|
|
||
"Широк человек. Идеал Мадонны уживается в нём с идеалом Содомским. Я за то, чтобы его и себя обузить". (Дмитрий Карамазов) | ||
|
Покончив с разбором последних событий, криминальных вестей и прочим вселенским злом, живописуемом в нашем исполнении, шеф-редактор вытащил из стола столичную газету и велел читать репортаж скандального журналиста Взорова. Тот якобы беседовал с пилотами авиалайнера, которые, пролетая над селом Барсуки, видели летающее блюдо инопланетного исполнения. - Что скажешь? - взял на прицел меня. - А что сказать, Светозар Павлович? - с завистью сказал я. - Взоров лепит сенсации и куёт деньги. - Очередное враньё? - Ну так! Учёный Сколлард пишет о ничтожно малой вероятности общения межзвёздных цивилизаций, даже если они и есть. - Это почему? Я недаром слыл среди коллег научным обозревателем. - Большой разброс по времени и пространству в сравнении с прогностической длительностью отдельно взятой, - авторитетно разъяснил. - Между прочим, профессор Мулдашев утверждает, что на Земле их сменилось уже четыре. - Значит, наша - пятая? - подытожил шеф. - И когда твой профессор предрекает нам апокалипсис? - Он не мой, но довольно скоро, - ответил я и процитировал из Библии: - Не успеет петух трижды прокукарекать. - Ну вот что! - сердито сказал Светозар Павлович, не принявший моей шутки. - Если даже этот самый Мулдашев посулит нам конец в ближайший понедельник, и то мы не в праве пренебрегать своими прямыми обязанностями. - Провались земля и небо, я на кочке проживу, - опять вставил я, отнюдь не из области научных знаний. Все остальные втихаря хихикнули и молча ожидали, что еще скажет шеф, а я один продолжал вредничать. - Светозар Павлович, заметьте, какие фамилии у пилотов: Иванцов, Петренко. - Ну и что? - Сидорчука не хватает. И тогда шеф ошарашил нас новой порцией информации: - А как вы прореагируете на то, что речь в репортаже идёт о нашей области и реально существующей деревеньке? - И где ж такая? - Сто вёрст и все лесом. Добровольцы есть свежим воздухом подышать? - он обвёл нас взглядом и, естественно, остановился на мне, поперечном. Но я продолжал гнуть своё, отдавая должное изобретательности столичного журналиста: - Знаем мы эти штучки! Взоров ткнул пальцем в карту, попал в наши Барсуки и сочинил очередную байду. - Ну вот что, боевой петух апокалипсиса! - рассердился шеф. - Бери Витю и езжай туда. Прибытие инопланетян не подтвердится, напишешь статью о тамошних утках, гнездящихся на развесистой клюкве. Нет, ну до чего у меня скверный характер! Мне ли прекословить при моём положении. Увы, наша газета переживала не лучшие времена, и я, пожалуй, был одним из первых кандидатов на вылет. А ехать в глушь, конечно, не хотелось. Да и на чём? Моя лайба сыпалась на ходу, а внештатный фотокор Витя, мальчик на побегушках, машину ещё не приобрёл. Да у него даже и фотоаппарата приличного не было. Он пользовался дедушкиным "Зенитом". И сокращения он не боялся. Его дедушка был столпом журналистики в наших палестинах. Взяли билеты на автобус. И вот трясёмся по ухабам лет двадцать уже не подвергавшейся ремонту дороги. Моя желчь активизируется. "Ладно, напишу! Такого напишу, что всем зябко станет". Вот ведь какое дело: я сам не раз всякие сомнительные факты выдавал за действительные события, а, случалось, и внаглую выдумывал, чтобы потешить учителей. Но в этот раз, "осерчав" на более успешного и изобретательного журналиста, по вине которого я трясусь в автобусе, я решил ничего не придумывать, а напротив, написать хлесткий памфлет. На память приходили другие сенсации за авторством того же Взорова. С полпути асфальт будто коровы языком слизали. По лобовому стеклу стали хлестать ветки деревьев. Поначалу автобус был полнёхонек, но к концу путешествия опустел. С нами остались две женщины и мужик, типичный сельский житель с вещмешком на коленях, из которого выглядывали железяки. Он, кажется, был под хмельком. Ага, достал пластиковую бутылку и приложился. - Вы не из Барсуков? - спросил