|
|
||
Новогоднее свето-представление в отдельно взятой деревне. | ||
Прекрасное село Фазанка! Воздух всегда чистый, свежий. Одно неудобство - стоит в семи километрах от большой дороги. Серёга Шубников эти семь вёрст пешком топал. По просёлочной ехали попутные, но ни один ездец не остановился. Либо боятся, либо чуют, что у него пустые карманы, задарма не хотят подвозить. Серёга в очередной раз ездил на заработки, но пролетел как фанера над Парижем. Хитромудрый фирмач, к которому он устроился, обещал большие бабки, но так и не рассчитался. Серёга хотел его подловить да морду набить, но фирмач всегда с охраной ходил. И вот теперь без копейки возвращался он в родное село. Погода стояла аномальная. Было тепло как весной, на солнечных местах таял снег. Серёга мало-помалу забыл про свои неудачи. Дома мама, она накормит. Чего-чего, а картошки хватает. Вот бы ещё курнуть, помнил же он, что заныкал куда-то косячок. Но все карманы обшарил - нету. Выронил, должно быть. Он даже остановился, чтобы лучше карманы проверить. В этот момент увидел такое... Короче, Серж увидел летающую тарелку. Или, точнее, эту штуку можно было назвать летающей сковородкой, потому что она была с ручкой. "Ну, опять началось", - с досадой подумал он. Бывало, чудилось ему всякое, и зелёные черти в глазах скакали, и змей Горыныч в гости прилетал; только в окошко не смог пролезть. Но то ведь случилось в удручающей обстановке общежития, а не на вольной природе. Так, может, и в самом деле инопланетяне с визитом пожаловали?.. Сколько о таких случаях сообщают в последнее время! Летающая сковородка вскоре исчезла, растворилась в воздухе. Но там, где она зависала, Серёга заметил живых существ в серебристых комбинезонах. "Высадились", - с мистическим ужасом подумал Серёга, припоминая, что старожилы утверждали, будто место здесь гиблое, для всякой нечисти притягательное. Раньше военные стояли, подземные бункера построили, но потом, когда мы с американцами подружились, гарнизон убрали, технику частью вывезли, частью бросили, а в "Бункерах", как стали звать эти катакомбы местные жители, поселился фермер. Но ничего у него не вышло. Залез в долги, разорился и попал в больницу с какой-то странной болезнью. Наверно, лучевой. И вот дождались - инопланетный десант! Шубников застыл на дороге, не зная, что ждать от пришельцев... но тут самый высокий из них снял шлем, и Серёга с удивлением признал в нём киргиза Сашку. Так и есть: он самый и с ним его киргизята. Они появились в деревне по осени. Ну, слава богу! Люди всё-таки, а не зелёные человечки. А летающая сковорода, наверно, примерещилась в свете солнечных бликов... Он не утерпел и свернул к Бункерам. - Что вы тут делаете? - на правах старожила спросил у светловолосого, но не по сибирским меркам загорелого Сашки. - Железо откапываем, - разъяснил тот. - А в чём это вы? Где скафандры взяли? - У американских лётчиков выменяли. Слышал Серёга про американскую базу близ столицы Киргизии. И перестал удивляться. Однако уточнил, на что выменяли. Оказывается, на барашков. На него с любопытством смотрели два подростка и мальчуган, ещё совсем сопля. - Ну, поощряю, - сказал Серёга. - Тут много чего можно откопать детишкам на молочишко. - Рады стараться, - отрапортовал киргиз. Тут же рядом у них пыхтел небольшой трактор. От него в чёрное нутро одного из подземных бункеров тянулся трос. - У вас и тракторишко есть, - по-дружески заметил Серёга. - Девяносто шесть лошадей! - звонко выкрикнул малец. - Ишь ты, - удивился Серёга. Не "лошадям" удивился, а тому, что малой до ста умеет считать. - Ну, молодцы! Не пропадёте. Весной огороды будете людям пахать, летом сено косить... А закурить-то у вас найдётся? - про это Серёга спросил, уже поворотясь к главе семьи. - Может, вы и анаши с собой из Киргизии прихватили? - Не курим, - нахмурившись, ответил тот. - Ну, бог вам в помощь! Вот и деревня. Одна всего улица, зато широкая. Шестьдесят домов, судя по крайней табличке; некоторые нежилые, с заколоченными окнами. А вот и дом родной. Странно, никого нету. Дрыном дверь подпёрта. Куда мать-то ушла? Серёга спросил об этом у соседки, гулявшей в своём дворе, - девчонки лет двенадцати. - Так ведь пошли к вашему дяде, - охотно ответила пигалица. - На именины. - Ну, расти, коза. Лет через пять свататься приду. - Пораньше приходите, дядь Серёжа, а то опоздаете. - Ишь ты какая! - Он повнимательней на неё глянул, в первую очередь на грудь, но из-за большой, не по размеру телогрейке, ничего не разглядел. Не медля, пошёл со двора. Господи, как мог забыть! Конечно, мамка у дяди Коли. Юбилей же у него, пятьдесят пять лет небо коптит. Серёга любил дядьку. Как не любить! В их родне в основном женщины остались. Отца своего Серёга вообще не помнил. Да и был ли он? Нет, быть-то, конечно, был. Сестрёнка старше на пять лет и даже помнит отца на ощупь. Колючий, говорит, такой. Наверно, брился редко... Был да сплыл... Мать давно, когда Серёга ещё под стол пешком ходил, вправляла, что отец у них лётчик. И Серёга до поры до времени верил. Но потом, когда подрос, дотошно расспрашивал у сестры, при каких обстоятельствах исчез отец. Сестра отвечала неохотно. Побрился, говорит, однажды хорошенько, побрызгал на себя тройным одеколоном, остатки допил и вышел. Она выбежала вслед за ним: "Тятя, ты куда?" А он взял её в последний раз на руки, дыхнул приятно и ответил: "В рейс, доча". Мать была на дойке. Сейчас-то Сергей понимает, что он был вовсе не лётчик, а летун. Но и на том спасибо, что принял посильное участие в их появлении на этот свет. Плохо только, не предоставил возможности пообщаться как мужчине с мужчиной. Посидеть, побазарить с родным человеком, по стопке дёрнуть - это ж так здорово! У них тут много летунов. Да и сам Серёга... видно, наследственные качества приобрёл. А вот дядя Коля - тот никуда не рвался. Дома ишачил, троих детей вырастил и отправил в город - учиться. А сам остался при своих интересах. К нему заходи хоть в полночь - не обидится. "А это ты, племяш, - только и скажет, - поллитру принёс или опять на халяву рассчитываешь?" Дом у дяди Коли приметный. То есть сам дом средненький, как у всех, окна и фронтоны давно не крашены - это понятно, где ж на краску денег напасёшься. А отличается от других табличкой, что висит на фасаде: "Дом почётного колхозника". Уже и колхоза давно нету, и почёта никакого, но дяде Коле, видать, лень демонтировать табличку. Серёгу встретил радостным повизгиванием Дружок - мохнатая, и, в сам-деле, всегда дружелюбная дворовая собачка. Народ уже сидел в комнате за большим столом. Мамка тут и прочие родственники, соседи. Во главе стола дядя Коля - бывший бригадир, "почётный колхозник", а если глубже в историю копнуть, то завидный жених и гармонист. Да он и сейчас ничего: брови ещё чёрные, нос горбинкой. - А, племяш пожаловал! - поднялся и вышел навстречу. - Как всегда вовремя! Он, бывало, и раньше восхищался: "Ну, у тебя и нюх, Серёга, на выпивку!" Расцеловались. Дядя Коля распорядился, чтобы налили штрафную. Как тут обойтись без тоста: - За тебя, дядя! За юбилей твой! Лет до ста живи без старости! - Спасибо, Серёжа, - отозвался именинник. - Налейте ему сразу ещё одну, пусть догоняет. - Да какой там юбилей, - подала голос его жена. - Не шестьдесят же. Ни то, ни сё. Даже пенсии ещё не заработал. Так, предлог, чтобы попьянствовать. - Ну, теть Клава, не скажите, - Серёга горой за Николая. - Возраст знаменательный. Если б мой дядька родился