Высший Военный Совет решал, что делать с Намбией, в недрах которой были открыты несметные запасы нефти и газа. Генералы сокрушались: везёт же туземцам! И ведь сразу загомонили о суверенитете, собрали рать, вооружённую контрафактными автоматами Калашникова и устами своего вновь избранного президента объявили: будем защищать, только суньтесь!
Каким образом их образумить? Если высадить экспедиционный корпус, то с ними будет покончено за неделю. Повод? Пожалуйста. Президент Лукомбо - диктатор, попирающий права человека, а его подданные - тёмные, невежественные люди. Как тут не привести замечательное заключение историков, что каждый народ имеет тех правителей, которых заслуживает.
Трёхзвёздный генерал Джеймс Райан, слушая обсуждения, молчал. Вот не хотелось ему воевать. И всё чаще он вспоминал дедушку Джима, ветерана второй мировой. О той страшной бойне дедушка не любил рассказывать, ну, если только, когда подвыпьет. Чаще всего он припоминал, что чудом остался жив, благодаря самоотверженности прежде незнакомых ему людей.
- Знаешь, Джимми, - бывало, говорил он пятилетнему внуку, которого назвали его именем, - тогда мы думали, что войн больше не будет. Никогда и никаких. Против кого воевать? Против русских? Они нормальные парни.
Он рассказывал, что ему довелось встретиться с русскими на Эльбе, и они угощали его замечательным напитком - водкой. Куда приятнее нашего бренди.
Дедушка умер, когда Джимми исполнилось cемь лет. И его последним желанием было: дайте хлебнуть. Ну, этой самой водки.
Как же дедушка ошибался! Он прошёл войну рядовым солдатом, его кругозор был ограниченным. Войны продолжались с ещё большей интенсивностью, чем раньше, правда, масштабом поменьше. Нашлись враги и кроме русских. И вот... предстоит очередная войнушка. Джеймс Райан, показавший незаурядные способности в военном деле - больше в теоретических изысканиях, чем на практике, - занимал высокую должность в комитете начальников штабов. Что там высказывает глава ведомства четырехзвездный генерал Оливер Кромвель?
- В случае высадки десанта погибнут тысячи наших парней. Эти намбы умеют драться, не щадя живота. А предварительная обработка обычными бомбами мало что даст. Зароются в своих норах, не выкуришь.
Кромвель рассуждал чисто технически, вне таких категорий, как жалость, сочувствие, сострадание. Правда, он всеми этими качествами обладал, поболее, чем некоторые, но ситуация была не та. И совсем некстати сейчас припоминать, что его предки сами родились в Намбии и переселились сюда, разумеется, не по своему желанию. Их хозяева, забавляясь, наделяли невольников аристократическими фамилиями и именами. И вот через триста лет потомок бывших рабов поднялся по социальной лестнице, занял одну из высших её ступенек.
Другой большой начальник, адмирал Канарис - с греческой фамилией, но давно уже не грек. Хотя, правда, греческий нос сохранил, не потеряв через многие поколения случайных связей - он привык рубить с плеча и крайне негативно относился ко всякой пустопорожней болтовне.
- Долбануть термоядом! - решительно сказал он. - И все проблемы будут сняты.
- Вряд ли это допустимо, - советник президента по обороне высказывался осторожно, и не за, и не против. - Не забывайте о радиоактивном заражении. Сами, лет триста, не сможем воспользоваться. Однако, генерал... - он обратился к Кромвелю. - У вас же есть, взамен термояда, весьма эффективное оружие.
- Да, есть, - подтвердил тот. - Х-бомбы. Эффективны против живой силы. Выжигают биологию на глубину до ста метров. Но ещё не применяли.
Прения продолжались. Трое из присутствующих уже определённо высказались за бомбёжку новым оружием. Двое колебались и были ближе к несогласию, а генерал Райан продолжал молчать.
Советник президента в своей манере тасовать мнения, проделал это в очередной раз.
- Вот только боюсь, будет много погибших. Счёт пойдёт на миллионы.
- Да и чёрт с ними, - решительно рубанул адмирал Канарис. - Кто заставляет этих людоедов сопротивляться? Сдались бы без боя. Для них же лучше. Мы несём демократию, а с ней прогресс и процветание.
