В ночь под Новый Год плотник Некипелов возвращался домой, подгуляв у давнего приятеля. Ночь, на удивление, стояла светлая, небо словно надраили к празднику рашпилем, а потом ещё прошлись нулёвкой. Звёзды мерцали необыкновенно ярко. Вдруг одна из них сорвалась и полетела к земле. А когда приблизилась, Некипелов определил, что это вовсе не звезда, а продолговатый предмет, похожий на человеческое тело. Небесный путник летел ногами вперёд и стремительно сближался с землёй. Поражённый плотник застыл на месте, взглядом сопровождая необычное явление. Над падающим раскрылся оранжевый зонтик, замедлил падение, и небесный странник угодил точнёхонько в трубу старой котельной, давно уже заброшенной.
Василий Семеныч поразился и вытащил мобильник "Нокия", подаренный дочерью.
- Аллё, товарищи сотрудники, - обратился он в городской отдел внутренних дел. - Тут, значится, такое событие...
- Какое ещё событие? - нетерпеливо перебили его.
- Человек в трубу влетел.
- В какую трубу?
- Старой котельной, на окраине города.
- Эй, гражданин, - строго осведомились, - вы сколько выпили, перед тем как нам звонить?
- Да врать не буду: бутылку беленькой на двоих приговорили.
- Ну, так сначала проспитесь, а потом беспокойте. И наперёд знайте, что в трубу можно вылететь, но влететь в неё невозможно.
Василий Семеныч внял совету и пошёл до дому. Его радостным визгом встретила Чернуха, дворовая собака вовсе не чёрной масти. Неразумным щенком она влезла в корыто с битумной мастикой, которой хозяин намеривался обработать потрескавшийся фундамент; после чего дочь плотника весь выходной отскабливала бедолагу. Сейчас белоснежная Чернуха прыгала и ластилась до самой двери. А ещё его ждала дочь Татьяна, незамужняя.
- Папа! Ну, где же ты? Открывай поскорее шампанское, уже куранты пробили.
- Это мы быстро, - он сдёрнул фольгу и раскрутил проволочку.
Грянул выстрел! Струя пенного напитка взметнулась вверх, к дешёвенькой люстре. Лопнули лампы накаливания. Осколки посыпались в тарелки. В комнате стало темно и тихо. Повторные выстрелы грянули в коридоре. Там стреляли пробки под счётчиком. Так начался Новый год.
Пробудившись, Василий Семеныч вспомнил о замеченном необыкновенном явлении. Тани уже не было. Она с раннего утра отправилась на дежурство в больницу. Ну вот, опять! Почему-то все праздники выпадало работать дочери. А если даже и не выпадало по графику, то её, одинокую и бессемейную, упрашивали подменить медицинские подружки.
"Почудился мне вчерашний залёт человека в трубу или нет? - спрашивал себя Некипелов. - Вроде же наглядно произошло".
С похмелюги щемило сердце, и он принял лекарство, приготовленное дочерью. Оно состояло из настоек валерианы, пустырника, ландыша... всего числом шесть. После чего почувствовал себя бодрее.
"Дак, а чо я менжуюсь? Пойду и погляжу". - На всяк случай прихватил с собой гвоздодёр. Вдруг дверь в котельную заперта или забита.
Денёк выдался чудесный, мороз и солнце не мешали друг другу. Под ногами весело поскрипывал снег. Насчёт запертых дверей плотник зря беспокоился: кто-то их давно утащил для своих надобностей. Внутри тоже было пусто, но котёл с топкой сохранился. Больших габаритов котёл, без механизмов не утащить. Плотник заглянул вовнутрь.
И вправду: в железной, заледенелой печи лежал человек, ногами к дверце. Одна ступня без ботинка и носка. Плотник коснулся фиолетовой пятки и постучал согнутым пальцем. Пятка была твёрдая, как лёд. "Вдрабадан замёрз, бедняга. Так ещё бы, столько на морозе пролежать. Хотя, если б котёл был в работе, тоже не подвезло бы". - Он просунул голову в жерло печи и увидел, что из приоткрытого рта пострадавшего исходит парок.
- Живой! - ахнул Василий Семеныч и заторопился вызвать скорую.
