|
|
||
- Мы одну попытку тебе дали, больше не можем, - сказал Святой Пётр. - Быть бесконечно милостивыми у нас ресурсов доброты не хватит. | ||
В коридоре поликлиники толкались люди, пахло потом и лекарствами. Дверь с улицы отворилась, бесплатно подарила струю свежего апрельского воздуха и с недовольным скрипом впустила еще одну посетительницу - обеспокоенную женщину в скромном пальто, старомодном платке и с синяком под глазом, неумело припудренным. Она сунулась к окну регистратуры, но - опоздала. Выдача талончиков на прием к врачам закончилась. Женщина растерянно огляделась. - Доктор, можно вас на минуточку? - она несмело обратилась к проходившей мимо солидной тёте в белом халате. - Я не доктор, санитарка. А в чем дело? - Да мужу плохо. Слёг мой Иван на выходе из запоя, а в больницу идти отказывается. - А вы кто? - Маша я, Самсонова. Тут рядом мы живем. Женщины разговорились, и санитарка согласилась сыграть роль доктора. Взяла сумку с красным крестом и пришла к Самсоновым. - Доктора вызывали? - строго спросила с порога. - Да, вызывали, - Маша вернулась прежде и тоже повела себя так, будто с гостьей не знакома. - Проходите, пожалуйста! Иван Самсонов лежал на диване и постанывал. Мнимая докторша попросила раздеться до пояса, поспрашивала, послушала фонендоскопом, от души помяла и потискала больному живот, будто наскучалась по мужицкому телу. - М-да, голубчик, - сделала "врачебное" заключение. - Анамнез у вас никудышный. Что ж вы себя до такого состояния довели? - А чо такое? - хриплым голосом спросил он. - Жить еще хотите? - Дак кто ж не хочет... - Тогда бросайте пить! У вас в желудке язва образовалась. - Как же так? - расстроился большой, сильный Иван. - Я ж в десантуре служил. Врачи говорили, что здоров, как бык. И цыганка Зара мне на вокзале предсказывала, что я девяносто семь лет проживу. - Ну, положение и сейчас не безнадежное, - подбодрила "докторша". - Если бросите пить и перейдете на кефир, то язва зарубцуется. Если же будете вести прежний образ жизни - неминуемо последует прободение. - И чо тогда? - Летальный исход. Маша рядом стояла. Она напугалась. И вовсе не притворялась в своем испуге - так убедительно разъяснила ситуацию гостья. Маша даже забыла, что та - санитарка. В общем, разыграли все, как по енотам. Иван Самсонов бросил пить напитки, содержащие спирт, и перешел на кефир. Маша санитарке медовый торт купила. Они, обсуждали статус кво, встретившись у Дарьи Гавриловны (так звали санитарку) на её квартире. Слушали, как за окном воркуют голуби и сами ворковали. Маша с благоговением припоминала, насколько "докторша" была убедительна. - Да уж, старалась. Мне и другие говорили, что умею, - разоткровенничалась хозяйка. - И знаешь, Маша, бросаю я работу в поликлинике. Хочу податься в экстрасенсы. У меня от бабушки талант. Она была известная ворожея. Однако ж ей крупно не повезло. Еще в совецкое время она нагадала председателю райисполкома, что его ждет дальняя дорога и казенный дом. Так бабушку заклеймили позором, фельетон в газете напечатали, даже хотели в Биробиджан за тунеядство сослать... - А с председателем-то что? - Так позже посадили за растрату бюджетных денег. Из Москвы важная комиссия приехала и вывела на чистую воду. - Значит, все-таки сбылось бабушкино предсказание? - Ну дак! Но и ей пришлось хлебнуть по полной программе. Пока перестройку затеяли, да разобрались во всём. Маша с уважением выслушивала Дарью Гавриловна и продолжала покупать торты к чаепитию. А как иначе? Её муж, Иван Самсонов, капли в рот не брал. И, чтобы в соблазн не войти, много работал, во вторую смену оставался. Первого мая, на отмененный праздник соединения пролетариев всех стран, у станка стоял. Мастер Орешкин нарадоваться не мог. В выходные же дни и когда завод простаивал, Иван выходил во двор с шахматной доской, отыскивал трезвого партнера и разыгрывал дебют четырех коней. Даже второго августа, когда однополчане, подкрепившись горячительным и поправ запрет Ильи-пророка на купание, полезли в городские бассейны, ни грамма не выпил. И под струи фонтана не встал. - Ваня, что с тобой? - удивлялись мужики, стуча по столу доминушками с такой силой, что стаканы с портвейном подпрыгивали. - Болезнь у меня обнаружилась, - хмурился он. - А что за болезнь? - С очень плохим анамнезом. - Иван терпеливо объяснял. Он все чаще заводил разговоры про свой недуг. Поехал в гости к вышедшей замуж дочке, а она - нет, чтобы успокоить - включила