|
|
||
Михаил Ионов позавтракал и засел в своём кабинете. Ровно в десять был назначен очередной тур соискателей учреждённой им премии. -- Ну, что там, Антуан, явились? - спросил у пластикового секретаря. -- Так точно: ждут, - чётко ответил Антуан. -- Впускай. Вошёл молодой человек в очках с сильными линзами, увеличивающими испуганные зрачки. "Небось, чтением глаза испортил", - подумал Ионов. -- Вы кто? Учитесь, работаете? -- Валентин. Студент. Единственный член и он же председатель жюри вытащил из стопки книгу, для конспирации обёрнутую в непрозрачную бумагу, и ровным голосом стал зачитывать текст. -- Что скажите? -- Это из вашего романа "Бунт безымянных", - ответил Валентин. И на последующие вопросы ответил. Один раз, правда, ошибся и сконфузился. Ионов много чего написал, и не всё, что попадалось для чтения, сам помнил. Но вот любимый роман, недавно изданный, ещё не проникший в сети, и он стал читать с воодушевлением, отмечая и наслаждаясь удачными метафорами, броскими фразами... Приостановил чтение и посмотрел на парня. -- Это... это из "Возвращения разума", - неуверенно ответил тот. -- Верно! - поощрил писатель. Но фантастическую повесть, выпущенную малым тиражом, соискатель не распознал. -- Что ж, голубчик, благодарю за то, что заглядываете в мои книги. Однако с вашим багажом в финале вряд ли будете иметь успех. Есть, есть пробелы. Готовьтесь! -- Спасибо, я непременно, - закивал Валентин. - Мне бы только сессию сдать. Несмелая улыбка появилась на его лице. Раскланиваясь, вышел из кабинета. Рад, парень. Видно, что рад. Ещё бы! Такая премия, кого хочешь, подстегнёт к чтению. А может, впоследствии, и к написанию своих вещей. Ионов вспомнил, как начинал. Был он тогда беднее церковной мыши. Теперь писательский стаж у него солидный. Уже пятьдесят лет в "графоманах". Фортуна благоволила ему с первого романа. Мало того, что издали - тут же инсценировали. О, с каким воодушевлением, он писал сценарий, на съёмках спорил с режиссёром, отстаивая свой текст. Потом остыл. Подписывал договора, получал причитающий гонорар, недовольно смотрел фильмы, потому что не то, не то. И творил своё, благодушно отказываясь от участия в съёмках: "Вы уж как-нибудь без меня". Что ж, издатели печатали, киношники снимали. Он стал состоятельным человеком, и словно в запое, выдавал новье. Заходил в книжные магазины, видел на полках свои книги и выходил в настроении. Кто там на очереди? Девушка! Красивая лицом, гибкая телом, улыбчивая, уверенная в своей неотразимости. Села, нога за ногу, обнажила до бёдер идеальные ноги. Подавшись её чарам, он прочитал отрывок из, пожалуй, самого известного романа. -- Блеск! - похвалила она. -- И откуда? -- А вы мне сами подскажИте, - беззаботно предложила. Он начал раздражаться. -- Условия конкурса читали? -- А как же. Там нет пункта, интим не предлагать. Что не запрещено, то допустимо, не так ли? -- Это излишне, - переменяясь, холодно откликнулся он. - Антуан, проводи девушку! Биологическую потребность в сексе Ионов удовлетворял, приглашая "на вечерок" одну из своих поклонниц. Но каждый раз, после поспешного сеанса физиотерапии, убеждался, что с его творчеством все они едва знакомы. Их больше занимали окололитературная возня, тусовки, фуршеты, сплетни... Ещё одна девица явилась. Не столь привлекательная, как первая. "Неужели и эта домогаться до моего тела будет? - с опаской подумал. - Упаси господь!" Не успел задать ни одного вопроса. Она сама стала бомбардировать: -- Как успехи, Мика? Сколько персон участвует в вашем кастинге? -- Вы кто? - с недоумением спросил он. - Мы разве знакомы? -- Я - блогер Ася. Только сейчас заметил на её впалой груди глазок миниатюрной видеокамеры. С неё станется, выложит в сеть. Попросил выйти. Впрочем, достаточно вежливо: -- Спасибо, блогер Ася. Вы свободны. -- Обломитесь! - погрозила