Пожилой генерал Гроссберг, с четырьмя звёздами на погонах, ещё занимающий высокий пост, но уже близкий к отставке и пребывающий уже на половину "не здесь", проголосовал против бомбёжки. Он приступил к написанию мемуаров, в которых афишировал себя миротворцем. И на первой же странице, эпиграфом, привел высказывание одного выдающегося деятеля: "Мы за мир, и будем бороться за него так, что камня на камне не оставим". К сожалению, имя автора (своего современника) генерал Гроссберг так и не припомнил.
Он обвёл всех взглядом помутневших глаз, стремящихся закрыться, и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
- А что по этому поводу скажет Папа Римский?
- Да причём тут Папа Римский! - досадливо услышал в ответ.
- Ну как же, - недоумевая, отчего ему не внемлют, возразил: - Наместник Господа Бога всё-таки. А Бог нам завещал: "Не убий".
Замечание проигнорировали. Не до господа Бога. И остался ветеран Гроссберг в недоумении: ведь Намбию с её обитателями тоже Бог создал. Ещё была реплика: а что скажет прогрессивное человечество? На неё последовал простенький ответ: так мы же и есть прогрессивное человечество. Затем опять высказался советник президента; он был предельно осторожен, и как бы хотел, чтобы вопрос решили без него, а он присоединится к большинству.
- На мой непросвещённый взгляд сведения о неразвитости, жестокости и склонности к каннибальству намбийцев сильно преувеличены и никем не проверены.
Директор внешней разведки Самуэль Фултон словно дожидался подходящего момента, чтобы выстрелить.
- Почему же никем? Мы имеем точные факты, что их диктатор Лукомбо - людоед в прямом смысле этого слова.
Он вытащил из внутреннего кармана пиджака стеклянную пробирку и потряс ей. В пробирке был какой-то серый порошок.
- Что это? - осторожно спросили члены совета, осведомлённые, что этот человек способен обмануть даже сам себя, а потом искренне сожалеть об этом.
- Здесь пепел, изъятый из мангала, на котором готовят шашлык для Лукомбо и его приспешников. В нём мои эксперты обнаружили капельки жира, явно принадлежащие человеку, - доложил Фултон. - Но это ещё далеко не всё.
Он помолчал, словно раздумывая, стоило ли сообщать "советчикам" свежайшие оперативные сводки и его личные соображения. И всё-таки высказался.
- Это весьма кореллируется с пропажей независимого журналиста Сталкера. Сейчас в нашей лаборатории пытаются извлечь структуру ДНК из пепла и сравнить с ДНК бедняги Сталкера, имеющейся в нашем распоряжении. Впрочем, их идентичность лично у меня не вызывает сомнений.
Все были поражены. К числу сторонников бомбёжки добавился один из сомневающихся. И счёт стал ничейным. Но по-прежнему не высказал своего мнения Райан.
- Что медлите, генерал? - обратился к нему советник президента.
Джеймс Райан оставался в затруднении. У него были особые обстоятельства. В морском десанте служил его сын Роберт. С детских лет Робби удивлял родителей своим бесстрашием, если не сказать, безрассудством. В девять убежал из дома. Бросились искать, оповестили полицию - пропал бесследно. Спустя неделю позвонили из Австралии. Робби оказался там. Добрался бесплатно: проник через грузовой люк и спрятался в багажнике лайнера, закрывшись сумками и чемоданами. Натерпелся парнишка - чуть не замёрз на высоте десять километров. Когда доставили домой, слава богу, живого и невредимого, отец приступил к допросу:
- И что тебя туда понесло?
- Кенгуру хотел покормить, - ответил малец. - Передавали, что голодают.
- А чем кормить намеривался? - продолжал допытываться Райан-старший.
- Купил бы что-нибудь.
- А деньги откуда?
- Накопил. На карманные расходы мама давала.
