Аннотация: Из рубрики ЧАВО (часто задаваемые вопросы).
Меня часто спрашивают: Козьма Прутков не ваш ли родственник?
И я взялся выяснять свою родословную. Да, оказалось, что писатель и поэт Козьма Прутков (в других написаниях - Прудков) входит в число моих предков. Сразу, без ложной скромности, напомню, что Козьма Петрович являлся столбовым дворянином. Стало быть, и у меня в жилах должна течь дворянская кровь. Я даже консультировался по этому вопросу со знакомой лаборанткой из поликлиники. Я допытывался, есть ли отличие дворянской крови от простой людской и правда ли, что она голубоватого оттенка? Она мне сказала, что никаких особенных отличий за десять лет практики не находила.
- Но, знаете, Владимир, - добавила она, проснувшись в моей постели в час петуха, - может, мне за все годы и настоящих дворян не попадалось.
Ниже я приведу читателям некоторые ни кому неизвестные факты из жизни К. Прудкова - а вы после этого решайте, сходны ли наши мысли, привычки, темперамент и прочее. Надеюсь, вы сами сделаете вывод о нашем генетическом сродстве.
Первую тягу к гусиному перу - это, впрочем, есть и в воспоминаниях современников - Козьма Петрович ощутил, когда двадцатилетним лейб-юнкером приехал в свою усадьбу.
Утром он сидел на террасе, оглядывал окрестности, пил чай ″Принцесса Канди″ и вспоминал о приятном. Давеча к нему нагрянули гости. Нанесла визит соседская помещица Звидригайлова с дочерью Оленькой. Боже, как прекрасна была юная Офелия! И вот Козьма, припомнив, что происходило накануне, написал в своей тетрадке:
"Как упоительны в России вечера!!!"
Кто-то позже из поэтов позаимствовал у него этот пассаж, а композитор Добронравов использовал в известной песне.
Через несколько дней мой предок получил приглашение от состоятельной соседки. Госпожа Звидригайлова, с присущим ей изяществом стиля, на бумаге с вензелями каллиграфическим почерком вывела:
"Милостивый государь! Не заблагорассудится ли Вам явиться к нам пополудни в пять на бал без маскарада. Форма одежды фривольная, однако же будем вам признательны, если Вы заявитесь в курительном костюме с бабочкой".
Молодой Козьма, в порыве чувств, спустился в приусадебный участок и нарезал букет из семнадцати роз. "Как хороши, как свежи были розы!" - не преминул записать он в тетради. Опять же, один известный литератор польстился на это эмоциональное высказывание и не без успеха его использовал. Правда, утверждать однозначно не могу. Тут нужна литературоведческая экспертиза, дабы определить, кто это восклицание употребил первым.
И вот бал. Музыканты расчехлили свои инструменты. На скрипке играл Ротшильд - рыжеватый, бородатый мужчинка без определенного места жительства и без всяких званий. Но смычком он владел виртуозно. Меж столами лавировали слуги с серебряными подносами.
Козьма протянул прелестной Оленьке букет из белых роз. Девушка от стеснения потеряла дар речи, и слова, полные благодарности, Козьма услышал от её мамы.
- Гран мерси, Козьма Петрович.
Они обе были хороши, как майские бутоны. Один, именуемый Оленькой, только что распустился, а сама госпожа Звидригайлова, расцвела намного раньше, но вполне сохранила свою красоту, одинокая и мятежная. Позже, в доверительной беседе с гостем, она призналась, что не ведает, куда блудный муж подевался. Будто поехал в Петербург для оказания помощи бедным людям, а оттуда (по недостоверным, впрочем, источникам) уплыл в Северо-Американские Соединенные Штаты, в которых бедняков в те годы водилось ещё больше.
Козьма танцевал и с самой госпожой Звидригайловой, и с ее прелестной дочкой. А в последнем туре бального танца решился назначить юной Офелии свидание. "Бон, же си д акё, - шепнула красавица по-французски и прибавила по-русски: - Ждите меня в полночь в беседке".
Молодой кавалер сел на коня и помчался по обширным владениям госпожи Звидригайловой. Как упоительны в России... впрочем, об этом он уже записал. Сейчас же, накатавшись и надышавшись свежим воздухом, иноходью вернулся в сад помещицы. Спешился и, привязав лошадь к могучему столетнему дубу, подошел к беседке.
Сквозь заросли зеленого плюща заметил, что там уже кто-то есть. Вихрем влетел туда. Но почему девушка сделалась больше и объемней, превратившись из тростиночки в баклажан? Не давая ему опомниться, она крепко обняла его и порывисто зашептала:
- Корнет, я заждалась!