бабой, то и пенсия уже подоспела бы. Тётя Клава засмеялась, должно быть, представив своего мужика бабой. А Серёга быстренько догнал всех. И бразды правления в свои руки прибрал. Он поднялся с очередным тостом. - А теперь, друзья-товарищи, давайте выпьем за всех прочих, кто под знаком Козерога родился. Благодатный знак, столько миру знатных людей подарил. И один из них - наш Николай Егорыч. - Ну, Николая-то мы знаем, а кто ещё? - посыпались вопросы. Серёгу застопорило. Никак не мог вспомнить, кто из "знатных" ещё под этим знаком родился. Ну, знал одного, родившегося в декабре, только никакой он не знатный. Это был Грицько, паренёк из Чернигова, с которым он познакомился на Севере. Они быстро сдружились. Бывало, сядут рядком, вкурят анаши - обоим хорошо! Разговор течёт, как по маслу. К сожалению, их пути-дорожки разошлись. Грицько с некоторых пор стал уверять, что с полночи и до первых петухов он может свободно летать по воздуху. Эх, друг, долетался! Сначала в травматологический пункт попал, а следом - в наркологический диспансер города Нефтеграда. Кто-то из пожилых гостей, в помощь Серёге, припомнил, что где-то в эти дни родился Сталин, Иосиф Виссарионович. Но тут пошли идеологические разногласия. Антонина Ивановна, тёща Николая, ничего не имела против вождя народов, вспомнив, что он каждую весну цены на продукты понижал. Но её свояк Евсей Григорьевич, тщедушный старичок, был яро против. И откуда в хилом теле такой зычный голос прорезался! - Я за него лучшие пять лет жизни на Колыме провёл. А всего-то пять колосков с колхозного поля унёс. - Мама родная! Год - за колосок! - воскликнул томада Серёга. - А сколько бы лет по тем меркам дали Рабиновичу? - Это какому Рабиновичу? - заинтересовались мужики. - Ну, который вагон с пшеницей умыкнул. - А сколько в ем колосков? - Да уж, наверно, не меньше миллиона. - Столько не живут, - пробурчал Евсей Григорьевич, недовольный тем, что его прервали. - Так я вам, мужики, вот что про него скажу... - Про Рабиновича? - опять влез Серёга. - Да пошёл ты со своим Рабиновичем! - вспылил бывший зэк. - Я про Сталина. Он вроде как с врагами народа боролся, так? Но сам-то и был первейшим врагом народа. - Ти-ха! - прокричал Серёга, не желавший терять бразды правления. - Предлагаю альтернативу. Кто хочет, пусть выпьет за Сталина, а кто не хочет... - Тады за кого? - За пострадавшего, за Евсей Григорьича! На том и порешили. Правда, один хитромудрый гость потребовал две стопки, чтобы выпить и за Сталина, и за Евсей Григорьича одновременно. Ну, самогонки ещё было много, просьбу удовлетворили. В разгар веселья явился соседский мальчик Витя. И сказал, что по телевизору важное сообщение будут передавать. Дядя Коля вылез из-за стола и подошёл к тумбочке. Телевизор у него был старенький - "Изумруд", большой ящик ещё советских времён. Нажал на клавишу, но телевизор не хотел включаться. Дядя Коля грохнул кулаком сверху. Ящик сверкнул тремя цветами по экрану, сердито крякнул и навсегда утих. Все напряжённо молчали. Что за новость? Опять что-то взорвалось, рухнуло, развалилось?.. Антонина Ивановна крестилась: "Свят, свят, свят. Только б не было войны". Ей стало плохо, и она ушла в свою келью отдыхать. Серёга прервал общее оцепенение и наказал Вите, чтобы шёл и у себя послушал. Минут через десять мальчик опять явился и сообщил, что с первого января назначили всем праздничный отпуск на две недели. - Во! Это по-нашему, - вздохнули облегчённо. - Ай, да правители у нас! Идут навстречу пожеланиям трудящихся. И только тётя Клава возмутилась: - Это вы-то? Трудящиеся? С каких щей? - Эй, племянник! - раздухарился дядя Коля, воспринявший указ положительно. - А ну-ка, подай с гардероба гармонь! День рождения продолжался. В программе были песни и пляски. Наутро опохмелялись. Правда, хозяйка и её мать, Антонина Ивановна, стали поглядывать на мужчин косо. - Может, хватит? На закуску уже нечего подать! - Ну, вообще-то у доброго человека три дня юбилей отмечают, - возразил Серёга. - А выпить мы можем и под курятину. - Я последнего петуха вчера зарубила, - возразила тётя Клава. Зашедшие на похмелку мужики переглянулись и рассмеялись. Без понятия женщины, не знают, что "под курятину" означает - покурить после выпивки. - А мы и под яблочко могём, - веселился именинник. - Племяш, где моя гармонь? Гармонь сипела, как астматик, дядя Коля залихватски выдавал: "Эх, яблочко, да на тарелочке, надоела жена, уйду к девочке!" - тётя Клава грозила ему кулаком. В самый интересный момент, когда всем стало хорошо, и нужна была самая малость, чтобы получить полное удовлетворение, кончилось горючка. Случай, конечно, не безнадёжный. В деревне гнали самогон. А один бизнесмен и продавал - днём и ночью. Его фамилия была Дураков, но уже давно все кликали его "дилером". Процветал мужик. Да так, что решил фамилию заменить. Ну, какой же он Дураков? Да он умнее всех тут. Сам не пьёт, на этом бизнес и держится. Находились конкуренты: вроде неплохо начинали, но плохо кончали. Не могли удержаться, чтобы не попробовать свой продукт. И вот Василий Дураков поехал в район менять фамилию. Власти сказали: нет проблем, цена вопроса пять тыщ. Итак, господин Дураков, какую фамилию взамен желаете взять? А нехай буду Дилеровым, раз так кличут. Солидная фамилия с иностранным душком. В коммерции ему помогал сын, здоровый бугай. Но странное дело, когда фамилию поменяли, Василия уже не дилером стали звать, а по прежней - Дураковым. Ох, и злился он! Однажды до рукоприкладства дошло. Летом грибы горожане собирали. Ну и спросили, где можно самогонки раздобыть. Да вон, мол, с того края, спросите у Дуракова. Спросили на свою голову: отец и сын взъярились. Еле-еле от них грибники убежали. Дядя Коля предупредил племянника, чтобы тот промашки не допустил. Серёга катил саночки с мешком зерна. Васек Дилеров в кредит не давал. Он отпускал по действующему прейскуранту: мешок за литр. И Серёга не оплошал: - Мистер Дилеров, будьте любезны, удовлетворите нашу просьбу. Негасимым солнечным светом занялся ещё один день. И опять праздник - католическое Рождество. Правда, католиков в деревне не водилось - в основном православные, да с десяток нелюдимых баптистов, но Серёга сказал: - Да вы что, мужики? Полмира празднует, а мы разве лысые! Приношу извинение, что я про самого главного именинника, родившегося под знаком Козерога, не упомянул. Я про Господа нашего, великомученика Иисуса Христа. Давайте дружно исправим ошибку. В этот раз, с подачи Серёги, беседовали на религиозные темы. Сошлись на том, что в бога сейчас вновь стали охотно верить, но как-то странно, будто попрошайки. То хорошую погоду к Бога попросят или чтобы кастрированные поросята не заболели. Есть, конечно, которые о спасении души пекутся, и к ним относится Антонина Ивановна. Но эти совсем немощные и не испытывают от жизни никаких удовольствий. За дружескими беседами прошёл короткий зимний день. Дядя Коля немного поспал, а проснувшись, засобирался на работу. Перепутал, бедняга, вечер с утром. И как его не убеждали, что уже вечер, никак не могли убедить. "Я ж организмой чувствую, что утро", - упрямился он. Хорошо, нашёлся здравомыслящий человек, который одним аргументом погасил спор. - Николай, а какая тебе разница, утро или вечер, - сказал он. - Всё равно на работу идтить не надо. Нету ведь работы: разогнали колхоз. - Ах да, - вспомнил Николай. - Тады давайте опохмелимся! А чем?.. Похмелялись брагой, которую поставили