Через полчаса приехали. Некипелов, и сам изрядно замёрзший, но ещё вполне живой, помог извлечь мужчину из котла и затащить в салон. Фельдшер спросил, будет ли сопровождать. Незнакомец не являлся для Некипелова ни сватом, ни братом - чего сопровождать?.. Он так лишь подумал, но сел в машину. В больнице пострадавшего переложили на каталку и увезли в реанимацию.
В коридоре к отцу подошла дочь и спросила, что он здесь делает. Василь Семеныч разъяснил, что привёз больного, и с удовольствием оглядел дочь. Какая ладная, пригожая, а улыбается-то как! И белый халат ей идёт. Куда, спрашивается, парни смотрят?
- А кто этот больной? - продолжала расспрашивать Таня.
- С неба упал. Не иначе, с другой планеты прилетел, - словоохотливо разъяснил отец. - Да не совсем удачно приземлился. В трубу угодил.
- Папа, ты хорошо выспался? - Дочь внимательно посмотрела на родителя. - Шёл бы, ещё отдохнул. Да покушать не забудь. Там в холодильнике борщ, а на подоконнике, под полотенцем, пирог с яблочным повидлом.
Василий Семеныч послушался и подался домой, тем паче, что в укромном месте у него была припрятана пол-литра.
Дежурный врач не без доли брезгливости оказал больному необходимую помощь. "Интересно, из какого мусорного бака тебя вытащили", - проворчал он. Однако сделал всё, как надо, и удалился в ординаторскую. Там выпил по поводу Нового года мензурку медицинского спирта. Склонял к этому Таню Некипелову, но дочь плотника отказалась, сославшись на то, что от спирта у неё изжога.
- Ну, как хочешь, голуба, мне больше достанется.
Он отослал Таню проведать больного. Совершенно трезвая медсестра, послушно отправилась в палату. Фиолетовый пациент уже пришёл в сознание и напряжённо смотрел на потолок. Точь-в-точь, как сильно подгулявший человек, проснувшись утром, пытается вспомнить, что с ним случилось накануне.
Медсестра необычному оттенку кожи не удивилась. Ей доводилось иметь дело с разноцветными бродягами, извлечённых из труб, колодцев, с чердаков. Разве что уши у больного были необычной формы. Их контур походил на разрезанную повдоль скрипку, а может, виолончель. Точно сказать не могла, так как музыкального образования не имела, но голос у девушки был приятный и иногда она, по просьбе отца, исполняла военно-морские песни.
- Как себя чувствуете?
- А? - как ребёночек переспросил больной.
- Вы меня слышите? - поинтересовалась Таня, предположив, что у него проблемы со слухом.
Тут на карниз села ворона, посмотрела в палату и каркнула во всё воронье горло. Больной мигом повернул голову.
"Ага, - сообразила Некипелова. - Слышит. Но почему-то не понимает по-нашему".
Что сделала бы обыкновенная медсестра? Отправилась на консультацию к врачу. Но дочь плотника была настырной и попыталась установить контакт с больным.
- Я Таня, - ткнула себя в нормальную грудь третьего размера, правда, ни разу не использованную по природному назначению. - А вы кто будете?
Больной понял. Подобие улыбки появилось на его смуглом лице. Он тоже ткнул себя в грудь и выдал гортанно прозвучавшее слово. Таня засомневалась, правильно ли восприняла.
- Карамбо? - переспросила она.
Больной радостно закивал.
Карамбо поправлялся очень быстро, и главврач Лев Савельевич заинтересовался его излечением. "Тэкс, - изучал он медицинскую карту у себя в кабинете. - Без фамилии. Доставлен скорой помощью с признаками обморожения первой степени".
Записи свидетельствовали, что полное восстановление кожных покровов у пациента произошло на пятый день. Удивительная способность к регенерации! Лев Савельевич просветлённо подумал: "Вот и тема для диссертации".
Он подхватился и поспешил в палату к больному. Но пациента, поименовавшего себя Карамбой, не обнаружил. Уже выписали. Как выписали? Он же был чуть живой?
- Выздоровел, - ответил врач, который дежурил на Новый год. - Что его держать, мест не хватает.
Таня Некипелова при выписке не присутствовала. Зайдя в палату, где лежал Карамбо, она опечалилась не меньше Льва Савельевича. Ей нравилось общаться с больным, обучать его русскому языку. Он понятливый, на лету всё схватывал. Может, действительно, с другой планеты, как отец утверждал.
