- Ага. Птица такая, с ногами, - зло сказал Рэм. - Бегает туда-сюда. Как курица без головы.
Ромка оглянулся. Они сидели у обочины, густая тень от дерева над головами давала иллюзию прохлады. Он ждал, когда Рэм напьётся, и отдаст чашку с водой. Их воины расположились на травке, в десяти шагах. Солнце пекло невыносимо, но здесь, под деревьями, было не так жарко, как в низине. От самого города в небе не появилось ни облачка, и они едва не испеклись на дороге, пока долина не сменилась лесистыми холмами.
- Ничего я не изображаю.
- Мне можешь не врать. Я - это ты, забыл?
- Тебя не существует. Ты - мой бред, а я лежу на койке в больнице.
- Хочешь, в глаз дам?
- Отстань.
- Тогда что же ты на площади распинался, от трона отказывался? Раз это бред, чего стесняться?
Роман не ответил.
- А я тебе скажу, почему. Ты уже давно всё понял, только боишься это признать.
- Что я понял?
- То. Этот мир настоящий, и мы влипли в него, как две глупые, жирные мухи. Вот только пока не ясно, что в этой луже больше - дерьма или варенья.
- Этого не может быть, - Ромка зажмурился. Глаза, обожжённые слишком ярким солнцем, слезились и чесались, будто туда насыпали песка. - Это ненаучно.
- Ну да. Не может быть, потому что не может быть никогда, - язвительно ответил Рэм. Он подвинулся и оказался с Ромкой лицом к лицу. Его глаза, такие знакомые, Ромкины глаза, тоже покраснели, нос обгорел и шелушился от солнца.
- Послушай, если что-то выглядит, как колбаса, пахнет, как колбаса, и на вкус, как колбаса, значит это она и есть. Если тебя ударят, пойдёт кровь. Меня уже били, я знаю.
- Меня тоже, - Ромка машинально потёр свежий шрам в паху.
- Покажи! - потребовал Рэм.
- Убери руки, придурок.
- От придурка слышу. Покажи, что там у тебя.
- Ты не в моём вкусе, - Ромка оттолкнул Рэма, бесцеремонно задравшего ему рубаху. - Иди, приставай к Мухобою, он малолетка, как ты любишь.
Рэм отодвинулся и оглядел его с головы до ног:
- Шрам, прямой, узкий, длиной в пол-ладони. Угадал?
Роман кивнул. В желудке опять зашевелился тошный, шершавый ком, что не давал ему покоя с самого утра.
- Что это было? - негромко спросил Рэм.
- Мечом ударили. Я думал, умру.
- Я тоже, - сухо отозвался двойник. - Только я вдобавок не знал, отчего.
- Вот видишь. Это невозможно. Этот мир - не настоящий.
Рэм подёргал меч в ножнах. Меч ему дал Ястреб, когда они прощались на ступенях храма. Советник снял с себя пояс с ножнами и застегнул его на талии Рэма. "Возьми его, - тихо сказал Ястреб. - Тебе ещё пригодится". "А тебе?" - спросил парень, ощупывая добротную кожу пояса и шершавую, увесистую рукоять. "Я убил этим мечом женщину. И едва не убил тебя, - ответил советник. - Он мне больше не нужен".
Они тогда вышли из подземелья под храмом, где освободили Фиалку из её пожизненного заточения. "Прежде чем уйти, - объявил народу на площади Роман. - Мы воздадим честь нашей матери. Она достаточно послужила богине в темноте. Пора ей увидеть солнце". А старик с белой бородой ехидно спросил: "Разве она не дала обет безбрачия?"
Роман ответил, сжав в руке свой странный трезубец, и глядя на старца в упор, отчего тот смутился и отступил на шаг: "Разве в брак не вступают в ранней юности, когда девушка молода и желанна мужчине? Или кто-то из вас предпочтёт старуху?"
Мужчины на площади зашумели, захмыкали в бороды.
"Тогда почему женщина должна хранить себя до седых волос?" - продолжил Ромка, и никто на этот раз ему не возразил.
Потом, когда они спустились в темницу, и плачущая от радости Фиалка бросилась на грудь растерявшемуся Ястребу, Роман тихо сказал Рэму: "А она вовсе не старая". Рэм только фыркнул в ответ, глядя, как советник обнимает женщину: "С безбрачием ты точно погорячился, царский сынок". А Ромка пнул его в лодыжку.
