- Виктор, что у нас произошло? - жена с дочкой на руках стояла в дверях спальни и ждала ответа.  Ежов с трудом разлепил глаза, поднялся с кровати и прошел в гостиную. Вчера справляли день рождения. Вот так справили! Кругом беспорядок. Почему-то выдвинуты ящики в секретере, распахнут шкаф, все перевернуто и большая часть содержимого на полу. Сильно воняет - то ли духами, то ли одеколоном. Похоже, в ящиках что-то искали. Он тотчас вспомнил, что там лежали деньги (и немалые), отложенные на планируемую поездку в Египет. Тут-то всерьез обеспокоился.  Деньги исчезли.  Еще раз оглядел комнату. В относительном порядке оставался стол, за которым сидели гости. Очевидно, они не бедокурили. Обратил внимание, что дверцы платяного шкафа распахнуты. Сунулся туда и не обнаружил нового костюма. Охваченный нехорошей догадкой, кинулся к выходной двери - не заперта.  Альбина устала ждать ответа и поставила дочь на пол.  - Так, что же случилось? - повторила вопрос.  - Обокрали, - признал он и плюхнулся в кресло.  - Ой, - тихонько воскликнула она и метнулась в спальню, где на туалетном столике лежали ее серьги, брошь и обручальное кольцо.  Он зевнул так, что чуть скулу не своротило. Был уверен: преступник в спальню зайти не осмелился. Так и оказалось. Все побрякушки на месте. Но после дальнейшей инспекции Альбина расстроилась больше: не обнаружила своей новой кофты из салона "Шарман фемми".  - Приберусь, - она огляделась, прикидывая, с чего начать, и подняла с пола сберкнижку, с которой они недавно, готовясь к торжествам и поездке в отпуск, сняли все деньги.  Дочь не отставала от мамы. Тоже наклонилась, взяла пухлыми ручонками одну из бумажек и пошлепала к папе, держа этот листок двумя руками, даже что-то сказала, рассчитывая на папину благодарность. Но он уже переменил решение.  - Погодите! - наконец, очнулся. - Пока ничего не трогайте.  Альбина послушалась и опять взяла Сонечку на руки. А дочка захныкала, задергалась. Ежов попытался припомнить, что было вчера, почему оказалось незапертой дверь. Дебют помнился хорошо: чинно сели за стол, тосты следовали один за другим. Потом самые почетные гости, накушавшись и, выпив в меру, удалились. Уставшая Альбина, с утра бегавшая по магазинам и за весь день не присевшая ни на минуту, прилегла отдохнуть. А он остался за столом с ближайшими приятелями, стойкими оловянными лейтенантами. Тут почему-то появился сосед Овчук, хотя его никто не приглашал. Вот этот "чмошник" и стал править балом. Припомнилось, как сосед в очередной раз наполнил рюмки и поднялся.  - Ну, за вас, Виктор Пятрович. Теперя вы еще шибче в гору двинете!  Вообще-то обращение по имени-отчеству Ежову понравилось. Он всеми фибрами ощущал, что перерос тот этап, когда его звали просто Витей, и совсем не был против, чтоб с этого знаменательного дня к имени приставляли отчество. И сам прогноз пришелся по душе. Не понравилось только, что старлей Липов мигом выдал:  - И пущай эта гора будет шероховатой!  Видимо, уже с тех минут соображал туго. Потому что долго мучился над вопросом, для чего горе нужно быть шероховатой. Потом все же не утерпел и попросил Липова разъяснить.  - Шоб при падении було за шо зачепитси, - пародируя Овчука, с хохлацким прононсом разъяснил старлей.  Из дальнейшего вообще мало чего запомнилось. Так, всякая несущественная дребедень. Например, как выуживал из банки последний грибочек, а тот все ускользал. "Мабуть, у мине выйдеть", - вызвался Овчук, и у него получилось. Грибок лег на тарелку именинника. Пил Ежов редко, но метко и, когда перебирал, сильно болел, а память отказывала. Вот и сейчас в голове пусто и дурно, а во рту гадко. Потянулся к столу, чтобы взять из вазы кисленькую конфетку, но увидел в чашке крупные вишни. Бросил в рот пару штук, пожевал и спросил у Альбины:  - Вишни-то откуда?  - Здрасьте! Твой дядя приезжал.  Он наморщил лоб и припомнил еще один клочок вчерашнего: как на пороге квартиры, уже в разгар веселья, появился Егор Гаврилов. Иногда старик привозил овощи или фрукты, отдавал и обычно сидел на кухне. Жена называла его "туземцем". Он конфузился, звал её то "Альбикиной", то "Акулиной" и оживал, оставшись наедине с Сонькой. Старый и малый, они находили общий язык...  Дочь слезла с маминых рук и тоже пришлепала к столу, потянулась за вишенками.  - Косточки выплевывай, - предупредил Ежов, съел еще несколько кисло-сладких ягод и припомнил, что когда-то Гаврилов был шустрее и, случалось, так командовал, что прямо хоть руки по швам и немедленно выполняй. Теперь-то с поучениями и с поручениями не лезет. Времена меняются, и теперь Ежов сам командир. А ведь есть еще порох в пороховницах! Овчук, хотя и глупый человек, верно заметил.  Жена, не отрывавшая от него взгляда, встрепенулась:  - Что-то придумал, Виктор?  И он опять завис на краже. Но теперь открыл в этом не только неприятный факт, но и нечто совсем скверное, недопустимое. А вдруг всем станет известно? Его начальники и, прежде всего, подполковник Акимов, будут каждый раз поминать: "А, это тот самый Витя Ежов, которого обокрали!" Кстати. Вчера Акимов перед уходом решил вопрос о долгожданном отпуске. Увы, отпуск в очередной раз откладывался. "В октябре пойдешь, раньше никак нельзя, - обрадовал он. - Да не расстраивайся! Ты куда собрался? Ах, в Египет! Ну, полетишь лето догонять. Хотя я лично посоветовал бы в Кисловодск. Там крокодилов нету".  