков собирать. Хватит ерундой пробавляться! И дочери Клавдии хватит приемщицей на молокозаводе вкалывать. Не женское это дело: бидоны таскать. Молокозаводик принадлежал бывшему уголовнику Грише, по прозвищу Безродный, и в деревне о нем отзывались скверно. Нет, зарплату он платил исправно, ничего не скажешь, но скупердяй был - не приведи господь. И не только дочь, и зять на Гришу вкалывал. И пахал, и сеял, и жал на его угодьях, а получал копейки. Как раньше в колхозе. Это что такое, граждане? Та ж самая эксплуатация. Ну, человека ли человеком или человека обществом. Для раба без разницы.   А теперь не хило всё раскручивается. Кого попало, главой не поставят. Хорошо, что зятек когда-то заочно закончил техникум. Вот и пригодится дипломчик-то. Опыта у него, конечно, никакого. Да и не шустрый он, Иван. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Такая порода у них, у Кандеевых - типичные сибирские валенки. Внучок Митька в папку пошел. Недавно выучился на менеджера, а что толку? Работать устроился охранником. Не так-то просто, видно, в менеджеры попасть - даже с дипломом колледжа на руках.   Лапин припомнил, как внук тут в деревне, на свежем воздухе, готовился к экзаменам. И чаще всего сидел с книгой в твердой блестящей обложке. Естественно, Лапин не утерпел и поинтересовался, какую науку внучок изучает. Однако Митьке даже отвечать было лень. "На, дед, сам смотри", - сунул книгу и ушел в клуб на танцы. Лапин уже давно на танцы не ходил, взялся читать. В книге много о чем рассусоливали, а на последней страничке приложение: конкретные заповеди для руководителя. Всего их было десять. Ну, точь-в-точь как в Библии! А ведь Библия появилась значительно раньше. Значит, менеджеры оттуда заповеди слямзили? Вполне на них похоже. Не даром ведь их называют эффективными.   "Треба Ивану инструктаж провести", - деловито решил Матвей и, не откладывая в долгий ящик, пошел к зятю. Тем более что дочь Клавдия на пару с матерью в город поехала. Без баб разговор продуктивней выйдет. Вот только дома ли Иван?.. Или даже в воскресенье на капиталиста Безродного вкалывает? Вот тоже - яркий пример текущей жизни. Раньше Гриша работал в колхозе кладовщиком. И еще тот разгуляй был. Нет, совсем не жадный. Может, оттого, что не своё, а колхозное транжирил. А теперь каким жмотом сделался? А все потому, что частная собственность экономнее общественной. Так рассудил Матвей, шагая к Ивану Кандееву.   Зять жил неподалеку - в добротном кирпичном доме, построенном еще при колхозно-совхозном отсталом строе. А асфальтная дорога к нему, сделанная тогда же, порядком развалилась. Лапин сплюнул на колдобину. Увы, не умели раньше делать на века, а нам страдать приходится. К счастью, тесть оказался дома. Сидел за столом голый до пояса и своими заскорузлыми мужицкими ручищами перелистывал какие-то бумаги.   - Ну, здорово, Иван Алексеич. Никак к новой должности готовишься? - с места в карьер погнал Лапин. - Мои тебе поздравления, конечно. Но, слышь, пока убери своё досьё.   - Это почему? - спросил Иван.   - Я тебя сам обучать начну.   - Чему обучать?   - Этому самому: менежменту. Ставь поллитру на стол.   Кандеев не очень приветливо посмотрел на тестя. Но ему, по правде сказать, надоело корпеть над бумагами...   - Давай, давай, - подогнал Лапин. - Это будет мой гонорарий.   