"Я не знал про Амулия, - говорил меж тем Ястреб, гладя Фиалку по волосам. - Если бы я не уехал тогда..." "Глупый, - нежно проговорила женщина, - Если бы ты не уехал, то убил бы его. Я тебя знаю". "Амулетий сказал, что ты родила от него. Что мальчики - его кровь". Фиалка покраснела: "Я не сказала ему, кто был у меня первым, хотя он и старался это выпытать. Дети не от него". "Да, я знаю, от бога, который явился к тебе ночью..." - проговорил Ястреб, и женщина шлёпнула его по губам: "Дурачок!"
Тогда Рэм отвернулся от парочки и дёрнул Ромку за руку: "Пошли. Хватит глазеть". И они вышли на ступени храма, где Роман объявил во всеуслышание: "Горожане! Ночью, когда мы бодрствовали у тела царя Амулетия, нам с братом было видение. Бог, наш отец, явился к нам, и велел уйти из города, дабы посетить его святилище и принести там богатые жертвы. Мы уходим и забираем с собой всех, кто хочет пойти с нами. Такова воля бога, и мы не можем его ослушаться. Наш дед Звездогляд будет хорошим царём для вас, а почтенный Ястреб поможет ему мудрым советом. Прощайте!"
Они вышли через городские ворота, и множество рабов ушло вместе с ними, бросив своих хозяев.
- Когда ты догадался? - Роман смотрел, как его солдаты передают друг другу бурдюк с водой. Назначенные им командиры сидели поодаль от остальных, воткнув в мягкую землю знаки своего отличия. Перевязанные ленточками метёлки торчали из травы диковинными цветами.
- Когда ты дал мне имя. Ну, не сразу, а после того, как старикашка в пещере налил нам отравленного вина. Лежу кверху пупом, таращусь в потолок, руки-ноги уже онемели, а в голове мысль, как шило: "Ёлки, да это ж Ромул с Рэмом собственной персоной! Лежат в занюханной пещере, на полу, и никто даже не догадывается, блин..." А ты когда?
- Не знаю. Наверное, когда нам про близнецов рассказывали. Только я не поверил. Подумал - бред на тему древнего Рима. Я и сейчас не верю до конца.
- А может, мы умерли? И это загробный мир?
- Не мы, а я, - сухо поправил Ромка. - Ты моё раздвоённое сознание. Альтер эго.
- Это ещё неизвестно, кто из нас Альтер эго. А всё-таки?
- Это бред.
- Хватит, затрастил - бред, бред! - зло сказал Рэм. - Если на нас сейчас выскочит дикий вепрь, я залезу на дерево, а не буду ухмыляться, как дурак: это глюки! Ты скажи лучше, что нам делать.
- Говорят, если не знаешь, как поступить, делай как должно, и будь, что будет, - нехотя ответил Ромка. Он вытянул ноги и привалился спиной к древесному стволу. Кудрявая травка приятно холодила натёртые сандалиями ноги и отбитый о спину лошади зад.
- Значит, будем Рим строить? - ехидно спросил Рэм. - Империю городить, и всё такое?
- Не знаю, как насчёт империи, а туалеты я бы тут построил. Замучился с лопухом по кустам бегать.
- А я бы себе бассейн отгрохал, как у Амулетия. Ты видел, какой у него бассейн во дворце? С нимфами.
- У тебя одни нимфы на уме. Если бы ты тогда за Козочкой к озеру не побежал, ничего бы не было.
- Всё зло от них, - Рэм ухмыльнулся. - Где ты свою козу оставил?
- Она не коза. Я ей велел остаться во дворце. Там служанки нужны. Мне старший евнух пообещал...
- Это хорошо, что ты её с евнухом оставил. А то, гляди, приплод будет. От помрачённого сознания.
- А я думаю, что будет, если мы ничего не сделаем. Не будем строить город Рим, не создадим империю, не взойдём на трон. Вообще ничего. Что-то изменится?
- Пока не сделаешь, не узнаешь.
- Но тогда нам придётся... - Ромка потёр лоб, вспоминая учебник истории, - придётся воевать. Много воевать.
- Ага. Брать в плен красивых женщин, грабить богатых купцов, и устанавливать у них демократию.
- Не ёрничай. Это не смешно.
- Парочку красоток я бы в плен взял.
- А их мужей в расход бы пустил? - рявкнул Роман. - Это убийство!
- Кто бы говорил.
- Я никого не...
- Совсем никого? - Рэм улыбался, но Ромке почему-то стало не по себе. - Ни одного человечка?
- Тот пират сам нарвался. Его лошадь копытом убила.
- Хватит прятать голову в песок, я сказал! - выкрикнул Рэм. Их солдаты беспокойно зашевелились и стали оглядываться. - Ты должен убить меня! Ромул убил Рэма, и построил Рим на его могиле. Вот она, твоя будущая империя!