Этот разговор Ежов хорошо запомнил, трезв еще был. Осмелился возразить подполковнику, что в Кисловодске нет моря. "Зато там прекрасные ванны". И что-то потом, уже без Акимова, об этих целительных ваннах говорили... Да, ну их!  Надо что-то предпринимать.  Ведь наверняка история обрастет нелепыми подробностями, и он станет посмешищем, ходячим анекдотом. И уж конечно, узнав о краже, вволю потешится друг, а может, враг - что вернее? - Андрей Липов. Они вместе учились в милицейской школе, жили в одной комнате, однако и тогда, в самый пик их сближения, Андрей не мог удержаться, чтобы не съязвить. А сейчас, когда его обошли по службе, круто активизировался. Что еще придумает и на каком языке начнет высказываться?..  Больше всего Ежову не хотелось выглядеть смешным. Смешным полагается быть клоуну в цирке, шуту в театре, но не старшему оперу управления внутренних дел. И что же теперь? "Скрыть! Никому ни слова!" - решил он. Деньгами и костюмом, видимо, придется пожертвовать.  - Ладно, убирай все, Аля.  Альбина встала с кресла, но тут кровь прилила ему в голову. Он сжал пальцы в кулаки. Нет, так просто этого нельзя оставить! Факт кражи нужно скрыть - ясно, но можно ведь заняться расследованием частным образом, никого не привлекая. Да и кого привлекать? Трепача Липова? В последний раз они круто поспорили. Андрей с пеной у рта защищал одного подследственного алкаша. И какой же аргумент привел? "Знаешь, Витя, самые задушевные люди у нас из числа пьющих". А дело закончилось ни чем: тот алкаш, выпущенный на волю по подписке, утонул в реке. А может, утопили.  - Погоди, Аля, не тронь ничего.  - То убирай, то не убирай, - обиделась жена. - Не поймешь тебя.  Зазвонил телефон. Альбина, оказавшаяся ближе, взяла трубку. Ежов приложил палец к губам. "Что такое?" - немо спросила она, прикрыв микрофон ладошкой.  - О краже, - он показал на раскиданные вещи, - ни слова".  Она кивнула и, послушав, сердито обронила: "Нет, мы этим не занимаемся. Вы ошиблись номером".  - Просили установить газовую плиту, - сразу отчиталась. - Так никому не сообщать?  - Ни в коем разе!  Она вполне поняла его - за четыре года совместной жизни они научились понимать друг друга. И все же, жалея похищенные вещи и деньги, протянула:  - А как же...  - Сам разберусь! - жестко ответил он. - Голос звонившего мужской или женский?  - Мужской.  - А раньше ошибались номером?  - Не помню. Разве это имеет отношение к краже?  - Возможно кто-то проверяет, дома ли мы, - неохотно разжевал он.  - Но проверяют-то до кражи, а не после нее, - с недоумением заметила она.  - Как знать...  Не хотелось признавать, что Альбина права. Да и хватит болтовни, пора за дело. Возможно, наводчиком или участником кражи был кто-то знавший о гулянке... "Стоп! - сказал себе Ежов. - Как же все-таки Овчук попал ко мне?" Точно припомнил, что сам не приглашал. С чего бы приглашать? Не друг, не брат, не сват. В настоящее время не работает, живет не известно на какие шиши... Хотя, впрочем, догадаться можно. У него в квартире всегда обитает много народу. По виду, базарные торговцы из ближнего зарубежья.  - Аля, а как к нам сосед попал?  - Откуда я знаю.  Заговорила дочь. Что-то защебетала про зайчика. Ежов ничего не понял.  - Говорит, дядя Вася игрушку занес, - расшифровала Альбина. - Соня забыла в песочнице. Занес да и остался. Меж прочим, с твоего позволения.  "С моего? - усомнился он, но вслух не высказал, не хотелось, чтобы жена упрекала в амнезии. - Нет, не осмелился бы Васек пойти на кражу. Знает же, с кем дело имеет". И следом, может, совсем некстати подумал о Липове. И поморщился. Осознал - не в ту степь. Конечно, так и подмывает подозревать тех, кто тебе неприятен, но Андрей, скорее всего, ни при чем. Подшутить, конечно, может. Но чтобы деньги слямзить?  Надо отработать самую вероятную версию. Кроме Овчука, вчера присутствовал еще один гость, который с первых минут не внушал доверия. Двоюродный брат Альбины. Сначала сидел и молчал, а когда подпил - простуженным басом пел под гитару.  - Аля, а этот... как его? Боря, что ли? Как он-то у нас оказался?  - Из Магадана приехал, у родителей остановился. Они и захватили его с собой.  - А кто он такой? Ты его хорошо знаешь?  - Как и ты. В первый раз вчера видела.  Соня, послушав, о чем говорят папа с мамой, убежденно сказала:  - Дядя Боля холёсий... - и дальше что-то залопотала на своем птичьем языке.  Ежов, желая услышать перевод, посмотрел на жену.  - Фокус-покус ей показывал, - расшифровала та.  "Ага, знаем, мы этих фокусников. Магадан - это где? Столица Колымского края? Я помню тот Ванинский порт, и крик пароходов угрюмый. Откуда это? Ах, да! Из его песни. Ну, и родственнички у Альбины", - порассуждав так, Ежов умерил свой гнев. Все-таки, надо признать, что тесть с тещей неплохие люди. Квартиру помогли приобрести.  