Рассерженный Райан хотел выпороть, но мальчика защитила жена. Элиз не бранилась. Ласкала сына, прижимала к груди. Слава богу, её единственный ребёнок, был возвращён живым и невредимым. Она его родила в муках, сама чуть не умерла при родах. Джеймс был старше Элиз на двадцать лет. Многое казалось ему в ней странным, необыкновенным. Она при первом же знакомстве сообщила, что у неё русские корни. В чём они заключались, он так не понял. Может, в излишней взбалмошности? Только одно уразумел: у неё любовь к сыну, во стократ превышает любовь к мужу.
Когда Роберт подрос, то запросился в военный колледж. Папа был не против: молодец Робби, семейной традиции следует. Тем паче, на его погонах уже блестела генеральская звезда; он приобрёл вес, влияние и мог обеспечить сыну карьеру. Элиз возражала, ей мнился сын на дипломатической работе. Но вдвоём мужчины обломали её. Стал боевым офицером, бесстрашным, даже отчасти - безрассудным. Джеймс не сомневался, что в предстоящей компании сын, с его-то отвагой, первым бросится на намбийских людоедов. А вот Элиз охватила паника. Сын приехал в краткосрочный отпуск и с предвкушением поведал маме, что он со своими рейнджерами (командовал взводом) включён в группу быстрого реагирования. Элиз запаниковала. "Сделай что-нибудь, - потребовала от мужа. - Спаси нашего мальчика!"
В принципе, Райан был против тотальной бомбёжки, вообще против вооружённых действий против Намбии. Где-то в глубине сознания ворочалась мысль: "А нам, военным, оно надо? Это же мы действуем в угоду толстосумам". Но туда же, к сокровищам туземцев нацелились русские, китайцы. Надо было поспешать...
- Ну, так что же вы, генерал?
Райан, решившись, медленно поднял руку. Разумеется, после тотальной бомбёжки новыми чудо-бомбами кровопролитных боёв не будет. Ретивого сына надо спасать.
- Итак, большинство из нас за то, что подвергнуть Намбию бомбардировке, - бодро, точно такого исхода и ожидал, заключил советник. - Я сегодня же доложу президенту о нашем решении. Хочу дополнить, что оно является коллегиальным. То есть, теперь никто из нас не вправе объявить о своём отдельном мнении, возникавшим в процессе обсуждении. Мы - одна команда.
Возвратившись домой, Райан прежде всего хотел пообщаться с сыном. Но Роберта не застал. Впрочем, это было не удивительно. Спешит парень предаться радостям жизни. Всё-таки понимает, на что идёт.
Зато Элиз тут как тут. Генерал попал под её обстрел.
- Джеймс, что решили с Намбией? - с тревогой спросила она.
- Всё нормально, - ответил он. - Десанта не понадобится. Наши рейнджеры войдут туда туристами.
- Ну, и слава богу, - встрепенулась Элиз. - Я ужасно беспокоюсь за Робби.
Она быстренько собралась и отправилась к своей маме. Тёща жила в пригороде, в своём поместье. Позвонили из охраны.
- Сэр, вас просит о приёме госпожа Монтескью. Говорит, очень важно и срочно.
Он поморщился. Как же, наслышан. Даже на одной из презентаций мадам представили ему. Про неё говорили: "Наша выдающаяся предсказательница Ванда". Ну да, не гадалка с улицы, а жрица судьбы с университетским образованием, внучка какого-то философа. И всё-таки: что за народ пошёл! Верят подобным кликушам, платят им бешеные деньги. А те плодятся, как грибы после дождя. Её положение заставляло принять.
- Ну, впустите. Только предупредите, что я не могу уделить ей больше пяти минут.
Зашла. Красива, чертовка. Глазаста, черноволоса. Приличный костюм, наверняка сшитый по индивидуальному заказу. Ей не предсказаниями заниматься, а ублажать мужчин. Впрочем, одно другому, видимо, не мешает.
- Чем обязан вашим посещением?
- Генерал, я к вам, надеясь, что найду понимание. По меньшей мере, мне известно, что вы не относитесь к птицам, имеющим агрессивные наклонности.
"Ишь ты, как завернула. Она о ястребах, что ли?"
- А ещё мне известно о вероятной эскалации в отношении Намбии.
Ну вот! Он не мог скрыть своего неудовольствия. Уже всем известно. Чёртовы СМИ!.. Хотя, может, при её связях-то, и осведомителей имеет.
