Аннотация: Если хочешь поймать, поставь хорошую ловушку...
Глава 2
На следующий день
23-го июня
Офис Управления Федеральной службы безопасности
Старший лейтенант Астафьев сидел через стол от начальника, уперев напряженный взгляд в шефа. В его расслабленной позе таилась усталость и готовность покинуть жесткий стул в любую секунду.
- Да, странно получается. Не ожидал, - сказал Минский Вальдемар Антонович, постукивая указательным пальцем по носу. Он был настолько погружен в свои мысли, что не замечал что делает.
- Николаенков ошибся, - сказал Астафьев. - Если бы Осипова была той самой, то давно прокололась, а я бы почувствовал. Такая сила, как наркотик, отказаться от неё невозможно.
- Николаенков? Нет-нет, он, может и ошибается. Только не в том, что касается чужой силы.
Сделав противоположные выводы, Астафьев опустил голову и резкими приводящими в чувство движениями потер виски.
- Ты иди, Игорь, поспи, устал, наверное?
Астафьев встал с кресла и, прихрамывая, направился к выходу.
- Все же интересная девочка, все более и более интересная, - сказал Вальдемар Антонович.
Астафьев улыбнулся. "Да уж, забавная", - подумал он
- Нет, Игорь, пора действовать! - Минский поднялся с кресла, - Сейчас тот момент, когда мы имеем все шансы заполучить её в союзники добровольно.
Старший лейтенант чертыхнулся про себя, отпустил дверную ручку и посмотрел на шефа. Тот стоял у окна и вкручивал кулаки в подоконник.
- Мы узнали первыми, и я не позволю, чтобы УВД или Грушники отобрали её у нас, - Минский стукнул по раме так, что задрожали стекла.
Астафьев прислонился к стене и скрестил руки на груди. От двадцати шести часов на ногах у него слезились глаза, а голову будто сдавливали металлической удавкой - реагировать на гневные всплески шефа сил не осталось.
Минский прошелся вдоль стола.
- Так, я буду думать, а ты иди. Завтра утром жду к восьми, - он плюхнулся в кожаное кресло, которое просело под его весом, - она будет работать с нами, будет! Её нужно убедить, она должна довериться... Только так можно организовать...
Астафьев вышел и прикрыл за собой дверь. Минский продолжал размышлять вслух, забыв о том, что пока не один. Как случалось с ним в последнее время все чаще. Он настолько загорелся идеей организации нового спецотдела, что мог, засидевшись, уснуть в рабочем кабинете. За время поиска "рабочих экстрасенсов", Минский похудел, осунулся в лице, в глазах появился нездоровый лихорадочный блеск. Из-за его мальчишества более важные дела пришлось отодвинуть в сторону. Пришлось в спешном порядке завершать "Юкс", над которым Астафьев работал семь месяцев, что подвергло операцию провалу и чуть не стоило ему жизни. И ради чего?
Когда начальник оперативного отдела ушел, Минский действительно настолько погрузился в себя, что не заметил его ухода. Он был близок к отчаянию. Все планы по созданию действующего отдела сверхлюдей летели коту под хвост. Когда Николаенков, ясновидящий высокого уровня, нашел в провинциальном городке паранормала и объявил, что ей подвластны силы, превосходящие его собственные, то начальник УФСБ решил, что вот он его шанс. Они нашли девушку и взяли её под наблюдение. Оставалось уличить её в применении силы и тогда ей придется работать на Управление хочет она того или нет.
Минский успел выступить с речью в Москве перед Главным Управлением и перед начальниками областных Управлений. Ему дали разрешение на создание нового отдела, выделили финансирование. Но и результат им нужен был уже сегодня. Когда страну трясет от террористических атак, такой рычаг противодействия как люди со сверхспособностями это новое слово в борьбе с экстремизмом и реальный способ сделать карьеру.
Если раньше, каких-то пять лет назад, паранормалы развлекали страну в телешоу, то сейчас экстрасенсы и маги призывались на службу государству. И пускай для многих граждан страны экстрасенсы и маги делились на шарлатанов и на спасителей, самых сильных использовали в борьбе с преступниками.
Проблема нарисовалась, когда Осипова вместо того, чтобы ответить на провокации оперативников Управления, повела себя как обычная девятнадцатилетняя девица. И даже когда нависла реальная угроза ареста, когда её хорошенько напугали, она никак себя не проявила.
Правильно Астафьев сказал, что такая сила, как наркотик. Отказаться от неё невозможно. Сила не может исчезнуть. Её нельзя подарить или отобрать. Значит, на Осипову нужно надавить так, чтобы она не смогла остаться безучастной. Она должна проявить свой дар и он, Минский Вальдемар Антонович, ей поможет.