И голос-то иной. Вообще-то похожий на Оленькин, только более низкий и страстный. В свете выползшей из облаков луны Козьма разглядел, кто его заключил в объятия. Боже, так это не Оленька, а ее мать, госпожа Звидригайлова!
- А где ваша дочь? - найдя в себе силы отстраниться, спросил он.
- Я ее отправила спать. Рано ей на рандеву бегать.
- Но, право, сударыня, я рассчитывал на другой прием...
- Хорошо, давайте договоримся, - нетерпеливо сказала помещица. - Мне сейчас тридцать девять. Вы наверняка знаете, что сорок лет - бабий век. Уверяю вас, что этот год для вас пролетит, как сон, как утренний туман. А Оленьке тем временем исполнится шешнадцать. И я с полным к вам расположением отдам доченьку в ваши руки. А сейчас, корнет, удовлетворите мою жажду в молодом и прекрасном!
- Эх, где наше не пропадало! - отчаянно воскликнул Козьма и принялся удовлетворять желание помещицы.
Госпожа Звидригайлова рассыпалась в благодарностях и, напевая модную арию из оперы Верди, удалилась в свои покои. Козьма, утомленный и разгоряченный, подошел к естественному озеру и, зачерпнув пригоршней воду, омыл лицо.
Стояла прекрасная ночь. Молодая луна нацепила на рог пушистого барашка. Тот телепался, желая освободиться, и беспомощно блеял. Бронзовый Амур на каменном постаменте сосредоточенно целил стрелой вглубь загадочного леса.
- Ку-ку! - вдруг явственно услышал Козьма.
Повернувшись, увидел прелестную Оленьку в белом платье.
- Убежала я от маменьки! - радостно сообщила она.
Меж тем на озере выткался алый цвет зари. Где-то на бору со стонами заплакали глухари. Заплакала также иволга, схоронясь в дупло. У молодого человека в глазах потемнело, но на душе стало светло. Он зацеловал допьяна Оленьку, измял, как цвет. Однако засомневался, что ее прежде никто не обнимал и не целовал.
- Алонс, ма чер, открою вам секрет, - заговорщически шепнула Оленька. - Иногда меня пользовал конюх Герасим. Но он такой нон плезир!
- Не говорит по-французски?
- Да он и по-русски ни полслова. Мычит только.
Поутру Козьма опять сидел на своей террасе и, покусывая гусиное перо, записывал в тетрадь накопившиеся впечатления. Внизу под ним дворовая девка Маша подметала дорожки. И такая она была молодая, румяная, что Козьма поневоле загляделся. Она заметила, что он наблюдает, и несмело подняла голову.
- Доброго здоровьичка, барин!
Он посочувствовал ей.
- Марья, что же ты сама метешь? А где твой Стёпа?
- Так он же болеет, - ответила Мария.
- И сильно болеет?
- Ой, сильно. Настолько сильно, что ночью мне спать не мешает, - простодушно призналась девушка.
Она вздохнула и, оттянув блузку, дунула промеж стойких грудей. Козьма Петрович почувствовал, что в нем взыграли первородные, не относящиеся к литературному творчеству инстинкты. А на память пришел уважаемый им Лев Николаевич Толстой. При личной встрече в Ясной Поляне, когда Козьма семнадцатилетним рекрутом ехал на службу, знаменитый писатель разоткровенничался: "А вы знаете, вьюноша, я ни одной юбки в молодости не пропустил".
Своим признанием граф вогнал остроумного и обычно находчивого на ответ гостя в краску. Тогда еще в амурных делах Козьма был не искушен. Да и сейчас еще был весьма скромен. Но события прошедшей ночи окончательно разбудили в нем мужчину.
- Ну, что ж, коли так, я смогу вам помочь, - конфузливо сказал он. - Соблаговолите подняться наверх, Машенька.
Она взошла на террасу и с удивлением уставилась на молодого барина, заговорившего так странно. Он смутился и счел нужным объяснить свой порыв, сославшись на статью, недавно читанную в прогрессивном журнале либерального толка.
- Маша, я читал, что длительное воздержание плохо сказывается на здоровье женщины. Это непорядок и вообще не подумайте чего лишнего. Всего лишь вопрос физиологии.
Маша была девушка простая, необразованная, но сообразительная. Она сразу поняла, к чему клонит молодой барин.
- Так ежели желаете, то я не против. Монету пожалуете?