Каково же было её удивление, когда вечером, закончив смену, она в больничной роще, через которую ходила домой, увидела подопечного. Он сидел на скамейке, прикрыв глаза. На нём был выданный при выписке комбинезон, весь в саже, порванный на плечах.
- Карамбо? - она не поверила глазам. - Ты что тут делаешь?
- Я-тут-сидю, - раздельно чеканя слова, ответил он.
- Сижу, - поправила она. - Так ты ж обморозишься, и тебя придётся заново госпитализировать. А твоё место уже занято. Что молчишь?
- Нет-ответа.
- А! Так тебе некуда податься? - поняла она. - Горе ты луковое.
- Горе-я-луковое, - согласился он.
- Ну, вставай. Пошли со мной.
"В конце концов, у нас три комнаты, одна пустует", - рассуждала Некипелова по пути. Её отец хоть и топорно, по-плотницки, срубил просторный дом. И, конечно, совсем не по-людски бросать человека на произвол судьбы.
Чернуха поприветствовала нового обитателя радостным лаем. Василий Семеныч гостю не очень удивился и тотчас пригласил за стол.
- Сёдня Рождество Христово, да и ты, парень, можно сказать, воскрес. Отмечать будем? - спросил он и, не дожидаясь ответа, разлил водку по стаканчикам.
Карамбо послушно выпил. А дальше - о, боже! - выпучил глаза и пожелтел. Прибежала Таня, на ходу застёгивая домашний халат, и сделала отцу втык.
- Откуда я знал, что инопланетяне водку не пьют, - оправдался Василий Семеныч и больше гостю не предлагал, боясь гнева дочери.
Так и прижился Карамбо в доме у Некипеловых. Таня продолжала ходить на работу, истово исполнять обязанности. Она привыкла к жильцу, как к любой другой домашней вещи, а он во всём был послушен и терпелив. Возникла проблема с его одеждой. Куртка и пристёгнутые к ней штаны были сшиты из добротного материала, но частично поплавились при полёте через атмосферу. Что совпадало с утверждением отца, что гость упал с неба. И всё-таки поверить в это - было выше её воображения.
Как бы там ни было, она с первой же получки купила дешёвенький костюм, свитер и кое-что из нижнего белья. Истратилась почти до последней копейки.
- Ничего, проживём, - ободряя себя, сказала вслух.
- Ни-че-го про-жи-вем, - подтвердил немтырь.
Она и отца предупредила, чтобы он никому не рассказывал, что Карамбо с неба упал, а то, мол, наш главврач направит тебя лечиться.
Но Василий Семеныч, не послушавшись, кое-кому рассказал о новогоднем залёте Карамбо. И в котельную ещё заходил. Хотел отыскать космический зонтик. Увы, не нашёл. Наверно, мальчишки утащили, не понимая, какая это уникальная вещь.
Вскоре о существовании чужака узнал участковый и нанёс визит. Это непорядок, когда на подведомственной тебе территории проживает фиолетовый человек без документов.
- Ну, Карамбо, рассказывай, кто ты, откуда?
Жилец стеснённо пожал плечами.
- Ты давай, напрягай извилины! А то, может, тебя уже ищут двое с носилками и один с колуном, - участковый пошутил с суровым видом.
Карамбо напрягся, наморщил лоб, но нет... не смог вспомнить, да и вряд ли чего понял.
Сначала из-за потери памяти и навыков он ничего не умел. Но удивительно быстро всё схватывал. Самостоятельно выучился читать и одолел все литературные источники в доме. С охоткой изучил инструкцию стиральной машины "Индезит" на итальянском языке. И всё ждал, когда она сломается, чтобы оказать услугу. Итальянский язык ему очень понравился, наверно, напоминал родной. Теперь, заслышав по телевизору итальянскую речь или пение, он замирал, внимая. Однажды, встречая хозяйку, румяную с мороза, сказал:
- Се беллисимо, синьорина!
При этом во все глаза, с восторгом, смотрел на девушку, и она поняла, что он выдал ей комплимент.
- Чего гутарит? - спросил отец, выглянув из своей комнаты.
- Хорошая погода, говорит, - нашлась Таня.