- Откуда знаете? - пробурчал и язвительно добавил: - Звёзды подсказали?
Она улыбнулась.
- Вас неверно информировали, генерал. Я не астролог, а футуролог. Я вижу будущее.
- И каким образом вы его видите, позвольте узнать?
- Я подключаюсь к космическому информационному полю. Да будет вам известно, оно включает в себя три измерения: прошлое, настоящее и будущее, а существует всегда и единовременно.
- Вон оно что! - не без иронии воспринял он. - И как вам это удаётся, подключаться-то?
- Просто мне дано. И, скажу я вам, такой дар редко кому перепадает. Однако исторические факты свидетельствуют, что подобное случается. Вспомните хотя бы Нострадамуса.
- Ну, допустим. И что же вы извлекли из этого самого... информационного облака?
- Информационного поля, генерал, - невозмутимо поправила она. - С чем и пришла. Надеюсь, что после беседы со мной вы станете противником эскалации в любой форме. А так как вы имеете вес и значение, то, ваше слово будет услышано.
Он поморщился. Ага, уже высказал своё слово и проголосовал. Поздно явилась, голубушка. Многозначительно глянул на часы. Ваше время, мол, истекает. Она заторопилась:
- Три года назад, у намбийской крестьянки, прямо в хлеву, родился сын, которого назвали Иисусом. Он уже сейчас показывает необыкновенные способности; умеет читать, писать и разговаривает на трёх языках. В будущем, с вероятностью в пятьдесят процентов, этот мальчик может коренным образом изменить мир.
Райан проглотил молча, но на его лице появилась мина, которую расшифровать совсем не трудно: рассказывай мне тут сказки!
Однако она тоже молчала и сверлила его чёрными глазами, требуя ответа.
- И что же несёт с собой этот вундеркинд? - неохотно выдал. - Это будет новый мессия?
- Нет. Он ни религиозным, ни политическим деятелем не станет. Он будет учёным, физиком-теоретиком и предложит способ получать энергию из вакуума, буквально из ниоткуда. Наша страна, да и в целом Земля, окажется независимой не только от нефти, но и даже от Солнца, на которое в долгосрочном периоде рассчитывать нельзя.
- А что с Солнцем-то будет?
- Погаснет.
- Ну, вы наговорите... - не сдержался Райан. - Почему вероятность пятьдесят процентов?
- Потому что мальчик может погибнуть. Прошу отнестись очень серьёзно. Вы, надеюсь, осведомлены, что все мои предыдущие предсказания сбылись?
"Так ещё бы! Должно быть, наняла целый штат аналитиков при её-то доходах. А мне тут про информационное поле. Наговорила с три короба, но логики нет. Будущее нас ждёт только одно. Варианты по пути отпадают. Ну, а что вундеркинд родился в дремучей Намбии, это возможно. Редко, но бывает. И если вакуум хранит в себе энергию, то рано или поздно, кто-нибудь и когда-нибудь, эту тайну познает. Для этого не обязательно в хлеву родиться".
- Извините, - сказал после паузы. - У меня нет полномочий менять планы командования или каким-то образом препятствовать. Вы ошиблись адресом.
На этом аудиенция с ясновидящей закончилась. Впрочем, последнее слово она оставила за собой:
- И всё-таки вы подумайте, генерал. Наедине с собой.
Нагрузила. Если даже не туфта, что он мог сделать? Созвониться с помощником президента или добиться аудиенции с самим президентом? Объявить о рождении очередного гения и о светлых перспективах на будущее, которые несёт с собой? Прошу повременить, пересмотреть, отменить... Смешно будет.
Райан почувствовал себя уставшим, разбитым и даже угнетённым сложившимися обстоятельствами. Он подошёл к бару, там был большой набор напитков. И выбрал водку: так повелось в их семье после рекомендаций дедушки Джима. Хотя, впрочем, особой разницы в спиртном изобилии не замечал. Результат одинаковый: сначала дуреешь, потом болеешь. Но сейчас нестерпимо. Получить разрядку, хотя бы на полчаса.
И, действительно, выпив с полстакана, расслабился, прилёг отдохнуть на диван.
Элиз пришла поздно. Он слышал, как она возится в гостиной. И что-то напевает. Это неплохо! Значит, в хорошем настроении. Проблемы решены.