я, дождавшись, когда он покончит с возлиянием. - Оттудова. - У вас появлялись летающие тарелки? - А то. Мы не хуже других. У нас места, знаете, паранормальные. Ишь ты! И этот не отстает от веяний времени. Я на всяк случай включил диктофон, а Витю попросил "щёлкнуть" попутчика. Мужик с охотой приосанился, поправил кепку. Я спросил, что он конкретно видел девятого августа. - Какого? - он наморщил лоб. - Ага, в тот день отмечали юбилей у тестя, Егора Андреича. - На небе что-нибудь необычное появлялось? - Может и появлялось. Я в отрубе был. - Он заметил моё разочарование и поспешил добавить: - Вам бы у самого тестя спросить. - А что, он разве не был в отрубе? - У него недавно язва открылась. Бросил пить, дневник стал вести. У нас в деревне его летописцем зовут. Уж он доподлинно знает. Наконец, Барсуки. Единственная улица, вросшие в землю дома, есть с заколоченными окнами. М-да, невзрачную деревеньку выбрали инопланетяне для визита. Нет, чтобы приземлиться в Голливуде и оставить свои отпечатки на аллее славы. Я всё меньше верил в "репортаж", сочиненный Взоровым. Направились к Егору Андреичу. Это хорошо, что здесь свой летописец. Тощий мужчина с куцей бородкой, весьма доброжелательный и разговорчивый, выслушал нас и достал толстую тетрадь в суперобложке. - Девятого августа? - Он бережно полистал страницы и остановился на нужной. - Тут у меня за этот день много чего. Всё-таки шестьдесят годков стукнуло. Съели... Выпили... Подрались... Всё не то. Ага, вот. В 19.30 на восточной околице мной и другими вменяемыми лицами была замечена летающая тарелка. Агафонов Федор, проживающий по соседству, молодой и резвый, со всех ног кинулся на место её приземления. Однако, не добегая метров ста наткнулся на непреодолимую прозрачную стену, результатом столкновения с которой оказался разбитый лоб. Тарелка пребывала на поляне 35 минут. После чего поднялась вертикально вверх и исчезла в космическом пространстве... Собственно, на этом его сведения об НЛО и заканчивались. Я записал наш разговор, а Витя расчехлил свой дедовский "Зенит" и щёлкнул довольного вниманием к нему летописца. Слегка заинтригованные, мы поспешили за околицу. Там отдельно стоял рубленый дом, обросший мхом. Во дворе женщина за тридцать вывешивала бельё. Мы её окликнули: - Здравствуйте! Мы из областной газеты. Как вас звать-величать? - Ксения, - ответила она. - Ксения, будьте любезны, припомните: девятого августа рядом с вами не появлялись летающие объекты? - Как же, объявлялись. Большой такой самолет пролетел. Наверно, заблудился. Обычно самолеты над нами не летают. - И больше ничего не заметили? - продолжал допытываться я. Она заколебалась, будто решала: сообщать ли? Её будто распирало от хранимой информации, и она не выдержала. - А следом летающая тарелка на полянку опустилась, - понизив голос, выдала она. - Может, вы и инопланетян видели? - Я не удержался от иронии. - Так я каждый день его вижу, - простодушно сообщила она. - У меня сожитель... то есть муж... инопланетянин. "Вот те раз!" - я оторопел. - И где он? - А сидит Мишенька на той полянке. Я сделал знак Виктору, чтобы он сфоткал и словоохотливую женщину. Витя нацелил камеру, а Ксения засмущалась, как нецелованная девушка, и прикрыла лицо ладонями. - И давно вы за ним замужем? - продолжал я допрос. - Так уж, почитай, семь годков прошло, как они в небе взорвались. Он один живой приземлился. Такой доходной, страшненький был, не приведи господь. Но я его выходила, травами вылечила. Он балакать по-нашему научился, совсем почти человеком стал. - Почему "почти"? - не понял я. - Так ить не пьёт, не курит, не то, что наши мужики. По хозяйству охотно помогает! Дружно живём, ничего не скажешь, - с радостью продолжала она, но вдруг её лицо омрачилось. - Токо вот недавно гости объявились, его земляки. Отыскали Мишеньку моего. Она примолкла и притихла, а мы, выслушав её откровения, отправились к лесу. На лугу, сразу за огородом , на нас налетели гуси, словно стражники, нежелающие пускать на режимный объект. Мы