Однажды г-н Дроздь, президент нашей фирмы, проходил мимо зала заседаний и услышал смех, оживлённые голоса. Это в разгар-то рабочего времени! Дела в фирме шли не шатко, но валко, и Варлам Захарович рассердился!
Он ворвался в зал и устремил строгий взор на бездельников, персонально фиксируя каждого. Всех отметил, включая новенького. Как его? Карасёв? Или Окунев? Да какая разница! Заурядная фамилия, невыразительная личность, а туда же - сачкует. Варлам Захарович задержал на нём свой строгий взгляд. А дальше произошло нечто поразительное, уму непостижимое. Сотрудник вдруг исчез. Другие-то никуда не делись, лишь сконфузились и после секундного замешательства, стали подхалимно приветствовать шефа.
- Надымили тут, оглоеды, - остужаясь, проворчал он.
Навострил зрение: безуспешно. Нет человека! Куда делся? Спрятался за чью-то спину? Но даже уши не выглядывают. Он развернулся и, недоумевая, проследовал в кабинет.
- Карасёва ко мне! - бросил секретарше, стройной, как берёзка.
- Это какого Карасёва? - уточнила та.
- Ну, который Окунев или как там его. Новенького!
Берёзка сделала несколько звонков, выясняя. Новенький был не Окунев и не Карасёв, но к рыбам отношение имел. Он оказался Пискарёвым. "Только что был и весь вышел", - ответили из отдела. Впрочем, Варлам тут же о нём забыл и дал Берёзке другое поручение.
Вечером он заглянул в ближайшее кафе отужинать. За дальним столиком сидел тот самый Пискарёв, пропавший с глаз начальства. Г-н Дроздь направился в угол, чтобы потолковать с сотрудником, обладающим удивительным свойством.
- Здорово, Пискарь!
Тот вскочил и стал бледнеть.
- Садись! Что ты в самом деле, я ж не зверь, - сказал Варлам Захарович и сам присел. - Фу, душно! Налей-ка мне пивка. Я себе щас закажу.
Пискарёв перестал бледнеть и налил шефу пива из своей бутылки. При этом переусердствовал; пиво пролилось на столешницу, и одна капля попала на штаны шефа.
- Куда льёшь! - рявкнул Дроздь. - Краёв не видишь?
- Извините. - Пискарёв наспех закончил весьма скромную трапезу и поднялся, чтобы уйти. Но Варлам попридержал его.
- Подожди. Хочу расспросить. Куда ты днём исчез?
Пискарёв опять начал бледнеть или, точнее сказать, желтеть.
- Да ты не тушуйся! - Дроздь выпил пива и сделал заказ подошедшему официанту. - Так куда всё-таки?
- Никуда не исчезал, вот только...
- Что только? - насел шеф. - Ты мне тут фуатэ не крути!
И Пискарёв под его напором рассказал, что в последний год, после многих катастрофических неудач в жизни, у него появилась способность: в минуты опасности как бы сливаться с окружающей средой.
- Ишь ты, премудрый, - удивился Дроздь. - Нет, ты не рыба, Пискарь. Ты - пресмыкающееся! Хамелеон! Родись при Чарльзе Дарвине, стал бы наглядным пособием к его лекциям об эволюции. Постой! Врёшь ведь! А костюм твой? Он тоже обрёл способность принимать цвет окружающей среды?
Он повысил голос, проявляя недовольство, и Пискарёв опять стал желтеть. Ба! И его тёмно-синий костюм, соответствующий дресс-коду компании, тоже стал менять окраску, приобретая оттенки колера стены - что позади. И даже галстук пожелтел.
- Так и есть, - пролепетал он. - И костюм как бы заодно со мной. Право, я не знаю, как это происходит...
- Позвольте мне вмешаться в вашу беседу, - влез какой-то бородатый тип с давно нестриженными бровями, сидевший за соседним столиком. - Тут не Дарвин. И даже не Вольф Мессинг. А скорее Джордж Беркли с его интерпретацией реальности, как функции воли и сознания. Ну и последующие наработки в лице Ницше, Хайдеггера, Ясперса и вашего покорного слу...
- Эй ты, чучело! - оборвал его Варлам. - Чего пятак не в своё корыто суёшь?
Осадив в привычной манере постороннего, шеф повернулся к подчинённому.