Сегодня же ночью он примет участие в ритуале. Николаенков договориться. Ведь именно Николаенков вышел на двух колдунов, занимающихся проведением незаконных ритуалов. Жаль, что сам Николаенков работает на Главное Управление. С ним было бы проще иметь дело.
На часах было половина восьмого. Минский набрал секретаря и отдал распоряжение отменить на завтра все встречи.
Рисковать собой Минскому, разумеется, не хотелось. Но другого варианта решить проблему у него не было. К тому же, если что его подстрахуют колдуны.
Минский позвонил жене, сыну и сев в машину, поехал по названному Николаенковым адресу.
Начинало темнеть. Начальнику Управления вспомнились страшилки про колдунов и почему-то экранизация "Вий" Н.В. Гоголя. Усилием воли он прогнал трусливые мыслишки и сосредоточился на предстоящем ритуале.
За ним следовала машина с тремя оперативниками, которые будут присматривать за колдунами. Подстраховка никогда не помешает.
Дом для проведения ритуала оказался на другом конце города в цыганском районе. Но в отличие от дорогих коттеджей, которые были выстроены по большей части на честно украденные у граждан деньги, дом колдунов больше напоминал деревенскую халупу.
Минский вышел из машины и вдохнул полной грудью. Воздух был свеж и вкусен, как бывает лишь после грозы.
Стемнело, но вместо звезд тяжелые грязно-серые тучи. Где-то за этими тучами - луна, полная, красивая и величественная. Луна, которая станет союзницей и помощницей в одном важном, почти интимном деле.
Колдуны сидели на лавке и курили. Минский подошел к ним ближе и сказал:
- Мне нужна группа сильных колдунов.
- Всё как договаривались, - сказал мрачный, заросший волосами и щетиной, цыган. - Обряд уже готов.
- Девушка, - напомнил Минский, указывая на фотографию.
- Девушка, если ты не напридумывал, будет в курсе. - Цыган оскалился ухмылкой, - Шаманы позаботятся.
Один из оперативников, Николай Лешко, самый бойкий и несдержанный, предупредил, что будет начеку.
- Если на шефе будет синяк или какая царапина, я лично отправлю вас всех в тюрьму, - добавил Лешко для ясности.
Цыган сплюнул ему под ноги.
- Ритуал опасный. Никто Ничего Не обещал, - ответил цыган и перевел тяжелый давящий взгляд на Минского.
- Знаю. Ждите меня здесь, - ответил Минский. - За последствия я отвечаю сам.
Минский с колдунами, открыв скрипучую дверь, вошли в темное дурно пахнущее нутро дома.
Двое крепких ребят проводили начальника УФСБ в глухую темную комнатку и заперли дверь. Оперативники остались на улице.
- Ложись на пол, в круг, - сказал седой сухопарый старик неожиданно сильным, низким голосом.
- Вуду? - Минский лег. У его головы второй шаман воткнул свечи.
- Вуду, херуду...
- Что за обряд?
- Как заказывал...
В полах широкой хламиды старика блеснул нож.
- Возьми крови.
Второй шаман быстрым плавным движением опустился на колени, ткнул острием в руку - так, что в желоб лезвия потекла красная струйка, и вышел из круга.
Минского затошнило, потянуло все внутренности к горлу... "Давление. Как не вовремя", - подумал он. Тошнота усилилась. Хотя больше это состояние походило на сотрясение мозга - такое мерзкое ощущение слабости и ускользающей реальности. Толчок. Вроде бы стало легче. Недомогание отпустило, появилась легкость. Еще толчок. Макушка Минского затрещала, словно плотина, под напором селевого потока - коротко и жалобно. По логике все неприятное должно было закончиться, и стать легче. Только это логика детская, а потому наивная. Он, старый, матерый волчара, вновь почувствовал себя десятилетним мальчиком. Именно этого мальчика снова обманули, растоптали надежду на добро, веру во взрослых и забрали самое ценное, самое дорогое - душу.
Он кричал, только его никто не слушал, звал, просил. Он падал вниз, в огромную черную яму, в сети, из которых ему уже не выбраться. Жизнь его осталась там, где-то наверху. Вернее, он сам её оставил. Только "Зачем?!" вспомнить не мог.
***
В то же время...
Осипова Дарья
В стекло бился летний дождь, стекая вниз, размывая огни ночного города.
Троллейбус был практически пуст, не считая двух бабулек, смешливых школьниц и парня в наушниках. Когда они от меня, наконец, отстанут?! Парень делал вид, что поглощен музыкой, хотя сам следил за мной через отражение в стекле. Высоченный, худой и кривой, как знак вопроса. На редкость назойливый бестактный тип, больше других действующий мне на нервы.
За игрой в пляжно-водный волейбол день сменился вечером, а вечер перешел в сумерки. Не смотря на темноту, все продолжали упорствовать в том, что еще ничего, мяч то видно! Впрочем, как обычно. Когда плотная темнота ударила в глаза, только тогда свернулись и разъехались.