Потом пение резко оборвалось, и наступила гнетущая, даже какая-то зловещая тишина. И следом Элиз ворвалась в кабинет - бледная, с безумными глазами и с листом бумаги в дрожащих руках.
- Читай! Читай!
Он стал читать:
Мама и папа! Так как любые виды электронной связи в нашем отечестве прослушиваются и просматриваются, обращаюсь к вам старинным способом: пишу на бумаге. Извините, за порчу семейной реликвии - ничего, кроме, не нашёл Места мало, буду краток. Считаю действия нашего правительства грабительскими. Отбываю в Намбию, буду с оружием в руках защищать справедливость. Как же он не знал своего сына!
- Откуда у тебя это?!
- На виду, на столике лежало. Под смартфоном.
И смартфон оставил. Всё бросил!
Генерал перевернул лист плотной, хорошо сохранившейся бумаги. В глаза впились отпечатанные строки, которые он читал и перечитывал давным-давно, после смерти дедушки Джеймса. Когда едва научился читать.
Дорогая миссис Райан. С искренней и глубочайшей радостью пишу вам, что ваш сын рядовой Райан жив и сейчас с полей сражения в Европе возвращается домой. Рапорты из передовой свидетельствуют, что Джеймс исполнял воинский долг с великой храбростью и самоотверженностью даже после известия о потерях, которые понесла ваша семья во время войны за освобождение мира от тирании и насилия...
До конца не дочитал, глаза застлала пелена. Впрочем, помнил: это письмо было подписано генералом в том высоком чине, которого достиг сейчас сам.
- Ну, что же ты молчишь! - истерически выкрикнула Элиз. - Сделай что-нибудь!
- А что я могу сделать? - отозвался не сразу.
- Ты жестокий, безразличный человек. Наш сын погибнет! Спаси сына!
Она повторяла много раз. Он, не вынося её стенаний, пообещал:
- Успокойся, сделаю всё возможное. Когда ты Роберта в последний раз видела?
- Утром... Нет, ближе к обеду, я поздно проснулась. Робби сидел за столиком и просматривал бумаги, фотографии и медали из твоей шкатулки.
Райан включил аналитику. В почти изолированную Намбию не так просто добраться. Прямого рейса нет. Вспомнился первый побег Роберта из дома. Добраться в Намбию не то, что в Австралию, куда есть регулярные рейсы.
Под непрерывные причитания Элиз и истерические оскорбления в безразличии, жестокости соображал, что предпринять. Вернулся в кабинет, сел за телефон спецсвязи и созвонился с генеральным следователем военной прокуратуры Джоном Миллером. С давних пор они поддерживали приятельские отношения. Познакомились, когда ещё учились в университете. Дедушка у Джона, как и дедушка Джеймса, был участником Второй Мировой. Но Джон его живым не застал. Дедушка погиб в Нормандии, выполняя приказ: спасти рядового Райана.
Факты однозначно подсказали, кто есть кто, и чьи имена парни носят. Они подружились. Только впоследствии Джеймса часто тормозило странное чувство, что он Джону чем-то обязан. Ну да, если б не попечительство его деда, капитана Миллера, всё последующее поколение Райанов попросту не существовало бы.
Не так-то легко ощущать себя вечным должником. А случая - не то, чтобы спасти, даже чем-то помочь приятелю - не довелось. И вот теперь, когда их пути разошлись и приятельские отношения остались в прошлом... опять Миллер будет спасать Райана. Ну, или выручать, по меньшей мере.
- Джон, прости за беспокойство... - с самого начала заговорил в извинительном тоне и всё, как есть, без утайки, выложил.
Миллер внимательно выслушал.
- Окей, Джеймс. Я сейчас же отдам распоряжение. Мои парни постараются перехватить беглеца по дороге в Намбию, пока он ещё ничего не натворил. Мы доставим его к тебе, никому ничего не разглашая, а ты уж сам с ним разберись. Прочисти мозги, как следует.
Ну да, старина Миллер врубился. Ведь если по-честному, сыну грозит военный трибунал (если жив останется), а для самого Райана старшего это будет крушением карьеры, скорой отставкой. Скорее всего, в создавшейся ситуации - принудительно-добровольной. Остаток дня и ночь он провёл в томительном ожидании.
