Аннотация: Это единственное объяснение для обоих персонажей, которое мне приходит в голову. У одного оно объясняет донельзя нелепую смерть, а у другого объясняет столь многое, что перечислить это было бы непросто.
Он стоял на вершине башни и с улыбкой наблюдал за рабами, ползающими под его ногами. Не важно, что сами рабы считали иначе, их мнение не волновало старца уже очень давно, с тех самых пор как он отринул свет ради могущества. Да, первое его возвышение закончилось позорной смертью с ножом в спине, но... Майар никогда не умирают до конца.
Из того, первого раза, он понял несколько важных вещей: могущество само по себе не способно сохранить власть, лишь доброе и грозное имя является надежным щитом. Он понял этот закон слишком поздно, на руинах Изенгарда его имя было испачкано так, что не отмыть и за тысячу лет. И тогда Великий Волшебник, могущественный светлый маг, величайший из Круга Мудрых, ученик самого Ауле, владыка умов, Саруман Многоцветный, решил уйти туда, где его никто не знает.
Чародей, способный убедить даже орка в том, что тот маленькая эльфийская девочка, захватил эту жалкую деревеньку, Шир, и правил ей настолько жалко и бездарно, что даже верный Грима кривил губы от омерзения. Сколько раз он тогда пресекал попытки покушения? Еще было не время для смерти: Гендальв должен был увидеть все своими глазами.
Гендальв не пришел. Однако ждать дольше было утомительно, и майа решил удовольствоваться его шавками, хоббитами из этого "братства". Наконец Грима вонзил нож в его спину, наконец он избавился от немощной старческой плоти... Наконец сработало его самое необычное заклинание.
Майар не умирают до конца. Они отправляются в Валинор, на суд великих валар. Иначе же они могут отправиться к самому Эру в его чертоги, что не слишком отличается от забвения. Но даже среди майар бывают гении и Саруман точно был одним из них. Его шедевр, его лебединая песня, его заклинание использующее собственную смерть было настолько великолепным, что на секунду в нем проснулся тот молодой ученик Ауле-кузнеца, просто наслаждавшийся хорошей и красивой работой, которым он был когда-то. Впрочем, гордыня, алчность, безумие и презрение немедленно отвоевали свои позиции.
Заклинание должно было отправить его черную душу... куда-то. Он не знал, будет ли это тропа во времени или пространстве, между мирами яви или во вселенные грез. Было лишь одно условие: ему не должно быть равных там, куда он отправлялся. Ни майар, ни валар, ни Моргот Бауглир, ни сам Эру Илуватар не мог быть там, куда отправляло его заклинание. Он должен быть могущественнейшим из всех, и если ему нужно было покинуть мироздание, что же, так тому и быть.
Безумный разум сыграл с судьбой в наперстки. Его могло выкинуть в небытие, отправить задолго до сотворения мира или спустя вечность после его смерти. Он мог воплотиться как безмолвный камень под небом мертвого мира. Это было заклинание, которое не должно произносить всякому, кто не желает вечного одиночества и забвения.
Безумие выиграло у судьбы.
Он возродился в теле обычного человека, мальчишки, совсем младенца. И когда он взглянул своими сияющими голубыми глазами из своей колыбели на небо, то не увидел ничего. Лишь облака и звезды. Ни одного бога. Ни одного судьи.
Он усвоил уроки прошлого. Если хочешь быть властителем, пусть свои рабы считают себя свободным. Если хочешь чтобы тебя молили править железной рукой, пусть рабы дрожат от страха при звуках имени твоего врага. Если не хочешь чтобы тебя уничтожили, то враг никогда не должен стать по-настоящему силен. Если не желаешь всюду делать все сам, научи баранов добровольно вставать под твой нож, и объяви это величайшей честью.
Мантия, расцвеченная во все цвета радуги, странные речи, которым все внимают раскрыв рот... Рабы думают что Саруман Многоцветный впал в маразм, и таково его старческое слабоумие. Откуда им знать про силы и привилегии Истари? Впрочем, им неведомо ни про Истари, ни про майар, ни даже про настоящее имя их владыки. Уже сто тридцать лет его называют Альбус Дамблдор. Впрочем, и это имя, и это тело, оба они изрядно поизносились и уже не могут достойно служить своему хозяину.
Стоя на верхушке башни, седой старик с легкой улыбкой обратился к человеку в черном напротив него.
-Северус, пожалуйста.
-Авада Кедавра, - произнес тот в ответ. Из тонкой палочки в его руке вылетел зеленый луч, и поразил старца. Тот, нелепо качнувшись, упал с Астрономической башни замка Хогвартс. Альбус Дамблдор умер, ведь заклятие смерти убивает наверняка. А если не убивает оно, то падение с такой высоты точно должно упокоить слабого старика, верно?