|
|
||
Слабая машина. | ||
|
Сорок третий год Андриан Буранов - интеллигент, любитель Баха и Бетховена - встретил в одиночестве в неуютной квартирке. Прежняя - шикарная, полнометражная - осталась за женой. С ней же и дочь - милое создание. И хотя он поддерживал с ними отношения, исправно платил алименты, да и сверх того одаривал, они всё более отдалялись. Бывшая супруга вообще не хотела знаться, а дочь заезжала редко, о себе рассказывала мало. Вечером, поужинав осточертевшей яичницей, Буранов смотрел телик и тихо негодовал. На общественном канале рассказывали об анонимном опросе выпускниц престижной гимназии. Им задали вопрос: кем они хотят стать, торговать пирожками или телом? Семьдесят пять процентов опрошенных выбрали последнее. Одна из девушек лицом и фигурой походила на дочь. Тотчас припомнилось, как сосед, Якушкин, вообще-то человек скрытный, сказал: - Ну и билять она у тебя! - По-видимому, он тоже был интеллигентом и поэтому, не желая опускаться до бульварной лексики, намеренно исказил ключевое слово. Правда, настораживал низкий лоб, приросшие мочки ушей и бесцеремонное обращение на ты. Буранов с мнением соседа не мог и не хотел согласиться. Но реплика Якушкина подстёгивала к размышлениям. Вот зачем зачатие детей сопровождается сексуальным удовольствием? Кабы оно отсутствовало, то жизнь сделалась бы намного чище, разумнее. Боже, сколько с этим самым удовольствием связано всяких непотребностей, извращений, а то и уголовных преступлений! Якушкин тоже был одинокий, и, случалось, по вечерам заходил в гости. О своей работе никогда не рассказывал, а на прямой вопрос, чем занимается, коротко ответил: "Химик я". Он пил только коньяк, да и то умеренно. Именно ему Буранов, томясь от одиночества, высказал свои мысли о негативном влиянии так называемого либидо. - Но это же эволюционный инструмент, - объяснил Якушкин. - Стимуляция к размножению. Без сексуального влечения жизнь на Земле остановилась на какой-нибудь сколопендре, и мы тут не сидели бы и не пили коньяк. - Понимаю, - кивал Бурунов. - Но процесс эволюции, в своей естественно природной части, уже завершён, и его задачи для нас с тобой, вообще для человечества, подхватила вторая природа, то есть культура. Не так ли? - Это к чему ты клонишь? - К тому, что люди вполне сознательно определили, что смысл жизни - в её продолжении через детей. Об этом и Шекспир в сонете N11 высказался. - Ну-ка, что там? - довольно-таки угрюмо полюбопытствовал Якушкин. Видимо, смысл существования по Шекспиру он не использовал, хотя уже был далеко не юношей. Буранов вышел из-за стола и с чувством продекламировал:
Ничто не вечно под луной. Но жизнь
- Да и ведь библейское "возлюби ближнего" совсем мимо плотских утех! - Хм, - задумался Якушкин. Это вдохновило Буранова на футурологические прогнозы. - Стало быть, сексуальные приманки со временем притупятся, а то и вовсе пропадут, как когда-то за ненадобностью у человека отвалился хвост. И освобожденное от низменных страстей человечество воспарит к вершинам духовного блаженства! Сосед не стал возражать, а Буранов ещё долго не мог успокоиться. Он жил в настоящем, в котором секс плодил пороки, а пороки множились благодаря сексу. Увы, основной инстинкт, наглядно иллюстрированный голливудской кинодивой Шерон Стоун, ударял в голову и ему, подавляя разумные мысли. Ещё и коллеги жару поддавали. На перекурах - сплошь о бабах. А некто Саша Финский, веселый и респектабельный, вообще любой разговор переводил на сексуальные темы. Он был хороший психолог - этот красавец с этнографической фамилией. Распознал, чем озабочен сослуживец, и дружелюбно подбодрил: - Что, мучаешься, Андрияша? Ходишь, извиняюсь, будто в штаны наклал. А между тем всё просто. В конечном счёте мировоззрение отдельно взятой личности находится в прямой зависимости от физического