- Рублем одарю! - моего предка всегда отличала щедрость. Он тут же полез в сюртук и вытащил серебряный рубль. А Маша, видя его доброту и порядочность, тотчас расстегнула посконную юбку и вышла из нее, как Афродита из морской пены.
Спустя ... минут девушка отряхнулась будто курица, вылезшая из-под петуха, поблагодарила барина за подарок и пошла довершать работу.
Отдышался Козьма Петрович, квасу холодненького из погреба попил, и пальцы сами запросились к гусиному перу, перо - к бумаге. Но тут прискакал нарочный от госпожи Звидригайловой и передал пахнущую духами записку: "Я жду тебя, мой шалунишка".
Только в день-бездельник Козьма Петрович вернулся к литературным делам. Заперся в кабинете, велел не тревожить и, вздохнув-выдохнув десять раз по системе индийских йогов, записал в тетрадь: "Невозможно объять всех женщин, желающих быть обнятыми". Ту же мысль он переписал в более экспрессивной форме: "Плюньте в глаза тому, кто скажет, что можно объять всех женщин!" Козьма Петрович полюбовался на свои витиеватые каракули и в тот же день решил выйти в отставку, чтобы всерьёз посвятить себя литературе.
К сожалению, при его неуемном характере и исключительной отзывчивости он прожил недолго. Когда утверждают, что Козьма Петрович дожил до седых волос и долгое время служил в Пробирной Палатке, то с кем-то путают. В подтверждение приведу ещё одно меткое выражение моего предка: "Если на клетке слона прочтёшь надпись буйвол, не верь глазам своим". Какая там Пробирная Палатка! Что вы! В зрелые годы Козьма Петрович целиком сосредоточился на литературной деятельности. И мы, теперешние его читатели и почитатели, должны поблагодарить Толстого (другого) и братьев Жемчужниковых за то, что они бережно собрали все, вышедшее из-под его пера.
Впоследствии труды моего именитого родственника не раз переиздавались. Не могу умолчать, что не обошлось без ляпов и искажений. В советское время ангажированные редакторы подправили замечательный афоризм, о котором я упомянул выше, и теперь во всех изданиях пишут: "Нельзя объять необъятное". Конечно, он и в таком виде звучит неплохо и как бы служит предостережением для тех ученых, которые желают получать сразу несколько ставок в самых различных областях науки.
И все же этот усеченный вариант далек от канонического и, по всей видимости, связан с дефицитом бумаги. А возможно, свою роль сыграла и доминирующая установка тех лет, на всю страну провозглашенная ткачихой города Иванова:
- У нас секса нет!
Так что мне, на правах родственника, хочется исправить ошибку и вернуть фразе её первоначальное звучание. Правда, не уверен, как это воспримут ближайшие предки Козьмы Петровича. Ведь у него были и законные дети. Через год после тех событий госпожа Звидригайлова, как и обещала, выдала за него замуж свою прелестную дочь, юную Оленьку. А моя прабабушка Марья - всего лишь предмет его временного увлечения.
Кстати, заодно приведу историческую справку. По данным ЮНЕСКО число родственников графа Толстого (того самого) достигло к 2020-му году сорока тысяч. Но ни один из них ничего путного не написал. А я вот - пишу! Правда, иногда нутром чую: подобное тому, что я настучал на клавиатуре, кто-то уже сочинил. За случаи подобных (невольных) совпадений приношу свои извинения. В конце концов, букв у нас всего тридцать три, и когда-то наступит момент, когда все они, в самых разных сочетаниях, будут перебраны. Один остроумный филолог предложил: дайте обезьяне неограниченное количество времени перебирать буквы, кормите её как следует, чтобы не отвлекалась на другие дела, и не исключено, что она наберет заново "Войну и Мир".
В заключение, не откажу себе в удовольствии еще раз процитировать, что невозможно обнять необъятное, хотя, объективности ради, замечу, что теперь иные времена, и мы слышим иные песни. Теперь наше молодое поколение задорно напевает: "Я знаю точно, что невозможное - возможно".
Не могу знать, как отозвался бы на этот пассаж мой предок, доживи он до наших дней. Но уверен, что не остался бы в стороне, быстро влился в фонтан текущих событий, и мы увидели бы его на экранах телевизоров, дающим интервью или, быть может, заседающим в думском совете по культуре. Во всяком случае, уверен, что мы стали бы свидетелями рождения еще многих и многих замечательных афоризмов.
За сим откланиваюсь. Ваш Володя Прудkовъ.