- Нет, я сказал не так, - оставшись с ней наедине, разъяснил Карамбо. - Я сказал, что ты очень хорошо выглядеть.
Затем взял за руку и поцеловал, чем сильно смутил и подвигнул к мысли, что во вселенной, видимо, нет разнообразия: и на других планетах за девушками ухаживают подобным же образом. Ей стало по-девичьи тревожно: а что дальше-то будет? И дождалась!
- Я хочу любить тебя.
Однажды увязался в поход на базар. Набрали полную сумку картошки. Таня пыталась нести, он увидел, что ей тяжело, сумку забрал и на плечо повесил. Она шла рядом, прихрамывая, ногу натёрла. Он подхватил её на руки и понёс.
- Ты что? - трепыхалась Таня. - Опусти! Люди смотрят!
- Люди смотрят, - невозмутимо согласился он.
И нёс до дома, не утомляясь. Она застеснялась, но вообще-то осталась довольна. В его крепких руках чувствовала себя уютно и надёжно. Соседи, в самом деле, поглядывали вслед. И быстро пошла молва по всему околотку, что муж Таньку Некипелову на руках носит. Соседка Клавдия, вдова со стажем, остановила медсестру у ворот.
- А меня муж никогда на руках не носил, - со вздохом призналась. - Даже во время медового месяца.
Таня возражала соседкам, что жилец вовсе не муж, но потом ей надоело препираться с ними. И, чтобы зазря не называли, она допустила его в свою девичью комнату. Тем паче, что в любви он уже признался.
Карамбо с ней был очень нежен. А женщины продолжали домогаться с вопросами:
- Дак этот... твой баклажан-то... он не пьёт?
- Не пьёт.
- И не курит?
- Не курит.
- И руки не распускает?
Таня отвечала, что такого не случалось.
Бабы обзавидовались и вовсю силились найти у Карамбо хотя бы один изъян. "Наверно, слаб как мужчина", - в своих обсуждениях предполагали они. Клавдия Ивановна прямо так и спросила: "Что, Танюша, слаб в постели твой муженёк?" - но Таня смутилась и на этот вопрос не ответила.
"Наверно, слаб", - успокоились женщины. На самом деле Некипеловой просто сравнивать было не с кем. Карамбо стал её первым мужчиной. И вполне дееспособным, потому как Таня забеременела и через девять месяцев родила. На божий свет появился нормальный, ну, слегка фиолетовый ребёнок. Уши у него были в точности, как у отца: похожи на разрезанную повдоль скрипку. Карамбо был очень рад. Все три дня, пока Таня была в роддоме, неотлучно провёл на скамейке под окнами палаты.
Вернувшись из роддома, Татьяна высказала отцу благодарность.
- Папа, большое тебе спасибо! Ты не только меня родил, но и мужа мне раздобыл.
- Ну, родила-то тебя мама, - поправил Василий Семенович и взгрустнул, вспомнив жену, умершую при родах. - А мужа тебе небеса подарили.
Новорождённого, недолго думая, назвали, как и деда, Васей. Впоследствии у Карамбо память восстановилась полностью, и он рассказал подробнее, откуда явился. Будто бы с другой звёздной системы и даже из другой Галактики, находящейся в созвездии Лебедя. Выслушав инопланетного зятя, Василий Семеныч с восхищением сказал:
- Ну, ты и птица!
А Таню его признания встревожили.
- Что же ты покинул родную планету? - допытывалась она.
- Так получилось. - Обычно разговорчивый, он отмолчался.
И всё-таки она выведала, что на родной планете ему стало невмоготу. Там у них, оказывается, матриархат, и Карамбо век воли не видал. Ему назначили невесту, но она ему совсем не понравилась. Он не выдержал насилия над своей личностью и самовольно улизнул на соседнюю планетку. Однако его нашли и хотели вернуть в автоматической капсуле к учреждённой невесте. Но он, разобравшись с управлением, проник в суб-область и, проткнув пространство, очутился здесь, на окраине Млечного Пути.
Таня опечалилась. Во-первых, тем, что у Карамбо была невеста, назначенная тамошними законами. Да и ведь никуда она не делась, поди, дожидается своего наречённого. А во-вторых, оказывается, он вон какой привередливый!
- Ты и от меня убежишь, когда я тебе надоем, - упрекнула она.