для Нового года. Черпали ковшиком из бидона. Хороша была брага, градусов десять, наверно. А может, и все тринадцать. Кто как оценил. Но с этим диапазоном - от десяти до тринадцати - согласились все. Перегонять не надо, и так забористая. Николай поделился секретом: оказывается, он самосаду в неё подсыпал, чтоб по мозгам крепче шибала. Днём - уже непонятно какого числа - отключилось электричество. Все сразу смекнули, что это за долги. Уже предупреждали. Линия была общая с несуществующим колхозом, впоследствии с закрытым акционерным обществом, которое залезло в долги и обанкротилось. Теперь всё запуталось, и было непонятно, как из этой ситуации выкарабкаться. Ждали налоговую инспекцию; она должна приехать и описать имущество. Но теперь-то раньше Старого Нового года, про который остальной цивилизованный мир даже не слышал, вряд ли кто приедет. Тётя Клава, собравшаяся перестирать бельишко, ругала "министров-капиталистов": - Чтоб у них там, в Москве, на кремлёвских башнях звёзды перегорели! Вечером пили при свечке. Романтично отражались тени на стенах. Дядя Коля истязал астматическую гармошку. Он служил на Дальнем Востоке. Как тут не вспомнить:
На границе тучи ходят хмуро,
Поутру, непонятно какого числа, решили сделать тёте Клаве приятное - ублажить, чтобы она не злилась. Как раз на Серёгу вышел одноклассник, узнав, что друган кантуется в деревне. Валера одно время работал электриком в райцентре - пока не сократили за вольнодумство и апатию к сверхурочным работам. Вдвоём пошли на подстанцию. На дверях висел замок. Бывший электрик приставил ухо к будке. - Гудит, - сказал он. - Кто гудит? - Транс гудит, - пояснил Валера. - И об чем это говорит? - спросил Серёга. - Значит, напряжение подходит, и электроны готовы ринуться в бой, а сила тока определится сама собой по закону Ома для замкнутой цепи. - Но нам то чо с того закона? - Ломик нужен, - сказал Валера. - Больше ничо. Пошли в ближайший дом, принесли лом и сковырнули замок. "Да будет свет!" - сказал электрик и включил автомат на щите. Свет появился. Однако опять беда. Стиральная машина с минуту натужно погудела и вырубилась. Причём, запахло жареным. - Да что за напасть, - причитала тётя Клава. - Тридцать лет нормально стирала, а тут на тебе. - Так не надо было другим зла желать, - нравоучительно заметил дядя Коля. - Валер, глянь, что с машинкой, - попросил друга Серёга. Тот снял крышку, подёргал провода и выдернул целый пук, а куда вставить - не знает. Сказал, что схема нужна. Дядя Коля сидел рядом, сооружал из собранных бычков папироску и, услышав про схему, объявил Валере, что он "горе луковое", а не электрик. Вообще, с неудовлетворённого похмелья на дядю Колю иногда нападал эдакий... скептицизм. - Ничего-то вы, молодые, делать не научились. Руки у вас из заднего места растут! Валера сильно обиделся. - А вы, старые пердуны, что умеете? Коммунизм для нас и то не построили. - Так ваше поколение-то и напортачило, - завёлся дядя Коля - Вам бы на всё готовенькое, на блюдечке с голубой каёмочкой! А мы знаешь, как вкалывали? Иной раз, бывало, идёшь с работы, и линия горизонта в глазах качается. - Так ещё б ей не качаться... если литряк внутрь закачаешь. - Придётся вручную стирать, - прерывая их препирательство, вздохнула тётя Клава. - Вам только языками молотить. Что младым, что старым. - Никшни! - сердито шикнул Николай. - Я своё поколение в обиду не дам. И машинку безо всяких схем отремонтирую. - Сам, что ли? - удивился Серёга, знавший своего дядю, как заслуженного полевода и животновода. - Сам не сам, а результат будет налицо, - дядя Коля поднялся с табуретки. - Пойду за киргизом. Он уже Потапенковым дробилку починил, а Худякову телевизор наладил. Находка, а не мужик! Приехал и сразу проблему со школой разрешил. Привёз с собой шестерых ребятишек, из них трое в младшие классы пошли. Теперь нашу начальную школу не закроют. Набрали квоту. А то твоя сеструха Лида сидела бы сиднем на печи. - Гляди-ка, молодец киргиз! - признательно сказал Серёга. - Настрогал ребятишек. - Вот я и говорю: ничего вы, молодые, сами не можете! Ни технику починить, ни демографическую проблему разрешить. Только мудями звенеть горазды, - заключил дядя Коля. Серёга пошёл с ним. Он любил быть посредником во всяких делах. А Валера, сокращённый электрик, с ними не захотел идти. Больно уели его профессиональное самолюбие. Новосёлы жили неподалёку. Дом они купили у одной бабушки, которую забрали в город дети. Хата, надо сказать, рассыпалась. А тут с удивлением увидел Серёга и обналиченные окна, и подправленную изгородь, и расширенные сени. В самой хате - прибрано, уютно. Печь жаром пышет. Хозяйка булочки печёт. Уже гора их, сдобных и румяных, в тазике навалена. Три девочки маме помогают, и одна из них явно чужой породы. Тёмная, с раскосыми глазами. - Здрасте вам! - Доброго здоровьица, - приветливо отозвалась хозяйка. А тут и сам хозяин из комнаты вышел. Серёга, оторопев, смотрел на него. Это ж неделя ещё не прошла, когда они в Бункерах повстречались. И так сдать! Не брит, не чёсан, весь в морщинах, в нательной рубахе по колени и в кальсонах с болтающимися завязками. Трясётся весь. Да что с ним? Тоже с похмелюги, что ль? Металлолом сдал и загулял? Да что он починить-то сможет! Его самого чинить надо. - Чо с тобой, Сашок? - Ой, да вы перепутали, - засмеялась хозяйка. Чернобровая, кареглазая, наверно, хохлушка. Сдобная и румяная, как булочки, которые печёт. - Это ж не Саша! Это его старший брат Фёдор. Один остался, жену недавно схоронил, и Саша привёз его сюда. Куда ему теперь? Пенсию не дают, работать не может. По лицу старика покатились слёзы. Он высморкался, протёр глаза рукавом нательной рубахи, однако слёзы не переставали. И до сих пор он не произнёс ни слова. Что-то пытался сказать, но одно мычание из глотки. - Чего он расплакался? - удивился Серёга. - Лучше б мне не поминать про покойницу. Как услышит про неё, так плачет. До сих пор в расстроенных чувствах. Перестань плакать, Фёдор! - прикрикнула она. - Слезами горю не поможешь. - Так он за вас счёт живёт? - спросил Серёга. - А пенсию почему не дают? - Гражданство не может оформить, - ответила словоохотливая хозяйка. - С медкомиссией заморочки, за анализы деньги платить надо. Он на СПИД и туберкулёз уже прошёл, а на сифилис (тут она немного смутилась) не хватило. Вот наберём когда, так Саша опять его в ОВИР повезёт. - А откуда у него может быть сифилис? - поинтересовался Серёга. - Разгульную жизнь вёл? Или жена со всеми крутила? - Что вы, господь с вами! - всплеснула руками хозяйка. - Они не такие! Как два голубка жили. Любили друг друга. Но положено, говорят. Надо пройти. - Так, а сам хозяин-то где? Мы, вообще-то, к нему. - За домом, в сарае. Я кликну. - Да мы сами выйдем. Гостеприимная хозяйка всё же сопроводила их в сени, и тут Серёга не удержался и задал ещё один вопрос: - А эта вот, восточная красавица, откуда она у вас? - Это Дамира, дочь погибшего Сашиного друга. Они вместе работали в горах. Серёга удовлетворился её ответами, но шагая за дом, не переставал удивляться на дядю Федю. Николай топал за ним и крутил головой. На него тоже произвела впечатление эта история с неоплаченным сифилисом. Из большого, недавно отстроенного сарая навстречу им, протирая ветошью мазутные руки, вышел русоволосый киргиз Саша. И выглянули два отрока. Последним возник малец, который ещё прежде удивил Серёгу своими познаниями. В сарае горел свет и что-то звенело на