Иван поднялся и пошел к холодильнику. Там стояли две бутылки. Одна стеклянная - с магазинной водкой, а вторая пластмассовая - с самогонкой. Иван взял чебурашку, сойдет. Тестя он недолюбливал из-за длинного языка. Но голова у Ивана сейчас пухла от всяких мыслей в связи с новым назначением, и он не прочь был расслабиться, пригласив для компании хоть черта.   - А ты сам-то имеешь представление о менеджменте? - спросил у гостя, расставляя на столе посуду и закуску.   - Щас убедишься.   Матвей припомнил, что первая заповедь в книжке внука гласила, что надо уважать власть. А что в Библии сказано? "Я Господь, Бог твой, да не будет у тебя других богов". Так ведь что в лоб, что по лбу!   - Слушай заповедь первую, наиглавнейшую...   На актера он не учился, режиссерских курсов не кончал, но, как по наитию, сделал длительную паузу.   - Уважай власть! - Поднял руку и выставил указательный палец. - За это и выпьем.   Выпили. Хозяин нехотя закусил огурчиком, а Лапин и копченого сальца с мясными прожилками отведал. Вкусно! Вот чего у Ивана не отнять - умеет коптить. На гармошке тоже умеет. Вот и прилепилась дочь Клавдия к этому увальню. А в техникум Ваньку чуть ли не за уши затащил дружок Сороколет.   - Почему следует уважать власть? - менторским тоном продолжил Матвей. - Да потому что без неё начнётся анархия, то есть полный бардак. А так как ты теперь сам властью станешь, то кумекай, что из этого следует.   - Ну, и чо следует?   - Эх, не можешь самостоятельно мыслить, - огорчился Лапин. - То и следует, что прежде всего надо уважать самого себя. Вот пошто ты сидишь, пузо выставил?   - Жарко, - выдохнул Иван.   - Жарко ему! Нет уж, с этого дня всегда при параде будь. В черном костюме, в белой рубашке, с галстуком и в начищенных штиблетах. Костюма не имеешь?.. Приобретешь! Ах, денег нету?.. В кредит возьмешь!   На Лапина напало вдохновение. Что там еще? Не убивай, не укради, почитай родителей своих... Э, нет, это по Библии. А в учебнике для менеджеров совсем другое вторым пунктом идёт. Ладно, учебника и будем придерживаться.   - Идем дальше, Вань. Нос у тебя внушительный, это хорошо. Еще одна зарубка на нем уместится. Оглашаю вторую вашу заповедь. Будь це-ле-у-стрем-лен-ным!   Зять не прореагировал, и Лапин огорчился.   - Э, да я вижу, ты опять ничего не понял.   - Ты меня на понял не бери, - пробурчал Иван.   - Экий ты ершистый. Ладно, объясню по-простому. Сказанное означает, что ты, Ваня, главную цель в уме должен всегда держать.   - Какую еще цель?   - Она спокон веку у людей не менялась. Правда, при тоталитаризме извратили, гусударство на первый план выдвинули, но теперь вернули и кажный день по телику повторяют: заботься о себе!   - Хм, - промычал Иван.   - Ты не хмыкай! О том и в Библии тоже есть. Ибо сказано: возлюби ближнего, как самого себя. Ну, а стало быть, прежде возлюби себя, как самого ближнего тебе.   Выпили и за вторую заповедь, похрустели огурцами.   - Но тут, Вань, гибкость ума надо проявлять, - продолжил Лапин. - Особливо на командных должностях. Шибко-то не надо выпячивать заботу о себе. Даже иной раз и поскромничать не помешает. От премиальных или ещё чего вам, менеджерам, положено, отказаться. Что называется, в пользу бедных. И за это тебе воздастся старицей!   - Чем?.. Болотом, что ли?   - Тьфу! Я хотел сказать "сторицей", то есть стократно.   - А-а.   - Бэ-э!   - А сколько всего заповедей-то?   - Десять, как в Библии.   Иван, прикидывая, глянул на уже наполовину опорожненную бутылку: хватит ли?   - Слушай дальше. - Лапин поднапрягся, вспоминая, что еще в книжке внука было рекомендовано...   