прорвались, прошли через рощицу и выбрались на небольшую поляну. В её центре я сразу заметил невысокие пирамидальные сооружения, и возле них, на скамейке, сидел сивоволосый мужчина - вполне обыкновенный, ничего инопланетного. Мы подошли ближе. - Простите, что побеспокоили, - я запнулся: не называть же его Мишенькой. - К вам действительно прилетала тарелка? Он встал - одинакового роста со мной, высокий и статный. - Да, прилетала, - кратко и не очень охотно ответил. - Так вы в самом деле инопланетянин? - напрямки, без всяких яких, полюбопытствовал Витя. - А как вы сюда попали? - не дождавшись ответа, включился я. - То была одна из первых наших экспедиций. Да вам, наверно, Ксения уже обо всём рассказала, - с плохо скрытой досадой проговорил мужчина. - Так вы откуда? Как ваша планета называется? - наседал я. - Земля. - Это ж у нас Земля! - У вас другая Земля, - хмуро уточнил он. - Столько злобы, ненависти, кровопролитий. А у нас всё хорошо. Во всём справедливость. - А какое у вас общественное устройство? Власть в чьих руках? - Ни в чьих. По общественному договору живём. Правда, тоже когда-то враждовали, но потом учёные изменили нам генную структуру. - Каким образом? - Сформулировали законы поведения и ввели в геном. - Вон что! - удивился я. - Какие ж это законы? - Их три, - разъяснил он и в его светлых волосах вдруг появился фиолетовый отлив. - Раз. Человек не может причинить вред другому или своим бездействием допустить вред. Два. Он волен действовать так, как ему угодно, кроме тех случаев, когда его поступки противоречат первому закону. Три. Он должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит двум первым законам. - Позвольте! - вскричал я. - У нас тоже есть такие законы! Но они касаются роботостроения. Вводить их в геном человека? А как же свобода воли? Среди вас были же, наверно, и не согласные. - Были, - подтвердил он. - Но они за несколько поколений выродились. - Так что: сейчас тишь, гладь и божья благодать? - я не удержался от обычной для себя иронии. - Можно и так сказать. Только обошлись без потусторонних сил, - с гордостью поправил он. Что ж, понятно. Гипотеза о Творце, им оказалась не нужна. Как в нашей земной практике французу Лапласу - создателю небесной механики. - Вам, наверно, не привычно среди нас, своевольных и своенравных? - продолжал я вести необычное интервью. Он пожал инопланетными плечами. - Ну, а пытались вы, хотя бы из любопытства, проникнуть в наш большой мир? - Да, мы ездили с Ксенией в райцентр. Я тогда плохо ещё ориентировался. Меня заприметили и забрали в милицию. Я им говорил только правду. Они сказали, что если я буду упорствовать в своих показаниях, то отправят в психушку. И я не стал настаивать на том, что я иномирец. Что он говорил ментам только правду, мне было понятно. Наверно, иначе и не мог. В разговор включился Витя. - А документик какой-никакой имеете? - лукаво улыбаясь, спросил он. - Или до сих пор бомжуете? - Имею. Ксения за меня получила. Поехала со свиным окороком, а вернулась с паспортом. - А это... спите вы вместе? - живо поинтересовался парень. - Детишек много наплодили за семь лет? - Не оплодотворяется она, - с сожалением ответил интервьент. - Видимо, ДНК у нас не сочетаются. - Может, с нами в город поедете? - ретиво предложил я. - Там вашу ДНК возьмут на исследование. И не беспокойтесь, от психушки убережём. А так, с моих слов, о вашем явлении никто не поверит. - Я не стремлюсь к известности, - без эмоций сказал он и посмотрел на Витю, приготовившегося его запечатлеть. - Но будет вам доказательство. - Какое? - Сами поймёте. Практически вернулись ни с чем. Я всё ещё не верил, что общался с "иномирцем". Ну, потерял человек память, нафантазировал, чтобы заполнить пустоту сознания. Но и фельетон писать расхотелось. О чём? О забытой деревеньке с брошенными домами и заколоченными окнами, о неухоженности нашей жизни, о направлениях вместо дорог? Никого не удивишь. А вот, намекнув на доказательство, интервьент не соврал. Всплыло