она. - Мой сайт стал бы отличной рекламой ваших книг. У меня семь с половиной миллионов просмотров! Ионов её выпроводил и велел Антуану больше блогеров не пускать. До обеда он принял ещё с десяток соискателей с неутешительным для себя итогом. Студенты, домохозяйки, праздношатающие - всякие являлись в надежде хапнуть миллион. Утомившись, объявил перерыв. В сущности, поводом к проведению конкурса стал последний разговор с любимым издателем. Ионов завершил роман, который считал лучшим. И что же? Марк Иванович предложил мизерный тираж. Это Ионов решил, что мизерный, в сравнении с ранешними. А Марк Иванович уверял, что больше не бывает. -- Читатели выродились, как мамонты, - разъяснил он. - Просто вас масштабно издавали, вы были в тренде. Открою секрет: ваши книги, большей частью, покупали вовсе не для чтения. Их брали состоятельные люди для украшения интерьера и чтобы похвастаться, пиар, престиж. Не для чтения? Это было обидно. Порцию информации подкинул добрый приятель Дима Борзов, когда-то писавший приличные стихи и романтическую прозу. Теперь он сочинял слоганы, вирши к рекламе. Непременный участник книжных ярмарок, конференций, фуршетов и прочих балаганов. Год назад Ионов общнулся с ним в зале ожидания аэропорта. Дима сидел, дожидаясь рейса. У ног - большущий чемодан. -- Куда собрался, Димаш? -- На Уэлен. -- Это где? -- Городок на Чукотке. Там проводится книжная ярмарка. Свои шедевры везу. -- Полагаешь, что пополнишь число читателей? -- Надеюсь. Туда ещё высокоскоростной интернет не добрался. По старинке живут, книжки читают. Позже Ионов спросил, как прошла ярмарка. -- Опоздал, - скуксился Борзов. - У них там в каждом чуме спутниковые тарелки. Смотрят сериалы, женский стендап и прочую чепуху. А один знатный оленевод мне свою книжку подарил. С присловьем: "Чукча теперь не читатель, чукча писатель". -- Вон как! - удивился Ионов. Да уж, писатели косяком пошли. При новой-то пишущей и звукозаписывающей технике. Естественно, конкуренция. Ему повезло, успел разбогатеть. Судачат: литературный Крез. Ну, построил особняк. А что дальше? Ни жены, ни детей. Даже наследство некому оставить. Разве что преданному Антуану? Но тому к чему, ему хозяин нужен. А читателей всё меньше. Тоже естественно: своё пишут. Вот и надумал провести читательский конкурс с вознаграждением сравнимым с нобелевской премией. Анонимы утверждают, что им движет тщеславие. Пустое. На самом деле, горечь напополам с отчаянием. Вышел в смежную комнату и хорошо перекусил. Наголодавшись в юности, теперь любил покушать. Кофе с коньячком, балычок, бутер с икрой... Однако надо поспешать, соискатели ждут. И будто в укор пиршеству вошёл некто истощённый, кожа да кости. "А у меня, поди, морда лоснится", - даже как-то неловко сделалось. Сел (по приглашению) и молчит. -- Желаете участвовать в конкурсе? -- Да, рискну, - едва слышно ответил. - Я раньше много читал, запоем. С пяти лет пристрастился. Даже по ночам - под одеялом, с фонариком. -- Знакомо! - живо откликнулся Ионов. - Я тоже. И, знаете, от чтения перешёл к писательству. Он почувствовал симпатию к этому человеку. Зовут Степаном, сейчас читает мало. Больная жена, трое детей - весь в трудах и заботах. А по ночам, устав от дневных хлопот, спит без задних ног. Ионов убедился, его книги Степан читал, но весь багаж - из прошлого. И всё-таки решил пропустить в финал. -- У вас есть шанс, выиграть конкурс. Возьмите отпуск и читайте, читайте. Особливо мои последние вещи. Объясните жене, что можете стать миллионером. -- Я и во время отпусков работаю, - с сожалением сказал Степан. - Не хватает, знаете ли, на хлеб насущный. -- Вон что, - огорчился Ионов. - Ну, хорошо. Я распоряжусь, мой секретарь выпишет вам матпомощь. Только читайте! -- Вы так добры... - голос у Степана сорвался. Когда он вышел, Ионов поймал себя на