Он мысленно перебрал всех гостей. Но вором мог быть и посторонний человек. А что? Возможно, кража совершена поздно вечером или даже ночью, когда гости разошлись. Этим ублюдком мог стать один из постояльцев Овчука. Может, по ошибке или по незнанию торкнулся не в ту дверь, а тут стол с остатками пиршества, свет беспризорно горит... И сейчас горит.  - Альбина, свет потуши.  Жена молча выполнила его распоряжение.  У них двушка, комнаты раздельные. Сразу от прихожей - ванная и туалет, дальше гостиная, где пировали, и уже в конце коридора спальня. Возможно, этот тип и в спальню заглядывал, а затем, убедившись, что хозяева сладко спят, застрял в гостиной. Может, выпил на халяву. Может, с этого и начал! А потом, осмелев, начал шарить.  В первую очередь этого проходимца наверняка привлекла стенка. В одном из ящиков лежали деньги. Их нетрудно найти, они находились вместе с документами и прочими ценными бумагами. Может, он прихватил и кое-что из подарков - вон они на виду, на отдельном столике. Сейчас здесь остались вещи малоценные: тещин пакет с подаренным одеялом, настольные часы, открытки, одеколон. Флакон на боку, открыт и почти пустой. Вот тебе и запахи. Вопрос: а было ли ценное?.. Ага, раскатывай губы, юбиляр. Сейчас ценное-то и не дарят. Акимов даже открытки не удосужился вручить. Но может, премию выпишет?.. Оно не худо, особенно теперь, когда деньги сперли.  Вор обследовал и платяной шкаф. Там ему приглянулся костюм. Еще бы! Да в таком костюме хоть на прием к министру... собственно, не весь костюм стащил, а только пиджак. Брюки валяются на дне. Больше ничего не тронул, хотя висят и другие вещи, зимняя куртка, например. Наверно, побоялся, что заметят с ношей, а пиджак можно надеть и поверх рубашки. Еще вопросик: заметил ли ворюга в углу шкафа парадную форму с новенькими погонами, на которых со вчерашнего дня пришпандорены четыре звездочки. Понял ли, с кем имеет дело? Вполне возможно! Из-за чего занервничал и поспешил смыться.  Ежов опять вышел в коридор. Под вешалкой, за обувным ящиком, заметил чужеродный предмет. Кепка! Серая и плоская. Взял двумя пальцами, приблизил к носу и даже с похмелья ощутил неприятный запах. Глянул вверх, на вешалку, и не обнаружил шляпы. Шикарной, между прочим, мade in не у нас. Липов, однажды увидев его в шляпе и в костюме, не то похвалил, не то подковырнул: "Ну, Витек, ты прямо как этот, агент 007... проездом из Лондона".  Стало быть, воришка и шляпу прихватил, оставив кепарь. Нет, это уже несусветная наглость! Наверняка дилетант. Одеколона разлил достаточно, а кепку оставил с первозданной вонью.  Еще раз понюхал - запах сильный. Служебная собака легко возьмет след. Хм, служебная собака. Значит, все-таки придется обращаться за помощью к кинологу? Отставить!.. Хотя почему бы и нет? "Прапор Лопахин меня уважает". Только жаль, вчера не пригласил, не посчитал нужным. А прапорщик ведь загодя, одним из первых, поздравил. Ну да что теперь, не всех же приглашать. На всех места не хватит.  В управление показываться не хотелось, и Ежов сел за телефон. Небольшой прокол: на кинолога вышел не сразу, а через других сотрудников. Не мешкая, оделся. Сегодня Акимов обещал не тревожить в любом случае, и можно весь день проваляться в трико, расслабиться, попить пивка. Но обстоятельства переменились. В форме будет сподручней.  Лопахина решил встретить во дворе. Не хотелось показывать беспорядка в квартире. Выйдя на площадку, присмотрелся: нет ли и здесь каких следов?  Бросилась в глаза ободранная дверь Овчука. Приложил ухо к двери: ничего не слышно. Может, вломиться внаглую, а там этот уркаган сидит и денежки пересчитывает. Вот и все дела! Ага, потешь себя. С похмелья мечтать вредно.  Лопахин подошел через десять минут. На поводке - красивая, молодая овчарка с торчащими ушами.  - Здравия желаю! - взглянул особенным взглядом и ухмыльнулся, показалось, нагловато.  "Чего это он? - моментально подумал Ежов. - Уже пронюхали?" Но следом прапорщик заулыбался в полный рот и по-свойски спросил:  - Погуляли вчерась?  - Был грех, - ответил Ежов, преувеличенно морщась. Пусть посочувствует, как мужик мужику.  - Ну, еще раз поздравляю, товарищ капитан, - звание выговорил с нажимом. - А что за дело у вас?  - Да так, на полбанки, - через силу пошутил Ежов. - Ты вот что... собачку мне оставь, а сам можешь идти. У меня сегодня выходной, так я ее на прогулку возьму... и это, потренирую кстати, - видя, что рот у прапорщика открывается от удивления, добавил: - Дочь у меня очень собачек любит.  - А, понятно. У меня такая же соплюха, - кивнул Лопахин и удивляться перестал. - Нет проблем. Лада вас знает. Служить! - отдал он команду овчарке и передал поводок.  Ежов подождал, когда прапор скроется. Лопахин простофиля... Но так ли? Что-то хитровато улыбался. Вдруг расскажет другим? А если дойдет до Липова? Ведь вмиг будет готов новый анекдот. У нашего, мол, новоиспеченного кэпа появилось хобби, на досуге собак натаскивает... Ежов вздохнул, примиряясь с анекдотом. Лучшего объяснения все равно не придумать.  Однако надо поспешать. Время идет не в его пользу. Не отпуская Лады с поводка, зашел в квартиру. Вонючую кепку сунул в пакет. Дочь и вправду заинтересовалась собачкой, и та ей вильнула хвостом. Альбина предложила:  - Позавтракал бы, Витя.  