доказательство! Мой юный друг вбежал ко мне с вытаращенными глазами. - Гляньте, что получилось! Десяток снимков. Попутчик в автобусе, летописец Егор Андреич, Ксения... а это кто? Грустное существо с громадным лбом, выпуклыми линзами глаз, вдавленными ушами и едва намеченным носом. Похоже, мы действительно беседовали с инопланетянином! Или с иномирцем, затрудняюсь сказать. И он обладает феноменальной способностью принимать нужный образ, чтобы не смущать нас. А зеркальный фотик запечатлел то, что он являл собой в натуре. У меня мороз по коже. Или то был несвойственный мне восторг? Я прикинул о возможностях чужой цивилизации. Унял расходившиеся мысли и быстро набросал отчёт о поездке. К шефу ворвался, как метеорит. Вот ошеломлю-то! Но Светозар Павлович, посмотрев фотки, пришёл в ярость. - Фотошопиком решил развлечь? - Да нет! - возразил я и нечаянно перешел на язык C++, которым уже давно не пользовался. - Итс тру, Светозар Павлович! - Что ты мне тут трёшь? - взревел он. - Уволен! И настали для меня тяжёлые дни. Даже благоверная насела: довыёживался, мол. Я, раздосадованный, огрызался нехорошими словами. Она сказала, что с неё хватит, собралась и уехала к маме, отдохнуть от меня. Оставшись в одиночестве, я чашка за чашкой поглощал кофе, ходил по комнате и давал простор разгулявшимся мыслям. Итак, Мишенька - из иной цивилизации! Все, что он рассказывал - правда, врать он вообще не может. В лучшем случае - замалчивать. . Они, иноземляне, покончили с естественной эволюцией и встали на путь техногенного модифицирования! Может, это выход и для нас? Допустим, я, как дарвинист и гностик, не имею ничего против. А что скажут верующие? Ведь иноземцы на святое замахнулись! Подменили божеские заповеди программной установкой. Но принципиальный вопрос: а что остаётся делать нам, если не следовать их примеру? Две тысячи лет христианства, но воз и ныне там, божеским заветам люди следуют всё меньше и меньше. Из двух чудес света, коими, выйдя вечером из пивной, восторгался старина Кант, осталось одно: звездное небо над головой. Да и то, если смог не застит. Ррреволюционные эксперименты безбожников тоже прошли впустую. В итоге никто не дал нам избавленья от несправедливости, подлости и лжи. Ни бог, ни царь, ни Маркс с его верным дружком Энгельсом. Так, может, это сделают, не выходя из лаборатории, ученые мужи, досконально овладевшие генной инженерией? По крайней мере, поставить такую задачу перед ними уже сейчас можно! Буду до конца искренен, что, вообще говоря, мне не свойственно. Мной завладела мысль облагодетельствовать человечество! Надо только установить более тесный контакт с иноземлянами, перенять у них уже готовые технологии генной инженерии. Я решил во чтобы то ни стало еще раз встретиться с Мишенькой. Взять повторное интервью, разговорить, запечатлеть, донести до сведения. Да ведь и реабилитировать себя в газете. Надо действовать, пока не опередили! Вот только кого привлечь на помощь? Опять Витю? Увы, мой юный друг зачастил в пивбар и там делился своими впечатлениями о встрече с инопланетянином, показывал и раздаривал фотоснимки. Народ балдел и угощал его пивом. Ладно, сам съезжу. У меня без дела валялась неплохая видеокамера Sony, еще аналоговая. Вот её и возьму. Вдруг "цифра" в истинном виде Мишеньку не запечатлеет. Это что мистика? Да! Но я на всякий случай перестраховался. Меж тем наступила осень, зачастили дожди. Дорогу до Барсуков размыло. Добравшись по асфальту до райцентра, я сидел в плохонькой гостинице и наблюдал за перемещением тараканов. Некоторые космобиологи утверждают, что они инопланетные пришельцы. Ну, да что с них возьмешь? Я с нетерпением ждал, когда наладится погода. Мне подвезло. До Барсуков подвез на колесном тракторе знакомый по прежнему рейсу попутчик. В этот раз он был хмур и не хотел разговаривать. Однако постепенно отмяк и поведал, что ездил проведать тестя, того самого летописца. Егора Андреича пригласили на свадьбу, чтобы пером увековечил, уговорили выпить; он слегка перебрал и