парадоксальной мысли. Написал - платили, а теперь наоборот, уже он, автор, должен платить, чтобы его творческий продукт потребляли. Просто так читать стало непозволительной тратой времени, а оно, как известно, - деньги. Очередной соискатель произвёл странное впечатление. Пиджак с чехлом на рукавах, углублённый в себя взгляд. Музейный работник, библиотекарь? Если так, то может, знаток литературы? Да нет, изрядно путается. -- Извините. Я только в последнюю неделю вас читал. Да и то - по диагонали. Но, видимо, преувеличил возможности своей зрительной памяти. Искренний. Чем и подкупил. -- А по какой причине здесь? -- Деньги нужны. Скажу под большим секретом. Мы работаем над перемещением во времени. И уже имеем достижения. Переместили в прошлое три атома водорода. К сожалению, военное ведомство отказалось субсидировать нашу лабораторию. Не видят перспектив. -- А в чём практический смысл отсылки атомов в прошлое? - уточнил Ионов. - И почему вы работали на военное ведомство? -- Так вдруг нам удалось бы переместить кубометр водорода? А вслед за тем и другие компоненты термоядерной бомбы. Вот была бы помощь сражающимся за свободу и справедливость! -- И кого вы, в качестве получателя вашей посылки, наметили? - оторопев, спросил писатель. -- Ну, скажем, Спартака. Да мало ли, кому можно! Вот так всегда: всем нужны деньги. Выделить, что ли? Пусть изобретают. "В случае успеха перекину в прошлое свои книги. В те времена, когда не было ни кино, ни интернета. Там-то будут читать!" - помечтал Ионов. На сей счёт перспективными выглядели начальные годы прошлого века. Лев Толстой отошёл от большой литературы. Больной туберкулёзом Чехов ничего, кроме "Невесты" не написал. Вот только азбука была другая. Аз, буки, веди... Разве что заказать небольшой тираж для пробы? -- Хорошо, - кивнул он. - Оставьте моему секретарю свои координаты. Я прикину свои возможности. Увы, у него не было должного образования, чтобы проверить технические аспекты проекта. Да и сомнения появились. Всё-таки кто перед ним? Учёный? Или сумасшедший, сбежавший из психушки с детской идеей помочь Спартаку? После короткого опроса выдворил ещё троих соискателей. Они были из тех, кто пробует слегонца, на халяву, срубить бабок. А следующий господин, с иголочки одетый, даже слушать текст не стал. -- Позвольте прервать! Вы озабочены тем, что ваша продукция перестала пользоваться спросом? Я восстановлю ваши позиции. -- Кто вы? - оторопел Ионов. -- Менеджер по продажам, - говорил он напористо и отрывисто. - Раскрутим ваш товар, не сомневайтесь. Издадим и реализуем сотни тысяч экземпляров. Не будем скупиться! Издадим книги с прекрасной полиграфией, с цветными иллюстрациями, на лучшей бумаге. -- А читать их будут? -- Не берите в голову, вопрос вторичный. Главное - продать. Но, думаю, найдутся любители. Побольше развлекательного контента, интриг, юморка. Будут, лёжа на тахте, одним глазом смотреть на плазму, а другим - в вашу книгу. -- И видеть фигу, - продолжил Ионов. Прогнал и менеджера. Помрачнел, задумавшись. Вспомнил, с какими чаяниями входил в литературу. Не покидала вера, что он, своим творчеством, внесёт лепту в общественный прогресс. Ибо пропаганда, политика, социология и прочие институции (по его убеждению) - халтура и конъюнктура. А настоящая проза отражает саму жизнь, её глубины. Мистически распознаёт, что в ней нарождается, а что отторгается. По крайней мере, так было. Писатели становились духовными отцами, пророками, глаголом жгли сердца людей. Новых книг ждали с нетерпением, как наркоманы дозу. Но что сейчас? Эвон менеджер выдал: побольше, говорит, развлекательности. Ну да, кому охота морщить мозги, когда можно посмотреть видеоклип, пощекотать нервы в виртуальной игре или обменяться "любезностями" в чате на суржике. Дети уже на горшках со смартфонами сидят. Ионов впал в