высокой ноте, точильный станок вроде. Посреди сарая стоял какой-то агрегат - который киргизы откопали в Бункерах. - Здорово, хозяин. У моей тётки стиральную машинку не посмотришь? - попросил Серёга. - И телевизор заодно, ладно? - разохотился дядя Коля. - А то я его пробовал ремонтировать - да без прибора не получилось. Определись хоть: выбрасывать или как. - Хорошо, - кивнул универсал Саша. - Починим. Определимся. Только не сейчас. После Нового года. Сейчас работы много. - Да ты чо, мужик, - обиделся Серёга. - Тётя Клава до Нового года хотела всё перестирать. Чтобы чистенькими в новую жизнь вступить. Киргиз вроде заколебался и, прикидывая, почесал за ухом. - Да ты не боись - магарыч будет, - продолжал наседать Серёга. - Тётя Клава ради такого случая из-под земли достанет. Лампочка в сарае вдруг погасла, а точильный станок пропел последнюю ноту и напоследок недовольно крякнул. Свет опять отключили, и вопрос отпал сам собой. Ничего не поделаешь. Прощаясь с мастером на все руки, Серёга вспомнил о недавней встрече в Бункерах. - Слышь, Сашок, а я тебя тогда за космического пришельца принял. - Я и есть космонавт, - ответил тот. - Меня ещё в седьмом классе так прозвали. В четырнадцать лет запрос посылал в школу космонавтов. Хотел, чтобы меня в их отряд включили. - И чо? - Потерпи, ответили. - Ну, а после? - А потом в другой стране оказался. Где вместо трёхступенчатых ракет остались двугорбые верблюды. Электричество отключили капитально, обрезав подходящие к подстанции провода. Серёга и Николай видели машину с будкой. На последнем к трансформатору столбе торчал электрик с когтями, а под столбом стоял пузатенький начальник и, задрав голову вверх, командовал. Пришлось опять пить при свечке. Она коптила, отбрасывая на стену уродливые тени тех, кто к ней приближался. Мужская компания к вечеру разрослась. Из спальни выглянула тётя Клава. - Матери опять не здоровится, - оповестила она и накинулась на мужа за то, что ничего не делает. - Так, а что делать-то? - Хоть бы в сарае почистил, - пробурчала она и скрылась. - Нечего там чистить, - возразил Николай и пояснил мужикам. - Корову-то мы ещё в октябре дочери отвели. Пусть внучку молоком поит. Одного поросёнка в ноябре зарезали, второй почему-то сдох, да и третий, оставшийся, вялый. Чего-то ему не хватает. Может, витаминов. - Поросячьего общества, - ухмыльнулся Серёга. Николай всё же, выполняя требования жены, поднялся, надел телогрейку и пошёл в сарай. Вернулся минут через пять и молча сел за стол. Все посмотрели на него. - Так и есть, - наконец, сказал он. - Как я и предполагал: сдох последний поросёнок. - И что ты с ним сделал? - услышав его отчёт, тётя Клава опять вошла в комнату к мужикам. - Выволок подальше в огород, да снегом присыпал. - Может, Дружку дать попробовать? - Ага, чтоб родная собака окочурилась? Может, он чумку подхватил. Я, вот, освобожусь и сожгу. - Ой-ой, - заголосила тётя Клава и пошла докладывать новость маме. Мужчины отнеслись к событию сдержано и, потихоньку потягивая бражку, стали чинить следствие: отчего случился падёж? Конечно, и чумка могла быть причиной, но есть много всяких болезней, куда обычней. Мог простудиться поросёнок, потому что без коровы холодно. Она ж ведь, как печка, тепло даёт. А мог и затосковать, правильно Серёга подметил. Свиньи, они ведь, как люди, тоже скучают в одиночестве. На огонёк зашёл соседский Витя, да и задержался в компании взрослых. - Ладно уж, сиди, - разрешил ему Николай. - Только на брагу глаз не пучь: не нальём. - Я и не пучу, - ответил Витя. - Я от неё соображаю туго. Потом зашёл ещё один сосед - тот самый, который так удачно разрешил проблему "с утром и вечером". Он уже сутки не пил и, пораскинув свежими мозгами, предположил, что в дядь Колином сарае завелась нечистая сила. Высказались и другие. В полутьме, при свечке, было очень удобно рассуждать об астральных явлениях. Серёга, разумеется, не мог не высказать своего мнения. - А я вот не верю в нечистую силу. Старушечьи бредни! Я в НЛО верю, в инопланетян. Они на Землю все чаще залетают. Америкосы, между прочим, давно уже с ними в контакт вошли. На то есть веские доказательства. Разве они сами способны что-нибудь дельное придумать?.. - Он обвёл всех взглядом. - Они прежде или у нас перехватывали, или у японцев. А когда на Луне высадились, законтачили с инопланетянами, в чём и причина их достижений. Мальчик Витя слушал, как заворожённый. - Дядь Серёжа, - заинтересованно спросил он. - А в другое измерение вы верите? - В какое это другое? - Ну, в параллельное. Которое с нашим в районе Бункеров пересекается. - Кто это тебе сказал? - Учитель Жуковский, - разъяснил парнишка. - Что за учитель? - Серёга не знал такого. - По математике и информатике. Дениске и Кате преподаёт. - Только двоим, что ли? - Так они только двое в одиннадцатом классе остались. Здравомыслящий сосед пренебрежительно хмыкнул и критически высказался: - Ага, появился на центральной усадьбе ещё один алкаш - с высшим образованием. Его-то и в трезвом виде не поймёшь, а если подопьёт, такое начинает нести, что уши вянут. - Ну уж, не говори, Семён, - возразили ему из тёмного угла. - Аномальные у нас тут места, учитель Жуковский прав. И ведь ни один учёный из Москвы не приедет, чтобы разобраться. Может, нам уже за вредность пора коэффициент платить. А что американцы тупые, я согласен. Про то Михаил Задорнов по телику говорил. - Так о чём и толкую! - воспылал Серёга. - И сдаётся мне, что ихний главный компьютерщик, Билл Гейтс, тоже инопланетянин. С его помощью они компьютерной паутиной весь мир опутали. Потом настанет момент и - хрясь! Человека ненужным элементом объявят. А нашего брата в первую очередь. Топай, мол, по холодку, Ваня. Дядя Коля слушал разговоры молча, только болезненно морщился. Он, начавший праздники раньше всех, и болел больше. - Ладно, мужики, слушайте! У нас в хате в последнее время вообще странные дела стали твориться. Вещи не на месте оказываются, а то и пропадают вовсе. - Он понизил голос до шёпота, чтобы жена не услышала. - Я на той неделе заначку себе сделал. На всяк случай бутылку припрятал, а то, думаю, приболею, а похмелиться будет нечем. И чу вы думаете? Вчерась ночью полез взять - пустая бутылка. Выпил и затычку рядом в насмешку бросил. - Да кто выпил-то? - Ясно кто. Домовой, кому ещё. Видать с горла выглотал, гад. - Ну, не знаю, - опять не согласился здравомыслящий Семён. - Я слышал, домовые молоко пьют, в кастрюльке если им оставишь, но чтоб самогонку жрали... Это какие-то совсем новые домовые пошли. - Ага, мутанты, - посмеялся Серёга. - В наших расейских условиях изменились. - Что вы тут антимонию развели? - фыркнул мужик из темноты. - Есть же испытанный способ для проверки нечистых сил. Надо бросить кошку в сарай. И сразу видно будет. Кошки к нечистой силе очень чувствительны. Другие тоже слышали про этот дедовский способ и решили проверить. Да и время - перекурить. Клава в доме не разрешала. И Серёга был не против поучаствовать. Он подманил Мурку, кинув ей кусочек сальца и схватил за гриву. Гурьбой вышли во двор. Серёга шёл впереди, нёс Мурку и ласково поглаживал, подготавливая к испытаниям. Кинули в пустой сарай и наглухо прикрыли. Кошка в сарае дико завыла, будто её живьём на части резали, потом раздался странный клёкот, похожий на петушиный. Соседский мальчик Витя не выдержал издевательства над бедным животным и без спросу взрослых распахнул дверь. Мурка выскочила стремглав