Троллейбус завернул на Кирова и потащился к светофору. Водитель особо не спешил, потому как желтый помигал и передал эстафету красному. Мне предстояло еще бултыхаться около двадцати минут. Я закрыла глаза.
Руки болели от кисти до локтя, местами уже проступили синяки, и так всегда. Я лично предпочитаю пионербол. Ловишь мяч и кидаешь - чем плохо? Так нет же, мне со снисхождением в голосе доказывают, что в пионербол только малявки играют, простецкая и скучная игра - бла-бла-бла. Зато руки без синяков!
Мои глаза были закрыты. Я находилась на тонкой границе между сном и бодрствованием. Вернее сказать, я так думала, потому что когда резкий прилив жары заставил распахнуть глаза, передо мной полыхал огромный костер, а цивилизованная обстановка троллейбуса сменилась пещерой.
Я отскочила назад, слишком костер был страшен. Языки пламени облизывали бугристый каменный потолок. Стены терялись в завесе темноты, которая казалась только гуще на фоне трескучего огня.
Мне хотелось уйти, но чей-то настойчивый зов, благодаря которому я здесь, удерживал. Ловушка? Я прислушалась к себе. Зов шел через посредника души, заточенной в клетке. Что само по себе неслыханно. Ведь заточенная душа отрезана от физического мира полностью.
Посредник, или даже посредники, разожгли для меня огонь, притянули. До этого колдуны обходили меня стороной, им нечего было с меня взять... Неужели им нужна моя помощь?
Я обошла жар стороной. Пока сила огня велика хозяева не сунутся.
Первые клетки были пусты. Хотелось поверить и уйти. Клетки были расположены по кругу - так будто круг один. На самом деле это было не так. Если следовать вдоль клеток, легко в этом убедишься.
Почему тогда клетки пусты, и зачем их так много? Потому, что здесь долго не задерживаются. И для того, чтобы душа никогда не смогла выбраться. Ведь душа будет искать выход, перебираясь из клетки в клетку. А выхода нет.
Я шла вдоль клеток, ступая осторожно, ожидая, что из темноты может вырваться монстр и прыгнуть на меня. Детские страхи живучи.
Клетки менялись, огонь за спиной только оставался прежним, ни больше, ни меньше. Я двигалась по кругу, уходя в глубину по лестнице, без ступенек, с ровным каменным полом. После шестого или седьмого круга начала кружиться голова.
Клетки сливались в сплошной бесконечный поток. Шаг в сторону и упадешь. Хорошо, если в огонь.
Оставалось все меньше времени. Нужно было выбираться.
- Спаси... - раздался шепот в моей голове.
В одной из клеток кто-то был - ощущалась наполненность пространства.
- Кто ты?
- Спаси! Помоги мне!
Огонь приплюснуло к земле, как от сильного порыва ветра. Я упала на колени и закричала, выплеснув в крике весь страх и отчаяние.
Из темноты выступали существа с оплавленной кожей, яркими глазами, когтями на костлявых руках и крыльями за спиной. Чем ближе они подходили, тем огонь становился меньше.
Охотники за душами, Безымянные, к ним попадают безнадежные души, из тех что пошли против Закона. Они ждут, когда желание жить в жертве достигает своего предела, и выпивают их душу.
Огонь ужался. Еще немного и путь назад будет отрезан. Я подпрыгнула, оттолкнулась ступнями от клетки, и прежде чем один из них успел взмахнуть крыльями, нырнула в пекло.
- Забери... - донеслось до меня через полыхание костра и шум в ушах.
Я летела через огонь, который перестал обжигать, разве что только глаза. Ослепительное, желтое пламя, которое окружало меня, исчезло. Я оказалась в маленькой грязной комнате-конуре. На полу лежал крупный пожилой мужчина, окруженный потухшими свечами. Казалось, я ворвалась в тот момент, когда свечи потухли, потому что из их верхушек струилось серое пламя дыма.
Рядом с телом сидели шаманы. В медвежьих шкурах, амулетах. Один был совсем молодой, лет двадцати. Второй был стар, и возраст его мог колебаться от семидесяти до ста. Человек на полу был бледен, почти покойник. Именно его душа попала в плен к Безымянным - именно он просил помочь.
Я оторвала лоб от троллейбусного стекла, об которое стукалась головой, как привязанный к ракетке шарик. Троллейбус делал второй круг, и кондукторша решила разбудить меня и стребовать плату.
Виденье продолжало холодить затылок, будто его дикие события прятались за спиной и ждали когда я обернусь, чтобы захватить разум вновь. Так нечестно! Нечестно! Шаманы заманили меня подло и холоднокровно, чтобы показать пленение души. И чем я должна помочь ему?! Я покончила с прошлым. Ничего не помню, и вспоминать не хочу.