компьютер и нашла десяток статей о язве с очень впечатляющими иллюстрациями. У него совсем крыша поехала. В беззащитную голову стали всякие неврастенические мысли лезть. Ведь в самом деле хотелось еще пожить. Он многое не изведал, внуков ещё не нянчил, а тут - такая пакость прицепилась. Однажды тихим сентябрьским вечером ему стало очень плохо. Навалилась слабость, тошнота, прошибло болью и липким потом. Часто, словно жалуясь, застучало сердце. "А, помирать так с музыкой!" - в отчаянии решил он, включил старый, подаренный еще на свадьбу магнитофон "Вега", вытащил из холодильника бутылку водки и выдул всю. Маша, ничего не ведая, сидела у соседки и рассказывала, какой Иван хороший: не пьет, не курит, работает по две смены, деньги большие получает и все, до копеечки, приносит. Но, самое главное, рук не распускает, давно последний синяк сошёл. Вернувшись домой и увидев мужа, бессмысленно мычавшего на полу, чуть в обморок не упала. Опять к соседке; та вызвала скорую. Ивана отвезли в дежурную больницу, и там, на операционном столе, его перетружденное сердце остановилось. Так закончил Иван Самсонов свою земную жизнь. А небесная началась с того, что дежурные ангелы сопроводили его к Небесным Вратам, похожим на Триумфальную Арку в Париже. Иван в трезвый период жизни видел её по телевизору. Суровый стражник сопроводил его к апостолу Петру. - Ну, рассказывай, голубчик, - строго потребовал тот. - Только говори правду. У меня глаз-ватерпас - мигом ложь распознаю. - Так ежели вы и без меня знаете, зачем мне напрягаться? - спросил Иван, недоумевая. - Нам интересно знать, как ты сам преподнесешь, - пояснил Петр. - Это очень немаловажно для определения твоего дальнейшего местожительства. Ну, рассказал Иван подробно. Не хвастовства ради, а для объективности упомянул, что в десантных войсках служил, в общекомандных учениях участвовал и награжден грамотой от командира дивизии генерала Сугробова. - Это хорошо, что ты о защите Родины беспокоился, - одобрил апостол. - У нас на Россию в будущем большие надежды. Но почему запил? Что тебя сподвигло на это? Иван напрягся, однако по-простому ответить не смог и ответил, как по телику слышал: - Менталитет у меня такой. - Гм, менталитет. Все вы на менталитет сваливаете. И жену менталитетом по голове дубасил? - Случалось, - признался Иван. - Так ведь доказывал, что не равнодушен я к ней. - Ишь какой, - нахмурился Петр. - Она ведь тоже божья тварь. Любовь надо по-иному проявлять! - Сознаю, - согласился Иван. - И сожалею, что так себя вел. - М-да, голубчик. А ведь ты, собственно говоря, не от болезни умер, - святой Петр просветил его взглядом, как рентгеном. - А отчего же? - Внушению безграмотной женщины поддался. Мы это не приветствуем. Нехорошо это, не по-божески. Нечистая сила тебя попутала. Апостол задумался, что делать с новопреставленным. У него только вид был суровый, а на самом деле он во всех перипетиях оставался добрым и мудрым. Борода у него была белая-белая, и он стал её пощипывать от напряжения мысли. - Мужик ты вроде неплохой, осознаешь свои грехи. Ладно, пожалуй, дадим тебе еще одну попытку. Постарайся праведно жизнь завершить и для других примером стать. Обрадовался Иван. - Да уж, отпустите, пожалуйста, я по Маше соскучился. И с соседями, не попрощавшись, удалился. А это самое... можно мне пересказать, что со мной тут произошло? - Нет, мы до второго пришествия инкогнито, - покачал головой Петр. - И, таким образом, даем полную свободу людям: верить или не верить, грешить или праведную жизнь вести. А уж тут воздаем должное. Так что, случившееся с тобой, ты за разыгравшее воображение примешь. Ну, а начнешь лишнее болтать - себе хуже сделаешь. В дурдом отправят. Там таких, побывавших у нас и не сдержанных на язык, быстро вразумляют. Чуть что меновазин колют. - Хм, - задумался Иван, - значит, мне чтобы избежать дурдома, надо отказаться от веры в вас? - А вот это не твоего ума дело! Не лезь в теоретические вопросы, не отнимай хлеб у богословов. Короче, без пыли и шуму возвратили душу Ивана на грешную землю. Он как будто и не умер вовсе, а очутился опять на операционном столе. Доктора приложили к его груди дефибриллятор, нажали на кнопку и высоким напряжением возвратили к жизни. Выздоровел Самсонов, выписался. Маша была очень рада и чувствовала свою сопричастность к тому, что муж возвратился с того света. - Я за тебя сильно молилась, Ваня, - призналась она. У него появился соблазн рассказать ей, что