и, вскарабкавшись по стене, спряталась на чердаке. - Я вот одного не пойму, - озадаченно сказал дядя Коля. - Кто там кукарекал? Мы ж на моих именинах последнего петуха сожрали. Семён, захватив с собой дрын, с опаской вошёл в тёмный сарай и вскоре вышел, неся за шею пёстрого петуха. Все с облегчением вздохнули. Понятно, дядя Коля ошибся в подсчёте своих петухов. А может, и чужой забрёл. Но трезвомыслящий сосед при всех потеребил петуха за гребень и покачал головой. - Вряд ли этот петух кукарекал, - объявил он. - У этого гребень давно отмороженный. Подивились таким странным обстоятельствам и списали всё на нечистую силу. Перекурив, вернулись в дом и всласть, под брагу, обсудили проведённый эксперимент. Факт, что нечистая сила повсеместно расплодилась. А как бороться? Нужен поп, чтобы освятить сарай, да и весь дом заодно. Но своего попа в деревне нету. Привезти - дорого. Правда, был случай, когда Дилеров привозил - освятить свой бизнес. Так большие деньги заплатил. Они, попы, собственный труд ценят - не то, что наш брат, крестьянин. Брага закончилась. Процедили оставшуюся во фляге гущу и её допили. С улицы зашла Серёгина мамка, потерявшая сына. Но, увидев со своим братом, успокоилась. И порядком отяжелевший Серёга остался ночевать у дядьки. Утром Николай зашебуршился и разбудил гостя. - Слышь, племяш, - поведал сиплым голосом. - Я, знаешь, отчего проснулся?.. Мне приснилось, что я умер. Весь похоронный процесс во сне видел. - Он задумался, опустив руки на голые колени. - А может, я и в самом деле умер? А теперь вот воскрес и очутился совсем в другом мире. Как думаешь, такое может быть? - В этом другом мире что-нибудь изменилось? - тоном следователя спросил племянник. - Считай, всё то ж самое, - вздохнул дядя. - Похмелиться сильно хочется. Ты давай, Серёж, потихонечку лезь в амбар, нагребай зерно. А я на стрёме постою. Пока жена и тёща не встали. Они, наверно, тоже не изменились и шибко ругаться будут. Серёга так и сделал, вышел во двор. Но случилось непредвиденное. В этом новом мире изменился Дружок. Милая, ласковая собачка, всегда признававшая парня, вдруг начала злобно лаять, как будто он и есть та нечистая сила, которая поселилась в доме. - Да ты чо, Дружок, уймись, это же я, - шептал Серёга. Но поздно. Из хаты уже выскочила простоволосая тётя Клава, а за ней, с шалью на голове, тёща. И последним выглянул раздосадованный Николай. Женщины мигом смекнули, что к чему, и встали на пути к амбару непреодолимым редутом. Кончилось тем, что Николай вдрызг перессорился и с женой, и с тёщей, и пошли они с Серёгой по деревне. Племяннику тоже досталось. "Я твоей матери всё расскажу!" - громко кричала вслед тётя Клава. Ну, зашли туда-сюда. Проваландались до обеда. Всё - на сухую. Правда, сосед Семён угостил кислым молоком. Серёга встал посреди улицы. Поскрёб свежую поросль на щеках. - Дядь Коля, а кто давеча про девочек напевал? - припомнил он. - В тему! Пойдём-ка мы по блядям. Они подошли к дому с высокими, плотными воротами. "Сюда прикольная девчонка с города наезжает", - шепнул Серёга. Дядя никак не прореагировал. Густым басом залаяла собака. На стуки долго никто не откликался. Наконец, из-за ворот спросили: - Чего вам? - Здравия желаю, Рем Захарыч. Мне бы Веронику увидеть. - Зачем? - осведомился голос со двора. - Волосы у неё хорошо пахнут. - Нету её. Улетела. - Куда? - Да на эту, как она... на Альфу Центавра. - Ладно, бросьте заливать, Рем Захарыч. - И ничуть я не заливаю, - ответил голос. - Мы уже и сообщение от неё получили. - Какое сообщение? - "Долетела благополучно. Всем привет". А про тебя ни слова. Так и не отворил, ушёл в избу. Дядя Коля, до сего молчавший, посмотрел поверх ворот и спросил у племянника: - А чей-то у них на крыше за сооружение появилось? Серёга тоже глянул. Сооружение и в самом деле было сложным, многоярусным. - Антенна, - буркнул он, очень не довольный тем, что не удалось понюхать волосы Вероники. - Для чего она? - Дядь Коля, ты же сам знаешь: Рем Захарыч раньше на радиозаводе работал. Вот теперь, вышедши на заслуженный отдых, с Альфой Центаврой и связывается. - Делать ему нечего, - скептически отозвался Николай. - Сколько люминевых труб загубил. Ежели в утильсырьё сдать - не на одну поллитру хватило бы. - Размечтался, - Серёга сдвинул шапку на лоб и почесав затылок. - Ладно, давай к моей сеструхе зайдём. Давно не видел. И к тебе на юбилей почему-то не пришла. - Антилигенция, - пояснил дядя. - Чо ей среди мужиков делать? Сестры Лиды дома не оказалось. Племянница Света сидела за столом и акварелью рисовала в альбоме лето. Сказала, что мама ушла проведать заболевшую ученицу. - А с какой это стати? Она и за доктора, что ли? - спросил Серёга. - Так если Машенька умрёт или её надолго увезут лечиться, то в нашей школе опять неудо... недоу... некомплект будет, - разъяснила девочка. Серёга пожалел, что для ребёнка ничего не прихватил. Жалко ему было и сестру, и племянницу. Без мужика живут. Их Бориска ещё раньше куда-то на Севера подался, новую профессию трубопроводчика осваивать. До этого он зоотехником работал. - От папы ничего нет? - спросил, втайне надеясь, что Бориска уже перевод им прислал. Тогда можно будет у сеструхи в долг перехватить. - Есть, - ответила племянница. - Телеграмма. "Вышлите денег на дорожку. Подробности при встрече". Эх, видно, тоже пролетел зятёк, как фанера над столицей Франции. А дедушка Николай погладил внучку по голове и было полез в карманы полушубка, но ничего в них не обнаружил, кроме махорочных крошек, и пообещал в другой раз подарок принести. - Ой, на Новый год? - оживляясь, спросила внучка. - Когда дедом Морозом станешь? - Ну да, - неуверенно подтвердил Николай. - Хе-хе, - шутя добавил Серёга. - Недолго ждать. Борода уже наметилась, красный нос тоже. Осталось Снегурочку заиметь. Гостеприимная девочка предложила взрослым чаю, усадила за стол на кухоньке и вернулась к своему занятию. За чаем Серёга размышлял вслух: "А чего нам ноги понапрасну оббивать?.. Снегурочки и сами прискачут. Щас из города на побывку к родителям многие должны приехать". Он попросил племянницу написать объявление. - Ты писать уже научилась, Света? Ну, тогда пожертвуй из своего альбома лист. Пиши: ТАНЦЫ НАРОДОВ МИРА. - Он подумал, чем бы ещё привлечь девчат. - Ниже добавь: КУНИГИЛУС ГАРАНТИРУЕТСЯ. Света старательно выполнила поручение дяди. - А мне можно прийти на танцы? - Тебе ещё рано. Допиши в скобочках: "Детям до шестнадцати вход запрещён". - Места больше нет, - сказала племянница. - А почему "до шестнадцати"? Нам, девочкам, Государственная дума с четырнадцати лет разрешила замуж выходить. - Поговори мне! - притворно погрозил Серёга. Объявление повесили возле магазина на специальной доске, на которой было прилеплено ещё несколько бумажек. На одной из них корявыми буквами плясало свежее объявление: "Задёшево роем могилы. Обращатца к братьям Каромазовым". - Ишь, бизнесмены выискались, - усмехнулся Серёга. - Надо запомнить, - сказал Николай. - Уж шибко тёща болеет. Наверно, скоро и для неё могилу рыть придётся. - Он заново прочёл текст только что вывешенного объявления. - А чо такое "кунигилус"? - А хрен его знает. В городе афишки встречал: "Молодые парни ищут встречи с солидными дамами". И дальше про этот самый кунигилус. Наверно, что-то приятное. - Серёга, как продюсер, выдал последние наставления: - Сходи за гармошкой, дядя. Электричества нет, только на её, родимую, надежда. А я домой заскочу, мамку