Элиз наглоталась транквилизаторов, перестала бушевать и уснула. Райан сидел в кабинете, ждал известий и заснуть не мог ни на минуту. Наступивший день не принёс облегчений. От Миллера - никаких сообщений.
События накатывались танковой лавиной. Президент дал добро на бомбардировку. Всё свершится в ближайшие часы. У нищей Намбии нет средств на противовоздушную оборону.
Райану стало нечем дышать. Он подошёл к окну. Солнце полным диском поднялось над горизонтом. Оно показалось кровавым. Если Робби успеет попасть в Намбию раньше бомбардировки, то, пожалуй, лучшее, что сейчас сделать, - застрелиться. Выслушивать бесконечные истерии жены не под силу.
Звонок. Миллер. Наконец-то!
- Установили, что твой сын рейсом из Гаити добрался до острова, который в трёхстах милях от побережья Намбии. Оттуда до Намбии можно добраться только водным путём. - А если Роберт наймёт или захватит частный самолёт? - тотчас, вслух, прикинул Райан. - Или... может... уже?
- Проследим. Я отдам распоряжение, - уверенно отозвался Миллер. - Всё под контролем.
Утешает. Вряд ли под контролем. Может произойти всё, что угодно. Вполне вероятно, что шустрый Робби уже в Намбии и готов защищать туземцев. А здесь... Элиз в полуоборочном, наркотическом состоянии. Получай, Джеймс, чего сам пожелал. Вспомни, за что проголосовал на совете. Да ещё и голос был решающим. Проклятье!
Ближе к ночи. Невыносимо ждать! Райан ходил из угла в угол, потом сел за стол, и вытащил из ящика пистолет, осмотрел его, щёлкнул предохранителем. Если Робби погибнет, дальнейшая жизнь станет сущим адом.
Утром средства массовой информацией взорвались горячими новостями, что в Намбии переворот. Сообщали, что демократические силы свергли диктатора Лукомбо. Райан незамедлительно вышел на связь с Фултоном. Директор внешней разведки, как никогда, был оживлён и разговорчив:
- А, это ты, Джеймс? Налей себе, чего ты там пьёшь. Во власти в Намбии теперь наши люди! Во главе Самос... как его, до сих пор правильно не могу выговорить эту варварскую фамилию. Труфальдино, что ли? Да ты его должен знать. Он к нам полгода назад приезжал на консультацию. Конечно, деньжат подкинули. Но какой прыткий, а! - Самуэль забулькал в смехе. - Редкостный подонок, я тебе скажу, но человек наш.
- Бомбардировка отменена? - Райан спросил о самом главном.
- Естественно! Так что не переживай. Я видел, с какой кислой миной ты голосовал "за". А то, что случилось - лучший для нас вариант. Минимум жертв. Но без стрельбы всё-таки не обошлось. Лукомбо убит на ступеньках дворца. Кстати, среди его защитников оказались русские рейнджеры и пара наших соотечественников...
- Что с ними?!
- Полной информации пока не имею.
Райан не выдержал неизвестности и, не дождавшись сообщений от Джона Миллера, сам позвонил.
- Всё нормально, - успокоил тот. - Мне только что передали. Задержали твоего бэби при посадке на шхуну контрабандистов. При задержке оказал сопротивление... к счастью, невооружённое. Так, немного помахал кулаками. Домой вернём с разбитым носом и синяками.
В кабинет вошла Элиз. Молитвенно сложила руки на груди.
- Ну что... с нашим мальчиком?
- Жив наш Робби. Скоро будет дома.
Райан был краток и не стал загадывать, что за тем последует, даже и предполагать не посмел. Ибо никоим образом не был подключен к информационному полю.
Позднее, дожидаясь прибытия живого и слегка травмированного сына, он узнал, что при перестрелке с верными сторонниками Лукомбо была ранена хозяйка хижины, где беглецы пытались скрыться от преследования. А ещё случайно подстрелили её малолетнего сына Иисуса. Он умер на руках у матери. Жаль, конечно, но, в общем-то, отделались малой кровью.