- А то я без сопливых бы не догадался, что ты, Пискарь, обладаешь уникальной способностью. Ты воздействуешь на тех, которые тебе угрожают, меняя физическое представление о себе.
- Как скажете, Варлам Захарович, - всё ещё продолжая желтеть, согласился Пискарёв.
- Погодь воздействовать! - начальственно осадил его шеф. - Я-то тебе пока ничем не угрожаю. Со своей работой ты справляешься, сигналов пока нет. Хошь, премию выпишу?
- Премного благодарен. - Пискарёв приложил руку к груди, и его костюм перестал сливаться со стеной.
- Так что, не кашляй. А мне надо подумать, как использовать твой уникальный дар на пользу нашей фирмы.
Повеселел робкий Пискарёв, стал смелее, общительнее. Даже в корпоративной вечеринке участие принял. Но увы, это его и сгубило. Наши ребята любили оторваться по полной. Однако в связи с кризисом приходилось экономить. С позволения шефа активисты почти задарма арендовали для празднеств подвальное помещение, где размещался городской коллектор. Подземный зальчик разукрасили, трубы и вентили прикрыли щитами, на которых желающие тренировались в граффити. Зал стал выглядеть импозантно. Весело мигала иллюминация. На заднем плане - громадная фигура Кентавра, в лице которого можно узреть черты нашего шефа, казалось, готового заржать по-лошадиному и забить копытом.
Вечеринка удалась на славу! Варлам отплясывал с Берёзкой и с особенным удовольствием танцевал медленное танго, прижав стройное тело девушки к своим могучим телесам. Да и почти все пришли не с жёнами, а с потусторонними женщинами повышенной сексуальной активности и пониженной социальной ответственности.
В разгар вечеринки стало слегка попахивать. Но все уже были навеселе, и никто не обратил внимания. Забеспокоились, когда зачавкало под ногами. Оказывается, угораздило прорвать канализацию. Течь всё расширялась, а потом коллекторная труба и вовсе лопнула, и вонючая масса хлынула потоком. Электричество вырубилось. Началась паника. Лестница наверх была одна, да и то узкая. Расторопные выскочили сухими и стали выуживать пропахших и промокших девиц. Они отряхивались, как курицы, и матерились. Кажись, все выбрались. И сотрудники, и гостьи.
Нет, Пискарёва не видно!
Лестницу уже затопило; заглянули в вентиляционное окошко, что на уровне отмостки здания, и в тусклом свете аварийного плафона, висевшего под потолком, увидели: барахтается. Обеспокоенный Варлам Захарович личное участие в спасении принял.
- Эй, Пискарь! - кричал он, всовываясь в окошко. - Где ты там? Греби к окну! Руку подавай, чтобы тебя черти слопали!
- Вот моя рука! - раздался отчаянный голос.
- Да где? Не вижу! Туды в твою растудыть! - шеф шарил рукой по воздуху.
И ничего не нашарил. Увы, несчастный Пискарёв полностью слился с окружающей средой и утонул в зловонной жиже.
Конечно, мы все обеспокоились. Факт гибели явный, ожидали возбуждения уголовного дела и вскрытия всех нелицеприятностей. Однако, к нашему вящему облегчению, произошло ещё одно невероятное событие! Трупа Пискарёва в подвале после ремонтно-восстановительных работ не нашли, ну, а у наших охранителей порядка, всё ведь просто: "нет тела - нет дела".
А когда сами стали уточнять, кто он и откуда, никаких документов на него не обнаружили! Ни в отделе кадров, ни в ведомостях бухгалтерии. Даже скретчер, которым он лично пользовался, исчез. Вот каким уникальным даром обладал человек! И сам растворился, и после себя автоматически всё зачистил. Поневоле задумаешься: да существовал ли он вообще? Об этом мы толковали, привычно собираясь в конференц-зале на перекуры; пытались вспомнить что-нибудь конкретное "из Пискарёва", но мало что припоминалось, из каждым разом всё меньше. Спешу зафиксировать всё то, что ещё осталось в нашей коллективной памяти.
...Нет, однако он существовал! По крайней мере, наш президент, Варлам Захарович Дроздь, потрясённый случившимся, стал намного гуманнее и никогда больше не кричал и не обзывал подчинённых, да и всех прочих людей, с которыми приходилось общаться.