на пузырь попробую расколоть. Небось, ещё не всю пенсию потратила. На дверях старого, заброшенного клуба висел замок, но он открывался без ключа. Ставку заведующего давно сократили, музыкальное оборудование растащили; однако иногда здесь поселяли вновь приезжих - беженцев со всего света. Здесь же, с отдельного входа, обитал и сторож-истопник. Последний зав был большим другом Серёги, и Шубников всегда знал о его задумках. Незадолго перед сокращением он хотел поставить пьесу на современную тему. Кажется, она называлась "Трое в одной постели, не считая собаки". По его требованию и при его участии на сцене соорудили большую кровать из неструганных досок, поставили столик, подобрали артистов и собаку - с этим проблем не стало. Собаку взяли с улицы, бродячую, беспородную, но талантливую. Пёсик прижился в клубе и с удовольствием участвовал в репетициях. Заведующий, он же танцмейстер, он же хормейстер, он же режиссёр-постановщик, дал пёсику имя "Мефистофель". Однако показать публике спектакль не успели. Где он теперь, этот режиссёр? В каком театре осуществляет свои задумки?.. Посреди сцены, на широкой кровати, и уснули в эту ночь Серёга и его дядя. Меж ними лежала одна из подружек племянника, оставшаяся после объявленных танцев. Часа в три Серёга вдруг заржал и хлопнул по пухлому заду своей подружки. - Ты чего? - пробудился Николай. - Да так. Вспомнил. В Нефтеграде, в платном сортире, один мужик анекдот рассказал. У нас, говорит, два выхода: один фантастический, а второй реалистический. Фантастический - это посадить всех на ракеты, улететь на Марс и там начать всё заново... - А реалистический? - вяло спросил Николай. - Вечером объявить войну Японии, а к утру сдаться. Серёга свесил ноги с кровати и наступил на что-то мягкое. Раздался обиженный собачий визг. - А и ты, Мефисто, здесь, - постигая действительность, сказал парень. - Извини, дружище, в темноте не заметил. Он подошёл к столику, и голодная собака отправилась за ним, села рядом и выжидательно подняла морду. Коптил в блюдечке самодельный светильник, стояли несколько опорожнённых бутылок. - Иди сюда, дядь Коль, тут что-то ещё плещется. - А для чего нам Японии сдаваться? - спросил, подходя к столику, Николай. - Ну, чтоб ихний Микадо у нас порядок навёл. Дядя Коля присел на скамейку, выпил, что оставил племянник, и покачал головой. - Ничего у Микады не получится. Подай-ка, племяш, гармонику, я тебе доходчиво разъясню. - Он приладил гармонь и надтреснутым голосом пропел:
Мчались танки, ветер поднимая,
- Я не знаю, дядь Коля, какой из тебя танкист, но в половом смысле ты гигант. Снегурочку у меня только так отбил. - Да ну, не преувеличивай, - смущённо пробормотал Николай. - А ты не прибедняйся. Я же скрозь сон слышал, как она ахала и охала, а щас спит как убитая. - Да ладно тебе, не сочиняй, - ничего не припомнив, возразил дядя. - Вот бы тоже уснуть крепко-крепко, - мечтательно сказал Серёга. - И надолго. Но не навсегда, нет. А лет эдак через двести проснуться и хотя бы одним глазком подглядеть, какая наступит расчудесная жизнь. Наверняка нынешний бардак кончится. Космос будет освоен, и на Марсе наконец-то яблони зацветут. Из зала раздались медленные, размеренные аплодисменты. - Эй, кто там, чо хлопаешь? - крикнул в темноту удивлённый Серёга. - Так это ж я, Леха Бабаев. Думал, вы пьесу играете, - сказал мужик, спавший на первой от сцены скамейке и разбуженный ночным представлением. Серёга всмотрелся в темноту зала, но не различил лица. Более того, он и головы не увидел. Сидит кто-то широкоплечий, в свитере, но совершенно без головы, и хлопает в ладоши. - Эй, Леха Бабаев, а где твоя голова? - крикнул Серёга, ошеломлённый увиденным. - Под женским чулком, - отозвался безголовый. - Ты ж его сам на меня напялил, когда Новогодний карнавал объявил. А мне что? Мне в нём даже теплее. И пахнет приятно. Утром Николай, измученный угрызениями совести, засобирался домой и попросил проводить: "Будем вдвоём оборону держать". Клава встретила их руганью, матом и даже стала выколачивать прошлогоднюю пыль из мужниного полушубка. При этом она жаловалась, что всё кончилось, в закромах ни муки, ни мяса, не говоря уже новогодних деликатесах типа мандаринов и ананасов. - Да ладно тебе, - попытался успокоить её Николай. - На что нам ананасы? - Вы б ещё рябчиков потребовали, теть Клава, - пытался перевести всё в шутку Серёга. - И ничего не ладно! Нормальные люди к Новому году всем запаслись, а у нас - шаром покати. - А какое у нас сегодня число? - У вас не знаю, а у людей тридцать первое. Уже готовятся, ёлки наряжают, а тут - ну, без просвета. - Ещё всё поправимо, - продолжал успокаивать Николай. - Мы с племяшом в лес сходим. Ёлочку притащим. - Никуда ему не хотелось идти. Но надо грехи замаливать. - И это... ружьишко с собой прихватим. Рябчиков не рябчиков, но зайчишку, глядишь, подстрелим. Или козу, если повезёт. Не хуже других Новый год встретим. - Да, тётя Клава, вы не расстраивайтесь. У нас всё схвачено, - поддержал Серёга. - Уж мы для вас... Раньше его дядька был заядлым охотником и рыбаком. Но в последнее время сдал, на здоровье стал жаловаться. Сил уже не хватало бродить по околкам или на рыбалку на дальние озёра ездить. А в ближнем пруду, в котором когда-то разводили карпов (дядя Коля и разводил), в настоящее время можно было выловить лишь пустые бутылки и консервные банки. Однако охотничьи и рыболовные снасти до сих пор бережно хранил. Вот и сейчас любовно погладил вытащенное из шкафа ружьё: - Тулка. Центрального боя. Меня в восемьдесят каком-то году, как лучшего полевода, премировали. Нашлось и с пяток заряженных дробью патронов. Поторопившись, чтобы не слушать женских причитаний, подались из дома. Деревня замерла. Кругом тишина, как на кладбище. Только поприветствовал трезвомыслящий сосед Семён, да спросил, куда намылились, и пожелал ни пуха, ни пера. "Каркает под руку", - поморщился Серёга. Когда проходили мимо дома Сашки-киргиза, у того в сарае что-то громко затарахтело и несмазанно завизжало. На больную голову это слушать было неприятно. - Во даёт! И под Новый год неймётся, - Серёга поморщился. За деревней миновали свалку. Было аномально тепло, выпавший снег едва прикрывал кучи гнилой картошки, истлевшей соломы, всякого дерьма. Далее дорога вела вдоль поля с неубранными подсолнухами. Тут уж и снег не скрыл беспризорности. Почерневшие шапки перестали искать солнце и понуро склонились к земле... Быстро темнело. Ничего не попадалось, только ноги зря оббили. Последний косой, наверно, слинял из этих мест ещё в начале бурной деятельности людей по переустройству общества. Видели только ворон, да Серёга вдруг заметил какую-то большую синюю птицу, которая что-то тащила в клюве. - Стреляй, стреляй! - крикнул он. - По кому стрелять-то? - недоумевал дядя Коля, озираясь. - Да вон же, синяя птица, - показывал Серёга. - В клюве чо-то несёт. Николай пригляделся и тоже увидел синюю птицу. Он взвёл курки и повёл стволами за ней. Синяя птица скрылась за деревьями. Побежали за ней и увидели - на верху сухой берёзы. Дядя Коля прицелился, но синяя птица опять упорхнула. Ещё попытались преследовать. Дядя запалился и остановился, тяжело дыша. Улетела синяя птица, скрылась окончательно. - Чего не стрелял? - спросил Серёга. Он тоже упарился. Нелегко им далась погоня за синей птицей. - Дальнобойности не хватило бы, - отдышавшись, ответил Николай. - А чо у неё в клюве было-то? - А чёрт её знает, что она