- Нет, не убегу. Ты удивительная женщина. Я тебя люблю, - разъяснил он и уверенно добавил: - И ты меня тоже любишь.
Она не стала возражать. Было бы нечестно. Похоже, и в самом деле полюбила.
Всё шло прекрасно. Карамбо встроился в наш мир и даже после долгой волокиты получил паспорт. В анкете сообщил, что в тюрьме не сидел, в терактах не участвовал и гражданином никакого другого государства не является. Проблема вышла с датой рождения. Сколько ему лет, в перечислении на земные, он не знал, у них было всё иначе. Возраст вычислялся по замысловатой формуле, куда вставлялись координаты звездных перемещений чужого неба. В конце концов, придумали. Он стал ровесником Татьяны.
Но не бывает счастье длительным у наших женщин. На третий год их супружеской жизни в небе, в полночное время, появилась огромная летающая тарелка и зависла над огородом Некипеловых. А потом и села - прямо на грядки. Из неё вышли существа в комбинезонах. Судя по характерным выпуклостям на груди, то были женщины. Неистово взлаяла Чернуха.
- Кажется, за мной, - глянув в окно, сказал Карамбо. - И здесь отыскали!
- Полезай в подпол, - посоветовал проснувшийся Некипелов.
- Бесполезно. Найдут.
Посветлело, как днём. Вокруг диковинной тарелки собрался народ. Незваные гости вытащили аппарат, похожий на граммофон с раструбом, и с его помощью начали общаться с людьми. Они сообщили, что являются представителями внегалактической цивилизации и прилетели для экстрадиции своего беглого гражданина.
Прибыл наряд милиции, подъехал мэр города, поднятый с постели в виду чрезвычайного происшествия. Он потребовал от гостей подробных объяснений, что именно совершил Карамбо.
- За ним финансовое преступление, - объяснила высокая женщина с неподкупным и суровым взглядом, не иначе, инопланетный прокурор. - Он бросил назначенную ему невесту и не выплачивает налог на бездетность. Кроме того, нам потребовались значительные усилия, чтобы отыскать его. Мы - высокоразвитая цивилизация, и обычно не вмешиваемся в дела недоразвитых. Но если вы будете препятствовать его выдаче, то мы вынуждены будем предъявить вам ноту недружелюбия с последующей высадкой боевого космического флота.
Мэр города впал в дикий ступор. Что делать? В область звонить? Или сразу в Москву, за консультацией в высшие государственные органы?
"Не поймут. Не поверят", - лихорадочно соображал он. Дело усугублялось тем, что на носу были очередные выборы, и у него появился достойный соперник. А тут такое! Может, ему всё снится или мерещится? Если снится, пора просыпаться. Если мерещится, надо отправляться в клинику. Но тогда ведь точно не переизберут! Нет уж, не надо никому звонить. Проще пожертвовать тем, кого затребовали.
- Ну что, алиментщик, добегался? - строго спросил у преступника.
Тот стоял, низко опустив голову.
- Экстрадицию разрешаю! - вынес решение мэр.
Инопланетянки удовлетворились и, взяв беглеца под руки, повели к тарелке.
- А как же я? - растерянно спросила Таня. - У меня же ребёнок.
Инопланетные женщины приостановились и посовещались.
- Если ребёнок вам в обузу, мы и его можем экстрадировать, - решили они.
- Ни за что! Не отдам! - вскричала Некипелова.
Инопланетянки посочувствовали ей, ведь они тоже были матери и позволили Тане оставить Василька у себя. Карамбо с провожатыми исчез в чреве тарелки. Его лицо появилось в иллюминаторе. Он отыскал взглядом Татьяну. В глазах задержанного стояла космическая тоска. Внегалактическая тарелка бесшумно взлетела и растворилась в потемневшем небе.
Оставшись без мужа, дочь плотника все силы приложила для воспитания сына. Маленький Вася быстро рос и развивался. Уже в два года научился читать и писать. А в три стал чертить в песочнице геометрические фигуры. Когда Таня привела мальчика в детсад, там спросили:
- Вася, а ты считать до десяти умеешь?
- Умею.
- Ну, посчитай.
- Один, два, три, четыре, пять... - начал он и запнулся.
- Забыл? Не знаешь, как дальше?