уныние. Ау, читатели, где вы? Эти, что явились, ненастоящие. И на что надеются? Шиш вам, а не приз! -- Все? - спросил у Антуана. -- Нет, ещё один в приёмной. -- Зови. В кабинет вошёл молодой человек спортивного телосложения, с правильными чертами лица. Расчёсанные брови, безукоризненный пробор. Словом, всё идеальное. Ни капли не похож на завзятого книгочея. Скорее, герой-любовник из какой-то пьесы. Назвался: Милон. Гм, странное имя. Уж не из общества ли семицветных? Даже книгу открывать не захотелось. Однако раскрыл и, якобы читая, выдал по памяти: -- Ранним утром в белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой в открытую колоннаду вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат... - Это не ваше, - прервал Милон. - И не совсем точно. -- А откуда? - тотчас вскинулся Ионов. -- Из Михаила Булгакова, "Мастер и Маргарита". Издано век назад. Тогда Ионов зачитал своё. Милон улыбнулся: -- А это ваше. "За горизонтом событий". -- Может, уточните, из какой главы? -- Из заключительной. Могу не только уточнить, но и продолжить. Бровь маститого писателя взлетела кверху: -- Попробуйте. ...Боже! Слово в слово. Слушал с наслаждением. И с удовольствием, продолжил аттестовать, обратившись к вещам редким, не особо популярным - как говорится, "на любителя". Милон угадывал, да ещё с комментариями. Феноменально! Один раз, правда, не сразу ответил, призадумался. Но потом, всё-таки припомнил. "Премию хоть сейчас давай", - прикинул Ионов. Но, разумеется, об этом не заикнулся. Надо блюсти правила, самим же прописанные. -- Что ж, Милон, рад был с вами познакомиться. Вы проходите в финал. Удачи! -- Антуан, ты всё слышал? -- Так точно, - ответил секретарь. -- Здорово, правда? Я о последнем соискателе. -- Да, в высшей степени. Но позвольте сообщить. Боюсь, Милон доводится мне родственником. -- В смысле? -- Чатбот в обличье человека. Вот чего не хватало! Ионов с досадой спросил, проводил ли Антуан предварительный тест. -- Как и со всеми, - ответил секретарь. - Опросил по программе, рекомендованной Хаммером. -- И что? -- Ввёл меня в заблуждение. Очень высокий интеллект. Но подозрение возникло и усилилось во время контроля беседы. По-моему, Милон переусердствовал. И я кратковременно, по своей инициативе, включил ШРАП. -- Поясни. -- Широкополосное радиоактивное подавление. И в ту самую минуту Милон затруднился вам отвечать. Последующий анализ показал, что вы общались с нейросетью SYPER GPT. -- Что ж ты своих выдаёшь? - проворчал Ионов. -- Я робот поколения с ядром, прописанным Айзеком Азимовым, - ответил Антуан. - Не могу допустить, чтобы моему хозяину причинили вред своим действием или бездействием. -- Ну-ну, дожили... -- У вас появилось намерение меня заменить? - обеспокоился робот. -- Не комплексуй, Антуан. Я консерватор. Мне не нравятся антропоморфные слуги. Особенно те, которые суют свой искусственный нос, куда не следует. На этом всё про то, как писатель Ионов попытался провести читательский конкурс. До конца не довёл, премию не выплатил. Впал в депрессию и стал вести затворнический образ жизни. Впрочем, его давний знакомый поэт Борзов в последнем интервью слегка дополнил. Возвращаясь из одной своих частых поездок, он из окна поезда видел Ионова с коробом за плечами, одетого походно, с посохом в руках. -- С коробом за плечами? - спросил журналист. -- Да. С бородой, как у Льва Толстого. Предполагаю, что он стал офеней. -- Кем? - журналист такого слова не знал. -- Книгоношей, - пояснил Борзов. - Должно быть, распространяет свои книжки по городам и весям. -- Разве с этого можно иметь доход? -- Какой там доход! Миша теперь сочиняет нравоучительные байки, издаёт за свой счёт и бесплатно раздаёт всем желающим. - Бывший романтик усмехнулся и добавил: - А иногда, помогая немощным селянам, берёт в руки косу. Он-то дедок ещё крепкий.
|