и как произошло на самом деле. Но сдержался и поблагодарил её. Первое время хорошо себя чувствовал и благовоспитанно вел. Спиртного, конечно, ни грамма. Про то, что с ним на том свете происходило, по-прежнему - никому. Соблюдал обещание, данное Петру, да и, по правде сказать, психушки остерегался. А позже, поразмыслив на трезвую голову, подумал: "Может, я действительно тот свет не посещал, а просто воображение разыгралось". С менталитетом тоже справился. Машу пальцем не трогал. Даже на рынок за картошкой стал по её просьбе ходить. Но вскоре сорвался при самой заурядной ситуации. На заводе дружки с получки скинулись. Он же собрался уходить восвояси. - Ты куда, Иван? - Дак это самое. Мы с Маней новый гарнитур хотим купить. Она меня ждет не дождётся, когда я с мошной явлюсь. - Какой разговор! - поддержали его. - Гарнитур в дизайне внутреннего интерьера - вещь необходимая. Но мы тебя на халяву угостим. И опять менталитет подвел. Халява в нашем отечестве - дело святое. На неё и уксус сладкий. Остался Иван с мужиками, стопку другую дернул и не заметил, как всю получку просадил. А может, лишился её в трамвае или в вытрезвителе, куда невзначай попал, когда не в тот район заехал. Сотрудникам милиции ведь тоже красиво жить не запретишь. А потом будто с горки сорвался. Со страшной силой проснулась прежняя тяга к алкоголю. Запил, как никогда раньше, и продал за копейки всё, что не Маше принадлежало. Именные часы, преподнесенные генералом Сугробовым, колеса с машины "Ока", бензонасос и карбюратор. А потом и за жёнкины безделушки принялся. И анамнез опять дал о себе знать. Бедная Маша поспешила к Дарье Гавриловне. Но, еще не дошедши до её подъезда, заподозрила неладное. Во дворе - сплошь иномарки. Лексусы, Лэндловеры, Феррари. А возле них, дожидаясь очереди, нервно смолили сигареты импозантные мужчины и прогрессивные женщины в топиках. Увы, Дарья Гавриловна сделалась известной экстрасеншей, и к ней теперь без предварительной записи попасть стало невозможно. Заговоры, отговоры, привороты, отвороты, предсказание будущего, коррекция прошлого - за все бралась бывшая санитарка. Что уж про тарифы говорить - запредельно высоко поднялись, медовым тортом никак не отделаешься. Пришлось Маше вернуться домой несолоно хлебавши, , завести будильник и в шесть утра, пораньше, холодным дождливым утром отправиться в поликлинику. Чтобы в регистратуру попасть. А там разговор короткий: "Пусть ваш муж сам приходит и приносит на анализы мочу и кал в необходимом количестве". Самсонов же наотрез отказался: "Что я, ребенок какать в горшок? - Пребывая в нетрезвом виде, припомнил о своем путешествии в загробный мир и беседу с апостолом Петром. - А, так это опять нечистые мутят, болезнь мне внушают. Не поддамся!" Но зря на собственные силы понадеялся. Второй раз в жизни скончался. Его тело отвезли в морг, положили на стол. Душа рядом летала, дожидаясь окончательного диагноза. Патологоанатом, разрезав тело повдоль и поперек, с диагнозом не затруднился и сказал побледневшим студентам, будущим светилам отечественной медицины: - Прободение язвы. Классический случай, даже неинтересно. В ясный морозные день, припорошенный первым снежком, Самсонова похоронили. А его прозрачная субстанция опять попала на прием к апостолу Петру. И тот сразу опознал: - А, старый знакомый! Не долго ты на белом свете пробыл. - Да, не удержался, - отозвался он. - Только в этот раз не грешен я. Не поддавался внушению нечистой силы. Но почему-то результат тот же. Нет, не зря у нас в народе говорят: куда не кинь - везде клин. - Ну, мало ли что у вас там говорят, - нахмурился святой Петр. - А мы одну попытку тебе дали, больше не можем. Быть бесконечно милостивыми - у нас ресурсов доброты не хватит. - Эх, - с грустью сказал Иван. - Ладно, принимайте. Только учтите: за меня Маша молиться опять будет. Она мне всё простила. - Знаем без подсказок! - нетерпеливо сказал Петр. - Шагай, не задерживай процесс. Прямо по коридору и налево. Там наша весовая. Будем взвешивать все твои грехи и добродетели. - Может, всё-таки скидку на менталитет сделаете? - попросил Иван, уже выходя из приемной апостола. - Ладно, ладно, проходи. Всё учтём! Отправился Самсонов в весовую и в наш мир больше не вернулся. И о дальнейшей его судьбе ничего не известно, потому что устойчивую связь с тем светом сотовые операторы до сих пор не наладили. Да и присваивается ли на том свете отдельным личностям какая-нибудь судьба?..
|