- Нет, знаю. Просто я подумал, что последние три цифры могут быть сторонами прямоугольного треугольника.
- Что? - удивилась заведующая и воспитательницы. - Сторонами чего?
- Прямоугольного треугольника, - повторил малыш. - Три в квадрате плюс четыре в квадрате равняются пяти в квадрате.
Таня поняла, что мальчик пошёл в папу; сама-то она в математике не очень соображала. Встретившись в городе с бывшим учителем, пенсионером Чебышевым, рассказала про этот случай. Тот зашёл к Некипеловым, протестировал малыша и побежал в горсовет ходатайствовать, чтобы мальчика, самостоятельно постигшего теорему Пифагора, бесплатно записали в ясли с математическим уклоном. Таковых в городе, правда, не оказалось, и Василёк продолжал ходить в обычный детсад. А в выходные дни играл во дворе с Чернухой и научил её складывать числа. Сумму Чернуха озвучивала лаем, и за правильные ответы получала плюшки. Потом Вася пошёл в школу и стал отличником.
Всё чаще он проводил время с дедом-пенсионером в небольшой мастерской за домом. Пилили, строгали, делали табуретки и прочее по заказу соседей. Василий Семёнович не мог нахвалиться:
- Из Васьки выйдет отличный плотник!
- Спасибо, дедушка, - подхватывал внук. - Я буду стараться.
И часто допытывался, кто у него отец. Но Некипелова правду утаивала, и Василию Семенычу велела, чтобы он поменьше языком трепал. А то узнают от Василька, что отец у него внегалактического происхождения, вот шороху-то будет. Про инопланетный корабль, приземлившийся в их огороде, народ уже подзабыл. Некоторые, конечно, ещё помнили, но к тому времени летающими тарелками уже никого нельзя было удивить. Они стали появляться на небе почаще отечественных аэробусов.
В августе случился сильный звездопад. И один метеорит плюхнулся прямо к Некипеловым во двор близ будки Чернухи. Она его лизнула и заскулила, он оказался горячим. А когда разглядели, то оказалось, что это вовсе не метеорит, а капсула. В ней оказалась пачки с печеньем, всякие детские вещи - ползунки, пинетки на годовалого ребёнка. Вот это - да! Космическая посылка!
"Наверно, в пути застряла, - с радостью, смешанной с грустью, заключила Таня. - Куда теперь я эти ползунки дену?"
А вот печенье употребили. Оно на удивление хорошо в вакууме сохранилось. Пили чай и хрустели. За столом Татьяна не сдержалась и похвасталась сыну, что посылку папа прислал.
- А где он? - тотчас поинтересовался мальчик.
- В другой Галактике, в Созвездии Лебедя, - проговорилась мама.
А ещё в посылке была коробочка с перстнем. Жёлтое такое колечко с крупным фиолетовым камнем, наверно, драгоценным. Помнится, ещё до экстрадиции, Карамбо удивлялся, замечая окольцованных земных женщин, и Таня ему разъяснила, что к чему. Теперь же решилась надеть перстенёк на День медика. Всезнающий и любопытный прозектор Шварц сразу обратил внимание и принялся разглядывать, взяв медсестру за руку, потом даже попросил снять сувенир с пальца.
- Похоже, обыкновенное стёклышко, - с пренебрежением определил он. - И кольцо совсем лёгкое. Нет, не золото. Под вид алюминия.
Таня сконфузилась. Но не настолько, чтобы разочароваться в подарке. "Может, у них там, в созвездии Лебедя, стекло и есть самая первая драгоценность. И уж если Карамбо прислал мне перстень, то значит, по-прежнему считает своей женой. Выплатит налоги и явится".
* * *
После тридцати Таня расцвела яркой женской красотой, и к ней подкатывали многие холостяки, да и женатики, тот же прозектор Шварц расшаркивался. Но она всем говорила, что замужем. Присланный перстенёк с безымянного пальца не снимала и верила, что Карамбо вернётся.
Она обрела привычку по вечерам, когда стемнеет, выходить на крыльцо. Иногда рядом с ней оказывался Вася. Он брал маму за руку, они смотрели на звёзды, ожидая, что одна из них начнёт приближаться и сядет в огород. Но пока с неба падали только небесные булыжники, которые сгорали, не долетев до Земли...