состояния. Даже прямее скажу: философия диктуется физиологией. Летом Финский летал в Таиланд и с удовольствием рассказывал о своих впечатлениях: - Какие там женщины, какие услуги! И всё доступно. Если во время массажа скажешь массажистке "блюм-блюм", то можно её и того. - Чего того? - не понял Буранов. - Трахнуть с вариациями, - разъяснил Саша. - Правда, цена сеанса тогда дороже. Чтобы не забыть, Буранов занёс в записную книжку: "Таиланд. Массаж. Блюм-блюм и можно того". Не справившись с живучестью основного инстинкта, он стал откладывать деньги на поездку в обетованную страну. Вскоре и отпуск подоспел. В тот день, когда собирался отправиться в туристическое агентство, навестила дочь. Он принимал душ. У неё был свой ключ, она прошла и заглянула в ванную. Буранов смутился и стал боком, прикрывшись мочалкой. - Папа, а ты ещё ничего, - сказала она. - Прикрой дверь. Ты зачем? - Мне позарез деньги нужны. - Подожди, Маринка. Пройди в комнату. Войдя в халате, он увидел, что дочь сидит за столом, читает записную книжку и давится от смеха. - Ну, ты даешь! Значит, в Таиланд собрался? - повернулась к нему и заговорщически прищурилась. - Слушай, а зачем тебе Таиланд? Я тебе не сходя с места дам. А денежки, которые ты приготовил на поездку, мне подкинь. Лады? - Дочь, ты что говоришь! - его лицо исказилось. - Это инцест! Мне больно слышать! - Какой там инцест! - выпалила Маринка. - Тебе мама разве ничего не говорила? Она ж имела связь с морским офицером, когда ты ездил на педагогическую конференцию. Вот он и есть мой отец. В семейном альбоме даже его фото имеется. - А что же ты меня до сих пор называешь папой? - пролепетал Буранов. - По привычке детских лет, - разъяснила она. - Ну, так что? Блюм-блюм? Не откладывая в долгий ящик, расстегнула блузку и обнажила грудь. Он побледнел, дыхание стеснилось, и непереносимая боль атаковала грудину. Он закатил глаза и пошатнулся. - Папочка, родненький! - вскричала Маринка и бросилась к нему. Прибывшая по её вызову скорая зафиксировала инфаркт миокарда; позже, при обследовании, обнаружили и извержение семени. Так, из-за неразрешимых сексуальных проблем Андриан Буранов, муниципальный служащий отдела культуры, вместо отпуска в Таиланд попал в больницу. И хотя первая, кто навестил после реанимации, была дочь, беднягу неотступно терзали мысли: нет, всё-таки с сексом и с его производными надо что-то делать. Выздоравливающему соседу по палате принесли телик. Он по МУЗ ТВ смотрел, как поют и пляшут голые задницы. А насмотревшись, закрывался с головой одеялом и делал какие-то движения, сопровождаемые тяжелым дыханием. По-видимому, занимался рукоблудием. Буранов лишь косил взгляд на экран. А мысли не отступали. Когда мы освободимся, когда придут желанные эволюционные перемены, основанные на второй природе? Не окажутся ли слишком поздними? Нет, надо какими-то экстраординарными мерами спасать человечество. В палату неожиданно вошел сосед Якушкин. - От коллег узнал, что ты здесь, - пояснил он. - Я в соседнем корпусе тружусь. Зашёл проведать. - Спасибо. Вы никогда не рассказывали о своей работе, - заметил Буранов. - Не афишируем, - ответил Якушкин, помолчал и добавил: - Выращиваем плоды in vitro, то есть в пробирке. ЭКО, экстракорпоральное оплодотворение. - А, наслышан. - У нас частная практика. Вырезаем дефектные гены. - Это какие же - дефектные? - Прогерия, склонность к алкоголизму, да много всяких. Кстати, за либидо отвечает ген Cyp19a1. - Так его тоже можно вырезать? - заинтересовался Буранов. - Хотя бы для эксперимента? - Ну, а почему бы нет, - зачем-то оглянувшись на двери, ответил сосед. Буранов промолчал, не стал больше расспрашивать. Остерёгся; кто знает, что за фрукт этот Якушкин, вляпаешься с ним в какую-нибудь историю, начнут таскать. А лечащий врач предупредил: не волноваться.
|