кухонным ножом пырнул одного из гостей, надсмехавшимся над его новым увлечением. Теперь тесть сидел в районном КПЗ, обидчик лежал в реанимации. Тракторист навещал обоих. Его скупая информация вызвала у меня оторопь. Я хорошо запомнил летописца. Мне он показался сугубо мирным, покладистым дедком. И тут такой выброс гнева! Впрочем, я подумал и о себе. О, сколько раз, в раздражении, в ссорах, я восклицал: "Убил бы!" Даже в отношении жены: "Закопаю!" Хорошо, что ни оружия, ни саперной лопаты не имею. Нет, в самом деле, надо ввести запрет на убийство - на биологическом уровне! Было бы благое дело. Об этом я думал в тесной, неудобной кабине трактора с жестким сиденьем, и с нетерпением поглядывал в грязное, мутное стекло: когда же Барсуки! Наконец, приехали. Я, передвигаясь по обочине дороги, по жухлой траве, поспешил к замшелому дому на окраине. Нехорошие предчувствия овладели мной. И они не обманули меня! Я застал хозяйку в огороде. Она выкапывала картошку, облепленную комками грязи. Сходу спросил, где же её иноземный муж. Всё там же, под моросящим дождем, на поляне? Она выпрямилась и тоскливо сообщила, что к ним опять прилетали, и её Мишеньку забрали, она сейчас одна, без помощника. - Сколько их было? Какие они? - Трое. Все такие страшненькие. - Ксения, припомнив, добавила: - Как Миша в самом начале. Тоже понятно. Cчитает, что Мишу, каким он стал, она слепила из того, что было, и такого, по русской традиции, полюбила. Странная мысль походя пришла мне в голову: вот для Ксении никаких генетических изменений не надобно. Она и так не нарушает ни одного из трёх законов робототехники. - Мишенька всё меня пытал: отпустишь? - печально сказала Ксения. - А то, говорит, давай вместе отправимся. У нас, мол, там все условия для жизни. Но я не смогла. Что ж, на чужбину-то? Тут моя земля, родители похоронены. Кто за могилками ухаживать будет? - Да уж, - пробормотал я. - Веская причина - А ведь он так не хотел улетать! - Она всегда приветливая, добросердечная, вдруг с неприязнью глянула на меня. - Вот зачем вы приезжали? Он после вашего приезда очень забеспокоился. Уже ж было, допрашивали его в райцентре. А он же не шпион, ничего плохого никому не сделал. - Простите, Ксения, - выдавил я. Напоследок женщина смягчилась и со свойственно ей открытостью призналась, что Мишенька пообещал навестить, если оказия представится. Ведь на той полянке его товарищи упокоились, как не навестить, пояснила она. Я попросил, чтобы сообщила мне о его прибытии, пообещав, что ни-ко-му об этом. Сказал, что в газете уже не работаю, просто мне хочется пообщаться с... интересным человеком. Ксения мне поверила и пообещала сообщить. Однако жила она как в средневековье - молилась на печку, мобильной связи не имела, и я оставил ей свой смартфон. Пока молчок. Никто не звонит. Насчёт реабилитации в газете я уже и не помышлял. Да, мне плохо, но другим-то ещё хуже! Хочу, чтобы устроилась жизнь Ксении. В навязанном мне (а может, и желаемом) поиске сенсации я невзначай разорил семейное гнездышко. Но как досадно, что иноземляне не хотят публично связываться с нами! Видно, терпеливо ждут, когда мы созреем и сами обуздаем себя законами робототехники. Да, это еще предстоит нам, когда мы вконец отчаемся. Когда экспоненциально возрастет число убийств и самоубийств. Сижу один. Тупо слушаю моровые новости. Теракты, наркомания, фобии. Какой-то урод расстрелял из охотничьего карабина двенадцать дачников. Молодая женщина выбросила на помойку двух родившихся близнецов. Учрежден очередной клуб самоубийц. В Сирии разбомбили госпиталь. Когда же начнется спасательный процесс? Колдуют ли уже наши генетики в своих лабораториях, исправляя ошибки естественной эволюции или, быть может, Творца, давшего нам полную волю? Звонка от Ксении всё нет. Но слышу, как бьёт колокол. А может, это метроном, ведущий обратный отсчет пятой цивилизации? Надо будет, прежде чем отправиться на приём к отоларингологу или, сразу уж, к психиатру, поспрашивать у знакомых: слышат ли они...
|