Ага, вспомнил! И это в Библии есть: "В начале было слово". Ну, менеджеры опять же маленько подредактировали.   - Ну и чо там еще? - поторопил зять.   - Умей красиво говорить! - торжественно выдал Лапин и опять поднял стопку. - За это тоже давай выпьем, Ваня.   Опять выпили.   - Любой руководитель должен владеть словом, как Михаил Боярский шпагой, - загоорил Лапин. - Помнишь, Сороколет, Борис Евгеньич, перед старожилами, в клубе выступал? "Вы наше всё! Вы несете в себе опыт предков и память прошлых поколений". А перед выпускниками в школе, как соловушкой заливался? "Вы - наше будущее. И оно, вопреки всем прогнозам и невзгодам, состоится"... Так что на досуге тренируйся. Только возьми себе за правило, Вань: никогда не говори по бумажке. Потому как, если по бумажке, у народа может недоверие возникнуть.   - Да тут я не мастак, - признал Иван.   - С моей и божьей помощью научишься. Хошь, на конкретном примере покажу, как это делается?   - Ну, валяй.   - Назови тему.   - Какую еще тему?   - Любую!   - Допустим... посевная.   - Эх, фантазии у тебя ни на грамм, - разочарованно сказал Матвей. - Про посевную вспомнил. Теперь уже для тебя это не актуально. Ну, да ладно. Щас соображу. Минутку на подготовку.   Он, как стратег перед битвой, встал и прошелся по комнате. Выглянул в открытое окошко. Картошка цвела полным ходом сиреневыми цветочками. Скоро и урожай собирать, если жуки не сожрут. Нет, это ж надо, какой ерундой баба хотела заставить его заниматься. Повернулся к зятю, приосанился.   - Внимай! - прокашлялся, чтобы голос звучал звонче. - Товарищи хлеборобы! В виду неотвратимого наступления весны перед нами встает неотложная задача: посеять тыщу гектар пшеницы. И особливое внимание обращаю вас, товарищи, на глубину вспашки. Ибо истинно говорю вам: если пшеничное зерно, упадя в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плодов.   - Ух ты, - поразился Иван. - Действительно можешь.   А Лапин заулыбался от похвалы, сел за стол, но тут же, вспомнив, кто он есть в настоящей действительности, во временную меланхолию впал.   - Эх, кабы мне самому главой-то стать, - высказал он свою потаенную и сейчас требующую выхода мечту. - Не в то время я родился - вот беда. В детстве и в юности много ишачил, чтобы из нищеты выкарабкаться. Образования не смог должного получить. Потому-то в своей карьере выше колхозного учетчика и не поднялся. А вообще я, знаешь, какой талантливый?   - Да уж, - подтвердил Иван. На тестя он глядел с удивлением, точно в первый раз увидел.   - Но теперича - что уж? Всё, мной упущенное, Ваня, я в тебя хочу воплотить. Чай, не чужой. Так вот. Я об чем? Языком молоть - это тебе, Ваня, не мешки ворочать. Про это еще мой дядька говорил. Кстати, давай помянем. Три года, как с нами нет Федора Емельяновича.   Выпили, не чокаясь, помянув дядю Федю, который на Курской дуге подбил Фердинанда. Правда, Лапин умолчал, что покойный фронтовик высказывался о языковой молотьбе очень язвительно и сам-то был тружеником запредельным. С вилами в руках и помер.   - И вот я тебе, как сродственнику, передаю эстафету, - торжественно продолжил Матвей. - Это ж великое умение! И дается оно богом отмеченным людям. Ну, из тех, кого ты захватил при своей жизни - Горбачеву Михал Сергеичу, например. А раньше был такой Никитка Хрущев. Вот языком-то трепался! Да и нынешние не отстают. На иного, посмотришь, - стрючок стрючком, а на трибуну выйдет - орел. Господа министры! Я собрал вас здеся, чтобы объявить вам, что от слов надо переходить к делу! Так что немедленно засучивайте рукава и каждый на своем месте ударяйте по бездорожью и разгильдяйству так, чтобы чертям тошно стало!..   