Он только рукой махнул - некогда, и повернулся выходить. Но тут Сонечка опять защебетала на своем не очень-то понятном языке, руки потянула. "Азьми, азьми", - и дальше что-то совсем неясное. Придется к логопеду обращаться. Сплошь проблемы! Когда он узнал, что у них будет дочка, то не очень обрадовался. Сына больше желал. И даже конфликтовал с Альбиной. Она-то и хотела дочь, имя заранее заготовила, а он - только сына. Уже тогда на счету было несколько удачно раскрытых преступлений, на которых споткнулись другие. И даже появилась дерзкая мысль о частном сыскном агентстве.  "Сын подрастёт, помощником станет, - растолковал он. - Это будет семейный подряд на век вперед!" Альбина отреагировала скептически: "Не воображай себя Шерлоком Холмсом". Сонькину речь она понимала лучше, чем он.  - Просит взять с собой. Говорит, ты вчера обещал куда-то свозить.  - В зоопарк, что ль? - наморщил лоб. - Ладно, свожу ещё. Но чичас нельзя. Мне бежать. Бистро-бистро. Собачка сердится: ав-ав!  И хотя сам защебетал, как дочь, Соня не успокоилась. Настойчиво тянула ручки, капризно морщила нос. В конце концов, он не выдержал.  - Я кому сказал! - выдал по-командирски и последовал за рвущейся вперед овчаркой.  Сзади раздался плач. Ладно, жена утешит, не терять же драгоценное время на Сонечкины капризы. Помирятся, когда вернется. А когда именно? Мелькнула мысль, что бежать придется лишь до двери соседа. Но Лада, не задерживаясь, выскочила во двор, а там припустила к мусорным бакам. Этого он понять не смог. "Чей-то ворюгу потянуло сюда? Может, тут свою добычу припрятал?" - за баками лепились гаражи, а в промежутке старая мебель валялась. Иногда и бомжи тут спали. Но, не успел додумать мысль, как Лада оттащила от баков. Теперь прямым ходом помчались к арке и выбежали на улицу.  Солнце обезумело с утра, решив превратить землю в ад. Прохожие бросали любопытные взгляды на запаренного милиционера с собакой, некоторые останавливались и глядели вслед. Ежов на них не обращал внимания. Но вдруг, подняв голову, всего метрах в двадцати от себя увидел Андрея Липова. Тот шел навстречу с незнакомой женщиной и что-то ей наговаривал, наклонившись к уху, а она вовсю улыбалась.  Вот нарвался! Этого еще не хватало. Мигом свернул в проулок и прилип к стене. Поводок укоротил, и Лада с собачьим недоумением ткнулась носом в колени. Через считанные секунды услышал голос Андрея.  "А вдруг и сюда заглянет?" - ох, как не хотелось встречаться... Нет, прошли мимо. Но кольнула еще одна неприятная мысль: "Да уж не ко мне ли он направился? Небось, похмелиться хочет. Да, но баба с ним. Или и вчера присутствовала?"  Выждав с полминуты, выбрался со двора. Лада потащила дальше. Бежал за ней, потел и озадаченно думал: "А если Липов и вправду ко мне направился? Не проговорится ли там Аля?"  Новое несчастье: след потерялся. На перекрестке, асфальт здесь жирно блестел, воняло бензином. Побегали вокруг. Лада фыркала, виновато поскуливала. Вернуться ни с чем?.. Ох, как он был зол в эту минуту на воришку! Заставил, подлец, побегать по городу.  Впереди по курсу замаячила площадь с автобусными остановками и стоянкой такси. Припомнив путь, какой пришлось проделать, капитан сообразил, что вор направлялся от его дома именно сюда, к площади. Но и тут восстановить след не удалось. Не мешало бы расспросить кое-кого. Таксистов, кучкой собравшихся возле машин, тетку, торгующую квасом... Да тут и губы пересохли.  - Налейте!  - Только в свою посуду отпускаем, - нагло отказала тетка.  Пить захотелось еще пуще. Ежов показал ей удостоверение, хотя и форма говорила сама за себя, и охрипло, из-за пересохшего горла, спросил:  - До которого часа торгуете?  - А вам зачем?  - Вчера вечером тут проходил опасный преступник, - поднажал он. - Пиджак кофейного цвета с накладным карманами. Шляпа с ленточкой на тулье. Возможно, вооружен.  - Ой! - воскликнула тетка. - Бандюганов-то сколько расплодилось!  Теперь уже сама, без повторной просьбы, вытащила кружку, протерла ее полотенцем и налила кваса. Он с жадностью опорожнил. Пока пил, она вроде как оправдалась:  - Я вчерась не работала, мы через день.  - Сколько с меня? - спросил он, подозревая, что с собой ничего в суматохе не взял.  - Да ладно! Еще с вас брать... Вы уж занимайтесь своим делом, ловите бандюг этих.  Ну, выпутался. Отойдя от бочки с квасом, стоял, медлил. И в этот момент почувствовал: за ним наблюдают. Кто? Резко повернулся. На скамейке, в тени ясеня, сидел толстый мужчина в спортивном костюме со множеством карманов и с книжкой в руке. Заметив, что обнаружили, успел опустить взгляд.  - Вы кого тут пасете?  - Никого, - ответил толстяк и показал обложку. - Я читаю.  Ежов поморщился. На обложке, словно в насмешку ему, был изображен бегущий мент с собакой и с пистолетом наизготовку.  - А почему не дома?  - Дома душно, жена обед готовит, - разъяснил мужчина. - Вот говорят: юг, жара. А мы только из Кисловодска вернулись. И скажу я вам...  - Что? Откуда? - выкрикнул Ежов.  - Из Кисловодска, - пролепетал толстяк.  "Ну, если еще кто мне про Кисловодск помянет, глаз вышибу! - зло подумал капитан и с неприязнью оглядел толстяка. - Явно темнит. Уж не наркотой ли тут на стрелке приторговывает?"  - Что у вас в карманах? - насел он. - Гашиш? Барбитура?  - Да вы что! - возмутился тот. - Да как вы...  - Вечером тоже здесь пребывали? - не давая ему распалиться, прервал Ежов.  Любитель детективов напрягся, точно вспоминал, что делал не вчера, а с год назад, и Ежов, потеряв к нему интерес, посмотрел вдаль - на отходящую вниз улицу. Она чуть подворачивала. Из-за угла выглядывал хвост живой очереди. Проехал автобус, скрылся за поворотом, но перед тем сбавил ход. И очередь стала подвигаться. Ага, значит и там есть остановка...  - Постойте, вы куда? - крикнул мужчина. - Я доскажу, я вспомнил! У меня есть алиби!  Ежов тормознул. О чем это он? О каком алиби?  - Вечером я сидел на балконе. Жена и соседи могут подтвердить. А балкон выходит во двор. Так что ни свидетелем, ни участником того, что тут произошло, быть не могу... А что тут произошло?  "Тьфу на тебя!" - в сердцах плюнул Ежов и, не ответив, поспешил дальше, к остановке. Лада ткнулась носом в дорожку, вздыбила шерсть на загривке. Похоже, взяла след.  На таблице - номера двух автобусов. Один маршрут он знал, автобус проезжал мимо его дома, и сомнительно, чтобы вор поехал этим рейсом: тогда зачем было топать сюда пешком? Второй под номером 117. Ежов поинтересовался у ожидающих, куда идет, и выяснил, что это новый маршрут. Следует за город, через недавно пущенный мост... Час от часу не легче. Невесть куда следы ведут. Но с другой стороны - даже лучше: за городом чище, легче взять след.  Автобус долго не появлялся. Солнце шпарило все сильней. Ежов ждал, проклиная и ворюгу, и жару, и даже себя за то, что вчера перебрал. Вновь, с напрягом, вспоминал прошедшее. И кое-что еще припомнил. Когда магаданский Боря исполнял блатные песни, тесть кое-что рассказал о нем. Хочет переселяться к ним, домишко за городом собирается купить... Ну, это ясно. В самом городе, видно, не по карману. И еще тесть извинился за свой скромный, не соответствующий торжеству, подарок: "Не обессудь, Виктор. Все деньги, какие были, мы Боре одолжили".  Подошел ЛИАЗ. Пассажиры, в основном женщины, на собаку поглядывали с опаской. Вскоре въехали на недавно пущенный мост. Внизу река, городской пляж, люди купаются и загорают. Как на юге. Не хуже, чем в Египте. И, кстати, безопасней. Подполковник Акимов прав: крокодилов здесь не водится.  Город остался позади. На каждой остановке Ежов спрыгивал и подсовывал Ладе кепку. Водитель, по договоренности, послушно поджидал... Позади много остановок, автобус шелестел по расплавленному асфальту, преодолевая километр за километром, а след не отыскивался. Солнце уже стояло в зените. Пожилая кондукторша со своего места посочувствовала: "Беспокойная у вас, у мулиционеров, работа". Это ему не понравилось. И совсем уже не понравилось, когда она, по-приятельски улыбнувшись, добавила: "Ну, зато платют хорошо, верно?"  Он отвернулся и сделал звоночек тестю. Надо исподволь, но подробней выспросить о госте. Словоохотливый тесть, не дожидаясь вопросов, сам обо всем рассказал. Оказывается, этот Борька - внучатый им племянник. Приехал поездом, три дня назад. Старики знали его с детских лет, но потом долго не видели, даже не узнали. Вчера он проводил их, но заходить в подъезд не стал - сказал, что пойдет прогуляться. Дома не ночевал, чему они удивлены... Хм, может, тесть и есть невольный наводчик? Наверно, растрепался старик, что они, Ежовы, всей семьей собираются в отпуск не в ближний свет и деньжат поднакопили.  Второй звонок выдал своим. Альбина спросила, когда вернется. "Всё нормально, - бодрясь, ответил он. - Скоро буду! Как там Сонька?" - "Капризничает".  Итак, что имеем. Может, этот Борёк совсем не тот, за кого себя выдает. А настоящий племяш валяется где-нибудь под откосом железной дороги с проломленной башкой. Был недавно такой случай. Рука потянулась к пистолету - на месте ли?  Смутно припомнилось, что Овчук, послушав блатные песни, прилип к магаданскому гостю. Да уж не скорешились ли они?.. Кто-то из них, или оба два, вполне мог устроить шмон в квартире. Или, всё же, кто-то независимо от них орудовал? Да, еще сосед с верхнего этажа сосед заглядывал, поздравил. Черт побери, их хату все, кому не лень, посещали. Заходили, как в трактир. Вот подарочек себе устроил на тридцатилетие!.. Но, собственно, верхнего соседа можно сразу исключить: не пьет, не курит и кланяется при встречах. Хотя, в тихом болоте...  - Следующая - конечная, - объявил водитель, показал рукой вперед и добавил: - Но, может, вам у того столба остановиться?  - Зачем?  - Иногда останавливаемся. По требованию.  Спрыгнули с Ладой у добротного, но неизвестно зачем вкопанного столба, и тут, наконец, свершилось: овчарка глухо гавкнула, припала к земле и потащила за собой.  Вбежали в лесок. Ежов следовал за Ладой по узкой тропинке, часто дыша и потея. Псина вдруг свернула с дорожки и замерла под кустом. Куча мала. И сверху - смятая салфетка. Он наклонился: что-то на ней написано. С ближайшего куста отломал пару веточек и с их помощью, присев на четвереньки, развернул салфетку. Точно, из его кармана! Еще в прошлом году, отмечая День милиции, он закорешил с неким Владиком, тоже старлеем, и за столом они увлеченно обсуждали идею создания частного сыскного агентства. Владик взял со стола салфетку и записал номер своего мобильника. Но Ежов так и не позвонил ему, остыв к утру.  