там несла, - с досадой бросил Серёга. - Кажись, авоська. - А в авоське-то чо? - Теперь этого мы уже точно не узнаем. Пока бегали за птицей, потеряли ориентировку. Дядя зацепился за какую-то железную сетку, выглядывающую из снега. Насилу выпутался и огляделся. - Э, племяш, заманила нас синяя птица к самим Бункерам, - сказал он дрогнувшим голосом. - С задней стороны вышли. Так что смотри внимательней. А то провалимся куда-нибудь и исчезнем, как будто нас и не было вовсе, - он зябко поёжился и, чтобы не упасть, взялся за плечо племянника. - Ой, сил больше никаких нету. Давай костёр разведём, да чайку заварим. Остановились на поляне, в центре которой торчала довольно широкая, поржавевшая труба. Николай снял со спины заштопанный рюкзак, извлёк прокопчённую алюминиевую кружку, набил её снегом. Серёга налаживал костерок из сухостоя. Когда вытащил из кармана спички и открыл коробок, то в нём обнаружил утерянный "косячок". Запалили костёр и закурили, передавая друг другу окурок. Николай, правда, засомневался: что, мол, за дрянь? Но племянник убедил попробовать, пообещав дяде, что он "словит кайф". Вода в кружке закипела; Николай, ничего пока не словивший, дрожавшей рукой сыпанул туда заварки из пачки. - Сыпь всю, дядь Коля, не жалей! - понукал Серёга. Николай и не жалел, сыпал и помешивал варево прутиком. Потом вытащил из кармана пузырёк с корвалолом и пояснил, что у тёщи незаметно прихватил. - Как ты думаешь, вылить? - Лей, хуже не будет! Начали по глоточку отхлёбывать чай, передавая кружку. И вдруг Серёга услышал чей-то голос. - Дядя Коль, это ты, что ли, вякнул? - спросил, озираясь. Николай только плечами пожал. А голос, глухой и невнятный, раздался вновь. Кажется, он доносился из ржавой трубы. Серёга заглянул в её чрев и прислушался. Знакомые интонации! Похоже, Грицько, его дружок из Чернигова, прикалывается. Но как он здесь очутился? - Грицько, ты? - удивлённо крикнул, опустив голову ниже в тёмное нутро. - Ошибаетесь, - ответили ему. - Я не Грицько. - А кто ты? Откуда? - Я из другого измерения. - Ну, в натуре! Дядя, ты слышишь? А ну, ущипни меня. Я сплю или чо? Дядя выполнил просьбу племянника. - Извините, как насчёт моей просьбы? - настойчиво спросил голос. - Какой просьбы? - Чаю хочу. - Оно чаю хочет, - Серёга повернулся к дяде. - Пусть попьёт? - Дак... пусть, - неуверенно отозвался Николай. - А кто это такой? - Говорит, из другого измерения, - Серёга опять свесился в трубу. - Эй, а из какого ты измерения? - Из четвёртого имени Лобачевского, - ответил голос. - Ну, на - принимай, - благодушно сказал парень, опуская кружку в трубу. - Мы не жадные. Мы рады угостить брата по разуму. Кружка исчезла, подхваченная невидимой рукой. Серёга прислушался. Из-под земли доносились неясные звуки, типа причмокивания и постанывания. - Ну, как наш чаёк? - Замечательный напиток, - ответил брат по разуму. - Кайф споймал, - осклабился Серёга в улыбке. - А вы можете нас чем-нибудь угостить? - Сейчас с-синтезирую, - услышал в ответ. - Сформулируйте задание. - Ты слышал, дядя? - Серёга повернулся к Николаю. - Говори скорей, чего нам хочется! - Ну, дак ясно чего. Похмелиться бы. У меня после твоего бычка ещё шибче голова разболелась. - Короче, будь другом, инопланетянин, - крикнул Серёга в трубу. - Организуй бутылочку самопала! - Синтез невозможен, - ответило существо. - Переданная информация не является файлом справки. - Тьфу, какой непонятливый! Ладно, перехожу на европейские языки. Спиритус вини, ферштейн? Джин с тоником, виски с содовой, да хоть бы японскую саку сотвори, терпения нет! - Назовите химическую формулу, - как будто издеваясь, потребовал брат по разуму. Серёге стало жарко. Он скинул шапку и заскрёб затылок. Николай смотрел на племянника с непониманием и ожиданием. - Химическую формулу просит назвать, - пояснил Серёга. - А я не помню. - Так вспоминай, - с досадой сказал дядя. - Не зазря же тебя, оболтуса, в школе одиннадцать лет учили. - Откуда ж я знал, что понадобится?.. Эх, мама! Мало ты меня лупцевала! Ну, как же её? ЦЕ АШ... ОАШ... Кажется, пятижды. А может, и не ЦЕ? А нехай будет ЦЕ... Давай, уважаемый, действуй! Опять какие-то невнятные звуки, бульканье и - пожалуйста: - Ваш заказ выполнен. Серёга просунул руку в трубу и вытащил кружку. - Ой, дядя, а что-то в ней появилось! - Ну-ка, - дядя принял кружку и поднёс к носу. - Фу, воняет-то как! Похоже на ацетон... - Э, где наша не пропадала! - решился Серёга. - Давай по глоточку! Только чур, я первый. А то потом мне ещё за тебя перед тётей Клавой отвечать придётся. Они по очереди выпили по глотку, потом по второму... и маленько поспорили, что именно появилось в их кружке. Но оба признали, что градус в этой жидкости содержится. - Благодарствуем, дорогой. А чо ты ещё можешь? - Всё могу, - самоуверенно заявил голос. - Дядь Коля! - Серёга повернулся к Николаю. - Чо ты ещё желаешь? - Ну, закусона бы, - с затруднением ответил тот. - Фу, как приземлено мыслишь! Он же всё может, понимаешь? Пожелай что-нибудь эдакое, умопомрачительное! - Даже не знаю, - пробормотал Николай. - На Марс я не хочу. Яблони и здесь растут, если за ними ухаживать. Может, чтобы наступающий год урожайный был? Или коров опять чтобы полная база? - Мелко всё! Давай масштабнее! Чтоб на всю Расею бабахнуть! - Хорошо б Иосифа Виссарионыча оживить, - размечтался дядя. - Он, поди, не хуже Микады с делами разобрался бы. Тёща правду говорила. Я и от других слышал, что понижали цены на Восьмое марта. Он бы навёл порядок! Костёр догорел. Низкие, тяжёлые тучи скрывали ночное светило. Серёга и дядя Коля продолжали свой спор. Что-то, прерывая их, ухнуло и захохотало в глубине леса. Может, филин или другое, вовсе неведомое существо. Голос из трубы подогнал: - Эй, вы там, наверху... скоро желание сформулируете? - Ой, дядя Коля, - опомнился Сергей. - Что ж мы, как депутаты в Думе? Из пустого в порожнее. Заявляй что-нить поскорей! Ты седой, мудрый, на выставке достижений бывал... - В голову ничо не лезет. Да и заявляй, не заявляй - толку? Обещать-то каждый горазд. Мало мы этих обещаний слышали? - ворчал дядя. - Хоть бы электричество на Новый год дали, а то в темноте будем сидеть. Даже поздравление президента не услышим. И не узнаем, на сколько у нас зарплата повысится, и на сколько удои коров, сдаденных на убой, возрастут. Опять же про доллар послушать интересно. Вдруг, наконец, падлюка, рухнет! - Эй, брат по разуму, слышишь, чего дядя желает? Снабди электричеством! Значит, так... чтобы электроны, мать их, по закону Ома в замкнутой цепи... - Вас понял. Цепь замкну, - самоуверенно ответил голос. - Ну, молоток. Ты бы вылез из своего измерения, предстал перед нами. Хотим посмотреть, какой ты есть. - Это проблематично, - ответил брат по разуму. - Боюсь, если предстану перед вами в истинном своём обличье, вам станет не по себе. - Да ты, что ли, сам Господь Бог? На тебя, не зажмурившись, нельзя смотреть?.. Ну, так предстань в другом виде, приятном для нас. - Серёга хихикнул в трубу и локтем толкнул дядю. - Синьорой Чиколиной можешь прикинуться? - Эт ты про кого базаришь? - не понял Николай. - Про Мадонну, артистку. Очень красивая женщина. - Кто про что, а вшивый про баню, - проворчал дядя. - Иносранок тебе подавай. Не хватает своих девок? - Я ж не в том смысле, чего мне хватает или чего не хватает, а в смысле проверки его возможностей. Эй, инопланетянин, Чиколину хочу! - Хотите дальше, - отозвалось существо. - Ладно, на всякий