Поллитру прикончили. По обоюдному желанию решили продолжить. Хозяин вытащил из холодильника магазинную бутылку. Гость раскраснелся, воспылал и заговорил с чувством собственного превосходства.   - Честно сказать, Вань, я и раньше был о тебе не очень высокого мнения. А сейчас вижу: совершенный тюфяк. До сих пор не можешь понять, какие перспективы перед тобой открываются. Ведь за этот непыльный труд ты приобретешь всё! Власть, почести, уважение. Ну и приличную зарплату, конешно. Щас вы, чиновники, себе много начисляете. И всем распоряжаться будешь. Кому чего выделить, кому погодить. Благодарность от людей принимай, не гордись. Гордость - это большой грех. Но ни в коем случае не бери наличными, а то еще обвинят в коррупции. Ну, там маслецо, овощи, фрукты - это можно. Люди поймут. Занятый, мол, человек, ему ли огород сажать... Да знаешь ли ты, Ваня, что такое глава администрации, хотя бы даже и сельской?   - Ну, типа старшего у нас тут, - ответил Иван.   - "Типа старшего", - передразнил Лапин. - Эх, Ваня, полета мысли в тебе нет. Это мини-президент по месту жительства!   - Дак меня ведь временно... в президенты-то. На три месяца. Просто Борек попросил. До следующих выборов.   - Э, "Борек попросил", - опять передразнил Лапин. - Так будешь изъясняться - точно не переизберут.   - А как надо?   - "Борис Евгеньевич волю свою изъявил"! Он-то теперь высоко пойдет. Правда, опять же, в Библии сказано: "не сотвори себе кумира". Это я поддерживаю. Но кумир и авторитет - разные понятия. Перед кумиром - слепо преклоняются, а на авторитет с умом опираются. Вот и ты - прислонись к авторитету Сороколета.   - А, - махнул рукой Иван. - Всё равно другого выберут. У меня-то, у самого, авторитета - нуль.   - Ну, и профан! Тебе целых три месяца да-де-но. Про административный ресурс слышал? Вот и пользуйся. Кого подмаслишь, кого припугнешь. Самогонщице Сычевой - участковым пригрози, если против попрет. Участковому намекни, что, мол, его кандидатура тебя вполне устраивает. Да он за тебя землю рыть будет! Моего соседа Николашку Збруева пригласи кабинет свой починить. Он хороший столяр, а сидит без дела. Скандалисту Буйнову пообещай зубы бесплатно вставить...   - А ему разве уже выбили? - поинтересовался Иван, из-за своей напряженной работы не знавший последних сельских новостей.   - Выбили, выбили! - подтвердил Лапин. - Ой, господи, да тут работы непочатый край! Я потом еще покумекаю на сей счет и помогу тебе установить надлежащие взаимоотношения с сельским электоратом. Да за три месяца такого можно наворотить! Пожизненно утвердиться. Династию Кандеевых основать. Как говорится, ныне, присно и вовеки веков.   Лапин передохнул и с пафосного тона переключился на деловой.   - Да, сразу, чтоб не забыть: в партию непременно вступи.   - В какую? - не понял Иван. - В коммунистическую, что ли?   - Ой, дурень! Ну, зачем она тебе нужна - коммунистическая. Она щас в загоне. В партию власти, разумеется! Эх, Ваня, Ваня. Видно, не одну бутылку мне придется с тобой распить, чтобы чё-то путнее из тебя вылепить.   Иван слушал, слушал, да и возмутился. "Эка он меня поносит. Кем только не обозвал: и профаном, и дураком".   - Ты поаккуратней-то выражайся, - осадил вслух. - А то развез тут. Ну, никакого уважения к мини-президенту!   - Во, - подхвалил Лапин, - прорезалось! Учти, обратной дороги для тебя нету. Ежели не удержишься до пенсии во власти - в слабой позиции окажешься. И под суд можешь загреметь. Подобная учась уже многих настигала. Взять хотя бы Юлию Тимошенку. Ну, если в тюрьму и не посадют, то вслед будут кивать: э, мол, неудачник пошел. Не хочу тебя огорчать, Ванек, но и в таком случае тебя ждет незавидная учась. Скорей всего, сопьешься. Сам знаешь, кем стал Михал Самойлович Панюков, когда его с директоров сняли.   Конечно, Иван знал про бывшего директора школы, запившего по черному. Но ему не нравился тон тестя - с каждым новым словом всё более самоуверенный и высокомерный. "Уже и в алкаши меня записал, - со злобой подумал он. - В ухо ему засветить, что ли?"   Однако тут, отвлекая их от беседы, на кухню зашел младший сын Кандеева Костя. Он поздоровался с дедом, потом помялся и сказал отцу:   - Пап, тыщу надо.   - Это еще зачем? - Иван посмотрел на сына неодобрительно.   - Новые диски купить. С учебными программами.   - Э, толку-то с вашей учебы, - с досадой сказал Иван, вспомнив про старшего сына, на учебу которого столько денег ухлопали. - Все одно в охранниках окажетесь.   - Сказали, чтоб к первому сентябрю обязательно.   Лапин с любопытством выслушал их диалог, и у него тоже возник вопрос к внуку.   - А скажи, Костик, как ты учишься?   - Щас еще каникулы, - неохотно ответил Костя.   Матвей усмехнулся. Понятно, на троечки перебивается. Вот и ещё одно преимущество, которое последует за новым назначения зятя. У них ведь в деревне дети тех, кто занимал ключевые должности, автоматически становились отличниками. Дочь Сороколета даже золотую медаль получила. И сейчас сдает экзамены в госуниверситет на бюджетную основу. Но Ванек, пентюх этакий, до сих пор не понял преимуществ новой должности.   Костя вышел - с досадой, так и не получив тысячу.   - Ну, рази можно в таком духе с родным сыном разговор вести? - осудительно покачал головой Лапин.   - Ну, а чего? - сердито спросил Иван. - Чем я тебе на этот раз не угодил?   - А тем, что в корне неверно себя ведешь. Надо брать пример с современных порядочных семей. Уж они-то с детства своим чадам высокие цели ставят. Никогда не скажут: куда тебе, кишка тонка. Нет, кажный день долбят: ты станешь великим музыкантом, Давыд! Ну или членом правления Газпрома. Я, между прочим, тоже в свое время обшипку допустил. Дочь Клавдию неправильно воспитывал. А ведь и собой хороша, и не глупа... О, если б ей другое направление дать! Тогда б она, может, миллионэра какого-нить охомутала. А так - что поимели, то и имеем. Повстречался на её пути сибирский валенок с гармошкой на плече, она и рада.   - Кто повстречался?   - Сибирский ва...   - Ах ты, гнида!   Иван схватил со стола недопитую бутылку и треснул обидчика по голове. Тесть рухнул на диван. Кровь залила ему лицо, он ладонью провел по лбу, утомленно спросил: "Мы рази красненькую пили?" - и прикрыл глаза. Иван недоумённо посмотрел на руку, сжимавшую горлышко. Стеклянной долбанул! Забыл, что на столе уже не пластмассовая бутылка стоит.   Ему и самому стало плохо. Дурь, пьянь мигом вылетели из головы. Он позвонил фельдшеру. Тот приехал на "Скорой". Зашли в хату вдвоем, с водителем.   - Кто его так, Иван Алексеич? - вежливо спросил водитель, быстрым взглядом оценив обстановку. Он уже знал, что Кандеева ставят главой.   - Да я ж и грохнул, - чистосердечно признался Иван.   - Еще живой, - определил фельдшер, нащупав пульс. - А кто его грохнул, может, и не вспомнит. Может, вы ему, Иван Алексеич, насовсем память отшибли.   О, какие оба вежливые. Мол, мы ничего не видели, не слышали и свидетелями быть не собираемся. Кажется, административный ресурс начал действовать. Погрузили в машину и повезли в районную больницу. Когда везли, фельдшер постоянно держал пульс на руке пострадавшего. Иван сидел в ногах. Матвей вдруг на миг приоткрыл глаза и что-то пробормотал. Иван ничего не понял и спросил у фельдшера. Тот с удивлением пожал плечами.   - Кажется, че-то из Библии. Про седьмой грех, что ли.   Иван смолчал, но подумал: "Ну, слава богу, живой и - сильно живой, коли продолжает свои наставления". А через три дня он завел свой старенький "Жигуль" и поехал проведать тестя.   Лапин лежал в палате. Голова - в бинтах, как пчелиный кокон. Но всё помнит, в сознании.   - Тут милиция наведывалась, - он испытующе посмотрел на зятя. - Но ты не боись, Вань. Я соврал им, что сам ударился, упавши с крыльца. Не стал подрывать твой авторитет. Свои люди - сочтемся. Да и признаю: частично сам виноват. Лишнее наговорил. А ведь приходил с чисто практическим предложением. Чтоб, значит, Клавдию ты выдвинул на должность заведующей детсадом. А меня мытарем назначил.   - Кем?   - Ну, сборщиком налогов.   Иван хмуро известил:   - А я ведь отказался, Матвей Петрович, от должности. Припомнил на трезвую голову, что ты мне наговорил, и понял - не по Сеньке шапка.   - Што-о? - протянул Лапин, не поверив своим ушам. - И кто ж теперь главой будет?   - А приезжего уже поставили. Из райцентра.   Несостоявшийся мытарь простонал:   - Ой, дурачина ты, простофиля...   И сделалось ему больно-пребольно. Он схватился за сердце и упал на кровать.   Врачи определили инфаркт - хорошо, что не обширный, и Лапин еще три недели провалялся в больнице. Он сделался тихим, даже голос изменился. Когда приехали забирать, больше молчал. Зато с Ивана точно камень с плеч свалился. Он заговорил без напряжения - складно и вольно:   - А ведь правду умные люди говорят: власть портит человека. Теперь я убедился на собственном опыте. Еще на должность не успел заступить, а уже дров наломал. Да из тебя тоже... извини... дерьмо полезло. А что дальше было б?   Лапин послушал его с печалью, всё осознал и согласился:   - Ладно, Иван, будем жить, как прежде.   На том и помирились. Кандеев привез тестя домой и быстро, сославшись на то, что надо готовить комбайн к жатве, испарился. Лапин вслед ему вздохнул: "Эх, Ванька!" - и прежние мысли о незавидной участи зятя и дочери полезли ему в голову. Жена к тому времени сама потравила колорадских жуков, приобретенным в городе ядом, и навязала ему новую работу: пасти на пруду гусей. Матвей было воспротивился:   - Да че их пасти, всю жизнь сами паслись.   - Нет, - настояла жена. - Иди! Пропадать гуси стали. Охотники на них появились. Из наших же, алкашей. Бывшего директора школы бегущего с гусем подмышкой видели.   - Это ты про Михал Самойловича? - удивился Матвей. - Так он же хромой!   - Вот прихрамывая и убегал, - пояснила жена. - Да тебе и для здоровья полезно будет: весь день на свежем воздухе.   Лапин подпоясался потуже - чтобы штаны с исхудавшего тела не спадали, выломал хворостинку и погнал гусей. А кот Фердинанд - лежебока эдакий, - провожая хозяина, вальяжно помахал ему лапой.