Вот настоящий подарок! Неоспоримая улика!.. Однако, как нехорошо пахнет. Чуть не стошнило. И вместе с позывом рвоты, почувствовал приступ злобы на виновника всей этой кутерьмы, кто он там или кто они... скоро станет ясно.  Вперед!..  Нет, надо передохнуть. Силы на исходе, сердце колотится. Такой марафон, после вчерашних посиделок, не в жилу. Остановился, бросил поводок и прислонился к березе. В лесу держалась прохлада, и Ежов почувствовал облегчение. На глаза попались созревшие ягоды земляники. Сорвал штучку. Уже забыл, какая на вкус, давно на природу не выбирался. А в детстве ведь часто хаживал.  Лада рвалась вперед. Лес разом кончился. Перед ними - огороды и цепочка изб. Помчались вдоль изгороди. Лада резко повернула и по борозде, меж грядок, бросилась к деревянному дому с узкими окнами, похожими на бойницы. "Бандитский притон?" Рука дернулась за пистолетом. Взлетел на крыльцо, ударил ногой по двери, что-то упало и загремело в сенях...  - Витюша приехал, - с придыханием протянула широкая, как бочонок, женщина.  Ежов обалдело смотрел на нее: старуха Гаврилова! Лет пять уже не видел. Она вытерла руки о фартук и сделала шажок к нему. Он стоял против нее с пистолетом в руке, настороженной собакой у ног. Женщина, правда, не заметила ничего. Глаза ее набухли слезами, губы задрожали.  Он поспешил спрятать пистолет, но перед этим зачем-то дунул в ствол. Из другой комнаты вышел Егор Гаврилов.  - Я же говорил, что приедет, - обрадовано сказал он. - Как раз к обеду... А внучка-то где? - Через плечо гостя посмотрел в сенцы.  - Дома, - оторопело ответил Ежов.  - А че ж с собой не взял? - старик расстроился.  А старуха даже всхлипнула:  - Витюша, действительно... Я ведь еще ни разу не видела Сонечку.  - Дальше двора не ходит - пояснил старик. - Ноги не носют. Но чего это мы тут застряли, - спохватился он. - Соловья баснями... Проходи в горницу!  Усадили за стол. Здесь уже стояла хлебница с нарезанным хлебом, чашка с редиской, соленья. А также две бутылки: одна, заткнутая бумажной пробкой, скорее всего самогон, и вторая - нераспечатанная, с магазина. Старики тут же принесли несколько тарелок с горячими закусками. Она - дымящуюся рассыпчатую картошку, а он сделал две ходки: за мясом на сковородке и за варениками в глубокой тарелке.  Ежов молча дивился. Все происходящее казалось ему сном, галлюцинацией. Чуть поодаль, подогнув задние лапы, на полу сидела Лада, поглядывала на всех с собачьим интересом.  - Ну, за встречу, - хозяин налил в стопки. - Тебе плеснуть, Трофимовна?  - Да уж налей трошки, Степаныч. Как же. За тебя, Витюша, - голос у старухи дрогнул, глаза опять увлажнились. - За твои именины. Дай тебе бог здоровья.  Он беспрекословно поднял стопку и выпил, всё еще ничего не понимая.  - Я вчера домой приехал и говорю, готовься, мол, старая: гости будут, - начал рассказывать Гаврилов. - Сразу не поверила. - Он покачал головой. - Ну, Витя, удивил ты меня вчера! Я тебя еще таким не видел.  - Чем же я удивил? - пробормотал Ежов.  - Всё готов был отдать! А теперь давай спокойно разберемся. Ну, сам посуди: ничего ведь уже нам, старым, не надо. Это вам жить-поживать да добра наживать. А мы хотим только одного: чтобы у вас все хорошо было... Скажи, я правильно рассуждаю?  - Ну, чего уж теперь, - Ежов вспотел и полез в карман синих форменных брюк за платком. Но выудил кепку, которую впопыхах сунул в брюки.  - О, вижу, ты мой аэродром с собой прихватил, - тотчас заметил хозяин. - И правильно, шляпу свою забери. И пиджак тоже. Я и вчера ничего не взял бы, но вы на меня так насели! А я боялся на последний автобус опоздать, особо не спорил...  - Мог и заночевать. По такому случаю, - подал голос Ежов, морщась и соображая, почему дядька, обращаясь к нему, перешел на "вы".  - Нет, скотина не кормлена, не поена. А Трофимовна, вишь, какая. Не ей по сараям таскаться. Собачке можно мясца кинуть? Хорошая сучка, сразу видно, умнющая. Ишь сидит, ушки на макушке.  - И меня ты, Витюша, обрадовал, - заговорила хозяйка. - Ой, красивая кофта! Только больно цветаста, не для моих лет. Да и тесновата: я, вишь, как расплылась. Так ты и её тоже забери, жена пусть носит. И скажи ей, пусть больше не покупает. Я навяжу всем - и ей, и тебе, и внученьке тоже. А что мне еще делать, при больных-то ногах?.. Витюша, ты вареников с ягодой попробуй. Раньше, помню, любил.  Он подцепил на вилку вареник. После двух стопок организм заработал. В голове начало проясняться и даже кое-что припомнилось из вчерашнего "буйства". Но деньги, деньги-то куда делись? Вот до сих пор чего он не понимал.  - Знаешь, Витя, - опять слово взял хозяин, - мы тут с Трофимовной прикинули и засомневались: а будет ли толк с тех ванн?  - С каких еще ванн?  - Ну, с этих, с Кисловодских... Ой, чтой-то с тобой, Витя?! Ты с лица переменился. Сам же нас туда отсылал. Меня желудок лечить, а Трофимовну ноги.  - Да уж, - поддакнула хозяйка, - нам теперь никакие кислые воды не помогут.  - Дак ты, стало быть, и деньги назад возьми. - Егор Степаныч встал, сходил к буфету и положил перед гостем пачку денег.  