случай зажмурьтесь. Предстану в собственном виде. Мужики стали ждать. Шагах в четырёх от них, где кончался искусственный холм, противно заскрипела железная дверь и появилась тёмная фигура. Из-за туч выбралась полная луна и осветила пришельца. - Ни фига себе! - ошеломлённо сказал Серёга. Инопланетян выполз из катакомбы. На нём был ватник, вязаная шапчонка, опущенная до самых бровей, ниже торчал сизый нос с подмёрзшими соплями и чернели небритые щёки. В своих длиннющих верхних конечностях он держал чёрный ящик. Приближалась полночь, когда трое вышли из лесу. Они вступили на улицу деревни, тёмной и затихшей. С краю стоял добротный дом Дилерова-Дуракова, и в окне мерцал слабый свет - то ли от керосинки, то ли от аккумулятора. Новый член компании до того ослабел, что не мог уже ничего синтезировать. Поэтому по инициативе Серёги зашли к самогонщику. Оттуда вышли без ружья и без чёрного ящика, но зато с двухлитровым тетрапакетом. Что было в чёрном ящике так и осталось никому не известно. Но Дилеров с охотой забрал - в хозяйстве сгодится. Дружок даже не тявкнул - спал в будке, уткнув морду в пустое брюхо. Серёга поддерживал под руки спутников и соображал, что сказать в оправдание тётке. И зайца не подстрелили, и про ёлку забыли. Вот ору-то будет. И точно, тётя Клава встретила их отнюдь не шёпотом. - А-а, явились! "Ну, начинается", - подумал Серёга. - Тётя Клава, вы уж нас не ругайте. Понимаете, незапланированная встреча с инопланетным гостем. Первый в истории контакт, - он подтолкнул брата по разуму вперёд. - Разрешите представить: субъект из другой Галактики. Мы его чаем напоили, а он нас своим напитком угостил. Брат по разуму тряхнул головой и шаркнул нижней конечностью. Николай, висевший на плече у племянника, на секунду очнулся и недовольно сказал: - Ац-цетоном, гад, напоил. - Сами чуть живые, да ещё с собой какого-то алкаша приволокли? - тётя Клава глянула на инопланетного гостя и тут же опознала его. - Да это ж наш учитель Жуковский! Вы чо себе позволяете, Константин Андреевич? Вас уже неделю на центральной усадьбе ищут, ученики без оценок за полугодие остались! Завуч голову потеряла... - Погоди, теть Клава, - прервал её Серёга и встряхнул брата по разуму. - Так ты нам наврал? Лапшу на уши вешал? Выходит, ты тоже из нашего измерения? - И ничуть, - оправдался тот. - Я из четвёртого... имени Лобачевского... Это я временно внедрился у вас в виде учителя Жуковского. Но тётя Клава уже не слушала ни его, ни племянника. Она напустилась на мужа. - А ты, обормот, что творишь? Ацетон он пил! Скоро сгоришь! Синим пламенем! Я тут одна сижу, маму в больницу отвезли! Помрёт, наверное, скоро моя мамушка, - тётя Клава перестала кричать и запричитала со слезами на глазах. - Дома - шаром покати, один только уксус в холодильнике. И что мне теперь делать? В петлю залезть? Или уксуса нахлебаться? - Что вы, не надо, - Серёга попытался её успокоить. - У нас качественный самогон есть. Новый год же на носу, - он чиркнул спичкой и поднёс к настенным часам. - Во, уже без пяти минут. Давайте приготовимся. Щас я набулькаю. Вот так! Всем! За Новый год, за новое счастье! И всё будет хорошо, теть Клава, вот увидите. Жизнь наладится. И мама ваша выздоровеет. Всё будет замечательно... Он перевёл взгляд на брата по разуму, временно принявшему оболочку учителя математики и информатики. - Ты же обещал электричество к Новому году подать, - припомнил он. - Выполняй обещанное! Врубай ток по закону Ома, чёрт тебя подери! - Минутку терпения... - гость потянулся за своим стаканом и оторвал от стола. - Кто тут о смерти речь вёл? - громко и строго спросил он. - Не приемлю! Вы меня слышите, земляне? Никто никогда не умирал! Люди в вашем мире лишь временно прекращали своё существование. Вы все вернётесь к жизни! Ноосфера ждёт вас! Человечество покинет свою колыбель и отправится туда, где параллели пересекутся. И в точке пересечения вас с объятиями встретят великие тени Лобачевского, Гаусса, Бойяи и совместными усилиями докажут, что сумма углов в треугольнике равна девяносто шести градусам... - Свет, свет подавай! - взревел возбуждённый его речью Серёга. - Ноу проблем! Извлекаю идею электрического тока из своей мыслительной энергии, придаю ей форму... уплотняю образ... создаю базовую матрицу... Да будет свет, да сгинет тьма! Жуковский взмахнул свободной рукой. В ту же секунду вспыхнула лампочка под потолком и задребезжал, включаясь, пустой холодильник. Изумлённо застыл Серёга. Дядя Коля продрал глаза, заморгал от яркого света и, проморгавшись, потянулся за блеснувшим гранями стаканом. Автор чуда безжизненно рухнул на диван. Наверно, много сил отдал, создавая матрицу электричества. Тётя Клава услужливо подложила под его голову подушку и ошеломлённо проговорила: - Ну, вы даёте, Константин Андреич! Всякое про вас рассказывали, но что такое могёте... Уму непостижимо! На улице подвывал ветер, раскачивая обрезанные у подстанции провода. Сашка-киргиз и его сыновья, усталые и грязные, перепачканные мазутом, стояли в сарае возле тарахтящего армейского дизельгенератора. - Урр-а-а! - закричал самый младший. Отец в космическом комбинезоне, выменянном у американцев на барашков, подрегулировал обороты и возбуждение. С превеликим трудом и хлопотами восстановленный дизель работал устойчиво, лопотал дружески. - Мужики, быстрей в дом! - с крыльца позвала хозяйка. В большой, светлой комнате за круглый стол уселась многочисленная семья Сашки-киргиза. Отдельно, на маленьком диванчике, возлежал старый кот, считавший себя хозяином в этом доме. Он снисходительно поглядывал на новых квартирантов. Все подняли бокалы с золотистым хлебным квасом. - Может, тебе чего покрепче? - шепнула хозяйка мужу. - Зачем? - возразил он. - Я как все. - Пап, а солярки на скоко хватит? - спросил малец. - Ну, ежели поэкономней, часа на три в сутки включать, то и до Рождества должно хватить. - Саша уже сидел переодевшись в белую рубашку, весёлый и беспечный. - А вот, если всех отключить, а только нас подключёнными оставить, тогда на скоко? - Что же ты, милый, других света-то хочешь лишить? - включилась в разговор мать. - И друзей, значит, своих, и учителку новую, да? Она сидела за столом в нарядной кофте, в косынке, спущенной на плечи, и к ней справа прижималась Дамира, приёмная дочь. - Верно говоришь, тополёк ты мой в красной косынке, - улыбнулся Саша и опять повернулся к сыну. - Нехорошо это, Митя. - А счётчики у людей от нашего электричества будут крутиться? - не сдавался мальчик. - Разумеется, сынок. Такое ж электричество, как с подстанции. Частота пятьдесят, напряжение двести двадцать. - Так пусть оплачивают! - Ишь ты, шустрый какой. Вырастешь - полку бизнесменов прибавится. - Дак, а чего, - сказал новоявленный бизнесмен. - Деньги ж надо подкопить, дяде Феде на сифилис. Пусть и он гражданином России станет. Дядя Федя сидел со всеми за столом, жевал доставшийся ему "счастливый" пельмень с голимым киргизским перцем, слушал, что о нём говорят, и лил горючие слёзы. То ли по привычке, то ли от перца. Лампочки зажглись по всей деревне; замигали ёлочные гирлянды. Проснулись уже уснувшие дети, заливисто залаяли собаки. Ожили голубые экраны, заиграла музыка. И даже закукарекал у кого-то очумевший, но ещё не до конца отмороженный петух. Опять выглянула из-за мрачных туч полная луна и осветила улицу, сугробы, тёмные избы и дым из труб. По небу величаво проплыла очередная летающая тарелка. С Новым годом, Фазанка!..
|