Ежов их машинально листанул. Они самые. Тысячные купюры. Утраченные связи в мозгах продолжали восстанавливаться. Да, было: подполковник Акимов так авторитетно расхваливал кисловодские ванны, что сам потом дядьке их навялил. Ах, у вас денег нет по курортам ездить? На-те вам!  - Ты, покуда их нашел, все перевернул, - продолжал Егор Степаныч. - Попало, небось, от Альбикины? А я и вчера от поездки отказывался. У меня, говорю, и костюма-то приличного нету. Так ты свой костюм на меня напялил. Я шел от тебя на остановку и дрожал. Ведь никогда столь денег при себе не имел. Вдруг, думаю, налетит какой-нить бандюга...  - Да с чего бы кто-то на тебя налетел?  - Э, не скажи, Витя! Раньше да, не с чего. А тут совсем другой коленкор. В новом-то костюме, при шляпе. Да у меня только прикурить три раза спрашивали.  - Да, Витюша, никуда мы не поедем, - подтвердила хозяйка. - Я ноги в бане парю, а дед свою язву первачом прижигает, шайтан такой... Ты лучше б Соню к нам привез. Помру и не увижу внученьку.  - Ведь обещал же, - добавил старик. - И теперь уж чего не привезти. Через новый мост, совсем рядом. Не то что раньше, кругаля в пятьдесят верст.  - Хорошо, привезу, - пообещал Ежов.  - Ах да, вот еще, - Егор Степаныч опять поднялся, вышел в другую комнату и на этот раз принес галстук с серебряной заколкой. - Твой; я их сроду не носил. Но ты так на меня насел, аж поджилки затряслись. Помнишь?.. Молчать! Стоять, кому говорю! Руки на гору! Ноги на ширину плеч! При попытке к бегству стреляю без предупреждения!  Старик покраснел от натуги, перевоплощаясь в племянника, и дал себе передышку.  - Каким-то особенным узлом хотел повязать. И даже матерился, что не получается. Удивительное дело! Меня, Витя, раньше в колхозе так ишачить не принуждали, как ты вчера принуждал к Кисловодску.  Он налил еще по стопке магазинной, но Ежов отказался. Ему уже и две первые в голову ударили. Почувствовал, что если еще выпьет, то сильно поплывет. И случится с ним то же, что вчера. "А может, и пусть случается?" - мелькнула неожиданная мысль. Нет, нельзя! Не стоит расслабляться. И без того старики сейчас кажутся близкими, родными и понятна их тяга к нему, к его Соньке. Не виноваты же они, что господь не дал им собственных детей. То есть дал (рассказывали), но прибрал в малолетнем возрасте.  - Нет, нельзя мне, батя, - он назвал дядьку так, как давно не называл. - Хочешь, сам выпей.  - Как же, понимаю, - одобрил старик и опрокинул рюмку. - Ты ж в форме. Можно сказать, при исполнении.  Ежов встал из-за стола, прошелся по комнате, выглянул в окно и ни-че-го не узнал. О чем и объявил старикам.  - Да мы уже три года, как переехавши. Хутор наш совсем захирел, так мы сюда, на центральную усадьбу, перебравшись, - разъяснил Егор Степаныч. - Я ж тебе говорил, Витя. И в гости на новоселье приглашал. Так тебе всё некогда.  - Да уж че ты, - заступилась хозяйка. - Работа у Витюши такая. Не то, что у тебя, вольного пахаря.  Ежов тотчас припомнил кондукторшу; опять сочувствуют, как в чем-то ущемленному. Он остановился у рамки с карточками. На одном из фото, в самом центре, были запечатлены молодые Гавриловы. Она - совсем не похожая на нынешнюю. Худенькая, в светлом платье и фате. А он - в черном костюме и в кепке, может, в той же, которую по сей день носит. На другом снимке сам Витя Ежов, коротко стриженный мальчишка с торчащими ушами. А вот, ниже, - совсем свежее, цветное: Соня в кроватке. Не смог припомнить, когда дал. И Альбина вряд ли сподобилась. Неужели сама Сонька деду подарила?  - Фу, как жарко у вас!  - Так накочегарила Трофимовна, - охотно разъяснил старик. - Варила, парила, жарила. Давай, в сад выйдем.  Сидели, как сто лет назад, на завалинке. Егор Степаныч рассказывал о житье-бытье; похвалился, что пенсию носят вовремя, но тут же, с виноватым видом, добавил, что помочь им, горожанам, они со старухой пока не могут. Из-за переезда в долги влезли, до сих пор не рассчитались.  - Ну, да ты на дом погляди: крепкий еще, ни один венец не подгнил. Мы ж на тебя, Витя, завещание оформили. Вчера весь день из-за этого бегал. Поэтому и к тебе поздно явился.  Ежов невнимательно слушал, смотрел на кусты смородины и вишни. "А ведь хорошо здесь, - подумалось, - как на даче. И ехать теперь недолго. На своей тачке за полчаса доберусь. Точно! Привезу-ка сюда Соньку с Альбиной".  - Я к вам через лес шел. И тоже не признал. Раньше-то, в детстве, он казался мне таким дремучим, необъятным.  - Так ты вырос, сам большим стал, вот все и кажется мельче, - объяснил Гаврилов.  Ежов охотно с ним согласился. Он и сам сознавал, что вырос, твердо встал на ноги. И это-то лопоухий, не очень резвый деревенский малец! Фотография на стене напомнила, каким он был, с чего начинал. Родители, так и не выбившиеся из нужды, нарожали пятерых - живите детки. И он, самый младший, в четырнадцать лет стал сиротой. Старшие братья и сестры только-только становились на ноги, и все как один покинули родное село...  - Ты уж прости меня, Виктор, - опять повинился старик. Вчера в лесочке твою бумажку из кармана я того... использовал. Приспичило вдруг. Уже стемнело, а она на ощупь мягкая. Потом только спохватился, цифирки заметил. Может, че-нибудь важное?  - Да ладно, обойдусь, - Ежов вспомнил, как в лесу разглядывал салфетку, и ему в нос будто вновь неприятный запах ударил.  ...Все тогда поразъехались, кто ближе, кто дальше, и сейчас почти не общаются с ним. Правда, с днем рождения поздравили - открытками. Надо будет потом почитать. И может, крупно повезло, что рядом объявились родственники, Гавриловы. А, может, никакие они вовсе не родственники. Сказку о родстве сами придумали. И нужно еще следственные действия произвести, чтобы родство установить. По правде сказать, он их всегда, ну, что ли, чурался. Со старших классов в районном интернате жил.  - Слышь, Степаныч, - припомнил вдруг эпизод, в котором не разобрался. - А зачем ты к мусорным бакам подходил?  - В прихожей у тебя пакет с мусором лежал. Слышал, как твоя жинка ругалась: даже вынести некому. А мне что, мне не трудно. Когда выходил, вынес.  - А, ну спасибо.  У стариков гость пробыл час и засобирался домой: там ждут, не дождутся. Трофимовна подала сумку с вещами - всё упаковано. Вышел не огородом, а через калитку, на улицу. Старики провожали его. Она с трудом переставляла толстые, опухшие ноги. Он, худой и высокий, как костыль поддерживал её.  - Дальше не надо, - остановил их. - Сам дойду.  Они послушно встали у ворот. Отойдя, он оглянулся. Они показались такими жалкими! Может, вернуться и оставить им деньги?.. Пусть хотя бы с долгами рассчитаются. Сцепил скулы. Похоже, начинается вчерашнее. О, если б о его вывихах узнал Липов, то не преминул бы уязвить: "А я о чем тебе толковал, Витёк? Только по пьянке мы и способны на благородные поступки". Вот, гусь лапчатый! Это ж он своей болтовней всё вчера и спровоцировал.  Гавриловы махали вслед. Нет, тут трезво судить надо. Хоть тресни, хоть слезами умойся, а жизнь есть жизнь, их время ушло, а ему, Виктору Ежову, жить дальше и вершить свои дела. Старики сами на это указали. Всё правильно. Он тоже помахал им и заторопился к остановке. Рядом бежала накормленная и напоенная Лада.  Без приключений вернулись домой. Ежов отдал сумку жене и звякнул в управление, чтобы кинолог забрал собаку. Лада, терпеливо дожидаясь, сидела в коридоре И за это время подружилась с Сонькой, которая даже осмелилась погладить "собачку".  Явился Лопахин. Ежов вспомнил, что кое-что пообещал ему. А слово надо держать. Вот только незапечатанной бутылки не нашлось. Альбина, правда, убираясь, слила остатки в одну: до самого горлышка набралось.  - Вот, держи. Как и обещал.  - Спасибочки. Выпью за ваше здоровье, Виктор Петрович, - принял Лопахин.  Все нормально. По имени-отчеству обратился. И с бутылкой удачно вышло. Прапор оказался вовлеченным в процесс. Меньше трепаться будет.  Альбина, вытаскивая из сумки пиджак и кофту, пачку денег в полиэтиленовой пленке, похвалила: "Значит, нашел вора". Но потом недоуменно подняла глаза: на дне обнаружила банку с вареньем, пирожки, ватрушки. Сказать правду, что и кражи-то никакой не было, у Ежова язык не повернулся: теперь уже не хотелось выглядеть смешным перед женой. Он коротко объяснил, что к Гавриловым заехал.  - Позвони моим, - попросила она. - У них гость объявился. Папа ему передал, что ты изъявил желание пообщаться, ну и Боря не против. - Альбина, довольная всем, начала складывать продукты в холодильник. - А что тебя к родственникам-то занесло?  - Рядом оказалось, - Ежов припомнил, о чем ему сообщил дядька Егор и добавил. - Я это... их дом в наследство принимал.  - Ой, правда? Что ж ты молчишь! Почему не рассказываешь? Что за дом? В сельской местности? Под дачу пойдет?  - Пойдет.  - Вот это подарочек!  И только дочь оставалась сильно обиженной.  - Папа плёхой!  - Все у тебя холёсые, один я плёхой. - Он, желая помириться, взял её на руки и вышел в комнату. - А почему я плохой?  С трудом, но понял, что она осерчала из-за того, что он к дедушке и бабушке ее не взял.  - Погоди, Сонь, - спросил, удивляясь. - Разве я тебе обещал, что возьму к дедушке с бабушкой?  - Обещаль, обещаль! - настойчиво подтвердила дочь и бойко залопотала, дергая его за ухо.  Он не останавливал. Без жены-переводчицы попытался понять. Соня рассказывала, перескакивая с одного на другое и сердясь, что папа её не понимает. Память у него, наконец, полностью включилась, связались меж собой отдельные фрагменты. Значит, дело обстояло так. Альбина уснула, не дождавшись, когда заснет дочь. Та вылезла из кроватки и пошлепала в комнату, где "папа", вконец раздобревший, одаривал Гаврилова подарками. И Соня приняла посильное участие в подготовке "дедуки" на курорт. В Кисловодск, будь он не ладен... Папа дедушку наряжал, и Соня тоже; папа одеколоном брызгал и Соня "блызгала". А кончилось тем, что он с ней на руках, провожая гостя, вышел в прихожку. И она завершила наряд деда: сняла с вешалки шляпу и водрузила ему на голову.  Соня задергалась и попросила отпустить. Встала на ноги и шустренько пошлепала к столику. Принесла бумажку, которую настойчиво подсовывала еще утром. На этот раз он взял. Что-то написано цветным карандашом. Ага, вот что: 117 до конца.  - Дедука писаль, - пояснила неразумному папе, все еще дуясь и капризничая.